Почерк убийцы

1 ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА

— Все, приехали, — сказал лорд Питер Уимзи.

Машина была в беспомощном положении: носом она глубоко зарылась в кювет, задние колеса не доставали до земли, как будто она пыталась выкопать огромную нору в сугробе и потом спрятаться где-нибудь в недрах земли. Внимательно осматривая машину, Уимзи попытался восстановить картину происшедшего. Узкий горбатый мост, резкий поворот, канава, плохая видимость из-за сильной вьюги. Стоило водителю немного превысить скорость, как машина потеряла управление, и ее вынесло с дороги. И вот теперь она беспомощно торчала у обочины, и ее фары освещали остатки ограды, почти полностью заметенной снегом.

Куда ни посмотри, все вокруг было белым-бело. Часы показывали чуть больше четырех. В этот канун Нового года снег шел целый день, покрывая землю белым снежным одеялом, и небо на белом фоне земли казалось серым и тусклым.

— Прошу прощения, Бантер, как вы думаете, где мы сейчас находимся?

Слуга посветил фонариком на карту, внимательно осмотрел ее и сказал:

— Милорд, я думаю, мы проехали большую часть пути до Лимхолта. Если я не ошибаюсь, мы сейчас недалеко от церкви святого Павла.

Не успел он договорить, как ветер донес звуки боя часов. Четверть пятого. Скорее всего, это были часы на башне храма.

— Слава Богу! — воскликнул Уимзи. — Рядом должна быть деревня. Пойдем туда пешком. Все вещи оставим здесь — потом пришлем кого-нибудь за ними. Брр! Как же холодно! Просто мечтаю погреться у камина. В следующий раз, когда я решу посетить эти места, надо будет ехать поездом. Ну что ж, пойдем. Идти нам, кстати, придется против ветра.

Мужчины плотнее застегнули свои пальто, подняли воротники и пошли навстречу ветру и снегу. Слева виднелось русло реки с обледенелыми берегами. Это была единственная темная полоса среди белого пейзажа, удивительно прямая, будто кто-то начертил ее русло по линейке.

Они шли молча. Ветер дул прямо в лицо. Снег налипал на ресницы. Идти становилось все труднее и труднее. Примерно через милю на горизонте, на другом берегу реки, показался силуэт ветряной мельницы, но никакого моста на ту сторону поблизости не было.

Пройдя еще с полмили, они наткнулись на указательный столб. В этом месте дорога разветвлялась, и вправо от нее отходила еще одна. Бантер осветил фонариком указательный столб с надписью: «Храм святого Павла».

Больше никаких указателей не было, так что выбирать было не из чего.

— Церковь святого Павла. Пожалуй, нам туда, — произнес Уимзи и повернул направо. Как только они сделали пару шагов по этой дороге, снова послышался бой часов. Они пробили без четверти пять. Судя по звукам боя, церковь была уже совсем близко.

Еще несколько сотен ярдов пустынной дороги, и, наконец, они увидели первые признаки жизни: слева показалась крыша фермы, стоящей немного поодаль; справа виднелась маленькая квадратная кирпичная постройка. Подойдя поближе, Уимзи понял, что это что-то вроде местного паба. У входа стояла маленькая старая машина, а сквозь шторы на окнах первого и второго этажей пробивался свет.

Уимзи подошел к двери и попытался ее открыть. Дверь была не заперта. Он приоткрыл ее, заглянул внутрь и крикнул:

— Есть кто?

В коридоре появилась женщина средних лет.

— Мы еще закрыты, — резко сказала она.

— Прошу прощения, — начал Уимзи, — дело в том, что моя машина попала в аварию неподалеку отсюда. Не могли бы вы показать нам дорогу?

— О, простите, сэр! Я подумала, что вы один из тех мужчин. У вас сломалась машина? Это плохо. Проходите. Только у нас тут ужасный беспорядок.

— Что случилось, миссис Теббат? — из глубины комнат послышался приятный мужской голос. Уимзи проследовал за женщиной в небольшую гостиную и увидел того, кто говорил. Это был пожилой священник.

— У джентльмена сломалась машина.

— О, Боже мой! Какая неприятность! — воскликнул падре. — Да еще и в такую ужасную погоду! Я могу вам как-нибудь помочь?

Уимзи объяснил, что машину вынесло с дороги и теперь она лежит в кювете, а чтобы вытащить ее, понадобятся веревки и буксир.

— Боже мой, — повторил падре, — как я понимаю, это произошло у Фрогс-бридж. Это самое опасное место на нашей дороге, особенно при плохой видимости. Надо подумать, что можно сделать. Давайте я подвезу вас до деревни, там мы сможем взять все необходимое.

— Благодарю вас, сэр. Вы бы мне очень помогли.

— Ну что вы, не стоит благодарности. Но сначала пойдемте, выпьем чаю. Я думаю, вам не мешало бы сейчас согреться. Надеюсь, вы не очень торопитесь. Потом мы поедем за вашей машиной, а после вы можете остаться переночевать у меня.

Уимзи поблагодарил за столь теплый прием, но добавил, что не хотел бы злоупотреблять гостеприимством.

— Однако же поверьте, нам будет очень приятно, если вы останетесь на ночь, — настоял падре. — К нам так редко кто-нибудь заглядывает. Я уверяю вас, что мы с женой будем очень рады, для нас будет большая честь, если вы все же согласитесь остаться.

— Что ж, если… — ответил Уимзи.

— Ну, вот и отлично!

— Я очень вам благодарен. Признаться, я думаю, что даже если нам удастся вытащить машину сегодня, скорее всего у нее погнута ось и понадобится помощь кузнеца. Может, все же будет удобнее, если мы снимем номер в гостинице? Мне действительно очень неудобно…

— Прошу вас, не меняйте своего решения. Хотя вы еще можете остаться у миссис Теббат. Я уверен, она тоже будет рада приютить вас. Кроме того, я не сомневаюсь, что вам у нее понравится. Только вот ее муж болен. Бедняга даже не встает с постели. У него ужасный грипп. Знаете, мне кажется, у нас настоящая эпидемия. Хотя, в силу особенностей местного климата, это вполне естественно. Так что, наверное, это все же не самый лучший вариант. Да, миссис Теббат?

— Пожалуй, вы правы. Сэр, понимаете, в сложившихся обстоятельствах, это будет не очень удобно. А в «Красной Корове» есть одна комната…

— О, нет, — вмешался падре, — только не в «Красную Корову». У миссис Доннингтон уже есть посетители. Думаю, все комнаты уже заняты. Так что ваш отказ не принимается, и я настаиваю на том, чтобы поехать ко мне. У меня большой дом, даже слишком большой для нас с женой. Так что места хватит. Кстати, меня зовут Венейблс, простите, надо было представиться раньше. Как вы, я думаю, поняли, я приходской священник.

— Вы очень добры, мистер Венейблс. И если это не очень обременит вас, то мы воспользуемся вашим приглашением. Меня зовут Уимзи. Вот моя визитка. А это мой слуга Бантер.

Падре высвободил очки, которые запутались в веревке, на которой висели, неловким движением надел их на свой довольно длинный нос и внимательно прочитал все, что было написано на визитке Уимзи.

— Так, так. Лорд Питер Уимзи. О, ваше имя мне кажется знакомым. Я слышал его… а, ну да, конечно! «Записки о коллекции Инкунабул». Небольшая филологическая монография, если можно так назвать это сочинение. Да. Боже мой, мне будет очень приятно обменяться впечатлениями с человеком, коллекционирующим книги. Конечно, моя библиотека, к сожалению, не отличается особым размахом, но у меня есть одно преинтересное издание, которое может вас заинтересовать — «Проповеди Никодемуса». Боже мой! Как же прекрасно, что мы с вами встретились! О, часы уже бьют пять. Нам пора, а то моя жена будет ругаться. Приятного вечера, миссис Теббат. Надеюсь, вашему мужу уже завтра станет лучше. Я думаю, что он пойдет на поправку.

— Благодарю вас. Том всегда очень рад, когда вы приезжаете. Я уверена, что общение с вами идет ему на пользу

— Передайте ему, чтобы он не падал духом, молился и все будет хорошо. Худшее уже позади. Как только он придет в себя и оправится от болезни, я пришлю ему бутылочку портвейна восьмого года, — сказал падре миссис Теббат, а потом обратился к Уимзи. — Что ж, нам пора ехать. Моя машина, конечно, не предмет для гордости, но места в ней намного больше, чем кажется на первый взгляд. Миссис Теббат, помните, сколько народу поместилось в ней, когда надо было развозить гостей по домам после рождественской вечеринки? Вы сядете впереди, рядом со мной, лорд Питер? Ваш слуга и ваш — Боже мой! Ваш багаж! Сейчас уже поздно, поэтому предлагаю ехать ко мне домой, а за вашими вещами я пошлю своего садовника. Не беспокойтесь, мы здесь все люди честные, правда ведь, миссис Теббат? Правда. Вот вам плед, укроете ноги в дороге. Нет, не отказывайтесь, я настаиваю — на улице холодно, а вы уже успели замерзнуть. Пойдемте. Садитесь. Нет, нет, не беспокойтесь, толкать не надо, я привык все сам. Сейчас. Ну вот. Хорошо. Хорошего вечера, миссис Теббат! Старенькая машина, скрипя и кряхтя, тронулась с места и медленно поехала по узкой извилистой дороге. Через несколько минут они проехали мимо небольшого дома, а потом, совершенно неожиданно, с правой стороны от дороги сквозь пелену снежной вьюги показался силуэт огромной величественной постройки.

— Боже! — воскликнул Уимзи. — Это ваша церковь?

— Да, именно, — не без некоторой гордости ответил падре. — Впечатляюще?

— Очень впечатляет! — сказал Уимзи, — Я бы назвал эту церковь собором. Каков же у вас приход?

— Если я отвечу, вы очень удивитесь, — произнес падре с ухмылкой. — Триста четыре души, не больше. Удивительно, да? Хотя смею вас уверить, это вполне типично для нашего края, ведь восточная Англия знаменита размахом церковных приходов. Тем не менее, наш приход может считаться уникальным даже в этой части страны. Изначально здесь был монастырь, и этот храм святого Павла должен был стать очень важным духовным центром. Вот поэтому у нас такая высокая колокольня. Как думаете, какой она высоты?

Уимзи взглянул в сторону церковной постройки и сказал:

— Темно, поэтому трудно сказать, но точно не меньше ста тридцати футов.

— Неплохо. Вы почти угадали. Если быть точным, то сто двадцать девять футов от самого основания до шпиля. Остальные церкви и монастыри вряд ли могут сравниться с ней. Разве только церковь святого Петра, но это городской храм, а не сельский. Ну и, пожалуй, еще монастырь Святого Михаила, он высотой сто тридцать футов, не считая шпиля. Однако же смею заметить, что наш храм отличается особой красотой пропорций. Сейчас мы повернем за угол, там будет лучше видно. Ну вот, приехали. Я здесь всегда трублю в свой рог. Стены храма и деревья создают прекрасную акустику, и звук получается особенно пронзительным. Знаете, я вот думаю, нам стоит перенести ограду прицерковного участка. Ну вот, теперь вы уже кое-что знаете о нашем хозяйстве. Хорошо было бы привести в порядок боковой придел храма и все окна, да? Днем у вас еще будет возможность осмотреть все повнимательнее и составить собственное мнение. А вот это мой дом — как раз напротив храма. Знаете, я еще всегда трублю в рог у калитки, чтобы отпугнуть недобрых людей. Здесь очень темно из-за зарослей кустарника, поэтому приходится применять некоторые меры предосторожности. Я думаю, вы здорово устали и замерзли, и с удовольствием посидели бы у теплого камина и выпили горячего чая или даже чего-нибудь покрепче. Когда я подхожу к дому, я тоже всегда дую в рог, чтобы предупредить жену о моем приходе. Так уж у нас заведено. Знаете, она всегда ужасно нервничает, когда я задерживаюсь и возвращаюсь уже после того, как стемнеет. А бывает это довольно часто: дороги сейчас очень испорчены, да и я уже не так молод, как раньше. Вот и сегодня мы припозднились. О! Вот и моя жена. Агнесс, дорогая, прости, пожалуйста, что я снова немного опоздал, зато я привел гостя. У него сломалась машина, поэтому он останется у нас на ночь. Давайте я возьму плед. Осторожнее! Машина низкая, берегите голову. Ну вот, все в порядке. Дорогая, это лорд Питер Уимзи.

Миссис Венейблс стояла на пороге дома. Она была довольно полной женщиной и производила впечатление спокойного и несуетного человека. Вот и вторжение нежданного гостя она восприняла абсолютно спокойно.

— Как хорошо, что мой муж встретил вас. Авария? Надеюсь, вы не пострадали? Я всегда говорила, что дороги — крайне опасные места.

— Благодарю вас, — сказал Уимзи. — Никто не пострадал. Наша машина просто вылетела с дороги на Фрогс-бридж.

— Ужасное место. Хорошо еще, что вы не попали в сточную канаву тридцати футов глубиной. Ну что же мы стоим. Проходите же, погреетесь. Это ваш слуга? Ах да, конечно. Эмили! Проводи слугу джентльмена на кухню и устрой все там. — И скажи Хинкинсу, чтобы он взял машину и съездил на Фрогс-бридж за вещами мистера Уимзи. Лучше ехать прямо сейчас, а то, возможно, завтра завьюжит еще сильнее. И еще, Эмили! Скажи ему, чтобы заехал к Вайлдерспину и договорился, чтобы машину вытащили из кювета.

— Это можно сделать завтра утром, — сказал Уимзи.

— На всякий случай лучше договориться сегодня, произнес Венейблс. Вайлдерспин — кузнец. Он отличный парень, и все сделает как надо. Господи, что же мы стоим! Проходите, проходите! Агнесс, дорогая, мы так хотим выпить чаю! Кстати, ты сказала Эмили, что лорд Питер останется у нас на ночь?

— Да, все в порядке, — спокойно ответила миссис Венейблс. — Теодор, я надеюсь, ты не простудился.

— Нет, нет, дорогая. Я был тепло одет. О! Что я вижу! Горячие булочки?

— Весь вечер я мечтал о горячем чае с булочками, — сказал Уимзи.

— Садитесь и наслаждайтесь. Думаю, вы сильно проголодались. Знаете, я уже и не помню, когда у нас последний раз была такая отвратительная погода. Может, вы выпьете чего-нибудь покрепче, например, виски с содовой?

— Благодарю, но я лучше чай, — ответил Уимзи. — Как же приятно, — он улыбнулся миссис Венейблс, — что вы приютили нас у себя дома. Я вам очень благодарен.

— Ну что вы, я всегда рада гостям, — улыбаясь, ответила миссис Венейблс. — Я же понимаю, что, пожалуй, нет ничего хуже наших дорог зимой. Хорошо, что авария произошла неподалеку от деревни.

— Да, нам действительно повезло, — сказал Уимзи. Теперь он с удовольствием сидел в уютной гостиной. В комнате стоял стол с инкрустированной столешницей, тихо шумел огонь в камине, а на до блеска начищенном серебряном подносе красовался серебряный чайник. — Я чувствую себя настоящим Одиссеем, который после опасного плавания по бушующему морю вернулся в тихий порт.

Сказав это, Уимзи с удовольствием откусил кусочек от горячей пышной булочки.

— Тому Теббату сегодня уже гораздо лучше, — сказал падре. — Конечно, очень жаль, что ему приходится большую часть времени проводить в постели именно сейчас, однако мы должны благодарить Бога, что все так, как есть, ведь могло быть гораздо хуже. Надеюсь, после болезни не будет осложнений. А пока, я думаю, молодой Валли вполне справится. Сегодня утром он без единой ошибки отбил на колоколах два долгих ритма. Пожалуй, у него хорошие способности. Кстати, наверное, нам стоит сказать нашему гостю…

— Да, ты прав, мы должны, — сказала миссис Венейблс. — Мы должны предупредить вас, что, скорее всего, хорошо выспаться вам, к сожалению, не удастся, потому что наш дом расположен прямо у церкви. Хотя, если бой колоколов вам не очень помешает, то все в порядке.

— Ну конечно, не помешает, — ответил Уимзи.— Мой муж талантливый звонарь, и это одно из его любимых занятий, — продолжила миссис Венейблс, — и в этот канун Нового года…

Падре, который редко давал кому-либо закончить свою мысль, перебил жену:

— Мы собираемся исполнить настоящее произведение искусства сегодня, — сказал он, — вернее, завтра утром. Так мы хотим поприветствовать Новый год. Кстати, вы, наверное, не знаете, что наши колокольные перезвоны признаны одними из лучших в стране.

— Правда? Да, кажется, я где-то слышал о ваших колоколах.

— Может, где-нибудь еще есть колокола больше и тяжелее, но вот я не слышал, чтобы где-нибудь колокольный звон был красивее и разнообразнее, чем у нас. Седьмой колокол, пожалуй, самый знаменитый. Хотя и наш тенор, и колокола Иерихон и Джон хорошо известны. Словом, перезвоны, которые мы создаем, самые мелодичные и звучные.

— Ваши мелодии составляются из всех нот? Полная октава?

— О да. Если вам это интересно, я могу показать вам одну милую книгу, написанную моим предшественником. В ней рассказана вся история наших колоколов. Наш тенор, например, Паул Тейлор, в тысяча шестьсот четырнадцатом году был отлит неподалеку от церкви в поле. Форма, вырытая в земле, сохранилась до сих пор. Теперь это поле называют Колокол-поле.

— У вас, должно быть, хорошие звонари? — поинтересовался Уимзи.

— Да, очень хорошие. Они отличные ребята, которые любят свое дело. Кстати, я хотел сказать, что сегодняшний Новогодний перезвон я организовал особым образом. В нем не менее чем пятнадцать тысяч восемьсот четыре комбинации Кентского колокольного перезвона. Что вы на это скажете? Неплохо, да?

— Господи! — воскликнул Уимзи, — Пятнадцать тысяч…

— Восемьсот четыре, — добавил падре.

Уимзи сделал в уме некоторые подсчеты и сказал:

— Это же не один час работы.

— Девять часов, — с гордостью ответил падре.

— Неплохо задумано, сэр, — сказал Уимзи. — Пожалуй, это можно сравнить с грандиозным представлением в Колледже. Точную дату я не помню, кажется в тысяча восемьсот…

— В тысяча восемьсот шестьдесят восьмом, — поправил падре. — Как раз это представление мы и использовали в качестве примера для подражания. И, скажу вам больше, общими усилиями мы добьемся того, что у нас получится если не лучше, то, по крайней мере, так же, как в том году. Однако стоит заметить, что особенность нашего перезвона заключается в том, что во всем действе будет участвовать только восемь звонарей. Сначала мы планировали, что их будет двенадцать, но, к сожалению, четверо из наших лучших звонарей заболели гриппом. Из храма святого Стефана, в котором тоже занимаются колокольными перезвонами, помощи нам ждать не приходится, потому что им самим нужны звонари для Грендширского перезвона.

Уимзи кивнул и взял четвертую булочку.

— Грендширский перезвон — это очень серьезно, однако…

— Вот-вот, я о том же, — снова перебил падре. — Вы никогда не услышите столь же прекрасной музыки, если тенор звучит на заднем фоне, даже если это будет Стедманский перезвон. Мы здесь очень любим этот вид перезвона, но с Кентским перезвоном по мелодичности, разнообразию и красоте ничто не может сравниться.

— Да, вы правы, сэр, — подтвердил Уимзи.

— Превзойти его просто невозможно, — продолжал мистер Венейблс. Видимо, чтобы показать высоту колокольни, или просто от переполнявших его эмоций, он так сильно взмахнул рукой, что с булочки, которую он держал, упало масло. — Возьмите, к примеру, Грендширский перезвон — я не могу избавиться от мысли, что в нем есть несколько недостатков, например, слишком монотонный ритм и…

В этот момент рассуждения падре об особенностях Грендширского перезвона были прерваны, так как в дверях появилась Эмили. Заглянув в комнату, она громко сказала:

— Сэр, не могли бы вы сейчас поговорить с Джеймсом Тодеем?

— Джеймс Тодей? — переспросил падре. — Что ж, конечно. Проводи его в кабинет, Эмили. Я сейчас приду.

Мистер Венейблс покинул гостиную ненадолго. Вскоре он вернулся и, судя по выражению его лица, узнал нечто очень нехорошее. Он медленно сел в свое кресло и после нескольких секунд молчания взволнованно сказал:

— Случилось непоправимое! Это катастрофа!

— Боже правый! Что случилось?

— Вильям Тодей! Бедняга! Конечно, в такой ситуации я не должен думать о себе, но это просто ужасно.

— Ну, что с ним случилось-то?

— Он заболел, — ответил падре, — заболел гриппом! Это настоящая эпидемия! Ужасно. Я просто шокирован этой новостью. Они уже послали за доктором Байнсом.

— Хм… печально, — со вздохом сказала миссис Венейблс.

— Кажется, — продолжал падре, — он почувствовал себя плохо еще утром. Зря он настоял на поездке в Волбич. Дела могли бы подождать. Да, это было крайне неразумно. Вчера вечером, когда я был у Вильяма, я заметил, что он выглядит как-то болезненно. Хорошо, что в городе его встретил Джордж Эштон, который заметил, что Вильяму совсем плохо, и привез его домой. Бедняга Тодей еще и ужасно замерз в дороге, что и неудивительно в такую погоду. Когда Вильяма привезли домой, он вообще еле держался на ногах. Его сразу же уложили в кровать. Сейчас у него сильный жар, и он очень переживает, что не сможет участвовать в нашем новогоднем торжестве. Я сказал его брату, чтобы тот успокоил Вильяма, но, чувствую, это не так просто будет сделать. Дело в том, что Вильям всегда полон энтузиазма и не терпит бездействия. Да, ему сейчас очень нелегко.

— Боже мой, — сказала миссис Венейблс, — надеюсь, доктор Байнс даст ему что-нибудь, что снимет жар, и бедняге станет полегче.

— Искренне на это надеюсь. Все это, конечно, ужасно, праздник под угрозой, тем не менее, здоровье сейчас важнее. Он не должен все воспринимать так близко к сердцу. Ну что ж. А нам надо предпринять все возможные меры, чтобы праздник все же состоялся. Хотя наши последние надежды тают на глазах. Придется нам отказаться от миноров.

— Падре, этот человек — один из ваших звонарей?

— К сожалению, да. И сейчас у нас нет для него замены. Даже если я сам поднимусь на колокольню, я не смогу все девять часов заменять его. Я уже не так молод, у меня не хватит на это сил. Кроме того, у меня утренняя служба начинается в восемь часов, а вечерняя Новогодняя служба продлится до полуночи. Ох. Ну что ж, человек предполагает, а Бог располагает… хотя… — В этот момент падре как-то странно посмотрел на своего гостя и, немного подумав, сказал: — А вы говорили о колокольном звоне как человек, который довольно хорошо в этом разбирается. Вы сами, случайно, не звонарь?

— Ну, как вам сказать, — начал Уимзи, — мне приходилось пару раз держать в руках веревку…

— Значит, все-таки звонили в колокола? — нетерпеливо переспросил мистер Венейблс.

— Да, но с тех пор прошло уже…

— Я вернусь! — возбужденно крикнул падре. — Я вернусь. Я через полчаса вернусь и принесу колокольчики…

— Господи, что ты надумал! — воскликнула миссис Венейблс.

— Разве это не прекрасно? Это же настоящее провидение! Разве не странно, что именно в момент, когда нам нужна помощь. Господь посылает нам гостя, который еще и умеет звонить в колокола, и знает многое о Кентском колокольном перезвоне? — быстро сказал падре и позвонил в колокольчик, чтобы пришла Эмили. — Надо срочно послать Хинкинса на колокольню, чтобы он принес нам веревки и колокольчики. Мы будем тренироваться. Дорогая, мы займем столовую, если ты не возражаешь. Эмили, скажи Хинкинсу, чтобы он немедленно пришел и что у меня тут джентльмен, который умеет звонить в колокола…

— Секундочку, Эмили. Теодор, я думаю, немного неуместно просить лорда Питера Уимзи о такой услуге. У него был очень тяжелый день, он попал в аварию, замерз и устал, а ты хочешь, чтобы после всего этого он простоял у колоколов девять часов подряд? Я думаю, если он не против, мы можем попросить его сыграть одну небольшую мелодию, но не больше. И если он согласится, то мы уже должны быть благодарны за это.

Падре был явно расстроен словами жены, и выражение его лица резко изменилось. Заметив это, Уимзи поспешил успокоить его.

— Что вы, миссис Венейблс, я буду очень рад, — сказал Уимзи. — Я с удовольствием буду звонить и день и ночь. Я совсем не устал. С гораздо большим удовольствием я приму участие в торжестве, чем буду отдыхать. Единственное, что меня беспокоит, это то, что мне надо будет очень постараться, чтобы сыграть все без ошибок.

— Ну конечно, конечно, у вас все получится, — ответил мистер Венейблс. — Однако, наверное, моя жена отчасти права, и просить вас о таком большом одолжении — несколько неучтиво. Девять часов — это слишком много. Я думаю, что нам надо сократить количество мелодий…

— Нет, даже не думайте об этом, — вмешался Уимзи. — Девять часов, и ни секундой меньше. Я настаиваю. Хотя давайте попробуем потренироваться, может, у меня ничего и не получится.

— Глупости! Все получится! — обрадованно воскликнул падре. — Эмили, скажи Хинкинсу, чтобы он собрал всех звонарей. Пусть все будут здесь в половине седьмого. Я думаю, к этому времени все успеют добраться, кроме, пожалуй, Пратта, ведь он живет в Тапперс Энде. Но ничего, я заменю его на время. Как же все замечательно складывается! Нет, я положительно не могу отказаться от мысли, что ваше появление совершенно не случайно! Это еще одно свидетельство того, как Господь помогает нам. Он никогда не оставляет нас в беде. Я надеюсь, лорд Питер, вы не возражаете, если я упомяну об этом в моей сегодняшней проповеди? Правда, вряд ли я буду читать проповедь сегодня, скорее всего это будет пара фраз, посвященных празднику. Тем не менее, о вашем появлении необходимо рассказать людям, и лишний раз напомнить им, что Господь никогда не оставляет нас без своей помощи. Простите, а можно мне узнать, где вы обычно звоните?

— Сейчас нигде. А когда я был ребенком, я, бывало, звонил в Денвере. Даже сейчас, когда я на Рождество приезжаю домой, я иногда беру в руки веревки.

— В Денвере? Ну конечно, храм святого Иоанна. Я был там, это очень красивая небольшая церковь. Однако я думаю, вы согласитесь, что наши колокола все же лучше. Что ж, а теперь, прошу меня простить, я пойду подготовлю столовую для репетиции.

Сказав это, падре почти выбежал из комнаты.

— Вы так хорошо отнеслись к хобби моего мужа, это так мило с вашей стороны, — сказала миссис Венейблс. — Это мероприятие очень многое значит для него. Он очень волнуется, ведь приходится преодолевать множество препятствий, чтобы все организовать. Как ни странно, возникает огромное количество непредвиденных проблем. Я крайне благодарна вам, что вы согласились помочь ему, даже несмотря на то, что будет довольно тяжело.

Уимзи еще раз уверил миссис Венейблс, что эта работа ему только в радость.

— Тем не менее, я настаиваю на том, чтобы вы отдохнули хотя бы пару часов, — возразила миссис Венейблс. — Может быть, сейчас поднимемся на второй этаж, и я покажу вам вашу комнату? Я думаю, в любом случае, вы с удовольствием примете душ и освежитесь. В семь тридцать у нас ужин. И если вы закончите репетицию к тому времени, и мой муж не настоит на ее продолжении после трапезы, то вам просто необходимо будет прилечь и вздремнуть. Я покажу вам вашу комнату.

— Ну что, Бантер, — сказал Уимзи после того, как миссис Венейблс вышла, оставив его устраиваться на новом месте при свете маленькой масляной лампы. — На первый взгляд кровать кажется весьма удобной, только вот поспать на ней мне не суждено.

— Я уже понял это из разговора с девушкой, милорд.

— Жаль, что ты не сможешь мне помочь на колокольне, Бантер.

— Я уверяю вас, милорд, что впервые в жизни я жалею, что не владею искусством колокольного звона.

— Порой мне кажется, что ты умеешь делать практически все. Ну вот, нашлось хоть что-то, чего ты не умеешь. А ты когда-нибудь пробовал?

— Однажды, милорд, и опыт был не самым удачным. Из-за отсутствия природной ловкости я так запутался в веревках, что колокольня чуть не стала для меня виселицей.

— Не будем о виселицах, — ответил Уимзи. — Мы не на работе, и давай не говорить о том, что связано со смертью.

— Конечно, милорд. Не желает ли ваша светлость принять ванну и побриться?

— Непременно, благодарю.

— Хорошо, милорд. Все уже готово.

Побрившись и приняв теплую ванну, Уимзи спустился в столовую. Стол в комнате был отодвинут в сторону. Вместо него по кругу стояло восемь стульев. На семи стульях уже сидели семеро мужчин разного возраста от стариков с длинными бородами до молодых людей с густыми вьющимися волосами. В центре круга стоял падре. Он так быстро говорил и взмахивал руками, что даже несколько напоминал доброго волшебника.

— А! Вот и вы! Отлично! Превосходно! Ребята, это и есть лорд Питер Уимзи, который чудесным образом оказался у нас, чтобы помочь в сложившейся ситуации. Он сказал мне, что уже довольно давно не тренировался, поэтому нам надо немного позаниматься. А теперь, лорд Питер, я всех вам представлю. Это Хезеки Лавендер. Он уже шестьдесят лет работает с тенором и собирается продолжать свое дело еще не меньше чем лет двадцать, да Хезеки?

Из круга встал старенький, седой и уже беззубый мужчина и протянул руку Уимзи:

— Рад знакомству, милорд. Это большая честь для меня. Да, я работаю со стариком Паулом Тейлором уже много-много лет. Мы хорошо сработались, и я не брошу мой колокол, пока он не проиграет мне девять поминальных тейлоров.

— Я надеюсь, вы будете работать еще очень долго, мистер Лавендер.

— Эзра Вайлдерспин, — продолжил падре, — он наш самый высокий звонарь, но работает с самым маленьким колоколом. Так частенько бывает, да? Кстати, он — наш кузнец, и он пообещал починить вашу машину завтра утром.

Кузнец застенчиво улыбнулся и, протянув Уимзи огромную мозолистую руку, сразу же сел на место, явно стесняясь.

— Джек Годфри, — представил падре следующего звонаря. — Он седьмой. Как дела у Бетти Томаса, Джек?

— Благодарю. С тех пор, как мы поставили новые оси, все хорошо, сэр.

— Джек удостоен чести работать с самым старым колоколом, — добавил мистер Венейблс. — Бетти Томас был отлит в тысяча триста тридцать восьмом году Томасом Беллейтером. Однако был назван в честь настоятеля Томаса, который перелил его спустя сорок два года. Правильно, Джек?

— Именно так, сэр, — согласился Джек Годфри.

— Мистер Доннингтон, хозяин «Красной Коровы», наш церковный староста, — представил падре высокого, худого, немного косоглазого мужчину. — Согласно его должности, мне надо было представить его первым, однако его колокол не такой древний, как Тейлор Паул или Бетти Томас, поэтому я и выбрал такую последовательность. Его колокол — номер шесть, мы называем его Димити. По форме он совсем новый, хотя металлу уже много десятилетий.

— А вот звонаря для самого мелодичного колокола нет в нашем кругу, — сказал мистер Доннингтон. — Рады приветствовать вас, милорд.

— Джо Хинкинс — мой садовник. Вы, кажется, уже встречались. Он ответственен за пятый колокол. Гарри Готобед — номер четыре, наш сторож. Ну, и Вальтер Пратт — наш самый юный звонарь. Он работает с третьим колоколом, и, надо сказать, у него очень хорошо получается. Валли, хорошо, что у тебя нашлось время на репетицию. Что ж, я представил вам всех, лорд Питер. Вы займете место бедняги Вильяма Тодея. Ваш колокол — номер два. Он и пятый колокол были перелиты в тот же год, что и Димити, в год юбилея Королевы-матери. Имя колокола — Саваоф. Ну, а теперь давайте приступим к работе. Вот ваш колокольчик. Садитесь рядом с Вальтером Пратгом. Хезеки будет озвучивать нашу музыку. Вы увидите, что он может петь так же громко и чисто, как звонит его колокол. Так ведь, старина?

— О да, я могу, — громко и радостно ответил Хезеки. — Так, мальчики, готовы? Если да, тогда начинаем. Сыграем небольшой отрывок из девяносто шестой мелодии, чтобы новый джентльмен почувствовал ритм, вот так. А вы, милорд, запоминайте, что вы вступаете три раза, слегка дергая веревку и раскачивая колокол. Затем перерыв, и снова повторяете то же самое, плюс один удар.

— Да, я понял, — ответил Уимзи, — а потом я чередую три и четыре удара.

— Именно, милорд. А затем три раза толкаете колокол вперед и один раз назад. Удар вашего колокола будет фоном.

— Хорошо, продолжайте.

Старик кивнул и обратился к Вальтеру Пратту:

— А ты, Валли Пратт, не забывай, что место рядом занято, следи, чтобы траектория твоего колокола не мешала соседу. Это твоя постоянная промашка. Будь внимательнее. Так, все готовы? Начинаем!

Владение искусством колокольного звона — отличительная черта англичан. Эта страсть жителей острова к колокольному звону кажется необъяснимой остальным жителям земного шара. К примеру, бельгийские музыканты предпочитают воспроизводить на колоколах мелодии, и убеждены, что это — единственное предназначение колоколов. Английские же мастера колокольного звона считают, что набор элементарных мелодий — детское занятие, а истинная работа звонарей сравнима с решением сложных математических комбинаций. Когда английский звонарь говорит о мелодическом звучании своего колокола, он имеет в виду не музыку в традиционном понимании этого слова. Для обычного человека колокольный звон кажется монотонной мелодией, порой просто набором звуков. Чтобы такой человек хотя бы отчасти почувствовал глубину и красоту колокольного звона, он должен отойти на определенное расстояние, которое сгладит непонятные ему резкие звуки и позволит услышать истинную, сложную и многогранную мелодию. Профессиональный же звонарь без труда распознает в этой музыке мелодическую основу, понимает, как меняется звук в зависимости от того, какой стиль и метод работы с колоколами используется. А комбинаций, стилей и методов может быть огромное количество. Лишь звонарь слышит, как меняется мелодия, если порядок звона колоколов с 7, 5. 6 поменять на 5, 6, 7 или 5, 7, 6. Лишь профессиональный английский звонарь знает, что только при работе по английскому методу, когда все звонари сидят вокруг и каждый работает с веревкой своего колокола, каждый колокол может отдать всю прелесть, страсть и глубину своего звука. А идеальное звучание может быть достигнуто только тогда, когда звонарь и колокол становятся как бы единым целым, продолжением друг друга и подчиняются в своей работе точному математическому расчету. Рассчитано должно быть все вплоть до мелочей: скорость движения и траектория колокола, последовательность звона, ритма, количество ударов и так далее.

Для любого праздного наблюдателя репетиция в столовой может показаться несколько смешной и даже абсурдной — девять человек с серьезными лицами, сидящих по кругу, девять поднятых правых рук, держащих веревки и ритмично покачивающихся. Однако же для каждого из участников этого на первый взгляд странного действа каждое движение крайне важно, для них все абсолютно серьезно.

Хезеки Лавендер громко отсчитал три удара, и все колокола оказались в центре круга.

— Превосходно, — сказал падре. — Вы не допустили ни одной ошибки.

— Я и не ожидал, что так хорошо все получится, — ответил Уимзи.

— У него действительно очень даже неплохо получается, — согласился мистер Лавендер. — А теперь, мальчики, давайте попробуем еще раз. Какую теперь сыграем, сэр?

— Давайте семьсот четвертую, — сказал падре, посмотрев на часы. — Сыграйте половину, потом повторите.

— Хорошо, сэр. Валли Пратт, внимательно следи за руками и слушай свой колокол и не смотри по сторонам, ты и так сбиваешься.

Бедный Пратт вытер пот со лба, поправил выбившийся локон, поудобнее уселся на стуле, взял в руки веревку и попытался сосредоточиться. Может быть, от волнения, а может, по какой-то другой причине он постоянно сбивался в одном и том же месте.

— Встань! — заметив ошибку, крикнул мистер Лавендер. — Если ты и дальше собираешься так работать, Валли Пратт, мы можем даже не пытаться больше репетировать! Это бесполезно. Ты точно знаешь, как надо играть в этом отрывке?

— Давай, давай, — сказал падре, — не расстраивайся Валли. Попробуй еще раз. Ты просто забываешь сделать один повтор, да?

— Да, сэр.

— Забыл! — воскликнул мистер Лавендер. — Ничего он не забыл! Он просто мало тренируется, и вообще стал плохо работать последнее время! Ничего он не забыл! Не умеет он ничего!

— Успокойся, Хезеки, — вступился за Пратта падре. — Не надо так с Валли. Не у всех есть шестидесятилетний опыт работы.

Мистер Лавендер нахмурился, что-то тихо проворчал, потом сел на место и начал играть с самого начала. На этот раз Валли Пратт действительно сосредоточился и сыграл все до самого конца без запинки.

— Хорошо, все отлично, — сказал мистер Венейблс. — Я думаю, наш новый участник вполне справится со своей задачей, да, Хезеки?

— Я чуть было не потерял равновесие, когда играли вторую мелодию, — смеясь, признался Уимзи. — И еще мне показалось, что пару раз я немного отставал.

— Ничего, вы отлично держались, милорд, — ответил мистер Лавендер, — по сравнению с вами, Валли Пратт…

— Я думаю, — перебил его падре, — теперь нам стоит пойти на колокольню, чтобы лорд Питер попробовал поработать со своим колоколом. Пойдемте все вместе и потренируемся там. Джек, а ты проверь, чтобы веревка у колокола лорда Питера была исправна, и ему было удобно. Джек Годфри следит за исправностью веревок и колоколов, — объяснил мистер Венейблс.

Мистер Годфри улыбнулся.

— Пожалуй, придется укоротить веревку, — сказал он, посмотрев на Уимзи. — Он не такой высокий, как Вилли Тодей. Так что, чтобы было удобнее, надо будет обмерить все на месте и исправить длину веревки.

— Не беспокойтесь. Знаете старую пословицу — мал да удал. Я справлюсь.

— Да, конечно, — сказал падре. — Джек ничего плохого не хотел сказать, просто Вилли Тодей действительно очень высокий человек. Что ж, нам пора идти! Куда же я положил свою шляпу? Агнесс, дорогая! Агнесс! Я не могу найти свою шляпу. О, благодарю. И шарф. Благодарю, дорогая. Теперь осталось взять ключи от колокольни, и можно идти. Господи! Куда же я их подевал?

— Все в порядке, сэр, — сказал Джек Годфри. — у меня есть все ключи.

— И от церкви?

— Да, сэр, и от колокольни тоже. — Хорошо, замечательно. Надо отвести лорда Питера на колокольню. Я думаю, вы будете впечатлены нашими колоколами. Прошу прощения, да, что такое, дорогая?

— Ты не забыл, что скоро время обеда? Я надеюсь, вы не очень долго будете держать там бедного лорда Питера, — вмешалась миссис Венейблс.

— Нет, конечно, нет, дорогая. Он просто хочет посмотреть колокола. Да и церковь тоже неплохо было бы осмотреть. Лорд Питер, у нас в храме есть очень интересная купель двенадцатого века. А потолки в храме расписаны просто превосходно. Да, да, дорогая, мы уже уходим.

Через пару секунд все они вышли из уютного дома на улицу, где бушевала непогода. По-прежнему шел снег. Следы заметало мгновенно. Они быстро перешли через дорогу. Впереди торжественно возвышался храм. Годфри освещал тропинку стареньким тусклым фонариком. Они подошли к двери храма, закрытой на огромный замок. Сторож достал ключ, и дверь со скрипом отворилась. Уимзи сразу же почувствовал особый церковный запах, в котором смешалось множество разных оттенков: старинного дерева, лака, плесени, трав, книг, парафиновых ламп, цветов и свечей. Тоненький луч фонарика упал на скульптуру ангела, рядом на стене висела латунная табличка. Эхо разносило по храму звук каждого шага, каждое слово.

— Здесь все уже ближе к современному стилю, — прошептал падре, — кроме, пожалуй, одного северного окна. От храма, который когда-то был построен на этом месте нормандцами, практически ничего не осталось, разве что пара куполов над алтарем, да одна стена в форме полукруга, что характерно для английских церквей того периода. Когда здесь будет посветлее, вы увидите… О, да, Джек, да, мы идем. Джек Годфри прав, лорд Питер, пойдемте, не будем тратить время впустую.

Сказав это, падре повел своего гостя в западную часть храма, под купол колокольни, где на лестнице, ведущей наверх, их уже ждал Годфри. Лестница была винтовой и очень крутой. Поднимаясь по лестнице, Уимзи подумал о том, сколько же звонарей, которых уже и в живых-то нет, проделывали этот путь.

После двух поворотов процессия остановилась. Послышался звон ключей, и вскоре фонарик осветил узкую дверь в стене справа. Войдя в эту дверь, Уимзи понял, что находится в самом сердце колокольни, там, где работают звонари.

В этом помещении, собственно говоря, не было ничего особенно примечательного, кроме, пожалуй, того, что оно было выше обычной комнаты. Днем здесь, скорее всего, бывает очень светло, так как три стены представляют собой огромные окна.

Годфри положил фонарь на пол и зажег настенную парафиновую лампу. В помещении стало значительно светлее, и Уимзи разглядел девять колокольных веревок. Их концы были прикреплены к стене, а сами они тянулись к куполу храма.

Постепенно лампа разгоралась все сильнее, и уже стало видно, что стены храма красиво расписаны в готическом стиле. Над одним из окон Уимзи разглядел надпись: «У Них нет Дара Речи, Они не Владеют Языками, но Их Голоса Слышат Все, для Них нет Преград». Над надписью висели деревянные, латунные и каменные таблички, в память о достижениях звонарей храма в искусстве колокольного звона.

— После нашего представления мы надеемся повесить новую табличку, — тихо сказал падре, обращаясь к Уимзи.

— Надеюсь, я не помешаю это сделать, — ответил Уимзи. — я вижу, у вас богатая история развития искусства в этом храме. А где же мой колокол?

— Вот он, милорд. — Джек Годфри отвязал веревку второго колокола, протянул рукоятку Уимзи и сказал: — Попробуйте раскачать. Может, вам помочь?

— Нет, ни в коем случае. Горе тому звонарю, у которого не хватит сил, чтобы самому раскачать свой колокол, — сказал Уимзи и начал медленно раскачивать веревку. Где-то высоко наверху, в темноте, Саваоф ожил и мягко и тихо заговорил.

Звонари встали к своим колоколам. Саваоф начал говорить: «тан-тан», и вскоре Саваофу ответил Гауде: «дин-дин-дин». «Дин-дон-дин-дон», — заговорили Джон и Иерихон. Затем присоединились Джубили и Димити: «Тин-тан-тин-тан». И последним, неспешно и важно, вступил Тейлор Паул: «Бом-бом-бом».

Уимзи потянул веревку изо всех сил, потом по совету падре отпустил ее, чтобы «почувствовать» движение, дыхание колокола.

— Что ж мальчики, можете отдохнуть, — сказал мистер Хезеки Лавендер, когда, наконец-то, была завершена репетиция последней мелодии.

— Валли Пратт, еще раз говорю тебе, будь внимательнее. А теперь все послушайте меня. Смотрите, ничего не перепутайте. Все должны быть здесь в десять пятнадцать и ни минутой позже. Мы должны будем сыграть то же, что и каждый день на службе. Затем мы спустимся, чтобы прослушать проповедь падре. После этого мы вернемся и займем свои места. Сначала я пробью девять тейлоров в честь Старого года. А потом вы все возьмете в руки свои веревки, и мы вместе будем ждать. Как только часы пробьют полночь, я скажу «начали!», и это будет означать, что все должны быть готовы. Когда падре закончит все свои дела внизу, он вернется и, по мере необходимости, если кто-то сильно устанет, будет заменять кого-то из нас. Так, надеюсь, вы ничего не перепутаете. Да, Альф Доннингтон?

— Ну, конечно, не перепутаем, — ответил мистер Доннингтон.

Пару секунд спустя фонарик осветил лестницу, и звонари последовали за ним.

— А теперь, — сказал падре, — теперь, лорд Питер, вы обязательно захотите посмотреть… Господи! — вдруг воскликнул он. — Где же Джек Годфри? Джек! Должно быть, он ушел вниз с остальными. Бедняга, наверное, он хочет успеть домой к ужину. Ну что ж, не будем эгоистами и не станем его задерживать. Только вот, к сожалению, у него все ключи, а без них мы никак не сможем устроить экскурсию по храму. Ну не стоит расстраиваться, вы оцените всю красоту нашего прихода завтра. Да-да, мы идем! Осторожнее на этих ступеньках — они такие старые, что уже начали осыпаться. Ну вот, наконец-то мы спустились. Превосходно! Однако перед тем как мы пойдем домой, я бы хотел показать вам…

В этот момент часы на колокольне пробили три четверти.

— Боже мой! — воскликнул падре. — Ужин должен был быть в половине! Моя жена… Что ж… теперь уже можно не торопиться. А знаете, если вы останетесь на службу, у вас будет возможность оценить все великолепие и величественность нашего храма. Хотя, должно быть, вы упустите большинство интересных деталей. Так зачастую происходит, если посетитель сам осматривает храм. Если ему никто не укажет, На что стоит обратить особое внимание, это может остаться незамеченным. Вот, например, купель. Джек! Принеси мне фонарь! Это одна из наиболее необычных и нетрадиционных купелей. Я хочу показать вам ее. Джек!

Однако Джек не услышал падре, потому что уже вышел из храма и был на паперти. Падре крикнул ему еще пару раз, но в итоге был вынужден сдаться.

— Должен признать, что мы сильно опоздали к ужину, — сказал падре по дороге домой.

— Да, — согласился Уимзи, — в храме теряется ощущение времени, оно бежит незаметно.

— Вы правы, — ответил падре. — Вы абсолютно правы. Находясь в храме, за временем очень сложно уследить. Завтра напомните, чтобы я показал вам могилу Натаниела Перкинса. Он был великим спортсменом, принимал участие в престижнейших соревнованиях. Он был настоящей гордостью наших земель. А когда он умер… Ну, вот мы и пришли. Я позже расскажу вам о Натаниеле Перкинсе. Ну вот, дорогая, мы наконец-то вернулись! Не так уж сильно мы и опоздали! Идем, идем. Я уверен, что ты приготовила восхитительный ужин. Мы с лордом Питером в предвкушении. Что у нас сегодня? Тушеные бычьи хвосты? Потрясающе! Это очень питательно и невообразимо вкусно! Я надеюсь, лорд Питер, вам понравится…

2 КОЛОКОЛА В ДЕЛЕ

После ужина миссис Венейблс показала свою власть в доме: несмотря на протесты падре, она настояла на том, чтобы лорд Питер пошел в свою комнату и отдохнул. Тем временем падре отправился искать на пыльных полках книжного шкафа книгу Кристофера Вулкотта «История колоколов храма святого Павла».

— Не могу понять, куда же она подевалась, — сказал падре, — наверное, я не там ищу. Ну, где же она… Да-да, дорогая, я знаю, что я не должен так нагружать лорда Питера, я понимаю, что это не очень хорошо с моей стороны, но…

— По-моему, тебе и самому не мешало бы отдохнуть, Теодор.

— Да-да, дорогая. Еще одну секунду. Я только…

Уимзи заметил, что миссис Венейблс имеет на мужа большое влияние. Что бы она ни сказала, о чем бы ни попросила, мистер Венейблс выполнял абсолютно все.

После ужина лорд Питер довольно хорошо отдохнул. К тому времени, как он поужинал и поднялся в свою комнату, Бантер уже приготовил постель и теплую грелку.

В камине потрескивал огонь. Уимзи прилег на кровать, включил ночник, открыл брошюру, которую дал ему падре, и прочитал довольно длинное заглавие:

«Введение в Математическую Теорию колокольного звона.

Общие правила и инструкции.

Все особенности и специфика работы с колоколами».

Составлено Теодором Венейблсом, пастором храма святого Павла, при помощи Кайуса Колла, автора книг:

Теория колокольного перезвона для сельских храмов»,

«Пятьдесят мелодий Грендширского перезвона»,

«Господь благословил звон колоколов» и многих других.

Книга была довольно монотонной. После ужина так и клонило в сон. Да и день был не из легких. Через несколько минут строчки поплыли перед глазами Уимзи. В камине тихо потрескивал горящий уголь. Уимзи попытался взять себя в руки и прочитал пару строк: «…когда за седьмым колоколом следует пятый, а после седьмого — шестой, то мелодия будет ровной, если фоном для ее служат маленькие колокола 2, 3, 4. Однако если играют только шестой и седьмой колокола, а пятый — не задействован, тогда…»

Не дочитав предложения, лорд Питер закрыл глаза и сразу же заснул.

Его разбудил звон колоколов.

В первый момент Уимзи даже не понял, что произошло, но буквально через секунду он пришел в себя, отбросил одеяло, сел на кровати и с ужасом посмотрел на Бантера, который со спокойным выражением лица стоял у кровати.

— Боже мой! Я же проспал! Почему ты не разбудил меня? Они начали без меня! — воскликнул Уимзи.

— Миссис Венейблс распорядилась не беспокоить вас до половины двенадцатого, милорд. А падре велел вам передать, что на службе они справятся без вас.

— Сколько сейчас времени?

— Пять минут двенадцатого, милорд.

В этот момент Уимзи услышал, как начал бить Джубили.

— Господи! — вскрикнул Уимзи, — этого не может быть! Я должен успеть! Я должен услышать проповедь падре. Дай мне расческу. Снег еще идет?

— Да, он пошел еще сильнее, милорд.

Уимзи кое-как привел себя в порядок и побежал вниз. Слуга последовал за ним. Уже через несколько секунд они были на улице. Бантер освещал дорогу небольшим фонариком. Они прошли через заросли кустарника, перешли через дорогу и вошли в церковь под финальные аккорды органа. Хор и падре стояли на своих местах. Семеро звонарей тоже уже сидели у колоколов. Уимзи быстро пошел к ним, а Бантер отправился на заранее занятое для него место рядом с Эмили.

Хезеки Лавендер поприветствовал Уимзи улыбкой. Все стояли на коленях, и Уимзи последовал их примеру. Мистер Лавендер сразу же сунул ему в руки молитвослов.

— Дорогие братья и сестры!..

Началась проповедь. Уимзи поднялся на ноги и осмотрелся вокруг.

Первое, что испытал Уимзи, было чувство благоговейного трепета перед уходящими ввысь сводами храма. Пространство, где могли молиться прихожане, было просто огромным. Широкие нефы, высокие арки, цветные витражи на окнах — все это создавало особенную, неповторимую атмосферу. Он долго не мог оторвать глаз от причудливо расписанных стен, затем перевел взгляд на нефы. Первое, что привлекло его внимание, были красивые резные колонны, которые, подобно струям фонтана, били от самой земли и взмывали под арки. Затем он поднял глаза еще выше и замер в восхищении. Сверху на него смотрели ангелы и архангелы, херувимы и серафимы. Они будто замерли на высоте с распростертыми крыльями, будто парили под куполом. Их ясные взоры были устремлены, казалось, прямо на Уимзи. То, что он испытал в этот момент, трудно передать словами — это было чувство благоговения и одновременно страха, ощущения своей малости перед открывшимся его взгляду величием.

— Господи! — прошептал Уимзи.

Про себя он повторил: «Он вознесся к небесам на крыльях херувимов». Мистер Хезеки Лавендер слегка подтолкнул своего нового коллегу в бок. Только тогда Уимзи увидел, что слишком увлекся и не заметил, как все молящиеся снова встали на колени. Он последовал всеобщему примеру и перелистнул страничку в молитвослове. Мистер Лавендер, который, должно быть, подумал, что лорд Питер либо вообще ничего не знает о богослужении, либо неверующий, помог ему найти нужные псалмы и стал читать их вслух прямо на ухо Уимзи, видимо, чтобы тому было понятнее.

Потихоньку приближалась полночь. Незадолго до того, как часы пробили двенадцать, падре прочитал короткую проповедь. Он говорил о том, что за все в нашей жизни мы должны благодарить Бога, ибо ничто не делается без Его ведома. Затем падре сказал, что «даже появление незнакомца в доме — это провидение Господне, и человек был послан в наш дом, чтобы помочь нам сегодня. Ничто и никогда не происходит случайно». Затем падре прочитал молитву, орган взял пару аккордов, и в этот момент Хезеки Лавендер громко крикнул: «Пошли, ребята!» Все звонари встали со своих мест и направились к лестнице, чтобы подняться на колокольню. Через минуту они уже были наверху и заняли свои места. Проходя в помещение, где были колокола, Уимзи увидел у двери большой деревянный бочонок, а рядом с ним девять пивных кружек. Должно быть, это хозяин «Красной Коровы» позаботился о звонарях.

Все уже сидели на местах, когда Хезеки посмотрел на часы и громко сказал:

— Пора!

Он первым бережно взял веревку и начал осторожно раскачивать Тейлора Паула.

«Дон-дон-дон…» — и маленькая пауза… — «Дон-дон-дон…» — и снова пауза. И Хезеки сыграл девять тейлоров в честь Старого года. Старый год уходил, уступая место Новому. В храме воцарилась тишина. И через пару секунд эту тишину нарушил бой часов. Как только они отбили двенадцать ударов, Хезеки крикнул: — Начинаем!

И в следующий момент все в округе залилось колокольным звоном. Гауде, Саваоф, Джон, Иерихон, Джубили, Димити, Бетти Томас и Тейлор Паул вместе звонили в честь Нового года. В колокольне все было полно движения, колокола как будто ожили и начали дышать, они двигались, они разговаривали. «Дин-дон-тин-тан-дин-дон-бом-бом-бом-тин-тан-дин-дон-дин-дон-тин-тин-дон-дон-дон…» Каждый колокол знал свое место, вел свою партию, свой ритм. И все вместе, сливаясь воедино, они дарили миру причудливые, чудесные, неповторимые звуки, которые разливались по окрестным лесам и болотам, возвещая о приходе Нового года. И не было в этот момент ничего прекраснее звуков этой музыки, творимой слиянием колоколов храма святого Павла — малыша Гауде, серебряного Саваофа, силачей Джона и Иерихона, веселого Джубили, сладкоголосого Димити, старика Бетти Томаса и великого Тейлора Паула. На стенах колокольни мерно покачивались их тени — вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз.

Уимзи старался смотреть на веревки и, чтобы не ошибиться, концентрировал внимание только на звуках своего колокола и в точности выполнял то, что ему показывали на репетиции. Лишь иногда он успевал мельком увидеть работу остальных звонарей. Старина Хезеки двигался четко, как машина. Было видно, что он уверен в каждом своем движении. Уимзи был удивлен, как, на первый взгляд, легко управляется Хезеки с огромным Тейлором Паулом. А вот Валли Пратт был крайне напряжен и сосредоточен. По движению его губ Уимзи догадался, что тот считает про себя, чтобы не сбиться с ритма. Чувствовалось, что он изо всех сил пытается контролировать траекторию движения своего колокола, чтобы не повторить свою постоянную промашку. И, надо признать, у него все хорошо получалось: его колокол умело встраивался в ритм всех остальных, вовремя меняя траекторию и пересекаясь то с пятым, то с седьмым, то с шестым колоколами. Словом, все работали слаженно и вдохновенно.

Через некоторое время прихожане стали расходиться по домам. Люди, выходя на улицу, сразу включали свои фонарики, и сверху казалось, что от храма медленно разлетаются яркие искорки. Вскоре на колокольню поднялся падре. Он сел на скамейку и приготовился помочь тому, кто первый попросит об отдыхе.

Часы били каждые пятнадцать минут, но за звоном колоколов их почти не было слышно. Под конец первого часа падре взял веревку у Валли, чтобы тот немного отдохнул.

Уимзи решил отдохнуть в конце третьего часа. Когда он отошел от колоколов, то увидел, что у входа, где стоял бочонок и кружки, сидели на скамейке миссис Венейблс и Бантер.

— Я надеюсь, — сказала она, — что вы еще не совсем устали.

— Конечно, нет, я только очень хочу пить, — ответил Уимзи.

— Ну, вот и замечательно.

Было видно, что миссис Венейблс не очень-то увлечена колокольным звоном. Ее одолевала сонливость, но она знала, что мистер Венейблс обидится, если она не будет присутствовать на событии, которое так много Для него значит.

— Удивительно как мягко и приятно здесь звучат колокола, не правда ли? Конечно, нас отделяет от них стена, но все же мы довольно близко, — сказала миссис Венейблс и зевнула.

Колокола все звонили. Уимзи знал, что падре сможет заменять его еще, по крайней мере, в течение ближайших пятнадцати минут, поэтому он решил послушать перезвон снаружи. Он спустился по лестнице и вышел на южное крыльцо.

Признаться, после трех часов работы у него даже разболелась голова. Выйдя на улицу, он вдохнул холодного воздуха, и ему сразу стало легче. Снегопад немного утих.

Лорд Питер спустился с крыльца и, немного подумав, повернул направо. Он шел по дороге вокруг церкви, пока не дошел до западного входа в храм. Встал под навес и закурил сигарету. Постояв пару секунд, он решил идти дальше и обойти вокруг храма. У северной стены церкви он увидел утоптанную тропинку, ведущую к маленькой двери. Уимзи подошел к двери и попытался ее открыть. Она была заперта, поэтому он двинулся дальше. Когда он повернул к восточной стороне храма, ветер начал дуть прямо ему в лицо. Идти стало довольно трудно. Через пару минут он был вынужден остановиться, чтобы перевести дыхание. Все вокруг было покрыто пеленой ночи. Только вдали в каком-то доме горел одинокий огонек. Уимзи подумал, что этот дом, скорее всего, стоит на дороге, по которой они с падре приехали к храму. Ему показалось странным, что кто-то еще не спит, хотя уже раннее утро. Однако было довольно холодно, да и на размышления времени не было — пора было возвращаться к работе. Уимзи закончил свой круг, вошел в храм все в тот же южный вход и поднялся на колокольню. Падре передал ему веревку и напомнил, какой сейчас удар.

В шесть часов утра все были в довольно бодром состоянии, несмотря на многочасовую практически беспрерывную работу. Правда, бедняга Валли Пратт весь взмок, его вьющиеся волосы растрепались, локоны лезли в глаза, однако, несмотря на все это, он хорошо держался и ни разу не сбился. Кузнец, казалось, вообще не устал и вполне мог бы продолжать работать еще долго. Но самым спокойным и невозмутимым оказался старик Хезеки. Его выносливость казалась просто невероятной.

Без четверти восемь падре покинул звонарей и пошел готовиться к утренней службе. Пиво в бочонке уже заканчивалось. Работать оставалось чуть больше часа.

В десять минут десятого падре поднялся на колокольню. В руках он держал часы. Он стоял молча и улыбался.

Еще через три минуты звонари уже доигрывали последние ноты последней мелодии.

«Дин-дон-тин-тин-дин-дон-дон-дон-дон…»

И вот отзвучал последний звук. Звонари отпустили веревки и встали.

— Восхитительно! Великолепно! Превосходно! — восторженно закричал падре. — Вы сделали это! Лучше и быть не может!

— Да, — ответил мистер Лавендер, — неплохо. — Немного подумав, он добавил: — Да, мы сделали это. Как звучало внизу, сэр?

— Отлично, — сказал падре, — такого четкого и красивого перезвона я еще не слышал. А теперь всем пора к завтраку. Я приглашаю вас ко мне, все уже на столе. Ну что ж, Валли, теперь ты можешь считать себя настоящим звонарем. Ты выдержал очень серьезное испытание. Ты молодец, правда, Хезеки?

— Да, ты неплохо поработал, — с некоторой неохотой признал мистер Лавендер. — Только смотри не загордись. Маленькие огрехи у тебя были, и тебе еще Многому надо научиться. Я тебе говорил тысячу раз и скажу еще столько же — все внимание на веревки. Надо следить за траекторией движения колокола, а не смотреть по сторонам.

— Ну-ну, — вступился падре, — не обращай внимания, Валли. Ты молодец. А где же лорд Питер? А! Вот и вы! Мы вам так обязаны! Я надеюсь, вы не слишком устали с непривычки?

— Нет, нет, — ответил Уимзи, хотя чувствовал, что еле держится на ногах. Да и руки он старался держать за спиной, потому что они дрожали после стольких часов работы. Уже много лет он не чувствовал такой усталости. Пожалуй, единственное, чего он сейчас хотел, это прилечь где-нибудь и заснуть. И если бы рядом с ним никого не было, он, наверное, заснул бы прямо на полу.

— Я… я в полном порядке, — тихо сказал он.

Когда все пошли к выходу, он еле передвигал затекшие от долгого сидения ноги, и, если бы не помощь кузнеца, он, наверное, упал бы с лестницы.

— Завтрак, — сказал падре, — вот что нам всем сейчас просто необходимо. И горячий кофе. Кстати, на улице до сих пор идет снег. Там очень красиво! Вы только посмотрите! Все покрыто снегом! Все вокруг белое-белое! Я думаю, будет сильное половодье. Вы точно в порядке? Ну, тогда пойдемте, пойдемте! А вот и жена — наверное, сейчас будет ругать за опоздание. Идем, идем, дорогая. Ну, Джонсон, что такое?

Последняя фраза была адресована молодому человеку, одетому в форму шофера, который стоял рядом с миссис Венейблс. Однако прежде чем молодой человек успел ответить на вопрос падре, заговорила миссис Венейблс:

— Мой дорогой Теодор, все равно вы сейчас никуда не поедете. Вам всем надо поесть…

Однако мистер Венейблс не дал договорить жене:

— Агнесс, дорогая, прости. Джонсон, я нужен?

— Сэр Генри послал меня сказать вам, что хозяйке было совсем плохо сегодня утром. Она чувствует, что умирает, и очень боится, что не успеет исповедоваться.

— Господи! — воскликнул падре, — неужели все настолько серьезно? Умирает? Конечно, я еду немедленно.

— Никто из нас не предполагал такого исхода, сэр. Все начиналось с обычного гриппа. Даже вчера еще не было мысли о том, что случится такое…

— Боже мой, Боже мой! Но я еще надеюсь, что все обойдется! Мы не должны сдаваться. Ты все мне расскажешь в подробностях по дороге. Сейчас, я буду готов через секунду. Агнесс, дорогая, проследи, пожалуйста, за тем, чтобы все хорошо позавтракали, и объясни им, почему я не могу присоединиться к общей трапезе. Лорд Питер, я уверен, вы простите меня. Мы обязательно поговорим с вами позже, когда я вернусь. Господи, бедняжка леди Торпс! Она замечательная женщина. Как же коварен этот грипп! — Сказав это, падре пошел в церковь, чтобы взять молитвослов и другие необходимые вещи.

Миссис Венейблс была так расстроена тем, что падре снова покидает ее, что чуть не расплакалась.

— Бедняжка Теодор! Он же всю ночь глаз не сомкнул, а теперь ему снова надо уезжать. Что ж, мы не Должны всегда думать о себе. Бедняга сэр Генри! Он же сам болен. Да… беда никогда не приходит одна. Боже мой, какие печальные новости принесло нам это утро! Какой уж теперь праздничный завтрак. Джонсон, пожалуйста, передайте мисс Хилари, что мне очень жаль, что все так сложилось, и спросите, могу ли я как-то помочь миссис Гейтс. Знаете, лорд Питер, миссис Гейтс ведет хозяйство у Торпсов. Господи, вы же совсем устали! Что же вы стоите! Проходите скорее. Джонсон, если понадобится моя помощь, обязательно приезжайте. Я надеюсь, медсестра сэра Генри справится, ведь за дополнительной медицинской помощью ехать очень далеко. Теодор! Ты хорошо оделся?

Падре уже вернулся из церкви, держа в руках сосуд для причастия. Он заверил жену, что одет достаточно тепло, и они с Джонсоном пошли к машине.

Новость о бедняжке леди Торпс омрачила утро, и завтрак действительно уже не казался праздничным. По этой причине не было никакого праздничного шума, и Уимзи наслаждался своим завтраком в тишине и спокойствии. Все восемь звонарей молча жевали, только миссис Венейблс периодически начинала говорить о том, как соболезнует сэру Генри, и о том, что бедняга Теодор, должно быть, совсем устал.

— Сколько же бед обрушилось на Торпсов, — говорила миссис Венейблс. — Пропажа ожерелья, убийство охранника, болезнь сэра Чарльза… всего и не перечислишь. Угощайтесь, Хезеки, не стесняйтесь. Еще бекона, мистер Доннингтон? Хинкинс, передай мистеру Годфри холодный окорок. Да и сэр Генри так и не оправился после войны. Валли, ешь больше, ты устал сегодня. У тебя все есть? Я надеюсь, падре скоро вернется и наконец-то поест и немного отдохнет. Лорд Питер, еще кофе?

Уимзи поблагодарил миссис Венейблс и попросил рассказать, что случилось с мистером Чарльзом и ожерельем.

— Ах да, вы же не знаете. Простите, надо было раньше догадаться рассказать. Конечно, откуда же вам знать! Когда живешь в такой глубинке, как мы, кажется, что каждую новость обязательно знают непременно все, вот я и забыла, что вы еще не в курсе, — сказала миссис Венейблс и понизила голос. — Это долгая история признаться, не стоило мне упоминать об этом. Хорошо еще, что Вилли Тодея нет здесь. Я лучше расскажу вам после завтрака. Или спросите Хинкинса. Он в курсе. Интересно, как себя чувствует Вильям Тодей? — уже обращаясь ко всем, спросила она. — Кто-нибудь слышал новости о нем?

— Боюсь, он уже не выкарабкается, мэм, — ответил мистер Доннингтон. — После службы я виделся с женой, и она рассказала мне, что Джон Маллинс рассказывал, что ночью Вилли было совсем плохо, и он бредил. Беднягу еле-еле удерживали в постели.

— Боже мой, Боже мой! Ну, хорошо еще, что Джеймс дома. Так Мэри проще справляться с Вилли.

— Да, это точно. Только вот ему через пару дней пора уезжать. Но я надеюсь, к тому времени худшее уже будет позади.

Миссис Венейблс вздохнула.

— Эх, грипп коварен. Часто он забирает молодых и сильных, а нас, стариков, не трогает.

— Да… Вот уже часы бьют десять, а падре еще не вернулся. Ах, я, кажется, слышу шум мотора. Валли, позвони, пожалуйста, в колокольчик. Эмили, принеси горячих яиц и бекона для падре. И подогрей кофе.

Эмили взяла кофе и буквально через пару секунд вернулась.

— О, простите, мэм, — сказала она. — Падре просит прощения, но он бы хотел позавтракать в кабинете. О… бедняжка леди Торпс скончалась. Падре просил передать, что если мистер Лавендер уже позавтракал, то пусть он сейчас поднимется на колокольню и прозвонит на прощание.

— Скончалась? — воскликнула миссис Венейблс, — Боже мой! Какое горе!

— Да, мэм. Мистер Джонсон говорит, что все произошло так неожиданно. Падре едва вышел из ее комнаты… И все… Они даже не знают, как сказать об этом сэру Генри.

Мистер Лавендер встал из-за стола.

— Во цвете лет, — сказал он мрачно. — Мы скорбим. Мэм, простите меня, я пойду. Доброго утра, если можно так выразиться. Благодарю всех за прекрасный перезвон. Я пойду на колокольню, и мы со стариной Тейлором Паулом почтим память усопшей.

С этими словами Хезеки вышел из дома. Буквально через несколько минут по окрестностям разнесся глубокий и печальный звон колокола. Сначала он отбил шесть тейлоров, это означало, что умерла женщина, а затем пробил столько раз, сколько покойнице было лет. Оказалось, миссис Торпс было всего тридцать семь.

В столовой снова воцарилась тишина, которая только иногда прерывалась звоном посуды или редкой просьбой что-нибудь передать.

Довольно быстро трапеза была завершена. Мистер Вайлдерспин отозвал Уимзи в сторону и объяснил, что послал за мистером Эштоном, чтобы тот привез пару лошадей и крепкую веревку. С их помощью можно будет вытащить машину из кювета. После этого надо будет осмотреть ее и решить, нуждается ли она в ремонте. Затем мистер Вайлдерспин добавил, что если лорд Питер желает пойти на кузницу, тогда они вместе осмотрят машину и обговорят все о ремонте. Его (мистера Вайлдерспина) сын Джордж отлично разбирается в моторах, и если понадобится ремонт подобного характера, то проблем не будет.

Миссис Венейблс покинула столовую и пошла в кабинет проведать мужа и узнать, не нужно ли ему чего.

Уимзи знал, что его присутствие в Фрогс-бридж практически бесполезно, поэтому он решил остаться у падре и подождать здесь известий о машине. Предупредив миссис Венейблс, чтобы она не волновалась о нем, Уимзи вышел в сад. За домом он встретил Джо Хинкинса, который был занят тем, что мыл машину падре. Он не отказался от сигареты, предложенной Уимзи, затем сказал пару фраз о ночном перезвоне и сразу же перевел разговор на семью Торпс.

— Они живут в большом кирпичном доме на другом конце деревни. Раньше это была довольно состоятельная семья. Они говорят, что получили свои земли за то, что когда-то вкладывали деньги в осушение местных болот. Это одна из самых старых местных семей. Сэр Чарльз был очень хорошим человеком. Он сделал много добрых дел в свое время, всегда находил средства помочь людям, хотя его нельзя было назвать богачом. Его дети рассказывали мне, что он потерял много денег в Лондоне, но подробностей я не знаю. Здесь он хорошо ухаживал за своими землями, жил в согласии и мире практически со всеми, в общем, был хорошим человеком. Все жители деревни были потрясены, когда он скончался после того, как ночью в его дом ворвались воры.

— Ограбление?

— Ну да, похитили ожерелье, о котором за завтраком упоминала миссис Венейблс. Вся эта история случилась, когда сэр Генри женился. Это было в апреле девятьсот четырнадцатого. Я очень хорошо помню этот год — год начала войны. Я был совсем еще ребенком, Но мне доверили бить в колокола в честь свадьбы. Это была моя первая настоящая работа с колоколами. Мы сыграли для них пять тысяч сорок Грендширских тройных перезвонов и Хольтский перезвон. В память об том мы повесили отдельную табличку в колокольне. Вы, наверное, видели. Так вот, а потом был потрясающий ужин, на котором было очень много гостей. Невеста была сиротой, а сэр Генри — наследник всего этого состояния, поэтому и свадьба проходила здесь. Да, об ожерелье. На свадьбе присутствовала одна гостья, довольно богатая дама. На шее у нее было украшение — дорогое ожерелье. Думаю, оно стоило не одну тысячу фунтов. Так вот, на следующий день после свадьбы, а точнее в следующую ночь, когда сэр Генри и его жена уже уехали в свадебное путешествие, украшение было украдено.

— Боже мой! — воскликнул Уимзи заинтересованно.

— Да, вот так, — сказал мистер Хинкинс, довольный тем, какое сильное впечатление произвел его рассказ, — это происшествие наделало у нас много шума. Но самое худшее во всем этом было то, что в этом преступлении был замешан один из людей сэра Чарльза. И этого он никак не мог себе простить. Вскоре его вычислили. Это оказался Декон. Так вот, когда выяснилось, что это он…

— Декон?

— Да, Декон. Он был дворецким в доме сэра Чарльза. Он работал в доме целых шесть лет, был женат на горничной Мэри Рассел, которая потом вышла замуж за Вилли Тодея. Это его вы подменяли вчера, он сейчас тяжело болен.

— О! Так, значит, сейчас Декона уже нет в живых?

— Да, милорд. Я как раз об этом и хотел вам рассказать. Это случилось так. Миссис Вилбрехэм проснулась ночью и увидела, что у окна в ее комнате стоит человек. Она испугалась и закричала. Тогда вор выпрыгнул в окно и скрылся в саду. Миссис Вилбрехэм своим криком подняла весь дом. Тогда дома был сэр Чарльз и еще несколько джентльменов. У одного из них даже было ружье. Когда все они спустились вниз, в коридоре они увидели Декона, который только что вбежал в дом первым делом сэр Чарльз позвонил в колокольчик. Тогда прибежал лакей и мы с садовником. Я тогда был его помощником. А в итоге все закончилось тем, что сэр Чарльз заплатил миссис Вилбрехэм за ожерелье.

— Заплатил за ожерелье?

— Да, милорд. Так и было. Хотя никто не винил в происшедшем сэра Чарльза, он считал, что ответственность все же лежит на нем. Поэтому он решил, что обязан выплатить миссис Вилбрехэм полную стоимость ожерелья. Однако, признаться, я не понимаю, как женщина, которая считает себя настоящей леди, могла взять эти деньги у сэра Чарльза. Ах, я забыл сказать, что потом все из прихожей выбежали на крыльцо. Джентльмен, у которого было ружье, заметил человека, убегающего через лужайку к выходу из сада, и выстрелил в него. Выстрел оказался довольно точным, но вора за забором ждала машина, и, несмотря на ранение, ему удалось добежать до нее. Вернувшись в комнату, миссис Вилбрехэм и обнаружила пропажу украшения.

— И вора поймать так и не удалось?

— Нет, милорд. Наш шофер попытался догнать беглеца, но пока он заводил и вывозил машину, прошло достаточно времени, чтобы вор успел скрыться. Шофер опросил всех возможных свидетелей, всех, кто мог видеть машину, но никто не смог точно сказать, в каком направлении она уехала. Скорее всего, они поехали по дороге на Волбич или вдоль реки. Так что единственное, что оставалось — это обратиться в полицию. Но дело в том, что ближайший полицейский участок находится в Лимхолте. Ситуация еще и осложнялась тем, что в эти дни машина полицейского находилась на ремонте. Поэтому сэр Чарльз решил, что проще будет послать свою машину за полицейскими, чем звонить в участок и ждать, пока они найдут машину и приедут.

— О! Вы все-таки расспросили Джо о том ограблении, — сказала миссис Венейблс, неожиданно высунувшись из-за двери гаража. — Правильно, он знает намного больше меня. Вы тут не замерзли?

Уимзи поблагодарил за заботу, сказал, что здесь довольно тепло, и поинтересовался, как чувствует себя падре, не слишком ли он устал после столь тяжелой ночи и мрачного утра.

— Нет, кажется, он в порядке, — ответила миссис Венейблс. — Хотя, признаться, он выглядит очень расстроенным. Я надеюсь, вы останетесь у нас на ланч. Я приготовлю пастушью запеканку. Вы любите запеканки? Еще у нас есть холодный окорок.

Сказав это, миссис Венейблс скрылась за дверью.

— Продолжайте, — сказал Уимзи.

— Ну, а дальше приехали полицейские. Они прочесали всю территорию вокруг дома, надеясь найти какие-нибудь улики, например, отпечатки ботинок. Признаться, они основательно потоптали наши цветы. Но это дало свои результаты. По отпечаткам шин удалось вычислить машину и человека, которого ранили в ногу. Им оказался довольно известный в определенных кругах Лондона вор. Однако впоследствии выяснилось, что в этом деле участвовал не только он, что это не он выпрыгивал из окна комнаты потерпевшей. Такой вывод был сделан после того, как нашли отпечатки ботинок под окнами дома. Эти отпечатки принадлежали не кому иному, как Декону. Скорее всего, дело было так. Этот лондонский вор положил глаз на дорогое украшение, но, чтобы выкрасть его, нужен был свой человек в доме. Вот он и подкупил Декона. Наверное, Декон должен был ночью пробраться в комнату к миссис Вилбрехэм, взять ожерелье и выбросить его вору через окно. У полицейских, скорее всего, были убедительные доказательства, потому что вскоре они арестовали Декона. Я очень хорошо это помню, потому что его арестовали в воскресенье, когда мы возвращались со службы. Знаете, при задержании он даже оказал сопротивление, и чуть было не убил полицейского. Представляете, преступление произошло ночью в четверг, а в воскресенье виновник уже был найден. Неплохо, да?

— Да, довольно быстро. А откуда же Декон знал, где искать украшение?

— Ну, это в принципе объяснимо, милорд. Например, служанка миссис Вилбрехэм могла случайно или по глупости сказать что-нибудь Мэри Рассел. А она, в свою очередь, без какого-нибудь злого умысла, просто так, рассказала мужу. Ведь она была тогда замужем за Деконом. Конечно, полицейские допрашивали обеих женщин, и даже вначале подозревали их. Но, слава Богу, все обошлось. Все жители деревни очень переживали за Мэри, потому что она действительно очень порядочная женщина из хорошей семьи. Ее отец — помощник церковного старосты. И могу ручаться, что нет более порядочной и честной семьи, чем Расселы. И Декон не может омрачить репутацию этой семьи, потому что по крови он не принадлежит к ним. Он вообще, кажется, родился в графстве Кент. Сэр Чарльз привез его из Лондона, дал ему работу и крышу над головой. А этот лондонский вор Крантон, как он сам себя называет, хотя у него еще много имен… так вот, он, наверное, пообещал Декону золотые горы, а потом просто бросил и предал его.

— Как подло!

— Да… подло. Но вскоре поймали и самого Крантона. И он, в свою очередь, сказал, что это Декон предал его, потому что выбросил тогда в окно пустую коробку, ожерелье оставил себе. Но, конечно, Декон отрицал это. У него была собственная версия, которая заключалась в том, что в ту ночь он услышал какой-то и пошел посмотреть, в чем дело. Тогда-то миссис Вилбрехэм увидела его и закричала. А он на самом деле хотел поймать вора, поэтому и выпрыгнул из окна. Декон понимал, что отрицать то, что он был в комнате потерпевшей — просто бесполезно, потому что там везде его отпечатки пальцев. Вот он и придумал эту красивую историю о том, что просто пытался защитить жителей дома и поймать преступника. Только вот эта ложь сыграла против него. Дело в том, что в процессе допросов его рассказ пару раз менялся, и следователь сразу понял, что Декон лжет. А что касается ожерелья — его у Декона не было. Украшение так и не нашли. Может, оно и было сначала у Крантона, но потом он мог испугаться и избавиться от ожерелья. А может, оно было у Декона, и он умело спрятал его. Теперь уже вряд ли кто-то узнает, как все было на самом деле. Кстати, деньги, которыми, по версии следствия, Крантон подкупил Декона, так и не нашли, хотя комнату дворецкого перевернули вверх дном. Что касается обеих женщин, то следователь пришел к выводу, что в их действиях не было никакого злого умысла. Так что в тюрьму отправились Крантон и Декон. Оба получили очень большие сроки. После всего случившегося старина Рассел продал свой дом, и они с Мэри уехали. Но когда умер Декон…

— Как это случилось?

— Он сбежал из тюрьмы, убив охранника. Это был, конечно, отчаянный поступок. Еще один грех взял на душу. Это было в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Вот Бог и наказал его. На свободе он пробыл совсем недолго, вскоре он упал в карьер и разбился. Его тело нашли только через два года, на нем по-прежнему была тюремная одежда. Как только об этом узнал Вильям Тодей, он сразу же поехал за Мэри, женился на ней и привез обратно к нам. Дело в том, что он всегда был неравнодушен к миссис Рассел. С тех пор прошло уже десять лет. У Вильяма и Мэри родились двое славных детишек. А Крантон отсидел свой срок, но вскоре после того как освободился, его снова арестовали за очередное преступление. Так что сейчас он снова в тюрьме. Джек Прист, полицейский при храме святого Петра, сказал мне, что вряд ли кто-нибудь еще услышит о том пропавшем ожерелье. Наверное, он прав. Даже если Крантон и знает, где украшение — он ни за что не расскажет об этом.

— Да, сложное дело. Так, значит, сэр Чарльз выплатил миссис Вилбрехэм компенсацию?

— Нет, это сделал не сам сэр Чарльз, милорд. Компенсацию выплатил сэр Генри. Вернувшись из свадебного путешествия, бедняга нашел сэра Чарльза безнадежно больным и узнал всю эту ужасную историю. Дело в том, что старик испытал сильный шок и тяжело переживал все, что произошло в его семье. Он считал, что несет ответственность за все случившееся. Не стоит еще забывать и о том, что ему было уже больше семидесяти. Вскоре пришла новость, что началась война, и этого его сердце уже не выдержало. Перед смертью сэр Чарльз просил сына заплатить миссис Вилбрехэм, и сэр Генри выполнил эту просьбу. Когда полицейские признали, что не в силах найти ожерелье и дело, скорее всего, придется закрыть, сэр Генри сразу же выплатил миссис Вилбрехэм компенсацию. Вскоре сэра Генри забрали на фронт. Он был серьезно ранен и был вынужден вернуться домой. Он так и не смог окончательно управиться после ранения и на всю жизнь остался инвалидом. С тех пор он как будто постарел и осунулся. Это уже не прежний сэр Генри. Вот так жизнь порой бывает жестока. А теперь его постиг еще один удар. Я думаю, он очень тяжело переживает смерть любимой жены. Она была очень хорошим человеком. Мы все скорбим по ней.

— А дети у нее остались?

— Да, милорд, дочь, мисс Хилари. Ей будет пятнадцать в этом месяце. Она недавно приехала домой на каникулы из школы. Боюсь, это самые печальные и тяжелые каникулы в ее жизни.

— Да, конечно, — сказал лорд Питер. — Благодарю вас за интересный рассказ, Хинкинс. Теперь я буду следить за новостями об ожерелье миссис Вилбрехэм. А! Вот и мой друг мистер Вайлдерспин. Надеюсь, он принесет мне хорошие новости о том, что машина уже в порядке.

Однако все было не очень-то и хорошо. Машина была привязана к телеге, в которую были впряжены две лошади. Видимо, таким образом ее и доставили к дому. При первом взгляде на нее Уимзи понял, что она вряд ли даже заведется. Но, несмотря на это, Вайлдерспины, старший и младший, были, кажется, настроены довольно оптимистично. Они сказали, что для начала попробуют сами все исправить — надо было починить переднюю ось, которая довольно сильно пострадала из-за аварии. А если что-то не получится, то можно будет послать за мистером Браунлоу в приход храма святого Петра. У него настоящая автомастерская, и, если понадобится помощь, он приедет на своем грузовике и заберет машину на ремонт. По словам Вайлдерспинов мистер Браунлоу — настоящий профессионал. Единственная загвоздка в том, что его может не быть дома. Ведь в приходе храма святого Петра сегодня свадьба. И, возможно, мистера Браунлоу попросили привозить и развозить гостей. Поэтому Вайлдерспины решили сначала попробовать справиться самостоятельно, а в случае, если понадобится помощь, можно будет сходить на почту и попросить начальницу почтового отделения позвонить мистеру Браунлоу и узнать, свободен он или нет.

Осмотрев переднюю ось, Уимзи предположил, что лучше сразу обратиться к профессиональной помощи мистера Браунлоу. Он даже сказал, что сам может договориться с начальницей почтового отделения, если мистер Вайлдерспин проводит его до почты. Уимзи настоял на этом, поэтому они все вместе, во главе с мистером Эштоном, отправились в деревню. Они прошли мимо храма, затем еще четверть мили, и были уже в центре деревни.

Приход храма Святого Павла по традиции находился за пределами деревни. Сама деревня стоит на перекрестке дорог. Дорога на юг ведет к приходу святого Стефана, который граничит с приходом святого Петра. От любого храма при желании можно дойти пешком до Тринити Фут и Фрогс-бридж. Эти три храма образуют между собой треугольник: к югу от храма святого Павла находится храм святого Петра, к западу — храм святого Стефана. Есть в этих краях и железная дорога до Лимхолта. Она соединяет приходы храмов святого Петра и святого Стефана, а затем пересекает Тринити Фут через территорию прихода Диксей.

На территории прихода храма святого Петра есть железнодорожная станция, два моста и даже недостроенная церковь. Ее строительство было начато не в самое лучшее для страны время, поэтому закончить его так и не удалось.

На землях прихода храма святого Стефана тоже есть железнодорожная станция. Однако поезда здесь останавливаются редко. Жителям деревни гораздо ближе доходить до станции в приходе святого Петра. Кроме того, неподалеку есть красивая церковь с колокольней четырнадцатого века, где установлено восемь прекрасных колоколов.

Приход храма святого Павла не имеет железнодорожной станции. Зато это самый древний приход. Храм святого Павла самый величественный и знаменитый. Изначально на месте современного храма был монастырь. До сих пор в архитектуре церкви многое напоминает о прошлом. Храм был построен на небольшом холме на десять — двенадцать футов выше уровня земли, на которой стоит деревня. Скорее всего, это было сделано потому, что во времена постройки монастыря местные болота еще не были осушены. Чтобы защитить храм от влаги и был насыпан искусственный холм. Что касается реки Вейл, то сейчас она не доставляет особых хлопот даже в период половодий. Много лет назад, во времена правления Якова I, русло реки было искусственно изменено, потому что она представляла довольно серьезную опасность для монастыря. Сейчас с колокольни даже видно пересохшее старое русло, которое проходит совсем недалеко от храма.

На почте лорд Питер отправил своим друзьям, которые ждали его в Волбиче, телеграмму, где объяснил, что произошло и почему ему пришлось так сильно задержаться. Затем он договорился по телефону с мистером Браунлоу о помощи, после чего решил, что Браунлоу и Вайлдерспин вполне разберутся с ремонтом без него, и отправился в обратный путь. Деревенский пейзаж был не очень живописным, зато всю дорогу лорд Питер любовался храмом. Вскоре колокольный звон прекратился. Значит, Хезеки уже пошел домой. Однако когда Уимзи подошел к храму, он заметил, что южный вход до сих пор открыт. Заглянув внутрь, он увидел миссис Венейблс, которая меняла воду в вазах с цветами у алтаря.

Заметив, что Уимзи с интересом разглядывает резные дубовые двери алтаря, она подошла и сказала:

— Они прекрасны, да? Теодор так гордится своим храмом. Он очень много делает для того, чтобы здесь было так красиво. К счастью, предыдущий пастор был очень добросовестным человеком, вовремя делал ремонт и старался поддерживать чистоту и порядок. Только вот был он слишком приземленным, если так можно выразиться, человеком, и некоторые его поступки нас просто повергали в шок. Дело в том, что он совсем не ценил красоты нашего храма. Ну, слава Богу, сейчас все по-другому. Знаете, Теодор хочет немного перестроить алтарь и еще больше украсить его, только вот некоторые прихожане считают, что это будет смотреться слишком помпезно. Ну, да ладно. Ах да, это очень красивое окно, правда? Оно было недавно отреставрировано, но все старинные стекла были сохранены. А во время войны мы очень боялись, что из-за разрывов снарядов они могут потрескаться. Но, слава Богу, все обошлось. Посмотрите, какая красивая перегородка. Совсем как кружевная. Эти могилы семьи Гауди. Они жили здесь до правления королевы Елизаветы. К сожалению, до сегодняшнего дня не дожил ни один потомок этого рода. Здесь высечены их имена: Гауде, Гауди, Домини. Раньше с северной стороны храма была пристроена часовня, воздвигнутая в честь этой семьи: часовня настоятеля монастыря Томаса. Вот это его могила. Бетти Томас назван в его честь. Только вот в девятнадцатом веке перегородка между часовней и храмом была варварски разрушена и бывшую часовню использовали в качестве ниши для органа. По-моему, это был просто ужасный поступок. Тем не менее, историю переписать нельзя, поэтому приходится смириться с таким положением вещей. Кстати, пару лет назад мы починили орган и добавили целый ряд недостающих клавиш. Теперь, пока мисс Снут играет, бедняге Чудаку Пику приходится внимательнее следить за тем, чтобы накопитель воздуха в органе был в порядке. Мы все называем Пика Чудаком из-за его порой странного поведения. Он не совсем обычный человек, вот наша главная достопримечательность — это потолок с изображением ангелов. Он уже много лет остается неизменным. Около двадцати лет назад мы совсем немного отреставрировали его — нанесли тонкий слой позолоты на изображения. Однако чтобы это сделать, нам пришлось лет десять уговаривать церковного старосту дать нам разрешение. Он и большинство прихожан считали, что все должно остаться в первозданном виде. Но потом, когда результат был налицо, все были очень довольны. Теперь мы еще надеемся, что нам удастся отреставрировать купол над алтарем. Надо как следует прокрасить все швы. Тем более что пока еще хорошо виден цвет краски, которая была здесь изначально. Да и позолоту уже давно пора обновить. А еще у Теодора есть голубая мечта — отреставрировать восточное окно. Оно было застеклено кое-как, каким-то необработанным стеклом, примерно в 1740 году. Теодор говорит, что это время было очень тяжелым, и он бы хотел избавиться от всего, что напоминает об этом.

В те годы люди Кромвеля разрушали и грабили все на своем пути. Стекла из нефов тоже вытащили. Слава Богу, что хотя бы верхние витражи не тронули. Наверное, только потому, что добраться до них очень трудно, вот скамьи у нас современные. Теодор приобрел их лет десять назад. Ему хотелось купить стулья, но прихожане настояли на том, чтобы в храме все же были скамьи. Тогда Теодор выбрал эти скамьи с изящным дизайном, стилизованным под старину, чтобы они не выделялись из общего интерьера. Наши старые скамьи были просто ужасными. Они были такими громоздки, что напоминали ванны. Признаться, ряды этих скамей придавали храму очень мрачный вид, занимали очень много места и даже загораживали нижние витражи окон. Кстати, недавно мы переделали и помещение для хора. Раньше оно было прямо над первым рядом витражей, вон там была специальная площадка. Нам пришлось решиться на такое изменение, потому что частенько дети, которые поют в хоре, случайно роняли свои книги, и они падали прямо на головы прихожан. Теперь у нас есть специальное помещение, выдержанное в старинном стиле. А в алтаре есть даже умывальница. Правда, она не очень удобная, зато довольно древняя.

Уимзи ответил, что никогда раньше не видел алтарных умывальниц, но, должно быть, она очень красивая.

— А вот алтарные ворота у нас совсем ветхие. Их не реставрировали со времен викторианской эпохи. Да и дизайн нам с Теодором не очень нравится. Поэтому, как только у нас будет достаточно денег, мы планируем заменить их. О, я совсем забыла про купель! Вы обязательно должны ее увидеть. Резьба на ней достойна особого внимания. Только вот я мало помню ее историю, да и не знаю всех символов. Лучше, чтобы Теодор сам показал вам ее и все рассказал. Жаль, что он сейчас срочно уехал. Его попросили довезти одну больную женщину в больницу за Тропе Бридж. Он так торопился, что даже не закончил свой завтрак.

«А еще говорят, — подумал Уимзи, — что священникам не нужны деньги».

— Хотите еще здесь побыть и все рассмотреть? Вы не против, если я сейчас вас оставлю, а вы, когда будете уходить, сами закроете дверь и принесете ключи. Это ключи мистера Годфри. А связку Теодора, представьте себе, я так и не нашла. Даже не могу предположить, куда он ее подевал. Знаете, вообще-то он считает, что церковь не надо постоянно закрывать. Тем не менее, времена сейчас не самые спокойные и мы не можем постоянно следить за всеми, кто приходит в наш храм. Поэтому, чтобы избежать неприятностей, приходите закрывать. Буквально пару дней назад я видела одного просто ужасного человека, проходящего мимо храма. С первого взгляда я поняла, что этот тип может натворить все, что угодно. Недавно, например, у нас сломали ящик для пожертвований. Так что я придерживаюсь точки зрения, что таких людей вообще не надо пускать в храм.

Уимзи поддержал эту точку зрения, а затем сказал, что с удовольствием остался бы в храме еще ненадолго. Как только миссис Венейблс вышла, лорд Питер подошел к ящику для пожертвований и опустил туда довольно солидную стопку денег. Затем он подошел к купели и был действительно поражен красотой и изяществом резьбы, украшавшей ее. Потом он обратил внимание на большой старинный ящик. Уимзи открыл его, но внутри не было ничего интересного — только старые веревки от колоколов. Осмотрев сундук, лорд Питер пошел в северную часть храма. Там он долго смотрел на потолок, украшенный изображениями ангелов. Затем он несколько минут постоял у могилы настоятеля монастыря Томаса. Надгробие представляло собой скульптурную фигуру священника. По периметру могила была украшена лепниной, отражающей историю храма. На одном из изображений рассказывалось о литье колокола. Без сомнения, это был Бетти Томас. Видимо, настоятель очень гордился своим колоколом, потому что на надгробии было не одно упоминание о нем. На скульптуре было сделано несколько надписей на древнеанглийском. Уимзи понял их примерный смысл: «Здесь покоится прах раба Божьего Томаса. Упокой Боже душу раба твоего; 1380 год». На поясе скульптуры была еще одна короткая надпись: «Рака прахом настоятеля монастыря Томаса». Должно быть, сюда люди приходили сюда и читали эту надпись, они ощущали особое благоговение, чувствовали, что находятся у святого места. Стоя у могилы, Уимзи подумал, хорошо, что падре Томас умер до того, как его дом был разграблен королем Генрихом. Иначе бы он точно вступился за свое имущество, а от этого конфликта пострадала бы вся церковь. А его преемник примирился с тем, что произошло, и оставил свой разграбленный приход. Впоследствии храм был восстановлен реформаторами.

Венейблсы с большой неохотой отпустили своего гостя. Но мистер Браунлоу и мистер Вайлдерспин так быстро и умело справились с машиной, что уже к двум часам все было в полном порядке. Так что Уимзи решил сразу же ехать в Волбич, чтобы успеть до того, как начнет смеркаться. Он быстро попрощался с хозяевами, пообещал вскоре приехать и поучаствовать в еще одном перезвоне. На прощание падре подарил Уимзи экземпляр своей книги, а миссис Венейблс настояла на том, чтобы перед отъездом лорд Питер выпил немного виски, чтобы не замерзнуть в дороге.

Наконец машина тронулась. Выехав на берег канала Фоти Фут, Бантер повернул направо.

Вскоре ветер переменился. И хотя все вокруг, даже болота, было покрыто снегом, воздух стал как будто мягче.

— Теплеет, — сказал Уимзи Бантеру.

— Да, милорд.

— Ты когда-нибудь видел здешние места без снега?

— Нет, милорд.

— Знаешь, окрестности кажутся такими пустынными и безлюдными. Особенно в районе Видней и Мепал Вашес. Эти болота часто разливаются и соединяют две реки — Старый и Новый Белфорд. Вот представь себе — акры воды. Куда ни посмотришь — кругом вода и поломанные деревья на затопленных берегах. Я думаю, что здесь намного красивее, когда большая вода сходит. О! Погляди направо! Это, должно быть, Лейденский шлюз. Давай-ка посмотрим на карте. Да, точно. В этом месте канал сливается с рекой Вейл. Только вот канал находится на более высоком уровне, чем река, поэтому здесь и построен этот шлюз. Если бы не прогресс в инженерии, воды канала изменили бы русло реки, и тогда было бы не избежать ужасного наводнения. Так, значит, эта река проходит недалеко от храма святого Петра. Знаешь, я бы не позавидовал тому, кто работает на этом шлюзе и отвечает за его исправность. Ведь надо большую часть времени проводить здесь в полном одиночестве. По-моему, это очень удручает.

Пока Уимзи рассуждал о тяготах работы на этом шлюзе, они проехали мимо небольшого каменного дома, который стоял по правую сторону от дороги. Должно быть, здесь и жил человек, ответственный за шлюз.

Дом стоял буквально в паре метров от шлюза. Из окна машины Уимзи отлично видел шлюз, с одной стороны от которого несла свои воды река Вейл, а с другой был канал футов на шесть выше уровня реки.

— И больше ни одного дома. Только один коттедж в двух милях отсюда. Ничего себе! Вот это одиночество! Так что там дальше с дорогой? Судя по карте, здесь должен быть мост. А потом нам надо будет ехать вдоль реки. Надеюсь, здесь перед мостом не будет такого круто-то поворота, как на Фрогс-бридж. Осторожнее, Бантер. О, посмотри, это, должно быть, смотритель шлюза! Он бежит в нашу сторону. Наверное, наше появление — большое для него событие. Давай помашем ему шляпами. Эй! Здравствуйте! Странно, он все еще бежит. Может, ему что-нибудь надо?

Бантер остановил машину. Человек тоже остановился, выровнял дыхание и пошел к машине с распростертыми объятиями.

— Простите, что остановил вас, сэр, — вежливо сказал мужчина. — Вы не подскажете, я правильно иду к храму святого Павла?

— Да, все верно. Как только дойдете до моста, перейдите на другую сторону канала и идите вдоль берега, пока не увидите указательный столб. Вы не пропустите его.

— Благодарю вас, сэр. А это далеко?

— До указательного столба — около пяти с половиной миль. А потом еще полмили до деревни.

— Благодарю, сэр.

— Боюсь, вы сильно замерзнете по дороге. На улице очень холодно.

— Да, сэр. Здесь не самая лучшая погода. Но, по крайней мере, я должен добраться до деревни засветло, а это уже хорошо.

Мужчина говорил довольно тихо, с легким лондонским акцентом. Одет он был в темно-желтое пальто, которое хоть и выглядело мрачновато, но сшито было хорошим портным. На первый взгляд мужчине было около пятидесяти лет. Он носил темную короткую бороду, а когда говорил, наклонял голову, как будто боялся смотреть в глаза или близко приближаться к собеседнику.

— Вы курите? Угощайтесь.

— Благодарю, сэр.

Уимзи достал несколько сигарет из упаковки и отдал мужчине. Когда тот протянул руку, чтобы взять сигареты, лорд Питер заметил, что руки у него все покрыты мозолями. Обычно такие мозоли бывают у людей, занимающихся тяжелой физической работой, но на сельского жителя незнакомец совсем не был похож.

— Вы ведь не здешний?

— Нет, сэр.

— Ищете работу?

— Да, сэр.

— Вы разнорабочий?

— Нет, сэр. Я автомеханик.

— О, замечательная работа. Ну, удачи вам!

— Благодарю, сэр. Приятного вечера.

— И вам хорошего вечера.

Уимзи около получаса ехал молча. Потом сказал:

— Автомеханик. Возможно… но странно. Знаешь, таких людей я вижу насквозь. С его-то взглядом. Бантер, он точно каторжник. Конечно, это отличная идея — забыть свое прошлое и начать все сначала. Только вот мне не хотелось бы, чтобы планы этого человека каким-то образом коснулись падре.