Почти в раю

Эрик гоготал над ее выражением лица. — Ты выглядишь испуганной.

— Не правда!

Он положил руку ей на поясницу и прижал к себе. — По правде, мне тоже было немного страшно, — сказал он, успокаивающим тоном.

Она смотрела на него, впитывая каждое его слово. Ей не хотелось считать себя слабачкой. Никогда. — Правда?

Он улыбнулся. — Нет, но если тебе от этого станет легче… ой.

Он заслужил этот удар под дых. Она могла вновь нормально ходить, поэтому направилась к выходу, пока Эрик платил за фотографии с этой смертельной поездки.

— Я повешу ее на холодильник, — сказал он, погоняя ее у эскалатора — более безопасного способа спуститься вниз.

— Тебе обязательно дразнить меня по каждому поводу? — огрызнулась она.

Эрик был шокирован ее заявлением, поэтому не заметил, как они доехали до конца эскалатора.

— Я никогда не дразнил тебя за твои страхи, — ответил он, переходя на другой эскалатор. — Потому что никогда не видел, чтобы ты чего-то боялась. Ты настоящий кремень.

— Ты видел меня в ужасе, — ответила Ребекка. — Буквально неделю назад, когда я думала, что рак вернулся.

— Это совершенно иное. — Внизу эскалатора он взял ее за руку и отвел в сторону, чтобы не мешать людям. — Ребекка, та ситуация была по-настоящему страшной. Я бы ни за что не стал шутить на эту тему. Это — он показал на фотографию, — просто баловство. Если бы я знал, что ты, действительно, в опасности, то ни когда бы не стал подшучивать над тобой за твой страх.

Она прикусила губу, уставившись ему в грудь. Возможно, она восприняла его шутку слишком серьезно, но ей нужно было, чтобы он понял почему. После недоразумения, которое едва не разлучило их, они поклялись друг другу всегда честно говорить о своих проблемах и обидах.

— Прошу тебя, больше никогда не смейся надо мной, когда мне страшно, — сказала она. — Мне долгое время приходилось быть сильной, и меня смущает любое проявление слабости.

Он взял ее лицо в ладони и заставил ее посмотреть ему в глаза. Пальцами он смахнул с ее щек слезинки. Позор. Она стояла, изображая из себя сильную женщину, а сама плакала, как дитя.

— Милая, тебе больше не нужно тащить эту ношу одной. Теперь у тебя есть я, и ты в любое время можешь переложить свои заботы на меня. Ты же знаешь, ты все, что у меня есть в этой жизни.

Его лицо размылось от ее неожиданных слез. Эти слова он говорил в своей клятве, их же он выбил на своем теле. Слова, которые она не понимала до настоящего момента.

— Мы можем вернуться в наш номер? — спросила она. — Для меня достаточно веселья на сегодня.

Он улыбнулся, целуя ее в нос. — Ты же знаешь, главное веселье начинается, когда мы остаемся с тобой наедине.

Конечно, она об этом знала.

Глава 7

Стоя на обочине вместе с их багажом, Эрик, широко зевнув, вытянул руки над головой, а затем почесал живот. Он бы с радостью еще пару часов провалялся в постели. Ребекка выжала из него все соки, в прямом смысле этого слова. Очевидно, она посчитала Вегас очень вдохновляющим. После того, как она отсосала его меч, и он зарыл его между ее драгоценных грудей, она позволила ему исследовать ее пирамиды и задний проход, который она назвала «своей пещерой». Она не часто позволяла ему иметь ее попку, поэтому это был довольно неожиданной подарок. Но сейчас он был вымотан, не готов вновь сесть за руль их микроавтобуса и направиться к следующему пункту назначения. Он так и не понял, почему она хотела целую неделю колесить по стране вместо того, что валяться на пляже Таити, но стоит признать, ему нравилась эта поездка, включающая в себя множество утомительного, но приятного веселья.

Когда парковщик подогнал их автобус, бурча под нос, что машина упорно отказывалась заводиться, Эрик погрузил их багаж в автобус. — Не хочешь сесть за руль? — спросил он Ребекку.

— Ты же знаешь, она не заведется.

— У парковщика ведь получилось.

— С трудом, — ответил парень, принимая чаевые от Ребекки.

— Я бы предпочла, чтобы ты и дальше вел наш автобус, — сказала она и мило улыбнулась. Эрик никогда не мог устоять перед этой улыбкой.

— Я бы с удовольствием вздремнул. Женщина, ты меня вчера заездила.

Она улыбнулась, довольная собой. — И я сделаю то же самое и сегодняшней ночью, и завтрашней, и даже послезавтрашней. Так что тебе пора к этому привыкнуть.

Он сел за руль без лишних препираний. Очевидно, ему пришлись по душе ее планы. Под четким руководством Ребекки они выехали на автостраду, которая, судя по проезжаемой местности, вела в никуда.

Эрик был полностью уверен, она направляются к Большому Каньону , особенно после того, как увидел указатель, сообщающий, что до него осталось 20 миль, но не хотел сообщать об этом Ребекке, чтобы не портить ее план. Ему до сих пор было не по себе за свое поведение после аттракционов. Он не желал, чтобы его жена испытывала боль, и, уж тем более, не хотел быть причиной этой боли. Она довольно быстро его простила, но Эрика не покидало чувство, что он был плохим мужем.

Она не разговаривала с ним с самого выезда из отеля. Она, вероятней всего, до сих пор на него злилась, но не хотела ругаться во время медового месяца. Он посмотрел на нее, ожидая видеть ее надувшейся, но вместо этого увидел, что она заснула. Эрик озорно улыбнулся. Это было не честно, она спала, пока ему приходилось вести машину.

— Ребекка! — закричал он и нажал на клаксон.

Она подскочила, упираясь обеими руками в приборную панель.

— Кажется, мы приехали, — сказал он, головой указывая на пустынную территорию, заполненную перекати—поле.

— Ты до смерти меня напугал, — ответила она, держась одной рукой за сердце. Она выглянула в окно, закатывая глаза. — Ты прекрасно знал, что мы ехали к Большому Каньону, да?

— Так вот куда мы ехали? Клево! — он несколько раз тут бывал.

— Ты уже был здесь?

Он уже начал отнекиваться, но вспомнил об их договоренности быть честными друг с другом. Даже небольшая ложь может разрушить отношения, если врать постоянно. — Да, но не с тобой.

Она улыбнулась, сжала его руку. — А ты когда-нибудь занимался здесь сексом? — спросила она, поигрывая бровями.

— Эм…только с ослом.

— С ослом?

— Да, ослиха мне не дала.

Ребекка шлепнула его. — Это отвратительно!

— Я шучу. Я никогда не занимался сексом в Большом Каньоне, — Ребекка продолжала морщиться, и он добавил, — или с животными.

Ребекка расслабилась в своем кресле, и Эрик ткнул ее локтем. — Но я не буду тебя отвергать, если ты решишь нарядиться озорной кошечкой и захочешь слизать сливки с моих яиц.

Она высунула язык и лизнула свою ладонь, словно кошка, вылизывающая свою лапку. Он должен был догадаться, ей понравилась его идея. Она смело воплощала все его фантазии, зная, он в долгу не останется.

Как обычно, вид Большого Каньона был захватывающим. Вид покачивающихся сисек Ребекки, пока она скакала на его члене час спустя, был ничуть не хуже. На этот раз он не забыл поставить машину на ручник. Ему совсем не хотелась оказаться на краю обрыва. Ребекка не дала ему насладиться блаженством после мощного оргазма, когда кинула ему его одежду.

— Нам нужно ехать дальше, иначе мы опоздаем.

— Куда?

— Это сюрприз.

Ну, конечно, это был сюрприз.

Но вместо сюрприза их ждала обычная поездка по национальному парку «Петрифайд форест», потому что, к большому огорчению Ребекки, они опоздали на экскурсию.

— Мы совсем не следуем плану, — рычала она, усаживаясь в Фольксваген.

— Ну, в этом и проблема. Давай забудем о плане и просто поедем. Будем останавливаться, когда проголодаемся. Будем ночевать в отелях, когда устанем. И будем гулять по тем местам, которые нашли сами, или заинтересовали нас указателями.

— Если мы будем просто разъезжать по стране, то никогда не доедем до Бангора и пропустим наш рейс на Таити.

— Ничего страшного, Реб. Улетим другим рейсом из другого города. — Он пожал плечами. Она никогда не была их тех, кто строго придерживался правил или следовал расписанию. Наоборот, она часто действовала импульсивно. Так почему не в этот раз? И ему не очень нравилась эта сторона ее натуры. Ее легкость и импульсивность — вот, за что он любил жену больше всего.

— Это важно. Это главная причина, зачем мы едем в Бангор. — Ее глаза расширились, и она зажала нижнюю губу зубами.

— Объясни мне, что такого важного в Бангоре?

На ее лице появилась натянутая улыбка. — Это сюрприз.

— Хватит уже сюрпризов, — сказал, взмахнув руками. — Скажи мне. Скажи мне, за каким хером нам ехать в Бангор, или я с места больше не сдвинусь.

Ее улыбку спала, и Ребекка опустила глаза на сложенные руки. — Если скажу — ты не захочешь ехать.

— Я и сейчас не хочу ехать, но все же поехал, да? — Он не хотел кричать на нее, но не знал другого способа, чтобы достучаться до нее. — Я хотел порадовать тебя. Но ты постоянно нервничаешь, и не похоже, чтобы эта поездка доставляла тебе радость.

— Мне очень весело.

— Ну, а мне нет. — Стоило ему произнести эту фразу, как захотелось взять свои слова обратно.

Она вздохнула, обиженная его словами. — Я думала, тебе нравятся мои сюрпризы. В день рождения ты говорил именно так.

Эрик глубоко вдохнул, успокаивая нервы, и попытался говорить более спокойно. — Реб, мне безумно понравились твои сюрпризы на мой день рождения. Это был самый лучший день рождения в моей жизни. Каждый твой подарок был продуманным и искренним. Они показывали мне, как хорошо ты меня знаешь. Как сильно ты меня любишь. Они заставили меня понять, ты понимаешь меня и примиряешься со всеми тараканами в моей голове.

— Я их обожаю, — тихо ответила она.

— Но сейчас не мой день рождения, ты не должна угождать мне, это наше свадебное путешествие, и мы оба должны наслаждаться им. Должны укреплять наши отношения. И ты не обязана просить о чем-то, прикрываясь сюрпризом для меня. Просто скажи, что для тебя такого важного в Бангоре?

Ребекка сидела рядом с ним, плечи были опущены, и по ее позе казалось, что он ударил ее в живот. — Ты прав, — ответила она. — Не правильно утаивать это от тебя.

Она подняла голову, но ее взгляд был направлен на его лоб. Что такого ужасного было в Бангоре, что она боялась посмотреть ему в глаза, когда будет рассказывать об этом?

— Когда я убирала в сейф наши свидетельства о браке и рождении, на твоем я увидела место рождения твоей матери. Я полазила в интернете и узнала, что родители твоей матери до сих пор живут там.

Значит, это касалось не ее, а его.

— Ты им позвонила? — спросил он, разрываясь между любопытством и болью, отдававшейся в животе.

— Нет. Я пыталась найти номер, но безуспешно. Я узнала только домашний адрес. — Она посмотрела на него глазами щенка, впервые выполнившего команду хозяина. Она ждала его одобрения? Но он не мог его дать. Это была ужасная затея.

— Я думаю, это плохая идея заявиться в дом моих бабушки и дедушки без приглашения.

— Я знала, что ты так скажешь. Именно поэтому хотела сделать сюрприз.

— Ты хотела сказать утаивала от меня, да? — сказал он, не понимая, злился он или был расстроен ее поступком. — Ты врала мне, манипулировала, добиваясь своей цели.

— Н—нет, — дрожащим голосом оправдывалась она. — Я бы никогда не врала тебе и не манипулировала, и не заставляла тебя делать то, что ты не хочешь.

— Ребекка, — он не хотел ее расстраивать, но она должна была понять его чувства. — Именно это ты и сделала.

— Но я же тебе рассказала, это больше не секрет.

— Только потому, что я тебя вынудил.

Они долгое время сидели, молча, до тех пор, пока эта тишина не стала угнетающей.

— Возможно, ты прав, — сказала она. — Мне жаль, что пришлось утаивать это от тебя, но я до сих пор хочу, чтобы ты поехал. Я все еще хочу, чтобы ты попытался отыскать свою семью. Для меня семья — это самое важное в жизни. И я хочу этого же для тебя. Я хочу, чтобы ты узнал, каково быть в окружении любящих тебя людей.

Он помотал головой. — Но я этого не хочу. — Он знал, ей тяжело будет понять. Ее семья, даже с безумной мамашей, всегда была любящей и заботливой. Он не знал такой любви даже в детстве. Но понимает она или нет, он получил это будучи взрослым. — Моя группа — вот моя семья. Ты моя семья.

— Эрик, я знаю, ты любишь нас, но это совсем другое. — Она сжала его руку, словно это поможет ему понять ее точку зрения. — Все по-другому, когда это кровные родственники.

— Ага, ты не можешь их выбирать. А я счастлив с теми, кого сам решил считать своей семьей. Я, правда, счастлив. — Может, ему нужно съездить в Бангор и показать ей, что люди, неважно, как бы сильно их не связывали кровные узы, могут быть незнакомцами. Его не тянуло к тем людям. Он 25 лет жил сам по себе. И зачем они ему сейчас?

Она расстроенная отвернулась в сторону. Целью его жизни было сделать ее счастливой, но они оба не насладятся этим путешествием, если будут в ссоре. Если ей доставит удовольствие еще раз показать, что его прошлое - настоящий отстой, то так и быть. В его жизни были ситуации и похуже.

— Я поеду, — заговорил он и не пожалел о своем решении, увидев расцветшую на ее лице улыбку.

— Поедешь?

— Да, но при одном условии.

Она перелезла через кабину и села к нему на колени. — Назови его, — попросила она, а я рука уже возилась с ширинкой на его джинсах.

— Ты всегда будешь ублажать меня, когда добьешься своего?

— Возможно.

Тогда она будет добиваться своего еще следующие лет семьдесят — восемьдесят. — Мое условие не имеет никакого сексуального подтекста.

Ее рука замерла в его штанах, и она откинулась назад, чтобы лучше видеть его лицо. — Ой. А я подумала, ты хотел минета или еще чего.

Его член дернулся от внезапного возбуждения. — Раз ты об этом заговорила… — Ее пальцы пробрались глубже в его штаны и коснулись члена. Волна удовольствия пробежалась по стволу, превращаясь в жажду, пульсирующую в его мошонке. — Подожди, — выдохнул он, — От твоих действий я забуду свое условие.

Она высвободила его член и начала ласкать его, зажимая между их телами. — Я бы сказала твое условие… — она провела пальцем по головке, и он задрожал, — слегка возбудилось.

Казалось, он всегда был в таком состоянии.

— Я п-поеду если… — Эрик накрыл ее руку своей и приостановил ласки. Если она продолжит, он никогда не сможет закончить предложение.

— Если я отсосу у тебя?

Конечно, если она отсосет, он согласится на все что угодно, но он задумал нечто иное. Но он не мог вспомнить, что именно. Сейчас его мозг только и думал о ее сладком ротике. — Эмм...

— Или я могла бы подрочить, пока буду вылизывать твою задницу.

Его сфинктер сжался, когда он представил ее развратный язычок дразнящим его. — Реб…

— Или я могла бы пососать твои яйца.

Яйца поджались от этой идеи.

— Или и то, и другое. Назовите свою цену, Мистер Стикс.

— Да, пожалуйста.

Она победно улыбнулась, сползла с его колен и утянула за руку в салон автобуса. — Встань на колени вон там, — сказала она, указывая на центр матраса.

Эрик не стал возражать. Ему нравилось, когда она раздавала указания в постели. Ребекка встала позади него и сдернула его джинсы, спуская их до бедер. Ее рука мигом оказалась на его животе, от чего мышцы заиграли под ее теплой рукой. Она поцеловала его плечо.

— Ты кончишь с невероятной силой, — сказала она, ее рука медленно спускалась по его животу. Дорожкой поцелуев она спустилась вниз по его позвоночнику, а после укусила за ягодицу. Эрик дернулся от возбуждения и ожидания. Неужели она, правда, собирается…

— Наклонись вперед.

Он сделал, как было велено, и уперся руками в матрас. Его живот напрягся в предвкушении, а все тело пробила дрожь, когда ее рука обхватила член и начала ласкать. Она не сжимала его, а лишь легкими касаниями ласкала вверх—вниз. Предвкушение убивало его. Проделает ли она непристойные штучки с его задницей, как обещала раньше или нет?

Ее дыхание обожгло его мошонку, и он скривился, расставляя ноги шире, насколько это было возможно в спущенных джинсах. Первое горячее, влажное касание ее языка к его мошонки вызвало в нем судорожный вдох. Ее губы были нежны с его яйцами, как и ее рука с членом. И это доводило его до безумия. Его руки начали трястись, и он прижался лицом к матрасу, позволяя себе в полной мере насладиться происходящим.

Рука Ребекки задвигалась быстрее, она немного сменила тактику, на этот раз не просто двигая рукой по всей длине, но и обводила ладонью головку. Она обхватила одно яичко губами и начала сосать.

— Ебать, — прошептал он, зажмурив глаза. Он вспомнил о времени, когда предпочитал наблюдать за сексом и не участвовать. Но все изменилось, с появлением в его жизни Ребекки.

Ее язык прошелся по шву мошонки прямо к анальному отверстию. Он застонал, не в силах дождаться, когда она уже лизнет его там, но нет, Ребекка спустилась языком вниз и переключила внимание на другое яичко. Его дыхание учащалось вместе с нарастающим удовольствием. Потребность кончить стала такой сильной, и он не смог сдержаться и начал двигать бедрами, толкая в ее руку.

Она вновь прошлась языком по шву к анусе, он ожидал, что она спуститься вниз, но на этот раз ее язык покружил по анальному отверстию. Приятные ощущения продлились не дольше секунды, но этого было достаточно, чтобы разжечь его тело.

— Ребекка! — судорожно выдохнул он.

Она укусила его ягодицы, вызывая резкую боль в его возбужденной плоти, а затем, прошлась всей плоскостью языка по сжимающемуся отверстию.

О боже, было так непристойно, что его жена лизала его задницу. Он ни за что на свете не сможет сдержаться, если она еще раз коснется его там, оближет по кругу и просунет кончик языка вовнутрь. Эрик застонал, испытывая оргазм. Он заставил себя открыть глаза, упереться лбом в матрас, чтобы видеть, как его сперма заполняет ее руку и стекает между пальцами. Она убрала руку, и теперь Эрик мог видеть, как остатки спермы капали с его члена. Он не понял намерений жены, пока не было слишком поздно. Два пальца, покрытые его спермой, прижались к сфинктеру, скользнули внутрь и начали массировать точку, заставляя его задуматься, сможет ли он перестать кончать. Она вернулась к посасываю его яиц, чем лишь усилила его сладкую пытку. Не в силах оставить член просто торчащим в воздухе, он обхватил его руками и начал ласкать.

После того, как доставила ему всевозможное удовольствие, Ребекка вытащила пальцы, шлепнув напоследок его по заднице. Эрик упал на живот, содрогаясь от интенсивного оргазма.

— Тебе понравилось? — поинтересовалась она.

Он не мог вымолвить ни слова и понадеялся, его стон даст ей понять всю его признательность. Воспользовавшись термосом с водой, Ребекка вымыла руки и почистила зубы. Когда она закончила, Эрик едва смог начать нормально дышать, но все еще был не в состоянии шевелиться.

— Я люблю тебя, — пробубнил он. Он закинул на нее свою руку и притянул к себе. Позже он найдет в себе силы перевернуться и обнять ее, как полагается, но сейчас он был способен только на это.

— Я знаю, и тоже тебя люблю. Теперь я готова выслушать твое условие, при котором ты поедешь в Бангор.

Эрик поднял голову в надежде увидеть ее лицо в темном салоне с задернутыми занавесками. — Я думал, это недавнее представление и было моим условием.

Ребекка игриво улыбнулась. — Это было просто так.

Он хмыкнул, перевернулся на бок, чтобы прижать ее лицом к лицу. — Сейчас я люблю тебя больше, чем три секунды назад.

Ребекка погладила его по щеке и поцеловала. Когда они оторвались друг от друга, Эрик уже был настроен отблагодарить ее за доставленное удовольствие.

— Так какое условие?

Эрик снова забыл. — Я бы сказал, мое условие … возбудилось.

Она засмеялась. — Уже?

— Но главное условие, при котором я поеду в Бангор… — быстро придумай что-нибудь, пока твои мысли не затуманились страстью. — Мы перестанем следовать плану.

Она кивнула, соглашаясь.

— И…

— Я думала, ты сказал одно условие.

— Ииииии… — он не позволит ей забыть о настоящем условии, важном именно для него. — Когда мы приедем в Бангор, ты позволишь мне решить, хочу я встречаться с ними или нет. И если я не захочу, ты обещаешь не давить на меня.

— Но тогда ты не решишься на эту встречу.

— И тебе придется с этим смириться.

Она так долго смотрела ему в глаза, в автобусе стало еще темнее, и он больше не мог различить ее фигуру. — А ты обещаешь хорошо подумать, а не решать сгоряча?

— Обещаю.

— Ладно, — она уткнулась лицом в его грудь, — теперь мне намного лучше. Я и не понимала, как сильно меня угнетал этот секрет.

— Ты больше не должна ничего от меня скрывать.

Ее глубокий вдох прошел через его футболку и коснулся кожи в области сердца. — Я люблю тебя сильнее, чем три секунды назад, — прошептала она.

Интересно, а он мог растаять? Судя по тому, как были расслаблены его мышцы, он был близок к этому.

— Как думаешь, мы успеем доехать до Санта Фе к девяти вечера?

Эрик не сдержал смешок. Как предсказуемо. — Ты что забыла? Ты же должна отказаться от плана.

— Да, но у нас заказан столик в лучшем в городе мексиканском ресторане.

Он поцеловал жену в лоб и отпустил. — Мы можем попытаться, если это сделает тебя счастливой.

— Это сделает меня очень счастливой.

Тогда больше не о чем было спорить. Эрик лишь надеялся, что их автобус его не подведет.

Глава 8

Ребекке понравилось в Санта Фе. Сайт, которым она руководствовалась, планируя их поездку, был прав по поводу ресторана — вкусная еда и романтическая обстановка. Так же и советуемый отель: роскошный юго—западный стиль, уютный и с большим выбором услуг. Изучив сайты с путеводителями, они выбирала самые интересные места и еще ни разу не ошиблась. Она радовалась, что не следовала этим советам при выборе отеля в Вегасе. Она сомневалась, что дорогой отель был бы интереснее их замка.

— Пора вставать, — шепнула она Эрику на ухо. — Мы с тобой идем в музей.

Эрик что-то пробурчал и накрыл лицо подушкой.

— Это музей изобразительного искусства.

Эрик не только продолжал прятать лицо под подушкой, но и накрылся одеялом с головой.

— Как хочешь. Буду одна наслаждаться красочными картинами вагин, — она встала с кровати и пошла обуваться.

Эрик откинул одеяло и убрал с лица подушку. — Ты сказала вагины?

Она подняла бровь и кивнула. — Да, вагины повсюду.

— Тогда я с тобой. — Он перекатился на край кровати и потянулся. Ребекка забыла, что делала, сидя на полу, глядя на его длинный, прекрасный торс. Ее мужчина был идеально сложен. Возможно, она поспешила так рано одеться.

Но он был согласен на посещение музея, поэтому она решила приберечь их игры на потом.

Когда они ходили по выставке картин Джорджии О`Кифф, Эрик начал скулить. — Когда мы уже увидим обещанные тобой вагины?

— Так вагины повсюду, — сказала она, посмотрев на свою промежность. — Мой муж тебя не узнал.

Эрик вскинул одну бровь. — Тут одни цветочки.

— Ты уверен?

Эрик наклонился к одной из картин с изображением орхидеи и начал внимательно ее изучать. — Вот эта похоже на киску.

Стоявшая рядом женщина, рассматривающая картину так же, как и Эрик, тихонько хрюкнула, а затем рассмеялась.

— Я же тебе говорила, — ответила ему Ребекка. — Они все превосходные.

— Согласен, киски божественны. Но это будет твоя вина, если в будущем у меня будет стояк на цветы.

— Не моя, а Джорджии О`Кифф, — поправила она — Я куплю тебе репродукции ее картин в сувенирной лавке, и мы развесим их по всем спальне.

— Тогда я никогда не смогу покинуть спальню, — пожаловался он.

— В этом и смысл.

В полдень они вновь отправились в путь, и пока Ребекка планировала к вечеру добраться до Оклахома Сити, Эрик не подозревал о ее планах. Он был занят погоней за ураганом. Хоть на небе не было ни облачка, он был уверен, если будет ехать по проселочным дорогам, то попадет в самый центр торнадо. После нескольких поворотов на безлюдных дорогах, их навигатор не смог определить их местонахождение. Они заблудились где-то в Оклахоме, и к ее большому удивлению, в Штатах еще оставались места, где не ловил мобильный телефон. Поэтому они некоторое время колесили по деревенской местности, а затем остановились полюбоваться закатом. Завороженные красотой окружающей природы, они решили отогреть замерзшие губы долгими и нежными поцелуями, а позже перебрались в кабину автобуса, чтобы согреть тела методом трения.

К тому времени, как они выехали по указателям к Оклахома Сити, было уже поздно идти на комедийное шоу и в выбранный ими ресторан, поэтому она просто заказали ужин в номер и смотрели фильм про зомби, пока не вырубились от усталости. Это была первая ночь за все время их брака, когда они не занимались любовью перед сном. Эрик понял это к четырем утра, поэтому разбудил ее, тыкая членом ей в попку.

— Я слишком устала, — ворчала она, — дай мне поспать.

Эрик решил сам позаботиться о своем состоянии. Было сложно не обращать внимания на издаваемые им звуки. Ребекка включила настольную лампу, чтобы лучше его видеть. Его рука скользила по члену. Господи, его член само совершенство. Ребекка возбудилась и забыла о сне, глядя, как его рука движется от основания члена к головке, а большой палец кружит по ней.

Она опустила руку между ног и задрожала от пробежавшего по телу возбуждения.

— Ты мокрая? — спросил он.

— Угу.

— Не возражаешь, если я полакомлюсь тобой, пока дрочу?

Ребекка повернулась к нему спиной и встала на колени, поднося киску к его рту, а сама тем временем продолжала следить за его рукой. Его язык ласкал ее клитор и погружался глубоко во влажную киску. Она не знала, что стало причиной ее быстрого оргазма: вид того, как он кончает, выстреливая спермой себе на живот; или же быстрые касания клитора его языком. Она отодвинула бедра от его лица, чтобы она смогла просунуть два пальца в сжимающуюся от оргазма киску.

— Боже правый, ты такая сексуальная, — застонал Эрик. Она знала, он внимательно смотрит, как она ласкает себя, и это возбуждает ее еще больше.

— Это ты сексуальный, — ответила она, убирая пальцы.

Эрик поймал ее руку, поднес к своим губам и слизал влагу с ее пальцев. Удовлетворенные и ненадолго успокоившиеся они прижались друг к другу, легли под одеяло и проспали до полудня.

— Куда едем дальше? — спросил Эрик, пока они обедали в небольшой закусочной в Арканзасе.

— Брансон, штат Миссури. Говорят — это Лас Вегас среднего запада.

— Ты когда-нибудь там была? — спросил он.

Ребекка мотнула головой.

— Ах, если бы это был Вегас, — засмеялся он, — но даже близко не похож.

— Хочешь поехать в другое место?

— Нет. Мне нравится Брансон. Просто не жди, что это будет второй Вегас.

Ребекка не знала, чего ждать от маленького городка в горах Озарк, горах, которые выглядели как огромные холмы, по сравнению со Сьерра—Навада и южными склонами Скалистых гор, поэтому была приятно удивлена очарованием Брансона. Воздух был прохладней и значительно отличался от других городов южных штатов. Из ее рта выходил пар, когда она гуляли вечером по городу, гуляя по магазинам с рождественской атрибутикой.

— Мы должны поставить рождественскую елку, — сказала она, прильнув к Эрику, сжимая его руку. — Мы как раз вернемся домой до праздников.

Эрик остановился перед витриной магазина с огромный количеством елочных игрушек. — Я всегда хотел наряжать елку разными шарами, каждый год, добавляя новые, которые бы символизировали уходящий год, и к старости у меня было бы дерево, рассказывающее историю моей жизни. Но я так и не начал их собирать.

— Почему?

— Очень удручающе наряжать елку только для себя.

— Но ты теперь не один, — напомнила она. — У тебя есть я. И я считаю это отличной идеей. Давай, положим начало семейной традиции.

— Семейной традиции?

Она сжала его руку, зная, у него никогда не было семейных традиций, потому что никогда не было семьи. Это была одна из многих причин, почему он должен был познакомиться с родителями своей мамы.

— Первая из множества, — улыбаясь, заверила она. — Эрик, мы теперь семья. Пока небольшая, но с годами будем добавлять по новому члену, как и шариков на елке. — Она потянула его в магазин. — Давай прямо сейчас и начнем собирать елочные игрушки.

— Полагаю, можно начать, — неуверенно ответил он, но вся его неуверенность растворилась, стоило ему услышать в магазине рождественский гимн, а именно «маленький барабанщик».

За этот год в жизни Ребекки произошло много событий, поэтому ей сложно было выбрать единственную игрушку. Она получила работу мечты и стала звукорежиссером в самой горячей металл группе на земле. Была в турне и заработала себе репутацию. Она победила рак. Нашла идеального любовника, влюбилась в него. Она отреставрировала машину. Сделала первую татуировку и начала набивать вторую. Но важнее всего была ее свадьба с самым лучшим мужчиной в мире. И судя по такому нескучному году, ей нужно не меньше двадцати шаров, чтобы описать прожитый год.

Эрику тоже было сложно принять решение. Он выбрать три красных шара в форме сердца и показал ей.

— В этом году я нашел свое сердце, — сказал он, целуя жену в лоб.

Интересно, а она могла растаять? Судя по тому, как были расслаблены ее мышцы, она была близка к этому.

— Я не могу решить, — подытожила она, рассматривая игрушки, не в силах выбрать самую подходящую. И вдруг она увидела шар с нарисованной на нем черной барабанной установкой и перекрещенными палочками. — Вот этот, — сказала она, показывая Эрику шар. — Это был год, когда я встретила своего маленького барабанщика.

Эрик посмотрел на нее скептически. — Маленького?

— Ну… — сказала она, пожимая плечами. Она понимала, он напрашивается на комплимент, но решила поддразнить его. — У тебя довольно большие стопы.

— Я покажу тебе большие стопы, — он поднял одну ногу, касаясь ее щиколотки.

— Спасибо, не надо, уже видела.

Они купили свои украшения вместе с миниатюрной рождественской елкой и поспешили обратно в отель, чтобы нарядить ее. С двумя шарами елка выглядела маленькой и пустой, но Ребекка понимала, через несколько лет, они поставят в доме огромное дерево и украсят его массой знаменательных игрушек. Особенно после того, как в их доме появятся приемные дети.

Остаток времени в Брансоне парочка провела в своем гостиничном номере, любуясь на елку, строя планы на будущее и даря друг другу наслаждение. Чем больше времени Ребекка проводила с Эриком, тем менее важным для нее становилось прошлое. Может, она ошиблась, заставляя Эрика встретиться с его семьей, испортившей ему детство. А может, наоборот, ему нужно было покончить с его прошлым. А если его бабушка и дедушка подарят ему любовь и заботу, которую он заслуживал? Они никогда не узнают, пока не встретятся с ними.

В штате Теннесси они посетили Грэйсленд. Эрик надел свой костюм Элвиса и все время распевал хиты Короля. Многие туристы были поражены пародией Эрика. Служащие же, наоборот, были раздражены. Их экскурсия закончилась, как только Эрик покачал бедрами в стиле Элвиса не перед тем охранником.

Продолжая путешествие на восток, они остановились в Нэшвилле: вкусно поужинали и посмотрели шоу в стиле кантри и вестерна.

— В кантри музыке недостаточно ударных, — сказал Эрик по дороге до их отеля.

— Согласна, — сказала Ребекка. Она сожалела о потраченном времени, им нужно было сразу ехать в отель. Днем температура на улице упала, и теперь она замерзала. — Боже, как же холодно.

— Если мы поедем дальше на север, я достану свои кальсоны и лыжный костюм, — пожаловался Эрик, прижимая Ребекку ближе к себе.

— Я бы не отказалась от меховых наушников, — она подула на руки, потерла их и прижала к замерзшим ушам.

— Вместо этого мы могли бы греться на Таити, — напомнил Эрик.

— Тебе, что, не весело? — Он уже несколько дней не вспоминал о Таити.

— Нет, — ответил он, но потом широко улыбнулся. — Меня распирает от веселья.

Ребекка улыбнулась в ответ. — Меня тоже.

— Но нам было бы веселее, если бы мы проделали все это в июне, а не декабре.

— Если бы ты так не спешил со свадьбой, то мы могли бы спланировать летнюю церемонию, как все нормальные люди.

— Но мы не нормальные. Ни сколько, так что к чему притворяться?

На следующее утро, когда они собрались покинуть Нэшвилл, они столкнулись в обледенением лобового стекла. У них не было с собой щетки или скребка, да и никто из них ни разу ими не пользовался. К счастью, мужчина на парковке одолжил им свой и показал Эрику, как правильно счищать снег и лед.

— Что парочка детей из Южной Калифорнии делает на севере в декабре? — спросил лысеющий мужчина, дожидаясь, пока Эрик закончить отбивать лед. — Решили навестить родственников на праздниках?

— Мы еще не решили, доедем до них или нет, — ответил Эрик, и мужчина посчитал его ответ странным. — У нас свадебное путешествие.

— Я видел надпись на автобусе, решил, вы купили его уже таким.

Эрик подал мужчине скребок. — Спасибо, что помогли. Думаю, нам тоже стоит купить такой, если мы и дальше поедем… — он посмотрел на Ребекку, она хлопала себя по рукам, пытаясь согреться. — Милая, а куда мы едем дальше?

— Эмм, в Питсбург?

— В Питсбург? — переспросил мужчина. — А что такого интересного в Питсбурге?

Ребекка пожала плечами. — Увидим, когда приедем.

— Я решил, вы едете на Ниагарский водопад. Разве не туда отправляются все молодожены?

Глаза Эрика заискрились при упоминании Ниагарского водопада, и по одному его взгляду Ребекка поняла, теперь они едут туда.

— Поехали туда, — сказал Эрик.

— Поехали, — улыбнулась Ребекка.

— Поздравляю со свадьбой, — сказал мужчина.

— Спасибо!

Это была очень долгая поездка до Ниагарского водопада, чем ближе они приближались к северу, тем больше дорога покрывалась коркой льда, Эрику потребовались все его водительские навыки, чтобы они доехали без происшествий.

— Ты отличный водитель, — без устали повторяла ему Ребекка, пока он пытался вывести машину из заносов. Они только проехали Баффало, как с неба посыпались пушистые хлопья снега.

Эрик наклонился вперед посмотреть на небо через лобовое стекло. — Снег усложнит нам дорогу. Может, стоит найти место для привала.

— Мы почти на месте, — сказала она, глядя в навигатор. — Осталось меньше 20 миль.

— Ладно, но если мы разобьемся, то, по крайней мере, умрем в один день.

— Перестань повторять, что мы разобьемся. Ты только посмотри, как красиво.

Земля и деревья быстро покрылись снежным одеялом. После дороги в тысячи миль скучного пейзажа, снег казался невероятным зрелищем.

— Напоминает мне белоснежные пляжи Таити, — тихо буркнул Эрик себе под нос. — Только тут холодно, и вокруг ни души.

— Это ты предложил поехать на Ниагарский водопад.

— На открытках кажется, что здесь тепло.

После оплаты проезда по мосту, такому крутому, что Ребекке пришлось вцепиться в подлокотник и молиться малышу Иисусу, они оказались почти в уединенном месте. Было странно очутиться в дикой природе всего в нескольких милях от большого города.

— Ты уверена, что мы едем правильной дорогой? — уточнил Эрик.

Она еще раз сверилась с навигатором. — Уверена, мы почти приехали.

Словно желая подпортить их планы, автобус заехал на толстую корку льда, и его занесло. Эрик пытался выкрутить руль и удержать их прямо, но повернул руль слишком резко, от чего их развернуло. Автобус съехал задними колесами с дороги, а передние так и остались на шоссе.

— Ты в порядке? — спросил Эрик.

— Ага, — выдохнула Ребекка, боясь, что ее стошнит, если она откроет рот шире.

— Так, это было весело, — засмеялся он.

Ребекка смотрела на него испуганными глазами. — Весело?

— Да, напомнило гонки в парке развлечений.

— Хорошо, хоть не так страшно, как на Стратосфере. — Тогда она чувствовала себя ближе к смерти, чем сейчас. — Как думаешь, мы застряли? — Она посмотрела в окно, на увязшие в снегу задние колеса.

Эрик включил первую передачу и нажал на газ, стараясь вывести автобус на дорогу. Ребекка видела в боковом зеркале, как задние колеса прокручивались, еще больше увязая в грязи.

— Боюсь, тебе придется выйти и подтолкнуть его, — сказал Эрик.

— Мне?

— Ты же знаешь, автобус глохнет, стоит тебе сесть за руль.

Ребекка прищурилась. — Ты давно это планировал, да?

— О, да, — саркастично ответил Эрик. — Только и ждал момента, чтобы съехать с дороги и заставить тебя толкать автобус.

— Так я и думала, — заворчала она. Но все же Ребекка натянула перчатки, подняла воротник пальто и вышла на морозный воздух. Она могла поклясться, что слышала хихиканье Эрика, когда хлопнула дверью.

— Не стой прямо за колесами, — крикнул он в окно. — Не хочу, чтобы тебе в лицо прилетел кусок грязи.

— Спасибо за заботу, — озлобленно крикнула она.

— Ты готова?

В ответ она стукнула обеими руками по кузову автобуса и навалилась на него всем телом. — Готова!

Колеса крутились медленно, будто Эрик боялся задеть ее, но она была слишком взбешена, что придало ей силы толкнуть автобус. Колеса закрутились быстрее, и с громким ревом автобус рванул вперед, едва не вылетев на встречную полосу. К счастью, на дороге никого не было, кроме приближающейся желтой снегоуборочной машины.

— Вот черт! — она слышала крик Эрика, пока тот выкручивал руль, выравнивая машину.

Ребекка успела спрятаться за Фольксвагеном, когда грузовик проехал мимо, большие лопасти сгребали снег, в то же время, засыпая асфальт солью. Ребекка согнулась, прикрывая голову рукой, но все же немного соли попало на ее спину.

— Ребекка! — Эрик открыл дверь и выпрыгнул из машины. — Ребекка!

— Я в порядке. — Она взвизгнула, когда Эрик вытащил ее из укрытия и подхватил на руки, прижимая к себе.

— Прости, что заставил тебя толкать автобус. Нужно было вызвать эвакуатор.

— Поздно же ты об этом подумал, — сказала она, когда Эрик поставил ее на ноги.

— Не могу поверить, ты вытащила нас из кювета. — Он кивком показал на автобус, который стоял на шоссе. — Моя женщина — крутая чувиха.

— И не забывай об этом, — сказала она, смеясь, усаживаясь на свое место. Эрик вернулся на место водителя, и Ребекка показала ему на противоположную сторону дороги. — Езжай за снегоуборочной машиной.

Развернув автобус, они направились по пустынному шоссе. Эрик усвоил урок о скорости и обледенелом шоссе, поэтому до отеля они добрались без каких-либо происшествий.

Номер в отеле был скромным, но из окна можно было увидеть реку Ниагара, но не сам водопад. Их отель располагался позади него. Ребекка вновь нахмурилась, расстроившись видом из окна. На Таити она настоит, чтобы у них был отличный вид из окна на Таити. Как никак это их свадебное путешествие.

— Мне кажется, чтобы увидеть водопад, нам нужно было снять номер с канадской стороны, — сказала она.

— Канадцы забрали себе все хорошее, — ответил Эрик, расстегивая куртку и убирая ее в шкаф.

Как и способность ходить ее брата, подумала она. Она знала, авария и частичная парализация Дэйва не была виной канадцев, но не могла избавиться от чувства, что Канада приносила ее семье лишь несчастья.

— Почему ты раздеваешься? Я хотела сходить на водопад до наступления темноты. — На севере темнело рано, и Ребекке казалось, у них есть не больше часа на прогулку.

— Там холодно.

— Не так уж и холодно. Чуть ниже нуля.

— И все еще идет снег.

— Именно поэтому мы должны пойти гулять. Дома ты найдешь снег, только если поднимешься в горы.

— Там холодно, — повторил Эрик. — А ты обещала не морозить мою задницу.

— У тебя есть лыжный костюм, — напомнила она.

— Ладно.

Эрик утеплился так, словно собирался взбираться на Эверест, пик которого находился на Северном полюсе.

— Ты так задохнешься, — предупредила Ребекка, наматывая на шею шарф.

— Фы феишас фак вовориф, — прозвучало из-под слоя одежды.

— Что?

Эрик отодвинул в сторону как минимум двадцать шарфов. — Ты сейчас так говоришь. — Он вернул на место шарфы, не снимая перчаток.

Они вышли на улицу и пошли по парку через дорогу от их отеля. Они встретили еще пару, не побоявшихся выйти на мороз. Эта пара уставилась на них, когда увидели высокое закутанное пугало, идущее как пингвин, держа Ребекку за руку, чтобы не упасть. Сквозь тонкие джинсы Ребекка ощутила промозглый ветер и задрожала. Возможно, причудливый горнолыжный костюм Эрика был не такой уж плохой идеей.

Парк разделился на две дорожки, ведущих к реке. Они прошли почти засыпанную табличку с указателем на водопады. Брызги воды летели в разные стороны, покрывая искрящимся льдом рядом стоящие скамейки, перила, мусорные баки и фонари.

— Я не шыфу отопат — сказал Эрик.

— Что?

Он застыл на несколько секунд, но все же набрался храбрости и открыл лицо. — Я не слышу водопад.

Ребекка остановилась, сняла меховые наушники и прислушалась. Эрик прошел дальше, и она услышала, как хрустит под его ногами снег и замерзшие доски; сигналы, сдающей назад машины; а еще гул спускающейся с возвышенности тонны воды. Этот шум выделялся на фоне тишины парка и плавно спускающихся снежинок. Но когда они прошли вперед, перед их глазами открылся потрясающий вид на быстро падающую воду, разбивающуюся о камни. Вода стекала хаотично, о чем свидетельствовали множество разбросанных по берегу сосулек.

— Как тут красиво, — шепотом сказала Ребекка, но ее слова заглушил гул воды.

— Фуф сахфафыфает, — сказал Эрик.

Ребекка посмотрела на знакомую пару глаз. Это было единственное, что выглядывала из-под толщи одежды. — Что?

Эрик размотал шарф. — Дух захватывает, — повторил он.

Ребекка прижалась к нему: ее щеки замерзали, глаза слезились от мороза, дыхание горячее от закрывающего ее лицо шарфа. Но внутри Ребекке было тепло и все благодаря стоящему рядом Эрику.

— Рад, что мы приехали сюда зимой, — сказал он рядом с ее ухом.

— Даже с риском отморозить твою задницу?

— Ага. Здесь очаровательно.

Она была солидарна с ним. Ребекка уверена, водопад был хорош в любое время года, но было сложно представить что-то прекраснее ледяных сосулек по краям. Так было до того, как на канадской стороне зажглись прожектора, и ледяная корка заиграла разноцветными огнями.

— Ого.

Вскоре они вернулись в свой номер. У Эрика замерзло только лицо, а вот Ребекка продрогла насквозь.

— Это был последний раз, когда ты смеялась над моими кальсонами и лыжным костюмом, — сказал Эрик, когда Ребекка скидывала одежду, а затем скользнула под одеяло, стуча зубами.

— Иди и согрей меня, — она протянула к нему посиневшие руки.

— Даже не надейся, женщина, — он накрыл ее своей курткой.

Она еще сохранила тепло его тела, и Ребекка с радостью закуталась в нее.

— Закажи какой-нибудь суп, — сказала она, — или горячий шоколад, кофе, чай или любую горячую жидкость.

— Надо же, раскомандовалась, — ворчал он, поднимая трубку телефона.

— Пожалуйста, — добавила она, после чего свернулась калачиком, пытаясь укрыть курткой все тело. Сейчас бы она не отказалась очутиться на Таити. Если они выедут рано утром, то к вечеру следующего дня окажутся в Бангоре, а затем улетят на жаркий пляж, как и хотел Эрик.

Ночью разыгралась буря, добавляя несколько сантиметров снега. Местные жители заверили их, что они еще легко отделались. Обычно в данное время года снега выпадает в разы больше. Ребекке даже было сложно представить еще больше снега. Автобус завелся с трудом, но Эрик оставил двигатель прогреваться, пока сам сметал с машины снег. Их машина привыкла стоять под южно—калифорнийским солнцем и не была подготовлена к путешествию на север. Ребекке самой не хотелось выезжать в холод. Ночью она грелась под боком мужа, но подозревала, что Эрик не согласится раздеться догола и заняться любовью в автобусе, если она замерзнет.

Городские улицы были оживленными, но на трассе машин было значительно меньше. Она поразилась, как быстро дорожные службы очистили трассу от снега. Конечно, они встретили несколько скользких участков, но Эрик проехал их аккуратно, на этот раз Ребекке не пришлось волноваться, и она продолжала любоваться пейзажем.

— Ты уже решил, встречаться с бабушкой и дедушкой или нет? — осторожно спросила она. Ей было любопытно, как, на самом деле, он относился ко всей этой ситуации. Чем ближе они приближались к Бангору, тем больше она волновалась, правильно ли она поступила, организовывая Эрику встречу с этими людьми. Но эти люди были его бабушкой и дедушкой, а они по определению всегда самые любящие и чудесные из всех членом семьи.

— Я решу по прибытию, — сказал он, не сводя глаз с дороги.

Ее сердце болело за него. Она могла только представить, о чем он сейчас думал. Как больно ему будет, если они его не примут? А если примут, сделает ли это его еще более счастливым? Ведь она желала ему только счастья. Но сейчас сомневалась, правильный ли путь она избрала для этого.

Господи, пожалуйста, пусть они полюбят его так же, как я, — молилась она про себя.

Глава 9

Живот Эрика заурчал от голода, но он понял, плану Ребекки приехать в Бангор сегодня вечером не суждено было сбыться. Они только заехали в Вермонт, а на часах уже был обед. Он понимал, ей хотелось, чтобы у них было больше времени на счастливое воссоединение с семьей до их самолета на Таити, но езда по заснеженным дорогам требовала больше времени, чем они рассчитывали. К обеду Эрик был так напряжен и боялся, что его парализует в этой позе. Он уверял себя, виной его волнения была сложная дорога, а не ситуация, в которой он окажется по приезду в Бангор. Он знал, какой была его мать. Она была не первой женщиной, променявшей сына на наркотики. Может, она сама выросла в такой семье и не знала, как разорвать этот порочный круг.

А может, ему повезло не знать своих, так называемых бабушку и дедушку. Да, повезло.

Эрик провел рукой по лицу, наклонил голову из стороны в сторону, снимая напряжение с отекших мышц.

— Почему бы нам не остановиться где-нибудь на ночлег? — спросила Ребекка.

Эрик всего на секунду отвлекся от дороги и посмотрел на жену. — Так рано? — Он знал, как сильно ей нравилось следовать плану, от которого она якобы отказалась.

— Мы можем слепить снеговика. — Она улыбнулась, но он видел тревогу в ее милых голубых глазках. Ему нужно научиться лучше скрывать свои чувства относительно визита в Бангор.

— Я могу проехать и дальше, — сказал он.

Ребекка засияла. — Означает ли это, что тебе не терпится встретиться с родственниками?

Он пообещал больше никогда ей не лгать. — Нет.

Плечи Ребекки опустились, она отвернулась, переключая внимание на заснеженный пейзаж в своем окне.

Может, сейчас было самое время для остановки. Он начал высматривать на дороге ночлег.

— Этот, может, сгодиться, — сказал Эрик, подъезжая придорожный мотель. Сгодиться, в его понимании - это дешевый и неопрятный. — Давай остановимся тут.

Ребекка открыла рот, он решил, она сейчас начнет спорить, но после внимательного изучения его лица она сказала. — Давай.

Черт, должно быть он выглядел так же паршиво, как себя чувствовал. Ему не помешает поспать. Он нашел место, где можно было развернуться, и поехал обратно к мотелю.

Их комната была чистой, но паршивой. Эрик застонал при виде непривлекательной постели. — Я хотел вздремнуть, но… — он обнял Ребекку за плечи и сжал. — Я думаю, мы, наконец-то, его нашли.

— Что именно?

— Место, противоположное раю, — он хотел пошутить, но почувствовал, как она напряглась.

— Через два дня мы уже будет на твоем драгоценном Таити, — сказала она. — Ничего страшного, потерпишь. — Она стряхнула его руки и сдернула с кровати старое, застиранное покрывало в цветочек, скомкала его и бросила на пол. — Вот. Теперь это место хоть немного приблизилось к райскому?

Не обращая внимания на ее слова, Эрик плюхнулся на матрас, в котором могли жить клопы, скорее всего так оно и было. — Может, мне приснится рай, — сказал он и через секунду уснул.

Меньше чем через час, Эрик открыл глаза и заявил. — Мне нужна еда, развлечение и секс, и именно в таком порядке.

Ребекка повернулась к нему, стоя у окна. — Нам придется сделать это стоя, я не прикоснусь ни к одной поверхности в этом номере.

— Тогда предлагаю секс в душе, — предложил он, после чего поднялся с кровати, подошел к ней и поцеловал в шею.

— Только если я буду в шлепках.

Он хрюкнул, представляя, как прелестно она будет выглядеть с ногами, обернутыми вокруг его талии и свисающими с них шлепками. — Я умираю с голода. Пойдем, поедим, перед тем как приступим к сексу в душе.

Еда в ближайшем ресторане оказалась на удивление восхитительной. После ужина Ребекка перестала ворчать, что было хорошо, Эрику хотелось всегда видеть улыбку на ее лице. По дороге к их мотелю Эрик решил получить требуемое им веселье. — Давай, слепим снеговика.

— Снеговика? Мне казалось, ты ненавидишь бывать на холоде.

— Так и есть, — ответил он и помчался к Фольксвагену за своими перчатками, лыжным костюмом и другим теплым снаряжением. — И разве не ты сама предлагала слепить снеговика?

Никто из них ни разу в жизни не лепил снеговика, но Эрик был уверен, что знает, как это делать. Он начал катать основу из снега на обочине. К тому моменту, как он был удовлетворен размером нижнего шара, тот представлял из себя огромный ком грязного снега, размером по пояс.

— По-моему, ты слегка перестарался, — сказала Ребекка, ее шар, который должен был служить головой, был значительно меньше.

— Ерунда. — Средний шар так же был больше положенного, поэтому им пришлось вместе поднимать его, чтобы поместить на основу.

Эрику пришлось встать на цыпочки, когда он приделывал крошечную голову.

— Сомневаюсь, что он должен быть таким огромным, — сказала Ребекка, осматривая возвышающуюся над ней скульптуру.

Эрик добавил немного снега по краям и в области талии, чтобы снеговик не развалился и не сбил с ног его жену. — Он потрясный. Осталось сделать ему лицо.

Они обыскали автобус в поисках недостающих частей и нашли: несколько засохших сырных крекеров, остатки вяленой говядины, пустую пластиковую бутылку из-под Mountain Dew и парочку барабанных палочек.

— Не думала, что ты возьмешь с собой палочки, — сказала она, пока они возвращались к их гигантскому снеговику.

— Никогда не знаешь, когда тебя может осенить на написание отличного соло.

Он посадил Ребекку себе на плечи и подал ей крекеры, из которых она сделала глаза, а рот - из куска вяленой говядины. Сам он вставил барабанные палочки вместо рук.

— Передай мне нос, — Ребекка наклонилась, глядя на него вверх ногами.

— У нас нет носа, — ответил ей Эрик, втыкая бутылку снеговику в области паха. — Это мальчик!

— Эрик! Убери сейчас же, — возмутилась Ребекка, но сама смеялась так сильно, едва не упав с его плеч. — А вдруг его увидят дети.

Эрик вытащил бутылку, оставляя в снеговике глубокую дырку. — Это девочка! — Он отдал бутылку Ребекке, но она была слишком большой для маленькой головы снеговика, поэтому Ребекка для носа использовала только крышку. Она также стянула с Эрика шапку и надела ее на снеговика.

— Вот теперь мне холодно — возмутился он, когда холодный воздух прошелся по его влажным от пота волосам. — Пошли обратно в номер.

У нее не было другого выхода, как пойти туда, куда и он, она до сих пор сидела на его плечах. Она едва не ударилась головой о дверной проем, когда входили в номер. Сейчас постель выглядела более привлекательно. Возможно, потому что его половинка смеялась. Да, и он знал, в его списке желаний после веселье шел секс.

Он швырнул ее на кровать и, матеря холодную погоду, снимал с себя теплую одежду слой за слоем. Он не мог дождаться, когда они окажутся на Таити — там при вспыхнувшем желании достаточно снять лишь один предмет одежды.

Глава 10

На следующий день, когда они пересекли границу Нью-Хэмпшера и Мэна, Ребекка повернула голову, чтобы прочитать надпись на большом голубом знаке: Добро пожаловать в Мэн: жизнь, какой она должна быть. Ребекка надеялась, знак не обманывал, но боялась этим приездом испортить жизнь Эрику. Чем ближе она подъезжали к Бангору, тем больше Эрик уходил в себя. Возможно, им лучше сразу поехать в аэропорт и пропустить встречу с его родственниками. Если Эрик предложит, она поддержит его идею, но Эрик ни разу об этом не заикнулся. Может, она неправильно истолковала его молчание. Может, он просто волновался. Она и не подозревала, что в период волнения он может быть таким тихим, но она каждый день узнавала о нем что-то новое.

После полудня они въехали в город. В Бангоре, как и других городах, тоже выпадал снег, о чем сейчас свидетельствовали большие сугробы грязного снега на обочине. Листья на деверьях уже опали, кое-где проглядывали остатки пожелтевшей травы. Проезжая мимо домов, она улыбнулась, увидев снеговика. Их с Эриком снеговик получился лучше или, по крайней мере, значительно выше.

Ребекка без устали крутила головой, осматривая город. Здесь в заснеженном городе рождественские украшения смотрелись намного лучше, чем на пальмах в Калифорнии. Единственное, что не списывалось в этот пейзаж — это верблюды. Песчаные верблюды были уместнее снежных. Ребекка потянулась к декоративной елке, закрепленной между сиденьями, и прикоснулась к шару Эрика. В этом году он нашел свое сердце, говорил он. И теперь он обретет семью. Что может быть лучше этого?

Навигатор в ее телефоне указал им свернуть в переулок. — Мы прибыли к указанному месту, — проговорил женский голос, он казался громким в тихом автобусе.

— Приехали, — Ребекка указала на гигантский, современный особняк, который был, как две капли воды, похож на любой дом в этом районе.

— Этот дом не похож на дом, в котором могли бы жить пожилые люди, — сказал Эрик, осматривая район.

— А в каком доме должны жить бабушка с дедушкой?

— В доме, как мой, — ответил он, глядя ей в глаза.

Ее сердце забылось чаще. Она всегда предполагала, он купил большой дом в викторианском стиле, чтобы компенсировать отсутствие семьи. И сейчас его слова подтвердили ее теорию.

— Так что будешь делать?

Эрик заглушил двигатель и поставил машину на ручник. — Я не уверен. Можно посидеть минутку и подумать? Я не знаю, что им говорить.

— Просто представься.

— Я был по соседству, после того как проехал три тысячи миль через всю страну, и решил заскочить поздороваться и сообщить, что у вас есть 28 летний внук, о котором вы и не подозревали.

— Может, сказать что-то менее саркастичное? — предложила Ребекка. — Они явно не знали о твоем существовании, а если бы узнали, обязательно взяли бы тебя на воспитание. Судя по размеру дома, они могли себе это позволить.

— Они могли недавно выиграть в лотерею или еще что-то. Моя мать была шлюхой—наркоманкой. У богатых людей не бывает детей наркоманов.

— Мне бы хотелось, чтобы ты перестал так ее называть, — сказала Ребекка. Она знала, его мама бросила его, его детство было ужасным и одиноким, и у него не было причин хорошо отзываться об этой женщине, но она все же была его матерью. Разве она не заслужила немного уважения, хотя бы за то, что подарила ему жизнь?

Эрик фыркнул. — Я говорю, как есть. Согласно моей медицинской карте я родился с наркотиками в крови. В полицейских рапортах указано, ее арестовывали за проституцию. На основании всего этого, я буду продолжать так ее называть, тем более что это правда.

Ребекке тяжело было понять эту часть его прошлого. Она росла в благополучной семье. Да она в жизни не встречала ни одной шлюхи—наркоманки.

— Может, мы будем называть ее женщиной легкого поведения? — предложила она.

— Наркоманка легкого поведения не достаточно точно описывает всю ее сущность.

— Тогда почему бы не остановиться на просто «мама».

В окно Ребекки громко постучали, и она подпрыгнула от неожиданности. Они не слышали, как к машине подошла женщина.

— Вам нельзя здесь стоять, — кричала женщина через стекло.

Ребекка опустила стекло и посмотрела в глаза, точной копии глаз мужа, и не смогла произнести ни слова.

— Простите за перегороженный проезд. Мы ищем дом Андерсонов, — сказал Эрик. Ребекка удивилась его спокойному тону.

Женщина наклонилась и заглянула в автобус. — Я Кэйт Андерсон. Мы знакомы?

Эрик сделал глубокий вдох. — Я… нет… — заговорил он. Он повернул ключ в замке зажигания. Двигатель щелкал, щелкал, но отказывался заводиться.

— Кажется, у вас проблемы, — сказала Кэйт.

— Я Ребекка, — заговорила Ребекка, решив, что пришло ее время включиться в разговор. — А это мой муж Эрик. Раньше его фамилия была Андерсон.

Кэйт помотала головой из стороны в сторону. — Простите. Я не знаю никакого Эрика Андерсона.

Ха! Значит, она была права. Они не знали о существовании Эрика. Именно поэтому она не забрали его из приюта.

Не сдерживая эмоции, Эрик нажимал на педаль газа, стараясь завести автобус.

— А вы слышали о Карен Андерсон? Карен Николь Андерсон? Она родилась в Бангоре, и мы подумали…

— Она пропала 25 лет назад. Вероятней всего, давно умерла.

Ребекка внимательно смотрела на женщину. На ее лице не было ни капли сожаления, когда она сообщала эту информацию.

— Так вы ее знали? — спросил Эрик.

— Да, знала. Когда-то я называла ее своей дочерью, но затем она залетела и сбежала в Голливуд, желая стать известной актрисой. Последний раз я общалась с ней, когда она просила внести за нее залог. Ее арестовали за проституцию. Вы можете в это поверить? Мы растили ее в любви, и вот, как она нам отплатила.

— А что случилось с ее ребенком? — спросила Ребекка.

Кэйт пожала плечами. — Она сделала аборт.

Ребекка нахмурилась, посмотрела на Эрика. Он вжался телом в руль, словно это было его защитным одеялом.

Ребекка вновь повернулась к женщине, предположительно его бабушке. — Вы в этом уверены?

— Да. Ее отец лично отвез ее в клинику. Это был последний раз, когда мы ее видели. В тот же день она села на автобус, следовавший на запад.

— В тот день она не сделала аборт, — заявила Ребекка.

— Откуда вы знаете?

— Потому что это ее сын — Эрик.

Ребекка ожидала шока на лице женщины, но не злобы при взгляде на ее внука.

— Убирайтесь с моей собственности, — прошипела она.

— С радостью, — ответил Эрик, упорно продолжая завести автобус, но тот не поддавался.

— Подождите, — сказала Ребекка. — Разве вы не хотите познакомиться со своим внуком?

— Я вычеркнула эту шлюху из своей жизни почти 30 лет назад, так что он мне не внук.

— Да заводись ты, иностранный кусок дерьма, — кричал Эрик на руль.

Кэйт развернулась и направилась к дому. Ребекка не понимала, что заставило ее открыть дверь, выйти из автобуса и пойти за ней.

— Мы проделали этот путь, чтобы познакомиться с вами, — продолжила Ребекка. — Он не хотел сюда ехать, и я его заставила. Он согласился, потому что сильно меня любит.

Позади нее автобус, наконец-то, завелся. — Ребекка! — позвал ее Эрик.

Ребекка продолжила идти за Кэйт Андерсон, которая ускорила шаг. — Разве вам не интересно через что ему пришлось пройти? Все эти годы его никто не любил, не учил, не поддерживал. Ему всю жизнь приходилось полагаться только на себя.

— Хватит меня преследовать, — сказала Кэйт, вероятно, жалея, что подъезд к их дому был таким длинным.

— Ребекка! — вновь позвал ее Эрик. — Поехали отсюда.

— Разве вам не интересно кем он стал? А ведь он богатый и знаменитый, и это не самое лучшее его качество. Он замечательный мужчина. Заботливый и внимательный. Ставит интересы других превыше своих. — Ребекка не сразу поняла, что начала плакать, но не попыталась остановить слезы. Этими слезами она оплакивала несчастное детство Эрика, но в действительности она должна была оплакивать бессердечную стерву, за которой она шла. Это они многое потеряли в жизни. Хорошо, что Эрик рос, не зная этих людей. — И он умеет любить. Я не знаю, у кого он этому научился, ведь у него не было примера. Никто не любил его. Неужели вы не хотите это исправить?

Кэйт почти дошла до ступеней, ведущих ко входной двери. Рыча от злости и разочарования, Ребекка сделала снежок из грязного снега и кинула его женщине в спину. Она промахнулась, и снежок врезался в ступеньку, рассыпаясь по крыльцу.

— Хватит, блядь, меня игнорировать! — закричала Ребекка. — Идите и поговорите с ним! Я хочу, чтобы вы посмотрели ему в глаза и поняли, как много вы потеряли в жизни.

Кэйт дернула входную дверь и повернулась, крича в ответ. — Убирайтесь отсюда! Он никому тут не нужен. Если бы мы хотели его, то забрали бы из Калифорнии еще 25 лет назад! — Она хлопнула дверью и погасила свет на крыльце, давая понять, что им здесь не рады.

Ребекка пнула сугроб, но это не помогло унять ее пыл. Она услышала привычное урчание Фольксвагена позади себя. Может, ей не стоило вмешиваться в разговор. Надо было дать Эрику возможность очаровать его бабушку своей широкой улыбкой и веселой шуткой. Кэйт бы не устояла. А теперь эта женщина никогда не захочет с ним говорить.

— Ребекка? — тихо позвал ее Эрик. — Нам пора в аэропорт, иначе мы пропустим наш рейс.

Ей не стоило заставлять его приезжать сюда. Если бы она не настаивала, они бы нежились под теплым солнцем, смеялись и любовались океаном. И ее сердце бы не болело за него.

Она последний раз взглянула на роскошный дом Андерсонов и забралась на пассажирское сиденье. Она поднесла замерзшие руки к печке, отказываясь смотреть на Эрика.

— Прости меня, — сказала она, когда он развернул автобус и выехал на шоссе.

— За что?

— За то, что заставила приехать сюда. За то, что вела себя, как идиотка, и испортила шанс сблизиться с семьей.

— Ты сделала то, что посчитала нужным.

— Не утешай меня, я знаю, что облажалась.

Эрик пожал плечами. — Зато теперь я получил ответы на некоторые вопросы.

— Ты, должно быть, подавлен, — она дотянулась до его руки и сжала ее.

— Черт, женщина! — выкрикнул он, убирая свою руку. — У тебя ледяные руки.

— Прости. Обещаю не прикасаться к твоей заднице до тех пор, пока они не согреются.

Он хихикнул, и это был самый приятный звук, что она слышала.

— Я не подавлен, — заверил он. — Я не знаю этих людей. Вот если бы я потерял тебя, то я бы умер, а их…— он снова пожал плечами. — Их никогда не было в моей жизни.

Ребекка не была уверена, говорил ли он искренне или просто хотел успокоить ее.

— Я сразу сказал тебе, моя мать была шлюхой—накроманкой.

— Но она не всегда была такой. Разве ты не злишься на них? Они же выгнали ее из дома? Если бы она не уехала, твоя жизнь была бы совершенно иной.

— Я бы вообще не родился. Она бы сделала аборт. И тогда бы меня точно не бросили, и я бы не провел свое детство в приюте.

— Прости меня. Я заставила тебя пройти через все это.

— Мне всегда было интересно, почему никто из моих родственников не забрал меня к себе. Я думал, может они умерли, или никто не мог их найти и сообщить, что мне нужен дом. Как оказалось, я им просто был не нужен.

Сердце Ребекки, из без того сжимающееся от боли, разбилось на миллион кусочков.

— Да пошли они, — сказала она. — Я хочу тебя. И я рада, мне не придется тебя делить с кучкой безмозглых идиотов.

Он улыбнулся. — Мне было приятно, как ты за меня заступалась.

Ребекка открыла рот. — Тебе понравилось, как я наехала на твою бабушку прямо у них перед домом?

— То еще зрелище. Пока я смотрел, как ты нахваливаешь меня, то подумал «ого, да она, действительно, меня любит».

— Люблю. И рада, что ты понял, почему меня немного занесло. Просто я не понимаю, как люди не хотят окружить тебя любовью и заботой.

— Ты хочешь, и мне этого достаточно.

Пока. Но рано или поздно они начнут планировать семью и наполнят ее детьми, такими же, как Эрик. Детьми, пережившими многое. Тех, кого никто не любил. Тем, кому нужен будет такой великодушный отец, как Эрик Стикс. И, возможно, тогда она до конца поймет, через что ему пришлось пройти в детстве. В данный момент она была невероятна зла на женщину, не захотевшую познакомиться со своим внуком.

Они почти приехали в аэропорт, когда Эрик сказал. — Интересно, а жива моя мать или нет.

Она пропала почти 25 лет назад, шансы, что она жива были ничтожно малы. Однако… — Если хочешь, я могу помочь тебе ее найти.

— Может быть. Я подумаю об этом.

— А ты не знаешь, кто твой отец?

— Нет, — ответил он, выруливая машину на большую парковку.

Они планировали оставить Фольксваген здесь, а кто-нибудь пригонит его обратно в Калифорнию. Сейчас им нужно было успеть на самолет, и не было времени организовать его транспортировку домой.

— Пообещай мне его не искать.

— Вон там есть место, — сказала Ребекка, указывая на свободное место на парковке. Она не хотела обещать не искать его отца. В его семье должен был быть хоть один нормальный человек, от которого Эрик унаследовать все хорошее. И судя по сегодняшней встрече, это не со стороны матери.

Глава 11

Эрик похлопывал посадочным талоном по бедру, пока они сидели в зале ожидания. Они ждали начала посадки на рейс до Папаэте через Лос-Анджелес. Ему не терпелось понежиться на солнце с коктейлем в руке. Однако он мог подождать. Чем больше он думал о тропическом острове, тем меньше ему нравилась эта идея. Ему понравилось, как они провели всю прошлую неделю. Им было весело. Как не противно было осознавать, но его жена была права насчет их скорой женитьбы, но больше не мог это отрицать, особенно когда она сидела рядом и, молча, разглядывала свои ногти.

Эрик решил нарушить тишину. — Как думаешь, Фольксваген сможет проехать еще пару тысяч миль? — Она не сказали друг другу ни слова, с момента выхода из автобуса.

Ребекка замерла, а после подняла глаза. — Почему ты спрашиваешь?

Он пожал плечами, но его сердце восторженно забилось при мысли об еще одной неделе дорожных приключений с женой. — Если честно, то наш рейс на Таити вылетает из Лос-Анджелеса.

— И?

— И по дороге отсюда до дома осталось много городов, которые можно посетить.

— В декабре? А как же твое опасение отморозить свою задницу?

Он улыбнулся. — Пока тебе удавалось выполнять свое обещание согревать меня.

Он думал, Ребекка посмеется над его шуткой, но она этого не сделала. Она взяла его за руки и посмотрела в глаза. — Так будет всегда, — пообещала она. — Я никогда тебя не подведу.

Не то что его родственнички, не договорила она, но он прочитал в ее глазах.

Эрик поцеловал Ребекку, веря ее словам, веря в них, а когда закончил, потянул ее за руку к выходу. Сданный ими багаж состоял в основном из летней одежды, так что в дороге он не пригодиться. А вот зимняя одежда была все еще в автобусе.

— Мы едва не оказались в раю, — сказала она, пока они ждали шатл, который отвезет их к их маленькому раю на колесах.

Эрик посмотрел на ее улыбающееся лицо, и его сердце наполнилось любовью. — Я не согласен, — ответил он, прижимая ее ближе. — Я обрел свой кусочек рая, а ты?

Она кивнула, и по ее щекам покатились слезы.

Иногда, думал Эрик, страстно целуя свою вторую половинку, рай — это не место. Это человек. И она, действительно, мое все. Моя Ребекка.