Под чужим знаменем: Курсант из Дабендорфа

Пролог Непрофессионал.

Москва.

Управление НКГБ СССР.

1943 год.

Начальник 2-го управления комиссар государственной безопасности1 Максимов понял, что его агенты в Дабендофе2 провалились. Связи с группой больше не было. Они уже пропустили четыре сеанса. Надеяться не на что, и нужно готовить доклад начальству. И на этот раз не Меркулову, но лично Генеральному комиссару Берии.

За операцию отвечал Максимов персонально. И капитан госбезопасности Наумов был его ставленником.

Берия тогда сказал Максимову:

– Смотри, Максимов! Мне нужно знать, что происходит в Дабендорфе. Немцы не просто так создали там школу для наших предателей. У истоков стоит генерал Гелен! Руководитель отдела «Иностранные армии Востока». В его руках вся оперативная разведка на советско-германском фронте!

– Я это понимаю, Лаврентий Павлович!

– Вся эта сволочь, что собралась под крылом у Власова доставит нам еще много хлопот. И я хочу знать, что они затевают!

– Власов уже два раза посетил Дабендорф. И мы получили первые донесения от группы. Школа в Дабендорфе под контролем четырех разных ведомств. Начальником школы назначен генерал Трухин. Бывший генерал-майор Красной армии. Попал в плен к немцам в июле 1941 года.

– Я знаю кто такой Трухин, Максимов. И этот контроль четырех ведомств не дает мне покоя. Каково основное направление подготовки?

–Методика и практика пропагандистской деятельности.

– А диверсионная деятельность в наших тылах?

– Таких сведений у нас нет. В школе проводятся политические занятия, уделяется время строевой и физической подготовке.

– Именно! Физической! Боюсь, что эта школа не так проста!

– Я буду докладывать товарищ Генеральный комиссар!

– Иди, Максимов!

И вот группа провалена. Основная операция ничего не принесла! А других подготовленных агентов у него нет! Максимов вызвал к себе своего заместителя старшего майора3 Нольмана.

– У нас беда, Иван Артурович, – сказал Максимов.

– Дабендорфская группа? – догадался Нольман.

– После ареста капитана Наумова была только одна шифровка.

Нольман сказал на это:

– Значит, Наумов пошел на сотрудничество. Если бы он молчал, то группа выходила бы на связь.

– Мы не знаем, что могло там случиться, Иван Артурович. Не стоит делать преждевременных выводов.

– Я только констатирую факты, Владимир Иванович. Никогда не считал Наумова хорошей кандидатурой.

– Они дали 5 «концертов», Иван Артурович.

– Всего 5 «концертов». А последняя шифровка сообщала о провале Наумова. И в гестапо ему смогли развязать язык. Он сдал всех.

Максимов согласился с Нольманом. Скорее всего все было именно так, хотя сам Максимов верить в это не желал.

– И теперь только ты, Иван Артурович можешь спасти положение. Ты сразу не согласился с моим планом и у тебя есть запасной вариант. Скажи мне что он есть.

– Есть.

– Пришло время задействовать его, Иван Артурович. Я не хочу докладывать о провале операции. Нам нужна группа в Дабендорфе. Что у тебя есть? Говори!

– Студент истфака МГУ имени Ломоносова Андрей Рогожин.

– Студент?

–Именно так.

– Он закончил разведшколу?

– Нет, Владимир Иванович. Он пока даже не знает, что я выделил его среди иных студентов.

– Ты сейчас серьезно, Иван Артурович?

– Более чем. Владимир Иванович. В Дабендорфе работает группа профессионалов из СД. Возглавляет группу барон фон Дитмар. Я помню его по делу Воскобойника4. И если они раскрыли Наумова, то нам нужен непрофессионал.

– Объясни, Иван Артурович.

– Рогожин, которого я приметил, был мне рекомендовал Ириной Ланской.

– Но Ланская была в группе Наумова! И если группы больше нет, то и Ланскую взяли в гестапо.

– Именно поэтому нам и нужен Рогожин. Он не разведчик. Но владеет четырьмя языками. Сын профессора.

– Языки это хорошо. Но чем нам поможет то, что он непрофессионал?

– Я давно присматриваюсь к этому молодому человеку, Владимир Иванович. И на его примере я думаю опробовать новый метод.

– Что за метод?

– Мы станем играть с СД. Причем опыт работы против Дитмара у меня уже есть.

– Иван Артурович, ты снова задумал авантюру?

– Все мои авантюры пока приносили хорошие плоды. И что мы сейчас теряем?

Максимов согласился. Нужно снова довериться Нольману. Так он поступал уже не один раз и жалеть о доверии к старшему майору ему пока не приходилось…

***

Нольман приказал доставить к нему студента Андрея Рогожина. Тот на следующее утро сидел у него в кабинете на Лубянке.

– Здравствуйте, Андрей. Я старший майор Нольман.

– Я не понимаю, товарищ Нольман, почему меня арестовали?

– Вас никто не арестовывал, Андрей. Вас просто попросили проехать в управление НКГБ на Лубянку. Разве вам кто-то сказала, что вы арестованы?

– Нет, но…

– Вот и отлично, товарищ Рогожин.

– Тогда почему я здесь?

– Я хочу с вами говорить и предложить вам работу.

– Работу?

– Да. Вы ведь хотите попасть на фронт?

– Я?

– Но вы подавали заявление?

– Мне сказали на фронте большая нужна в военных переводчиках.

– Это так.

– Я владею немецким и мог бы служить на такой должности.

– А я хочу предложить вам иную работу, Андрей. И там пригодится ваше знание немецкого языка.

– Это работа в НКГБ?

– Работа на той стороне. Андрей.

– На той стороне? Вы хотите сказать…

– Да. Работа в разведке. И я знаю, что вы пока имеете самое смутное впечатление о такой работе. Но сейчас это не самое главное. Вы владеете немецким, и вы молоды. Мы не станем придумывать вам легенды. Вам не нужно учить чужую биографию. Вы останетесь Андреем Рогожиным. Вы не станете ничего скрывать от немцев. Вы расскажете им правду. О том, кто вы, и кто ваши родители.

– А зачем это?

– В итоге вы должны попасть в Дабендорф. Иной задачи я пред вами пока ставить не стану.

– Дабендорф?

– Это деревня в 40 километрах от Берлина. Там находится кадровый учебный центр, который носит название Отдел восточной пропаганды особого назначения.

– И что это за отдел?

– Школа для подготовки офицерских кадров для русских частей.

– Русских?

– Из тех, кто служит немцам. Школу создали по инициативе генерала Гелена и полковника фон Штауффенберга с целью подготовки пропагандистов восточных дивизий Вермахта.

– И что я там буду делать?

– То, что вы умеете лучше всего. Андрей.

– Я вас не понял.

– Вы будете учиться.

– Учиться? У немцев?

– Я не стану пока давать вам никаких заданий. Вам просто нужно попасть в Дабендорф.

– Но что потом?

– Потом с вами свяжутся. Андрей. На территории Дабендорфа размещаются редакции русских газет «Заря» и «Доброволец». И вы сможете впоследствии пристроиться корреспондентом в одну из них, учитывая ваше образование.

– Но как я попаду в Дабендорф?

– Это, я уверен, произойдет само собой.

– Это как же?

– Вы отправитесь на фронт, как и хотели. Но не военным переводчиком, а рядовым в пехоту. Я организую вам попадание в плен к немцам.

– В плен?

– Именно. Вас не должны убить и мои люди в агентурной разведке сделают все, чтобы вы достались немцам невредимым. А там уже дело техники. Вы попадете в лагерь для военнопленных и когда к вам придут вербовщики вы запишетесь в РОА.

– В РОА?

– К предателям Родины, товарищ Рогожин. Вы захотели жить и пошли служить немцам. Вот и все. Все пойдет естественным путем.

– Но что мне там делать?

– Я уже сказал учиться военному делу. И попутно знакомиться с другими людьми, что предали Родину.

– Но разве не нужна для такой работы специальная подготовка?

– Очень нужна, товарищ Рогожин. Но у вас этой подготовки не будет. Вернее неделя для подготовки у вас есть. Вы ведь пока не военный?

– Нет.

– Вот и отлично. Станете новобранцем и попадете в плен. Учить легенду вам не нужно. Вы расскажете свою собственную жизнь. Исключение составит только этот разговор со мной. Об этом говорить не нужно ни при каких обстоятельствах.