Под крылом ворона

Глава 4

Эндрю с детства боялся закрывать глаза.

Вдруг мир неотвратимо поменяется без его ведома.

Ему не нужны были сложные заклинания, редкие ингредиенты или кровавые жертвоприношения, чтобы менять мир вокруг себя собственным колдовством. Другие семьи как раз пользовались подручными компонентами, окропляли горячей кровью только убитых птиц заговоренные камни.

Он помнил, как ещё маленьким наблюдал ритуал отца для защиты дома.

– Кровь всегда сильнее любых иных компонентов, – наставлял тот, оставляя четкие бордовые полосы на стенах дома, которые медленно растворялись в камне, укрытым плющом. – В ней и горячая жизнь, и остывшая смерть.

Эндрю кивал, а потом протянул худую ладонь к шершавой и ещё теплой от дневного солнца стене.

Дом тряхнуло.

Волна горячего жара прошла по телу, в глазах резко потемнело, а от головокружения и мельтешения пятен перед глазами весь мир поплыл. Эндрю едва не потерял сознание, сердце колотилось внутри. Внутренности скрутил болезненный спазм, и его вырвало прямо на любимую мамину клумбу.

Эндрю испугался. Как он сам узнал позже – отец тоже.

Колдовство настойчиво клокотало внутри, текло по венам, билось вместе с четкими ударами сердца. Беспощадная и упругая сила, готовая вырваться в мир. Как монолитной защитой, так и жестоким и стремительным ураганом.

И каждый раз сжирала всю внутреннюю энергию Эндрю, после чего он долго, а порой и болезненно восстанавливался. Он чертовски завидовал Кристоферу, который спокойно учился у отца ритуалам и обрядам и ловко владел кинжалом. Расстраивался, что у старшей сестры всего лишь дымчатые видения.

Порой Эндрю чувствовал тяжелое одиночество. Крутился ночами без сна, не зная, не просочится ли на этот раз его колдовство в такой хрупкий и ненадежный мир, податливый для силы в крови маленького мальчика.

Такими ночами он подолгу слушал музыку, не находя успокоения ни в книгах, ни даже в фильмах. Музыка успокаивала. Ритм, сплетение слов и звуков. Кристофер по утрам жаловался, что от его колонок невозможно спать, а потом и вовсе закатывал глаза на музыкальные этюды младшего брата.

Правда, никогда не говорил, что это глупое занятие, не достойное колдуна. А вот в школе нашлись те, кто считал иначе. Щуплый и мелкий мальчишка, который держался особняком и после занятий торопился на уроки музыки. В драках колдовство никак не проявлялось. Эндрю никогда не жаловался на то, как его задирали, только втихаря подсматривал за Кристофером.

Именно он нашёл расстроенного младшего брата с разбитым носом на заднем дворе, футболка подрана, на лице несколько ссадин. Эндрю мрачно курил и вообще хотел промолчать.

– Кто?

– Не твоё дело.

– Кто, Эндрю?

Кристофер спокойно сел рядом и щёлкнул модной зажигалкой, откинул со лба упавшую прядь тёмных волос. Он не смеялся, не говорил, что Эндрю – слабак, не причитал. Он просто хотел знать ответ.

– Да пара ребят из школы.

– Завтра покажешь. Пошли, я достал аптечку.

На следующий день Кристофер произнес только одну короткую фразу троим обидчикам:

– Хоть раз ещё тронете моего брата, убью.

От слов веяло такой откровенной и четкой угрозой, что сомнений не оставалось – Кристофер не шутил.

– Тебя же бесит моя музыка, – удивился тогда Эндрю.

– А ещё, что ты постоянно таскаешь с моей тарелки бутерброды. И слишком много хрустишь хлопьями. Хочешь, покажу, как драться? Только обещай одну вещь.

– Какую? – с подозрением напрягся Эндрю.

– Ты станешь самым крутым рок-музыкантом!

– Круче Элиса Купера?

– Никто не может быть круче Элиса Купера. Разве что мой младший брат.

– И смету всех фанатов!

– Ну-ну, – Кристофер покровительственно мазнул брата рукой по голове. – Не так всё плохо!

«Не так всё плохо» – повторял Эндрю, когда ошалевший еле брел под руку с хмурым наставником до дома после того, как провел первый ритуал в лесу – и вместо сумеречного зрения получил полный набор звериных обостренных ощущений. А с этим – развороченные трупики животных.

«Не так всё плохо» – повторял Эндрю, когда заживил простой порез у друга, а вместе с тем – и его больное сердце. А сам несколько дней приходил в себя.

Колдовство сильнее стучало изнутри, и порой казалось, что он сходит с ума от ломки. Про него говорили, что он опасен, что младшего Уолтона стоит запереть под надзором старших колдунов. Эндрю отчаянно боялся такого исхода и с головой уходил в музыку.

«Не так всё плохо». Когда его первый роман закончился провалом, а простенький ритуал мести тому, к кому ушла девушка, обернулся долгой и мучительной болезнью. И ударил по самому Эндрю.

Он никогда не хотел убивать.

Вот только колдовство медленно и уверенно убивало его самого. Наставники разводили руками, ритуалы не сдерживали мощь. Эндрю не пользовался так долго, как мог.

Колдовство обладало собственным ритмом и песней. Подобно медленному тягучему яду разъедало изнутри и жглось. Он верил, что справится. Переждёт. Собрал вещи и съехал из семейного дома, чтобы никто не слышал, как хочется выцарапать эту силу из себя.

Пока брат не попал в аварию.

Тот любил гонять по ночам, даже участвовал в нелегальных заездах. И одной ночью Эндрю увидел высветившийся звонок Мари, которая, захлебываясь слезами, с трудом смогла объяснить, что Кристофер чуть не разбился. Скользкая трасса, занесло на повороте, врезался в столб. Врачи не давали никаких прогнозов.

Эндрю даже не сомневался, когда ворвался в больницу посреди ночи, промчался мимо дрожащей Мари и молчаливых родителей. В тот момент он знал, что надо делать. Но ему нужно было видеть брата, иначе могло что-то пойти не так. Он настойчиво просил пустить его в операционную, как угодно, под любым предлогом. Так надо. Почти отчаялся, когда отец применил собственную эмпатию и волю на ведущего хирурга.

Эндрю до сих пор помнил тело брата на столе, писк приборов и гнетущее молчание врачей. Он не знал, что не так, просто знал, что сможет. Выпустил всё, что было внутри. Латал снова и снова. Вливал без остатка, даже не замечая, как тускнеет мир для него самого.

И сполз на пол, корчась от судорог и боли.

Или всё, или ничего.

Кристофер выжил. А отец всё-таки нашёл единственный способ, чтобы помочь младшему сыну.

***

Эндрю только помнил, как приехал на репетицию группы, в клубе крутилось ещё несколько человек. Он пил одну воду с лимоном, дальше – провал. Угрозы не было – колдовство молчало.

Кристофер настойчиво спрашивал, почему под «грезами» Эндрю считал, что его заставляют убивать.

– Всё дело в вас. Ты же знаешь, почти любая колдовская опасность сначала отразится на мне. Я видел, как снова и снова воздействуют на тебя и Мари, на маму, но ничего не мог поделать. Только щит срабатывал на тех, кто вокруг. Я нёс смерть. И всё равно не мог вас спасти.

– Ты и не должен.

– Да? А разве не это заявлял отец? – со злостью произнес Эндрю. – Щит Уолтонов, который спасет от всех бед. Сколько заклинаний он вплетал в том ритуале, а? Здорово, что колдовство убивает не меня, а других. И какой толк в этом?

– Это грёзы, – как мог, мягко произнёс Кристофер, – даже не пророческие видения. Я могу взглянуть на твои воспоминания?

– Да.

Вообще, как эмпат он мог и не спрашивать разрешения, невзначай коснуться мыслей брата и выловить образы. Но никогда бы не сделал такого без чужого разрешения.

Скинув рубашки, оба встали напротив друг друга. Высокий, темноволосый Кристофер, с татуировкой из ветвей и сердца на груди и Эндрю, немного мельче, с белой макушкой и тонкими ключицами. Через прикосновения получалось проще и легче, сама кожа и пульсация одной крови передавали мысли и эмоции. Впрочем, к наготе в их семье вообще относились куда проще, чем во многих других – она требовалась для некоторых ритуалов.

Теплая рука брата легла на лоб, а сам Эндрю положил ладонь ему на грудь, чувствуя биение сердца – спокойное, ровное. У каждого человека оно бьётся по-своему.

Колдовство окутывало обоих, шуршало внутри, подавалось навстречу. Казалось, где-то вдалеке хлопали птичьи крылья, повеяло холодным ветром с высоких гор. Внутри замелькали размытые и немного смазанные картинки: клуб, настройка оборудования, смех и шутки, скрипы, шаги. Вкус прохладной воды с запахом лимона. Чей-то осторожный вопрос, крепкий запах табака – не сигарет… а трубки.

Потом крепкие чужие руки под плечами. Холодные. Равнодушие нескольких людей. Шум машин.

Город. Старый дом. Кровь на золоте. Кровь. Под пальцами и ногтями. Смерть – чужих. И мерзкий вкус во рту.

Кристофер отшатнулся, убрав руку, и связь прервалась вместе с воспоминаниями, которые теперь всё равно витали рядом. Как легковесные незримые призраки или едва ощутимая пыльца. Даже в тепле квартиры Эндрю подмерз и теперь потянулся за брошенной на диван рубашкой.

– Он был не один, – задумчиво протянул Кристофер.

Так и оставшись в одних брюках и босой, он подошёл к обеденному столу и закурил крепкие сигареты. В той же манере, что и отец, заложил одну руку в карман и слегка покачивался с носков на пятки. Во всей его позе сквозила непринужденная расслабленность – только сейчас. Дома, рядом с семьей.

– Я не помню, правда, – Эндрю распластался на диване, закинув руки за голову. Лёгкая, но даже приятная усталость вовсе не мешала, а напоминала, как приятно порой колдовать. То, что ему требовалось едва ли не физически.

– Ну, мы же что-то видели. А твои друзья ничего не смогли рассказать?

– Не-а. Говорили, что видели кого-то, но не запомнили. Мужчина. Он сразу подошёл ко мне и увёл в сторону. Думали, новый продюсер.

– Ладно. Ты пойдёшь к Лоусонам? Или останешься дома?

– Я не болен, Крис. Ещё не хватало сидеть взаперти!

– Как скажешь. Я заеду к маме, проверю, что у неё всё в порядке. Предложу переехать на время ко мне, наши стены надёжно защищены.

– Ты же знаешь, она откажется.

– Посмотрим.

Прищурив глаза, Кристофер хитро посмотрел на него сквозь сизые клубы дыма, и ткнул в воздухе перед собой рукой с зажатой сигаретой:

– Там будет достаточно девиц. Пора тебе уже перестать страдать по Сильвии.

– У, советы от старшего брата! Как ценно, а!

– Да сколько можно! Ты же рок-музыкант. Соответствуй. Интрижки, скандалы, что там ещё полагается?

– А я почти! Потом буду писать в мемуарах про тяжелые проблемы с наркотиками и депрессию. Тебя обязательно впишу. Скажу, что ты в детстве бил меня по голове.

– Эй! Только подушками!

Эндрю широко усмехнулся и запустил в брата одной с дивана, а тот ловко увернулся и прыгнул к дивану за своим снарядом.

Когда в квартиру вошла Мари, бой был в самом разгаре. Она со стуком скинула туфли и прошелестела платьем в сторону кухни, громко шепнув:

– И это мои колдуны-братья! Глинтвейн будете?

– Да! – хором ответили оба.

***

На прием Уолтоны не торопились.

Последние дни Эндрю почти не вылезал с репетиций, а Кристофер с Мари – из офиса, разгребая дела, и каждый опасался, как бы ни случилось новой беды, но никаких новостей про Охоту не было.

Пока Кристофер помогал Мари с платьем, Эндрю в ванне сполоснул лицо прохладной водой и провёл влажной ладонью по выжженным перекисью волосам. На нём сейчас была однотонная рубашка нараспашку, а на груди – широкая кожаная портупея с несколькими ремешками и кольцами. Застегнута достаточно свободно, чтобы не натирала кожу, и в то же время плотно, чтобы не болталась.

Вода шумела и отскакивала капельками от белоснежной керамики, а Эндрю вцепился пальцами в её прохладные края. Нечего опасаться. А если угроза и будет – он точно с ней справится. На то и щит. Когда он выключил воду и на пару мгновений замер, настраиваясь на шум и толпу, из гостиной раздался негромкий смех. Кристофер обнимал со спины Мари и легонько дул на открытую шею с ниткой жемчуга. Про них действительно можно было сказать «красивая пара». Неуловимо похожие друг на друга, с темными волосами и легким чувством собственного достоинства, они притягивали взгляды и ни капли не смущались разговоров за спиной. Так нельзя. Это неправильно.

Честно говоря, Эндрю не удивился, когда узнал, что между Кристофером и Мари близкая связь. Для него они всё равно оставались старшим братом и сестрой.

Сейчас Мари облачилась в узкое бархатное платье с тонкой кружевной паутинкой по спине, а Кристофер стоял в брюках и распахнутой белоснежной рубашке, которая вопила «я владелец крупного бизнеса», но застегивать не торопился, увлеченный тем, что щекотал сестру, а та со смехом отмахивалась.

– Вы ещё сексом займитесь, – закатил глаза Эндрю, прислонившись к косяку. – Мы опаздываем.

– Не опоздаем. Я поведу.

– Крис, ты уверен? – встрепенулась Мари. – Вы же с Дугласом наверняка будете пить.

– Значит, оставлю там машину, а заберу потом.

Кристофер уже накинул кожаную коричневую куртку и затягивал такие же перчатки, вообще предпочитая оставаться в них в публичных местах. Порой через те же прикосновения эмоции передавались куда ярче и острее. Эндрю пока застегнул рубашку, хоть и в салоне наверняка было тепло.

Можно сказать, это была их фамильная черта – шокировать других.

Первым был отец, применивший заклятие на собственном сыне.

Потом Кристофер, который, не стесняясь, поцеловал Мари на одном из приёмов так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, какие между ними отношения.

А сам Эндрю плевал на все официальные костюмы и одевался так, как нравилось. Сегодня – в коже, ремешках и чёрных джинсах. Ему нравились контрасты. Выбеленные волосы, чёрная одежда. Облик придавал ещё и уверенности – как на сцене, когда за всем макияжем и созданным образом легко было спрятать робость и сомнения.

Но сегодня – просто вечеринка. Эндрю прикинул и закатал рукава рубашки, обнажив руки с ещё не зажившими царапинами. Уже бледными, но заметными. Пусть пялятся. Пусть шепчутся.

Вороний колдун, черное с белым, владеющий знаниями мощных ритуалов и семейным щитом.

Сегодня наверняка у Лоусонов будут те, кто пытался на него воздействовать. Нащупывать слабые места и продавливать их. Сначала не получилось на мосту, потом в доме снов и туманов. Или хотели чего-то другого.

На улице моросило, и все трое быстро нырнули в просторный и удобный джип. Кристофер машины любил и держал несколько в гараже для разных целей. Сегодня дороги скользкие, и он выбрал наиболее надежную.

Городской дождь всегда звучал особенно – не так, как на природе. Возможно, весь секрет был в поверхностях: металл машин, бетонные стены домов, стекло офиса и крыши. Ритм. Перестук. Для Эндрю в этом тоже была музыка, хотя он просто вставил наушники и с удовольствием наблюдал за размытыми серо-сизыми пейзажами за окном, пока Кристофер уверенно и мягко вёл машину.

И где-то там виднелись нахохлившиеся вороны.

Лоусоны любили размах и роскошь.

Это касалось всего, но особенно – вечеров в их доме. Пирамиды шампанского, вышколенные официанты в белоснежных фартуках и аккуратных шапочках, чьей осанке позавидовали бы даже балерины, яркий свет ламп, который отражался в блестящих пайетках платьев. Длинные до пола, с разрезами до середины бедра или настолько короткие, что зачем они вообще нужны?

Сегодня в стенах огромного особняка собрались если не все, то многие семьи колдунов. Они гудели новостями и тревогой, звенели узкими и тонкими бокалами с шампанским, благоухали дорогими духами. Эндрю всегда смущался такого столпотворения, пока мама однажды не сказала ему:

– Представь, что это тоже – сцена. Только тебе не надо петь или играть. И будь собой.

Именно её они и встретили сразу, почти у входа, беседующей с кем-то из знакомых. Невысокая и хрупкая, с сеточкой морщин в уголках глаз, и всё же – она выглядела безукоризненно. Шелковое платье в пол с поясом из черной ленты, жемчужное колье и перчатки до локтя. Женщина, которая стояла рядом, удивленно покосилась, когда она тепло обняла по очереди каждого из детей.

– Кристофер, Мари, Эндрю! Я так рада вас видеть!

– У тебя всё хорошо? – первым делом спокойно уточнил Кристофер, хотя только вчера заезжал к ней снова, настаивая, чтобы она приехала к ним погостить.

– О да! Не волнуйся. Кстати, Дуглас спрашивал о тебе.

– Уверен, бар он и без меня найдёт.

– Мам, может, всё-таки к Крису приедешь? – предложил уже сам Эндрю. – У него не так уж плохо.

– Спасибо, но ваш отец позаботился, чтобы дом был защищен. Как ты?

Она знала. Он с детства помнил этот взгляд: с затаенной тревогой за каждого из её детей, но никогда не говорила, что они что-то делают не так.

– Сейчас работаю над новой песней. Пока идёт туго. А вот концерт скоро будет.

Мама стала расспрашивать Мари про видения, а Эндрю отправился на поиски чего-то крепче и лучше приторного шампанского с пузырьками.

Обрадовался, когда увидел кружок знакомых. Они болтали вовсе не про Охоту или другие напасти, а бодро обсуждали последний фантастический сериал, и Эндрю, прихватив у мимо проходящего официанта стакан виски, с удовольствием включился в спор, кто там главный гад. Оказывается, он пропустил пару серий и теперь морщился на спойлеры.

А потом отправился пить шоты вместе с без умолку болтающим Майклом, который утверждал, что в нём погиб отличный ирландец, и жаловался, что никак не найдёт себе девушку, во всём виноваты рыжие волосы, и как сделать такие же белые, как у Эндрю? Кристофер в это время говорил со старшим из Лоусонов – пожилым мужчиной, который держался за крепкого и широкого сына, но каждый знал, что старик – сильный колдун. Именно он когда-то учил Эндрю многим ритуалам и заклинаниям. Тем, что не знал отец.

И сейчас явно беседовали о делах. А Мари под руку уводила Одетт, которая с достоинством носила прозрачное платье, отмахиваясь от назойливого и масляного внимания мужчин.

Вскоре стало душно, и Эндрю не без удовольствия расстегнул рубашку и почти сразу поймал несколько заинтересованных взглядов девушек. Многих из них знал – колдовское сообщество весьма камерное, особенно в одном городе. Но их ждала батарея шотов.

Бар нашёлся в дальнем помещении, скрытом за не самой приметной дверцей.

Здесь же собралась и молодёжь. Более непринужденная, многие парили, и в воздухе витала сладковатая смесь всех возможных запахов. Затейливые фигуры из пара и дыма поднимались к высокому потолку, а в густой темноте разноцветный неон по стенам ярче отражался в стекле бутылок.

– Спорим, я выпью быстрее? – показал язык Майкл, уже ткнув пальцем в вязаной перчатке в меню.

– Куда тебе! Я знаю все секреты.

Потом Майкл уговорил потанцевать, хотя Эндрю не особо любил. Двигаться он умел, считал, что на сцене тоже нужна пластика. Даже брал несколько частных уроков, но самими танцами не проникся. Правда, Майкл мог уговорить кого угодно на что угодно, и сейчас, ощущая приятную расслабленность, Эндрю двигался в такт музыке.

От быстро выпитого алкоголя слегка повело и, оставив Майкла на танцполе, он сам протиснулся к дальнему концу барной стойки, где было куда тише и спокойнее. Рядом присела незнакомка в кожаном платье с глубоким декольте и тонкими цепочками. Она долго пялилась сначала на его портупею, потом на руки, в итоге всё-таки набралась смелости:

– Ты – вороний колдун? О тебе многие говорят.

– Ага. Я не удивлен.

– А я всё гадала, как выглядит убийца-наркоман.

– Обо мне так говорят? – удивился Эндрю. – Врут всё.

– Да? И что из этого неправда?

– Не одновременно, только по отдельности. Сначала кого-нибудь убью, потом иду в наркопритон.

Говорить об этом вот так, легко и непринужденно, было тяжело. Но Эндрю давно понял, что на правду и искренность многим плевать, а горячие подробности и хорошее чувство юмора, наоборот, привлекают.

За пять минут он узнал её имя, сложные отношения с родителями, все заветные мечты. Она болтала без умолку и явно была заинтересована в продолжении вечера. Эндрю угостил её коктейлем и без какой-либо задней мысли рассказал, что у него своя группа. Выкрашенные в красный брови взметнулись вместе с уровнем интереса.

Но стоило в толпе мелькнуть знакомой фигуре, как он резво вскочил со стула, перестав слушать драму про несостоявшиеся отношения.

Сильвия тоже его заметила и отступила на несколько шагов. Простое черное платье, зато на коже блестели причудливые узоры из золотой краски. Тонкая и миниатюрная, она казалась красивой и хрупкой иллюзией, которая может рассыпаться в неуловимую пыль.

И то ли такой эффект от обстановки, то ли и правда так было, но платье походило на вымокшее под дождём и облепляло её фигурку.

Их роман был яркой вспышкой в неоне и бессонных ночах. Вороний колдун и ведьма, которая уже прошла обучение – в том же доме снов, что и Мари, и знала все секреты исцеления колдовских ран.

Эндрю растерялся. Шагнул к ней и тут же замер.

Сильвия выбрала другого мужчину. Никак этого не объяснила, просто однажды коротко сказала «мы больше не можем быть вместе, но я буду рада остаться друзьями». Кто вообще придумал эту фразу?

Он знал её прикосновения, и сейчас мог почувствовать густой аромат духов на смеси эфирных масел. Почти ощущал, как бы она провела ладонью под его рубашкой и кожаными ремешками.

Сильвия отвернулась и исчезла в толпе. Мимолетное видение – но не для него.

Его личная холодная грёза.

Расстроенный и понурый, Эндрю вернулся к стойке и заказал джин с тоником. Даже не было настроения поддерживать разговор с девушкой в коже, но он старался оставаться вежливым. К счастью, тут не было душно, как во многих других клубах или барах, видимо, благодаря незаметным заклинаниям – или хорошей вентиляции. Некоторые колдуны не признавали внутри себя эту магию и доверяли больше не древним тайнам, а надежной современной технике.

Хотя Лоусоны, кажется, всё-таки были из первых.

Среди семей никогда не было одного лидера, какого-нибудь великого совета или загадочного общества со сложными церемониями. Только негласные договоренности, которые сложились сами собой. Эндрю знал, что в их городе главной над ведьмами считается хозяйка дома снов и туманов, и вот у них внутри есть какая-то иерархия. Именно поэтому Мари оттуда ушла и не захотела продолжать обучение. Ей нужны были навыки, а не трудные ступени посвящения.

И всё-таки и между семьями было определенное разделение. Семья Дугласа славилась знанием ритуальных рисунков – таких, как на груди Кристофера, и видением смерти. Если умирал колдун, часто обращались именно к ним. Эндрю даже следил на похоронах отца за тем, что тот делал вместе с сестрой, но так и не понял до конца.

Лоусоны бодро всем рулили. К тому же, прадед Сильвии когда-то здорово развил фармацевтический бизнес, включая весь процесс – от разработки формулы до производства и выпуска на рынок. Возможно, использовали и колдовские знания, потому Сильвия и обучалась именно целительству, хотя её сложно было представить той, кто может управлять компанией.

А вот её отец – да. Да и среди колдунов он пользовался уважением, как тот, кто может всех собрать и организовать перед общей опасностью. Зато Уолтоны были теми, кто держал связь со всеми семьями и мог донести вести.

Потому и устроен приём. И тут могло быть сколько угодно блеска и шика, но Эндрю прекрасно знал, что здесь место встречи всех колдунов. Более официальное, чем тот же рынок или дом снов.

– Привет, – голос прошелестел совсем рядом, и Эндрю даже вздрогнул, увидев перед собой Сильвию. Ей достаточно было посмотреть на его соседку, и та, пробормотав извинения, быстренько удалилась.

Он сам всполошился, не зная, стоит ли сейчас застегнуть рубашку или оставить как есть. Сильвия спокойно присела на край стула и не тянула с разговором.

– Я слышала про нападение на тебя. Красной Охоты давно не было.

– Все признаки налицо. Кому-то помешали колдуны в этом мире.

– Или наоборот – они слишком нужны.

– О чём ты?

– Эндрю, ну тебе ли не знать про Красную Охоту! – фыркнула Сильвия так, словно он и правда должен был знать куда больше, и Эндрю напрягся, а потом придал себе совсем не заинтересованный вид.

– Скорее, мне интересно, что известно другим. Как далеко распространились те знания, что собрал отец.

– О, он умел хранить тайны. Все знают, что Красная Охота – это истребление колдунов. Но, как говорит мама, если бы всё было так просто! У неё есть и более глубокий смысл.

Сильвия сомневалась или даже немного робела. Рисовала тонким пальчиком с аккуратным маникюром круги на барной стойке и, казалось, вот-вот скажет что-то ещё. Быстро обернулась, а потом подалась вперёд так, что её тёмный взгляд был совсем рядом, а Эндрю, как завороженный, ощущал её дыхание на коже, и не сразу уловил осторожный шепот. Так шелестит утренний дождь по крыше.

– Красная Охота начинается тогда, когда этого хотят сами колдуны. Те, кто собирает кровь других для древнего обряда. А охотники – лишь наемники.

Она произнесла это так быстро, словно сама боялась своих слов – или того, что это действительно так и есть. Сильвия почти дотронулась ладошкой с десятком тонких браслетов до руки Эндрю, но он только равнодушно подался назад.

Может быть, она сама не знала, с кем хотела быть рядом, но его это не волновало. По крайней мере, он это старательно и тщательно скрывал, потому желал её прикосновения. Притянуть её к себе, позволить все прикосновения, которые ей хотелось бы самой. Помнил, как они любили вместе танцевать в барах под электронные биты. Тогда она прижималась к нему всем телом и шептала, что будет только с ним.

Эндрю сморгнул и бодро спрыгнул со стула, отгоняя собственный морок.

– Прости, мне надо найти Кристофера.

Кажется, в большом зале приема есть выход в сад, наполненный сейчас полночью и приятной дождевой влагой. Хотелось побыть одному и вспомнить, что им рассказывал отец и что мог подразумевать за всеми своими заклинаниями. Возможно, он не просто так учил Кристофера убивать. А для самого Эндрю нашёл такого наставника, который знал толк в сильных колдунах.

Хрупкий мальчик с ураганом внутри.

Пока Эндрю был щитом из переплетения заклятий на крови и разрушительного колдовства, для него самого таким щитом был старший брат.

Прихватив с фуршетного столика вазочку с оливками, которые просто обожал, Эндрю вышел в сад в приятную ночную прохладу. От ощущения веселья не осталось ни следа, только легкая горечь и смута внутри. Город вдалеке чудился нереальным, из другого мира. А все они – забытые колдуны в вечности с пиром в ветхих одеждах и искусственном свете огней.

И всё исчезнет в мутном рассвете.

Сейчас он даже понимал, почему мог поддаться на дурман «грёз». В этом страшно было признаться, но тогда он впервые за долгое время почувствовал облегчение. Все заклятия перестали ощущаться, а колдовство отступило куда-то вглубь. Эндрю не рассказал об этом Кристоферу, но ясно помнил, как с силой царапнул ногтями кожу на руках – и это правда помогло.

Пока не начались видениям с чужими смертями, а ни Кристофера, ни Мари не было рядом. Он только верил, что им больно, а с этим верило и его колдовство.

Слишком резкий шум из-за двери особняка привлек внимание Эндрю, и он крутанулся на месте, тут же встревоженный и обеспокоенный. Он рванул туда, тут же позабыв о любых сомнениях.

Ещё когда они приехали, он четко ощущал мощные заклинания, которые опутывали невидимой паутиной сам дом и стены внутри. Надёжно и крепко.

Но теперь они крошились и опадали с тихим скрежетом под чьим-то напором.

Гасли лампы, трещало стекло. Эндрю ворвался в тёмный зал, полный гомона растерянных голосов и звуков, пытаясь найти брата с сестрой. Звать смысла не было – криков вокруг хватало, как и кисловатого привкуса во рту от спешных заклинаний.

А потом появился старший Лоусон, похожий на огромную тень. Его резкие и уверенные приказы громыхали со всех сторон, а по стенам в специальных чашах уже вспыхивали осторожные язычки пламени свечей. Большинство гостей сбились по стенкам, чтобы не мешать тем, кто знает, что делать в хаосе и суматохе. Не всех заставляли убивать в пятнадцать лет, пусть и охотников.

В центре образовался четкий полукруг из тёмных фигур колдунов. Кристофер наверняка протащил сюда кинжал, а в притихшем зале сейчас слышался шелест заклинаний из протяжных слов и энергии.

Эндрю держался в стороне и настороже, не мешая брату, который точно знал лучше, что делать.

Но больше ничего не происходило. Трепетали фитили свечей, ветерок проникал через распахнутые окна и двери, и напряжение стало сменяться недоумением. Все ждали беды, которая никак не приходила, и в этом ожидании собиралось мрачное ощущение напряжения, которое требовало разрядки.

Для чего такие сложности?

Эндрю понял на мгновение позже, чем всё случилось.

Сильвия не зря говорила, что кто-то из колдунов помогал охотникам. Потому что в следующий миг несколько резких заклинаний рванули к центру зала. Если бы оставалась внешняя защита дома, она бы тут же и загасила их. Но не теперь. И каждое направлено четко на Кристофера.

А весь откат ударил по Эндрю, который ощутил, как вздыбился его щит. Как трещит воздух, а уши закладывает, как его собственная сила сгибает других колдунов, выворачивая суставы.

Эндрю сам рухнул на колени, не зная, как это подчинить себе, как вернуть всё в себя. Он – чертова ходячая сигнализация!

В тот же момент страшная боль обожгла лопатки и всю спину, пронизывая с головы до ног, так, что Эндрю задохнулся и перестал различать, где пол, а где – потолок.

– Остановись! – резкий и строгий окрик прошёлся сквозь бьющуюся внутри боль. Не Кристофер. Но голос едва ли не приказывал.

– Хватит! Это не нужно!

«Я сам не хочу!» – хотелось закричать, но только больнее стало дышать, но он поймал себя на твердой мысли: «Кристоферу ничего не грозит. И он, и Мари в безопасности». Постепенно щит потух, а боль перестала быть такой обжигающей.

Губа была прокушена, а жжение на спине никак не прекращалось. Заторможенные и медленные движения в приглушенных отсветах огня и среди разгромленного зала напоминали странное театральное представление. Эндрю побрёл вперёд, желая только одного, – убраться как можно дальше.

Удивился, когда крепкая рука брата легла на плечо, разворачивая к себе. Кристофер смотрел серьёзно и спокойно, а потом тихо произнес:

– Это не твоя вина.

Эндрю только дёрнул в раздражении плечом, чтобы скинуть руку брата. Его не надо было успокаивать, он прекрасно видел, что сейчас произошло. Что не все гости поднимались с пола, и не надо было быть эмпатом, чтобы чувствовать растекшийся в воздухе страх.

Отец хотел защиты для своих детей, а в итоге сотворил неудержимого монстра.

– Но сейчас ты можешь помочь.

– Как? Ещё убить кого-нибудь? Да ты только ткни пальцем!

– Нет. Тут есть и те, кому нужна помощь. Однажды ты спас мне жизнь.

– Кто меня подпустит к раненым? – горько усмехнулся Эндрю. – Я убиваю.

– И не только. Правда. Я поговорю с другими…

Он не закончил, потому что в этот момент раздался короткий вскрик, и оба брата одновременно повернулись на него, ожидая чего угодно.

Кейтлин в пятне подола золотистого платья крепко прижимала к себе брата, который выгибался дугой, а его рубашка окрасилась в багровый цвет. Эндрю его не задел, а вот охотники – да. И похоже, что намеренно, и теперь Дуглас истекал кровью.

Кристофер сначала бросился к другу, а потом уловил мутное движение и ринулся через толпу ещё смущенных гостей, выслеживая добычу, а другие колдуны уже увидели. Один из охотников замешкался, и теперь его легко вычислили. Возможно, он был тем, кто ранил Дугласа.

Его поймали около выхода в сад, и тут же вокруг вспыхнул ровный круг ловушки.

Эндрю последовал за братом, возможно, больше из любопытства, чем по необходимости. Увидел злость на выбеленном лице мужчины.

– Ты расскажешь, что сегодня произошло, – холодно произнес Кристофер.

Тот только неприятно оскалился.