Под липой

ПОД ЛИПОЙ.

Рассказ .

I.

-- Анна Павловна?.. Ответа не последовало. -- Анна Павловна, урожденная Чегенева?.. Молчание. -- Анна Павловна, по мужу фрау фон -Краузе? Ci-devant барышня из сельца Стожары? Любимая дочь Павла Порфирыча Чегенева, знаменитаго драгунскаго штаб -ротмистра? Аннушка, Анюшка, Анна, Нюрка, Нюшка, Annette... Тьфу!.. Этот разговор происходил в запущенном садике, который, как давно не бритая борода, обложил запущенную барскую усадьбу. Чегенев , типичный, крепкий старик , сидел на своей любимой скамейке "под липой". Несмотря на свои седые волосы, он сохранился замечательно хорошо -- жилистый, сухой, костистый. Лицо и шея были точно налиты кровью, сохраняя старый военный загар . Он был бы совсем красив , если бы не гнилые зубы и слезившиеся глаза, блестевшие какой-то детской синевой и по-детски капризные. Бороду Чегенев отпустил сравнительно недавно а холил ее с особенной нежностью, подстригая на разные лады, до à la Эдуард VII включительно. Анна Павловна, цветущая молодая женщина, лежала с книгой в руке в гамаке, заслоненная от отца цветущей шпалерой сиреней. Лицом она походила на отца -- такой же прямой нос , красивой лепки лоб , породистый овал лица, чудные волосы каштановаго цвета. Только в серых глазах сказывалась разница,-- в них не было ничего капризнаго, как у отца, и смотрели они так просто, с затаенной ласковостью, как это бывает только у очень здоровых женщин . -- Что тебе нужно, папа?-- откликнулась наконец она, когда отец зачал сердиться.-- Прерывать в самом интересном месте... -- Я желаю сообщить тебе новость: время -- деньги,-- ответил Чегенев и засмеялся без всякой побудительной причины.-- Это я говорил тебе всегда, Анна Павловна... Анна Павловна с трудом выбралась из своего гамака, оправила платье и ленивыми шагами пошла к отцу. Когда она остановилась в тени липы, точно осыпанная огневым золотом пробивавшихся сквозь листву солнечных лучей, отец невольно залюбовался ею. Какой чудный рост , какая чудная фигура... Старик поднялся и хотел ее обнять, но Анна Павловна отстранила его протянутыя руки. -- Папа, ты знаешь, что я не люблю ни об ятий, ни поцелуев , вообще разных нежностей. -- Хорошо, хорошо...-- как -то виновато забормотал старик , продолжая любоваться ею.-- Именно такая дочь и должна быть у штаб -ротмистра Чегенева. Даже есть своя кавалерийская посадка в фигуре... Молодец , Анна Павловна! Вот , садись рядом и потолкуем о деле... Время -- деньги. По этому приступу Анна Павловна начала догадываться, в чем дело, и на ея белом лбу всплыла легкая морщинка. -- Догадываюсь, что ты меня погонишь в город ,-- заговорила она.-- Опять к этому Мокину... -- Анна Павловна, вы угадали... Именно к этому Мокину... Нужно выхлопотать отсрочку по закладной. -- Я думаю, что лучше было бы тебе с ездить самому, а я ничего не понимаю в вашим делах . -- Зато Арсений Лукич все отлично понимают и для тебя все сделают . Их степенство очень уважают , когда к ним в банк приезжает сама Анна Павловна. -- Папа, ты знаешь, что я не люблю таких шуток ... -- Чем же я виноват , если ты ему нравишься? Видела, как он третьяго-дня прокатил мимо нас на своем вороном ?.. Чудо, а не конь. И верхом он недурно ездит , хоть и купец первой гильдии... да. Любому джентльмену впору так держаться в седле. Вообще, мужчина -- молодец . -- Меня это нисколько не интересует . -- А ты вникни в корень вещей. Купец -- теперь все... Без него дышать нельзя. А какой у него аппетит ... Даже не аппетит , а жор , как говорят рыболовы про рыбу. Да, так ты поедешь к Мокину и того... все устроишь. Ведь тебе только стоит посмотреть на него ласково. -- Папа, опять? -- Ну, не буду, не буду, недотрога-царевна. Ведь я ничего не говорю про твоего мужа, что он негодяй и упрямая немецкая скотина, и что купец Мокин в тысячу раз его умнее и лучше. Анна Павловна демонстративно поднялась. -- Аня, прости, не буду,-- как -то плаксиво заговорил Чегенев .-- Так , с языка сорвалось... Мне просто жаль тебя... Эта тебя любезная тетушка Александра Ивановна устроила тогда. В сущности ведь я даже люблю твоего немца, чорт его возьми, хоть он и мог бы быть лучше, т.-е. выручить меня и не заставлять тебя ездить к Мокину. Нет ничего хуже унижения для порядочнаго человека. Эта сцена была прервана раздавшимся на террасе звоном колокольчика. Чегенев встрепенулся,-- он любил поесть, и это составляло для него в деревенской глуши единственное развлечение. -- Евгения Ивановна приглашают кушать,-- проговорил он , облизывая губы.-- Сегодня у нас утка с груздями... Марка высокая в эстетическом смысле. Евгения Ивановна, жена Чегенева, обрюзгшая, полная дама в домашнем капоте, казалась старше своих лет . Она всегда была чем -нибудь встревожена и всегда ждала какой-нибудь беды. А вдруг Павел Порфирыч захворает ? А вдруг продадут именье за долги, или сгорит усадьба? Кроме обычных напастей и бед , присвоенных обыкновенным людям , у нея был целый ряд специальных страхов , неразрывно связанных с той фамилией, которую она носила. Чегеневы -- древний дворянский род , который вел свое происхождение от самого Довмонта; что для других не имело ровно никакого значения, для Чегеневых являлось несмываемым позором , как , например , самое простое знакомство с людьми низшаго происхождения. Евгения Ивановна строго блюла заветы, обычаи и правила стараго дворянскаго крута. На террасе сидела еще младшая дочь, Ольга Павловна, худенькая и некрасивая, казавшаяся, как и мать, тоже старше своих лет . Она имела такой жалкий, убитый вид , какой принимают в богатых домах дальния родственницы и разныя приживалки. Ольга Павловна и была на положении такой приживалки под родительским кровом . Она прямо с институтской скамьи, против воли родителей, вышла замуж за какого-то артиста, который бросил ее через два года. Несчастная и разбитая, Ольга Павловна вернулась домой с Шуриком , годовалым красавцем -мальчиком . Сначала ее приняли очень сурово, а потом смирились. Бабушка простила все непослушной дочери ради внучка, в котором души не чаяла, причем совершенно отстранила мать от вопросов воспитания. Павел Порфирыч утешался тем , что муж Ольги Павловны был дворянин , хотя и променял свое первородство на чечевичную похлебку искусства. -- Лихой штаб -ротмистр выйдет ,-- уверял он , любуясь внуком .-- Сейчас видно... Ольга Павловна скиталась в родном гнезде, как тень, никогда не показывалась при гостях и вообще избегала встреч даже с родными.

II.

Появление Павла Порфирыча всегда сопровождалось особенным шумом , который он точно носил с собой. Он все делал как -то шумно: сморкался, шаркал ногами, двигал стулом и т. д. Сегодня его прибытие к завтраку было особенно шумно. Кормить было слабостью Евгении Ивановны, и она волновалась за каждый завтрак и обед , точно держала экзамен перед собственной семьей. Чегенев любил покушать и относился к каждому кушанью с той строгостью, с какой прокурор относится к своему подсудимому, особенно когда был не в духе, как сегодня. Евгения Ивановна последнее уже предчувствовала и умоляющими глазами посмотрела на Анну Павловну, которая одна не боялась отца и умела говорить с ним . -- Ну-с , чем вы нас угостите сегодня, Евгения Ивановна?-- говорил Павел Порфирыч , шаркая под столом ногами и шумно выпуская струю воздуха носом . Обращение к жене на "вы" тоже не обещало ничего добраго, и Евгения Ивановна еще раз посмотрела на Анну Павловну, которая только пожала плечами и улыбнулась своей ленивой улыбкой. На столе уже все было готово,-- Павел Порфирыч не умел ждать. Он выпил свой положенный серебряный стаканчик листовки и обратил благосклонное внимание на редиску, только-что снятую с гряды. Но старые зубы работали плохо, и Чегенев разсердился. -- Точно такую же редиску подают , Евгения Ивановна, у вашей милой сестрицы, баронессы Александры Ивановны фон -Книгге,-- заметил Павел Порфирыч , швыряя провинившуюся редиску в сад . Переход к баронессе фон -Книгге тоже не предвещал ничего добраго, а Анна Павловна ответила за мать: -- Ни Александра Ивановна ни редиска нисколько не виноваты, что у тебя, папа, скверные зубы... Евгения Ивановна вся замерла от такой дерзости, ожидая бури. Павел Порфирыч , действительно, как -то даже посинел , сдвинул брови и даже вытянул губы, чтобы сказать ответную дерзость, но во-время опомнился и с деланой улыбкой проговорил : -- К сожалению, ядовитое дитя мое, ты на этот раз права... Притом я похвастался, что знаю вкус редиски баронессы. Я счетом , кажется, был у нея два раза. Первый раз она меня встретила фразой: "Ах , как жаль, Поль, мы только-что позавтракали!.." Очень мило, не правда ли? А в другой раз встречная фраза была изменена: "Надеюсь, Поль, что ты уже пообедал ?" Ха-ха... Баронесса считает кринки молока и выдает сахар кусочками... Вообще, говоря между нами, сквалыга порядочная, хотя я и люблю ее... Премилый вообще экземплярчик ... А впрочем , не мое дело, тем более, что она не моя сестра, а Евгении Ивановны, и могу пожалеть только тебя, что Бог наградил тебя такой теткой... -- И с этом никто не виноват , папа,-- ответила Анна Павловна, аппетитно закусывая редиской.-- Т.-е. я хочу сказать, что у каждаго свой характер . Евгения Ивановна продолжала волноваться и успокоилась только тогда, когда подали бифштекс , румяный и сочный, как любил Павел Порфирыч . Действительно, Чегенев "сосредоточился" на этом бифштексе и отдал ему надлежащую честь. Он ел много, с причмокиванием , набирая воздух и закрывая глаза. Анна Павловна не любила в такие моменты смотреть на отца, напоминавшаго плотоядное животное. Одна Ольга Павловна оставалась равнодушной ко всему и смотрела в свою тарелку какими-то пустыми глазами. -- Оля, что же ты ничего не ешь?-- ворчала Евгения Ивановна, -- Ах , виновата, мама... -- Да, так того, Анна Павловна...-- проговорил Павел Порфирыч , отодвигая от себя тарелку с об едками бифштекса.-- Вы совершенно верно изволили заметить, что у каждаго свой характер ... да... Вот , например , ясейчас ел бифштекс . Кажется, чего проще? А между тем это анахронизм ,-- и я, и бифштекс , и то, что я его сейчас ел . Обратись к статистике, и ты там найдешь подлую графу, где прямо сказано, что Павлу Чегеневу, яко дармоеду и тунеядцу, никакого бифштекса не полагается, и если он , т.-е. Павел Чегенев , с едает бифштекс , то это -- социальная несправедливость. -- Папа, я докончу за тебя,-- прервала его Анна Павловна.-- Сейчас бифштекс принадлежит купцу... Да? -- О, Анна Павловна, я могу только гордиться вашей понятливостью... Совершенно верно!.. Все принадлежит Арсению Лукичу Мокину. Он знает отлично толк в хорошем вине, в хороших сигарах , в лошадях и в женщинах ... Я как -то был у него в его Плезире. Чудный уголок ... А чего стоил князю Рахманову его дворец ? Все в стиле, все идейно, сочно, выпукло... Князь умел пожить и ничего не жалел для собственнаго удовольствия. Недаром дворец в Плезире выстроен самим Растрелли... Да, я был там , где сейчас поселилось почтенное семейство коммерсантов Мокиных . Его мать, очень почтенная старушка, которая ходит в темных платочках , сама показывала все комнаты и с гордостью повторила несколько раз : "У нас , батюшка Павел Порфирыч , все под "растрели". Купец Мокин слопал рахмановский Плезир , как со временем слопает и нас . Вот и эту усадьбишку слопает , и нашу липу, под которой выросло пять поколений Чегеневых , и будет сидеть вот на этой террасе и есть свой собственный заработанный бифштекс . Да, все только вопрос времени -- не больше... От этих слов у Евгении Ивановны навернулись слезы на глазах , и она напрасно старалась их скрыть. Павел Порфирыч был сегодня решительно не в духе... Конечно, Павел Порфирыч говорил все это так , чтобы сорвать сердце, и сам не верил собственным словам , но все-таки от них оставался в душе горький осадок . За последнае годы у старика начали появляться какие-то детские капризы, и он даже плакал от какого-то безсильнаго озлобления. -- Да, его степенство Арсений Лукич купить нашу усадьбу с вольных торгов ,-- продолжал Павел Порфирыч .-- И будет Арсений Лукич сидеть под тенью фамильной чегеневской липы со своей супругой, -- Папа, ты начинаешь повторяться,-- заметила строго Анна Павловна.-- А это всегда скучно... -- А ты поедешь завтра в город ?-- ответил вопросом Павел Порфирыч , заглядывая в лицо дочери. -- Ну да, конечно, поеду... Для чего еще говорить об этом и отравлять себе существование? Евгения Ивановна знала, о какой поездке говорил муж , и строго подобрала губы. Ох , уж эти поездки Анны Павловны... Выпрашивать, клянчить, унижаться... Анна Павловна поняла тайную мысль матери и ответила на нее совершенно просто и спокойно: -- Мама, ты, пожалуйста, не волнуйся... Все будет устроено с соблюдением всех приличий. -- Молодец , Аннушка!-- похвалил Чегенев , раскуривая коротенькую трубочку.-- Главное: приличия. Нужно показать... да... показать... Что и кому следовало показать -- осталось неизвестным , а Павел Порфирыч на время исчез в дыму своей трубки. Завтрак кончился. Павел Порфирыч отправился в свой кабинет "посмотреть в газету, как живут эти подлецы-иностранцы". По его упрощенной логике вся заграница представляла собой скопище всевозможных негодяев . Анна Павловна долго ходила в тени родовой липы и скучала. Впрочем , она обладала талантом "красиво скучать", как говорил про нее отец . На нее находили временами полосы какого-то, тяжелаго раздумья и безотчетной тоски. "И это жизнь?!" -- повторяла она про себя. К своему мужу она относилась, как пациенты относятся к доктору, т.-е. как к чему-то неизбежному, что приходилось переносить и терпеть. Сейчас , т.-е. лето, она проводила в имении отца и была рада, что целых два месяца не увидит мужа.

III.

Рано утром на другой день старый кучер Егорыч , из отставных солдат , торжественно выкатил из каретника старинный дорожный экипаж а долго ходил крутом него, встряхивая головой. -- Ну и музыка,-- ворчал он .-- Вся раз ехалась... Старый экипаж походил на стараго человека: кожа фордека порыжела, облупилась и сморщилась, колеса хлябали, деревянная обшивка расщелилась, при каждом движении этот ветеран точно жаловался каждой гайкой. Потом Егорыч вывел пару старых лошадей и чистил их с таким усердием , точно хотел содрать с них кожу. -- Два сапога -- пара,-- ворчал Егорыч , кучерским глазом осматривая еще раз экипаж и лошадей. Он , по правде, мог бы прибавить к этой паре еще третий сапог , т.-е. самого себя. Сгорбленный, сморщенный, желтый, с потухшими глазами,-- он походил не на живого человека, а скорее на старый футляр , в котором когда-то жил человек . Евгения Ивановна уже десять лет тому назад решила, что пора Егорычу отказать, но Павел Порфирыч отстаивал стараго воина с ожесточением . -- Он под венгерца ходил , замирял Польшу,-- нельзя такому человеку отказывать. Потом , какой он богомольный и все посты соблюдает , -- Рухлядь какая-то,-- ворчала Евгения Ивановна.-- Тебе он нужен только для того, чтобы про войну разговаривать... Когда на крыльце показалась в сером дорожном костюме Анна Павловна, вся дорожная археология лихо подкатила к ея услугам . Егорыч молодцовато выпрямился и так натянул вожжи, точно старыя лошади могла разнести экипаж в щепы. -- Анюта, так ты того...-- повторял Павел Парфирыч с немного виноватым видом .-- Значит , вообще... "Вот так у нас барыня Анна Павловна,-- думал Егорыч , любуясь красавицей-барыней.-- Можно сказать, что прямо всему миру на украшение тую красоту вырастили..." Чтобы чем -нибудь выразить свои чувства, Егорыч без всякой видимой причины ударил хлыстом пристяжку. Старый конь был огорчен до глубины души, поджал уши и брыкнул ногой в оглоблю. Анна Павловна любила ездить, потому что дорогой так хорошо думается. Она с довольной улыбкой поместилась в экипаж и казалась еще моложе и красивее в этой развалине. Экипаж торжественно докатился из усадьбы, а потом по пыльной улице села Чегеневки. Бабы и мужики с удивлением смотрели на экипаж , провожая его разными замечаниями. Миновали Чегеневку. По сторонам дороги кое-где топорщился чахлый лесок -карандашник , а потом развернулись безконечной камчатной скатертью поля с квадратами назревавшей пшеницы, черных паров и поемных лугов по берегу блестевшей вдали красавицы Волги. Налево крутым мысом вдавался в Волгу рахмановский Плезир со своими белыми башнями и белым поясом построек . Это прогоревшее дворянское гнездо было выстроено по типу знаменитаго Трианона и как -то резало глаз своей вычурностью среди бледнаго и беднаго волжскаго пейзажа, расплывавшагося точно в недосказанных линиях и красках . От Чегеневки до Плезира было не больше семи верст , но сейчас их разделяли целыя столетия. Мокины пробовали знакомиться с Чегеневыми, но встретили в лице Евгении Ивановны такой холодный и сухой прием , что этим все и закончилось. На правом берегу Волги, верстах в трех от Плезира, в сосновом бору пряталась усадьба баронессы Александры Ивановны фон -Книгге, выстроенная без всяких вычур и затей, но уютно, крепко и как -то по-немецки сыто. Анна Павловна только вздохнула, взглянув в баронскую сторону, и отвернулась. До города было всего двенадцать верст , по лошади утомились уже на полдороге и едва тащились. Впрочем , Анна Павловна ничего не замечала, отдавшись специально-дорожному раздумью. Она точно экзаменовала самое себя, перебирая отдельный эпизоды своей жизни. Вот она красивый, рослый подросток , когда ее конфузили пристальные взгляды незнакомых мужчин . Она чувствовала, что ею любуются, и это ее волновало в те годы, когда девочки, по уверению мамаш , еще ничего ке понимают . Потом целых восемь лет в институте,-- скучных , утомительных до одурения восемь молодых лет , несмотря на то, что все ее любили и по-институтски "обожали" за красоту. Когда она уезжала в институт , чегеневская семья слыла богатой, а когда вераулась домой -- от богатства не осталось и следа. Павел Порфирич жестоко проигрался в карты, и только благодаря невероятным усилиям Евгении Ивановны удалось сохранить заложенное и перезаложенное имение. Она вырвалась из институтской неволи, удивительно красивая, полная томящей жажды жизни. Именно в этот критический момент обратила на все свое благосклонное внимание тетка-баронесса. -- Тебе дома нечего делать,-- коротко и резко об яснила она.-- Ничего не высидишь в своем вороньем гнезде. Да... А я тебя могу устроить. Анна Павловна очутилась под крылышком тетки, женщины властной и до крайности скупой. В доме баронессы все голодали, до любимаго мопса Бобика включительно. Зиму баронесса проводила в Петербурге. У нея на руках были три дочери, которых нужно было устроить. Анна Павловна прошла всю шкоду мыканья по балам , концертам и первым представлениям . Везде ее встречали с восторгом , но она скоро поняла, что приличной партии в этом кругу она не составит . У нея не было приданаго... Пройдя полный курс горькаго девичьяго опыта, она была рада, что вышла наконец замуж за сомнительнаго немца фон -Краузе. Павел Порфирыч взбесился, когда увидел ея визитную карточму: "M-me Адольф фон -Краузе". -- Это безобразие,-- ругался старик .-- У собаки и у той есть свое собачье имя... В этих воспоминаниях время пролетело незаметно, и Анна Павловна удивилась, когда впереди обрисовались силуэты городских церквей. Город Учан принадлежал к самым старинным , о чем свидетельствовали его старинные соборы и два старинных монастыря. Сейчас он находился в ожидании железной дороги, которая должна была соединить его со всем миром . Кучер Егорыч подтянулся на своих козлах и для поощрения ударил лошадей хлыстом с особенным ожесточением . Скоро экипаж загромыхал по скверной мостовой, жалуясь каждой гайкой и каждым винтом , пока не остановился на соборной площади у под езда учанскаго банка. Седенький старичок -швейцар с подобострастною угодливостью помог Анне Павловне выйти из экипажа,-- он знал ее еще чегененской барышней,-- и приветливо проговорил : -- Пожалуйте, Анна Папловна... Вам -с Арсения Лукича? Они-с в правлении... Позвольте смахнуть пыль-с с платьица. Анна Павловна была в учанском банке уже не в первый раз , и ее знали все служащие. Когда она проходила мимо проволочных решеток , отделявших , как в зоологическом саду, банковских человеков от публики, ее провожали десятки глаз и восторженный шопот . А "сам " Арсений Лукич встретил ее в дверях своего директорскаго кабинета. Ото был плечистый, высокий мужчина, остриженный под гребенку. Одевался он безукоризненно. Купеческое происхождение выдавала только массивная золотая цепочка с десятком каких -то жетонов и брелоков . Лицо было некрасивое, но характерное, с умными, темными глазами. -- А я вас поджидал , Анна Павловна,-- заговорил он красивым баритоном , почтительно ожидая, когда клиентка первая протянет руку. -- Вы очень любезны,-- ответила Анна Павловна, бросая взгляд на сидевшаго в глубоком кресле седенькаго банковскаго старца. -- Не угодно ли присесть?-- предложил Мокин , подвигая кресло. Он быстро просмотрел поданныя Анной Павловной бумаги, сложил их и положил под пресс . -- Если вы дозволите, Анна Павловна, я сам привезу вам бумаги на-днях , чтобы не заставлять вас ждать... -- Очень благодарна, Арсений Лукич ... Прощаясь, Мокин , с намерением или случайно, задержал ея руку в своей. Она с удивлением досмотрела на него своими чудными глазами, что его смутило, как школьника. -- Да, я привезу сам ...-- виновато бормотал он , провожая гостью до двери.

IV.

Аша Павловна умела не только красиво скучать, но умела и чувствовать себя красивой. Возвращаясь из города домой, Анна Павловна улыбалась, что случалось с ней нечасто. Она припоминала, с каким испуганным видом ее встретил Молин и как он испугался, задержав ея руку. Он точно боялся ея, а сознание своей денской силы заставляло ее улыбаться. Резюме этого настроения явилось довольно странное и совершенно неожиданное. -- К чему?-- проговорила вслух Анна Павловна. -- А?-- откликнулся Егорыч . Анна Павловна опять разсмеялась. Старик как -то смешно выживал из ума, и у него на лице точно разрасталось недоумевающе-испуганное выражение. Дальше мысли Анны Павловны шли в таком порядке: мама будет недовольна, когда Мокин приедет к ним , папа будет придумывать по его адресу что-нибудь ядовитое и т. д. Но разве она могла ему отказать? Ведь это с его стороны было просто любезность... Она припомнила, что он бывал у них в доме раз пять а все как -то неудачно. Между мамой и этим банковским гостем установились какия-то враждебныя отношения, т.-е. мама ненавидела его -- и ненавидела решительно без малейшаго основания,-- а он это чувствовал . -- Молодец , Анна Павловна,-- похвалил Павел Порфирыч , когда узнал о результатах поездки.-- Вот какого осетра зацепила... ха-ха!.. Пусть приезжает , мы его примем честь-честью. Евгения Ивановна ничего не сказала и только строго поджала губы. Ей сделалось как -то больно за свое дворянское гнездо, и она нахохлилась, как курица, увидавшая ястреба. Впрочем , Анна Павловна меньше всего походила на беззащитнаго цыпленка. Анне Павловне плохо спалось ночь, несмотря на здоровую усталость после экспедиции в город . Она долго лежала с открытыми глазами и почему-то все время думала о Мокине. Он был и некрасив , и грубоват , и как -то по-купечески с ней слащав , как приказчик в модном магазине, но у него было что-то такое особенное в глазах , когда он смотрел на нее -- тревожное и счастливое, и полное какой-то недосказанной силы. Такие именно мужчины умеют любить, как ей казалось. По аналогии она припомнила своего мужа -- чистенькаго, аккуратнаго, прилизаннаго и вылощеннаго, для котораго она даже не была красивой женщиной. Он слишком привык к ней, слишком был в ней уверен и слишком занять собственной драгоценной особой. Красивых женщин у себя дома нет . Оне даже и делаются красивыми только за стенами этого дома, когда начинают чувствовать освежающее и опьяняющее внимание посторонних глаз , когда оне начинают чувствовать себя женщинами. Именно такое чувство переживала сейчас Анна Павловна, ворочаясь в своей постели. В Чегеневке дни походили один на другой, как дождевыя капли. Анна Павловна проснулась утром свежая и спокойная, напилась кофе иотправилась к своему гамаку с французским романом в руках . Русская литература в чегеневской усадьбе находилась в большом подозрении. Утром прошел теплый летний дождь, освеживший зелень. На садовых дорожках , зараставших зелеными клочьями явившейся сюда без всякаго приглашения травы, светлели полосы дождевой воды. Пахло горьковатым ароматом березы, левкоями и гнилым деревом . На одной из аллей на Анну Павловну набежал пятилетний Шурик и чуть не сбил ее с ног -- Шурка, безсовестный!..-- выбранила его Анна Павловна подбирая, юбку, чтобы перешагнуть через лужу дождевой воды. Шурик громко расхохотался и показал ей язык . -- Уходи, скверный мальчишка!.. В ответ Шурик забежал сбоку и хлопнул ногой в лужу. В результате получилось то, что юбка Анны Павловны покрылась пятнами грязи. -- Злой мальчишка, я нарву тебе уши... Злой мальчишка еще раз показал тете Ане язык и бросился в мокрые от дождя кусты, как заяц . Анна Павловна сначала разсердилась, а потом разсмеялась. Этакий сорванец -мальчишка... Она только теперь заметила стоявшую на повороте дорожки сестру, которая, очевидно, наблюдала за происходившей сценой. Анна Павловна пошла к ней, чтобы пожаловаться, но Ольга Павловна посмотрела на нее таким встревоженным взглядом , что она вместо жалобы проговорила: -- Какой прелестный мальчуган !.. Какая ты, Оля, счастливая... Ольга Павловна покраснела, и у ней на глазах выступили слезы. -- Ах , Оля, не обижайся, что я тебя назвала счастливой,-- спохватилась Анна Павловна и горячо поцеловала сестру.-- Право, счастье не вне нас , а счастье... да, счастье... как бы тебе это сказать? На этот раз Ольге Павловне так и не пришлось узнать, в чем заключается счастье. Внимание сестры точно ее испугало. Она считала Анну Павловну эгоисткой, безчувственной, и старалась избегать ея. Анна Павловна тоже удивилась собственному приливу нежности и смотрела на сестру немного виноватыми глазами. Бедняжка так страдала, а она не обращала на нее никогда внимания, точно это был какой-то манекен или совсем чужой, незнакомый человек . Сестры обнялись и долго гуляли по самой широкой аллее, спускавшейся к фамильной липе. Анна Павловна продолжала стараться быть доброй, что волновало Ольгу Павловну все больше и больше. -- Оля, ты считаешь себя несчастной,-- говорила Анна Павловна.-- И совершенно напрасно... Представь себе, что есть много людей, которые даже не могут быть несчастными, потоку что не испытали счастья. А ты была счастлива... -- К чему ты все это говоришь, Аня? -- К чему? Вот этого я уж сама не знаю... Так , бывают иногда разныя мысли. Я как -то не привыкла думать о себе, вернее сказать -- смотрю на себя со стороны, как в театре из ложи смотрят на артистов . -- У тебя счастливый характер , Аня... -- Может -быть... А вернее -- никакого характера. День прошел ,-- и слава Богу... -- При твоей молодости и красоте? -- Молодость пройдет , а красота -- вещь условная. Пока от последней кроме неприятностей ничего не имела... Да и мужчины все до одного гадкие. Они смотрят на нас , как на лошадей, и говорят , как о лошадях . Не могу забыть, как на одном балу я иду мимо двух молодых людей и слышу: "Давай держать пари, что у нея чудныя икры...". Гадость!.. И гадость главном образом потому, что ее делают люди, вероятно, порядочные сами по себе, которые полезут на стену, если то же самое скажут про их сестру или невесту. Ну, я устала, полежим в гамаке... Я люблю понежиться. Раскачиваясь в гамаке, сестры предались воспоминаниям , причем сделали открытие, что до сих пор совсем не понимали друг друга. На Ольгу Павловну напала необычная для нея откровенность. -- Как я тебе завидовала, Аня, с самаго ранняго детства, потому что слишком рано поняла, что на всю жизнь останусь неисправимой дурнушкой... Это -- ужасное чувство, несправедливое, ожесточающее... А ты росла рядом со мной, красивая до конца ногтей... Меня не любил даже родной отец , а мама только жалела, как жалеют безнадежно-больных . Потом нахлынувшая на меня ураганом любовь... Потом ... Боже мой, сколько я пережила, Аня!.. Представь себе только, что ты чувствуешь каждой каплей крови, что бог , которому ты молишься, ненавидит тебя, хуже,-- ты для него не существуешь... Нелюбимая жена... Все темно кругом , холодно, обидно... Вероятно, только заживо погребенные испытывают нечто подобное.

IV.

За вечерним чаем , когда все сидели на садовой террасе, Павел Порфирыч разошелся и наговорил Анне Павловне много колкостей по адресу Мокина. -- Господин буржуй осчастливит нас своим посещением ... да,-- бормотал он , причмокивая, точно смаковал каждое свое слово,-- не буржуа, за которым стоит целая культура, а именно -- буржуй Арсений Лукич . Кстати присмотрит и нашу усадьбу, чтобы перехватить ее потом с торгов ... гм да... -- Папа, я хлопотала для тебя же,-- спокойно отвечала Анна Павловна.-- А со стороны Арсения Лукича это просто вежливость... -- Ха-ха!.. Вежливость!-- хохотал Павел Порфирыч , откидывая голову назад .-- А ручку он у тебя целовал ? Нет ? Ну, это глупо с его стороны... Евгения Ивановна не принимала участия в этом неприятном разговоре, но про себя соглашалась на этот раз с мужем . Она заметила, что Анна Павловна волнуется с утра, а к чаю принарядилась. И косу распустила по-девичьи, и кофточку шелковую надела -- женские глаза не обманывают , когда дело идет о тех мелочах , которыя совершенно незаметны для мужского глаза. Не было сомнения, что Анна Павловна ждала мокинскаго визита и по-своему приготовилась встретить его. -- Да-с ...-- тянул Павел Порфирыч .-- Пыхнет господин буржуй на тысячном рысаке в чегеневскую усадьбу или приедет верхом на своем гнедом ... Ах , какая лошадь! Настоящая выводная из Англии, дорогих кровей, а на ней Арсений Лукич ... А у Анны Павловны сердечко ударит тревогу... -- Папа?!.. Анна Павловна неожиданно расплакалась и убежала в сад . -- Вот тебе раз ...-- удивился Павел Порфирыч , разводя руками.-- Никак сон -то вышел в руку... -- Папа, ты не имеешь права оскорблять Аню,-- вступилась Ольга Павловна.-- Она такая хорошая... да... У Ольги Павловны тряслись губы от охватившаго ее волнения. Павел Порфирыч посмотрел на нее с удивлением и еще раз развел руками. Заговорила Ольга Павловна -- удивительно... Какая муха ее укусила? Павел Порфирыч никогда не замечал дурнушки-дочери, а тут целый бунт . -- И в самом -то деле, что ты пристал к Ане?--поддержала Евгения Ивановна.-- Не женское это дело по банкам -то раз езжать... Да я бы ни в жисть, а только Аня уж такая смелая уродилась. Для нас же она хлопотала, а ты довел ее до слез . Что ж из того, что приедет Мокин ? Приехал , посидел , поговорил о деле и уехал ... Это с его стороны даже очень вежливо, хотя он и купец . Не все же одной Ане трепаться по банкам ... Павел Порфирыч весь посинел и только хотел разсердиться, как послышался звон дорожнаго колокольчика, и у чегеневской усадьбы остановилась дорожная таратайка, заложенная парой мужицких лошаденок . Это и был Мокин . Анна Павловна первая узнала его и торопливой походкой пошла встречать его к самой калитке. Последнее было против правил , но она сделала это на зло отцу. Она даже не стеснялась своих заплаканных глаз , которые придавали сейчас ея улыбавшемуся лицу особенную прелесть, как орошенные росой цветы. С женской чуткостью она поняла и оценила, почему Мокин приехал не на тысячном рысаке, как обыкновенно,-- он не желал конфузить убогой чегеневской упряжки. Мокин выскочил из своей таратайки с несвойственной легкостью для его массивной фигуры и вопросительно посмотрел на заплаканное, улыбавшееся лицо Анны Павловны. -- Не обращайте на меня внимания,-- ответила она на этот немой вопрос .-- У меня сегодня нервы... Она засмеялась совсем весело и крепко, по-мужски пожала руку гостя. -- Может -быть, я не ко-времени, Анна Павловна?-- спросил Мокин , понижая голос . -- О, нет , папа будет очень рад вас видеть... Вы так любезны, Арсений Лукич . Она повела его прямо на террасу. Мокин был немного удивлен , когда старик Чегенев встретил его с преувеличенным вниманием , а Евгения Ивановна не проявила обычной сухости. Даже безответная Ольга Павловна, и та сегодня смотрела на него такими добрыми глазами. Мокин выпил два стакана чая, причем успел разсказать последния городския новости. Он держал себя непринужденно и с достоинством . Павел Порфирыч попробовал -было поглумиться над буржуями, но Анна Павловна без церемонии перебила его. На минуту пробежала черная кошка, а потом все исправилось. Даже Евгения Ивановна что-то такое припомнила о том , как жили прежде. -- Да, действительно, бывали случаи,-- соглашался Мокин .-- Наша губерния вся дворянская... Все жили хорошо. -- Было да сплыло, -- угрюмо заметил Павел Порфирыч , посасывая свою трубку.-- А теперь... -- А теперь другие люди, папа, которых ты не совсем понимаешь,-- еще раз перебила отца Анна Павловна, что было верхом невоспитанности. Мокин понял , что грозит разыграться неприятная сцена, поднялся и проговорил : -- А я к вам , Павел Порфирыч , по делу-с ... -- Хорошо, хорошо... Идемте в кабинет . Когда мужчины вышли, Евгения Ивановна накинулась на Анну Павловну с необычной для нея энергией: -- Как ты говоришь с отцом , Аня?!.. Да еще при постороннем человеке... Я согласна, что он иногда бывает неправ , но ты забываешь, что он все-таки твой отец . Да, отец ... -- Мама, и отцы бывают разные... -- Аня, ты с кем разговариваешь?!.. Ты забываешь, что я твоя мать... да!.. -- Мама, успокойтесь и не волнуйтесь... Я только хотела предупредить какую-нибудь дикую выходку папы. -- Ты хочешь учить отца!?.. Ольга Павловна не хотела слушать этого спора и ушла в сад . Анна Павловна раскраснелась и старалась не смотреть на мать. Но та разошлась и не могла удержать потока материнскаго красноречия. -- Ты -- гордячка и никого не любишь. Ты и своего мужа не любишь... Вот попомни мое слово, что Бог тебя накажет . -- И без того, мама, Бог меня достаточно наказал ... Разве я живу? Разве это жизнь? Разве муж меня любит ? День прошел -- и слава Богу. Вот и вся моя жизнь... -- Что ты говоришь, Аня? Ты совсем безстрашная сделалась... Тебе надо лечиться. Анна Павловна только встряхнула волосами и засмеялась. Она, действительно, сейчас чувствовала себя безстрашной. Да и чего ей было бояться, когда на душе было так холодно и безотрадно? Странно, что выдержанная и разсудительная по натуре Анна Павловна сейчас разсердилась на мать. А тут еще из раскрытаго окна кабинета начал доноситься хриплый смех Павла Порфирыча. "Папа что-нибудь выкинет ",-- с тоской думала Анна Павловна. В кабинете, действительно, происходила довольно неприятная сцена. Павел Порфирыч принял от Мокина бумаги, небрежно просмотрел их и проговорил : -- Очень хорошо, т.-е. очень благодарен Арсений Лукич . Только одно маленькое замечание: вы поступаете не по-коммерчески, т.-е. слишком доверяетесь мне. А вдруг я возьму да и надую вас ? Ха-ха... И даже очень просто. -- Вы шутите, Павел Порфирыч ,-- точно оправдывался Мокин .-- Я вполне доверяю вам ... -- Доверяете? Знаете, голубчик , я, как старый и опытный человек , скажу вам , что даже и самому себе не всегда можно верить... да. А потом ... Да, потом ... Гм... Есть область великодушия, которая не всегда уместна. Я лично очень вам благодарен , но не желал бы пользоваться именно вашим великодушием . У меня ничего нет , как вам известно, но не все меряется на свете капиталом ... Мокин вышел из кабинета с красными пятнами на лице и наскоро стал прощаться. Павел Порфирыч стоял в дверях и улыбающимися глазами смотрел на Анну Павловну.

VI.

Прощанье вышло какое-то неловкое, и гость вышел с террасы сконфуженный. Анна Павловна проводила его и, когда он хотел повернуть к калитке, она остановила его. -- Вас , Арсений Лукич , папа оскорбил ?-- тихо спросила она. -- Да, т.-е. нет , Анна Павловна. Ваш папа не может меня оскорбить. На слове "ваш " он сделал ударение. -- Папа вспыльчивый человек и иногда может сказать что-нибудь лишнее, но он по душе очень добрый человек . -- Он был прав , Анна Павловна... Последнее Мокин проговорил с немного больною улыбкою и посмотрел на Анну Павловну такими хорошими глазами. -- Пойдемте вон в ту аллею, где липа,-- предложила она.-- Мне хочется поговорить с вами... Вы не обижаетесь на меня? -- На вас ?.. Он не договорил , и они пошли к липе. Анна Павловна выбрала место на скамейке так , что их было видно с террасы. -- Обидеть лично меня трудно, Анна Павловна,-- заговорил он , набирая воздух полною грудью.-- А вот за вас мне обидно. Я не имею никакого права так говорить, но уж так само собою вырвалось. Да ведь я отлично понимаю, как вам тяжело приезжать к нам в банк и видеть меня. Да, именно меня... А мне это и больно и обидно. -- Относительно себя, Арсений Лукич , вы ошибаетесь... -- О, нет !.. Я это чувствую как -то всем телом ... Он немного помолчал , опять набрал воздуха и заговорил уже другим тоном : -- А я ведь ждал вас , Анна Павловна... Даже к окну несколько раз подходил и выглядывал на улицу. Знаю, что Павел Порфирыч сам не поедет , а пошлет вас . И мне вперед делалось больно за вас ... -- Благодарю, Арсений Лукич , за участие. Вы правы, что особеннаго удовольствия в таких поездках нет , но я разсчитывала именно на ваше внимание, а потому ехала почти с легким сердцем . -- Знаете, я сам хотел приехать к вам за бумагами, но это значило навязываться... Павел Порфирыч вот как меня отчитал и за то, что я сделал . Мосин самым добродушным тоном передал содержание только-что происходившей в кабинете сцены и прибавил : -- И Павел Порфирыч прав , Анна Павловна... Нужно быть зверем , нужно выматывать душу из живого человека, нужно быть вообще несправедливым , чтобы почувствовали вашу силу и... полюбили вас . Ведь и страх и любовь, как ни странно, чувства одного порядка, а великодушие -- состояние безразличия, почему оно и обидно. -- Я вас не совсем понимаю, Арсений Лукич ... Он посмотрел ей прямо в глаза и проговорил с горькой улыбкой: -- Вот моя жена -- она боится меня, потому что любит . -- А вы?-- невольно вырзалось у Анны Павловны, и она покраснела за неуместность своего вопроса. Вместо ответа он быстро поднялся и начал прощаться. Она, пожимая ему руку, проговорила: -- Приезжайте как -нибудь... поговорить. Я всегда дома и буду рада вас видеть. У нас страшная скука, предупреждаю вперед ... Мокин вопросительно посмотрел на террасу и ответил с грустной нотой в голосе: -- Вы слишком добры, Анна Павловна... На террасу он не зашел , а раскланялся издали. Павел Порфирыч хрипло захохотал , когда за гостем хлопнула калитка и задребезжали дорожные колокольчики. Анна Павловна прошлась по аллее, постояла на повороте любимой дорожки и быстрыми шагами пошла к террасе. -- Анна Павловна...-- останавливал ее Павел Порфирыч . Но она не слышала его слов и молча прошла в свою комнату, где и заперлась. -- Мы сердимся, чорт возьми!..-- резюмировал Павел Порфирыч эту непочтительную выходку.-- Понимаем ... -- Оставьте ее в покое,-- ворчала Евгения Ивановна,-- это она от скуки бесится... Женщина молодая, здоровая, ну, понятное дело, ей и скучно.

-----

Анна Павловна испугалась... Это было ровно через три дня после визита Мокина. Она после обеда, когда старики улеглись спать, лежала с книгой в руках в своем гамаке и полудремала. Было жарко. Где-то гудели комары. Сонно чиликала в вершине вековой липы какая-то безыменная птичка. Пахло левкоями и резедой. Она очнулась от своего забытья, когда ее накрыла какая-то широкая тень. Анна Павловна даже вскрикнула от испуга. Перед ней стоял Мокин . По щегольским лакированным ботфортам она догадалась, что он приехал верхом . Взглянув ему в лицо, Анна Павловна серьезна испугалась. Ей в первый момент показалось, что он пьян , а потом -- что он сошел с ума. Бывает такое неуловимое выражение лица, когда внутренний человек точно отсутствует . Именно такими пустыми глазами Мокин и смотрел на Анну Павловну. -- Я... т.-е. я ехал мимо и увидел вас ...-- заговорил он , неловко роняя слова.-- Если я мешаю, то могу уехать... Пожалуйста, не стесняйтесь. Я так ... ехал мимо... Он говорил с трудом , говорил совсем не теми словами, какими должен был говорить. -- Идите под липу, а я сейчас приду...-- ответила Анна Павловна, не решаясь при госте вылезать из гамака. Он покорно зашагал к липе, сбивая по дороге своим хлыстом головки полевых цветов , выбивавшихся по краям газона. Выбравшись из гамака, Анна Павловна боковой аллеей, чтобы он не видел ее в домашнем костюме, быстро прошла к себе в комнату, чтобы переодеться, и дорогой повторяла про себя фразу: -- Как он смел так ворваться в сад ? Как он смел ? Его могла заметить прислуга, которая могла подумать не весть что. Наконец он просто компрометирует ее своей безтактностью. Разве можно врываться с дом без всякаго доклада? Положим , что она сама его приглашала, что с дороги, действительно, можно было видеть ее в гамаке, что... Мысли в голове Анны Павловны путались, и она чувствовала, как усиленно бьется ея сердце. У нея явилась даже предательская мысль: а что если взять да и не выйти к нему? Послать горничную сказать, что у барыни разболелась с испуга голова. Руки Анны Павловны дрожали, и поэтому крючки, пуговицы и тесемки плохо ея слушались. В зеркале отражалось бледное, взволнованное лицо. "Ах , какая противная... Что он подумает обо мне?" В открытое окно видна была часть небольшой площадки перед дубом . Мокин сидел на скамье, вытянув ноги. Около него бесенком вертелся Шурик и, видимо, ему очень надоедал , потому что лез к нему на колени и даже делал попытку забраться на его спину верхом . Лицо Мокина виднелось в полуоборот , он улыбался и что-то такое об яснял назойливому шалуну, чего последний не желал понимать. Анна Павловна почему-то спряталась за косяк и наблюдала эту немую для нея сцену. Шурик хотя и приставал к незнакомому для него дяде, но по его движениям и выражению лица Анна Павловна поняла, что ребенок относится с нему совершенно иначе, чем ко всем другим , потому что чувствует к нем настоящаго мужчину. Ведь все эти банальныя картины, изображающия "мать и дитя", в сущности только красивая ложь, и ребенок инстинктивно поддается обаянию мужской силы. Сцена под липой закончилась тем , что Мокин вытянул правую руку, поставил на нее шалуна и обнес кругом липы. Картина получилась восхитительная, и Анна Павловна почувствовала, как на нее пахнуло каким -то неиспытанным еще теплом . "Ах , какой он все-таки добрый..." -- думала она, выходя из своей комнаты. С террасы она увидела прятавшуюся за кустом сирени Ольгу Павловну, которая со страхом наблюдала происходившую под липой сцену, счастливая и гордая своим красавцем -сыном . Заметив сестру, она послала по адресу Монина воздушный поцелуй, как влюбленная институтка.

VII.

И все-таки было страшно... Именно с таким чувством Анна Павловна шла под родовую липу, где ее ждал Мокин , не отдавая себе отчета об его причине. Просто как -то жутко чувствовалось, как в ранней юности перед экзаменом . Он поднялся навстречу и смотрел на нее точно оттаявшими глазами. Шурик показал тете Ане язык , попрыгал на одной ножке и убежал . Они еще раз поздоровались. -- Вы, Анна Павловна, вероятно, приняли меня за сумасшедшаго?-- заговорил он , оглядываясь.-- Я ворвался в ваш сад без доклада, как настоящий сумасшедший... -- Это пустяки, Арсений Лукич ... Я очень рада вас видеть и сама вас приглашала. Садитесь... Наступила неловкая пауза. Анна Павловна еще более неловко откашлялась. Он продолжал стоять, немой от счастья видеть ее, чувствовать ея присутствие. У него кружилась голова и немного дрожали руки. -- Я слишком скоро воспользовался вашим приглашением , Анна Павловна,-- быстро заговорил он , с ужасом вспомнив , что время быстро мчится, а в его распоряжении всего несколько минуть, может -быть, последних минут .-- Да... Ах , как мне много нужно сказать вам ... У меня в душе целый ад ... Вы не обидитесь, если я буду говорить откровенно все, что меня давит сейчас ? -- Я слушаю...-- ответила Анна Павловна с несвойственной ей покорностью. -- Вперед прошу у вас прощения... да... Он сделал паузу, тряхпул головой и сел рядом с Анной Павловной настолько близко, что та постаралась немного отодвинуться. Она опять начала бояться этого сумасшедшаго и опять чувствовала, как бьется сердце в ея груди. -- Я помню такой же летний солнечный день, Анна Павловна... Это было лет десять тому назад , может -быть, немного больше... Я ехал верхом мимо вашей усадьбы и в первый раз увидел вас ... Вы тогда только-что кончили институт ... Помню летнее барежевое платье на вас ... соломенную английскую шляпу... Вы стояли у калитки и ели вишни из деревянной плетеной коробки, выложенной внутри широкими кленовыми листьями... Да, я все помню, до мельчайших подробностей; даже как у вас чудные волосы собраны были в тяжелую косу... Меня точно что ударило... Я остановил лошадь и имел дерзость раскланяться с вами, хотя и не был знаком . -- Ах , да, я помню... Я страшно разсердилась тогда на вас . -- О, я был глуп , хотя и кончил только-что университет . Я не понимал , что это была роковая встреча... для меня, конечно... что это был решающий момент в моей жизни... что... Ради Бога, не сердитесь на меня: я должен все это вам сказать. Он тяжело вздохнул , собираясь с мыслями. Она не знала, что делать. Если это было приступом к об яснению в любви, то и но правилам приличия следовало или прекратить этот разговор , или встать и уйти. Но она не сделала ни того ни другого, переживая какое-то мучительное любопытство, какое испытывают дети, когда, рискуя жизнью, заглядывают в глубокий колодец , к которому им строго запрещено даже подходить близко. -- Вы не бойтесь, Анна Павловна, что я буду вам об ясняться в любви,-- ответил он на ея тайную мысль.-- Да, так я вас увидел , и вся моя остальная жизнь была освещена этим видением -- именно видением . Может -быть, это сказано риторично, но это так . Я всегда думал о вас и выискивал всевозможные случаи, чтобы видеть вас хоть издали. Я знал , когда и куда вы выезжаете, знал круг ваших знакомых , даже ваши привычки и недостатки. Раз у наших общих знакомых меня представили вам , и вы, конечно, обратили на меня столько же внимания, как на верстовой столб . Я следил за вами, когда вы жили у вашей тетки, когда выезжали на балы, когда знакомились с людьми, с которыми могли сделать партию... О, я как тень преследовал вас , и мне доставляло какое-то мучительное наслаждение, что вы, конечно, ничего не подозреваете, а если бы узнали, то с презрением отвернулись бы от меня... Есть наслаждение даже в несчастиях ... Анне Павловне не раз случалось выслушивать об яснения в любви -- покорныя, жалкия, властныя, дерзкия, безнадежныя,-- но ни разу ея сердце не откликнулось на них . А здесь об яснение в любви даже без любви и с неизвестным концом . Что ему нужно от нея? К чему он все это говорит ? Родовая липа в первый еще раз слушала такия об яснения и тихо-тихо шептала своими мягкими, сквозившими солнцем листьями. И Анне Павловне начинало казаться, что она точно не она, и что вместо Мокина с ней разговаривает кто-то совершенно другой, кого она не должна слушать. -- А чего мне стоило ваше замужество?-- продолжал неизвестный человек , скрывавшийся под маской Мокина.-- О, это было ужасно... Я плакал , как ребенок , точно хоронил вас заживо. У меня даже не было чувства ревности, потому что вы всегда стояли на недосягаемой для меня высоте, как идеал женщины. Мне страшно даже сейчас вспомнить о тех безсонных ночах , которыя были полны вами... Ведь я говорил с вами... Мне казалось, что вы тут , около меня, что вы слышите невысказанныя мной слова и так хорошо жалеете меня... Я дошел до галлюцинаций... Это чудное душевное состояние... Я наяву видел вас в тени сумерок , даже в облаках , слышал ваш голос , ваши шаги, чувствовал даже теплоту вашей руки... Наконец я испугался, что схожу с ума, и уехал в монастырь, чтобы отмолить свою душу от вас . Вы бывали в Боровском монастыре? У меня там есть знакомый старичок -монах . Я у него прожил недели две, пока успокоился и пришел в себя. Он ухаживал за мной, как за больным . Да, я открыл ему всю душу... И только тогда я понял , что любовь -- пошлое и нелепое слово, и что она сводится к физическому обладанию другим лицом , и что в этом именно обладании исчезает вся поэзия, весь мираж , все святое... У меня точно отросли крылья, пока я жил в монастыре, и я начал смотреть на все совершенно другими глазами, а главное -- я понял , что нужно сделаться другим человеком ... Анна Павловна слушала эту странную исповедь, опустив голову. Она тоже почувствовала в себе другого человека, и ей сделалось страшно... Хотелось убежать, спрятаться, выплакаться... Он понял ея настроение и ответил на ея мысль: -- Я вас не задержу, Анна Павловна... Ради Бога, имейте еще немного терпения. Она неожиданно взяла его за руку и прошептала: -- Я ничего подобнаго не испытала... Я даже не подозревала, что так можно думать и чувствовать... У меня не было своей жизни... Я жила, как подёнка одним сегодняшним днем ... красивая, молодая, пустая и глупая подёнка... И зачем вы говорили все это? будили меня к невозможной для меня жизни? Ведь у меня нет воли, а одна красивая внешность.. Она продолжала держать его руку, точно искала защиты от самой себя. Ей было и жутко и хорошо... -- Я подхожу к самому неприятному вопросу...-- заговорил он вполголоса.-- После своей поездки в монастырь я ровно через год женился... Почему -- не могу дать отчета. Вышло как -то само собой. Жаловаться на свою жену я не имею ни малейшаго права... Она хорошая, добрая женщина... У меня есть двое детей... Одним словом , есть все то, что называется полной чашей. На службе мне повезло, я занимаю директорское место, у меня есть капитал ... Но я бываю самим собой, только пока сижу в своем банке, а домой возвращаюсь чужим человеком ... Вы поймите весь ужас моего положения... Ведь жена не виновата, что у меня каждое движение фальшивое, каждая мысль фальшивая, когда я у себя дома. Мне обидно и за нее и за детей, но если я не могу сделаться другим , т.-е. не быть самим собой! -- И все это из -за меня? -- Да, из -за вас !.. Был небольшой промежуток , когда я как будто начинал забывать вас , а потом старое вернулось с новой силой. Есть вещи, которыя не знают благодати забвения... -- Милый, хороший...-- шептала она.-- Ах , что я говорю!.. Простите, я хотела сказать совсем не то... я сама не знаю, что говорю... Мне жаль вас , вашу жену, жаль себя... Старая липа в ужасе шептала что-то строгое и непонятное.

VIII.

Ольга Павловна пряталась в соседней аллее и... подслушивала. Она понимала, как это нехорошо, но не могла удержаться. В самом деле, он так хорошо говорил , а потом -- что ему ответит безчувственная Аня? Неожиданный ответ Анны Павловны заставил ее оцепенеть. Ей показалось, что она ослышалась. "Она сошла с ума..." -- решила Ольга Павловна в ужасе. Дальше Ольга Павловна окончательно убедилась в этом , именно, когда Анна Павловна взяла под руку Мокина и повела его в глухую аллею, где пряталась в кустах сирени и акаций беседка. Она подкралась, как ящерица, настолько близко, что могла слышать влюбленный шопот и поцелуи... Анна Павловна и плакала, и тихо смеялась, и шептала самыя безумныя слова. Все это было до того страшно, что Ольга Павловна бросилась бежать, по пути схватила на руки Шурика и втащила его на террасу, где сидела Евгения Ивановна, раскладывавшая пасьянс . -- Что это такое?!..-- слышался голос Павла Порфирыча, который шел из кабинета в халате. -- Что такое?-- испуганно спрашивала Евгения Ивановна, боявшаяся всего на свете. -- А!.. лошадь?!.. Это мокинская лошадь... Значит , он здесь. Очень мило: ворваться в чужой дом без доклада... Это уж нахальство. Я его убью... Нахальство Мокина проявилось в самой яркой форме, когда он прошел по саду к калитке и раскланялся с сидевшими на террасе издали, Анна Павловна не провожала его, а быстро прошла в свою комнату и заперлась на ключ . -- Это что такое?!..-- рычал Павел Порфирыч , вскакивая Евгения Ивановна едва его удержала и сама бросилась к дочери. -- Аня, что ты наделала?!..-- говорила старушка, толкая запертую дверь.-- Отвори, безстыдница... -- Не могу, мама... Оставьте меня. -- Зачем был Мокин ? -- Он приезжал ко мне... по одному делу... Оставьте меня, мама, ради Бога. Я не могу к вам выйти... -- Ах , безстрашная!.. Вот придет отец и задаст тебе! -- Пусть приходит ... Я никого не боюсь... Евгения Ивановна пробовала говорить самыя страшныя слова, пробовала плакать -- ничто не действовало. Что Анна Павловна делала ночью -- осталось неизвестным , а утром , когда проснулся Павел Порфирич , ея уже не было. Она велела рано утром Егорычу заложить лошадей и уехала. Перед от ездом она простилась только с матерью, которой сказала всего одну фразу: -- Потом все узнаете, мама... Это "потом " скоро об яснилось, когда в чегеневскую усадьбу приехала сама баронесса Александра Ивановна. Она ничего особеннаго не сказала кроме того, что завтра приедет муж Анны Павловны, котораго она вызвала срочной телеграммой. Павел Порфирыч не любил баронессу и даже прятался от нея. -- Ну, пусть ее...-- ворчал он , выкуривая одну трубку за другой.-- Хоть и баронесса, а все-таки баба. Баронесса прожила два дня, появился фон -Краузе. Это был безупречно приличный господин с деловой складкой. По приезде он целых два часа приводил свою особу в порядок : мылся, брился, чистился, охорашивался... Старика Чегенева это взбесило до последней степени. Такой момент , а он только чистится! Другой не знаю что наделал бы... Наконец г. фон -Краузе показался на террасе с грустно-деловым видом . Баронесса дошла до того, что даже подставила ему стул . Г. фон -Краузе вынул из кармана щеточку и долго разглаживал его свои усы. -- Мы здесь все свои и можем поговорить откровенно,-- начала баронесса, когда г. фон -Краузе спрятал свою щеточку в карман жилета.-- Да, мы в своей семье... Этого было совершенно достаточно, чтобы Павел Порфирыч вспыхнул , как порох . -- В своей семье?!.. Ха-ха... Хороша семья! Посмотрите на г. фон -Краузе!.. Я на его месте бросился бы за женой и убил ее и похитителя, а он щеточкой усы расправляет ... Если бы я имел несчастие быть женой этого господина, то давно бы... Анна Павловна -- молодец ! Штаб -ротмистр Чегенев не договорил , что бы он сделал , а только плюнул и убежал к себе в кабинет .

1882 г.