Под музыку дождя

9

Аделин придвинула ближе к себе кружку с чаем и посмотрела в окно кухни своей квартиры. Было воскресное утро. За окном шелестел дождь. Тихий, щадящий дождичек, совсем не похожий на тот ливень, который она наблюдала полтора месяца назад, когда была на Маргарите. Сейчас она наслаждалась музыкой другого дождя – спокойного, прохладного и неторопливого дождя Новой Англии, который, казалось, никогда не кончится.

Ее жилище, и прежде не слишком ухоженное, сейчас демонстрировало все признаки того, что хозяйка бывает здесь весьма редко. Аделин приезжала сюда ночевать лишь три раза в неделю. Остальные вечера и ночи она проводила по настоянию Джерри в его доме. Он советовал ей вообще забыть о своей квартире и перебраться к нему, чтобы жить с ним постоянно.

– У тебя не квартира, а настоящая дыра со всевозможными неудобствами, – с легким раздражением говорил он. – Переезжай ко мне.

Аделин обещала подумать и должна была дать ответ сегодня.

Еще вчера вечером, лежа без сна, она решила отказать Джерри, хотя соблазн был велик. Еще бы! Каждое утро просыпаться рядом с человеком, которого она любит! Не в этом ли счастье?… Однако она подошла к ситуации реально. Страстное влечение, которое сейчас испытывает к ней Джерри, все равно рано или поздно пройдет, растает, как тают облака в летнем небе. Да, его роман с ней длился уже дольше, чем с любой из других женщин, с которыми он встречался после смерти Кэролайн. Но до сих пор она еще не услышала от него заветного слова «люблю». Во время их физической близости, в моменты бурного оргазма с его губ срывались лишь слова о том, что он жаждет, хочет ее еще и еще, хочет без конца.

Интересно, как он отнесется к ее решению? И к ее новости. Потому что у нее была для Джерри одна новость, которая обрадует или огорчит его. Аделин старалась об этом пока не думать.

Через полчаса Джерри должен будет заехать за ней. Они сначала посмотрят лирическую комедию в одном из кинотеатров Бостона, а затем заглянут в какой-нибудь загородный ресторанчик. Он не горел желанием смотреть фильм, но уступил ее просьбе. Разве этот маленький штрих не свидетельствовал о его любви к ней? А предложение переехать к нему? Разве оно не было скрытым признанием в любви? А с каким пристальным вниманием он иногда смотрит на нее в офисе! От этого взгляда ее сразу бросает в жар. Так может смотреть только влюбленный мужчина, подумала она. И тогда то, что она собиралась сообщить ему, должно будет его обрадовать.

А с другой стороны, если бы он действительно любил ее, то давно бы уже сказал об этом. Это уж точно. Он был бы в отношениях с ней более общительным и открытым, более откровенным и искренним, больше бы рассказывал о себе. Ведь любовь предполагает обмен мнениями, информацией по любым вопросам и аспектам жизни, которые могут интересовать влюбленных.

Вот именно, по любым вопросам, не унимались ее мысли. Исключение составляла лишь одна тема – его жена и их совместная жизнь. В тот первый и последний раз, когда Аделин попыталась было затронуть этот вопрос, он взглянул на нее такими странными, будто невидящими черными глазами и так быстро сменил тему беседы, что ей сразу стало ясно: любые разговоры о его прошлой семейной жизни – это табу, запрещенная тема…

А разве между двумя любящими людьми могут быть запрещенные темы?

Что ж, сегодняшний разговор окончательно прояснит положение. Ей остается подождать совсем немножко. И она точно будет знать, как относится к ней Джерри. И захочет ли он после этого, чтобы она переехала к нему.

Аделин взяла кружку в обе руки и стала маленькими глоточками отпивать из нее еще не остывший чай. Джерри мог появиться в любую минуту. Хотя у него и был переданный ею дубликат ключа от наружной двери, обычно он стучался…

Стук раздался как раз в тот момент, когда кружка была уже почти пуста.

Аделин слегка вздрогнула, быстро поднялась из-за стола и чуточку занервничала при мысли о предстоящем объяснении. Она заблаговременно оделась с учетом сырой, дождливой погоды. На ней были вельветовые джинсы оливкового цвета, белая водолазка и вязаный коричневый джемпер, слегка зауженный по талии.

Она теперь стала носить после работы и в выходные дни более яркую, модную и более дорогую одежду. В этом была заслуга Джерри. Он запретил ей посещать мелкие лавки с дешевым ширпотребом и нередко сам ездил с ней за покупками в солидные, престижные магазины и супермаркеты. У него был хороший вкус, и иногда он давал ей советы при выборе одежды, к которым она всегда прислушивалась…

Когда Аделин открыла дверь, улыбающийся Джерри шагнул к ней и, заключив ее в крепкие объятия, прошептал:

– Я думал о тебе весь день, моя маленькая колдунья. – Он поцеловал ее в губы, щеки, шею, потом спросил: – А с какой стати ты упрятала себя в такой толстенный джемпер?

– На улице прохладно, идет дождь…

– Но, надеюсь, джемпер и джинсы не помешают мне заняться чем-нибудь с тобой на самом последнем ряду кинотеатра? – пошутил он.

Аделин рассмеялась, и это на несколько минут разрядило напряженность в ее мыслях.

Джерри тоже оделся по погоде, и светло серые тона его одежды, в сочетании с сохранившимся загаром, привезенным с Маргариты, делали его потрясающе привлекательным мужчиной. У Аделин же золотистый след южного солнца уже давно исчез с лица. Она провела его в комнату и тоже шутливым тоном сказала:

– Только подростки занимаются «чем-нибудь» на самых последних рядах кинотеатров.

– Именно подростком-то я и чувствую себя, когда занимаюсь с тобой любовью, – полушутя-полусерьезно заметил он.

Действительно, никогда еще Джерри не чувствовал себя таким чертовски активным, живым, как в эти недели общения с Аделин. Та ночь необузданной страсти, проведенная ими на острове, развеяла в нем все сомнения относительно якобы надуманного влечения к этой женщине. Нет, та ночь подтвердила обратное. Его и сейчас тянуло, влекло к ней с дикой и самой что ни есть естественной силой, как и в тот первый раз. За эти месяцы она ничуть не наскучила ему, не разочаровала. Скорее, наоборот: еще больше очаровала. Он думал о ней постоянно, она просто не выходила у него из головы.

– А это хорошо или плохо – то, что ты чувствуешь себя со мной подростком? – поинтересовалась она.

Слова, которые Аделин намеревалась произнести сразу, как только он вошел в квартиру, вдруг показались ей преждевременными. Она поняла, что не хочет говорить сейчас об этом, чтобы не нарушить это легкое, радостное состояние, которое вошло в ее неуютную квартиру вместе с Джерри.

– Ты очень голодна? – спросил он. Иногда во время беседы он мог, вот как сейчас, неожиданно перескакивать с одной темы на другую, причем эти темы были совсем не связаны друг с другом. Очевидно, это вошло у него в привычку, на которую Аделин с недавних пор перестала обращать внимание.

– А почему ты спрашиваешь?

– Потому что до загородного ресторанчика, в который я хотел бы заглянуть с тобой, добираться на машине не менее часа. А если мы сначала пойдем в кинотеатр, то к этому часу придется приплюсовать еще часа два – примерно столько может длиться любовная комедия, которую ты хочешь посмотреть, – рассуждал он. – Так что к тому времени, когда мы усядемся за стол в ресторане, мы оба можем ощутимо проголодаться. Поэтому я и спрашиваю, не начало ли у тебя появляться чувство голода уже сейчас?

– Ты хочешь предложить какой-то альтернативный план?

– Мы могли бы перекусить не в загородном ресторанчике, а где-нибудь поблизости от кинотеатра, – пояснил он свою мысль. – Тогда мы сэкономим часа полтора как минимум, и у нас останется больше времени, чтобы… стать ближе друг к другу.

Стать ближе друг к другу. Разумеется, не трудно было сразу догадаться, что он имел под этим в виду: заняться любовью. Она заметила, что в последнее время у него все больше и больше разгорался сексуальный аппетит. Впрочем, как и у нее. От этой мысли ей стало необыкновенно тепло и хорошо на душе, а от предвкушения их очередной близости по всему ее телу побежали сладостные мурашки.

Но ее не покидала и другая мысль: прежде чем день закончится, она должна сказать ему все, что собиралась.

– А что ты думаешь о моем альтернативном плане? – спросил Джерри и вдруг взялся за низ ее джемпера и скользящим движением поднял его вверх. В следующую секунду он проделал то же самое с водолазкой, а еще через мгновение его руки легли на ее груди. – О, да ты без бюстгальтера! Умница.

Его пальцы ласкали, нежно мяли, щупали ее грудь, и вскоре она уже горела и трепетала каждой клеткой, каждой жилкой своего тела…

В кинотеатр они попали буквально за несколько минут до начала сеанса, но Аделин так и не смогла сосредоточиться на сюжете легкой любовной комедии. Ей не давала покоя мысль, что из-за фильма они только потеряют время и не успеют толком поговорить. Поэтому в продолжение почти всего просмотра она сидела молча, насупив брови и рассеянно переплетая свои пальцы с пальцами Джерри. Как только сеанс закончился и они вышли в фойе, она повернулась к нему и выпалила:

– Нам надо поговорить.

– Прямо здесь?

– Нет… Здесь слишком много народа.

Она закусила нижнюю губу и искоса взглянула на него. О Боже, до чего же он красив! От ее внимания не ускользнуло то, как смотрели на него другие женщины, как их глаза с нескрываемым любопытством скользили по всей его статной фигуре.

– А в чем дело? – спросил он и нахмурился.

– Просто нам надо поговорить… Возможно, было бы удобнее заехать…

– Ко мне домой?

– Нет!

Только не к нему и не ко мне, подумала она. Иначе мы соблазним друг друга, и никакого разговора не получится.

– Тогда давай вернемся в твою квартиру.

– Нет.

– Я уж не знаю, что можно придумать еще. Пойти в парк и отыскать там свободную скамейку?… Но дело уже идет к вечеру, и к тому же сегодня довольно прохладно.

– Поедем в офис.

Джерри посмотрел на нее так, будто она начала терять рассудок, и осторожно спросил:

– Ты хочешь поехать в офис? Прямо сейчас? Вечером в воскресенье?

– Да.

Он пожал плечами. Интересно, какое такое архиважное дело ей вдруг понадобилось обсуждать на рабочем месте? Тем более в выходной день. Может быть, она собирается завести разговор о том, что ей пора выйти замуж, иметь семью…

Как ни странно, мысль о том, что Аделин может заговорить с ним о браке, причем заговорить серьезно, не оттолкнула его, не вызвала у него резко отрицательную реакцию, какую вызывали раньше другие его женщины, когда поднимали в беседах с ним этот же вопрос.

А возможно, она решила принять его предложение о переезде к нему, но с некоторыми оговорками. Разумеется, он выслушает ее и, черт возьми, даже, может быть, согласится с ее условиями! Он сходил с ума от того, что она не может быть рядом с ним постоянно. Сегодня утром он проснулся с навязчивой мыслью об этой женщине и не переставал думать о ней все это время.

У него было внутреннее ощущение, что тема брака так или иначе обязательно всплывет в их беседе. С тех пор, как они вернулись с Маргариты и близкие отношения между ними стали быстро приобретать все более и более интенсивный характер, они несколько раз говорили о браке, но лишь вскользь, лишь в очень общих чертах… С некоторых пор в сердце Джерри вселилось предчувствие, что, если Аделин выйдет за кого-то замуж и уйдет из его офиса, из его жизни, он будет страшно переживать ее уход, ее отсутствие. Теперь он не представлял своего существования без ее улыбки, ума, умения выслушивать собеседника, без ее виртуозных способностей заниматься любовью.

Но настолько ли он нуждается в этой женщине, чтобы жениться на ней? После смерти жены, после первого неудачного брака он дал себе клятву никогда не повторять ту же самую ошибку второй раз.

Только когда такси, в котором они ехали, стало уже подъезжать к зданию компании, Джерри осознал, что за всю дорогу никто из них не проронил ни слова.

Он искоса взглянул на Аделин. Она смотрела перед собой на шоссе и медленно крутила вокруг пальца золотую цепочку, которую носила на шее. Это был подарок от крестной на ее двадцатилетие. Через месяц после того дня ее рождения крестная, которую она так любила, умерла.

– О чем ты так отрешенно задумалась? – спросил он и погладил ее по щеке. Потом добавил: – Я уверен: какие бы мысли ни приходили тебе в голову, в них… ничего не может быть плохого.

Такси остановилось, они вышли из машины и направились к зданию. Аделин по-прежнему была погружена в свои мысли. Но с ее лица уже исчезла мрачная тень, и оно посветлело. Она подумала об офисе. Здесь произошла их первая близость. И потом, после возвращения с Маргариты, они снова занимались любовью в его кабинете. Три раза.

А Джерри в это время думал тоже о них, но несколько в ином ключе. У него вдруг мелькнула мысль, что Аделин, возможно, даже забыла о его идее, чтобы она перебралась к нему насовсем. Может быть, она собирается говорить с ним вовсе не об их будущем браке, а, наоборот, – о том, что им нужно полностью разорвать отношения и прекратить всякие контакты. При этой мысли кровь в его жилах, казалось, начала быстро леденеть, и он даже слегка вздрогнул.

Ее обычно открытое, ясное лицо теперь снова будто скрылось в тени, так что на нем ничего нельзя было прочесть. Оно стало непроницаемым, как маска. Когда они вошли в лифт и стали подниматься на директорский этаж, она не прильнула к нему, как обычно, а осталась стоять около панели с кнопками, спрятав руки за спину.

Весь директорский этаж был в полной темноте. Они осторожно двинулись по коридору, и по пути Джерри включал одну за другой лампочки, так что через минуту кромешную тьму вытеснил яркий электрический свет.

Когда они вошли в офис, Аделин подошла к стулу, но не стала садиться, а Джерри расположился на диване и сразу спросил:

– Итак, дорогая, что тебя так волнует? Чем ты озабочена? Но позволь мне самому догадаться. Ты хочешь иметь от наших отношений нечто большее, чем то, что есть, не так ли? Мы могли бы обсудить этот вопрос в более комфортабельной обстановке.

– Джерри, я…

– Подойди ко мне и присядь рядом.

Она села, но не на диван рядом с ним, а на тот самый стул, на котором привыкла сидеть, когда делала в блокноте записи и пометки во время деловых бесед с ним.

– Послушай, Джерри, я хочу сказать, что…

– Я же попросил тебя сесть рядом со мной. – Его тон становился раздраженным. – И не нервничай так. Я отношусь к тебе гораздо, гораздо лучше, чем когда-либо относился к какой-либо женщине в прошлом.

Он видел, что не в силах удержать нить их беседы, не в силах направить ее в нужное русло. Ему казалось, что его слова пролетают мимо ее ушей.

– Да, я признательна тебе за такое исключительное отношение ко мне, но я хочу сказать, что…

– Ты хочешь покончить с нашими отношениями? – резко спросил он.

А что еще он мог предположить? Если судить по ее реакции на его неожиданный вопрос, по выражению ее лица после этого вопроса, она наверняка не собиралась говорить с ним о возможности вступления в брак.

Джерри поднялся с дивана, расчесал всей пятерней волосы и, бросив на нее испепеляющий взгляд, вновь спросил:

– Что ж ты молчишь? Разве не об этом ты хотела поговорить со мной?

Если она действительно решила разорвать их отношения, он не станет унижаться и умолять ее не уходить. Да, ему было очень хорошо с ней, но она не единственная на свете. Есть другие женщины, которые могут дать ему удовлетворение. Он сам не заметил, как начал нервно расхаживать по кабинету.

– Ты мне позволишь наконец сказать то, что я должна сказать? – взорвалась вдруг Аделин. – И прекрати описывать круги по комнате! Мне нужно видеть твое лицо!

Джерри хотел было крикнуть ей в ответ, что не собирается выслушивать ее приказы, но ему удалось подавить в себе гнев и, молча усевшись на диван, он произнес:

– Итак, я весь внимание.

– Джерри, я беременна. – В офисе воцарилась мертвая тишина. Спустя минуту Аделин, с отчаянием глядя на него, пробормотала: – Когда мы были на острове, я была уверена, что у меня безопасные дни, и не принимала противозачаточных таблеток. Я стала принимать их, как только мы вернулись в Штаты. Но, получается… получается, что я… ошиблась в своих расчетах. Я не могла поверить этому, пока не увиделась со своим гинекологом. Это было два дня назад. Сделанный им анализ оказался положительным, и он сказал, что ошибки в расчетах менструального цикла иногда случаются. Овуляция у женщины может выходить из графика даже… при смене… часовых поясов…

Пока она объясняла все это, лицо Джерри, казалось, каменело все больше и больше, и от этого выражения его лица ее голос постепенно угасал, а к концу ее тревожного монолога стал совсем слабым.

Какой реакции она ожидала от него? Любой. Аделин обдумывала разные варианты. Она предполагала даже, что он может прийти в ярость. Но только не это каменное лицо. А теперь, уже высказавшись, Аделин с тоской осознала, что на самом деле своим сообщением надеялась приятно удивить его. Она, должно быть, сошла с ума! На его лице можно было прочесть все, что угодно, но только не восторг. А ведь как-то он сказал ей вскользь, что хотел бы иметь ребенка.

– Итак, Аделин, – произнес он голосом, который будто промораживал до мозга костей, – оказывается, ты ничем не отличаешься от других женщин. Интересно, когда в твоей головке созрел этот коварный замысел? На каком этапе наших отношений ты решила, что беременность легко откроет тебе доступ к моим банковским счетам? Может быть, в тот вечер, когда мы переспали первый раз? Вот здесь же, в этом самом офисе. Может быть, еще тогда, больше восьми месяцев назад, ты задумала дождаться подходящего момента, и, когда я захотел переспать с тобой второй раз, у тебя родился молниеносный план: подходящий момент настал, и нужно набросить на меня петлю – забеременеть. Не так ли, дорогая?

– О Боже, Джерри! О чем ты говоришь?

Ее лицо стало бледным как полотно, и ее всю трясло. Она сжала руки и с ужасом уставилась на него.

– Ты прекрасно знаешь, о чем, хитренькая сучонка, – выругался он, и Аделин слабо ахнула. – Скажи мне, это сугубо твоя работа? Или в ней участвовал и Стив? О, я понимаю теперь. Вы планировали эту тайную операцию вместе, не правда ли? Ведь ты никогда даже не намекала мне, что хочешь выйти за меня замуж. Ты и не хотела! Ты рассчитывала на другое. Ваш план со Стивом был довольно прост: ты должна была забеременеть от него, а затем попытаться убедить меня, что я отец ребенка, и поэтому мне, дескать, ничего не остается, как оказывать финансовую помощь тебе и твоему любовнику!

– Джерри, опомнись! Что ты говоришь?!

Она была в шоке от его обвинений, ее сердце бешено билось в глухой, беспомощной ярости, а голос превратился в едва слышный шепот.

– Не строй из себя невинную овечку! – безжалостно бросил он ей и вскочил с дивана. – Ты использовала меня и Стива одновременно! Разве не так? Ты сначала использовала его для зачатия, а когда забеременела, прибежала ко мне и стала спать со мной. И вот сегодня ты объявляешь мне, что оказалась в интересном положении, делаешь недвусмысленный намек на то, что ребенок мой, и надеешься, что я женюсь на тебе или, по крайней мере, буду субсидировать тебя до конца твоих дней.

– Джерри, Джерри… Как у тебя поворачивается язык говорить такие ужасные вещи? – В ее огромных глазах стояли ужас и отчаяние.

– Потому что эти вещи – сущая правда! – Его слова хлестанули ее, как удар плети.

– Ты глубоко ошибаешься. Как ты мог подумать обо мне такое? С тех пор, как мы вернулись в Штаты, я даже не видела Стива! Я только поговорила с ним по телефону, отказала ему и попрощалась. Как и обещала тебе.

– А откуда мне знать об этом? Мы не бываем вместе круглые сутки. Ты настаивала, чтобы три дня в неделю твоим ночлегом была твоя квартира! Теперь я понимаю почему!

– Я просто не хотела…

Не хотела быть навязчивой, думала она, едва сдерживая слезы, не хотела, чтобы у него появилось ощущение, будто она гоняется за ним, преследует его, потому что при появлении такого ощущения его влечение к ней начало бы угасать, а вскоре она бы и вовсе надоела ему. В глубине ее души всегда горел маленький огонек надежды, что когда-нибудь он, может быть, все-таки проникнется к ней любовью. Но его отношение к ее беременности, его жестокие, страшные слова, выплеснутая им ненависть раздавили, растоптали этот огонек, превратили ее надежду в горстку пепла. Он смотрел сейчас на нее, как на чужую женщину. Хуже. На женщину, которую он презирал.

– Но даже если тебе не удалось вовлечь в это дело своего бывшего любовника и вы не действовали сообща, ты и одна могла спокойно осуществить свой коварный замысел, не так ли? – продолжала она выслушивать его чудовищные оскорбления в свой адрес. – Я был твоим паспортом, позволявшим тебе проникнуть в высшее общество, и ты решила завладеть этим паспортом. Каким бы ни было твое мнение на этот счет, мне ясно одно: ты приняла меня за дурачка. Но позволь мне проинформировать тебя: еще никто и никогда не принимал меня за дурачка!

– Я никогда не считала тебя…

– Да, не считала. Зато ты переоценивала свое влияние на меня.

На ее ресницах заблестели слезы, и она опустила голову.

Надо же, такая убедительная картина невинности, со злостью подумал Джерри и отошел к окну. Несколько секунд он смотрел на залитый огнями город, потом повернулся к ней, метнул в ее сторону мрачный, неприязненный взгляд и спросил:

– Неужели ты думала, что если я руководствуюсь в своей жизни принципами чести и порядочности, то готов выплачивать тебе деньги на ребенка, которого ты зачала от другого мужчины?

– Но почему ты так уверен, что ребенок, которым я беременна, не твой? – воскликнула Аделин и, словно защищаясь, прикрыла руками свой еще плоский живот, в котором начала развиваться новая жизнь.

Джерри проигнорировал вопрос. Его черные глаза, как два антрацитовых уголька, жгли, буравили ее насквозь.

– Или, может быть, ты вообразила, что чувства, которые я испытываю к тебе, можно назвать любовью?

Как только он произнес эти слова, его мозг пронзила ослепительная молния внезапного открытия: в одно мгновение он вдруг осознал, бесповоротно понял, что любит эту женщину. Да, любит. Она не просто подходила ему как идеальный сексуальный партнер, не просто была интересной собеседницей и очаровывала не только улыбкой. Только сейчас он понял, что она очаровывала и влекла его чем-то гораздо более значимым и глубоким.

Но после бездоказательных обвинений, со злостью выплеснутых им в адрес Аделин, в нем уже взыграл дух неукротимого упрямства и противоречия, и он, отвечая на свой же вопрос, сказал:

– Если ты действительно вообразила, что это так, то ты ошиблась. Я никогда не любил тебя! – Он произнес эти слова против своей воли и желания, вопреки истинным чувствам, которые питал к ней. – Да, у нас была хорошая совместимость в постели. Наш секс устраивал меня и даже очень. Что же касается любви, то… э-э… любовь и похоть – это две разные вещи, их разделяет зияющая пропасть. Разве не так?

– Да, так, – равнодушно согласилась с ним Аделин и добавила: – Что ж, поскольку я сказала тебе то, что хотела сказать, для меня нет смысла задерживаться здесь дольше.

Она встала и осмотрелась вокруг, стараясь вспомнить, куда положила свою сумочку. Джерри продолжал неподвижно стоять у окна. Скорее всего, она поедет отсюда прямо к Стиву, подумал он. Одиночество ей не грозит. Пусть катится ко всем чертям!

– Я… Когда мне лучше освободить и привести в порядок свой рабочий стол?

– В любое время. Хоть сейчас, – не поворачивая головы, ответил он.

– Хорошо.

Он последовал за ней в приемную и, остановившись у двери, стал смотреть, как она вынимает из выдвижного ящика немногочисленные предметы личного пользования. Когда стол был приведен в порядок, она подошла к двери и спросила:

– Как мне быть с моими вещами, которые остались в твоей квартире?

– Я вышлю их тебе.

– А как насчет остатков моей зарплаты? Я спрашиваю об этом, потому что мне понадобится каждый цент для содержания твоего ребенка, когда он родится. Я понимаю, что тебе не хочется связываться с отцовством, но можешь ни секунды не сомневаться, что будущий мальчик или девочка – это твой плод, а не чей-то еще. – Она говорила спокойно и серьезно. – Ты можешь придумывать любые причины для оправдания своего поведения, но ты лжешь самому себе, Джерри. Я никогда не предполагала, что ты можешь быть трусом, но, увы, это так. Ты смертельно испугался ответственности и обязанностей, связанных с появлением на свет твоего будущего ребенка.

Они молча смотрели друг на друга через неизмеримую пропасть, разделившую их.

Несколько мгновений спустя Джерри первым нарушил молчание.

– Я попрошу нашу бухгалтерию сделать полный расчет и перевести на твой домашний адрес всю причитающуюся тебе сумму, – язвительным тоном сказал он. – Всю до последнего цента. А теперь… прощай, Аделин.

Она повернулась и вышла из приемной, очень тихо прикрыв за собой дверь.

Ей казалось, что она с трудом вырвалась из цепких объятий какого-то кошмарного сна. Потому что то, что случилось, не могло произойти в реальности. В это нельзя было поверить. Неужели он, в самом деле только что бросал ей в лицо все эти упреки и обвинения? Обвинения в самых гнусных манипуляциях, на какие только способен пойти человек. Джерри, ее любимый и единственный мужчина. Отец ее будущего малыша. Нет, этого не могло быть. Это даже не вызывало больше никаких эмоций. Она словно вся онемела.

Добравшись до своей квартиры, Аделин выпила кружку чая и легла. Но сон не шел к ней. Она лежала в темноте с открытыми глазами и автоматически перебирала в памяти их жуткий диалог, а вернее, его жуткий монолог.

Но ей надо было подумать о будущем.

С завтрашнего дня ей уже не нужно будет ездить в компанию «Джерри Луис», потому что она стала безработной. Устроиться на работу в Бостоне будет нелегко. А когда у нее появится малыш, с трудоустройством возникнет еще больше проблем.

О неожиданном повороте в ее судьбе придется рассказать родителям, потому что ей неизбежно потребуется их помощь. Без их поддержки она просто не потянет, особенно когда родится ребенок. А это означало, что ей придется распрощаться с Бостоном и вернуться к родителям, чтобы жить с ними вместе.

К счастью, на банковском счету у нее были сбережения, но на сбережениях долго не продержишься. Стоит хотя бы раз запустить в них руку и они начнут таять, как снег весной. Не успеешь оглянуться – а их и след простыл.

Понимая, что ей нельзя долго оставаться без работы, Аделин уже на следующий день, в понедельник, зашла в агентство по трудоустройству, где узнала, что для получения хорошо оплачиваемого места даже на временной работе необходима рекомендация. Теперь все зависело от Джерри: если он согласится дать ей рекомендацию, но охарактеризует ее не с лучшей стороны, у нее не будет никаких шансов устроиться в приличное место.

Когда она позвонила ему в офис и услышала в трубке его голос, ее сердце екнуло.

– Это я, Аделин. – Она сделала паузу, чтобы успокоиться. – Я… хочу спросить, смог бы ты дать мне рекомендацию для поступления на работу?

Затаив дыхание, она стала ждать, когда он повесит трубку или скажет, что не намерен делать этого.

Услышав ее голос, Джерри сразу ощутил прилив крови ко всем частям тела и внутренним органам. После бессонной, изнурительной ночи, проведенной в раздумьях о них двоих и в воспоминаниях об их близости, его настроение несколько изменилось. Он мягко сказал:

– Рекомендация для тебя уже готова. Я продиктовал ее в отделе кадров, куда зашел сразу после бухгалтерии. Пожалуйста, не думай, что я собираюсь давать негативную информацию о твоих рабочих качествах. Ты была великолепной секретаршей.

– Спасибо.

– Не за что. Причитающиеся тебе деньги и рекомендацию ты получишь завтра утром. Всех благ тебе и успехов, – закончил он и после короткой паузы повесил трубку.

Несколько минут спустя Джерри подошел к окну и задумался. Время лечит, напомнил он себе. Через неделю ему станет легче на душе, его снова поглотит работа, и он опять уйдет в нее с головой. А через месяц он, возможно, даже не вспомнит ее лица.

У нее больше не будет причин звонить ему. Она и ее любовник вполне смогут сами справиться с последствиями их коварного замысла. А он… он будет просто продолжать жить и работать. Пройдет время, и все встанет на свои места, все войдет в нормальное русло.

Джерри остался доволен ясностью своих мыслей и облегченно вздохнул.