Под руку с Одиночеством. Брошенные Ангелы (СИ)

Часть 15

Девчонки самозабвенно гоняли мяч. Игра была очень похожа на футбол, только в одно касание. В новой реальности Танька чувствовала себя слегка неуютно: вокруг были только девочки ее возраста. Может на год старше или младше, но выглядело это совсем шокирующее.

Насколько хватало глаз, простиралось холмистое пространство с редким цветущим кустарником и короткой зеленой травой. Часто встречавшиеся лужайки изо мха и полянки цветов наполняли пейзаж спокойствием и умиротворением.

Погодка была под стать ландшафту: тепло, но не жарко, и ветра почти нет. Солнце забавлялось, прячась за белыми облаками.

«Такова реальность, а что ты хотела?

Отдохнуть немножко… — пискнуло Второе Я.

От Мелл ты отдышаться хотела, а не „немножко“! Не ври мне!

Я и себе-то боюсь признаться в таком…

Вот и отдыхай теперь! Будет, с чем сравнить.

А чего снова Я?! Ты выбирала, что нам предстоит делать…

Я нормальную реальность хотела! С болью, кровью и предательством! А не вот это вот все, — Танька мысленно окинула широким взглядом действительность с косичками и бантиками.

Мне почему-то кажется, что как раз с предательством здесь проблем не будет…»

— Куда она попала? Чушь ведь! — техник понимал, что объяснить эту реальность невозможно.

— Ты совсем уже? Она же готовыми теперь не пользуется, сама выдумывает, — поднял в недоумении брови оператор.

— Вообще-то это мы творцы… — пробурчало слабое возражение.

— В зеркало себя давно видел, создатель? — хихикнул напарник.

Игра, как подсказало яснознание, называлась мяч. Просто мяч, потому, что других игр здесь не существовало. Вообще.

У тех, кто не играл, в руках были мягкие игрушки. Только единицы держали книжки или альбомы с рисунками.

«Зачем? — хоть чему-то удивилась Танька.

Такие игрушки успокаивают, дают иллюзию комфорта и защищенности, — считало информацию подсознание.

Ага, и есть о ком заботиться. Им совсем заняться нечем?»

— Ты новенькая? — два голоса спрашивали одновременно и подозрительно слаженно.

— Смотря для чего, — не оборачиваясь, дала разъяснение Танька. При этом, то ли пожала плечиком, то ли подбросила, поправляя, лямку рюкзачка.

— А где твоя вторя половинка? — снова хором прозвучал интерес.

Пришлось обернуться. Девчонки были необыкновенно похожи, словно отражали себя. Растрепанные ветром светлые волосы не знали резинок и заколок. Овал лица, спокойные губы, симпатичные носики — все было очень сходным.

«Нет, даже не сестры, — вздохнуло Альтер Эго.

Это меня и пугает, — насторожилась Танька.

Ты не умеешь пугаться, не ври.

Много ты обо мне знаешь! — гордо вздернулся подбородок в ответ.

Значит так, да?! Тайны от меня?! Ну и ладно, ну и пожалуйста! — воображаемо отвернулась от самой себя.

Да чего ты взъелась-то, а? — совсем растерялась Танька.»

— Вы близнецы, что ли? — какая-то ясность была необходима.

— Еще не знаем, — снова хором ответили девочки, — но нас все путают.

— А мы — разные, — осмелилась добавить кареглазая, с волосами чуть темнее, чем у подружки. Другая часть парочки никак не отреагировала, продолжая сверлить Таньку внимательным зеленым взглядом.

Наряженные в одном стиле и цвете, странные подружки внешне различались.

«Издали их по обуви можно отличить, у одной полусапожки коричневые, у другой — песочного цвета, — успокоился, наконец, кусочек.

И курточка темнее, у нее все темнее, получается, — обрадовалась собственной отходчивости Танька. — Ты чего взъелась?

А шорты одинаковые. И носочки с шелковыми ленточками — тоже. Сама не знаю, чего случилось…

У них мишки плюшевые похожи, даже бантики! Красиво вышло, — вздохнула печально.

И кто нам мешал взять свою куклу? Она бы здесь всех очаровала!»

Свои зеленые спортивные штаны Танька надела впервые. Очень обтягивающие, они подчеркивали все прелести фигуры, но совсем не сочетались с красными кедами. Выше, на белом трикотажном изделии, надпись утверждала: «Эта футболка — розовая!». Кукри просто перехватила за середину ножен, рюкзак — на одно плечо, да так и пошла, размахивая хвостиком в такт шагам.

«И что мне теперь?! Идти переодеваться?!

Вот еще! Не нравится — не ешь. Мне так удобно — и все!

Да! Выдумали, понимаешь, стиль и моду, — протянуло второе Я.

А нам — страдай, да?! Фиг вам! — от такого спора неизвестно с кем Танька даже испариной покрылась.

Ты чего завелась опять?

А ты чего? — недоумевала собственному поведению.»

— А что, вторая половинка у каждого должна быть? — наивно поинтересовалась Танька.

На нее посмотрели, словно на сумасшедшую:

— А как ты жить будешь? Полжизни, что ли? — засмеялась зеленоглазая.

— Или только половинку счастья получишь? — вторила «темненькая».

— Кто ж тебе позволит?! — закончили хором.

Неопределенно хмыкнув в ответ, Танька просто пошла вперед.

— Подозрительная доброта, тебе не кажется? — техник был серьезен и даже прищурил один глаз.

— По сравнению с твоей гуманностью — ничего опасного, — осторожно отодвинулся в сторону оператор.

Часть 16

Тело в багажник помещалось плохо. То ли детский автомобильчик был слишком маленький, то ли ребеночек попался упитанный, но близняшки, упаковывавшие, как поняла Танька, третью сестричку, пыхтели изо всех сил.

— И часто тут так? — поинтересовалась решившая прогуляться по округе Танька.

— Нам еще повезло, — не отрываясь от работы, обернулась одна сестренка. — Иногда целыми группами подружки попадают, а должна быть только пара.

— Что, сильно переживают? — сморщила носик Танька.

— Не то чтобы, — вытирая пот со лба, выпрямилась вторая сестрица. — Но в живых, бывает, только одна остается. Вот как ты.

— Это разве плохо — быть одной?

— Нет, это весело! Вам устраивают турнир одиночества! Вот где потеха!

— Что за зверь такой? — недоверчиво скривилась Танька.

— Рассказываете, кто из вас самый счастливый и почему. В общем, кто докажет — остается в живых, — пояснила первая сестричка.

— Или наоборот, кто в живых — та и доказала? Это не важно! Но смешно — до колик! — поддержала вторая.

— Счастливая в одиночестве! Тебя бы мы послушали, — добавили почти хором.

«Да я б вас поубивала нахрен. Всё веселее будет, — подумала про себя.

Они дуры, чего время тратить? Уходим? — заскучало Альтер Эго.

Не такие уж они и дуры, не наговаривай.»

Рядом, на полянке, окруженной цветущими ромашками, сидела рыжая взъерошенная девочка, которую нехотя пинали ногами две пары подружек. Руками она прикрывала доверчиво жавшегося к ней лохматого лисенка. Две завязанные вокруг головы косички кое-как удерживали основную медно-золотую массу волос жертвы. Короткое коричневое замшевое платье без рукавов было вымазано в земле и траве.

— Она странная! Она любит этого зверька, а он любит ее! — пояснили добрые близняшки.

— А так нельзя разве? Они вдвоем ведь! — начала закипать Танечка.

— Можно. Только необычно. Вот ее все и мутузят, чтоб не выделялась! — и вернулись к упаковке трупика.

Танюша даже не стала вынимать «Бритву Оккама». Боль от ножен, воткнувшихся в животы двоих обидчиц, оказалась очень эффективной. По одной доброй девочке, из развлекавшихся избиением пар, внезапно не смогли даже кричать. Наряды в положенном месте быстро темнели, пропитываясь чем-то мокрым. Их верные подруги, получив по зубам окованным металлом вместилищем клинка, утратили вместе с привлекательностью всякий интерес к происходящему.

— Странные у нее развлечения пошли, ты не находишь? — даже доедая вкусный йогурт, техник не отрывался от наблюдения.

— У нее настроение плохое. Это еще мягко сказано: в себе разобраться не может, — оператор повернул в сторону изображения испачканные кефиром губы. Руки были заняты куском торта и бутылкой белого напитка.

— Меньше сладкого, коллега! Анализируя, стоит брать картину в целом, — десертной ложечкой, словно волшебной палочкой, техник описал в воздухе и замкнул круг мироздания.

— Вставай и пойдем отсюда, — Танька протянула руку взъерошенной.

— Ты отнимешь у меня Лисика, — девочка не двинулась с места, рассказав о неизбежном, с ее точки зрения.

— И не подумаю! У меня свой похожий, дома дожидается. Ну же! — нетерпеливо потрясла протянутой ладошкой.

— И ты его тоже защищаешь? — продолжая пригревать младшего рыжего, девочка приняла помощь и, охнув от боли, поднялась. Ее ноги и руки были в синяках. Один из ремешков на высоких плетеных сандалиях был порван.

— Он сам меня защищает. Но если его кто обидеть захочет — убью. В лучшем случае.

Приблизилась еще одна парочка очень похожих девчонок. Свободно свисающие разноцветные пряди волос обрамляли немного печальные лица. У обеих были пухлые щечки и отяжелевшие от хандры веки. Лохматые розовые мышата покоились на руках.

— Ты зачем напала?

— Так не поступают, теперь тебе крышка!

— У вас один ум на двоих? Или здесь вообще думать запрещено? С дороги! — перед ней расступились. Увлекая за собой оранжевое недоразумение, Танька пошла в неизвестном направлении.

— Здесь чем питаются? Пейзажик уж больно подозрительный, — стала тормошить вопросами новую знакомую.

— Не знаю, — с питомцем на руках пожать плечами не получалось, на что Танька и рассчитывала. — Я не думала о таком даже. Не спеши, мне идти больно, — попросила робко и тут же испуганно вжала голову в плечи рыжая.

— Сейчас пройдет, — Танька и не думала останавливаться, исцеление стало для нее обычным пустяком.

— Как это — пройдет? — заинтересовалась хозяйка маленького зверя. — Такого не бывает. Или бывает? Ой, а мне и не больно уже. Разве бывает?

— Оглянись вокруг. Такого вроде как не бывает, а оно есть, — поясняла добрая защитница. — Воображение — страшная штука, — добавила, вздохнув.

— А что не так? — стала осматриваться кругом рыжая. — Все гуляют. Даже в мяч можно играть, это здорово! Только мне не дают, — прижалась своей печалью к теплой шерстке лисенка.

— Тебя как называть? Имя есть? Я вот — Таня. Танечка или Танюша, но не Татьяна, — лишь на мгновение оглянулась и продолжила движение.

«А куда мы, собственно, идем, а?

Тебе какая разница? Иду, куда хочу, — огрызнулась на себя Танька.

Это и мои ноги, так что не вредничай! Я мороженку хочу, — вторая половинка была сама последовательность.

Не знаю, куда мы идем, но подальше, — растерялась в ответ.»

— Танечка? Красиво. А меня как зовут? Лисенка зовут Лисик, а как же меня, — хмурила лоб рыжая, не понимая происходящего.

Совершенно неожиданно их путь уперся в странно одетых девочек. Ножки в белых колготках тонули в отороченных мехом белых кедах. Свободные белые шортики и белое подобие водолазок были явно из одного комплекта. Сверху на незнакомках были белые же меховые и очень пушистые шапки-ушанки с опущенными и завязанными сзади ушками. Белые игрушечные котята болтались на переброшенных через плечо коротких поводках.

Из-под головных уборов девочек свисали ухоженные светлые волосы. Ассиметричные стрижки — с одной стороны ниже плеч — были, пожалуй, единственным различием незнакомок: короткие локоны, едва прикрывающие ушки, оказались с разных сторон.

— Ты прогневаешь самого дьявола, — начала повелительным тоном одна.

— Он скоро придет и не оставит от тебя мокрого места! — подтвердила другая.

— Нельзя нападать просто так, — внесла ясность первая.

— У каждой была вторая половинка, — добавилось подтверждение.

Серо-голубые глаза незнакомок, упрямо сжатые губы, брови, подчеркивающие бледность лица, даже одежда, — указывали на…

«На что?! Ты мне голову не засоряй!

Да! Мы с мажорами быстро разбираемся! — Альтер Эго не осталось в стороне, разворачивая очередной придуманный леденец.

Кем?! Да я сейчас и тебя под горячую руку… — пообещала себе Танечка.

Меня за что?!

А нефиг втихаря от меня конфеты лопать! Уф.

Тебя чего заносит-то, а? — сладость уютно устроилась за щечкой.

Не знаю. Не так что-то с этой реальностью.

Ну так и уходим!

Не торопи меня, — успокоилась, наконец.»

— Хорошо, что у вас шапки мягкие, — со вздохом проговорила вслух Танюша.

— Это здесь ни при чем! — попыталась восстановить тему первая.

— А почему «хорошо»? — все-таки поинтересовалась вторая.

— Когда я их вам в задницу засуну — будет не так больно, — сбрасывая с плеча рюкзачок, снизошла до ответа. — Ну, чего встали? Поворачивайтесь и спускайте штаны! — Танечкин гнев парализовал противниц.

— Что… зачем… ты что?! — пуская слезы, тут же потеряли надменность девчонки.

— Снова встречу — еще и кеды жрать заставлю. Прочь! — от топнувшей по траве Танькиной ножки пошли волны.

Часть 17

— Что происходит? Раньше ее перемещения имели хоть какой-то смысл, — поинтересовался техник.

— Видимо, так она пытается разобраться в себе, — оператор философски рассасывал кусочек шоколада: неспеша и со вкусом.

— Зачем? С ее способностями… — техник в сомнении покачал головой. Взглянув на коллегу, он последовал его примеру и с долькой черного лакомства приобщился к покою.

— Все, здесь прямо сядем и закатим пир: я сладкого хочу, — Танька решила, что идти просто так, без цели — глупо.

— А что такое сладкое? Почему его хотят? — поинтересовалась оранжевое недоразумение, когда увидела, как Танька привычно достает из рюкзачка бумажную скатерку, выкладывает консервы и какие-то яркие пакетики. А Лисик так просто обрадовался, когда понял, что хозяйку приглашают отдохнуть.

Великолепие зеленого пейзажа с видом на спускающиеся, словно в долину, изумрудные холмы, нарушил местный котейка: голодный отощавший представитель фауны точно понял, что здесь будут кормить. Серый в полосочку подошел, сел и несмело, еле слышно, мявкнул. От постоянной детской ласки у котика уже местами проглядывали лысины, но вечно убегать от девочек он был не в состоянии.

— Ты еще откуда взялся? Я тебя не придумывала, — не оборачиваясь, беззлобно приветствовала его Танька.

— Ничего не понимаю, — плюхнулась на траву рыжая. — Как меня зовут? Что такое сладкое? И кто этот кот? И почему тебя слушаются, а меня только… Девочка, ты кто? — посмотрела выжидательно на Таньку.

— Ну, и если я — дьявол, то что? — накрывающая «стол» Танька прямо на корточках повернулась к вопросам. — Помощь от меня не подходит? Ведь не всегда протянутые руки на выбор, — она прищурилась да так и продолжала смотреть на оторопевшую рыжую.

— А ну — встань! — сзади тяжелый ботинок попытался пнуть Танюшу в мягкое место.

Перемещение и уход от удара не был заметен. Почти. Перейдя в низкую стойку, Танечка слегка дернула ножку с наглой обувью дальше по ходу движения и помогла хозяйке конечности сесть в неожиданный шпагат. Раздалось «Ой!», а снизу — треск рвущейся ткани.

«Три пары одинаковых. Мы и сейчас добрая? — остаток воображаемого леденца был выплюнут.

Мы сейчас еще и голодная. И договорить не дали…

Только без крови! У нас стол почти накрыт!

Поговори мне тут, — добрея на глазах, согласилась Танька.»

Черные брючные костюмы в стиле оверсайз. Слегка подкатанные манжеты белых рубашек поверх рукавов застегнутых пиджаков. Тонкие черные галстуки, не скрывающие последние пуговицы слишком больших воротников. В общем, по размеру на девочках были только тяжелые черные ботинки с заклепками, грубой подошвой и неумелой шнуровкой. Своих кукол они держали как попало: за ногу или за горло, кому как удобно.

Тощие шеи немножко нелепо торчали из большой одежды. Прямой пробор делил короткие стрижки каштановых волос на равные половинки. Слегка пухлые губки на детских ротиках должны были смотреться умилительно. Если бы не явные следы от драк на лицах: несимметрично опущенные веки, местами — с рубцами от старых рассечений, немного кривые носики. Даже два шрама на нежных скулах и сбитые костяшки на руках.

— Да что ж до вас так туго-то доходит, а? — Танюша выпрямлялась медленно, словно надвигающееся цунами. «Бритва Оккама» в правой руке уже давно приготовился оставить лишь наиболее простой ответ.

— С мечом нельзя!

— Так не честно! — раздались протесты.

— Так каждая дура сможет…

— Да всегда пожалуйста, — пряча в астрал свой нож[10], Танечка радостно развела пустыми руками: перед едой нужно размяться.

Неожиданное умение уже не удивляло.

«Полезное — и хорошо!

Вовремя — тоже кстати!

Мы их ногами потопчем или еще руками попинаем? — Альтер Эго кровожадно потерло ладошки.

А выбирай! — улыбкой засветилась щедрость.

Второе Я немножко подвинулось, и усевшаяся рядом Танька так же свесила ножки в окошко астральной проекции: отсюда наблюдать было удобнее.»

— Как это? — техник в изумлении даже отодвинулся от изображения.

— Фантазия, совсем ребенок еще!.. — млея от восторга, оператор мечтательно уставился на происходящее.

Специально продвинувшись вперед, Танечка оказалась в кругу непонятливых блюстительниц порядка.

Уже поднимаясь с травы, носительница порванных брючек хотела задеть рыжую, но внезапно что-то схватило ее за шкирки и поставило в лимб[11] сообщниц справедливости.

Танюша не давала себя ударить, перемещаясь слишком быстро для противниц, но из круга не выходила. Придавая лицам девочек симметрию, она так радостно улыбалась, что на полянке по соседству готовы были распуститься цветы.

«Тут ведь главное — чтобы поровну всем, — рассуждала сама с собой.

Да! Вот у этой еще шрама нет, добавь, — подсказала себе.

Согласна. А той, за спиной, — еще раз по носу нужно: плохо первый раз получилось.

И сюда еще: иначе слишком веселая улыбка будет, — увидев симпатичную мордашку, пришла добрая мысль.»

Закончив выравнивать лица, Танюша перешла к работе с телом. Оторопевшие противницы и рады были отступить, но что-то заставляло их возвращаться. Не зная, что делать сначала — утирать слезы или пытаться ударить — девочки в черном все же не прекращали надеяться на победу.

«Одиночка — лакомый кусочек, если всем скопом! — продолжая избиение, рассуждала Танька.

Да, одинокую всегда травить станут, всю жизнь. Защитить-то — некому. И поплакаться — только подушке…

Вот, не ври! Откуда тебе знать?

Тебе мало этой реальности? — удивилось Альтер Эго.

Так здесь только дети. Их жестокость запредельная, взрослым и не снилось такое…

Ага, только добрые девчонки. Милые и нежные создания. Очнись!

Да вижу я: подлость и никакой пощады. Садистки хреновы!

Так оторвись по полной!»

Ножки у Танечки росли из правильного места. Можно сказать, что от ушей, но это к делу не относится. Её удары были не столько сильными, сколько болезненными: проучить можно и не покалечив. Она била ногами надоедливых за все прошлое и немножко впрок. Урок для наблюдавших получился отличным. Завершила обучение обидными подсрачниками, от которых отпущенные, наконец, девчонки, падая, образовали солидное нагромождение.

«Пошла бы с Мелл — тебя не тронули бы!

И остались бы в неведении, что одиночка с подругой в голове — опасна!

Ну, сколько можно! Я — это ты! А подруга — Мелл!

Меллку я люблю, это другое!

Это и есть вторая половинка, — тот, кого ты любишь! Начинай уже думать!

А… А если только я люблю? А меня — нет? Тогда как называется?

Называется, не тому открылась. И не бояться — искать нужно, а не просто так чувствами разбрасываться, — постучало себя по лбу пальчиком Альтер Эго.

Хочешь сказать, мне еще повезло? Что так быстро нашла? — удивилась себе Танька.

Ты искала целую вечность, почти всю свою жизнь. А то, что встречу с Мелл в самом начале бытия для себя поставила — так это нормально. Радости в жизни и так мало видишь… Ой, — прикусила себе язык вторая половинка сознания.

Так ты не дура, оказывается, — призналась себе Танька. — А чего прикидывалась?

Ну-у, — шаркнув ножкой и опустив взгляд, неопределенно протянуло Второе Я, — так же веселее было, правда? — и с задорной улыбкой глянула на себя.»

Часть 18

— Это как у тебя получилось? — снова обнимая испугавшегося Лисика, спросила рыжая. Полосатый котик и ухом не повел на происходящее: привык видеть детскую доброту.

— Захочешь — научу. Нет, не так: научишься, а я подскажу где, — вовремя исправила себя Танька. Удовлетворенная разминкой, она села на траву, поближе к содержимому скатерки. — Не тормози, бери печеньку, а я сейчас открою сгущенку.

— А зачем? А кто сгущ… эту туда запер? А как меня зовут? — еще не понимая происходящего, смело отпустила лисенка прогуляться и подвинулась ближе к «столу».

— Совсем не помнишь имя? — в ответ только замоталась из стороны в сторону рыжая голова. — Тогда нарекаю тебя… Юнис!

— Почему Юнис? Это что-то значит?

— Все имена что-то означают. Это — за то, что смогла победить одиночество, — осеклась на последнем слове Танька. — Эй, ты чего? — пришлось дотронуться до руки совсем сникшей девочки.

— Я не победила, я одна… — рыжая не смотрела на Таньку, перебирая подол своего платья.

— Победила. И выжила! Ты себе не ври только. У тебя Лисик — вон какой красавец, — кивнула на знакомящегося с котиком пушистохвостого. Утешение получилось так себе.

— Я не вру: рыжих не любят, боятся, бьют всегда… А Лисик — он друг. Но не вторая половинка, — впервые, хоть и печально, улыбнулась.

— Причесать бы тебя. И отмыть, — вздохнула Танька, — но это успеется, — и, достав из красивых ножен маленький клинок, стала открывать банку со сладким. — А одиночество — не беда, ты не думай. Одинокие люди — самые симпатичные и добрые, мне кажется, — уже нарезала бисквитный рулетик из вскрытой упаковки. — Одинокие умеют думать обо всех и чувствуют чужую боль. Они очень ранимые и беззащитные перед этим миром, — она задумчиво посмотрело на небо. — Да и перед людьми, — добавила, едва не заплакав, но вовремя спрятала взгляд.

«Это с чего ты такое взяла?

Для успокоения понадобилось, не видишь? — проглотила слезы вместо ответа.

И как? Помогло? — Второе Я и не думало о жалости.

Отстань. Состояние — только удавиться, — отмахнулась Танька.

Интересно посмотреть, как сгниет от времени веревка на нашей нежной шейке! — запрыгала от восторга.

Ага. Дерево первым сдохнет, наверное, — прыснула от смеха в ответ.»

— Это куда ее потянуло? Активность на спад не пошла? — забеспокоился техник.

— Порядок. Это она себя так успокаивает, — успокоил оператор.

— Удавкой и суицидальными мыслями?

— Дурак, что ли? Это юмор! Черный, правда. Но за неимением черной икры хоть шутки должны быть черными!

— Кстати о перекусить, — оживилось в ответ воображение коллеги.

— Ты не умеешь утешать, — повеселела рыжая. — А есть чем руки вытереть?

— Умею. Тут, просто, пейзажик на мозги давит, — передала пачку влажных салфеток. — Не твоя это реальность, тебе к Анси нужно, — и, ловко подхватив ломтиком рулета капельки из банки, Танька целиком отправила лакомство в рот.

Рыжая несмело отломила от печенья и сначала протянула лисенку. Рядом с Танькиной рукой раздался голодный тихий «мяв»…

— Да вы сговорились! — попытался произнести полный сладостей рот. — На, на! — набрала самых мягких кусочков и, с притворным раздражением, протянула на ладошке котику.

— Кто такой Анси? Почему к нему нужно? — рыжая откусила только малюсенькую краюшку и теперь наслаждалась незнакомыми ощущениями.

— Мечтатель. Романтик и просто классный чувак!

— Ты его любишь? — интерес, как ни странно, был искренним.

— Не знаю, — пожала плечиками и, прячась от ответа, отгрызла скромные крошки печенья. Внезапная тема приятно щекотала Таньку где-то внутри.

— А ты вообще кого-то любишь? Извини, просто ты одна здесь…

— А что это за место, собственно? — ушла от ответа и стала оглядываться по сторонам.

Как раз вовремя: пришедшие в себя девочки в черном, вытирая рукавами окровавленные носы, с изумлением уставились на Танькин пикник. Рядом с ними оказались и подружки в белых колготках и меховых шапках. И еще очень много любопытных пар приближались с разных сторон.

— Так! Вы чего уставились? Поесть спокойно не дают, — уже себе под нос пробурчала недовольно. Танюша была стеснительной девочкой и не могла завтракать под чужими взглядами.

— А можно и нам кусочек? — прозвучавшая просьба читалась на каждом лице…

— Вот я и говорю повару, что кашу готовить — нужно уметь! А он мне — «Стаж! Стаж!». Но ведь не берет ее никто! — только что вернувшийся из столовой оператор накладывал себе в тарелку кусочки жирной свинины в пикантном соусе. На привезенном им столике снеди было на десятерых.

— Это, по-твоему, перекус? Да мы так разжиреем совсем, — случайно проговорился техник. И потянулся к куриной ножке с румяной корочкой.

— Ты ешь! Видишь, что там назревает? — показал вилкой на изображение.

От такой неожиданности Танька даже поперхнулась:

— Это с какой стати? Вы ж меня терпеть не можете. Я — одиночка. Или забыли?

— Ну и что?

— Ты умеешь заботиться…

— Думаешь о будущем, — зазвучало с разных сторон.

— Ласковая…

— И добрая, — тут высказавшаяся девочка запнулась.

— То есть, сейчас сожрете все мои сладости, а как закончатся — снова нападете? — уже вставая в полный рост, предрекла Танечка.

— Ну, так же всегда делают, — проговорился кто-то, не вдумываясь в содержание.

— Можно я им свою часть отдам? — неожиданно прозвучал вопрос рыжей. — Они тоже голодные, а сладкое — это, оказывается, вкусно, — она совсем стушевалась от своей смелости.

«Накормить детей, конечно, нужно, — рассуждала Танька.

Ты видишь их благодарность наперед: используют тебя, а потом ноги вытрут, — поддержало сомнения Альтер Эго.

Они голодные, если ты не заметила!

Они пожирают друг друга, если ты не заметила!

Не спорь, я не могу так, — закончила главным аргументом.»

— Идите и ешьте, сколько влезет, — повелительным жестом Танька указала на появившиеся в разных местах тележки со сладким и мороженым. — Только я вот что еще хотела сказать… — ее никто не слушал. Куда ни глянь — спины счастливых девочек были признательностью за доброту.

Часть 19

— Что-то не везет мне в последнее время с благодарными слушателями, — присаживаясь на место, Танюша и не думала продолжать пиршество.

— Ты не удивляйся! Жизнь, она как тигр: полоска черная — полоска рыжая! — названная Юнис, девчонка постепенно возвращала себе уверенность.

— Уходить отсюда нужно, — Танька хотела было погладить доедающего бисквит котейку, но поняла, что в этой жизни ласки ему больше не захочется.

— Как это — уходить? Здесь все только собрались, еще даже судилища не было.

— Вы что — для этого тут торчите? — удивилась Танька.

— А для чего еще? Мы дьявола ждем, он всем объяснит, кто виноват и все такое…

— Хватит, что себе объяснила, — тихо вздохнула в ответ. — Пойдем, — встала и забросила на плечо рюкзачок. Кукри уже был в левой руке. — Забирай Лисика и этого мохнатого прихвати, — Танька смотрела на так и не понравившуюся зеленую даль.

— А как же, — поднимаясь с лисенком в руках, Юнис голодным взглядом окинула «стол», — так и оставим все?

— Нет, конечно, — Танька заставила исчезнуть остатки пиршества вместе со скатеркой, — мусорить — удел жлобья.

— Это как это? — оглянулась было рыжая и с перепугу подхватила свободной рукой полосатого кота.

— Вот так, хотя бы, — щелкнув пальцами приподнятой руки, Танька уничтожила выдуманную реальность.

Вместе с попутчиками они оказались возле дома Анси.

— Зайдем на минутку: давно не виделись, — смутившись, она снова почувствовала приятную щекотку где-то в животе. — Да и тебя пристроить нужно…

— Она так и будет собирать отовсюду несчастных? — техник впервые засомневался, стоит ли продолжать наблюдение.

— Не думал, что в этом и есть её дьявольская сущность? — откинувшийся на спинку кресла сытый оператор излучал умиротворение.

— Заполнить мир прекрасной мечты хилыми и убогими?

— Нет. Дать надежду.

Жилище Анси было очень домашним и уютным. Как ему удавалось совмещать порывы собственного романтизма с интерьером в стиле рустик[12] — для Таньки всегда было загадкой.

«Но ведь и мечтам где-то нужно отдыхать, — пыталась разобраться Танька.

А тут очень даже все подходит, — присоединилась к защите.

От него, скорее, можно было ожидать минимализма в стиле хай-тек с элементами эко…

Ты где нахваталась уже? — чуть не проглотило воображаемый леденец Второе Я.

Отстань! Инфосфера для всех открыта, это не яснознание.»

Едва выбравшись из объятий Анси, его любовь с первого взгляда с ногами забралась на широкий низкий диван и отгородилась от всех несколькими подушками. Все было понято правильно. Усмехнувшись совсем без горечи об утраченном, Анси расположил на низком столике острые праздничные лакомства. Массивная деревянная столешница даже не заметила изящных маленьких угощений.

Скромница Юнис боялась выпускать Лисика и котика в идеальную чистоту, и потому примостилась на самом краешке, рядом с Танькой. Происходящее было для нее совсем непонятным. Еще она боялась испачкать что-нибудь своим вымазанным в земле и траве нарядом. Вокруг основной песочный цвет только местами перечеркивался коричневым деревом или серым камнем.

— Как всегда «только на минутку»? — Анси с улыбкой разливал сок в малюсенькие, словно пробирки, стаканчики. Сдвинув брови, Танька с подозрением наблюдала за его действиями. — Да отпусти ты живность, им ведь интересно всё обнюхать и посмотреть, — подсказал решительность для рыжей. — Их как зовут?

— Лисик и Котик, — ответ получился сам собой.

— Значит, информацию считывать умеешь. Это хорошо, — кивнул серьезно. — А почему не к папе? — повернулся к Таньке. — Он там с твоим последним пополнением уже на стенку лезет. Бойцы классные, только где они полезными будут — никто решить не может.

— Вы их в детские группы внедряйте, пусть охраняют.

— Не-а, не выйдет, — вздохнул и протянул Таньке стаканчик, — они разделяться отказываются.

— На Курорт. И вместе будут и каждому свою группу можно дать, — просто пожала плечиком в ответ. Исподлобья взглянув на Анси, Танька все же взяла предложенный напиток. Опасливо понюхав, — не обижать же хозяина добыванием сведений через астрал — отпила маленький глоточек. От удивления у нее приподнялась левая бровь, а на лице, наконец, появилась улыбка.

— Сама с ними поговоришь, позже. Когда Синяя соберется. Нравится? — теперь протянул стаканчик и Юнис.

— Еще бы!

— Ожидала сок из спелых перцев чили? — не хотел отводить от Таньки взгляд.

— С капелькой горького меда. Как раз в твоем духе, — часто закивала в ответ.

— Специально для таких гостей выдумал, — гордо подтвердил Анси. — По рассказам делал и еще ощущения твои из астрала считал, — при этом немного смутился.

— Все? Или только кулинарные? — вогнала его в краску Танька. Глазки у нее заискрились, а появившиеся на щеках ямочки окончательно лишили Анси воли.

— Ты его все-таки любишь, — не вовремя вмешалась рыжая. — Ай! — что-то незаметное больно ущипнуло ее за ногу. — Можно я вот это попробую? — сам собой высказался вопрос, и рука Юнис бессознательно потянулась к праздничному шипастому конвертику…

— Я тут подумал…

— Да не ври! Не может быть! — рискнул оператор.

— Да, — сытый техник еле дышал после «перекуса», — неожиданная мысль пришла. Я ее, правда, еще не оформил до конца…

— Что, сложно словить эту тварь в пустой голове? — хорошее настроение постепенно возвращалась к товарищам.

Отправив Юнис с живностью отмываться, Танька, наконец, поддалась мольбе серых глаз Анси. Сидела, как когда-то, прислонившись к нему спиной и тихонько радовалась нежным объятиям.

Говорить не приходилось — делились пережитым на эмоциональном уровне. Добавляя элементы сенсорного меридионального массажа, они наслаждались близостью через сознание и чувства. Это походило на танец мечты.

«Танец мечты в подвалах фантазии, — уныло подумалось Танке.

Чего это? — Альтер Эго вытирало губы после воображаемого поцелуя.

Мы же не можем ему все сознание открыть!

Ты, главное, на поцелуйчиках не задерживайся, ладно?… — наивно торопилась в будущее.»

Часть 20

Тонкие косички Мелл вились змейками вокруг головы и, словно обручем, сдерживали струящиеся волосы. В черном переднике с вышитым спереди белым черепом и скрещенными костями[13], постоянно сдувая с глаз выбившуюся прядь, она колдовала над дымящейся сковородкой. Высокий для девчонок рабочий стол не позволял готовить с удобством, но с этим приходилось мириться. На кухне было жарко, передник был огромным, так что из остальной одежды на поваре присутствовала только лопаточка в правой руке.

— Чем так пахнет? Что это ты раскулинарилась? — обняв прыгнувшего на руки Лютого, поинтересовалась Танька. Подходя сзади, она едва сдерживалась, чтобы не потянуть за веревочку бантика на поясе подруги.

— Котлетки жарю. Объеденье! — не поворачиваясь, Мелл с усердием отдирала фарш от антипригарного покрытия. — Полуфабрикаты, правда, — слегка сморщилась от правды, — но вку-усные-е! Как раз успела сбегать в магазин, пока ты медитировала.

— А плавают в чем? — Танька заглянула в сковородку.

— Волшебная жижма! Подливочка будет, «в собственном сакэ». В смысле, соку. Томатном. Уф! — утирая предплечьем выступивший пот, Мелл явно гордилась своим изобретением. Отодрав и переложив последнюю «лепешку», повернулась, наконец, к Таньке. Лютый все понял и спрыгнул на пол, давая простор выражению чувств.

— Хорошо, что мы перекусили, — наблюдал за девчонками оператор. Из-за лишнего куска тертого пирога с яблоками дышалось с трудом.

— Дальше я сам буду еду приносить. Если ходить смогу, — технику было лень даже потянуться за зубочисткой. — А то повар тебе мстит, кажется.

— Это ты не видел, сколько он с любовью нагружает…

Сервировали к обеду быстро и просто: вилки и тарелки. Остальные мелочи и так больше не убирались с поверхности. Уже сидя за столом, Танька достала из рюкзачка подаренную Анси новую приправу из иголок гневной сосны и сока пылающей розы.

— Гляди, чего есть! — опрометчиво похвасталась. — Попробуем…

— Ты была у него… — угасла на глазах Мелл.

— По дороге заскочила, вот честно! — приложила к груди руку. — Примостила там двух рыжиков… Почти трех даже.

Бумажные салфетки, вечно стоявшие без дела в вазочке у стенки, вдруг стали сморщиваться и увядать, словно цветы.

— Мелл. Ну, Мелл, — стала подлизываться Танька, наклоняясь и пытаясь заглянуть в полные слез глаза. Пришлось вместе с вилкой отложить мечту попробовать творение подруги. — Я открываю сознание, читай, пожалуйста… Для меня только ты есть! Из всех — только ты! Анси, папа, да все — это другое. Они друзья. Родня мне, вот как Лютый. А половинка меня — это ты… — выдохнула совсем тихо.

— Правда, только на минутку заскочила? — показался исподлобья тоскливый взгляд.

«Врать больше не будем, — поняла Танька.

Никогда! Иначе потеряем то, что храним, — подтвердило Второе Я.

Не обманывай, нифига мы любовь не храним!

Я про Мелл. Она больше, чем любовь… Она, почему-то, вся наша жизнь.

Ты дура? Мы — дьявол!

И что? Где противоречие?»

— К Анси — на минутку. Потом к папе сходила, с Синей встречу назначила — если что, мы с тобой вместе идем — и еще по мелочам. Да, я там переночевала! Но я чуть не рехнулась с этой долбанной «медитацией», а растрепанной возвращаться к тебе не рискнула, — взяв вилку, Танька поспешила заткнуть себе рот котлеткой.

— Правда-правда? — выпрашивала желаемый ответ Мелл.

— У-мгу, — кусочек истины пережевывался с трудом.

— Я не буду в твоем сознании смотреть, я тебе верю, — окончательно добила Таньку.

— У папы я ночь провела, — проглотив комок кулинарного изделия, снова наклонилась к Мелл, — а с Анси у меня физической близости никогда не было. Чего ты на него взъелась?

— Дура я, да? — слезы никак не решались смыть тоску из глаз. — Плохо без тебя совсем, ни минуты не хочу такого одиночества. Ешь, я сейчас еще добавлю, — немного приходила в себя Мелл. Она была расчетливой хозяйкой и нажарила сразу много и самых разных котлеток.

Танька уминала жареное с удовольствием, полуфабрикаты действительно оказались вкусными. А «волшебная жижма» из томатного сока освежала кислинкой.

«Действительно, лучше вам больше не разлучаться, — Лютый был сама забота.»

«Тебе вкусность положить? — проявилось родительское участие.»

«Я его первого накормила, — даже удивилась такой неосведомленности Мелл.»

«А почему лучше вместе? — перестала жевать Танька.»

«Веселее. И помочь всегда можете. Ну, и мне спокойнее будет: испереживался, а на две части не разорваться, — опрометчиво пояснил Лют.»

«Бедненький. Хочешь, я тебе валерьянки накапаю? — продолжала заботиться Танька.»

«Ты мне еще пустырник предложи. И так сонный хожу, — Лютик лизнул лапку и посмотрел на хозяйку серьезно.»

«Странно, все котёнки любят, — пожала плечиком Мелл.»

«А насчет „не разорваться“ — тут ты не прав, — вздохнула Танька, вновь принимаясь за котлетку. — Все зависит от того, насколько сильно дернуть. За хвост, например! — смех уже плясал в ее глазах.»

— Ничего уже не понимаю! Любовь, жизнь, половинки какие-то, — скепсис техника был направлен наружу.

— К себе прислушивайся, ищи, а не на чужие проявления смотри, — посоветовал оператор.

— И что? Одиночество как рукой снимет? Ты ведь тоже наблюдаешь. Как и все советчики, — с последними словами появилась улыбка.

— Еще положить? — в третий раз спросила Мелл, с умилением наблюдая за жующей подругой.

— Нетушки! Я только за компанию с тобой сижу, уже некуда, — Танька аппетитно подобрала последним кусочком подливку и отправила в рот.

— Надо было в это блюдо тормозную жидкость добавить, а то и я ем и не могу остановиться, — глядя в тарелку с остатками котлетки, с самым серьезным видом согласилась Мелл.

Часть 21

— Так и будем валяться весь день? — обладательница странных косичек лениво повернулась на бок и посмотрела на счастливую подругу.

Лежали девчонки на полу, на своей традиционной постельке из широкого ватного матраца, кучи подушек и двух одеял. Танька закинула руки за голову и, чему-то улыбаясь, широко раскрытыми глазами таращилась на серый потолок, бездумно переводя взгляд из одной точки в другую. Вопрос с трудом вернул ее внимание в действительность:

— Хм, не знаю, — умудрилась пожать плечиком, на котором тут же оказалась теплая ладошка Мелл. — Я такая счастливая, так хорошо с тобой — готова вечно здесь млеть.

— Проверять бессмертие на выносливость постелью — что-то новенькое! — обрадовалась ответу любимая.

— Я не о лежбище, я о твоей нежности и ласке, — еще шире улыбнулась Танька.

— Много ли нужно дьяволу для счастья? — тихо прозвучала риторическая шутка. — Ты меня своей любовью тоже с ума свела, между прочим, — рука Мелл медленно двинулась с плечика в долгий путь.

— Всё, всё! — частично укрытая одеялом, Танька нашла в себе силы резко сесть.

— Боишься?! — Мелл и не думала менять позу, с хитрой улыбкой проследив путь упавшей с плеча ладошки.

— Боюсь пресытиться, — ладошка была подхвачена и поцелована. А спустя мгновение — и хозяйка верхней конечности.

— Как она умудряется? — техник от удивления пожал плечами и посмотрел на коллегу.

— Сам попробуй. Умеет получать удовольствие, ей много не надо, — оператор мечтательно забросил руки за голову и, подражая их творению, улыбнулся.

— Я не об этом! Я про перепады настроения! У нее, да и у подружки.

— Что ты хочешь? Возраст у них такой: впечатлительные, ранимые, чуткие…

— В их возрасте нормальные дети жестокие, черствые и бескомпромиссные!

— Так то — дети, — лениво прозвучал ответ, — а наши — всего лишь дьявол с ангелом.

— А пойдем на танцы?! — Мелл резко села. От такого движения одеяло само собой развернулось, словно подол юбки в самбе. — Ты меня научишь латине…

— Чи-во?! — в ужасе Танька даже подпрыгнула на твердом ложе, чуть не отбив себе мягкое место. Нега, схватив по дороге блаженство и наслаждение, бежала в панике.

— Только туда, где с Лютым можно, а то он совсем грустит в одиночестве, — часто и коротко, совсем как Танька, закивала головой, — он мне жаловался, пока тебя не было.

«Я не жаловался! Я делился страданием, — гордо поднялась голова с зажатым в пасти кончиком хвоста.»

«Лют, ты чего все время хвост в зубах носишь? — поинтересовалась Танька, повернувшись к бесстыднику.»

Котенок и не думал покидать свой пост охранника и всегда старался спать в ногах у хозяйки. И не спать — тоже.

«Он длинный! Самый длинный, между прочим, из всех известных. И все Снежные Леопарды так делают, — прозвучало совсем непонятно.»

«А если серьезно? — заинтересовавшись, Мелл тоже посмотрела на зверя.»

«Понимаешь… — немного замялся в ответ, — хвост — он тяжелый, а когда длинный — спина может устать. И еще, все котята играют с хвостом мамы, укрываются им даже. Вот и привыкают, навсегда, — как Лютый умудрился покраснеть — останется загадкой.»

Танцпол оказался качественный. Паркет без единой щелочки блестел свежестью, его обрамляли ряды твердых стульев для отдыхающих, колонны вокруг скрывали затененную галерею со столиками.

Танька и Мелл, облаченные, как им казалось, для танцев вполне прилично, сидели и, разинув рты, наблюдали за кружащимися в вальсе пожилым парами. Платья и лакированные туфли, отутюженные брюки, осиные талии и полные достоинства осанки кому хочешь снизят самооценку. Не зная местных порядков, Лютого посадили посередине. На соседних местах или рядом со стульями хозяев спокойно ожидали Звери. Настоящие.

Практически все в этой реальности разгуливали с самой разной живностью. Питомцев брали и в школу на уроки, и в больницу, и, как оказалось, — на танцы. Фауна была у всех: дикая и домашняя, даже не всегда млекопитающая, — животный мир неотделим от человека.

Чего не наблюдалось вовсе — разных экзотических искусственно выведенных пород кошек и собак. Хотя мелкого зверья хватало: крыски и мышки у детей на плечах дополняли волков и пантер рядом с их ногами. А вот едва дышащих и дрожащих от холода карманных уродцев не было вовсе.

«А они не хозяева, люди-то.

Ага! — восторгалось Второе Я.

Друзья, симбионты, но не господин и раб!

Поэтому и без поводков, и спокойные все.

Ну, не все, положим, — Танька посмотрела подробности через яснознание. — Но нас признали.

Как это? Мы здесь впервые, вроде.

Мы в семье Одиноких Белок, они увидели наш тотем.»

— Здесь только старики танцуют? Странно как-то, — Мелл уже чувствовала себя неуютно в кроссовках, розовых джинсах с дырками на коленях и черной футболке с надписью «Сгусток Энергии». Маечки с крылышками додумались оставить дома. Единственное, что ей никогда не мешало — перчатки.

На Таньке был аналогичный наряд, дополненный бейсболкой с портретом Лютого. Кукри и бита подруги теперь всегда были под рукой: умение прятать в астрале вещи в виде информации оказалось несложным.

На шеи надели ожерелья из нанизанных цветных стеклышек. Не очень уместно, зато смотрелось здорово. А Мелл еще украсила косички маленькими яркими ленточками.

— Не старики они. Так, за пятьдесят слегка, — удивилась Танька.

— Да? Сейчас зависнут — послушай, что говорят! — от нетерпения Мелл даже стала покачивать ногой под сиденьем высокого стула.

— И что, интересно? — закончилась музыка.

— Вы знаете, о чем я подумала, когда вы вели меня в танце? — спросила дама из ближайшей к девочкам остановившейся пары.

— Увы, не умею читать мысли, — галантно поклонился совсем незапыхавшийся кавалер.

— У вас такой вестибулярный аппарат!

— О, да! За соседним ухом, рядом со слуховым! — гордился партнер. Ожидая новую мелодию, он нетерпеливо переступал ногами. Зазвучала румба.

— Ну? Не старые? — Мелл наклонилась к разинувшей рот Таньке.

Часть 23

— Где это они? Разве бывает такое нарушение пищевой цепочки?

— Ты увидел кого-то с коровой? Или с курами? — оператор стал присматриваться к изображению.

— А и правда! Здесь только хищники! — техник даже повеселел от предвкушения.

— Что скажешь, Лютый? Посидишь в одиночестве? Мы бы потешились немного, — Танька уже придумала, какую именно мелодию заставит звучать для следующего танца.

«Веселитесь сколько хотите! Мне здесь нравится, — признался лохматый.»

— Ты как? Готова? — посмотрев на начинающую заводиться Мелл, Танька мысленно спроецировала для подруги образ их танца: жгучая смесь из формейшн и акробатического рок-н-ролла. — Тогда поехали!

Держась за руки, внезапно вскочившие с мест девочки проскользнули между окончившими танец парами к центру паркета.

Музыка стала неожиданностью для всех присутствующих: тяжелое и быстрое, задорное и очень заводное зазвучало со всех сторон. Непонятливые завсегдатаи танцпола, хоть и в некотором недоумении, расступились. Все оборудование заведения теперь подчинялось только командам Танюши: даже отключенное от питания, оно продолжало работать. Прожектора, например, показали, что их интересует исключительно танцующая пара.

Мелодия движений вилась сквозь застывшее время, словно прохладный ветерок между цветущими деревьями. Пространство бешено вращалось вокруг грациозно меняющих фигуры подружек! Розовые молнии ног рисовали загадки над полом и тут же взлетали, словно мечта! Наслаждение и радость носились смерчем, рассыпая вокруг искры счастья!

— Как у них получается?! Ни разу же не пробовали вдвоем танцевать, — первым в недоумении оказался оператор.

— Ментальные тренировки[14], наверное. Если расширить восприятие[15], много времени не займут, — улыбнулся слаженным движениям техник.

— А ты заметил, что ведут они по очереди? — раздалось восхищенное.

— Так рассказывают о своей страсти! Или признаются в любви…

«Когда мы научились танцевать? — недоумевала Танька.

Всегда умели, а что? — Альтер Эго совсем закружило ее в танце, ни на минуту не выпуская из рук.

А Мелл? Откуда?!»

«Между нами девочками, я танцевать еще до занятий моделингом начала, — ответ получился таким озорным, что Танькиного поцелуя через астрал было уже не избежать. — Это как так, — Мелл даже растерялась немножко от нежного прикосновения, но не сбилась с ритма в материальном мире.»

«Сама попробуй! Это классно! — засияла в ответ информация.»

Присаживались на места уже под удивленные аплодисменты. Немного участившееся дыхание, раскрасневшиеся лица, искренние улыбки — для окружающих именно такими запомнились девчонки со Снежным Леопардом.

«Смотри, это что? — указывая на инфосферу, кусочек внутри явно беспокоился, что само по себе было необычно.

Отстань! Я такая счастливая, — Танюша даже закатила глазки, изображая подобие экстаза.

Да сюда глянь! Срочно! — тормошило ее за плечо Второе Я.

Ну, глянула, — лениво приоткрыв третий глаз [16] , Танька вся напряглась и замерла от увиденного. — Это как?!

Бегом! Нужно сейчас!»

— Уходим, — скомандовала Танька коротко и поделилась информацией с Лютым и Мелл.

Оказавшись в реальности Анси, они даже толком не успели встать со стульев. Повалившись на тротуар, девчонки с изумлением наблюдали хаос и беспорядок, царивший вокруг. Грязь и пыль были уж совсем неуместны среди светлых и ярких домов. В воздухе витал запах гари и тошнотворно-неприятный аромат того, что было когда-то живым. Открытые двери и окна, сумки и рюкзаки на тротуарах, даже упавшая с деревьев листва, — всё было брошено и оставлено внезапно и впопыхах.

— Так, сейчас посмотрим, что у них тут произошло, — Танька попыталась связаться с папой.

— Да у них блокировано всё! Меня, кстати, тоже кто-то пытается достать! — возбужденная возможным приключением, Мелл вынула из астрала свою биту. Теперь в легкую с виду алюминиевую пустышку был залит свинец.

— Действительно, перемудрила я, — смутилась Танька, доставая кукри, — проще нужно смотреть на вещи.

— И что делаем сначала? — легко раскручивая в руке свое новое развлечение, поинтересовалась Мелл.

— Убиваем, что еще остается? — прозвучало буднично. — Только очень-очень быстро! У нас еще куча реальностей под угрозой, — Танька натянула обычные перчатки. — Жаль, заляпаем всё, — посмотрела на новые джинсики.

— А давай соревноваться! Кто меньше испачкается — та и выиграла!

— На что играем? — Танька совсем не по-детски разминала шею.

— На желание! — расслабляя плечи, Мелл попрыгала на месте.

«Я участвую! Только, чур — не разделяться! — выставил условие Лютый.»

«Принимаю!»

«Принимаю! — откликнулся детский восторг.»

— Забавное развитие, скажу я тебе! — техник сел в кресле боком, и даже попытался положить на сиденье ноги. Мешал сытый живот.

— Ничего удивительного, — пустился в объяснения оператор, — когда-то Мстители должны были перейти к ответным действиям. Не все же терактами баловаться…

— Я не о событиях, я об отношении её подруги к влюбленному мальчику.

— Думаешь, с битой в руках оно стало другим? — не понял оператор.

— Сколько реальностей под ударом? — интересовалась Мелл, плечом к плечу с Танькой и Лютым двигаясь по пустынным улицам. Оставаясь маленьким, леопарду удавалось выглядеть огромным свирепым зверем. — И почему вручную, ты что, не способна все просто исправить?

— А развлечься? А тебя потренировать? Да и как потом всем объяснишь материализацию желания такого масштаба? Многие под ударом… Нет, тут нужно ручками поработать. Я застопорила развитие событий пока, так что…

Часть 24

Первая пуля хотела попасть в Лютика. Ловко увернувшись, лохматый сбил ее в полете ударом хвоста.

После чего стрелять в троицу стали много и неприлично часто. Танька не особенно задумывалась, почему теперь до них не долетает ни один кусочек свинцовой ненависти.

«Мы?! Мы так сделали?! — веселилось Второе Я.

Могла и Мелл, — безразлично пожала плечами Танечка, продолжая идти вперед, — и даже Лютый. Они не совсем беспомощные.

А как? Мы защитное поле создали, да? — чуть не высунулся язык от нетерпеливого интереса. Альтер Эго, в своем воображении забежав немножко вперед, попыталось заглянуть Таньке в глаза.

Не мели чушь! Где только набралась такого мусора, — хмурилась на себя. — Немножко время сдвинулось просто. Его же нет на самом деле? Все относительно? Вот относительно нас оно и сдвинулось. Мы как бы есть, но нас нет.

А крыша? — не поверилось в такое объяснение.

Какая крыша, ты о чем?

Наша крыша. Она тоже сдвинулась или осталась на месте относительно нас, а сдвинулись только мы относительно неё? — покрутился в ответ пальчик у виска.»

— Почему здесь пустынно? Только враг, а из наших никого не видно? — поинтересовалась Мелл, разглядывая засевших впереди Мстителей.

— Они все ушли. Такой план рассматривался: собираются в ключевых реальностях и приступают к зачистке. Ну, а мы отсюда начнем. Готовы? — вынимая клинок из ножен, Танька оценила масштаб работы.

— Условия в силе! — пригнувшись и постукивая битой по дорожному покрытию, подруга приготовилась к старту.

«Мои — слева! — рыкнул на весь астрал Страшный Зверь.»

— Тогда я музыку включу для настроения.

Рок-обработка мощно зазвучавшего сразу отовсюду Реквиема по Мечте[17] живописно выделила драматизм предстоящих событий.

— Зачем они ввязались? — оператор нервничал, словно сам стал участником.

— Не трясись ты так, война — меньшее из их умений, — успокоил техник. — Не могла она пройти мимо, когда друзей обижают, — повернувшись вместе с креслом, развел руками.

— Я не понимаю! Там сами управятся, ты же видишь развитие будущего!

— Чище нужно быть. Добрее, — спокойно пояснил товарищу. — Ты совсем забыл, как прекрасна детская мечта. За нее бороться нужно, а не только грезить!

Бой получился до безобразия коротким. Хотя яснознание подсказывало, что здесь собралась основная часть противника.

Лютый рвал в клочья когтями и почти не использовал клыки: знал, что хозяйке не понравится испачканная мордочка.

Мелл и без биты была способна вынести мозг любому. И не только своей эмоциональной нестабильностью, но и внешностью, и веселой походкой, и искренней добротой.

Танюша была сама нежность, аккуратно отсекая все лишнее, что мешало человеку думать. Например, тело. От головы.

В общем, когти в шкуру проникали гораздо глубже, чем в душу, бита легко проносилась сквозь препятствия, а кукри спокойно пил кровь врага.

«Руками поработаем? — прозвучало от Мелл.»

«Если хочешь. Только давай на чистое выйдем, — согласилась Танечка.»

«А мне чем? — растерялся Лютик.»

«Х… хвостом по лбу! — раздался в ответ смех. — Лют, отдохни уже, девочкам развлечься нужно!»

«Будем танцевать? — к Мелл пришла неожиданная мысль.»

«Почему нет? — обрадовалась разнообразию Танюша. — Сейчас сменю мелодию — расскажем им о любви. Только удары добавляем.»

Для Мстителей история на незнакомом языке о юноше, жестоко поплатившемся за аленький цветочек[18], добытый для девушки на высокой скале, звучал зловеще.

Освободившись от оружия, нежные детские ручки стали громить сохранившихся врагов. От большой группы неприятеля осталось немного, всего несколько десятков. Но сдаваться никто не собирался: сюда пришли для окончательного расчета.

Кулачки подружек входили в тела недоброжелателей, словно в мягкое масло. Кружась в сокрушающем танце, Мелл не использовала мощь своего предмета силы, давая перчаткам насытиться впечатлением и опытом. Танюша, наоборот, серьезно подошла к делу: сплетая рисунок шагов и прыжков, не совершала лишних движений и старалась выиграть пари.

Лютый совсем приуныл. Свою часть неприятеля он разорвал быстро и теперь вынужден был скучать, глядя на веселящихся детей.

— Интересно они танцуют! Красиво! — улыбался техник.

— Кто-то говорил о доброте и чистоте? — озадаченно посмотрел на товарища оператор.

— А они разве злятся? — в ответ недоуменно поднялась бровь.

— Я выиграла! — Мелл прыгала неудержимой радостью, стряхивая капельки крови с вновь оказавшейся в руках биты.

— Ничего подобного! У тебя вот еще на плече кусочек чьего-то мозга, — прикрывая локотком следы на футболке, Танечка аккуратно вытирала лезвие ножа.

«Я выиграл! — чуть не обиделся Лютик. — Даже шерсть не испачкал!»

«У тебя на хвосте пятно, — быстро сориентировалась Мелл.»

«Это врожденное! — возмутился лохматый. — У меня окрас такой!»

— Хватит спорить! Предлагаю, как закончим, исполнить желания друг друга. Так честно? — предложила компромисс Танька.

— Идет! — с трудом успокоилась Мелл.

«Учтите, с каждой из вас по желанию! — уточнил Лютик.»

Справедливость скромно стояла в сторонке и, глядя на весь этот беспредел, тихо торжествовала.

— Много ли нужно ребенку для радости? — попытался рассуждать техник.

— Думаешь, хватит и смерти врага? — не понял оператор.

— Всего лишь честность и объективность в игре! И чем ты только думаешь…

Часть 25

Очень скоро девчонкам наскучило творить добро, но они упорно продолжали очищение от скверны. И хотя вокруг постепенно восстанавливалась красота и покой, деваться было некуда.

— Пустые звуки, пустые дни. Вас слишком много, а мы одни, — задумчиво протянула Танька.

— В руках ребенка сверкает нож, но я надеюсь, что это ложь[19]! — весело подхватила Мелл.

— Мы уйдем из зоопарка! Скоро уже, дня за два управимся…

— Давай сначала! Дуэтом! — резко подскочил уровень задора. Энергия генерировалась в голове между косичками из ничего и, казалось, не пропадала вообще никуда.

Лютый только покачал головой: все время их пребывания в Реальностях Детской Мечты звучала музыка. А ведь куда приятнее слышать треск разрываемой плоти врага.

— Чего они все время поют? — на всякий случай беспокойство проявлялось постоянно.

— Не все время. Еще и просто музыку слушают, — указал на очевидное техник.

— Зачем?! — оператор потряс возле своей головы рукой, собравшей в щепотку всю суть вопроса.

— Так веселее. Они же играют, разве не видно?

— Во что это? — растерялось любопытство.

— В жизнь они играют.

— Дьявол не должен играть! Она пришла карать!

— А кто тебе сказал, что она вообще кому-то что-то должна? Или что жизнь не может быть наказанием?

— Только из этих двух дней один на отдых потратим. Или хотя бы ночь, — резюмировала Танька, когда горло пришло в себя после пения.

— Ура! Чур — отмоемся сначала! Грязнулей спать не лягу, — радостно подпрыгнула Мелл.

Мест для купания и ночлега было хоть отбавляй. В очередной, пока еще пустующей, реальности строения встречались редко. Зато такого количества озер девчонки не видели никогда. Маленькие водоемы прятались за деревьями сплошного парка, в который превратили жители свое обиталище. Большие — притягивали мягкими пляжами, выставляя напоказ зеркало воды. Огромные — имели свои скалистые острова, заселенные яркими птицами.

Жилища стояли очень далеко друг от друга. Выше одного этажа не встречались, и это выделяло красоту необыкновенного города.

— Вон душевые, — кивок Танькиного подбородка отправил внимание друзей на оборудованный для отдыха берег.

— Так осень же! Давай в дом какой-нибудь… — начала было удивляться Мелл.

— Нет! — возражения были сразу пресечены. — Мы не разбойники чужим имуществом распоряжаться.

«Холодно мыться на улице!»

«В ванне полежать можно… — запротестовали сразу двое спутников.»

«Шерсть потом долго сохнет…»

«И полотенец нет…»

— Я кому-то шевелюру-то укорочу за такие мысли, — Танечка хищно сверкнула улыбкой. Воспитание не позволяло ей реагировать иначе.

«Какое воспитание? Кем? Откуда оно взялось? — недоумевала своим мыслям.

А самовоспитание уже не в счет? — разрушило недоумение Второе Я.

И кто из нас кого и, главное, когда успел, — едва не засмеялась в ответ.

А оно само приходит, с жизненным опытом! — высунулся, дразнясь, розовый язычок.

Не многовато ли противоречий?

А мы так устроена: всегда с собой спорим! Иначе скучно будет, — вздохнуло Альтер Эго.»

Мылись хоть и быстро, но тщательно. Иначе зачем вообще было мерзнуть? Единственное, что радовало девочек, — под струями холодной воды нашлось место для баловства. Не забывая о Лютом, мылили друг дружку ласковыми руками телекинеза. В каждом движении была игра, теплота и нежность. А подогревать воду Танька наотрез отказалась, зная, что стылая водица лучше снимет напряжение. Но маленький сюрприз все-таки устроила: при выходе из душевой со всех сторон подул сильный жаркий ветер. Волосы и шерсть высохли быстрее, чем под феном, тела согрелись так, что одеваться не хотелось.

— А нам, между прочим, не во что переодеться, — разочаровалась Мелл, не притрагиваясь к брошенной кое-как одежде.

— А нам, между прочим, и не надо, мы спать укладываемся, — доставая из астрала маленький пакетик своего грандиозного спального мешка, стала командовать Танька. — Ты — тренируешься отчищать вещи без контакта. И чтобы потом все сложила аккуратно! Ты — … глядя на Лютика, запнулась на полумысли.

«Что? — внутренне ухмыльнулся пушистый котенок.»

«Будешь ловить себе ужин? Или я чего-нибудь на свой вкус придумаю? — вспоминая первые опыты с материализацией желаний, засомневалась Танька.»

«Вот ту колбаску, с салом! Помнишь?! — показал образ пушистый. — Колечек пять. Ну, и себя не обидь, — зверь был голоден.»

«Тогда вот тебе сначала зайчик, — материализовала очищенную тушку подножного корма, — а колбаска — на закуску, когда в мешке устроимся.»

— А нам? — увидев пирующего зверя, чуть не обиделась Мелл.

— Нам — в тепле поедим, — расстилая необычное убежище, Танька радовалась возможности обновить свое изобретение.

Снаружи мешок был вполне похож на маленький спальник. Цветом он всегда сливался с окружающим пространством, был подозрительно тонкий и застегивался сбоку. Зато внутри…

Когда Мелл, на четвереньках, сверкая чистым телом, с ворчаниями, вслед за Танькой залезла в обитель уюта, изнутри раздалось восхищенное «Ах!».

— Ты что на ужин хочешь? — оператор засобирался в столовую.

— Вот той колбаски бы сейчас… — техник мечтательно прикрыл глаза.

— Колечек пять, это я уже понял. А поесть что брать?

— Как обычно: овсянка и яблоко, — скривился аппетит.

— Я серьезно!

— Худеть буду, — сидя в кресле, приятель решительно потряс руками живот. — Так что себе — тоже только овсянку и яблоко. Чтоб у меня соблазна не было.

— Как скажешь, как скажешь, — с хитрой улыбкой забирая передвижной столик, тихо проговорил оператор.

— Это как такое возможно?! — беззастенчиво ползая по мягкому полу в позе готовящегося к старту спринтера, Мелл откровенно восхищалась простором нового жилища. Стены меняли свой цвет в зависимости от настроения, но еще ни разу не стали яркими, мрачными или холодными.

— Это я спальный мешок выдумала! — гордилась Танька. — Когда долго не могла заснуть однажды, а хотелось теплого и уютного, и еще разного всякого, что в полудреме пришло. Вот он и появился…

— Да тут места больше, чем в палатке! И купол такой необычный, словно мы в пещерке или в норке своей! А постели! Матрац огромный! А подушек зачем столько?! — все никак не могла успокоиться.

— Я с тремя сплю, ты же знаешь, — удивилась в ответ. — И тебе советую: во время отдыха энергетические каналы[20] не должны пересекаться.

— А подушек — восемь! Куда столько?! И одеяла такие огромные! — нежно погладила мягкий теплый ворс.

— Одна — под голову, другая — обнять и руки примостить, — удивились, поднявшись, Танькины бровки.

— Обнимать и меня можно, — констатировала Мелл, прижимая к щеке необычный покров. — А еще?!

— Третью — коленками зажать, — слегка смутилась в ответ. — И сидеть нам на чем-то нужно…

«Во сне потоки энергии в теле не должны пересекаться!

Ни под каким видом! Иначе не отдых, а сплошное мучение!

Да! — подтвердило Второе Я.

Вот! — быстро обосновала для себя необходимость третьей подушки Танька.»

Часть 26

— Откуда здесь освещение? — недоумевала Мелл по инерции, вгрызаясь в обязательное вечернее яблоко. Её привычки совпадали с Танькиными даже в таком серьезном отношении к рациону и здоровью.

Плотным ужином все же не пренебрегли, составив компанию Лютику в поедании горячей жирной колбасы, дополненной огромной, посыпанной зеленью, яичницей. Мороженое и сладости приносят радость в покое, поэтому их не считали десертом и оставили на потом.

— Ты куда запропастился, — услышав возвращение товарища, техник и не думал прерывать наблюдение за двумя прелестями в спальном мешке. — Так долго кашу притарабанить?

— Кашу — не долго. Я тут еще на ночь кое-чего перекусить прихватил, — тихий звон зацепившегося за дверь столика, наполненного вредными вкусностями, не вязался со скромным ответом оператора.

— Чего?! — едва успел проглотить слюну резко обернувшийся коллега. — Я же просил! Я худею!

— Ужин — как заказывал: вот твоя каша, чашка и яблоко, — оператор протянул маленький поднос. — А про пожевать и червячка заморить уговора не было.

— В чашке пусто, — разочарованно и немного жалобно глянул в глаза приятелю техник.

— Это для слюны, сам наполнишь. Чем больше её из тебя вытечет — тем меньше тебя в тебе останется. Вот и похудеешь, — столик встал между креслами.

— Не знаю, откуда светло, само так получилось, — дожевывая яблоко, Танюша игриво пожала плечиком, — если нужно — оно и как ночник может работать. Совсем темнота нам же не нужна? — прозвучало еще большей загадкой.

— Спать будем? Или… — не успела предложить Мелл.

— Сначала — спать! Усталость все равно где-то есть, даже если мы ее не ощущаем, — отрезала в ответ, уже забираясь под легкое пушистое одеяло на своей половине постели.

— Я про костер подумала. А ты о чем? — успевшая наполовину укрыться, подруга не унималась.

— И я про костер. И про комаров. Ты одежду почистила? — прозвучало от укутавшейся с головой девочки.

— Да, в соседней пещерке сохнет. А поцеловать? — Мелл любила выбивать из привычного ритма любого.

— Чего?! — резко села Танька. — Как сохнет?! Я тебе выборочную дематериализацию сказала сделать! Грязь и пот убрать! А ты что выдумала?

— Телекинезом постирала. В озере… — вытянулась от удивления вместе с лицом.

— И в чем мы, по твоему, встретим врага? А? — по-настоящему злиться Танька не могла.

— Да можно и голышом, — лениво зевнуло предложение. — Главное, чтоб наши намерения правильно поняли…

— Ты хоть кроссовки не намочила?

— Что им сделается. Высохнут, — Мелл просто млела под роскошным пушистым одеяльцем и не особо задумывалась над ответами. Нежась каждым миллиметром кожи от ласкового прикосновения ворса, она постепенно успокаивалась и засыпала.

Покачав головой на такое легкомыслие, Танька снова свернулась в теплый клубочек, не забыв про три подушки.

Спокойной ночи желали уже почти во сне, едва притронувшись шелковистыми эмоциями через астрал.

Свет фонарика не освещал противоположную стену. Углы — пожалуйста. Стенку — ни в какую. А ведь за ней…

«Зачем нам вообще фонарик? — недоумевало Альтер Эго.

Здесь ясновидение не работает почему-то, — задумалась Танька.

А просто — глазами — не пробовала?

Отстань! Опасность, разве не видишь?! — отмахнулась от себя назойливой.

А если огонь зажечь? Он живой, как ни крути.

Хочешь, чтобы его убило первым? — растерялась Танька, глянув на идущее рядом Второе Я.

Огонь нельзя убить, он только точка материализации энергии в конкретной реальности! Учиться нужно! — постучало себя по лбу пальчиком.

Я вот сейчас кого-то в точку превращу. И оно потом попробует материализоваться, — продолжала водить лучом фонарика, все еще надеясь разглядеть, что ждет впереди.

Здорово! — запрыгало Альтер Эго. — Появится математическая сингулярность альтернативной личности! Или философская сингулярность истинной? А, как думаешь?

Не еби мне мозги! — огрызнулась Танька.

Это же только сон… — оправдывалась перед собой.»

— Сколько можно спать! — нетерпению Мелл хотелось движения и действий. Причем — немедленно!

Солнце водопадом утренних лучей заглядывало в Танькину квартиру. Мелл сидела на постельке, поджав прикрытые одеялом ноги и, едва сдерживая смех и улыбку, с удовольствием разглядывала просыпающуюся подружку.

— И тебе с бодрым утром, — нехотя вытаскивая себя из сна, Танька решила временно с головой укрыться от действительности. Минут на пять. В третьей степени.

— Э, нет! — стараясь не разорвать, Мелл потянула за край Танькиного одеяла.

— Ну, отстань. Я отдых заслужила. И ты заслужила. Спи, еще рано, — упрямство было игрой в чистом виде.

— Мы бегать идем!

— Мы еще сон не досмотрела. Мы — чего?! — девочка села так резко, что слетевшее одеяло с головой накрыло примостившегося в ногах Лютика.

— Бегать. Я хочу бежать! Много и долго! — вскинутые вверх руки изобразили восторг от встречи с ветром.

— Вот неугомонная, — в полный рост вывинтившись из постели, словно внутри была пружинка, Танька с удовольствием потянулась. — Я сон видела.

— Что необычного? — залюбовалась телом подруги Мелл. — Ты часто видишь сны. Смотришь не всегда, а видишь — часто, сама рассказывала.

— В этом сне не было будущего. Сейчас и около — есть. А будущего — нет.

— Это что-то значит?

— Скоро попадем туда, где совсем плохо…

— Так мы же с Синей встречаемся! Отметить победу и отдохнуть! Забыла?!

После освобождения Реальностей Детской Мечты от врагов Танька действительно собиралась отдохнуть на Курорте. Еще и папу туда позвала.

— Брак любви не помеха. Потом приключений захочется, наверняка. Вот и вляпаемся.

Часть 27

На лужайке с кострищем, неподалеку от домика Синей, там, где особенный дзен, не было места печали. Накрывали, как и раньше, прямо на траве. Радовались встрече, нетерпеливо делились впечатлениями о проведенной очистке от Мстителей. Дарили памятные безделушки и заново узнавали повзрослевшие лица некогда беззаботных сверстников. С удовольствием тискали в объятиях Лютика, лохматя его необычную шерстку, и котенок терпел изо всех сил.

Подружки оделись для отдыха по-разному и очень похоже. Под короткий джинсовый сарафан на широких лямках Мелл натянула белый топик. Косички продолжались едва заметными белыми ленточками. Слегка опустила внутренние уголки нижних век, покрасив их сверкающей белизной, и нанесла тонкую белую вертикальную линию от центра нижней губы через подбородок.

Под свой сарафанчик Танька надела черную футболку. Волосы в хвостик собрала почти на макушке. Над левым веком черной краской протянула к виску изящную веточку с маленьким цветком.

Ножки Мелл в белых кедах и Танькины в черных кроссовках обещали долго не уставать. Колечки на больших пальцах правых рук у девочек были с загадочным черно-белым орнаментом.

Мелл не знала, куда деваться от разглядываний и расспросов. Танька, лукаво улыбаясь, и не думала ей помогать: вспоминала свое первое знакомство и пыталась ещё раз пережить ощущение новизны жизни.

Анси очень постарался спрятать настроение, прикрываясь светлой радостью, но в ауре рисунок горькой грусти все равно присутствовал.

— Повторяется. Снова на Курорте оказалась, — оператору хотелось свежести и действий.

— Она неповторима! Уникальна, таких больше нет! — техник грозно потряс кулаком в сторону коллеги. Ничего хорошего это не сулило. — А сейчас свою… подружку привела знакомиться.

— Себе не ври: это любовь! И там не знакомство происходит. Всем дает понять, что сердце занято. Почему так? Ведь терять будет очень больно.

— Думаешь, будет? Такая утрата — наказание, а она…

— А она — дьявол! Существо, которое посебе знает боль и страх одиночества!

— Я решила разнообразить ваше торжественное меню, — присев по-японски[21], Танька без зазрения совести выкладывала на «стол» сладости из большого пакета. Вершиной заботы стали контейнеры с малиновым и банановым мороженым. — Может, приживется такое меню…

— Ты о сладком? — тоненькая Ирим с удивлением разглядывала неуместное количество пирожных среди праздничных блюд. — У нас его едят, конечно, но не в торжественный же момент!

— Танюша! Ты б еще соленое притащила! — рассмеялась Ноти.

— Праздничный стол — это острое! Остальное — так, развлечение от нечего делать, — бросил последнюю горсть земли на могилу Танькиной инициативы Тони.

— Ты мне настроение не порть, не выйдет! — доставая огромный арбуз из оказавшегося бездонным пакета, Танька не утратила веселости. — А где Юна? Этот кареглазый оптимизм?

Долго отмалчиваться у присутствующих не получилось. Мелл, уловив тонкий запах неловкости момента, ринулась на защиту подруги:

— Столько всего случилось, и я попросила, чтоб Танюшка не лезла в инфосферу, дала мозгам покой после боя. Даже не подумала о таком… Я не специально, чес-слово! — ребята, общавшиеся с ней до этого, не стали отворачиваться или обижаться. Помогая снять напряжение, словно ветром прикасались успокоением и сочувствием.

Осознание случившегося заставило Таньку вскочить.

— Многие погибли, не только Юна. Уллиса больше нет, кто-то в его группе оказался неповоротливый. Мисе сильно досталось, она дома была как раз. Одна, — Анси не упрекал и не осуждал. Без выражения и акцентов рассказывал о событиях, не больше. Но что-то Таньке не давало покоя в его речи.

«Он научился скрывать эмоции?

Подавляет переживания. Отношение к ситуации он исправить не в состоянии, да и не хочет, — глотало слюнки второе Я, глядя на коробочки с холодным десертом.

Это же глупо! Наоборот — нужно выплеснуть всё! — растерялась Танька.

Вот ты и займись: возьми под ручку, прогуляйся, подерись и сломай ему нос, — воображаемый стаканчик с мороженным уже был в руках Альтер Эго.

Что ты несешь?!

Соревнования нужны. Спортивные. Разве не очевидно? Случится необходимая разрядка, — облизнулся кусочек сознания, примериваясь ложечкой к сладкому снегу. — Например, триатлон, — продолжала советовать, не глядя на себя.

Ясно. А что сейчас-то делать…»

— Мы праздновать собрались, зачем тоской ауру портить? — шевелюра над разрисованным лицом Аласа оставалась все такой же лохматой.

— Правильно! Как-то неловко даже, что мы скорбим. Непорядочно это, — Ирим подала пример и потянула к «столу» Мелл. — Я тебя сейчас таким угощу!

— Рядом уже не сядешь? — внезапно развеселился Анси, глядя на постепенно приходящую в себя Таньку.

— Сяду, за кого ты меня принимаешь? — легко прозвучало в ответ.

— Точно! Ты под знаком Одиноких Белок, совсем из головы вылетело, — он символически подал девочке руку, помогая сесть.

С сожалением обнаружив, что из-за необходимой реабилитации доступ к Мисе через астрал нежелателен, Танька оставила все подобные заботы на потом.

— Давай уже, подставляй себя: мне облокотиться и согреться, — усевшаяся Танька, словно подушку, попыталась взбить твердый бок Анси. — Совсем уже каменный, — ворчала себе под нос, так, чтобы его опора точно все расслышала. — Да расслабься ты, глыба! — игры в интонациях было даже больше, чем в словах.

От пришедшей в голову шальной мысли — подложить вместо подушки Лютика — пушистый защитник шарахнулся к другому концу стола.

— На тебя не угодишь! — довольный кавалер понимал границы таких действий. — Ты с чего начнешь?

— С тебя, блин, — все еще мостилась поудобнее, не забывая взглядом успокаивать Мелл. — Ладно уж, давай лимон с огненным медом…

Одной рукой обнимая первую любовь, Анси попытался дотянуться до острого лакомства. Получилось только с помощью телекинеза.

Мелл млела от заботы Ирим. Таким вниманием ее баловали не часто, и она, прочитав в Танькином взгляде одобрение, вовсю пользовалась случаем.

— Я тебе сейчас шарик абрикосового варенья достану, а то их быстро разметут, — тонкая рука скользнула к столу, невзначай погладив коленку Мелл. — Я такая неловкая, извини, — в голосе Ирим явно слышался смех.

— Да всегда пожалуйста, мне даже приятно, — неизвестно кого — Таньку или Ирим — начала дразнить Мелл. — А что за варенье такое? Единственное сладкое? — не догадывалась о подвохе.

Парочка в сарафанчиках была самой младшей в группе. Все старались им угодить, привлечь внимание, развеселить. И легкое заигрывание было частью заботы, а не флирта.

— Одна — падшая, вторая — брошенная… М-да, дуэт еще тот, — задумался о прекрасном оператор.

— Кто из них? — техник внезапно захотел уточнения.

— Что — кто?

— Кто из них Брошенный Ангел?

— А-а! Ну, нашу-то мы не бросали…

— Ты так думаешь?

Часть 28

Абрикосовые шарики от Ирим оказались с кислым перцем: снаружи жгучие, словно уксус, они оставляли ощущение мгновенного огня и свежести, постепенно дополняя его вкусом фруктовой нежности.

— Это ты еще черничный джем не пробовала, — наблюдая за вылезающими на лоб глазами подруги, спокойно прокомментировала Танька. — Такие лакомства — как сама Ирим: смертельно изящные.

— Но ведь классно же! — едва ворочая языком от непривычного удовольствия, вступилась Мелл. — Здесь что, у всех угощений настоящий вкус прячут на потом?

— Здесь вообще настоящее позже проявляется, — уколовшись языком о шипы очередного лакомства, Танька вызвала во рту взрыв необыкновенного вкуса утренней цветочной росы. — Когда сбывается мечта.

— А ты чего такая сегодня? — подмигнул Таньке Алас. — Затаилась, словно копишь энергию.

— Я хочу соревнований. Триатлон у вас практикуют?

— Анси это не поможет, — походя заметил Тони, передавая для Лютого маленький тортик. — Но попробовать можно. Скалолазание творит чудеса!

— При чем здесь? Я триатлон имела в виду.

— Ну да. Парное соревнование: пятьдесят метров лазание на трудность, двадцать пять — параллельными маршрутами — на скорость, и десять метров — по очереди — боулдеринг[22]. Только мы здесь валуны не найдем нужные, — Тони с сомнением посмотрел на горы.

«Ага. Ну, да. Именно такие соревнования, — растерялось Танькино сознание.

А ты размечталась поплавать? — Альтер Эго наслаждалось свежестью после стебелька колючего ревеня.

И побегать. Пузо уже лопается.

Так чего тянешь? — пожала себе в ответ плечиком.»

— Тогда вы думайте над маршрутами, а я другой триатлон предложу: плавание, велогонка и бег.

— Здесь нет трасс для гонки, но можно на внедорожниках, по горам, — Анси заинтересовался таким новшеством.

— Чего она мудрит? — техник непроизвольно скопировал пожатие плечом.

— Хочет попробовать простую разрядку. Помогает, если вовремя, — оператор задумался. — Интересно, она что, хочет всех вовлечь?

— Причем — попарно! Эту часть явно оставит без изменений!

Бежали уже давно, оставалось лишь добраться до лагеря. Жалко было велосипедов, брошенных в горах, но таковы условия: не выдержала техника — остаток дистанции преодолевай на своих двоих.

«Мы точно не используем свои способности? — разговаривать вслух у Мелл не получалось, соревноваться приходилось вполне серьезно.»

«Нет, все честно, — успокоила Танька. — Иначе неинтересно будет.»

Девчонки не задыхались и не падали от усталости. Только пот стекал веселыми струйками, норовя проникнуть в глаза, гимнастические майки неудобным нижним краем натерли животы да кроссовки, после передвижения по острым камням, готовились к встрече с мусорником.

«Зачем они так сделали? — недоумение Мелл вызвал поступок участников соревнования.»

«Бросили велики? — уточнила Танька. — Здесь свое представление о чести. Без подтекста и корысти.»

На участке, где сломался первый велосипед, все стали оставлять своих двухколесных, продлевая и для себя дистанцию кросса, чем уравнивали шансы товарищей. Модифицированный под местные условия триатлон был увлекательным занятием: самый большой отрезок — плавание, самый короткий — подъем и спуск с горы на велосипеде, а бег — уже сколько кому достанется, просто до лагеря. К тому же соревновались, по местным традициям, в парах, помогая друг другу и поддерживая.

«А где Лютый? Сачкует? — спросила Мелл внезапно.»

«Он пирожные охраняет, — развеселилась Танька.»

«Я встречаю победителей! Пирожные сами себя охраняют, они здесь не популярны, — Лютик мысленно и очень гордо поднял мордочку. На усах виднелись подозрительные крошки.»

— Сильно им помогло это состязание? — техник с недоверием относился к физическим нагрузкам.

— Нашим — до лампочки, по-моему, — к оператору, вместе со смелостью, вернулось хорошее настроение. — Они пример подали, других завели, новое в отдых включили, помогли сбросить напряжение.

— В их возрасте напряжение по-другому сбрасывают, — стандартная информация была нагло подсмотрена в инфосфере. — Каждый день и по многу раз.

— Они живут в своей реальности, как положено мечте — закрытой и чистой. Вот и не лезь туда с клише и шаблонами! — резко осадил коллегу оператор.

Неожиданно победила, казалось бы, несовместимая парочка — Ирим и Анси. Длинный парень и тоненькая девочка вызывали сомнения у всех: теряют в скорости и из-за этого быстро устанут. До тех пор, пока они не стартовали. Ирим рванула так, что Анси приходилось ее притормаживать, все-таки не спринтерская гонка.

Во время заплыва к Таньке прицепилась с вопросами о Лютике стая длинношерстных дельфинов. Пришлось долго объяснять, что это соревнования, а не игра, и что их приятель скоро придет. Хотя подружки и отстали от основной группы, но были вполне довольны и счастливы, что их помнят.

— Так, мы велосипеды точно не свои здесь угробили? — Мелл все-таки было жалко имущества. Она помогала собираться в дорогу, не спрашивая, зачем понадобилась поклажа.

Паковались в гардеробе домика Синей. На двоих решили обойтись одним саквояжем и много не брали.

— Наши — дома, это дубликаты материализованные, — Танька не торопясь складывала одежду в большую сумку.

Уходить приходится, даже если ты этого совсем не хочешь. Иногда — из-за обстоятельств, иногда — по велению сердца. Иногда на этом настаивает разум: глупый, ограниченный и недалекий, беспощадный к своему носителю. И чаще всего такой «разум» принадлежит кому-то другому, кто изо всех сил зачем-то старается изменить твою судьбу.

— Может, еще побудем? Папу твоего так и не дождались, — Мелл явно недоставало хотя бы памяти про собственного отца.

— Еще увидимся, мы скоро совсем обернемся. А там нас ждут, я чувствую.

— Там — это где плохо? И по каким ориентирам ты находишь такие места?

— Как заходишь в астрал — сразу направо, до аромата малиновых ягод. А потом — вниз.

— В астрале растет малина? — от удивления Мелл чуть не села на пол.

— Аромат. Он такой — словно звездочка, с иголками, и есть его нельзя. За ним еще заросли детских страхов, не ошибешься. А малина там не растет, удобрения не хватает, — Танька со вздохом сложила очередную футболку.

— С каких пор в астрале уменьшилось количество дерьма?

— Так на дерьме и урожай — дерьмовый. А вкусную ягоду добротой и любовью растят. Вот в том отрезке как раз и не хватает такого.