Под сенью апельсиновых деревьев

Глава 14

Юлия не знала, что будет с плантацией после смерти Карла. Однако время шло, и нужно было принимать решение. Питер, разумеется, сразу же взял руководство Розенбургом на себя, и Юлия не имела ни малейшего понятия о том, как шли дела. Мартина все еще пребывала в трауре.

Первые недели после смерти Карла Юлия провела, словно в бреду. Она постоянно боялась: вдруг обнаружится, что произошло на самом деле. Однако Йенк и Кири упорно молчали, и Юлия до сих пор не была уверена, знали ли они, что там действительно произошло.

Йенк объяснил состояние Кири в двух словах, сказав, что это несчастье случилось с ней у колодца. Цепь сорвалась и попала Кири в лицо.

Его собственные раны никого не интересовали, ведь почти у каждого раба были на спине такие рубцы.

Питеру вообще было безразлично, что произошло с личной рабыней Юлии. Лишь Мартина однажды спросила об этом у мачехи. После того как Юлия избавилась от страха, она рассказала падчерице историю с колодцем.

— Какой ужас! Твоя рабыня выздоровеет? Ах, какие тяжелые настали времена! — Мартина, казалось, даже не догадывалась о том, что эта рана могла быть как-то связана со смертью ее отца.

Юлия как раз вернулась от Кири. Это был относительно прохладный день в начале мая. Ничто не указывало на то, какие еще несчастья он принесет.

На веранде она встретила Питера, который сидел, небрежно положив ноги на стул. Он встретил Юлию презрительной улыбкой:

— Ты опять была у своих друзей-негров? Как ты, возможно, убедилась, все мужчины пребывают в добром здравии. То есть мой эксперимент прошел успешно.

Между тем все сбежавшие рабы вернулись обратно. В суматохе после «несчастного случая» с Карлом их отсутствие никому не бросилось в глаза. Мужчины действительно выздоровели, все, кроме одного: еще один раб умер после «лечения» Питера.

— Успешно? — Юлия в гневе сжала кулаки. — Два человека умерли!

— Двое из шестнадцати, — уточнил Питер.

У Юлии не было ни малейшего желания вести с ним дискуссию. Она попыталась пройти мимо Питера в дом, но он остановил ее движением руки:

— Нам надо поговорить.

Юлия подозревала, что ничего хорошего ей это не сулит, но замерла на лестнице.

— Чего ты хочешь? — холодно спросила она.

— Теперь я возьму на себя руководство плантацией.

Юлия ожидала, что ей придется вести с Питером этот разговор, поэтому хорошо продумала свои аргументы. Теперь она, стараясь оставаться спокойной и сдержанной, хотя внутри у нее все кипело, сказала:

— Я думаю, что это не тебе решать, Питер. Плантация должна перейти к наследнику-мужчине, а это Генри. И я как его мать…

Питер залился тихим злобным смехом, а затем встал со стула и подошел к Юлии. В его глазах, устремленных на нее, была угроза.

— Ни ты, ни твой ублюдок не имеете права ничего требовать!

— Генри…

— Ах, перестань! Я до сегодняшнего дня не понимаю, как Карл мог быть таким дураком, что позволил подсунуть себе этого кукушонка. Джульетта, я — врач. Карл уже давно был не в состоянии иметь детей… Иначе его черная проститутка в городе нарожала бы ему кучу ублюдков. И ты, наверное, тоже, скорее всего… Нет! Этот ребенок точно не от Карла.

У Юлии подкосились ноги. Она зашаталась и вынуждена была схватиться за перила.

— Но Карл признал Генри своим сыном, и в бумагах записано…

Питер отмахнулся:

— Ну и что? И что ты будешь делать? Руководить плантацией, пока этот ублюдок станет достаточно взрослым? Нет, я сам позабочусь о том, чтобы мне было передано руководство плантацией.

— Тебе это не удастся, Питер! — Юлия сердито посмотрела на него.

— О нет, удастся, дорогая теща, и ты ничего против этого не сделаешь. Будет жаль, если твой сын останется один, потому что его мать упекут за решетку. «Несчастный случай с Карлом…» Ты понимаешь, о чем я?

Юлия почувствовала, как кровь отливает от ее лица. Он все знал! Она была у него в руках. Юлия проскочила мимо Питера и бросилась в дом.

Меньше чем через неделю Юлия, Мартина и Питер сидели перед широким письменным столом судьи. Юлия была так расстроена, что даже не запомнила имени этого человека.

Она до последней минуты лихорадочно раздумывала над тем, как предотвратить то, что случится сейчас. Однако ей ничего не приходило в голову. Если Питер заговорит…

Судья посмотрел на бумаги поверх очков, которые сидели на кончике его орлиного носа, перелистал пару страниц и с довольным выражением лица повернулся к Питеру:

— Таким образом, все улажено.

Судья бросил на Юлию понимающий взгляд, сложив руки, словно для молитвы, и опираясь локтями на стол.

— Мефрау Леевкен, хочу еще раз выразить вам свое искреннее сочувствие. У вас, конечно, есть много вопросов. Я рад, что ваш зять изъявил готовность заниматься делами семьи. Конечно, вам как вдове полагается пенсия. А ваш зять, — он кивком головы указал на Питера, — будет и дальше обеспечивать вас всем необходимым на плантации. Я знаю, как это тяжело для женщины… да еще в такие молодые годы потерять мужа. Но вы не беспокойтесь.

— Джульетта, Питер все уладит. — Мартина снова промокнула слезы носовым платком и погладила руку мачехи.

Однако судья продолжал:

— Чтобы вы могли распоряжаться счетами, необходимо ваше согласие на то, чтобы ваш зять взял опеку над Генри Леевкеном. — Он пододвинул к Питеру еще одну бумагу и ручку. — Остальное вам придется обсудить с банком.

Юлия в ужасе вскочила на ноги:

— Опеку?

Судья с сочувствием посмотрел на нее:

— Мефрау Леевкен, чтобы управлять наследством вашего сына, ваш зять должен быть его опекуном. Лишь так он сможет руководить плантацией и вести дела. Он ведь уже обсудил это с вами.

Питер окинул Юлию холодным взглядом.

— Конечно… — Юлия опустила голову.

У нее не было выхода. Она беспомощно смотрела, как Питер ставил свою подпись на бумаге.

В последующие дни оправдались самые плохие предчувствия Юлии. С того момента, как Питер взял на себя руководство плантацией, женщина почувствовала, что у нее окончательно отняли власть. Карл хотя бы предоставлял ей определенную свободу действий. Питер же запретил Юлии любое вмешательство, касающееся плантации или рабов. Она вынуждена была беспомощно смотреть на то, как он сократил питание рабам до минимума и отменил помощь, которая, собственно, была им положена.

— Они ведь все равно получают то, что им нужно, от лесных негров. Зачем я буду тратить деньги на материю, одежду или гамаки? — говорил Питер.

Он оставил Юлии лишь Кири: в конце концов, та была ее личной рабыней. Таким образом Юлия могла хотя бы позаботиться о том, чтобы Кири питалась лучше, чем рабы на плантации. Особенно сейчас, когда служанка была беременна.

Амру тоже была недовольна. Питер приказал ей не готовить больше таких роскошных завтраков, обедов и ужинов в господском доме, как раньше. Он тщательно проверял кладовки, как, собственно, контролировал на плантации всех и каждого.

Юлия никогда бы этого не допустила. Однако у нее были связаны руки. Питер недвусмысленно дал ей понять, что ни на минуту не задумается, чтобы посадить ее за решетку, если она решится пойти против него.

Уже через три недели у Юлии было такое ощущение, будто Питер отнимает у нее даже воздух.

Мартина тоже ничем не могла ей помочь. Она, как и раньше, обожествляла своего мужа и недоумевала по поводу того, за что Юлия так не любит Питера.

— Он ведь всего лишь пытается сохранить плантацию, Джульетта.

— А каким образом он это делает? Заставляя рабов голодать, Мартина? Это ведь ничего не даст.

— Ах, Джульетта, почему ты ему не доверяешь?

Больше всего Юлии хотелось рассказать падчерице о том, почему ее муж не заслуживает доверия. Но она ничего не сказала. Ей следовало думать о Генри.

Однако Юлия не могла больше терпеть такое существование. Ей надо было уехать отсюда. Если она окажется в городе, то, может, узнает хоть что-нибудь о Жане. Юлия долго размышляла об этом, но не нашла никакой зацепки относительно того, где он может быть. Возможно, Валерии Фиамонд кое-что известно. В конце концов, она жила в городе и знала там гораздо больше людей, чем Юлия. Может быть, с ее помощью Юлия узнает что-нибудь о Жане. Она должна была выяснить, где он.

Теперь, когда Карла не стало… Может быть, они смогли бы… Жан, определенно, нашел бы решение проблемы. Может быть, ей с его помощью даже удалось бы вытеснить Питера с плантации, даже если для этого пришлось бы рассказать, чем шантажирует ее зять. Все было бы лучше, чем оставаться на плантации. В настоящее время было лишь вопросом времени, когда Питер доведет Розенбург до разорения, в этом Юлия была уверена.

Через несколько дней за обедом Юлия собралась с силами и произнесла:

— Питер, что ты думаешь по поводу моего переезда в городской дом? Я имею в виду, что… Когда вы с Мартиной бываете в городе, вы все равно почти всегда останавливаетесь у Фиамондов. Городской дом пустует, а значит, я могла бы…

— Ты хочешь уехать с плантации? — Мартина изумленно посмотрела на мачеху.

— Да, я на некоторое время хотела бы переселиться в город.

Питер нахмурил лоб и бросил на Юлию сердитый взгляд. Затем он пожал плечами:

— Как хочешь.

Юлия удивилась тому, что он так быстро согласился, но у нее стало легче на душе.

— Хорошо. Тогда через несколько дней мы уедем.

— Мы? — Питер громко расхохотался.

— Генри, Кири и я…

— Джульетта, ты что, забыла, что я являюсь опекуном твоего ребенка?

— Нет. Но…

— Никаких «но»! Генри останется в Розенбурге.

— Неужели ты хочешь отобрать у меня еще и моего ребенка?

— Ты можешь остаться здесь, если тебя это не устраивает.

И опять он бросил на нее этот странный взгляд.

Юлия вздрогнула.

В последующие часы она лихорадочно раздумывала, как ей поступить. Здесь, на плантации, ничто не изменится, а ей нужно было найти Жана. Находясь на плантации, она никогда не узнает, где он. Но могла ли она оставить Генри одного? Малышу было всего пять месяцев.

Питер ничего не сделает ребенку, ведь Генри был полноправным наследником Розенбурга. Да и Мартина была здесь. Пусть даже отношения между мачехой и падчерицей были не идеальными, Мартина все же заботилась о Генри как о собственном ребенке. Да и Амру тоже могла помочь ей. Ведь Юлия уезжает ненадолго, может быть, на несколько недель. И она в любое время может вернуться назад на плантацию. Тоска по Жану взяла верх. Он придумает, что делать, и поможет ей освободить плантацию от Питера.

Юлия позвала свою личную служанку:

— Кири, я некоторое время проведу в городе.

— Я должна упаковать ваши вещи, миси?

— Да, пожалуйста.

— Когда мы уезжаем?

Юлия подошла к ней вплотную и крепко взяла ее за плечи:

— Кири, послушай, для меня это сейчас не просто, однако… — Она отпустила Кири и отвернулась. — Я поеду одна. Ты останешься с Генри.

— Но… — заикаясь, пробормотала Кири. В ее голосе слышалось разочарование.

— Никаких «но», Кири. Для меня это и так достаточно тяжело. Мне не разрешают брать с собой Генри, а с ним ты умеешь обращаться лучше, чем кто-либо другой. Ты должна беречь его!

— Конечно, миси. — Кири опустила глаза, и Юлия заметила, что ее рабыня плачет.

— Кири, я не буду долго отсутствовать, обещаю.

— Да, миси.

Юлия еще не подозревала, что не сдержит своего обещания.