Под шотландским пледом

Глава 3

Идя вслед за Андрой наверх по тусклой винтовой лестнице, Хэдден с трудом сдерживал возмущение. Андра заставила его провести в смятении целых два месяца. А теперь у нее хватает духу идти впереди по узким шатким ступеням и мучить его покачиванием своих бедер. Как долго может выносить мужчина такое бездумное поддразнивание?

Если бы только оно не было бездумным. Если бы только она дразнила его нарочно, завлекая в свои объятия. Но она хотела, чтобы он уехал.

Она ведь выгнала его.

Когда он увидел ее в первый раз, она стояла в ручье, подвязав юбки, и смеялась, глядя на уловки овец, пытающихся увильнуть от ритуального купания. Она была хороша собой и беспечна, она казалась воплощением шотландской весны и всего того, чего ему хотелось.

Он только что приехал из Лондона, где на него охотились невесты из-за состояния, благородного происхождения и привлекательной внешности. Там он стал презирать пресыщенных людей, готовых ради собственного удовольствия на все, даже на недостойные поступки. Несмотря на пылкое желание, пробежавшее по жилам, он решил, что не станет обольщать шотландскую крестьянку, которая, вероятно, не осмелится отказать богатому английскому джентльмену. Это было бы скотским поступком.

Но когда выяснилось, что это та самая Андра, к которой послала его леди Валери, все принципы как ветром сдуло.

Однако Хэдден никогда не видел, чтобы женщина работала так упорно, без остановки, словно существование ее людей зависело от нее, и только от нее.

Что, очевидно, было истинной правдой. Она следила за тем, как купают овец, советовалась с пастухами, подбадривала женщин, которые увязывали шерсть в тюки, разговаривала с мужчинами, которым предстояло отвезти эти тюки на рынок, обсуждала со своими ткачами, сколько шерсти потребуется для ее личного потребления. Одновременно с этим она заботилась о домашнем хозяйстве и прислуге и обращалась с Хэдденом гостеприимно и любезно.

Он ей понравился; он знал это. Действительно, когда кто-то из Фэрчайлдов лез из кожи вон, чтобы казаться привлекательным, мало кто из женщин мог устоять. А у Хэддена было еще и дополнительное преимущество – он мог помочь Андре в ее трудах, поскольку в отличие от большинства Фэрчайлдов был человеком знающим и не боялся тяжелой работы. Но что толку в обаянии, привлекательной внешности и многих умениях, если леди, которая вызывала в нем желание, не могла найти времени, чтобы дать себя очаровать?

И вот на третий день своего пребывания в замке Макнахтан он договорился с ее слугами, что оторвет леди Андру от тяжких трудов, составляющих ее жизнь. Когда она пришла на конюшню, он с помощью всех трудоспособных мужчин в Макнахтане усадил ее перед собой в седло и на один день похитил, а Андра смеялась и протестовала, говоря, что у нее много дел.

Но протестовала она не очень настойчиво. Оказавшись вдали от обязанностей, которые связывали ее по рукам и ногам, она с удовольствием помогла ему расправиться с едой и питьем, которые упаковала для них Сайма. Они бродили по холмам, собирая цветы, и Андра держала его за руку. Она с удовольствием слушала, как он поет старинные шотландские песни.

Когда день начал клониться к вечеру, они отправились обратно, Андра обернулась, сидя в седле, и поцеловала его. На самом деле она просто мяла ему губы, пока он не остановился и не научил ее, как это делается. Научил не торопиться, научил наслаждаться.

Хэдден остановился на лестнице и положил руку на стену, чтобы не упасть. При воспоминании об этих поцелуях кровь у него закипела. Лошадь под ним шла, не останавливаясь, Андра лежала у него на коленях, и он весь горел от желания овладеть ею. Немедленно. Все в нем требовало, чтобы он назвал эту гордую шотландку своей.

Но сейчас она никак не поощряла его. Она даже не заметила, что Хэдден остановился. Она продолжала подниматься по лестнице, а Хэдден продолжал смотреть на нее, охваченный жадными намерениями, размышляя о том вечере и о жарком, вызывающем дрожь волнении их первого поцелуя.

Тогда он не воспользовался случаем и не овладел ею. Он снова заботливо усадил ее перед собой, и они вернулись в замок Макнахтан. Воспоминание о собственной сдержанности привело его теперь в ярость, хотя позже, когда она прокралась к нему в постель и робко, изящно, как может только девственница, обольстила его, он решил, что победил. Он ликовал, он глупо влюбился, уверенный, что провел самую успешную кампанию, которую когда-либо проводил ради завоевания женского сердца.

А в конце концов она его отвергла.

– Я никак не хотела… вы не можете… я не могу выйти за вас замуж. – Она схватила одеяло за угол, натянула его на себя и отползла от Хэддена, словно в его лице было что-то угрожающее. – Почему вы просите об этом?

Он был настолько ошеломлен, словно она вытащила топор и попыталась раскроить ему череп.

– Я соблазнил вас. Вы мне не отказали. Вечером вы пришли ко мне. – Он обвел жестом старинную кровать за занавесями, бывшую свидетельницей самых сладких, самых нежных и трепетных любовных ласк, которые он знал в жизни. – Господи, вы были девственницей. Конечно, я хочу на вас жениться!

Она уже не отползала, она прижалась к нему – спутанные волосы, распухшие губы.

– Потому что я была девственницей. Тогда разрешите сказать вам…

– Я хочу жениться на вас не потому, что вы были девственницей! Я просто хочу жениться на вас… – На лице у нее мелькнуло какое-то непонятное выражение. И он поспешно добавил: – Я люблю вас. Я хотел еще вчера жениться на вас. И позавчера. Как только увидел вас.

– Пылкая страсть, – безразлично проговорила она. – Вы приятный мужчина, страдающий от пылкой страсти.

Вот тут-то он и потерял терпение.

– Я не приятный мужчина! – закричал он.

Он мог бы вообще ничего не говорить. А она сказала:

– Теперь… теперь вам нужно уехать.

Приятный мужчина. Он много думал именно об этой фразе. Приятный мужчина. Очевидно, она решила, что он со всеми женщинами ведет себя так, как повел себя с ней, что он влюбляется с предосудительным постоянством. И размышляя о происшедшем, он понял, что у нее сложилось решительно странное мнение о мужчинах, хотя так и не понял почему.

Но он это узнает. Да, узнает.

Андра выглянула из-за поворота лестницы:

– Вы, кажется, запыхались от крутого подъема? Не могу ли я помочь вам? Обхватить вас рукой за талию, старичок?

Она даже не поняла опасности, которой подвергает себя. Хэдден улыбнулся, полагая, что полумрак скроет его угрожающие намерения.

– Да, – согласился он. – Спуститесь сюда и помогите мне.

Голос ли его прозвучал как-то странно, или мелькнули открывшиеся в усмешке зубы, или сыграло роль то, что она узнала о Хэддене в ту ночь, когда сливались их тела, – но Андра бросила на него внимательный взгляд, а потом бодро сказала:

– Это ни к чему. – И голова ее исчезла из виду за поворотом.

Хэдден услышал стук ее туфелек по ступенькам – она торопливо поднималась наверх, – и его улыбка превратилась в хищную усмешку. «Убегай, девочка; от меня не убежишь».

Храбрость служила Андре оружием, и эта храбрость никогда не позволила бы ей встревожиться. Даже теперь, когда Андра пошла медленнее, Хэдден знал, что она уговаривает себя не быть такой дурочкой, что он в ее глазах цивилизованный человек и что можно быть уверенной – он поведет себя как джентльмен.

Она не понимает, что когда мужчина лишается своей пары, он становится совсем другим.

Он застал ее там, где ступени круто поднимались вверх, образуя нечто вроде приставной лестницы. Андра стояла, нагнув голову, перед тесным пространством между ступенями, стеной и потолком, взявшись за ручку двери-люка, и факел на стене едва освещал кромешный мрак, царивший здесь.

– Вы можете поднять крышку люка? – спросила Андра. – Или это сделать мне?

Ее глупая храбрость, должно быть, ослепила ее, в ней проснулись инстинкты первобытной женщины. Ей следовало бежать от него, но вместо этого она его дразнит, словно хочет проверить, не утратил ли он свои манеры джентльмена, когда она выгнала его из своей постели. Он их утратил, но не видел оснований сообщать ей об этом сейчас. Они еще находились довольно близко от обитаемой части замка, и присутствие других, более цивилизованных, людей налагало на Хэддена определенные ограничения.

Осторожно взяв Андру за самый кончик локтя, он отвел ее к стене, подальше от пролета, спускавшегося до основания башни, и прошел мимо. Потом отвел блестящие стальные засовы и поднял крепкую деревянную панель. Заскрежетал металл, заскрипело дерево, Хэдден поднял дверь люка.

Неожиданно яркий свет хлынул из верхней комнаты, и порыв свежего воздуха ворвался в духоту башни.

– Наверное, слуги оставили окна открытыми. Я поговорю с Саймой, когда мы закончим здесь наши дела. – Андре явно хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее, это было ясно по ее тону.

Пружина его возмущения сжалась еще сильнее.

– Действительно, поговорите. Ваши слуги слишком многое себе позволяют.

Раздражение, охватившее Хэддена, передалось и Андре. Он понял это по румянцу, вспыхнувшему у нее на щеках, и по блеску ее темных глаз. Но она удержалась и никак не выразила своего раздражения, и он порадовался этому. Она не хочет отвечать возмущением на его возмущение – а это значит, она опасается того, к чему это может привести.

Она любит его; он знает об этом и выяснит, какая такая прихоть заставила Андру отказаться от него. Такова его миссия на этот вечер – не оставлять Андру, как бы ни хотелось ему этого; он даже согласился посмотреть на свадебный плед Макнахтанов, воспользовавшись им как предлогом.

– Здесь есть мыши? – спросил он.

– Вероятно.

– Я не люблю мышей.

– Какая трусость.

Она высмеивала Хэддена, и он только склонил голову. Если Андра настолько глупа, что считает его трусом, она не заслуживает больше того, что имеет.

Она пошла вперед, и он отступил вниз и жестом указал ей наверх. Он увидел, что на лице у нее мелькнула настороженность, когда она поняла, как удачно он маневрирует ею, но Андра колебалась только мгновение, а потом ринулась вперед.

Она считает его джентльменом или по крайней мере думает, что может управлять им, как управляет всем в своей пустой жизни. Она не понимает, что пласты цивилизованности постепенно спадали с него: и пока он ехал сюда, и во время бесконечного обеда, и во время долгого подъема наверх. Хэдден видел, как она карабкается по лестнице, видел, как ее стройные лодыжки поднялись до уровня его глаз, видел, как она посмотрела на него сверху. Отступать ей было некуда, но она все-таки резко сказала:

– Перестаньте похотливо пялиться на мои ноги и идите за мной.

– Разве я пялюсь? – Он стал прямо позади нее, поднимаясь через две ступеньки. – Подумайте сами – с какой стати мужчина станет похотливо пялиться на лодыжки женщины, которая уже принадлежит ему.

Она поднялась наверх.

– Я не принадлежу…

Его рука ухватила ее, приподняла, повернула. Потом скользнула вниз и легким ударом заставила ее колени подогнуться. Андра упала, доски шумно вздрогнули, и он растянулся на ней во всю длину. Удерживая ее между своими расставленными руками, которыми он упирался в пол, Хэдден сказал:

– Нет, принадлежите. Разрешите вам напомнить, до какой степени вы мне принадлежите.

– Мистер Фэрчайлд… – Ее карие глаза настороженно смотрели на него, ее пальцы были совсем рядом с его грудью, но голос ее звучал бодро и безлико. – То, что произошло между нами раньше, больше не имеет значения.

– Еще совсем недавно я считал вас проницательной женщиной. – Он медленно опускался на нее. – Теперь я изменил свое мнение.