Под скорбной луной

Глава 7

— Затонула? — выдавил я. — Что за дьявол в нее влетел?

— Углевоз. Название не знаю.

— Черт… — пробормотал я.

Корпус «Принцессы Алисы» был деревянным; весу в ней, вероятно, не более двухсот тонн. Никакого сравнения с углевозом — там восемьсот-девятьсот тонн, плюс полная загрузка… Все равно что неуправляемый железнодорожный состав, столкнувшийся с прогулочным экипажем. «Принцесса» наверняка пошла на дно в считаные минуты.

— Погодка сегодня что надо, — мрачно заметил сержант. — «Принцесса» точно была забита под завязку.

Я представил обзорные деревянные палубы вдоль колесного кожуха. Сотни людей, слоняющиеся вокруг дети… Экскурсанты висят на поручнях, подпевают бравурной музыке маленького судового оркестра. Наслаждаются приятным вечером…

Пока застегивал пальто, меня словно током ударило: мы не знаем фамилий пассажиров. Реестра экскурсантов на прогулочном пароходе в жизни не велось. С моих губ слетело проклятие.

— Идите сюда, — приказал я, и Трент кивнул. Открыв шкаф, где мы хранили припасы, я достал перевязанный тюк одеял и вручил его сержанту. Еще одну скатку взял сам и, прихватив два больших фонаря, отправил Трента ловить кэб. Сержант выскочил на улицу и заторопился к перекрестку, на ходу вытаскивая из кармана полицейскую сигнальную трещотку.

Галеонс-рич находился в семи милях к востоку от Уоппинга. После Вест-Индских доков улицы, к счастью, обезлюдели, и кэбмен пустил лошадей вскачь. В этой глуши не было церквей, но я и без колокольного звона определил время по положению луны. Начало одиннадцатого… Ноздри забивала вонь аммиака и серы — побочных продуктов производства газового завода Бэктона, хотя огни на его ретортных цехах и вышках еще не показались. Далеко впереди раздавались крики и плач собравшихся у кромки воды людей. На подъездах к берегу стояло не меньше дюжины брошенных на дороге экипажей и колясок. Люди, забыв об опасности, сновали прямо перед нашим кэбом. Лошадь пронзительно заржала, и мы остановились.

— Дальше не могу! — крикнул кэбмен. — Боюсь на кого-нибудь наехать.

Мы с сержантом выбрались наружу с нашими одеялами и фонарями. Я расплатился. В воздухе висели ароматы реки, и Трент тихонько чертыхнулся. Здесь, в Эрите, находился водосброс лондонской канализации. Вокруг него и в лучшие времена местность была заболочена и зловонна, но сегодня пахло здесь особенно мерзко.

При свете многочисленных ламп и фонарей мы протиснулись вдоль пятифутовой каменной стены, защищавшей город в период подъема уровня реки. Избегая толчков отчаявшихся людей, добрались до пролома в стене и остановились, изучая обстановку. Луна скрылась за облаком, и, кроме огоньков да мечущихся в темноте теней, ничего толком видно не было. Наконец облачная завеса ушла в сторону, и я смог рассмотреть то, что делалось на реке. На фоне темного неба возвышалась черная громада углевоза. Вокруг сновали мелкие суда и лодчонки. Три шлюпки с фонарями на носу направлялись к берегу.

Ни следа «Принцессы Алисы»… Вероятно, все ее пассажиры оказались в реке, а вода сейчас настолько холодна, что у несчастных людей наверняка моментально перехватило дыхание.

— Дайте света, сержант! — отрывисто скомандовал я и зажег свой фонарь.

Поднял его над головой и, ступив на берег, осветил небольшой участок у воды. В прибрежном иле распростерся мужчина с кровоточащей раной на лбу. Еще двое, оба мертвы: глаза открыты, нижняя челюсть отвисла. В воде у берега лицом вниз плавало детское тело. Мимо проковылял человек, придерживая согнутую под неестественным углом руку.

— Луиза! — надсадно крикнул он.

Мой взгляд упал на женщину, причитающую и баюкающую неподвижного ребенка — девочку с длинными темными волосами.

Шарлотта! Шарлотта Амброз! Энтони! Уильям! Генри Блайт! Луиза! Мэри! Элизабет!

Вокруг меня эхом метались крики только что подъехавших людей, карабкающихся по каменистому берегу. Каждый в отчаянии выкликал своих друзей и родственников.

Мое сердце глухо забилось в груди.

— Матерь божья… — хрипло прошептал сержант.

Совсем рядом с нами мужчина, обхватив за талию даму, пытался помочь ей выбраться на сухое место, однако промокшие тяжелые юбки заставили ее опуститься у самой воды.

— Оставь меня! Беги, Джеймс! Ищи Самюэля!

Джеймс неохотно оторвался от жены и побрел в темноту, а женщина с рыданием скорчилась между камней.

Вытащив из стопки одеяло, я накинул его даме на плечи.

— Давайте я вам помогу…

С искаженным от отчаяния лицом она схватила меня за плечи. С трудом выговаривая слова — так стучали зубы, — взмолилась:

— Найдите моего Самюэля! Найдите его! Пожалуйста, прошу вас, помогите моему мужу найти сына!

Я ощутил в уголках глаз предательскую влагу.

— Мы спасем всех, кого сможем, мэм.

Поднявшись с колен, я встретил взгляд сержанта. Мы с ним прекрасно знали, что отливное течение в этот час особенно сильно. Выжившим ни за что не найти в ночи своих родственников — несчастных разбросало вдоль длинной темной береговой линии.

Холодный ветер пробрал меня даже через толстое пальто, а ведь я-то, в отличие от потерпевших крушение, не промок…

— Надо увести людей с ветра, иначе им грозит смерть от переохлаждения.

— Лучше на ту сторону стены, — кивнул сержант.

— Или в крытые экипажи, — отозвался я. — Хорошо бы найти что-нибудь похожее на носилки.

— Пока раздам одеяла, сэр.

Трент забрал мою скатку. Лица его я не видел, но тут и видеть нечего — сержант в шоке. В речной полиции он служил два десятка лет и, казалось бы, видел все дары Темзы: и грязь, и смерть, однако сегодняшнее происшествие было из ряда вон. Страшнее, чем крушение поезда. Там пассажиры хотя бы имели возможность спастись, выползти из вагона. А здесь, напротив узкого участка берега, утонули не десятки — сотни людей.

Трент со своей ношей отошел в сторону, а я помог женщине добраться до стены и вернулся к воде. Две лодки вытащили на камни; я наблюдал, как двое мужчин выводят на сушу женщину. В плашкоуте неподвижно лежало еще три тела. Сержант уже подбежал к спасенной женщине, завернул ее в одеяло и направил ее вместе с сопровождающими в укрытие.

Я снова осмотрел берег и, заметив человека в форменной одежде, подошел к нему.

— Речная полиция. Вы с газового завода?

— Да, верно! Я видел, как все случилось! Я ночной сторож, будка тут рядом.

Он ткнул пальцем через плечо, и я разглядел очертания небольшой башенки на возвышении у самой кромки воды.

— Какого дьявола здесь произошло?

— Это все чертов «Замок Байуэлл»! — с негодованием воскликнул сторож. — Летел на полной скорости вниз по течению и разбил «Принцессу Алису» вдребезги.

— Кто-то из экипажа «Принцессы» выплыл на берег?

— Никого не видел, но где-то тут бродит констебль.

Лицо сторожа омрачилось.

— С семьей?

— Да, но они, похоже, утонули, — кивнул он. — На пароходе были его жена и сынишка.

— Где он? — спросил я, почувствовав, как сердце дало сбой.

— Поплыл через реку, пытается их разыскать. — Он мотнул головой в сторону южного берега и Пламстедских болот в районе Вулиджа. — Оттуда уже пришло несколько лодок.

Я кивнул.

— Старшего помощника или капитана не видели?

— Нет, — помотал головой сторож. — Впрочем, не знаю. На помощь сразу подоспело два-три суденышка, и на проклятом «Байуэлле» поняли, что натворили: тут же начали бросать в воду концы, спускать шлюпки… Примерно в половине девятого прибыл «Герцог Текский», взял на борт часть спасшихся и доставил их к Лебединой пристани.

«Герцог» принадлежал к тому же флоту прогулочных судов, что и «Принцесса Алиса». Слава богу, что он здесь появился. Впрочем, глядя на мешанину лодок и лодчонок, крутившихся на месте крушения, я понимал: и тела погибших, и выжившие сейчас разбросаны вдоль реки по обоим берегам. Высаживали спасенных где придется, и помочь людям найти друг друга было выше наших сил. Самое главное — увести их с холода, пострадавших доставить в госпиталь, а дальше — искать тех, кто способен вразумительно объяснить, как это могло случиться.

— Сэр! — окликнул меня Трент.

К берегу причалила еще лодка, и сторож побежал на помощь.

— Что, сержант?

Тот указал на подошедшего с ним молодого мужчину.

— Он с газового завода.

На человеке было изящное пальто и новенькая шляпа с отражавшим свет фонаря шелковым верхом.

— Меня зовут Брентлингер. Можем предложить людям временное укрытие — два ангара.

— Спасибо! — отозвался я. — Два ангара, говорите?

— Да, обычно там стоят наши вагонетки, но мы их убрали, чтобы освободить место. — Он осмотрелся вокруг и добавил извиняющимся тоном: — Ангары не обогреваются, но там в любом случае лучше, чем на берегу.

— Да, тем более что собирается дождь, — поддакнул Трент.

Снова раздались крики, и мы дружно обернулись к берегу. Два речника вытаскивали на отмель лодку, на дне которой лежали три безжизненных тела. Какая-то женщина, перегнувшись через планшир, схватила одного из мертвецов за плечи, и его голова безвольно качнулась. Женщина испустила долгий бессвязный крик, который быстро перешел в стон.

Лицо сержанта сморщилось в страдальческой гримасе; человек с газового завода с ужасом наблюдал за происходящим.

— Брентлингер… — Тот, застыв на месте, меня не слышал. — Брентлингер!

Мужчина дернулся и с трудом оторвал ошеломленный взгляд от лодки.

— Мы должны поместить спасенных в один ангар, а тела погибших — в другой, — сказал я. — Выжившим потребуются одеяла, горячая еда и чай. В первую очередь позаботьтесь о живых. Затем займемся всем остальным.

Брентлингер снова вздрогнул, словно получив удар.

— Конечно, — пробормотал он. — Сделаю все, что могу.

Несколько следующих часов мы с сержантом провели на освещенном слабым светом луны берегу, помогая людям забраться в фургоны, которые затем доставляли их во двор газового завода. К нашему облегчению, ангары, расположенные не дальше чем в полумиле, оказались просторными, сухими и даже довольно теплыми. В меньшем из них было много места на платформах по обе стороны от узкоколейки. Люди в промокшей одежде, с вымазанными грязью лицами сбились в плотные кучки. Плакали, завернувшись в грубые одеяла, общались между собой тревожным шепотом.

Через некоторое время мы получили подкрепление от комитета по крушениям при парламенте, который отвечал за ликвидацию последствий подобных катастроф. Ротерли, глава комитета, на место не прибыл, однако появился один из его заместителей, а с ним тридцать человек, которые тут же занялись перевозкой пострадавших. Трупы мы укладывали на носилки, и речники таскали их в большой ангар, где, в соответствии с моим приказом, тела женщин и детей размещали по одну сторону от рельсов, мужчин — по другую.

Луна зашла за тучу, и до наших ушей откуда-то с востока донесся раскат грома. Только бы не хлынул ливень, пока не распределят по ангарам живых и мертвых… Столкнувшись с сержантом, я отправил его домой и сам залез в кэб. В Уоппинг вернулся почти в четыре утра и нашел в участке молодого человека, спящего сидя на одной из лавок у входа. В его руке я приметил сложенный пополам листок бумаги.

— Заявил, что у него важное сообщение, — сказал дежурный сержант. — Хотел отдать лично в руки.

Положив руку парню на плечо, я слегка его встряхнул.

— Просыпайтесь.

— Вы — Корраван? — замигал он сонными глазами.

Я кивнул.

— У меня для вас письмо, — сказал парень, неловко протянув мне записку.

— Ты мог оставить его дежурному.

— Мне не заплатят, если не принесу ответ, — решительно покачал головой он.

Развернув листок, я прочел:

— Вот черт! — невольно вырвалось у меня.

— О чем-то забыли? — с ухмылкой спросил парнишка.

— Отнесешь ему обратно, — буркнул я, не отвечая на вопрос, взял карандаш с соседнего стола и, перевернув бумажку, нацарапал:

Маккейбу не понравится задержка, однако ничего не поделаешь.

Я написал еще одну записку, на этот раз — Винсенту, и попросил немедленно доставить ее по домашнему адресу. В сообщении пояснил, что выезжать к Галеонс-рич не нужно, так как сейчас в этом никакого смысла уже нет. Прочесывать реку лучше при свете дня — тогда и начнем работу по извлечению тел с илистого дна Темзы.