Под знаменем Гитлера

ВВЕДЕНИЕ

В настоящее время все больший интерес вызывает тема сотрудничества советских граждан с германским агрессором в годы Великой Отечественной войны. Долгое время этот раздел военной истории не просто игнорировался отечественной наукой, но и был запретным. Равно как и жизнь советского населения на оккупированных германской армией территориях до сих пор не изучена должным образом. Между тем в ходе Великой Отечественной войны оккупации подверглись, если не брать Прибалтику, территории пяти союзных республик. Только в РСФСР были полностью или частично оккупированы 12 краев и областей. Причем за линией фронта оказалось около 40 % населения Советского Союза. Общее количество населения СССР, вынужденного прожить под гитлеровской оккупацией два, а то и три года, составило не менее 80 миллионов чел., из них населения РСФСР — около 30 миллионов чел.

В ходе оккупации среди части населения РСФСР возникло такое весьма болезненное для истории нашей страны явление, как коллаборационизм (от франц. collaboration — сотрудничество, совместные действия). Под коллаборационизмом следует понимать любую форму добровольного сотрудничества с врагом в ущерб интересам своего государства, проявившуюся в период военных действий.

В данной работе к коллаборационистам отнесены следующие категории советских граждан:

1. Сотрудники органов местного самоуправления, созданных на оккупированных территориях СССР и способствовавших проведению «восточной» политики гитлеровской Германии.

2. Руководители, технический персонал и работники промышленных и торговых предприятий, работа которых была направлена на удовлетворение потребностей германской армии.

3. Сотрудники органов полиции, судов и учреждений юстиции, созданных с целью поддержания так называемого нового порядка.

4. Работники сферы обслуживания, здравоохранения, образования и социального обеспечения, деятельность которых в той или иной мере способствовала осуществлению интересов Германии в занятых областях Советского Союза.

5. Служители религиозных культов, способствовавшие осуществлению оккупационной политики.

6. Журналисты оккупационных средств массовой информации, руководители и участники партий и движений антисоветского толка, работники сферы искусства.

7. Бойцы и командиры воинских формирований, действовавших в составе, а также в союзе с германскими вооруженными силами.

Исходя из этого, значительное место в данной работе отведено гражданскому коллаборационизму.

В последнее время интерес историков к данной теме заметно возрос, что явилось закономерной реакцией на политику длительного замалчивания фактов сотрудничества советских граждан с врагом. Как, впрочем, и вся Вторая мировая война до сих пор остается малоизученным событием отечественной истории. Будучи написанной под идеологическим прессом тоталитарного режима, история Второй мировой представляет ряд ее событий в преломленном свете, такими, какими их хотелось бы видеть существовавшему в СССР строю.

Так, отечественная историческая наука освещала, в основном, два аспекта оккупации: жестокости нацистов по отношению к населению и факты сопротивления оккупантам. Что касается советских граждан, оставшихся за линией фронта, за ними признавалось лишь два права:

1. Уйти в леса и вести партизанскую войну против немцев.

2. Умирать с голоду под гнетом оккупантов либо быть ими расстрелянными, замученными.

Все, что не вписывалось в рамки принятых в советское время норм, было принято считать сотрудничеством с врагом. Так, после освобождения оккупированных территорий войсками Красной армии уголовному преследованию подвергались не только бойцы и командиры антисоветских воинских формирований, но и служащие органов полиции, обеспечивавшие правопорядок в населенных пунктах, работники органов местного самоуправления. Деятельность руководителей низовых структур (сельских старост, волостных старшин), а также работников школ, больниц, культурных учреждений, промышленных предприятий, хотя в большинстве случаев и не подпадала под уголовное преследование, тем не менее считалась коллаборацией с врагом и подвергалась моральному осуждению.

По указанным причинам всякая попытка объективно исследовать коллаборационистские процессы на оккупированных территориях СССР немедленно пресекалась, так как вопрос о жизни наших соотечественников за линией фронта принято было считать раз и навсегда решенным. Интересно, что попытки направить представление о жизни наших сограждан в период оккупации в нужное политическое русло проводились еще в период войны, непосредственно после освобождения оккупированных территорий от немцев. Так, секретный приказ по 11-й армии героя Советского Союза генерал-лейтенанта Майкова гласит: «При размещении частей и подразделений в населенных пунктах обращать особое внимание на недопустимость общения красноармейцев с освобожденным от фашистского ярма местным населением. Именно этим путем личный состав частей и подразделений получает совершенно неправильную и идущую вразрез с общими политическими установками Верховного командования информацию, об условиях жизни населения под игом фашистских захватчиков»[1].

Несмотря на значительные изменения в политике нашего государства, а также последовавший за этим пересмотр официального отношения к ряду событий советского периода, историческая оценка некоторых моментов военных лет в целом осталась такой, какой она была в сталинские времена. Все, что не вписывается в «прокрустово ложе» официальных догм, часто принято считать «очернительством истории».

По названным причинам коллаборационизм, явившийся довольно болезненным событием истории военных лет, в течение всего советского периода отечественными историками не подвергался детальному изучению. Между тем можно согласиться с мнением немецкого историка К.Г. Пфеффера, что «немецкие фронтовые войска и служба тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам». Таким образом, замалчивание столь важной проблемы военной истории, как коллаборационизм, сделало ряд страниц истории Второй мировой войны труднодоступными для понимания и правильного научного осмысления. Это касается практически всех сторон жизни советского населения в период оккупации, в том числе экономики, инфраструктуры, религиозной жизни, судебной и правоохранительной, а также особенностей оккупационного режима и самоуправления, созданного на временно захваченных территориях. Немало вопросов порождает и партизанское движение, его особенности.

Боязнь поколебать миф о морально-политическом единстве советского народа в Великой Отечественной войне[2] приводила к тому, что в фундаментальных трудах и справочных изданиях по истории Второй мировой войны, изданных в доперестроечный период, отсутствовали отдельные статьи, главы, посвященные коллаборационизму[3]. Кроме того, до недавнего времени отечественные авторы освещали, в основном, одну, наиболее яркую сторону коллаборационизма — его проявление в военной сфере, лишь в некоторой степени упоминая о других его формах[4].

В трудах советских авторов сотрудничество наших сограждан с врагом представлено как удел отдельных личностей, одиночек. То есть коллаборационизм в лучшем случае упоминался не как на явление, а как недоразумение, крайне не свойственное советскому народу[5]. Так, некоторые авторы указали, что в период оккупации с гитлеровцами хотя и сотрудничали русские, никакого отношения к советскому народу они не имели, так как являлись эмигрантами, носителями белой идеи. Так, JI.B. Котов указал, что «на руководящие посты в этом аппарате (в органах местного самоуправления. — И.Е.) назначались прибывшие в обозе гитлеровской армии белоэмигранты, в том числе члены белогвардейской организации «Национально-трудовой союз» (НТС), находившейся на службе у фашистов... Они всячески помогали германской армии... Но советские люди не мыслили свободы своей Родины без ее верных сынов-коммунистов»[6]. В другом фундаментальном труде по истории войны приводится следующее разъяснение: «Верными лакеями фашистов в проведении всех мероприятий по порабощению народа и уничтожению советских патриотов были буржуазные националисты... в том числе националистическое отребье, прибывшее в обозе гитлеровской армии»[7].

Некоторое исключение составляла лишь литература, описывавшая работу советских органов госбезопасности во время войны[8].

Лишь в течение двух постсоветских десятилетий вышел ряд работ отечественных исследователей, в той или иной мере затрагивающих тематику гражданского коллаборационизма. К таковым можно отнести труды В. А. Шулякова, Н. Мюллера, М.И. Семиряги, Ю.Н. Арзамаскина, А.Ф. и Л.Н. Жуковых, С.И. Дробязко, Б.В. Соколова, А.С. Гогуна, К.Л. Таратухина, И.В. Грибкова, Т.С. Джолли, Р.И. Матвеевой-Рацевич, Р.В. Полчанинова, А. Перелыгина, Д.И Чернякова, М.В. Шкаровского, Д.В. Поспеловского, П.М. Поляна, Ю.С. Цурганова, А. Попова, Б.Н. Ковалева, Л.М. Млечина, И.В. Грибкова, Д.А. Жукова, И.И. Ковтуна[9].

Отрывочные сведения о гражданских коллаборационистских процессах сообщаются также в периодической печати¹, в религи-

военнопленных // Вопросы истории. 1995. № 4. С. 19—33; Он же. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М.: РОССПЭН, 2000; Арзамаскин Ю. Заложники Второй мировой. М., 2001; Жуков А.Ф., Жукова JJ.H. К вопросу о коллаборационистах в Великой Отечественной войне // Клио. 1997. № 2. С. 173—181; Дробяз-ко С.И. Русская Освободительная Армия. М., 1998; Он же. Локотской автономный округ и Русская Освободительная Народная Армия // Материалы по истории Русского Освободительного Движения / под ред. А.В. Око-рокова. М., 1998. Вып. 2. С. 168—216; Он же. Под знаменами врага. М., 2004; Соколов Б.В. Тайны Второй мировой. М., 2000; Оккупация. Правда и мифы. М.: АСТ-Пресс-Книга, 2002; Под оккупацией: сб. статей и воспоминаний \ под ред. Б.С. Пушкарева. М., 2004; Перелыгин А. Орловская епархия в 1941—1945 гг. \\ Истории русской провинции: сб. статей \ под ред. Н. Макарова. СПб., 2006; Он же. Русская православная церковь в Орловском крае (1917—1953 гг.). Орел: Типография «Труд», 2008; Черняков Д. И. Состояние школьного образования в оккупированном Брянске (октябрь 1941 — сентябрь 1943 г.) // Наш край в судьбе Отечества: Материалы научно-практической конференции / Сост.: Управление по делам архивов Брянской области. — Брянск, 2008. С. 71—86; Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная церковь. М., 2002; Поспелов-скийД.В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995; Полян ИМ. Жертвы двух диктатур. М., 1996; Цурганов Ю. С. Неудавшийся реванш. М., 2001; Попов А.Ю. НКВД и партизанское движение. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003; Он же. Диверсанты Сталина. М., 2004; Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России 1941—1944 гг. М., 2004; Мле-чин Л.М. Адольф Гитлер и его русские друзья. М.: Центрполиграф, 2006; Грибков И.В. Хозяин брянских лесов. Бронислав Каминский, Русская освободительная народная армия и Локотское окружное самоуправление. М.: Московский писатель, 2008; Жуков Д.А., Ковтун И.И. 29-я гренадерская дивизия СС «Каминский». М.: Вече, 2009; Ковтун И.И. Партизаны Брянщины: мифы и правда // Эхо войны. Военно-исторический журнал о Второй мировой войне. 2007. № 1. С. 17—25.

¹ Лукашев А., Головачев П. Волки охотятся ночью // Брянский рабочий. 1993. 16 апреля. № 73, 21 апреля. № 76, 22 апреля. № 77, 27 апреля. № 80, 7 мая. № 85; «Казаки» со свастикой // Родина. 1993. № 2. С. 15—21;

озной литературе[10]. Однако ввиду отсутствия справочного аппарата, ссылок на первоисточники их научная приемлемость сомнительна.

Заслуживает внимания вышедший под редакцией А.В. Окоро-кова четырехтомник избранных статей, документов и материалов, посвященных теме советского коллаборационизма[11]. Интересны исследования относительно участия русской эмиграции во Второй мировой войне[12], авторы которых отмечают низкое влияние эмигрантских идей на население СССР. Тем самым как бы подчеркивается самобытность советского коллаборационизма, наличие чисто внутренних причин его возникновения и развития.

Однако отечественные авторы по-прежнему уделяют минимум внимания сотрудничеству советских граждан с оккупантами в гражданской сфере. Однако недооценивать гражданскую сферу коллаборационизма нельзя. Достаточно упомянуть, что если в военных коллаборационистских процессах приняли участие, по различным оценкам, от 1 до 1,5 миллиона советских граждан, то в гражданской сфере с оккупантами сотрудничали около 22 миллионов граждан СССР[13].

Зарубежная историография коллаборационизма в ряде случаев имела те же черты, что и отечественная. Разница состояла лишь

в том, что зарубежные авторы уклонились в противоположную крайность, зачастую представляя любую форму сотрудничества советских граждан с врагом как осознанную борьбу против большевизма.

Из зарубежных авторов следует отметить А.С. Казанцева, д-ра Й. Хоффмана, Г. Фишера, И.А. Дугаса, Ф.Я. Черона, Ю. Тор-вальда, А.Д. Даллина, А.Д. Муноза, Р. Михаэлиса, М. Купера, Т. Шульте, А. Верта, С. Стеенберга, А. Пронина, Н.П. Вакра, А. Редклиффа, Д. Армстронга[14].

Таким образом, обзор современной отечественной и зарубежной историографии дает основания назвать проблему коллаборационизма на оккупированных территориях РСФСР крайне недостаточно изученной. В частности, за рамками исследований до сих пор остаются структура органов местного самоуправления, их полномочия и работа, экономика, инфраструктура, религиозная жизнь в период оккупации. Практически не изучены судебная и правоохранительная системы, действовавшие в тыловых районах германских армий.

В данной книге автор сделал попытку с научно-объективистских позиций исследовать многие сферы сотрудничества советских граждан с нацистами, до сих пор игнорировавшиеся как отечественными, так и зарубежными авторами. С этой целью использован широкий круг как не опубликованных, так и опубликованных источников, включающих документальные сборники[15], документальные издания[16], справочно-документальные сборники[17], документальные публикации краеведов[18]. Значительно расширили источниковую базу мемуары О.В. Вишлева, A. Munoz[19], В.К. Штрик-Штрикфельдта, Р.Н. Редлиха, А.С. Казанцева, В.М. Байдалакова, эмигранта К. Кромиади, В.В. Шульгина, А. Гитлера, В. Шеллен-берга, Ф. Гальдера[20]. Ценными источниками являются мемуары советских партизан, подпольщиков, сотрудников органов госбезопасности[21], советских военачальников[22].

Исследование реконструирует малоизвестную историю возникновения и развития гражданского и военного коллаборационизма, протекавшего на оккупированных территориях РСФСР, анализирует причины этого явления, позволяет составить более полное представление о структуре, функциях, кадровом составе оккупационных учреждений, а также воинских формирований.

Материалы монографии могут использоваться для подготовки учебных курсов, написания специальных и общих работ по истории Второй мировой войны, при подготовке и чтении лекций по отечественной истории. Кроме историков, отдельные моменты монографии могут использоваться юристами и государственными служащими, занимающимися вопросами реабилитации жертв политических репрессий, так как для них, согласно ст. 4 Федерального закона «О реабилитации жертв политических репрессий» № 1761—1 от 18 октября 1991 г., при решении вопроса о реабилитации лиц, осужденных за сотрудничество с оккупантами, подлежат установлению факты участия той или иной категории колла-борантов в «боевых действиях против Красной Армии, партизан, армий стран антигитлеровской коалиции и мирного населения», исключающие реабилитацию, а также факты последующего участия этих категорий лиц «в боевых действиях против немецко-фашистских войск в составе Красной Армии, партизанских отрядов или в движении Сопротивления», дающие право на реабилитацию. Кроме того, исследование данной темы, по мнению A.J1. Рогачевского, важно потому, что после войны по соображениям целесообразности была признана сила актов гражданского состояния, зарегистрированных органами оккупационной администрации, а вот «структура этих органов до сих пор не изучена в должной мере, что может порождать ряд практических проблем»[23]. В целом материалы монографии могут быть использованы для дальнейшей научной разработки проблем истории Второй мировой войны, в том числе для дальнейшего исследования некоторых аспектов истории советского коллаборационизма, которые остались за рамками данного исследования, например, развития коллаборационистских процессов в 1944—1945 гг., практики создания и использования воинских коллаборационистских формирований на европейских театрах военных действий, репрессивной деятельности советских карательных органов в послевоенное время, а также вопросов истории третьей волны эмиграции.