Подари мне свет

Глава 2

Сжавшись в комочек, на кушетке лежит девушка. Маленькая и хрупкая.

– Ложитесь на спину, – говорю ей привычным тоном.

Она со стоном поворачивается на спину, выпрямляет ноги. Зажмурив глаза, пытается молча переносить боль.

– Где болит? – наклоняюсь на ней.

– Вот тут, – говорит едва слышно, показывая на центр живота.

– Так больно? – надавливаю на желудок. Она кривится, но мотает головой.

– А так? – надавливаю справа, она вскрикивает.

– Да, – говорит на выдохе.

Похоже, аппендицит. Эх, не видать мне сегодня Аленкиных трусов. Конечно, мы сначала проведем экстренное обследование, но вероятность срочной операции где-то девяносто девять процентов.

– Что со мной? – спрашивает девушка тихим голосочком.

Я поднимаю глаза, и меня словно током бьет. Огромные ясно-голубые глаза смотрят в самую душу, выворачивая наизнанку все живое, что в ней еще осталось. На какое-то мгновение мне показалось, что всех этих лет в больнице не было, я снова стал тем наивным парнем, готовым спасать всех подряд. Так и смотрел бы в эти глаза. Времени нет, оно остановилось. Но девушка ждет, а пауза затягивается.

– Пока не уверен, нужно пройти обследование. Я вам все напишу. Сейчас сдадите анализы, а потом сразу на УЗИ.

В ее глазах мелькает страх. Я почти чувствую, что она надеялась получить обезболивающий укол и уехать домой. Но так не будет.

– Хорошо, – шепчет она печально, отводя взгляд в сторону. Тянет майку вниз, чтобы закрыть живот.

С трудом одергиваю себя, чтобы перестать пялиться. Это непрофессионально, еще подумает, что я маньяк какой-то. Подхожу к столу, сажусь за компьютер.

– Набокова – это вы? – спрашиваю, увидев, что в списке пациентов за сегодня есть только одно новое имя.

– Да, – все так же печально отвечает девушка.

Открываю карту, заполняю стандартную информацию, отмечаю галочками анализы и виды исследований.

– В кабинете напротив вам возьмут анализ крови, – отрываю взгляд от монитора. Снова встречаюсь с ее омутами, обрамленными густыми черными ресницами. Если бы только этот взгляд был не таким печальным. И почему меня это так волнует? Стандартное обследование, обычная пациентка.

Тогда почему мне так не хочется ее отпускать?

– Пойдемте, я вас провожу, – говорю, не выдержав битву с самим собой. Я бы ее за руку взял, но, боюсь, это уже точно будет не по правилам.

Встаю и открываю перед ней двери. Она поднимается, держась за живот. Медленно идет за мной. Глядя на ее мучения, мне и самому не по себе становится. Но я должен быть сильным, мне еще оперировать предстоит. С аппендицитом затягивать нельзя.

Она тихонько проплывает мимо, садится в кресло, стойко терпит процедуру. И, вместо того, чтобы свалить, как положено врачу, я все это время стою рядом. Зачем – непонятно. Сам не знаю. Веду ее на УЗИ, а потом к гинекологу. Хорошо, хоть хватило ума не завалиться вместе с пациенткой к последнему. Даже мужей на такую процедуру не всегда пускают. А я чего приперся – совсем непонятно. Ведь все данные в ее медкарте будут.

Короче, плетусь в кабинет, открываю карту. Набокова Анжелика Юрьевна. Надо же, имя какое красивое. Анжелика. Ей подходит.

Как я и думал, это аппендицит. Нужно срочно оперировать.

Робкий стук в двери, и я уже знаю, кто это.

Анжелика заглядывает в кабинет испуганной ланью.

– Можно? – тихо спрашивает она.

– Да, проходите. Присаживайтесь, – киваю на стул рядом, сейчас вам все расскажу.

Она аккуратно садится на край стула, чуть скривившись от боли.

– Это аппендицит. Сейчас идите в комнату, которая находится справа от выхода. Там вас подготовят к операции, – говорю.

А у самого внутри все сжимается, когда смотрю на ее перепуганные глаза.

– А без операции нельзя? – спрашивает робко.

– Вы же знаете, что аппендицит лечится только операцией.

Она робко кивает, встает и выходит. А я, как идиот, спешу за ней.

В предоперационной медсестры уже приготовили койку. Девчонка смущенно сжимается, явно стесняясь раздеваться. А тут еще я приперся.

– Все ценные вещи вы можете сложить и отдать мне, после операции вам все вернут, – говорю я. Утешил, блть. Она вот-вот расплачется.

– Не волнуйтесь, все будет хорошо, – предпринимаю еще одну попытку как-то ее успокоить. Идиот, знаешь же, что надо сделать операцию поскорее, а не успокаивать. Ты же хирург, а не проповедник.

Она только поднимает на меня печальный взгляд. Ярко-голубые омуты окутывают, пленяют, растворяют все, что было со мной до этого дня. Все становится неважным, когда она так смотрит. Ее глаза просят о помощи, напоминают о том времени, когда я мечтал спасать жизни, будят все лучшее и светлое во мне.

Невыносимо смотреть на то, как ей сейчас страшно. И все, что я могу, – это поскорее разрешить проблему. Чтобы не нужно было больше бояться. Собрав волю в кулак, отрываю взгляд от ее лица и выхожу из комнаты.