Подарок для Мажора

Глава 1

Маркова Александра

…шесть, семь, восемь, девять, десять — ни шагу назад.

— Прости, моя хорошая, но я тебя потревожу, — взглянула на спящую Вику на своих руках и, изловчившись, высвободила руку, чтобы вдавить кнопку дверного звонка до упора.

Стояла перед дверью мерзавца, ища за ней спасения, и сама не верила, что докатилась до подобного. Отступать было некуда. За спиной ад, который вряд ли сравнится с тем безумием, что ждёт меня рядом с хозяином треклятой квартиры с номером «66».

Мысли путались, но я не намерена была сдаваться. Увидит нас в глазок, испугается, я обрушу всю свою злость и усталость на его двери, перебужу всех его соседей, видящих десятый сон. И плевать мне на всё и всех.

Крошечный комочек завозился в тёплом конверте. Я любила это четырёхмесячное сокровище больше всего на свете, но готова была пожертвовать её спокойствием и комфортом ради спасения. Вика ни в чём не виновата. Она просто родилась не от того человека. Сумела выжить, несмотря ни на что…

— Кому там руки оторвать?! — расслышала злобный бас за запертой дверью.

На миг страх сковал внутренности в тугой узел. Я убрала руку от звонка и крепче перехватила свою малышку.

Послышался звук прокручиваемого ключа в замочной скважине, щелчок дверной ручки, после которого едва слышно скрипнула распахнувшаяся дверь.

«Всё! Бежать поздно!» — напомнила себе, выдавив из себя самодовольную усмешку.

— Привет, папаша! Дочь не ждал в такое время? Сочувствую.

Шагнула к ошарашенному Мажарскому, застывшему на собственном пороге с перекошенным лицом и настойчиво втолкнула к нему в руки спящую Вику.

Сжимающееся от боли и волнения сердце пришлось заткнуть. Он мерзавец, но не чудовище. Не посмеет навредить собственной дочери.

Не ошиблась. Мужские руки уверенно обхватили бледно-розовый конверт, который уже немного нам был мал, а синие глаза с ужасом уставились на меня.

— Маша? — выдавил тот, что отказался от своего ребёнка задолго до её рождения.

— Маша, — пришлось кивнуть и криво усмехнуться. — Я к тебе с выгодным предложением, Мажор. Жить будем вместе. Месяц, два… не больше, — улыбнулась и оттеснила мужчину с прохода, юркнув в чужую квартиру. — Побудешь родителем пару месяцев и никогда нас больше не увидишь. Даю слово. Хочешь, папочку адвоката приводи, я какое-то заявление или отказ от претензий подпишу, — осмотрела просторный коридор с приоткрытыми дверями в роскошную гостиную, где уже высилась наряженная ёлка, которую я приметила ещё с улицы, и поправила лямки походного рюкзака. — Покажи, где упасть? Нужна розетка и пароль от вайфая. Работа не ждёт. Как понимаешь, я нашу дочь одна воспитываю, приходится работать каждый свободный и несвободный час.

— Маша, ты совсем… рехнулась? Какая дочь?! Какая розетка?! Какая работа?! Я тебя два года не видел! — опомнился горе-папаша.

— Год и три месяца вообще-то, — фыркнула, принявшись стаскивать отдавивший плечи рюкзак. — Врунишка. Знакомься, это твоя дочь. Викой назвала. Ей скоро пять месяцев исполнится, Мажор. И она твоя, как бы сильно ты этого не хотел.

Сбросив груз с плеч, я довольно застонала, потянулась и взялась за сапоги.

— Что ты делаешь? Что ты делаешь?! — зашипел явно не верящий в мои серьёзные намерения мужчина. — Зачем ты сняла обувь?! Зачем сняла рюкзак?

— Мы остаёмся, Мажор, — сказала и потянула молнию на пуховике. — Два месяца побудешь папой, а потом никогда нас не увидишь.

— Не раздевайся! Не раздевайся, кому говорю! Не смей. Не смей этого делать!

— Дверь за нами сам закроешь или тебе помочь? Не приноровился ещё, поди?

Наши взгляды схлестнулись. Я видела в его глазах так много, что никак не могла определиться с выводом… Он это или не он?

Я несколько иначе себе представляла человека, перед которым бы появился мертвец, которого он самолично отправил на тот свет.

— Я полицию вызову! — рявкнул неприятный тип.

— Разбудишь Вику, будешь кормить и укачивать сам. Имей в виду. А двери я всё-таки закрою, — хмыкнула и воплотила в жизнь свои слова.

Двери захлопнулись, будто поставив финальную точку перед следующим актом, который непременно должен был развернуться уже в стенах этой квартиры.

«Ни шагу назад, не сдавать позиции и ничего не бояться!» — приказала самой себе, наградив Павла самоуверенным взглядом.

— Маша, ты дура? Откуда взялся этот ребёнок?! Зачем ты с ним ко мне пришла? Тебе нужна помощь? — кажется, впечатление от нашего появления отступало. — Ты могла позвонить. Попросить. По-человечески, а не всё… это.

Сомнения сыграли со мной злую шутку. Я растерялась, приоткрыв рот и застыв на какое-то время, чуть себе не выдав.

— Это твоя дочь, Мажор! Твоя! Тебе ли, тридцатилетнему мужику, не знать, откуда берутся дети? — прогнала сомнения, напомнив себе, что этот мерзавец может лгать и изворачиваться специально, чтоб отвести от себя подозрения. — У нас были отношения, я забеременела, ты меня послал, я родила. Да, мой выбор и моя ответственность, но сейчас мне нужна даже не помощь, а отдых и деньги! Второго я у тебя не прошу! Мне просто нужно время для сна и работы, чтобы мы с дочерью ни в чём не нуждались. Два месяца! Всего два месяца побудь отцом. Я получу заказ, подчищу хвосты по работе, и мы с Викой уедем так далеко, что ты нас никогда не увидишь!

Глава 2

Мажарский Павел

Сёстры Марковы… Вот уж не думал, что когда-нибудь встречу одну из них на своём пороге в три часа ночи, ещё и с младенцем на руках.

— Держи, Мажор. Половина пачки подгузников, смесь и бутылочки… Где-то ещё были пелёнки. Сейчас найду…

Вздрогнул. Маша разбирала свой рюкзак с таким видом, будто у меня не было никакого другого выбора. А он у меня был!

— Нашла! — вынув стопку цветастого материала, та самоуверенно изломила бровь. — Куда тебе отнести, чтоб удобнее было?

— Маша, прекрати этот цирк! — прошипел я.

Уже и так в это розовое недоразумение заглядывал, и эдак, а признать пришлось — ребёнок настоящий! Мне Маши по горло хватало, детские плач и ор были бы явно лишними. Приходилось подстраиваться и шептать.

— Ну, смотри, смесь и бутылочки я оставлю в кухне. Так удобнее же. А вот пелёнки и подгузники сам тогда отнесёшь, куда тебе удобно, — треклятая девка продолжала выводить меня из себя. — Где у тебя кухня?

Скрипом моих зубов можно было поднимать покойников.

— Ладно, сама найду.

Нет, она, конечно, и во время наших, так называемых, отношений была наглой и дерзкой, но… НЕ НАСТОЛЬКО ЖЕ!

Какой может быть ребёнок? Мы полгода тусовались, отбивали танцполы клубов, появлялись вместе на тусовках и по утрам иногда вваливались к ней домой. Да она только и делала, что юзала меня как проходной билет в те места, куда ей было не попасть самой — закрытые вечеринки, пати золотой молодёжи и прочие пафосные мероприятия и заведения.

Маша стала матерью? Решила родить, не сказав ничего мне? Вот уж фантастический феномен. Такая как она, с превеликим бы удовольствием стрясла с меня либо бабло, либо поход в ЗАГС, чтобы повесить мне ярмо на шею. Впрочем, она бы попробовала добиться и того, и другого. Я хорошо успел её узнать, в отличие от её сестры-близняшки…

Мысли путались. Как бы там ни было, а эту ненормальную нужно как можно скорее выпроводить из моего дома. Даже если ребёнок всё же от меня, в чём я очень сильно сомневался, то такая мать, как Маша, ему и подавно не нужна.

Да какой мне вообще ребёнок? Я полгода назад только остепенился и взял себя в руки. Я на то, чтобы просто положить младенца на диван, упакованного так, что, наверное, и собачьи клыки ему не страшны, потратил десять минут своего времени. Времени, пока эта мошенница расхаживала по моему дому, как по своему собственному!

Избавившись от ребёнка, я ощутил невероятную слабость в руках и облегчение во всём теле. Сам не понял, почему так напрягался и нервничал, держа ляльку на руках. Может потому, что вообще впервые держал на руках ребёнка, а может от того, что боялся, что он окажется моим.

Нашёл Маркову в собственной кухне, взбалтывающей что-то в детской бутылочке.

— Так не пойдёт, Мажор, — усмехнулась она. — Ей пяти месяцев ещё нет. Её нельзя оставлять одну. Раздел хоть?

Тихо прикрыл за собой двери. Подошёл вплотную к девушке и вцепился в её руку, желая встряхнуть так, чтобы в её черепной коробке мозги на место встали:

— Ты из ума выжила? Что ты творишь?! Убирайся из моего дома, если не можешь ничего объяснить по-человечески!

— Что объяснять? Я уже всё сказала! — рявкнула сумасшедшая. — Убери от меня свои клешни!

— Клешни? Раньше ты плавилась в этих руках…

— Это было раньше! — подозрительно краснея, выплюнула та. — Теперь между нами только Вика, и то на несколько месяцев! Даже не думай…

— Больно надо. Меня интересует только цель твоего визита, — отошёл и от Маши, и от греха подальше. — Кофе будешь? Ты, я смотрю, некормящая мамочка.

— И почему я слышу упрёк в твоём голосе, Мажор?

— Бухать и курить хоть бросила? — язвительно поинтересовался у горе-мамаши.

— Бросила! Чего и тебе желаю!

Ухмыльнулся и занялся приготовлением кофе. Здесь, конечно, лучше бы накатить чего покрепче, чтобы собрать мысли в кучу, но я пока сдерживал себя.

— Кофе-машина к твоим услугам, — забрав чашку с бодрящим напитком, я сел за стойку и воззрился на незваную гостью пристальным взглядом.

Неужели она изменилась? Стала мягче, что ли. Даже черты лица вроде бы были другие. Хотя, что я в этом понимал бы? Я и видел-то её всегда при полном параде, с тонной штукатурки или заспанной по утрам. Платиновый блонд сменился на светло-русые мелированные волосы, точь-в-точь как у её сестры. Без косметики она выглядела такой маленькой, хрупкой… Даже её двадцати трёх лет не дашь на вид. Девочка-девочка, а не расфуфыренная фифа, чьей самооценкой и короной можно было разгонять облака.

Неужто материнство так повлияло?

— Что вылупился? Я же сказала, даже не думай ни о чём таком, — довольно усмехнувшись, Маша направилась к закрытым дверям кухни.

Я не стал останавливать.

Обычно люди попадают в дурдом, а у меня всё случилось... наоборот — дурдом пожаловал ко мне домой.

— Ладно, Мажор, пока Вика спит, наливай мне кофе.

Обернулся.

Вернулась. Стояла в дверях, привалившись к косяку, с пустыми руками.

Глава 3

Маркова Александра

Нашёл, чем меня испугать! Тест ДНК страшил меня меньше всего. Да, его результаты повлияют на нашу с Викусей жизнь, но это будет к лучшему. Я вообще уверена, что всё, что ни делается, всё к лучшему.

Ну, выяснится, что он отец, и что? Да ничего. Всё будет так, как я и сказала. Нам с Викой Мажор не нужен ни в статусе отца, ни в каком другом. Мы переждём бурю и переберёмся в городок поменьше. Мне всего-то и нужна была неделя, чтобы меня никто не дёргал, не отрывал от работы и не мешал. Конечно, папаша из Мажарского вряд ли получился бы, но всё хоть какая-то помощь будет.

А если выяснится, что отец не он… Об этом думать не хотелось. Все карты мне спутает.

Я шумно выдохнула и отошла от кофе-машины, выдавшей мне порцию американо.

— Куда собралась? В моей гостиной кофе не пьют. Пей на кухне.

Остановилась и уставилась на Мажарского.

Вот что не так с этим мужчиной? Чего я не понимала?

На его пороге появился огромный привет из его прошлого. Неважно, какие отношения у них были с моей сестрой, но они были! Я могла бы все его странности списать на шоковое состояние, только вот сама не понимала, как бы я хотела, чтоб он реагировал.

Наверное, ему не плевать. Выгнал бы уже, если бы в груди ничего не дрогнуло. Угрожает, просит, даже требует освободить его квартиру, а всё равно не гонит. Хотя мог бы! Ещё как мог бы...

Да кто я такая? Кем представилась? Ну, заявилась бывшая с ребёнком на руках ночью, вторглась к нему в квартиру, поставила его в такое положение, в котором он вряд ли бы когда-нибудь оказался. Не проблема для таких как он, власть имущих, имеющих бабки и связи. Да даже без связей — один звонок в полицию и мы с Викой отправились бы туда, откуда пришли, в лучшем случае.

— В твоей гостиной, наверное, ещё и подгузники ребёнку не меняли, — криво усмехнулась, прогнав сомнения из своей головы. — Мне нужно работать, а я привыкла это делать за чашкой кофе. Смесь я подготовила и завернула в конверт, чтобы не остыла. Вика уже вот-вот проснётся. Покормишь.

Не дожидаясь комментариев своего собеседника, я вышла из новомодной кухни и вернулась в гостиную.

Окинула недовольным взглядом кожаные диваны и кресла, отполированные шкафы, полки и стол, плазму на стене, под которой стояла матово-чёрная тумба с раскиданной на ней всякой всячиной, и рвано выдохнула. Единственным живым и хоть сколько-нибудь человеческим здесь были мы с Викой и красавица-ель! Я как будто на страницу топового журнала с интерьерами переместилась.

Поставив чашку на пустой стол, я присмотрелась к стене рядом с креслом и обнаружила столь необходимую мне свободную розетку. Радоваться не спешила. Прислушиваясь к доносящимся из кухни звукам, двинулась к моей спящей девочке. Поправила задравшийся рукавчик и тихонько отошла в сторону.

«Ничего. Справимся как-нибудь. Главное, чтобы Мажор нас за тест ДНК платить не заставил, а там уже будет видно, какой жизнью жила Маша и что нам дальше делать,» — подбодрила себя и поплелась в коридор за оставленным там рюкзаком.

— Ты на самом деле решила здесь жить?

Я слышала, как он подошёл. Нарочно не реагировала на его приближение.

— Что мне тебе сказать, чего я ещё не сказала? — вздохнула и, закинув рюкзак на плечо, пошла на Мажарского. — Нам некуда пойти. Просто некуда. Прими это уже наконец. Думаешь, я горю желанием с тобой жить под одной крышей? У меня работы валом. Я теряю заказы, теряю клиентов. Я только и делаю, что прошу заказчиков войти в моё положение и перенести сроки. Да, у меня сейчас нет денег. Могу тебе состояния своих счетов показать. Мне нужно работать, отойди с прохода.

Зло сверкнув глазами, я уставилась на вставшего на моём пути мужчину и упрямо поджала губы.

— Ты надо мной издеваться заявилась? — злобно прошипел Мажор. — Так и скажи, что пришла за деньгами! Какая у тебя работа?!

— Нет, ты точно глухой, — вздохнула, привстав на цыпочки, и выдохнула ему в лицо: — Не нужны мне твои деньги. Просто помощь! Два месяца помогать или всю жизнь растить и воспитывать дочь? Не считаешь моё предложение выгодным?

— Да это не моя дочь! Если она не моя?! Откуда я знаю, что ты говоришь правду?

— Тогда я принесу тебе свои глубочайшие извинения, а ты просто поможешь хорошему человеку, оказавшемуся в тяжёлой жизненной ситуации.

Паша завис. Застыл, некрасиво приоткрыв рот и приподняв левую бровь.

— Ты… — понемногу начал оживать, — Ты считаешь себя хорошим человеком? Как ты вообще всё это уместила в одном предложении, Маша? Ты сама не уверена, что этот ребёнок от меня. Значит, изменяла мне, но говоришь, что я должен помочь хорошему человеку…

— Ну вот такая я. Извини. Может, поэтому мне и некому, кроме тебя, помочь, — кое-как выговорила, мысленно проклиная себя за такие слова в адрес покойной сестры.

— Как это никому? У тебя есть мать и сестра. Неужели лучше заявиться к бывшему?! Я не понимаю, правда… Если ты пришла не за деньгами… Нет, я вообще ничего не понимаю.

Опустилась на стопу и сразу почувствовала себя уязвимой. Маленькой, даже крошечной под серо-голубыми, глядящими на меня, как на букашку, сверху вниз, глазами.

Глава 4

Мажарский Павел

Чувствовал, что меня водят за нос, но не понимал, в чём именно. Всё это дело с моим предполагаемым отцовством выбивало из колеи. Маша в открытую сказала, что это может быть не мой ребёнок. Даже не единожды. В чём тогда подвох? В чём ложь и причины моего недоверия к каждому её слову?

Возможно, истинные причины моего к ней отношения кроются в прошлом. Я сам прошёл многое, прежде чем взять себя в руки и изменить свою жизнь, а она стала матерью…

Казалось бы, взять и успокоиться — ничего сложного: дождаться утра, позвонить в клинику, провести этот чёртов тест и настоять на получении результатов, как можно раньше, но я не мог сидеть и ждать подходящего времени, что и так тянулось невероятно медленно.

— Оставайтесь здесь, мне нужно отъехать, — поставил в известность Машу, уже стоя в дверях готовым к дороге.

Комментариев и вопросов не дождался, так что, молча подхватив ключи от квартиры и машины, вышел в подъезд.

Запер их, разумеется. Рискованно её оставлять в своём доме, а так хоть ничего не стащит и не свалит в туман. Правда, у меня и брать нечего. Пара подарочных часов и, можно сказать, коллекция галстуков, но кто Машу и её способности знает? На что она там может свой глаз положить…

— Зачем ты это сделала?

— О чём ты, дорогой? — наивно хлопала глазами платиновая блондинка, сидящая на заднем сиденье такси вместе со мной.

— Тот гусь за баром, что перебрал и отключился. Я видел, как ты стащила у него портмоне, — внутренне закипая, объяснил я.

— Да? — ядовито выдохнула Маша. — Что же тогда не поднял шум? Что же назвал таксисту мой адрес, а не заставил меня вернуться и вернуть украденное? Это не твоё дело. Видел и забудь.

Я был пьян, растерян и зол, но ответить на её вопросы не смог. Она сразу же вышла из клуба и уже отзвонилась мне, сказав, что на сегодня с неё достаточно тусовок. Пропажу заметили практически сразу же. Друг того гуся, не умеющего пить, растолкал парнишку и поднял вой.

— Тебя могли поймать за руку… Кто-то мог видеть, как ты украла его портмоне, Маша. Ты в какие игры играешь? На зону захотелось? О, у моего отца масса занятных историй, связанных с женскими колониями. И говоря «занятные», я имею в виду — ужасные. Могу пересказать. Для мотивации, так сказать. Если сегодня работали камеры, то ты нажила нам огромных проблем, детка.

— Он сам виноват. Нечего на барной стойке оставлять без присмотра кошельки, телефоны и бабки. Не я, так это сделал бы кто-то другой. Всего-то. Давай уже закроем эту тему.

«Нет, веры этой девке нет,» — подвёл итог нахлынувшим обрывкам воспоминаний и тронулся с места.

Я мог бы ей помочь. Более того, я хотел ей помочь, но мне требовалось взамен гораздо большее, чем я мог бы предложить сам — честность.

Не знает, от кого залетела — да и пусть. Тест ДНК расставит всё по своим местам. В этом она была, кажется, честна, а вот во всём остальном… Негде жить — стоило бы проверить, прежде чем подыскивать для неё и ребёнка съёмную квартиру, ввязываться в эту авантюру. Нуждается в помощи — ещё как нужно тщательно проверить и гнать от себя мысли о няне и жилье для бывшей. Я, в конце концов, не меценат какой-то. Готов был и мог помочь, но сугубо на первое время. Та работа, о которой она постоянно твердила, вызывала нешуточные сомнения. Возможно, вся её история, вообще, тщательно расставленные капканы — западня.

Слишком много слов о работе, как будто та специально сбивала акцент на своей якобы самостоятельности. Слезливая история, в которой она собственную сестру похоронила, а из матери сделала законченную алкоголичку, словно последняя яма для зверя, идущего на убой и не знающего, что его уже поджидают охотники.

Сработало ведь…

Маша на закате наших отношений уже начинала выедать мне мозг и догадываться, почему я зачастил к ней в гости… Ради кого я ехал в кукуево и рядом с кем хотел находиться. А под финал… Я не очень красиво себя повёл, но так было лучше. Для всех. Это только в любовных мелодрамах красавец-актёр меняет одну сестру на другую, и все живут долго и счастливо, а в жизни всё гораздо сложнее.

Сам не понял, как так быстро оказался перед знакомым домом. Два с половиной часа пролетели незаметно.

Почти шесть утра, а я всерьёз собрался заявиться домой к Марковым во что бы то ни стало.

Вышел из машины, поставил авто на сигнализацию и двинулся к подъезду с подпёртой кирпичом дверью.

Грудь неприятно сдавило. Я чувствовал себя идиотом, но маниакально следовал вперёд в поисках ответов. Слишком много несостыковок, слишком много подозрений… Все известные мне номера годовалой давности молчали, в соцсетях не было страниц и профилей ни одной из сестёр, а их матери и подавно.

Куда всё подевалось? Всего-то и прошло чуть больше года, оказывается.

Поднялся на второй этаж. Замер перед дверью и стоял истуканом, не решаясь звонить в звонок и будить обитателей хорошо знакомой мне в прошлом квартиры. Пришлось напомнить себе, что я уже здесь, что стоит покончить со всем этим как можно раньше, чтобы не торчать в пробках на обратном пути, что отступать сейчас, уже пойдя на поводу эмоций, редчайшая тупость.

Глава 5

Маркова Александра

«Куда его в такую рань понесло? Что за дела такие?» — подумала и махнула на это дело рукой.

Если геолокация к фотографиям в соцсетях не лгала, то его отец не на просторах нашей большой и необъятной. Собственно, больше мне бояться было некого и нечего. Я и старшего Мажарского не боялась — Машка его люто недолюбливала. Сама-то я его один раз всего видела. И то издалека. Солидный мужчина, статный, а повёл себя, как склочная баба. Заявился Машке мозги компостировать и требовать отстать от его дражайшего сыночка.

Собственно, не зря Машка моя боялась… И двух недель не прошло, как Мажор пошёл на поводу у отца и вывалил на нашу семью тонну дерьма.

Неровня мы им, понимаешь ли… Тоже мне, мечта каждой женщины. Да тьфу на них!

Как бутерброды мои по утрам, ввалившись к нам домой после клуба, трескать — так спасибо и очень даже нормально. И мыться в душе по полчаса — нормально. Неважно, что я на работу опаздывала и торчала под дверями собственной ванной, как идиотка. Да всё нормально. Так, перевалочный пункт. А как Маша заикнулась об отношениях и о том, чтобы съехаться, так началось. И папаша заявился, и Паша стал говорить его словами…

— Что это я о чужой семье думаю, а? — вынырнув из двояких воспоминаний, я потянулась к проснувшейся Викуле и замотанной в конверт бутылочке. — Мы сейчас как покушаем! Как поменяем подгузник! Как заработаем денюжек много-много, чтоб быстрее дядю Мажора перестать нервировать своим присутствием… Да, моя хорошая? Никаких нам газиков, никаких истерик, принцесса моя. Очень-очень нужно, золотая моя.

Потянулись до боли знакомые минуты радости материнства. Покормить, дать срыгнуть, подмыть, переодеть и побаловаться. Правда, стоит отдать должное, в этот раз всё было несколько иначе. И Вика не капризничала, позволила после еды и подмывания побаловаться с ней в тишине и спокойствии. И ванную комнату Мажарского мы с любопытством осваивали. И ёлочку порассматривали, потрогали и попытались оторвать на ней гирлянду. И уснула она без любимой соски и ора… Чудеса!

…а Мажора всё не было и не было.

Не без удовольствия, я подключила свой старенький ноутбук к сети и водрузила его на стол рядом с остывшим кофе. Старичок хоть и дышал на ладан, но выручал меня уже около недели. Я, конечно, скучала за своим ноутбуком, который пришлось продать, но и к нынешнему кормильцу относилась с уважением. Да, подтормаживал. Да, аккумулятору пришёл попс. Да, работал как стационарный компьютер… Но работал ведь — это главное.

Дождавшись включения и запуска системы, я первым делом проверила почту. Не обошлось от гневных писем от Матвея, к чьему рекламному агентству я, можно сказать, присосалась.

«Сашка, где макеты? Что по ярмарке? Таргет пашет?» — двигалась от более ранних посланий, чтобы лучше понимать, за что мне хвататься первым делом.

«Саша! Макеты!»

«Не могу дозвониться. Что опять происходит?»

«МАКЕТЫ! ТАРГЕТ!»

— Ну-у, не всё так плохо. Могло быть хуже, — шепнула себе под нос, потянувшись к чашке с кофе.

Из двух зол выбрала меньшее. Настроить и запустить рекламу на новогоднюю ярмарку куда проще, чем креативить и выдать продающий слоган к разрастающейся сети магазинов женской одежды. Не работала голова так, как нужно. Мысли то и дело возвращались к Мажору и бесконечным предположениям, куда он сбежал и с кем вернётся.

Подобрав несколько постов из рекламных материалов, я шустро запустила тестовые объявления и всё же открыла макет будущего баннера. Проснётся мой гений или нет, а Матвею, хоть какие-то варианты нужно было скинуть. Не любила так делать, но видимость работы порой нужно поддерживать, чтоб этой самой работы не лишиться. У меня и так уже долгов и хвостов столько накопилось, что думать было страшно.

В конце концов мне удалось сосредоточиться и даже ударно поработать. Я буквально забила почту Матвея разными вариантами баннеров, слоганов и флаерами, которые стоило бы сдать ещё к открытию крайнего магазина и с которыми я жутко опаздывала.

Опомнилась только когда снова проснулась Вика.

— Куда время делось, хорошая моя? — вздохнув, я покосилась на правый, нижний угол экрана и задумчиво нахмурилась.

Семь утра. Мажора как не было, так и не было.

Чувство тревоги встрепенулось. Если он где-то наводил справки всё это время, то ничего хорошего меня по его возвращении ждать не будет. Правду всё равно пришлось бы сказать рано или поздно, только вот… Проще облапошить и выставить из дома сестру Маши, чем мать, возможно, своего ребёнка. Мне нужно было выиграть время, чтобы хорошенько всё разузнать, а потом уже во всём признаваться, но, кажется, Мажор мне это время предоставлять был не намерен.

Мы успели сменить подгузник, приготовить смесь и скушать половину бутылочки, когда раздался ударивший по всем органам чувств щелчок входной двери.

Вернулся. Один.

Опасливо скосив взгляд в сторону распахнутых дверей, я увидела его, замершего в дверном проёме гостиной.

— Как дела? — шумно сглотнув, поинтересовалась, как бы невзначай.

— Я был у тебя дома, — прозвучало как приговор.

Всё, в глазах мгновенно потемнело. Огоньки от развешенной на ёлке гирлянды стали единственными цветными пятнами в обрушившейся на меня темноте.

Глава 6

Мажарский Павел

Решил вопрос с квартирой. Помог бывший подзащитный моего отца, которого мы представляли в суде несколько месяцев назад. Я не был уверен, понравится ли Маше вариант со студией, но меня это, если честно, и особо не интересовало. Если ей и правда негде жить, то поселится как миленькая там, где я скажу. Ждать других предложений у меня не было никакого желания.

Сделал несколько неофициальных запросов о смерти Александры Марковой. Ситуация была более чем странная. У сестёр всегда были напряжённые отношения, но в то утро, когда Маша говорила о её смерти… Наверное, она всё же многое переосмыслила и всё-таки материнство сделало её мягче, спокойнее и рассудительнее. Или…

Да нет, бред.

Стоило только подумать о фантастической вероятности переселения души, обмена телами, как Маслов сбил весь скепсис своим звонком.

— Паш, там человек из лаборатории подъехал. Я не стал твой номер оставлять. Понимаю, ситуация щекотливая. Выйди встреть.

— Спасибо, дядя Боря.

Для кого-то Маслов Борис Николаевич — начальник, заведующий престижной клиники, не последний человек в городе, а для меня — дядя Боря. Уж слишком долго с ним дружил мой отец. Я его ещё помню, когда тот мне привозил всякие интересные детские энциклопедии и сувениры.

"Нет причин для волнения,» — уверял сам себя, сбросив звонок.

Три дня — максимальный срок для того, чтобы результаты оказались у меня на руках. Маша не против, пусть и пока устное, но согласие дала. Новый год я должен встретить, уже зная свой статус.

Прикрыл дверь кабинета и заглянул в гостиную по пути к входной двери.

Меня тут же захлестнуло недовольство.

Гостиная превратилась в нечто несуразное. На столе пыхтел старый ноутбук, которому явно недоставало то ли ремонта, то ли охлаждающей подставки. Рядом с ним грязная, пустая чашка. В одном кресле стопкой возвышались пелёнки, в другом бардак из подгузников и какой-то детской хрени. Но больше всех поразил диван…

Я и не знал, что он раскладывается.

Сонное царство.

Машка спала, устроив ребёнка под мышкой. Тот тоже спал, свернувшись комочком под её грудью. И была какая-то нереальность в этой картине, что я осторожно приблизился, заняв место у подлокотника, ставшего изголовьем кровати для матери и ребёнка.

Потерял счёт времени, всматриваясь в расслабленные черты лица, и борясь со своими сомнениями.

Раньше было проще. Их было двое. Я видел разницу. Видел ярко выраженный контраст между сёстрами-близнецами. Я даже видел разницу в отношении к своим детям у их матери.

Когда я узнал, что у Машки есть близняшка, я мало заботился о том, что она за человек. Признаться, и мысли были похотливые, будоражащие фантазию. А вот когда увидел комнату, что они делили на двоих… Я словно почувствовал, что должен узнать сестру своей девушки.

Возможно, так просто совпало, но солнечный свет, льющийся из незашоренного окна, падал только на одну часть комнаты, погружая вторую чуть ли не во мрак. А там спала девушка… умытая копия моей, что ли. В темноте, когда вторая падала на залитую солнечным светом кровать, первая пребывала во мраке…

Мелодия звонка телефона мигом выбила все мысли о прошлом из головы. Она же и заставила Машу резко распахнуть глаза и вздрогнуть.

— Я проспала? Сколько времени? Ты чего таращишься? — медленно, хриплым со сна голосом, она задавала один вопрос за другим. Моргала часто, пытаясь проснуться и краснела.

Боже, как же обворожительно она краснела!

— Не проспала, — шумно сглотнув, выдохнул я. Убавил громкость сигнала телефона. — Приехали из лаборатории. Я выйду встретить, а ты пока подготовь ребёнка.

Маша нахмурилась, о чём-то задумалась и, наконец-то, кивнула.

…я чувствовал себя конченым идиотом, и когда смотрел, как она спит, и когда проходил тест.

Взяв соскобы с внутренних щёчных поверхностей у меня и у ребёнка, молодой человек снял перчатки и захлопнул свой огромный бледно-синий чемодан.

Я хотел, чтобы тот поскорее убрался и сделал всё, что нужно, но он не спешил. Снял перчатки, сел на край дивана и раскрыл папочку, с которой явился.

— Утрясём формальности, — извиняющимся тоном, словно чувствуя, как меня раздражало его присутствие, проговорил он. — Мне нужны некоторые паспортные данные родителей. Можете продиктовать или предоставить документ, я заполню бланк самостоятельно.

Я не совсем понимал, кому и зачем нужны какие-то бланки, но и здесь меня опередил присланный дядей Борей человек:

— Вам ведь нужна официальная бумага? Возможно, для судебного, досудебного…

— Мы сделаем как подобает, — нервно выпалила Маша, заломив пальцы на руках. — Только… — запнулась, испуганно на меня зыркнув. — У меня паспорт в кармане пуховика…

— Я принесу, — хмуро буркнул, чувствуя её напряжение.

Девка явно понимала, что встряла. Тряслась, аки лист на ветру, и то и дело кусала губы, да заламывала руки.

Чего боялась? Непонятно. Я же сказал, что помогу, вне зависимости от результатов экспертизы.

Глава 7

Маркова Александра

Как смогла уснуть, не понимала. Ждала, пока Матвей утвердит один из макетов, чтобы как можно скорее запустить рекламную кампанию, диван разложила, чтоб удобнее было и Вике, и мне… Всё, но что-то пошло не так.

…возможно, не проспи я столько времени, я бы успела как-то объясниться с Пашей до прихода парня с грустными глазами.

Вика завозилась в моих объятиях, и мне с трудом удалось оторвать взгляд от приоткрытой двери, за которой слышались звуки погрома.

— Всё будет хорошо, золотая моя, — улыбнулась, тронув подушечкой указательного пальца крошечный курносый нос и тяжело вздохнула.

Позади был ад, впереди — буря. Выбор вроде и был очевидным, а на самом деле его не было вовсе. Не из чего выбирать.

Машка бы так просто не сдалась. Стояла бы на своём до последнего. Обязательно бы что-то придумала и выкрутилась. А я… А я буквально чувствовала, как наваливалась усталость и чувство обречённости давило на грудную клетку. Лишившись своего прикрытия личностью сестры, из меня будто ушла вся её сила, хватка, стойкость, дерзость и наглость. Я снова стала собой — необщительной, замкнутой и до жути неуверенной в себе и своих силах. Только агукающая Викуля напоминала мне, что, какой бы я ни была, а прежней мне уже не стать. Нельзя. Да и не получилось бы. Есть для кого отращивать клыки, наращивать броню и стоять до победного.

— Дядя Мажор когда закончит наши вещи разбрасывать, мы пюре яблочное поищем, да? Кажется, я его забыла вчера достать из рюкзака. Любишь же яблочко, моя красотуля?

Вика улыбнулась беззубым ртом, отчего на пухлых щёчках выступили ямочки, и я буквально почувствовала прилив сил.

— Чем ты завтракаешь?

Сердце на миг остановилось.

Я перевела взгляд на дверь и шумно сглотнула. Мажарский стоял в дверном проёме с моей папкой, в которой уже столько документов и бумаг накопилось, что скоро придётся заводить новую, и вид его не выражал ничего, кроме усталости.

— Я редко завтракаю, — сказала и рвано выдохнула.

Готовилась к скандалу, подбадривая себя и заготавливая оправдания, но секунды неумолимо бежали вперёд, а скандала всё не было и не было.

— Я разогрею вчерашнюю лазанью и приготовлю нам кофе. Обсудим всё нормально, — взмахнув моей папкой, мужчина пересёк гостиную и скрылся за дверями кухни, даже не повысив на меня голос.

— Ты понимаешь что-нибудь, моя золотая? — шепнула дочери, выгнув бровь и скривив губы. — Я вот ничего не понимаю.

Спустя какое-то время, потраченное на поиски детского пюре и размышления, я пришла к мысли, что Мажор, должно быть, просмотрел кое-какие документы и понял — Маши больше нет. Наверное, только законченный подлец смог бы выставить нас из своего дома в ту же минуту. Вот когда он всё хорошенько переварит, обмозгует…

— Саш, давай… Идём, — выглянула из кухни причина моих тяжких дум.

Моё имя в этих стенах, сорвавшееся с этих губ, показалось каким-то нелепым и несуразным звуком.

— Давайте и идите, — не удержалась и поправила Мажарского. — Нас же двое. Вика растёт, всё больше и больше времени бодрствует. Мы вместе пойдём.

— Я… — мужское лицо нахмурилось, — Я не подумал, извини.

Стыд и приступы совести выбили все чувства из моего сердца. Шутка ли? Я его так обманула, даже подозревала в убийстве своей сестры, свалилась с дочерью, как снег на голову, лгала, лгала и лгала, а он передо мной извинялся.

Какой уж тут завтрак? Какой аппетит?

Кусок не лез в горло.

Я всё же села с ним за стол и всецело сосредоточилась на Вике.

— Дай нам чайную ложку, пожалуйста, — единственное, что я смогла выдавить из себя за всё время так называемого завтрака.

А вот Мажор отсутствием аппетита не страдал. Уминал лазанью из плоской, белой тарелки и лишь изредка поглядывал в нашу с дочерью сторону. Я бы даже сказала, ел так, аж за ушами трещало.

Справившись с яблочным пюре, мы встали и тут же получили громкий вопрос:

— Куда?

— Походить, — повела плечом. — Иногда у неё болит животик и мучат колики. Мы многое перепробовали, но, кроме активности, нам толком ничего не помогает. На всякий случай… — стушевалась под хмурым взглядом. — Если ты, конечно, не хочешь детский плач часами напролёт слушать.

Павел кивнул и неожиданно вышел из-за стола, так и недоев.

— Давай… Давай мне. Давай я, — неуверенно пробормотал, шагнув к нам навстречу. — А ты садись и ешь.

Чувство чего-то неправильного, нереального заставило усомниться в собственной бодрости. На миг даже показалось, будто я всё ещё сплю и вижу сны, но Вика так схватила меня за волосы, что я тут же отмела эту мысль.

— Вот же… — пискнула, выпутываясь из детских пальчиков.

— Ты только… это… Как с ней ходить-то?

Я не понимала, что происходило. Возможно, передо мной стоял самый хитрый и мудрый человек всех времён и народов. Может быть, он вознамерился, чтобы я наказала себя сама, то и дело нанося удары по моей совести и стыду?

Глава 8

Мажарский Павел

Из многообразия шуршащей, звенящей и поющей яркой хрени, ребёнок прикипел душой к… пакету.

Были погремушки и тарахтелки, которые пухлые пальчики клали ближе к себе, были силиконовые фрукты, которые та вовсе в меня, считай, запустила, но пакет, как я понял, всех обошёл. С ним она и уснула, так и не поддавшись на мои уговоры вернуть бяку.

Я был в шоке! Что я вообще знал о детях?

Потянулся к спящему ребёнку и попробовал пакет изъять, но куда там — так крепко держала, что я побоялся вырывать его из цепких пальчиков.

Посидел какое-то время рядом, со скепсисом и возмущением глядя на мини-человека, и сдался.

Пакет так пакет.

— Поздравляю, — шепнула подошедшая Саша. — Теперь это всё нужно куда-то убрать.

Убрать игрушки — не есть проблема. Придумал бы куда и как. Мне больше не понравилось, что девушка опять выплыла из кухни с чашкой и умостилась в кресло перед шумно работающим ноутбуком.

— Ты не могла бы всё-таки не ходить с кофе по дому? Чем тебе кухня не угодила? — развернулся к Сашке и уставился в её профиль. Та даже бровью не повела. — Саша?

Вздохнула, медленно обернулась и пожала плечами:

— Ну, прости. Так получается. Привычки. Куда их денешь?

— Ты могла бы оставить ноутбук в кухне, раз уж так привыкла под кофе работать… — внёс предложение, на которое тут же получил отворот поворот.

— Туда-сюда носиться с ним и шнуром, дёргая розетки, и каждый раз ждать запуска системы? Вот уж нет.

— Я могу предоставить тебе для работы свой ноутбук. Как вообще на такой рухляди можно работать?

Сашка резко обернулась и обиженно нахмурилась:

— Не неси бред. У ноутбука должен быть один владелец. Здесь мои аккаунты, моя почта, нужные мне расширения для браузера и бездна всего другого. Да и рухлядь или нет, а ноутбук мой! Чего прицепился?

Да, на самом деле, чего это я? Подумаешь, стоит бандура на моём столе, пыхтит, рычит и шуршит себе спокойненько, а я, пытающийся проявить заботу, оказался в немилости.

— Не думала, его поменять на… модель новее?

— Меняла уже, — хмыкнула девушка. — Пришлось продать. Сначала закрою вопрос с нашим жильём, потом буду думать о покупках.

Я кивнул. Мне не понравился её ответ, но понравилась её готовность к диалогу.

— Живите здесь. Ты же этого и хотела. Что тут за жилищный вопрос, чтобы его закрывать? — сам не понял, зачем так быстро сдался.

На меня посмотрели как на идиота.

— Три дня? Я слышала, как тот молодой человек сказал, что результаты теста будут готовы до Нового года. Думаешь, я совсем бессовестная?

Я растерялся. Вообще не понял, к чему она ведёт.

— Если выяснится, что ты не отец, то как мы останемся? — смущённо выдохнула она, придя на помощь моему пониманию. — Мы не останемся, конечно.

— А если я отец? — усмехнулся, искренне не понимая её метаний.

Она так уверенно появилась на моём пороге, так нагло и безапелляционно обвиняла меня в отцовстве… Именно обвиняла! Что такого могло произойти, что она стала сомневаться?

— Знаешь, это тоже не самый простой вариант, — нахмурившись, Саша сделала несколько глотков кофе, после чего устало проговорила: — Ты ведь не станешь мне добавлять проблем из-за моей… выходки?

— Если пойму её причины, разумеется, не стану.

Девушка кивнула и рвано выдохнула.

— Я не считаю, что моя сестра наглоталась таблеток и пошла, легла в наполненную ванную, чтобы умереть. Я думала, это ты, — у меня холодок пробежал между лопаток от этого признания. — Как-то заставил или сделал… Неважно, в общем. Поэтому я, можно сказать, представилась Машей. Ну и ещё потому, что бывшую ты хоть сколько-нибудь адекватно воспринял бы, а вот её заявившуюся сестру с документами, где я являюсь мамою Вики, выставил бы в одно мгновение.

Глупая. Глупая, наивная девочка. Совсем ничего не понимающая и не замечающая… Ничего в ней не изменилось.

— Позволь поинтересоваться, почему я покинул твой список подозреваемых? — громко выдохнув, я потёр напряжённый лоб и сцепил пальцы в замок.

— Ты был добр, казался искренним… и тебе очень не понравился… мой паспорт, — невнятно пробормотала она, спрятав нижнюю часть лица за чашкой.

Это я-то был добр?

— Я бы не сказал, что был добр, Саша.

— Зря. Если бы ты был причастен к убийству моей сестры, ты бы вряд ли вообще пустил меня на порог. А так… ну поворчал, нагрубил немного… Это нормально. Нормальная реакция нормального человека, я считаю.

— Ты так уверенно говоришь об убийстве, когда на руках столько фактов, противоречащих твоей версии… — поморщившись, я всё же заострил внимание на её терминологии.

— Это же Маша, Мажор. Она бы никогда не сдалась и не сделала ничего с собой. Вряд ли кто-то любит жизнь так сильно, как любила она. Да ещё и на последних сроках… Ну не верю я, и всё, — часто заморгав, девушка отвернулась от меня и поджала ноги, совсем вжавшись в кресло.

Глава 9

Маркова Александра

«Что происходит?» — этот вопрос я задала себе с десяток раз за несколько часов сна Вики.

Мажор рехнулся. Я ему открыто сказала, что подозревала его в убийстве своей сестры, а он, казалось бы, ещё лучше стал ко мне относиться после этого признания. Ну точно же чокнулся!

— Уверена, что ничего больше не нужно? — опять вплыл в гостиную этот безумец, отвлекая меня от работы.

Я только из-за возможности спокойно поработать, набросала ему скромный списочек наших с Викулей нужностей, а он снова и снова приходил, спрашивая: «А точно?», «Ничего ещё не надумала?», «Это точно всё?».

Мои планы по выдворению хозяина квартиры за её пределы терпели крах.

— Послушай, Паша, — едва сдерживая себя, чтоб не послать Мажарского в дальние дали, я всё же решила прояснить ситуацию, — Что бы ни происходило… Перестань.

— А что может происходить? — удивился мужчина.

— Ты нас готов был выставить и из квартиры, и из своей жизни, а сейчас как-то носишься, словно… не знаю. Заботишься, что ли? Наверняка ты для себя такое поведение как-то обосновал, объяснил, но, кажется, мне объяснение таким переменам тоже необходимо, — выдохнула и опасливо покосилась на него. — Я начинаю думать, что у тебя стресс, шок и психические отклонения.

Мажор хохотнул и приблизился вплотную ко мне. Мне в кресле сразу же сделалось неудобно от его близости.

— Решил помочь хорошему человеку. Разве это не твои слова? — пытаясь заглянуть мне в ноутбук, проговорил Паша. — Там какие-то графики? Чем ты занимаешься?

В голове неприятно зашумело. Вот уж не думала, что когда-нибудь это скажу, но Мажарского становилось слишком много. Это меня нервировало. Повышенное внимание, постоянные вопросы, расспросы, его присутствие, взгляды…

— Ты не считал меня хорошим человеком, — нахмурилась и захлопнула крышку ноутбука.

— Не тебя — Машу.

Лучше бы он ничего не говорил. Я запуталась ещё больше.

— Ты в курсе, что сейчас оскорбляешь мою умершую сестру? — единственное, за что смогла зацепиться в хороводе противоречивых мыслей.

— О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды, Саша. Ты спросила — я ответил. Нужно было соврать?

«Ужасный человек! Ужаснейший!» — злобное пробралось в мои мысли.

Вот как с ним разговаривать? Ужом вертится, словами играет, перевирая и юля, как ему вздумается — где там искренность?

— Твоей помощи становится слишком много. Много её проявлений, — кое-как совладала с собой и вернулась к началу разговора. — Это напрягает.

— Не привыкла, чтобы тебе помогали?

— Да что ты ко мне пристал, Мажор? — вскинулась я. — Где там твоя обещанная квартира и няня?! Да фиг с тобой, я лучше новыми долгами обрасту, чем в этом дурдоме стану жить.

— Ты там, где нужно, Саша, — отойдя от меня на шаг, Паша развёл руки в стороны. — Вот квартира, вот няня, — ткнул себя пальцем в грудь, с самым беззаботным видом.

— Всё понятно, — громко выдохнула, поджав колени к груди. — Ты мне мстишь. Решил поиграть и подтянуть меня за мои же слова, с которыми я к тебе заявилась. Наказываешь меня, показывая, что желаемое воплотилось… Неожиданно, конечно. Я ждала просто скандала, но ты ловко играешь на моём чувстве вины. Молодец.

Мажор покачал головой. Взглянул на меня подозрительно, сверху вниз и произнёс:

— Почему ты всегда думаешь о плохом?

Какая-то часть меня хотела вступить в дискуссию, привести аргументы и факты, напомнить мои слова и провести параллель с тем, что происходило последние несколько часов, но растерянность взяла верх, не позволив мне проговорить и слова.

«Почему ты всегда думаешь о плохом?» — что за постановка вопроса вообще? Такое имел бы право спрашивать только мой друг, мой близкий человек. Откуда Мажору знать, о чём и как я постоянно думаю? Спросил так, будто бы знал меня, но он ведь не знал.

— Мы это исправим. Ладно, я пошёл, если точно ничего больше не нужно…

Не ответила. Уронила голову на колени и мысленно застонала.

Сердце пело: «Ты ему нравишься», а упрямый разум твердил: «Не будь Машей, не смей доверяться этому человеку».

Конечно, хотелось верить в чудо. В хороших людей, в частности. Пусть хорошие поступки будут только хорошими поступками, а не манипуляциями и способами свести меня с ума, наказав, воздав по заслугам и стыдя, но… В моей жизни ничего не происходило просто так. Я хорошо усвоила эти уроки и не собиралась с душой нараспашку принимать чью-то поддержку, а уж тем более заботу и помощь. В конечном итоге всегда выходило, что за всё хорошее приходилось платить в троекратном размере и не всегда той же валютой. Чего бы от меня ни ждал Мажор, а я не могла себе позволить смотреть на него так, как он того хотел.

«Да и о чём вообще можно думать? Разумеется, цена когда-нибудь будет озвучена. Позже мне ой как аукнется его помощь и забота. Иначе и быть не может,» — подумала и встрепенулась, услышав хлопок входной двери.

Ушёл. Наконец-то!

Ладно бы просто ушёл, но Мажарский даже уйти по-человечески за кашами и пюре не смог. Разбудил Вику хлопком дверей, опять нарушил мой рабочий процесс… Бесил невероятно.

Глава 10

Мажарский Павел

Паника, неудержимая, безграничная и слепая, она захлёстывала меня с головой. Я не видел причин для её слёз, не понимал их повода, не знал, чем помочь… Врагу бы не пожелал пережить подобное.

— Всё в порядке, — в очередной раз попыталась заверить меня Саша.

Стандартная фраза, отговорка и посыл к тому, чтобы от человека отстали, стала причиной моего раздражения. Я же видел, что ничего не в порядке!

— Мы сможем лучше понимать друг друга, если будем откровенны, — сказал и, не дожидаясь ответа, понёс ребёнка к коню.

Дал ей время, чтобы она смогла успокоиться и обдумать мои слова. Конечно, оно мне тоже требовалось. Стоило успокоиться и самому.

— Ты не мог бы мне дать свой телефон… — очень тихо и неуверенно прозвучала неожиданная просьба. — Мой спёрли. Ну или я его потеряла… Нужно сделать звонок по работе.

«Господи, что ещё пришлось пережить этой хрупкой девушке? Пусть на этом её проблемы уже закончатся… Только вот… самому бы не стать её проблемой,» — безрадостные мысли коснулись моего раздражённого сознания.

— Можешь взять в кармане пальто. Пароля нет.

Идиотская ситуация.

Нельзя же подойти к девушке и сказать: «Слушай, ты мне давно нравилась, как хорошо, что всё так произошло и ты сама меня нашла»? Не поймёт ведь. Никто бы не понял. Обязательно выпустит колючки, не поверит или вовсе обвинит меня в жестокости и бесчеловечности. Да, может, я такой и есть?

Если бы не её скорбь, не её горе… да никогда бы мы не встретились. Я ведь почти забыл… всё почти забыл. Едва ли не впервые не повёл себя как мудак, оборвав все связи с Машей и прошлым образом жизни.

Как тут не верить в судьбу? Да я в детстве в Деда Мороза не так верил, как верил в этот момент в эту всемогущую судьбу. Чем не новогоднее чудо?

Чудо ведь. Иначе не назовёшь. Я знал, что не стал бы её искать ни через год, ни через пять лет. Знал, что мы бы не встретились, если бы Машка не наложила на себя руки. Знал я и то, что ребёнок, этот маленький ангелок с пушком светлых волос на голове, не мой. Маша просто бы не стала это скрывать. Она уже однажды врала о своей беременности, когда я попытался переметнуться к её сестре… Заполучив такой козырь, она бы непременно брала пузом всё, чего бы ей захотелось. Не смолчала бы. Юзала бы меня до победного и шантажировала беременностью. Разве подобное можно было объяснить и рассказать Саше сейчас?

Она бы не поняла. Я бы только оттолкнул её этой откровенностью и своим безразличием к дорогому для неё человеку и его смерти.

Прислушался к доносящимся из коридора звукам и напрягся.

Почувствовал себя каким-то ревнивцем.

Почему не поговорить при нас? Это же по работе…

Звук её голоса пробудил во мне какие-то незнакомые чувства. Я не смог отказать себе в любопытстве и с ребёнком на руках осторожно прокрался к дверям гостиной.

— Да какой подарок, Матвей… — услышал глубокой вдох и совсем не относящуюся к работе фразу. — Не увидимся уже, наверное, в этом году.

Встретился взглядом с крошечными глазками-бусинками и нахмурился.

— Что за Матвей такой? — едва слышно спросил у ребёнка, который вряд ли бы мне смог ответить и хоть сколько-нибудь утолить моё, явно нездоровое, любопытство.

А тем временем Саша пустилась в отговорки, которые мне не понравились ещё больше:

— Я у Викиного отца. Ну как ты себе представляешь, что я оставлю на этого оболтуса дочь? Всё сложно. Думаю, через три дня уже хотя бы что-то прояснится. Потерпи немного. Мы обязательно встретимся, и я тебе всё объясню. Да и какой подарок? Ты всё ещё женат, а я ясно дала понять, что между нами ничего не может быть. Я благодарна тебе за твоё понимание и поддержку, но ничего не изменилось. О нас всё ещё не может быть и речи. Если ты ждал, что я в качестве благодарности за помощь… в общем, не жди. Не надо.

У меня глаза на лоб полезли, отчего мини-человек на моих руках пришёл в восторг и выдал наше местоположение, пусть и не звонким, но всё же смехом.

— Погоди минуту…

Услышал настороженный голос Сашки и припустил к ёлке.

Успел.

Когда дверь приоткрылась, а белобрысая голова показалась в образовавшемся проёме, я со знанием дела, будто всю жизнь только этим и занимался, сажал ребёнка на коня.

— Поговорила? — невольно в голос пробралось раздражение.

Я не то, чтобы разочаровался, но мне совсем не понравилась мысль, что вокруг неё вьётся женатый мужик! Ещё и помогает ей в чём-то, а она эту помощь принимает.

Это как вообще?

— Ещё минутку, — шепнула Маркова.

Шепнула и скрылась за закрывающимися дверями.

— Ну ты видела такое? — опять нашёл собеседника в лице ребёнка и опустился на пол. — Что за Матвей?

Больше личности этого помогающего Матвея, меня заботили причины её вранья. Я не верил, что человек способен что-то делать просто так. Для лжи должна была бы быть причина. Например, её симпатия ко мне.

Почему нет? Скрыла ухажёра, чтобы я получил определённый сигнал, зелёный свет на расположение к себе, намекнула, что свободна… Или бред?

Глава 11

Маркова Александра

Я всегда старалась думать о людях изначально хорошо, а потом уже что-либо переосмысливать. Так было и с Мажором, и с Матвеем… С Мажарским всё понятно — он разбил сердце моей сестре, поигрался с ней, весело провёл время и бросил, как надоевшую игрушку, но… Возможно, совсем чуточку я могла Пашу оправдать, потому что знала характер своей сестры. Машка не сахар. Была… Да и их отношений я толком не застала и не видела. Что там за клятвы и обещания были, что за договорённости и общие интересы — мне неведомо.

…а вот Матвей начинал напрягать не по-детски.

Из-за выходок и скандалов с его женой, я вынуждена была уйти с работы. В чём она меня только не обвиняла, считая, что я сплю с её мужем, чего, разумеется, никогда не было. Я не могу сказать, что работа в офисе — именно то, о чём я вздыхала и мечтала всё это время. Смогла на фрилансе немного раскачаться. Да и Матвей Андреевич, гонимый чувством вины, спустя несколько месяцев стал настойчиво подбрасывать мне лишние заказы и подработки, клиентов и администрирование нескольких публичных страниц фирм и брендов… Но как-то всё не туда пошло.

Я и заметить не успела, как мы сблизились. По-настоящему сблизились. Разговоры всё чаще стали носить личный характер, обсуждение деталей нового заказа, непременно перетекало в видеоконференцию или встречу в кафе. Да, я сама виновата, привязалась. У меня как-то наладилось с друзьями и коллегами, а тут… Посчитала его другом, хотя в глубине души подозревала, что мужчина, который вот уже год пытается развестись, вряд ли станет тратить так много времени на общение со мной, утоляя своё чувство стыда и свои угрызения совести.

Да и какой у меня был выбор? Заработок, конечно, был и без него, как и оставались существенные накопления. Только все мои мечты, планы о своём жилье, да хоть бы в деревне, лишь бы там нашёлся стабильный интернет и мне было спокойно, рухнули в один момент… Смерть Маши изменила всё.

Сколько было денег вбухано? Страшно и подумать. А сил и времени? У меня до сих пор панические атаки случаются, когда кто-то заговаривает о справках и проверках. Один отказ, одна невыданная бумажка, могла оставить меня не только без сестры, но и без племянницы — без дочери.

Матвей входил в положение. Давал отсрочку, даже выдавал аванс… раз десять. Это, наверное, глупо, но только тогда я начала ощущать, что мужчина этим словно гордится и окрыляется. Он стал целовать меня в щеку при встрече, касаться моего плеча, брать мою руку в свою, в качестве знака поддержки и приободрения.

Наверное, мне просто казалось нечто двусмысленное большую часть времени, но признание всё же прозвучало:

— Когда я разведусь, мы попробуем в чистую и светлую. Дай слово.

Спасибо, что хоть дал отсрочку, потому что я тогда ему своё слово дала.

Мне кровь из носу нужны были те деньги, которые он привёз в качестве аванса. Я на самом деле испугалась, что если я не скажу того, что он хотел услышать, он просто развернулся бы и ушёл, не оставив мне ни копейки. От самой себя было противно, но я не нашла смелости отказать и поступить иначе. Не видела способов без его помощи забрать Вику.

Оправдывала ли цель средства? Скорее всего. За свою дочь я бы и не на такое пошла, хоть никому об этом никогда не признавалась и никогда не признаюсь.

Да и Матвей мне был приятен. Я ведь не обещала ему брак, семью и все вытекающие. Всего-то попробовать построить отношения. Он не кривой, не косой, не грубый и не сволочной… Меня не воротило от его присутствия и близости.

«Почему я об этом думаю? Мужчина год развестись не может. Год! Когда это ещё произойдёт, что я уже пытаюсь найти себе оправдания и избежать вкривь и вкось построенных отношений на чувстве вины и благодарности?» — мысленно простонала, вернувшись к статистике рекламных кампаний.

— Ты говорила, что, кроме меня, тебе помочь некому… Кто этот Матвей?

Надолго же его хватило.

Я, конечно, сомневалась, когда услышала смех своей дочери под дверью, но теперь-то Мажор себя выдал по полной. Я же всегда о людях думала хорошо. Посчитала, что ему будет мешать его модный галстук, выкинуть нечто подобное, а, оказалось, нет.

— Матвей — владелец рекламного агентства, где я работала. Время от времени он мне подкидывает заказы и подработку. Можешь считать, что он по-прежнему мой начальник. — не без смущения отчиталась я, выглянув из-за крышки ноутбука.

Мажарский закончил выгружать свои покупки и только-только вышел из кухни. Непонятно даже, как он столько времени вытерпел, чтобы задать этот вопрос, ведь по напряжённой позе и недовольному взгляду было понятно, что мужчине чертовски важно поймать меня на лжи.

— Он женат. Он выдал мне уже столько авансов, что я боюсь подбивать итоговую сумму. Он уже помог. Это край. Так что, я не лгала. Кроме тебя, мне помочь больше некому. — всё же нашла в себе смелость объясниться нормально.

— У тебя с ним отношения?

Вопрос застал врасплох.

— Он женат. Ты не слышал?

— Это не ответ.

— Это ответ. Просто тебя он не устраивает. — сказала и опустила голову вниз, вернувшись к расширению аудитории и настройкам рекламного кабинета.

И не стыдно ему? Какое он право вообще имел задавать мне подобные вопросы? Я же в его отношения не лезла. Не спрашивала, что он скажет той блондинке, что последнее время постила фотографии с ним, отмечая геолокации ресторанов и прочих увеселительных заведений.

Глава 12

Мажарский Павел

«Кто я? Где я?» — первые минуты после пробуждения вносили сумятицу в не до конца проснувшийся мозг.

Вперил взгляд в потолок, кажется, собственной гостиной и напряг память. События прошлого дня хлынули на ослабленное подсознание мощным потоком. Появление Маши, которая не Маша, а Саша. Сомнительное отцовство. Помойка, в которую превратилась трёшка Марковых. Шутки дяди Бори. Сбор материала для теста-ДНК. Сашкин женатый ухажёр. Некто Матвей. Походы по магазинам в гордом одиночестве. Ужин, к которому Сашка не притронулась…

Вспомнил! Ребёнка мы вечером вместе купали. Я, конечно, больше мешал, чем помогал, но всё же в ванной присутствовал, тайком любуясь сюсюканьями и кривляньями одной обворожительной особы.

Потом…

Что потом было-то?

Ах да! Сашенька… Само очарование. Задыхаясь, краснея и смущаясь, девушка так мило попросила разрешения воспользоваться моей ванной и искупаться, что я не сразу сообразил, чем мне это чревато. Мало того что фантазия разбушевалась, когда Саша упорхнула с охапкой привезённых с собой баночек и полотенцем, так ещё и мини-человек расхныкался, стоило только дверям закрыться.

…а вот, как Саня выходила из ванной, я уже не помнил.

— Кто кого спать укладывал и укладывал ли вообще? — хриплым со сна голосом спросил у спящего ребёнка.

Встал, ощущая боль в каждой мышце и суставе. Как спал на диване? Непонятно. Состояние было ужасным от сна не в своей постели.

«Должно быть, старею…» — попытался хотя бы мысленно себя приободрить и осмотрелся.

Так и было. Спал в гостиной. С ребёнком. На жутко неудобном диване. А вот Сашка…

— Господи, душа неугомонная. — споткнулся взглядом о белобрысую макушку, выпирающую из-под пледа, расстеленного в кресле и несколько раз удивлённо моргнул.

Не показалось. Саша на самом деле спала в кресле, поджав ноги к себе и свернувшись клубочком.

Две спальни в квартире, место на диване, куда можно было бы залезть при желании, но она…

— Хорошая моя. — муркнул довольным котом и умчался в ванную.

Контрастный душ помог взбодриться и отчасти снять усталость в мышцах. Выходил из ванной, чувствуя себя главой странного семейства.

Как бы жалко ни было девушку, спящую в кресле, а переносить её в спальню или на диван, я не решался. Не решался я и будить её.

Кто знает, когда она уснула и сколько проспала? Должно быть, недолго. Я, спав в горизонтальном-то положении, тела почти не чувствовал, а она и вовсе спала сидя. Вряд ли таким образом можно долго проспать.

В общем, решил заняться завтраком и изучением коробок с детскими кашами, а дальше уже идти в атаку. Ну и, конечно же, выпить чашку кофе. Что за утро без кофе?

Утро… А ведь и правда было утро — половина девятого утра, о чём мне подсказал собственный смартфон. Зря только брал его в руки, потому что вспомнил этого Матвея и удалённый вызов. Ничего сложного в том, чтобы запросить распечатку звонков, ничего трудного, чтоб вывести Сашкиного ухажёра на чистую воду, но прицел сбился сам собой.

«Отец» — высветилось на экране за мгновение до того, как кухню огласила мелодия вызова.

Быстро принял вызов и сделал мысленную пометку, включить беззвучный режим, чтоб никому не мешать.

— Я сегодня буду у тебя. — повеяло холодом и сталью. — Ты никак долбанулся, сын!

— И тебе доброе утро, папа. — хмыкнул, стребовав у кофемашины чашку бодрящего напитка, и приготовился к неизбежному.

Я ещё вчера подозревал, что моя спешка может иметь ряд последствий. Например, общедоступность вот таких вот сведений. В оправдание мог только подметить, что под Новый год никто не стал бы с нами возиться и уж тем более торопиться с этим чёртовым тестом на отцовство.

— Это доброе утро? — гневно зашипели на меня. — Ты зачем давал согласие на установление отцовства? Ты что творишь?

Как я и думал, мой горячо любимый дядя Боря не удержал языка за зубами. Повторюсь, это было ожидаемо, как-никак они друзья с моим отцом, а подобная ситуация со мной и с нашей семьёй, я надеялся, впервые… Только вот не понял гнева папы.

— Ты чего так зол? Тест и тест. Что такого? Ты, наверное, не знаешь, но так случается. Кто-то беременеет… — я не видел в произошедшем никакой трагедии. Наоборот, видел свой шанс.

— Сколько тебе лет, Паша? Сколько лет?! Тебе девка хочет дитя на шею повесить, а ты ведёшься!

Разговор с отцом всё больше и больше напоминал какой-то сюр. Что бы я ни говорил, меня не слышали и мою невозмутимость не спешили разделять.

— У одной не вышло из тебя лошка сделать, так другая подключилась. Ты голову-то включи уже! Получим результаты и прощайся с этой семейкой! Не уймётся, получим судебный запрет…

— Папа! — рявкнул, вырвав чашку из-под крышки кофемашины. — Хватит! Сам разберусь! Не лезь!

— Ты уже разобрался! Разобрался уже! Думаешь, этой Александре дитя сестры нужно было? Да наживка для тебя, идиота, нужна, и только. Не смей с этой семьёй контактировать до получения результатов теста-ДНК! Не смей!

Мне казалось я всё ещё не проснулся. Всё ещё спал на ужасно неудобном диване и видел не менее ужасный в своей нелепости сон.

— Не вмешивайся. Просто не лезь, папа. Я сам со всем разберусь. Моя жизнь и мой выбор.

— Выбор? Какой ещё выбор? — голос отца стал тише и злее. — Что ты несёшь?

— Не несу, а пытаюсь донести до тебя то, что сам со всем разберусь. Не переживай, если что, приглашение на свадьбу получишь.

— Всё шутки шутишь. Ничего. Я приеду и втолкую в твою безмозглую голову, как обстоят дела на самом деле.

— На самом деле, ты зря прервал свой отпуск и тебе не стоит никуда приезжать. Как и не стоит так волноваться. Мы взрослые люди, и сами со всем разберёмся. Возвращайся, чтоб я потом не слушал упрёки о твоём испорченном отдыхе всю свою жизнь.

— Ты пьян, что ли?

— Я трезв. Спасибо тебе за беспокойство. Но на этом всё.

Глава 13

Маркова Александра

Лёгкая обида и ревность никак не отпускали. Мне бы радоваться, но спящая с Мажором Вика, которая ни разу не пискнула и не закапризничала за всю ночь меня… обижала. Обидно как-то, что кому-то полоса препятствий, а кому-то дрыхнуть рядышком без задних ног и все дела.

Утешила себя свободным временем и работой. Конечно, заказчики не стали мне ночью отвечать, но я хотя бы основательно прошлась по всему своему списку, разослала отчёты рекламных кампаний, кого-то предупредила о расходе и перерасходе бюджета, у кого-то запросила больше материалов. В общем, утро обещало быть не менее плодотворным, чем ночь.

...и ведь почти не ошиблась.

Только задремала, как со стороны дивана послышался шорох, а за ним и недовольное сопение. Моя дочь на такое вряд ли была способна, потому я, натянув плед повыше, затаилась, вся обратившись в слух.

Мажор что-то буркнул. Должно быть, пожаловался на что-то, а потом, спустя несколько минут, очень даже отчётливо протянул:

— Хорошая моя.

У меня сердце в носках затрепыхалось.

Захотелось плед отбросить, вскочить и заголосить: «Кто хорошая? Кто? Кто-кто?». Глупо, но ведь и правда любопытство никуда не денешь. Вряд ли хорошая я — я ничего не делала, не сделала и даже не пыталась. Вика, безусловно, хорошая. Даже очень! Ни разу за ночь не проснулась, даже перекус не потребовала… Жалко, конечно, что не в мою смену это чудо случилось, а в смену Мажора, но я уж как-нибудь найду в себе силы понять и простить… всех.

Уже не впервые отношение к Мажарскому было настолько двояким, что я надолго уходила в себя, дальше и глубже в свой внутренний мир, пытаясь хоть сколько-нибудь понять этого мужчину. Он… странный. Страннее меня! Сегодня говорит одно, а завтра может сказать что-то такое, что мигом покажется, будто вчерашнее привиделось. Паша ещё и так это естественно делал, будто бы в нём на самом деле живут двое мужчин с кардинально разными характерами и отношением к отцовству.

Опомнилась, расслышав скрип дверей и тихие шаги своего вынужденного соседа. Завозилась, выбираясь из-под пледа, и рвано выдохнула. Вот вроде бы мне и жить стало чуточку проще, но как и прежде не жизнь, а сидение на пороховой бочке.

Выпрямилась, потянулась и отправилась строить баррикады из подушек на диване. Только обезопасив сон своей дочери, я двинулась к запертым дверям кухни.

…а там уже вовсю шли дебаты.

Мне не понравилось, как и что Паша говорил отцу. Не понравилось, что он вообще посвятил отца в такие детали своей жизни. Ничего же ещё было не ясно, он ведь сам говорил, что всё от ДНК-теста зависит, а своему папаше, выходит, успел нажаловаться. И как бы Паша ни пытался отстаивать свои границы, удавалось ему это из ряда вон плохо. Я и понимала и не понимала его одновременно. Ясно же, что папа не возрадуется сестре той, против которой он был настроен и кого никак не воспринимал в роли своей невестки. Наверняка решил уже, что я охотница за состояние великих Мажарских…

Дождавшись конца разговора отца и сына, я поделилась с Мажором своими подозрениями и заглянула в его чашку. Должно быть, это было нервное, потому что я попросту не знала, куда себя деть и мне было некомфортно на чужой кухне. Я и поесть-то вчера не успела. Не одно так другое, а ночью… Постеснялась шерстить по чужому холодильнику, что ли. По всем законам жанра обязательно бы Паша заявился в какой-то такой момент.

— Саш, ты понимаешь, что в полиции работают не идиоты? Будь у них подозрения, улики и факты, нас бы с отцом непременно вызвали на дачу показаний. — Мажарский удивлял.

— Ты из какой вселенной, Паш? — хмыкнула я, обогнув мужчину и двинувшись за своей порцией кофеина. — Кому это нужно? Кто хочет возиться?

— Тебе станет легче, если мы добьёмся возбуждения уголовного дела?

Вопрос застал врасплох. Я застыла с занесённым пальцем и так и не нажала нужную кнопку на кофемашине, медленно повернув голову к Мажору:

— Что ты сказал?

— Ты слышала.

Я слышала. Только не очень понимала.

— Мы? — кое-как сформулировала самый непонятный для меня вопрос.

— Ты её ближайший родственник. А я прослежу, чтобы всё шло по нормам нашего законодательства.

— Я тебя и твоего отца считаю причастными к её смерти, а ты собираешься мне помогать? Мажор, ты зачем так издеваешься надо мной?

— Потому что это глупость, Саш. Ты хочешь найти виновного, потому что не можешь принять ту правду, с которой столкнулась. Возможно, зла, что ты себе нарисовала в воображении, просто не существует. — он грустно улыбнулся и кивнул в сторону холодильника. — Я согрею нам завтрак, если ты не против.

Большей глупости я в жизни не слышала. Подозреваемый возьмётся за какое-то расследование? Сам натравит на себя полицию? Вот уж вряд ли. Скорее, направит следствие в нужное ему русло, чтоб выйти чистым из воды и якобы усмирить мои подозрения.

— Дождёмся результатов теста, а потом, может быть, вернёмся к этой теме. Я не могу думать обо всём одновременно. Если ты не отец Вики, то… — на миг дыхание перехватило. Я только тогда осознала, как для меня важно, чтобы именно Паша был отцом моей дочери. Жизненно важно! Ни мои мысли, ни планы и ориентиры не собьются. Да и подозрения останутся на семействе Мажарских. — То, может, кто-то ещё не хотел видеть мою малышку на этом свете. — всё же договорила, поспешно отведя взгляд в сторону.

Стыдно было, конечно. Кто из нас более странный — вопрос на миллион. Попеременно мы отдаём это странное первенство друг другу и, кажется, точного ответа даже быть не может.

— Я был бы рад ребёнку. — копошась в холодильнике, обронил Мажор. — Да, не был бы рад, что его матерью стала именно Маша, но в тот момент моей жизни я бы это воспринял более чем хорошо и адекватно. Не знаю, как бы сложилась Машина жизнь и моя, но я бы её ни за что не оставил один на один с беременностью. Не буду кривить душой и строить из себя благородного… — короткий вдох и на столе появился контейнер со вчерашней, а там, скорее всего, и позавчерашней лазаньей, — Скорее всего, это была бы финансовая поддержка. Всякие больницы, анализы, детские мелочи, достойный медицинский присмотр, комфортное жильё, помощь по хозяйству. После родов бы было видно, как действовать. Я бы при любом стечении обстоятельств настаивал на тесте-ДНК, Саша. Твоя сестра уже пыталась манипулировать своей ложной беременностью, я бы просто не поверил.

Глава 14

Мажарский Павел

«Глупая, наивная девочка…» — ничего другого не посещало мою голову, выслушивая беспочвенные обвинения и подозрения от той, что шла на поводу своей скорби и обиды.

Я понимал её. Хоть и раздражение всё же порой брало верх, но я сдерживал себя изо всех сил. Непросто было слушать всё, что она говорила. В некоторых моментах становилось обидно, в некоторых зло, но в большей степени всё же смешно. Стоило бы как можно скорее намекнуть ей на то, что ей требуется помощь психолога…

— Саш, а ты не думала пообщаться с психологом? — да, в намёках я никогда силён не был.

— Это ты меня сейчас чокнутой так завуалировано назвал? — зло сверкнула голубыми глазами Маркова.

— Хотел бы я подобрать другое слово… — не сдержал улыбки. — Да постой ты!

Обиделась. Рвано выдохнула и вскочила со стула, снова почти не притронувшись к еде.

— Да пошёл ты!

Я мог бы пойти куда угодно, но Сашке нужно было нормально поесть.

— Присядь.

Ловко схватил край рукава её свитера и потянул на себя, не позволив так просто от меня избавиться.

— Поставь себя на моё место, — проговорил извиняющимся тоном, — Ты за эти двадцать минут двадцать раз назвала убийцами меня и моего отца. Я о тебе беспокоюсь.

— Да при чём здесь я?! — взревела взбешённая фурия.

— А кто при чём, Саш? Ты, получается, к убийце пришла? К убийцам… У убийцы своей сестры живёшь… Если следовать твоим подозрениям и словам, то… ты либо чокнутая, либо врёшь самой себе.

Девушка натурально зарычала, вырвав из моих пальцев рукав своего многострадального свитера, и нацелилась на побег, пуще прежнего.

— Далеко собралась?

Нагнал перед дверями. Немного грубо схватил за плечи, развернул к себе и всмотрелся в злющее личико.

— Если хочешь знать, я уже сто раз пожалела, что к тебе сунулась! — выплюнула, упрямо встречая мой взгляд. — Маша у тебя плохая, я — чокнутая. Один ты распрекрасный!

— Ты не чокнутая, ты просто запуталась. А вообще, ты самая лучшая. — сказал и улыбнулся, ослабив хватку на хрупких плечах.

— Чего?

Несколько раз взмахнув ресницами, девушка застыла в моих руках, глядя на меня с удивлением и сомнением.

Мой взгляд опустился ниже уровня глаз. Скользнул по немного вздёрнутому носу, остановился на приоткрытых губах и…

Чёрт! Момент — кадр из сопливых мелодрам. Стоило бы смять её удивление поцелуем, хотя бы припасть к губам невесомым касанием, чтоб наконец-то понять, было ли у нас с ней хотя бы что-то взаимно…

— Ты куда смотришь, Мажор?

С шумом сглотнул и отвёл взгляд в сторону. Напугал бы её… Или нет?

Уже было не узнать. Сашка упала на запертые двери и сложила на груди руки в защитном жесте. Увеличила между нами дистанцию.

— Предлагаю… — едва выговорил, чувствуя себя последним болваном, — А предлагаю составить список продуктов и всяких полезностей для Вики. Да и в спальню вам нужно перебираться. Не дело это, что вы на диване спите.

Кашлянул в кулак и отошёл от девушки, медленно и, как мне казалось, уверенно двинувшись к столу.

…когда я занял своё прежнее место и подвинул к себе тарелку с остывшей лазаньей, Сашки и след простыл.

— Осёл. — буркнул себе под нос и усилием воли заставил себя оставаться на месте, не покидать пределы кухни и затаиться.

Ел, практически не чувствуя вкуса. Просто потому, что так нужно. Складывалось стойкое впечатление, что я всё испортил. Поспешил. Не прибавляла настроения и тарелка Сашки, к которой она почти не притронулась. Опять же из-за меня.

Что могло бы быть хуже? Конечно же, очередной звонок от отца.

— Что мы не успели обсудить, папа? — без особого желания, я всё же принял вызов.

Игнорировать моего отца — не самая лучшая идея. Об этом знали все. Начиная с меня и заканчивая его партнёрами и клиентами.

— Я подъезжаю.

Удивление тут же сменилось раздражением.

Я ясно дал понять, что не желаю его видеть в ближайшее время. И это уже не говоря о том, что я вовсе попросил его не вмешиваться в мою жизнь. Хотя бы в это непростое для меня время.

— Отец! — взревел, чувствуя, как затрещали мои личные границы. В очередной раз.

Ответа не последовало. Его и не могло быть. Папа всегда любил, чтобы последнее слово оставалось за ним. Не обошлось и на этот раз. Он попросту сбросил звонок.

Теряя драгоценные минуты, я безрезультатно пытался дозвониться до отца. Один раз, второй, третий… пока меня не осенило. Сашка. Вика. Папа. Они не должны встречаться. Не сейчас.

— Я тебе покажу, абонент занят… — процедил сквозь плотно сжатые зубы.

Не тратя больше напрасно времени, я резво выскочил из-за стола и бросился в гостиную. Хотел было что-то сказать Саше, как-то её предупредить. Но не нашёл подходящих слов и просто махнул рукой, проносясь мимо.

Девушка провела меня удивлённым взглядом и не издала ни звука, за что ей огромное человеческое спасибо.

Успел. Выбежал из подъезда аккурат в тот момент, когда машина отца въезжала во двор. Конечно, лгать — не вариант, он бы в любом случае понял, что за причина этой странной встречи за пределами моей квартиры. Но и ко второму скандалу за одно утро я был не то чтобы готов.

— Это как понимать?

Тонированная иномарка поравнялась со мной. Стекло на пассажирской задней двери поползло вниз.

— Так и понимать, папа. Сегодня гостей не принимаю. — выдохнул и нервно оглянулся.

Маловероятно, конечно, но вдруг бы девушка решила проследовать за мной, а мне при ней совсем никакие разговоры с отцом не вести.

— Ты что, оставил эту аферистку у себя? — как всегда, проницательно подметил отец. — Да ты рехнулся!

— Я просил не приезжать, просил не прерывать свой отпуск. Ты, как всегда, всё сделал наоборот, а теперь пытаешься выставить меня в чём-то виноватым. Это моя жизнь, папа. Оставь меня в покое. Просто не сейчас… — пытался говорить как можно мягче и быть сдержаннее, хотя прекрасно знал, что с моим отцом это не сработает.

Глава 15

Маркова Александра

«Куда он смотрит? Куда? На мои губы? Мне ведь не кажется?!» — сигналом бедствия стучало в моей голове.

Мысли, фантастические, нереальные и неправильные, тонули в горьковатом запахе его парфюма.

Просто показалось. Иначе и быть не может. К тому же, вон, как быстро он вернулся за стол, рассуждая о будущих покупках.

Стало так стыдно, что оставаться на месте я не смогла.

Быстро выпорхнула в гостиную, быстро добежала до кресла и быстро в него упала, спрятав в руках раскрасневшееся лицо.

Невероятная, вселенского масштаба глупость! Да не мог Мажор на меня так смотреть. Просто не мог. Даже если и смотрел, то это помутнение рассудка. А там уже моего или его, неважно.

Убрав от лица руки и повернув голову в сторону дивана, я встретилась взглядом с улыбающейся малышкой и вопросительно выгнула бровь:

— Эй? А ты давно не спишь? — наигранно возмутилась я.

Переместилась на диван и взяла дочь на руки, не забыв её чмокнуть в прелестный носик. Не успела даже подгузник сменить, как из кухни стрелой вылетел Мажарский, едва не убившись на собственном пороге. Взглянул на меня так, словно я была обязана прочесть его мысли — требовательно и раздражённо. Не задержался и на минуту. Махнул на меня рукой и выскочил из гостиной.

— Понимаешь что-нибудь, хорошая моя? — тихонько шепнула в макушку дочери. — Я вот ничегошеньки не понимаю.

Грохот входной двери озадачил ещё сильнее.

«Куда это его так понесло? На пожар?» — мысленно удивилась я.

…и только выходя из ванны с дочерью на руках, я обратила внимание на пальто мажора, которого по идее там не должно было быть.

— Интересные дела творятся. — буркнула себе под нос и, ненадолго задержавшись взглядом на мужской верхней одежде, качнула головой.

Неважно. Всё неважно.

— Кушать. — произнесла по слогам. — Мы идём кушать. Все интриги и загадки подождут. — оправдалась перед своей совестью и двинулась в сторону кухни.

Выбор пал на молочную рисовую кашу. Разумеется, из коробки. У Паши, конечно, не как дома, всё приходилось делать с Викой на руках. Не было ни столика для кормления, ни ходунков, куда можно было бы посадить ребёнка и взяться за дела обеими руками. Да и дома этого уже не было. Ходунки сломал пьяный хахаль матери, а столик для кормления она сама оттащила соседке с четвёртого этажа. Не за просто так, конечно. За пятьсот рублей! Я даже не знала, что меня больше раздражало в этой ситуации: то, что мать начала из дома выносить вещи, чтобы было на что забухать; или то, что её покупатели не продавали вещи обратно по той же цене.

— Осторожно, кипяток. — погрозила указательным пальцем тянущей ручки к вычурному красному электрическому чайнику малышке и сурово нахмурилась. — Обожжёшься. Бо-бо большое-пребольшое будет.

Вооружилась вилкой и принялась доводить кашу до состояния жидкой массы, тщательно разбивая комки и старательно перемешивая. Вика смеялась от моих потуг. Особо настырный комочек гулял от края пиалы к краю и никак мне не давался, а я, в свою очередь, мысленно материлась, не скупясь на проявление своих эмоций мимикой и рваным дыханием.

— Весело тебе, да? — хмыкнула я. — Вот дядя Мажор бы лучше справился. У него вон какие руки сильные. Качается, наверное. Дома мы в комбайне всё смешивали, а здесь приходится приспосабливаться. Вдруг он твой папка? А что это за папка, который не умеет манку варить или кашу из коробки запаривать, м?

Викуля зажмурилась и щедро выпустила мне на рукав поток слюней, улыбаясь при этом беззубым ртом так широко, что я невольно залюбовалась.

— Чего это ты такая весёлая? Что так веселит? — малышка нахмурилась. — Дядя Мажор? — дочь улыбнулась и тут же схватилась ручкой за мой свитер, норовя засунуть его кусок в рот. — Куда? Нельзя! Он акриловый. Синтетика. — хохотнула, отвоевав свою одежду из цепких пальчиков. — Сейчас кашка остынет и будем кушать. Может, и дядя Мажор к тому времени явится…

Обведя взглядом просторную кухню, я невольно вздохнула. Дорого богато, жутко неудобно и слишком пафосно. Тот же рукомойник был расположен в самом углу. Очень неудобно и далеко от плиты и других рабочих поверхностей. На какой ляд он там сдался?

— Пойдём в окошко посмотрим. — ещё раз перемешав кашу, я перехватила дочь под попу и поплелась к окну. — Чего там сегодня показывают?

… а показывали там то, что мне совсем не понравилось.

Обычное декабрьское утро. Для наших мест вполне обыденное. Снегом даже и не пахло. Парковка перед домом почти пустая. Несколько луж с намёрзшей корочкой льда. Унылый парк сбоку. Только там цветными пятнышками мелькали разноцветные шапки и шарфы.

Наклонившись, я заглянула вбок и увидела козырёк подъезда. Странно, что я сразу не посмотрела в ту сторону. Серая футболка притягивала взгляд. Я помнила, как она пахнет. Выйдя из ванной, Паша всю квартиру провонял своим парфюмом.

— Погоди-ка… — проследовав к другому окну, подход к которому затрудняла посудомоечная машина, я выглянула на улицу уже с другого ракурса и обомлела.

Он… Всё такой же — надменный, самоуверенный, с морщинистым, до жути неприятным лицом и взглядом повелителя мира. Старший Мажарский собственной персоной.

Укол совести, стыда и сожаления — один его вид. Я всё ещё чувствовала себя виноватой…

Осень щедро разбрасывала листья под мои полусапожки. Я шла туда, куда не хотела возвращаться уже долгие годы. Домой… Работа в офисе, ежедневный контакт с десятками людей… всё это давалось мне очень тяжело. Мне хотелось бы хоть раз побыть одной дома в нужный момент.

Ни своего угла, ни хоть какого-то уединения. Ни дома, ни на работе.

Иногда я могла часами сидеть в парке на лавочке и наблюдать за прогуливающимися парочками и спешащими по своим делам людьми, за детьми, которых мамы веди за руку на занятия, кружки, секции или в кафе, за мельтешащими самокатами и велосипедами… но холодало. Людей становилось меньше и меньше, а сидеть на лавочке, лишь бы не идти домой, всё удручающее и холоднее. Да к тому же прошлой осенью я решилась совершить невозможное — начать копить на собственное жильё и брать домой подработки.