Подарок (СИ)

12

Сегодня в технологическом университете провинциального города N царило какое-то бурное оживление. Обусловлено оно было тем, что утром с почты был доставлен конверт, адресованный всему преподавательскому составу их учебного заведения. В конверте оказалось письмо от их коллеги — исчезнувшего вместе с семьей более полугода назад — профессора Светлова. Содержание письма было немедленно прочитано ректором вуза, и он тут же собрал самых важных сотрудников университета, пригласив их на экстренное собрание к себе в кабинет.

Наш старый знакомый, профессор Голованов, также был вызван вместе с другими преподавателями для общего совещания. Сейчас тут уже собралось около двадцати человек, и профессор гадал, что же все-таки им всем ожидается здесь узнать. Приглашенные уселись вдоль длинного стола и с изумлением слушали, пока ректор доводил до общего сведения, что их исчезнувший коллега вовсе никуда не пропал, а был по-прежнему жив и здоров. Более того, ученый продолжил работу над своим изобретением, которое он когда-то неудачно продемонстрировал почти полтора года назад в присутствии членов научного общества здесь, в одной из лабораторий вуза.

— Так что же это получается? — сказал кто-то из собравшихся — Наш профессор Светлов, собственно, и является автором всех тех непонятных вещей, которые совсем недавно, в огромном количестве, были проданы в Московских магазинах?

— Да-да, — вторили ему другие коллеги — все мы знаем из новостей эту странную историю с бытовыми приборами, которые работали без проводов и батареек. Эта история наделала много шума в научном мире, и все собравшиеся, безусловно, слышали об этом.

— Пока никто из ученых не может объяснить принципа работы тех механизмов — сказал ректор далее, — хотя уже есть теория, что наш коллега использовал свойства чего-то малоизученного, наподобие «темной материи», так что, невзирая на необычность и странности конструкции его устройств, законов физики пока еще никто не отменял.

— Значит мы зря разобрали его установку, которая и в самом деле была не какой-то там «уткой», а представляла из себя что-то реально работающее? — задал вопрос кто-то из собравшихся.

— Хм, получается, что так — отвечал другой из собравшихся, потирая при этом свой подбородок.

— Постойте, коллеги — кое-кто из преподавателей попросил слова, выражая свои мысли более категорично — но мне лично не понятны мотивы профессора Светлова. Зачем он прислал нам свое письмо? Чтобы подразнить, и вызвать наше негодование?

— Бросьте, коллега — ответил рекиор — дело вовсе не в этом. Я уже успел уточнить, такие же письма были разосланы нашим дорогим профессором Светловым во все крупные научные центры мира. Содержание писем практически везде одинаково. Как мы с вами уже прочли, в них наш коллега вкратце рассказывает о том, как получил возможность тайно продолжать свои работы над открытием, которое он сделал здесь, в стенах нашего университета. Надо отдать ему должное, он вполне уважительно отзывается о нашем учебном заведении и о тех, с кем работал здесь на протяжении многих лет.

Все преподаватели снова зашумели, негромко обсуждая между собой услышанное.

Профессор Голованов, который до этого только слушал и никого не перебивал, сейчас был погружен в свои мрачные раздумья.

«Что же теперь выходит? Значит, старина Светлов ничего не подстроил, а его чудо-машина была вовсе не пустышкой, а реально работающим «вечным двигателем»? Плевать, что он там использовал в своих расчетах! И плевать, на каком принципе работают его устройства! Самое главное, что десять лет их сотрудник втихаря работал в стенах своего родного университета, игнорируя любые авторитеты и мнение своих коллег. А в частности его мнение — самого профессора Голованова! Да и как уважительно он может думать о всех нас, когда мы вовсе не поддержали его. Наверняка затаил обиду и каким-нибудь образом надумал отомстить!»

Подождав, пока выскажется каждый из собравшихся, профессор Голованов попросил слова.

— Прошу моего внимания, коллеги! — многозначительно начал он свое выступление, и головы всех присутствующих повернулись в его сторону — Все вы сейчас очень много сказали по поводу нашего уважаемого профессора Светлова. Безусловно, его вклад в науку будет оценен всем академическим обществом, так как это изобретение, надо полагать, неплохо послужит людям в различных областях нашей жизни. Я не стану сейчас говорить о том, какие перспективы открываются перед людьми, когда вокруг наступит счастливая жизнь, подкрепленная совершенно новым источником энергии. Однако я очень хотел бы обратить ваше внимание на тот очевидный факт, что профессор Светлов еще тот мошенник и негодяй!

Собравшиеся зашумели, высказывая свое недовольство по поводу слов выступавшего коллеги.

— Да хватит вам, дружище — обратился к профессору Голованову один из его сотрудников — сколько можно травить несчастного ученого, который, в конце концов, оказался прав!

— Послушайте! — попытался остановить возмущенные возгласы в свой адрес профессор Голованов. Я вовсе не собираюсь отрицать значения величины его открытия. Однако рассудите сами: на базе чего работал в течении десяти долгих лет наш с вами многоуважаемый коллега? Не одну ли из лучших лабораторий занимал он в нашем с вами университете? Разве не государственные ресурсы использовал он, проводя свои опыты и исследования? Лично я считаю, что профессор Светлов не имеет полного права претендовать на авторство своего открытия, так как официально, все это время он являлся служащим нашего учебного заведения! Речь идет не только о Нобелевской премии, которой могут наградить его самого. Дело в том, что открытие, сделанное им, скорее всего, будет иметь крупную финансовую поддержку и инвестиции со стороны очень и очень многих производящих компаний во всех странах. Мы с вами, коллеги, имеем некоторое право на славу этого открытия, а также должны иметь в виду возможную материальную сторону вопроса, которая неизбежно возникнет, когда профессор Светлов станет всеобщим героем и любимцем публики.

Профессор Голованов закончил. Произнося сейчас свою высокопарную речь он все же рассчитывал на поддержку своих коллег, невзирая на то, что поступал весьма некрасиво по отношению к униженному им когда-то профессору Светлову. Однако сейчас его совсем не мучила совесть, и его даже не беспокоило то, что именно по его личной инициативе началась травля их незадачливого коллеги. И еще Профессора Голованова нисколько не волновал тот факт, что именно он лично убедил ректора, чтобы тот дал команду разобрать странную конструкцию на столе в лаборатории своего коллеги.

Мотивация выступающего была всего одна, и она не заключалась в каких-то благородных порывах сделать что-то ради своего учебного заведения. Профессором Головановым двигала всего лишь самая обыкновенная жадность, смешанная с завистью.

По рядам присутствующих прошелся негромкий шепот. Вопрос, поднятый их коллегой, пока никто не рассматривал ввиду его явной преждевременности. Но, что ни говори, в чем-то Голованов был прав, и это признали все присутствующие.

В конце концов, ректор университета выразил профессору Голованову свою признательность за заботу об общем благе, но попросил своих сотрудников не забегать вперед паровоза и не делить шкуру еще не убитого медведя. После этого собрание подошло к своему концу, и глава университета распустил всех по своим аудиториям.

Оживленно обсуждая между собой только что закончившееся заседание, прошедшее в свете последних событий, работники вуза разошлись из кабинета ректора каждый по своим делам.

Прошло немного времени, и страсти потихоньку улеглись. Но еще не закончились время от времени среди преподавателей заводиться разговоры по поводу письма профессора Светлова, когда примерно через пару недель после того знаменательного собрания, все сотрудники университета города N узнали, что изобретатель организовал свой блог в интернете. Теперь профессор вещал практически в прямом доступе, отвечая на многочисленные вопросы своих собеседников.

Тотчас ректор снова собрал своих коллег в своем кабинете и попросил тех отслеживать информацию об их пропавшем коллеге, которая стала, наконец, поступать в достаточном объеме.

Тут надо сказать, что сервер, на котором был размещен блог нашего уважаемого ученого, был постоянно перегружен. Время от времени происходили различные сбои, однако с помощью именно такого, несколько необычного диалога, академическому обществу стали известны некоторые подробности, касательно того, что же, в конце концов, открыл их коллега.

Сейчас уже никто не пытался отрицать жизнеспособности изобретения профессора Светлова. Научный мир, безусловно интересовал механизм, и основополагающие принципы открытия, однако общественность больше волновал вопрос, почему и где до сих пор скрывается сам ученый.

По просьбе Константина, который попытался проанализировать дальнейший ход возможных событий, профессор Светлов умолчал в своих беседах о том, что на него было совершено покушение. Ученый рассказал лишь то, что первая демонстрация его чудо-генератора «ни к чему хорошему не привела», и он «вынужден был уехать».

Еще ученый упомянул о некоем инвесторе, который предоставил ему укрытие, а также лабораторию для продолжения работы над его изобретением, профинансировав все его труды. О том, что это за таинственный незнакомец, профессор вежливо отмолчался, сказав, что все очень скоро всё узнают. Упомянул он и про своих учеников, которые трудились с ним в лаборатории.

Таким образом, согласно складывающимся обстоятельствам, люди вокруг были уверены, что очень скоро объявится некая личность во главе какой-нибудь таинственной организации, которая, скорее всего, и станет монополистом в вопросе основания на планете монополии по абсолютно новому виду энергетики.

Профессор Светлов не долго делал тайны из своего открытия. Прекрасно понимая, что весь мир и так уже точно знает, кто именно открыл Абсолютный вид энергии, ученый очень скоро выложил в свободный доступ свои расчеты и формулы, на основании которых он и пришел к совершению своего изобретения. Так же он рассказал и о теории открытия, а также о всех своих выводах, изложив это как можно в более доступной форме.

А еще через некоторое время несколько научных лабораторий мира подтвердили результаты своих опытов с «темным веществом», которое на поверку, действительно несло в своей структуре таинственный свет. Ученые запустили свои первые генераторы, и уже самостоятельно начали изучение свойств луча.

Единственное, о чем пока умолчал в своих диалогах наш дорогой профессор Светлов, были эффекты левитации, невидимости и пока что малоизученные свойства луча изменять вещество на атомарном уровне. Ученый справедливо считал, что и основного принципа было вполне достаточно, чтобы «немного встряхнуть» академическое общество. Над новыми сторонами своего изобретения профессор предпочел пока поработать самостоятельно, стараясь не перегружать научные и общественные умы.

Ученые же разных стран хотели лично поскорее пообщаться с изобретателем. У многих из них была масса вопросов по поводу особенностей открытия профессором Светловым необычных свойств «темной материи». Ведь не всех тонкостей и сложных особенностей его открытия можно было коснуться через общение посредством блога. Профессору подчас приходилось отвечать сразу нескольким собеседникам, и это было весьма не удобно. Вот поэтому гораздо проще было бы вести беседу с глазу на глаз.

И тем не менее, наш герой не торопился показываться из своего укрытия, обосновывая этот шаг некоторой преждевременностью.

Простые люди также заходили в сеть, предпринимая попытки пообщаться с профессором Светловым. Они вполне резонно хотели поскорее приобрести бытовые товары, наделенные необыкновенными свойствами. Те счастливцы, кому удалось уже купить чудо-холодильники и чудо-стиральные машины охотно демонстрировали работу этих устройств своим родственникам, друзьям и знакомым. Все с нетерпением ожидали, когда же, в конце концов, они смогут заменить свои старые утюги и пылесосы на новые, которые перестанут тратить энергию из бытовой электросети, экономя им их деньги.

Однако, ждали профессора не только всемирные светила науки. К его появлению готовились и государственные спецслужбы. Пусть его уже нельзя было так просто устранить, прихлопнув как надоедливую муху, так как с этим человеком теперь считался весь научный и общественный мир. И пусть теперь большие перемены во всем мире становятся неизбежны, однако к нашему дорогому профессору Светлову у людей из госбезопасности все же имелись весьма конкретные вопросы.

Для начала нужно было узнать, кто же все-таки спрятал его после того рокового выстрела в парке, предоставив затем деньги для продолжения его трудов. Другим вопросом была безопасность страны и будущее планеты без углеводородов. Не является ли деятельность профессора Светлова попыткой государственного переворота, или стремлением к вершине власти?

Пока что больше всего из такой информации было известно лишь специальному агенту Тополю, который в данный момент был на несколько шагов дальновидней своих сотрудников. Он, как никто другой, понимал, что недалеко то время, когда вся правда откроется, и все вопросы будут в конце концов решены. Момент истины приближался.

Совсем скоро должен был наступить январь. Канун Нового года медленно приближался, обещая ворваться в привычные будни простых людей праздничным весельем с новогодними елками, шарами и хлопушками. Снегу уже выпало достаточно, и зима постепенно вошла в свои права, укрыв близлежащие поля и леса ровным, белым покрывалом. Уже несколько дней подряд стояли ясные солнечные дни, и недельной давности сугробы, напоминая пушистые подушки, радужно искрились своими боками в лучах полуденного солнца.

То, что сейчас творилось здесь, на лоне природы, могла иногда наблюдать и Алиса. Время от времени она одна, или в компании со своей мамой, выезжала на стареньком, но довольно крепком еще, автомобиле в город, чтобы купить продуктов, или что-нибудь из вещей.

В данный момент девушка остановилась прямо на краю дороги, чтобы ненадолго выйти из машины и просто полюбоваться красотой, которой был буквально пропитан весь мир вокруг. Солнце уже постепенно наметило свой путь к горизонту, и тени, создаваемые его оранжевым светом, неравномерными слоями ложились на мягкие сугробы, которые приобретали, порой, красивые, порой совершенно причудливые формы. Там, под снежными покрывалами снега, сейчас, скорей всего, прятались маленькие кустики и ели. Девушка могла видеть, что иногда какое-нибудь зеленое деревце как будто протягивало из под тяжелого, белого покрывала свои ветки навстречу проезжающим мимо людям. Каждая из тех маленьких елочек словно бы просила о помощи, умоляя кого-нибудь высвободить ее из под груза снежного одеяла.

Однако, к кому именно это деревце обращалось, было не совсем понятно. Ведь сейчас кроме Алисы вокруг никого не было. Все без исключения машины, на большой скорости пролетали мимо. Вряд ли кто-либо из водителей, сидящих в них, замечал на ходу всю прелесть изумрудных и фиолетовых теней, рождаемых заходящим солнцем и деревьями, которые неподвижно стояли возле дороги. Скорей всего, если даже кто-то и видел в окно то, какая красивая нынче выдалась зима, остановиться и посмотреть вокруг, как это сделала одинокая девушка, у человека просто не было времени. Для того, чтобы возникло желание покинуть теплый салон своего автомобиля, должна была произойти более веская причина, чем намерение просто полюбоваться лесным пейзажем у дороги. И, надо сказать по секрету, у Алисы такая причина была.

Вот уже целых восемь месяцев они с семьей живут не у себя дома. Их неожиданный отъезд, и последовавшая за этим оторванность от внешнего мира, внесли большую сумятицу в жизнь непосредственно самой девушки, а также жизни ее матери и отца. Скрываясь ото всех на свете, все они втроем просто обязаны были грустить по родному дому, друзьям, учебе и работе.

Так уж устроено в нашем мире, что люди — существа социальные, и они не могут обходиться без общения с окружающими. Каким бы замкнутым не был человек, насколько бы он не любил одиночество, рано или поздно ему понадобится кто-то, кому он захочет поведать о своих думах или заботах. Даже своими сокровенными мечтами, которые кто либо долго и заботливо вынашивает в своей голове, он каким-то образом должен будет поделиться с одним из своих знакомых.

Однако на сегодняшний день ситуация была такой, что контакты с внешним миром, без риска выдать кому-то свое местонахождение, были невозможны. Но не это волновало Алису, ведь живя в своем новом доме, она все это время была невообразимо счастлива, и ей совсем не хотелось возвращаться в привычную родную квартиру в маленький город N.

Константин все правильно рассчитал: им вовсе не придется скрываться тут вечно. Рано или поздно они выйдут из своего вынужденного подполья. Семья профессора вернется к себе, а потом все вокруг так сильно закрутится и завертится, что всем им скучно уж точно не будет. Ее отец теперь светила мирового масштаба, и то, как повернется теперь их жизнь, можно только будет строить далеко идущие планы.

Однако Алиса все чаще ловила себя на том, что не желает строить никаких планов. Им всем было хорошо здесь, и ей лично совершенно не хочется покидать это уютное убежище.

За эти месяцы она пережила столько приключений, сколько ей хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Чего стоили одни только переодевания, чтобы дурачить публику, не говоря уже о погоне по городу на BMW, а затем их с Котом заточение в темном здании на заброшенной ферме. Как же ловко они тогда обхитрили сложную шпионскую технику!

Алиса была влюблена в Константина, а еще безмерно ему благодарна. Вот только тот самый парень, который укрыл их всех от внезапной угрозы, кто позволил ее отцу, ценой собственной безопасности, довести до логического завершения свои исследования, и к которому девушка так несправедливо вначале отнеслась — должен скоро исчезнуть из их жизни навсегда. Нет, напрямую Кот этого не говорил, но это ведь и так было понятно. Он конечно же вылечит свою давнюю подругу, и заживет с ней долго и счастливо.

Вчера отец выполнил свое обещание, которое дал своей жене тогда, на кухне. Они вместе с учениками, в конце концов, смогли изготовить маленький и сложный прибор, который, вполне возможно, является венцом творения профессора Светлова. Этому компактному устройству суждено спасти жизнь девушке Кате, которую и любил Константин.

Еще с утра Алиса заметила, каким необычайно оживленным был сегодня Кот. Впервые за долгое время тот буквально светился поистине счастливой, и немного детской улыбкой. Он много говорил за завтраком, бурно обсуждая с Ларисой Петровной новости из глобальной сети, а также те, что передавали по телевидению.

Алиса вспоминала эти моменты и легкая улыбка начинала играть у нее на лице. Слабый ветерок трепал темные волосы парика девушки. Медленным движением она стянула его с головы, а затем предусмотрительно накинула на себя капюшон шубы. Ей нужно было ехать обратно, потому что завтра с самого утра Константину понадобится автомобиль.

Алиса еще немного постояла, молча созерцая красоту заката. Нет, думала она, скорее всего маленькие елки вовсе не просили, чтобы их освободили из под плена зимнего одеяла. Им ведь там так тепло и уютно, в тишине и покое, рядом со своими сородичами, которые так же, как и они, укрытыми мягким согревающим снегом.

Впервые в своей жизни нашей юной героине не хотелось, чтобы эта зима заканчивалась. Пускай она любила весну и лето, и пусть ей нравилась осень с ее золотой листвой и глубоким синим небом над головой, но все это было тогда, в прошлой жизни. Сейчас же эта умиротворяющая красота зимы вокруг была, казалось, единственным средством, способным развеять щемящее чувство тоски девушки, и укрыть ее своим пушистым белым одеялом.

Алиса открыла дверь автомобиля и села внутрь салона. Глубоко вздохнув, она запустила двигатель. Затем, прогрев автомобиль в течении нескольких минут, девушка вывернула с обочины на трассу и направилась туда, где ее ждала семья.

В бункере было тихо и тепло. Мама как всегда несильно поругала дочь, за то, что та отправилась в город одна, на что Алиса тихонько попросила прощения, чмокнув при этом Ларису Петровну в щечку.

Сейчас они были на кухне вдвоем. Алиса крепко держала обеими руками кружку с горячим кофе и согревалась после поездки.

— Отчего же ты так замерзла, дочь? — с интересом спросила мама- В машине ведь печка кажется работает. Мы на той неделе ездили вместе с тобой, и мороз был не слабее, чем сегодня.

— Да так, — не поднимая взгляда, ответила та — пришлось на улице долго простоять, вот и продрогла. Так, ерунда.

Лариса Петровна украдкой взглянула Алисе в глаза. Она больше ничего не стала говорить, и собралась было встать из-за стола и уйти, но рука Алисы задержала ее.

— Мама, постой, посиди со мной — попросила дочь.

Лариса Петровна вернулась на только что покинутое место за столом.

— Скажи, — Алиса на секунду замешкалась перед тем, как продолжить свой вопрос — почему вы хотели когда-то расстаться с папой? Я, наверное, тогда была совсем маленькой?

Жена профессора с удивлением посмотрела на свою дочь. Ей вовсе не хотелось ворошить прошлое, и в первое мгновение она и понятия не имела, что сказать Алисе в ответ.

— Но откуда ты узнала? — слегка волнуясь, произнесла она — Я ведь об этом никогда не говорила с тобой.

— Я… не знаю, но кажется, кто-то из ваших знакомых однажды на одном банкете говорил об этом — соврала Алиса.

— Хорошо — немного подумав, сказала мать — я расскажу тебе одну историю про нас с папой, но ты должна пообещать мне, что не станешь осуждать ни меня ни его.

— Ладно, — кивнула Алиса — я обещаю.

Лариса Петровна поднялась вдруг на ноги и как-то немного нерешительно подошла к кухонному шкафчику. Достав оттуда посудину она налила себе четверть стакана коньяку. Алиса узнала бутылку: та давно стояла там и оставалась не откупоренной все то время, пока они находились в своем подполье. До сего момента девушка была уверена, что этот коньяк так никто и не откроет.

Действия матери Алисы было таким необычными, что девушка была весьма сильно удивлена ее поступком, ведь ни Лариса Петровна, ни кто бы то ни было из тех, кто жил здесь под одной крышей, алкоголем не злоупотребляли. В виде исключения, пару раз Кот привозил и ставил на стол сухое вино, и еще один раз они все вместе пили шампанское, которым отпраздновали первую победу после их удачи с операцией «Альтернатива». Но на этом было все.

Лариса Петровна некоторое время молча сидела, медленно вертя в руке стакан с янтарной жидкостью. Затем она собралась с духом и заговорила:

— Мы тогда не были еще женаты. Я была двадцатилетней девчонкой, а твоему будущему папе было уже далеко за тридцать. Для меня он казался взрослым дядькой, хотя и выглядел гораздо моложе своих лет. Он был кандидатом наук, а меня в то время привлекали люди, которые имели какое-нибудь отношение к ученому миру, так как я искренне считала, что это безумно романтично.

— Я была помешана на всем, что касалось науки, и надо сказать, на тот момент перечитала массу книжек по научной фантастике. Я боготворила Хайнлайна, хотя братья Стругацкие мне нравились не меньше. Мне нравилось читать Лема, хотя я не всегда понимала глубину мысли его произведений. Роберт Шекли со своими бесподобными рассказами соперничал в моем сердце с самим Рэем Бредбери, и я охотно брала в библиотеке, или у кого-то из своих подруг книги обоих этих авторов.

Мне всегда казалось, что еще немного, и люди изобретут нечто, что позволит, наконец, всему человечеству дотянуться до звезд и отправиться к самым удаленным уголкам вселенной. Пройдет еще совсем немного времени, думала я, и наука вырвется за пределы известных догм. Люди станут жить лучше и более счастливо.

Мы познакомились с Колей на одном из университетских вечеров, куда я попала совершенно случайно. Меня пригласила подруга, отец которой был тогда одним из преподавателей в вузе. Мы сидели вместе с ней рядом за одним столом, и хихикали над тем, какими заумными и важными были все те, кто присутствовал там. Однако, атмосфера праздника нравилась мне, невзирая на то большинство людей, которые находились там, были молчаливы и даже угрюмы.

Но вскоре мой взгляд упал на молодого человека, который был словно чем-то воодушевлен. Одет он был не в костюм, как его коллеги, а в красивый теплый свитер с мелким рисунком. Человек изредка разглядывал окружающих, слушал выступления и тосты, однако был при этом, как бы отстранен от всего того, что происходило вокруг. Я невольно засмотрелась на него, потому что у меня пока не нашлось причины хихикать над ним.

Когда застолье уже было в самом разгаре, кто-то из весельчаков, бойко руководивших процессом торжества, вдруг указал в сторону того самого человека в свитере.

— Товарищи ученые, прошу вас обратить внимание на нашего молодого сотрудника Николая Светлова. Он отлично поет романсы под гитару. Дамы! Давайте же попросим этого одаренного кандидата наук спеть нам что-нибудь!

Раздались аплодисменты, вперемешку с возгласами и просьбами от жен научных работников, обращаемые ко внезапно смутившемуся человеку, на которого я совсем недавно украдкой смотрела.

— Спойте, Николай, пожалуйста, мы вам подпоем — упрашивала одна дама с высоким, бархатистым голосом.

Человек, которого все звали Николаем, поднял обе руки, словно отгораживаясь ото всех и пытаясь что-то сказать. Когда, наконец, возгласы стали тише, все услышали, что человек говорит тихим охрипшим голосом, извиняясь за то, что простыл, и на время потерял свой голос.

Возникла некоторая тишина, так как все поняли ситуацию, и с жалостью высказали свои огорчения.

— Давайте, в другой раз. Я ведь с удовольствием бы спел — очень тихо произнес он — а так, я боюсь, что среди ваших звонких голосов никто не сможет услышать мой собственный.

Николай откашлялся, и мне вдруг стало понятно, что он и в самом деле очень хочет спеть, правда у него были явно простужены бронхи, что, судя по всему, и вызвало потерю его голоса.

И вот тут-то произошло то, чего я от самой себя совсем не ожидала. В тот короткий момент, когда вокруг еще сохранялась тишина, вскоре готовая снова нарушиться, вернув на круги своя всеобщее веселье, я внезапно сказала:

— А если мы не будем вам подпевать, а просто тихо послушаем? Тогда вы споете?

Человек в свитере посмотрел в мою сторону, и наши взгляды впервые встретились. Тишина в компании не нарушилась, наоборот, все молча ждали ответа.

— Но у меня и гитары-то нет… — так же тихо сказал он. Он отвел свои глаза от моих, и слегка смутился.

— Это мы мигом устроим — сказал кто-то из круга собравшихся.

Тут же неизвестно откуда появилась гитара, и ее передали Николаю. Тот вышел на открытое место посреди зала, и сел на стул.

Как завороженная, я смотрела не отрывая глаз, как этот человек перебрал струны, и заиграл. Бархатным, хриплым голосом он запел Вертинского!

— Ты слышишь, Алиса! — обратилась Лариса Петровна к дочери, которая внимательно слушала рассказ матери. Он спел его ломаным, хриплым баритоном, но тишина при этом стояла такая, что были едва слышны даже далекие звуки проходящего где-то поезда.

— Это был романс «Тихонько любить». Я всю жизнь буду помнить тот вечер, так как всей душой желала этому человеку не сбиться в голосе и допеть эту грустную песню. Я сидела невдалеке, и мое сердце словно рассыпалось под звуками негромких аккордов гитары. Когда человек в свитере закончил петь, он обвел глазами всех присутствующих, словно кого-то ища, и остановил их на мне. Я думала, что умру под этим взглядом, так как краска ударила мне в лицо с невероятной силой.

— Потом вся компания хлопала, благодарила Николая за этот удивительный романс, а когда гости уже собрались по домам, он несмело подошел ко мне и предложил проводить меня до дому.

— Знаешь, — со вздохом сказала Лариса Петровна Алисе, — пока мы медленно шли по вечернему городу, он столько много рассказывал, невзирая на свой почти пропавший голос! Во всем его несколько нелепом облике было что-то заводное, хотя я уже тогда поняла, что человеком он был замкнутым.

Мы стали встречаться, ходить в кино и театр, и где-то через год я вышла за него замуж, так как очень сильно полюбила его.

Лариса Петровна продолжала время от времени крутить свой стакан, пока рассказывала дочери историю знакомства их с отцом, однако его содержимое до конца выпито еще не было.

— Я рассказала тебе это вступление, чтобы ты смогла хорошо понять, что произошло в нашей жизни после того, как мы поженились.

— Мы стали жить отдельно от родителей, и в этом было много плюсов. Однако оказалось, что у этого все-таки есть и неудобства. Дело в том, что когда ты родилась, Николай уже работал в университете, но не преподавателем, а сотрудником в лаборатории. Он часто задерживался по вечерам, и я оставалась совсем одна с маленьким ребенком на руках. Мне помогали мои и его родители, так как у меня просто раскалывалась голова от груза тех хлопот, которые в одночасье свалились на мою голову. Мне было едва за двадцать, а я уже была мамой, которой приходилось вести хозяйство и смотреть за тобой — кормить, пеленать, стирать. Хорошо что тогда только-только появились первые памперсы, и наших доходов вполне хватало, чтобы покупать их.

— Я не хочу сказать, что Николай не помогал, просто его вечная занятость через некоторое время стала выводить меня из себя. Я плакала и высказывала ему время от времени, что он что-то должен сделать со своей работой, чтобы не так подолгу отсутствовать. Я даже не просила его, а просто хотела, чтобы он сам это понял. Скандалы я старалась не устраивать, так как была воспитана в правильной и строгой семье, однако нервы у нас обоих все равно были на пределе.

— Твой отец внял моим мольбам. Однако я все-таки ошиблась в том, что устроившись преподавателем в университет, он станет больше бывать дома. Мой муж был очень ответственным человеком и не мог работать спустя рукава. Он подолгу разъяснял после занятий своим ученикам, «почему этот закон работает вот так, а другой, в данном случае, вообще не работает». Ему нравилось это делать, потому что у него всегда была светлая голова, а в своем предмете он разбирался не хуже любого академика. Вначале его любили многие в университете, так как он мог даже самому непонятливому студенту, буквально на пальцах, растолковать сложнейшие понятия любого вопроса, и те, в конце концов, начинали все понимать. Однако его постепенный уход «в себя» и все нарастающая угрюмость, связанная с проблемами в семейной жизни, оттолкнули не только многих его коллег, но так же большинство студентов.

— Тем не менее, в то время, как его успехи были на высоте, наша семейная жизнь трещала по швам. Еще когда он работал над диссертацией, которая позволила ему добиться звания профессора, я сказала, что мы не можем так продолжать дальше жить, так как у меня в то время просто опускались руки. Я была молода и красива, но жизнь замужем за ученым оказалась вовсе не такой романтичной, как я это себе представляла в своих юношеских грезах, сидя за книжками писателей-фантастов. Ко всему прочему, у меня появился ухажер, который готов был носить меня на руках всю жизнь вместе с чужим ребенком…

— Подожди-подожди, мама — перебила в этом месте ее Алиса — у тебя что, был любовник?

Губы девушки задрожали в страшном предчувствии того, что ей сейчас может сказать мать, однако Лариса Петровна успокоила ее:

— Любовника у меня никогда не было. Просто тот парень был высок, красив, хорош собой. Он не был вечно угрюм, являясь полной противоположностью твоего отца в те годы. Но мы так и не сблизились, так как у меня все-таки был какой-то внутренний стержень, не позволивший мне переступить ту страшную черту. Мы так и остались с ним просто хорошими друзьями, живя в соседних домах, и общаясь потом семьями.

Алиса немного успокоилась и продолжила слушать неспешный монолог матери.

— Николай перестал играть на гитаре и гулять с нами в парке. Ко всему прочему меня стало убивать то, что мы стали спать раздельно. Однажды, лежа в своей кровати, и вздыхая от одиночества, я твердо для себя решила, что спасу наш брак, потому что точно знала — мой муж меня не разлюбил.

— В какой-то единственный миг, словно тогда, на корпоративной вечеринке, я будто бы увидела всю его трогательную сущность. И она была подобна огромной, но пока что свернутой в состоянии сингулярности вселенной, которая просто ждет своего часа, чтобы вспыхнуть в свете гигантской сверхновой звезды. В тот момент, когда я осознала это, мне неожиданно стало светло и легко на сердце. Мой муж показался мне обычным маленьким мальчиком, потерявшимся на пустынном, бескрайнем берегу. Только теперь его окружало не море Одиночества, а океан Бытовых и Повседневных Проблем. Я очень отчетливо увидела, что он просто напуган, а душа его по-прежнему рвется ко мне, совершенно запутавшаяся в сетях проблем, и не знающая, как найти дорогу домой.

— И тогда я начала действовать. Разговоры бы тут не помогли, так как мы были не в том состоянии, чтобы без взаимных упреков оказаться способными поговорить друг с другом о чем либо. Для начала я купила красивых свечей и пахучих лепестков роз для ванн.

— Оставив тебя на попечение бабушкам, я назначила мужу свидание, как будто оно было у нас первым в жизни. Свое приглашение в театр я написала на красивой открытке и передала ему ее через кого-то из коллег Николая. Я была уверена, что этот ход сработает, так как приглашение было в стихах, и заканчивалось моей подписью. Мне стоило большого труда, чтобы разноцветными чернилами красиво оформить открытку и вывести те слова почти каллиграфическим почерком.

— У меня было длинное, красивое вечернее платье бордового цвета, которое я очень редко надевала, хотя прекрасна знала, что оно очень нравится моему мужу. Там был такой длинный разрез сзади, а само оно было оригинально покроено, и сшито приталенным по фигуре. Я сделала прическу «ракушку» и надела тонкое колье, так как знала, что Николай тоже очень любит, когда я надеваю его. На ноги я надела чулки и туфли на высоком каблуке, став похожей на эдакую светскую львицу. Взяв такси, я специально приехала на десять минут позже, так как хотела, чтобы мой муж понервничал. В том, что он непременно придет, я совершенно не сомневалась, так как мой расчет был очень верным: только накануне я в первый раз завела разговор о разводе, и это, как я точно знала, его очень сильно зацепило.

— Он и вправду стоял там, под зонтиком, когда я выходила в своем наряде из такси. Как только супруг взглянул на меня, вид у него стал такой, словно он увидел привидение. Он отчего-то нерешительно взял меня под руку, мы зашли в театр, и за весь спектакль я не проронила ни единого слова, только изредка бросая на него короткие взгляды. Обычно наш отец молчун, это ведь я вечно болтаю о том, да о сем. Но в тот вечер, сидя в портере театра, он время от времени тихо задавал мне различные вопросы, которые я просто с кроткой улыбкой игнорировала.

— Твой отец уже был в негодовании и сидел в такси надувшись, пока мы возвращались из театра домой. Он был уверен, что я хочу ему что-то сказать, и ему эта ситуация не нравилось, так как он приготовился к худшему.

— Мы поднялись в квартиру, но я остановила его руку, когда он попытался включить свет. Вместо этого я пильнула к нему всем своим телом и крепко поцеловала прямо в губы. Он, конечно, не ожидал этого, а я буквально затащила его в нашу спальню, где уже горели огромные красные свечи, создававшие интимный полумрак. На расправленной заранее постели были рассыпаны ароматные лепестки роз…

Лариса Петровна прервала свой рассказ, и ее щеки наполнил легкий румянец. Стакан в ее руке был уже пуст. Затем она просто сказала Алисе, что в тот раз ночь была просто незабываемой, и после этого случая, у них с мужем все постепенно наладилось.

— Просто тогда я подарила ему такое количество ласки и любви, что их сполна бы хватило для нас обоих. Мы обнимались и плакали как дети, высказывая друг другу все, что так давно накипело. Твой отец сказал мне в ту ночь, что безмерно любит меня, и что он был просто эгоистом, ставя работу выше семьи. Я тоже ругала себя, считая себя просто истеричкой. В ответ на такие слова он нежно брал мои руки в свои ладони, прижимал губам и долго-долго целовал. Он нежно шептал мне ласковые слова, и просил никогда больше так про себя не говорить. Обнявшись в темноте под одеялом, мы так и не смогли уснуть в ту ночь, отдаваясь друг другу без остатка.

— Вот, собственно и вся история о том, как мы спасли наш брак — с улыбкой закончила свой рассказ Лариса Петровна — С тех пор мы больше никогда не таили в себе никаких обид, стараясь решать семейные проблемы сообща, как только они начинали назревать. Конечно, Николай время от времени задерживался на работе, но после той ночи в нем что-то сильно переменилось. Он сам стал звать нас в парк, а еще постоянно играл с тобой, хотя не всегда это было ему легко. Я же стала лучше чувствовать своего мужа. Когда я видела, что он растерян, или эмоционально истощен, я потихоньку забирала у него инициативу, старясь делать так, чтобы ему это не доставило обиды, и он с пониманием относился к этому. Да уж, Алиса, когда ты была малышкой, то здорово помотала нервы нам обоим.

Лариса Петровна ненадолго замолчала и погладила дочь по светлым волосам. Та молча слушала, не говоря ни слова.

— После того события, — продолжала Лариса Петровна, в нас словно открылись какие-то резервные каналы, и это очень сильно укрепило наши с Николаем отношения.

Мама Алисы встала из-за стола и вымыла свой стакан.

— Ты так подробно все мне это рассказала — наконец произнесла дочь, которая была сильно поражена только что рассказанной историей — Но почему, Мама?

Лариса Петровна вздохнула, затем вновь протянула руку, и нежно погладила дочь по щеке.

— Потому что мы с тобой очень сильно похожи. Когда-нибудь у тебя может возникнуть ситуация, когда надо будет взять инициативу в свои руки, и сделать свой шаг первой. Не упусти этот момент, и твой мужчина обязательно оценит это, поверь.

Они еще какое-то время сидели вместе за столом, но разговор уже был направлен в другое русло. На кухню больше так никто и не зашел, и постепенно стало совсем поздно. Алиса с мамой распрощались, и отправились спать, каждая по своим кроватям.

Лариса Петровна незаметно вошла в дверь спальни, и тихонько прокралась в постель, где безмятежно посапывал ее дорогой супруг. Она не стала будить его, так как завтра тому предстояла сложная операция в больнице.

По глазам мужа, который недавно вернулся из поездки к врачам, женщина поняла, что дела у девушки Константина обстоят не совсем хорошо. Жена профессора не стала спрашивать ни о чем, однако на некоторое время совершенно ушла в себя, и несколько дней много и подолгу о чем-то думала. Сегодняшний разговор с Алисой был для самой Ларисы Петровны словно взрыв откровения.

«Это хорошо», — думала она, — «что дочь спросила меня о той давней истории. И пускай я не могла напрямую ничего ей сказать про ситуацию в больнице, однако искренние чувства Алисы к этому замечательному парню мне-то уж прекрасно известны…»

Лариса Петровна в который уже раз прогнала подкравшуюся откуда-то крамольную мысль, и глубоко вздохнула. Пусть же, думала она, у Кости с Катей все будет хорошо. Нарушить всю идиллию с ее стороны, пускай даже случайным словом, было бы просто преступлением по отношению к этому молодому человеку.

Скоро, думала она уже почти засыпая, всем им предстоит распрощаться с этим местом, которое стало таким домашним и уютным в их присутствии. Завтра Кот должен отправиться в больницу, чтобы отвезти докторам искусственное сердце для Кати. Профессор согласился ассистировать врачам, чтобы удачно провести операцию по пересадке органа. Они поедут туда только вдвоем, но вернется ли после этого Кот обратно, точно никто не знал. Сколько понадобится времени врачам, предсказать было невозможно, поэтому Алиса с мамой в любом случае будут ждать профессора с Константином здесь, в убежище, пока те не приедут обратно.

Тем не менее, то, что произошло на следующий день, не могли предсказать ни Алиса, ни мама, ни даже сам Константин. Сегодня ночью сон парня был спокойным и глубоким. У него совсем не было сновидений, хотя, как правило, отсутствие их было у молодого человека крайней редкостью, и предвещало большие перемены.