Глава 2.

Блатные.

Встреча с приблатненными в конце весны имела неожиданное продолжение. В субботу на пороге моего сарая неожиданно появился озабоченный Рыга. Обычно он старается выглядеть солидно, значимо и невозмутимо, как будто в жизни все повидал, испытал и все знает! Неторопливо разговаривает с равными и старшими, а со своими пацанами и прочими снисходительно цедит слова.

– Серый! С тобой хотят встретиться уважаемые люди, – торопливо забубнил он вполголоса. – Пойдем! Ну, пожалуйста! Таким людям не отказывают!

«Куда делась обычная Рыгина значительность и невозмутимость?» – мысленно удивляюсь и кажется, понимаю.

Рыга в своих кругах растрепал про мой миниконцерт в поселковом сквере в конце мая, а сейчас проявил интерес к моему «творчеству» кто-то важный для него. На всякий случай интересуюсь:

– Зачем?

Я готовил в этот день свое помещение в сарае к летним ночевкам. Придется продолжить позже и неохотно откладываю инструмент.

– Пойдем, это очень важно! (Для кого?) – Рыга уже тянет меня за рукав.

Мои друзья, присутствующие и помогающие в ремонте с удивлением и интересом смотрят на эту необычную сцену.

– Все будет в порядке, – сообщает он им, так как многие поселковые ребята, как и я недолюбливают его и смотрят враждебно.

– Ладно, пойдем, посмотрим, кто мной так заинтересовался, что ты сам не свой, – соглашаюсь.

– Там такие люди! – Рыга закатывает глаза и тянет меня к дороге.

Неторопливо иду за ним.

– Пойдем быстрее, – торопит.

Видеть метания Рыги, как какой-то шестерки становится неприятно. Неожиданно он подскакивает к стоящей на обочине Волге с занавесками на задних окнах. «Круто!» – удивляюсь про себя.

Рыга продолжает удивлять – открывает заднюю дверь и приглашает меня в машину. Сажусь. В салоне кроме водителя никого нет. Рыга запрыгивает на переднее сиденье. Водитель заводит машину и тут же рвет с места. «Куда они все торопятся?» – озадачиваюсь. Будто меня захотел увидеть важный шишкарь, по положению не ниже секретаря райкома. Все страньше и страньше, как говорила Алиса из какой-то детской сказки.

Проехав через весь город, свернули с улицы в переулок и притормозили у ворот частного дома. Ворота тут же открылись, и мы заехали во двор. Водитель, повернувшись ко мне, кивнул вглубь двора:

– Там ждут.

«Информативно и лаконично», – мысленно иронизирую.

Пошли с Рыгой в указанном направлении. За домом стояла летняя красивая беседка, рядом дымился мангал. Возле мангала стоял здоровый парень с голым торсом, покрытый многочисленными татуировками и махал фанеркой над шашлыками.

В беседке сидели четверо мужчин и заинтересованно смотрели на меня. Я остановился у входа и поздоровался. Все продолжали молча смотреть на меня. Сразу выделил старшего, хотя он выглядел моложе соседей. Не старше 40 лет, одет не броско, но с претензией на элегантность. Двое других слева от меня, похоже, местные. Во всяком случае, один у входа – хозяин, так как одет по-домашнему. Последнему седому справа явно за 50 лет и, похоже, ему я меньше всех был интересен, так как, взглянув на меня, он продолжил чистить апельсин. Посреди беседки стоял декоративный столик, заставленный бутылками, тарелками с закуской и дефицитными фруктами. Наконец, Главный шевельнулся.

– Этот что ли? – он перевел взгляд на Рыгу.

– Он, он, – Рыга, как болванчик закивал головой.

«Так! Сейчас мне будут указывать мое место, макая в дерьмо, потом снизойдут и позволят приблизиться к небожителям. Даже косточку дадут и почешут за ушком. Послушают забавную зверушку и не скучно скоротают время. Надо ломать сценарий!» – сообразил.

– Давайте опустим преамбулу, – начал говорить я. – Вы позвали – я здесь. Я вас не знаю, да и знать не хочу. У нас с вами разные песочницы. Дорогу я никому переходил. Вам от меня чего-то надо? – поинтересовался.

Я уже догадался – кто передо мной. В груди похолодело, но постарался не показать испуга, прошел в беседку и взялся за спинку пустого стула:

– Вы позволите? – в упор посмотрел на Главного.

Сзади икнул Рыга.

Мужчина медленно кивнул и я сел напротив. «Теперь психологически мы на равных», – отмечаю про себя.

Вначале моего монолога пожилой мужик оторвался от своего занятия с апельсином и с удивлением посмотрел на меня, как на обезьянку, заговорившую человеческим голосом. Местные, с какой-то настороженностью поглядывали то на меня, то на Главного, то переглядывались между собой. Удивление, промелькнувшее на лице Главного, сменилось насмешливым выражением. Быстро он все понял. Конечно, чтобы подняться среди волков надо соображать и действовать мгновенно, – догадался я.

– Итак, я слушаю вас, – спрашиваю всех, стараясь не терять темп, но взглядом выделяю Главного.

Пожилой гость наклонился в мою сторону, порываясь, что-то спросить, но повинуясь движению кисти с какими-то наколотыми перстнями на пальцах и одним настоящим на безымянном Главного, промолчал и откинулся на спинку стула.

– А ты борзой! – без угрозы констатировал Главный. – Ты знаешь кто мы? Не боишься, – продолжил неопределенно.

– Нет. Не боюсь, – пожимаю плечами. – Вы – авторитетные люди, вероятно – «в законе». Не пойму, зачем я вам понадобился? – удивляюсь вслух.

Надо переводить разговор от меня в конструктивное русло, – мысленно решаю, но не знаю пока как.

– Меня или их знаешь? – снова спрашивает Главный и, продолжая давить взглядом, кивает в сторону хозяина и его соседа.

– Нет, не знаю, – спокойно смотрю ему в глаза, мотнув головой. – Вам, вроде известность ни к чему, – добавляю.

Кто-то из присутствующих хмыкнул.

– А мне парнишка нравится, – Главный принял какое-то решение и откинулся на спинку стула. – Шарит! – непонятно продолжил.

Остальные заметно расслабились.

– Угощайся, – собеседник кивнул на стол.

– Спасибо, я шашлык подожду, – отвечаю.

«Если дождусь, конечно», – промелькнула мысль.

– Выпьешь? – продолжает он играть радушие.

– Спасибо. Бокал сухого, потом, – намекаю на готовящийся шашлык.

– Лом, у тебя там скоро? – спросил Главный, посмотрев мне за спину в сторону мангала.

«Шашлычник» что-то ответил непонятное «по фене».

– У тебя из близких кто-то сидел? – снова спросил авторитет, с интересом поглядев на меня.

– Нет, – опять мотаю головой.

– Говорят, хорошие песни поешь? – интересуется.

«Вот, наверное, перешли к главному», – предполагаю про себя.

– Стараюсь, – равнодушно тяну.

Наконец заметил, как пересохло горло и насколько я внутренне напряжен. Пошарил глазами по столу, разыскивая безалкогольное. «Не расслабляться!» – мысленно приказываю себе.

– Нам споешь? – спрашивает пахан.

Держу паузу, разглядывая его и размышляю: «Я сейчас в положении более опасном, чем на минном поле. У таких зубров на их поле однозначно не выиграть, но надо и себя не уронить».

– Я не знаю ваших понятий. Живу, как все и опасаюсь сейчас сказать или сделать что-то вразрез с вашими законами, – объяснил свое молчание.

– Какие наши законы? Тебе нечего бояться. Сидишь с нами за одним столом. Сейчас вместе шашлык кушать будем, – Главный немного подумал и продолжил:

– Я думаю, ты хороший человек и не из наших. Мы просто хотели посмотреть на тебя и послушать песни. Нас заинтересовало, как парнишка, не чалившийся в зоне, пишет душевные песни, как об этом говорят, – объяснив, мотнул подбородком в Рыгину сторону.

«Представляю, как Рыга превозносил мои песни, рассчитывая подняться среди своих. А если провал? Его, конечно, не опустят, но он долго не отмоется от репутации балабола. Сейчас, наверное, молится про себя», – размышляю злорадно и оборачиваюсь на виновника сегодняшней встречи.

Похоже, тот сейчас в обморок упадет.

– Хорошо. Спою, только…, – соглашаюсь и демонстративно оглядываюсь в поисках музыкальных инструментов.

Главный кивнул хозяину. Тот встал и вынес из дома две гитары – семиструнную и шестиструнную. Обе выглядели шикарно. Я взял шестиструнную и пробежался по струнам. Звук обалденный.

Подстроил и начал с Владимирского централа.

Проигрыш, а вместо флейты у Круга засвистел, а потом запел:


Весна опять пришла, и солнца лучики

Доверчиво глядят в моё окно.

Опять защемит грудь

И в душу лезет грусть,

По памяти пойдёт со мной.


Мне память ворошит, как вместе согрешил

С той девочкой, что так давно любил

Та девочка была, та девочка ушла

Забыть ее не хватит сил


Владимирский централ, ветер северный,

Этапом из Твери, зла немерено,

Лежит на сердце тяжкий груз.

Владимирский централ, ветер северный,

Когда я банковал, жизнь разменивал,

Но не "очко" обычно губит,

А к одиннадцати туз….


Главный сидел без эмоций, только сосредоточенно слушал, опустив глаза. Пожилой в ходе песни начал покачивать в такт головой.

– Дальше, – Главный поднял глаза на меня.

Ритмично, изображая стук железнодорожных колес, стучу по деке. Начинаю боем, подражая Жарову:


Бегут, стучат…

Бегут колесики гуськом.

Спешат, хотят

Пугнуть мальчишечку Сибирским холодком.

А я ушаночку поглубже натяну

И в свое прошлое с тоскою загляну.

Слезу смахну,

Тайком тихонечко вздохну.


Бегу один,

Бегу к зеленым городам,

И вдруг, гляжу -

Собаки мчатся по запутанным следам.

А я ушаночку поглубже натяну

И в свое прошлое с тоскою загляну.

Слезу смахну,

Тайком тихонечко вздохну.

Тайком тихонечко вздохну…


Вторая песня, судя по реакции, тоже большинству понравилась.

Главный глядя поверх моей куда-то, кивнул. Оказывается, за моей спиной стоял Здоровый с дымящимися шампурами в руках. Хозяин, откуда-то достал блюдо, раздвинув посуду с бутылками, водрузил его на стол и ушел. На блюдо были сгружены шампуры. Главный махнул рукой:

– Угощайтесь, – а сам задумчиво почесал висок.

Потянулись руки за шампурами. Сижу с гитарой, рот полный слюны. Старший заметил:

– Ты чего сидишь? Ешь.

Взяв с тарелки пару кусков хлеба, вооружился шампуром. Такого шашлыка я в этой жизни никогда не ел, да и в будущем всего несколько раз. Мясо просто таяло во рту, наверное, его можно было не жевать. Проглотив несколько кусков, оглянулся. Рыга стоит тоже с шампуром возле мангала и торопливо жует мясо без хлеба. Вернувшись, хозяин поставил на стол вазочку с чем-то красным, вероятно соусом и на пустой стул кинул стопку полотенец. Главный тоже взял шампур, но ел как-то без охоты, все размышляя или вспоминая о чем-то.

– Еще песни есть? – взглянул на меня.

Я, продолжая жевать, кивнул. Все сосредоточенно ели. Главный повернувшись к старику что-то тихонько спросил. Они начали чего-то тихо обсуждать, сдвинувшись головами. Местные заинтересованно поглядывали на беседующих.

Я, добив один шампур, потянул к себе второй. Главный, отложив свой шампур, сказал:

– Мы спешим, исполни еще чего-нибудь, потом поешь.

Вернул с сожалением шампур на блюдо и вытер руки полотенцем. Выбрал на столе бутылку сухого вина и посмотрел на Главного. Тот кивнул. Налил себе половину фужера, отпил и потянулся за гитарой.

Начинаю перебором там, где у Круга играет скрипка:


Кольщик. Наколи мне купола,

Рядом чудотворный крест с иконами,

Чтоб играли там колокола

С переливами и перезвонами.


Наколи мне домик у ручья,

Пусть течет по воле струйкой тонкою.

Чтобы от него портной судья

Не отгородил меня решеткою.


Нарисуй алеющий закат.

Розу за колючей ржавой проволокой.

Строчку – Мама, я не виноват!

Напиши, и пусть стереть попробуют.


Если места хватит – нарисуй

Лодку, с парусами ветром полными.

Уплыву, волки, и вот вам…

Чтобы навсегда меня запомнили.


И легло на душу, как покой.

Встретить мать – одно мое желание.

Крест коли, чтоб я забрал с собой

Избавление, но не покаяние.


Закончил – все молчат. Задумались. Я решил рискнуть и исполнить недавно разученную «Вези меня извозчик» Новикова:


Эй, налей-ка милый, чтобы сняло блажь,

Чтобы дух схватило, да скрутило аж.

Да налей вторую, чтоб валило с ног,

Нынче я пирую – отзвенел звонок.


Нынче я гуляю, мне не нужен счет.

Мне вчера хозяин выписал расчет.

Я у этой стойки не был столько лет,

Не к больничной койке был прикован, нет!


Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой,

А если я усну, шмонать меня не надо!

Я сам тебе отдам, ты парень в доску свой

И тоже пьешь, когда – то до упада.


«Фу, все иссяк», – отмечаю мысленно, откладываю гитару и откидываюсь на спинку стула. Все молчат, поглядывая на Главного.

– Ты все сам написал? – он испытующе смотрит на меня.

В ответ неопределенно пожимаю плечами:

– Практически.

– Поясни, – тянется он за сигаретами.

– Порой в голове вертятся мелодии, иногда со словами. Чаще приходится сидеть над текстом. Может где и слышал подобное или похожее? – опять пожимаю плечами.

– У тебя точно из близких никто не сидел? – спросил, наконец, пожилой.

– Нет, если не считать близкими соседей, друзей детства, – отвечаю.

«Черт! Что-то подозревают? Надо тумана навести», – решаю рассказать историю одной песни, вычитанную в будущем.

– Вот вы многое слышали, много где побывали. Не слышали похожих мелодий или песен? – интересуюсь.

Все отрицательно мотают головами, заинтересованно глядя на меня.

– Я слышал историю про популярную песню «Шизгара». Знаете, такую? – спрашиваю.

Все кивают.

– Так вот, впервые ее исполнили в девятнадцатом веке в Америке во времена «золотой лихорадки». Только текст и мелодия были немного другими. Потом какая-то западная группа ее переделала для банджо и исполнила в шестидесятых годах уже этого века. В семидесятые годы, другая популярная группа снова переделала текст и мелодию. Добавили красивую гитарную партию из рок-оперы и получилась песня, мелодию которую мы знаем, а текст, который у нас исполняют совсем не тот, что звучит на западе. Там и песня под другим названием, а «Шизгару» там не знают, – излагаю историю популярной песни.

Все с удивлением смотрят на меня.

– А ты откуда знаешь? – спрашивает авторитет.

– Я тоже задумывался, как у меня получаются песни, а про «Шизгару» знакомый профессиональный музыкант рассказывал, – выкручиваюсь.

– Еще спой что-нибудь, – взглянув на Главного, попросил пожилой.

– У меня нет ничего … по этой тематике, – запнувшись, смущенно отвечаю.

– Ну, спой не по этой…, – улыбнулся главный.

Снова беру гитару, размышляя: «Не любовные или патриотические песни им петь!»

Играю проигрыш на одной струне «Ты знаешь, так хочется жить!» песни группы «Рождество»:


Ты знаешь, так хочется жить

Наслаждаться восходом багряным

Жить, чтобы просто любить

Всех, кто живёт с тобой рядом…


– Вот где-то так. Еще сырая, – поясняю невнятный конец песни и откладываю гитару.

– Смотрю на тебя и вижу – пацан, а послушаешь – поживший, испытавший многое мужик. И ведешь себя не как пацан, – испытующе глядя на меня, выдал Главный.

– Чтобы сочинить песню о монтажниках-высотниках, не обязательно быть монтажником и высотником, – пытаюсь отвести от себя подозрения.

Немного помолчав, размышляя над моими словами, Главный вдруг протянул мне руку:

– Меня зовут Юрий, хм… Юрий Васильевич, – хмыкнув, добавил.

– Что дальше думаешь делать? На сцену пойдешь или в кабаках лабать будешь? – посыпались вопросы.

– Нет, – отвечаю и задумываюсь. – У меня немного другие планы. Учиться надо. Песни не главное, а на песнях может заработаю немного, надеюсь, – сообщаю.

– Как ты хочешь заработать на своих песнях? – оживился Пожилой.

«Вероятно, этот финансист у блатных», – предположил мысленно я.

– Попробую предложить свои песни профессиональным исполнителям, – отвечаю

– Кинут тебя, – убежденно заявил он.

– Может, тебе помощь нужна? У нас большие возможности, – пошевелился Юрий Васильевич.

«Ага, начали обрабатывать пацана. Слаженно работают», – мысленно констатировал я, а вслух произнес:

– Некоторые песни я постараюсь зарегистрировать в ВААПе и попробую продать популярным певцам. Иные, не попадающие под разрешенную тематику – предложу ансамблям в ресторанах, – я многозначительно замолчал.

«Намек поймут?» – гадаю про себя и продолжаю:

– Предполагаю, что мои песни станут популярными. Спасибо, но помощи не надо. Я уже продал две песни, – признаюсь.

– Соображает, все продумал, – дернув щекой с каким-то сожалением заключил «финансист». – Ты считаешь, что регистрация песни защитит тебя или твои отчисления? Официально ведь не продать, – демонстрирует он знание предмета.

– Посмотрю. В стране ведь не один популярный певец. Сборниками предлагать не собираюсь, а потери в любом новом деле неизбежны. Я не злопамятный, но память у меня хорошая и зло помню, – философски заключаю.

– Умный, – снова хвалит пожилой и возвращается к финансам:

– За сколько ты хочешь продать песню? К примеру, про Централ?

– Песни подобной тематики официальным исполнителям не предложить, – подтверждаю не высказанное. – Наверняка найдутся исполнители, которые и на таких песнях зарабатывают, – продолжаю защищаться.

– А сам не хочешь быть исполнителем? Самому петь свое и рубить бабло за это? – спросил Юрий Васильевич.

– Может иногда, но постоянно нет. Не много пока у меня песен для моего возраста и голоса. Сами заметили, что не все песни мне соответствуют. Вернее, моему возрасту, – поясняю.

– В ансамбле поешь? – снова продолжает допрос Юрий.

– Нет, зачем? Мои песни хорошие, согласитесь? А за хорошие песни можно получить хорошие деньги, – выдаю я.

«Мой намек проигнорировали», – мысленно морщусь.

– Если мы тебя снова пригласим спеть? Возможно не сюда. Заплатим, не обидим, – интересуется он.

– Нет, не получится в ближайшие месяцы, – мотаю головой. – На днях собираюсь в поход от школы, потом в лагерь. Комсомольский, – глядя на вытянувшиеся лица, поясняю. – Можно ко мне прислать музыканта, и я ему все передам – текст, ноты. Объясню, как исполнять, чтобы песня выигрышней прозвучала и понравилась людям, – предлагаю.

– Сколько ты хочешь получить за песню? – снова спрашивает финансист.

– 1000 рублей, – безмятежно заявляю.

Из местных кто-то присвистнул и удивленно выругался. Рыга охнул за спиной. Только Юра с финансистом не проявили эмоций, а молча оценивающе смотрели на меня. Пытаюсь снять возникшее напряжение:

– Хорошая песня может звучать десятилетиями. Вспомните застольные песни. А исполнитель, сколько сможет заработать, исполняя популярную песню за несколько лет?

– Популярным певцам, за сколько хочешь продавать? Тоже за тысячу? – не унимается финансист.

– У них аудитория шире и сборы выше. Им поначалу можно предложить за 5000 рублей. Когда стану популярным песенником цену можно увеличить. Ведь бардам и популярным музыкантам на закрытых мероприятиях, неофициальных концертах и в модных кабаках платят до 10000 за вечер. Но, вы это сами знаете, наверное, – поясняю я.

– Ладно. Если возникнут трудности, обращайся, – Юра, достав из бумажника визитку, протягивает мне.

На визитке только телефонный номер из шести цифр областного центра.

– Спросишь Юру. Забавный ты пацан, – заключает он. – Здесь в городе все твои проблемы решит Володя, – выделив голосом «твои проблемы», кивнул на хозяина. – Можешь обратиться к нему, – мотнул головой в сторону Рыги.

Довольный Рыга опять, как болванчик закивал.

«Ага, разбежался! У вас рубль вход, выход – три. Один раз помогут – всю жизнь должен будешь», – мысленно отказываюсь.

– У тебя клевые песни, жизненные и поешь душевно. Людям понравится. Продолжай сочинять и петь. Парень ты понимающий и чувствующий. Думаю, пойдешь далеко. Не забывай про братву. За решеткой тоже люди сидят. Бог даст, еще встретимся. Заплати ему за концерт, – повернулся Юрий Васильевич к «финансисту». Тот достал толстый бумажник и протянул мне «четвертак».

– Ну-у? – Юра укоризненно взглянул на того.

Вздохнув, пожилой продублировал купюру.

– Ладно, давай доедай. Тебя отвезут. Мы здесь загостились. Дел немеряно…, но не зря, – подмигивает мне. – Спасибо, хорошо принял, – обращается к хозяину Главный.

– Спасибо, наелся, – благодарю, глядя на остывший шашлык.

«Пора сваливать отсюда и быстрее», – соображаю. Не комфортно себя чувствую в такой компании битых жизнью волков.

Юра понимающе хмыкает.

– Всего доброго! – прощаюсь и поднимаюсь.

Кивают в ответ. Хозяин дома идет вместе с нами к машине.

– Где были, кого видели, о чем говорили – забыть, – неожиданно густым басом инструктирует нас с Рыгой.

А на меня накатывает отходняк. Даже руки затряслись. Теперь поведение Рыги мне смешным не кажется. У машины Володя пожал нам руки. Рыга, аж воспрянул.

«Фу, вроде выдержал непростой разговор! Хотя, черт их знает, что они решат? Заманчиво уркам заработать на мне. Возраст мне помог и сам слабины не дал. Удачно перевел стрелки на музыканта. Пусть на нем зарабатывают. Если от них кто-то приедет, надо будет еще 1-2 песни по тюремной тематике подготовить, чтобы не подумали, что я забыл их нормальное отношение ко мне сегодня. Ведь пришлось, наверное, непривычно сдерживать себя в общении на равных с подростком. Со временем надеюсь так подняться, что ворам нужно будет в лучшем случае просить, а не разговаривать на равных и тем более вести не так, как сегодня с Рыгой», – так всю дорогу домой анализировал я, а Рыга в нетерпении ерзал на заднем сидении рядом, но молчал.

Вышли на том же месте. Водитель при расставании уважительно пожал мне руку. «А я и не видел, где он был, когда пел. Достались ли ему шашлыки?» – меня вдруг нервно пробило на хи-хи.

На скамейке возле барака вижу почти всю нашу компанию. «Чего это все собрались? Неужели из-за меня? Надо отметить удачную сделку и ребят как-то успокоить. Правду говорить не желательно», – удивляюсь и решаю.

Отступление. Блатные.

А в это время в беседке продолжилась беседа по возвращению хозяина.

Володя Прокофьев по кличке Мешок действительно являлся теневым хозяином города. По молодости, сделав несколько ходок на зону, решил остепениться и осел в этом тихом городке. Купил хату, завел подругу и принял предложение братвы, став «смотрящим» в этом районном центре. Уже несколько лет он успешно негласно «держал» город. Соседи и даже большинство из местной братвы не знали о роли тихого инвалида в криминальной жизни города. Пришлось подсуетиться, немало отстегнуть куда и кому надо и оформить инвалидность.

Информация обо всем, что творится в городе, вплоть до решений в исполкоме, райкомах и всех планах руководства города, тем более в милиции, всех преступлениях стекалась в этот неприметный дом, за высоким забором в тихом переулке к Мешку.

Мешок не афишировал свою власть и свои возможности. Общался только со своими информаторами и Фиксатым, который присутствовал на сегодняшней встрече от городской братвы. Фикса занимался силовой поддержкой и прикрытием криминальной деятельности в городе и районе. У него была группа тщательно отобранных «торпед», готовых выполнить любое поручение. Тандем Мешка с Фиксатым сложился довольно прочным, так как каждый был доволен своей ролью. Фиксатого не устраивала тихая жизнь из-за некоторой авантюрности характера. Ему нравилось рисковать, льстило неприкрытое уважение при его появлении в общественных местах. Нравилась бессильная злоба «правильных» ментов, так как голова у Фиксатого «варила» и повода для привлечения его к ответственности местным правоохранителям он не давал.

Мешок, узнав, что проездом его собирается навестить сам Гвидон, передал сообщение о намечающейся важной «стрелке» Фиксатому. Отправил от греха из дома свою подругу. Не приветствуется на важных встречах присутствие посторонних, да и тесные, постоянные отношения с женщинами не «по понятиям». Он чувствовал себя спокойно – косяков за ним не было и «предъявлять» ему не за что. До него дошли слухи о предстоящей «сходке» в области воров. «Вероятно, поездка Князя в отдаленный от центра район области связана со «сходкой», – предположил.

Мешок с Фиксатым оговорили между собой сумму, передаваемую в «общак» сегодня, раз уж так сложилось. Сами разожгли мангал, замариновали мясо и Мешок собственноручно «накрыл поляну» к оговоренному часу. Гвидон прибыл с казначеем, которому между делом был вручен взнос для общака. Тщательно пересчитав деньги, тот кивнул Гвидону. Задумчиво покуривая «Мальборо» тот начал:

– Я доволен вами. В районе правильно поставили дело, не то, что в некоторых…, – намекнул и задумался.

Мешок слышал о проблемах воровской масти в более дальнем районном городке, который располагался на берегу водохранилища республиканского значения, связанными с рыбными промыслами. Рыбная мафия обурела, почувствовав свою сил и перестала считаться с воровскими интересами. Наивные и жадные. Гвидон их обломает, – удовлетворенно промелькнула мысль.

Пересказав гостям все местные новости и решив ряд вопросов, хозяева замолчали и уставились на задумчивого хозяина области. Мешок, вспомнив об интересе Князя к искусству решил позабавить слухом того о появившемся в городе гитаристе, сочиняющем якобы отличные песни. Информатор просто слюной захлебывался от восторга. Во взгляде Князя появился интерес. Переглянувшись с казначеем, неожиданно он попросил показать ему пацана и подготовить инструмент на всякий случай. Мешок прошел в дом и сделал по телефону несколько звонков. Вернувшись, сообщил, где будет ждать его «шестерка», который поможет выйти на районного «авторитета», а тот найдет и привезет пацана. Гвидон кивнул присутствующему водителю и через час перед авторитетами стояли два подростка.

Какая разница между ними? Один какой-то неприятный с партаками на кистях – заметно трусит. Другой смотрит прямо, ведет себя уверенно и независимо, как будто каждый день встречается с законниками. Хотя, он, наверное, не подозревает, куда его привезли и что его может ждать в крайнем случае. Нет, по глазам видно – все понимает. В глазах ум, уверенность и дерзость. Когда тот прервал Князя и сам подошел к стулу, то, наверное, и Гвидон опешил, но быстро сумел собраться. Не много людей в такой компании могут себе позволить так вести. Не похоже это на детское легкомыслие. Чувствуется в парне внутреннее напряжение, но очень скрытое. Движения, голос, поддержание беседы – ничего не говорит о волнении. Ведет себя с достоинством, но проявляет уважение, как к взрослым и в то же время держится, как равный собеседник. Смеет даже отказывать Гвидону в том, что ему не выгодно. А как логично обосновал цены, и ловко уклонился от рассказа о своих планах, – отмечает про себя.

Парень Мешку понравился, хотя в процессе разговора пришлось несколько раз напрячься.

Гвидон начал, катая в руках фужер с вином:

– Парнишка мне понравился. Спасибо Володя за него. Нечасто таких людей встречаешь. Присмотри за ним!

– Похоже, он не из «бедовых» и не пойдет к нам, – задумчиво заявил Мешок.

– Не пойдет, – соглашается Гвидон, – но нам этого и не нужно. У нас много всяких. Разве мало первых секретарей едят у нас с рук, в саунах парятся? Этот не из таких. У него есть стержень. Гнуться и в жопу целовать он не сможет, поэтому партийную карьеру ему не сделать, но чувствую – у него большое будущее и потенциал, – задумался.

– Если такого не сломают, то в дерьмо могут окунуть или подставят и закроют. Жизнь она такая…, – продолжил выяснять свою задачу Мешок.

– Вот и присмотри, – жестче повторил Гвидон и продолжил: – Пользы нам он может принести много. Ты помнишь, он сказал про память и зло? Так я думаю, что и про добро он хорошо помнит, а такие люди нам наверху нужны, поэтому, когда будете прикрывать – он должен понять от кого помощь, – посмотрел на обоих. – Если ваших возможностей хватать не будет, сообщайте немедленно.

Мешку указал:

– Собери о нем все. – Выясни про поход и лагерь (хмыкнул), – продолжил инструктаж. Немного подумав, добавил: – А этого….

– Рыга, – подсказал Фиксатый.

– Да, этого убери. Какой из него авторитет? Даже среди мальков? Только в «блудняк» вписать может. К осени подбери другого авторитетного пацана.

– Наш интерес к этому соловью…, – и удивленно замолчал, увидев улыбнувшихся Мешка и Фиксатого.

– Фамилия его Соловьев, – разъяснил Мешок.

Теперь и Гвидон улыбнулся и продолжил:

– Наш интерес к нему скрывать. Никто не должен знать о нашем интересе. Думаю, что скоро не только нам парень будет интересен и возле него станет тесно. Если он попадет на зону, то с ним будет проще, но и возможности его снизятся, а значит и наши, – завершил Гвидон.

Когда гости распрощавшись, уехали, Фиксатый восхищенно цыкнув зубом заявил:

– Тц! Гвидон – голова! На раз просек все про парня. Пока тот пацан – срубит бабла на его песнях, а вырастет, то еще больше.

– Надо подумать, кого к нему подвести, – продолжил Мешок, соглашаясь с Фиксой.

Июнь. Продолжение.

Пока с Рыгой шли от дороги вдоль барака к моему сараю, тот чуть ли прыгал вокруг меня, восторгаясь моей и своей крутизной. Периодически пытался добиться от меня признания неординарности такого события – встречи с ТАКИМИ! людьми, почти небожителями, а они даже разговаривали с нами, ели за одним столом и жали руки. (?)

– Теперь мы с тобой…. Ух! – слов выразить свой восторг у Рыги явно не хватало, и он активно помогал себе руками.

Когда завернули за угол, около лавочки с торца барака обнаружили большую толпу подростков, состоящую в основном из моих друзей, ребят из бараков, Белого и Желтого домов. Также был Фил и несколько пацанов из Дашкиного поселка. Увидев меня, все оживились. Рыга удивленно замолк, увидев такую толпу, растерялся, и торопливо заверив меня в своей вечной дружбе и несомненной поддержке во всех моих делах, ретировался от греха. Многие его недолюбливали, и разгоряченные пацаны могли навешать ему, не обращая внимания на его «крутизну» и поддержку «небожителей».

Ребята накинулись на меня с вопросами:

– Куда тебя возили? Чего этому от тебя было надо? Как все прошло? С кем надо разобраться?

Больше всех рассмешил Яшка. У него всегда словарный запас был небогат. Сейчас же он и его забыл. У Сереги постоянно в речи присутствовали слова паразиты – «на ху…, бля…ь» и привычка сплевывать каждый раз. Яшка горячился:

– Мы, на ху…, бля… ь, тьфу, хотели идти, на ху…, бля…ь, тьфу, тебя выручать. На ху…, бл…ь, тьфу. Да не знали, на ху…, бля…ь, тьфу, куда идти. Ты где, на ху…, бля…ь, тьфу, был?

– Все нормально ребята, – улыбаюсь, – пригласили на беседу насчет моих песен.

В груди потеплело. Друзья обеспокоились из-за меня и готовы были идти на разборки. Не важно, с кем и куда. «Хотелось бы верить, что собрались почти все мне на выручку не из-за долгожданных импортных обновок из Москвы. Все-таки дружная у нас компания. На многих лицах была заметна искренняя обеспокоенность», – мысленно отмечаю.

Оглядываюсь. Возле соседнего барака толпятся женщины, а у некоторых гаражей группируются бараковские мужики. Всех заинтересовало многочисленное собрание обеспокоенных поселковых ребят.

Посыпались новые вопросы:

– Какие песни? Кто пригласил? ....

– Вы их не знаете. А песни…? Давайте я вам сейчас их спою, пока мы все здесь… собрались, – отвечаю и запинаюсь, неожиданно вспоминая: знаменитая песня Митяева «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Еще не мешает перед походом вспомнить и подобрать аккорды туристических и других походных песен. Вероятно, придется в походе петь. Уже на первом собрании девчонки намекали. Свою гитару, однозначно, в поход не возьму. Не хочу рисковать. Дождь, сырость, походный быт – не самые благоприятные условия для хорошего инструмента. Если ребята захотят музыку, пусть ищут другую гитару, которую не жалко, – размышляю про себя, пока не замечаю тишину вокруг.

Оглядываюсь. Все с удивлением и обеспокоенностью смотрят на меня.

– Сейчас гитару принесу, – успокаиваю всех.

Спел те же песни, что исполнял перед ворами. Пока пел толпа вокруг меня, как минимум удвоилась. Закончив, попытался уйти, но куда там! Насели на меня все, потребовав еще песен. Пришлось исполнять и другие песни. Народ уже запомнил некоторые, и люди просили спеть их или повторить. Пришлось повторить «Кольщик» и «Ушаночку» из новых.

В воскресенье с Павлом закончили запись песен для демонстрации в Москве. Решили, что повезу пленку.

Загрузка...