9

— Что вы здесь делаете? — Секретарша Паркера посмотрела на настенные часы. Уже почти пять часов.

— Как поживаешь, Энн? — Он улыбнулся, проходя мимо нее в кабинет. — Решил заехать и узнать, как здесь идут дела.

Энн прошла через приемную и остановилась на пороге его кабинета. Он взял со стола почту и посмотрел на секретаршу.

— Так как идут дела?

Она пожала плечами.

— Пытаемся выжить.

Он понял, что она имела в виду.

— У Бена проблемы?

— Как обычно.

— Что-нибудь серьезное?

— Не очень.

Паркер испытующе посмотрел на Энн. Она всегда говорила ему правду, но после приступа стала менее откровенной, оберегая его от неприятностей.

— Честно, ничего особенного, — настаивала она, натянуто улыбаясь.

— Хочу, чтобы ты знала: я работаю над этой проблемой.

— Но считается, что вы в отпуске, расслабляетесь, а не бьетесь над решением проблем.

— Я и расслабляюсь, — заверил он ее, хотя то состояние, в котором он пребывал еще час назад, никак нельзя было назвать расслаблением. Даже сейчас он чувствовал себя как дикий зверь, загнанный в клетку. С тех пор, как он оставил Эффи, возбуждение спало, но желание заняться с ней любовью не проходило. — Но при этом не перестаю все обдумывать.

— Насчет продажи фирмы?

— Не только об этом, — Энн была одной из немногих сотрудников, знавших о предложении «Остин-Хилл». Учитывая ее многолетнюю работу в фирме и то, что после смерти его отца она фактически научила Паркера всем специфическим приемам управления торговым бизнесом, он чувствовал себя обязанным рассказать ей о предложении. А еще он рассчитывал на ее поддержку, но, как оказалось, напрасно. Энн заявила ему, что решение должен был принять он сам и именно такое, какое посчитает лучшим.

Но загвоздка заключалась в том, что он не знал, что для него лучше. Сохранить наследство или продать? Любить Эффи или держаться от нее подальше?

Эти вопросы казались ему мучительными и неразрешимыми. После Бернадетты ни одна женщина не заставляла его столько страдать. В последние годы вопрос о том, заниматься любовью или нет, решался просто и диктовался физической потребностью. Никаких чувств он при этом не испытывал.

— С вами все в порядке? — спросила Энн с озабоченным видом.

Он пожал плечами, стараясь заглушить душевную боль.

— Да, все нормально.

— Сегодня звонил Джин Хилл. Я сказала ему, что вас нет в городе.

— Хорошо. — Джин торопился получить ответ на свое предложение. Паркер не был готов к принятию решения.

Обернувшись, Энн посмотрела на часы, висевшие на стене в приемной.

— Я вам нужна?

— Нет. — Он не знал, чем займется и долго ли здесь пробудет, но секретарша ему была не нужна. Ему хотелось остаться одному. Вот психоаналитик ему не помешал бы. Возможно, он дал бы ему ответы на мучавшие его вопросы.

Но ведь психоаналитики не дают готовых ответов. Они заставляют пациентов заглядывать в себя и самим искать решения своих проблем.

— И это у меня не получается.

— Что? — Энн отошла уже от двери, но при звуке его голоса остановилась и оглянулась.

— Ничего, все в порядке, — поспешил успокоить ее Паркер. — Просто разговариваю сам с собой.

Все тридцать пять миль от коттеджа до магазина он разговаривал сам с собой. Поймав себя на этом, он испугался, что теряет рассудок.

— Иди, — сказал он и помахал ей рукой. — Выключи компьютер, забери свою сумочку и уходи.

— Но если я нужна… — Нерешительность Энн явно была вызвана заботой о нем.

— Нет-нет, — сказал он, улыбкой подбадривая ее. — Сомневаюсь, что задержусь здесь надолго. Хочу просмотреть почту да позвоню матери, чтобы узнать, все ли у нее в порядке.

— Вы собираетесь сегодня же вечером вернуться на озеро?

Задумавшись, Паркер ответил не сразу.

— Не уверен.


Эффи не заметила, когда Паркер вышел из коттеджа и уехал. Был уже шестой час, когда она вышла выбросить мусор и увидела, что машины у его коттеджа не было. Значит, он уехал. Все было бы хорошо, если бы это не напомнило ей отцовскую манеру исчезать. Складывалось впечатление, что все мужчины, которых она знала и которые ей нравились, незаметно исчезали. Кент не был исключением. Стоило ей сказать, что не может больше надевать костюм клоуна и гримироваться и отказывается заходить в кафе, в котором он работал, чтобы развлекать его хозяев, — причем бесплатно, — как он перестал ей звонить.

А теперь Паркер…

Сказать, что Паркер походил на ее отца или ухаживавших за ней мужчин, она не могла. Не походил и никогда не будет походить. Присутствие Паркера действовало на нее магически, но причину этого она не понимала. Ей казалось, что рядом с ним она испытывает те же чувства, что и во время посещения цирка: внутреннюю напряженность, волнение и радость. Она никогда не знала, чего от него ожидать, каждая минута вселяла в нее то восхищение, то страх. Он запросто мог вызвать у нее слезы или заставить улыбаться, когда же он уходил, вместе с ним исчезала магия его обаяния. Всего этого она не понимала до прошлой пятницы, когда его появление пробудило в ней эти переживания.

— Но он никогда не будет твоим, — напомнила она себе. Так же, как никогда ей не стать настоящим цирковым клоуном.

Неожиданно возникшая мысль о цирковом клоуне удивила ее. Идея поступить клоуном в цирк не приходила ей в голову многие годы. Еще учась в старших классах, она три года подряд посылала заявления о приеме в цирковой колледж в Венеции в штате Флорида, надеясь впоследствии получить работу клоуна в цирках «Ринглин бразерс» или «Барнам и Бейли». Все три года она получала отказ. Мало утешало то, что ежегодно в колледж поступали заявления более чем от пяти тысяч человек, из которых лишь тридцати выпадала удача посещать трехмесячный курс. В их число ее ни разу не включили, и в конце концов она бросила эту затею и поступила в школу клоунов, одну из лучших в стране. Ее наставником был сам Лу Джэкобс.

А теперь она больше не была клоуном.


Около десяти часов солнце село, и сумерки быстро сменились темнотой. Эффи направилась на берег озера и вошла в воду. Волны ласково омывали ее ноги, охлаждая тело и успокаивая мысли. Со времени отъезда Паркера она успела многое сделать, упаковывая вещи. Работа отвлекала ее от размышлений. С наступлением темноты она почувствовала, что надо дать отдых уставшим мышцам.

Она долго брела по дну, пока вода не достигла талии. Только тогда она окунулась. Решив пойти искупаться, она не побеспокоилась переодеться в купальник и вошла в воду не раздеваясь, лишь в последнюю минуту вспомнив, что надо снять часы.

Нагретая за день вода приятным теплом окутывала тело. Длинными, легкими гребками Эффи поплыла к средине озера. Вокруг все казалось призрачным и нереальным, лишь далеко позади вдоль берега мерцали в темноте огни коттеджей. Доносившиеся с берега звуки голосов и музыки заглушались кваканьем лягушек и стрекотом цикад. В воде отражались красные и зеленые огоньки лодок рыбаков, но самих лодок уже не было видно. Ей казалось, что она одна в целом мире.

С берега послышался встревоженный лай Мопси, и Эффи, перевернувшись на спину, медленно поплыла к берегу. Мопси всегда беспокоилась, когда она заплывала далеко. Заходить в воду и тем более плавать Мопси не любила.

Почувствовав дно, Эффи встала. Мокрые волосы налипли на лицо, и она мотнула головой. В разные стороны полетели брызги воды. Стряхнув налипший на шорты песок и отжав края футболки, она вышла на берег, чувствуя, как сбегает вода с прилипшей к телу одежды.

На берегу Мопси не было.

Поглаживая Мопси по шелковистой шерстке, Паркер, как завороженный, смотрел на Эффи. Сквозь бегущие по небу облака были видны мерцающие звезды. В тот момент, когда Эффи вышла из воды, диск луны очистился от облаков и осветил в темноте ее фигуру. Мокрая одежда так плотно облегала ее тело, что оно казалось голым. Все уговоры Паркером самого себя сохранять спокойствие и не возбуждаться были тут же забыты.

Эффи позвала Мопси раз, другой. В ее голосе слышалось беспокойство.

— Мы здесь. Я держу ее, — откликнулся он.

Эффи растерянно оглянулась, и он вышел из тени ее коттеджа. Мопси стала вырываться у него из рук, и он опустил ее на землю. Собака побежала к Эффи, но Эффи смотрела только на него.

— Ты давно здесь стоишь?

— Недавно.

— Я не знала, что ты вернулся.

Она посмотрела в сторону его дома. Он поставил машину в дальнем конце площадки у коттеджа, и с того места, где стояла Эффи, ее не было видно.

— Я вернулся около девяти часов.

— Не ожидала, что ты вернешься.

— Я сам не был в этом уверен.

Паркер медленно направился к ней, чувствуя, что она притягивает его как магнит. Он не знал, что последует дальше, как он себя поведет. У него не было никакого плана, а было только желание.

Был ли момент подходящим или нет, его не волновало. Он хотел быть с ней, хотел коснуться ее, обнять.

Хотел заняться с ней любовью.

— Паркер?

В ее голосе появились нотки паники, она посмотрела на воду, преграждавшую путь к отступлению, затем на дверь своего коттеджа. Он улыбнулся. Он загнал ее в ловушку между двадцатью шестью сотнями акров воды и коттеджем с постелью. Оставалось надеяться, что она выберет постель.

В нескольких шагах от нее он остановился, оставляя единственный путь к отступлению.

— Хорошо поплавала?

— Замечательно. — Эффи мелко дрожала.

— Ты замерзла.

— Нет… То есть, да. — Она снова посмотрела на дверь коттеджа. — Мне лучше войти в дом.

— Прекрасная идея.

Она направилась к двери по поросшему травой склону, держась от него на расстоянии и не спуская с него глаз.

— Что ж, спокойной ночи, Паркер. Увидимся завтра.

— Не сомневаюсь.

Паркер шел за ней, соблюдая небольшую дистанцию. Мопси бежала рядом с ним, принюхиваясь к его ботинкам. Он подхватил ее на руки.

— Вообще-то я надеялся, что ты пригласишь меня провести вместе вечер.

У двери она остановилась и, взявшись за ручку, повернулась к нему. Свет из прихожей, падавший сквозь москитную сетку, осветил ее лицо. Выражение его красноречиво свидетельствовало: в душе у нее шла борьба между желанием и необходимостью оказать сопротивление. Эта борьба ему была хорошо знакома; в его душе она шла весь день.

— Ты считаешь эту идею хорошей? — спросила она.

Он подошел к ней ближе.

— Не совсем, но мне бы хотелось побыть с тобой.

Эффи промолчала, лишь покачала головой, с мокрых волос упало несколько капель воды. По ее взгляду он понял, что ей не хотелось говорить ему «нет». Свободной рукой он коснулся ее лица и провел пальцами от щеки к подбородку. Она не оттолкнула руку, не отпрянула, и его пальцы скользнули по шее к плечу. Он почувствовал, как под пальцами пульсировала кровь: с той же бешеной скоростью, что и у него.

Вырез футболки на секунду задержал движение его руки, но взгляд опустился ниже на выпуклую грудь. Только сейчас он заметил, что она переоделась. На темно-красной футболке не было шоколадных пятен, которые днем ему так хотелось слизнуть, зато под прилипшей к телу тканью резко выступали напрягшиеся соски, ожидавшие его прикосновения. Отвечая на этот призыв, Паркер нежным прикосновением пальца обвел круг у соска и почувствовал, как Эффи затаила дыхание.

Взгляд ее глаз был выразительнее всяких слов: зрачки расширились, как бы открывая дверь в ее душу, охваченную сомнениями, которые он едва ли мог разрешить.

Лишь одно он знал наверняка.

— Я хочу тебя…

Кончиками пальцев он ощущал, как сильно билось ее сердце, как учащенно она дышала. По движению ее губ он понял, что она силилась что-то сказать, но не услышал ни звука. Кончиком языка она облизнула губы.

— Никогда не думала…

Она замолчала, но он понял ее.

— Я тоже, но после того, как увидел тебя в пятницу утром…

Незаконченная фраза повисла в воздухе. Осторожно отодвинув девушку, он взялся за ручку двери.

Эффи не заметила, как Паркер ввел ее в прихожую. Словно сквозь сон она видела, что он закрыл дверь, выключил свет, опустил Мопси на пол, и та тут же побежала на кухню. Она хотела позвать ее, словно надеялась, что существо в двадцать фунтов весом могло защитить ее от стоявшего перед ней мужчины.

От прикосновения его руки к своему плечу она вздрогнула и посмотрела на Паркера.

— Я не собираюсь набрасываться на тебя, — сказал он ласково.

Эффи это знала и тем не менее не могла остановить дрожь в коленях и справиться со смятением в душе. Когда-то она мечтала об этой минуте, представляя, что будет делать или говорить. И вот эта минута наступила. А она в состоянии лишь смотреть на едва видимое в темноте лицо и восхищаться его точеными чертами. Он откинул мокрую прядку волос с ее лица и нежно улыбнулся.

— У тебя такой же напуганный вид, как в тот вечер, когда тебе было шестнадцать лет и я поцеловал тебя.

— Я не напугана, — сказала она. — Мне тебя нечего бояться.

Но все-таки она боялась, боялась неодолимого чувства, которое он вызывал в ней. Прежде она занималась любовью с двумя мужчинами, которых, как ей казалось, она любила. Но их прикосновения, в отличие от прикосновений Паркера, не потрясали ее до глубины души. Когда они ее целовали, она не чувствовала, что земля уходит из-под ног, как это случалось каждый раз при поцелуях Паркера. Она не знала, что может с ней произойти, займись она с ним любовью, и оттого боялась. Сексуальная близость могла перерасти в нечто большее, занятие любовью могло перерасти в любовь.

Она отступила на шаг и покачала головой.

— Ничего из этого не получится.

Он взял ее за плечи, не давая ей отступать дальше.

— Я не прошу тебя о связи на всю жизнь. В том-то все и дело.

Паркер привлек ее к себе. Она уперлась руками ему в грудь, противясь соприкосновению их тел.

— Я могу испачкать тебя.

Он небрежно посмотрел на бледно-голубую рубашку и серые брюки.

— Неважно.

— А как же Бернадетта?

— При чем тут Бернадетта?

— Она… Ты…

— Нет, — сказал он резко. — Между нами ничего нет уже много лет.

— Но…

Эффи не договорила. Поцелуй Паркера положил конец всем ее возражениям и открыл путь к наслаждению. Вспыхнувшее желание горячим потоком пробежало по телу. Ласкающий губы кончик его языка превратил горячий поток в бушующее пламя. Прижавшись к нему, она приоткрыла губы, как бы приветствуя его язык. Ноги у нее подкосились, но он крепко держал ее в своих объятиях. И опять его магия начала действовать на нее.

Мысль убежать от него уже не приходила ей в голову; слово «нет» исчезло из ее речи, ее сознания. Бернадетта была забыта. Трепет восторга охватил тело Эффи.

— Ты замерзла, — сказал он, почувствовав, что она дрожит. — Тебе надо переодеться.

— Я… Все нормально, — чуть слышно ответила она, чувствуя, что ей хорошо, как никогда.

— Может быть, погреешься под душем?

По его тону она поняла, что принимать душ будет не одна. При мысли, что под горячей струей рядом с ней будет стоять он, обнаженный, как и она, что она увидит его голым, Эффи задрожала еще сильнее, но не остановила его, когда он повел ее в ванную комнату.

Паркер закрыл дверь и включил душ, попробовал рукой воду и повернулся к ней лицом. Широко открытыми глазами Эффи следила за каждым его движением. Она стояла, не шелохнувшись на том месте, где он выпустил ее из объятий. Хотя их тела сейчас не касались друг друга, она уже чувствовала неразрывную связь с ним, близость. Он принадлежал только ей, пусть даже на одну ночь. Его взгляд приковывал ее к себе, улыбка пленяла. Она с готовностью подняла руки, и он снял с нее футболку.

Страсть озарила его лицо, когда он увидел ее обнаженную грудь, жаждущую его прикосновений. Она с вожделением наблюдала, как его большие мускулистые руки потянулись к ее груди. Прикосновение к коже твердых мужских ладоней породило новые чувства в душе, трепет желания в теле и напряжение мышц в низу живота. Только одно могло облегчить муки страсти: слияние их тел.

— Не знаю, стоит ли нам принимать душ, — произнес он, прерывисто дыша.

— Чтобы согреться, мне не нужен душ. — Она расстегнула его рубашку, которая, соскользнув с плеч, упала на пол рядом с ее футболкой.

Эффи сняла мокрые шорты и трусики, а Паркер скинул ботинки. Он начал расстегивать ремень на своих брюках, она перехватила его руку и сама расстегнула ремень, а затем и «молнию». Лишь в ту минуту, когда его пальцы погрузились в ее растрепавшиеся волосы, она подняла глаза. Его улыбка завораживала, огонь в глазах обжигал сердце.

Он притянул к себе ее голову и поцеловал в губы. Жадно. Страстно. Брюки упали на пол, и он крепко прижал ее бедра к своим; лишь тонкая ткань его трусов разделяла их тела. Напряжение в низу ее живота все росло, и она почувствовала влагу между ног. Сунув пальцы под резинку его трусов, она потянула их вниз.

— Полегче, — предупредил Паркер, помогая ей.

Он протиснул руку между их тесно прижавшихся друг к другу бедер, и его пальцы скользнули к заветному треугольнику между ее ног. Трусы упали на пол рядом с остальной одеждой.

Губы Паркера впились в ее рот, но она чувствовала только движение его пальцев. Когда он нашел самое чувствительное место и движение его пальца стало ритмичным, она застонала. Он повторил движение, и громкий, восторженный стон вырвался из ее горла. Его язык вонзился глубоко ей в рот, повторяя движение его пальцев. Она уже не контролировала себя, едва держась на ногах.

— Паркер, — умоляюще прошептала она, боясь, что упадет на пол.

— Ты хочешь меня? — спросил он.

— Да. Безумно.

— Меня всего?

— Да, — простонала она, послушная требованию плоти дать выход страсти.

Он осторожно опустил ее на пушистый коврик, который она купила всего год назад, чтобы, выходя из ванной, бабушка не поскользнулась на кафельном полу. Вода по-прежнему лилась из душа, наполняя воздух горячим паром. Ванная комната казалась нереальной, похожей на теплое, влажное облако. Но все, что происходило здесь, было вполне реальным.

Паркер склонился над ней, поцеловал сначала губы, затем грудь. Она обхватила его голову, притягивая к себе. Ей хотелось впитать, навсегда запомнить все ощущения от прикосновений его языка, пронзавшие ее словно электрический ток. Дрожь в теле не проходила. Когда его язык начал исследовать ее живот, она почувствовала покалывание в ступнях.

— Атака на пупок, — пошутила она, испытывая необходимость избавиться от напряжения.

Он поднял голову и посмотрел на нее затуманенными страстью глазами.

— А теперь перейдем к глубоководному погружению.

Эффи закрыла глаза, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение. Она была близка к потере рассудка, хотела остановить его… И желала, чтобы это продолжалось вечно. От плавных и сильных движений его напряженного тела, от горячих бедер, прижимавшихся к ее бедрам, нижняя часть ее живота ныла от боли, требуя удовлетворения, а ее плоть мучительно ждала момента высшего наслаждения. Ей не терпелось, чтобы он наконец слился с ней.

Притянув его за плечи, она со стоном прошептала:

— Паркер, пожалуйста…

К ее удивлению, он оторвался от нее, встал на колени. Прерывисто дыша, она наблюдала, как он потянулся к крану и выключил душ. Вода, зажурчав, сбежала в сливное отверстие, и наступила тишина. Дотянувшись до брюк, он начал рыться в кармане.

— Когда я решил вернуться, — объяснил он, достав из кармана брюк маленькую коробочку и вынув из нее пластиковый пакетик, — то был уверен, что это нам понадобится. — Он посмотрел на нее. — Во всяком случае, предполагал, поэтому на обратном пути заехал в магазин.

— Хочешь сказать, что не всегда держишь это в кармане?

Он отрицательно покачал головой, пытаясь надорвать пакетик. Она поняла, что он говорит правду. По его трясущимся рукам было видно, что он нервничает. Она взяла у него пакетик и ловко открыла его. Протянула ему содержимое, но он снова отрицательно покачал головой.

— Надень сама.

Эффи увидела, что оба они уже готовы к полному слиянию тел. Она вдруг поняла, что его не смущала собственная нагота. Она облизнула губы и посмотрела на его лицо. Паркер улыбался.

Взяв ее руки, он помог ей.

Паркер чувствовал, что ее пальцы дрожат. У него самого все трепетало внутри. Подобного возбуждения он не испытывал с юности. Тогда он был с Бернадеттой и едва сдерживал себя. В первый раз он насладился телом Берн еще до того, как она почувствовала хоть какое-то удовлетворение. Но теперь ему хотелось, чтобы все получилось как можно лучше. Ему хотелось дать ей испытать счастье, наслаждение. Правда, при том, что она заставляла его чувствовать, он не был уверен, что сможет сдерживаться долго.

Он смотрел на ее лицо, восхищаясь его естественностью и красотой. Все еще мокрые волосы приобрели оттенок червонного золота и резко контрастировали с белым цветом коврика. Кожа была гладкой и нежной, легкие веснушки покрывали переносицу и верхнюю часть щек. Паркер провел по ним пальцем, наклонился и поцеловал горячие губы. Длинные ресницы, чуть светлее волос, вздрогнули, поднялись, и из-под них показались изумруды, переливавшиеся огнем страсти.

Мысль о том, что этот огонь зажег он, изумила Паркера. Желание ощутить жар этого огня, сгореть в нем наполнило его. Он поцеловал ее в ухо, прикусив мочку, языком потрогал маленькую золотую сережку, затем просунул кончик языка внутрь уха. При этом она изогнулась, плотнее прижимаясь к его бедрам. Он лег на нее, ощущая всем телом ее шелковистую кожу, мучительно наслаждаясь сам и давая насладиться ей. Он услышал тихий стон, вырвавшийся из ее груди. Их губы слились в поцелуе, закреплявшем их близость, их неразрывную связь. Она отвечала на его ласки, подтверждая свою готовность отдаться ему полностью.

Его отъезд днем был лишь временным бегством от неизбежного. Ему следовало бы знать, что находиться от нее вдали, а тем более сбежать от нее Он не может. Его влекло к ней с самого начала, с того утра, когда он увидел ее, а, может быть, еще раньше, с того вечера тринадцать лет назад, когда он понял, что она была уже не ребенком… Не просто младшей сестрой. Тогда он уехал в Нью-Йорк и постарался не думать о ней. Сегодня днем он наконец решил, что больше не в силах пренебрегать чувствами, которые испытывал к ней. Не в силах сдерживать свои желания, он раздвинул ее ноги и лег, осторожно прижимаясь к ней, чтобы его движения не показались ей грубыми, хотя всем своим существом стремился проникнуть как можно глубже в ее нежную плоть. Его руки гладили и ласкали ее, даря наслаждение и пробуждая чувственность. Выгнув спину, она начала ритмично двигать бедрами. Приноравливаясь к этому ритму, он входил в нее все глубже и глубже, с каждым разом усиливая толчки, пока не почувствовал, что она близка к вершине наслаждения.

Паркер тоже был близок к этому. Мысленно он молил себя продержаться хоть еще немного.

— Продолжай, — прошептала он, задыхаясь от страсти, и она продолжала, впившись ногтями в его спину и судорожно сжимая ногами его бедра.

Эффи восторженными стонами доводила его до состояния экстаза. Перестав сдерживаться, Паркер все ускорял ритм толчков.

Его сердце бешено колотилось, легким не хватало воздуха, но даже угроза сердечного приступа не остановила бы его. Все страхи были забыты, сомнения отброшены. В данную минуту он знал, чего он хотел и что приводило его в восторг. Все было предельно просто и ясно.

Достигнув вершины наслаждения, он вскрикнул, откинул голову назад и закрыл глаза, предаваясь моменту блаженства.

Когда на него снизошло чувство величайшего удовлетворения, он глубоко вздохнул. Ему хотелось кричать, бить кулаками себя в грудь, подражая Тарзану. Хотелось…

Он посмотрел на Эффи. Широко открыв глаза от изумления, приоткрыв рот, она лежала, не шелохнувшись. Паркер понял, чего ему сейчас хотелось больше всего. Он наклонился и поцеловал ее.

Загрузка...