Подковы для единорога (СИ)

Пролог

Ночь опускалась на засыпающий город. Последний багрянец, на прощание оставленный скрывшимся светилом, блеснул на шпиле башни магистрата и потух, уступив место первородному мраку. Темнота, в этих широтах, всегда наступала внезапно, минуя стадию сумерек и если на небе не было видно звёзд, закрытых тучами, то дальше своего носа, без лампы — ничего не разглядишь. Стражники зажгли факелы и бродили по городу, выискивая злачные места и подозрительных субъектов. За последнее время произошло много событий, заставивших жителей поселения пересмотреть свои взгляды на жизнь, и на географию заграничного мира — в целом. Раньше они никогда не задумывались о том, какие соседи их окружают, и тем более, чем они занимаются, но, последние известия взбудоражили людские умы.

По городу Блэкдуру ходили слухи, один нелепее другого. Из дома в дом, из уст в уста пересказывалась легенда о странном сказителе. То, что всё в его словах чистая правда, по-секрету и шёпотом передавалось по цепочке — дальше в народ. В головах тёмного люда проскальзывали проблески сознания, рождающиеся в моменты просветления и вот эти светлые пятна ставили под сомнение достоверность информации. Что это за музыкальный коллектив, состоящий, сплошь, из нечисти? Ни один человек не знал, где находится страна Повалье: никто, никогда, ничего о ней не слышал, и с какой стороны ожидать «Поющих черепов», жители города не имели, ни малейшего понятия. Если верить сведениям, полученным от рассказчиков, то следует вывод: гастролируют они повсюду, не брезгуя средствами, в извлечении звуков. Короче — на все руки мастера и владеют любыми музыкальными инструментами, но, по утверждению некоторых апологетов от кабацкой музыки, подобные выступления похожи на психологическую атаку и никак не связаны с традиционным блеянием волынки в родном трактире. Кое-кто из сведущих, со знанием дела уточнял, что «Поющие черепа» — это музыканты, наподобие местных бардов, но, объединившие усилия и сошедшие с ума. Это обстоятельство, ещё больше настораживало обывателей, привыкших к спокойной и размеренной жизни.

На улицах ночного города было тихо и безлюдно, и только лениво шаркающие шаги стражников, время от времени, нарушали этот, воистину, кладбищенский покой. Народ, напуганный рассказами о звучащих черепах, старался не высовывать носа на улицу, в тёмное время суток. Только самые отчаянные и не боящиеся сплетен, собравшись толпами, перебежками перемещались к ближайшим питейным заведениям, по дороге, с опаской, оглядываясь по сторонам.

Две горгульи парили в ночном небе. Одна уносила в своих объятиях ревнивого мужа, не во время полезшего на крышу для того, чтобы попытаться откорректировать погрешности изготовления каменной скульптуры, а другая тащила в мощных когтях зазевавшегося гоблина. Обе жертвы отчаянно сопротивлялись. Первый жалел о том, что вмешался в работу мастера, который был лучше осведомлён в пропорциях человеческого тела, тем более — мужского, а зелёный сокрушался о том, что нарушил технику безопасности, выглянув на окрик. Всем известен тот факт, что порядочные девушки на свист не откликаются. Глупо, но наивный гоблин попался на старый трюк. Парящий в небе квартет искал место для позднего ужина и несдобровать бы второй половине, но ей повезло: патрульный отряд, в потёмках свернувший не туда, куда надо, в итоге наткнулся на место преступления. Правда, гоблину подфартило, лишь наполовину: ему надавали тумаков за все огороды, разорённые его сородичами, но, арестовывать не стали, смачно добавив сапогом, чуть ниже спины — на прощание. Вообще-то, вежливость — лучшее оружие стражников и они об этом, никогда не забывали. В один из таких рейдов, патруль и нашёл странную рукопись, повествующую о таинственном артефакте, который назывался «Золотое копыто». Повествование гласило, что эту вещь имел в личном владении сам король кентавров, живший в загадочной стране Козлотопье. Отряд стражников сдал находку начальнику охраны, а тот, упаковав её в папку, передал материалы в магистрат и все об этом случае благополучно забыли.

В то время, когда происходили эти события, сын приставал к отцу с просьбами рассказать продолжение истории, на что, тот, с негодованием ответил:

— Однако, как же ты пристрастился к сказкам на ночь. Я, вместо слесаря, скоро литератором стану, а твоя мать меня бить начнёт — за правду! Ну, ничего — многим, раньше, угрожали. За истину и пострадать не страшно! Жаль только то, что кулак воздвигнут из собственного дома… Или скалка? А может быть — сковородка… Ну да ладно — слушай…

Рядом с Повальем, находится полудикая страна Козлотопье, где водятся все сказочные персонажи, имеющие копыта, а по бескрайним степям, граничащим с морем, скачут табуны полудиких кентавров…Кровавые закаты, в этих краях, сменяются непроглядной темнотой, а та, в свою очередь, пронзительной желтизны восходами… Где-то в дремучих лесах, на заброшенном кладбище, растёт плачущий цветок, а в недрах неприступных скал спрятан легендарный артефакт…

— Пап, а откуда дети берутся?

— А-а-а?! Чего это на тебя нашло?

— Да мы с ребятами поспорили…

— Ну, так… э-э-э… в одной далёкой-далёкой стране есть огромное поле, засеянное капустой. Со всех окрестных стран, от четырёх сторон света, на него слетаются аисты и клюют капусту. Пропитание, понимаешь, ищут. Аист из сорок пятой уже доклевался… одного из совладельцев поля отправили к праотцам…

В это время в дверях появилась женщина со скалкой в руке. Она являлась слушателю матерью, а рассказчику женой. Со свирепым видом, дающим фору фуриям, женщина набросилась на мужика. Она гневно заорала:

— Чего ты мелешь, пьяное полено?!

Домашний скандал постепенно затихал в ночной тишине, растворяясь среди неказистых домов и теряясь среди мрачных деревьев. Только унылое завывание эха в дымовых трубах, постепенно сходящее на нет, ещё напоминало о недавней стычке. Вскоре город полностью погрузился в темноту, сквозь сон слушая шуршание крыльев ночных охотников… И только где-то вдалеке раздался тихий детский голос: «Да, пап, Густав может и неправ, но он гораздо интереснее рассказывал»…