Подлинное чувство

5

Гневное выражение в глазах Роналда поразило Мэделин до глубины души, его недоверие убивало ее. Она прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать.

– Мне не нужно ничего доказывать. Особенно тебе. – Ее голос предательски дрогнул. Стояло ясное солнечное утро, но в ее душе царила лютая зима. Она стиснула перед собой руки, пытаясь справиться с дрожью. – Клянусь тебе, между Аланом и мной никогда ничего не было. Я его помощница, даже друг, но не любовница.

– Так в чем состояла ваша так называемая дружба? – На этот раз Роналд сумел сдержать себя. Его глаза ничего не выражали, лицо было отчужденным. Он спокойно встретил ее смятенный взгляд. – Объясни мне.

Мэделин съежилась в глубоком кресле, вжалась в него. Она сцепила пальцы на коленях так крепко, что суставы побелели. Разговор о работе с Аланом обязательно вытащит за собой на свет Божий то, что она всеми силами пыталась изгнать из своей памяти вот уже три года. Сознание своей виновности, даже преступности опять станет терзать ее, не давать покоя ни днем, ни ночью.

Он ждал. Каждая секунда молчания укрепляла его подозрения, отдаляла его от нее. Мэделин не могла этого позволить.

– Моя работа всегда для меня очень много значила, – заговорила она, толком не зная, как и с чего начать. – Я всегда много работала. Я училась в вечерней школе и пробивалась, пробивалась, всегда пробивалась. И я добилась своей цели – через год работы в фирме стала личным референтом Алана. У меня появились деньги, но что еще важнее – появилась уверенность в себе. Работа стала для меня жизнью, – честно объясняла она, невольно выдавая свои потаенные мысли. – Спасением от того ада, в который превратился для меня брак с Джереми. А Алан, – она пыталась подыскать слово, которое не пробудило бы ревность Роналда, – понимал меня. По правде сказать, я не знаю, что бы без него делала после смерти Джереми.

Правда может ранить. Она заметила в глазах Роналда боль и почувствовала себя виноватой перед ним.

– Ты очень любила Джереми?

Она озадаченно посмотрела на мужа. Его голос был холоден. Он ничего не понял! Тогда зачем с ним откровенничать?

– Наверное, поначалу любила, – все же призналась она, еще крепче сжимая пальцы. – Он был таким веселым, жизнерадостным. Но дело в том, что он совершенно не годился для семейной жизни. Когда мы встретились, ему было уже двадцать шесть. Но в душе он оставался ребенком.

– Ты никогда не говорила мне об этом, даже не намекала. – Голос Роналда теперь изменился, стал мягким, убаюкивающим.

Он встал перед ней, осторожно взял за руки, расцепив пальцы, вытащил из кресла и осторожно обнял. Мэделин захотелось уткнуться ему в плечо и вволю выплакаться. Она прижалась к нему, словно в поисках защиты. Он не знал еще самого худшего. Но она надеялась, что никогда не узнает.

– Я могу понять, что тебе неприятно рассказывать посторонним о своем неудачном браке, но ведь это я, понимаешь? Больше ничего не скрывай от меня, обещаешь? Я хочу знать о тебе все – хорошее и плохое, – иначе нам никогда не стать по-настоящему близкими.

Роналд сел и посадил ее себе на колени. Насмешливо и лукаво ухмыляясь, он продолжил:

– Я, конечно, тоже хорош, должен сознаться. Вел себя как глупый сопляк. Но, веришь ли, первый раз в жизни я почувствовал, что не могу сдержаться, – вот что ты со мной сделала! Одной дурацкой фразы оказалось достаточно, чтобы мне захотелось разнести все вдребезги. И твое упорное нежелание уйти с работы доводило меня до исступления – разве ты этого не видишь? Но признаюсь, что поступал как последний дурак, – серьезно сказал он. – Ты простишь меня?

Мэделин кивнула, не в силах ничего говорить. Раскрывая перед ней сердце, он имел достаточно мужества, чтобы признаться в своей слабости и попросить прощение. Он, наверное, раньше никогда не мучался от ревности. Потому-то первый в жизни укол этого чувства выбил его из колеи.

Мэделин ласково обвила его шею, но Роналд отвел ее руки и прижал их к своей груди. Слегка отклонившись назад, он внимательно вглядывался в ее глаза, точно пытаясь уловить что-то очень важное для себя.

– Я могу понять, – ласково заговорил он вновь, – почему ты тогда смотрела на свою работу как на смысл жизни. Ты сказала, что твой первый муж был взрослым ребенком, не мог обеспечить семью. Тебе нужны были деньги, правда? Могу это понять. Но теперь-то ты в этом не нуждаешься. Я вполне в состоянии заработать на безбедную жизнь и тебе, и нашим будущим детям. – Он говорил спокойно, но его глаза настороженно следили за ней. – Ты моя жена. И я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда и везде, – мягко настаивал он. – Понимаешь? Когда у нас появится ребенок, тогда наша жизнь, конечно, изменится. Но до тех пор я буду вести свою деловую жизнь так же, как и раньше, и хочу, чтобы ты всегда – повторяю, всегда – была рядом. Ты нужна мне. Это мы обсуждать не будем.

Несколько долгих секунд Мэделин смотрела в его светлые глаза, потом опустила голову. Это была капитуляция. Она слишком любила его, чтобы продолжать бессмысленную и изнурительную борьбу за свое право делать карьеру наравне с ним.

– Я тоже везде хочу быть с тобой, – честно призналась Мэделин, сама удивляясь, зачем было так суетиться, вскидываться каждый раз, когда он настаивал, чтобы она уступила. Все это ее проклятое природное упрямство! – Терпеть не могу расставаться с тобой, особенно надолго, – добавила она.

Прошлая неделя, первая после медового месяца, была радостной только потому, что Роналд каждый раз после окончания ее рабочего дня встречал ее у выхода и увозил домой.

Но он никогда больше не станет этого делать, если она упрется и наотрез откажется уйти с работы. Он уедет тогда на край света, а она не сможет этого вынести.

Его рассудительная деловитость, честолюбие, уверенность и настойчивость – вот за что она его любила и перед чем преклонялась. Роналд был так не похож на безвольного болтуна и прожектера Джереми с его безответственностью и детским легкомыслием.

Конечно, он прав – ей теперь не нужно работать. Роналд не Джереми, он действительно стал для нее опорой. Она могла безоговорочно ему довериться.

– Первое, что я сделаю завтра, – скажу Алану, что ухожу с работы, – пообещала Мэделин.

Она задохнулась от всепоглощающей нежности, когда увидела в его глазах откровенную радость. Он притянул ее к себе ближе, но она предупредила:

– Но у меня есть условие.

– Пожалуйста. – Он просто сиял от счастья, точно ребенок, которому подарили долгожданную игрушку.

Она откинула голову, пытаясь сохранить деловитый вид, но понимала, что выглядит неубедительно, как ни старайся. Мэделин до смерти хотелось поцеловать его. Ее дыхание снова стало прерывистым, щеки вспыхнули. И он, конечно, все видел и чувствовал.

– Я уже говорила, что могу помогать тебе в твоей работе. Я многое умею и хочу быть полезной.

Она говорила о деле, но ее голос выдавал нечто другое. Роналд умело возбуждал ее, поглаживая грудь и мало-помалу расстегивая пуговицы блузки. Его пальцы проникли под кружево лифчика, нащупали затвердевший сосок. Мэделин чувствовала, что теряет голову. Неверным голосом она продолжила:

– Я не хочу быть игрушкой, которую достают из коробки, когда пришла охота, а когда она надоест, убирают обратно. Ты понимаешь?

– Понимаю. – Его глаза весело сверкнули, а губы плутовски улыбнулись. – Я буду играть с тобой постоянно, днем и ночью. Это совсем не трудно. Ты знаешь, я не из слабаков. И знаешь, что сама только об этом и мечтаешь. Не пытайся отпираться. – Его рука уже расстегивала лифчик и стаскивала его вниз. – Думаю, сейчас как раз самое подходящее время для того, чтобы нам поиграть.

Она слабо охнула. Все ее тело трепетало от возбуждения, когда он, откинув полы зеленой рубашки, с вожделением поглядел на ее крепкие круглые груди с торчащими коричневыми сосками.

– Есть еще одно условие, – шепнула Мэделин.

– Да?

– Я ухожу… – Она тщетно пыталась не обращать внимания на его пальцы, сжимавшие, теребившие, гладившие ее груди, на тянущую сладкую боль в своих напрягшихся сосках. То, что он делал с ней, сводило ее с ума, превращало в жаждущую самку. – Я подам заявление. Но мне нужен… ох, Рон… только месяц. Только… только один…

– Договорились. – Он медленно опустил голову и, поймав губами ее твердый темный сосок, принялся его покусывать.

Мэделин жалобно застонала, запрокинув голову. Прикосновение его губ, языка, зубов томило ее, заставляло умирать от вожделения. Но он не торопился, точно желая наказать ее за столь долгое и бессмысленное упрямство. Он словно дожидался момента, когда Мэделин, истерзанная неумолимым желанием, станет умолять его овладеть ее телом.

Губы Роналда продолжали ласкать ее сосок, а его рука медленно, неторопливо пробиралась вниз, к поясу ее джинсов.

Он расстегнул сперва пуговицу, затем его пальцы сошлись на замочке молнии и медленно потянули его вниз. Джинсы Мэделин сползли по ее стройным ногам на пол. Роналд так же нарочито неторопливо стал ласкать ее живот, залезая под резинку трусиков. Мэделин со стоном накрыла его руку своей, прижав пальцы мужа к разгоряченной коже. Роналд, оторвав губы от ее груди, посмотрел ей в лицо и усмехнулся с той сводящей с ума чувственностью, которая всегда кружила ей голову.

– Ты ведь меня хочешь, малышка Мэдди? Прямо сейчас? – растягивая слова, прошептал он прямо ей в ухо.

Мэделин хотела что-то ответить – и не смогла. Ее губы дрожали, язык отказывался выговаривать что-либо членораздельно. Снова застонав, она еще плотнее прижалась к Роналду, обхватила его бедра ногами, точно предлагала ему тут же соединиться с ней. Однако он слегка отстранился.

– Подожди немного. Ты еще можешь подождать?.. Совсем немного.

Теперь рука Роналда отыскала ее лобок и, поглаживая, слегка сжала его, вызвав у нее новый, еще более страстный стон. Раздвинув перепутавшиеся волосы, он продвинул руку дальше и, нащупав самый чувствительный бугорок, слегка надавил на него пальцем. По телу Мэделин прошла волна жара. Она изогнулась и раздвинула ноги. Она надеялась, что Роналд уже и сам достаточно возбудился и сейчас, подхватив ее на руки, отнесет в спальню. Но он словно поклялся заставить ее упрашивать об этом. Его неутомимые пальцы продолжали ласкать и щекотать нежную плоть между ног Мэделин, смело касаться самых потаенных уголков ее тела. Истомленная желанием, она стонала, вскрикивала и изгибалась в его объятиях. Но какой-то еще не погрузившийся в чувственную истому уголок ее сознания словно твердил ей: не смей умолять его о полной близости, ты не должна покоряться ему в этом, иначе дашь ему над собой неограниченную власть.

Но у разума свои доводы, а у тела – свои, и сейчас последние звучали несравненно громче. Вскоре Мэделин окончательно потеряла контроль над собой. Из последних сил, срывающимся голосом она выкрикнула:

– Рон, Рон, умоляю тебя, пойдем в постель! Я больше не могу терпеть, не могу!!!

На лице Роналда появилась довольная усмешка. Он добился все-таки своего. Но и сам был слишком возбужден, чтобы продолжать дразнить ее. Резким движением сорвав с нее трусики, он подхватил ее и усадил в кресло так, что ее ноги оказались закинутыми на высокие подлокотники.

– Да, теперь ты готова, – хрипло произнес Роналд, стремительно стягивая с себя брюки, – Теперь мы оба получим то, чего давно ждали.

Встав на колени перед креслом, он придвинулся к ней и одним толчком вошел в нее. И так велико было желание Мэделин, что почти сразу же она ощутила, как, возникнув внизу живота, прокатилась по всему телу горячая волна наслаждения, от которого она громко закричала. Откинув голову назад, к спинке кресла, она прогнулась навстречу Роналду, принимая его в себя, впивая его силу и любовь. Ни он, ни она ничего не видели, не слышали и не помнили, кроме друг друга. Мэделин задыхалась, сжимая его плечи своими руками. Сейчас она мечтала только об одном – чтобы никогда не покидать объятий Роналда, никогда не расставаться с ним. Все остальное – ее амбиции, работа, Алан Винтер, его гнусный братец со своими сплетнями – стало казаться такими незначащими пустяками, которые вовсе не стоят внимания. Есть он и она, есть их любовь, счастье взаимной страсти, наслаждение брать и отдаваться – а все прочее может провалиться в тартарары.

Роналд дышал все чаще, двигался все быстрее; близился момент наивысшего удовольствия для них обоих. И вот он настал. Мэделин, почти теряя сознание от наслаждения, громко закричала, не стыдясь своего крика. Утомленная и благодарная, она прижала голову Роналда к своей груди, гладила его густые темные волосы, лицо, шею. По ее щекам внезапно потекли слезы. Душу Мэделин переполняли нежность к этому мужчине, восторг, признательность.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – И буду любить всегда, пока я жива.

– Так мы договорились? – Роналд вдруг приподнял голову. – Завтра ты все скажешь Винтеру?

– Ради тебя я сделаю все, что только смогу, – счастливо улыбнулась Мэделин.

Главный офис компании «Винтере инжиниринг» занимал весь первый этаж высокой башни на северном берегу Темзы.

Попрощавшись с Роналдом, Мэделин прошла через вращающиеся двери.

– Встретимся в час на обычном месте, – напомнил он, когда они расставались.

Потом он неторопливо поцеловал ее, и она задержалась в его объятиях, наслаждаясь каждой блаженной секундой, когда ей не нужно быть деловой и собранной. С какой неохотой она оторвалась от него на этот раз!

– Ну ладно, хватит! До часа! – нарочито бодро произнесла Мэделин.

Подавив нелепое желание побежать вслед за ним, она с тоской смотрела, как Роналд садился в машину и выводил ее на оживленную в утренние часы дорогу.

Она не задумывалась, как скажет Алану, что уходит, бросает свою работу, бросает его, бросает всех, с кем сдружилась здесь за последние годы. Но иначе она, скорее всего, потеряет Роналда. А такой потери пережить не сможет.

Пока лифт поднимался, она успела заново подкрасить губы – помада стерлась от поцелуя Роналда – и вошла в тихую приемную, застланную неярким ковром. Перед тем как зайти к себе, она заглянула к секретарше Алана. Венди явно была не в своей тарелке.

– У нас серьезные неприятности. – Девушка широко раскрыла большие синие глаза и многозначительно поджала губы. – Я сегодня пришла раньше обычного, но скандала уже не застала. – Она искоса взглянула на дверь, словно ожидала, что оттуда выскочит разъяренный шеф и набросится на нее с кулаками. – Это связано с мистером Марком. Сомнений нет: он вышел из кабинета мистера Алана с таким видом, будто был готов убить первого, кто подвернется под руку.

Вот так сюрприз, подумала Мэделин, но вслух сказала:

– Не сомневаюсь, что не произошло ничего особенного. Ты займись почтой, а я попробую разузнать, в чем дело.

Лишь бы все обошлось, взмолилась она про себя, снимая свой серо-зеленый жакет и вешая его в их общий с Венди шкаф. Только не сейчас, когда я собираюсь уходить… За месяц многое может случиться, философски подумала Мэделин, разглаживая на бедрах узкую юбку. Но если Алан наконец решил выставить Марка вон и сегодня утром состоялся неприятный разговор, то она первая, кто будет в восторге от такого решения. Это давно пора было сделать.

В своем кабинете Мэделин достала ежедневник и, открыв шкафчик с самыми важными бумагами, вытащила досье на Гюйо, крупнейшего во Франции производителя оборудования для магазинов самообслуживания. Они с Аланом как раз собирались сегодня этим заняться. Некоторое время она просматривала досье, затем, прервавшись, огляделась.

Комната, выдержанная в тусклых серо-зеленых тонах, долгие годы была ее убежищем, местом, где она могла укрыться от всех бед и неурядиц своей жизни, где чувствовала себя спокойно и уверенно. Здесь, на работе, она нашла себя и сумела показать другим, чего она стоит.

Но Роналд все-таки прав, подумала она, нежно улыбаясь. Теперь ей это больше не нужно. У нее есть он, его любовь. И больше ей ничего не надо. И все же разговор с Аланом будет не из легких. Вряд ли удастся сразу подобрать ей замену.

Взяв досье, Мэделин прошла в дверь, ведущую в кабинет Винтера-старшего. Дверь была незаперта: они не нуждались в церемониях. Конечно, он ее начальник, но вместе с тем и ее старый, хороший друг. И это, пожалуй, было важнее.

Алан сидел спиной к ней в черном кожаном кресле и вглядывался в панораму Лондона, раскинувшегося за огромным зеркальным окном. Мэделин негромко окликнула его, и он медленно повернулся. Улыбка осветила его бледное, усталое лицо.

Он был всего на пять лет старше Роналда: ему недавно исполнилось сорок. Он был хорош собой, в отличие от своего младшего брата, но сегодня Мэделин с тревогой заметила, как он осунулся и постарел. Нынешним утром Алан Винтер выглядел на все пятьдесят с лишним.

– Что случилось? – быстро спросила она. Ее сердце екнуло от внезапного страха. – Что-то с Эбби?

Из всех служащих компании Мэделин одна знала, что его жена беременна. На этом настаивала сама Эбби. За последние десять лет у нее произошло три выкидыша и еще одного ребенка она родила мертвым на восьмом месяце беременности. После этого Эбби стала панически бояться рассказывать кому бы то ни было о своем положении.

– Нет, слава Богу. С ней пока все в порядке. Правда, ей приходится ходить к врачу чуть ли не каждый день. Она, конечно, беспокоится, но держится мужественно, бедняжка. – Опершись о полированную поверхность стола, он встал. – Это все Марк. – Он неприязненно поморщился. – В конце концов он попался.

Сердце Мэделин споткнулось и замерло. А что, если до Алана дошли грязные слухи, которые распускал его брат? Если они дойдут до Эбби, она не выдержит. Вот уже шесть месяцев как врачи запретили ей почти все, в том числе и интимные отношения с мужем. Сплетни об их связи с Аланом в состоянии убить несчастную Эбби.

Но, к счастью, оказалось, проблема состояла совсем не в этом. Алан предложил Мэделин сесть на ее обычное место и позвонил Венди, чтобы она принесла кофе.

– А то без кофе я чувствую себя полутрупом! – Он слабо улыбнулся. – Марк был совершенно негодным бизнесменом, – неохотно признал Алан. – Я покрывал его – не спрашивай почему. Все же кровь не водица, а он мой брат. Но… – Он замолчал, когда Венди, непринужденно улыбаясь, вошла с подносом. Когда она вышла, он продолжил: – Мы потеряли важный заказ, как ты знаешь. Вся компания это знает. У меня были подозрения, и, пока тебя не было, я кое-что проверил. – Взяв чашку, которую Мэделин передала ему, он благодарно кивнул. – Марк с обычной своей безответственностью заломил высокие цены. Слишком высокие. Этим не замедлили воспользоваться наши конкуренты, и заказ ушел к ним.

– Это ужасно! – Мэделин задохнулась от неожиданности. Она всегда знала, что Марк Винтер дурак и ничтожество, ненавидящее старшего брата и патологически завидующее ему. Но она не думала, что он глуп и самонадеян до такой степени…

Алан устало кивнул. Опустив голову, он грел Руки о чашку с горячим кофе, словно ее тепло успокаивало его.

– Сегодня утром я получил последнее, неопровержимое доказательство. – Кончиком пальца он брезгливо отодвинул бумагу, будто она была грязной. – Я позвонил Марку, вытащил его из постели и велел побыстрее приехать сюда. Он пытался отвертеться, – Алан пожал плечами, – но я припер его к стене! Я заявил ему, что из-за его безответственности корпорация попала в такое тяжелое положение, в каком еще не была ни разу за всю свою историю. Про себя Мэделин подумала, что Алан теперь возьмет вместо Марка, занимавшего должность директора по сбыту, нового работника. Что ж, это отличная новость. От Марка Винтера все равно никакого толку не было.

– Для выяснения всего этого потребовалось какое-то время, ты сказал. Но за последнюю неделю ты даже не намекнул мне о неприятностях. Почему?

– Чтобы ты, как и я, переживала? – На этот раз его улыбка была теплой и заботливой. – Ты вернулась после медового месяца такая сияющая, счастливая. Я не хотел портить тебе жизнь и решил подождать, пока не получу бесспорные доказательства.

Мэделин внезапно вздрогнула. Марку Винтеру все равно уже удалось испортить ей жизнь. Она подумала, не предостеречь ли Алана о распространяемой его братом гнусной сплетне, но решила промолчать. Ему и без того хватает неприятностей.

– В любом случае, – сказал Алан, ставя пустую чашку на поднос, – у нас впереди тяжелый день. Нам надо поработать над делом Гюйо – удостовериться, что Марк еще не смог все окончательно испортить, – и успеть провести встречу с руководителями отделов. Назначь ее на десять, хорошо, Мэдди? Убедись, что все будут. Кого назначить директором по сбыту – молодого Хантера или Майкла Ладлэма? Или пригласить кого-то со стороны? Все это надо обдумать, и немедленно. Пока мы не разберемся с делом Гюйо, мы не можем больше ничем заниматься. Мэделин похолодела. Она встала, чувствуя, как дрожат ее колени, положила папку на стол перед Аланом и собрала чашки на поднос, собираясь идти организовывать встречу.

Сейчас у нее на сердце было очень тяжело. Она невольно ощущала себя предательницей.

– Тебе придется искать себе и нового референта, – виновато пробормотала она. Конечно же, в первую очередь она должна быть верной Роналду, обещанию, которое она ему дала. И не надо раскаиваться в этом. – Мне очень жаль, Алан. Я знаю, что это совсем не вовремя, но для Роналда работа – это все. Он хочет, чтобы я ездила с ним повсюду, и, понятно, я хочу того же. – Во взгляде Алана читались удивление и разочарование, но она продолжила: – Я, конечно, месяц доработаю, и, надеюсь, за это время все утрясется.

– Это исключено. – Алан тяжело опустил руки на стол, уставясь на папку с делом Гюйо. – Если мы не получим заказа из Франции и не раскрутим новых дел вместо тех, которые испоганил мой милый братец, то мы разорены. И до такой степени, что придется не только увольнять всех работников фабрики и офиса – это само по себе уже достаточно плохо, – но даже продать всю фирму или объявить себя банкротами.

Мэделин упала в кресло. У нее закружилась голова. Она не представляла размаха бедствия. За два месяца ее отсутствия действительно случилось очень многое.

– Все это разыгралось, пока у тебя был медовый месяц, – сказал Алан. – И нам придется вкалывать как проклятым, чтобы привести все в норму. Пойми, – он посмотрел ей прямо в глаза, – я полагаюсь на тебя. Ты – моя правая рука. Ты знаешь обо всех делах столько же, сколько и я. Ты нужна мне, Мэдди. Если мы хотим вылезти из этой ямы, ты должна быть со мной. Ты не можешь отложить свой уход еще на три-четыре месяца? Повторяю, ты мне очень нужна.

Что она могла сказать ему в ответ? Мэделин прикусила губу и судорожно вздохнула. Они так долго работали вместе! После смерти Джереми Алан с Эбби были рядом с ней, поддерживали ее во всем, помогали ей выстоять. И еще раньше, когда она была скромным секретарем в счетном отделе, Алан заметил ее усердие и поощрил, ненавязчиво отмечая ее старание продвижением по службе, предоставив ей в конечном итоге желанный пост своего личного референта. Как можно бросить его сейчас?

Она прикрыла глаза, лихорадочно обдумывая все услышанное. Им с Роналдом предстоит провести рядом всю жизнь. Что значат какие-то несколько месяцев? Неужели Роналд не поймет, если она объяснит ему всю серьезность положения?

– Хорошо, – согласилась она, надеясь, что поступает правильно. – Я у тебя в долгу.

Мэделин увидела облегчение в глазах Алана и встала, чтобы уйти. Она не представляла, как скажет Роналду об этом, снова и снова твердя себе – он поймет. Он, конечно же, все поймет. Он ведь не ребенок, который в злобе кричит и швыряет вещи на пол, когда что-то идет вопреки его желаниям.

Двухчасовое совещание прошло удачно. Долго обсуждалось, как лучше сплотить отделы, обеспечить новые заказы. Необычно тихая Венди разносила папки. Менеджеры уходили с озабоченными лицами, им предстояло сообщить новости сотрудникам своих отделов.

Возвратясь из кабинета управляющего, Алан сказал, открывая заказ Гюйо:

– Не начать ли нам с этого? Пусть Хантер просмотрит накладные, найдет, где Марк неоправданно завысил цены, и изменит их, если это необходимо.

Она перетащила свой стул на его сторону стола, открыла блокнот, и они, склонив головы, стали помечать в заказе места, требующие проверки, обсуждать идеи, вопросы и предложения, забыв о времени, пока дверь не распахнулась и не раздался ледяной голос Роналда:

– В других комнатах было пусто. Надеюсь, я не помешал?

Пораженная Мэделин замерла, залившись краской стыда. От смущения она съежилась и вобрала голову в плечи. Настенные часы показывали без четверти два. А они с Роналдом договорились встретиться в час, чтобы вместе идти на ланч! Она опоздала на целых сорок пять минут!

– Рон, извини. Мы неожиданно задержались. – Она засуетилась, не зная, как сгладить неловкость, хотя и чувствовала, что эти суетливые оправдания только усугубляют ее вину в глазах Роналда. Да и застал он их в достаточно двусмысленном положении: сидя рядом, почти соприкасаясь друг с другом, они тихо шептались…

Ее извинение не произвело на Роналда никакого впечатления. Его сузившиеся серые глаза оставались холодными, нижняя челюсть окаменела. Мэделин заторопилась представить мужа Алану.

– Роналд Спаркс, – сказала она.

Алан тут же поднялся, с легкой улыбкой протянув руку Роналду.

– Рад наконец-то встретиться с вами, хотя вы пытаетесь отнять у меня Мэдди.

Зачем он это сказал? Боже мой, что он наделал! – с тоской подумала Мэделин. Ее сердце сжалось от страха и тревоги.

Но ведь Алан ничего не знает, с тоской пыталась она оправдать своего босса, видя, как Роналд медленно шагнул вперед и оскорбительно коротко пожал протянутую руку. Потом он жестко поправил Алана:

– Не пытаюсь, а уже добился этого. Через месяц, считая от сегодняшнего дня, моя жена, – он подчеркнул слово «моя», – превратится для вас, Винтер, в воспоминание.

Алан озадаченно смотрел на него, и Мэделин, чувствуя себя точно на раскаленной сковороде, все же заметила, что в его светло-голубых глазах загорелся гнев. Он не мог понять этой странной враждебности, так как ничего не знал о гнусной сплетне, которую распустил его непутевый братец. Из-за того, что она забыла о времени, заглохшая было ревность Роналда снова разгорелась огнем. Она сама виновата: надо было рассказать Алану обо всем. Но теперь уже слишком поздно. Оба они смотрят друг на друга как враги, и в любой момент Алан может проговориться, что он уже упросил ее остаться еще на несколько месяцев…

– Мы должны спешить. – Ухватив Роналда за руку, она ощутила, как под тонкой тканью пиджака напряжены его мускулы – точно камень. – Я надеюсь, ты заказал наш обычный столик? Они оставят его для нас! – Она заторопилась, пытаясь успокоить мужа и успокоиться самой.

Мэделин чувствовала, что несет чепуху. Взглядом она умоляла Алана помолчать, не говорить больше ни слова, а ее руки тянули Роналда, но ей вовсе не стало легче, когда он повернулся и твердо зашагал к выходу. Этот ланч явно не обещал стать приятным.

Она вышла из офиса с ощущением, что вступает в простреливаемую зону.