Подменыш

Глава 1

Эта волшебная сказка началась в феврале 1968 года в Нью-Йорке, во время забастовки мусорщиков, которые отказывались выходить на работу в течение восьми дней подряд, и сто тысяч тонн самых разных отходов заполнили тротуары, они даже выпадали на проезжую часть. Крысы сопровождали любителей утренних пробежек, и дым от горящего мусора закрывал небо. Жизнь в пяти городских районах практически остановилась. И все же магия еще потрескивала в воздухе, потому что именно тогда встретились Лилиан и Брайан. Они приехали сюда из дальних земель, чтобы найти друг друга в Куинсе. И никто из них не догадывался, какое безумие спустит с цепи их любовь.

Лилиан Кагва иммигрировала из Уганды, в то время как Брайан Уэст появился лишь из немногим менее чуждых Сиракуз. Дочь Восточной Африки и сын северной части Нью-Йорка встретились в дешевом модельном агентстве на бульваре Нортерн, но ни один из них не являлся клиентом.

Как раз во время забастовки мусорщиков Лилиан приняли в агентство на работу в качестве секретарши, и она встречала гостей за стойкой у входа. Приятное зрелище для людей, прогуливающихся по тротуару, засыпанному мусором, который не убирали уже неделю. Брайан, полицейский надзиратель, периодически наносил визиты хозяину агентства Павлу Арсеньеву, одному из условно освобожденных и его подопечному – Павел провел в тюрьме четыре года за мошенничество, и Брайан не верил, что он стал жить честно.

Но в эту неделю Брайан почти не обращал внимания на мистера Арсеньева, его больше интересовала новая секретарша, которая встречала посетителей у входа. Когда он на нее смотрел, у него появлялось ощущение, будто он нашел розу, растущую на свалке. На той неделе Брайан заходил в агентство четыре раза.

Несмотря на мгновенно возникшее влечение, у Брайана появилась привычка неправильно произносить фамилию Лилиан Кагва, а Лилиан постоянно принимала его за других белых клиентов. И уж ни в коем случае не посчитала его своим кисметом[1]. Тем не менее Брайан Уэст – невысокий, коренастый и настойчивый – не желал отступать. И в те дни, когда он не появлялся, Лилиан, к собственному удивлению, понимала, что скучает без него.

Лилиан Кагва приехала в Нью-Йорк из Джинджи, второго по величине города Уганды, где пережила освобождение страны от Британии и последующее правление доморощенного политика Милтона Оботе, который управлял государством при помощи армии и тайной полиции. И они несли зло повсюду, где появлялись.

В 1967 году Лилиан вместе с тремя кузинами ехала на машине в столицу, Кампалу, когда их остановили трое мужчин, заявившие, что они являются агентами секретной службы. Четыре кузины сидели спокойно, пока агенты изучали их документы, а потом потребовали, чтобы единственный юноша – Артур – вышел и открыл багажник. Артур не хотел оставлять Лилиан и других девушек и потому заколебался. В этот момент один из мужчин наклонился вперед и спокойно выстрелил ему в живот.

Лилиан и ее кузин на какое-то время оглушил звук выстрела и ослепила вспышка, но Лилиан почувствовала, что агент, который выстрелил, шарит внутри машины, пытаясь достать ключи. Лилиан, сидевшая за рулем, переключила сцепление, и машина сорвалась с места прежде, чем девушка успела прийти в себя. Автомобиль завилял по двухполосной дороге, словно пьяный, агенты стреляли им вслед, но не смогли преследовать; в их собственном автомобиле закончился бензин. Они устроили блокпост для того, чтобы захватить хорошую машину, и теперь им ничего не оставалось, как ждать следующую.

Лилиан доехала до Кампалы через полчаса, газуя всю дорогу. Однако Артур умер намного раньше. Эта история не вызвала особого интереса у журналистов. В целом Уганда становилась дикой страной, Лилиан Кагва хотела поскорее ее покинуть, и через год ей удалось получить визу в США.

В 1968 году Лилиан приехала в Нью-Йорк, ей было двадцать лет, и она никого не знала, но из-за того, что Уганда находилась под британским правлением, Лилиан говорила на английском, и это помогло ей быстро адаптироваться. Одна из причин, по которой мистер Арсеньев принял ее на работу, состояла в том, что она владела английским гораздо лучше, чем он сам. Она делала его бизнес серьезным и легитимным, хотя Брайан Уэст не ошибся в своих подозрениях: агентство являлось настоящей аферой. Лилиан об этом не подозревала, когда поступала на работу. А платили здесь в два раза больше минимальной ставки, три доллара в час. В Уганде ей вообще не удавалось найти работу, поэтому она была счастлива. И что такое забастовка мусорщиков по сравнению с государством, где узаконены убийства?

Агентство «Очарование времени» располагалось на втором этаже в офисе без окон, рядом с Куинсборо-Плаза, вдалеке от других районов, где царствовала высокая мода, но в самом подходящем месте, чтобы доить мечтающих о славе будущих моделей из рабочего класса Куинса. Потенциальные клиенты могли поступить в агентство, если у них имелось портфолио. К счастью, у мистера Арсеньева была маленькая студия, где за определенную плату они могли сфотографироваться. Некоторым молодым девушкам он предлагал сделать дополнительные снимки уже после работы, когда они оставались вдвоем. Улицы Нью-Йорка заполнял неубранный мусор, но у «Очарования времени» был свой запашок. Единственной честной частью бизнеса являлась женщина из Восточной Африки, отвечавшая на телефонные звонки.

Мистер Арсеньев мог успешно существовать довольно долго, отбирая деньги у молодых, полных надежд женщин, если бы проклятый полицейский надзиратель по досрочному освобождению не превратил его офис в свой второй дом. Как можно проворачивать приличную аферу, если коп заходит к тебе каждое утро? Брайан Уэст оказывал негативное влияние на бизнес. А раз уж он влюбился в Лилиан, получалось, что и от нее сплошной вред. Поэтому мистер Арсеньев ее уволил. Не самый разумный план, но мистер Арсеньев не отличался выдающимися умственными способностями. Брайан начал неустанно преследовать Павла, совсем как инспектор Жавер из округа Онондага. Брать деньги за портфолио не было запрещено законом, но открытие фотостудии без разрешения стало достаточным поводом для нарушения условий досрочного освобождения. Павел Арсеньев отправился обратно в тюрьму. Брайан Уэст получил благодарность. А Лилиан Кагва требовалась новая работа.

Она нашла себе место административного секретаря в юридической фирме в Мидтауне на Манхэттене. На новой работе платили меньше, и Лилиан пришлось перебраться в совсем крошечную квартирку. Она прекратила все отношения с Брайаном, ведь из-за него она потеряла хорошую работу, к тому же теперь она каждый день тратила на дорогу туда и обратно на час больше. Поэтому она упорно отказывалась обедать с Брайаном или пойти с ним в кино – большое спасибо. Так или иначе, но она была молода и жила в Нью-Йорке, где намного больше развлечений, чем в Джиндже. Они познакомились в 1968 году, но их первое настоящее свидание состоялось только через восемь лет.

Брайан Уэст не стал навязываться Лилиан. После тщательных раздумий он решил отступить; он снимал квартиру на Стейтен-Айленд, но не мог забыть Лилиан. Почему? Что такого в ней было? Он не мог бы объяснить это словами. Казалось, она его приворожила.

Брайан Уэст был единственным ребенком двух совершенно не склонных к романтике алкоголиков. В двенадцать он продавал конфеты у театра Элмвуд и совершил ошибку, с гордостью показав отцу Фрэнку свой заработок. Он рассчитывал, что тот потреплет его по плечу и поздравит; но вместо этого ему пришлось пережить вооруженное ограбление в собственной комнате. На отнятые у сына деньги отец купил ящик пива «Гиннес», и родители Брайана прикончили его еще до наступления ночи. Такая семья тебя либо сломает, либо сделает очень крепким. Либо и то и другое. Так что вполне можно подождать, когда тебя простит женщина, если вспомнить, что твой отец отобрал у тебя первые заработанные деньги.

Позднее, в 1976 году, она наконец его простила. Брайан Уэст и Лилиан Кагва отправились на свидание. Им обоим было по двадцать пять лет во время забастовки мусорщиков, а сейчас исполнилось по тридцать три года. За прошедшее с тех пор время Лилиан встречалась с множеством мужчин, и Брайан заметно выигрывал от сравнения с ними. Он напряженно работал, не пил, копил деньги и расплачивался по долгам. Странно, но теперь она высоко ценила эти качества. Единственный сбой произошел во время ужина, когда Брайан заговорил о том, как он хочет детей и мечтает стать мужем и отцом. Увидев ее в первый раз в «Очаровании времени», он сразу почувствовал, что она будет замечательной матерью. Когда он закончил говорить, Лилиан мягко напомнила ему, что у них первое свидание и, может быть, им следует немного подождать и не говорить о свадьбе, а сначала хотя бы сходить в кино? Нужно отдать должное Брайану, который не обиделся и не рассердился – лишь рассмеялся в ответ. Он не знал, но именно тогда Лилиан по-настоящему в него влюбилась.

Он пригласил ее посмотреть «Рокки». Лилиан такой выбор бы не сделала, но примерно в середине фильма начала получать удовольствие. Она даже увидела себя на экране. Ожесточенный мечтатель. Вот о чем был фильм. Ей нравилось так о себе думать. Может быть, Брайан повел ее на «Рокки», чтобы показать ту часть себя, которую никогда не смог бы выразить словами. Он рассказал ей о том, как его ограбил собственный отец, а она – как Артуру выстрелили в живот в машине, и теперь они сидели рядом в темном зале кинотеатра на Таймс-сквер. Вместе. Двое выживших. Это казалось настолько маловероятным и неправдоподобным, точно миф – вся их прошлая жизнь, которая их свела. В темноте она держала его за руку. И, хотя в следующие три часа у них не было секса, правильно сказать, что их первый и единственный ребенок был зачат именно тогда. Мысль, идея, общая мечта, отцовство и материнство, история двух людей, которой они начали делиться друг с другом.

К апрелю 1977 года беременность Лилиан стала заметной. Брайан нашел квартиру с двумя спальнями в Джексон-Хайтс. Их сын появился на свет в сентябре. Брайан думал, что будет странно назвать наполовину черного парня Рокки, поэтому они дали ему имя Аполлон. Брайану нравилось носить новорожденного на одной руке и укачивать его со словами: «Ты бог, Аполлон. Спокойной ночи, мое маленькое солнце». С тех пор они жили счастливо. По крайней мере, в течение нескольких лет.

Но к четвертому дню рождения Аполлона Брайан Уэст ушел.

Нет, Брайан не сбежал с другой женщиной и не покинул город, чтобы вернуться в Сиракузы. Казалось, его просто стерли. Он исчез, не оставив никаких следов, ни хлебных крошек, ни чеков с кредитной карты. Ушел. Исчез. Пропал.

Когда Аполлон родился, Брайан и Лилиан думали, что они добрались до конца истории, но они ошибались. Безумие только начиналось.

Глава 2

Сразу после того, как Брайан исчез, у мальчика стал повторяться один и тот же сон. Ему едва исполнилось четыре года, и Лилиан не могла разобраться в деталях. Большая их часть выглядела как ночной лепет напуганного ребенка, но она сложила отдельные кусочки вместе: мужчина стучал в их входную дверь. Когда Аполлон ее открывал, мужчина проталкивался в квартиру и опускался перед мальчиком на колени. У него было лицо, но мужчина его снимал, а под ним оказывалось лицо отца Аполлона. Брайан Уэст открывал рот, и из него появлялось облачко. Аполлон смотрел, как оно поднимается вверх из горла отца, и начинал плакать. Туман заполнял все вокруг, пока Аполлон уже ничего не мог разглядеть. Тогда отец поднимал его на руки, и квартиру заполнял грохот воды, громкий, точно рев водопада. Отец нес мальчика сквозь туман и наконец начинал с ним говорить. И в этот момент Аполлон с криком просыпался.

Кошмар преследовал ребенка ночь за ночью в течение недель. Аполлон больше не хотел спать, а Лилиан не могла сомкнуть глаз, потому что знала, в какой-то момент ее четырехлетний мальчик проснется, охваченный ужасом.

Ты пойдешь со мной.

Вот что говорил Брайан Уэст Аполлону во сне.

Когда Лилиан пыталась успокоить сына, она спрашивала, почему эти слова вызывают у него такой страх. Ответ Аполлона был подобен стали, рассекающей плоть и кости. Не страх заставлял мальчика плакать. Не страх, а желание пойти с отцом.

– Почему он не заберет меня с собой? – спрашивал Аполлон.

Со временем кошмар прошел, во всяком случае, Аполлон перестал о нем говорить, их жизнь снова вошла в нормальное русло и словно началась заново: Лилиан, мать-одиночка, работавшая полный рабочий день, теперь училась по субботам, чтобы стать помощницей юриста и вырастить ребенка без посторонней помощи. Ее жизнь стала намного труднее, но часто приносила удовлетворение. Аполлон, книжный мальчик, рос самостоятельным и осторожным.

Так они прожили восемь лет. К тому моменту, когда Аполлону исполнилось двенадцать, они перестали вспоминать Брайана Уэста, и ни один из них не думал, что его имя станет темой для разговора в будущем. Но однажды утром Аполлон получил послание. Подарок.

Глава 3

Шла осень 1989 года, Аполлон Кагва учился в неполной средней школе, IS237, во Флашинге. После исчезновения Брайана Лилиан вернула себе девичью фамилию и позаботилась о том, чтобы и сын сменил фамилию отца. Он стал Кагва по результатам официального развода. Они стерли имя Уэст из своей жизни.

Даже такой самостоятельный и осторожный мальчик, как Аполлон, вполне мог стать членом шайки. У него было два лучших друга, и он делал успехи в изучении американской истории с мистером Перро. Лилиан сумела успешно закончить учебу, получила диплом помощника юриста и поступила в юридическую фирму, находившуюся в Мидтауне на Манхэттене. Но теперь работа занимала у нее еще больше времени, и иногда она возвращалась домой только в восемь вечера. Безнадзорный ребенок, так это теперь называлось. Взрослые жаловались на новую реальность в шоу Донахью. Они ругали работающих мам, которые причиняли вред своим бедным детям, пытаясь обеспечить им приличную жизнь.

Аполлон провел этот день, как многие дети, которым не нужно сразу после школы возвращаться домой: зашел в ближайшее кафе, чтобы потратить несколько четвертаков на Галагу[2], затем в другое кафе, где купил на другой четвертак воды и чипсов, и некоторое время провел на углу Голден-стрит, где дети играли в вышибалы. Он провел с ними несколько часов, а потом отправился домой. Прошел – тут следовало быть честным – уже день (или два?) с тех пор, как он в последний раз принимал душ, и после игры от него так пахло, что даже он сам не мог это игнорировать. Он включил душ и успел раздеться до пояса, когда услышал громкий стук, доносившийся из дальнего конца квартиры. Аполлон решил его проигнорировать – наверное, соседке зачем-то понадобилась его мама, – но стук усилился. От горячей воды в ванной комнате начал собираться пар, и, когда Аполлон оттуда вышел, ему показалось, будто он вынырнул из облака.

Он успел пересечь половину квартиры, когда у него появилось неприятное ощущение в области шеи. Стук в дверь продолжался, но Аполлон оглянулся и обнаружил, что пар из ванной комнаты выплывает в коридор, как будто следуя за ним. У него слегка закружилась голова, словно, сам того не заметив, он оказался в чужом сновидении. Или в своем собственном. Он вздрогнул, как только ему в голову пришла эта странная мысль. В детстве ему ночь за ночью снился похожий сон. Сколько ему было тогда лет? Три или четыре года? В дверь продолжали стучать, шумела вода в душе, квартира заполнялась туманом и…

Он побежал к входной двери. Как только он оказался возле нее, стук прекратился.

– Подожди меня, – прошептал Аполлон.

И почувствовал себя ужасно глупо, когда произносил эти слова. И еще глупее, когда их повторил.

«Отца нет по другую сторону двери. Отца нет по другую сторону двери. Твоего отца нет», – повторял он себе.

И все же открыл замки. У него возникло ощущение, будто он становится меньше. Как он открывал дверь в том сне? Как мог дотянуться до верхнего замка, когда был ребенком? Но во сне возможно все. А как будет теперь? Может быть, он заснул в ванной комнате, сидя на унитазе, и какое-то случайное замыкание мозга разбудило старые фантазии? Аполлон решил ни о чем не беспокоиться. Есть определенная свобода, когда ты знаешь, что находишься во сне. Так или иначе, но он может открыть дверь и увидеть отца, и тогда вспомнит черты его лица. Он уже забыл их. Но, когда Аполлон распахнул дверь, отца там не оказалось.

А у порога стояла коробка.

Аполлон выглянул за дверь, словно рассчитывал увидеть отца из сна, который прямо сейчас уходил по коридору. Никого там не оказалось. Он посмотрел на коробку. Тяжелый картон, на верхней крышке черным маркером написано одно слово.

Невероятия.

Аполлон опустился на одно колено, поднял коробку – она оказалась не слишком тяжелой – и внес ее в квартиру. То, что лежало внутри, перекатывалось и стучало. Аполлон сел на ковер в гостиной и открыл крышку.

Глава 4

– Эта коробка принадлежала твоему отцу, – сказала Лилиан.

Аполлон не заметил, как село солнце, не услышал, как мать вошла в квартиру. И только после того, как она коснулась рукой его шеи, вспомнил про окружающий мир.

Лилиан бросила сумочку и опустилась на корточки рядом с ним.

– Где ты ее нашел? – спросила она.

– Кто-то оставил у нашей двери, – ответил мальчик.

Аполлон высыпал содержимое коробки на ковер гостиной. Пара корешков от билетов в кино, снимок головы молодой белой женщины, договор об аренде квартиры в Джексон-Хайтс, счет за ночь, проведенную в отеле на Девятой авеню, рядом с Таймс-сквер, маленькая стопка чеков за еду навынос. Свидетельство о браке между Брайаном Уэстом и Лилиан Кагва и детская книжка.

– Что ты сказал? – прошептала Лилиан, изучая коллекцию. – Боже мой, – добавила она едва слышно.

Аполлон повернулся, чтобы посмотреть на нее, а она отшатнулась и встала, пытаясь прийти в себя.

– Скажи мне правду, – сказала она. – Это лежало у меня в кладовке? Ты трогал мои вещи?

Аполлон указал на входную дверь.

– Кто-то сильно стучал в дверь. Я подумал… – Он замолчал. – Я не знал, кто это был. Я как раз собирался принять душ.

И только тут Аполлон заметил, что вода в душе все еще льется. Он вскочил и побежал в ванную комнату. Из-за того что в их квартире сток был не слишком хорошим, ванна переполнилась, и на полу образовались лужи.

– Аполлон! – закричала Лилиан, когда обнаружила, что происходит в ванной комнате. Она протиснулась мимо сына и выключила воду. Потом сняла с вешалки полотенца и бросила их на пол. – Я должна зайти к миссис Ортис и проверить, не протек ли у нее потолок.

Несмотря на необъяснимую коробку на полу гостиной, существовали проблемы, которые ни один родитель не мог игнорировать; к примеру, не устроил ли сын серьезную неприятность для соседки снизу, доброй старой женщины, не раз остававшейся посидеть с беспечным ребенком? И сколько может стоить ремонт потолка миссис Ортис?

Лилиан вышла из ванной, и Аполлон последовал за ней. По пути к двери она бросила взгляд на коробку и лежавшие рядом предметы, наклонилась, схватила листок бумаги, перевернула его и стремительно вышла из квартиры. Аполлон вернулся в гостиную. Лилиан взяла чек за ночь, проведенную в отеле, расположенном рядом с Таймс-сквер. Она хотела что-то скрыть, но это не имело значения. За то время, что Аполлон просидел в гостиной, он успел все запомнить и теперь пытался связать предметы с историями, которые ему были известны об отце и матери. И на один из вопросов, который до сих пор вызывал у него сомнения, его мать только что дала ответ.

Как человек, хранивший эти вещи, мог бросить жену и сына? И как они оказались возле двери квартиры, где жил Аполлон? Он снова посмотрел на крышку коробки и прочитал слово, на ней написанное. «Невероятия».

Его мать должна будет объяснить, что означает большинство предметов, но один из них понять было легче, чем все остальные. Детская книжка «Там, вдалеке» Мориса Сендака. Аполлон открыл ее, рассчитывая увидеть какую-нибудь надпись, посвящение от отца сыну или хотя бы просто образец почерка Брайана Уэста. Ничего похожего он не нашел, но все страницы оказались потертыми, верхний правый угол каждой страницы заметно потемнел, и на корешке появились трещины. Но ничего нарочитого; не вызывало сомнений, что книгу читали много раз. Аполлон представил отца – быть может, сидящего на этом диване и читающего сыну сказку. И он вслух прочитал первую страницу.

– «Когда папа ушел в море», – начал он.

Его мать не любила читать. При всех ее положительных качествах чтение не являлось одним из них. Лилиан работала как вол, а вечерами ей хватало сил лишь сидеть с ним и смотреть телевизор, но не более того. Очень часто она просто засыпала рядом с сыном. Аполлон не возражал. Но однажды, когда она заснула, снял с нее туфли, стащил парик, выключил телевизор и пошел в свою комнату читать. Он полюбил это занятие с того самого момента, как научился складывать слова. Книги позволяли ему представить, что когда-то он был не единственным в доме, кто их ценил. Ему нравилось думать, что он унаследовал от отца вкус к литературе. Может быть, эта книга стала первой из всех, что отец собирался с ним разделить. Аппетит Аполлона к чтению только усилился после того, как он обнаружил коробку.

Аполлон читал в постели и в туалете, брал книги в бумажных обложках в парк, когда играл правого аутфилдера[3]. Он терял книги, проливал на них содовую, на страницах оставались отпечатки измазанных в шоколаде пальцев. Даже самые добрые библиотекари начинали требовать компенсацию за испорченные книги. Тогда Лилиан начала приносить домой книги и журналы из своего юридического офиса. «Ридерс дайджест», «Пипл», «Консьюмеррепортс» и «Бон аппетит». Он проглатывал все и просил еще. Лилиан подружилась с секретаршами на других этажах и убедила их подписаться на журналы, которые отличались от тех, что приходили в ее фирму. В приемной дантиста, расположенной на противоположной стороне улицы, лежали романы в мягких обложках для клиентов, и Лилиан уговорила секретаршу отдавать ей, а не выбрасывать старые экземпляры. Главным образом любовные романы и триллеры; но больше всего было детективов. Лилиан Кагва не проверяла содержание книг, она просто складывала их в пластиковый мешок и увозила с собой на семичасовом поезде. Так Аполлон буквально проглотил «Незнакомца рядом со мной» Энн Рул, «Своенравную наследницу» Бланш Шенье и «Дракона» Клайва Касслера, когда был еще слишком мал, чтобы их понять. Тем не менее он дочитал до конца каждую. Безнадзорное чтение – это благословение для некоторых детей.

Лилиан не понимала, какой у нее сын, пока в субботу, в начале октября, к ним не зашла соседка, миссис Ортис, жившая этажом ниже. Она хотела поговорить не с Лилиан, а с ее сыном. Лилиан подумала, что он совершил какой-то нехороший поступок, но миссис Ортис помахала в воздухе долларовой купюрой и сказала, что Аполлон обещал ей журнал «Пипл» с милой Джулией Робертс на обложке, но так и не принес. Через несколько минут, когда Лилиан немного опомнилась от смущения и оцепенения, она поняла, что ее сын продает книги и журналы, которые она ему приносит. Лилиан так рассердилась, что влетела в комнату Аполлона, отыскала нужный журнал среди множества других, валявшихся на полу, и отдала его миссис Ортис бесплатно. Она даже попыталась всучить ей более свежий номер с Барбарой Буш на обложке, но миссис Ортис не знала, кто она такая.

Аполлон вернулся домой сразу после заката солнца. В Нью-Йорке потеплело, и весь день держалась температура более двадцати градусов. Он с друзьями был в парке Флашинг-Медоус и играл в мягкий вариант американского футбола с касанием двух рук, пока не стало холодно. Он пришел грязный, но сияющий. Лилиан дождалась, когда он найдет ее на кухне. Она потратила несколько часов, складывая книги и журналы в мешки для мусора. Теперь они стояли на столе вместо обеда. Прежде чем Аполлон успел задать вопрос, Лилиан рассказала ему о визите миссис Ортис.

– Я потратила немало сил, чтобы принести тебе все это, я думала, что ты будешь их читать, – сказала Лилиан и взяла один из пакетов, кряхтя от тяжести. – Но, если нет, мы можем бросить их в мусоросжигательную печь.

Аполлон развязал один из пакетов и заглянул внутрь.

– Я их прочитал, – сказал он. – Все до одного. После того как я закончил, что мне было с ними делать?

– Выбросить, Аполлон. Что еще? – Она снова завязала пакет.

– Но миссис Ортис любит читать «Пипл», поэтому…

– Почему бы не взять деньги со старой женщины? – закончила за него Лилиан.

– Она платит мне четвертак. Цена на обложке составляет доллар и девяносто пять центов. Для нее это много значит, и она не расстраивается из-за того, что они двухнедельной давности. Что плохого в том, что я делаю?

Лилиан открыла рот, чтобы возразить, но поняла, что ей нечего сказать. Она еще раз посмотрела на мешки.

– И ты все это продашь? – спросила она.

– Я выбрасываю то, что не могу продать, но у меня получается очень неплохой бизнес в нашем районе.

– Тебе двенадцать, – сказала Лилиан и плюхнулась на стул. – Где ты этому научился?

Аполлон некоторое время молчал, а потом широко улыбнулся.

– У тебя, мама. Я научился этому, наблюдая за тобой, – ответил он.

– Я не понимаю, – проговорила Лилиан.

– Я вижу, как ты много работаешь. А я твой сын. Это у меня в крови.

Лилиан указала на стоявший рядом стул, и Аполлон сел. Она долго смотрела на сына.

– Если ты собираешься начать бизнес, тебе необходимы визитные карточки, – сказала она. – На них должно быть написано твое имя и номер телефона. Я думаю, сюда его нужно обязательно включить. Я тебе помогу. В офисе я сумею сделать это бесплатно.

Лилиан встала со стула, но почти сразу вернулась с листом бумаги и ручкой. Она нарисовала большой прямоугольник и написала несколько строк:

Потом она вычеркнула вторую строчку и написала другую.

Ниже она вписала номер их домашнего телефона.

Потом поставила кончик ручки на верхнюю часть прямоугольника, над именем Аполлон.

– Тебе нужно название для твоего бизнеса, – сказала Лилиан.

Она ждала, держа наготове ручку.

Аполлон взял ручку и написал сам.

Глава 5

Аполлон Кагва мог пойти в колледж, если бы не Карлтон Лейк. Аполлон учился в выпускном классе средней школы Джона Брауна, и в его аттестате главным образом стояли средние оценки «В» и «С». Это началось в девятом классе и стало сюрпризом для многих учителей, которые отмечали его интеллект и даже умение трудиться, но школа не являлась основной целью в его жизни. Аполлона Кагву интересовал только бизнес.

К тому моменту, когда ему исполнилось семнадцать, он превратил «Невероятию» в преуспевающую фирму. Его уже знали в Куинсе, Бронксе и на Манхэттене. Торговцы редкими и подержанными книгами познакомились с ним, когда он звонил в магазин, говорил, что он их коллега по бизнесу, и спрашивал, не может ли он к ним зайти, потому что оказался рядом и хочет нанести визит вежливости. «Конечно», – отвечали они, смущенные соблюдением правил приличия. А эти люди никогда не славились знакомством с творчеством Эмили Пост[4]. И очень скоро у них появлялся пятнадцатилетний черный парнишка, нагруженный такой тяжестью, от которой свалился бы мул, и сообщал, что его зовут Аполлон. У него были такие огромные детские очки, что им бы не помешали автомобильные дворники.

Он входил в магазины и пытался продать старые выпуски таких журналов, как «Знаток» и «Основные моменты». Сочетание предпринимательского духа и абсолютной наивности пятнадцатилетнего парнишки заставляло дрогнуть сердца старых продавцов книг. Именно они дали ему необходимое образование, научили оценивать книги, от них он узнал, как ориентироваться на распродажах и где следует поставить свой стол на аукционах антиквариата.

Впрочем, далеко не все вели себя доброжелательно. Некоторые из них, когда он предлагал книги на продажу, обвиняли его в том, что он украл свой товар. Может быть, разбивал витрины и грабил магазины всякий раз, когда у него появлялась возможность. В самых дорогих книжных лавках Манхэттена имелся звонок, начинавший трезвонить, как только дверь открывалась. То была эра Бернарда Гетца, который стрелял в черных парней в метро, и многие белые ему аплодировали. Всякий парень с избытком меланина становился злобным хищником, даже черный мальчишка в огромных очках и с рюкзаком, набитым книгами. Он мог стоять у входа пятнадцать минут, а продавцы делали вид, что не замечают его.

В результате Аполлон начал задумываться о том, не является ли он жутким монстром, вынудившим собственного отца уйти из семьи. В такие моменты подобные мысли становились навязчивыми: ему казалось, будто мир подтверждает его чудовищную сущность, и, если он не будет соблюдать осторожность, поглотит его. Чтобы пережить унижение и жуткие вспышки ненависти к самому себе, Аполлон во сне придумал мантру – возможно, слова пришли из прежних воспоминаний, – и он произносил ее, когда стоял на пороге под оценивающими взглядами продавцов и хозяев книжных лавок.

Я бог Аполлон. Я бог Аполлон. Я бог Аполлон.

Он повторял эти слова достаточно долго, пока не начинал чувствовать собственную божественную сущность. Но владельцы магазинов все равно его не впускали.

В 1995 году, в выпускном классе средней школы, его приняли в Куинз-колледж, но летом, перед тем как начались занятия, один из продавцов книг, учивший Аполлона ремеслу, сделал ему подарок по случаю окончания школы – «Признания литературного археолога» Карлтона Лейка.

Лейк поведал историю своей жизни коллекционера редких и ценных книг, манускриптов, партитур и даже писем наполеоновских времен. Он сам и его собрание, очевидно, стали знаменитыми, и на первых страницах он рассказал, как родилось его увлечение. Он очень любил читать и целые дни проводил в букинистических магазинах. А когда пришло время книг, стоивших больше двух четвертаков, Лейку «помогла добрая бабушка», так он написал. Иными словами, бабушка его финансировала. И очень скоро Карлтон Лейк собирал великих французских поэтов девятнадцатого века: Бодлера, Верлена, Рембо и Малларме. А вскоре его посетило откровение, «озарение», как он его назвал, когда он совершил первую грандиозную покупку на аукционе в Нью-Йорке – экземпляр книги Бодлера «Les Fleurs du Mal» – «Цветы зла» – и внутри, на полях, нашел исправления, сделанные рукой самого поэта. Вот тогда Лейк и стал литературным археологом и книжным человеком. Для Лейка это стало началом его призвания.

К тому моменту, когда Аполлон Кагва закончил читать историю жизни Карлтона Лейка, он понял, что осенью не пойдет учиться в Куинз-колледж. И хотя у него не было бабушки, которая финансировала бы его покупки, и несмотря на то, что он пока не отличал Бодлера от Беатрис Поттер[5], Аполлон не сомневался, что также является книжным человеком. Если Карлтон Лейк сумел справиться, почему не сможет он? Сын двух ожесточенных мечтателей стал таким же мечтателем.

Глава 6

«Распродажа коллекции» – звучит шикарно, но для Аполлона это означало поездку в Нью-Рошель, где ему предстояло копаться в мешке для мусора, набитом поврежденными водой книгами, в подвале какого-нибудь дома, выстроенного в колониальном стиле викторианского периода. Впрочем, он вполне мог натолкнуться на четыре полки превосходно сохранившихся первых изданий в каком-нибудь особняке в Шугар-Хилл. Неопределенность и неожиданные находки значили не меньше, чем доход.

Аполлон рано нашел свое призвание, но его первая серьезная находка – тот самый Бодлер Карлтона Лейка – случилась, только когда ему исполнилось тридцать четыре. В девятнадцать он съехал от Лилиан и поселился в студии в Джексон-Хайтс, до такой степени забитой книгами, что ему едва удалось втиснуть в нее двуспальную кровать. Он постоянно путешествовал по стране в поисках ценных изданий, время от времени отвлекался от обложек, чтобы оглянуться по сторонам, насладиться красивым пейзажем или сходить на свидание, но хватало его ненадолго, и он возвращался к работе.

Однако большой день в его жизни наступил на распродаже вещей из подвала многоквартирного дома в Бронксе, где он обнаружил множество самых разных упаковок с книгами – от коробок из-под кроссовок до старого оранжевого ящика из-под молока, унесенного из супермаркета, – всего сорок две штуки. В них лежали такие редкие книги по магии и оккультным наукам, каких до сих пор Аполлону встречать не доводилось. Любящая чета, мистер и миссис Д’Агостино, умерли друг за другом в течение месяца и оставили коллекцию, которая приводила в ужас их четверых детей и одиннадцать внуков. Аполлон нашел фотографию пары между страницами колдовской книги. Они выглядели как старик и его жена из фильма «Вверх!», но эта версия Карла и Элли Фредриксон собирала книги по магии. Скромный снимок и загадочная коллекция были настолько несовместимы, что Аполлон лишь с огромным трудом сумел удержаться, чтобы не рассмеяться перед их родными.

Он предложил им предельно низкую цену, а поскольку никто из других книжных дилеров не приехал в Южный Бронкс, сумел купить за смешные деньги всю коллекцию. В тот же день он взял в аренду фургон, перевез добычу домой и потратил неделю на то, чтобы составить полный каталог и занести самую важную информацию о книгах в компьютер. Просматривая книги, он обнаружил на полях заметки, сделанные двумя разными почерками.

Когда он изучал третье издание весьма поверхностного «Руководства охотника на ведьм из Совета Крови», наружу выпала обычная почтовая открытка, адресованная Д’Агостино, сильно пожелтевшая, что было вполне естественно, ведь ее отправили в 1945 году. Подпись не оставляла никаких сомнений – автором являлся Алистер Кроули. Быстрая проверка в интернете подтвердила, что Кроули, знаменитого оккультиста начала двадцатого века, считали «самым порочным человеком в истории» и обвиняли в сатанизме. Он регулярно использовал рекреационные наркотики и прославился своими сексуальными приключениями – и это в те времена, когда подобные вещи шокировали широкую публику и не являлись частью онлайнового профиля многих людей. Оззи Осборн написал о нем песню в 1981 году. Аполлон прочитал записку Алистера Кроули к супружеской паре Д’Агостино.

«Некоторые люди рождаются содомитами, другие сами приходят к содомии, а кому-то ее навязывают.

Думаю о вас обоих».

Ну, и как вам это нравится? Д’Агостино были настоящими извращенцами!

Но даже и до записки от Алистера Кроули это был лучший улов Аполлона. Теперь, если он сможет установить подлинность почтовой открытки, его находка станет легендарной. Карлтон Лейк обнаружил тексты Бодлера с его правками; Аполлон Кагва нашел сексуальную открытку от Алистера Кроули. Он снова ее прочитал, рассмеялся и помахал рукой, будто затем, чтобы поделиться с кем-нибудь радостью, – но он сидел в одиночестве в своей гостиной. Удача всей жизни, а ему некому рассказать замечательную новость. Он удивился, и им овладело совершенно новое чувство.

Аполлон Кагва вдруг понял, что он дьявольски одинок.

Он еще раз оглядел книги, купленные у семьи Д’Агостино; снова прочитал открытку. Складывалось впечатление, что супруги Д’Агостино интересовались какими-то дикими вещами, однако они занимались своими оккультными опытами вдвоем. Почерк на полях принадлежал двум разным людям, из чего следовало, что муж и жена изучали эти тома, обменивались заметками на полях, и их диалог продолжался десятилетиями. Аполлон вдруг осознал, что найденные им книги не просто принесут ему огромную выгоду. Они свидетельствовали о переплетении двух жизней.

В три утра в своей квартире с одной спальней, окруженный маленькой библиотекой оккультных текстов, Аполлон Кагва, тридцати четырех лет, понял, что его биологические часы начали отсчитывать новый цикл.

Глава 7

Аполлон посещал библиотечные распродажи реже, чем аукционы и магазины подержанных книг, но решил, раз уж он оказался в Вашингтон-Хайтс – на совсем неинтересной распродаже, – зайти в филиал Публичной библиотеки Нью-Йорка в Форт-Вашингтон.

Библиотеки обычно распродавали старые книги и те, что дарили местные жители, чтобы не отправлять их на переработку. Рассчитывать найти там что-нибудь, похожее на улов у Д’Агостино, не имело ни малейшего смысла, однако всегда существует шанс купить за пятьдесят центов книгу, а потом получить за нее пять долларов. Почти любой мелкий бизнес процветал или прогорал благодаря таким сделкам. Это совсем не романтично, но такова реальность. Обычно Аполлон приходил на подобные мероприятия за детективами с крупным шрифтом, они пользовались спросом у пенсионеров, которые находили его сайт и хотели, чтобы им доставляли покупки домой. Продажа таких книг напоминала ему о начале собственного бизнеса – журнал «Пипл» для миссис Ортис из квартиры С23.

Филиал в Форт-Вашингтон насчитывал три этажа, но распродажа проходила в подвале, в стороне от читального зала. Одной из библиотекарш приходилось заниматься продажей и своей обычной работой. Аполлон вошел в подвал и обнаружил, что она помогает матери с двумя детьми разобраться со старыми книгами с картинками, занимавшими целую полку. Младший ребенок взял на себя важную функцию: он вытаскивал каждую третью книгу и бросал ее на пол. Мать, казалось, ничего не замечала или просто решила не обращать на него внимания, и библиотекарше пришлось выполнять еще и третью работу – уборщицы. Потом из читального зала послышался мужской голос. В библиотеке было так тихо, что Аполлону показалось, будто мужчина воспользовался мегафоном.

– Послушайте! Послушайте! Я терплю бедствие!

Библиотекарша повернулась и направилась в читальный зал, где у ее стола стоял огромный мужчина. За спиной у него высился массивный старый рюкзак, в каждой руке он держал по битком набитой хозяйственной сумке. Человек-мул.

– Это ужасно! – прокричал он. – Мне необходимо в туалет!

Библиотекарша обошла мужчину и его сумки и встала за своим столом. Узкие плечи и широкие бедра. Мужчина был выше на два фута. Издалека казалось, будто смотришь на великана и эльфа, принявшего боевую стойку.

Остальные посетители библиотеки, главным образом пожилые люди, оторвались от газет и журналов, но на большее они были явно не способны. Аполлон приблизился на десяток шагов, чтобы прийти на помощь, если она потребуется.

– Слушайте мой голос, – обратилась к большому мужчине библиотекарша. – Вы меня слышите? – Она улыбалась, когда произносила эти слова, но ее голос и поза придавали им вес приказа.

– У меня есть уши, разве не так? – Мужчина наклонился вперед, словно собирался броситься через письменный стол, прямо на библиотекаршу.

– Ну, теперь вы видите, что и у меня есть уши, – сказала она, делая шаг назад. – Зачем же вы так кричите?

Мужчина покачнулся, словно его сумки и рюкзак стали тяжелее. Или он просто смутился. Мужчины таких размеров не привыкли, чтобы на них кричали. В особенности женщины, уступающие им в росте почти два фута.

Библиотекарша выдвинула ящик письменного стола и достала из него линейку длиной в два фута с привязанным к одному из ее концов ключом.

– Мне нужен от вас какой-то документ, прежде чем я отдам вам ключ от туалета, – заявила она.

Женщина продолжала улыбаться, но теперь все – и даже большой мужчина – поняли, что она не склонна шутить. Прямая, как ломик, и столь же прочная. Может быть, женщина такого маленького роста должна с самого раннего детства научиться себя отстаивать и овладеть техникой выживания, чтобы ее не задавили и перестали игнорировать. И это сработало. Все в подвале были ошеломлены.

– У меня нет документов, – сказал сразу ставший застенчивым мужчина.

Библиотекарша использовала линейку как указку.

– Оставьте сумки у меня. Тогда я буду знать, что вы за ними вернетесь.

Вместо того чтобы поставить свой груз на пол, мужчина сжал ручки сумок еще сильнее.

– Но в них содержатся тайны, – сказал он.

Она кивнула, снова открыла ящик, бросила линейку внутрь, закрыла ящик, скрестила руки на груди и посмотрела мужчине в глаза.

Аполлон успел досчитать до десяти, прежде чем мужчина поставил сумки на пол. Казалось, библиотекарша его загипнотизировала.

– И рюкзак тоже? – спросил он.

– Все ваши вещи, – сказала она.

В этот момент, если бы она обратилась к Аполлону, он бы без слов отдал ей свою сумку. Большой мужчина поставил огромный рюкзак рядом с остальными сумками, а женщина выдвинула ящик и протянула ему ключ.

– Благодарю вас, – тихо сказал он.

– Рада помочь, – ответила она и тепло улыбнулась.

Читальный зал молча ждал, вслушиваясь в звук ключа, входящего в замок, потом скрипнула открывающаяся дверь туалета. Дверь захлопнулась, и все в читальном зале вздрогнули, словно проснулись после долгого сна. Все, кроме библиотекарши, которая успела обойти письменный стол, прошла мимо Аполлона и вернулась к женщине с двумя детьми. Они купили четыре книги за доллар.

Библиотекарша повернулась к онемевшему Аполлону, который продолжал стоять на месте.

– Вам что-нибудь нужно? – спросила она.

Аполлон показал в сторону сумок мужчины, оставленных возле письменного стола.

– Я собирался помочь вам разобраться с этим человеком.

Библиотекарша перевела взгляд с сумок на Аполлона.

– Но вы сами справились со всеми проблемами, – добавил он.

– Это моя работа, – сказала она.

Он пригласил ее на ужин, и библиотекарша, пробивая чеки за купленные им три книги, вежливо отказалась. Распродажи в подвале библиотеки проходили каждую пятницу, и Аполлон вернулся туда через неделю, а потом приходил снова и снова. Со временем она сказала, как ее зовут. Эмма Валентайн.

Через пять месяцев после первой встречи она наконец согласилась пойти с ним на свидание.

Глава 8

Пытаясь произвести на Эмму впечатление, Аполлон пригласил ее в крошечное заведение на Томпсон-стрит, где подавали суши, но им пришлось постоять в очереди на улице. Из-за времени года – была поздняя осень – ожидание на открытом воздухе стало подобно стоянию внутри холодильника, оба отчаянно дрожали к тому моменту, когда садились за столик, и успели выпить бутылочку горячего саке до того, как им принесли еду.

Аполлон узнал, что Эмма выросла в Вирджинии, в крошечном городке под названием Бунс-Милл. У нее была сестра Ким, старше Эммы на одиннадцать лет. Их родители умерли, когда Эмме было пять, но она больше ничего о них не рассказала.

Ким стала официальным опекуном Эммы, когда ей исполнилось восемнадцать; она начала работать и вырастила сестру вместо того, чтобы отправиться в Джефферсоновский колледж медицинских наук в Роаноке, куда ее приняли. И только после того, как Эмма окончила среднюю школу – и поступила в Виргинский университет, – Ким наконец пошла учиться в колледж, чтобы стать медсестрой. С тех пор как ее родители умерли, Эмма помнила, что проводила время только в трех местах: дома, в школе, и в Южной библиотеке округа, в двадцати минутах от Роанока.

– Моей любимой библиотекаршей была женщина по имени госпожа Рук, – сказала Эмма. – Она помогла мне повзрослеть не меньше, чем Ким.

Их ужин прекрасно складывался, и они уже начали распивать вторую бутылку горячего саке и тянуться друг к другу через маленький деревянный столик. В кафе было полно посетителей, для официантов остались совсем узкие проходы, и Аполлона задевали всякий раз, когда кто-то из них проходил мимо. Однако он ничего не замечал. Он слушал Эмму.

– Госпожа Рук усаживала меня перед телевизором, если Ким задерживалась. Так она могла начать закрывать библиотеку. Я смотрела все, что могла найти для детей. Однажды, когда мне было двенадцать, я случайно выбрала один фильм. Мне понравилась картинка – пара полуобнаженных черных людей с копьями.

– И тебе захотелось его посмотреть? – спросил Аполлон.

– Это был единственный в библиотеке фильм с черными людьми на коробке. Конечно, я захотела его посмотреть! Он назывался «Киломбо». Его сделали в Бразилии. Госпожа Рук пришла проверить, чем я занята, увидела, что фильм уже идет, убедилась, что у меня есть занятие, и вернулась к своим делам.

К этому моменту Эмма успела опьянеть и громко рассмеялась.

– Госпожа Рук не могла знать, что фильм рассказывал о восстании рабов в Бразилии и в нем рабы убили множество португальцев! Я очень хорошо к ней относилась и не стала обсуждать с ней «Киломбо». Я знала, что она придет в ужас, и не хотела ее расстраивать, не позволяло воспитание. Однако мне фильм понравился, и я хотела смотреть только его.

Эмма склонила голову набок, взглянула на потолок и улыбнулась.

– Фильм шел на португальском языке с английскими субтитрами. Мне нравилось, как звучал язык. Прошло некоторое время, и я сумела убедить госпожу Рук заказать еще несколько бразильских фильмов. «Прощай, Бразилия», «Поезд к звездам» и «Бродяги и король футбола». Наконец госпоже Рук пришлось перестать покупать бразильские фильмы, потому что любовь одной девочки к Бразилии не могла оправдать стоимость фильмов. Но она сделала для меня вполне достаточно. Я поняла, как велик мир. Больше, чем Бунс-Милл. И я захотела его увидеть.

– Один из твоих глаз больше другого, – сказал Аполлон.

Он только сейчас это заметил. Разница была совсем небольшой, но возникало ощущение, будто Эмма вглядывается в мир гораздо внимательнее, чем большинство людей. Или просто Аполлон в нее влюбился.

Эмма опустила голову и прикрыла рукой большой глаз. Может быть, его замечание показалось ей обидным. Аполлон сомневался, что сможет как-то смягчить неприятное впечатление, поэтому сказал первое, что пришло ему в голову:

– Мне всегда было безразлично, мальчик у меня будет или девочка, понимаешь? Я просто хочу быть хорошим отцом для тех детей, которые у меня родятся.

Аполлон еще не закончил фразу, но уже понял, как безумно прозвучали его слова.

Отличная тема для разговора на первом свидании, Аполлон! Почему бы заодно не спросить, готова ли она подписать с тобой ипотеку на тридцать пять лет?

Эмма опустила руку, налила себе немного саке, сделала большой глоток, поставила чашку и заговорила.

– Я хочу объяснить, почему отказалась, когда ты в первый раз пригласил меня на свидание, – сказала она.

– И в следующие пять, – добавил Аполлон.

– И в следующие пять, – согласилась Эмма.

Она откинулась на спинку стула, и Аполлон наклонился вперед.

– Я сказала «нет», потому что собираюсь переехать в Бразилию. Я уже купила билеты. Я еду в Сальвадор, штат Баия, на севере.

– Надолго? – спросил Аполлон.

– Я не знаю, – ответила она.

Аполлон допил саке из керамической бутылки.

– Тогда почему ты согласилась пойти на свидание со мной сегодня? – спросил он.

Она посмотрела на стол и улыбнулась.

– Я стала с нетерпением ждать пятничные распродажи, потому что надеялась, что ты придешь. – Она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. – Я скучала по тебе.

Когда они вышли на улицу, Аполлон взял ее за руку. В ответ она крепко сжала его ладонь.

– Теперь о поездке в Бразилию, – начал Аполлон.

«Я бог Аполлон, – сказал он себе. – Я бог Аполлон».

– Ты уверена, что я не смогу уговорить тебя остаться?

Эмма Валентайн ответила ему пьяной кривой улыбкой, когда они начали целоваться.

Четыре недели спустя она улетела в Бразилию.

Глава 9

Попробуйте встречаться с другими женщинами после такой ночи. Аполлон, конечно, пробовал. Но его сердце не соглашалось. Либо Эмма Валентайн, либо депрессия. В любом случае сколько она может оставаться в Бразилии? Они писали друг другу, но Эмма не могла рассчитывать на интернет. Через несколько месяцев она покинула Сальвадор и перебралась сначала в Манаус, потом в Форталезу. Еще через некоторое время она собиралась посетить Рио и Сан-Пауло. Но пока еще до них не добралась. Аполлон начал читать в интернете новости о Бразилии. Он купил диск с «Киломбо», и, хотя фильм был серьезным – африканские рабы сражались с жестокими португальцами, – смеялся, когда представлял, как двенадцатилетняя Эмма смотрела его снова и снова в публичной библиотеке Роанока. В отсутствие Эммы он еще больше в нее влюбился.

Аполлон распродал библиотеку Д’Агостино по частям. Он выставил открытку Алистера Кроули на своем сайте, через четырнадцать часов получил пять предложений и отдал ее за три тысячи долларов. В конце 2003 года он помог Лилиан сделать первоначальный взнос за дом, аккуратный коттедж на одну семью, находившийся в Спрингфилд-Гарденс, в Куинсе. Она отказывалась от его помощи до тех пор, пока они не сели и не подсчитали, сколько она сможет сэкономить, если заплатит тридцать процентов стоимости дома вместо двадцати. Эти хлопоты помогли Аполлону занять свое время и разум.

Через год Эмма написала, что возвращается в Соединенные Штаты. Ее самолет прилетит поздно ночью, но, быть может, он больше не хочет с ней встречаться, однако, если у него такое желание сохранилось, она была бы рада, если его лицо станет первым, которое она увидит, когда вернется домой.

Самолет, который должен был прибыть по расписанию в десять часов, дважды задерживался. В результате Аполлон провел всю ночь в аэропорту имени Джона Фиц-джеральда Кеннеди. Родственники и друзья пассажиров самолета сидели или бродили по залу прибытия, а некоторые не выдерживали долгого ожидания и устраивали потасовки. Но постепенно встречающие начали устраиваться поудобнее, в том числе и Аполлон. Где-то около полуночи он заснул.

Периодически приземлялись другие задержавшиеся самолеты, в зале появлялись уставшие пассажиры, которых приветствовали столь же измученные встречающие. В огромные окна зала ожидания уже заглянуло встающее солнце, когда приземлился самолет Эммы.

У нее заметно отросли и начали виться волосы; кроме того, они стали светлее, и в них появился рыжеватый оттенок. Кожа Эммы потемнела, а яркая одежда из тонкой ткани совсем не подходила для прохладной весенней погоды. Она вернулась всего лишь с одним рюкзаком, который держала в руке. Когда Эмма уезжала, вещей у нее было значительно больше. Она двигалась медленно, выглядела немного усталой, но никуда не спешила и увидела Аполлона раньше, чем он ее заметил.

– Ты меня дождался? – сказала она, когда он взял у нее рюкзак.

Возможно, дело было в усталости, но ее глаза повлажнели, а руки слегка дрожали.

– Ты остался, – тихо повторила она.

Они сели в кафе, чтобы насладиться лучшим угощением в «Данкин донатс».

– Добро пожаловать в Америку, – сказал Аполлон, разворачивая сэндвичи с яйцом и сыром. – Скоро я приглашу тебя в местечко получше.

Она приподняла рукава рубашки.

– Fique tranquilo[6], – сказала она и улыбнулась. – Я не буду делать так постоянно.

Аполлон отошел к стойке за ножами, потому что сэндвич не разрезали до конца. Он наблюдал, как Эмма подносит свой ко рту, чтобы откусить кусочек, и задержался у стойки, наслаждаясь ее возвращением. На ее запястье он заметил тонкую красную нитку. Почему он сразу напрягся, как только ее увидел? Возможно, импровизированный браслет имел сентиментальное значение – красивый бразильский парень завязал его на руке американки, потому что не мог себе позволить ничего больше. Эмма отсутствовала год. Разве она не могла влюбиться в кого-то другого за это время? Возможно, она вернулась с таким небольшим количеством вещей, потому что снова собирается улететь в Бразилию.

Размышляя об этом, он вернулся к их столику с пластиковым ножом в руке и растущей тревогой в душе. Он посмотрел на свой сэндвич, но ему больше не хотелось есть. Эмма также молчала, пока не прикончила свой сэндвич. Потом она подняла руку, на которой была завязана красная нитка, и теперь он смог как следует ее разглядеть. Нитка стала жесткой и грязной. Очевидно, давно находилась на запястье у Эммы.

– Приехав в Сальвадор, я остановилась в одной семье, в районе Итапуа, – сказала Эмма. – Там есть озеро Абаете. Помнишь, как во время нашего ужина ты рассказывал мне о паре старых сатанистов? Я подумала о тебе, когда увидела озеро, потому что считается, будто там водятся привидения. Поблизости жила прачка, и я с ней познакомилась, когда мой португальский стал лучше. Семья, которая меня приняла, пыталась помешать моей дружбе с ней, они говорили, что она ведьма, но мне эта женщина нравилась. Рядом с ней я думала о матери, какой она могла быть, если бы осталась в живых. Стойкой и веселой, и ее не беспокоило, что думают о ней другие люди. Я стала уходить из дома на берег озера, чтобы посидеть с ней, пока она занималась стиркой. Еще до того, как я уехала в Манаус, она попросила меня загадать три главных желания на всю жизнь, а потом повязала нитку вокруг моего запястья.

Эмма повернула руку по часовой стрелке, а потом в обратном направлении, глядя на красную нитку.

– Я должна носить ее до тех пор, пока она не развалится, а когда нитка сама упадет с моего запястья, мои желания исполнятся. И я не могу ее срезать. Nao corta-la[7]. Сначала я подумала, что это забавно, таинственно, но нитка остается на моей руке уже больше шести месяцев! Она выглядит отвратительно, но я хочу, чтобы мои желания сбылись. И не смотри на меня так! Наверное, я верю в магию.

Аполлон взял ее руку и потянул к себе.

«Я бог Аполлон, – подумал он. – Я бог Аполлон».

Он взял пластиковый нож со стола, одним движением перерезал красную нитку на запястье Эммы, и она упала на пластиковую поверхность стола. Эмма вздрогнула, но он продолжал сжимать ее руку.

– Я обещаю тебе, – сказал Аполлон. – Со мной все три твоих желания исполнятся.

В этот момент Эмма Валентайн оказалась перед выбором. Она могла посчитать, что Аполлон Кагва заносчивый ублюдок или что он дерзкий и достойный мужчина. Он сделал свой ход, и теперь для Эммы пришла пора принимать решение.