Подозрения

Глава третья Путешествия в неизвестность

Сентябрь 1969 года

Национальная лаборатория Хоукинса

г. Хоукинс, штат Индиана

Следующий сеанс проходил в большом помещении лаборатории. Здесь было больше оборудования и сотрудников. Но гораздо сильнее Терри испугало другое: ей приготовили костюм для ныряния, и тут же стоял металлический резервуар с водой.

Лаборант указал Терри, где можно переодеться. Она с трудом втиснулась в узкую каморку, служившую когда-то складом или подсобкой. Едва уловимый химический запах моющих средств подтвердил ее теорию.

Терри натянула серый облегающий костюм на ноги и тело, затем накинула на плечи лямки. В отдельных местах костюм жал, а в других был свободен, и Терри заподозрила, что сшит он был на мужчину. Впрочем, он открывал взгляду не больше участков кожи, чем больничная рубашка. Терри могла не обращать на это внимание. В ушах продолжали тикать часы, они смолкли только тогда, когда ей дали дозу препарата.

Девушка расправила плечи, представила на себе доспехи, которые помогают победить нервозность, и вышла из подсобки. Снаружи ее уже ждал Бреннер с небольшой командой. Они намеревались погрузить Терри в огромную, с человеческий рост, канистру с водой, которая стояла на платформе, а сверху было широкое отверстие. К нему вела стальная лестница.

– Я как будто Гарри Гудини, – сказала она.

Доктор Бреннер постучал пальцем по виску:

– Только выбираться вы будете с помощью вот этого.

– Любопытно, – начала Терри, прислонившись к столу, – как вы получили докторскую степень, занимаясь подобными исследованиями?

Бреннер проверил показания на экране монитора и пожал плечами.

– Как обычно. В медицинском университете. Интересовался госслужбой.

– А откуда вы родом? – продолжила Терри и поправила сползшую с плеча лямку.

– Мы что, играем в «Двадцать вопросов»[13]? – с улыбкой парировал Бреннер.

Он подошел ближе и протянул ей купальную шапочку. Терри постаралась спрятать под нее волосы настолько аккуратно, насколько это было возможно без зеркала. Края шапочки впивались в кожу головы.

– Мне не по себе, – призналась она. И это была вовсе не ложь. – Такое для меня тоже в новинку.

Она кивнула в сторону огромной канистры.

– В камерах сенсорной депривации бывает довольно приятно, – сказал доктор Бреннер.

– Неужели? – Терри не удержалась и решила немного пошутить. – А вы там бывали?

– Нет, лично не бывал, – ответил он, чем подтвердил ее догадки. – Но я использовал их прежде в исследованиях. Волноваться не о чем. За вашими жизненными показателями будет все время вестись наблюдение. Отсутствие внешних раздражителей поможет сфокусироваться.

– И вы хотите, чтобы я сфокусировалась на…

– На расширении и исследовании своего сознания. Я буду здесь, чтобы направлять вас.

– Когда вы расскажете, какую цель мы преследуем? Может, я буду справляться лучше.

– Я только что рассказал.

– Но на самом деле ничего не объяснили. Вы очень немногословны.

Он посмотрел на нее извиняющимся взглядом.

– Подробная суть нашей работы засекречена.

Вокруг них постепенно собрались лаборанты и другие доктора. Все с интересом прислушивались к диалогу.

– У кого медицинский состав? – обратился к ним Бреннер. Он легко коснулся плеча Терри и продолжил: – У всех нас есть свои секреты, мисс Айвз. Наше исследование ищет новые способы их выяснения.

Значит, они изучают, как раскрывать чужие тайны.

Ей это ни о чем не говорило. Но… она понимала, как это может быть важно.

Уже знакомый санитар принес ей бумажный стаканчик с раствором ЛСД Экстра. Она снова подумала о том, что за смесь они готовят в лаборатории. Когда она после прошлого раза описала свои ощущения Эндрю, тот посмеялся, но не со зла: просто на фестивале в Вудстоке он принял дозу в три раза больше, так что опыт Терри ему казался легким баловством.

– Ну, до дна, – сказала она и сделала большой глоток.

На вкус жидкость была горьковатой. Терри поразилась, как умудрилась в прошлый раз принять ее за воду. Она навела кое-какие справки насчет ЛСД, но нашлось не то чтобы много сведений. Диэтиламид лизергиновой кислоты, известный также как ЛСД, был впервые получен швейцарским ученым в конце 1930-х годов. Пика популярности достиг в последние несколько лет, а началось все в Сан-Франциско и Беркли. Относится к категории психоделиков. Аргументы «за» и «против» его применения делают ЛСД то ли воплощением чуда, то ли пропуском в безумие. Еще и Бреннер со своей формулировкой – «коктейль». Что намешано в особом напитке от лаборатории Хоукинса? Вряд ли он скажет.

– Готовы? – доктор Бреннер снова подошел к ней и ободряюще посмотрел, после чего прилепил датчик на присосках под правую лямку ее костюма.

– Помните, я буду рядом.

Подъем по лестнице на платформу напомнил Терри городской общественный бассейн, куда она ходила летом в детстве. Вспомнилось, как другие дети ныряли и звали ее. Однако Терри никогда не умела особенно хорошо плавать. Но однажды, когда ей было двенадцать, она поддалась на уговоры и нырнула рыбкой с вышки до самого дна. А потом еще раз, и еще – потому что ей очень понравилось. В итоге дежурному спасателю пришлось вытаскивать ее из воды, когда она уже порядком утомилась и запаниковала. Он накричал на нее. Подошла шестнадцатилетняя Бекки и стала с ним ругаться, что не надо было вообще позволять ее младшей сестре нырять.

Пока они спорили, Терри потихоньку сбежала и в последний разок прыгнула с самой высокой вышки.

После этого ее не пускали в бассейн до конца лета.

Терри забралась по лестнице на вершину резервуара и заглянула внутрь, где плескалась темнота. Сенсорная депривация. Разумеется, она не могла ничего разглядеть в воде, но образы, вспыхивающие в ее сознании, были намного хуже. Гробы. Утопление. Утонуть в гробу.

Терри снова вспомнила о родителях.

– Все в порядке, – сказала она себе.

– Так и есть. С вами там ничего не случится, – доктор Бреннер протянул ей шлем, очень похожий на те, которые носят космонавты. – Так у вас будет постоянный запас воздуха.

Она надела шлем на голову, задаваясь одним только вопросом: а зачем он перед этим дал ей купальную шапочку? Но по крайней мере с кислородом проблем не будет.

Голова в шлеме стала тяжелой. Терри повернула ее, чтобы взглянуть на Бреннера. Тот смотрел на девушку с ожиданием и надеждой, а его глаза словно говорили – вперед.

Она протянула доктору руку, чтобы он помог ей зайти в воду. Плотный костюм надежно предохранял ее от холода. Терри наклонилась вперед, и вот вода уже с плеском сомкнулась вокруг нее. Бреннер оказался прав, тут действительно было не так уж плохо. Но ровно до того момента, как Терри погрузилась полностью. Он отпустил ее руку. Падающего сверху света становилось все меньше и меньше, а потом он и вовсе исчез с глухим звуком закрывшейся крышки.

Она точно не Гудини.

– Эй? Есть тут кто-нибудь? – попыталась пошутить Терри. Ее голос в шлеме звучал приглушенно.

– Только вы, – раздался у нее в ушах спокойный голос Бреннера.

В шлем было встроено звукопроводящее устройство.

Стало еще темнее. Терри попыталась расслабиться, но у нее не получалось. Сердце колотилось, перед глазами поплыли круги. Она попыталась повернуться вокруг себя, но в воде это было непросто.

– Ваше сердце бьется слишком быстро. Дышите глубже, – снова подал голос Бреннер. – Расслабьтесь. Закройте глаза. Пусть препарат начнет действовать. Погружайтесь глубже в себя.

Легче сказать, чем сделать в наполненном водой гробу. Терри постаралась выровнять дыхание. Сможет ли она опять погрузиться на глубину своей души? Это был гипноз?

Появились ли у нее уже от ЛСД в мозгах дырки, как в швейцарском сыре?

Вопросы помогали ей держать себя в руках. Терри изо всех сил старалась выровнять пульс. Пот стекал по лицу, но она старалась не думать об этом, ведь если сосредоточиться на том, что она не может вытереться, то можно потерять контроль над собой. А это намного хуже.

Так что она закрыла глаза.

Но это не имело особого смысла. Она снова их открыла. Кругом царила тьма.

Глубже.

– Теперь, Терри, загляните внутрь себя и сосредоточьтесь, – голос Бреннера звучал в ушах, но с тем же успехом мог бы возникать прямо у нее в голове. – Я хочу, чтобы вы позволили своей памяти открыться. Опишите все, что вы ощущаете. Сегодня я хочу, чтобы вы искали не боль, а утешение.

То ли оттого, что голос был ее единственным проводником, то ли потому что наркотики начали действовать, а может, и по обеим причинам, но память Терри открылась ровно в тот момент, когда Бреннер предложил это. Ее разум вызвал в воображении место за пределами резервуара. То место, где ей хотелось быть. На краешке сознания балансировало ощущение высшей осознанности, и Терри чувствовала себя живой, как никогда.

– Где вы находитесь?

Она представила, как ее пальцы тонут в густом ворсе ковра, который лежит в гостиной у них дома. Они с Бекки сидят рядом на этом ковре и смотрят шоу Джонни Карсона[14] вместе с папой. Пахнет попкорном. Мама на кухне – трясет кастрюльку над плитой. Они с Бекки вскакивают на ноги и бегут посмотреть, как воздушные зерна выскакивают из-под снятой крышки…

– Я смотрю телевизор с папой и сестрой. Ради этого нам разрешили подольше не ложиться спать. Моя мама готовит угощение – попкорн. Мы все вместе.

Когда Терри раньше мысленно возвращалась в счастливые семейные воспоминания, они тоже вызывали у нее печаль. Но сейчас они напоминали теплые объятия.

– Давайте пойдем дальше. Где еще вам бывает хорошо?

Комната Эндрю. Но тут важно не просто место, а еще и момент. Первый раз, когда она осталась у него на ночь. Свеча на тумбочке у постели, горят благовония. Тогда она чувствовала себя такой взрослой. К густому аромату сандалового дерева примешивается необычное ощущение, когда ее кожи касается постельное белье другого человека. Мужчины. Пусть даже оно было из обычного хлопка. Она не слышала, о чем они разговаривали, и не могла вспомнить саму беседу, но до нее доносился их смех. Внутри расплывалось ощущение безопасности, и Терри целиком погрузилась в него. Вокруг лица Эндрю появились полоски радуги, и ей захотелось, чтобы он оказался тут или чтобы она была там, с ним…

– Терри, где вы сейчас? Вы смеетесь.

– Я с Эндрю.

– Эндрю?

– Моим бойфрендом.

– Чем вы занимаетесь? – спросил Бреннер.

Она не смогла описать это.

– Мы просто… вместе.

– И это успокаивает вас?

– Да.

Ее мозг продолжал работать, она отвечала на каждый заданный вопрос. Прошло неизмеримо много времени и вместе с тем – ни минуты, когда Бреннер наконец сказал:

– Мы скоро вас поднимем. Постарайтесь погрузиться еще глубже в себя.

Было одно место, куда она хотела отправиться. Но ощущения были ненадежными, нестабильными. Терри забыла, где находится. Вокруг нее плескалась вода. Терри пыталась вспомнить.

Глубже, подумала она. Глубже.

Терри представила знакомые церковные двери, выкрашенные в белый. Она хотела вернуться туда, и мысль об этом почему-то больше не причиняла ей боли.

– Хорошо, а теперь мы медленно откроем крышку, – проинформировал доктор.

Терри хотела было запротестовать, ведь ей требовалось еще время. Но затем над головой появился флуоресцентный свет и ослепил ее.

– Возможно, вам захочется закрыть глаза, – сказал ей Бреннер.

Терри закрыла их и вновь открыла. Она все делала медленно и осторожно, как будто не знала раньше ни света, ни движения.

– И ты не беспокоишься? – спросил Эндрю, беря Терри за руку. Они вместе шли по университетскому городку.

– Не очень, – ответила она. – Ну, может, немножко. Поэтому я и взяла тебя с собой.

Бекки сообщила по телефону, что получила на домашний адрес письмо от администрации университета, в котором сообщалось, что Терри должна зайти в их офис. В голосе сестры звучала тревога: она спрашивала, нужно ли ей приехать и не попала ли Терри в беду.

Та подумала и решила, что в администрации могли что-то напутать или забыть какую-то бумажку. Занятия только что начались. Такое иногда случалось. Правда ведь?

Ладно, с ней не случалось. Но все равно это не было чем-то совсем уж невероятным.

– Когда меня вызывали в администрацию, новости были не очень хорошие, – сказал Эндрю.

Терри слегка стиснула его руку в надежде успокоить и приободрить. У него были неприятности после тех прогулов из-за поездки в Вудсток. Теперь он находился на испытательном сроке. И это очень серьезно, потому что если его вышвырнут из университета, он потеряет отсрочку от армии. Никто из парней даже выпускаться не хотел.

– Просто будь осторожнее, – попросила она. – К тому же ты сам сказал, что оно того стоило.

Он слегка качнул головой, погрузившись в счастливые воспоминания.

– Тебе бы там очень понравилось.

– Я знаю.

– Ты уже начала читать книгу?

Терри застонала. Во время той поездки в фургоне до штата Нью-Йорк и обратно Эндрю влюбился во «Властелина колец», а по возвращении домой вручил ей потрепанный первый том. На обложке был изображен волшебник в развевающихся желтых одеждах и с длинной белой бородой, который стоял на вершине горы. Эндрю клялся, что Терри эта книга тоже обязательно понравится.

– В ней три тома.

– Милая… – Эндрю покачал головой. – Они очень классные.

– Я прочту, обещаю.

– Хорошо, пусть это будет подарком мне на день рождения через неделю.

– Заметано.

Они подошли к трехэтажному зданию администрации из кирпича и стекла. Эндрю открыл ей дверь. В письме был указан сто пятьдесят первый кабинет, и они нашли его в конце коридора на первом этаже.

Регистрационный отдел. Она была здесь раньше.

Эндрю уселся на пластиковый стул в уголке, а Терри подошла к стойке.

– Здрасьте. Я Терри Айвз. Кажется, моя сестра получила письмо, в котором меня просили зайти?

Женщина-администратор в продолговатых очках «кошачий глаз» посмотрела на Терри ничего не выражающим взглядом.

– Какое письмо?

– Не знаю. Мы сами не очень-то в курсе.

– Терри Айвз, говорите?

– Тереза, – уточнила она и кивнула.

– Вот теперь что-то вспоминается. Подождите.

Женщина крутанулась на вращающемся стуле и начала суетливо копаться в набитых до отказа ящиках столов и шкафов.

Терри повернула голову к Эндрю и состроила рожицу. Он ответил тем же и вдруг кивком указал ей за спину.

Разумеется, администратор смотрела прямо на девушку. Произвести хорошее первое впечатление? У Терри к этому был особый талант.

Однако женщина никак не отреагировала на игру студентов и сказала только:

– Мы должны проинформировать вас, что вы освобождаетесь от занятий по четвергам.

– Что? Почему?! – воскликнула Терри.

Она знала, как работает университетская система: от учащихся требовалась идеальная посещаемость. Терри не удержалась и оглянулась на Эндрю через плечо. Он тоже пожал плечами в растерянности.

– Необходимые баллы вы получите за психологический эксперимент, в котором принимаете участие, – пояснила администратор. – Домашние задания тоже выполнять не требуется, ваши преподаватели поставлены в известность. Вы должны являться в психологический корпус каждый четверг в девять часов утра, если не указано иное.

– Ладно, – сказала Терри. Потом покачала головой. – Но в чем подвох?

– Ваша общая академическая успеваемость будет связана с дальнейшим участием в эксперименте. А в остальном… – она пожала плечами.

Терри все равно планировала продолжать посещать лабораторию, так что все это не имело большого значения.

– Хм-м… – произнесла она.

– Да, это необычно… но так уж нам сказали, – ответила женщина. И тут же немного понизила голос: – А что там за исследование?

Терри определенно не могла ответить на этот вопрос.

– Частное, – сказала она. – Мне больше ничего не нужно делать?

Женщина вздернула нос. Ей явно не понравился отказ Терри.

– В данный момент ничего, – сухо ответила она.

Освобождение от учебы, значит.

Эндрю встал, и они вдвоем вышли обратно в коридор.

– Какого черта происходит? – произнес он.

– Как с языка снял, – ответила она.

– Кто эти люди, Терри? – спросил Эндрю и нахмурился. С ним это бывало редко, только когда слушал новости. Он волновался за нее. Как приятно.

– Я же говорила, это серьезное исследование. Поэтому я и участвую.

– Мне что-то это не очень нравится, – сказал он и снова взглянул на дверь кабинета, из которого они только что вышли.

– Но ты понимаешь, как это важно? – Терри приблизилась к нему почти вплотную. Мимо ходили другие студенты, поэтому они оба понизили голос. – Из лаборатории просто позвонили в университет и приказали освободить меня от занятий по четвергам, так я еще и баллы за это буду получать? Они привязали мою успеваемость к участию в исследовании. И в университете согласились без вопросов. Я должна участвовать.

Эндрю прижался лбом к ее лбу.

– Милая, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– И да, и нет, – ответила она и запечатлела на его губах легкий поцелуй.

Какой-то административный сотрудник в строгом костюме многозначительно кашлянул при виде них. Терри протянула Эндрю руку, и они переплели пальцы.

– Что бы ни случилось, ты будешь моим свидетелем.

– Сим я торжественно клянусь.

Он действительно волновался за нее. Его карие глаза были такого глубокого оттенка, а улыбка – такой милой… И на какое-то время Терри забыла про все свои беспокойства.

Редкие рабочие смены в закусочной тянулись медленно, но Терри в это время чувствовала себя как в раю: можно было сделать передышку, да еще и оплачиваемую. Один из мойщиков посуды снял фартук и сообщил девушке, что идет на перекур. Она убедилась, что в зале сейчас пусто, и сказала:

– Покури и за меня тоже.

Он не стал напоминать, что она вообще-то не курит.

Чтобы чем-то себя занять, Терри решила разложить столовые приборы. Если сделать это заранее, то потом не придется беспокоиться. Сегодня был вторник, а значит, следующий визит в лабораторию должен состояться через два дня. Прошлый раз был неделю назад, а до этого они ездили туда раз в две-три недели. Уплотнение графика, да еще и утренние новости из администрации – все это должно было что-то значить… но что?

У Бекки будет слишком много вопросов. Для нее освобождение Терри от занятий выглядело бы выигрышем в лотерею. Так что она планировала сказать сестре, что в администрацию ее вызывали для выяснения, довольна ли она выбранной специализацией.

Терри закончила сортировать столовые принадлежности, но времени все равно прошло мало. А в сумочке у нее лежала зачитанная книга Эндрю в бумажной обложке – «Братство Кольца». Можно было начать вторую главу.

Над входной дверью звякнул колокольчик, и Терри улыбнулась вошедшему. Это был Кен.

– Привет, – сказала она. Вышла из-за стойки заказов, прихватив с собой меню и набор столовых приборов. – Приятно видеть тебя тут. Садись, где хочешь.

Кен неловко потоптался на пороге, а затем повернул направо, проскользнул за второй столик и сел.

– Вот этот правильный.

Терри покачала головой в изумлении. Потом с легким стуком положила на стол меню и приборы.

– Ну, раз ты так считаешь. Что тебе принести?

– Ничего, – ответил он.

– Ничего? – переспросила Терри. Она не понимала. – Зачем тогда ты пришел в закусочную?

Колокольчик зазвенел снова. Терри обернулась и увидела Элис, только что ворвавшуюся в двери. Девушка заметила их обоих и направилась к столику.

– Элис, – тихо произнесла Терри, обращаясь к Кену. – Ты здесь для встречи с ней? Мне стоит о чем-нибудь спрашивать?

Однако Элис остановилась напротив Терри и уперла руки в бока своего неизменного заляпанного комбинезона.

– Что он здесь делает? – спросила она требовательно, а потом указала на сиденье напротив. – Это место занято?

Кен взглянул на Терри, приподняв брови. Потом ответил Элис:

– Нет, оно все твое.

Она заняла выбранное место.

Хотела бы Терри знать, что они оба тут делают, если не встречаются. Для совпадения это было уж слишком. Но тут она подняла голову, взглянула в окно и заметила еще одну знакомую фигуру. Глория.

– Подождите немного, – произнесла Терри. Дверной колокольчик звякнул у нее за спиной, когда она вышла из закусочной.

– Вся банда в сборе! – громко сказала она, обращаясь к Глории. – Вы с Элис собрались встретиться, что ли?

Глория замерла в нерешительности. Ее сегодняшний наряд был относительно простым, повседневным: цветочная блуза пастельного оттенка, заправленная в темно-зеленую юбку до колена. Сумочка сочеталась с юбкой.

– В чем дело? – спросила Терри.

– Я обычно не бываю в этой части города, – ответила Глория. – Просто ноги сами привели. Я даже не подумала…

– Все нормально, – понимающе ответила Терри. – Здесь никому нет дела до этого.

Официально Блумингтон не был сегрегирован, не считая загородных клубов и гольф-кортов. Неофициально большинство людей держались своих районов, сформировавшихся по расовому признаку. Университетский городок был основной площадкой для протестов чернокожих студентов, борющихся за равные права.

Глория кивнула и плавной походкой направилась в закусочную, обогнув Терри. Когда она вошла туда, то сразу заметила Элис с Кеном и покачала головой.

– А я думала, ты пошутила насчет них, – обратилась Глория к Терри и слегка нахмурилась.

– Они сами не ожидали друг друга встретить. Во всяком случае, я так думаю.

– Ты тоже не ожидала, – заметила Элис. – И что же мы все тут делаем?

– Думаю, этот вопрос должна задавать я, – сказала Терри. – Поскольку я единственная, у кого есть реальная причина быть здесь.

Глория села рядом с Элис напротив Кена. Терри снова оглянулась по сторонам и убедилась, что ее начальницы в зале нет – она все еще была в соседнем помещении, ждала, когда привезут новые блокноты для официантов. Терри подсела к друзьям за столик.

– Сейчас я приму у вас заказы. Но скажите, в чем дело.

Глория до сих пор хмурилась:

– Ты получила письмо из университета?

– Да, – ответила Терри. Она не понимала, почему Глория так тревожится из-за этого.

– Какое письмо? – спросила Элис. – А можно нам картошки фри?

Она умолкла и нервно сложила руки на груди. Это было что-то новенькое. Но через секунду Элис заговорила снова:

– Погоди, а она у вас вкусная?

– Очень, – ответила ей Терри и поднялась на ноги. Она нацарапала заказ в блокноте и прикрепила его на доску перед окном раздачи. Через несколько секунд на кухне заработала жаровня, и в воздухе разнесся восхитительный аромат кипящего масла.

Терри вернулась к столику, но на этот раз не стала садиться: заказы у них готовились быстро.

– Меня и Глорию освободили от занятий по четвергам.

– И меня, – добавил Кен.

– Я не знала, что ты тоже студент, – с удивлением произнесла Глория.

Кен положил руки на пластиковую поверхность стола.

– Вы трое не особенно-то мной интересовались.

Элис закатила глаза:

– Мы просто боимся того, что ты нам расскажешь.

Кен скорчил ей рожицу, наморщив нос. Элис рассмеялась.

Глория положила руки на стол и объяснила:

– Дело не только в освобождении от учебы по четвергам. Мне сказали, что моя успеваемость теперь привязана к участию в эксперименте.

– А мне сказали не совсем так, – ответила Терри. – Просто что по четвергам будут выходные и что мы должны продолжать посещать лабораторию… ради оценок.

Она замолчала и охнула.

– Да, речь как раз про успеваемость, – Глория покачала головой. – Не нравится мне это.

– Но все же будет нормально, да? Мы все равно собирались участвовать дальше, а тебе вообще это для диплома нужно.

– Нами манипулируют, и это неспроста.

Терри это понимала.

– Но то, что мы делаем, важно.

Глория разглядывала свои ногти.

– Может быть.

– А ты почему пришла сюда? – обратилась Терри к Элис.

– Ты говорила, что работаешь в этой закусочной, – сказала Элис с таким видом, будто ответ очевиден. – И я высчитала: раз на прошлой неделе у тебя была в этот день смена, то и на этой будет.

– И я тоже поэтому сегодня пришла, – добавила Глория. Ее губы сложились в кривую ухмылку. – Но я думаю, Терри имеет в виду, зачем ты хотела с ней повидаться. А я просто подошла одновременно с тобой.

– А я нет, – сказал Кен.

В этот момент из кухни донесся голос повара:

– Заказ готов!

Терри метнулась, чтобы забрать картошку, и вернулась с тарелкой. Элис сразу схватила целую горсть и сунула в рот. Поморщилась – горячо. Это определенно был столик с первоклассным обслуживанием: Терри уже принесла по стакану воды всем троим. Потом села обратно, взяла с тарелки один ломтик, подула на него и съела.

Элис проглотила картошку.

– Итак, они позвонили в ваш университет. А еще – моему дяде. Сказали, что с радостью компенсируют ему убытки, если он будет отпускать меня с работы, когда я потребуюсь в лаборатории. Он согласился, но ему все это показалось подозрительным. Ему не особо нравятся типы из правительства.

Элис съела еще ломтик картошки и продолжила:

– Ребята, вам не кажется, что это странно? То, что мы делаем в лаборатории? Меня дядя спрашивал, чем мы там заняты, и я ответила: «девчачьи штучки», только чтобы он отстал. Рассказать об этом никому нельзя – решат, что у тебя шарики за ролики заехали… Да и бумаги мы подписали. Так что я решила зайти, потому что тут можно поговорить об этом.

– Мне не нравится, что они сразу обратились к вышестоящим инстанциям, – сказала Глория. – Разве не нужно было сначала сообщить нам о своих планах, а потом связываться с университетом и автомастерской?

Терри между тем размышляла, случалось ли у остальных во время психоделических путешествий что-то схожее с ее опытом. Она уже собиралась спросить, как вдруг дверной колокольчик звякнул снова. С изумлением Терри увидела на пороге Эндрю.

– Я сегодня пользуюсь популярностью, – проговорила она. – Это мой бойфренд, Эндрю.

Он подошел к их столику и в нерешительности остановился.

– Эндрю, а это мои друзья из лаборатории. Кен, Глория и Элис.

– У нас тут личный разговор, – сказала Элис.

Терри фыркнула от смеха.

– Все в порядке, ему можно доверять. Он в курсе.

– А мы-то бумаги подписывали, – Элис приподняла брови.

– Можно? – спросил Эндрю и подождал, пока Элис кивнула, прежде чем взять ломтик хрустящей картошки. – О чем вы все говорите?

– Хороший вопрос, – заметила Терри. – Так о чем же мы говорим?

– Почему в лаборатории внезапно так забеспокоились, чтобы мы продолжали к ним ходить, – сказала Глория.

Эндрю взял стул и пододвинул к их столику.

– Я много думал об этом. Вы уже знаете, кто руководит экспериментом?

Взгляд Глории скользнул в сторону Терри. Насчет этого она Эндрю ничего не говорила.

– Какое-то подразделение федералов, – ответила Терри.

Эндрю склонил голову.

– Ты об этом раньше не упоминала.

– Потому что знала, как ты отреагируешь.

Терри не хотела ссориться в присутствии новых друзей. Очевидно, Эндрю тоже этого не хотел.

– В общем… – начал он, – не кажется ли вам странным, что федералы тратят время на подобные эксперименты во время войны? Разве они не должны оружие разрабатывать или что-нибудь вроде того?

– Возможно, именно этим они и занимаются, – произнес Кен вполголоса, хотя в зале, кроме них, никого не было.

– И кто же из нас оружие? – насмешливо спросила Терри. – Я или Элис? А может, Глория?

– Про меня не забудь, – ответил Кен.

Эндрю оглядел присутствующих.

– Ладно. Видимо, ничего они не разрабатывают.

Глория промолчала.

После появления Эндрю все остальные быстро засобирались и ушли. Терри заплатила за картошку из своих чаевых. Она все еще не волновалась за себя. А все вопросы она задаст Бреннеру в ближайший четверг.

Элис почувствовала слабость. Они шли по бледно-белому коридору лаборатории по направлению к сияющему лифту, который она теперь видеть не хотела. Она знала, куда он их привезет. Нервничать и ощущать пот в ямках под коленями очень неприятно. С тех пор, как Элис стали бить током на сеансах, она все время воображала, что лампы в лаборатории смеются над ней, обсуждают ее и говорят, что она – одна из них и застрянет здесь навсегда. Что ее заставят быть иллюминацией в темноте. Впрочем, «иллюминация» – хорошее слово. Она помнила, как в церкви проповедник однажды подробно рассказывал про иллюминированные рукописи, которые он видел в миссионерской поездке. И тот образ, который Элис вообразила, оказался намного чудеснее реальности.

Из-за всех этих мыслей о говорящих лампочках она и завалилась к Терри в закусочную, словно сумасшедшая. А насчет звонка ее дяде из лаборатории она забеспокоилась, только когда услышала вопросы Глории.

– Ты в порядке? – спросила Терри, приблизившись к Элис. До этого она шла рядом с Глорией. – Ты сегодня ужасно тихая. Мне даже не пришлось оттаскивать тебя от всяких электронных штук.

Идущий впереди доктор Бреннер повернул голову, и Элис теперь смотрела на его профиль.

– Все нормально, – Элис кивнула Терри, а затем Глории и Кену, которые шли позади, словно безмолвный хор беспокойства.

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – снова спросила Терри и приложила ладонь к ее лбу.

Элис вздрогнула и немедленно пожалела об этом.

– Да все нормально, – повторила она.

– Я позабочусь, чтобы доктор Паркс измерила у вас температуру и сказала, можно ли вам участвовать, – вмешался доктор Бреннер.

– Спасибо, – сказала ему Терри. – Если она заболела, ей же не придется сегодня ничего делать?

– Конечно, нет, – вкрадчиво ответил доктор Бреннер.

Элис почти что поверила ему. Неужели у Терри эксперимент проходил совсем иначе? Должно быть, так и есть, решила Элис.

Доктор Бреннер ввел свой код на кнопочной панели. Элис наблюдала за движениями его пальцев, словно в замедленной съемке. Двери лифта разъехались. Она представила, как методично ломает кабину и весь механизм, как вырывает кабели, чтобы лифт больше не ездил.

Скоро она вновь будет прятаться внутри самой себя в поисках тихого места за пределами всего остального. Там красивые развалины, а в воздухе плавают споры растений. Только в одном была проблема: она не хотела туда возвращаться.

Больничные рубашки, которые их заставляли надевать в лаборатории, были сплошным унижением достоинства. И это факт, а не просто личное мнение Глории. В доказательство она могла бы даже провести исследование и отдать статью на двустороннее слепое рецензирование[15].

Уже не в первый раз она задавалась вопросом, по каким регламентам действует лаборатория. Проводят ли над ней, Терри, Кеном и бедной испуганной Элис одинаковые эксперименты? То, что здесь происходило, совершенно не соответствовало ее ожиданиям и прочитанной в учебниках информации о проведении лабораторных исследований. Поэтому Глория сомневалась, что они все подвергаются одинаковым процедурам.

А теперь она еще и не могла отказаться сюда приходить… От этого ведь зависела ее успеваемость.

Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Так обычно говорят.

Она сложила руки на коленях в ожидании специалиста, который проводил эксперимент. Его фамилия была Грин, и она очень подходила его внешности и возрасту: доктор был еще совсем молодой и зеленый[16]. Он обращался с девушкой крайне осторожно, и Глория мысленно благодарила небеса за то, что не приходится терпеть Бреннера. А у Грина можно было время от времени что-то спрашивать и получать ответ.

Он вошел с планшетом в одной руке и с маленьким бумажным листком в другой. Без сомнения, бумажка была пропитана ЛСД.

– Здравствуйте, Глория, – произнес он так, словно они собирались вместе выпить чаю.

Она продолжала сидеть, сложив руки на коленях.

– Доктор Грин, я хотела бы узнать… Вы говорили, что учились в Стэнфорде, правильно? А доктор Бреннер?

Он положил планшет на стол, старательно избегая смотреть ей в глаза. Потом закатал рукава рубашки. Открылась полоска светлой кожи над загаром.

– Честно говоря, я точно не знаю.

Он открепил от планшета один из листов бумаги и протянул Глории.

– Я хочу, чтобы вы постарались запомнить как можно больше информации отсюда. Затем, когда ваша доза препарата подействует, я начну задавать вопросы. Ваша цель будет не раскрывать мне ничего. Понятно?

Глория взяла лист в руки. Внешне текст напоминал экзаменационный тест для старшеклассников, но по смыслу это был военный доклад, выдуманный или реальный, о передвижениях вражеских войск.

– Да, понятно.

Когда она закончила читать, Грин забрал большой лист бумаги и дал другой – маленький, с желтым кружком посередине. Глория положила его на язык. Затем Грин ушел и оставил ее «медитировать». Обычно он так не делал.

Глория уселась поудобнее и стала мысленно повторять сведения с большого листа, который Грин унес с собой, чтобы хорошенько их заучить.

Как только ЛСД начинал действовать, цифры на настенных часах всегда расплывались, словно кровоподтеки. Но Глория обнаружила, что если закрыть один глаз и подождать ровно пять секунд, то можно это исправить. Так что когда молодой доктор Грин вернулся, она уже знала, что приняла ЛСД примерно часа три назад.

Сейчас она должна была находиться на пике эффективности наркотиков или близко к нему. Это объясняло, почему вокруг фигуры доктора Грина плясали разноцветные огни. Она не видела никакого смысла во всех этих галлюцинациях и не понимала, как кто-то может ими наслаждаться. Если бы эксперименты с применением психоделиков приносили какую-то пользу, возможно, Глория могла бы изменить свое мнение.

Но она в этом сомневалась.

Доктор Грин подошел с планшетом в руках и кивнул Глории. Она видела сейчас не одного, а троих докторов Гринов.

– Мисс Флауэрс? – обратился он к ней.

Раньше он называл ее Глорией, она была почти уверена в этом. В комнату вошел санитар и теперь угрожающе возвышался в углу.

– Да, – откликнулась она.

– Пожалуйста, сообщите нам местонахождение войск в секторе девятнадцать.

Доктор Грин нахмурился и от этого стал казаться старше. Чуть ранее он сказал ей сопротивляться – она крепко сплела эту мысль со сведениями, которые заучила. Они хотят увидеть максимальное владение собой в рамках эксперимента с допросом под действием наркотиков, так? Должно быть, в этом весь смысл.

– Боюсь, я не знаю, о чем вы, – ответила Глория.

По крайней мере, ей казалось, что она произнесла именно это. Уверенность в чем-либо становилась шаткой, как только ЛСД ударял в голову.

Грин взял стул и придвинул его к кушетке, на краю которой лежала Глория. Теперь они находились друг напротив друга. Она потянулась поправить юбку и вспомнила, что на ней сейчас больничная рубашка. И тут же Глория поняла, что одеяние весьма прозрачное.

Сосредоточься.

– Вы уверены? – спросил он.

– В чем?

– В том, что не знаете, о чем я. О секторе девятнадцать. О том, куда движутся войска.

– Уверена, – ответила она и даже чуть-чуть улыбнулась от радости, что так хорошо справляется с заданием.

Грин бросил взгляд на стоявшего за спиной санитара. Высоченный детина сделал шаг вперед. Он казался слишком крупным, слишком большим для этой комнаты. Но все же он был здесь, зловеще возвышался над Глорией. Словно тень. Или угроза.

– Вы уверены в своей уверенности? – снова переспросил доктор Грин.

Она смотрела на него затуманенным от наркотиков взглядом и видела яркие цветные полосы. Ей хотелось прочесть ему лекцию о том, что так проводить эксперимент нельзя. Что он подбирает неверные слова. Злоупотребляет стечением обстоятельств, и такое будет трудно повторить на практике.

– Мисс Флауэрс, – требовательно произнес он, – где войска?

Высоченный детина не улыбался, но и недовольством это назвать нельзя было. Ему нравилось происходящее.

Глории сразу вспомнились различные слухи и отдельные ситуации, о которых никогда не говорили ее преподаватели. Мужчины с невылеченным сифилисом. Рабы, которых продавали врачам на опыты, трупы чернокожих людей в распоряжении каждого медицинского университета. Всего лишь десять лет назад армия совместно с ЦРУ выпустила комаров, зараженных желтой лихорадкой, в негритянских районах Флориды. Глория понимала, что цвет кожи делает ее идеальным объектом исследования для некоторых людей. А для большинства из них – еще и одноразовым объектом.

Глория осознала: чтобы остаться в игре, нужно притвориться, что никакой игры нет. В общем, все как всегда. Не стоит ожидать, что они с радостью позволят ей выиграть раунд. Даже если она использует для этого передовой опыт.

– О, конечно! Я не понимала, что вы имели в виду. Они продвигаются на север и проходят ежедневно примерно семь квадрантов. А если дадите мне карандаш, – она протянула руку, – я нарисую вам карту.

Доктор Грин приподнял брови. А затем самоуверенно улыбнулся и глянул на высоченного санитара. У того на лице теперь явно читалось разочарование.

– Очень хорошо, – похвалил ее доктор Грин.

«Извините, – мысленно обратилась к ним обоим Глория, – но это не так».

Первая часть психоделического путешествия Элис растянулась надолго и превратилась во что-то спокойно-расплывчатое. Она расслабилась и начала мечтать о том подносе с инструментами, чтобы разобрать что-нибудь, а не лениво лежать на кушетке. Но свои желания она держала при себе. Она вообще все держала при себе и вела себя тихо в надежде, что про нее забудут до конца сегодняшнего сеанса.