Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл

ПРОЛОГ

Вокзал Паддингтон,

15 июля 1860

В воскресенье, 15 июля 1860 года, детектив-инспектор Скотленд-Ярда Джонатан Уичер взял кеб на набережной Миллбанк, чуть западнее Вестминстера, и, заплатив два шиллинга, велел ехать на вокзал. Там он купил два билета: один, за семь шиллингов десять пенсов, до Чиппенема, графство Уилтшир, в девяносто четырех милях от Лондона, другой, за фунт шесть пенсов, от Чиппенема до Троубриджа, то есть еще на двадцать миль дальше.[1] День выдался теплый: впервые этим летом температура в Лондоне подскочила до семидесяти с лишним градусов по Фаренгейту.

Внутри построенного за шесть лет до описываемых событий (по проекту Айзамбара Кингдома Брунеля) вокзала, увенчанного блестящим куполом из металла и стекла, всегда было жарко и душно от солнца и табачного дыма. Джек Уичер хорошо знал это место — новые вокзалы, через которые проходят тысячные толпы людей всех званий, сословий, сразу же облюбовало лондонское ворье. Именно здесь была представлена жизнь города со всеми ее противоречиями и проблемами. Этим и было обусловлено то особое внимание, которое новообразованная служба детективов проявляла к данному объекту. Картина Уильяма Фритта «Вокзал» изображает на фоне Паддингтона 1860 года двух полицейских в штатском (в темных костюмах и котелках) — невозмутимые мужчины в бакенбардах, несомненно, способные навести порядок в мегаполисе, задерживают воришку.

Именно здесь Уичер арестовал в 1856 году слишком уж броско разодетого Джорджа Уидмса, стащившего у леди Глэмис кошелек с пятью фунтами. В суде детектив заявил, что подсудимый уже несколько лет подвизается, и далеко не на последних ролях, в некой весьма примечательной своими «подвигами» компании. На этом же вокзале он как-то арестовал грузную, с красными пятнами на лице, женщину лет сорока. Она сидела, ожидая отбытия поезда, в вагоне второго класса. Вовремя подоспевший Уичер взял ее со словами: «Если не ошибаюсь, ваше имя — Муто». Луиза Муто была известной мошенницей. Под именем Констанс Браун она наняла двухместный экипаж, слугу, а главное — арендовала полностью обставленный дом рядом с Гайд-парком. Туда она и вызвала продавца ювелирного магазина, принадлежащего Ханту и Роскеллу, с образцами браслетов и ожерелий на предмет их осмотра некой леди Кэмпбелл. Продавец передал ей браслет с бриллиантами стоимостью триста двадцать пять фунтов. Муто вышла из комнаты. Четверть часа спустя продавец подошел к двери и обнаружил, что его заперли. Полиция гонялась за Муто не одну неделю. Взяв ее на вокзале Паддингтон, Уичер заметил, что она прячет руки под плащом. В руках у нее оказался украденный браслет. Помимо того, детектив обнаружил мужской парик, накладные усы и бакенбарды. Муто представляла собой новейший тип городской преступницы, гораздой на самые хитроумные выдумки, блестяще раскрываемые, однако же, Уичером.

Джек Уичер был одним из первых восьми сотрудников Скотленд-Ярда. За восемнадцать лет, что прошли со времени основания службы детективов, они превратились в людей, окутанных тайной и романтическим ореолом, в некие невидимые и всевидящие божества, охраняющие мирную жизнь Лондона. В глазах Чарлза Диккенса детективы были символом современности, таким же как иные чудеса и достижения науки сороковых — пятидесятых годов XIX века. Подобно телеграфу и паровозу, детектив, казалось, обладал даром преодоления пространства и времени и, подобно фотокамере, умел «останавливать мгновения». Диккенс писал, что детективу хватает «одного взгляда, чтобы составить опись мебели» в доме и «набросать точные портреты его обитателей». Расследование, проводимое детективами, продолжает романист, подобно «игре в шахматы с живыми фигурами» — игре, о которой «мало что известно».[2]

В свои сорок пять Уичер был старейшиной лондонской полиции — «королем детективов», по выражению одного из его коллег. Плотный, бывалого вида мужчина, обладавший на удивление мягкими манерами. Будучи, по словам Диккенса, «ниже ростом и грузнее» своих коллег, Уичер обычно хранил на лице, испещренном отметинами от оспы, «отрешенное и задумчивое выражение, словно производил в уме какие-то сложные математические расчеты». В 1850 году Уильям Генри Уиллз, заместитель Диккенса по журналу «Домашнее чтение», имел возможность наблюдать Уичера в деле. Его отчет об увиденном лег в основу первого опубликованного рассказа об этом человеке, да и вообще стал прототипом английского детектива.

Уиллз стоял на ступеньках отеля в Оксфорде, обмениваясь любезностями с каким-то французом. Взгляд журналиста привлекли «его до блеска отполированные ботинки и какие-то неправдоподобно белые перчатки». И тут внизу, в холле, появился незнакомец. «На ковровой дорожке у лестницы стоял мужчина. Обычный, прямодушный на вид человек с заурядной внешностью — во всяком случае, ничего рокового в нем не было». Тем не менее этот «призрак» произвел на француза сильнейшее впечатление. Он «приподнялся на цыпочках и пошатнулся, словно в него попала пуля. Лицо его побледнело, губы задрожали… Он понимал, что отворачиваться поздно (хотя явно попытался), ибо незнакомец не сводил с него глаз».

Этот человек с убийственным взглядом поднялся по лестнице и велел французу вместе со всей его «командой» убираться из Оксфорда семичасовым поездом. Затем он направился в ресторан при отеле. Там он подошел к столику, за которым, непринужденно болтая, трапезничали трое мужчин. Опершись руками о стол и слегка наклонившись, он обвел взглядом всех троих. «Словно по мановению ока» те замерли и погрузились в молчание. Затем этот наделенный сверхъестественной силой человек велел им побыстрее расплатиться — ибо лондонский поезд отходит в семь. На вокзал они отправились вместе, а Уиллз следом за ними.

Когда они добрались до места, любопытство пересилило в журналисте чувство страха перед «столь очевидным проявлением могущества» этого человека, и он спросил его, что все это означает.

— Видите ли, — ответил незнакомец, — я сержант Уитчем, из Скотленд-Ярда.[3]

По словам Уиллза, Уичер был «человек-тайна», воплощение загадочного, непроницаемого сыщика. Он возник из ниоткуда и, даже снимая маску, тут же ее вновь надевал, называя вымышленное имя. Да и само его звучание в трактовке Уиллза ассоциировалось одновременно с чем-то от сыска и от ведомства.[4] Казалось, он был способен превратить человека в камень или лишить дара речи. Целый ряд особенностей, подмеченных Уиллзом в Уичере, воплотились в герое его детективного романа: он тоже вполне зауряден на вид, у него острый глаз, он умен и невозмутим. Судя по всему, портретов Уичера не сохранилось — причиной тому его осмотрительность и род занятий. О том, как он выглядел, можно судить лишь по описаниям Диккенса и Уиллза, а также по сведениям, содержащимся в полицейских досье: рост — пять футов восемь дюймов, волосы каштановые, кожа бледная, глаза голубые.

В книжных киосках на вокзалах продавались дешевые, в обложке, «записки следователей» (или, попросту говоря, сборники рассказов), а также журналы, публиковавшие «страшилки», выходившие из-под пера Диккенса, Эдгара Аллана По и Уилки Коллинза. В очередном номере нового журнала Диккенса «Круглый год» был помещен тридцать третий отрывок из «Женщины в белом» Коллинза, этого первого романа «чувств и ощущений», определившего литературную моду в 60-х годах XIX века. В предыдущем отрывке описание событий прервалось на том, как злодей — сэр Персиваль Глайд силой поместил двух женщин в психиатрическую лечебницу, дабы удержать в тайне один темный эпизод семейной истории. В главах же, напечатанных в номере, купленном Уичером в тот день на вокзале, изображалась страшная смерть в церковной ризнице мерзавца Глайда, задумавшего уничтожить документальные свидетельства того давнего события. Повествователь воссоздает картину пылающей церкви: «Все, что я слышал, так это дробное потрескивание деревянных перекрытий, пожираемых языками пламени, и громкий хруст стекла где-то наверху… Мы ищем тело. Огонь обжигает наши лица и гонит назад: мы ничего не видим — ни внизу, ни наверху, вообще ничего, кроме пелены огня».

Преступление, для расследования которого Уичер покидал Лондон, представляло собой жестокое и, казалось, совершенно беспричинное убийство. Совершено оно было в загородном доме, неподалеку от Троубриджа, что в графстве Уилтшир. И местная полиция, и газеты по всей стране терялись в догадках. Поговаривали, что семье жертвы, при всей внешней респектабельности, было что скрывать. В этой связи упоминались прежде всего измены и безумие.

В Уилтшир вызвало Джека Уичера руководство Большой Западной железнодорожной компании, и ехал он туда поездом, принадлежавшим ей же. В два часа дня огромный шестиколес-ный паровоз отошел от Паддингтона и повлек за собой по семифутовой колее вереницу вагонов шоколадно-кремового цвета. Большая Западная могла похвастать самой надежной, самой удобной и самой скоростной сетью железных дорог в стране. Даже поезд эконом-класса, которым ехал Уичер, не громыхал по рельсам, а словно летел по равнине, едва касаясь поверхности, парил над широкими арками железнодорожного моста в Мэйденхеде. На картине Тернера «Дождь, пар и скорость — Большая Западная» локомотив влетает на этот мост с востока — черным болидом, рассыпающим вокруг себя снопы серебряных, голубых и золотистых искр.

Уичер добрался до Чиппенема в 17.37 пополудни, а восемь минут спустя пересел на другой поезд. Меньше чем через час он будет в Троубридже. История, которой ему предстоит заняться — а о ней можно пока судить лишь по информации, собранной полицией Уилтшира, судебными органами и газетными репортерами, — началась две недели назад, 29 июня.