Подступы к «Неприступному»

АЗАРОВ ЗАВОЁВЫВАЕТ ВСЁ БОЛЬШЕЕ ДОВЕРИЕ

Похоже, что Вейцзеккер доволен Стецюком-Азаровым, но Азаров не успокаивает себя этим. Он по-прежнему настороже: от Вейцзеккера всего можно ожидать. Они сидят в машине майора, выехавшего из Овражкова на строительство железнодорожной ветки, и Вейцзеккер информирует Азарова о событиях, происшедших в его отсутствие.

— Мы тут тоже не теряли даром времени. Нужный нам участок ветки почти готов. Пришлось для этого разогнать бездельников, которых навербовал Дыбин.

— А вы не думаете, что он…

— Нет, этого я не думаю. Он просто бездарен в делах такого рода, но вполне благонадежен. Его обязанности я ограничил теперь только охраной участка строительства. Начальником школы диверсантов немецкое командование утвердило вас. Поздравляю с оказанным вам высоким доверием, господин Стецюк!

Он пожимает руку Азарову и продолжает:

— Со всеми, кто работает сейчас на строительстве ветки, я беседовал лично. Полагаю, что некоторые из них могут быть зачислены в вашу школу. Но вы проверьте каждого из них еще раз. На меня очень хорошее впечатление произвел бывший паровозный машинист Дерюгин. С него и начните. Думаю даже, что он мог бы стать вашим помощником.

— Можно ли, однако, так сразу ему довериться?…

— Если я сказал, что он произведена меня хорошее впечатление, то не по внешнему же виду!

— Понимаю, господин майор.

— Он не местный житель. Я его из Дубков привез. Он там на восстановительных работах после крушения двух воинских эшелонов отличился. И документы у него в полном порядке. Есть даже рекомендация немецкой военной администрации. Перед самой войной отбыл несколько лет в лагерях за политическую неблагонадежность.

«Кто же это такой? — тревожно думает Азаров. — Неужели какой-нибудь предатель вроде Куличева или Дыбина? Да, скорее всего… А нашим, видно, так и не удалось никого на эту стройку забросить…»

— В лесу, неподалеку от ветки, уже сооружается барак для школы, — продолжает Вейцзеккер. — Готовим для нее необходимое оборудование. Завозим взрыватели и замыкатели в соответствии с вашей заявкой.

— А взрывчатку?

— Привезут сегодня или завтра вместе с бикфордовым и детонирующим шнурами, которые вы почему-то не заказали. Они не понадобятся вам разве?

— Я вообще многого еще не заказал. Это была лишь предварительная заявка. А как с подвижным составом?

_ Как только примкнем нашу ветку к магистрали, нам подадут вагоны. Пассажирский и несколько товарных.

— Без паровоза?

— Пока без паровоза, хотя я понимаю, как вам важно иметь паровоз. С паровозами сейчас вообще трудно. Вы ведь знаете, что главным образом именно их партизаны выводят из строя.

— Вот поэтому-то и нам…

— Я уже сказал, что понимаю, как вам важно иметь паровоз, — снова повышает голос Вейцзеккер, — но пока будет лишь мотовоз! Паровоз получим позже.

Машина Вейцзеккера останавливается у пассажирской платформы строящейся ветки, и дежурный полицейский спешит к майору с докладом.

— Дерюгина ко мне! — приказывает Вейцзеккер.

— Слушаюсь, господин майор!

Из толпы рабочих выходит худощавый, чуть выше среднего роста мужчина, обросший густой рыжеватой бородой, и Азаров с удивлением и радостью узнает в нем майора Нефедова.

— Вот познакомьтесь с господином Стецюком, — говорит «Дерюгину» Вейцзеккер, кивая на Азарова. — И доложите ему, как тут дела. А я пройдусь по трассе.

— Дерюгин, — представляется Нефедов Азарову, слегка наклонив голову. — Машинист. Водил товарные паровозы: «Э», «ФД», «СО».

Возле Азарова и Нефедова никого теперь нет, но они не меняют ни тона, ни темы разговора. Лица их по-прежнему строго официальны. Если кто-нибудь и наблюдает за ними, ни за что не догадается, что они знакомы друг с другом.

— На какой дороге работали до войны? — продолжает расспрашивать Азаров.

— На Курской, в депо станции Тула.

«Он действительно там работал, — вспоминает Азаров, — но не машинистом, а инженером технического отдела. Даже, кажется, главным инженером… Паровоз, значит, должен знать не хуже любого машиниста…»

— Ну, а в армии служили?

— Два года срочной службы в железнодорожных войсках в довоенные годы.

— Звание?

— Младший лейтенант.

— С минированием знакомы?

— Имею представление.

— Майор Вейцзеккер проверял ваши документы?

— Так точно.

— Ну ладно, с этим всё пока. А как тут идут дела? — кивает Азаров на насыпь железной дороги. — Вас майор Вейцзеккер прорабом, кажется, назначил?

— Так точно. Дела тут идут неплохо. Еще два дня, и ветка будет готова.

— А цель ее сооружения вам известна?

— Никак нет.

— Узнаете в свое время, а пока вы свободны.

Присмотревшись к работающим на трассе, Азаров замечает еще одного знакомого. Но чтобы не ошибиться, подходит к нему поближе. Ну да, вне всяких сомнений, это старший лейтенант Лукошко! Молодцы партизаны, сумели и его устроить на стройку, А может быть, и еще кого-нибудь?…

Азаров медленно идет по шпалам, посматривая по сторонам. Нет, все остальные ему явно не знакомы. Во всяком случае, никого из них он не видел ни разу. Но то, что тут Нефедов и Лукошко, — очень хорошо. С такими людьми многое можно сделать.

— Ну, какое впечатление произвел на вас Дерюгин? — спросил Азарова майор Вейцзеккер, как только лейтенант подходит к нему.

— Затрудняюсь пока ответить на ваш вопрос, господин майор, — пожимает плечами Азаров. — Поживем, а вернее, поработаем — увидим.

— Согласен с вами, — одобрительно кивает головой Вейцзеккер. — Не будем торопиться. Должен, однако, отметить, Дерюгин неплохо показал себя в работе. Успешным строительством ветки мы обязаны именно ему. Помог он и от бездельников избавиться. Кстати, дружков-приятелей господина Дыбина. Еще два-три дня работы в таком темпе, я ветка будет готова.

— А нужно ли вообще заканчивать эту работу? — неожиданно спросил Азаров, будто его внезапно осенила какая-то мысль.

— Что-то не понимаю вас, господин Стецюк, — удивленно поднимает брови майор Вейцзеккер. — Вы сами торопили, а теперь…

— А теперь я подумал: есть ли в этом смысл? Не лучше ли сбавить темп работы и начать подготовку кадров для основной нашей цели? Мы отберем тех, кто может быть зачислен в нашу школу, и начнем с ними занятия по утвержденной вами программе.

— А как быть с теми, кого не зачислим? Не все ведь окажутся пригодными для этого.

— Оставим только тех, кого зачислим и кого можно будет зачислить позже, когда присмотримся к ним получше. Кое-кого придется в связи с этим отчислить, но это не беда. Нам и не нужно много рабочих. Работать вообще нужно будет не торопясь, всячески затягивая завершение строительства.

Вейцзеккер некоторое время размышляет, потом удовлетворенно кивает головой:

— Ваша идея с затяжкой работ по сооружению ветки принимается, господин Стецюк. Это надежно замаскирует курсантов нашей школы. Они ведь по-прежнему будут числиться всего лишь путевыми рабочими. Так я вас понял?

— Так точно, господин майор! Тогда и учебные взрывы не станут привлекать ничьего внимания. Взрывные работы на строительстве железной дороги — обычное дело.

— Всё это вы очень толково придумали, господин Стецюк. Сегодня же отдайте все необходимые распоряжения Дерюгину. И подготовьте новый график работы на строительстве с учетом учебных занятий.

— Я думаю, господин майор, целесообразнее всего разбить курсантов нашей школы на две группы. Одна будет продолжать строительство, другая начнет заниматься по программе подрывников-диверсантов. Действия этих групп будут чередоваться в соответствии с учебной программой. Вам ясна моя мысль, господин майор?

— И эта ваша мысль утверждается, господин Стецюк! Мы с вами сегодня же просмотрим личные дела всех работающих на стройке и отберем тех, кого уже можно зачислить. Поскольку все работающие у нас на строительстве так или иначе скомпрометированы перед Советской властью, на них вполне можно будет положиться…

— А я бы полагаться на всех не стал. Даже на тех, кого мы зачислим в школу. Сначала поработаем с ними, а потом уже видно будет, на кого следует полагаться, да и то лишь очень условно, до окончательной проверки их на боевом задании в тылу Красной Армии.

— Это тоже принимается!

«Ну кто бы мог подумать, что у такого болвана, как покойный Куличев, может быть такой толковый племянник?…» — невольно удивляется Вейцзеккер.

— А вы не задумывались над названием нашей школы? — после небольшой паузы спрашивает Азарова Вейцзеккер, протягивая ему пачку сигарет. — Нужно бы назвать ее как-то для конспирации. Может быть, каким-нибудь мифическим именем — «Аид», например, или «Тартар».

— А что это такое, господин майор? — делая вид, будто он впервые слышит подобные слова, простодушно спрашивает Азаров.

— Так называлась у древних греков преисподняя, царство мертвых, — охотно объясняет Вейцзеккер. И, желая блеснуть знанием украинского языка, спрашивает с усмешкой: — А вы про цэ нэ чулы?

— Ни, нэ чул, пан майор, — улыбается Азаров. — Но я бы назвал нашу школу как-нибудь попроще. А то ведь в русском языке имеется слово «тартарары» и употребляют его в тех случаях, когда хотят послать кого-нибудь на тот свет. «Провались ты в тартарары!» — говорится в таких случаях. Не слышали вы разве подобных выражений?

— Этого я действительно не учел, — смущенно признаётся Вейцзеккер. — Ну, а как бы вы сами назвали нашу школу?

— Да хотя бы «Костыль».

— Костыль? — удивляется Вейцзеккер. — Почему «Костыль»? Это непонятно…

— Вот и хорошо, что непонятно. Пусть поломают голову, что это за «Костыль». То ли опора для хромых, то ли стержень для крепления рельсов к шпалам. А курсантам нашим можно и так название это объяснить: с помощью диверсий можно, мол, боеспособных солдат если и не на тот свет отправить, то уж наверняка превратить в калек, нуждающихся в костылях. Вот вам и смысл секретного названия для посвященных. К тому же слово «костыль» вполне железнодорожное и очень ходовое на железнодорожном строительстве.

— Все! — заключает Вейцзеккер. — Принимается и утверждается и это ваше предложение, господин Стецюк! Кодовым названием нашей школы будет «Костыль».

А вечером на квартире начальника полиции майор Вейцзеккер отчитывает Дыбина:

— Есть же толковые люди, черт побери! Настоящие русские умельцы, и они могут работать не только на большевиков, но и на нас. Их только нужно хорошо искать, господин начальник полиции. Я имею в виду в данном случае такого человека, как Стецюк. Найдутся, наверное, и другие.

— А вам не кажется, господин майор… — робко начинает Дыбин.

Но Вейцзеккер не дает договорить:

— Нет, не кажется, господин Дыбин! Я уверен, что нашел наконец именно такого человека, которого давно ищу. А вас не считаю находкой, хотя и не сомневаюсь в вашей преданности немецкой власти и мне лично.

— Спасибо вам, господин майор, за доверие!… Я всегда рад стараться!…

— Ваша задача теперь, господин Дыбин, — раздраженно прерывает его майор, — обеспечить надёжную охрану строительства ветки и школы. А все распоряжения Стецюка выполнять беспрекословно.

— Слушаюсь, господин майор! — покорно говорит Дыбин, а сам с завистью думает: «Сумел-таки этот ловкач влезть к нему в доверие…»