Глава двадцатая

1

Оставив всех в своем номере, Джад обошел снаружи вокруг мотеля, но не увидел ни «роллс-ройса», ни человека ростом выше шести футов, который мог бы оказаться бывшим мужем Донны. Тогда он вернулся в коттедж и подал Донне знак, чтобы она вышла на улицу.

– Теперь, – сказал Джад, – мы пойдем к тебе и там будем ждать его.

– А Сэнди? – тут же спросила Донна.

– Она тоже пойдет с нами.

– Может, не надо? Я бы лучше... Я не хочу, чтобы она видела его, если это возможно.

– Дело вот в чем, – ответил Джад. – Похоже, что сейчас его поблизости нет. Но это может быть и не так. Я мог просто не заметить его. И если он уже наблюдает за нами, то будет знать, что мы оставили Сэнди в двенадцатом домике. А значит, нет гарантии, что он не попытается проникнуть туда.

– Ну хорошо, допустим, она будет с нами, – сказала Донна. – А в это время придет Рой и каким-то образом... ему удастся... победить тебя. – Она виновато заглянула Джаду в лицо. – Тогда уж он точно доберется до Сэнди!.. А если мы оставим ее с Ларри и это случится, то она все-таки будет в большей безопасности.

– Ну, тебе решать... – Джад беспомощно развел руками.

– А ты думаешь, он узнает, что мы оставили Сэнди в двенадцатом номере вместе с Ларри?

– Не исключено. – Он озабоченно покачал головой.

– Но ведь скорее всего нет?..

– Наверное.

– Хорошо, тогда пусть она побудет с Ларри, ладно?

– Ладно.

Джад проинструктировал Ларри: оставаться в доме, запереть дверь и опустить шторы, а при первом же признаке опасности дать сигнальный выстрел из винтовки и запереться с девочкой в ванной. Там лечь на дно ванны – тогда их не заденут пули, если Рой вдруг начнет стрелять. А Джад тем временем уже подбежит к ним. Он будет там через десять секунд после первого выстрела.

– Может быть, – мечтательно сказал Ларри, – мне удастся прикончить эту сволочь с первого выстрела.

– Если он подставит тебя под ствол, тогда стреляй. Но не бегай вокруг него и не жди. Вы будете в достаточной безопасности в ванне, если успеете вовремя запереть дверь.

Джад оставил ему винтовку и взял дневник Лили Тори. Потом они с Донной пересекли тенистую автостоянку и подошли к неосвещенному коттеджу под девятым номером.

Первым внутрь вошел Джад и все тщательно обыскал. Потом впустил Донну, запер дверь и убедился в том, что все окна в домике надежно закрыты. После этого задернул шторы и включил лампу на ночном столике между кроватями.

– Где мне лучше лечь, как ты считаешь? – спросила Донна.

– Я лягу на пол между кроватями, – ответил Джад, – чтобы в случае чего он меня не сразу увидел. А ты можешь расположиться на одной из кроватей. Наверное, вот эта будет лучше. – Он похлопал по дальней от двери.

– Что ж, меня это устраивает, – улыбнулась Донна. – А чем мы займемся, пока будем ждать?

– Ты можешь посмотреть телевизор... А я хочу почитать, что там пишет Лили Торн.

– А мне нельзя?

– Конечно, можно.

– Тогда почему бы нам не почитать его вслух?

– Хорошо. – Джад улыбнулся. Ему очень понравилась эта идея.

Донна сняла туфли. На ней были белые носки, и ее ноги показались Джаду очень маленькими. Он смотрел, как Донна взобралась на кровать и уселась прямо, прислонившись спиной к изголовью.

Джад сел на пол между кроватями, положил к ночному столику подушку и откинулся на нее. Рядом на полу лежал его «кольт».

– Ну, готов? – спросила она.

– Да.

"Дневник, – начала читать Донна. – Истинное описание моей жизни и самых личных дел... Первое января".

2

– Я думаю, тут все относится к девятьсот третьему году, – предположила Донна и продолжила чтение: – «Этот первый день нового года я посвятила торжественному размышлению. Я воздала хвалу Господу за его щедрость, за то, что он ниспослал мне двух замечательных мальчиков и дал нам средства к существованию. Я просила. Господа простить мне мои прегрешения, но больше всего я просила о том, чтобы Господь благосклонно отнесся к. душе моего дорогого Лайла, у которого было чудесное благородное сердце и который отступил от праведного пути лишь потому, что чрезмерно любил свою семью».

– Он был бандитом, грабил банки, – пояснил Джад.

– Но у него было благородное сердце... – Донна засмеялась.

– Может, ты пропустишь все эти рассуждения?

– Ты хочешь перейти сразу к интересному? – Донна медленно перелистала несколько страниц, пробегая их глазами. – Вот: «двенадцатое февраля. Сегодня у меня болит сердце. Господь продолжает напоминать нам, что мы – отверженные в этом городе. Несколько местных мальчишек напали на Эрла и Сэма, когда они возвращались из школы. Эти трусы поранили моих мальчиков, забросав их камнями, а затем набросились на них с кулаками и палками и избили до крови. Мне неведома причина их жестокого поступка, но я знаю, что источник этого лежит в репутации отца мальчиков».

Донна просмотрела еще несколько страниц, вкратце пересказывая их содержание.

– Похоже, она ходила несколько дней по городу и рассказывала родителям этих забияк о том, как поступили их дети. Родители были вежливы в разговорах, но настроены к ней весьма прохладно. И не успела она обойти всех до конца, как ее сыновей снова избили... У одного мальчика была большая шишка на голове, поэтому она отправилась к доктору Россу. «Доктор Росс – добрый, веселый мужчина лет сорока. Кажется, он не испытывает неприязни ни ко мне, ни к мальчикам из-за нашего родства с Лайлом. Напротив, он в течение многих месяцев относился к нам с искренней добротой. Он заверил меня, что мне не следует беспокоиться по поводу состояния здоровья Эрла. Я пригласила его на чай, и мы мило провели добрый час в обществе друг друга».

Джад слушал, как шелестят переворачиваемые страницы.

– Та-ак, – комментировала Донна. – Теперь, похоже, что она встречается с этим доктором каждый день. Она уже стала называть его по имени – просто Глен. Вот: «Четырнадцатое апреля. Мы с Гленом взяли корзину со съестным для пикника и отправились на вершину холма за нашим домом. Там, к моему великому удивлению и восторгу, он достал из своего докторского саквояжа бутылку замечательного бургундского. Мы чудесно провели вечер в компании друг друга, вкушая жареного цыпленка и запивая его бургундским. По мере того, как шло время, наша страсть росла. Мне было трудно сдерживать ее. Но все же, хотя он целовал меня с таким жаром, что захватывало дух, я не позволила ему дальнейших вольностей».

Донна перестала читать. Она посмотрела на Джада, улыбнулась и села рядом с ним на пол.

– Я позволяю тебе вольность поцеловать меня, – сказала она.

Он нежно обнял ее, и она прижалась к нему своими губами с такой силой, будто не видела его уже тысячу лет. Но когда он положил свою руку ей на грудь, Донна отодвинулась назад.

– Давай все же вернемся к записям – Лили, – улыбнулась она.

Джад смотрел, как Донна бережно перелистывает страницы, сосредоточенно пробегая по ним глазами. Она сидела с ним рядом, и их плечи соприкасались. Книга лежала у нее на приподнятых коленях. Вокруг мягких пушистых волос при свете лампы горел золотой ореол. Ее манящая близость и исходящий от нее нежный волнующий запах настолько возбудили Джада, что он перестал интересоваться дальнейшей судьбой Лили Торн.

– Она дальше не пишет конкретно, но я думаю, что на этом этапе их отношения уже вышли за стадию поцелуев, – заключила Донна. – Теперь она вообще пишет только о Глене.

– М-м-м-м. – Джад положил руку на ногу Донны и почувствовал тепло ее бедра сквозь тонкий вельвет узких брюк.

– Ага, вот! Кажется, нашла: «Второе мая. Вчера поздно вечером, когда дети уже уснули, я вышла украдкой и в назначенное время встретилась с Гленом в бельведере. После многих заверений в любви он попросил моей руки. Я приняла предложение стать его женой не раздумывая, и он радостно прижал меня к своей груди. Большую часть ночи мы обнимались и строили планы на будущее. Потом холод в башне стал для нас просто невыносим. Мы прокрались в гостиную и там на рассвете лежали на диване в страстных объятиях, испытывая всю полноту долгожданного наслаждения».

Донна закрыла дневник, заложив страницу пальцем.

– Ты знаешь, – сказала она, – у меня такое впечатление, что я занимаюсь... каким-то грязным делом, читая все это. Будто подглядываю в замочную скважину. Ведь это настолько личное!..

– Но это может подсказать нам, кто убил ее семью, – напомнил Джад.

– Да, конечно. Ну, слушай... Только я... все равно не знаю.

Донна слегка наклонила голову и стала переворачивать страницы дальше.

– Вот они назначили дату свадьбы... Двадцать пятого июля.

Джад обнял ее за плечи.

«Восьмое мая. Прошлой ночью у нас было еще одно свидание в бельведере. Мы встретились там в час ночи. Глен был настолько сообразителен, что захватил с собой плед. Когда мы согрелись под ним и перестали чувствовать холод ночи, нами овладела безумная страсть. Она захватила нас, как высокая волна неожиданного прилива. Бессильные сопротивляться ее власти, мы отдали ей себя без остатка, и она, увлекая нас в свое лоно, принесла меня в мир сказочного блаженства, равного которому я не знала еще в своей жизни».Я думаю, – сказала Донна, – это означает, что они неплохо потрахались.

– Боже мой, а я думал, у них плот опрокинулся.

Донна, смеясь, стала бить его по ноге.

– Ты ужасен. – Она повернулась к Джаду лицом, и он поцеловал ее. – Ты ужасен, – повторила она ему прямо в рот.

Он провел пальцами по бархатистой коже ее щеки, потом по подбородку и шее. Донна отложила книгу. Повернувшись к нему и касаясь его одной грудью, она стала расстегивать рубашку Джада. Потом просунула под нее руку и начала гладить его грудь и живот.

Джад привлек Донну к себе. Лежа на боку и всем телом прижавшись к ней, он вытащил ее рубашку из-под вельветовых брюк, просунул в них руку и положил ее на гладкие прохладные ягодицы Донны. Потом провел другой рукой по ее спине и расстегнул бюстгальтер.

– Подожди, – сказала она.

– Что?

– На полу вчера уже было, – сказала Донна, улыбнулась и встала.

Не сводя с Джада пылающих глаз, в которых смешались страсть и тревожное ожидание, она расстегнула свою блузку и бросила ее на край ближней к двери кровати. Вслед за блузкой туда же полетел и бюстгальтер. Затем, грациозно присев на столик, Донна наклонилась и сняла носки. Потом встала, расстегнула ремень и «молнию» на брюках, и они упали на пол. Она шагнула вперед. Теперь на ней были только тонкие трусики. Темный треугольник волос просвечивал сквозь прозрачную голубую ткань. Донна сняла и их.

– Встань, – сказала она. Джад заметил дрожь волнения и желания в ее голосе.

Он быстро разулся и, положив свой «кольт» рядом с лампой, начал снимать рубашку. Пока он возился с ней, Донна расстегнула его брюки. Потом, встав на колени, опустила их и стянула с Джада вместе с трусами.

Джад прижал Донну к себе и долго держал ее так, поглощая руками все, до чего мог дотянуться.

Донна делала то же самое.

Потом они отстранились друг от друга. Донна сняла с кровати покрывало и одеяло и легла на нее.

Они не торопились.

Часть внимания Джада оставалась настороже: он чутко прислушивался к происходящему вокруг и был готов действовать в любую секунду, как часовой. Но все остальное в нем присоединилось к Донне. Он словно сам стал частью ее нежного тела, ее волос, тихих звуков, исходящих из ее горла, всех самых сокровенных мест и многочисленных запахов ее тела. И, наконец, ее влажные упругие губы, так сладко пленившие его, довели Джада до такого исступления, что он почувствовал уже нестерпимое желание освободиться от распирающего его напряжения...

Потом они долго лежали рядом и полушепотом разговаривали, по сути дела ни о чем. Незаметно Донна уснула, держа его руку в своей. Джад тихо встал, оделся и занял свою прежнюю позицию на полу между кроватями. Взведенный автоматический пистолет лежал у его ног.

3

– Я долго спала? – спросила Донна, блаженно потягиваясь.

– Наверное, полчаса.

Она подвинулась к краю кровати и поцеловала Джада.

– Ну, вернемся к дневнику Лили? – спросила она.

– Я ждал, когда ты проснешься.

– Я просто отключилась... – Она улыбнулась.

– Я заметил.

– Ты сам во всем виноват! Донна протянула руку за книгой.

– Может, тебе лучше одеться? – осторожно предложил Джад.

– М-м-м... – По ее мычанью можно было понять, что ей это все равно.

– Но если к нам вдруг нагрянет гость... – начал было Джад.

– О Боже, неужели надо именно сейчас напоминать мне об этом? – взмолилась Донна. Джад погладил ее по щеке.

– Ну ладно, ты пока одевайся, а я пойду взгляну на Сэнди и Ларри.

– Хорошо.

Донна прикрылась простыней, и он отпер дверь. Пока они предавались любви, на улице совсем стемнело. В двенадцатом домике горел свет. Джад остановился возле «маверика» Донны и осмотрел стоянку. Из четырнадцатого коттеджа вышла женщина с двумя детьми. Они забрались в стоящий рядом микроавтобус. Джад подождал, пока семейство уедет, потом пересек стоянку и направился к своему номеру. Тихо постучав в дверь, он сказал:

– Это я, Джад.

– Секундочку! – раздался изнутри голос Ларри.

Дверь открылась. Джад оглядел комнату. Сэнди, скрестив ноги, сидела перед телевизором и потягивала через соломинку «кока-колу». Она обернулась и с интересом посмотрела на Джада.

– Все в порядке? – спросил он.

– В общем, да, – улыбнулся Ларри. – Пока ты до смерти не напугал нас своим стуком минуту назад, все было просто замечательно.

– Хорошо. Я еще зайду.

Он направился назад к номеру Донны. Та сидела на полу между кроватями уже полностью одетая. Дневник лежал у нее на коленях. Джад сел с ней рядом и положил «кольт» справа от себя.

– У них все о'кей, – сказал он.

– Прекрасно. Тогда вернемся к Лили. Если ты помнишь, ее плот только что перевернулся.

– Точно. И она утонула в волнах страсти.

– Да. И это навело тебя на мысль устроить собственное цунами...

– А разве так и случилось? – рассмеялся Джад.

– По-моему, именно так.

Джад быстро поцеловал ее, и Донна улыбнулась.

– Ну, хватит, – сказала она. – Давай дочитаем.

– Ладно.

Донна стала просматривать дневник дальше.

– В общем, после того как это произошло у них с Гленом в ту первую ночь, они «стали погружаться в пучину страсти» на регулярной основе. Фактически это происходило уже ежедневно... Впрочем, я не думаю, что тебе теперь интересно будет слушать об этом. – Она улыбнулась.

– Пожалуй, ты права. – Джад немного смутился.

– Ладно. Посмотрим, чем все это кончится. Она пролистала еще несколько страниц.

– Вот: «Семнадцатое мая. Сегодня я отправила Этель приглашение на нашу свадьбу. Надеюсь, что ради такого случая она, наконец, выберется сюда из своего Портленда...»– Остальное Донна дочитала про себя и перевернула страницу. Она долго молчала. Джад смотрел, как ее глаза быстро перебегают от слова к слову. Губы были плотно сжаты.

– Что там? – спросил он.

Ее глаза встретились с глазами Джада.

– Кажется, началось что-то странное, – тихо сказала она. – Вот послушай: "Восемнадцатое мая. Сегодня утром я увидела весьма неприятную картину в своем подвале, когда спустилась туда, чтобы достать банку консервированных яблок, которые заготовила еще прошлой осенью. При свете карбидной лампы я увидела, что две банки разбиты и валяются на полу. Еще одна была аккуратно открыта и оказалась пустой. Естественно, я сначала подумала, что это сделали мои мальчики. Однако на этикетке пустой банки значилось, что в ней была свекла, которую мои ребята терпеть не могут. Это открытие напугало и встревожило меня до глубины души, потому как теперь я поняла, что в мой дом проник посторонний, об истинных намерениях которого можно только гадать. Но, преодолев возникшее желание сразу же убежать наверх, я осталась в подвале и тщательно обследовала все его закоулки.

В дальнем углу возле восточной стены, скрытой от взора кучей плетеных корзин, я обнаружила в земляном полу отверстие, достаточно большое, чтобы через него мог пролезть человек или крупное животное. Увидев его, я взяла банку яблок и быстро покинула подвал.

Девятнадцатое мая. Я долго раздумывала, стоит ли сообщать Глену об этом визите в мой подвал постороннего. И наконец решила не делать этого, поскольку, зная его крутой нрав, была убеждена, что желание защитить меня толкнет Глена на убийство незваного пришельца. Я же не одобряла столь крутых мер. В конце концов, этот посетитель никому до сих пор не причинил никакого вреда.

Я решила покончить с этим сама, просто засыпав отверстие землей, взяла в сарае лопату и снова отправилась в подвал. Там на полу лежали еще две пустые банки из-под консервов. На этот раз неизвестный полакомился моими персиками. Но, глядя на эти опустошенные банки, я внезапно почувствовала к нему какое-то сострадание.

Я поняла, что этот тайный посетитель вовсе не хотел мне вреда. Его единственным желанием было утолить свой голод. Возможно, этот несчастный – один из тех, кого безжалостно отвергло общество. А я ведь и сама испытала всю горечь подобного положения. Мне знакомы и одиночество, и страх одиночества... Словом, мое сердце было на стороне этой несчастной отчаявшейся души, которая прорыла лаз в мой подвал, чтобы утолить свой голод моими консервами. И я поклялась встретиться с этим неведомым гостем и помочь ему, если смогу. Тридцатое мая..."– Послушай, Джад, здесь перерыв в записях на целых одиннадцать дней!

– Я понял.

– Итак, «Тридцатое мая... Я колеблюсь. Я вся дрожу при одной мысли о том, что должна изложить все свои действия на бумаге. Но кому еще я могу довериться? Преподобному Уолтерсу?.. Он лишь подтвердит то, что я и так знаю сама: что мои действия нечисты в глазах Бога и что ими я обрекла свою душу на вечные муки в аду. И конечно, я не смогу рассказать об этом доктору Россу, поскольку даже трудно предположить, какую ужасную месть он уготовит тогда и мне, и Е Шао Ли...»– Так вот откуда взялось это дурацкое прозвище! – рассмеялась Донна.

Джад кивнул и тоже улыбнулся.

– Ну, читай дальше!

«Девятнадцатого мая я решилась наконец встретиться с таинственным посетителем моего подвала. Мне очень хотелось помочь ему... Когда дети были уже в постели, как всегда, пришел Глен и использовал меня своим обычным способом».– Куда же подевались те «волны страсти»? – усмехнулась Донна и продолжила чтение: – "Когда он закончил со мной, мы еще поболтали немного, и он ушел. Я почти сразу же направилась в кладовую и тихо открыла дверь в подвал. Там, не зажигая света, я долго ждала и прислушивалась. Но из подвала не доносилось ни звука. Тогда я спустилась вниз, осторожно нащупывая в темноте дорогу.

Почувствовав под босыми ногами холодный земляной пол, я села на нижнюю ступеньку лестницы и продолжала ждать.

Наконец мое терпение было вознаграждено – со стороны отверстия в полу донеслось чье-то тяжелое дыхание. Затем раздались странные глухие звуки, будто через дыру в земле пытались протиснуть какой-то твердый предмет. А потом я увидела голову, появившуюся над сваленными в углу корзинами.

Темнота скрывала черты лица. Я могла различить лишь внешние контуры самой головы. Но даже ее я видела недостаточно четко. По бледному цвету кожи я поняла, что этот человек никогда не видел благодатного света солнца.

Он поднялся во весь рост, и меня сковал ужас: это был не человек. Но не был он и обезьяной.

Когда он стал приближаться, я решила повнимательнее рассмотреть его, даже если это будет угрожать моей собственной безопасности. Я чиркнула спичкой и успела увидеть выражение ужаса на его лице, прежде чем он с жутким рычанием отвернулся отсвета.

В этот момент я смогла разглядеть его спину и зад. Был ли он причудливым творением Бога или выродком, извергнутым из пасти дьявола, я не знаю. Но его отвратительный вид и нагота повергли меня в смятение. И все же. какая-то неодолимая сила заставила меня положить руку на его Уродливое плечо.

Спичка в моей руке погасла. В темноте, совершенно ничего не видя, я почувствовала, как существо поворачивается ко мне. Оно дышало мне в лицо, и в атом дыхании был запах земли и дикого заповедного леса. Потом оно положило свои руки мне на плечи, и его когти впились в меня.

Я стояла перед этой тварью беспомощная от страха и любопытства, а она, вернее он, – ведь это существо было мужского пола – начал рвать на мне ночную рубашку.

Когда я осталась совсем голой, он обнюхал мое тело, точно собака. Он обнюхивал меня всю, даже самые интимные части, прикасаясь при этом к ним мордой.

Потом он зашел ко мне сзади. Его когти впились в мою спину, и я была вынуждена опуститься на четвереньки. А секунду спустя я почувствовала, как его влажное и скользкое тело наваливается на меня. Теперь я уже абсолютно точно знала, что он собирается со мной сделать. Эта мысль привела меня в ужас, но его близость почему-то до крайности взволновала меня и возбудила во мне сильнейшее желание.

Он пристроился ко мне сзади, как это делают обычно животные. При первом прикосновении его органа все мое существо охватил дикий страх, но я боялась не за свое тело – это был страх замою бессмертную душу. И все же я позволила ему продолжить.

И очень скоро я поняла, что никакая сила не сможет заставить меня помешать ему делать со мной все, что он пожелает. Я больше даже не помышляла в чем-либо противиться ему. Наоборот, я была несказанно рада, что он так смело вошел в меня, и с нетерпением ждала конца, как бы предчувствуя всю величественность этого акта.

О Боже, как он овладел моим телом! Как его когти рвали мою плоть! Как в нее вонзались его зубы! Как его орган колошматил мое нежное лоно!.. Как груб он был в своем зверином неистовстве и как нежен в своем сердце!

Когда, утомленные, мы лежали рядом на сыром земляном полу погреба, я поняла, что ни один мужчина на свете, – даже Глен, – никогда не смог бы довести мою страсть до степени такого безумства. Я плакала от счастья. Но, обеспокоенный этим приступом плача, он вдруг поднялся и скрылся в своей норе".

4

Донна продолжала читать:

"На следующую ночь, когда я спустилась в подвал, он уже ждал меня там. Я тут же разделась, чтобы он снова не разорвал когтями мою ночную рубашку, и нежно обняла его, наслаждаясь влажной теплотой его тела. Потом я опустилась на руки и колени, и он овладел мною с не меньшей страстью, чем в прошлую ночь. Когда первое исступление прошло, мы лежали в изнеможении на полу, пока я полностью не пришла в себя.

Через некоторое время я показала ему свою лампу и сделала рукой жест, чтобы он отвернулся, дабы не повредить глаза. Потом я зажгла лампу и прикрыла ее синим абажуром, который изготовила накануне днем. Эта лампа под синим колпаком годилась для его чувствительных глаз и в то же время давала мне достаточно света, чтобы как следует разглядеть его.

Он действительно оказался очень занятным существом. У него было несколько своеобразных особенностей, которые, на мой взгляд, делали его великолепным любовником. Одной из этих особенностей был удлиненный, похожий на копье язык. Но его половой орган оказался, вне всяких сомнений, самой выдающейся и занимательной частью его тела, способствующей развитию как его страсти, так и моей. Он не только имел поразительные размеры и необычные очертания и края, но на конце его я увидела удлинение, какого не бывает ни у одного известного мне существа. И из этого удлинения, напоминающего своими контурами челюсти, торчал упругий двухдюймовый язычок".

Вот чушь! – фыркнул Джад. – Что она пытается этим сказать?

– Наверное, что у него был член со ртом на конце, – пожала плечами Донна.

– А что, это неплохая идея! – Джад сдержанно засмеялся.

– Если только там нет зубов, – ответила Донна.

– Интересно, сколько во всем этом процентов правды? – задумчиво спросил Джад.

– А ты как думаешь?

– Не знаю. Но многое из того, что она пишет – когти, влажная скользкая кожа, реакция на свет, – согласуется с тем, что я видел сам.

– Ну, ладно. Слушай дальше: «Я уверена, что это Удлинение на конце и язык не только дают ему возможность до крайности возбудить меня, но также и усиливают его собственные ощущения, так как он может чувствовать вкус истекающих из меня соков».

– Боже мой! – пробормотал Джад, качая головой.

"После того, как я удовлетворила свое любопытство в отношении его тела, он стал так же внимательно изучать мое. Потом мы отдались новой буре страстей.

После этого я предложила ему еду, которую принесла с собой. С большим удовольствием он съел сыр. Потом откусил кусок, булочки, но тут же выплюнул ее. Отказался он и от мяса, едва понюхав его. Как я узнала позже, он мог есть только сырое мясо, а это было хорошо прожаренным. Под конец он полакал воды из чашки и уселся на корточки, весьма довольный моим угощением.

Я легла на спину и открыла ему все свое тело. Казалось, он немного смутился, так как привык исполнять свои половые желания на манер животных. Однако мне удалось заставить его лечь на меня, и теперь я могла видеть страшную красоту его лица и чувствовать на своей груди его влажное тело, пока он обладал мною.

Когда мы закончили, он тут же скрылся в дыре за корзинами. Я подползла к краю этой норы, прислушалась и поняла, что он уже где-то далеко внизу. Я тихонько позвала его, но он не ответил. Он ушел, но я была уверена, что следующей ночью он снова вернется. Я не знала, как его называть, и дала ему имя Е Шао Ли в честь властителя одной экзотической древней страны, описанной преподобным Киприаном в его незавершенном шедевре".

Каким еще Киприаном? – нахмурился Джад.

Донна расхохоталась.

– Наверное, тем, который откусил Акселю два с половиной пальца. Во всяком случае, сам он утверждает именно так.

– А разве у него не хватает пальцев? – удивился Джад.

– Да, на правой руке. Мне кажется, поэтому он и ходит всегда в перчатках.

– Может быть... Ну и что там дальше? – Джад кивнул на дневник.

Донна перевернула страницу.

"Я проводила с Е. Шао Ли каждую ночь, бесшумно спускаясь в подвал, как только засыпали дети. Мы отдавались нашей страсти с таким упоением и частотой, о которых я не могла раньше даже мечтать. По утрам перед рассветом он возвращался в свою нору. Я не ведала, куда и почему он уходит, но была глубоко убеждена, что Е – ночное существо, которое днем всегда спит. Я и сама отчасти стала такой же.

К утру я чувствовала сладкую усталость в каждой клетке своего тела. И этого не могли не заметить Эрл и Сэм.

Я сказала им, что в последнее время мне трудно заснуть по ночам, и это было недалеко от истины.

Но больше всего меня беспокоил Глен Росс. Он сразу же выразил озабоченность по поводу моего усталого вида и тут же предложил осмотреть меня, чтобы выяснить, нет ли у меня какой-либо болезни. Однако я наотрез отказалась, причем в довольно грубой форме. Тогда он дал мне снотворные порошки. Его ночные притязания на мою любовь сильно напугали меня. Его объятия вызывали во мне дрожь отвращения, а поцелуи были просто невыносимы. Но я еще смогла бы стерпеть все эти мучения и позволить ему некоторые вольности, чтобы притупить возможные подозрения, если бы не отметины, оставленные на моем теле Е Шао Ли: ссадины и царапины от его когтей и следы укусов. Ниже моей шеи вряд ли нашелся бы хоть один дюйм тела, который не носил бы следов нашей страстной любви. Теперь в присутствии детей и мистера Росса я надевала блузку с высоким воротничком и длинными рукавами и юбку до пола. Но и этой одежды было недостаточно, чтобы скрыть все мои раны. Однажды мне пришлось даже солгать, что царапины на руках и лице я получила от бездомного кота, которого собралась якобы покормить, а он неожиданно рассвирепел.

Три дня назад меня навестил доктор Росс и решительно потребовал, чтобы я объяснила ему причину своих холодных отказов. Я давно уже ждала этой минуты, но мне все же трудно было ответить ему так, чтобы не вызвать дополнительных подозрений и не дать намека на правду. В конце концов, демонстрируя ему свою порядочность и стыд, я пустилась в рассуждения о том, что наше греховное поведение ставит под угрозу наши души и что я не могу больше вести столь предосудительный образ жизни. Но. к моему глубокому изумлению, он сразу же предложил, чтобы мы немедленно поженились. Однако я сказала ему, что не смогу жить с человеком, который довел меня до такого падения. И тогда он с ехидней усмешкой напомнил мне, что я была довольна, живя с грабителем и убийцей. Я использовала это оскорбительное напоминание о моем покойном супруге, чтобы указать доктору Россу на дверь. Думаю, он уже не вернется.

Вчера я отправила письмо Этель. Я сообщила ей, что мистер Росс взял назад свое предложение жениться на мне и что теперь у меня трудное время. Я попросила ее взять к себе на пару недель Эрла и Сэма, чтобы я могла поехать в Сан-Франциско и отдохнуть там после всего случившегося. Теперь я с нетерпением жду ее ответа. Если мои мальчики уедут к ней в Портленд, я смогу отказаться от этого утомительного обмана, и мы с Е Шао Ли будем свободно хозяйничать во всем доме".

«Двадцать восьмое июня», – прочла Донна. – Это что же, прошел почти месяц со времени последней записи?..

"Завтра дети должны вернуться из Портленда в сопровождении Этель, которая хочет погостить у меня какое-то время. Я с болью в сердце жду их приезда.

Почти целых три недели мы были в доме одни. Но с приездом других людей Е должен будет вернуться в подвал. Не знаю, смогу ли я перенести такую разлуку...

Первое июля. Вчера ночью, когда Этель и дети заснули, я спустилась в подвал. Но вместо того, чтобы в знак приветствия обнять меня, Е Шао Ли сердито отвернулся, сидя в углу возле своей норы. Он взял принесенный мною кусок сырой говядины и, зажав его в зубах, скрылся в своем подземелье. Я ждала его до самого рассвета, но он так и не появился.

Второе июля. Е не вернулся.

Третье июля. Минувшей ночью он опять не пришел.

Четвертое июля. Если он хочет убить меня своим отсутствием, то надо признать, что ему это удается. Не знаю, что я сделаю, если он в самом скором времени не вернется.

Двенадцатое июля. Теперь я поняла, какой была дурой, позволив ему подняться наверх. Он привык к комфорту дома и к моему постоянному присутствию рядом. И как он мог после этого расценить необходимость своего возвращения в подвал?.. Наверняка, как признак того, что его отвергли.

Четырнадцатое июля. Прошлой ночью я, вместо того чтобы ждать его в подвале, отправилась бродить по лесу за домом. И хотя мне не удалось обнаружить там никаких следов Е Шао Ли, я пойду туда и сегодняшней ночью.

Тридцать первое июля. Мои ночные поиски на склоне холма опять не принесли никаких результатов. Боже, я так устала! С потерей Е из моей жизни исчезла вся радость. Даже в детях я не вижу теперь счастья. Больше того – я ненавижу их всем своим сердцем, потому что именно из-за них я потеряла его. Если бы я знала, какие муки доставит мне сейчас их присутствие, я бы, наверное, вырвала их из своего чрева еще не рожденными.

Первое августа. Прошлую ночь я опять провела в подвале, не оставляя надежды, что Е все же вернется. Я молилась бы об этом Богу, если б не боялась оскорбить Его подобной просьбой... Я опять долго плакала и, поняв всю тщетность моих усилий, наконец решила покончить с жизнью.

Второе августа. Дождавшись, когда Этель и мальчики уснут, я взяла моток веревки и спустилась в подвал. Лайл часто рассказывал мне о казни через повешение. Он боялся такой смерти до того самого дня, когда его неожиданно застрелили. Я бы выбрала себе другой, способ уйти из жизни, но после рассказов Лайла веревка с петлей казалась мне самым надежным средством.

Я долго работала над веревкой, но так и не смогла сделать настоящий скользящий узел, как на виселице, и в конце концов решила, что сойдет и простая затяжная петля. Конечно, боль от нее будет сильной, но ведь это всего лишь одно мгновение!..

С большим трудом мне удалось перебросить петлю через перекладину под потолком подвала. Свободный конец веревки я привязала к центральному столбу. Потом взобралась на стул, который специально принесла с собой для этой цели. И вот, стоя с петлей на шее, я приготовилась встретить свою смерть.

Но, поразмыслив немного, поняла, что не смогу перейти в иной мир, не предприняв последней попытки увидеть своего возлюбленного Е Шао Ли.

Поэтому я слезла со стула и подошла к темной дыре в земляном полу. Опустившись на колени у края этой дыры, я позвала его, сложив ладони рупором. Но ответа по-прежнему не было, и, подождав еще немного, я приняла решение отправиться на поиски под землю. Мне было все равно. Даже если я и погибну в этой безумной попытке, значит, так тому и быть. Такой конец только избавит меня от страданий и бесславной гибели на веревке.

Сбросив с себя одежду, я полезла в дыру головой вперед, как это делал Е Шао Ли. Земля была холодной и влажной. Я чувствовала это всем своим телом. Вокруг стояла полная тишина, и не было видно ни зги. Дыра оказалась очень узкой и не давала мне возможности ползти на четвереньках, поэтому я продвигалась вперед лежа на животе, как змея. Не знаю, сколько я так ползла, и как далеко мне удалось забраться. Очень быстро я потеряла счет времени и расстоянию. Стены этого туннеля, казалось, сжимались вокруг меня и давили на мои легкие, стесняя дыхание. Но я заставляла себя ползти дальше.

Когда я уже окончательно выбилась из сил и не могла больше двигаться вперед, я стала звать на помощь Е Шао Ли. В моем крике была вся моя любовь и боль отчаяния. Я кричала снова и снова, и каждый крик огнем обжигал мои легкие. Но мне была отвратительна сама мысль умереть, не простившись со своим возлюбленным.

И через некоторое время я услышала, долгожданный шорох его скользкого тела, ползущего ко мне навстречу по земляному туннелю, Я уже слышала шум его дыхания. И, наконец, он ткнулся своей, мордой, мне в лицо, издавая тихие, стоны и облизывая меня.

Схватив мои волосы своими массивными челюстями, Е быстро пополз назад, волоча меня за собой. Боль, которую я испытывала, была мне приятна. А когда он отпустил меня, я вдруг поняла, что стены туннеля больше не давят на мою грудь. Воздух был прохладным и свежим. Позже я узнала, что он притащил меня в свое подземное жилище – вырытую в земле пещеру, в которой он мог и лежать, и встать во весь рост. Эта пещера находилась за пределами моих владений на глубине нескольких футов. Свежий воздух поступал из открытого отверстия в потолке и через другие туннели, ведущие наверх к склону холма. Однако обо всем этом я узнала лишь утром. А когда Е притащил меня в свое жилище, я была почти без сознания и сильно дрожала от холода. Но в объятиях своего любимого я быстро отогрелась и вскоре забылась блаженным сном.

Е разбудил меня перед самым рассветом. Я уже окончательно пришла в себя, и он наконец-то вошел в мое тело. Его ласки были на этот раз более нежными, чем всегда, хотя в них и чувствовалась все та же прежняя страсть. Когда мы закончили, он провел меня к выходу из пещеры. По тому, как мы расстались, я поняла, что он придет ко мне следующей ночью.

Я медленно шла к дому по росистой траве, наслаждаясь своей наготой и свежестью раннего погожего утра.

Первую половину дня я провела в одиночестве, строя свои планы на вечер. Но вскоре после полудня мои мысли прервал молодой парень по имени Гэс, который зашел во двор и предложил свою помощь по хозяйству в обмен на еду. Уже пора было наколоть дров, и я поручила ему эту работу. Гэс резво взялся за дело, и я только слышала звон его топора. Все это время я думала.

Сейчас уже вечер. Гэс поужинал с нами и ушел. Дети спят. Этель, правда, еще не ложилась, но это больше не имеет значения. Е Шао Ли ждет. Я опять позволю ему выйти наверх, и тогда весь дом снова станет принадлежать только нам".

И это все? – спросил Джад.

Донна кивнула.

Загрузка...