Подвенечное платье (Рассказы)

Раскаяние

Вечером, зайдя в закусочную Стюарта и усевшись за столик рядом с калорифером, чтобы просушить намокшие от снега башмаки и выпить чашечку кофе, Фил заметил, как за соседним столиком хорошо одетый и выбритый до синевы мужчина с длинными волосами брезгливо отодвинул от себя бутерброд — ломти телятины на ржаном хлебе, — словно его мутило от одного вида еды. По тому, как мужчина не отрываясь глядел на бутерброд, можно было догадаться, что он изрядно пьян. Мужчина крепко стискивал в левой руке счет, а правой пытался нащупать и вытащить из кармана деньги. Все его мысли, по-видимому, были заняты тем, чтобы выбраться из-за столика и, устояв на ногах, пройти, не запинаясь, к кассиру, с чувством собственного достоинства оплатить счет, а потом влезть в такси, и не уснув, добраться до дому.

Всей тяжестью навалившись на стол, мужчина уставился на кассира; его рука с пачкой долларов почти касалась пола. Это напомнило Филу о том, как необходим ему сейчас хотя бы один доллар. Фил дважды пересек страну, но остался без гроша; свои рубашки он сдал в самую дешевую прачечную на 26-й улице, и человек, которому он вчера звонил и с которым когда-то сидел за одной партой — теперь он служил в каком-то издательстве, — назначил Филу свидание, сказав, что, возможно, сумеет подыскать ему работу хотя бы на несколько недель в отделе экспедирования. Но из прачечной ему рубашки не отдадут, пока он не заплатит за стирку. А разве может он встретиться с другом детства, который сейчас делает большие деньги, если на нем не будет хотя бы чистой рубашки.

Подавшись вперед, Фил напряженно следил, как пьяный, уставившись на стойку кассира, непослушными пальцами перебирал пачку денег, стараясь вытащить банкнот. И тут случилось именно то, на что Фил даже не смел надеяться: из пачки выпала зеленая бумажка, толстые пальцы пытались ухватить ее на лету, но промахнулись, и банкнот, спланировав под столик, упал на пол в грязную лужу, натекшую с мокрых калош мужчины.

С мечтательной ухмылкой глядел Фил поверх головы пьяного, вдыхая дразнящие ароматы пищи, которую подавали на другие столики. Но сердце его несколько раз екнуло. Он уже видел радостную картину: вот он заходит утром а прачечную, получает свои рубашки и одевает именно ту, светло-голубую с нежными белыми полосками, за которую в прошлом году он уплатил семь долларов в Филадельфии.

Пьяный, заметив Фила, закивал головой. Он оглядел потрепанную шляпу Фила, его старое, сильно поношенное пальто с поясом и грязную рубашку. Ему не понравилась внешность Фила — в нем таилась какая-то опасность. Мечтательное выражение на лице Фила вызвало в нем отвращение.

— Эй ты, мечтатель, — обратился он к Филу. — О чем задумался?

— Я?

— Да, ты!

— А вам-то какое дело? О чем хочу, о том и думаю!

— Извини, мечтатель. Может, ты. и прав. Весь вечер я только и делаю, что ошибаюсь, — сказал он.

В то время, как пьяный виновато улыбался, за его столик уселась девушка в бежевом пальто, усеянном мокрыми пятнами от дождя и снега; у нее были стройные ноги, бледное лицо и белокурые волосы, за которыми она давно уже перестала следить. В руках она держала неоплаченный счет. Девушка облокотилась на стол и посмотрела вокруг себя, словно кого-то поджидала. Банкнот в один доллар лежал на полу в полуметре от ее ноги.

Напыжившись от чувства собственного достоинства, пьяный с мрачной решимостью поднялся со стула и, сжимая в одной руке счет, а в другой пачку долларов, направился к кассе. Когда он отошел, Фил взглянул на девушку, глаза их встретились и они, не шевелясь, оценивающе рассматривали друг друга. У девушки были голубые глаза, и они смотрели не мигая. На какое-то мгновение она не выдержала и перевела взгляд на пол.

Фил испуганно метнулся под стол и схватил доллар, но девушка, рассчитав, где лежит долларовая бумажка, мгновенно выставила ногу и прижала ее носком; подергав доллар, Фил убедился, что его можно разорвать, но не вытащить. Опустившись на колено и держась за кончик банкнота, он беспомощно поглядел на мокрую порванную туфлю девушки, потом на ее щиколотку и широко распустившуюся петлю чулка, убегавшую вверх по ноге. Он понял, что она тоже нагибается. Их лица оказались рядом.

— Выходит, прощай доллар? — спросил он, глянув вверх.

— Похоже на то, — ответила она, по-прежнему прижимая банкнот носком. Лицо ее отражало твердую решимость.

— Может, вы хотите взять доллар и помчаться вслед за пьяным?

— И не мечтала об этом, — сказала она, и лицо ее озарила чуть заметная, бесстрастная улыбка.

Если бы она убрала носок туфли с банкнота, пока они разговаривали, он, быть может, и не совершил бы того, что произошло чуть позже; он чувствовал, что она ждет, когда он распрямится и станет чуть дружелюбнее, чтобы подвинуть доллар к себе. Но надежда заполучить доллар и выкупить рубашку подстегнула его.

— Ну, как же нам поступить? — проговорил он, добродушно пожимая плечами.

— А вы сами, как думаете?

— Сделаем вот что, — сказал он. — Допустим, что мы оба увидели бумажку одновременно и что нам обоим она нужна позарез. Давайте сыграем в орла и решку.

Она подумала и сказала:

— Вроде справедливо. Давайте.

Усмехнувшись, он достал из жилетного кармана монетку. Когда она заулыбалась ему в ответ, он увидел, что она еще совсем молоденькая, что под глазом у нее большей, вероятно от удара, синяк, но ее лицо словно приоткрылось ему, посветлело и, несмотря на сумрак в закусочной, синяк под глазом и неопрятные волосы, выражало отчаянную решимость.

— Орел — моя взяла, решка — ваша, — сказал он, приготовившись подбросить монетку.

— Лучше крутните ее на столе и не притрагивайтесь, пока не остановится, — сказала она, наклонив голову и подавшись вперед.

— Следите за мной, мадам, — сказал он и ловко закрутил монету.

Вертясь, монета описала широкую дугу, обогнув столовый прибор с сахаром, горчицей, уксусом и тертым хреном. Когда монетка перестала вертеться, они так быстро подались вперед, что едва не столкнулись лбами.

— Орел? Орел! — воскликнула она, продолжая глядеть на монетку невидящими глазами. На лице ее отразился ужас. Видимо, ее терзал какой-то вопрос, ответ на который она нашла в монете, лежавшей на столе. Их лица были рядом, и он заметил слезы в ее глазах, но она тут же отвернулась и едва слышно сказала: — Окэй, парень. Твоя взяла. — Она убрала ногу с банкнота, а потом чуть улыбнулась, глядя, как он нагибается и поднимает с пола бумажный доллар.

— Благодарю, — сказал он. — Наверное, тебе больше везет в любви.

— Может, и так. Ну, будь здоров! — сказала она и направилась к стойке кассира. где подала не оплаченный счет.

Он видел, как она подняла воротник своего бежевого пальто, усеянного мокрыми пятнами от снега и дождя; небольшой клок волос, не попав под пальто, торчал над воротником. Когда она разговаривала с кассиром, Фил глядел на монетку, плашмя лежавшую на его ладони, глядел и чувствовал, что его охватывает жгучий стыд. Он медленно перевернул монетку — на обеих сторонах ее красовался орел, — это была счастливая поддельная монетка, которую он нашел года два назад. Он вдруг перестал различать этот блестящий белый кружок, он вообще сейчас ничего не видел, кроме лица девушки, следящей за вращающейся монеткой; он слышал ее вздох, словно надежды всей ее жизни воплощались в этом маленьком кружке металла; он вспомнил, как она оцепенела, а затем улыбнулась, — он почувствовал, что вся ее судьба каким-то образом зависела от долларовой бумажки. Девушка так надеялась выиграть этот доллар, а он обманул ее.

Она уже выходила на улицу, когда Фил бросился за ней, — он увидел ее неподалеку, в десяти шагах, рядом с табачной лавкой. Снова повалил густой снег. Она прошла совсем немного и остановилась, по-видимому, из-за снега, облепившего ее легкие туфли, и теперь топталась у мокрого, грязного входа, поглядывая по сторонам. Прежде чем он успел приблизиться, она глубоко сунула руки в карманы пальто и, низко наклонив голову, быстро зашагала прочь.

— Эй, девушка! Одну минутку! Куда это вы так торопитесь? — крикнул он.

Лицо ее было угрюмо, когда она обернулась и с удивлением посмотрела на него.

— В чем дело? — спросила она.

— Не сделаете ли вы мне приятное одолжение?

— С какой это стати?

— Почему бы нет, если вам это не повредит?

— В зависимости от того, что вы просите.

— Возьмите этот доллар, вот и все! — сказал он.

Она задумалась, пытаясь понять, что кроется за его просьбой.

— К чему все это, мистер? — наконец спросила она. — Вы выиграли доллар вполне честно. Окэй. Оставим это. — Ее лицо выглядело сейчас значительно суровее и намного старше, чем в закусочной.

— Нет, я не выиграл честно, — сказал он. — Вот, мисс, возьмите, пожалуйста, — и он взял ее за руку, но она, нахмурившись, резко отстранилась. Он заволновался. — То была поддельная монета, понимаете? Я покажу ее вам, если хотите. У вас не было никакого шанса на выигрыш.

— Ну и что! А с чего это вы так расчувствовались? — спросила она.

— Не знаю. Я наблюдал за вами, когда вы выходили, и мне сдается, что у вас дела похуже моих. Для вас этот доллар важнее. — Ему искренне хотелось, чтобы она взяла доллар.

— Послушайте, — сказала она озадаченно, — если вы меня надули, то так тому и быть, да я, может, знала, что монета фальшивая, но…

— Понимаете, мне позарез нужен был доллар, но мне стало не по себе, когда вы ушли. Видите ли, завтра я должен забрать барахло из прачечной. Мне необходима чистая рубашка. Я только об этом и думал, когда глядел, как тот пьяный перебирает деньги. А тут, как на грех, и вы подоспели. Я совсем настроился и уж не мог отступить.

Она внимательно слушала, словно его раскаяние озадачило ее, а потом, вынув руку из кармана, похлопала его по плечу, будто они весь вечер провели вместе и прекрасно понимают друг друга, хотя она очень мудрая, а он еще совсем зеленый юнец.

— Так ты считаешь, что чистая рубашка поможет тебе?

— Думаю, что она будет для меня началом.

— Ну и получай свои рубашки!

— Нет, прошу вас, возьмите этот доллар.

— Мне уж не поможет ни чистая сорочка, ни доллар, — сказала она резко. — Привет, — добавила она и, снова чуть заметно улыбнувшись, зашагала прочь, словно приняла какое-то бесповоротное решение, которого страшилась и на которое, быть может, не отважилась, если бы он не обманул ее, не отнял у нее этот злополучный доллар.

Взволнованный, он бросился за ней, но вдруг остановился, испуганный и потрясенный, осознав всю глубину высказанной ею истины. Что значил для нее какой-то доллар! Лишь страшное потрясение, от которого содрогнулась бы вся земля, могло изменить ее жизнь. И все же она готова была помочь ему.

Сама мысль о чистой рубашке стала каким-то бредом, нелепостью, а доллар в его руках казался отталкивающе грязным. Он оглядел улицу, освещенную огнями таверны. Скорей избавиться от этого доллара, иначе у него всю жизнь будет маячить перед глазами эта женщина, решительно шагающая по безлюдной улице.