Подвиг. 1941—1945

Л. Козлов ПОД СТАРОЙ РУССОЙ

Ясным летним вечером 21 июня 1941 года я уехал на реку Миасс, чтобы отдать несколько часов рыбацкой зорьке, а следующий день — воскресному отдыху в лесу и у воды.

Работал я в то время заместителем начальника транспортного управления треста «Челябуголь». Копейские транспортники трудились с полным напряжением сил. Мы не только занимались текущими перевозками, но и развивали свое предприятие. Строили паровозное депо, монтировали разнообразное оборудование, создавали ремонтную базу.

Коллектив у нас был дружный, сплоченный. Душой его были передовики производства, стахановцы. Своими успехами в труде, высокой сознательностью были известны машинист паровоза К. П. Сергеев, составители поездов В. А. Дергунов, Ф. Н. Панов, Г. Д. Ашмарин, помощник машиниста паровоза В. Ф. Медведев, весовой мастер И. А. Хорешко, бригадир пути В. П. Богданов, токарь депо И. Г. Овечкин. Все эти товарищи в первые дни войны ушли на фронт и погибли, защищая Родину.

Приехав в тот субботний вечер на берег Миасса, я, как, наверное, и большинство советских людей, никак не думал о том, что до войны оставалось лишь несколько часов. Я и весь следующий день не знал, что война уже идет, что пылают наши города и села, а бойцы и командиры Красной Армии, не жалея крови и самой жизни, героически отбивают натиск врага. Узнал об этом только вечером 22 июня, вернувшись в Копейск.

Утром 23 июня пригласили в горком партии. Меня, политрука запаса, направили на политическую работу в Действующую армию. Вместе со мной были и мои друзья политруки запаса Иван Иванович Лоськов — заместитель редактора газеты «Копейский рабочий», Александр Афанасьевич Васильев — заместитель начальника городского узла связи.

25 июня вызвали в Челябинский обком партии. Бюро обкома утвердило решение Копейского горкома — и еще через день мы, 100 политработников запаса — первые посланцы Южного Урала фронту, одетые в военную форму, сидели в зале обкома и с волнением в сердце слушали выступление руководителей областной партийной организации, представителей главного политического управления РККА. Они рассказывали о сложившейся обстановке, говорили о том большом доверии, которое оказано нам.

И вот уже вокзал станции Челябинск. Краткий митинг. Представители трудящихся города дают нам наказ быстрее разгромить ненавистного врага. Прощаюсь с женой. Она спокойна — не плакала, но на ее лице грусть и тоска. На сколько времени разлука?

Проводы. Музыка.

Поезд идет на запад.

Наконец-то с «сидением» в резерве покончено. Люди воюют, а мы почти месяц занимаемся учебной подготовкой: «зубрим» уставы, преодолеваем препятствия и стреляем по мишеням. И всего в каком-нибудь десятке километров от боевых позиций.

Правда, мы иногда выполняем отдельные поручения командования, но в серьезных переплетах еще не были. Между тем обстановка на фронте трудная. Враг шагает по Украине, идут тяжелые бои в районе Смоленска. Пылают села Псковщины и Новгородчины. Группа фашистских армий «Север» стремится окружить Ленинград. Усиливается натиск на южное крыло Северо-Западного фронта. Однако сильнейшим контрударом 11-ая армия в средине июля отбросила врага в районе города Сольцы на запад. Я видел на дорогах брошенную и разбитую вражескую технику, трупы гитлеровских вояк, нашедших «жизненное пространство» в России.

Нас вызвали в политическое управление фронта и сообщили о назначении:

— Командируетесь в распоряжение политотдела 11-й армии.

Возвращаюсь в свой шалаш (мы стояли в лесу).

— Ну, куда тебя? — бросается с расспросами мой земляк Иван Иванович Лоськов.

— В 11-ую армию.

Лоськов грустнеет: он по-прежнему остается в резерве.

— Значит, расстаемся, Лука? — говорит он.

Шли по Ильменю на маленьком пароходике, борта которого обложены мешками с песком. С западного берега тянулись огненные трассы, изредка впереди и позади суденышка вихрились разрывы снарядов. Но пароходик спокойно печатал свои шаги в юго-восточном направлении. Им командовал пожилой капитан в форме лейтенанта: видно, звание ему только что присвоили. Когда вошли в устье реки Полисть, он снял фуражку и совсем «по-граждански» сказал:

— Ну вот и приехали.

Враг яростно рвется на восток, к Валдайской возвышенности, чтобы рассечь линию обороны нашего фронта, вырваться на оперативный простор, а там развернуть танковые и механизированные стрелковые соединения на Ленинград и Москву. Бойцы и командиры бьются с фашистами до последнего дыхания. По показаниям пленных, только за один день на подступах к Старой Руссе подразделения нашего 645-го стрелкового полка уничтожили четыре роты противника.

Мне как инструктору политотдела армии дано задание проверить состояние политической работы среди молодых воинов в подразделениях 202-й стрелковой дивизии. Найти командный пункт дивизии было не просто, так как наши войска с тяжелыми боями непрерывно отходили. Мне предстояло пересечь всю Старую Руссу и выйти на ее северо-западную окраину. В городе пожары. Разрушены десятки красивых старинных зданий. Деревья со срезанными снарядами кронами. После авиационных налетов выведен из строя водопровод. Стоит невыносимая августовская жара. Жарко от солнца, жарко от пожаров. Ужасно хочется пить…

К исходу дня добрался до командного пункта дивизии. Представился командиру дивизии Серафиму Григорьевичу Штыкову и комиссару Степану Фомичу Хвалею. Оба заслуженные воины. Штыков — коренастый, среднего роста, русоволосый — кадровый военный, участвовал в разгроме белофиннов, за что был награжден орденом Красного Знамени. Под стать ему и Хвалей. Выходец из бедной крестьянской семьи, он начал службу в Красной Армии еще в 1922 году. Вместе со Штыковым до войны служил в Прибалтийском военном округе. Командир и комиссар понимают друг друга с полуслова. Бой идет в двух километрах от командного пункта. Позиции заволокло пылью и дымом. У наших окопов с танков высаживаются десантники — немецкие автоматчики. Кое-где им удается просочиться через линию обороны. В отражении их атаки принимал участие и я. Когда бой стих, ко мне подошел высокий стройный политрук.

— Сухих, — отрекомендовался он, — помощник начальника политотдела дивизии по комсомолу. Приказано проводить вас в резерв 645-го стрелкового полка. Там у нас самая зеленая молодежь. Но немцы жмут, и придется скоро вводить их в бой.

Рядом с командным пунктом разорвались снаряды. Кто-то застонал.

— Засекли фашисты, придется передислоцироваться, — сказал начальник артиллерии дивизии Ф. Т. Дахновский. Он только что вернулся с передовой, и гимнастерка была порвана, на щеке запеклась кровь. Я вспомнил о встрече с ним ночью 2 августа, когда 652-й артиллерийский полк, расстреляв все снаряды, снялся с позиций и отошел к окраине города.

Тогда Дахновский стоял возле машины и спокойно отдавал распоряжения. Неподалеку разорвался снаряд, люди шарахнулись, но полковник оставался на месте. Накануне, в районе станции Тулебля артиллеристы под его командованием нанесли такой мощный удар по двигающимся колоннам противника, что они даже не успели развернуться в боевой порядок. Противник потерял двадцать танков, свыше семидесяти автомашин, сотни солдат и офицеров.

Мне рассказывали про героизм и храбрость многих старших начальников. Член Военного Совета армии И. В. Зуев, проскочив через мост, охваченный пламенем, остановил отступавшую батарею и приказал развернуть орудия в сторону врага. Бойцы стали прямой наводкой расстреливать фашистов. Собрав свободных красноармейцев, он лично повел их в атаку.

Боевой подготовкой в резерве руководил политрук Александр Галич. Накануне он был дважды ранен, но не покинул поле боя. А когда убили командира взвода, возглавил бойцов и повел их в атаку. Насилу его удалось отправить в санбат. Но он не остался там — вместе с одним из строевых командиров стал руководить боевой подготовкой молодых бойцов.

Пробираться в расположение подразделений резерва надо было назад, через весь город. Улицы простреливаются снарядами. Двигаемся перебежками. В одном месте натолкнулись с Сухих на немецких автоматчиков, уже просочившихся в город. Отстреливаясь, отступили в переулок, где увидели человек пятнадцать бойцов, спокойно закусывающих. Им пришлось прервать обед. Вместе с ними бросились на перехват немецких автоматчиков.

Затем мы продолжали свой путь. Галич встретил нас радостными возгласами.

— Ну как там наши, держатся? — спрашивал он Сухих.

— Тяжело, но стоим. Здорово ребята из батальона Кожурова отличились. Несколько танков подбили. Готовь, Саша, парней. Вот политрук Козлов из политотдела армии, он побеседует с ними.

Бойцы плотным кольцом окружают нас. Загорелые лица, выцветшие гимнастерки. Мне известно, что среди них много молодых рабочих, комсомольцев, добровольно ушедших в армию.

Завязалась беседа. Рассказал о положении дел на участке нашего фронта, о мужестве бойцов и командиров. О предстоящих тяжелых боях. Интересуюсь, нет ли кого с Урала.

— Вчера одного челябинца Мишу Борисова на фронтовые курсы младших лейтенантов направили. Правда, он не из самого города, а из Копейска. Там, рассказывал, угольные шахты. Он только что закончил школу-десятилетку. Уже побывал в боях, — смелый парень. (Сейчас полковник М. И. Борисов — старший преподаватель Военной академии Генерального штаба Советской Армии. Имеет 14 боевых наград. — Прим. автора).

— В бою не были?

— Кто был, а кто еще нет. Я сам из Горького, месяц назад взяли в армию. В резерве неделю. Когда же в бой?

— А не страшно?

— Да ведь война, товарищ политрук.

…Долго еще продолжался оживленный разговор. Воины были настроены по-боевому, рвались в бой с ненавистным врагом.

Разведчики, побывавшие в селе Взвад, что на берегу озера Ильмень, донесли командованию: крестьяне просят прислать бойцов для обуздания предателей, от рук которых погибло несколько раненых бойцов и командиров.

Об этом я узнал, когда меня вызвали в политотдел армии. Здесь находились член Военного Совета И. В. Зуев и начальник политотдела М. В. Рудаков. Дивизионный комиссар сказал о предстоящей операции.

На старом, видавшем виды грузовичке добрались до села Тулитова, что на берегу реки Ловать. В условленном месте встретились с двумя партизанами из отряда Федорова. Поехали дальше. Вечереет, становится прохладно. Кутаемся в плащ-накидки. Все напряженно молчат. Остановились на берегу Ильменя. Взвад на противоположном берегу. Туда на разведку послали одного партизана и переодетого в гражданскую одежду бойца.

Почти сутки мы ничего не знали о судьбе товарищей. Отмахиваясь от комаров, батальонный комиссар Матвеев говорит мне:

— Не люблю тишины, она коварна. Лучше открытый бой, там видишь противника в лицо.

Когда над Ильменем снова опустилась тьма, послышался плеск весел. На берег сошли усталые разведчики. Они доложили, что немцев во Взваде нет, они находятся неподалеку, в четырех километрах, в деревне Чертицкое.

— Ну что, товарищи, — обратился к нам Матвеев, — пора переправляться.

Посланные на Парфинский фанерный завод бойцы во главе с одним из партизан пригнали катер. Его уже было затопили, и стоило большого труда, чтобы он вновь обрел плавучесть. Нашли семьдесят литров горючего, к катеру прицепили буксир — большую лодку. Погрузились с двумя пулеметами. Шли на малых оборотах. Километрах в шести от села Взвад остановились у одного из островов.

Матвеев приказал:

— Политрук Козлов и младший лейтенант Косинов, возьмите двух бойцов. Надо установить, не произошло ли в селе каких-либо изменений. Будьте предельно осторожны, вы уже на оккупированной территории. Желаю удачи.

Берег молчал, изредка слышался лай собак. Осторожно подвели лодку к мосткам, заменявшим причал. Мы выскочили на глинистый бугор и залегли. Через пять минут поднялись: засады не было. Пошли узким переулком, заглядывая во дворы. Ничего подозрительного не обнаружили.

Повстречалась девушка с ведрами. Увидев нас, испуганно вскрикнула.

— Не бойтесь, — успокоил я ее. — Мы советские воины. Немцы в селе есть?

— Нет, — ответила она. — Вчера забрали продукты и ушли.

Девушка повела нас к своей подруге-комсомолке, местной учительнице. Та подробно рассказала о положении в деревне. Есть коммунисты и комсомольцы, но они растерялись, не знают, с чего начать борьбу с оккупантами. Я попросил учительницу сообщить им о нашем приходе и назначил место встречи за селом, на берегу озера. Однако в любую минуту во Взваде могли появиться немцы. Поэтому решили так: вызвать с острова остальных участников рейда и закрыть выходы из деревни.

Небо затянуло тучами, стал накрапывать дождь. Ненастная погода была нам на руку. Улицы деревни были по-прежнему пустынны. Мы прятались на берегу. Вдруг заметили пожилого крестьянина. Косинов потянул меня за рукав:

— Сдается мне, что это тот старик-предатель, о котором говорила учительница.

Крестьянин просеменил к мосткам, вглядываясь в озерную даль. Младший лейтенант вскочил на ноги.

— Стой, ни с места! — крикнул он.

Старик остановился, подняв руки.

— Что ты, сынок, пугаешь меня, — взмолился он. — Я старый немощный человек.

Косинов молча подошел к старику, обшарил карманы, но ничего, кроме кисета, не обнаружил.

— Придется папаша, пока побыть с нами, — сказал он. Вскоре с острова прибыл весь наш маленький отряд. Все изрядно намокли, но были в приподнятом настроении. Выставив на окраине села дозоры, Матвеев распорядился собрать людей. Первыми пришли коммунисты и комсомольцы. Их было человек восемь, среди них учительница. Вид у нее был боевой, решительный.

— Этого вы знаете? — спросил Косинов, указывая на старика.

— Гнида, продался фашистам.

— Гады, гады, — захрипел тот, — ненавижу вас. Гитлер вас всех порешит.

Нельзя было терять времени. Вскоре привели еще одного предателя — местного учителя. Стал собираться народ. Откуда-то появились ребятишки, на берегу стало оживленно. Со всех сторон посыпались вопросы.

— Держится ли Москва?

— Скоро ли Красная Армия погонит немцев?

— Будет ли наступление на Старую Руссу?

Оказалось, что при отходе советских войск из Старой Руссы многие жители города покинули свои дома и двинулись на восток, но не смогли пробиться сквозь линию фронта и застряли в близлежащих деревнях. Выступил батальонный комиссар Матвеев. Он рассказал об обстановке на фронтах, подчеркнув, что борьба с фашистами будет очень упорной и ожесточенной. Затем слово взял один из партизан, который сообщил о создании партизанских отрядов.

— Каждый, способный держать оружие, должен подняться против фашистов, — заключил он. — А те, кто в силу причин останется дома, должен помогать партизанам всем необходимым.

Дождь уже шел проливной, но люди не расходились. Когда встал вопрос, как поступить с изменниками Родины, раздались громкие голоса:

— Смерть им!

Затем мы собрались в избе одного из коммунистов. Было решено создать подполье, которое связывалось со штабом армии и партизанским отрядом Кузнецова.

Коммунисты сообщили, что неподалеку от деревни есть аэродром. Рассказали и о передвижении танковых подразделений. Сведения были важны, и мы искренне благодарили патриотов. Пора возвращаться назад. Прощание было трогательным.

Мы отплыли в обратный путь. Катер заметили с немецкого бомбардировщика, пролетавшего над озером. Он открыл огонь. Вода покрылась многочисленными всплесками. Несколько пуль попало в деревянную обшивку. К счастью, никого не задело.

По прибытии на место нас принял командующий армией генерал В. И. Морозов и член Военного Совета И. В. Зуев. Они подробно расспросили о результатах рейда.

— Считайте, что это не последнее подобное задание для вас. Наша задача не только вести войну войсковыми подразделениями, но и создавать партизанские отряды, диверсионные группы, бить врага везде и всюду. Таков приказ партии. А насчет аэродрома сведения подтвердились. Спасибо, товарищи, за службу!

Стоим под Старой Руссой, в деревне Семеновщина. В эти дни мы, политработники, все время в войсках.

Впервые получил от жены два письма. Аня пишет, что скучает и беспокоится за меня. Пишет о наших малышах Нине и Саше. Сообщает, что многие копейчане ушли на фронт. В подземные забои спустились девушки. Работают по десять-двенадцать часов, не поднимаясь на-гора.

«Все для фронта, все для победы!» Такие лозунги висят сейчас в каждой нарядной. Особой славой пользуются имена шахтерок: Кати Подорвановой, Александры Солдатовой, Оксаны Бывакиной, Надежды Лоза, Ольги Махтиенко. Девушки выполняют по полторы-две нормы в день. Я знаю шахтерскую работу. Она нелегка для мужчин. И как же велико было чувство ответственности за судьбу Родины у этих женщин, желание помочь ей в трудный час.

Нам на помощь идет подкрепление. На станцию Валдай прибывают головные эшелоны 26-й Златоустовской стрелковой дивизии. Это звание соединение получило еще в гражданскую войну за освобождение уральского города Златоуст. Нас направляют на станцию для ознакомления бойцов и командиров с обстановкой на фронте. Сеет мелкий дождь, над землей висит не то пар, не то туман.

А на станции уже полным ходом идет разгрузка. Бойцы выкатывали на платформу пулеметы и минометы, выгружали ящики с боеприпасами. Ездовые осторожно выводили лошадей. Познакомился с полковым комиссаром Василием Дмитриевичем Шабановым.

— Что же это вы за хозяева, не даете даже отдохнуть, — встретил он нас нарочитым укором. — Не успели осмотреться, а уж в бой посылают.

Действительно, генерал Морозов приказал командиру дивизии П. Г. Кузнецову упредить удар противника из района Демянска и контратакой овладеть городом.

— Одна к вам просьба, товарищи, — обратился к нам Шабанов, — помочь нашим необстрелянным товарищам втянуться в боевую обстановку.

Мы поздравили бойцов и командиров с благополучным прибытием, рассказали подробно о прошедших боях, о задачах перед войсками фронта. Это были летучие митинги во время выгрузки и на марше. Люди выглядели бодро, держались уверенно.

Златоустовцы заняли оборону у большого села Сухая Нива. А дальше село Кирилловщина, где располагался крупный опорный пункт противника. Несколько дней на переднем крае стояла тишина. Но вдруг на рассвете в средине октября на оборону златоустовцев обрушился шквал огня! Взрывами порвана связь, нарушено управление. Но бойцы не дрогнули, выдержали двадцатиминутный артиллерийский обстрел.

— Атаковать думает фашист, — говорили прибывающие с передовой бойцы. — На прорыв пойдет.

Нас собрал полковой комиссар Шабанов.

— Не дать противнику прорваться, — сказал он, — вот сейчас наша главная задача. Надо идти в батальон Прядко. Там будет горячо.

Батальон Прядко зарылся в землю на берегу Лужонки. На хорошо оборудованном наблюдательном пункте нас встретил Николай Васильевич Прядко.

— Подсыпали немцам табачку, пусть теперь почихают, — весело сказал он полковому комиссару.

— Зарылись-то в землю хорошо, — ответил Шабанов, — а об обороне с тыла плохо позаботились, капитан.

— Это правда, — согласился командир батальона. — Учтем ваши замечания.

В сопровождении Прядко мы пошли по окопам. Шабанов расспрашивал бойцов о настроении, интересовался их домашними делами, откровенно предупреждал о трудностях.

— Атаки будут еще более ожесточенными, — говорил он, — нужно готовиться к ним. А что для этого должен делать боец? Держать в полном порядке свое оружие, быть храбрым и настойчивым.

Эти простые немудреные слова воины встречали с глубоким пониманием.

Вдруг раздалась команда:

— По местам!

Подразделения немецких автоматчиков, под прикрытием броневиков, снова начали наступление на позиции батальона. По атакующим открыли огонь наши артиллеристы и минометчики. Заговорили пулеметы. Рядом со мной маленький щупленький боец обойму за обоймой загонял в магазин своей винтовки.

— Куда стреляешь, Селиверстов? — ругнулся командир отделения. — Целься спокойно.

Можно было уже различать лица фашистов. Они были напряжены и злы. В бой вступили наши автоматчики. Из окопов полетели гранаты. За шумом выстрелов не стало слышно голосов.

— Побежали! — закричал кто-то неподалеку. — Бей их, ребята!

Однако Прядко не стал поднимать людей в контратаку. Артиллеристы и минометчики завершали разгром наступающих. Шабанов одобрил действия Прядко. Бойцы и командиры отряхивались от пыли и грязи. Прядко доложил обстановку командиру полка. Тот, помолчав, ответил в трубку:

— Держись, Николай Васильевич, помочь пока не могу, нечем. Буду говорить с «хозяином».

Мы отправились по другим подразделениям, пожелав бойцам удачи. Но испытания для воинов батальона на этом не кончились. До вечера они выдержали еще две яростные атаки гитлеровцев.

Четверо суток сдерживал батальон озверелый натиск фашистов и не покинул позиций, пока не подошло подкрепление. О мужестве его воинов была выпущена политотделом армии листовка. О батальоне Прядко писали в армейской газете.

Вскоре положение на фронте удалось стабилизировать. Мы горды были тем, что враг не смог выделить с нашего фронта ни роты для поддержки своих войск у стен Ленинграда.

Много событий произошло за последние месяцы. Тяжелые бои в октябре и ноябре, которые вели войска нашего фронта, сыграли большую роль в общих боевых операциях. Был ослаблен нажим фашистов на Ленинград, сорван план врага обойти Москву с севера. Противнику не удалось прорваться на Валдай и Бологое. Немцы вынуждены были по всей линии нашего фронта перейти к обороне.

Используя относительное затишье, мы проводили в армии массовые мероприятия: семинары агитаторов, слеты снайперов, истребителей танков, воинов нерусской национальности.

В войсках армии сражались воины различных национальностей Советского Союза. Они кровью скрепляли братскую дружбу, грудью защищая Союз Советских Социалистических Республик.

Интересно прошел слет снайперов армии. Особенно запомнились выступления знатного снайпера армии Василия Тимофеевича Егорова и мужественного сына бурятского народа Цырандыша Доржиева, который к тому времени истребил 180 вражеских солдат и офицеров и был награжден орденом Ленина. Этим слетом было положено массовое снайперское движение в войсках 11-й армии.

После слета московские артисты дали концерт. Молодая артистка исполнила популярную песню «Синий платочек». Смотрим, вышел на импровизированную сцену снайпер Незнамов и обращается к артистке с просьбой исполнить эту песню еще раз. «А я, — говорит, — беру на себя обязательство за это убить не менее двадцати гитлеровцев». Она, конечно, согласилась и спела. Это вызвало бурю оваций и восторга.

Крупными боевыми успехами войск Северо-Западного фронта ознаменовалось начало 1942 года. 7 января части 11-й армии генерал-лейтенанта Морозова и 34-й армии генерал-майора Берзарина перешли в решительное наступление, прорвали оборону противника и продвинулись на 50 километров в расположение немецких войск, выйдя вплотную к городу Старая Русса. Лыжными батальонами была перерезана дорога, идущая на город Шимск. Затем перешли в наступление войска 3-й ударной армии генерал-лейтенанта Пуркаева и 4-й ударной армии генерал-полковника Еременко. Во взаимодействии с другими частями фронта 20 февраля они завершили окружение дивизий 16-й немецкой армии. Это было одно из первых окружений таких крупных сил в ходе Великой Отечественной войны. В окружение попали семь дивизий, в том числе моторизованная дивизия СС «Мертвая голова». Общая численность окруженных немецких войск составила семьдесят тысяч солдат и офицеров.

Зима 1942 года выдалась суровой и снежной. Деревни и села дотла разрушены бомбежкой и артиллерийским огнем противника, укрыться от холода совершенно негде. Бойцы и командиры неделями и месяцами живут прямо на снегу.

Метели настолько заносили немногочисленные пути, что войскам приходилось прокладывать дороги в снежных сугробах. Днем их расчищали, а ночью снова все заносило. Еще хуже было весной. Непроходимые чащи и леса, к тому же сплошные болота и приильменские топи делали дороги не только непроезжими, но и непроходимыми для людей.

Солдаты перетаскивали орудия на руках. В траншеях на переднем крае стояла вода, в землянках — вода. На фронте не хватало боеприпасов, горюче-смазочных материалов, продуктов. Тем не менее в этих трудных условиях воины показывали примеры массового героизма.

Немцам удалось под Рамушево окружить два батальона 133-й отдельной стрелковой бригады. В тяжелых условиях лесисто-болотистой местности окруженная группа, которую возглавляли капитан Смекалкин и старший политрук Чанбарисов, создала оборонительные укрепления и мужественно отбивалась от наседавшего со всех сторон врага. Две недели они стойко сражались с фашистами и вышли из этого неравного поединка победителями.

Высокое боевое мастерство и беспредельный героизм в боях под Старой Руссой продемонстрировал летчик Тимур Фрунзе — сын М. В. Фрунзе, выдающегося полководца гражданской войны. Прикрывая в паре с лейтенантом Шутовым войска, он заметил большую группу фашистских бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями. Бесстрашные соколы развернулись и решительно устремились на врага. С первой же атаки им удалось сбить ведущего и внести замешательство в ряды противника. Бомбардировщики начали сбрасывать бомбы на свои войска. Но силы были неравны. Фашисты сбили самолет Шутова. Тимур Фрунзе остался один и вел бой до последней минуты своей жизни. Советское правительство посмертно присвоило ему звание Героя Советского Союза. О гибели Тимура Фрунзе мы узнали от очевидцев. Он погиб в расположении нашей 11-й армии.

…Танкист старший сержант Н. Стрельцов послал письмо челябинским комсомольцам.

Мужественно сражались и наши земляки-южноуральцы.

Георгий Александрович Кочетков родился в селе Яковлевское Щучанского района Курганской области. Еще будучи мальчишкой увлекался лыжным спортом. Это увлечение осталось на всю жизнь. И пригодилось. В Копейск приехал в 1935 году на шахту 7/8. Был горнорабочим, затем горным мастером. В 1939 году закончил курсы усовершенствования политсостава запаса. А когда началась война с белофиннами, добровольцем ушел в составе 106-го отдельного лыжного батальона на фронт.

Затем снова мирный шахтерский труд. Но не надолго. В августе 1941 года был назначен комиссаром 155-го отдельного лыжного батальона, который формировался в основном из добровольцев-челябинцев и копейчан.

В декабре 1941 года батальон был направлен под Старую Руссу. Две зимы пришлось воевать лыжником на Северо-Западном фронте. Участвовали в боях за населенные пункты Молвотицы, Залучье. Ходили по тылам противника и вместе с партизанами громили гарнизоны и обозы врага.

В одной из вылазок в тыл врага устроили засаду у дороги. Подкараулили небольшой вражеский обоз и захватили пять «языков». А в подводах оказались теплые вещи, награбленные у наших мирных жителей. Руководивший этой операцией комиссар батальона Г. А. Кочетков вместе с другими был награжден медалью «За боевые заслуги».

В феврале 1943 года при ликвидации демянской группировки батальон получил боевую задачу — вместе с другими частями захватить Залучье. Бой разгорелся жаркий. В одной из атак был убит командир батальона капитан Харин. Командование в ходе боя принял на себя его заместитель по политической части капитан Г. А. Кочетков.

За мужество и смелость, проявленные в этом бою, Георгий Александрович был награжден орденом Красного Знамени. (Сейчас Г. А. Кочетков на заслуженном отдыхе. Активный общественник, он желанный гость в школах поселка им. Вахрушева г. Копейска. — Прим. автора).

Павел Филиппович Кирюхин — родом из Сибири. Служил на Дальнем Востоке в составе 60-й танковой бригады радистом полковой радиостанции. С начала Великой Отечественной войны бригада была переброшена на запад, принимала участие в боях за Тихвин. В мае 1942 года направлена на Северо-Западный фронт под Старую Руссу.

В декабре 1942 года в районе реки Ловать Павел Филиппович был ранен. А после выздоровления направлен старшиной роты стрелкового полка 370-й стрелковой дивизии. Павел Филиппович был принят в ряды Коммунистической партии. За мужество, проявленное в боях, награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». (После демобилизации из Советской Армии в 1958 году по состоянию здоровья П. Ф. Кирюхин работает в заводоуправлении завода имени С. М. Кирова в г. Копейске. — Прим. автора).

В боях под Рамушево отличился командир минометного батальона 250-й стрелковой дивизии 11-й армии старший лейтенант Петр Алексеевич Мармулев. Войска 16-й немецкой армии вырывались из окружения по узкому рамушевскому коридору. Здесь шли ожесточенные бои. Старшему лейтенанту Мармулеву было приказано минометным огнем преградить отход противника. Десятки фашистских вояк нашли себе смерть от мин батальона Мармулева.

Но враг яростно огрызался. У наблюдательного пункта разорвался снаряд, и старший лейтенант был тяжело ранен. Это второе ранение. Первое он получил в боях за Волхов в январе 1942 года.

За умелые боевые действия и личную храбрость в этом бою П. А. Мармулев был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени.

Петр Алексеевич до войны работал механиком железнодорожного депо на Катав-Ивановском цементном заводе. На фронт направлен после окончания Хабаровского военного училища. (В настоящее время П. А. Мармулев — председатель Еткульского райисполкома. Имеет ордена Ленина, Трудового Красного Знамени, Знак Почета. — Прим. автора).

Командный пункт 11-й армии находится в селе Лажины под Старой Руссой. Здесь же расположился политотдел армии.

Регулярно бываем в частях и соединениях. Изучаем опыт работы партийных и комсомольских организаций в боевой обстановке, помогаем командирам и политработникам частей и соединений проводить в жизнь приказы Верховного Главнокомандующего.

Все, что рождается ценного в практике работы партийных организаций и политических органов частей и соединений, обобщается политотделом и Военным Советом армии, становится общим достоянием. Это требует углубленной и напряженной работы всего состава политотдела. Поэтому, возвратясь из частей, мы не рассчитываем на отдых. Надо подробно и объективно доложить свои наблюдения, выводы и предложения. Зафиксировать все в соответствующих документах. А там уже ждет тебя новое срочное задание.

В один из погожих дней я сидел над бумагами. Дом охранялся двумя солдатами комендантского подразделения: здесь находилось партийное хозяйство армии. В частности, много чистых комплектов партийных документов. Приток в партию отличившихся в боях солдат и офицеров все нарастал. В тяжелой боевой обстановке, в трудные долгие месяцы первого, неблагоприятного для нас периода войны люди стремились связать свою судьбу с партией, отдать ей все силы, а если потребуется, и жизнь.

Выдачу партийных документов в частях армейского подчинения мы проводили как правило непосредственно на передовой. И случалось нередко так, что через несколько дней партийный билет, простреленный и залитый кровью, возвращался обратно в политотдел армии.

Ко мне зашел батальонный комиссар Алексей Иванович Кутьин. Он, как и я, был инструктором политотдела. Мы часто бывали вместе в полках и дивизиях, и я уважал его за скромность, за большой опыт, за выдержку и хладнокровие в сложных и опасных ситуациях.

— Кончай писать, — сказал Алексей Иванович. — Смотри, вечер какой. Прямо как в мирное время. Пойдем, подышим малость.

Мы вышли на улицу. Вечер действительно был чудесный. Стояла тишина, нежная молодая листва позеленила лес, скрыв от глаз поломанные снарядами стволы и сучья берез. Я невольно вспомнил любимые места на реке Миасс, куда так часто ездил на рыбалку еще меньше года назад.

Мы медленно шли к лесу. Вот уже и первые березки, покрытые крохотными листочками с удивительным запахом весны и покоя. И в это время услышали быстро нарастающий гул моторов и почти сразу взрывы бомб. Три немецких бомбардировщика «юнкерс-88» скрытно, в лучах закатного солнца, на небольшой высоте стремительно налетели на село. Они кружили каруселью, по очереди проносясь над крышами и сбрасывая смертоносный груз. Уже несколько домов разлетелось в щепки от прямого попадания бомб. Видимо, немцы узнали, что здесь располагается командный пункт 11-й армии.

Мы с Кутьиным оказались в относительной безопасности. Но тут я увидел, что дом, из которого мы недавно вышли, охватывает пожар.

— Алексей! — крикнул я Кутьину, показывая на горящую крышу дома. Он понял меня без слов, и мы бросились назад в село спасать партийные документы.

Вместе с часовыми мы проникли в горящий дом. Вчетвером стали выносить ящики с документами в предусмотрительно вырытые в земле укрытия.

«Юнкерсы» израсходовали все бомбы, но кружили над селом, строча из пулеметов. Мы продолжали перетаскивать документы в укрытие. Снова пронесся самолет. Батальонный комиссар, выронив ящик, упал. Он был сражен пулеметной очередью. Когда я подбежал и наклонился над ним, он был уже мертв. С помощью солдат отнес его в укрытие, положил на ящики с партбилетами, за спасение которых он отдал жизнь.

Не останавливаясь, мы с часовыми переносили документы. Вот последний ящик в безопасном месте. Не прошло и двух минут после этого, как крыша дома в тучах искр рухнула вниз.

Военный Совет наградил меня за спасение партийного хозяйства 11-й армии именными золотыми часами. Они мне очень дороги, как память о последнем подвиге скромного армейского политработника Алексея Ивановича Кутьина.

Наша 11-я армия по-прежнему занимает оборону в районе города Старая Русса.

Новый 1943 год начался для советского народа очень успешно. В первых числах февраля был закончен разгром 6-й немецкой армии Паулюса под Сталинградом. Это была великая победа.

В такой радостной обстановке готовились мы встретить 25-ю годовщину Красной Армии. А тут еще стало известно, что на праздники к нам прибывает делегация трудящихся Челябинской области.

И вот посланцы южноуральцев у нас в гостях. Делегацию возглавляет заведующий военным отделом обкома партии Сергей Васильевич Зиновьев. Встреча с земляками для меня была особенно волнующим событием. В составе делегации оказался и представитель Копейска, горнорабочий шахты 4/6 Владимир Антонович Артемов. Казалось, моим расспросам не будет конца:

— Ну, как там Копейск живет? Как настроение шахтеров? Как транспортное управление? Не обижает вас порожняком?

— Трудимся, — отвечал Владимир Антонович. — Сил для победы не жалеем. Много шахтеров ушло на фронт. Их в лавах и забоях заменила молодежь, женщины. Трудно приходится, что скрывать, но ведь бойцам на фронте еще труднее. Никто не жалуется. Во время Сталинградской битвы все работали с небывалым подъемом.

Начальник политотдела армии генерал-майор В. Д. Шабанов, узнав, что среди гостей есть мой земляк-копейчанин, поручил мне сопровождать делегацию. Везде, куда мы приезжали, возникали митинги. Солдаты и офицеры взволнованно говорили о своей решимости быстрее разгромить ненавистного врага. А труженики тыла обещали фронтовикам работать еще лучше, снабжать героическую Красную Армию всем необходимым.

Эти встречи были очень теплыми и сердечными, ярко свидетельствовали о неразрывной связи фронта и тыла, о безграничной любви советских людей к своей армии. Члены делегации привезли воинам много подарков от южноуральцев. С какой любовью были изготовлены кисеты, шерстяные носки, мундштуки, носовые платки и многое другое! В. А. Артемов привез на фронт газету «Копейский рабочий» от 6 февраля 1943 года. С большой радостью и волнением читал я этот номер, в котором назывались известные мне копейские предприятия, рассказывалось о том, как работают копейчане. В этой же газете сообщалось о том, что копейчане направили на фронт только с данной делегацией девять тысяч подарков.

Остановив врага западнее города Старая Русса в августе-сентябре 1941 года 11-я армия вместе с другими армиями Северо-Западного фронта приняла участие в ликвидации демянского плацдарма и разгроме 16-й немецкой армии. Как известно, в полном окружении 16-я фашистская армия находилась более двух месяцев. Гитлер вынужден был снять с других фронтов и послать 300 транспортных самолетов Ю-52 для снабжения армии продовольствием и боеприпасами. Окружение демянской группировки имело большое морально-политическое значение. Однако ликвидировать 16-ю армию тогда не удалось. Враг сумел 21 апреля 1942 года связаться с основной группировкой войск через рамушевский коридор. И только в марте 1943 года была ликвидирована демянская группировка.

По свидетельству немецкого генерала, командовавшего группой гитлеровских войск в этом районе, потери немцев только убитыми в районе Демянска составили около 90 тысяч человек.

Газета «Правда» в передовой от 3 марта 1943 года сообщала:

Таким образом, войска Северо-Западного фронта выполнили задачу, поставленную Ставкой Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил СССР.

Недавно в Москве состоялась встреча ветеранов Северо-Западного фронта. Был приглашен на эту встречу и я, бывший старший инструктор политотдела 11-й армии.

…Серебристый «ИЛ-18» берет курс на столицу нашей Родины. Разговорились с попутчиком. Я поделился с ним целью поездки.

— Ну как, переживаете? — спрашивает.

— Да, волнуюсь. Сильно волнуюсь.

Встретиться с боевыми друзьями с которыми пришлось быть на фронте в самое трудное время для Родины, — это не шуточное дело. Каковы они через тридцать лет? Как у них сложились судьбы?

Встреча состоялась в помещении Всесоюзного дома композиторов. Подхожу и не верю своим глазам. Стоит Василий Дмитриевич Шабанов, генерал-майор в отставке, бывший начальник политотдела 11-й армии. Он в штатском.

Объятия… Вот встреча!

— Мне-то вас признать проще, — говорю Василию Дмитриевичу. — Вы же были моим начальником. А вот как вы меня узнали?

— По глазам, — отвечает.

Василий Дмитриевич — кадровый политработник, старый коммунист и заслуженный военачальник, сейчас живет в Москве и ведет большую общественную работу.

Подходит Владимир Борисович Фарберов, бывший редактор армейской газеты «Знамя Советов». Ныне полковник в отставке, живет в Ленинграде. Такой же весельчак, как и был. Те же карие глаза, окающий говорок. Он до сих пор сотрудничает в газетах и журналах, в том числе и в нашей областной газете «Челябинский рабочий». Майор в отставке Давид Самойлович Давидович, бывший начальник отделения по работе среди войск противника. Его трудно узнать. Он приобрел «солидность» — располнел. В настоящее время живет в Москве, доктор исторических наук.

Вот и Николай Иванович Ряховский, бывший старший инструктор отдела кадров политотдела, ныне полковник в отставке, работает в Министерстве культуры СССР. Павел Федорович Николаев, бывший инструктор политотдела, ныне полковник в отставке, работает в Министерстве внешней торговли СССР.

— Друзья, — говорит Василий Дмитриевич, — а помните агитатора, затем лектора политотдела армии политрука Людмилу Марковну Зак? Она сейчас доктор исторических наук, профессор педагогического института имени В. И. Ленина в Москве.

— Ну, а ты-то как живешь? — спрашивают меня.

— Хорошо, — отвечаю. — После демобилизации из армии по состоянию здоровья вернулся в родные места на Южный Урал.

Долго еще звучало «а помните?»…

Открывает встречу генерал-майор Григорий Наумович Шинкаренко. Ба! Да ведь это Гриша Шинкаренко, бывший помощник начальника политотдела 11-й армии по комсомолу. В те далекие времена он был батальонным комиссаром.

Своими воспоминаниями поделился полковник в отставке Герой Советского Союза бывший начальник артиллерии 202-й стрелковой дивизии Ф. Т. Дахновский. Очень запоминающимся, трогательным было выступление снайпера 23-й стрелковой дивизии сержанта Лидии Семеновны Русаковой. Худощавая, миловидная женщина, на вид хрупкая. Имеет три тяжелых ранения и девять боевых наград. Уничтожила семьдесят девять фашистов и закончила войну в Берлине.

Тепло встретили собравшиеся выступление ветерана Северо-Западного фронта поэта Михаила Львовича Матусовского. Он читал свои послевоенные стихи. Они трогают за сердце, будоражат воспоминания:

На эти стихи композитор М. Блантер написал музыку и получилась хорошая песня.

Я вручил моим боевым друзьям традиционные копейские значки и сувениры — шахтерские лампочки и отбойные молотки. Подарками они были тронуты. Эта встреча останется в моей памяти на всю жизнь.

Я вновь и вновь перечитываю свои записи и возвращаюсь к их началу. В июне 1941 года мы, три политрука запаса, ушли из Копейска на фронт. В живых остался я один. Иван Иванович Лоськов, заместитель редактора газеты «Копейский рабочий», и Александр Афанасьевич Васильев, заместитель начальника городского узла связи, погибли в жестоких схватках с немецко-фашистскими оккупантами. Пусть эти воспоминания будут данью тем, кто сражался под Старой Руссой.