Подвиг

ВЗРЫВ

Февраль 1943 года. Неожиданно над Киевом разразилась сильнейшая снежная буря. На улицах Куреневки намело глубокие сугробы. Костя лопатой расчищал дорожку от хаты до калитки. Мать ушла с утра на рынок продавать вещи, чтобы купить чего-нибудь съестного. Часа через три она вернулась возбуждённая.

- Костенька! В городе вывесили траурные флаги. Сын удивлённо спросил:

- Умер, что ли, кто из главных фашистов? А что говорят?

- Шепчутся, будто у Волги наши окружили и разбили большую армию фашистов.

Костя радостно захлопал в ладоши.

- Вот это здорово! Значит, врут фашисты, что везде побеждают. Подожди, придёт время, и Киев освободят.

Он сразу повеселел от этой радостной новости.

А в конце марта случилось ещё одно событие. Уже начало теплеть. Снег с каждым днём всё больше подтаивал. Ещё одна трудная зима осталась позади. Однажды мать с Костей засиделись допоздна. Разговаривали, вспоминая прошлое хорошее время, вместе мечтали о том дне, когда кончится это тяжёлое лихолетье и в городе снова установится родная Советская власть. Костя с печалью замечал, что мать сильно постарела, в её черных волосах проступала седина. Сам он похудел, вытянулся и заметно повзрослел.

- Ничего, мама,- утешал он,- вернётся ещё хорошая жизнь.

- Дай-то бог,- вздохнула Пелагея Фёдоровна и вдруг умолкла.

В дверь хаты тихо постучали. Они прислушались, встревоженные. Снова тихий стук. Мать приоткрыла дверь.

Костя из-за её плеча напряжённо вглядывался в темноту.

- Кто тут?- испуганно спросила мать.

- Это я, Фёдоровна,- услышали они знакомый голос Остапа Охрименко.

- Батюшки!-ахнула мать.- Да что с тобой?

- Ничего страшного. Помоги мне встать. А ты, Костя, выгляни на улицу, не увязался ли кто за мной?

На улице было пустынно. Когда Костя вернулся в хату, мать перевязывала старому токарю рану. Нога была прострелена насквозь чуть пониже колена. Охрименко морщился от боли, но терпел. Наконец, перевязка была окончена.

- Ну как, всё спокойно?-спросил Остап.

- На улице никого нет,- ответил Костя.

- Значит, счастливо удрал,- радостно вздохнул Остап.- А всё-таки, Фёдоровна, надо бы меня куда-то запрятать от греха, пока нога не заживёт.

- Мама, а если дядю Остапа в погребе спрятать?- предложил Костя.

- И то верно,- согласилась мать,- в погребе будет безопаснее.

- Тогда ведите меня скорее в погреб. Буду, как суслик, прятаться в норе,- пошутил Охрименко.- Только, Фёдоровна, чур - молчок. Вы меня не видели и знать ничего не знаете.

- Да что ты, Остап Терентьевич,- обиделась мать.- Али я не советский человек? Да хоть режь меня.- ни слова не вымолвлю.

- Извини, пожалуйста,- оправдывался смущённый Охрименко.- Это я по привычке. Знаю, что вы люди надёжные, не подведёте.

В погребе быстро устроили постель и уложили на неё старого токаря.

- Отдыхай спокойно, Остап Терентьевич, тут тебя никто не побеспокоит,- сказала мать.

- Спасибо!- поблагодарил Охрименко.- А ты, Костя, посиди немного со мной.

Когда они остались вдвоём, Охрименко приподнялся на локте.

- Опять тебя, Костенька, приходится тревожить, но иначе нельзя. Сам видишь, что я пока никудышный ходок. А дело неотложное.

- Я, дядя Остап, на всё согласен,- горячо сказал Костя.

- Спасибо, Костенька. Ты настоящий пионер. Герой!

Костя покраснел от похвалы.

- Так вот какое тебе задание будет, Костенька,- продолжал Охрименко.- Пойдёшь завтра после обеда на Бессарабку. Там в съестном ряду найдёшь женщину, которая будет торговать котлетами. Ты ее спросишь: «Фаршированные кабачки есть?» Она тебе ответит: «Придётся подождать лета, тогда и кабачки будут». На это ты ей скажешь: «Мне ждать некогда, дайте котлетку, только поподжаристее». Ты скушай котлету, а потом отойди от неё, но крутись тут же, неподалёку. Когда она отторгуется и пойдёт домой, издали иди за ней. А там она уже даст тебе знак, что дальше делать. Но будь осторожен, на шпиков не нарвись.

- А как я её от других отличу? Ведь там не одна она будет торговать.

- Молодец!- снова похвалил Охрименко.- Голова у тебя работает. Эта женщина будет одета в черный полушубок, подпоясанный желтым шарфом. На ногах галоши, на голове зелёная шаль. А на столе у неё будет стоять пустая бутыль с отбитым горлышком. Ясно?

- Ясно!

- Тогда иди, отдыхай. А завтра - за дело.

Костя на минуту замешкался. Он хотел было рассказать Охрименко о знамени, но тут же одумался, вспомнив строгий наказ погибшего командира. «Раз командир запретил говорить об этом до прихода наших-значит, нельзя»,-подумал он и пошёл к выходу.

Утром по улицам посёлка несколько раз взад-вперёд промчались мотоциклисты. «Ищите, ищите,- подумал Костя,- чёрта с два найдёте». После обеда он направился на Бессарабку.

Всё вышло очень удачно. Часа через два Костя издали шёл за невысокой пожилой женщиной в чёрном полушубке. На углу переулка она остановилась и опустила свою поклажу на землю. Будто только сейчас заметив идущего следом Костю, крикнула ему:

- Мальчик! Помоги донести вещи. Я тебе заплачу.

Костя молча взял тяжёлую корзину. Вскоре они свернули в переулок, а затем вошли во двор. Миновав сарай, юркнули в маленький огород и оказались возле ветхой избушки. Женщина трижды с перерывами постучала в окошко. Дверь открылась, в ней показался плечистый парень в потемневшей спецовке. Увидев женщину, он улыбнулся и вопросительно посмотрел на Костю.

- От богомольца,- коротко сказала женщина и тут же оставила их вдвоём.

А вечером, когда стемнело, Костя привёл парня к Охрименко. Старик обрадовался и крепко пожал парню руку.

- У вас всё в порядке?- спросил он.

- В порядке. Мы за тебя очень боялись. Наши видели Петруся убитого возле оврага, а ты исчез. Думали, что в гестапо попал.

- Ну, не так-то сразу,- усмехнулся Охрименко.- Была маленькая стычка. Петрусь, как было условлено, задержал их, а я утёк. Подранили только меня, придётся несколько дней отлеживаться. Петруся вот жаль, хороший человек был.

Наступило горестное молчание. Костя хотел было уйти, чтобы не мешать разговору, но Охрименко удержал его.

- Останься, Костя,- сказал он.- Ты человек свой, проверенный. Может, ещё понадобишься.

Костя остался. Но из последующего разговора он, по правде сказать, мало что понял. Охрименко спросил:

- Ну что, выяснили?

- Точно известно, бал будет через три дня.

Парень достал из кармана листок бумаги и развернул его. На нём карандашом был нарисован какой-то план.

- Вот здесь,- указал он на жирный крест в центре плана.

- Ага,- удовлетворенно хмыкнул Охрименко, рассматривая план,- значит, отметим день рождения господина Гитлера.

- Надо бы.

- Обязательно отметим. Как же иначе?- усмехнулся старик и добавил уже серьёзным тоном:- План должен был доставить я, но сам видишь - не могу. Придётся, Алёша, тебе. Пойдёшь?

- Пойду!

- Вот и ладно,- повеселел Охрименко,- а я тут на иллюминацию посмотрю. Думаю, что наши не прозевают. Сейчас же отправляйся и передай план по назначению. Явка в сторожевой будке. Знаешь, где?,

- Знаю. Филипп объяснил.

- Ну, в добрый путь!

Тот попрощался и быстро ушёл.

- Запомни этого человека, Костенька? Найдёшь его, если надо будет?

- Найду.

- В случае чего, держи связь с ним. А теперь иди, спи.

Больше недели отлеживался в погребе Остап Охрименко. Наконец, рана его зажила. Но он ещё прихрамывал и ходил, опираясь на палочку.

Однажды вечером он спросил Костю:

- Помнится мне, у вас на чердаке есть маленькое окошко?

- Есть,- ответил недоумевающий Костя,- а зачем вам?

- А вот заберёмся на чердак, тогда и узнаешь.

На чердаке Охрименко приник к окошку и долго всматривался в весеннюю темноту.

- Пока ничего не видно,- вздохнул он.- Подождём. Сейчас, пожалуй, ещё рано.

- А что будет?- спросил Костя.

- Если всё пойдёт ладно, то мы с тобой, Костя, увидим очень красивую иллюминацию.

Ждать пришлось долго. Костя зябко поёживался, но стойко ждал. И вдруг в ночной тишине они услышали глухие взрывы.

Костя выглянул из оконца. Вдали высоко в небо взметнулся столб огня.

- С днём ангела, господин Гитлер!-торжествующе засмеялся Охрименко.

…Как выяснилось позднее, в Киеве в ту ночь произошло следующее.

В офицерском клубе киевского гарнизона фашисты торжественно праздновали день рождения Гитлера. Гремела музыка, рекой лилось вино. Пьяные офицеры во всё горло орали песни, произносили хвастливые речи в честь непобедимой гитлеровской армии, танцевали.

И вдруг в самый разгар бала грохнули взрывы, потолок рухнул, свет погас. Здание загорелось. Обезумевшие оккупанты в ужасе метались по горящему клубу. У выходных дверей возникла дикая свалка.

По городу пошли слухи, что это подпольщики минами подорвали здание. В течение трёх дней после этого киевляне с тайной радостью наблюдали за тем, как с оцепленной площади, в центре которой возвышался офицерский клуб, вывозили на грузовиках откопанные из-под обломков трупы.

Радовался в ту ночь вместе с Охрименко и Костя, наблюдая за тем, как далеко на горе тёмную мглу прорезают языки яркого пламени.

- Так им и надо!- возбуждённо шептал он.

- Это только первый подарочек,- вторил ему Охрименко,- будет им и ещё немало гостинцев.

Рано утром старик распрощался с Костей.

- Пора и обратно. Загостился я здесь,- сказал он.- А ты не грусти. Теперь уж не так долго ждать. Скоро побегут- гитлеровцы назад, как ошпаренные. Будь здоров, Костенька!

Слегка прихрамывая, он исчез в предрассветной мгле.