Поездка в Скарборо

Как в наше время много перемен

От Гайд-парка до Уайтчепельских стен![2]

Мужчины, дети, женщины, дома,

Торговля, государство, суд, тюрьма,

Деревни, город, моды, страсти, мненья

Все нынче претерпело измененья!

В булыжник были улицы одеты,

Ломали кости вам наемные кареты;

Лишь чистая была возможна страсть:

Опасно было поцелуй украсть.

«Одно лобзанье лишь, приязни знак!»

Тут кони по камням припустят – бряк!

У Сильвии синяк, у Дамона желвак.

Теперь не страшно нервным пассажирам:

Храпя, домой обжора едет с миром.

Былого века порожденье – фат

Переменился с головы до пят:

В те времена безмозглая башка

Таилась под прикрытьем парика,

Но все изменчиво – и фат любой

Является с открытой головой.

Все пряжки увеличены на диво,

И, как волною берег в час прилива,

Сокрыты ими туфли прихотливо.

Те пряжки беспокоят, как именье,

В котором неизбежно разоренье.

А наши дамы не в комплоте, нет?

Они природы помнят ли завет?

И вправду ли такой им жребий дан

Быть пробкой с перьями – точь-в-точь волан?

В былые дни румянец, нежно ал,

Красу их бледных бабушек венчал,

А наших дам румянец не живит

Его румяна гонят прочь с ланит!

Бывало, даже в низенькую дверь

Плюмаж им не мешал войти – теперь

Они, нагнувшись, входят в божий храм…[3]

Но, впрочем, часто ль в храме встретишь дам?

Когда в стране повсюду перемены,

Как им не быть в творениях для сцены?

Теперь обязан «грубый острослов»[4]

Надеть на наготу свою покров.

И тот писатель мудро поступил,

Кто девку в Магдалину[5] превратил.

Хоть злые языки его клянут,

Но вас мы просим дать ему приют.