Пожар над Техасом

ГЛАВА 10

Кэтрин инстинктивно старалась как можно дольше не приближаться к Красной реке. Вдоль ее течения наверняка могли встретиться индейцы – и не только команчи, но и кайова. И неизвестно, чем могла закончиться встреча с последними.

Открытое плоскогорье продувалось ледяным зимним ветром, настолько сильным, что под его порывами Сэди то и дело спотыкалась. Девушке оставалось только надеяться, что лошадь ее движется в нужном направлении: от холода у Кэтрин слезились глаза, и она потеряла возможность ориентироваться по звездам. Ей очень хотелось остановиться, но она не решалась. И чем дальше она ехала, тем больше ее мучили сомнения: правильно ли она поступила, убежав от Слейда и отправившись в путь самостоятельно.

Наступившее утро тепла с собой не принесло. Небо было затянуто такими же серебристыми облаками, как и накануне. После полудня она направила Сэди ближе к реке, на северо-запад. Нервы ее натянулись, как струны, когда она увидела, что русло реки начинает углубляться в ущелье. Каньон Пало Дуро был уже близко, очень близко. Приближался и решающий для нее час – мгновение, когда она увидит Убивающего Волков и должна будет принять решение.

Два часа спустя Сэди остановилась на краю глубокого ущелья с почти отвесными красными склонами. Именно здесь Кэтрин провела первые, ужасные месяцы своего плена среди команчей. Теперь она возвращается сюда добровольно.

Под ней была деревня Сломанной Стрелы. Кэтрин угадывала это по тому волнению, которое охватило ее при виде вигвамов с их новыми каркасами и стенами из бизоньих шкур. Она видела, как внизу двигаются люди, слышала их голоса, слабо доносившиеся из гигантского каньона. Скоро она узнает, кто из ее прежних друзей пережил ту ужасную ночь у Стоун Крик.

Она хотела было пустить Сэди вниз по склону, но раздавшийся сзади грубый хохот заставил девушку остановиться и повернуться. Кровь застыла у нее в жилах.

Перед ней был Уродина Джек. В руках он держал какой-то странный пистолет, дуло которого было направлено прямо на нее.

В сощуренных до щелок глазах Джека пылала ярость.

– Мне следовало бы пристрелить тебя на месте, сучка!

Кэтрин понимала, что единственный путь к спасению – это крутая извилистая тропинка за ее спиной, которая сбегала вниз среди отвесных скал. В долю секунды Кэтрин приняла решение.

Изумленная тем, как ее всегда мягкая хозяйка резко рванула поводья, и ощутив на ребрах сильные удары каблуков, Сэди стремительно развернулась и ринулась вниз.

У Кэтрин горела спина в ожидании пули, которая с такого близкого расстояния, конечно, не пролетит мимо. Однако выстрела не было. Вместо этого девушка услышала за собой неровный топот копыт. Она надеялась, что Сэди сумеет удержаться на крутизне, а конек Уродины Джека споткнется под его весом. Она вспомнила минуту, когда могла нанести Джеку второй и, может быть, смертельный, удар и пожалела, что не сделала этого.

Они были уже в конце спуска, совсем близко от первого вигвама. У Кэтрин пересохло горло и болела грудь, она задыхалась. Вдруг камень под копытом Сэди покатился. Кобыла упала на колени, а Кэтрин перелетела через нее. Больно ударившись о каменистую землю, она проехала вниз, разорвав о какой-то кактус рукав и оцарапав кожу. Ключица ее сильно стукнулась о грубый ствол кедра. В конце крутой тропинки Кэтрин поспешно попыталась встать и с отчаянием почувствовала, что ноги ее не держат. Уродина Джек настиг ее прежде, чем она смогла сделать еще одну попытку подняться. Он схватил девушку за волосы и дернул так, что она вынуждена была посмотреть ему в лицо. Он злобно ощерился, и она вспомнила его пса. Ножом, который Джек так часто точил, он с пугающим энтузиазмом размахивал у самого ее лица. Кэтрин закрыла глаза и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда лезвие вонзится в ее тело.

– Что здесь происходит?

Знакомые слова на языке команчей заставили ее открыть глаза. Рядом стоял молодой воин, весь напрягшийся, но еще не решивший, следует ли ему вмешаться.

– Мужчина обращается со своей рабыней так, как ему вздумается, – уклончиво ответил Уродина Джек.

Кэтрин увидела, как юный воин нахмурился, но поняла, что это не означает тревоги за нее. Еще секунда – и он отвернется. Он знает Уродину Джека и доверяет ему, тем более тот один, если не считать этой женщины, которую Джек назвал рабыней. Кроме того, мужчина действительно имеет право обращаться с рабыней так, как хочет.

– Стой! – позвала она юношу быстро, прежде чем Уродина Джек успел заставить ее замолчать. Воин снова посмотрел ей в лицо, и она увидела в его взгляде легкую озадаченность: может, из-за того, что она произнесла слово на его языке, а может, из-за неясного воспоминания. Индеец видел ее гордой скво в мягких шкурах, а эту растрепанную женщину в одежде белых людей он едва узнавал.

– Ты должен меня выслушать! – взмолилась она.

Уродина Джек сильнее потянул ее за волосы и приблизил нож к самому ее лицу.

Но воин угрожающе проворчал:

– Нет!

Чувство облегчения чуть не лишило Кэтрин последних сил, но она все же сумела спросить:

– Разве женщина Убивающего Волков – рабыня? Это не было ложью. Хотя Убивающий Волков не назвал ее своей женой, никто в племени не сомневался в том, что он это сделает. Но раньше этого случился Стоун Крик.

Теперь воин узнал ее.

– Это Смелый Язык?

Побежденный Уродина Джек отступил. Чувствуя, что пальцы его разжались, Кэтрин поднялась на ноги, стараясь не обращать внимания на царапины и ушибы.

– Это она, – ответила она негромко. Воспоминания нахлынули на нее. «Смелый Язык» – имя, данное ей в гневе, в сердцах, когда – так давно – она яростно не повиновалась тем, кто взял ее в плен.

– Ты идешь.

Он игнорировал белого торговца.

– Моя кобыла, – требовательно сказала Кэтрин, указывая на Сэди, мирно стоявшую поблизости.

Прежде чем Кэтрин успела подойти к своей лошади, Уродина Джек вытащил из седельного чехла ружье. Ему хотелось, чтобы Кэтрин начала протестовать. Но ей сейчас ружье казалось ненужным, и она промолчала. Воин подхватил свободно висящие поводья, и Кэтрин немного успокоилась, когда Сэди двинулась за ним не хромая.

Кэтрин шла за ними. Все тело девушки болело, тяжелые мысли мучили ее. Как отреагирует на ее появление Убивающий Волков? Только сейчас, когда он был уже так близко, она почувствовала страх. Говоря с молодым воином, она назвалась женщиной Убивающего Волков, но у нее не было уверенности, что выбор ее правильный.

Выпрямившись, Кэтрин гордо шагнула вперед. Она не сделала ничего дурного. Она не будет входить в лагерь своего народа как побитая собака.

Вигвамы были разбросаны по поляне, окруженной кедровой рощей. Неподалеку протекал чистый ручей, который впадал в реку. Увидев белых людей в сопровождении одного из своих воинов, индейцы, находившиеся на поляне, замолчали. Некоторых из них Кэтрин узнала с первого взгляда, в других ей пришлось долго всматриваться. Прошедший год принес с собой много изменений.

Вигвам Сломанной Стрелы стоял в середине лагеря, и именно у него они остановились. Сломанная Стрела был мирным вождем этой части племени. Когда не было войны, решающее слово принадлежало ему. Он решал все споры. У него была и самая большая колдовская сила.

Одна из женщин, терпеливо очищавшая свежую бизонью шкуру у входа в вигвам, при приближении Кэтрин и ее спутников нырнула внутрь. Через несколько секунд вышел Сломанная Стрела. Он постарел. Ужасные события этого года: потеря стольких жизней в деревне, оказавшейся беззащитной перец нападением белых солдат, уничтожение великолепного табуна, гибель в огне с таким трудом собранных вещей первой необходимости – такое могло превратить, и превратило, уважаемого, но стареющего воина в старика. Племя все-таки сохранило себя, несмотря на все потери, но прежней атмосферы зажиточности, которую Кэтрин прекрасно помнила, не было.

Сломанная Стрела сразу узнал Кэтрин.

– Смелый Язык!

Ей показалось, что он чуть заметно улыбнулся. Она наклонила голову, молча подтверждая, что это – она.

Он перевел взгляд на белого торговца и молодого воина. Индеец (Кэтрин вспомнила, что его звали Солнечная Палка) шагнул вперед, чтобы привлечь внимание к своим словам:

– Этот человек, которому народ доверял, был со Смелым Языком, когда я ее нашел. Он держал нож у ее горла.

– Вот как?

Выщипанные брови Сломанной Стрелы нахмурились.

– Она разбила мне голову, – резко сказал Уродина Джек, – и убежала. Разве люди не обращаются со своим имуществом так, как хотят?

– Что ты скажешь в ответ на это, Смелый Язык? Она ощутила его сочувствие, хотя лицо с крючковатым носом и узкими плотно сжатыми губами ничего не выражало.

– Этот человек, – бросила она презрительно, – присваивает то, что ему не принадлежит. Я – член племени. Если я и принадлежу какому-нибудь мужчине, то этот мужчина – Убивающий Волков.

Старый воин кивнул.

– Тогда Убивающий Волков должен взять то, что ему принадлежит, когда вернется.

У Кэтрин оборвалось сердце. Такой возможности она не предвидела. Она считала, что, если Убивающий Волков не захочет ее, она вернется домой. А вдруг вместо этого ее отдадут торговцу? Она приложила все усилия, чтобы не содрогнуться, зная, что на нее смотрят.

В это время стоявший сзади воин Солнечная Палка, повинуясь чьему-то стремительному жесту, подвинулся. Сильные руки легли Кэтрин на плечи, заставив обернуться.

– Форд! Ох, Форд! – Она дала ему прижать себя к груди, почти забыв о своих многочисленных болячках.

– Сказали, что вернулась желтоволосая скво, – сказал Форд, обнимая ее так крепко, что она чуть не задохнулась. – Я едва мог поверить, что это – ты.

– Где Убивающий Волков, Форд? – спросила она, как только снова смогла заговорить, не забывая, что Уродина Джек стоит поблизости. Опасность для нее еще не миновала.

– Он с горсткой воинов отправился в Нью-Мексико, – ответил ей брат. – Последний набег, прежде чем ляжет снег. Я думал, что он вернется раньше.

Кэтрин пришла в ужас, услышав, как легко Форд говорит о набегах Убивающего Волков. Но тут она обратила внимание на царящую вокруг тишину и снова повернулась к Сломанной Стреле.

– Это мой брат, – гордо сказала она. Вождь племени кивнул, словно не удивившись.

– Вы захотите поговорить вдвоем. Я пришлю тебе весть потом.

С краю толпы стояла молодая женщина с привязанной к спине доской-колыбелью. Ее темные губы изогнулись в улыбке.

– Смелый Язык! – негромко окликнула она девушку.

– Болтливая Бобриха! – Кэтрин остановилась, охваченная таким сильным чувством, что не могла даже говорить.

Эта женщина, почти девочка, была ее подругой. Много месяцев Кэтрин думала, что та погибла вместе со своим неродившимся младенцем. Багровый шрам на виске подруги был немым свидетельством зверства, которое ее чуть не погубило. Кэтрин все еще помнила лицо солдата, стоявшего над ней. У него были светлые усы, а глаза – бледно-голубые, как зимнее небо. И она не забыла выражение его лица, полного ненависти, к безоружной беременной молодой женщине. Он готовился снять с нее скальп, когда его позвал кто-то из офицеров. Сейчас Кэтрин в душе благословляла его за то, что, сам того не ведая, он спас ее подругу.

Ребенка на доске-колыбельке видно не было, но Кэтрин с болью вспомнила о Шей, которая когда-то так же передвигалась на ее сильной спине во время долгих месяцев болезни Маленького Перышка.

Ощутив, как Форд нетерпеливо сжал ей руку повыше локтя, Кэтрин сказала:

– Попозже. Попозже, Болтливая Бобриха, мы сможем поговорить. Мое сердце радуется при виде тебя.

– И мое, – отозвалась та, но Кэтрин показалось, что она видит в глазах подруги печаль.

Форд увлек ее с собой. Они вошли в вигвам, стоявший в стороне от других. Там на шкурах лежали трое мужчин. Кэтрин заметила бородатые лица и жесткие взгляды и почему-то вспомнила Слейда. Он растворился бы среди этих людей, поставивших себя вне закона.

– Нашел ее, а? – заметил один из них.

Позже Кэтрин узнала, что это был Раск. А сейчас она испытала инстинктивный ужас от его стеклянного взгляда.

– Угу, – отозвался Форд. – Оставьте нас ненадолго одних.

К ее изумлению, они послушались, хотя для вида и поворчали немного, да и то добродушно. Она поняла, что брат, который для нее все еще оставался ребенком, воспринимается своими спутниками как равный им взрослый мужчина.

Несмотря на царящий на улице холод, в вигваме было жарко и душно. Кэтрин машинально вышла наружу переменить положение шеста, на котором крепилась завеса отверстия для очага.

Когда сестра снова вошла, Форд улыбнулся ей, но в улыбке его видна была грусть.

– Чувствуешь себя, как дома, а, Кэт?

Он уселся перед огнем, скрестив ноги, но Кэтрин осталась стоять: она была настолько взвинчена, что не могла сидеть неподвижно.

– Да, – тихо ответила она, – наверное.

Он медленно кивнул.

– Наверное, так и должно быть, хотя и не уверен, что это к лучшему.

Кэтрин нерешительно спросила:

– А что… Убивающий Волков хотел бы меня вернуть?

– Да. И хотел бы вернуть свою дочь. Но я это только слышал, сам он мне ничего не говорил. Он не знает, что ты – моя сестра. И я еще кое-что слышал.

Форд наблюдал за ней, и взгляд его говорил, что он все знает. Вздохнув, Кэтрин ответила на его молчаливый вопрос:

– Да, Шей мне не дочь, по крайней мере, по крови. Но Маленькое Перышко… Джин после рождения Шей так и не поправилась. Я заботилась о ней почти с самого начала.

Теперь уже по глазам Форда она не могла понять, о чем он думает.

– Солдаты убили бы девочку, если бы я не солгала и не сказала им, что она целиком белая. К тому времени, когда стало достаточно светло, они поняли мой обман, но жажда крови в них немного утихла. Я заявила им, что это – моя дочь от Убивающего Волков. Все родственники Джин погибли: у Шей не было никого, кроме меня.

– Я понимаю, Кэт, – тихо сказал Форд. – Я горжусь тем, что ты сделала. – Он немного нахмурился. – Но ты никогда не была скво Убивающего Волков… Ты уверена, что хочешь жить такой жизнью?

– А какая жизнь ждет Шей в Нью-Браунфелсе?

– Есть и другие города, – попробовал возразить Форд.

– И в каком-то другом городе все будет иначе? – печально спросила Кэтрин.

– Не знаю, – признался он. – Но мне все-таки кажется, что ты слишком сурово судишь – и слишком поспешно. Ты больше винишь белых, хотя такие же преступления совершали и команчи. У тебя тоже есть собственные предубеждения, Кэт. Когда-нибудь ты это поймешь. – Форду трудно было посмотреть в ее полные боли глаза, но он должен был сказать это. – Жители Нью-Браунфелса – все же не солдаты, участвовавшие в убийствах у Стоун Крик, но ты, вернувшись домой, вела себя так, словно это одни и те же люди. Ты настроилась на то, что они будут жестокими с Шей, и относилась к ним с предубеждением еще до того, как они успели сообразить, что на самом деле чувствуют.

– Как ты можешь говорить мне это? – у Кэтрин дрожал голос. Такого она от своего брата не ожидала.

– Потому что это правда, и потому что я тебя люблю. Конечно, в Нью-Браунфелсе есть люди, которые думают именно так, как ты ожидала, но среди жителей немало и других, и они относятся к вам иначе. Но ты даже не дала им возможности продемонстрировать это. Еще не поздно, Кэтрин.

– Нет, – горько отозвалась она, – поздно. Слишком поздно.

– Ты могла бы отдать Шей ее отцу, – неуверенно предложил он.

У Кэтрин глаза защипало от слез.

– Не думаю, что смогла бы, Форд, – чуть слышно сказала она. – Я думала об этом, и от одной этой мысли у меня чуть не разорвалось сердце. Я люблю Шей. По-моему, я не могла бы любить ее сильнее, если бы действительно родила ее.

Она опустилась перед Фордом на колени.

– Я могла бы отдать Шей только если бы считала, что так будет лучше для нее.

Форд ткнул веткой в костер. Добавить ему было нечего.

– Откуда ты узнала, где искать Убивающего Волков?

– Я искала не его, а тебя, – медленно проговорила она.

И Кэтрин рассказала ему все, начиная с того дня, когда Слейд приехал к ним на ферму. Об одном она только умолчала: о той минуте, когда Слейд стоял у ее двери. Она сказала только, что подслушала, как он с напарником говорил о зимнем лагере Сломанной Стрелы у Пало Дуро. Она объяснила Форду, что решила ехать самостоятельно, и в результате наткнулась на торговца Уродину Джека.

Выражение лица ее брата постоянно менялось: недоумение, тревога, гнев, и, наконец, облегчение. Один факт заставил его забыть обо всем остальном.

– Я могу вернуться домой?

– Да. Дело о форте Кларк закрыто. Решили, что смерть того человека была случайной.

– Она и была случайной, – яростно подтвердил он. – У меня даже пистолета не было. Но я испугался, Кэт, а теперь чувствую себя дураком.

– Не надо. Теперь это не имеет значения, – мягко отозвалась она. Ей не хотелось, чтобы он испытывал перед нею стыд: ведь он уже не был мальчишкой. Он стал мужчиной.

– Мне надо предупредить Элзи и остальных. – Он заметил, что Кэтрин нахмурилась. – А чего бы ты от меня ожидала? Этот Слейд ничего для тебя не значит, а Элзи Раск был мне другом.

– Власти разыскивают его, как преступника, – решительно напомнила она.

– Он занимается своими делами. Не читает морали. И не отдает приказов.

– Просто образец совершенства, – сухо отозвалась Кэтрин. – А чем живет он и его люди?

– Торговлей. Скот, лошади, товары.

– Ружья, – прибавила она, когда поняла, что он об этом не скажет.

– Я их не видел, и теперь это ведь не имеет значения, да? Я могу вернуться домой, и именно это собираюсь сделать.

– Ты прав, конечно. И тебе надо уезжать как можно скорее, Форд, пока не приехал Слейд и не стал выяснять отношения с Раском. Я до сих пор не могу поверить, что успела вовремя тебя предупредить. Я буду по тебе скучать.

Форд замялся.

– Наверное, мне не следует уезжать, пока этот ублюдок Лоусон еще здесь.

– Ты должен ехать, – твердо ответила она. – Кроме того, я нахожусь под защитой Сломанной Стрелы до возвращения Убивающего Волков. А если, как ты говоришь, он по-прежнему хочет меня, другой защиты мне не надо.

– Хочет.

Ему почти хотелось, чтобы это было не так. Тогда он мог бы заставить ее вернуться в Нью-Браунфелс вместе с ним. К тете Ди и Шей, домой.

Форд встал и подал Кэтрин руку. Она стояла перед ним, жадно вглядываясь в его заросшее бородой лицо. Она еще никогда не видела его небритым. Борода была ему к лицу.

– Когда увидишь тетю Ди, передай ей, что у меня все в порядке, и я нашла себе место. И скажи, что с наступлением весны я вернусь за Шей.

– Ей это не понравится.

Кэтрин беспомощно пожала плечами:

– Я не могу иметь сразу две жизни. Она должна это понять. Помоги ей понять это, Форд, ради меня.

Он взял ее тонкие исцарапанные пальчики в свои огрубевшие и мозолистые ладони.

– Постараюсь, Кэтрин Смелый Язык. А теперь подожди меня здесь. Я быстро.

Он вернулся спустя пару минут, а с ним вошли трое его спутников. Тот, которого она заметила первым и который внушил ей ужас, смешанный с отвращением, обратился к ней.

– Мы ценим ваше предупреждение, мэм, хоть вы и сделали это только ради Форда.

Ей с трудом удалось скрыть свое омерзение. Он ухмыльнулся:

– Я – Элзи. Если вам не объяснили.

– Я догадалась, кто вы, мистер Раск. – Она подчеркнула обращение по фамилии.

Его улыбка стала недружелюбной:

– Скажи своему дружку Слейду, когда он вернется, что я заключил сделку с этими команчами. И я ее осуществлю. Похоже, ты тут пробудешь достаточно долго, чтобы это сделать. Наш Форд говорит, что ты собираешься остаться с этими людьми. – В его устах «люди» прозвучало как «дикари».

Она ответила ему холодно:

– Вы и сами среди них были, мистер Раск, и достаточно долго.

– Да, но чтоб женщина…

Он замолчал, и молчание его было таким же осуждающим, как и слова.

Складывавший вещи в седельную сумку Форд резко поднял голову:

– Полегче, Элзи.

Кэтрин тревожно напряглась, но Раск рассмеялся:

– Конечно, Форд. Никого не хотел обидеть. – Он кинул через плечо: – Собрал мои вещи, Луис?

Смуглый низенький человек утвердительно хмыкнул.

Пока остальные выходили из вигвама, Форд стоял в стороне. Оставшись наедине с Кэтрин, он поцеловал ее в голову.

– До свидания, милочка Кэт. И удачи тебе.

– До свидания, Форд, – прошептала она. – Будь осторожен.

Но он уже выходил, и она так и не поняла, слышал ли он ее.