Пожиратель огня

Слова своего вождя африды встретили радостным воем и улюлюканьем.

— Мои верные псы, — Курашбах оглядел беснующуюся толпу, — любой из вас может бросить вызов моим стражам! Клянусь Девятью Рогами Тьмы, победители получат право обглодать ее руки и познать ее тело…

Африды вскочили на ноги и дико завыли, стуча оружием. Казалось, на земле воцарилась преисподняя и ночное небо побледнело и съежилось, в ужасе отшатнувшись прочь.

Передав аркан с дрожащей и плачущей от страха, унижения и боли Тааланой одному из своих телохранителей, Курашбах спустился с тронного возвышения и направился к пленнику. Остановившись за пару шагов до распятого между каменных глыб человека, он воздел руки к небу и затянул ритуальное песнопение. Его нечестивая паства вновь опустилась на колени, вторя своему вождю.

— Йа, Шаб-Ниггурат, черный Владыка, яви свой лик на три стороны света, воздавая милость слугам своим. Дай нам силы, Рогатый, подобный грозному дыханию зверю хаоса, грядущему, чтобы пожрать мир! Да вкусишь ты от горячей крови героя и воздвигнешь свою длань над землями червей, что зовутся людьми! Йа, Шаб-Ниггурат!

Древние, оскорбляющие небеса слова, взлетали к равнодушным холодным звездам. Казалось, над площадью повисла звенящая тишина, а тьма за границей света факелов налилась клубящейся жадной мглой. Ощутимо повеяло мертвенным холодом и тошнотворным смрадом разложившейся плоти.

Курашбах снял с пояса кожаный мешочек и сыпанул какого-то порошка в каменные чаши, стоявшие по обе стороны от пленника. Африд прошептал несколько слов, и в них вспыхнуло пламя. Но подчиняясь воле вызвавшего его существа, огонь угас. Из каменных чаш повалили клубы светящегося зеленоватого дыма, точно змея, свивавшаяся тугими кольцами.

Курашбах выпрямился во весь свой огромный рост. В руках его появился изогнутый черный обсидиановый нож, светящийся по краям трупной зеленью. Но не успел он всадить жертвенный кинжал в отчаянно бьющегося в оковах человека, как произошло следующее.

В противоположном от тронного помоста конце широкой площади, за спинами коленопреклоненных афридов раздался ужасающий рев. Так могло бы кричать какое-нибудь голодное божество из преисподней, требующее новых жизней.

Этот неожиданный и грозный звук заставил Курашбаха опустить руку, а его рогатых подданных содрогнуться от страха. Верховный африд резко обернулся.

Там, на границе света и тьмы, возвышалась гигантская косматая фигура в два человеческих роста. Жуткое существо словно возникло из небытия. На огромной бесформенной голове выделялись три огромных рога, из разверстой пасти торчали устрашающие клыки, а огромные — с кулак взрослого мужчины — глаза ярко светились мертвенным бело-зеленым светом. Но самым страшным являлось то, что по бочкообразной груди и могучим плечам посланника преисподней то и дело пробегали жадные языки пламени; огненные же капли стекали из ноздрей чудовища.

Когда демон понял, что замечен, он задрал мерзкую морду к небесам и завыл. Ночь вновь наполнил страшный, заставлявший леденеть кровь в жилах, торжествующий рев.

— Йа Шаб-Ниггурат! — исторгло из недр могучей груди существо и проревело: — Падите ниц, смертные, перед посланником Черного Господина!

Не обращая ни малейшего внимания на распростершихся в пыли поскуливающих от страха афридов, пылающая тварь странной колеблющейся походкой направилась прямо к алтарю.

— Приветствую тебя, господин, — низко поклонился вождь афридов, когда косматый демон подошел к каменным столбам. В отличие от своих подданных Курашбах, сохранивший спокойствие и трезвость рассудка, на колени явно опускаться не собирался.

— Чем мы обязаны тому, что Черный Бог решил откликнуться на наш зов? — смиренно обратился вождь афридов к посланнику Шаб-Ниггу-рата.

— Шаб-Ниггурат велел мне забрать жертву. — Демон махнул могучей лапой в сторону пленника. — Ему понадобилось тело этого смертного целиком!

От очередного рева, исторгнутого посланником Древнего Бога, у Курашбаха заложило уши.

— Слушаюсь и повинуюсь, — опять поклонился африд. — Лучшие мои воины доставят пленного воина куда ты пожелаешь.

— Они не смогут пройти моим путем между мирами, — возразил демон. — По крайней мере, пока живы! — Существо рассмеялось странным лающим смехом.

— Да будет так! — согласился Курашбах. — Тогда до самого твоего возвращения к Черному Владыке тебя будет сопровождать почетная стража, — продолжал настаивать вождь афридов. — Ибо это самая малая честь, какую могут воздать мои соплеменники посланцу великого Шаб-Ниггурата!

По приказу Курашбаха к алтарю, то и дело кланяясь, подбежал отряд его личной стражи. На тронном возвышении остался лишь его личный телохранитель, державший на привязи Таалану.

— Мне некогда тут задерживаться, — рявкнул демон.

В мгновение ока в его лапе появился меч, короткий взмах и острое лезвие рассекло путы, удерживающие пленника.

— Иди за мной, — приказал посланник Шаб-Ниггурата человеку. Демон развернулся и все той же странной походкой направился в сторону, откуда появился.

К удивлению Курашбаха, человек даже не сделал попытки убежать. Глаза его остекленели, и он, безвольно свесив руки вдоль туловища, побрел за косматым чудовищем.

Повинуясь приказу своего господина, стражники африды двинулись следом. Страх перед своим вождем оказался сильнее, чем перед неведомым чудовищем.

Демоны приходят и уходят, а что с ними может сделать Курашбах, им было прекрасно известно. Нет уж, лучше просто быстро умереть!

Курашбах, не спуская глаз, смотрел в спину удаляющегося посланника Шаб-Ниггурата. Лоб африда был наморщен, в голове вертелись странные мысли. Церемония обращения к Великому Богу была еще не закончена, а Черный Господин уже прислал одного из своих слуг. Почему же он не подал ему, Курашбаху, обычного знака? Что-то тут было не так. Но что именно?..

Демон и сопровождавший его человек уже почти пересекли площадь Еще несколько шагов, и они растворились бы в темноте, когда Курашбах оглянулся на свой трон.

Что это?! У подножия костяного кресла валялся мертвый стражник, из его перерезанного от уха до уха горла хлестала кровь, а Тааланы, дочери непокорного Мая Есумдуна, нигде не было видно…

Вот тут в голове Курашбаха все встало на свои места.

— Схватить их! — Вопль разъяренного африда был ненамного тише рева демона. — Это самозванец!

В свою личную стражу Курашбах отбирал самых лучших воинов. Поэтому не было ничего удивительного в том, что они обладали куда лучшей реакцией, нежели большая часть племени афридов. Пока остальные соображали что к чему, личная охрана вождя, обнажив клинки, ринулась в атаку.

И в это мгновение с внушающим ужас посланником тьмы начали происходить разительные перемены. Он сорвал со своих плеч рогатую голову, а затем откинул покрывавшую все его тело косматую шкуру. Взору оторопевших афридов предстал мощный человек с развевающейся гривой черных волос. Спрыгнув с ходуль, он кинул своему «пленнику» кривой клинок Хребтолома.

— Давай, Брул, за мной! — взревел атлант, бросаясь бежать.

— Хо-хо, Кулл, ты как всегда вовремя! — Пикт, прихрамывая, помчался следом.

— Стараюсь, — на бегу хмыкнул Кулл. — Нам нужно успеть к загону с ездовыми строссами!

Друзья припустили во весь дух, преследуемые по пятам сворой разъяренных афридов. Кулл уверенно вел Брула к цели. Уроки Мая Есумдуна не прошли даром, и атлант с легкостью прокладывал путь между многочисленными постройками и кривыми заборами.

Хвала Валке, между ними и стражниками Курашбаха было шагов двадцать-тридцать, а остальные людоеды отставали от беглецов шагов на двести. Однако усталость и раны Брула брали свое, и пикт бежал все медленнее и медленнее. Увидев, что один из людей начал сбавлять ход, африды торжествующе взвыли. Но их радость была недолгой, Кулл схватил друга в охапку и гигантскими скачками помчался дальше. Расстояние между беглецами и преследователями опять увеличилось.

Вскоре Кулл с Брулом оказались у огороженного высоким забором вольера с гигантскими птицами, которые немногие живущие в пустыне люди и африды использовали в качестве лошадей. Строссы были очень неприхотливыми созданиями и обладали редкой выносливостью, хотя и отличались удивительно мерзким нравом.

— Туда! — Кулл поставил пикта на землю и указал Брулу на группу из четырех оседланных строссов, на одном из которых сидела Таалана.

Понимая, что сейчас от него нет большого толку, Брул подчинился: наверняка Кулл знает, что делает. И точно! Убедившись, что пикт заковылял к птицам, Кулл повернулся к загону и крикнул:

— Асаф, давай!

По команде Кулла муджариец запалил предварительно обмазанные смолой и обложенные хворостом стены вольеры.

Тем временем загона достигли и личные стражники верховного африда. Часть начала оттаскивать от стен горящие ветки, часть бросилась на Кулла. Атлант метко метнул кинжал в одного из мчавшихся к нему воинов. Стальное острие вонзилось в оскаленную пасть людоеда, кровь ручьем ударила у него из горла, и тот рухнул замертво. Уклонившись от клинков атакующих, Кулл стремительными ударами покончил еще с двумя афридами: одному он перерубил плечо, а второму разрубил голову. Удар атланта был настолько силен, что мозг из черепной коробки людоеда просто выплеснулся на утоптанную землю.

Кулл вновь испустил тот самый ужасающий рев, что вкупе с его нарядом заставил Курашбаха поверить, что перед ним действительно посланец отвратительного Шаб-Ниггурата. На самом деле атлант мастерски воспроизвел боевой клич владыки горных саблезубых тигров, обитающих в Приморских горах в Атлантиде.

Как-то много-много лет тому назад, когда Кулл еще был молод, он нос к носу столкнулся с этим могучим хищником. Тогда они дрались три часа, и хотя и человек и зверь были изранены, никто не смог одержать победу. Лишь Валка знает, как они смогли поговорить и о чем, но с тех пор ни один тигр не мог причинить Куллу вреда, а сам Кулл объявил этого зверя своим тотемом. Более того, на какое-то время присоединившись к тигриному прайду, он полностью истребил целое племя дикарей, объявивших горным тиграм войну не на жизнь, а на смерть.

Мгновение растерянности стоило противостоящим Куллу афридам еще одного бойца. Дюжий африд судорожно бился в пыли, зажимая обеими руками распоротый живот.

Однако этих бывалых вояк испугать было трудно. Оставшиеся в живых с новыми силами навалилась на Кулла, обрушив на него шквал ударов. И хотя пока атланту удавалось отбиваться, кровь уже текла из нескольких ран на груди и руках — в отличие от афридов, Кулла не защищала кожаная броня.

Отпрыгнув в сторону, чтобы выйти из окружения, Кулл высоко подскочил в воздух, пропуская под ногами клинок одного из афридов. Инерция удара развернула краснокожую бестию боком. Атлант не преминул воспользоваться своим выгодным положением и со всего маху обрушил удар кулака левой руки тому на голову — точно между рогов. Здоровенный африд закачался, кровь брызнула у него из глаз, ушей и рта, и он упал навзничь. Пару раз судорожно дернувшись, людоед испустил дух.

Перекатившись через плечо, атлант сделал подсечку африду левше, норовящему достать его прямым ударом длинного кинжалаа. Извернувшись со стремительностью и ловкостью тигра, Кулл отбил клинок рогатой твари в сторону и вскочил на ноги. Прежде чем его противник успел подняться на колени, атлант страшным ударом ноги в грудь отправил его обратно на землю. Судя по отвратительному булькающему хрипению африда, у того была размозжена грудная клетка.

Кулл едва перевел дух и огляделся. Теперь от основной массы афридов его отделяло не более полусотни шагов.

— Асаф, теперь! — рявкнул он изо всех сил, не прекращая сражаться.

Хотя афридам удалось сбить огонь вдоль восточной стены загона, остальные три уже вовсю пылали. Жадное пламя ревело, пожирая сухое дерево. Совершенно обезумевшие к этому времени от огня и жара птицы впали в неистовство. Они метались по охваченному пламенем вольеру, оглашая воздух пронзительным клекотом.

Тем временем Кулл поразил мечом своего очередного противника. Его клинок вошел африду прямо под обрез кожаного нагрудника. Удар атланта был такой силы, что стальное лезвие, перерубив позвоночник, вышло у рогатого демона из спины, намертво застряв в кожаной броне. Африд бесформенной кучей сполз вниз, оставив горца безоружным.

И именно в этот момент хелиф, которому страшных трудов стоило бездеятельно ожидать приказа Кулла, распахнул ворота. Сплошным серым потоком гигантские птицы, сбивая друг друга с ног, бросились навстречу спасению.

Кулл едва успел отпрыгнуть в сторону, как стадо взбесившихся птиц промчалось по тому месту, где он только что находился. Противостоящие ему африды оказались не так расторопны и были превращены мчащимися со скоростью горной лавины строссами в кровавое месиво. В одно мгновение проскочив несколько дюжин шагов, отделявших их от передовых рядов афридов, птицы не знающим удержу живым тараном обрушились на набегающих краснокожих тварей.

Кулл подбежал к Асафу и радостно хлопнул хелифа по плечу.

— У нас получилось! — воскликнул атлант, указывая муджарийцу на вскипавший кровавой пеной жуткий живой вал, образовавшийся в месте столкновения двух живых потоков.

И если раньше африды, словно вырвавшиеся на волю легионы демонов, торжествующе улюлюкали, то сейчас они выли от боли и страха. За какие-то считанные мгновения стадо гигантских птиц уничтожило верную половину племени.

— Воистину безумная идея, — восхищенно присвистнул юноша — Клянусь Голгором Пожирателем Огня, тебе покровительствуют небеса!

— Небеса покровительствуют смелым, — рассмеялся Кулл и так хлопнул муджарийца по плечу, что у того подогнулись ноги.

— Твоя правда, друг! Однако поспешим. — юный хелиф махнул Куллу, указывая на Таалану и Брула, удерживающих оседланных и подготовленных к дальней дороге птиц.

Ловко вскочив в седла, они направили своих двуногих скакунов в сторону ворот. Часовых не было видно — должно быть, несшие стражу воины оставили свой пост, присоединившись к погоне. Для отличающихся огромной физической силой Кулла и Асафа не составило большого труда сбить замки и откинуть здоровенный шкворень, соединяющий створки ворот.

Подгоняя своих птиц, компания направилась в пустыню, оставляя за спиной деревню афридов. Вскоре о пережитом ими приключении напоминало лишь далекое зарево на горизонте.

* * *

Как только Кулл убедился, что их преследовать никто не собирается, он поравнялся с Тааланой, закутанной в накидку Асафа, и обратился к едва держащейся в седле девушке:

— Как ты, дитя?

Та всхлипнула в ответ:

— Н-но-ормально!

— Не бойся, теперь уже все позади, — как можно ласковее сказал Кулл, успокаивающе погладив Таалану по плечу. — Потерпи еще немного, скоро мы доставим тебя к отцу…

До сих пор не могущая поверить в свое воистину чудесное спасение девушка ничего не ответила, а лишь заплакала еще громче. Кулл меньше всего представлял как нужно утешать плачущих девчонок и, ища поддержки, умоляюще посмотрел на Асафа. Тот, улыбнувшись, подъехал к девушке и начал нашептывать ей что-то успокаивающее. Кулл только диву давался, каким ласковым и нежным голосом умел говорить Асаф. Увидев, что девушка перестала всхлипывать, Кулл поспешил отъехать прочь.

— Ты-то как сюда попал? — поравнявшись с пиктом, он дружески потрепал Брула по плечу.

— Я нашел в пустыне девчонку из Мизра и она объяснила нам, что же на самом деле произошло

в этой злополучной деревне… — Брул пересказал Куллу историю Маймуны. — Я сразу подумал, что проклятый Мехмет решил заманить вас с Асафом в ловушку. Мы помчались вдогонку, благо ветер еще не успел занести следы.

Можешь себе представить, что я почувствовал, когда понял, что этот сивобородый старикашка не кто иной, как Тулса Дуум! — воскликнул пикт. — Я загнал лошадь, стараясь поспеть вовремя, но опоздал…

Когда я увидел, что ты упал с обрыва, то прыгнул вслед за тобой, и меня засосало в песчаный водоворот, прежде чем он окончательно затянулся, — добавил Брул. — А потом меня подхватил черный смерч…

Кулл молча кивнул. Ему не было нужды выслушивать впечатления пикта — он все это сам испытал.

— В следующее мгновение я оказался один-одинешенек в пустыне, — продолжил свой рассказ пикт. — Не успел я толком в себе прийти, гляжу, как скачут эти уроды, ну, рогатые… А у меня из оружия всего-то муджарийская сабля да нож.

Брул перевел дух, жадно припав к поданной ему Куллом фляге.

— Но я показал этим красномордым кишкоедам, что может сделать настоящий воин! — Пикт довольно прищурился. — Глупым афридам следовало было бы затоптать меня своими птичками, а они решили скрутить меня сами… За что и поплатились! Рогатым бестиям впору только с крестьянами драться, да и то — втроем на одного. Эх,

Кулл, видел бы ты, как я сражался! Одному я — р-р-раз! — саблей голову долой. — Пикт бурно жестикулировал, демонстрируя, как именно он расправлялся со своими врагами. — Второму — ножом кишки наружу, третьему — хрясь рукоятью сабли в кадык, четвертому — коленом промеж ног! Следующих двоих я…

— Как же они с тобой сладили, гроза афридов? — Кулл, не выдержав, рассмеялся. Атлант слишком хорошо знал своего друга, чтобы отделить художественное преувеличение от истины.

Ни в малой степени не смущенный пикт тоже заржал.

— Нет, правда, я положил пяток этих шкуродеров. Прибил бы и больше, да они сообразили накинуть на меня сеть.

— А дальше? — поинтересовался Кулл.

— Доставили меня в свою деревню, избили, заперли в какой-то хибаре. А потом пришел этот здоровенный поганец — Курашбах — и сказал, что из меня выйдет достойное подношение его богам. — Брул сплюнул в песок. — Веришь, он смотрел на меня точно на кусок мяса в лавке мясника!..

— Расскажи лучше, как это вы сумели меня найти, Кулл? — после непродолжительной паузы спросил Брул.

— На самом деле я даже не подозревал, что ты последовал за нами, — покачал головой Кулл. — Мы прибыли сюда, чтобы спасти девушку. Дело же было так… — Атлант в нескольких словах поведал пикту историю их с Асафом приключений в Великих Песках.

— Сколько я тебя знаю, всегда поражался твоей способности появляться в нужном месте в нужное время, — развел руками Брул. — Чудны деяния судьбы, Кулл! Получается, что я своей жизнью обязан и этому колдуну, отцу Тааланы. Если бы вы его не встретили, к этому времени я был бы похож на освежеванного кролика! Ну дела…

Пикт замолчал, пораженный взаимосвязью событий, которые привели к его спасению. Однако долго ломать голову над устройством мира Брул не привык.

— Ты мне вот что скажи, — воскликнул пикт. — Как тебе удалось превратиться в это страшное создание? Клянусь Валкой, я чуть не обделался, когда увидел этого горящего монстра. А когда он разразился твоим боевым кличем, я вообще перестал соображать, что происходит!

— Ты не поверишь, — хмыкнул Кулл. — Но подобному трюку я выучился у одного отшельника в горах Зальгары. Я тебе говорил, что славно там покуролесил в свое время. Однажды кто-то распустил слух, будто отшельник, живущий высоко в горах, владеет волшебными доспехами Тигра, которые, дескать, делают своего хозяина неуязвимым. Позже выяснилось, что это полное вранье…

Брул уловил в голосе друга неподдельное сожаление.

— Так вот, когда мои головорезы после безуспешных переговоров решились взять жилище дедка штурмом, этот старый прохиндей, нарядившись подобным образом, так напугал этих горе вояк, что треть из них просто померла со страха! — Кулл покачал головой, вспоминая дела давно минувших дней. — А вторую треть этот старикан отходил до полусмерти своим посохом. Кто же мог подумать, что он — бывший наставник школы Огненного Спрута?

Брул восхищенно присвистнул:

— Ну тебе повезло! Надо же наткнуться на спрутобоя!

— Ну, слово за слово, посох о посох, мы с ним изрядно друг дружку поколошматили, — продолжал Кулл. — А потом крепко сдружились… Я многому от него научился.

На самом деле весь секрет подобного «превращения» — пара-тройка шкур, несколько прямых веток или кольев, смола, особым образом смешанная с маслом, да пригоршня светляков. Благо все это оказалось под рукой. Ну а в том, что тебе прекрасно известен мой боевой клич — я не сомневался, — закончил Кулл свой рассказ.

— Отлично, с краснорожими людоедами мы разобрались, — Брул кровожадно ощерился. — Что дальше? Не будь я Брулом Копьебоем, если у тебе уже нет какого-нибудь плана!

— Конечно план есть, — согласился Кулл. — Причем проще некуда. Мы добудем один магический талисман для колдуна-призрака, и в благодарность за это Май Есумдун переправит нас в любое место!

— Действительно, пустяки. — Пикт улыбнулся. — Ставлю свое годовое жалование, что этот талисман хранится в каком-нибудь жутком месте и под надежной охраной. Ну, я прав?

— На все сто. — Кулл был совершенно серьезен. — Он находится в Замке из Песка в покоях Тулсы Дуума.

* * *

Кто может описать встречу отца и дочери, не надеявшихся увидеть друг друга живыми? Кто может описать радость Мая Есумдуна, вновь обретшего дочь? И кто может описать ужас Тааланы, осознавший то чудовищное состояние полунебытия, в котором находился ее отец?

Мужчины, доставившие Таалану в оазис, поспешили удалиться прочь, когда дочь и отец увидали друг друга. Но долго еще в их ушах звенел крик ужаса Тааланы, попытавшийся обнять отца, в котором она души не чаяла.

— Злобный колдун, будь ты проклят! — вскричал Асаф, когда они уселись у костра на краю оазиса. — Но я еще доберусь до тебя! — По лицу юного хелифа текли слезы.

Пикт молча положил руку на плечо муджарийца и сжал его. Мудрый Брул понимал, есть горе, которому словами не поможешь.

И даже стальные глаза обычно невозмутимого Кулла подозрительно блестели.

— Клянусь всем сущим, — прошептал атлант в темноту. — Тулса Дуум, ты обречен!

* * *

— А я говорю, что пойду с вами! — упрямо повторила Таалана.

— Ты пойми, дитя… — начал было Кулл.

— Никакое я не дитя, — топнула ногой дочка колдуна. — Я уже взрослая девушка!

— Ну хорошо, взрослая девушка. — Кулл изо всех сил старался сохранять спокойствие. — Мы отправляемся в путешествие, из которого, быть может, не вернемся. Асаф, Брул и я — все трое, опытные воины и грозные бойцы, и сможем постоять за себя. А что сможешь сделать ты, если на нас нападут враги? Более того, ты слабее нас и не такая выносливая. Пойми сама, что ты будешь обузой. На карту поставлены не только наши жизни и жизнь твоего отца, вопрос стоит и о судьбе человечества!

Мы не можем рисковать провалить нашу миссию из-за какой-то упрямой девчонки!

— Но я знаю Замок из. Песка как свои пальцы! — попыталась было возразить Таалана. — Как вы обойдетесь без проводника?

— Твой отец рассказал нам обо всем, что встретится нам по пути. — Кулл был непреклонен. — И мы не нуждаемся в твоей помощи…

— Но, Кулл, может быть, действительно нам стоит взять ее с собой? — обратился к другу Асаф. — Не оставлять же ее тут одну?

Кулл старался не обращать внимания на страстные взгляды, которыми обменивалась парочка. Не то что бы атлант не одобрял возникшую между Асафом и Тааланой любовь, но сам Кулл относился к женщинам как к неизбежному злу, хотя время от времени проводил с ними время. Теперь он искренне надеялся, что его другу хватит ума не потерять голову.

— Я сказал — нет. — Кулл был неумолим. — Май Есумдун утверждает, что у Тулсы Дуума сейчас какие-то проблемы и он появится здесь не раньше чем через дюжину дней. А афридам, нашими общими стараниями, сейчас не до нее… Кроме того, кто может присмотреть за дочкой лучше родного отца?

И, подводя черту под неприятным для него разговором, он углубился в изучение карты, нарисованной им со слов старого колдуна.

* * *

Друзья, после непродолжительного прощания с Тааланой и ее отцом, выступили в путь на закате. Кулл решил прибегнуть к уже опробованной ими тактике двигаться по ночам, а отдыхать днем, укрываясь от испепеляющих лучей солнца под шкурами песчаного кота.

Отдохнувшие и отъевшиеся строссы, не зная устали, ровным шагом покрывали лигу за лигой. Время от времени Кулл останавливал отряд, выверяя путь по звездам.

Понимая, что втроем они не смогут справиться со слугами Тулсы Дуума, Кулл тщательно следовал разработанному маршруту, который, по словам Мая Есумдуна, должен был в обход сторожевых постов колдуна вывести их к Замку из Песка.

— Главное, держитесь подальше от черных песчаных смерчей, — напутствовал их Май Есумдун. — Это разведчики Тулсы Дуума, а справиться с ними без специальных заклинаний вы не сможете. Не забывайте, все, что от вас требуется, — это, воспользовавшись отсутствием хозяина, выкрасть песочные часы.

Хвала Валке, удача была на стороне отряда Кулла, и путникам удалось благополучно избежать встречи с демонами-смерчами. Трое суток пути пролетело как одно мгновение, и на исходе четвертой ночи на горизонте показались величественные шпили дворца Мая Есумдуна, теперь, правда, поменявшего хозяина.

При первом взгляде на это строение становилось понятно, почему Повелитель Великих Песков назвал свой дворец «Замок из Песка». И мощные контрфорсы, и высокие стены, и уходящие в голубое небо стройные башни — все было сделано из этого материала. Оставалось только диву даваться, какие могучие заклинания удерживали мириады и мириады перетекающих с места на место песчинок вместе, придавая им крепость камня. Даже на таком расстоянии до ушей Кулла и его спутников доносилось легкое шуршание. Если закрыть глаза, можно было подумать, что находишься не в центре бескрайних песков, а на берегу моря.

— Значит, так. — Кулл проводил с друзьями последнее совещание. — Строссов оставляем прямо здесь. Потом, — он сверился с картой, — нам нужно выйти к южной стене между двух башен. Вот в этом месте. — Он ткнул пальцем в корявый рисунок. — Затем мы пробираемся по подземному ходу в коридор, из которого потайной ход ведет прямо в покои Мая Есумдуна. — Кулл оглядел внимательно глядевших на карту Асафа и Брула. — Берем часы и тем же путем обратно.

— Если Тулса Дуум до сих пор еще не нашел этого потайного хода, — выразил сомнение пикт. — Сам знаешь, какая это хитрая и осторожная тварь.

— Все равно выбора у нас нет, — пожал плечами Асаф. — Либо нам удастся заполучить этот талисман и в тогда колдун вернет нас домой, либо нам суждено погибнуть в этих песках. Если, конечно, Тулса Дуум не вернется раньше, чтобы предать нас мучительной смерти…

— Но не суем ли голову в ловушку мы сами? — возразил пикт.

— Даже если это и так, разберемся на месте. —

Решил Кулл. — Асаф прав, выбора у нас нет…

* * *

Словно три бесплотные тени друзья крались вдоль уходящей ввысь стены гигантского замка. Три пары зорких глаз напряженно вглядывались в закатные тени, стараясь определить опасность, но все было тихо. Несмотря на четкость указаний Мая Есумдуна, у Кулла ушло немало времени на то, чтобы найти тайную пружину, приводящую в действие каменный блок.

Но как только атлант нажал на нужный выступ,. раздался звонкий щелчок, и массивная глыба песчаника ушла отъехала вглубь стены, открывая темный лаз. Брул извлек из своего мешка три самодельных факела, запалил их и вручил Куллу и Асафу. Едва друзья нырнули в подземный ход, глыба с глухим скрежетом встала на свое место.

Кулл, высоко подняв факел, осмотрелся. Они находились внутри длинного коридора, конец которого терялся во тьме. Голые стены смыкались где-то наверху, а каменный пол был скрыт под кучами песка. Он прислушался, но тишина нарушалась лишь ставшим уже привычным шорохом песчинок да тяжелым дыханием Асафа и Брула.

— Вроде бы все нормально, — сказал Брул. — Вперед?

— Вперед, — согласился Кулл. — Но держите оружие наготове. Твоя правда, Брул, что-то тут не так…

Не успел Кулл закончить фразу, как песчаные кучи на полу словно взорвались, и из укрытий полезли африды. В мгновение ока друзья были окружены десятками и десятками краснокожих людоедов, выставивших вперед длинные пики.

— Ну вот мы и снова встретились. — За спинами своих людей появилась исполинская фигура златорогого африда. Это был Курашбах. — Добро пожаловать, путники, во дворец великого Тулсы Дуума.

— Хозяин меня предупредил, что к нему должны пожаловать дорогие гости. — Гигантский африд оскалил свои страшные клыки в издевательской улыбке. — И велел подготовить достойную встречу…

Сейчас я не могу вас убить, мне велено захватить вас живыми. Впрочем, оно и к лучшему, ярость лишает месть остроты. — Глаза Курашбаха налились кровью. — Впрочем, господин оказал мне честь, разрешив убить тебя, Кулл Валузийский, когда он наиграется с тобой вдоволь. Хотя я считаю, что окажу тебе тем самым благодеяние. — Африд ненавидяще оглядел Кулла.

А что касается вас, — он ткнул когтем в сторону Брула и Асафа, — то вам уготовано удобное местечко на алтаре Шаб-Ниггурата. — Взять их, — велел рогатый своим воинам.

По приказу своего вождя африды обрушились на прижатых к стенке людей. И, несмотря на то, что друзья были лишены маневра, им удалось отбить первый натиск афридов. В отличие от людоедов им не было нужды сдерживать себя. Волна краснокожих тварей отхлынула, оставив на полу мертвые тела неудачников.

— Болваны! — яростно взревел Курашбах. — Я же сказал вам пользоваться сетями и древками пик!

В гневе могучий африд хватил кулаком по голове ближайшего к нему соплеменника. Раздался треск, и голова злополучного воина разлетелась на части, заляпав стены и стоящих рядом с ним воинов кровавыми ошметками.

— Вперед, шакальи отродья! — затопал ногами Курашбах.

Видимо, Курашбах внушал своим подданным страх больший, нежели клинки людей. Подбадривая друг друга воплями, изрядно поредевшая толпа афридов вновь навалилась на Кулла, Асафа и Брула. На этот раз друзья ничего не смогли поделать. Их острые клинки резали пальмовые веревки одну за другой, но, судя по всему, проклятые людоеды основательно запаслись сетями. Несмотря на все усилия воинов, они безнадежно запутались в силках краснокожих демонов. Убедившись, что их противники спеленуты по рукам и ногам и больше вреда не представляют, визжащие от удовольствия рогатые твари обрушили на пленников град ударов тупыми древками пик.

Курашбах какое-то время с явным удовольствием наблюдал за избиением беззащитных людей, а затем велел своим воинам остановиться. Надо сказать, те подчинились с явкой неохотой.

— Я люблю отбивное мясо, — облизнулся вождь афридов, ставя ногу на голову спеленатого сетями и поваленного Кулла, в отличие от Асафа и Брула все еще не потерявшего сознание. — Позже мы продолжим этот процесс, пока твоя плоть сама не начнет отделяться от костей.

— Я убью тебя! — прохрипел Кулл, кровавая пена выступила на его губах. Он, напрягая все силы, забился в удерживающих его путах — но тщетно.

— Только разве что в мечтаниях, — гнусно осклабился Курашбах.

С этими словами он взял меч Кулла за лезвие, коротко размахнулся и со смехом обрушил массивное навершие рукояти прямо за ухо атланту.

Словно кувшин с жидким огнем лемурийских пиратов взорвался в голове у Кулла, и он потерял сознание.

* * *

Возвращение сознания было мучительным. Когда, отогнав усилием воли боль прочь, Кулл открыл глаза, то первым, что он увидел, были толстые железные прутья перед его лицом. Он попытался выпрямиться во весь рост, однако сделать ему этого не удалось. Помотав головой, чтобы прийти в себя, атлант понял, что находится в тесной железной клетке.

Сперва его поразила странная перспектива, но затем Кулл сообразил, что пребывает в пяти локтях над полом — его клетка была подвешена к потолку. Он огляделся по сторонам. На некотором удалении от него висели еще две клетки.

— Валка милостивый, — прошептал про себя Кулл. — Они живы!

И вправду, несмотря на потрепанный вид, многочисленные синяки и ссадины, Асаф и Брул были в полном порядке. Увидев, что их друг пришел в себя, они вздохнули с облегчением.

— Живой? — поинтересовался Брул.

— Да вроде, — ощупывая здоровенный желвак за ухом, — ответил Кулл. — Где мы?

— Я пришел в себя только здесь и не видел, через какие помещения нас несли, — сказал Асаф. — Но, судя по всему, мы находимся в бывшей лаборатории песчаного колдуна.

Кулл обвел взглядом просторную комнату, по углам которой громоздились покореженные остатки каких-то конструкций из меди и стекла, валялись разорванные книги, поломанные пучки трав и какие-то объедки. Каминная решетка была повалена, и на ней кто-то заботливо выложил инструменты, назначение которых не вызывало ни малейшего сомнения. Это были орудия пыток. Атлант также отметил недавно вбитые в стены крепления, крючья и шипастые зажимы. Да, злая воля Тулсы Дуума превратила обитель знаний в зал пыток. Судя по беспорядку, грязи и отвратительному зловонию, бывшая лаборатория была отдана на откуп афридам.

— Где бы ни появился проклятый Тулса Дуум, всюду он сеет смерть и разрушение, — вздохнул Кулл.

— Точно, его рук дело, — невесело согласился Брул. — Ну что, похоже, на этот раз мы влипли!

Тем временем послышались хриплые вопли, и в лабораторию ввалилась шумная орава афридов.

— Это точно, — злобно хрюкнул один из надзирателей — одноглазый коротышка. — Чирикайте, птички — пока… Появится наш господин, вы еще не так запоете!

Брул, не затрудняя себя поисками более подходящего ответа, ловко плюнул сквозь прутья. Его плевок угодил разговорчивому африду точно в налитый кровью единственный глаз, что вызвало у десятка дружков пострадавшего приступ бурного веселья. Африды, покатываясь от смеха, стали лупить друг друга по спинам.

— Ну, Кривоморд, эк он тебя ловко! — прохрюкал один из людоедов, тыча пальцем в пострадавшего товарища. — Эй, гляньте только на этого недомерка!

— Вот умора! — схватился за живот другой караульщик.

— Гы-гы-гы! — заржал кто-то еще.

Судя по всему, Кривоморд особой любовью у соплеменников не пользовался.

Взвыв от ярости, краснокожий демон схватил пику и обрушил тяжелое древко на клетку Брула. Железная клетушка раскачивалась и кружилась под шквалом ударов. Новая забава явно пришлась афридам по вкусу, и остальные людоеды последовали примеру Кривоморда. Когда злобные твари, пыхтя и отдуваясь, отложили в сторону пики, все тело Кулла ломило от боли.

— Теперь я понимаю, что должен чувствовать дворцовый гонг, когда в него ударяют колотушкой, — держась за бока, сказал Асаф.

— Клянусь Хоненом, я доберусь еще до вас, отродья могильных червей! — Брул погрозил кулаком мучителям.

— Сейчас, приятель, погоди, — рассмеялся один из афридов. — Вот отдохнем чуток и продолжим!

— Слышь, други, а может, под нашими курочками огонь развести? — предложил еще кто-то.

— Ага, сейчас развели, — вскинулся начальник караула — пузатый вислорогий африд. — А неровен час, помрут они или всякий вид потеряют? Я даже не говорю о Курашбахе, который нас наизнанку вывернет. Может, ты хочешь вместо них попасть в руки Мертвоголовому… для опытов…

— Это я так, Волчегрыз… будто я не понимаю? — Его собеседник вздрогнул от страха. — Я и в мыслях не имел ничего такого…

— А раз не имел, Толстопят, так и заткнись, а то я сам тебе язык укорочу…

Униженно кланяясь, Толстопят попятился и, проклиная себя за глупость, поспешил затеряться в толпе.

Кулл с удовольствием отметил, что африды панически боятся Тулсу Дуума, которого называют Мертвоголовым. По крайней мере с этой стороны немедленная опасность им не грозит…. Чем бы сейчас ни был занят чародей, в данный момент ему не до них. Отлично! Пока Тулса Дуум уверен, что его враги под надежной охраной, у них есть шанс выполнить задуманное! Вот только бы выбраться из проклятой клетки… Он должен что-нибудь придумать…

— Кулл, что это? — Напряженные раздумья атланта прервал шепот Брула.

Проследив направление взгляда пикта, атлант повернул голову к высокой стрельчатой нише, ведущий в коридоры замка. Скрытая выступом стены от афридов, там шевелилась смутная расплывчатая тень.

— Кто бы это ни был, он явно не хочет, чтобы его видели наши тюремщики, — тихонько ответил другу Кулл. — А враг нашего врага — наш друг!

Кулл заметил, что клетка Асафа располагалась в дальнем от входа в лабораторию углу комнаты. Оценив обстановку и решив, что бы ни происходило в нише, афридам об этом знать не следует, атлант велел Брулу:

— Передай Асафу, чтобы тот по моему сигналу был готов отвлечь тюремщиков.

— Точно, — согласился пикт. — А вдруг это наш шанс?

Такой опытный воин, как Брул, моментально оценил все возможные направления развития событий и полностью разделял ход мыслей Кулла.

— Эй, Асаф, — тихонько позвал Брул муджарийца, которому с его места не был виден вход. — Тут вроде что-то затевается. Когда Кулл подаст сигнал, постарайся отвлечь на себя внимание афридов!

— Сделаем! — воспрял духом успевший приуныть хелиф. — Эх, лишь бы вырваться из этой клетки! Лучше погибнуть с оружием в руках, отправив на тот свет пару-тройку поганых тварей, чем быть принесенным в жертву каким-то древним паскудным демонам!

— Хорошо сказано, — кивнул головой Брул. — Буду рад умереть в хорошей компании…

Тем временем краснокожие бестии уселись кружком и решили перекусить. В их когтистых лапах появились сочащиеся свежей кровью куски мяса — Кулл старался даже не думать об источнике их возникновения. Давясь от жадности, пожиратели плоти с чавканьем, сопением и тошнотворным причмокиванием принялись рвать мясо острыми зубами. Уж на что многое повидал Кулл, но и он при виде подобной омерзительной трапезы содрогнулся от тошноты.

— Эй вы, — Волчегрыз оскалился в сторону пленников. — Не хотите подкрепиться?

Африд ловким броском послал полуобглоданную кость между прутьев клетки Брула.

— Хорошее мясцо, мягкое, нежное… Кто знает, может быть, это была твоя жена или дочка? — захлебываясь смехом, заколотил себя по ляжкам командир афридов.

Брул, захлебнувшись в приступе тошноты, пинком отбросил страшный предмет прочь. Довольные своей шуткой твари гоготали и улюлюкали. Асаф начал выкрикивать проклятия, адресуя их отвратительным порождениям Шаб-Ниггурата, но те не обращали на муджарийца никакого внимания.

Удовлетворив голод, африды с набитыми животами отваливались на спинки импровизированных сидений, сооруженных ими из безжалостно разломанных на части книжных полок.

— Ну что, после такого обеда не грех и малость отдохнуть, — сыто рыгнул их предводитель.

В лапах Волчегрыза появилась кособокая глиняная трубка, которую он набил каким-то темным веществом, похожим на смолу. Примеру своего командира последовали все без исключения африды. К потолку потянулись коричневые струйки дыма, и по лаборатории Мая Есумдуна распространился тяжелый и чуть горьковатый травяной запах.

— Бандж! — воскликнул Брул, поворачиваясь к Куллу. — Красномордые дряни курят бандж!

Кулл поморщился и сплюнул. Это страшное зелье было печально известно во всех Семи Королевствах. Оно давало своим поклонникам сладкие видения, за которые, однако, приходилось расплачиваться очень дорого. Человек, нанюхавшийся дыма от горящего банджа, через какое-то время становился безумным созданием, не понимающим, в каком мире он живет. Сладкие грезы сменялись жуткими кошмарами, и банджарин — так назывались курители банджа — превращался в кровавого маньяка, несущего смерть всем, кто имел неосторожность оказаться на его пути.

Однако, несмотря на самые строгие запреты, остановить распространение этой отравы остановить не удалось. Даже в далекой Харкулии, где за продажу или покупку банджа полагалась конфискация имущества, у всего рода торговца смертью и страшная смерть в руках храмовых палачей. Но самым удивительным было то, что до сих пор не удавалось понять, откуда вообще бралась эта зараза. В землях Семи Королевств и Малых Княжеств не росло ничего подобного!

— Вот нам и удалось узнать, с какой стороны приходит эта гадость, — ответил пикту Кулл. — Я так и думал, что за распространением этой отравы стоит какой-нибудь колдун! Порой мне кажется, что Тулса Дуум несет ответственность за все то зло, что вершится под нашими небесами!

Время шло, африды замолкли, погружаясь в дурманные грезы. По их мордам расплылись довольные сладострастные улыбки, а из разинутых пастей некоторых тварей стекала слюна. При одной только мысли о том, что им может сейчас казаться, Кулл содрогнулся от омерзения.

Кулл попеременно поглядывал то на нишу, то на ничего не подозревавших афридов.

— Валка Великий, ну что он там копается? — прошептал он, обращаясь к Брулу. — Чего же он медлит?

— Может быть, он ждет, пока африды впадут в забытье? — Брул пожал плечами.

— От банджа в забытье не впадают, — покачал головой Кулл. — Просто в один прекрасный момент сладкие грезы незаметно уступают место кошмарным видениям. Именно в этот момент банджарин становится смертельно опасен!

Кулл отнюдь не понаслышке знал, что происходит с человеком, подвергшимся воздействию этого дурмана. Один раз ему еле-еле удалось пережить попытку покушения, когда один из жрецов Валки, предавший свою веру, во время моления, на котором присутствовал и владыка Валузии, всыпал огромное количество банджа в чаши для курения. Тогда нанюхавшиеся мерзкого зелья люди, повергнутые дурманящими кошмарами в самые глубины преисподней, калеча и убивая, набросились друг на друга. Чудом выживший во всеобщей резне Кулл наотрез отказался говорить, что же именно тогда он видел.

— Слышишь, Кривоморд… — Волчегрыз толкнул ногой коротышку. — Ты это… иди… к дверям… Сохрани нас Темный Рогач Шаб-Ниггурат, ежели нас застукает Курашбах… — Волчегрыз вновь глубоко затянулся.

— Чуть что сразу Кривоморд, — обиженно засопел одноглазый африд, но ослушаться командира побоялся.

Увидев, что африд встал на ноги и, покачиваясь, побрел к стрельчатой нише, Кулл махнул рукой Асафу.

— Эй ты, урод одноглазый! — закричал муджариец, обращаясь к африду. — Похоже, тебе, недомерку бельмастому, свою задницу двумя руками не найти! Смотри, мимо двери не пройди, а то еще и рога обломаешь! Так ты иди сюда, я тебе пинка дам, чтобы ты в нужном направлении двигался!

Оскорбления юного хелифа пробились даже сквозь дурманную пелену. Кривоморд взвыл от ярости и, забыв про приказ Волчегрыза, бросился к клетке обидчика. Забыв про пику, разъяренный африд начал прыгать под клеткой Асафа, безрезультатно стараясь достать обидчика когтями.

Словно бы не замечая усилий впавшего в неистовство банджарина, Асаф продолжал поливать его отборной бранью. Брул даже восхищенно открыл рот, вслушиваясь в затейливые обороты и словесные конструкции.

Тем временем Кулл не сводил глаз с клубов дыма под потолком. Он был готов поклясться, что его было намного больше, чем могла бы надымить даже сотня банджаринов. Что-то очень странное было в этом коричневом облаке..,

И точно, только сейчас Кулл заметил, что струи дыма беспрестанно находятся в движении. Туманные дымные жгуты почему-то не смешивались, а извивались и скручивались, точно рассерженные змеи. Атлант отвел взгляд от гипнотического танца дымных струй, наливающихся упругой силой. Их расплывчатые контуры в одно мгновение приобрели четкие очертания.

Но что это? Куллу показалось, что в дюжине локтей над его головой находится стая не то рыб, не то змей. Может быть, эти видения были вызваны банджем? Кулл потряс головой и протер глаза кулаками. Но нет, зрение его не обманывало, атлант уже определенно мог различить бусинки глаз и темные щели ртов ужасающих дымовых созданий.

На мгновение Кулл перевел взгляд вниз. Все краснокожие демоны, у которых состояние блаженства сменилось дикой злобой, столпились в дальнем углу лаборатории. Потрясая кулаками, людоеды собрались под клеткой Асафа. Юный хелиф бросил взгляд на Кулла, и тот показал ему знаками, что он должен еще немного удержать внимание афридов.

Асаф успокаивающе подмигнул другу. Муджариец, устраиваясь поудобнее, завозился в своей клетке, его лицо осветила довольная мальчишеская улыбка, и он… помочился прямо на головы беснующихся под ним людоедов.

Что тут началось! Оскорбленные африды ревели точно дикие звери, каковыми в общем-то и являлись, несмотря на умение говорить. Их глаза налились кровью, морды исказились в страшном оскале, с клыков слетали клочья пены. Презрев все последствия своего поступка, африды жаждали только одного — крови, крови и еще раз крови…

Не обращая внимания на вопли Волчегрыза, сохранившего остатки соображения, несколько людоедов рванулись к стенам, где располагались механизмы. Мускулы на руках афридов вздулись, послышалось скрипение и лязгание, и Кулл почувствовал, как его клетка пошла вниз. Клетки его друзей также начали опускаться. Вскоре последовал сильный удар об пол, заставивший болью отозваться избитое тело Кулла, и движение остановилось.

Когда Кулл увидел искаженные банджем и желанием убийства отвратительные хари, отделенные от него лишь редкими стальными прутьями, он подумал, что клетка, пожалуй, была вполне подходящим укрытием.

«Валка милостивый, — подумал Кулл. — Надеюсь, кто бы все это ни затеял, он знает, что делает!»

В следующее мгновение Кулл забыл обо всем на свете, приготовившись к своей последней битве, — н не строил иллюзий по поводу ее исхода. Что мог сделать страшно избитый, безоружный, сидящий в клетке человек против пары дюжин обкурившихся банджа вооруженных людоедов? Но и так просто атлант сдаваться не собирался — уж хотя бы несколько тварей он захватит с собой…

Ослепленным яростью и дурманом рогатым тварям явно было мало просто проткнуть пленников пиками. Африды желали выковырять людей из железных убежищ, чтобы вцепиться в податливую человеческую плоть когтями и зубами, почувствовать сладкий вкус крови. На то, чтобы сбить огромный висячий засов, им потребовалось лишь несколько мгновений.

Одна стенка клетки, протестующе скрипя ржавыми петлями, поплыла в сторону, и к Куллу потянулись десятки скрюченных рук. Он понадежнее уперся спиной и правой ногой в стенку и всей мощью своих огромных мышц бросил в смертельном рывке свое тело вперед.

И этот же момент дымные рыбозмеи выбрали для своего нападения.

Словно коричневые молнии обрушились с высокого потолка на головы афридов. В мгновение ока краснокожие людоеды были спутаны по рукам и ногам длинными мощными телами существ, порожденных волей неведомого колдуна. Страшные зубы впивались в красную кожу людоедов, руки и ноги которых моментально начали распухать от страшного яда.

Теперь афридам было не до кровавой потехи. Не встретивший ни малейшего сопротивления Кулл пролетел вперед и покатился по полу, с грохотом сбивая мебель. Застряв в куче досок, он с неподдельным ужасом смотрел, как тугие кольца рыбозмей сжимаются вокруг шей афридов. Ему показалось, что рогатых банджаринов заживо пожирают их самые страшные кошмары, неведомым образом превратившиеся в явь. Красные лица афридов наливались жуткой синевой, из распахнутых ртов, тщетно пытавшихся ухватить хотя бы малую толику воздуха, свешивались вздувшиеся языки. Подобное не могло присниться Куллу даже в самом страшном сне — одно за другим гибкие змеиные тела исчезали в глотках афридов. И самым страшным было то, что все происходящее свершалось в полной тишине — мертвой тишине. Через несколько мгновений все было кончено.

Кулл, отряхиваясь, поднялся на ноги и огляделся. Кроме самого атланта и его друзей, все еще запертых в клетках, в бывшей лаборатории песчаного колдуна не было ни одного живого существа. На усеянном мусором и грязью полу скорчились две дюжины изуродованных краснокожих тел. Кроме кошмарных воспоминаний Кулла больше ничего не говорило об ужасающих рыбозмеях, в мгновение ока уничтоживших грозных бойцов Курашбаха. В нише тоже никого не было видно.

Кулл вовсе не собирался терять время на пустое глазение по сторонам. Враги были мертвы — это главное, а неведомый спаситель пускай сам решает, что ему делать дальше. Подхватив одну из валявшихся на полу пик (атлант выбрал оружие с окованным железными полосками древком), он поспешил к клеткам. Всего два удара потребовалось Куллу, чтобы освободить Брула и Асафа.

— Что это было? — первым делом поинтересовался у атланта Асаф. — Я никогда не видел ничего подобного!

— Я тоже, — кивнул головой Брул. — Но кто-то нам помог, и нам следует этим воспользоваться.

Пикт подобрал с пола длинный прямой клинок и теперь вертел его в кисти, привыкая к новому оружию.

— Так, раз мы находимся в лаборатории, значит, нам нужно идти по второму от лаборатории коридору налево, — прикинул Асаф. — Два поворота направо, а потом прямо до центральной лестницы. А там, двумя этажами выше, как раз находятся покои песчаного колдуна. Второй коридор направо, третий поворот налево…

— Ты что, держишь в голове карту всего замка? — удивился Брул. — Вот здорово!

— Тогда вперед, — кивнул муджарийцу Кулл, устраивая поудобнее тяжелую алебарду на плече. — Мы за тобой…

Асаф заткнул за пояс клинок с волнистым лезвием и поспешил к выходу в коридор.

Едва он поравнялся с нишей, как к нему, размахивая сверкающим клинком, устремилась массивная фигура.

— Берегись! — крикнул товарищу Брул.

Услышав крик, юноша, вытаскивая клинок из-за пояса, начал разворачиваться. Но слишком поздно! Кулл, отставший от муджарийца шагов на десять-двенадцать, понял, что тот не успеет блокировать выпад уцелевшего африда.

Волчегрыз, а это был именно он, вне всякого сомнения обладал превосходным чутьем. Буквально за миг до нападения волшебных рыбозмей он успел юркнуть ко входу и спрятаться в каком-то укрытии. Никто не мог назвать трусом этого прошедшего множество военных кампаний африда. Понимая, что он обречен, Волчегрыз тем не менее решил убить хотя бы одного из врагов.

Африд сознавал, что он находится в выигрышном положении и его противник обречен. Злобная улыбка исказила морду рогатого демона, глаза его горели безумным огнем, из оскаленной пасти вырывалось глухое рычание. И вдруг выражение жестокого торжества на лице Волчегрыза уступило место удивлению — как будто барышник, пришедший выкапывать свою кубышку, обнаружил, что она пуста.

Командир стражников замер на месте с занесенным клинком. Мгновение он стоял неподвижно, а затем колени африда подломились, и он как подкошенный рухнул лицом вниз. Из правого бока Волчегрыза — точно напротив печени, торчала рукоятка тяжелого кинжала.

Не успевший остановиться Асаф по инерции взмахнул клинком и, не удержав равновесия, сел на пол. Едва Кулл и Брул подскочили к упавшему юноше, прикрывая его с обеих сторон, как из темноты дверного портала появилась закутанная в серую ткань фигура.

Неудивительно, что Куллу не удалось толком рассмотреть колдуна — складки скрывавшего его плаща клубились подобно дыму, заставляя носившего его человека сливаться со стенами. Даже с расстояния в несколько шагов атланту приходилось прикладывать усилия, чтобы удержать неведомого спасителя в поле зрения.

И тут человек в плаще поднял руку и откинул капюшон.

— Надеюсь теперь вы не будете возражать против моего общества? — устало улыбаясь, спросила у потерявших дар речи мужчин Таалана.

* * *

— Голгор, Пожиратель Огня! — воскликнул Асаф, поднимаясь на ноги. — Непослушная девчонка! Да тебе же могли убить!

Забыв о присутствии друзей, муджариец крепко-крепко обнял девушку.

— Я же не могла бросить тебя одного, мой господин. —Таалана прильнула к широкой груди юноши. — Кроме того, когда у меня свободны руки и не завязан рот, я в состоянии постоять за себя! — Девушка со значением посмотрела на Кулла.

Таалана выпрямилась во весь рост, глаза ее сияли.

— Отец меня многому научил, а он один из самых искусных магов по эту сторону Края Мира. Если бы проклятый Тулса Дуум не застал нас врасплох, мы бы ему показали!

— А где он сейчас? — спросил у девушки Кулл.

Атланту не давали покоя слова колдуна «я появлюсь тогда, когда ты будешь меньше всего этого ждать». Уж больно легко пока все у них получалось.

Куллу были ведомы границы могущества мертвого колдуна, и он не сомневался, что все, чем располагает Таалана, едва ли будет помехой для Тулсы Дуума.

— Мне не верится, что колдун просто бросил этот замок на произвол судьбы, оставив его под охраной тупых афридов. Кроме того, сам Курашбах говорил о том, что весть о нашем прибытии ему передал Тулса Дуум.

— Ты совершенно прав, Кулл. — Таалана вновь стала серьезной. — Тулса Дуум постоянно следит за замком, но сейчас у него большие проблемы в Плоскости Богов. Старым Богам не понравились его планы захватить власть в этом мире исключительно для себя одного… Это порождение зла лишило моего отца физического тела и волшебной силы, но не вечного духа. Так вот, когда Маю Есумдуну удалось проникнуть в черные Миры Ктулхи, правда не надолго, он стал свидетелем сражения между Тулсой Дуумом и Йоосом, одним из слуг Нъярлатотепа. И тем не менее он может общаться с вождем афридов Курашбахом.

— Ну-ну, — с сомнением покачал головой Кулл. Рассказ Тааланы вовсе не поколебал его уверенности в том, что Мертвоголовый ведет с ними какую-то игру. — В любом случае, давайте поспешим, пока он не решил так или иначе свои проблемы…

— Ты совершенно прав, Кулл, — согласилась с ним Таалана. — Тулса Дуум наверняка уже сообщил Курашбаху, что пленникам удалось бежать. Так что у нас времени даже меньше, чем ты рассчитываешь.

— Кулл, смотри!

Атлант обернулся на радостный крик Асафа. Муджариец, прижимая клинок к груди, ласково гладил свой верный Каркадан.

— Ясное дело, Волчегрызу удалось укрыть этот меч от глаз Курашбаха! — предположил Брул. — Да и какой дурак отдал бы такую вещь!

— Теперь нам никто не страшен! — взмахивая мечом, воскликнул сияющий Асаф. — Держись поближе ко мне, любимая, я сумею тебя защитить! — Муджариец с обожанием посмотрел на Таалану.

И тут друзья услышали яростный вой, исторгнутый сотнями глоток. С каждым мгновением он становился громче и громче. Похоже было, что все уцелевшие африды явились по души Кулла и его друзей. Слитный топот сотен ног заставил вибрировать даже твердый камень стен.

— Бежим! — решил Кулл. — Таалана, ты лучше всех знаешь дорогу, поэтому веди нас, — распорядился атлант. — Асаф, ни на шаг от нее, понял? Мы с Брулом будем прикрывать вас сзади…

Казалось, лигам пустых каменных коридоров не будет конца.

Ага, вот наконец и лестница на верхние этажи. Вверх, вверх, вверх! Новые коридоры… Поворот, еще поворот… Страшный звериный рев и лязг оружия за спиной…

Усталость и пережитые побои брали свое, дистанция между бегущими людьми и преследующими их людоедами неумолимо сокращалась. Бежавшие в первых рядах африды начали метать вдогонку Куллу и Брулу дротики, метательные диски и пики. Звон смертельного железа метался по коридорам, однако расстояние было еще слишком велико, чтобы рогатые бестии могли совершать прицельные броски.

— Где же эти проклятые покои? — прохрипел на бегу пикт, дыхание с бульканьем вырвалось у него из груди.

— Скоро уже. — Кулл отсчитывал повороты. — Ну-ка, давай покажем этим уродам, с кем они имеют дело.

Брул яростно рассмеялся:

— Ты думаешь о том же, о чем и я!

Подождав, пока Таалана и Асаф скроются за поворотом коридора, ведущего к покоям Мая Есумдуна, друзья развернулись и, уклоняясь от шквала смертельного железа, пробежали пару дюжин шагов навстречу преследующим их афридам. Брул, наклонившись, ухватил в каждую руку по парочке толстых коротких дротиков, Куллу же пришлись по вкусу тяжелые пики с широкими волнистыми наконечниками.

— Ну что, брат, готов? — повернулся Кулл к пикту.

Тот молча кивнул в ответ.

Друзья остановились, хладнокровно выжидая, пока мчащаяся за ними по пятам толпа зверолюдей окажется в узком месте, где по обеим сторонам коридора из стен выступали массивные колонны. И когда передовые ряды краснокожих людоедов оказались в рукотворной стремнине, Кулл с Брулом обрушили на них свой смертоносный груз.

Ни один из дротиков пикта не пролетел мимо цели и по меньшей мере четверо афридов пали, сраженные в голову. Людоеды, бежавшие за ними следом, ловко перепрыгнули через павших соплеменников, но тяжелые пики, со страшной силой пущенные Куллом, настигли их в воздухе. В мгновение ока коридор оказался перегорожен кучей поверженных тел, в которой увязли и остальные преследователи.

Атлант и пикт быстренько пополнили свой боезапас. Расставив ноги для упора, они с утробным рыком, вкладывая в броски все свои силы и ненависть, метали дротики и пики в живую стену, перегородившую коридор. Когда же вокруг кончились все метательные снаряды, они, выхватив свои мечи, рванулись в атаку, добивая уцелевших афридов.

Наконец, когда ни один из людоедов больше не шевелился, они удовлетворенно оглядели дело своих рук. Страшный завал, возведенный из мертвых тел и надежно спрессованный давлением врезавшихся в нее с разбегу афридов, надежно перегораживал коридор.

— Теперь у нас немного времени в запасе, — тяжело дыша, сказал пикт. — Они будут думать, что мы их поджидаем тут, и побоятся лезть вперед с налету.

— В самый раз, — согласился Кулл. —Ходу…

Они помчались по коридору к повороту, за которым скрылись их друзья. Пробежав чуть более двух сотен шагов, они замерли как вкопанные.

У массивных дверей, ведущих в покои Мая Есумдуна и где теперь разместился новый хозяин Замка из Песка — Тулса Дуум, замерли Асаф и Таалана. А прямо перед ними, удерживаемые короткими толстенными цепями яростно скалились гигантские черные тигры. Это были самые большие хищники, каких доводилось видеть Брулу. Ростом с хорошую лошадь, тигры, злобно рыча, клацали страшными зубами, длиной с руку взрослого мужчины.

— Все пропало, — прошептала Таалана, — это скалистые тигры южного Мегриба. Я ничего не могу с ними поделать, эти животные не поддаются магии!

Кулл отдал свой клинок Брулу, отодвинул в сторону юного хелифа, сжимавшего Каркадан в побелевших руках, и смело шагнул вперед.

— Арр-р-ргх! — взревел атлант, и тигры удивленно попятились прочь.

— Арр-ар-р. — Рык гигантских хищников выражал теперь скорее недоумение.

— Р-рр-х-хха! — Кулл встал между черными кошками и успокаивающе потрепал их за мощные челюсти.

— Асаф, дай мне твой клинок, — повернулся он к муджарийцу. — Обычным мечом тут, боюсь, не справиться.

Юный хелиф кинул Каркадан Куллу. Тот ловко поймал клинок за рукоятку, и пару раз крутанул меч, примериваясь.

Он что-то прошептал тиграм, ласково потрепав страшных кошек за уши. Громадные хищники облизали Кулла длиннющими розовыми языками и спокойно улеглись на камень. Кулл подошел к тому тигру, что был справа, тщательно прицелился, сжал Каркадан двумя руками и, вкладывая в удар все свои силы, рубанул по натянутой цепи.

Древний клинок тихонько дзынькнул, словно колокольчик на наряде валузийской модницы, и рассек толстенную цепь, словно та была сделана из козьего сыра. Кулл довольно улыбнулся, повернулся ко второму тигру, и тот через миг был тоже свободен.

Атлант отошел от дверей и сел на пол, привалившись спиной к стене.

— Можно идти, — сказал он друзьям. — Путь свободен.

Таалана подошла к дверям, прикрыла глаза и выставила сложенные лодочкой руки вперед. Постояв одно мгновение, он довольно улыбнулась:

— Здесь нет никаких магических ловушек! Должно быть, Тулса Дуум целиком полагался на своих грозных стражей…

Как истинный рыцарь, Асаф первым открыл дверь, готовый отразить любую опасность, грозящую его любимой, но пока все было тихо.

— Заходите, друзья, — кивнул атлант на дверь своим спутникам. — Сейчас я тоже к вам присоединюсь.

Брул на мгновение задержался на пороге покоев песчаного колдуна и обернулся. Глазам пикта предстало самое удивительное зрелище, какое он когда-либо видел. Черные тигры положили свои массивные головы на плечи Кулла и прикрыли глаза. Все трое тихонько урчали и фыркали. Кто мог знать, о чем они сейчас говорят?

Пикт с удивлением смотрел на старого друга, с которым они прошли огонь, воду и горнила множества сражений. Никто в здравом уме не решился бы назвать повелителя Валузии чувствительным человеком. Отнюдь! Но в это мгновение испещренное многочисленными шрамами лицо безжалостного владыки и не ведающего пощады воина осеняла блаженная улыбка. Впервые со времени своего знакомства с Куллом Брул видел своего друга таким умиротворенным и расслабленным. Никогда прежде не видел пикт в глазах Кулла столько нежности и безмятежности. И хотя сейчас каждый миг был на счету, Брул тихонько прикрыл за собой дверь, стараясь не потревожить Кулла.

— Каждый имеет право на счастье, — прошептал Брул. — Пускай хоть на миг…

Вскоре Кулл присоединился к своему отряду.

— Асаф, Таалана, — приказал он. — Вы ищите часы… А мы, — атлант повернулся к Брулу, — будем удерживать двери.

Они быстро накинули засов на железные скобы и принялись стаскивать массивную мебель, возводя импровизированный заслон.

Некоторое время все молчали, занимаясь своим делом.

— Нам нужно продержаться до тех пор, пока часы не найдутся, — начал размышлять вслух пикт. —

А как только они будут разбиты, волшебная сила вернется к песчаному колдуну, и он нас вытащит отсюда. Так, Кулл?

— По плану так, — хмыкнул атлант. — Но если мы не найдем этого проклятого магического талисмана, нам крышка…

Внезапно послышался чудовищный рык, а вслед за ним дикие крики, исполненные ужаса и боли. Таалана вздрогнула, побледнела, но ни на мгновение не прекратила поисков.

— Молодец девчонка, — одобрительно кивнул Брул. — Хорошая порода!

Крики и рычание не стихали некоторое время: тигры сполна возвращали свой долг Куллу. К тому же они очень проголодались…

Время уходило как песок между пальцами, Таалана перевернула всю комнату, залезла во все известные только ей тайники и укромные местечки, но тщетно… Часов не было.

Наконец какофония в коридоре смолкла — то ли афридам удалось победить черных хищников, то ли те, удовлетворив голод, наконец оставили их в покое.

Послышался грозный рев — Кулл узнал голос Курашбаха, — и на дверь обрушился град ударов. Но массивные створки пока еще держались.

— Их здесь нет! — Таалана уселась на пол, обхватила колени руками и расплакалась, — Все пропало… Все наши усилия напрасны…

Побледневший Асаф уселся рядом с девушкой, обнял ее за плечи и начал что-то нашептать на ухо, успокаивающе покачивая.

— Они должны быть где-то здесь! — рявкнул Кулл. — Ищите! Не смейте сдаваться! Думай, Таалана, куда мог спрятать этот талисман чертов Тулса Дуум! Ты же сама колдунья…

Девушка перестала плакать и глубоко задумалась.

— Ну как же я не догадалась! — воскликнула Таалана, вскакивая на ноги. — Зеркало Ишмагаду!

Девушка бросилась к необычно толстому круглому зеркалу, стоявшему на низком столике, вырезанном из громадного кристалла сверкающего черного кварца.

Толстенная дверь, содрогающаяся от мощных ударов, с оглушительном треском лопнула, но удерживаемая массивной железной полосой засова, все еще держалась в петлях.

— Мне нужно немного времени! — крикнула Таалана, в голосе ее слышалась радость. — Хорошие вы мои, продержитесь еще чуть-чуть, и все наши проблемы будут решены!

Мужчины, изготовившись к бою, бросились к расползающемуся заслону. И вовремя. Не выдержав ударов тарана, дверь раскололась на мелкие щепки, и в образовавшийся проход вломились размахивающие своими кривыми клинками африды.

Асаф, Брул и Кулл встали плечом к плечу и приняли бой. Кулл орудовал на дальней дистанции тяжелой алебардой, Брул крушил врагов тяжелым длинным клинком на средней, а верткий, как песчаный мангуст, Асаф выстроил непреодолимую стальную стену на ближней. Его Каркадан метался точно серебряная молния, разя наповал прорвавшихся сквозь защиту атланта и пикта афридов. Хвала небесам, в такой страшной толчее афридам не удавалось пустить в ход дротики и длинные пики.

Казалось, троица друзей превратилась в лютого шестирукого демона войны, Тайхабара (древние книги утверждали что это страшное существо, явившееся невесть из каких глубин мироздания, было непобедимо в бою; именно Тайхабар Шесть Лезвий отрубил Йог-Саготу все семьдесят щупалец Тьмы). Их клинки сокрушали кожаные доспехи и шлемы афридов как бумажные, громоздя вокруг кучи изрубленных тел.

Африды валились десятками, кровь хлюпала под ногами, но слишком уж не равны были силы. Все новые и новые отряды зверолюдей, подгоняемый стальной волей Курашбаха, бросались в бой. И хотя за каждый сделанный вперед шаг рогатые бестии платили страшную дань своими жизнями, под их давлением друзьям приходилось отступать. И когда афридам удалось отбросить их от дверей, помещение в одно мгновение заполнилось бесчисленным количеством краснокожих тварей.

Покрытые десятками мелких и крупных ран, друзья окружили замершую у зеркала Таалану. Прикрывая девушку своими телами они, словно металлический еж, ощетинились клинками. Окружившие их со всех сторон африды взяли пики и дротики наизготовку, но опьяненных запахом крови людоедов остановил властный голос Курашбаха.

— Горец — мой! — взревел африд-великан, расталкивая своих подчиненных.

Злобная ухмылка исказила его морду, на губах выступила пена, в налитых кровью, как брюшко обожравшегося клопа, глазах металось безумие. Чудовищные мышцы бугрились на могучих руках и бочкообразной груди. Вид вождя племени зверолюдей был поистине страшен.

— Осквернитель! — взревел вождь афридов. — Ты посмел бросить вызов могуществу великого Шаб-Ниггурата! Я убью тебя своими руками… Я разрублю тебя на тысячу кусочков, я сожру твою печень, я высосу твой костный мозг!

— Смотри не подавись, урод, — сплюнул на пол розовой слюной Кулл, отирая заливавшую глаза кровь. — Что-то я смотрю, твой повелитель не спешит тебе на помощь. Ну что, как, презренный трус, прикрываясь именем своего кривоногого божка, прикажешь растерзать меня своим рабам, или сразимся один на один, как подобает мужчинам?

Тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из бурно вздымающейся груди Кулла. Атлант тянул время, давая Таалане шанс добраться до артефакта Тулсы Дуума.

— Ты — мертвец, человек! — Разъяренный Курашбах взвыл, как будто его заживо тащили в преисподнюю. — Твоя смерть будет страшна! Сперва я отрублю тебе руки, потом ноги, затем вырву левый глаз, распорю твое брюхо…

— Не обделайся от напряжения, — рассмеялся Кулл. — Смотри, кишки застудишь, так языком болтая. Ты будешь сражаться или нет, чучело рогатое?

Вождь афридов страшно оскалился.

— Места! — проревел Курашбах, оборачиваясь к своим воинам.

Краснокожие людоеды попятились к стенам, освобождая центр комнаты для поединка. Кулл перехватил поудобнее свою тяжелую алебарду и шагнул в центр импровизированной арены. Он на мгновение замер, оглянувшись. Асаф и Брул надежно загораживали Таалану, по искаженному невероятным напряжением лицу которой стекали крупные капли пота. Несмотря на все происходящее, девушка так и не открыла глаза, полностью сконцентрировавшись на своих чарах.

На мгновение воцарилась полная тишина. Сотни пар глаз были обращены на сошедшихся в смертельном поединке противников. Курашбах воистину был великаном. Ростом более пяти локтей, африд обладал могучими мускулами, которым позавидовал бы и лев. Каким бы высоким и крупным ни был Кулл по человеческим меркам; как бы ни была мощна его грудь и широки его плечи, все же по сравнению с троллеподобным афридом он казался подростком. Однако движения атланта, грациозные и обманчиво плавные, как у хищника, говорили о его невероятной физической силе. А те из его врагов, кто заглядывал в ледяные серые глаза Кулла, могли бы засвидетельствовать, если бы конечно они выжили, что в глубинах этих прозрачных колодцев таится сама Смерть.

Курашбах взмахнул своим огромным двуручным мечом и без предупреждения обрушил тяжелое лезвие на Кулла. Вернее на то место, где только что тот стоял. Зашипев, точно разъяренная кошка, Кулл отпрыгнул в сторону и, в свою очередь, попытался длинным выпадом снизу поразить Курашбаха в живот. Африд ловко увернулся, отведя алебарду плоскостью меча.

Противники, обмениваясь мощными ударами, танцевали вокруг друг друга. И хотя Куллу до сих пор удавалось или уворачиваться от ударов Курашбаха или их блокировать, видно было, что дается это ему с величайшим трудом. Если бы атлант был так же прикрыт доспехами и полон сил, как Курашбах, течение боя было бы совершенно другим.

Но, увы, судьба подобные пожелания в расчет не принимает.

Вот уже глубокий порез лег на правый бицепс атланта, длинная рана тянулась по правому боку, а из задетого острием меча бедра текла кровь. Однако и Куллу удалось пару раз достать Курашбаха. Могучий африд все еще мотал головой, стараясь прийти в себя после неожиданной контратаки Кулла, сумевшего тяжелым древком нанести ему сильнейший удар в голову. А из глубокой раны на груди Курашбаха, в такт ударам сердца, стекали тяжелые крупные капли крови.

Курашбах наседал на Кулла, его тяжелый меч со свистом рассекал воздух. Атлант понимал, что, пропусти он хоть один подобный удар, — с ним будет покончено. Нельзя сказать, что Курашбах хорошо владел мечом, — Куллу попадались мечники куда сильнее, — африд брал скоростью и чистой силой. Ну что же, Кулл готов был побить рогатого великана его собственным оружием!

Кулл понадежнее уперся в каменный пол, мышцы на его спине и руках вздулись, а алебарда превратилась в размытый круг. Курашбах попятился, гадая, что предпримет его противник. Сперва вождь афридов думал, что Кулл попросту выплеснул все оставшиеся у него силы в последнем рывке, но атлант и не думал снижать скорость. Раз за разом он обрушивал на африда тяжелое лезвие.

Впервые с начала поединка в глазах вождя зверолюдей появилась неуверенность. То, что он поначалу счел легкой разминкой, грозило превратиться в смертельный поединок.

Человек вовсе не собирался умирать. Более того, он упрямо наступал! На губах Курашбаха выступила кровавая пена, африд совершенно потерял разум, превратившись в алчущего крови дикого зверя. С ревом он раскрутил меч и, подпрыгнув, обрушил тяжелый клинок на Кулла, вложив в этот удар все свои силы.

И хотя парировать его атланту не составило особого труда, атака африда все же увенчалась успехом. Толстое древко алебарды с жутким треском лопнуло в руках Кулла и тот остался безоружным. Побледневшие Асаф и Брул не успели ничего сделать, как Курашбах высоко занес свой меч и опустил его на голову атланта. Безумная радость отразилась в выпученных глазах людоеда, уже видевшего ненавистного человека разрубленным на две половинки.

Кулл, однако, до последнего момента сохранял ледяное спокойствие. И когда уже казалось, что острая сталь неминуемо поразит атланта, он резко бросился вперед. Кулл поймал крестовину меча Курашбаха и одновременно ударил вождя коленом в пах. Рев торжества сменился криком боли. Рогатый людоед выпустил меч и повалился на Кулла, сбив его с ног. Противники, изо всех сил молотя друг друга, покатились по полу.

Одного-единственного момента замешательства Курашбаха хватило Куллу, чтобы зажать шею краснокожего великана стальным захватом. Вождь афридов беспорядочно наносил атланту по голове и корпусу страшные удары, но ничего изменить уже не мог — захват Кулла неумолимо сжимался. Обливаясь кровью из разбитых носа, бровей и ушей, Кулл сумел подняться на ноги, не отпуская Курашбаха.

С яростным звериным рыком атлант изо всех сил несколько раз ударил коленом в живот африду. И когда тот скрючился, глотая воздух, Кулл разжал руки, подпрыгнул и со всего маху опустил правый локоть на затылок Курашбаха. Тот, не издав ни звука, повалился на залитый кровью пол. Не дожидаясь, пока вождь придет в себя, Кулл подхватил его на руки.

Мышцы атланта вздулись в чудовищном напряжении, когда он поднял неподвижное тело Курашбаха над головой. Все, кто сейчас присутствовал в зале, затаили дыхание, не в силах оторваться от разворачивающегося действия. Кулл яростно взвыл и обрушил гигантского африда спиной на выставленное колено. Раздался страшный треск, и позвоночник Курашбаха переломился, точно сухая хворостина.

Кулл медленно выпрямился, обвел вжавшихся от страха в стену афридов безумным взглядом и, запрокинув голову, издал победный рев. Тот самый, воспоминания о котором еще не успели выветриться у афридов, уцелевших в ту роковую для них ночь, когда Кулл и Асаф освободили Таалану и Брула.

Когда же откуда-то издалека в ответ раздались два ужасающих тигриных рыка, заставившие задребезжать стеклянные светильники на стенах, африды не выдержали. Давя и калеча друг друга, краснокожие людоеды в ужасе бросились прочь. Теперь они были уверены, что злая судьба свела их с неким страшным демоном в человеческом обличье. А за их спинами жутко рычал и бешено хохотал могучий, яростный, окровавленный человек, голыми руками разорвавший на части их непобедимого вождя!

Вскоре Кулл, Асаф, Брул и Таалана остались одни в заваленном мертвыми телами помещении. Кулл перестал смеяться, зашатался и, обливаясь кровью, рухнул на руки вовремя подскочившим друзьям. Муджариец и пикт, изорвав на куски свои рубахи, стали перевязывать израненного Кулла.

— Ты самый великий боец, какого только я видел! — воскликнул пораженный до глубины души Асаф. — Благословен будь Голгор Пожиратель Огня, отпустивший тебе столько силы!

— Подожди, пообщаешься с ним подольше, увидишь и не такое! — грубовато пошутил Брул. — Видел бы ты, что нам пришлось перенести в жутких подземельях Черного Города, где один проклятый лемурийский колдун чуть было не оживил самого Повелителя Тьмы Верезаала!

— Да уж, — прохрипел более или менее пришедший к этому времени в себя Кулл. — Нельзя сказать, что Курашбах был сильным противником. Так, здоровенный тупой болван, который…

«Дзы-ынн-нннь!» Кулла перебил длинный хрустальный перелив.

Друзья обернулись к зеркалу Тааланы, от которого исходил этот удивительный звук. Девушка удовлетворенно улыбнулась и по локоть погрузила руки в полированную поверхность. Какое-то время она что-то нащупывала в глубинах волшебного зеркала, а затем радостно вскрикнула:

— Вот они!

Еще мгновение, и Таалана выпрямилась, сжимая в правой руке массивные песочные часы. Эти удивительные часы были составлены из двух многогранных пирамид, наполненных странной изменяющей свой цвет субстанцией, отдаленно напоминающей тончайшую песчаную пыль. Но самым странным было то, что, несмотря на непрерывно сыплющуюся из верхней пирамиды струйку песчинок, песка в ней не убывало, а в нижней пирамидке, наоборот, не прибавлялось.

— Нам все-таки удалось сделать это! — воскликнул Асаф, — Я просто в это не верю!..

Страшная вспышка невероятного черного пламени помешала муджарийцу закончить фразу. Когда к ослепленным на мгновение друзьям вернулось зрение они увидели возникшую в центре комнату фигуру, закутанную в черную накидку.

— И правильно делаешь. — Гулкий голос новоприбывшего сочился ненавистью и лютой злобой.

Первым понял, что сейчас произойдет, Кулл. Его реакция была мгновенной.

— Кидай часы! — крикнул он ошеломленной Таалане и, метнув обломок алебарды в Тулсу Дуума, прыгнул к девушке.

Но возможности Тулсы Дуума несравненно превосходили человеческие. Негодяй не дал им ни малейшего шанса. Щелчок пальцев колдуна, и Кулл повис в воздухе, словно застывшая в кусочке смолы муха. Его друзья тоже замерли как статуи, остановившись на половине движения.

— Ты думал, что тебе удастся обмануть меня, атлант? — Тулса Дуум мотнул головой, и Кулл рухнул на камень. — Ты решил, что в союзе с раз-воплощенным чародеем и его ведьмовским отродьем сможете победить меня? Наивный глупец!

Тебе сказали, что я пленен слугами Ктулхи? Неразумная тварь, да все боги и демоны, вместе взятые, не в состоянии остановить меня! — Бессмертный колдун зашелся совершенно безумным смехом. — Оставь тщетные надежды!

Только сейчас Кулл разглядел, в каком состоянии находился Тулса Дуум. Весь странным образом скособоченный, он казался каким-то усохшим, мертвенно белая кость его черепа теперь была покрыта отвратительными желтовато-зелеными рыхлыми пятнами, а багровое сияние в левой глазнице погасло. Когда же он двинулся, заметно припадая на правую ногу, его плащ на мгновение распахнулся, и Кулл понял, что было с колдуном не так. Левый рукав его облегающего черного одеяния был начисто оторван — вместе с рукой…

Но он отнюдь не потерял свей силы и ненависти к Куллу. Тулса Дуум обращался только к атланту, не обращая на остальных ровным счетом никакого внимания.

— Смотри на меня, червь! Из-за тебя опять разрушены мои планы! И мое тело… Но ты не переживешь своего триумфа, ничтожное порождение бога-недоучки! У меня сейчас нет времени возиться с твоим телом, но я приготовил для твоей души особую преисподнюю. — Тулса Дуум захлебывался словами.

— Ты окончательно спятил, старый дурак. — Куллу потребовались неимоверные усилия, чтобы разомкнуть губы и произнести эти несколько слов. — У тебя и так в голове вместо мозгов были могильные черви, а теперь, видать, и они расползлись!

— Ты… дрянь… отребье… ничтожество… — зашипел чародей. — Клянусь яйцом мироздания, ты обречен на вечность мук и страданий, которые заставят содрогнуться самые глубины преисподней! И пускай сейчас я вынужден оставить этот проклятый мир, позже я вернусь снова — но уже его господином!

Ну что же, глупейший из смертных и несчастнейший из них, — оскалился Тулса Дуум. — Вот и пришел конец твоей убогой жизни… Если хочешь, попытайся помолиться своему Валке, скоро и он последует за тобой во тьму!

Колдун повернулся к парализованной троице.

— Ты, муджариец, отруби голову этим двум, — Тулса Дуум махнул уцелевшей рукой в сторону Кулла и Брула, — А ты, девка, отдай мне часы… — поворачиваясь к Таалане велел колдун.

Относясь к людям, лишь как к покорным его воле марионеткам, злодей уже забыл о существовании Асафа.

Глаза муджарийского хелифа выражали страшную муку, он прокусил губу и по его подбородку стекала струйка крови, пот выступил на лбу, но заклятие Тулсы Дуума обладало невероятной силой. Несмотря на его ожесточенное внутреннее сопротивление, юноша шаг за шагом приближался к Куллу. Остановившись у распростертого на полу тела, хелиф начал рывками поднимать Каркадан над головой. Кулл не сводил с него глаз.

В это время Таалана, силы которой не шли ни в какое сравнение с непостижимой разумом мощью черного колдуна, двинулась Мертвоголовому навстречу. Из глаз девушки капали слезы, но не подчиниться воле Тулсы Дуума она не могла. Пройдя несколько шагов и поравнявшись с Асафом, она протянула песочные часы злобно улыбавшемуся чародею. Тулса Дуум, снедаемый нетерпением, шагнул ей навстречу и требовательно протянул уцелевшую руку. Через мгновение магический талисман, в котором были заключены душа и сила Мая Есумдуна, оказался крепко зажат в его кулаке.

— Ценная вещица… — проскрипел колдун.

На мгновение задумавшись, он, точно выбирающий себе лошадь воин, окинул внимательным взглядом Таалану.

— Пожалуй, она мне еще пригодится, — пробормотал Тулса Дуум себе под нос. — Да, определенно… Я найду достойное применение этому здоровому телу…

Он повернулся к Асафу, небрежно бросив дочке песчаного колдуна:

— Когда раб покончит с этими двумя, перережешь ему глотку. А потом отправишься со мной…

Точно серебряная молния устремилась к груди Кулла. Тулса Дуум с удовольствием следил за смертельным полетом клинка Асафа, вот-вот готовым пронзить сердце Кулла.

И в этот момент волшебный меч налился ослепительно-белым светом. Лезвие Каркадана раскалилось добела, и на нем проступила тонкая вязь древних рун. Может быть, сработало какое-нибудь заклятие, в незапамятные времена наложенное на Каркадан могучим Мегрибским магом, а может быть, Каркадан в какой-то мере обладал собственной волей, кто знает? Но вместо того чтобы пронзить яростное неукротимое сердце атланта, острая сталь обрушилась на все еще вытянутую в указующем жесте руку Тулсы Дуума.

От крика, исторгнутого чародеем, кровь хлынула из ушей околдованных им людей. Неразрушимая сталь с чистым тонким звуком разлетелась на мириады крошечных осколков, и отрубленная кисть колдуна шлепнулась на каменный пол.

Песочные часы выпали из извивающихся, точно страшный черный паук, горящих белым пламенем пальцев. Прокатившись пару локтей и ударившись об каменную ножку стола, они треснули по всей длине. Из расколотого хрустального сосуда вырвался желтовато-алый смерч, в мгновение ока налившийся золотым сиянием. И между людьми и Тулсой Дуумом вырос Май Есумдун.

— Вот мы и встретились вновь, Тулса Дуум, — грозно произнес Повелитель Великих Песков. — Пришла пора положить конец твоим козням, равно противным Порядку и Хаосу!

Кулл в изумлении смотрел на песчаного колдуна, в облике которого произошли разительные перемены. Кто теперь мог узнать в этом рослом седобородом человек с благородным и мужественным лицом жалкую полупрозрачную тень?

— Проклятый Май Есумдун! — вскричал Тулса Дуум. — Ты возомнил себя равным мне противником?! Даже если бы все слуги Хаоса встали на моем пути, моих сил хватило бы, чтобы уничтожить тебя и ненавистного Кулла! Я даже не буду на тебя тратить заклинания!

Колдун в черном взмахнул обрубком руки, и в грудь Мая Есумдуна ударила черная молния, отбросив чародея к стене. Тот, с силой врезавшись в камень, сполз на пол.

Тулсу Дуума сгубила ненависть к Куллу. Вместо того, чтобы добить песчаного колдуна, он, выкрикивая слова какого-то заклинания, направился к атланту. Если бы он сосредоточил свои силы, хоть и ослабленные столкновением со слугами Ктулхи, на единственном опасном для него противнике, и Кулл и его друзья были бы обречены.

Отвлеченный появлением нового врага, колдун забыл об удерживающих Кулла, Асафа, Брула и Таалану чарах. Почувствовав, что наконец свободны, друзья — кто как мог — атаковали Тулсу Дуума.

Оказавшийся позади Тулсы Дуума пикт, не мудрствуя лукаво, ухватил тяжелую скамью и обрушил ее колдуну на голову. Таалана выкрикнула какое-то заклинание, и черную мантию злодея охватило пламя. Оставшийся лишь с рукоятью Каркадана в руках Асаф подскочил к Тулсе Дууму и изо всех сил ударил его в лицо, используя тяжелую гарду как кастет. Лишь до полусмерти израненный Кулл ничего не смог сделать, тяжело ворочаясь на каменном полу и безуспешно пытаясь подняться на ноги.

Но даже одновременное нападение трех человек не смогло причинить вреда такому могучему колдуну, каким являлся Тулса Дуум. Однако этой небольшой заминки вполне хватило Маю Есумдуну, чтобы оправиться от ужасного удара. Песчаный колдун смог подняться на ноги и, держась рукой за окровавленную голову, выкрикнул страшным голосом:

— Древние повелители, сокрытые мраком, явите свой грозный лик миру! Йа Шаб-Ниггурат, йа Нъярлатотеп, йа Йог-Сагот! Я, Май Есумдун, владеющий тремя ключами Силы и восемью словами Власти, открываю вам путь! Жертва принесена, и пусть Черный Бог, попирающий огненными копытами Бездну, взревет! Пусть свершится предопределенное и Боги Заката обратят свой мертвенный взор к Востоку! Хаос, возьми колдуна, возомнившего себя Богом!

Обмакнув раздробленные пальцы правой руки в собственную кровь, Май Есумдун, держась левой рукой за стену, начал чертить в воздухе руны, вспыхивающие мертвенно-зеленым пламенем.

Когда Тулса Дуум понял, что именно делает песчаный колдун, он издал вопль, описать который было невозможно. В этом жутком крике воедино слились ярость, безумие, отчаяние, воспоминания о страшной боли и ее же предчувствие и страх. Беспредельный страх, недоступный пониманию смертных…

Тулса Дуум попытался было произнести какое-то свое заклинание, но было уже поздно. Призыв Мая Есумдуна был услышан в той жуткой юдоли боли и зла, где, вне пространства и времени, обитали боги Ктулхи.

Шесть человек внезапно оказались заключены в гигантский прозрачный пузырь, заполненный мертвенным серым сиянием. За пределами этого исчезающе малого островка Порядка в безбрежном океане Хаоса пульсировали, сплетаясь и извиваясь, страшные ускользающие формы, которым в человеческом разуме просто не было определения. Удушливый, неподвижный воздух, ставший тягучим, подобно расплавленной смоле, был холоден, как в глубинах космоса, и вытягивал из человеческих тел последние крохи тепла.

Тулса Дуум, скуля как побитый щенок, выкрикивал разные заклинания и метался в поисках какой-нибудь лазейки. Но все его усилия были тщетны, и он лишь натыкался на невидимые стены. В этом месте, где бы оно ни находилось, не было места человеческому волшебству. Кулл, Асаф, Брул и Таалана, переполняемые запредельным ужасом и отвращением, инстинктивно сбились вместе в центре пузыря. Само человеческое естество содрогалось при виде тех омерзительных образов, порожденных Злом, которые со всех сторон облепили их эфемерное пристанище.

Внезапно они почувствовали дыхание некоего абсолютно чуждого всему живому Присутствия. Люди содрогались в конвульсиях, захлебывались в рвоте, кровь текла у них из всех естественных отверстий, ибо от близости запредельного абсолютного Ужаса начали рваться те невидимые узы, что удерживают душу в теле.

Несмотря на то что Кулл был изранен сильнее своих друзей, он все еще держался. И сквозь меркнущее сознание атлант успел заметить три Лика Зла, возникших от них буквально в дюжине локтей.

Нет, не должен был человек видеть такое! Казалось, выражение лиц Древних Богов Ктулхи проходило бесконечную трансформацию — от Мерзости к Жути, от Страха к Кошмару. Ничего более определенного Кулл сказать не мог, ибо благословенная память тут же извергла из себя ядовитую блевотину омерзительных воспоминаний.

Видел ли в действительности Кулл то, что произошло далее, или же все это явилось болезненным бредом захлебывающегося ужасом воображения? Позже он и сам уже не был ни в чем уверен. Но в тот момент он стал свидетелем безмолвного разговора, состоявшегося между в мгновение поседевшим и постаревшим Маем Есумдуном и одним из Троицы Ктулхи. Атлант не понял, о чем они говорили, более того, он не хотел даже об этом знать, но, видимо, Древние Боги остались вполне удовлетворены речами песчаного колдуна.

К Тулсе Дууму со всех сторон потянулись белесые, алчные, длинные щупальца, свитые из омерзительных клочьев небытия, живущих каждое своей жизнью. Сперва тонкие, эти нити затем наливались силой и вздувались, бесстыдно обнимая воющего в запредельном ужасе колдуна. Они по-хозяйски ощупывали тело Тулсы Дуума, уминая его в бесформенный ком. Колдун уже съежился до размеров тыквы и продолжал уменьшаться. При этом он оставался живым и лишь хрипел от невыносимой боли. Похоже, участь, которую он пророчил Куллу, постигла его самого.

Перед тем как окончательно потерять сознание, провалившись в спасительное беспамятство, Кулл увидел, что конец одной из извивающихся конечностей тьмы наливается кощунственным бутоном. Затем этот бутон расцвел отвратительным алым цветком зубастой пасти, которая и поглотила Тулсу Дуума — одного из самых могущественных адептов зла на Земле.

* * *

— Отличное приключение, Брул! — Одетый в походную одежду Кулл с размаху рухнул на низкое сиденье рядом с пиктом, предававшимся поглощению уникальных вин из подвалов Замка из Песка.

Хвала небесам, по каким-то собственным причинам Тулса Дуум скрыл от афридов существование винных погребов Мая Есумдуна.

— Неплохо размялись, — хмыкнул Брул. — Это тебе не на троне задницу просиживать. Однако клянусь хвостом птицы Ка, оно чуть не стало для тебя последним!

Кулл, получивший в поединке с Курашбахом несколько тяжелейших ран, только на третьи сутки пришел в себя. К тому же он, впрочем как и остальные, потерял немалую часть жизненной силы во время пришествия Богов Ктулхи. Асаф, Таалана и Брул ни на мгновение не отходили от метавшегося в бреду друга. Муджариец даже опасался, что тот умрет, однако Брул успокоил юного хелифа: «Раз он не помер сразу, значит, будет жить, знаю я его тигриную породу! Даже смерть ни за что на свете не решится подойти к человеку с такими кулаками!»

С того дня, хвала заботливому уходу Тааланы и целебным мазям и отварам ее отца, атлант стремительно пошел на поправку. Когда же утром третьего дня Кулл возмущенно отказался от жиденького целительного бульона с травами и потребовал жареного мяса с острым соусом, Брул начал прощаться с гостеприимными хозяевами.

Однако им пришлось задержаться еще на несколько дней. Май Есумдун тщательно обследовал могучего горца, пока, к собственному удивлению, не уверился, что Кулл абсолютно здоров.

— Так ведь не стало же! — Кулл закинул ноги на столик и нацедил себе полную кружку густого дынного вина, кроме сладости отличавшегося еще и отменной крепостью. — Посуди сам, как много мы достигли, заплатив всего кувшином крови и парой новых шрамов! Во-первых, мы избавились от проклятого Тулсы Дуума!

Рука Брула дрогнула, и он пролил вино себе на грудь. Хотя потерявший сознание пикт не был свидетелем явления Ктулхи, при одном упоминании о судьбе Тулсы Дуума он испытывал приступ леденящего душу ужаса.

— Как подумаю об этом, в голове темнеет, — пожаловался пикт Куллу. — Помню только, что наш старик какое-то заклинание произнес, а дальше — темнота… Давай лучше выпьем… — Он жадно припал к полному кувшину.

Кулл, соглашаясь, кивнул. Он ни словом не обмолвился друзьям о том, чему оказался свидетелем. Подождав, пока пикт вместе с двумя пинтами вина вновь обретет уверенность в себе, он продолжил:

— Во-вторых Асаф сыскал себе достойную жену. — Хотя самому Куллу куда милее сладкого шепота женщин были звуки боя, он искренне разделял радость друга, к которому успел привязаться. — А, в третьих, какого союзника мы приобрели!

— Не будь я Брул Копьебой, если ты не сможешь завести себе друзей и союзников даже в брюхе у шакала! — расхохотался Брул, в восторге хлопая рукой по колену. — Я поражаюсь твоей способности из всего извлекать пользу! Наверное, это и есть то, что Ту и Ка-Ну называет «государственным мышлением».

— А знаешь, ты, наверное, прав, — Кулл на мгновение задумался. — Поверь мне, быть хорошим владыкой во сто крат тяжелее, чем быть хорошим воином… Кроме того, я до сих пор не уверен, что вообще можно быть «хорошим» владыкой!

— Да брось ты! — Пикт ткнул кулаком в плечо друга. — Знай себе отдавай приказы! Однако я тебе сочувствую, сам бы ни за что на свете не согласился занять твое место или место Ка-Ну.

Выслушав рассуждения своего друга, Кулл рассмеялся.

— Ладно, собирайся. Пора в путь.

— Да уж, мы тут засиделись, — кивнул Брул. — А у нас еще вон сколько дел! Проклятый Шашонг ждет не дождется, пока мы с него шкуру снимем!

Одним глотком осушив свои чаши, друзья поднялись на ноги и направились во внутренний дворик Замка из Песка, где их дожидались Май Есумдун, Таалана и Асаф.

К тому времени, когда Кулл и его верный друг присоединились к ним, все слова уже были сказаны. Май Есумдун на прощание крепко обнял дочку и царственного зятя:

— Отец, вы будете самым почетным гостем на нашей свадьбе! — Асаф низко поклонился Повелителю Великих Песков. — А первого сына мы обязательно назовем в вашу честь.

Зардевшаяся Таалана опустила глаза и уткнулась лицом в плечо хелифа.

— И смотрите, чтобы у вас было не меньше трех сыновей! — напутствовал влюбленную пару Май Есумдун.

Старый чародей взмахнул руками, полы его волшебного плаща взметнулись, и в центре дворика возникла песчаная воронка. В отличие от подстроенной Тулсой Дуумом ловушки, в этот раз песок был удивительно светел и мягок. Казалось даже, что это не песок, а струи нежного персикового цвета дыма.

— Вы окажетесь на восточной окраине Мизра, прямо у лагеря, разбитого вашими воинами, — сказал Май Есумдун Куллу и Асафу. — По их зову сейчас в Мизр прибыли Фейсал бер Карим, Ка-Ну и Ту. Они вас продолжают искать, так как советник Асафа — мудрый Фейсал бер Карим — чувствует, что вы еще живы.

— Хорошо, что все они вместе, — сказал Асаф Куллу. — По крайней мере, не придется повторять нашу историю тысячу раз!

Первыми в воронку шагнули Асаф и Таалана, за ними последовал Брул.

— Подожди, Кулл. — Май Есумдун остановил атланта. — Я обязан тебе всем самым главным: свободой, жизнью, дочерью. И хотя истоки моей силы сокрыты в этих бескрайних песках, знай, по первому твоему зову я готов явиться тебе на помощь. Ты знаешь слова, которые нужно произнести, — главное, чтобы рядом была хотя бы куча песка.

Он на мгновение замолк, обратив глаза в пустоту.

— Тебе, Кулл, уготована великая судьба. Но и великие испытания выпадут на твою долю…

— Такова участь воина, — пожал плечами атлант. — Знаешь, старик, опасности меня не пугают.

— Знаю, — кивнул головой Май Есумдун. — Поэтому и дарю тебе на память это…

Старый чародей отстегнул удерживающую плащ массивную фибулу и снял его со своих плеч. Казалось, волшебный плащ этот был сделан из паутины, потому что, сложенный, он легко уместился в кулаке Кулла.

— Держи мой подарок в тайне ото всех, — сказал Повелитель Великих Песков. — Потому что настанет миг, когда лишь плащ великого Даамду сможет укрыть наш мир от алчного взора Изначальной Тьмы. И миг сей станет судьбоносным для жизни человека… и твоей тоже. И это будет время смерти старого мира и рождения мира нового. Что же будет дальше с тобой, увы, мне не ведомо…

— Воин знает свою судьбу, чародей. — Кулла предсказание мага оставило совершенно равнодушным — в его жизни оно ничего не меняло, — А меч — свое дело… Но за подарок — спасибо!

Кулл поклонился Маю Есумдуну и шагнул в песчаную воронку:

— Прощай, чародей!

— До свидания, воин, до свидания… — покачал головой Май Есумдун.

Глубокая морщина легла между его седыми бровями.

OCR: де Монфор

WWW.CIMMERIA.RU