Погибать, так с музыкой

Глава 1

В один момент, отнюдь не прекрасный, а довольно-таки грустный по причине осознания своего одиночества, я поняла и почувствовала, что жизнь, как бы это сказать помягче, наверное, проходит мимо. Даже скажу резче: пролетает и прошмыгивает, и ничего с этим поделать невозможно.

Мне было скучно, грустно и неприкаянно.

Я сидела за своим большущим офисным столом в своем кабинете и с тоской смотрела в окно, за которым наливался густой зимний вечер.

Заканчивать этот вечер в квартире одной или в компании с Маринкой мне уже не хотелось. Надоело до тошноты.

Приближался самый пошлый экзистенциальный кризис.

Я вздохнула, закрыла глаза, и тут властно напомнила о себе обыденщина.

Небрежно стукнув в дверь кабинета, зашла Маринка и, протяжно зевнув, спросила:

– Ты кофе будешь?

Я покачала головой и снова вздохнула. Мне и кофе надоел. Почему, интересно, Маринка никогда не предложит мне какао? Я бы, наверное, отказалась, но это было бы хоть каким-то разнообразием.

– Башка что-то трещит по всем швам, опять давляк, наверное, глушит, – пробурчала Маринка, демонстрируя этой фразой свое безусловное филологическое образование.

– Ты про выбросы солнечной энергии на нашу планету? – интеллектуально спросила я, потому что как раз сегодня услышала об этом по телевизору.

– Во-во, и про это тоже, – не поддержав беседу, ответила Маринка и вышла.

Я снова посмотрела в окно и начала разбирать бумаги на столе. Еще один день заканчивался, и я чувствовала себя обманутой.

Перекинув договоры и письма влево, я лениво полистала газеты и журналы, положенные сюда Маринкой.

Среди журналов яркой красочной обложкой выделялся один. Это был номер областного ежемесячника «Презентация».

Быстро просмотрев рекламные объявления, я задержала взгляд на развороте, сочно рассказывающем о ночной жизни города. Здесь же среди нескольких фотографий полуголых дамочек были напечатаны проспекты четырех ночных клубов.

Дамочки меня, естественно, не интересовали, а вот по поводу всего остального у меня возникла некая мысль.

Закурив и подумав хорошенько, через несколько минут я решилась.

Набрав знакомый номер телефона, я прослушала длинные гудки и, когда мне соизволили ответить, представилась секретарше и попросила соединить меня с Фимой Резовским.

Фима, а если выражаться официозно – Ефим Григорьевич, был моим стариннейшим приятелем и работал адвокатом в конторе своего папы. Как адвокат Фима оказал мне бессчетное количество почти безвозмездных услуг и иной раз – бывало и такое в нашей действительности – вытаскивал меня из ситуаций, прямо скажем, нехороших.

Фима был замечательным во всех отношениях, за исключением одного маленького, но настырного недостатка: очень уж ему хотелось перевести наши дружеские отношения в более теплую сферу. Шансы ему для этого я предоставляла весьма мизерные, но Фима с маньяческим оптимизмом продолжал надеяться и, надо сказать, надеялся очень активно. Иной раз мне даже становилось его жалко, но азарт в таких ситуациях был у обоих.

Вот сейчас я и решила сыграть на этой стороне его характера.

– Привет, Фимочка, – поздоровалась я, услышав в трубке знакомый голос.

– О, свет очей моих, наконец-то что-то прекрасное возвратилось в мою жизнь! Привет! – привычно провозгласил Фима. – Я все знаю, у тебя что-то случилось, и ты вспомнила про своего единственного верного паладина, верно?

– Немножко по-другому, – вздохнула я. – Ничего не происходит, ничего не случается, и я чувствую себя старой и ненужной.

– Ты хочешь, чтобы я активно опроверг этот тезис? – с энтузиазмом спросил Фима. – Без проблем! Даже шанса просить не буду, ты сама мне его уже дала! И за остальным дело не станет.

Хоть я давно уже привыкла к специфике Фимочкиной речи, но во мне, неизвестно из каких глубин, начало подниматься раздражение.

– Я ничего от тебя не хочу, извини за беспокойство. Пока! – крикнула и бросила трубку на место.

После этого подвига женской непредсказуемости, встав с кресла, я прошлась по кабинету вперед-назад и приняла решение плыть по течению.

Все равно когда-нибудь это должно было произойти. Так пусть лучше по моей трезвой и непреклонной воле. Однако враг должен будет еще попотеть и попыхтеть, мало ли что я решила! Никогда не будет поздно передумать.

Я вышла в комнату редакции и, подойдя к патриарху нашей газеты Сергею Ивановичу Кряжимскому, завела с ним скучный разговор о будущих публикациях в газете. Мне нужно было потянуть время. Я его и потянула.

Как и ожидалось, получаса не прошло, и в редакции появился Фима. Он был одет, как всегда, с консервативным шармом, в руках он держал букет красных махровых роз. Я все это заметила в первую секунду его появления, а потом сразу же отвернулась, притворившись близорукой и жутко занятой. Не хватало мне таять от букетика цветочков, после того как мне, можно сказать, и нахамили.

Я выдала Сергею Ивановичу несколько очень ценных, но совершенно ненужных указаний и ушла в свой кабинет, прикрыв за собой дверь – мне ведь никто не сказал, что пришел Фима, а сама я его могла и не заметить. А что? Вполне реальная вещь.

В кабинете я закурила и подошла к окну полюбоваться на чудесный вечер, уже начавшийся за ним.

Легко скрипнула дверь, послышались быстрые шаги, но вместо вкрадчивого Фиминого голоса я услышала надоевшее до оскомины Маринкино брюзжание.

– Ему что же теперь, и войти к тебе нельзя? Из-за чего поссорились-то? Наверняка из-за твоего неуживчивого характера.

Я с искренним недоумением обернулась:

– Что? Ты про что это говоришь, Марина?

Моя секретарша в ответ фыркнула и нарочно нудным голосом сказала:

– Фимка пришел, и не говори, что ты его не видела. Такие классные розы!

– Фима пришел? – рассеянно повторила я, глядя в ни во что не верящие Маринкины глаза.

Ну и как мне жить с такими друзьями? Вот и я не знаю.

– Пригласи его, пожалуйста, – сказала я, – почему он не заходит? С Сергеем Ивановичем завис?

Маринка покачала головой, поиграла бровями и пошла к двери, продолжая ворчать что-то непонятное про варьете, балаган и плохих артистов в них.

В этом она была совершенно права: уровень культуры упал и в кино и в театре. Мало осталось профессионалов на сцене… Зато в жизни их хватало.

Фима зашел в кабинет с добренькой улыбочкой, выставляя впереди себя, как щит и меч, букет цветов. Я взглянула на робкую физиономию Фимы и подумала, что, наверное, зря на него обижалась.

– Фимочка! – улыбнувшись, сказала я. – Как я рада тебя видеть, дорогой ты мой!

– Да? Прямо так вот и рада? – с совершенно дурацким сомнением в голосе спросил он. – А я, честно говоря, даже боялся к тебе приходить.

– Боялся приходить? Ты? – потряслась я от неожиданности. – Почему? Что-то случилось?

Совершенно озадаченный Фимка кашлянул и протянул мне букет, за который я его, конечно же, сразу поблагодарила. Давно мне не приходилось видеть таких замечательных роз. Помнится, в последний раз что-то подобное было на свадьбе моего приятеля Володьки Либерзона, но, впрочем, это не имеет отношения к моей истории.

Я поблагодарила Фиму за цветы, он, довольный собой и мной, растянулся в кресле, стоящем напротив моего стола.

Маринка, как всегда желая быть в центре всех новостей, если уж ей самой не получается эти новости приносить на хвосте, вошла в мой кабинет с подносом, на котором стояли чашки кофе и блюдце с печеньем, хотя я не просила ни того, ни другого.

– У вас совершенно секретное совещание, как я вижу? – нагло спросила она, окидывая нас с Фимой быстрым взглядом.

– Да, нужно кое о чем переговорить с господином адвокатом, – холодно-равнодушно ответила я и, кивком поблагодарив Маринку, дала понять, что ей нужно выйти.

Но не тут-то было. Внезапно вспомнив, что ей срочно нужны какие-то документы из моего шкафа и их нужно поискать, Маринка тут же и занялась этим очень важным и срочным делом.

Я села к кофейному столику, пригласила Фиму и, неодобрительно поглядывая на Маринкину спину, налила себе и Фиме кофе.

– Как жизнь, Ольга Юрьевна? – спросил меня адвокат, начиная великосветский разговор.

Я сморщилась, показывая, что не очень, но вежливо ответила:

– Все прекрасно, только скучно что-то стало жить на свете.

Маринка, якобы очень занятая поисками бумажек, тут же повернулась к нам и вмешалась в разговор:

– В кинотеатре «Арс-Модерн» идет фильм «Театр Смерти». Говорят, очень неплохая штучка: круто, жутко, и билеты дорогие.

– Да, говорят, – рассеянно сказал Фима и посмотрел на меня.

Я промолчала, и Фима меня понял.

– Как я вижу, Оль, кино тебя не привлекает, – констатировал он.

Я покачала головой и сказала, сузив до предела варианты:

– И театры тоже.

– Она сама не знает, чего хочет. – Маринка снова влезла с репликой, ломая весь сценарий, не ей написанный и не для нее играемый, и это переполнило чашу моего терпения.

– Рабочий день уже закончился, Марина? – сухо спросила я.

– Не-а, а что? – сразу же напряглась она и, моргнув несколько раз своими наглыми глазками, тут же сыграла отбой, поняв, что переборщила. – Ой, пойду-ка я, мне еще работать нужно…

Независимо вильнув задницей, она вышла из кабинета, не преминув напоследок пожелать нам приятного аппетита.

Внимательно посмотрев ей вслед, даже немного дольше того, чем требовали приличия, Фима задумчиво проговорил:

– Похоже, Оль, у вас тут нарисовался эмоциональный экстремум вследствие дефицита психологической релаксации. Сублиматы, порожденные сублимацией, не нужны никому. Дамам в первую очередь.

– Неужели ты и на процессах говоришь такие жуткие вещи? – удивилась я. – И все еще не умер с голода?

– Там я говорю нормальным языком, а здесь пытаюсь произвести на тебя впечатление, – грустно признался Фима. – Отдохнуть вам надо, девочки. Давай все-таки сходим куда-нибудь?

Наконец-то Фима додумался сказать то, ради чего я все это и затеяла.

Я сделала задумчивое лицо и неуверенно проговорила, чтобы не спугнуть клюнувшую рыбку:

– Даже не знаю, что и сказать… работы вообще-то еще много.

– Ее всегда будет достаточно, а если постоянно работать и не отдыхать, то можно и съехать по фазе… набекрень, – предрекал Фима. – Я так понял, что в кино и в театр ты не хочешь.

– Правильно понял, – вздохнула я.

Фима встал, закурил и прошелся по кабинету.

Остановившись около моего стола, он взял в руки раскрытый на той самой странице журнальчик и внимательно рассмотрел ее.

– А кстати, смотри, Оль, – сказал он и вернулся ко мне. – Есть спрос – и тут же выныривает предложение. В ночной клуб хочешь?

Я посомневалась, дала себя поуговаривать и, чтобы не обидеть хорошего человека, уступила.

Кто же мог предположить, что, приехав ко мне, он возьмет журнал, раскрытый на нужной странице, и отреагирует так, как нужно?

Я думаю, что это судьба. Или, по крайней мере, указующий перст ее.

Для нашего совместного визита был выбран ночной клуб «Седьмая верста». Я полностью отдала выбор на откуп Фиме. Ну и что еще можно ожидать от мужика? Разумеется, он выбрал тот клуб, к названию которого наиболее плотно прислонилась раздетая девочка. В следующий раз я буду умнее. Наверное.

Решение было принято, и оно сразу же потребовало действий по своему выполнению.

Я вышла в общую комнату редакции и объявила, что уезжаю с Ефимом Григорьевичем по делу и скорее всего сегодня уже не появлюсь. Стараясь не обращать внимания на презрительное фырканье и неразборчивое бормотание Маринки, я попрощалась с нашим несовершеннолетним курьером Ромкой, таращившимся на меня во все глаза. Сказала вежливое «до свидания» и кивнула Сергею Ивановичу. Небрежно держа в руках букет роз, я удалилась с Фимой, предвкушая девятую волну Маринкиных разоблачительных криков в адрес ветреного начальства. Давай, давай, Мариночка, не все тебе наслаждаться личной жизнью, можно иной раз и уступить очередь.

Очень удобно оказалось, что Фимина ядовито-зеленая «Ауди» забарахлила и взяла себе на сегодня бюллетень, поэтому ко мне домой мы поехали на моей «ладушке», однако я взяла с Фимы железное обещание, что в клуб и из клуба меня повезет он. Иначе я не соглашалась.

– Оль, но я же буду, как бы это сказать, немного алкоголизированный, – заметил он, – не выходя за пределы соображанса.

– Тогда на обратном пути мы берем такси, – сказала я и добавила значительно: – Каждый в свою сторону.

– Согласен, согласен, рулить буду лично я: и никаких проблем, – тут же кивнул Фима. – Я буду очень-очень осторожен.

– Да уж, пожалуйста, сделайте одолжение.

Мы доехали без происшествий и поставили «Ладу» напротив моего подъезда.

Поднявшись к себе, я посадила Фиму в кухне за чайником, телевизором и пепельницей, а сама принялась наводить красоту и выбирать платье на вечер.

В моей суетной и хлопотной жизни выход «в люди» – явление нередкое, и поэтому мои переодевания, доведенные до автоматизма, не заняли много времени.

На улице разлилась плотная зимняя ночь, когда мы выехали и взяли курс на «Седьмую версту», для которой рабочий день только-только начинался.

Фима был в превосходном настроении, я же немного нервничала, но в общем все было пока замечательно.

Клуб располагался в центре города в старом доме дореволюционной еще постройки, стоящем недалеко от центрального проспекта города.

Машину мы поставили в десяти метрах от входа в клуб, почти прислонив ее носом к стене соседнего дома.

– Ну что, мадемуазель, вы готовы полноценно отдыхать? – расшаркался передо мною Фима, поддерживая дверцу машины.

– Всегда, – почти честно ответила я. – Но ведь кое-что будет зависеть и от вас, молодой человек.

– Трупом лягу! – рявкнул Фима и зачем-то выпятил вперед грудь.

– А что будет потом?

– А потом я восстану, чтобы продолжить тебя отдыхать!

Я не стала возмущаться по поводу последней фразы. Несмотря на корявое построение, прозвучала она интересно и заманчиво. Я не обольщалась, но готова была посмотреть, что из этого получится.

Клуб «Седьмая верста» встретил нас тихой музыкой и приятным полумраком. Мы прошли в первый зал и заняли столик в уголке у зашторенного окна. Фима заказал подскочившему официанту бутылку «Бордолезо» и трепетно объяснил мне, что это только начало.

Я не захотела представлять себе, как он будет потом рулить «Ладой», если начало оказалось столь содержательным, и решила, что такое зрелище, наверное, лучше будет увидеть.

Публика в зале подобралась на удивление однообразная – в основном солидные дядечки с молодыми девочками.

Только одна пара привлекла мое внимание практически с первой же минуты, как только мы с Фимой появились в клубе.

Они были нашими соседями и пришли раньше. Даме было около тридцати. Великолепные рыжие волосы падали на плечи, открытое черное платье подчеркивало замечательную фигуру, на шее дамы темнело очень изящное колье из каких-то очень красивых камней. Она была привлекательна и вела себя очень свободно.

Ее спутник был невзрачен и незаметен, если так можно сказать про спортивного телосложения мужчину ростом под два метра. Более всего он напоминал поднявшегося бандита, все еще не отскоблившего от себя свое прошлое: взгляд исподлобья на всех, кто проходил мимо, а если случайно кто-нибудь останавливался около столика, то буквально вздрагивал от угрожающего выражения лица этого парниши.

Однако по сравнению со своей дамой кавалер смотрелся неуверенным, и, казалось, он вообще попал сюда случайно, не зная, как себя нужно вести.

Я посочувствовала несчастной девушке, обремененной таким проблематичным спутником, но, в конце концов, это был ее собственный выбор. Себе, например, я выбрала Фиму и пока в этом не раскаивалась и не думала, чтобы пришлось раскаяться потом.

Вечер продолжался под разговоры, шутки и новые напитки. За «Бордолезо» последовало еще что-то, такое же красное, но покислее, названия я уже не помню, но мне понравилось.

– Не хотите ли потанцевать, милая девушка? – спросил меня Фима, призывно поглаживая меня по руке.

– Тебе нужно заниматься развитием телепатических способностей, – улыбнулась я.

– Здорово развиты? – искренне обрадовался Фима. – Вот я тоже замечал за собой…

– Не здорово, а слабовато, – ответила я, вставая. – Я уже полчаса как хочу, чтобы ты меня пригласил, а до тебя только что долетели мои флюиды.

– Это флюиды у тебя слабенькие, – улыбнулся Фима. – Они, наверное, выпили немного.

Я хлопнула его по руке:

– Хватит трепаться, адвокатура, веди, танцуй даму!

Мы вышли на площадку перед оркестром, Фима подал мне руку, и началось то самое, что я и склонна называть отдыхом. А сидеть за столом и попивать винишко – это свинские мужские радости, они же ничего больше ни в чем не понимают.

Первый танец прошел замечательно, начался второй, и я заметила, что привлекшая мое внимание девушка тоже танцует с кавалером слева от меня, однако не с тем, с которым сидела за столиком.

Я несколько раз взглянула на нее – просто так получалось, словно нарочно Фима поворачивал меня в ту сторону, где была она.

Эта девушка танцевать умела и любила это делать. Из любопытства я взглянула на ее спутника, оставленного за столом.

Он сидел и не спускал глаз с девушки и ни в глазах, ни в выражении его лица не было ничего хорошего.

Я хмыкнула, подумав, что этот бандит догадался переодеться в нормальный костюм, а вот научиться танцевать у него, видимо, не хватило сообразительности.

– О чем думаешь, Оль? – спросил Фима, наклоняясь ко мне. – Только не говори, что все твои мысли обо мне. Хотелось, чтобы так было, но пока не поверю.

– Да вон за парочкой наблюдаю, – спокойно ответила я. – Дама танцует, а кавалер строит ей страшные рожи из-за стола. Мне кажется, что ей на него плевать. Это я тебе как женщина говорю.

– А я как мужчина тебе отвечу, что и он к ней скверно относится. Похоже, что просто презирает.

– Во дают ребятки! – удивилась я. – Зачем же пришли сюда, если не выносят друг друга?

– Значит, им больше некуда пойти или это место обоим представляется престижным, – резонно предположил Фима. – Да и имеет ли это какое-нибудь значение? Тебе здесь нравится?

– Да. Очень.

– Ну вот это самое главное! – галантно заключил он, тут закончилась музыка.

Фима повел меня к нашему столику, а девушка, привлекшая мое внимание, сопровождаемая своим танцевальным кавалером, направилась к бару.

Сидящий в одиночестве спутник девушки проводил ее мрачным взглядом, потом встал и неторопливой походкой направился вслед за своей бежавшей половиной.

– Похоже, будет мини-скандальчик, – пробормотала я, садясь на стул.

– Вполне реально, – ответил Фима. – А ты не замечаешь, что обижаешь меня? Я посвящаю тебе целый вечер своей жизни, стараюсь сделать тебе приятное, а ты стреляешь глазками по сторонам, и складывается такое впечатление, что уже отщелкиваешь в голове новую статейку о нравах вечернего города.

– Чушь собачья и ерунда тоже собачья! – возмутилась я. – Если мне и любопытно, что происходит вокруг, то я не забываю, что все это благодаря тебе…

Я еще что-то сказала на эту тему и даже погладила Фиму по руке: я умею быть убедительной, если нужно, этого у меня не отнять.

В этот момент со стороны бара раздался шум, словно на пол был с силой брошен стакан. Я оглянулась.

Рыжая девушка, оттолкнув своего набычившегося бандитообразного кавалера, крикнула ему, что он ей надоел, как горькая редька, и пусть уходит отсюда, чтобы она его больше не видела.

Самое интересное, что этот полубандит проглотил все грубые слова молча и никак на них не реагировал, стоял, как ни в чем не бывало, только его взгляд стал более угрюмым.

– Оп-паньки! – озадаченно проговорила я. – А ведь, похоже, он готов вытерпеть все и, по-моему, даже не поморщился.

– Тюфяк какой-то, – презрительно пробормотал Фима, – или альфонс. Большой накачанный альфонс.

– Ничего ты не понимаешь, – мечтательно произнесла я. – А вдруг это любовь?

События у бара тем временем разворачивались своим ходом. Охранники клуба, метнувшись было на крик и шум, увидели, что виновницей всего этого явилась дама, а мужчина ведет себя спокойно, помялись, переглянулись и неслышно удалились.

Девушка тем временем откровенно флиртовала со своим новым кавалером. Ему стало очень неудобно, едва он понял, что его дама остается с ним против воли мужчины, с которым сюда пришла. Рыжеволосая дамочка что-то потребовала, и они, взявшись за руки, пошли в следующий зал.

Оставшись в одиночестве, полубандит покачал головой, быстро допил чашку кофе и поплелся вслед за убегающей подругой.

– Каждый живет, как ему нравится, – ударился в легкую философию Фима. – Этот парень явный мазохист, хотя ваши воинствующие феминистки с удовольствием обозвали бы его Ромео.

– Тут что-то не так, спинным мозгом чую, – решительно сказала я. – Фима, а что находится там, дальше, куда они пошли?

– Почти то же самое, что и здесь, – пожал плечами Фима. – Только там еще сцена со стриптизом, игральные автоматы и прочие радости жизни вроде бильярда.

Я молча выпила половину стакана вина и предложила сходить посмотреть на стриптиз.

Разумеется, Фима не отказался, но старательно попытался изобразить на своей непослушной физиономии равнодушие.