Пограничник

Глава седьмая БОЙ

Когда Иван уселся в кресло второго пилота, Андрей показал ему, как управлять пулеметом и двумя пушками.

— Визор включил?

— Включил.

— Ясно, — Андрей защелкал тумблерами. — Сейчас переключу управление огнем на тебя. Ракеты оставлю себе, уж не обессудь. Не трусь — если что, управление перехвачу. Вот так переключишь огонь от пушек на пулемет. Вот так — обратно. Вот это, можно сказать, предохранитель «курка», или гашетки. Вот так отщелкиваешь его вперед и нажимаешь на гашетку. Прекращаешь огонь — защелкиваешь обратно. Причем так каждый раз. Теперь визор. Ничего делать особо не надо, все сделает за тебя электроника. Пушка или пулемет будет бить туда, куда ты смотришь, так что не отвлекайся, пока ведешь огонь. Понял? Сначала прекращаешь огонь, потом начинаешь крутить головой. Все предельно просто. Понял?

— Да.

— Отлично! Пристегни ремни! Взлетаем! — Андрей улыбнулся, и стало понятно, что он очень рад возможности не просто полетать, но совершить именно боевой вылет. — Мятных конфеток я тебе не дам, но вот новые ощущения получишь! Ты хоть летал на таких?

— Нет, больше на транспортных… — ответил Иван, застегивая пряжки ремней безопасности.

— Где?

— На юге.

— A-а, ну тогда ты ветеран! Если что, тут катапультироваться можно, там вон рукоять, понял? Лопасти отстреливаются, а кресло с реактивной тягой автоматом вытянет тебя на высоту, на которой безопасно раскрыть парашют. А вот если твой Хурмага начнет в этот момент вокруг тебя виться… Гм, не завидую.

Загудели двигатели, медленно раскручивая винты боевой машины. Иван на мгновение закрыл глаза, ощутил знакомую вибрацию. «Словно ТАМ, — подумал он. — Да, наверное, это и не прекращалось никогда. Просто на днях достигло апогея». И быть может, именно он, Иван, призван для того, чтобы поставить в этой дерьмовой войне жирную точку.

Вертолет оторвался от площадки и, накренившись, рванул вперед. В луче прожектора мелькнули посадочная площадка, стоянка армейских грузовиков, крыши гаражей с военной техникой, вышки, и вот они уже парили высоко над рифлеными ангарами. Неподалеку виднелись перелески, за ними шоссе, переполненное крохотными коробочками брошенных автомобилей, скоростная железная дорога с замершим на путях составом-гусеницей… А потом вертолет пошел на разворот, набирая высоту, и Ивана с силой вдавило в кресло. Вглядываясь в окружающую их мглу, он заново оценивал грандиозность случившегося с миром. От торжественно-мрачной, пронизанной невыразимой скорбью картины невольно захватывало дух: фантастическая темнота, из которой вырастали то силуэты неосвещенных зданий, то остовы частных самолетов, так и не долетевших до места, то купы деревьев, которые еще вчера были парками и скверами, а сегодня в них таились неведомые звери… Отовсюду струился дым, словно кто-то разом задул тысячи гигантских свечей.

Мир не просто перестал существовать, он пришел к своему логическому финалу…

…Башни Тринити, словно три языческих идола, пронзали остатки неба. Вертолет пролетел над ними и пошел на разворот.

— Сейчас облетим их, осмотримся, — услышал Иван в наушниках голос Андрея. Кивнул, не отрываясь от вида башен, как будто у Андрея было время смотреть на него.

— Да, понял, — спохватившись, ответил он.

Возле небоскребов никого не было. То есть вообще никого, даже животные куда-то исчезли. Три небоскреба смотрели фасадами на центральную площадь.

Еще недавно здесь располагался большой сквер с дорожками и скамейками, в центре которого размещался фонтан в швейцарском стиле — струи воды били прямо из громадного фигурного бассейна. Иван помнил, как на рекламных роликах «Авалона» по дорожкам из широких плит, выложенных в бассейне, бегали и играли дети сотрудников «Авалона».

Сейчас фонтан молчал. Все вокруг было серым, почти черным: и чернильная гладь воды, бесстрастно воспроизводящая небоскребы, и зеркальные стены башен, в которых отражались дым далеких пожаров, дорожки, скамьи, дорога и даже газонная трава. Кое-где стекла были выбиты.

— Похоже, эта тварь и не думает вылезать из укрытия, — заметил Андрей. — Но можно еще пару кругов сделать.

— Давай!..

Андрей несколько раз довольно низко прошелся над крышами небоскребов, потом облетел башни так близко, что Иван увидел отражение вертолета в стеклах. Но это ничего не дало.

— Что будем делать? — спросил Андрей. — Видать, не хочет он с нами тягаться. Знает, что каюк ему придет…

— Там вон — вертолетная площадка, — сказал Иван, кивая на крышу самой высокой центральной башни. — Давай туда.

— Хорошо.

Вертолет замедлил скорость, плавно развернулся, набрал высоту.

— На площадку, так на площадку, как скажешь! — сказал Андрей.

Крыша центральной башни оказалась огромной, как футбольное поле. От вертолетной площадки она террасой спускалась вниз. На площадках были устроены танцполы, бассейны и уютные дворики-патио.

— Хорошо живут буржуи, — вздохнул Андрей. — Мне, между прочим, предлагали возить такого вот пупка, мол, гражданским пилотам можно и с одной рукой. Да только я послал их на фиг. Сказал, что лучше с голоду подохну, чем прислуживаться буду. Ну, вот они и определили меня в обслуживающий персонал — то ли чтобы привык, то ли чтобы и вправду с голоду живот подвело.

— Жили, — поправил его Иван. — Жили буржуи.

— Жили, — согласился Андрей. — Конечно же, жили. Погоди, — сказал он, заметив, что Иван отстегивает ремень безопасности. — Ну-ка погоди!

— Что? — рука Ивана замерла.

Вертолет завис над площадкой, но Андрей смотрел не вниз, он смотрел на приборы.

— Погоди, тут движение какое-то… Объектов много. Пять, семь! Ого! Ну-ка, держись!

В следующее мгновение вертолет рванул вверх, Иван оглянулся, крепко сжав гашетку. Наверное, слишком крепко.

И прежде чем услышать в наушниках крик и ругательства Андрея, Иван сквозь грохот вертолетного двигателя услышал, нет, не услышал, а шкурой ощутил шум десятков, нет, сотен мощных крыльев. Он обернулся, и на мгновение ему померещилось, что у башни выросли два огромных крыла. Но крылья взмахнули, и Иван увидел, что это сотни летающих тварей. Тварей, похожих на Хурмагу как две капли воды. Только они были помельче, и их было очень много. Теперь Иван понял, почему некоторые из громадных окон на верхних этажах были разбиты…

— Не зевай! — крикнул Андрей. — Давай врежь им! Пушки я возьму на себя, бери пулеметы!

Иван постарался сосредоточиться на управлении огнем. Руки чуть подрагивали от волнения. «Только бы не попасть в башню! — подумал он. — Там Мария! Этот тумблер надо нажать, этот выключить…»

Перед глазами на визоре вспыхнули светящиеся цифры.

— Так! — сказал Иван вслух. — Справа — боеприпасы, слева… Что за цифры слева? Ладно… — он отщелкнул вперед предохранитель, положил палец на гашетку.

На визоре, точно перед глазами, возник прицел. Шум крыльев нарастал. Иван обернулся назад, стремясь увидеть настигающих тварей, и сразу услышал голос Андрея.

— Понежнее с техникой! Держись. Сейчас сделаем их.

Вертолет резко набрал скорость и взмыл вверх почти вертикально. Иван услышал резкий, сухой смех Андрея.

— На-ка выкуси! — крикнул пилот.

Ивана вдавило в кресло, чернота неба опрокинулась под ноги, вертолет сделал мертвую петлю и, оказавшись позади тварей, почти сразу завис на месте.

— Огонь! — крикнул Андрей, когда Иван после кувырка еще даже не успел сфокусировать взгляд на цели. Иван нажал на гашетку.

Первая очередь ушла намного ниже, чем следовало, в темноту парковой зоны за башнями, но Иван тут же поправился и перенес огонь туда, где в свете прожектора клубилось великое множество стремительных тел.

Благодаря маневру Андрея строй крылатых выродков смешался. Иван не видел, что происходило там, где был вертолет раньше, но сейчас перед ними одни твари разворачивались, другие летели вперед. Иван перенес огонь на ближайших. Попавшие под пулеметный огонь падали вниз, но их место занимали новые. От отдачи пулеметов вертолет наклонился вперед и вниз, словно хищник, изготовившийся к прыжку. Хорошая все-таки машина! Иван ощущал вибрацию корпуса вертолета, его мощь, его надежность, и он вселял в него уверенность и веру в победу.

— Сколько же их!.. — крикнул Андрей.

Иван прекратил нажимать на гашетку и глянул вниз, на башни. И похолодел. Он понял, что боеприпасов не хватит — и слева, и справа от соседних башен вздымались, закручиваясь, черные вихри. Вихри, состоящие из отдельных черных тел. И каждое из них было совершенным, смертельным, полным ненависти оружием.

— А мы сделаем вот так! — услышал Иван в наушниках бодрый голос Андрея, посмотрел на него. Кажется, пилот смеялся. Он показал Ивану большой палец, потом взялся за рычаги управления. Вертолет начал набирать высоту, потом повернул направо и на большой скорости начал стремительно облетать башни, поднимаясь все выше и выше. На несколько секунд Иван потерял тварей из виду.

— Откуда же они взялись? — растерянно спросил он. — Из преисподней?

— Похоже на то! — бодро ответил Андрей, разворачивая машину.

Стая тварей неслась им в лоб. Иван снова нажал на гашетку.

— Может, придумаем им название? — спросил он между очередями.

— Давай! — ответил Андрей, маневрируя в воздухе так, чтобы Ивану было удобнее стрелять.

— Гарпии!

— Птеродактили?

— Валькирии?

— Ха-ха! Пичуги!

— Удоды?

— Тогда уж уроды, это им больше подходит!

— Может, турунды?

— Это что-то из буддизма?

— Из сатанизма, — передразнил Иван, снова и снова нажимая на гашетку. — По-моему, это из медицины что-то. Или вот еще: кандары…

— А это что-то с юга?

— Да пусть с юга, что там теперь хорошего? Там теперь только радиация.

Между тем свежепоименованные кандары приближались. Иван услышал редкие удары по фюзеляжу. Да и с вертолетом было что-то не так, его словно подергивало то вверх, то вниз.

— Похоже, они добрались до шасси! — крикнул Андрей.

Он развернул вертолет и начал набирать высоту. Вскоре и кандары, и башни остались далеко внизу. Удары в фюзеляж продолжались.

— Надо бы их сбросить. Давай сейчас сядем… Я обороты сбавлю, а ты посмотри, что там.

— Хорошо!

Пока Андрей снижался и искал площадку для посадки, Иван снял шлем, отстегнул ремни, достал штурмовую винтовку евразийского производства «Норд», зарядил ее, включил фонарь. Едва только шасси коснулось земли, Иван открыл дверь, держа винтовку наготове. Предосторожность не лишняя. Немедленно из взвихренной винтами темноты на него бросилась тварь. Ни рычания, ни шипения Иван не услышал, зато красные глаза на вытянутой гладкой голове светились лютой злобой. Еще Иван заметил, как влажно блеснули длинные клыки, и выстрелил в упор. Тварь рухнула. Иван распахнул дверцу и, пригибаясь, вывалился наружу. Под ногами хрустнуло крыло мертвого кандара. Еще одна тварь распласталась на крыле, и Иван убил ее двумя выстрелами, подивившись сообразительности гадины. Как она туда забралась? Иван посветил на шасси, убедился, что все в порядке, потом перебрался на другую сторону машины. И в тот же момент кто-то с силой схватил его за шиворот и потащил в темноту. Иван вслепую наотмашь ударил стволом винтовки, нажал на курок. Грохнул выстрел. Хватка ослабла, но не прекратилась. Кто-то неведомый, скорее всего очередная серая тварь, упорно вытаскивал Ивана из-под шасси вертолета. Иван выпустил из рук винтовку, вытащил пистолет, но тварь перехватила руку с оружием и без труда выбила его, а в следующее мгновение Ивана перевернули на спину с такой легкостью, словно он был младенцем. Тугой ветер ударил ему в лицо. Он задохнулся от изумления. На него смотрел Хурмага. Один глаз его был черным, а второй — голубым. Больше Иван ничего не увидел. Только глаза. Пальцы чудовища сомкнулись на горле Ивана. Из последних сил он постарался сбросить Хурмагу с себя, но перед глазами темнело. И тут он услышал выстрелы, и Хурмага исчез.

— Вставай! — закричал Андрей и дал несколько очередей из автомата в темноту. — Взлетаем! — он захлопнул дверцу.

Только в кабине Иван понял, как близко к нему была смерть. Он несколько раз глубоко вздохнул, стараясь отдышаться.

— Что это за чудище было? — спросил Андрей, когда Иван надел наушники. — Ну и страшила!

— Это он и был.

— Хурмага? — Андрей удивился. — Вот ведь фигня какая! Знал бы, что он такой здоровый, взял бы с собой пушку побольше!

Они летели довольно низко над деревьями.

Иван провел руками по шее, по груди, проверяя, все ли с ним в порядке, и похолодел. Наконечника копья Святого Георгия не было. Еще не веря, Иван нащупал пустые ножны на поясе, проверил нож в ножнах, закрепленных на ноге. Нож был на месте. А вот наконечника не было. На какое-то мгновение Ивану показалось, что вертолет падает, грохот винтов начал слабеть… Иван несколько раз глубоко вздохнул, и все встало на свои места. Можно было отступить, а можно было принять неравный бой. «Что ж, все в руках Господа. Будем драться тем, что у нас есть, не впервой», — подумал он, а вслух спросил:

— Где мы?

— Рядом, — ответил Андрей. — Летим, так сказать, обратно в гости. Я не привык отступать.

— И я, — ответил Иван. — Будешь стрелять, не попади по центральной башне. Там наверняка Марья.

Уже на подлете стало ясно, что драка будет жаркой. Иван стрелял короткими очередями, стараясь поэкономнее расходовать патроны. Но оставшегося боеприпаса хватило ненадолго.

— Все! — закричал он, когда справа на визоре цифры обнулились.

И тотчас же заработали пушки. Иван подумал, что калибр для тварей великоват: попаданий было мало, а если снаряд все-таки настигал кандара, то от него почти ничего не оставалось. Но все-таки это сработало, или, по крайней мере, Ивану на какое-то время показалось, что сработало: кандаров стало значительно меньше, словно они испарялись от каждого выстрела. Пространство над башнями опустело за какие-то секунды.

— Сила! — уважительно сказал Иван и тут же добавил: — Стой! Стой, Андрей! Слушай! Слышишь? Ты слышишь это?

И Андрей прекратил стрелять, послушался, потому что обоим стало ясно: не огневая мощь вертолета спугнула кандаров. Их спугнуло что-то еще.

— Смотри! — крикнул Андрей, указывая куда-то направо, Иван посмотрел туда и увидел, что земля на парковой лужайке за башнями покрывается огромными черными трещинами, стремительно разбегающимися от центра к краям. Кусты у аллеи затряслись, как живые, деревья накренились и, показав вывороченные корни, рухнули. Отсюда, из кабины вертолета, все происходило бесшумно, но Иван знал, что на самом деле от земли идет низкий гул.

— Землетрясение? — Андрей тревожно смотрел вниз.

— Не знаю! — крикнул Иван. — Смотри. Смотри!

Наконец и они услышали стон земли. Он накатил на них снизу, и Ивану показалось, что под действием низкого вибрирующего гула вертолет отнесло назад и в сторону, словно легкую пушинку.

А в следующее мгновение земля в парке взорвалась. Словно в замедленном кино, Иван восторженно наблюдал, как неведомая сила раскидывает на сотни метров вокруг кусты и деревья, скамейки и фонари, как комья земли и куски бетона, вращаясь, как маленькие планеты, разлетаются от центра взрыва, словно брошенные гигантской пращей.

— Матерь Божья! — тихо воззвал в наушниках Андрей и замолчал. Стало тихо.

А потом они сначала услышали, а затем и увидели того, кто вырывался на поверхность из подземелий «Авалона». От яростного звериного рыка заложило уши, похолодело в сердце… В этом реве слились воедино голод и жажда, ненависть и торжество. Рев трубы и вой урагана, грохот лавины и стон волны соединились в холодящем сердца вопле и били, били прямо в душу. Иван смотрел во все глаза, но рассудок отказывался воспринимать увиденное. Когда над образовавшейся воронкой поднялась громадная уродливая морда левиафана, ему показалось, что башни содрогнулись. Налитый кровью алый гребень чудовища все поднимался и поднимался над землей, пока Иван не увидел чудовище целиком. Туловище ихтиозавра, морда игуаны и лапы льва — чудовищная гротескная смесь самых отвратительных и свирепых тварей вызывала отвращение, смешанное с ужасом. Левиафан поднялся на задние ноги, хлестнул по бокам хвостом, и из-за плеч его выпростались гигантские крылья, которые, казалось, заслонили собой полмира.

Левиафан взревел и взмыл в воздух.

Иван, завороженный мощью чудовища, наблюдал, как гигантский ящер отрывается от земли и устремляется ввысь, тускло посверкивая чешуей, разворачивается, будто нарочно демонстрируя мощь, и сверху, рассекая воздух крыльями, бросается на вертолет. Иван машинально пригнулся, словно это могло ему помочь. Но Андрей среагировал молниеносно. Он бросил вертолет вперед и влево — между башнями, потом плавно обвел его вокруг центральной башни по кругу направо и заложил левый вираж вокруг третьей, самой низкой башни. Ящер ненадолго отстал.

— Надо же! — крикнул Дикорос возбужденно. — Оказывается, ад-то рядом совсем! Что это за тварь такая? Не иначе оттуда вылезла!

Иван промолчал, он не знал, что ответить.

Андрей, не дождавшись ответа, вопросительно глянул на Ивана, но Иван не смотрел на него, Иван смотрел вперед, где из-за угла башни неожиданно появилась голова чудовища; она распахнула навстречу вертолету огромную пасть, и Ивану показалось, что размеров этой пасти вполне достаточно, чтобы МИ-70 поместился в ней целиком.

— Стой! — заорал он Андрею.

Но Андрей отреагировал быстрее, чем услышал крик, уводя вертолет от башни влево и вверх.

Левиафан еще шире открыл пасть и изрыгнул огонь.

Такое и в страшном сне не привидится. Работу огнемета, Иван видел только раз, когда их часть вызвали на помощь к медикам, сдерживавшим распространение черной язвы на юге Урала. Тогда село сожгли вместе со скотом, птицей и людским скарбом. А сами люди почти все погибли от эпидемии. Те, кто не умерли сразу, потом домучивались в инфекционных изоляторах военных госпиталей. Но пламя огнемета — пустяки перед стремительным огненным вихрем, ударившим в вертолет. Иван отшатнулся, насколько позволило кресло, но огонь замер, не долетев полметра до стекла, и тут же исчез, словно его и не было. Вертолет вышел на чистое пространство. Андрей зло рассмеялся.

— Нет, Афа, этим ты нас не возьмешь!

— Почему Афа? — спросил Иван.

— Да черепаха у меня была в детстве, я ее Афой звал. Никто не знает почему. Похожа! Такая же уродливая тварь! — Дикорос защелкал тумблерами на панели приборов. — Возьми управление пушками на себя. Мне хватит ракет. Давай прищучим «черепаху Афу»! Открывай огонь только по моей команде. Твоя задача — повредить крылья. Моя — добить ее ракетами.

— Почему ее? Может, это он? Старый чудак Годзилла из ядерного ада наконец-то проснулся? — спросил Иван.

— Потому что стерва! Точно — она! А теперь — держись! Сейчас покажем этой гадине, на что способна наша птичка!

Левиафан настигал МИ-70. На мониторе отчетливо просматривалась голова монстра. Но вертолет не подвел. Иван видел, как внизу мелькали деревья, крыши, перелески, и понял, что на такой скорости ему еще не приходилось летать.

— Сколько ты можешь из него выжать? — крикнул он Андрею.

— Немного, — ответил тот, — пятьсот километров в час, не больше. Но этой твари хватит. Другое дело, зачем нам такая скорость? Мы же не удрать хотим, а убить ее. Посмотрим, как она чувствует себя на высоте. Может, это ее хоть немного вымотает.

Вертолет начал подниматься.

— А какой у МИ-70 потолок?

— У этого? Восемь тысяч. Хочу посмотреть, как эта Афа будет летать в условиях разреженного воздуха. Если нормально — значит, точно из ада. Если плохо, значит, она откуда-то поближе.

— А кислород? Не помрем?

— Будь спок! — к Андрею вернулась уверенность. — Пойдет автоматом, не дрейфь!

И они стали подниматься все выше и выше. На какое-то время в кабине воцарилось молчание. Мир внизу оставался темным, чужим. Судить о положении машины в воздухе можно было только по светящимся цифрам вариометра. Каждый километр, отдаляющий их от башен Тринити, Иван чувствовал почти физически — болью. Непонятно отчего, но ему казалось, что каждая минута отдаляет его от Марии надолго, если не навсегда. Его цель была одновременно и близкой, и недосягаемой…

Им не пришлось подниматься слишком высоко — после трех тысяч метров левиафан начал отставать, а потом и вовсе повернул назад. Возможно, он подумал, что отогнал противника на достаточное расстояние от логова, и теперь решил вернуться назад.

— Куда! — закричал Андрей. — Эй, Афа! Такого уговора не было!

Он развернул МИ-70 и бросил его вслед улетающему монстру.

— Сейчас его догоним, дай по нему очередь! Пусть позлится. Нам надо его вымотать.

Ну а дальше началось то, что Иван для себя определил, как игру в пятнашки, с той лишь разницей, что если бы Афа сумел догнать вертолет, то это была бы, наверное, последняя игра в их жизни. Они спускались за монстром на высоту, достаточную для того, чтобы Иван выпустил в него несколько снарядов, а потом удирали вверх от разъяренного чудовища. А когда Афа уставал и снижался, все повторялось. После шестого захода Афа разозлился как следует и гнался за ними до аж до семи с половиной тысяч километров. Кажется, сил у него было предостаточно. Андрей выпустил по нему две ракеты. Афа взвыл, когда одна из них врезалась ему в грудь, необычайно ловко для такого громадного существа увернулся от второй, снова взревел, когда ракета, вернувшись, ударила ему в спину, и стал снижаться. Видимого ущерба ракеты ему не нанесли.

— Что-то не особо работает наш план, — пробормотал Иван, стараясь разглядеть удаляющегося змея. — Надо придумать что-нибудь еще. А то мы так все боеприпасы расстреляем, а толку…

— Давай сделаем так, — после некоторых раздумий сказал Андрей. — Сейчас отлетим подальше, на предельно низкой высоте подойдем к башням, я тебя там где-нибудь высажу и дам деру… Сам пойду подгружусь чем-нибудь помощней, есть у нас кое-что в загашнике, да и задам ему трепку! Пусть знает, что нагло шариться по Москве я ему не позволю! И вот еще, я там чуток объектных мин положил, там вон ящик приторочен. Возьми с собой немного, раскидаешь по этажам. Это логово нельзя так оставлять.

Дикорос высадил Ивана рядом с башнями, за высоким зданием гостиницы аэропорта. Иван, прищурившись, смотрел, как, взметнув тучи пыли, уходит в небо вертолет. В руках была винтовка. Он знал, что отступать ему некуда.

— Ладно, — прошептал он тихо, — ладно. Когда это нам было куда отступать? У нас всегда — последний рубеж. Так уж заведено.

Без копья Святого Георгия он чувствовал себя беспомощным и одиноким. И штурмовая винтовка вряд ли поможет в предстоящей схватке. Иван вздохнул, огляделся и двинулся к башням, надеясь, что для левиафана он слишком мелок.

Ожидая нападения кандаров, он не выпускал из рук винтовку, то и дело посматривая на небо, но кругом было пустынно, и Иван без приключений добрался до небоскребов. Не таясь, он пересек площадь с фонтаном, остановился перед ступенями, ведущими ко входу в центральное здание.

И — как ждали — откуда-то сбоку метнулись вороны, на долю секунды отразившись в зеркальных стенах. Мгновенно напружинившись, Иван вскинул винтовку, ожидая нападения, но небо пустовало. Над площадью повисла тишина.

Иван перевел дух и осторожно поднялся по ступенькам.

…В пустынном холле каждый звук отдавался эхом, отражаясь от стен и возвращаясь многократно усиленным. Внутри было холоднее, чем снаружи, словно в здании работала морозильная установка. Изо рта валил пар. Под башмаками захрустело стекло. Иван включил фонарик и посветил вокруг, мазнув желтым лучом по стенам. Вестибюль Тринити был как две капли похож на тот, в котором Иван выдержал бой с куморой, только раза в два попросторнее. Здесь мало что изменилось. На столах администраторов по-прежнему стояли небольшие лаймеры последней модификации, в центре зала висел широкий плоский экран, по бокам стояли справочные автоматы. Возле «рамок» замерли роботы-охранники, белея в полумраке пластиком искусственных лиц. Кажется, все было в порядке, только местами на полу виднелось нечто, весьма схожее с коровьими лепешкам… А запах… Воняло, прямо скажем, как в птичнике.

«Все равно странно, как этот мир, вернее, остаток мира, сильно изменился», — подумал он и направил свет кверху, туда, где обычно размещалась эмблема «Нового Авалона». И тут же затаил дыхание.

Под потолком висели серые тела кандаров, плотно укутанные голыми перепончатыми крыльями. Адреналин миллионами игл вонзился под кожу рук, ног, лица, спины. Мгновенно вспотели ладони.

Иван медленно опустил фонарь. Не дыша вытер о штаны мокрую от пота правую руку. Поудобнее перехватил оружие и на цыпочках, насколько позволяли толстые рифленые подошвы, двинулся вперед. Перескочив через турникет, он нечаянно задел дешевенький коммуникатор, оставленный на лотке охранника. Коммуникатор соскользнул с гладкой металлической поверхности. Иван моментально представил, как твари, висящие под потолком, просыпаются от грохота упавшего гаджета, и в ужасе застыл. Коммуникатор скатился к краю и скользнул было на пол… Иван оказался проворнее сил притяжения и успел поймать никчемную штуковину возле самого пола. Снова замер, прислушался и, убедившись, что вокруг по-прежнему тихо, вернул коммуникатор на место. Пройдя несколько шагов, остановился и, поразмыслив, вернулся обратно. Стараясь не шуметь, достал несколько увесистых объектных мин, прикрепил их на лоток, на турникет и на рамку металлоискателя. Так-то будет поспокойнее.

Вздохнул с облегчением Иван только тогда, когда выбрался на запасную лестницу. Услышал ли он или ему только показалось, что позади него в темноте раздается шипение?

Проверять Иван не стал. Подумав, он подпер брошенной шваброй двери и подошел к грузовому лифту. Машинально нажал на кнопку и с удивлением услышал шум работающего механизма. В небоскребе было электричество! Лифт спустился, створки бесшумно разъехались. Ярко освещенная кабина показалась Ивану капканом, ловушкой, которая немедленно захлопнется, едва жертва переступит через порог, но выбора не было. Его в любом случае ждали, а значит, у врага было время подготовиться.

Иван пожал плечами. Если Хурмаге нужна только его жизнь, он убил бы Ивана еще тогда, на крыше. Нет, Хурмаге нужна была его душа. Его страх, его унижение, его поклонение. Без этого Хурмага не мог существовать, это было смыслом и целью его существования.

Иван не спеша прикрепил очередную мину рядом с шахтой, потом вошел в кабину. Вдруг вдалеке тоскливо завыла собака. Иван вздрогнул. Двери лифта закрылись, и он поехал вверх. Страх сменился уверенностью.

Очередная мина нашла приют на стене кабины.

…Пока кабина ползла вверх, Иван так и этак прикидывал, как выглядит логово Хурмаги, но, когда двери лифта открылись, вместо новых ужасов и кошмаров он увидел простой длинный белый коридор, который заканчивался массивной черной дверью. Было холодно, изо рта шел пар, и дверь была покрыта инеем. Иван пожал плечами, рукавом стер со стены иней, приладил мину, прошел по коридору и толкнул дверь. Он ожидал, что дверь не поддастся, что придется толкать или дергать, может, даже вышибать ее, но дверь легко распахнулась. Иван оказался на пороге комнаты, в середине которой за внушительным письменным столом из красного дерева в глубоком кожаном кресле восседал майор Хенкер собственной персоной, или, вернее, то, что от него осталось после всех тех манипуляций, которые проделали с телом несчастного майора в «Авалоне».

Один глаз у него был черным, а второй — голубым. И оба глаза бесстрастно смотрели на Ивана.

— Ну, что ж, сержант, — произнес он тихим шипящим голосом, — вот мы и встретились. Жаль, что ты не остался там, в шахтах «КучугуйЛага». Видно, хорошо заботится о тебе Кто-то, раз выбрался ты тогда на свет. Меня постоянно занимает эта странная перемена в людях. Жили-жили, и — раз! — все, что делали раньше, — не в счет! Гениально…

Иван пожал плечами.

— А ты вроде бы как не веришь, что человек может измениться? Хотя кто-кто, а ты-то знаешь, что это правда.

В ответ майор пожал плечами.

— Мне все равно, — резко ответил он, — но меня удивляет то, что в это веришь ты. Жил да был солдат. Убивал каждый день людей без счета. Меня вот даже как-то раз убил. И не только меня, — вспомнив о ком-то, майор скрипнул зубами. — И ладно бы защищал детей и женщин, но — нет! Он защищал финансовую империю под названием Евразийские Штаты — эту искусственную опухоль, возникшую на теле планеты после падения Европейского халифата… Защищал так называемую демократию. И вот он оказывается совсем в другом стане… Перекрасился… О! Сколько я видел таких перекрашенных. В каждом веке — свои Савлы…

Но Иван оставался спокойным.

— Ну во-первых, я никого не предавал, ибо империи пришел конец. Она рухнула, как колосс на глиняных ногах. А во-вторых, разве является предательством обретение истины? Или для тебя истина ничего не значит? Хотя о чем это я?.. Ты менял истину всю свою жизнь! — Иван пододвинул к себе ногой стул для посетителей, сел на него, держа Хурмагу под прицелом.

— Вернее сказать, хотел бы изменить. Не получилось… — поправился Иван.

— Не получилось? И кто это говорит? Тварь, застрявшая между двумя мирами, от которой даже Творец отказался? Всеми забытая, всеми покинутая? На что ты надеешься, человечишко? На свое оружие? Оно не защитит тебя. На свои мускулы? Но это смешно… На Него? — в тихом голосе Хурмаги прозвучала ирония, смешанная с ненавистью. — Но Он опять далеко, а впереди у каждого из вас всегда только неизвестность. И еще болезни, отчаяние и смерть. Как там? «Положено человекам однажды умереть»? И что там, за смертью, ты не знаешь… Может, небытие? О! Иногда о небытии мечтают, уж поверь мне. Но если там нечто такое, о чем лучше вообще не знать, если там в тысячу, в миллион раз хуже, чем здесь, что тогда? Вдруг Он не сильно милостив, не очень всеведущ и не слишком сильно любит свое творение, м-м, продукт, так сказать? Вдруг у Создателя вселенной и без вас есть чем заняться? Ты не думал об этом, когда давал обет? Или твою бдительность усыпили льстивые речи Евлампия, который просидел всю жизнь под землей, как крот? Который и в жизни-то слабо что понимает, потому как не видел ничего, кроме своих блажных конви.

— Ты прав, я, конечно, не знаю, как оно там будет, и Бога не встречал, и не в курсе Его намерений, — ответил Иван. — И может, отец Евлампий, в самом деле, мало где побывал, хотя считаю, что видел он достаточно. В любом случае, он умнее и честнее меня. А я-то мир повидал и с хороших, и с плохих сторон. И еще я видел тебя и видел, что ты делал. И этого мне хватило, чтобы сделать свой выбор. По плодам дел их узнаете их — кажется, так сказано в Писании?

— A-а! Ты успел изучить писание? Когда, интересно?

— Да почитал тут на досуге… — ответил Иван, глядя Хурмаге в разноцветные глаза.

Смотреть было тяжело. Всегда тяжело смотреть в глаза смерти, но по-другому он не умел. Не по своей воле он сюда пришел, и уйдет ли отсюда, неизвестно. Но одно Иван знал совершенно точно. Сегодня не день для страха и малодушия. Для боя — да, для смерти — наверняка. Но не для предательства. Он, может быть, мог бы изменить себе или воинской присяге, но предать людей, ставших в одночасье ему близкими и родными, предать Марию, отца Евлампия и Дикороса он не мог. И пусть их немного осталось на темной и безвидной Земле — неважно. Дело не в количестве. Он должен или победить, или сгинуть. Потому что Иван не собирался ни унижаться перед Хурмагой, ни преклоняться перед ним. И если жить ему оставалось немного, — тем более если жить ему оставалось немного! — нарушать данные обеты он не собирался. Наверное, просто не мог.

— К делу! — внезапно охрипшим голосом произнес Иван. — Ты забрал у меня девушку. Без нее я не уйду.

— Ты вообще отсюда не уйдешь, ни с ней, ни без нее, — заметил Хурмага, и на бледных почти человеческих губах его мелькнула ироничная улыбка. — Если тебя это утешит…

— Может быть, — пожал плечами Иван. — Но смерть — не самое страшное, что может случиться с человеком.

— А что же самое страшное? — внезапно заинтересовался майор, слегка подавшись вперед, к Ивану.

— Хочешь знать, майор, чего я боюсь? — улыбнулся Иван и сам на какое-то время задумался. — Наверное, теперь я боюсь одного — остаться без Бога. Это действительно страшно.

В повисшей тишине отчетливо клацнули зубы майора. Он поднялся с кресла и как-то странно вытянулся, оказавшись раза в два выше Ивана, а его черный плащ вдруг начал светлеть прямо на глазах, сливаясь с телом и превращаясь в чешуйчатую плотную кожу твари.

— Нет, сержант, — слова, с шипением вырывающиеся из глотки твари, все менее походили на человеческую речь. — Страх властвует над всеми нами — и людьми, и… Ты просто не знаеш-ш-шь… Тварь перегнулась через стол и заглянула Ивану в лицо. Тот не отвел взгляда и на какую-то долю секунды едва не потерял себя в змеиных глазах Хурмаги. Иван увидел, прочел, ощутил тот самый древний ужас, который владеет каждой тварью после падения… А тварь шипела, и ее слова проникали Ивану прямо в мозг.

— Страх охватывает каждую клеточку твоего тела, он парализует душу, он лишает разума и сковывает волю, он дает власть…

Хурмага облизнул губы темно-синим раздвоенным языком и усмехнулся.

— На самом деле ты боишься, я знаю, я чую! Ты боишься, потому что тебе есть кого терять. Я могу пощадить твою плоть, но сжечь твою душу, терзая на твоих глазах твою женщину. И ты будешь бессильно мучиться, умолять меня о пощаде и предлагать в обмен на нее и свое тело, и свою душу… Ты так беспечен, Иван! У тебя такие короткие мысли! Ты потерял единственное оружие, которым ты мог убить меня. И честно скажу, мне такое положение вещей нравится.

Иван молча смотрел в лицо твари. Надо еще потянуть время, чтобы сообразить, как действовать.

Тварь откинулась назад и расхохоталась. Из-за ее спины высвободились и распрямились два огромных крыла. Они были столь велики, что заняли почти всю комнату. То, что еще хоть как-то сходило за лицо майора, на глазах Ивана вытягивалось, сплющивалось, деформировалось, превращаясь в отвратительную морду. Руки удлинились, истончившись, сквозь серую мертвенную кожу проступили похожие на канаты мускулы, переплетенные черными нитями жил. Пальцы растянулись в суставах, ногти выросли и загнулись внутрь.

Через мгновение превращение закончилось, и на Ивана смотрело то самое чудовище, которое он впервые увидел в ночном небе над зимней тундрой под «КучугуйЛагом». Комната сразу как-то сузилась, словно сомкнулись вокруг Ивана голые, покрытые инеем стены. Внезапно Иван почувствовал, что ему нечем дышать. Он встал, отодвинул ногой стул, вскинул винтовку, взяв Хурмагу на прицел.

Тот рассмеялся, и смех его многократным эхом отразился от стен. Иван оглянулся и увидел, что стены исчезли. Вместо них с одной стороны виднелся все тот же мрачный пейзаж с дымящимися пожарищами, а с другой вид повторялся, слегка искажаясь, как отражение в зеркале. Иван отступил на шаг и нажал было на курок, но его удержали слова Хурмаги.

— А ты в курсе, сержант, что за каждый твой выстрел Мария заплатит десятикратно?

Иван замер, опустив оружие вниз дулом. Хурмага проследил за ним взглядом.

— Что, расхотел стрелять? — прошипел Хурмага. — И что ты будешь делать? Теперь, когда ты в моей власти? Твое оружие не причинит мне вреда. Конечно, чисто по-человечески неприятно, когда в тебя палит кто попало. Но с другой стороны, даже приятно ощущать свою силу.

Хурмага хлопнул крыльями, и в лицо Ивану ударил порыв поднятого ими ветра.

— А знаешь, что я сделаю с тобой? Я немножко развлекусь. Вас тут так мало осталось, что невольно начинаешь ценить каждую малость, — и тварь зашлась похожим на кашель смехом.

— Да пошел ты… — тихо произнес Иван и четыре раза подряд выстрелил Хурмаге в морду.

Хурмага отшатнулся. Иван готов был поклясться, что видел, как отлетают куски плоти, но, когда Хурмага снова посмотрел на Ивана, оказалось, что ничего не изменилось. Тварь бросилась на Ивана и одним прыжком перемахнула через стол.

Но Иван не собирался ждать, когда его грохнут, и нырнул под стол. Скользкое покрытие было ему на руку. Он успел достать гранату, сорвав чеку, швырнуть ее под ноги Хурмаге, перевернуть стол и, отгородившись от взрывной волны, сгруппироваться перед взрывом… Взрыв оглушил его. Тяжелый стол приподняло ударной волной и швырнуло на Ивана, но он, не обращая на это внимания, подтянул болтавшуюся на ремне винтовку, перевел ее в положение «очередями», вскочил, прицелился, заодно оценивая ущерб, нанесенный взрывом.

Он не особо надеялся, что граната прикончит Хурмагу, но все-таки хоть какой-то вред она должна была бы причинить. Он быстро осмотрелся: слухи о прочности башен оказались правдой и граната не повредила ни окон, ни зеркал. Только потолок был иссечен осколками да на месте взрыва на полу появилось угольно-черное пятно.

Взрывной волной Хурмагу отбросило в сторону, его огромные крылья распластались по полу, но в остальном, поднимаясь, он чувствовал себя прекрасно. Острые шипы вздыбились на его хребте с сухим костяным треском. В полной тишине зала, в тишине, которая оглушала после взрыва, раздалось его разъяренное шипение. Хурмага оглянулся, посмотрел на Ивана через плечо, лязгнул зубами. Ничего человеческого в нем не осталось. Перед Иваном стоял разъяренный зверь размером с быка, яростно ощерившийся на человека и готовый к драке.

Иван прицелился.

— Ну, гадина, это тебе не автомат Калашникова! Попробуй еще!

Первая же очередь показала, что в руках у Ивана оружие, которое, быть может, и не убьет Хурмагу, но, по крайней мере, может сдержать его натиск.

Хурмага остановился, отступил на шаг. Взревел, выгнув шею, и Иван едва успел отпрянуть от лязгнувших возле него зубов. Он нажал на спуск, и очередь заставила зверя отпрыгнуть. Но стоило Ивану на секунду перестать стрелять, как тварь метнулась к нему: только что она была далеко и вот она уже на расстоянии вытянутой руки.

Иван выстрелил в упор. Но Хурмага оказался быстрее. Он выдернул винтовку у Ивана и отбросил ее. А потом схватил Ивана почти человеческой рукой-лапой за горло, приподнял и с размаху бросил в стену.

Иван видел, как подобное проделывали в фильмах актеры: после таких полетов главные герои вставали и дрались себе как ни в чем не бывало, но на деле все было гораздо больнее. От удара о стену он потерял сознание и тряпочной куклой свалился на пол. А Хурмага снова поднял его и снова швырнул, и не успевший прийти в себя Иван снова перелетел зал и врезался в стену. Полет показался ему бесконечным, словно время замедлило ход. Удара он не почувствовал, но отчетливо услышал хруст костей, скорее всего, это были ребра. А потом был еще удар и еще… Боли Иван не чувствовал. Возможно, действовало обезболивающее, которым его напичкал Андрей перед полетом, а возможно это был шок. Иван не помнил, сколько времени его били, но, в очередной раз сползая на пол, он увидел возле себя винтовку. Хурмага пока еще был далеко, у противоположной стены. Иван протянул руку и схватил оружие. Левая плохо слушалась, может быть, он ее вывихнул, а может, и сломал. Схватил, с трудом поймал в прицел расплывающееся серое пятно, в которое превратился Хурмага, нажал на курок и не отпускал палец до тех пор, пока в магазине не закончились патроны. Наверное, он выпустил их в тварь не менее пятисот. Передышка получилась недолгой — секунд сорок, но Ивану их хватило: перед глазами чуток прояснилось. Боли он не чувствовал. И слава Богу. Он еще успел вставить следующий магазин, прежде чем Хурмага двинулся к нему. Но все окажется бессмысленным, если он не найдет копье Святого Георгия. А еще лучше было найти Марию. У него оставался только один магазин. Иван тяжело поднялся на ноги и, не прекращая огня, качаясь, словно пьяный, направился к черной двери. По крайней мере, она в отличие от стен оставалась на месте.

Наверное, он не дошел бы до нее: для того чтобы сдержать ярость Хурмаги, огневой мощи не хватало даже у штурмовой винтовки, но вдруг пол под ногами Ивана закачался с такой силой, что и Хурмага не устоял. Башня содрогнулась, как от ядерного взрыва. Иван зажмурился в ожидании вспышки, предчувствуя ударную волну…

Но ничего не было, а толчки, мерно следуя один за другим, продолжались. Вид за окнами исчез, сменившись темнотой, потом снова появился, и Иван догадался, ЧТО это было. Это левиафан уселся на крышу башни, как мифическая птица Рух, прилетевшая в свое гнездо. Опоры здания застонали и содрогнулись, явно испытывая предельные нагрузки.

Использовав замешательство Хурмаги, Иван со всей силы толкнул плечом черную створку и выбежал вон.

Он оказался на лестничной площадке. Сообразив, что выше последнего этажа только крыша, Иван бросился вниз. Он едва не упал между этажами, перед глазами плыло, к тому же башню раскачивало. Иван кое-как забросил винтовку за спину, вцепился в перила, стараясь не упасть. Где-то глубоко в недрах башни снова от невыносимого напряжения застонали опоры. Все происходящее походило на сон. Кошмарный сон, от которого хочешь, но не можешь проснуться.

— Мария! — закричал Иван изо всех сил. — Мария!!!

Шатаясь, он сбежал на следующий этаж, распахнул первую попавшуюся дверь, пробежал по коридору, заглядывая во все комнаты, которые попадались ему на пути. Те двери, которые не открывались, он выбивал ногой или прикладом. Ему попадались и роскошные квартиры, теперь загаженные кандарами, и медицинские кабинеты, в которых не осталось ни одного целого предмета, и спортзалы с выбитыми окнами и поломанными тренажерами. Ивана преследовало ощущение, что Конец света наступил давно, не меньше пары месяцев назад, но разум напоминал, что чувства обманчивы. Казалось, что наступление хаоса может остановить присутствие хотя бы одного живого человека, но людей больше не было. Он хорошо помнил это ощущение, сталкиваясь с ним во время войны, входя в брошенные всего несколько дней или часов жилища. И он каждый раз поражался, как быстро дом, который еще вчера был родным для большой семьи, превращался в заброшенную мертвую развалину, даже если стены его были абсолютно целы.

— Марья!!! — не переставая звал Иван, и ему было все равно, слышит ли его Хурмага. — Мари-и-я! Мария!!!..

Но в ответ — тишина, прерываемая стонами разрушающейся башни. Обойдя этаж и вернувшись на лестницу, Иван спустился этажом ниже и снова побежал по коридорам. Вереница комнат, офисов, залов, ресторанов, танцполов и спа-салонов казалась бесконечной. Потом Иван спустился еще ниже, а потом еще. Его охватывало отчаяние. Башня была огромной. Временами Ивану казалось, что он слышит за спиной шипение, он оборачивался, хватаясь за оружие, но сзади было пусто.

Между тем ему становилось все хуже, начало тошнить, временами в глазах чернело, и он на секунды терял сознание. Темнота подступала к Ивану и как живая неотступно следовала за ним. Ее не могли разогнать ни яркий свет ламп, льющийся с потолка, ни крик, ни движение. И в этой темноте кто-то обитал — Ивану то и дело чудились писк, шуршание, шорох, словно тьма таила в себе миллионы живых тварей. Тьма сгущалась за спиной Ивана, поджидала его в углах и под лестницами, жила своей жизнью за барными стойками и перевернутой мебелью.

Иван останавливался, ждал, привалившись к стене, пока в глазах прояснится, потом шел дальше, шатаясь и хватаясь за стены. Башня сотрясалась, падала мебель, со звоном билась уцелевшая посуда. Иногда Иван слышал рев левиафана. Быть может, тот звал кого-то или, наоборот, оповещал всех о собственном существовании, а может быть, просто злился на Дикороса.

Иван спустился еще ниже. Он охрип, но все равно продолжал кричать и звать Марию.

Не останавливаясь, нащупал в кармане флягу, вытащил, открыл, прополоскал рот водой, избавляясь от привкуса крови, сплюнул, потом сделал несколько глотков. Похоже, он попал в ловушку, но ему уже было все равно. Даже если это так, что из того? Быть может, где Хурмага, там и Мария? А там, где Мария, там и наконечник копья? Все это сильно смахивало на сказку про Кощея Бессмертного, которую читала ему в детстве мать. Смерть в игле, игла в яйце, яйцо в утке, утка вообще непонятно где…

Вдруг в одном из коридоров он услышал плач. Он сразу вспомнил, где раньше слышал похожий: он слышал его там, в промерзшем окопе, у блиндажа, в котором Хурмага только что убил двух пограничников. Иван помнил ту ночь так ясно, словно она была вчера. И Цырен был еще жив, и холод забирался под овчинный полушубок, и ветер нес бесконечную поземку по ледяной пустыне.

— Да, Цырен, не гадали мы с тобой, что так все это закончится! — вслух сказал Иван, и темнота, будто испугавшись его голоса, расступилась.

Иван постарался понять, откуда идет звук. Плач слышался отчетливо, словно плакали где-то совсем рядом. Не веря в свою удачу, он пробежал по коридору, толкнул дверь, из-за которой, как ему казалось, и доносился леденящий душу всхлип.

Дверь оказалась заперта, но остановить Ивана было трудно. Он выбил ее ногами, помогая себе прикладом, и вошел.

В темноте действительно плакали. Трясущимися руками Иван включил фонарь, и в кругу света на полу увидел Марию. Она лежала, отвернувшись к стене и поджав ноги. Одежда ее превратилась в грязные лохмотья. Когда луч света упал на Марию, она не пошевелилась, и стало ясно, что плакала не она. Ему даже показалось что она вообще спит.

— Мария… — прошептал Иван. Горло перехватило, и вместо слова получился хрип. Он нашел ее. Это было невозможно, нереально, этого вообще не могло быть, но он нашел ее… Он гладил ее голову, гладил ее грязные волосы, он гладил и ее лицо, плечи, руки. Потом он начал целовать ее глаза, щеки, губы, но ощутил на своих губах только вкус крови…

Она была мертва…

— Мария… — в отчаянии прошептал он, словно это могло ее вернуть. — Я опоздал, Мария… — Он поднял Марию, прижал ее к себе, словно все еще надеясь, что все не так, что все — только кажется, мерещится, что он вот-вот проснется…

И с изумлением почувствовал, как тело ее становится все легче и легче, и — ! — оно растаяло у него в объятиях. Он сжимал пустой воздух. Все, что должно было произойти с Марией в этом мире, свершилось.

Он не знал, сколько просидел в темноте. Фонарик разряжался. Тьма сгущалась. К реальности его вернул громкий шорох, раздавшийся за спиной. Иван обернулся, заметив, как непонятное существо спряталось от него. Иван несколько раз глубоко вздохнул, вытер слезы, поднял оружие и встал.

Пришло время умереть.

Иван не спеша набил магазин патронами и вышел в освещенный коридор. Левая рука не слушалась, но это было неважно. Умереть можно и с одной рукой. Он не помнил, сколько времени поднимался обратно, наверх, и пришел в себя только на пороге проклятой черной двери.

Майор Хенкер стоял у окна и смотрел на развалины Москвы. Он не обернулся, когда Иван вошел.

— Что, сходил, пострадал? — бесстрастно поинтересовался он, все так же не отрываясь от вида разрушающегося города. — Она была слишком слабенькой. Городская девочка. Конви. Раньше народ был крепче. Богатыри не вы, так сказать. Мне и самому жаль, что она быстро умерла, — я ничего не успел: ни с ней развлечься, ни тебя помучить.

Вместо ответа Иван поднял оружие и нажал на курок. Его так воспитали, и он совсем не умел красиво беседовать.

В тот момент, когда первые пули разорвали черный кожаный плащ майора, снаружи, прямо у окон, взорвалась ракета «воздух — воздух». Башня пошатнулась. Это настырный Дикорос никак не желал утихомириться и вел неравный бой с левиафаном.

Андрей был здесь, снаружи. А значит, у Ивана появился реальный шанс не просто умереть, а свести наконец счеты с этим дерьмовым демоном! Надо выманить Хурмагу навстречу левиафану! Быть может, одна тварь сожрет другую?

Иван прекратил стрельбу, рассмеялся прямо в морду преобразившемуся Хурмаге, забыв про боль, выскочил за дверь, помчался на крышу, преодолевая лестничные пролеты в два-три прыжка.

Оказавшись на одной из ступенчатых террас башни, он услышал грохот: это Хурмага крушил все на своем пути.

Тварь разозлилась. Это было на руку.

Ледяной ветер, мгновенно отрезвив Ивана, обдал его холодом. Он стоял на огромной площадке для корпоративных вечеринок, впереди располагалась сцена, слева — барные стойки. Справа террасу ограждал парапет — там кончалась крыша небоскреба. Иван рванул налево, вдоль стоек. В конце зала, перед самой сценой, он заметил широкую лестницу, ведущую на следующую террасу. Бежать было тяжело, не хватало воздуха, а вдохнуть полной грудью он не мог. Наверное, все-таки были сломаны ребра.

Двери, ведущие на крышу, с грохотом упали в тот момент, когда Иван достиг первой ступени. Не оглядываясь, он взбежал по ступенькам и оказался на другой террасе. Здесь находилось кафе для служащих. Иван пробежал между столиками, справа увидел еще одну лестницу, метнулся к ней и оказался в галерее между террасами. Прямо над стеклянной галереей скользнула черная крылатая тень, Иван инстинктивно пригнулся, но потом опомнился и выпрямился. Огляделся. Слава Богу, кандаров рядом не было, но, к сожалению, не оказалось и левиафана.

«Умирать так умирать», — в который раз решил Иван и бросился бежать. Он миновал галерею и выскочил на лужайку перед бассейном, все еще наполненным прозрачной водой. Местами выложенный кафелем пол загадили кандары. Иван поморщился и, стараясь не угодить ногой в дерьмо, уперся в бортик, вскинув винтовку на уровень глаз, в ожидании Хурмаги.

Долго ждать не пришлось. Демон вихрем ударил из темноты. Иван нажал на курок слишком поздно. Он видел, как Хурмага содрогается от попавших в него пуль, но штурмовая винтовка была против него бессильна. Хурмага ударил Ивана грудью, и они оба рухнули в ледяную воду.

В воде Хурмага развернулся, оказавшись сверху. Он вцепился в плечи человеку с такой силой, что вырваться оказалось невозможно. Но Иван и не собирался вырываться, он бросил винтовку, схватил нож и стал бить Хурмагу, стараясь попасть по крыльям. Кажется, он нашел его слабое место, потому что тварь заверещала и выпустила Ивана. Иван выплыл на поверхность, жадно хватая ртом воздух, и обернулся к Хурмаге. Но тот скрылся под водой и, уйдя на глубину, отплыл к противоположному борту бассейна.

Иван отдышался, нырнул за винтовкой, достал, проверил ее и двинулся к лесенке. Но Хурмага выскочил из воды и на четвереньках обежал вокруг бассейна. Когда Иван попытался вылезти, Хурмага уже ждал его. Он припал к земле, с одной стороны как будто готовясь к прыжку, а с другой — словно опасаясь его совершить. Отвратительная морда оказалась напротив лица Ивана. Хурмага обнажил клыки-сабли и зарычал.

— Ну что, тварь, не понравилось? Хочешь еще?

И тут Хурмага осклабился. С иссиня-черного языка на кафель капнула слюна. Никогда Иван не видел более жуткой улыбки.

— Поверил… — услышал он шипение. Удивительно, как с такой мордой вообще можно было говорить. — Люди вс-с-е-егда верят в то, во что хотят верить. С-с-скуч-чно.

Иван дал короткую очередь, отгоняя тварь. Стрелял он экономно — берег патроны. Тварь отступила, и Иван выбрался из воды.

Но Хурмага испугался не выстрелов. Забыв про Ивана, он расправил крылья и взмыл в небо. Раздался жуткий крик. Кажется, Хурмага кого-то звал, потому что вскоре Иван услышал шум крыльев. Поднялся ветер. Это со всех сторон слетались кандары.

Иван схватил алюминиевый табурет и ретировался в галерею, заблокировав с его помощью выход в бассейн. Сквозь прозрачную крышу было видно, как парят, то и дело пикируя вниз и едва не задевая когтями стекло, не меньше пары десятков кандаров. Иван перевел винтовку на одиночные выстрелы — так можно сэкономить патроны. Сейчас он жалел о том, что не взял с собой «Сайгу». Но делать было нечего.

Кандары не подвели. Наверное, мозгов у них было поменьше, чем у Хурмаги, зато, как оказалось, они быстро бегали. Они стаей ввалились в галерею со стороны кафе, толкаясь и мешая друг другу. Сложенные крылья волочились по полу, издавая противное шуршание, похожее на скрежет напильника. Они сердито фыркали, иногда потявкивая и повизгивая. Если бы Иван не видел их лысых голов, серых, похожих на мертвые, тел и острых клыков, он бы даже повеселился. Но сейчас ему было не до веселья. Трех кандаров он убил первыми же выстрелами. Целился в головы. Четвертый почти добрался до него самого — Иван два раза промазал.

Впрочем, выстрелы не пропали: плотность нападавших тварей была столь велика, что он все равно кого-то подстрелил, но вот этот, четвертый, все-таки почти успел добраться до Ивана. Убив его, Иван отступил на шаг и стал целиться аккуратнее. Вскоре проход усеяли мертвые кандары. Иван слышал, как другие ломятся в ход со стороны бассейна, но все-таки надеялся, что табурет выдержит. Кто-то из кандаров сел на крышу и принялся скрести лапами по крыше, зубами отдирая стальные планки, при помощи которых крепилось стекло, в надежде добраться до человека. Было ясно, что долго он так не продержится. Ничего не оставалось, как рискнуть вернуться в башню.

Иван перевел винтовку в положение «очередями» и открыл по кандарам шквальный огонь. Через десять секунд путь очистился. Но в этот момент обрушилась стеклянная панель, и твари посыпались в галерею, отрезая Ивана от выхода. Позади загрохотало — атака на дверь возобновилась.

«Кажется, опять конец…» — подумал Иван, оглянувшись.

Но сегодня человеку везло — может, удача решила компенсировать свою долгую немилость, а может, теперь его берегли иные Силы.

Позади рвануло, грохнуло, на крышу посыпались комья земли, сорвало с петель двери, заволокло дымом вокруг. Это Андрей нашел Ивана и пришел к нему на помощь. Ивана отбросило на кандаров, но он стрелял лежа до последнего патрона. Затем он раздробил очередному кандару голову прикладом, держа винтовку, как дубинку, за ствол, потом метнул ее в следующую тварь и схватился за нож, готовый к рукопашной. Но слева застрочил пулемет, и кандаров разметало по переходу, как листья. Стекла лопнули и со звоном осыпались, обдавая градом осколков человека и тварей. Наконец-то Иван услышал родной гул вертолетных двигателей. Рация ожила. Кажется, он повредил ее в бассейне и поэтому толком расслышать то, что говорил ему Андрей, не мог, но все-таки несколько слов разобрал:

— …тут… держись!

Вдруг все кандары, вместе с теми что кружили над галереей, не решаясь вступать в бой, бросились врассыпную, рев двигателей усилился, и гудящий вертолет прошел к танцполу, поднимая песок и мусор ветром от лопастей. Иван бросился вперед, перепрыгивая через трупы кандаров, спотыкаясь, пробежал через кафе, отшвыривая с дороги мешающие стулья, скатился с лестницы, бросился к вертолету, севшему посредине танцпола, открыл дверцу кабины и ввалился внутрь.

— Здорово! — заорал, перекрывая рев двигателей, Андрей. — Давай сюда, у меня теплее, чем на улице!

Иван рухнул в кресло второго пилота, застегнул шлем, и тотчас вертолет бросило в сторону.

— Поаккуратнее! — крикнул он Андрею. — А то мы врежемся в бар!

— Это не я! — ответил Дикорос. — Но насчет бара я не против! Хочу напиться!

Вертолет тряхнуло и понесло влево.

— Это твои маленькие друзья балуют!

— Не фига себе маленькие! — проорал Иван, выхватил у Андрея автомат, открыл дверцу, высунулся наружу.

— Получи, сволочь! — закричал Иван, спуская курок. Одного из кандаров смело с пилона. Иван захлопнул дверцу.

— Ну, по сравнению с моим приятелем твои — просто малютки! — продолжил Дикорос, пока Иван пристегивал ремни безопасности.

— Ну да…

Видимо, что-то в его голосе было не так, и Дикорос глянул на него повнимательнее.

— Подруга… — утвердительно сказал после паузы Дикорос. — Давно?

Иван промолчал. Они летели прочь от башен.

— А этот, как его?.. Коряга? Где он?

— Удрал, скотина! Разворачивайся. Надо его прикончить, он нас в покое не оставит. Или мы его, или…

Андрей развернул вертолет обратно, к башням.

— У тебя есть еще обезболивающее?

— Есть, в аптечке.

Иван нашел шприц, вколол лекарство прямо через штаны в бедро.

— Как у нас с вооружением?

— Да осталось тут кое-что, — ответил Дикорос. — Хурмаге хватит! Главное, чтобы его Большой Брат не пожаловал. Тогда туго придется…

— А где он?

— Недалеко. Сам понимаешь, крылья есть и у него, только скорость поменьше. Я его саданул, как следует, маленьким таким ядерным зарядиком, но он быстро оживает. Живучая тварь. Мне б заряд разов в десять помощнее, может, тогда бы и подействовало. А так… Минут через десять надо ждать в гости.

— Ничего, — ответил Иван, — за десять минут можно десять раз умереть.

Андрей промолчал. Они подлетали к небоскребам.

— Оружие есть? — спросил Иван.

— Есть, — Андрей кивнул назад.

В ящике Иван нашел незнакомое оружие.

— А это что за базука? — спросил он. Рукоять удобно легла в руку. Калибр внушал уважение.

— Это портативный ракетный комплекс «Заря». Хорош тем, что стрелять можно с рук. Одна беда — там всего две ракеты. Экспериментальный образец. Недавно пришел в часть для апробации. Вообще-то, должны были прислать совсем не нам… Нам-то такая штука вроде ни к чему. И не знаю, стреляли из него или нет. Ну, да вот так получилось. Зато мощная. Твоему Коряге хватит. А как ты его выманишь? В прошлый раз он не захотел драться с вертолетом.

— Да взорву его гнездо к чертовой матери! — ответил Иван, вытащил пульт дистанционного управления и нажал на кнопку.

Наверное, в башне хранились какое-то оружие или химикаты или скопился газ из поврежденных труб, а может быть, там была ядерная миниэлектростанция… Кто знает, чем там вообще могли заниматься обитатели «Авалона»? Но такого эффекта Иван не ожидал.

Сначала вылетели наружу, рассыпаясь хрустальными брызгами, сверхпрочные бронированные стекла. Следом из окон вырвалось пламя и повалили густые клубы черного дыма. Через секунду звуковая волна докатилась и до них, и сквозь треск двигателей в уши ударило.

Из окон летели мебель, горящие трупы кандаров и обломки здания. Когда дым немного рассеялся, стало видно, что горят первый и пять верхних этажей. С крыши тоже валил дым.

— Надо же… — первым нарушил молчание Андрей. — Там вроде бы и гореть-то нечему? Не иначе запас коктейлей в баре загорелся… Дай-ка я добавлю!

И он одну за другой выпустил еще шесть ракет. Первая из них ударила в громадные вращающиеся двери башни, каждая из последующих входила ровнехонько в разбитые окна на разных этажах. Иван по достоинству оценил мастерство друга. Он готов был поклясться, что небоскреб содрогнулся и накренился. Но когда дым развеялся, оказалось, что все осталось по-прежнему. Нет, не совсем по-прежнему. Что-то изменилось. На мгновение Ивану показалось, что башни запели, но это тысячи кандаров вылетали из разбитых окон трех башен, словно рассерженные осы из гнезда.

Иван думал, что кандары нападут на вертолет, и тогда им несдобровать, но твари тучами кружили над башнями, а потом рассыпались в разные стороны. Над башнями остались только несколько самых крупных и Хурмага. Иван узнал его по размерам и по большому размаху крыльев. Недолго они парили над башнями, словно присматриваясь к вертолету, а потом разом направились к машине.

— Давай-ка поменяем дислокацию! — предложил Андрей. — Мне бы не хотелось драться одновременно со всеми… Сейчас сюда пожалует Афа…

И он увел вертолет южнее башен, туда, где были только поля и коттеджные поселки. Потом набрал высоту. Кандары и Хурмага неотступно следовали за ними. Андрей и не собирался от них отрываться. Несколько раз он давал кандарам догнать вертолет, а потом уходил в отрыв — изматывал их. Спустя полчаса, решив, что он достаточно вымотал противника, Андрей начал медленно кружить на месте. В луче прожектора не было видно земли, но то и дело мелькали серые спины кандаров. Хурмага летал среди них, маневрируя и кусая попадающихся ему на пути кандаров. Те сторонились его. Иван занимался тем, что приматывал к «Заре» мощный фонарь.

— Видишь его? — спросил Иван, отстегивая ремни.

— Да, — ответил Андрей.

— Попробуй догнать его и зависнуть над ним.

— Что ты хочешь делать?

— Фигурально выражаясь, оседлать ветер, — сказал Иван. — Но он не должен ничего заподозрить, иначе не выйдет.

— Хорошо, я знаю, что делать.

Андрей резко развернулся, обстрелял кандаров, стараясь во что бы то ни стало попасть в Хурмагу. Несколько тварей ушли вниз, видимо, Андрей их подбил. Но воплотившийся демон ловко уклонялся от выстрелов. Наконец одна из очередей настигла его, и Иван услыхал знакомый яростный вой. Хурмага мгновенно развернулся на месте и бросился на вертолет. Машину подбросило от удара и стало заносить. Андрей пытался справиться с управлением. Кажется, монстр висел прямо под фюзеляжем. Иван открыл дверцу, выглянул, потом захлопнул. Хурмаги с его стороны не было.

— Постарайся сделать так, чтобы он переместился на мою сторону! — крикнул он Дикоросу.

Андрей накренил вертолет, совершив несколько резких виражей, потом побросал машину из стороны в сторону. Иван выглянул наружу. На этот раз он увидел Хурмагу. Непонятно, как он там держался. Иван стянул шлем, отстегнул ремни, закинул за спину тяжелую «Зарю» и вытащил нож…

— Господи! Помоги! — в первый раз за все время с пропажи Марии Иван помолился. — Без Тебя нам не обойтись…

Иван вытащил маленький серебряный крестик Марии, поцеловал его, спрятал в нагрудный карман и перекрестился… Потом открыл дверцу и глянул на Андрея. Тот кивнул в ответ и взял штурвал на себя, резко увеличив скорость. Двигатели взвыли. Иван ощутил, как давит перегрузка, увидел, как отделяется от вертолета Хурмага, и прыгнул на него сверху.

Удар о спину Хурмаги был силен. Иван рассчитывал, что от такого удара нож войдет в тело Хурмаги и позволит ему удержаться верхом на звере, но нож только скользнул вдоль хребта хищника, царапая шкуру, и остановился в самый последний момент, по-видимому наткнувшись на один из шипов. Иван держался за рукоять двумя руками. Снова появилось чувство, что все происходит в кошмаре. Хурмага ринулся к земле, потом взмыл вверх. Иван нащупал нарост на шкуре и покрепче ухватился за него.

В ушах свистел ветер. Хурмага кувыркался, крутился, переворачивался, и несколько раз Иван едва не слетел, но неведомая сила словно удерживала его верхом на чудовище. Хурмага снижался. Перед самой поверхностью тварь вдруг перевернулась спиной вниз, желая раздавить человека, но Иван отпустил ее и скользнул в темноту. Летел он всего пару секунд и, упав на крышу какого-то строения, пробил шифер и угодил в стог.

Отдышавшись, он ощупал себя, убедившись, что больше ничего себе не сломал. Дышать по-прежнему было тяжело, к ощущению тяжести в груди прибавилась боль в спине, которая чувствовалась даже сквозь обезболивающее, но Иван надеялся, что это только сильный ушиб. Если бы он упал на «Зарю», то наверняка бы сломал позвоночник. А так — отделался синяками и ушибами. Иван пошарил вокруг себя.

«Не хватало еще приземлиться на вилы!»

С облегчением нащупал «Зарю». Включил фонарик, осмотрелся. Он оказался в хлеву, на сеновале. Иван поспешно зарядил ракетный комплекс, потом нашел лестницу и спустился вниз. Посветив фонарем в стойла, Иван обнаружил там только останки животных. Их тупо сожрали. Стараясь двигаться бесшумно, Иван подкрался к дощатой дверце, приоткрыл ее. Стены хлева сложили из камня, и он чувствовал себя в относительной безопасности. Снаружи оказался сад. Иван заперся на тяжелый засов, похожий на лом, и, пройдя к воротам, через которые выводили скот, запер их. Потом отошел к стене и, направив луч фонаря вверх, через отверстие в крыше, начал ждать. Иван знал, что, взорвавшись в тесном помещении, ракета, скорее всего, прикончит и его, но ему было наплевать. Главное — уничтожить тварь.

Хурмага явился через минуту. А чего ему стесняться? Он искренне полагал, что все стрелковое оружие мира ему не повредит. Сначала послышался скрежет когтей по крыше, потом что-то мелькнуло в луче света, и на бетонный пол спрыгнул Хурмага. Теперь Иван светил ему прямо в сверкающие яростью глаза.

— Ну ты упрямый, солдат! — прохрипел Хурмага, лязгая челюстью, и оскалился.

— Да! — ответил Иван. — А ты напористый. Сам на «Зарю» напоролся!

И нажал на курок.

Ивана ослепило вспышкой, ударило волной, обдало жаром, и он провалился в небытие…

Пришел Иван в себя через несколько секунд. Удивительно, но он все еще был жив, руки и ноги все еще были при нем. Оказалось, что его здорово приложило о камни, но «Зарю» он из рук не выпустил. Когда дым в тесном хлеву развеялся, Иван нашел в себе силы подняться. Голова раскалывалась от боли, тошнило, тряслись руки. Он перезарядил «Зарю», навел на распластанного по каменной стене Хурмагу. Кажется, он принял на себя основную мощь взрыва, и только поэтому Иван остался жив.

— Это тебе за Марию, тварь! — Иван выпустил последнюю ракету.

И его опять отшвырнуло назад. На этот раз взрывом разворотило каменную стену, Хурмагу вынесло наружу. Иван поднялся снова, словно стойкий оловянный солдатик. Усмехнувшись разбитыми губами, он с трудом отодрал от оружия фонарь. Бросил бесполезную «Зарю», посветил. Тварь еще жила. Хурмага лежал на спине, раскинув в стороны уродливые руки-лапы и хватая пастью воздух. В груди его зияла громадная дыра, сочившаяся не то слизью, не то кровью. «До чего живуч!» — мелькнула мысль у Ивана.

И тогда он сделал единственное, что пришло ему в голову: вытащил из нагрудного кармана крестик Марии, подошел к Хурмаге. Сейчас поверженный враг не казался ему огромным и всесильным, и чувство, похожее на жалость, шевельнулось у Ивана в груди. Но оставить тварь в живых он не мог, не имел права. Один раз он уже допустил промах, там, в далеком «КучугуйЛаге». Поэтому он намотал тонкую цепочку от крестика прямо на лезвие ножа, так чтобы крестик оказался почти на острие, и нанес удар. С отвратительным хрустом нож пробил глаз Хурмаги и вошел в мозг. Вот и все. Как долго тянулась эта история, и как быстро закончилась. Иван отпустил рукоять и отступил в сторону.

Некоторое время ничего не происходило, а потом Иван увидел, как серое тело Хурмаги осело, расплылось, рассыпалось тысячью сияющих искр, и вот уже на месте страшной твари, отнявшей жизни у стольких близких Ивану людей, остались только горстка мерцающего пепла, серебряный крестик Марии да пара пуговиц от офицерского плаща.

Иван наклонился, поднял крестик, бережно отер его о рукав. Чтобы надеть порванную цепочку на шею, Иван завязал негнущимися пальцами узел на ней. Бережно спрятал крестик за ворот кителя. Пуговицы майора Хенкера и пепел твари он втоптал тяжелым ботинком в грязь. Растер.

На этот раз с Хурмагой было покончено. Быть может, им еще суждено когда-нибудь встретиться, ибо имя Хурмаге — легион, но не сейчас. Сейчас бой закончился.

Иван достал рацию, включил ее.

— Птичка! Я живой, где нахожусь, не знаю… Кажется, в хлеву, рядом сад и поле. Подсвечу фонарем.

— Не выключай… найду…

Иван опустил рацию и вздохнул. Несмотря ни на что он опять остался в живых.