Пограничник против Абвера

Глава 3 Диверсанты

Теперь действовать надо быстро. Вообще-то, Федор должен был оставить у палаты с раненым немцем часового. Не столько для того, чтобы не сбежал, он сейчас не в состоянии. А для того, чтобы ночью кто-нибудь из ходячих ранбольных не придушил втихую. Злой народ на немцев. А и придушат – не особенно жалко.

Федор с Мозговым отправился на вокзал. Спирово – поселок небольшой, как и станция. Не узловая, скорее, на разъезд похожа. Военный комендант станции, похоже, самый большой здесь воинский начальник. Вообще-то, Федор должен был возвратиться к своей роте, взять бойцов и идти к деревне Трубино. Но рота идет цепью, участвуя в зачистке. И в каком она конкретно месте сейчас, не знает никто. Он надеялся на помощь коменданта.

Понятно, что у него возможностей для реальной помощи мало. Если бойцы и есть, то несколько человек, да и подготовка слабая. Посожалел, что двое его бойцов не смогли догнать эшелон. Сейчас бы они пригодились.

Увидев Федора, комендант вскочил со стула.

– Сидите. Я к вам снова за помощью. Транспорт нужен и пара бойцов пошустрее, кто оружием хорошо владеет.

– Машину найду. С бойцами сложнее. У меня их всего двое, да и те годные к нестроевой.

– Хорошо, давай какие есть. Они хоть стрелять-то умеют?

– А черт его знает. Я стрельбы с ними не проводил. Мне их из запасного полка прислали после госпиталя. Охрану склада несут, когда нет вагонов с воинскими грузами. Вы подождите.

Через несколько минут в кабинет коменданта вошли два бойца. Те же, что помогали раненых с состава сгружать и трупы.

– Дай винтовку, – протянул руку Федор. Получив оружие, вынул затвор, заглянул в ствол. М-да, только что пауки не завелись.

– Со мной едете. Пока ваш комендант машину ищет, быстро почистить. Патроны есть?

– Два подсумка, как положено.

– Даю пять минут, время пошло.

Бойцы убежали. Федор разложил карту на столе. Где эта деревня? От Спирово придется ехать через Реброво, Матвеево, Чудины. Километров двенадцать, четверть часа езды, но еще неизвестно, какая дорога.

Прибежал комендант.

– Есть машина, полуторка. А бойцы где?

– Оружие чистят. Вы бы хоть поглядывали иногда.

– Времени не хватает. Из военного персонала на станции я один, а воинские эшелоны часто идут, иной раз поесть не успеваю.

С эшелонами, если останавливались на станции, бывали проблемы. Если эшелон с войсками, то случались самоволки, дезертирство и даже самострелы – случайные или преднамеренные. А еще надо было проследить за охраной, не подпускать к эшелонам местных. Кроме того, комендант был обязан контролировать охрану позиций и сооружений вроде мостов. Федор коменданту сочувствовал в душе, но сейчас первым делом – оставшийся у тайника диверсант. Заподозрит неладное, может уйти да взрывчатку с собой прихватит.

Тогда жди беды.

– Лейтенант! И трупы и раненый, что с поезда сняты, из диверсионной группы. Один еще остался и находится у схрона с взрывчаткой. Как думаешь, для чего их забросили?

Горобец глаза вытаращил.

– Эшелон взрывать? Или даже мост?

За Любинкой мост через Тверцу.

– Угадал. Мне этого подрывника взять надо. Иначе нам обоим по шапке дадут.

Вошли бойцы.

– Начистили? Зарядить магазины! Горобец, веди к машине.

У полуторки уже стоял Мозговой. Выклянчив у водителя табачку, скрутил самокрутку, дымил с наслаждением.

– Константинов, поступаешь в распоряжение товарища старшего лейтенанта, – указал на Федора Горобец.

– Мне к вечеру вернуться надо, а то начальник банно-прачечного отряда голову мне отвернет.

– Перебьется, у нас дела поважнее. Парни – в кузов.

Бойцы забрались в кузов.

– Куда ехать? – повернулся к Федору водитель.

Федор сидел на пассажирском сиденье в кабине.

– Деревня Трубино. Знаешь такую?

– Был однажды. Не дорога, а слезы.

Полуторку раскачивало и трясло, как лодку в шторм. Когда впереди показались избы, водитель сказал:

– Вот Трубино.

– Стой здесь. И никуда не отъезжай, мотор глуши.

Федор выбрался из кабины.

– Бойцы, за мной. Идем тихо. Когда рукой махну, окружаете избу. Скрывать не буду, в избе переодетый в красноармейскую форму диверсант. В случае если он стрельбу откроет, стреляйте на поражение.

– А вдруг он свой? Ошибка вышла?

– Твое дело – мой приказ выполнить. За все отвечаю я.

– Так точно.

От деревни в лес шел пожилой мужчина, даже дед, судя по седым волосам. Федор подошел, поздоровался. Дед фуражку приподнял.

– День добрый.

– Это Трубино? – хотел удостовериться Федор.

– Она самая. А кто вам нужен? Я всех знаю.

– Изба у вас на краю есть. Говорят, бойцы на постой встали.

– А вот она, с ближнего краю. Были бойцы третьего дня, а сегодня не видел.

– Спасибо.

Пришлось пробираться к избе не по дороге, а за кустами. Из окон избы дорога простреливалась. Не насторожить бы диверсанта. Если он первым огонь откроет, потерь не избежать. До избы под прикрытием кустов не подойти, кончились. Пришлось выходить на открытое место. Приблизились, и Федор приказал:

– Мозговой, обойди избу сзади. Ты – справа, а ты – слева. Исполнять.

Мозговой наклонился, пробежал под окнами. Грамотно. А бойцы коменданта шли во весь рост и перед окнами встали. Вот недотепы! Сами под выстрел подставляются.

Федор вытащил пистолет, взвел курок. У него было всего три патрона. Надо стрелять только наверняка. Толкнул тихонько дверь, она отворилась.

Он прислушался. Не слышны ли шаги, какие-то движения? И вдруг слышит голос со стороны.

– Нет в избе никого.

Федор повернул голову. Из-за низкого заборчика соседка говорила.

– Энти утром ушли. А который остался, у четвертой избы отсель с Нинкой балагурит.

– Спасибо.

Но Федор зашел в дом. Держа пистолет наготове, обежал пустые комнаты. Взрывчатка где-то в избе или в хозяйственных постройках. Но искать можно после. Сейчас надо взять диверсанта. Федор выбежал во двор.

– Вы двое остаетесь. Мозговой – за мной!

Федор шел по короткой деревенской улице спокойно. Вот четвертый дом, как говорила соседка. На лавочке, сбоку от ворот, девушка сидит, лет двадцати, семечки лузгает.

– Добрый день. А где боец?

– Василий-то? Так он ушел. Вы еще как по дороге к деревне вышли, он ушел.

Черт! Федор полагал, что диверсант в избе сидеть будет, а он хитрее оказался. Сел в стороне, для маскировки шашни с молодой селянкой завел. И развлечение, и изба, где взрывчатка, под наблюдением. В осторожности и предусмотрительности диверсанту не откажешь. Куда он направился – никто не знает. Может, лежит недалеко от деревни в кустах и за Федором с бойцами наблюдает, посмеивается. Неудача! Тогда надо взрывчатку найти.

Без нее оставшийся в живых немец не сможет напакостничать по-крупному. А потом Федор сюда, к деревне, роту свою перебросит, благо грузовики есть. Одно плохо – нет рации. Связался бы сейчас, столько времени бы сэкономили. Но на нет и суда нет.

Проследовали к избе.

– Мозговой, лезь на чердак. Только аккуратно. Вы двое – осмотрите надворные постройки. Амбар, сарай, если где-то земля свежевскопанная. Ищите чемодан, большой рюкзак. Но не трогать. Обнаружите – меня зовите.

Бойцы разошлись. Сам Федор осматривал избу и подвал. Не погнушался топку печи осмотреть, вымазавшись в саже. Спустился в подвал, при свете фонарика осмотрел – пусто. Только поднялся по хлипкой лестнице в избу, на пороге Мозговой:

– Товарищ командир, на чердаке мешок большой, зеленый.

Мозговой весь в пыли, в паутине.

– Стой на крыльце, наблюдай.

Федор обошел дом. Лестница на чердак с тыловой части избы. Двое бойцов осмотрели сарай, курятник, стояли у амбара.

– В чем проблема?

– Замок на двери.

– Сбейте прикладами.

А сам полез на чердак. В дальнем углу, у слухового окна, зеленый вещмешок довольно большого объема. Федор осмотрел его со всех сторон.

Нет ли ловушки? Немцы на такие фокусы мастаки. Вполне могли подложить под рюкзак гранату с выдернутой чекой. Не зная о сюрпризе, поднимешь мешок – и ахнет. Ни гранаты не видно, ни тонкой бечевки, ни проводов. Федор развязал горловину. В портянки замотанный, лежал часовой механизм с взрывателем. А под ним бруски тола. Федор мешок приподнял. Ого! Килограммов двадцать – двадцать пять весу будет. Вполне хватит однопролетный железнодорожный мост взорвать. Детонаторы он взял сам, спустился с чердака.

– Мозговой, неси вещмешок с чердака.

– А не опасно? Вдруг рванет?

– Без вот этих детонаторов, что у меня в руке? Абсолютно безопасно.

На фронте в холодное время года тротил строгали ножом, топили им буржуйку. Жар был хороший, тротил горел, но не взрывался. Для взрыва инициатор детонации нужен в виде взрывателей. Вот с детонаторами надо обращаться осторожно. Не любят они грубого обращения, падений, могут сработать. Взрыв получается не сильный, но кисть руки оторвать может или глаза выбить.

И все же Мозговой спускался осторожно, с натугой держа в руке вещмешок. Федор улыбнулся.

– Отдай мешок железнодорожникам. Пусть несут, все какая-то польза от них будет.

О страшном содержимом бойцы коменданта не подозревали, один надел лямки на плечи.

– Возвращаемся к машине.

Для поисков исчезнувшего диверсанта нужны люди, много. Федор мыслил привезти свою роту. Он и три бойца не смогут устроить прочесывание. Настроение его поднялось. Диверсант пока не обезврежен, но зубы у него вырваны. Без взрывчатки устроить серьезную диверсию невозможно. Напакостить – вполне. Скажем, обрезать линии связи или отравить ядом колодец, если при себе яд имеется. Но со взрывом моста эффект несравнимый.

Машину увидели, как только за поворот дороги зашли. Мозговой, шагавший рядом с Федором, сказал завистливо:

– Хорошо шоферам: крути баранку – и никаких забот. Вон развалился, дрыхнет. Не то что некоторые, по чердакам за взрывчаткой лазают, жизнью рискуют.

Когда подошли к машине, Федор обратил внимание на неестественную позу водителя. Пусть и сонный, но поза неудобная. Распахнул дверцу – выматерился, не сдержался. Водитель не спал, его убили ударом ножа в сердце. Точный удар, единственный, потому что работал профессионал. Мозговой заглянул Федору через плечо, отшатнулся от вида крови.

– Кто же его?

– Диверсант, которого мы упустили. Помоги водителя в кузов перенести.

Вдвоем вытащили убитого из кабины, его подхватили два бойца, что в кузов забраться успели. Федор тряпкой протер сиденье от крови, сам уселся за руль.

– Мозговой, ты что соляным столбом застыл? В кузов!

– Там мертвяк и мешок.

Про взрывчатку боец промолчал, боясь напугать комендантских.

– Живых бояться надо, от них беды. А мертвый тебе что сделает?

– Можно с вами в кабину?

– Садись, да побыстрее.

Когда боец уселся, Федор вручил ему в руки детонаторы, завернутые в тряпицу.

– Поосторожнее с ними, не урони.

Федор сверился по карте. Ехать следовало тем же путем, через Бирючево, Новгородку, Алуферьево. Зигзаг получается, лишку давать придется, но другой дороги нет.

Добрались без проблем, ни разу не заблудившись, чего опасался Федор. Рота уже была в Ободово, по другую сторону железной дороги. Едва грузовик остановился и Федор выбрался на подножку, к нему подбежали командиры взводов с докладами. Никого, кто бы мог заинтересовать Федора, не было. Несколько человек без документов, один дезертир, почти пожилой.

– Сгрузите труп, надо его доставить в Спирово, в банно-прачечный отряд. Первый и второй взводы – на грузовики. Зачистка не закончена. И еще: заберите взрывчатку и детонаторы.

– Схрон обнаружили, товарищ командир?

– Диверсионную группу. Один ушел, надо задержать. Думаю, двух взводов хватит. Людей кормили?

– Только что, полевая кухня вон стоит.

Федор сам хотел есть, но дело в первую очередь.

Два взвода разместили в трех «Захарах». Одно отделение – в полуторке, на которой приехал Федор. Поехали к Трубино. Как говорится, танцевать надо от печки. Он снова сидел за рулем, ехал во главе небольшой автоколонны. Остановились точно на том месте, где стоял прежде грузовик и где был убит водитель.

Федор подозвал к себе командиров взводов:

– Твой взвод слева от дороги, твой – справа. Развертываемся цепью, ищем следы. Диверсант был в красноармейских кирзачах, предположительно сорок второго размера.

След от сапог немца Федор видел на пыльной дороге, но точно установить размер не мог, не было с собой линейки. Сорок второй размер – это двадцать семь сантиметров.

– При обнаружении следа идем по нему.

След нашелся вскоре. Времени прошло не так много, не успела трава примятая выпрямиться, а на влажных участках почвы высохнуть, обветриться. Где следы были видны, там бойцы бежали. Диверсант и так имел фору в два с половиной часа. За такое время человек подготовленный может преодолеть километров пятнадцать. Хуже всего будет, если он выйдет на дорогу и сядет на попутку, тогда пиши пропало. Но след диверсанта тянулся на север. И чем дальше, тем меньше было дорог и населенных пунктов. По соображению Федора, действия нелогичные. Наоборот бы надо, к железной или автомобильной дорогам, на юго-запад. И уехать можно, и затесаться среди красноармейцев. Даже попытаться вернуться через линию фронта к своим, дождавшись ночи.

Диверсант же шел от линии фронта.

Для Федора направление движения немца оставалось загадкой. Единственное разумное объяснение – диверсант действовал от противного. Немец понимал, что его кинутся искать. Куда бросят силы для поиска и зачистки? На юго-запад, в сторону дорог и передовой. А он тем временем уйдет из зоны поиска и отсидится в глубоком тылу. Переждет два-три дня, пока операция по поиску прекратится, и пойдет куда надо.

В одном месте, у деревни Палюжье, след потеряли. Командиры взводов и Федор, пока бойцы отдыхали, опрашивали жителей: видел ли кто-нибудь одинокого красноармейца? Оказалось, видели. Напился воды у селянки из колодца и проследовал на Хлестово. А еще обрадовало, что с этого момента прошел час. Федор доволен был, что сократился разрыв между ними и преследуемым. Кроме того, похоже, диверсант не подозревал о погоне, иначе бы торопился, а то, по словам жителей, шел спокойно. Федор приказал продолжить движение. Очень хорошо на пыльной грунтовой дороге видны были следы сапог диверсанта. Движение между селами да во время войны редкое, когда-никогда повозка проедет, а автомашин вовсе нет.

С шага переходили на бег, потом снова на шаг. Вдруг след сапог исчез. Федор приказал всем оставаться на дороге, иначе могут затоптать следы. Сам прошел сначала по обочине, потом параллельно дороге, отступил метров на семь.

След обнаружился. Федор перевел дух. Как не хватало собаки-ищейки! На заставе она была и выручала, а еще был якут Борисов, сильно помогавший. Жив ли он? В этом месте, между деревнями Палюжье и Хлестово, слева от дороги места ровные, поле, за ним дальше луг. Судя по карте, дальше уже болота, река, озеро. Что тут диверсанту делать, если толком укрыться негде? Ему или в населенный пункт надо, или в лес.

Федор приказал рассыпаться цепью, приготовить оружие, искать след. На убранном поле стерня, след обнаружить сложно. А уже надвигается вечер. Стемнеет, и тогда поиски придется прекратить. Диверсант же может использовать ночное время, чтобы оторваться подальше. Федор досадовал, но солнцу не прикажешь.

Федор решил по возвращении в казарму требовать от начальства кинолога с собакой. В Красной Армии собаки использовались на постовой службе для охраны объектов. В погранвойсках – для поиска нарушителей. С началом войны стали готовить собак для санитарной службы и собак – подрывников танков. Но в войсках по охране тыла собак было мало. Скорее всего, не придавали большого значения. В Германии собаки использовались в полной мере и в армии, и в ГФП, и в охранных службах.

Пока прошли половину поля, стало смеркаться. Дальше идти было бесперспективно. Федор отдал приказ преследование на ночь прекратить, возвращаться в Палюжье. Бойцы рады были предстоящему отдыху, ужину. У каждого в сидоре за плечами был сухой паек. Федор был удручен. Диверсант близок был, а не смогли догнать. Уже видны были избы деревни. Федор уже прикидывал, как людей на постой разместить.

Послышался гул мотора. Федор головой завертел. Света фар машины не видно. Когда звук стал отчетливей, стало ясно: идет сверху.

Самолет, невидимый пока в темном небе. Озарение пришло мгновенно. Вот почему сюда рвался диверсант! Он не собирался пересекать линию фронта, его должны были, как и всю диверсионную группу, вывезти самолетом. Рации в избе, где взрывчатку обнаружили, не было. Стало быть, имелись заранее обусловленные дни и места посадки.

– Стой! За мной бегом! – приказал Федор.

Сам развернулся и побежал по дороге. За ним бежали бойцы. Устали уже от длительного перехода за сегодняшний день. А гул самолетного мотора уже ближе. Самолет явно снижался.

Выскочили к месту, где следы диверсанта уходили с дороги в сторону. Вдали, в паре километров, вспыхнули два костра. Сигнал для самолета!

– Парни, поднажмем!

Сейчас есть реальный шанс захватить диверсанта или убить. Вопрос во времени. Успеют добежать до момента, пока самолет сядет и заберет немца, – значит, успех. Но немцу заскочить в самолет – пара секунд, он не обременен грузом. И тогда останется только наблюдать, как самолет скроется в ночном небе. Успели пробежать половину дистанции, когда увидели снижающийся самолет. Он приземлился у костров, проехал, гася скорость, потом стал разворачиваться. Видимо, сам диверсант был у костров, туда должен был подъехать самолет.

– Бойцы, лечь, приготовиться к стрельбе!

Самолет не был виден, только слышен шум моторов. Судя по звуку двигателей, самолет приземлился.

Был бы пулемет, самолет с большей долей вероятности удалось бы повредить. У бойцов винтовки, у нескольких – автоматы, почти бесполезные на большой дистанции. Самолет подрулил к одному из костров. Это был транспортный «Юнкерс-52», который видел Федор еще до войны. Секунда – и диверсант успеет залезть в фюзеляж. Медлить нельзя, тем более момент удобный: самолет слабо освещен огнем костра.

– Беглым, пять патронов – огонь! – скомандовал Федор.

Грохнул залп, дальше уже стреляли по готовности. Выстрелил, перезарядил, прицелился, выстрелил.

Федор не надеялся на точность попаданий. До цели далеко, мушку и прицел видно в темноте плохо. Но не подвели трехлинейки, мощный патрон, хорошее пробивное действие пули. Федор вскинул к глазам бинокль. Показалось? От одного двигателя факел огня. Из выхлопной трубы или в самом деле горит? Пламя ширилось, и стало понятно: горит. Горит! Ни один здравомыслящий пилот не будет взлетать с горящим мотором. Набегающий в полете воздух раздует пламя, и через пару минут будет полыхать весь самолет.

Выстрелы стихли, опустели магазины винтовок.

– Перезарядить!

Защелкали затворы винтовок. Бойцы вставляли обоймы в пазы, наполняли магазины.

– Встать, бегом к самолету!

До стрельбы бойцы себя не обнаруживали в темноте, но с ее началом проявили позиции. Теперь надо действовать быстро. Иначе экипаж покинет машину и бросится бежать в спасительную темноту. Далеко не уйдут, километрах в трех начинаются болота. Немцы знать о том должны, у них карты точные. Но сейчас их толкает в темноту страх смерти.

Бойцы бежали изо всех сил, видя перед собой самолет врага. На ходу не стреляли, не было приказа. Федор молчал, кто на бегу попадет в большую цель? До «Юнкерса» уже двести метров, сто. Стали различимы детали самолета.

Пламя уже охватило весь левый двигатель, перекинулось на центроплан.

Из-за самолета вышли несколько темных фигур с поднятыми руками.

– Не стреляйте, сдаемся! Нихт шиссен!

Это уже на немецком. С испуга, наверное. Кто из бойцов немецкий знал?

– Ближе пятидесяти шагов не подходить, – закричал Федор бойцам.

Самолет мог взорваться, поскольку имел в баках бензин на обратный путь. Экипаж боялся того же, сами пошли навстречу красноармейцам. По ним не стреляли, осмелев, пошли быстрым шагом, оглядываясь на горящий самолет. Кто-то из экипажа знал русский язык.

– Где диверсант? Где пассажир, за которым вы прилетели?

Отсветы пожара позволяли разглядеть немцев. Все были в летных комбинезонах, а диверсант должен быть в нашей красноармейской форме.

– Он убит! – крикнул кто-то из экипажа.

Самолет сгорит, а вместе с ним и труп. Дверь в грузовую кабину с другой стороны. Диверсант мог под прикрытием фюзеляжа сбежать, кто бы его искал, если он сгорел?

Вот и Федор не поверил. Ринулся к самолету, обежал его спереди, заглянул через дверь. Через квадратные иллюминаторы свет от горящего мотора проникает в кабину. Тут в самом деле лежит человек в красноармейской форме. Но подобраться к нему или вытащить для дальнейшего опознания уже невозможно, жар от пожара сильный. Федор отбежал в сторону. Раздался хлопок, пламя костром рвануло вверх, разом охватив самолет.

– Отходим все! Немцев обыскать!

Уже на ходу у экипажа расстегнули ремни, сняли вместе с кобурами. Обыск можно завершить позже, сейчас уйти от самолета надо. Довольные обстрелом и полученным эффектом, бойцы переговаривались, отпускали шутки.

Еще бы – уничтожили самолет, происшествие чрезвычайное, а ни одной потери! Федор и сам был удивлен. Начни по телефону докладывать, начальство не поверит. Но доказательства есть – пленный экипаж.

Так и дошли до деревни. Экипаж обыскали, забрали документы. В начале войны наши летчики перед вылетом сдавали документы и награды. А немцы все это имели при себе. В сорок третьем году и наши пилоты стали летать с документами и при орденах. Пленных заперли в пустом сарае, Федор приставил сразу трех часовых из автоматчиков.

– Головой отвечаете.

Командиры взводов развели бойцов по избам. Хоть и август, а ночи прохладные, лучше ночевать под крышей. Федор попросил хозяйку зажечь керосиновую лампу, при ее свете стал изучать полетную карту из планшета пилотов. Обнаружил карандашную линию и две точки. Одна совпадала с местом, где сожгли самолет. Похоже, это посадочные площадки. Утром надо допросить экипаж. Если есть вторая площадка, кого-то они на нее высаживали или будут забирать. Больше ничего интересного для службы не обнаружил и улегся спать. Времени уже второй час ночи, неизвестно, какой будет завтрашний день, надо хоть немного поспать. Показалось – только прилег, как хозяйка уже громыхает чугунком, печь уже растоплена. Федор поднял голову. За окном уже светло.

Поднес часы поближе – шесть тридцать, пора вставать. Умылся у колодца. А уже взводный к его избе спешит.

– Доброе утро!

– Здравия желаю.

– Вот что, отправьте пару бойцов за грузовиками. Не пешком же назад топать, да еще с пленными.

Хозяйка угостила командиров компотом из смородины, черным хлебом, испеченным в печи. Ржаной хлебушек на ура пошел. Командир первого взвода ушел отправить посыльных за машинами, а лейтенанта Крутикова Федор задержал.

– Пойдешь караул у пленных менять, приведи их старшего для допроса.

– Слушаюсь!

Вскоре лейтенант завел в избу пилота. Вчера Федор к ним не приглядывался – темно. А сегодня его лицо знакомым показалось. Начал вспоминать. Да это же тот немец, что еще до войны на луг сел, нарушив нашу границу! Изменился, морщин прибавилось. Как же его звали? Федор полистал документы экипажа. Точно – Йоган Лиц.

Только теперь он не обер-лейтенант, а гауптман, по-нашему – капитан. Так ведь и Федор не лейтенант, а старший лейтенант, на звание поднялся. Немец тоже пристально вглядывался в лицо Федора.

– Не вспомнили? – поинтересовался Федор.

– Не могу.

– Сороковой год, недалеко от Дубицы, ваш самолет на вынужденную посадку на лугу сел.

– Вспомнил. Тогда вы лейтенантом были в форме пограничника.

– Так и вы обер-лейтенантом. Знаете, в чем разница между нами?

– Я у вас в плену.

– Я надеюсь стать капитаном, а может быть, и майором. А вы уже свою войну закончили капитаном. И до нашей победы будете в лагере для военнопленных.

– Вы надеетесь на победу? – удивился немец.

– Я в Берлине точно буду, а вам – как повезет. Ладно, оставим пустые разговоры. Как вы понимаете, вы, как и весь ваш экипаж, в плену, в моей власти. Честно и правильно ответите на вопросы – останетесь жить. Начнете изворачиваться, сразу расстреляю. Времени у меня нет.

– Я готов сказать все, что вас интересует, – кивнул пилот.

– Вот эта точка на вашей карте.

– Три дня назад мы высаживали там группу – четыре человека с грузом.

– Что за груз, какая цель?

– Мне неизвестно. Место посадки сообщает старший группы уже в полете, о цели задания не знают до высадки даже члены группы. Мое дело – перевозить. Доставил, по условному сигналу или обозначенному времени забрал.

– Хорошо, подойдем с другой стороны. Группа имела рацию?

– Нет.

– Тогда должно быть установленное время и день.

– Завтра в полночь, – нехотя выдавил из себя пилот.

– Сигнал для посадки?

– Три костра в линию.

– Как одета была группа, как выглядели?

– В красноармейской форме. Трое рядовых, один – майор, петлицы черные.

– Молодой, старый?

– На вид лет сорок – сорок два. Усы тонкие на верхней губе. Он старший.

– Почему не высаживали парашютным способом?

– Местность в этих краях болотистая, риск велик, что мешок с грузом в болото угодит. Без груза группа не боеспособна.

– Взрывчатка?

– Я мешок не проверял, вполне может быть.

Федор приказал бойцу увести пилота. Так, вполне можно подсуетиться, захватить вторую группу. Плохо, что уже на обратном пути. Если была взрывчатка, где-то уже напакостят. Но не исключено, что группа доставляла агентам радиста, деньги.

Тогда удача сама в руки идет. Если все быстро сделать, можно заброшенную группу взять, а после допроса и осевших в нашем тылу агентов.

Немцы после первых поражений уже не те стали, утратили фанатизм. Он помнил, с каким пренебрежением, чувством собственного превосходства смотрел на наших офицеров этот пилот до войны. А на допросе, стоило намекнуть только, что плен может закончиться здесь и сейчас расстрелом, немец раскололся сразу. Выходит – для немцев своя жизнь дороже, чем военные секреты, жизнь камрадов. Федор вызвал командиров взводов.