Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье

Стюарт Палмер — известный в США автор детективных романов-загадок. В 1954–1955 годах он был президентом ассоциации детективных писателей Америки (Mystery Writers of America). Свой последний роман опубликовал в 1956 году.

Книги Стюарта Палмера часто переиздают и охотно читают в Соединенных Штатах. Широко известны такие его детективы, как «Убийство в бассейне с пингвинами», «Загадка рыжего жеребца», «Загадка Серебряного Перса», и другие. Героиню большинства его романов, школьную учительницу Хильдегард Уайтерс, называют «американской мисс Марпл».

I. После уроков

«Заключенный» по имени Леланд Стэнфорд Джонс, сидя на скамье, сосредоточенно качал ногой. Губы упрямо сжаты. Пусть знают, что ему нипочем одиночное заключение. В мрачной и пустой камере, в которую он был заточен, милосердием и не пахло, зато пахло мелом. Наконец терпение «заключенного» лопнуло:

— Мисс Уайтерс…

— Леланд, — донесся с кафедры суровый голос, — прежде чем обратиться, следует поднять руку.

Розовая ладошка нетерпеливо затрепетала в воздухе.

— Мисс Уайтерс…

Мисс Хильдегард Уайтерс, в обиходе Хильда, насупила брови и метнула вниз самый грозный взгляд из имеющихся в ее педагогическом арсенале. Девятилетний Леланд, притаившийся за партой, едва дышал от страха.

Позволю себе несколько подробнее описать мисс Уайтерс для тех читателей, которые встречаются с ней впервые. Ей около сорока, какой-нибудь злопыхатель мог бы сказать, что ей перевалило за сорок, но я не отношусь к ее недоброжелателям, совсем наоборот. Кое-кому черты ее лица могли бы напомнить лошадь, но если и так, что предосудительного в сходстве с благородным животным?! Нос ее несколько длинен и тонок, очки еще более подчеркивают этот недостаток, зато улыбка — мудрая и дружелюбная; у кого еще встретишь такую? Впрочем, улыбается она редко. Вот и сейчас сдерживает улыбку из чисто педагогических соображений.

Ладошка трепетала в воздухе добрую минуту, но мисс Уайтерс не обращала внимания, вслушиваясь в суету уходящего школьного дня.

Ее коллеги давно уже не оставляли учеников после уроков, считая это устаревшим методом поддержания дисциплины. Но Хильдергард Уайтерс полагала: то, что было хорошо двадцать лет назад, вполне годится и сегодня, и продолжала оставлять своих учеников, разумеется и себя тоже, после уроков.

За дверью кто-то громко чихнул. Должно быть, мистер Макфарланд, директор школы. Никто никогда не видел его без галош, и тем не менее он вечно страдает насморком. Вот он прошел по коридору, и на время все затихло.

Раздался легкий, быстрый стук каблуков. Это пробежала в учительскую Энис Хэллорен, учительница пения. Стук напомнил мисс Уайтерс о юном заключенном:

— Что случилось, Леланд?

— Мисс Уайтерс, — мальчик сглотнул слюну, — пожалуйста, разрешите мне идти. Я ведь ничего такого не сказал. Меня ждут товарищи. Без меня они не могут играть, ведь я полузащитник. Простите меня, пожалуйста.

— Проси прощения не у меня, а у мисс Хэллорен, — мисс Уайтерс была непреклонна. — Терпеть не могу лжи. Ты ведь знаешь — лгать нехорошо.

— Но я сказал правду, все ребята говорят, что мисс Хэллорен влюблена в мистера Макфарланда.

— Леланд! — Мисс Уайтерс даже привстала от возмущения. Ее гневная длань сурово указала на доску, занимавшую всю стену классной комнаты.

— Ты опять за свое? Если ты нужен твоим товарищам, они подождут. А сейчас иди к доске и напиши слово «дисциплина» сто раз. Напишешь и можешь быть свободным.

— Сто раз? — это число явно превосходило воображение Леланда. — Целых сто раз?

Мисс Уайтерс по-прежнему была непреклонна.

— Не беспокойся, мела хватит, — утешила она переминавшегося у доски Леланда. — Возьми губку, хорошенько вытри доску и напиши сто раз слово «дисциплина». Чем быстрее напишешь, тем скорее освободишься.

Леланд насупился, выпятил губы и, обиженно сопя, занялся уничтожением каракулей, накопившихся за день. Губка вяло продвигалась вдоль доски сквозь арифметические примеры и таблицы неправильных глаголов, через очертания материков и геометрические построения, оставляя за собой блестящую черную полосу. Верхняя половина доски оставалась в неприкосновенности: девятилетнему мальчику ни за что так высоко не дотянуться.

Мисс Уайтерс уткнулась в номер «Атлантика», тщательно замаскированный среди непроверенных контрольных работ по арифметике.

Леланд бросил быстрый взгляд на свою мучительницу и понял, что ему улыбнулась удача. Он ловко вставил три куска мела в трещины губки и, придерживая их~паль-цами, усердно принялся за работу. Это было его собственное изобретение. Подобное устройство используется и в Белом доме, когда Первому гражданину необходимо быстро подписать сотни государственных бумаг. Но Леланд, конечно, не подозревал об этом.

Несколько волнообразных движений губки — и на доске появились три «дисциплины», одна над другой, затем еще три…

Мисс Уайтерс глянула на ученика поверх очков и улыбнулась, заслонившись журналом.

Дисциплина есть дисциплина. Ей не меньше, чем Ле-ланду, хотелось уйти, но позволить, чтобы он болтал подобную чепуху о директоре и мисс Хэллорен! Пусть сегодняшний день послужит ему уроком. Хильде нравилась молодая учительница музыки. Имя Энис, возможно, несколько претенциозно, но теперь не те времена, чтобы порицать молодую учительницу за то, что она красива и привлекательна. Что с того, что она красит губы и ходит на высоких каблуках? Это больше не является признаком морального падения — так обыкновенно отвечала мисс Уайтерс на ворчание старых учителей.

Мисс Уайтерс озабоченно постукивала карандашом по столу. Что-то смутно беспокоило ее, и беспокойство было связано с высокими каблуками. «Каблуки, каблуки», — будто молоточек стучал у нее в голове. Ах вот оно что: каблуки Энис Хэллорен уже давно простучали по коридору в учительскую, и мисс Уайтерс бессознательно ждала, когда они еще раз простучат мимо ее класса, на этот раз к выходу из школы.

Что-то она слишком долго копается, на нее это не похоже. Может, неважно себя чувствует? Что-то бедняжка последнее время плохо выглядит. А вдруг девочке стало плохо? Мисс Уайтерс озабоченно глянула на часы, висевшие на стене. Три сорок пять. Энис прошла по коридору сразу же, как дети выбежали из класса, то есть в три тридцать.

Она еще раз прислушалась. В опустевшем здании царила тишина. Конечно, могильной ее не назовешь, но по сравнению с тем, что творится днем, было очень тихо. Снизу, из темных глубин подвала, доносился глухой стук. Это истопник Андерсон гремел угольными контейнерами. Со спортплощадки, ослабленный расстоянием, долетал пронзительный девчоночий визг и глухие удары по мячу. Мальчишки не дождались Леланда.

Леланд перестал писать. Мисс Уайтерс встала и, метнув на несчастного мученика очередной грозный взгляд, собралась было выйти из класса, как в коридоре раздался стук каблуков.

Каблуки миновали ее дверь и направились к выходу. Должно быть, Энис устала — шаги были медленнее, чем обычно.

Мисс Уайтерс с облегчением вздохнула. Хорошо, что она не выскочила из класса. Ей бы не хотелось, чтобы Энис подумала, будто она такая же шпионка, как мисс Реннел со второго этажа или мисс Хопкинс с третьего. Уж эти-то дамочки никого в покое не оставят: ни мисс Хэллорен, ни мистера Марфарланда, ни его молодого заместителя мистера Роберта А. Стивенсона, преподавателя столярного дела, — никого.

— Ну, заканчивай же, Леланд.

Учительница была всего в двух шагах, если поторопиться, можно успеть увидеть Энис в окно. Может, девочка и впрямь больна и стоило бы вызвать ей такси…

Она распахнула дверь, но свет зажигать не стала. Зачем прохожим смотреть, как учитель бежит к окну подглядывать за своим коллегой?

Комната была ей знакома, и даже в полутьме она различала стулья и шезлонги вдоль одной стены, шкафчики для одежды и дверь в туалет — вдоль другой. Матовое стекло окна тускло светилось, и только внизу, там где окно было приоткрыто, ярко блестела полоска дневного света — кто-то оставил окно приоткрытым.

Она наступила на что-то мягкое, нагнулась и подняла женскую туфельку. Только Энис Хэллорен носила такие модные туфельки. Но ведь Энис пять минут назад ушла: не могла же она уйти босиком?

Хильда вернулась к двери и щелкнула выключателем.

На полу посреди комнаты лежала вторая туфелька, а на кушетке в углу — Энис Хэллорен, вернее, то, что осталось от Энис Хэллорен.

II. Мел и губка

— О Господи, — прошептала Хильда.

Старомодные золотые часы-медальон протикали уже больше минуты, а она все никак не могла опомниться.

Зажмурившись на секунду, она снова открыла глаза, но ужасное зрелище не исчезло. Не открывая глаз, она вдруг вспомнила, что двенадцать умножить на четырнадцать равняется ста шестидесяти восьми.

Кто-то верно заметил, что удивление и ужас быстро проходят, и, приведись человеку встретиться с шепелявым привидением, он через несколько секунд уже пытался бы с ним договориться.

Она нашарила выключатель, и комната погрузилась во мрак. Мрак внезапно наполнился сотнями смутных, страшных призраков, призраков, куда более страшных, чем умиротворенное тело юной учительницы пения, лежащее на кушетке лицом вверх.

Хильда вышла в коридор, закрыла дверь учительской и с содроганием оглянулась по сторонам. Но тот, кого она боялась увидеть, скрывался где-то в опустевшем здании. Дрожа от страха, она прошла к дверям своей классной комнаты, остановилась на минуту, чтобы перевести дух, и рывком открыла дверь.

Возможно, это был первый и последний момент в жизни Леланда Стэнфорда Джонса, когда кто-то, кроме матери, с таким обожанием смотрел на его веснушчатую мордашку. После увиденного в учительской лицо мальчика показалось мисс Уайтерс прекрасным.

— Учительница, я написал уже семьдесят один раз.

— Вполне достаточно, Леланд, — кивнула мисс Уайтерс.

Лицо ученика расплылось в улыбке.

— Так я могу идти?

Она еще раз кивнула:

— Но сначала выполни небольшое поручение.

— Но ведь мальчики ждут меня! — Леланд помрачнел.

— Уже слишком темно для футбола. Сбегай напротив, в кондитерскую Тоби, и позвони в полицию.

Леланд задрожал от любопытства.

— Будет сделано.

Среди учеников школы ходила легенда, будто их собственная мисс Уайтерс не просто учительница, а еще и сыщик нью-йоркского отряда полиции по расследованию убийств.

— Спроси инспектора Пейспера. Передай ему, что я в школе. Пусть срочно приходит. И пусть будет осторожен, — добавила мисс Уайтерс. — А теперь беги и, пожалуйста, не задерживайся. — Учительница многозначительно посмотрела на мальчика.

Леланд пронесся по коридору, выскочил на улицу и скрылся в дверях кондитерской лавки.

Хильда глубоко вздохнула и глянула на часы. Хотя ранние ноябрьские сумерки уже опустились на Манхэттен, было только десять минут пятого. Всего сорок минут прошло с того момента, как Энис Хэллорен простучала каблуками по коридору к учительской, и только десять минут назад она медленно прошла к выходу.

Мисс Уайтерс просидела пять минут, не сводя взгляда с часов, самые длинные пять минут в ее жизни. Из глубин школьного здания не доносилось ни звука. Наконец она встала, подошла к доске и только теперь с изумлением обнаружила, что все еще держит в руках голубую туфельку Энис. Не раздумывая, она схватила со стола несколько контрольных работ, завернула в них туфельку и сунула под мышку. Затем, сжав железной хваткой ручку зонтика, распахнула дверь в коридор. Оглянулась по сторонам — никого. И она как ни в чем не бывало прошагала с безмятежным видом по коридору, точь-в-точь как делала это двести раз в год в течение последнего десятилетия, что говорило о наличии у леди определенных актерских способностей.

Не задержавшись ни на секунду на ступенях школы, круто свернула налево и быстро пошла по Амстердам-авеню. Окон она не считала, но остановилась как раз у шестого окна, приоткрытого на восемь дюймов — восемь дюймов черной, как смола, тьмы. Взмах руки, и тьма поглотила голубую туфельку несчастной девушки. После чего Хильда спокойно проследовала назад, перешла улицу и скрылась в небольшой кондитерской лавке, как раз напротив главного входа в школу.

За стеклом телефонной будки появилось веснушчатое личико Леланда. Приподнявшись на цыпочки, он повесил трубку и вышел.

— Я все сделал, как вы просили.

— Но почему так долго, Леланд?

— Не было мистера Тоби. Дверь была открыта, а он куда-то вышел. Я не мог разменять десять центов. Как только он пришел, я сразу же позвонил.

— А теперь он где? Здесь?

— Да, в задней комнате, мэм. Мистер Тоби!

Из-за занавески показался лысый коротышка. Одной рукой он постукивал по витрине, другой расчесывал свою сверкающую лысину.

— Что угодно?

Мисс Уайтерс подошла к витрине, где расположился весь ассортимент товаров: грязно-коричневые леденцы, засохшие мятные прянички и тому подобные изделия кондитерского искусства.

Тоби настороженно уставился на посетительницу. Вряд ли эта суровая леди пришла за леденцами. Скорее всего, пришла обсудить качество его товара, как та молоденькая учительша, которая нажаловалась на него в санитарную инспекцию после того, как у кого-то из ее учеников схватило живот во время урока пения.

Он беспокойно переминался с ноги на ногу, бормотал что-то себе под нос, а высокая худощавая леди с зонтиком все не уходила и внимательно разглядывала витрину, как будто выбирала, что купить.

Тоби не подозревал, что в стекле витрины, как в зеркале, отражается вход в школу. Неожиданно в стекле возникла мужская фигура в сером плаще. Фигура стремительно приближалась и закрыла уже всю витрину.

Мисс Уайтерс быстро обернулась и приложила палец к губам.

— Оскар!

Позвольте теперь рассказать читателям об инспекторе полиции Оскаре Пайпере. Он худощав, предпочитает серый цвет, возраст — неопределенный. Его насмешливый взгляд и упрямо выпяченная нижняя губа наводят на мысль, что в детстве он был большим забиякой. В уголке рта постоянно тлеет сигара, а когда он открывает рот, что с ним бывает сравнительно редко, вы сразу понимаете, что разговаривать он учился на Бродвее, точнее, на Западном Бродвее. Оскар Пайпер не сразу стал инспектором и очень гордился тем, что начинал как рядовой полицейский.

Инспектор вошел в лавку Тоби, по обыкновению дымя сигарой, которую даже не подумал вынуть, прежде чем заговорить с дамой. Но, к его удивлению, мисс Уайтерс не поморщилась, как обычно. Не говоря ни слова, взяла его за руку. Бросив настороженный взгляд на продавца сладостей, мисс Уайтерс положила на прилавок четверть доллара.

— Купи себе что хочешь, Леланд, — и вышла на улицу.

Инспектор послушно следовал за ней. Со стороны они выглядели как семейная пара. И в самом деле, однажды они чуть было не поженились. Это случилось в порыве легкого помешательства, вызванного удачным завершением одного дела об убийстве. Помешательство продолжалось полчаса и ничем не завершилось благодаря (или вопреки) настойчивости инспектора, которая Хильде показалась слишком подозрительной и заставила ее, исключительно из чувства противоречия, изменить свое намерение.

— Прости, дорогой, что испортила тебе вечер, но, согласись, труп в учительской — солидный повод, чтобы отказаться от покера.

Инспектор вынул сигару, но не успел и рта раскрыть, как снова заговорила Хильда, поведав обо всем увиденном в учительской.

Инспектор задумался:

— Итак, убийство. Хм. И когда это случилось?

— Как ты не понимаешь! Только что! Убийца все еще где-то там! Поэтому я и просила передать тебе, чтобы ты был осторожен. Сейчас не время завывать сиреной и на патрульной машине гоняться за убийцей по всему городу. Преступник размозжил бедняжке череп и спрятался где-то в здании!

Она потянула инспектора за рукав:

— Идем. Скорее!

Тот отпрянул.

— Это против правил, я так не могу. Я должен сообщить об убийстве в участок и вызвать двух детективов и медэксперта.

— Но пойми, — мисс Уайтерс все еще не отпускала его рукав, — пока прибудет полиция, убийца может скрыться и замести следы. Это не случайное убийство, Пайпер, убийца знает, что делает. Он специально дожидался, пока я уйду!

— Ну, показывай, где тело! — Инспектор отшвырнул сигару.

Она указала на окно:

— Ты с оружием, Оскар?

Тот отрицательно покачал головой.

— Ты же знаешь, я снимаю эту штуковину вместе с формой.

— Тогда возьми мой — зонтик, — предложила она.

Инспектор деликатно отказался, и они, как можно незаметнее, подошли к зданию школы, вошли в пропахший мелом вестибюль и, пройдя мимо класса 1 «Б», приблизились к учительской. Дверь была по-прежнему закрыта. Инспектор прислушался и, резко распахнув ее, отскочил в сторону. Но все было ТИХО.

Он вошел, нашарил выключатель. Молчание продолжалось несколько секунд, наконец до Хильды донесся его голос:

— Хильдегард! Что за глупые шутки?

Мисс Уайтерс вошла в учительскую и застыла в удивлении: комната была пуста. Кушетка, на которой десять минут назад покоилось тело Энис Хэллорен, была чистой и гладкой, без единой морщинки.

Хильда указала на кушетку:

— Вот здесь она лежала.

Пайпер подошел, присел и ощупал обивку.

— Так ты говоришь, что истекала кровью? Выходит, что «кто-то» успел вымыть и высушить обивку? Здесь нет и следа крови.

Мисс Уайтерс упрямо наклонила голову:

— Но я сама, своими глазами видела. Ты ведь знаешь, я не страдаю галлюцинациями и не верю в привидения. И совершенно уверена: меньше чем десять минут назад здесь еще лежало мертвое тело.

— Куда же оно подевалось? — инспектор вынул новую сигару из кармана. — Насколько мне известно, трупы не имеют привычки путешествовать. Может, она была всего лишь ранена, а теперь очнулась и вышла?

Мисс Уайтерс покачала головой:

— Нет, она была мертва, это совершенно точно. Она так и стоит у меня перед глазами — тихое, умиротворенное лицо и эта страшная, зияющая рана. Видимо, бедняжка умерла, не успев увидеть своего убийцу.

— Не обязательно. После смерти все мышцы расслабляются, и любое выражение лица исчезает в течение нескольких минут, даже секунд. Ну ладно, попробуй вспомнить…

— Она лежала головой к окну.

— Во что одета? В пальто?

— Я… я не помню. Да, скорее всего. На голове шляпа — это точно. Темного цвета, сдвинута на затылок. Лоб открыт.

Пайпер кивнул.

— Ага. В окно ее не могли выбросить… Следовательно, тело где-то в здании. И убийца тоже. Если, конечно, не смылся, черт его побери!

— Отсюда никто не мог уйти. Пока я была в школе, глаз не спускала с двери, следила за коридором, а когда вышла — не сводила взгляда со входа.

— Так-так, — инспектор потер руки. — Очень хорошо. Значит, тело где-то здесь. Но как убийце удалось избежать следов крови?

— Послушай, — прервала его мисс Уайтерс, — я, кажется, поняла. Тело лежало на чем-то светлом, это могли быть газеты.

— Предусмотрел, значит, — инспектор пожевал сигару. От волнения он забыл, что следует говорить шепотом. — Убийца, возможно, попытался перенести тело в другое место или выбросить его через окно на спортплощадку. Черт возьми, я ведь могу поймать его с поличным!

— Ты хотел сказать «мы можем», — поправила его мисс Уайтерс и крепче сжала ручку зонтика. — Идем!

— Нет, вдвоем мы наделаем слишком много шума. Да и необходимо сообщить в полицию. Ребята из участка живо прочешут все здание. Сбегай позвони, вызови их. Я останусь, может, что-нибудь придумаю. Давай.

— Но, Оскар…

— Давай-давай. Все равно вдвоем нам не справиться, Хильда.

Оставшись один в учительской, инспектор собрался было подробнее осмотреть место преступления, но тут слабый звук донесся до его ушей. Даже не звук, а едва слышное эхо — будто кто-то царапнул металлом по камню. Через мгновение звук повторился, сопровождаемый глухим ударом.

— Надо бы проверить… — На цыпочках он прошел в конец коридора, туда, где над двустворчатой дверью горела тусклая лампочка, толкнул дверь. Звук усилился.

Инспектор стоял на верхней площадке лестницы. Цементные ступени вели вниз, во владения истопника. Постоял, прислушиваясь, и стал осторожно спускаться. Спустившись в подвал, вынул фонарик, хотя можно. было обойтись и без него — пространство слабо освещалось тусклыми лампочками. Осторожно ступая на скрипучие доски настила, Пайпер двинулся вперед. Крысы затихли. По-видимому, его приход вспугнул их. Еще немного, и инспектор услышал бы сирены подъезжающих патрульных автомобилей.

Сзади раздался легкий шорох: это не крысы. Он сразу это понял и, напрягшись как стальная пружина, отпрыгнул в сторону и оглянулся. Поздно. Острая боль пронзила голову, искры посыпались из глаз, и тысячи молний впились в затылок. Раскаты грома тяжело ухнули прямо в черепной коробке и, постепенно слабея, затихли где-то вдали.

На улице у школы завывали сиренами два патрульных автомобиля. Инспектор лежал лицом вниз в луже крови, сигара выпала изо рта, зашипела и погасла.

III. Черные подозрения

— Что вы стоите как истуканы! Сделайте что-нибудь! — Хильда была вне себя.

Но что можно было сделать? Врача уже вызвали, а полиция обыскивала подвал.

— Ну, только попадись мне, сукин сын, живо сверну тебе шею, — грозно рычал Мактиг, один из полисменов. — Вот этими руками…

Сержант Тейлор, помощник инспектора, утешал мисс Уайтерс:

— Не тревожьтесь, инспектор крепкий парень. Я видывал ребят и с большими дырками в черепе. Ладно, хватит об этом. Дождемся врача и приступим к работе. Кто бы это ни сделал, он все еще где-то здесь. Пока вы звонили в полицию, вы ведь не видели, чтобы кто-то выходил из школы? А в окно не пролезешь — оно открывается всего на несколько дюймов. Мы найдем эту сволочь. Узнает, как нападать на копа!

Аллен и Барнс, детективы из округа Бауэри, переминались с ноги на ногу чуть поодаль. Поиски преступника их явно не интересовали. Их волновало кое-что другое.

— Если Пайпер отдаст концы, кто будет нами командовать? — допытывался Аллен.

— Потише, болван, — прикрикнул на него Барнс. — Может, еще выживет. Видел я одного — ему проломили череп, а он еще целых два десятка лет протянул. Правда, все эти годы его крепко привязывали к кровати.

— А рану видел? Как думаешь, чем его?

— Похоже, топором, — Барнс нахмурился. — Слушай, заткнись. Кажется, «скорая» приехала.

Студент-практикант из больницы Бельвью подошел к инспектору, взглянул на пробоину в черепе, потер небритую щеку, затем раскрыл чемоданчик и вынул шприц.

— Да, изрядно ему вмазали. Сильное сотрясение. Наверное, придется делать трепанацию.

Тут взгляд его упал на золотой значок на груди инспектора.

— Вот так раз! Кто это?

Услышав, что перед ним инспектор полиции, он тут же заменил шприц.

— Простите, я не знал. Сейчас же отвезем его в операционную. Надо вызвать кого-нибудь из главных специалистов.

Хильда подошла поближе.

— Доктор, он будет жить?

Парень пожал плечами.

— Конечно, если не остановится дыхание. В таком состоянии они иногда забывают дышать. Зато наркоз не нужен: еще часов десять он будет в полной отключке. Ну-ка, ребята, приподнимите его легонько.

Пайпера вынесли.

— Хорошо, что вы остались, — сержант Тейлор подошел к Хильде. — Вы все нам покажете. Я понимаю ваши чувства…

— Что? — безучастно спросила Хильда и, помолчав, объявила: — Я остаюсь за него. Будем работать вместе?

— Само собой, — согласился Тейлор, но в голосе его не слышалось воодушевления.

И охота началась.

Сержант послал Аллена и Барнса на подмогу двум здоровенным ребятам в форме, которые прочесывали подвал.

— Хотя маловероятно, что убийца все еще там, — добавил он. — А мы возьмем Мактига и пройдем по всему зданию.

— Вряд ли это вам удастся, — остановила его Хильда, — учителя обычно запирают свои классы на ключ, — она задумалась. — Постойте, у истопника есть специальная отмычка.

— Истопник? Интересно… а где же он?

— Верно, уже ушел. Хотя в подвале горит свет. Да и не мог он уйти, не заперев входную дверь. Ума не приложу, где он может быть. Неважно, я знаю, где хранится дубликат отмычки.

Хильда быстро прошла по коридору к выходу, где располагался кабинет директора. Дверь кабинета оказалась запертой, но Мактиг двинул что есть силы своим массивным ботинком, и она с треском распахнулась.

Они вошли в небольшую приемную, в углу которой помещался стол с пишущей машинкой. Хильда пояснила, что здесь сидит секретарша директора, Джейни Дэвис. В приемной царил идеальный порядок. Хильда прошла в кабинет и выдвинула средний ящик большого дубового стола.

Они поднялись по лестнице на второй этаж. В темном коридоре луч от фонарика упал на высокую застекленную витрину, встроенную в стену.

— Что это? — заинтересовался сержант.

Хильда молча указала на табличку: «Биографии президентов».

— Недурно, а? — Сержант почесал затылок.

В витрине стояли модель хижины из неотесанных бревен и лопата в натуральную величину. На лезвии лопаты мелом были выписаны арифметические расчеты. И без объяснений учительницы сержант понял, что данные предметы символизировали жизнь Авраама Линкольна.

Джордж Вашингтон был представлен свежесрублен-ным стволом дерева с воткнутым в него лезвием топора. Дальше лежала пара дуэльных пистолетов с надписью над ними: «Гамильтон и Барр» и цилиндр с табличкой: «Вудро Вильсон».

— Да, теперь веселее учиться в школе, чем в мое время, — хмыкнул сержант. — Строгай себе игрушки, и никаких забот. Они бы еще выстрогали пустую тарелку в память о Гувере, чтобы список был полным.

Поднялись на третий этаж.

— Ну вот, мы на самом верху. На крышу полезем?

Хильда покачала головой:

— Если бы кто-нибудь туда и забрался, вниз все равно не сойти — с двух сторон школу окружает спортплощадка, с фасада — улица, а с южной стороны — двенадцатиэтажный склад.

— Ну что ж, начнем с коридора, — решил Тейлор. — Вам лучше держаться подальше, мэм. Этот злодей, если мы вспугнем его, может наброситься на вас.

— Так же, как и на вас, сержант.

Но сержант не слышал. Он разглядывал странную дверь в конце коридора, потом налег на нее, но дверь не поддалась, и сержант вопросительно уставился на Хильду.

— Говорите, с этой стороны здания только спортплощадка? А куда же ведет эта дверь?

— Эта? О, я забыла сказать вам — это пожарный выход. Может, его конструкция уже устарела, но в те времена, когда строилась школа, это было последним словом пожарной техники. Раз в неделю мы устраиваем учебную тревогу, дети один за другим вбегают в эту дверь и съезжают по желобу вниз на спортплощадку. Им это страшно нравится. Таким образом здание можно очистить за пять минут.

Мактиг подался вперед.

— Говорите, дети могут выбраться? А разве убийца не может?

— Не думаю, чтобы он воспользовался пожарным ходом…

Мисс Уайтерс не успела закончить. Ее прервал звук шагов по лестнице.

Тейлор мгновенно выхватил револьвер и тут же сунул его обратно. Перед ним стоял перепуганный Аллен.

— Как вы думаете, что мы обнаружили в подвале?

Хильда прищурилась:

— Тело Энис Хэллорен?

Он покачал головой.

— Нет, не тело. В подвале нет никакого тела. Но в том месте, где кончается деревянный настил, кто-то выкопал приличных размеров могилу. Мы нашли там лопату и все такое.

— Я сейчас, — на бегу бросил сержант. Аллен и Мактиг помчались следом. Про пожарный ход они совершенно забыли.

Хильда не стала их удерживать. Пустые могилы ее не интересовали. Подвернулся случай самой спокойно все осмотреть, грех не воспользоваться. Увлекшись поисками, она забыла, что где-то здесь, в темноте, скрывается убийца.

Отмычка осталась у нее, и Хильда пустила ее в ход, открывая все классы подряд, начиная с того, где хозяйничала мисс Хопкинс со своими шестиклассниками.

Ничего интересного там не оказалось. На сиденье учительского стула лежала ситцевая подушка — Мэтти Хопкинс весила двести фунтов и больше всего на свете любила комфорт. Под столом — ее шлепанцы. Доска залеплена сотнями бумажных шариков, которыми мальчики имеют обыкновение плеваться из трубочек. Мисс Хопкинс совсем распустила своих учеников.

В классе напротив, где угрюмая Агата Джонс учила английскому семи- и восьмиклассников, все разложено по полочкам и блестело чистотой, за исключением исписанной доски. Заглянув в ящики учительского стола, Хильда обнаружила рогатку, три пачки жевательной резинки и другие трофеи, добытые мисс Джонс в течение дня.

Не было убийцы и в классной комнате мисс Кейси, где седьмые и восьмые классы изучали арифметику, историю и право.

Хильда вошла в классную комнату мисс Пирсон, молодой учительницы рисования, которую она делила со своей коллегой Энис, преподающей музыку и пение в школе Джефферсона. Вернее, преподававшей…

Стол Натали Пирсон стоял у самой двери. Хильда какое-то время колебалась, ей не хотелось копаться в его содержимом. Она симпатизировала юной, похожей на мальчика учительнице рисования. Но рассуждать об этике не было времени. В любой момент мог появиться Тейлор и помешать.

Она осмотрела два ящика — в обоих был невообразимый беспорядок: наборы пастели и цветных мелков, большая коробка акварельных красок, сваленных как попало, смятая театральная программка без даты на премьеру. Между страницами программки вложена увядшая зеленовато-белая орхидея. Мисс Уайтерс улыбнулась, поднесла цветок к носу и с отвращением поморщилась: от орхидеи исходил сладковатый запах тления.

Хильда направилась к столу Энис Хэллорен. К ее удивлению, стол был закрыт на ключ. Мисс Уайтерс решительно вынула из прически шпильку. Она уже имела дело с подобными замками. Через несколько секунд верхний ящик выдвинулся, освободив тем самым и остальные.

Кроме нот, в верхнем ящике ничего не было.

— В среднем лежала коробка бумажных салфеток, эмалевая пудреница, две упаковки витаминов, большой флакон аспирина, почти пустой, флакон таблеток брома, тоже почти пустой, и конверт с двумя прошлогодними сезонными билетами на концерты на стадионе Льюисон. Почти все корешки на обоих билетах оборваны. Аспирин и бром на мгновение озадачили Хильду. Зачем они молодой девушке вроде Энис? Правда, в последние несколько недель с ней что-то происходило, а до этого она выглядела так, будто ни разу в жизни не страдала мигренью…

Нижний правый ящик принес первый успех — пузатая бутылка с экзотической выцветшей этикеткой. Содержимое бутылки недвусмысленно напоминало шотландское виски, хотя, конечно, Хильда могла и ошибиться, поскольку о спиртных напитках судила лишь по рассказам других.

Понюхав и поморщившись, положила бутылку на место, снова завернув ее в газету, чтобы все осталось по-прежнему. Кроме бутылки там лежала коробка бумажных стаканчиков. Хильда наморщила лоб. Как-то не похоже это на мисс Хэллорен. Скорее можно заподозрить подобную тайную страсть у мистера Макфар-ланда.

Больше ничего достойного внимания в столе не нашлось. Хильда задвинула ящики и защелкнула замок.

Чьи-то осторожные шаги в коридоре напомнили ей, что в школе скрывается убийца, и, вполне вероятно, это он подкрадывается к ней по пустому коридору. Хильда щелкнула выключателем, и кабинет погрузился во мрак. Спрятавшись за дверью, она на всякий случай выставила перед собой зонтик.

Дверь медленно открылась. В проеме показался силуэт мужчины. Он шагнул в комнату, и тотчас металлический наконечник зонта уперся ему в спину.

— Одно движение — и я стреляю! — предупредила Хильда и резким взмахом включила свет. Сержант Тейлор так высоко задрал руки, что Хильда не сразу узнала его.

— О, — заметила она разочарованно, — это вы…

— Слава Богу, это вы, — пробормотал тот с оттенком обиды. — Что вы делали здесь все это время одна? Я думал, вы пошли с нами…

— Не стоило беспокоиться, — прервала его Хильда. — Нашли что-нибудь в могиле?

Сержант покачал головой.

— Она не так уж глубока. Кто-то начал копать и не кончил: шесть футов в длину, два в ширину и около двух-трех в глубину. Выкопана в той части подвала, где нет настила, под колоннами.

— Что еще?

— Больше ничего. Истопника нигде нет. Ребята наткнулись на коробку, полную женских туфель, — она была в его шкафу, в комнате под лестницей. Неплохая коллекция для мужчины, вам не кажется?

Хильда беспокойно расхаживала взад-вперед.

— Ничего не понимаю, — пожаловалась она. — О, как нужен здесь Пайпер! Конечно, он почти всегда ошибается, зато как уверенно обо всем рассуждает! У него нашлось бы объяснение происшедшему. Всего час назад я видела здесь труп. Теперь нашлась могила, а труп исчез!

— Не хотите ли спуститься и осмотреть могилу? — предложил Тейлор. — Мне спокойнее, когда вы с нами, пока мы не нашли того парня, которого ищем.

— Лучше вы останетесь со мной. Пока убийца не добрался до меня, я хотела бы осмотреть еще один класс на этом этаже.

И они направились к двери у лестничной клетки, на которой виднелись две таблички — 3«А» и 3«В». Комната была уставлена скамьями, повсюду валялись инструменты.

— В этом классе мистер Стивенсон, заместитель директора, преподает столярное дело и естественные науки, — объяснила Хильда. — А вон та дверь — в его кабинет.

Тейлор кивнул. Он перешагнул через скамью и поднял лежавшее на ней зубило.

— Как вам кажется, такой штукой могли ударить инспектора?

Хильда задумалась.

— Возможно. Вы бы позвали Мактига проверить, все ли инструменты на месте. Может, чего-нибудь не хватает.

— Слушаюсь, мэм. Позвать его сейчас? Я приказал ему охранять лестницу и коридор, пока мы все не осмотрим.

— Ладно, отложим, — решила Хильда. — Он нам только помешает. Осмотрим сами все, что можно.

В дальнем конце класса, где проходили занятия по естествознанию, стоял длинный стол, загроможденный всякой всячиной. Чего тут только не было: аквариум, разнообразные комнатные растения, террариум с лягушками и черепахами и, наконец, пустая клетка с мокрой соломой на дне.

— Вы стоите на сцене недавней трагедии, — заметила Хильда, задержавшись у клетки. — Здесь жили Эмос и Энди, два хомяка, любимчики всей школы. Несколько дней назад они умерли. Мистер Стивенсон собирался было сделать вскрытие, но не решился — это было бы святотатством. Собственно говоря, умерла Эмос, а Энди так тосковал, что тоже умер через несколько дней.

— Что вы говорите? — Тейлор почуял загадку. — А вдруг их отравили?

— Не думаю. — Хильда покачала головой. — Оба выглядели вполне здоровыми, но постепенно ослабели до такой степени, что не могли устоять на ногах. Может, им солнца не хватало или пища им не подходила. Мистер Стивенсон что-то объяснял детям, не помню что… В кабинет зайдем?

Тейлор двинулся было за ней, но вдруг остановился в недоумении.

— Не понимаю, зачем все это? Мы ищем убийцу или в столах копаемся? Что вы рассчитываете здесь найти?

— Не понимаете, так помолчите! Потом поймете.

Хильда подошла к большому дубовому столу, стоявшему посреди комнаты. Книги, бумаги и разные канцелярские мелочи были разложены по ящикам в строгом порядке.

— Не ожидала от Стивенсона такой аккуратности, — заметила она. — Кто бы мог подумать! Чистота, как на корабле.

На столе лежали большой зеленый блокнот, авторучка в малахитовом корпусе, тяжелая стеклянная чернильница и миниатюрная никелированная зажигалка.

— Странно, зачем ему здесь зажигалка? Ведь курить в нашей школе запрещено, чтобы не подавать дурной пример старшим мальчикам.

— Может, мистер Стивенсон часто работает по вечерам, — пожал плечами Тейлор.

Он вынул из кармана начатую пачку сигарет и протянул мисс Уайтерс.

— Закурите?

— Я? Боже упаси! Чтобы я взяла в рот эту гадость? Как вам в голову такое пришло!

Тейлор осклабился.

— Вообще-то и я не курю, да вот друзья угостили, так отчего бы не попробовать?

Он взял со стола зажигалку и щелкнул. Безрезультатно. Попробовал еще и еще раз — с тем же успехом.

— Эта штуковина не работает, — объявил он, положив зажигалку на место, достал из кармана спички и закурил.

Мисс Уайтерс внимательно осматривала полку, заставленную разнообразными бутылками.

— Странно, однако, — заметила она, — тут стоит почти пустая банка с жидкостью для зажигалок. Может, зажигалка просто не заправлена…

Внезапно она замолчала. Глухой металлический звук нарушил тишину.

— Я тоже стал нервным, как вы. — Сержант успокаивающе улыбнулся. — Это всего лишь пар в радиаторах.

— Вы так полагаете? — Хильда задумалась. — Пар? Но ведь отопление…

Она бросилась к радиатору, но тут ее внимание привлекла раковина, стоявшая в углу за перегородкой. Обычно в этой раковине мыли химическую посуду. И сейчас она была наполнена ретортами, пробирками и колбами. Но острый взгляд мисс Уайтерс заметил среди всего этого химического разнообразия нечто необычное — стаканы. Такие продаются в магазинах дешевых товаров, а покупают их те граждане великой страны, которые слишком любят горячительные напитки и не слишком уважают законы. Ко дну одного из стаканов прилип дохлый муравей. С чего бы это?

Она поднесла стакан к носу, но тут же от неожиданности выпустила его из рук. Вечернюю тишину разорвал резкий звук сирены. Все здание наполнилось пронзительным воем.

— Эй! — рванулся к двери сержант. — Они нашли убийцу — или труп!

IV. Игра в прятки

Хильда схватила сержанта за рукав. Тот остановился в дверях.

— Не спешите, это пожарная сирена.

— Что? Вы хотите сказать, что в довершение всех несчастий начался пожар? — орал сержант, стараясь перекричать сирену.

— Сомневаюсь, чтобы здание ни с того ни с сего загорелось. Но я, кажется, знаю, что случилось. Идемте.

И она поспешила по коридору, зажав уши руками.

— Не понял, — рявкнул, догнав ее, сержант.

— Увидите.

Они приблизились к приоткрытому окну в конце коридора, возле которого располагалась дверь пожарного выхода. Хильда потянулась к оконной ручке, чтобы открыть окно пошире.

— Помните, я еще говорила вам, что убийца не мог уйти через пожарный ход? А вы мне не верили.

— Не то чтобы не верил, просто подумал, что вы слегка не в себе.

— Ладно уж, не оправдывайтесь, — она дотянулась до ручки и распахнула окно. — Мактиг не поверил мне и попробовал открыть пожарную дверь. Отсюда этот оглушающий вой. Как только начинается пожар, дверь автоматически открывается и включается сирена, но сирена включается в любом случае, если кто-то открывает дверь.

Сержант Тейлор облегченно вздохнул.

— А я уж перепугался. Так это всего лишь старик Мактиг, а? Вечно он лезет куда не надо.

Хильда пристально всматривалась в темень, царившую на спортплощадке. Свет с улицы почти не проникал туда, и какое-то время она вообще ничего не могла различить.

— Окликните его и объясните, как вернуться назад. Взобраться наверх по пожарному желобу он не сможет, а другого хода в здание со спортплощадки нет. Она окружена высокой проволочной сеткой, чтобы дети не выбегали на улицу. Ему придется обогнуть здание с севера, пройти мимо качелей, там есть калитка, и войти через главный вход.

Вой наконец прекратился. Тейлор высунул голову в окно.

— Эй, Мактиг, где ты?

Ответа не последовало. Сержант обернулся к Хильде.

— Как вы думаете, с ним ничего не могло случиться? Может, свалился и свернул себе шею?

— Не думаю. Дети съезжают здесь каждую неделю, и еще не было ни одного несчастного случая. Стойте, не он ли это?

Смутный силуэт проскользнул мимо качелей к калитке.

— Эй, Мактиг! — снова заорал сержант. — Думаю, он сам нашел дорогу. Эй, Мактиг!

Сзади послышался звук шагов, Хильда резко обернулась и с удивлением увидела перед собой Мактига.

— Я здесь, — с ирландской невозмутимостью проговорил тот. — Кто меня звал?

Хильда и сержант снова устремились к окну, но смутный силуэт исчез. Они молча переглянулись.

— Разве сержант не приказывал тебе охранять лестницу и коридор? — Хильда набросилась на несчастного ирландца. — Где ты был? Ты ушел с поста и позволил преступнику выбраться наружу!

Мактиг растерянно моргал.

— Но я слышал подозрительный шум, мэм. Как будто что-то стучало.

— Да? Где это, интересно?

— Ну, — Мактиг снял форменную фуражку и почесал голову. — Трудно сказать где. В радиаторах, мэм. Наверное, пар.

— Ах пар? Мы тоже слышали это, правда, Тейлор? Пар урчал в радиаторах. — Хильда осмотрелась. Как раз над ними на потолке располагался плоский радиатор[1].

— Может кто-нибудь из вас дотянуться до него?

Мактиг ринулся всей тушей на стену, вытянув вверх огромную веснушчатую руку, и тут же отдернул ее, употребив при этом слово, которое обычно не произносят в приличном обществе.

— Пардон, мэм. Но эта штука адски раскалена.

Мисс Уайтерс устало кивнула. Лицо ее разочарованно вытянулось, охотничий азарт схлынул.

— Никому из нас не пришло в голову — с чего бы это пар шипел в радиаторах, да еще в такое время, — медленно начала она. — Погода сейчас настолько теплая, что школу только слегка протапливают с утра, чтобы разогнать сырость. Надеюсь, вы и эти ваши тупицы там, в подвале, не думают, что истопник специально развел огонь, чтобы вы не мерзли?

— Хм, — сержант озадаченно наморщил лоб. — Попадись мне этот кочегар! Странно, что Аллен и Барнс так ничего и не обнаружили — ни истопника, ни трупа.

— Я посоветовала бы вам спуститься вниз и самому хорошенько поискать истопника, — съехидничала Хильда. — Где труп, я уже знаю.

Сержант и Мактиг от удивления раскрыли рты.

— Знаете где?..

Хильда сказала где.

— О Господи! Скорей, Мактиг! Вы идете, мисс Уайтерс?

Она отрицательно покачала головой.

— Ни за что на свете.

— Но мэм, вам безопаснее быть с нами, сами понимаете.

— Теперь уже нечего опасаться, — невозмутимо ответила она. — Где тело, мы уже знаем, а убийца благополучно сбежал и теперь, верно, далеко отсюда. Он или она — и теперь это совершенно ясно — знал, как выйти из здания и как выбраться со спортплощадки. Он легко нашел дорогу даже в темноте.

— Тогда все просто, — сержант Тейлор заметно приободрился. — Остается только найти людей, которые могли все это знать, и преступник пойман.

— Просто, говорите? — Хильда шла по коридору вслед за сержантом. — Что ж, вы, безусловно, сузили круг подозреваемых. Теперь их осталось каких-нибудь тридцать тысяч. Вы представляете, сколько людей в Нью-Йорке закончили школу Джефферсона?

Спустившись на первый этаж, мисс Уайтерс остановилась у кабинета директора.

— Я останусь здесь. Хочу позвонить.

Внизу Тейлор застал жарко споривших Аллена и Барнса. Они стояли в дальнем углу подвала у могилы. Деревянного настила здесь не было, а потолок нависал так низко, что сержант едва мог выпрямиться. Мактигу же пришлось согнуться почти пополам.

— А я говорю, эта яма была выкопана сегодня, самое раннее — после полудня, — распинался Барнс, — посмотрите на следы лопаты. Взгляните на землю. Она все еще не просохла. Уж в земле-то я разбираюсь! С детства на ферме. Раз черная — значит, свежевыкопан-ная.

— Теперь это неважно, ребята. Займемся кое-чем другим. Где здесь печь?

— Там, в углу. — Аллен ткнул пальцем. — А зачем тебе? Ищешь уголок погорячей?

— Горячей не бывает, — мрачно ответил сержант. — Идем скорее.

Они прошли под бетонными колоннами, миновали контейнеры с углем, крышки которых были откинуты, и по деревянному настилу вышли туда, где виднелась приземистая черная печь.

— Какого черта мы здесь ползаем, — ворчал Аллен. — Все, что можно было облазить, мы уже облазили. Доктор Левин вообще заявил, что уходит домой. Он говорит — это ложный вызов и нечего здесь зря околачиваться и ждать неизвестно чего…

Аллен вдруг замолк, глянув на сержанта.

— Что случилось?

— Заткнись! Все обыскали, да? Таких, как вы, только и посылать на дело! Дальше своего носа ни черта не видите!

Сержант ухватился за дверцу печи и резко распахнул ее.

Тошнотворный запах ударил им с ноздри, и жар опалил лица. Они непроизвольно отшатнулись. Мактиг перекрестился, губы его беззвучно шептали молитву.

Они были крепкие ребята, эти четыре полисмена, но теперь, пораженные ужасом, стояли перед открытой железной печью.

В жизни нью-йоркского полисмена бывает всякое, им не раз приходилось видеть смерть в самых ужасных обличьях, но ни разу еще их глазам не представало ничего подобного.

Казалось, сам Сатана воззрился на них из раскаленной топки, из клубов едкого желтого дыма.

Они нашли тело Энис Хэллорен.

V. До-ре-ми

— Инспектор Пайпер? — прозвенел нежный голосок на другом конце линии. — Он отдыхает, мэм.

— Так он у вас? Послушайте, девушка! Об отдыхе можете рассказывать кому-нибудь другому. Прошу вас, отложите журнал или что вы там читаете, выплюньте жвачку, сходите к медсестре и разузнайте все подробно. Вы слышите? Разузнайте, как там инспектор Пайпер!

— Но, мадам…

— Никаких но! — Мисс Уайтерс потеряла терпение. — Не то я приду в больницу и отшлепаю тебя!

Ответа не последовало. Через некоторое время в трубке снова раздался голос девушки:

— Инспектор Пайпер в операционной, мэм. У него раздроблен череп и тяжелое сотрясение мозга, но состояние достаточно хорошее для такого ранения. Сердце у него крепкое. Нет, в сознание он еще не приходил. Врачи говорят — еще несколько дней будет без сознания. Что еще?

— Спасибо, детка, — мисс Уайтерс смягчилась. — Спокойной ночи. — Лицо ее осунулось, она выглядела озабоченной и усталой, руки дрожали, и только с третьего раза ей удалось положить трубку на рычаг.

Снаружи, в коридоре, слышался истерический голос Аллена.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, — рассказывал он полицейскому фотографу, — мы вылили три огнетушителя и только тогда смогли вытащить ее из печи. Так что фотографировать уже почти нечего…

Они прошли мимо, в сторону подвала. Хильда закрыла уши ладонями. Она всегда так выражала свое отвращение к происходящему. В подвал решила не ходить до тех пор, пока там лежит тело Энис. Хватит, достаточно насмотрелась на смерть, даже слишком для одного вечера. Да и не все классы еще осмотрены. Разумеется, рано или поздно этим займется полиция, но мисс Уайтерс твердо придерживалась правила — не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Инспектор учил ее: в первые сутки после убийства найдешь больше улик, чем за все остальное время. Пайпер абсолютно прав — она могла собственными глазами увидеть убийцу, но упустила такую возможность.

Хильда решительно двинулась на второй этаж. Даже в присутствии Пайпера она сомневалась в умственных способностях полиции, а что. уж говорить теперь, когда он лежал на операционном столе в больнице Бельвью.

«Куй железо, пока горячо», — решила она и неожиданно для себя свернула к кабинету директора. Где-то там должны быть адреса и телефоны учителей школы. В столе мистера Макфарланда ничего подобного не было. Она вернулась в приемную и осмотрела стол Джейни Дэвис, секретарши. Небольшая красная папка с адресами, цель ее поисков, оказалась во втором ящике. Приподняв ее, Хильда увидела завернутый в золотистоголубой шейный платок… пистолет.

Когда-то инспектор показывал ей, как обращаться с оружием, но это было так давно. Поправив пенсне, она внимательно осмотрела пистолет.

— Сначала потянуть эту штуку, потом нажать сюда, — бормотала она.

Раздался щелчок, магазин вышел. Хильда удивленно подняла брови: патроны в магазине — холостые.

Лишь один, третий, был боевым. Его пуля, в блестящей медной рубашке, одиноко и зло торчала из гильзы. Надо думать, этот пистолетик, прежде чем выстрелит, наделает немало шуму.

Она заглянула в дуло, понюхала — ни следа копоти, и порохом совершенно не пахнет.

«Из него ни разу не стреляли, совершенно очевидно, — решила она. — Однако он наверняка играет какую-то роль в этой истории. Если оставить его здесь, у Джейни Дэвис будут лишние хлопоты, — размышляла Хильда, — кроме того, он может мне самой пригодиться». Вставив на место магазин, она спрятала пистолет за вырез платья.

Взяв папку с адресами, быстро просмотрела ее содержимое. Где-то здесь должен быть список всех работников школы. А вот и он. Андерсон, истопник, возглавлял список — Ист, 42-я стрит. Поблизости красовался адрес Макфарланда — Центральный парк, Вест. Его заместитель, мистер А. Роберт Стивенсон, проживал в тишайшем уголке Гринвич-Виллидж. Бетти Каррен, учительница домоводства, работающая у них по совместительству, числилась в меблированных комнатах где-то в Бруклине.

Наконец она нашла то, что искала: Энис Хэллорен, телефон Морнингсайд 2-2333, квартира ЗС, дом 441, Вест, 74-я стрит.

Хильда переписала адрес в блокнот и торопливо продолжала листать, но, добравшись до собственного имени, завершающего список, так и не обнаружила адреса Джейни Дэвис. Странно. Где-то он должен быть… Неожиданно она вспомнила о письме, которое видела в верхнем ящике. Может, там? В конверте было прозрачное окошко, и она смогла прочитать письмо. Метропо-литэн Гэз энд Кок Компани поздравляла мисс Дэвис с тем, что та решила прибегнуть к ее услугам, и на всякий случай предупреждала: «Пожалуйста, требуйте от наших служащих, следящих за показаниями газовых счетчиков, предъявлять удостоверения. Спасибо».

Письмо было двухнедельной давности и адресовано мисс Дэвис, квартира ЗС, дом 441, Вест, 74-я стрит. Хильда тщательно переписала адрес и лишь тогда сообразила, что пишет его во второй раз.

Выходит, Энис живет вместе с Джейни, вернее, жила до сегодняшнего дня! Впрочем, в этом не было ничего удивительного: большинство учителей школы Джефферсона снимали квартиру на пару с кем-нибудь еще. Положила папку на место, задвинула ящик и вышла в коридор, втайне надеясь, что пистолет не слишком виден из-за декольте.

Ей пришлось прижаться к двери и пропустить санитаров с носилками. За ними шел сержант Тейлор вместе с низеньким желтолицым человечком в синем костюме.

— А вот и вы, — обрадовался сержант. — Вы знакомы с доктором Левиным?

Хильда утвердительно кивнула и спросила:

— Что-нибудь обнаружили, доктор?

Медэксперт пожал плечами.

— А что я мог обнаружить? Что там вообще осталось? Вряд ли даже вскрытие даст что-нибудь вразумительное — тело пролежало в печи полчаса, а то и больше. Похоже, смерть наступила от удара острым предметом в область лба, но это неофициально. До завтра.

И доктор Левин направился к выходу, размахивая черным чемоданчиком.

— Мы нашли тело там, где вы сказали, — объяснял сержант. — Понятия не имею, почему ребята сразу же не заглянули в печь. Верно, им это даже в голову не пришло.

— Удивляюсь, как эти болваны еще нашли печь! — не сдержалась Хильда. — Где они?

— Мы останемся здесь на всю ночь, — сообщил сержант. — Аллен и Барнс пока обыскивают второй этаж, а потом займутся первым.

— Надеюсь, поиски второго этажа не отняли у них много времени? Что-нибудь обнаружили?

Сержант вытянулся по стойке смирно.

— Найдена улика, — доложил он. — Полный флакон веронала в столе классной комнаты 2«Е»! Это может иметь решающее значение для следствия!

— Ну и что из этого следует? Почему бы Элис Ран-нел не успокоить свои нервы вероналом, раз ей хочется? Если бы мне пришлось иметь дело с ее пятиклассниками, я бы тоже глотала веронал.

— Согласен, — поддакнул сержант, — но веронал — сильнодействующее снотворное, в штате Нью-Йорк его продают только по рецептам, а врачи редко его выписывают. — Сержант достал флакон из кармана. — Куплен в Джерси, взгляните на этикетку.

Мисс Уайтерс внимательно осмотрела флакон.

— Да он же совершенно полный! Сюда не втиснуть ни одной таблетки! Не думаете же вы, будто Энис Хэллорен была отравлена?

— Пока не думаю, — растерянно ответил сержант.

— А подумать не помешало бы, — сухо заметила Хильда и неожиданно сменила тему: — Оружия нигде нет?

— Кроме лопаты, ничего. Может, убийца и могилу копал и убивал той же лопатой? Можно сделать анализ — у нас есть специальная штука, которая обнаруживает следы крови. К сожалению, отпечатков пальцев на лопате нет. — Он вдруг обернулся и заорал на весь коридор: — Эй, Малхоллэнд! Принеси-ка лопату!

Из глубины коридора появился пухлый блондин в синей униформе с лопатой на изготовку.

— Это заступ, а не лопата, — скептически осмотрев предполагаемое орудие убийства, сообщила Хильда сержанту. Следов крови на лезвии заметно не было, но она все равно брезгливо отвернулась. — Уберите! Это еще хуже, чем окровавленный нож или дымящийся пистолет. Подумать только — мирный садовый инструмент…

— Я понимаю вас, мэм, — вступил в разговор Малхоллэнд. — Кузина моей жены всю жизнь прожила на Западе, объезжала лошадей. Сами понимаете, она не слабого десятка, а как переехала на Восток — на улицу выйти не решается, боится ходить в этой толпе. Сердце разрывается смотреть…

— Помолчи, Малхоллэнд, — оборвал его сержант.

— Пожалуй, я пойду домой, — решительно заявила Хильда.

— А я остаюсь, — сообщил сержант. — Кто будет вести дело, пока не знаю, но постараюсь сделать все, что в моих силах. Полиция останется здесь на всю ночь. Поставлю одного человека возле учительской, так как там произошло убийство, одного у входа. Как только Аллен и Барнс закончат обыск первого этажа, продолжу следствие.

— Вот как? Собираетесь кого-то допрашивать? — удивилась Хильда.

— А как же! Найду адрес этой бедняги, разузнаю о ее ухажерах, так и выйду на след. Может, у нее есть соседка, а хороший хук правой кому хочешь развяжет язык. — Сержант был типичным представителем старой детективной школы.

Мисс Уайтерс о чем-то глубоко задумалась. Ход ее мыслей прервали хриплые голоса Аллена и Барнса, вывалившихся из класса 1«А». Они наперебой орали:

— Что ты думаешь, сержант, мы нашли-таки кабинет убитой учительши! Вот он, здесь!

Хильда подняла брови:

— С чего вы взяли, что это класс Хэллорен? Уверяю вас, вы ошибаетесь.

— Кто-кто, а я не ошибаюсь, — самоуверенно ухмыльнулся Барнс. — Она учила музыке, ведь так? А тут на доске как раз музыка и написана. Меня не проведешь — я в детстве пел в хоре!

— Это классная комната Веры Коэн, — настаивала мисс Уайтерс.

— Откуда же тогда там ноты?

— Могу объяснить, — начала она. — Кабинет мисс Хэллорен на третьем этаже, но уроки она проводит в разных классах. Подождите минутку, я гляну в расписание. Да, завтра утром у нее должен быть урок во втором классе. Просто она с вечера подготовилась к уроку, чтобы завтра все было под рукой.

— Посмотрим, — решил сержант Тейлор и направился к классу. Хильда опередила его, сразу же бросившись к доске. Так вот почему бедная Энис задержалась дольше других: она готовилась к уроку. Здесь она последний раз вдохнула пропахший мелом школьный воздух и отсюда, из этой комнаты, стуча каблучками, прошла к месту своей смерти.

Предчувствовала ли бедная девочка, что ее ждет, когда писала на доске эту мелодию? Не потому ли так неровно проведены линейки и так небрежно нарисованы ноты? Особенно нижняя строчка, под которой слова песни были выписаны неаккуратно, в спешке: «Ты все

спишь, ты все спишь, братец Джон?»

Последний, неоконченный такт мелодии Хильда на всякий случай переписала в блокнот.

— Зачем вам это? — поинтересовался сержант. — Будете свистом вызывать убийцу, как моряки приманивают свистком ветер?

— Почему бы и нет, — отрезала Хильда. Она все больше сомневалась в умственных способностях сержанта. Стоит ли говорить ему? Все равно не поймет. Но все же решилась: — Знаете, зачем я записала эти последние такты? Вы и не примете этого всерьез, но я скажу вам. Это последнее из написанного Энис Хэллорен. Мне интересно все, что она держала в руках, что занимало ее в последние часы. Не то чтобы я верила в ясновидение или что-то вроде этого, нет, но все-таки что-то во всем этом есть. Вы слышали об индийских факирах, которые могут посмотреть на кольцо и рассказать о человеке, который последним его носил?

— Мне этого не понять, — уныло заметил сержант. — Я человек практический. Все что мог, я сделал. Только проверю своих людей, и мы сможем уйти. — Он выглянул в коридор. — Малхоллэнд!

Из двери учительской высунулась голова:

— Да, сэр.

— О’кей. Я только хотел убедиться, что ты на месте. Где Толливер?

— Здесь, сэр!

Показался еще один синий мундир.

— Малхоллэнд, охраняй учительскую. Ты и Толливер останетесь здесь на ночь. Никто не должен ни входить, ни выходить, ясно? Утром вас сменят. Выполняйте.

Сияющий Тейлор повернулся к мисс Уайтерс. Это был его звездный час.

— Скажите, где бы мне найти адрес убитой? Есть же у них что-то вроде адресной книги?

Мисс Уайтерс утвердительно кивнула и, уверенно бросив «Ждите здесь», решительно направилась в кабинет директора.

Пока сержант додумается пойти за ней, она успеет кое-что исправить.

Войдя в кабинет, торопливо достала папку с адресами, схватила лежавшую на столе ручку, обмакнула в чернильницу и слегка подправила маленькую черточку в цифре 1 в номере дома Энис Хэллореи. Теперь адрес выглядел так: квартира ЗС, дом 447, Вест, 74-я стрит;

«Это даст мне полчаса форы. Теперь надо придумать предлог, чтобы его задержать».

— Кстати, сержант, вы уверены, что в подвале ничего не осталось? Мне почему-то кажется, что орудие убийства все еще там. Эта ваша лопата, на мой взгляд, совершенно ни при чем. Может, стоит еще разок взглянуть?

Тейлор горделиво расправил плечи:

— Послушайте-ка меня, — он снисходительно глянул на учительницу, — может, вначале мы и просмотрели кое-что, но не стоит себя обманывать: уж что-что, а обыскать место происшествия мои ребята умеют. Они просеяли каждую песчинку, прочесали каждый дюйм подвала и наверняка нашли бы что-нибудь, если бы там что-нибудь было- Не такой уж это маленький предмет, чтобы крысы утащили его в свою нору… Бьюсь об заклад, в подвале уже не найти. — Тут он решил пошутить: — Разве что дух убиенной кружит вокруг печи! — и удовлетворенно рассмеялся.

Хильда промолчала. Малхоллэнду тоже было не до шуток — ему предстояла длинная бессонная ночь.

— Скажите, — начал он, — а если…

Он осекся. Откуда-то из темноты, из глубины здания, до них донесся странный звук. Что-то или кто-то хрипло завывал, голос доходил до них издалека, приглушенный расстоянием.

— Это наверху, — закричал Аллен.

— Нет, это на спортплощадке, — решил Малхол-лэнд.

— Вы оба ошибаетесь, — возразила Хильда, — прислушайтесь-ка.

Голос стал громче. Это не был вой нежити, это была песня, и пел ее нормальный человеческий голос, если, конечно, хриплое пьяное завывание называть пением.

Даже слова можно было разобрать: «Старый солдат, у него одна нога, но нет табака, бедный старый солдат»-Певец с чувством повторял один и тот же куплет, и голос постепенно приближался.

— Пойду посмотрю, что за птица, — наконец опомнился Тейлор.

— Подождите, сейчас он сам сюда заявится, — Хильда скептически посмотрела на сержанта. — Вы уверены, что этой вашей мелкой расческой прочесывали именно подвал?

Теперь было ясно, что голос доносится из подвала. Из подвала, так старательно обысканного сержантом и его отменными специалистами.

— «Старый солдат…» — Тут пение оборвалось, и на лестничной площадке появился среднего роста мужчина. Его шатало из стороны в сторону, но тем не менее он умудрился устоять на ногах и с удивлением уставился на полицейских. Над его лицом, сморщенным, как печеная картофелина, в беспорядке торчали бесцветные, почти белые волосы, глаза налиты кровью, в кустистых бровях застряли соломинки. Одет он был в синюю саржевую куртку поверх синего рабочего комбинезона.

— Андерсон! — воскликнула мисс Уайтерс. — Это же Андерсон, истопник!

Андерсон двинулся с места, медленно переставляя ноги, будто шел по канату.

Подойдя к ним, сделал героическую попытку остановиться посреди коридора, но не смог и вынужден был опереться о стену.

— Что с-стоите? — икнув, пробурчал он. — Я уже за-закрываю!

Сержант раскрыл от удивления рот, но быстро пришел в себя и приказал Малхоллэнду арестовать истопника.

Здоровенный коп придвинулся к Андерсону и заломил ему руку. Голова истопника упала на грудь, и он забормотал:

— Идем домой, т-только с-свет в-выключу-

Сержант подошел к истопнику, тряхнул его за плечо:

— Ну, что тебе известно об убийстве? Давай выкладывай.

Андерсон засопел:

— О ч-чем?

— Отвечай, или я размозжу тебе голову! Где ты прятался? Говори! Или тебе слегка освежить память?

— Не имеете права! — Андерсон весь просиял и попытался расправить плечи. — Я не какой-нибудь бродяга, я миллионер! Не имеете права! — Тут он прослезился. — Обманули! Меня обманули! Тринадцать — мой счастливый номер, я говорил ей, просил, а она… — Тело его обмякло.

Малхоллэнд приподнял его голову, но она тут же снова безвольно упала на грудь.

Сержант с надеждой взглянул на Хильду, но та молчала.

— Обыщите и уберите его отсюда, — приказал сержант Аллену и Барнсу, — отправьте в участок, там его живо приведут в чувство. Сейчас от него все равно ничего не добьешься.

— А что писать в протоколе, сержант?

— В протоколе? — озадаченно переспросил Тейлор. — Пишите: арестован по подозрению в убийстве

Энис Хэллорен… нет, это слишком. Ну, напишите: нарушение общественного порядка, сопротивление полиции, нарушение правил стоянки, черт возьми, какая разница, лишь бы засадить его за решетку!

— А вы не опасаетесь, что он исчезнет из-за решетки так же таинственно, как появился здесь? — иронически заметила Хильда.

— Что? Да, вы правы. Надень ему наручники, Аллен. Ну, теперь посмотрим, как ты исчезнешь, мистер истопник!

Андерсон не проявлял ни малейшего намерения исчезать, но висел в объятиях Малхоллэнда, как тряпичная кукла. Аллен и Барнс профессионально выворачивали его карманы. Неожиданно Барнс вскрикнул.

— Нашли что-то? — сержант превратился в слух. — Оружие?

— Нет, — и Барнс вытащил из кармана Андерсона пару скомканных белых хлопчатобумажных перчаток. — А мне показалось — пистолет.

До прибытия полицейской машины истопник так и не пришел в себя, так его и вынесли с тупой улыбкой на лице.

Отправив Андерсона в участок, сержант подошел к Хильде:

— Вы можете идти. Полагаю, я сам справлюсь с этим делом. Причем в ускоренном темпе. Этот истопник слишком самоуверен, меня не собьет с толку его кривлянье. Где он мог напиться, если в подвале мы не нашли ни одной бутылки? И как он в таком состоянии прятался от нас?

— Может, в печи что-нибудь и было. Стекло могло расплавиться при высокой температуре, — предположила Хильда.

— Ни намека, — Тейлор покачал головой, — мы даже золу просеяли и нашли только вот что. — Он вынул из кармана маленький закопченный предмет и показал учительнице. — Возможно, это кольцо с пальца девушки, частично оплавленное. Подождем результатов анализа, хотя возиться с ним уже нет смысла — все и так ясно.

— Все ясно, — машинально повторила Хильда.

— Без сомнения. Этот ваш истопник — полный идиот. Конечно, выпил он прилично, от него так и разит виски, но не столько он пьян, сколько притворяется- Огрел девчонку по голове лопатой, затащил в подвал, сунул в печь, думал сжечь так, что и следа не останется, но тут в подвале появился инспектор. Этот Андерсон наверняка сексуальный маньяк. В архиве таких случаев — сколько угодно.

Сержант тщательно сложил перчатки и спрятал их в карман:

— Это важная улика. Убийца специально надел перчатки, чтобы не оставить отпечатков на ручке лопаты, — триумфально объявил он, — но нас не перехитришь: анализ покажет, что на лопате остались микроследы нитей от перчаток, я в этом совершенно уверен.

— И что это доказывает? — Мисс Уайтерс не разделяла энтузиазма сержанта. — Ведь истопник ежедневно пользуется лопатой. По-моему, вы делаете поспешные выводы, сержант.

— Что делаю? — удивился Тейлор. — А, вы о том, что мы пока не знаем, чем была убита девушка?

— Полагаю, вы слишком рьяно взялись за Андерсона. Предупреждаю — если в участке с ним что-нибудь случится, у вас будут неприятности. Виновен он или невиновен, вы не имете права силой выбивать из него признания. Я протестую против такого обращения с арестованными. Кроме того…

— Кроме чего? — сержант оглянулся на подчиненных и был удовлетворен их молчаливой поддержкой. Все с сожалением смотрели на учительницу-

— Кроме того, вы не обратили внимания на его брови, — закончила она и, круто повернувшись, ушла.

VI. Контрольный опрос

Погода в этот вечер никак не могла решить, что бы такое наслать на Манхэттен — дождь или снег, и на всякий случай послала и то и другое. Хильда облегченно вздохнула, когда ее такси наконец остановилось у мрачного дома на 74-й стрит. Прикрыв шляпку сложенной вчетверо вечерней газетой, она пробежала по тротуару и поднялась по ступенькам в вестибюль.

Под почтовыми ящиками выстроился ряд кнопок. Квартира ЗС располагалась, по-видимому, на верхнем этаже, окнами во двор. Табличка над звонком выглядела почти новой, стало быть, Хэллорен и Дэвис поселились здесь совсем недавно.

Надавив на кнопку звонка, Хильда взялась за ручку двери. К ее удивлению, дверь не открылась. Из квартиры никто не давал сигнала разблокировать замок. Она еще и еще раз нажала на кнопку, пока не устал палец. Ответа не было.

— Вот досада, — расстроилась Хильда. На такой оборот дела она не рассчитывала. Задумавшись, она прислонилась к стене вестибюля. Из задумчивости ее вывел шум подъезжавшего такси. Она отступила подальше от двери и затаилась.

По ступенькам поднимались молодой мужчина и девушка. Они весело смеялись и беспечно подставляли дождю и ветру свои юные свежие лица-

Миниатюрное личико девушки показалось знакомым. Да это же Джейни Дэвис! Брови Хильды поползли вверх — высокий молодой человек рядом оказался юным Бобом Стивенсоном, преподавателем столярного дела и естествознания. У него, оказывается, недурной вкус.

Юная пара остановилась перед дверью, и Джейни спросила своего спутника, зайдет ли он. Конечно же да. Увидев бледную и встревоженную мисс Уайтерс, вышедшую им навстречу, оба очень удивились.

— Добрый вечер, — голос Хильды дрожал.

— Добрый вечер, — ответил Роберт Стивенсон. — Мисс Уайтерс, что случилось?

— Многое, — устало выдохнула та. — Но; может, мы сначала войдем?

Они поднялись по лестнице. Стройная фигурка Джейни Дэвис возглавляла шествие, за ней устало переставляла ноги мисс Уайтерс. Замыкающий Боб Стивенсон сосредоточенно хмурился. Волосы его были растрепаны ветром, с кожаного пальто стекала вода. Его сотрясала мелкая дрожь.

Войдя в квартиру, Хильда сразу же опустилась в единственное кресло, стоявшее посреди гостиной.

— Я пришла сообщить вам, — сухо начала она, — что Энис Хэллорен убита. Скоро этим делом займется полиция. Я хотела бы, чтобы сначала вы все рассказали мне. У меня, как вам известно, есть связи в главном управлении-

Джейни и Боб непонимающе уставились на нее.

— Энис… убита? — Джейни схватилась за спинку кресла. — Не может быть! Она же никому не причинила зла! Кому понадобилось убивать ее?

— Возможно, это произошло случайно, — холодно заметила Хильда.

Боб Стивенсон нервно зажег спичку, хотя сигареты у него во рту не было.

— Расскажите все по порядку. Вы уврены, что она… мертва? — Он не сразу произнес последнее слово, будто боялся его звучания.

— Она мертва. Более того, уже кремирована.

Хильда рассказала им обо всем, что произошло в этот вечер. Ужас на лице Джейни то и дело сменялся недоверием. Боб Стивенсон был хладнокровнее.

— Ведь она была такой безобидной, приветливой. Не понимаю. Это очень, очень… — Стивенсон прошелся по комнате, подыскивая слова, — страшно. Мы шли и думали, что она уже дома, хотели сыграть партию в бридж…

— Вы ожидали найти ее здесь? — прервала его Хильда. — Буду говорить без обиняков: надеюсь, вы понимаете, что до тех пор, пока следствие не закончено, подозрение падает на каждого, кто знал ее. Надеюсь, у вас есть алиби?

— Алиби? — Глаза Джейни округлились.

— Да, алиби. Вы можете определенно сказать и доказать, где были в момент убийства?

Джейни растерянно молчала.

— Я могу, — сказал Боб Стивенсон. — Сразу же после занятий я пошел в публичную библиотеку и просидел там до вечера. Затем зашел за Джейни, и мы пошли ужинать. Я часто бываю в Генеалогическом кабинете, генеалогия — мое хобби. Пишу эссе об истории семьи моей матери. В наших краях происхождению уделяют гораздо больше внимания, чем здесь, на Севере-

— А откуда вы, позвольте узнать? — поинтересовалась Хильда.

— Из Вирджинии. Я не так давно избавился от акцента, и теперь меня не отличишь от янки.

— А я из Бостона, там генеалогией никто не интересуется, — вставила Хильда. — Джейни, а вы что делали сегодня вечером?

Девушка смутилась.

— Я? Ничего. Сидела дома. Собиралась сходить в гимнастический зал, Энис обещала пойти со мной, но не пришла. В последнее время она что-то неважно выглядела, я убеждала ее заняться собой, а теперь…

— Она лежит в морге, — прервала ее Хильда. — Уже поздно говорить о здоровье. Но мы можем найти убийцу. А вы что скажете? — повернулась она к Стивенсону.

— Я почти не знал ее. Я первый год работаю в школе, она тоже. Позже, когда я стал приходить сюда к Джейни, мы с Энис подружились.

— А вы? — Хильда обратилась к Джейни.

— Она поселилась у меня всего месяц назад. Я почти ничего не знаю о ней. Кажется, она откуда-то со Среднего Запада, родители ее давно умерли.

Хильда все тщательно записывала в блокнот.

— А мужчины часто здесь бывали?

Джейни замялась.

— Часто? Нет, совсем никто… Разве что когда меня не было. Об этом я как-то не задумывалась. Да и Энис редко бывала дома. Но я не настолько хорошо ее знаю, чтобы интересоваться, куда она ходит, а она не говорила. Последнее время вообще как-то странно себя вела — вечно озабоченная, усталая.

— И чем озабочена, по-вашему?

— Может, тревожилась о своем здоровье. Как-то она пожаловалась, что совсем потеряла аппетит.

Хильда закрыла блокнот:

— Я бы хотела осмотреть ее вещи, прежде чем сюда придет полиция. Вы мне поможете, Джейни? Где ее комната?

— Конечно, — Джейни поднялась с кровати. — Но у нее нет своей комнаты. У нас только одна комната. Вот тут, в шкафу, ее одежда. Еще в комоде.

— Если я вам не нужен, то, пожалуй, я пойду, — Стивенсон направился к двери.

Хильда оценила его деликатность: рыться в вещах погибшей девушки на глазах у постороннего мужчины — в этом было что-то непристойное.

Оставшись одни, женщины молча переглянулись и принялись за работу. Но поиски не дали ничего, что могло бы пролить свет на происшедшее.

— Энис говорила мне, что все выбросила при переезде, — пояснила Джейни, — может, хотела начать жизнь сначала?

Хильда кивнула, сложила одежду, поставила на полку пару туфель на каблуках.

Они отправились на кухню, больше похожую на платяной шкаф. Хильда внимательно осмотрела полки. Ее заинтересовала высокая, темного стекла полупустая бутылка без этикетки. Она вынула пробку и понюхала янтарную жидкость.

— Это лекарство, которое принимала Энис, — пояснила Джейни-

— Вот как? Скверное лекарство. Ни за что бы не подумала, что Энис — любительница виски. — Она еще раз внимательно осмотрела все полки, но не нашла ни шейкера, ни высоких стаканов для коктейлей. — Выходит, она пила его неразбавленным?

Джейни возмутилась:

— Ну и что? Сейчас не девятнадцатый век, мисс Уайтерс. Как ей жить — ее личное дело. И потом, она ведь не пила в школе, и это никак не отражалось на ее уроках!

Хильда могла бы возразить, но промолчала. Она вернулась в комнату, мельком осмотрела ванную, уселась в кресло и завела разговор:

— Что ж, неплохая квартирка. Вам тут не было одиноко? Может, вы боялись чего-то или кого-то?

Джейни пожала плечами:

— Кого нам бояться?

— Ну, воров, бандитов, мужчин, кого угодно. Не боялись?

— Конечно, нет.

— Тогда зачем вам это? — Хильда вынула спрятанный на груди пистолет.

— Это? — В глазах Джейни промелькнул испуг. — Ах да… Это я купила для Энис. Она не сказала мне, зачем ей, просто сказала, что нужно, и все.

— Наверно, хотела научиться стрелять. Но почему же она сама не могла купить?

Джейни едва заметно улыбнулась:

— Она попросила меня об этом только на прошлой неделе. Знаете, мой брат держит, спортивный магазин в Нью-Джерси. Сами знаете, в Нью-Йорке не очень-то купишь оружие. Вчера я как раз обедала с братом, и он дал мне пистолет, Но я забыла принести его домой.

Джейни протянула руку за пистолетом, но мисс Уайтерс снова укрыла его на груди:

— Пусть пока побудет у меня. Возможно, его будут искать. Эту загадку нам еще предстоит разгадать.

— Ах, все это ужасно, — расхныкалась Джейни. — Я знаю, она вовсе не хотела умирать, она боялась смерти. Кто мог убить ее и зачем? Ведь у нее ничего не было, от ее смерти никто не выигрывал.

Хильда рассеянно листала газету, которую, выйдя из школы, купила с единственной целью — защитить шляпку от дождя. Вдруг на второй странице в глаза ей бросилось имя, которое так глубоко врезалось в ее созна-ниє. С непроницаемым лицом она прочитала заметку.

— Никто не выигрывал, говорите? Выигрывал… Как вы полагаете, не может ли эта заметка кое-что прояснить? — И она протянула Джейни раскрытую газету, указав пальцем нужный абзац.

Пока девушка читала, ее лицо медленно наливалось краской. Заголовок гласил: «Счастливый номер в Ирландской лотерее». Далее шло:

«Дублин, 10 ноября. Как официально заявил мистер Шеймус Доннел, президент лотерейной комиссии ирландских больничных касс, в результате жеребьевки, которая состоялась сегодня поздно вечером, жребий пал на Кенгуру, фаворита Мадлэндских скачек. Последние в этом сезоне скачки состоятся через две недели, и обладательница счастливого лотерейного билета Э. Хэллорен получит приз в пятьсот фунтов, если Кенгуру примет участие в скачках. В случае, если этот конь, фаворит предыдущих скачек, займет призовое место, выигрыш может составить от пяти до десяти тысяч фунтов. Сообщаем номера выигравших билетов…»

Джейни отложила газету. Дыхание ее участилось, взгляд блуждал по комнате. Вскочив на ноги, она бросилась к каминной полке, если, конечно, можно считать камином газовый нагреватель. Покопалась в разбросанных на полке бумагах. Ничего не найдя, застыла в раздумье, стараясь что-то припомнить.

— Минуточку. Кажется, вспомнила. — Она бросилась к книжной полке и стала рыться в книгах. Хильда внимательно следила за ней.

Наконец Джейни отыскала небольшую книжицу в кожаном переплете с крестом на обложке и торжественно бросила ее на стол:

— Энис положила его в свой молитвенник, она думала, что это принесет нам счастье. Ну, где же он? Я говорила ей, не клади сюда, это плохая примета… — И она вынула продолговатый лотерейный билет. По краю его, вдоль волнистой изумрудной каймы, вилась надпись: «Ирландская больничная лотерея» и номер билета: 131313.

Джейни Дэвис счастливо выдохнула:

— Молитвенник все-таки принес ей удачу…

— И теперь она лежит в морге, — вернула ее к действительности Хильда. — Ей проломили череп, она истекала кровью, потом ее бросили в печь. Это вы называете удачей?

— Замолчите, прошу вас, — девушка отшатнулась, закрыла лицо руками, и билет, медленно кружась, полетел на пол, как осенний лист. Но Джейни тут же нагнулась и подняла его:.

— Он наполовину мой, — объяснила она. — Вообще-то, он куплен на мои деньги, Энис обещала отдать половину, но не успела. Однажды она пришла домой возбужденная и говорит: «У меня есть шанс поставить на счастливый номер», — и предложила войти в долю. Билет стоил пять долларов, и я их заплатила. Там было место для одного имени, она вписала свое, но это наш общий билет. Половина по праву принадлежит мне. И…

— Надеюсь, вы не собираетесь никому рассказывать об этом? Неужели вам не ясно, в какое положение вы себя ставите? Половина билета может стоить… минуточку. Даже вычтя налоги и все такое-., может стоить до двадцати тысяч долларов, если лошадь придет первой.

Джейни ошарашенно смотрела на нее.

— Но при чем здесь я? Моя половина принадлежит мне. Мы так условились. Боб Стивенсон свидетель, он был здесь, когда мы договаривались. При чем здесь ее смерть?

— В случае ее смерти билет достанется вам. А целый билет, без сомнения, дороже половины. Но каким образом вы думаете изменить имя на билете? Поверьте, дорогая, полиция не оставит вас в покое, даже если вам удастся доказать, что именно вы купили этот билет для Энис.

— Я могу это доказать! Смотрите, — она подбежала к каминной полке и взяла с нее продолговатую книжицу в черной обложке. — Вот моя чековая книжка! Взгляните на корешок. Видите?

Она перелистала книжку и нашла корешок, свидетельствующий, что 16 сентября она выписала чек на сумму пять долларов на имя Энис Хэллорен, при этом на счету осталось 82 доллара.

— Разве это не доказательство? Если полиция не поверит, могу показать им чек, — Джейни взяла с полки большой конверт и вывалила на стол его содержимое.

Порывшись в куче бумаг, взяла узкий листок с банковской перфорацией и протянула его Хильде.

Это был чек на пять долларов, выписанный на имя Энис Хэллорен. Хильда взглянула на оборотную сторону, удостоверилась, что все правильно. Три передаточные надписи: первая, мелкая и аккуратная, — подпись Энис Хэллорен, вторая — неразборчивые каракули, с трудом складывающиеся в подпись «Олаф Андерсон», и последняя — «Б. Коэн, кассир».

— Андерсон? — Хильда удивленно наморщила лоб.

— Да, школьный истопник. Вы же знаете, он вечно ходит по всей школе и продает лотерейные билеты.

— А ко мне он ни разу не приходил. Впрочем, это не удивительно — по мне сразу видно, что азартные игры меня не прельщают.

— Вот вам и доказательство, — убежденно произнесла Джейни.

— Вы правы, кое-что это несомненно доказывает, — согласилась Хильда.

VII. Сумасбродная затея

Поздним вечером Хильда добралась до своей обители — небольшой квартирки на 76-й стрит. Первым делом тщательно разорвала и выбросила намокшую газету с заметкой об ирландской лотерее, затем ее вожделеющий взгляд упал на домашние тапочки возле кушетки, служившей ее постелью. Но раздеваться не стала, сразу же направилась к телефону. Девушка в госпитале, узнав ее голос, заторопилась:

— Да, инспектор Пайпер. Он отдыхает. В самом деле отдыхает. Да, мэм. В семь часов его оперировали. Профессор Хэмптон. Операция прошла успешно…

— Не заговаривайте мне зубы, — прервала ее Хильда. — Когда он придет в себя?

— Может, завтра, может, через несколько дней, при сотрясении мозга трудно что-либо предсказывать, сами понимаете. Позвоните завтра.

— Позвоню, не сомневайтесь, — пообещала Хильда.

Сняла шляпу, переоделась и наконец-то сунула ноги в тапки, — неожиданно раздался оглушительный телефонный звонок.

— Слушаю, — устало ответила она, и вдруг усталость мгновенно улетучилась. В трубке звучало мощное стаккато мистера Уолда Эмерсона Макфарланда, директора школы, ее начальника.

Несмотря на возбужденное состояние, мистер МакФарланд не изменил своей привычке выражаться несколько витиевато. Он хотел бы сообщить мисс Уайтерс о прискорбном инциденте, имевшем место во вверенной ему школе; ему уже звонили из полиции и из газет, и он хотел бы немедленно встретиться и побеседовать с мисс Уайтерс о деле необычайной важности.

— Я хотел бы встретиться с вами незамедлительно, — закончил он. — Это совершенно необходимо.

— Подождите минутку, — Хильда задумалась: окинула взглядом удобную кушетку и дверь в спальню, из-за которой доносился храп двух ее соседок, тоже учителей, но из другой школы. Они уже давно, в отличие от нее, отдыхали от дневных трудов.

Время, да и место не совсем подходящие, чтобы принимать мистера Макфарланда, как, впрочем, и любого другого джентльмена.

— Буду у вас через десять минут, — решилась она.

Снова пришлось одеваться, обуваться, выходить в ночь. Хорошо еще, что мистер Макфарланд живет всего лишь в нескольких кварталах, у Центрального парка.

Но хорошего было мало: дождь пополам со снегом яростно набросился на нее, а такси, в погожие дни обычно наводнявшие Манхэттен, как назло, имеют привычку исчезать при первых же признаках непогоды.

Хильда решительно зашагала мимо огромных новых многоквартирных коробок, пестревших многочисленными объявлениями: «Продается в рассрочку — восемь спален, восемь ванных комнат, гостиная, кабинет, библиотека и другие помещения».

Наконец она приблизилась к веренице скучных серых домов на 81-й стрит, мрачно возвышавшихся в темноте, будто волнолом, отделяющий Центральный парк от черного моря Гарлема.

Она взобралась по скользким ступеням в неосвещенный вестибюль и нажала кнопку. В темной глубине дома послышалась унылая трель звонка. Ей не пришлось долго ждать — дверь распахнулась, и на пороге появился Макфарланд в расстегнутой рубашке с короткими рукавами. Очки болтались на груди на широкой черной ленте, волосы, обычно прилизанные, торчали седым ореолом над встревоженным лицом.

— Мне пришлось самому открыть дверь, Розабелл уже спит, не хотелось беспокоить ее, — вместо приветствия произнес Макфарланд, но Хильда не удивилась — это была его обычная манера. Тем более что все сказанное— чистая правда. Неряшливая и сонная леди, работавшая у Макфарландов, наверняка в этот час сладко спала, правда далеко отсюда, на Леннокс-авеню, поскольку вот уже несколько лет они не могли позволить себе держать постоянную прислугу.

Хильда проследовала за директором через нечто среднее между холлом и приемной в кабинет, уставленный книжными полками. Макфарланд опустился в кожаное кресло за обшарпанным дубовым столом и с озабоченным видом принялся грызть ногти. Хильда, так и не дождавшись приглашения сесть, окинула взглядом комнату и пододвинула к себе ближайший стул.

— Недавно я беседовал по телефону с сержантом Тейлором из полиции, — начал директор, — он посоветовал утром позвонить в главное управление. Кроме того, я имел беседу с несколькими настойчивыми господами из прессы. Мне сообщили о прискорбном, весьма прискорбном инциденте, имевшем место с молодой женщиной, известной нам обоим. Вкратце…

— Вкратце: сегодня вечером была убита Энис Хэллорен, — помогла ему Хильда. — Ради Бога, ближе к делу. Я не затем шла сюда под дождем, чтобы выслушивать то, что и так знаю-

— Конечно, конечно, — он так энергично закивал головой, что очки едва не слетели у него с носа. — Предположим, что этот несчастный случай действительно является убийством, — он с трудом выдавил из себя это слово. — Надеюсь, вы выразите желание, учитывая ваш предшествующий опыт в э-э… данной области…

— Желание? Какое желание? — Нервы Хильды уже не выдерживали обрушившихся на нее в этот вечер испытаний.

— Надеюсь, э-э, как я уже сказал, в свете вашего предшествующего опыта, вы выразите желание действовать в моих интересах и в интересах опекунского совета, также весьма озабоченного происшедшим, в качестве… э-э… в качестве…

— Хотите сделать из меня сыщика?

— Вот именно! — Мистер Макфарланд никогда не улыбался, но сейчас его лицо изобразило некое подобие улыбки. — Разумеется, вы можете считать себя временно освобожденной от ваших педагогических обязанностей на период, необходимый для расследования. Мы постараемся найти вам на это время замену. А также любые расходы — любые необходимые расходы… — тут он чихнул в ладонь.

— Это большая честь для меня, но ведь я не сыщик. — Хильда была несколько озадачена, но вместе с тем испытывала удовлетворение. — Мне пришлось принимать участие в расследовании одного убийства, но тогда я случайно пришла в аквариум, а там нашли труп в бассейне с пингвинами. В другой раз я пила чай с инспектором, а его вызвали на дело, но…

— Я полагаюсь на вашу добрую волю, — торжественно изрек Макфарланд. — В случае, если это дело будет завершено быстро и без излишней огласки, я рассмотрю возможность произвести изменения в руководстве школы. Как правило, заместителем директора назначается мужчина, но, полагаю, женщина на этом посту была бы более уместна. Должен заметить, что мистер Стивенсон не лучшим образом справляется со своими обязанностями. Члены опекунского совета мистер Чепни и мистер Вилли согласны последовать моим рекомендациям, которые я намерен им представить в конце семестра.

— Ради Бога, — не выдержала Хильда. Его краснобайство действовало ей на нервы.

— Так мы договорились? Разумеется, вы будете информировать меня о ходе расследования. Я всегда верил в победу разума над грубой силой. Если вам понадобится совет, можете смело обращаться ко мне.

Хильда промолчала.

— Для меня остается загадкой, — многозначительно продолжал Макфарланд, — неразрешимой загадкой, почему преступление было совершено именно в нашей школе. Ведь убийце должно быть известно, как известно любому работнику школы Джефферсона, от истопника до директора, о ваших выдающихся успехах в расследовании подобных дел в прошлом. Преступник совершил непоправимую ошибку.

— Я склонна думать, что это не было ошибкой, — проронила она, но Макфарланд ее не слышал.

— Будем считать это божественным предопределением, — продолжал директор. — Преступник, по-видимому, не знал или забыл о вас. В любом случае, вы были очевидцем его злодеяния и наверняка видели и слышали многое, что поможет вам легко раскрыть преступление. Не так ли?

— Боюсь, что не так. Похоже, в этот вечер я была глуха и слепа.

Макфарланд пропустил ее слова мимо ушей.

— Мне очень жаль, что пришлось уйти из школы в два часа пополудни, отменив последний урок в восьмом классе, поскольку я слегка простудился. — Он снова чихнул и вынул платок. — Если бы я был на месте, как обычно, до пяти часов или около того, этот несчастный случай, возможно, не произошел бы. Подумать только! Когда я сидел здесь, в кабинете, и преспокойно писал свое ежедневное эссе, в это время в храме науки, вверенном моему попечению, происходило…

Он потянулся к огромной, похожей на гроссбух тетради, покоившейся ровно по центру стола. Хильда знала о предмете гордости Макфарланда — тот ежедневно в течение многих лет писал по одному эссе в день — о чем угодно, что возбуждало его фантазию. Целая полка в его кабинете была отведена таким гроссбухам, исписанным его бисерным почерком. Хильда не впервые видела эти тетради, ей даже было доверительно предложено, будь на то ее желание, познакомиться с их содержанием: «Сумерки», «Мой сад», «Вечная молодость», «Дети», «Загадка Востока», «Дружба» — литературный горизонт Уолда Эмерсона Макфарланда был столь же широк, сколь узок его практический опыт.

— Как бы там ни было, — дерзко перебила его Хильда, — для завтрашнего эссе у вас будет новая тема, не так ли? Может быть, «Утонченное искусство убивать»?

Макфарланд покраснел.

— Но, дорогая мисс Уайтерс, подобное название уже было использовано… более столетия назад…

Хильда читала де Куинси, читала «Как совершить убийство» Дэнни Эхирна, но не стала развивать эту тему и решительно поднялась со стула:

— Я сделаю все, что в моих силах. Не слишком надейтесь на успех, но я постараюсь, если, конечно, мне не помешают. А сейчас извините — у меня был очень тяжелый день.

В Макфарланде неожиданно пробудилось гостеприимство.

— Разумеется, разумеется, дорогая мисс Уайтерс! Вы пришли сюда в такую ужасную погоду, я просто не могу отпустить вас без угощения. Не угодно ли чашку чая, — и он позвал жену: — Кристэл! Миссис Макфарланд будет счастлива присоединиться к нам.. — Кристэл! — И он кинулся разжигать стоявшую на столе спиртовку.

Тяжелый занавес, разделявший комнату пополам, раздвинулся, и появилась высокая, грозного вида дама в широком китайском халате, украшенном золотыми драконами, пожирающими свои хвосты. Ее голые ноги были обуты в плетеные сандалии, тонкие вьющиеся волосы подвязаны золотистой лентой. В руке она держала увядший пион.

Хильда поздоровалась с лучшей половиной мистера Макфарланда.

— Я так счастлива, — произнесла миссис Макфарланд хриплым голосом и, переложив пион в левую руку, протянула правую Хильде. На ощупь рука напоминала снулую рыбу.

Кристэл Макфарланд — сама она предпочитала, чтобы ее называли мадам Хризантема (одно из последствий ее увлечения нумерологией), — была экзотическим продуктом многочисленных «измов» и «логий», заполнивших наш мир. Начинала она хористкой методистской церкви в Миннесоте, затем изучала брахманизм, была последовательницей (перечисляю в порядке смены ее увлечений) сестры Эммы, принца Радипура, прорицательницы Марджори, миссис Эдди и, наконец, Николая Рериха. А теперь она просто-напросто наслаждалась безмятежным существованием, выработав свою собственную идеологию — что-то среднее между ипохондрией и новым мышлением, взяв из них, по мнению мисс Уайтерс, все самое дурацкое. Кроме того, она увлекалась ориенталистикой, пальцы ее были унизаны множеством колец, украшенных нефритами (из Невады) и скарабеями (с 14-й стрит). Галантно улыбнувшись, она улеглась на длинную кушетку, стоявшую рядом с кофейным столиком.

— Согласитесь, есть что-то волнующее в церемонии заваривания чая, — начала она изысканную беседу. — Я вся трепещу от чайного аромата,

Хильда невольно пожалела директора — стоит ли смеяться над его странностями, попробуйте не быть странным, если вам приходится жить с такой полуиди-откой-полуинвалидкой.

Откуда-то из глубин стола Макфарланд вынул лимон и продемонстрировал гостье:

— Вы конечно же предпочитаете чай по-русски?

Поколебавшись, Хильда все же осмелилась:

— Если вас не затруднит, я бы предпочла с молоком.

— Молоко внизу, в леднике, сейчас принесу, — он отложил лимон и исчез.

Мадам Хризантема помахала в воздухе пионом.

— О чай! — томно прошептала она. — Что бы я делала без его аромата. Уолд так часто оставляет меня одну. Если бы у меня не было цветов и чая…

— Одну? — переспросила Хильда.

— О да! Каждое лето он уезжает в наше имение в Коннектикуте, а я остаюсь совершенно одна. И сегодня — пока мой Уолд весь вечер гулял, проникаясь настроением для своего нового эссе «Тротуары», я лежала на кушетке, вдыхая аромат пионов. Я проникала в их душу!

— Гм, — хмыкнула Хильда, поднялась, как бы невзначай подошла к столу. Мадам Хризантема так глубоко проникла в душу пиона, что забыла обо всем на свете. Хильда наклонилась над столом, придвинула тетрадь. Вверху страницы стояла дата — пятнадцатое ноября, под ней мелким почерком Макферланда, с росчерками и завитушками, выписано название «Тротуары», дальше страница белела пустотой.

— Гм, — удивленно подняла брови Хильда, возвратилась на свой стул, молча выпила чай под аккомпанемент занудных речей Макфарланда и вздохов его жены, после чего удалилась. Директор проводил ее до двери.

— Я счастлив, что вы согласились послужить нашей школе, а также правопорядку и справедливости, и взяли это дело в свои руки, — Макфарланд был сама любезность. — Я распоряжусь, чтобы вам нашли замену.

— Думаю, в этом нет необходимости, мистер Макфарланд. Мне удастся узнать гораздо больше, если все будет по-прежнему. Пусть лучше преступник не догадывается, что я напала на его след. Как вы полагаете?

— Полагаю, — директор замялся, — расследование может вызвать необходимость выехать из Нью-Йорка. Я бы рекомендовал вам отправиться на Юг, на родину мистера Стивенсона. Полагаю, это где-то в Вирджинии. Я как-то сильно сомневаюсь в этом молодом человеке и подозреваю, что исследование его прошлого поможет пролить свет на это дело.

— Возможно, вы правы, — задумчиво произнесла Хильда. — Нужно все взвесить. Надеюсь, я могу действовать так, как считаю нужным?

— Конечно, конечно, — торопливо заверил ее Макфарланд, — несомненно.

Недослушав директора, Хильда вышла на улицу. Пройдя квартал, оглянулась на унылый серый дом и подумала вслух:

— Хорошенькое дельце! Что за сумасбродная затея — отправить меня в Вирджинию! Да пока я вернусь, здесь и без меня разберутся! Нет уж, не выйдет, — объявила она, но слышали ее только дождь и ветер.

VIII. Библиотечная ниша

Всю ночь детективы Аллен и Барнс не покладая рук колдовали над беднягой Андерсоном. Раз за разом обрушивали на него каверзные вопросы, и после каждого такого шквала Андерсон с остекленевшими глазами откидывался на стуле и судорожно хватал ртом воздух. Инквизиторы тоже притомились — раскраснелись, охрипли, пот стекал с них в три ручья, терпение лопалось. Но Андерсон упрямо молчал, неприступный как скала.

Памятуя угрозу мисс Уайтерс, полисмены применяли к истопнику исключительно гуманные, а точнее говоря, бескровные методы воздействия. Лампа с блестящим отражателем посылала сотни ватт в лицо сидящему на жестком стуле преступнику. На столе перед ним лежала пачка сигарет и стоял запотевший графин с водой, дожидавшиеся, когда же тот сам, добровольно, признается.

Все, буквально все было испробовано, даже подсаживали в камеру переодетого сыщика, но безрезультатно: Андерсон молчал. Закоренелый во грехе, он не проявил ни малейшего желания «чистосердечно признаться и тем самым облегчить свою участь». Как последнее гуманное средство перед ним поставили бутылку виски и стакан. Приманка произвела на шведа совершенно неожиданное действие: он закрыл глаза и с отвращением отвернулся.

Наконец Барнс с видом Санта-Клауса покопался в оттопыренных карманах своей куртки и извлек оттуда пару загадочных предметов — обрывок садового шланга длиной около десяти дюймов с затычками с обоих концов и мужской носок, туго набитый песком. Положив эти предметы на стол, детектив угрожающе уставился на Андерсона.

— Давай двинь ему как следует, — потерял терпение Аллен, — капитан говорит, что этот метод действует безотказно, сколько он себя помнит. А если не поможет, у меня есть еще кое-что в запасе.

Андерсон с трудом разжал зубы:

— Говорю вам, я никого не убивал, — и снова закрыл рот.

Барнс придвинулся вплотную к нему:

— Даю тебе последний шанс. Ты убил Хэллорен и сунул ее тело в печь? Ты огрел инспектора лопатой по голове и спрятался в подвале? Ну, признавайся, где ты прятался?

— Я никого не убивал, — упрямился Андерсон.

— Ну что ж, ты сам напросился, — он любовно погладил набитый носок, размахнулся и изо всей силы ударил им шведа по лбу. Тот лишь моргнул и слегка качнул головой. Носок лопнул, и песок просыпался на комбинезон истопника.

— Будешь говорить?

Андерсон, похоже, очнулся от летаргии:

— Говорю вам, я ничего не помню, — упрямо твердил он. — Я был пьян.

— Вот как? Так мы освежим твою память! Хочешь попробовать кресло-качалку? Знаешь, что это? Показать тебе?

Андерсон не проявил энтузиазма.

— О, это великолепный метод восстановления памяти, — с восторгом объяснил Аллен. — Мы положим тебя на пол, я стану одной ногой на шею, Барнс — на живот. Затем я нежно нажму на твой кадык, спрошу тебя кое о чем, а он надавит на живот. Будем «качать», пока у тебя не развяжется язык. Хочешь попробовать?

Но Андерсон не успел ответить — в дверь просунул голову полисмен, дежуривший у входа.

— Эта учителка на лестнице ругается с капитаном.

Барнс быстро сунул шланг в карман, бутылку виски— в стол, и оба детектива приняли вид невинных овечек-

За дверью послышался женский голос:

— Да, согласна, доктор. Такой отвратительной, сырой и мрачной дыры я в жизни не видывала…

Хильда ворвалась в комнату, как кавалерийский эскадрон, и юбка ее развевалась подобно боевому знамени.

— Ах, вот вы где! Опять за свое? Ну что, надеюсь, уже заполучили кучу ценных признаний?

С ней был полицейский врач, потрепанного вида человечек, перед которым детективы тут же вытянулись в струнку, — он был старше их по званию.

— Доктор Фарнсуорт, я полагаю, вы уже обследовали этого человека, — произнесла мисс Уайтерс, указывая на Андерсона. — Согласитесь, обследование…

— Да, несомненно, — поддакнул доктор. — Но я провел всю ночь в больнице у инспектора Пайпера, — оправдывался он, — обследование подозреваемого можно провести и сегодня.

— На нем нет ни следа побоев, — переполошился Аллен, — мы с ним просто разговаривали. Вы можете…

— Я хотела бы установить степень его опьянения, — проворчала учительница, — сегодня, может быть, поздно, он наверняка протрезвел, если даже и был пьян. Нужно установить, был ли он действительно так пьян, как утверждает.

Доктор Фарнсуорт почесал в затылке.

— Как правило, в таких случаях мы делаем очень просто: заставляем проверяемого пройти по меловой черте длиной в двенадцать футов. Если пройдет не шатаясь, значит, трезвый, но…

— Но не наоборот, — подхватила Хильда. — Если он шатается, это вовсе не доказывает, что он пьян. А что, других способов проверки нет?

— Есть, конечно, — кивнул утвердительно доктор. — Лучший способ — анализ мозга на содержание алкоголя. Обычно это делается при вскрытии. Наши медэксперты, доктор Блюм и доктор Левин, прекрасно справляются с такими анализами, но я не могу сделать анализ мозга живого человека, — и он взялся за ручку своего черного чемоданчика.

Впервые за время ужасных испытаний, обрушившихся на него, Андерсон выглядел по-настоящему испуганным.

Доктор в задумчивости покачал головой:

— Есть предложение. Я пошлю за желудочным зондом и сделаю анализ. Продукты распада алкоголя наверняка сохранились, их легко определить.

— Очень жаль, — вздохнула мисс Уайтерс, — но я должна идти. Меня ждут дела, не терпящие отлагательства. Не могли бы вы позвонить мне в школу, сразу как только получите результаты анализа?

Доктор пообещал, и мисс Уайтерс покинула комнату, сопровождаемая взглядом школьного истопника. В его глазах можно было прочитать как немую благодарность измученного страдальца, так и хладнокровный расчет преступника. Но мисс Уайтерс не оглянулась, а Аллен и Барнс не обращали внимания на подобные мелочи.

Через тридцать минут Хильда уже стояла на ступенях Нью-Йоркской публичной библиотеки. Вошла внутрь, поднялась на третий этаж, миновала полупустые помещения каталогов, читальный зал и, наконец, обнаружила узкую дверь с табличкой «Генеалогия». Редкие посетители, бродившие среди стеллажей, казались такими же старыми и поблекшими, как и книги, выстроившиеся на полках. Хильда вопросительно оглянулась по сторонам и увидела, что ее подзывает пожилая леди, библиотекарь.

— Запишитесь, пожалуйста, в журнале…

— Я не собираюсь брать книги.

— В этом помещении хранятся очень ценные книги, многие из них существуют в единственном экземпляре, поэтому мы требуем, чтобы все посетители оставляли запись в специальном журнале.

Хильда вписала в журнал свое имя и адрес и поинтересовалась:

— Не могли бы вы показать мне вчерашнюю страницу? Мне нужно кое-что проверить.

— Ни в коем случае, — категорически возразила седая страж порядка. — Это сугубо конфиденциальная информация.

— Что ж, — в голосе Хильды послышались властные нотки, — в таком случае я вынуждена буду пригласить полицию.

Библиотекарь тут же положила перед ней журнал. Хильда внимательно пробежала глазами страницу — в верхней ее части стояли мальчишеские каракули «А. Р. Стивенсон» и адрес.

— Вы дежурили здесь вчера вечером?

— Да, разумеется. Я всегда здесь дежурю. В апреле будет уже тридцать лет, как я здесь работаю. Но я не вижу причины…

— Вам и не нужно видеть. Я хочу, чтобы вы вспомнили. Вы знаете этого человека? — Хильда указала на подпись Стивенсона.

— Гм, позвольте взглянуть. Мистер Стивенсон…. Может, это высокий пожилой джентльмен с пышной шевелюрой?

— Нет, молодой человек в очках, спортивного вида, очень вежливый, неизменно улыбается.

Лицо библиотекаря расплылось в улыбке:

— О да! Улыбчивый молодой человек! Он часто сюда приходит, очень часто. Полагаю, то ли занят какими-то исследованиями, то ли пишет книгу. Сейчас все что-то пишут.

— Был он здесь вчера вечером?

— Разумеется, — она заглянула в журнал. — Его имя стоит в самом начале, а мы вкладываем в журнал новую страницу ровно в час дня, следовательно, он пришел в два, самое позднее, в три.

— А когда ушел? — настаивала Хильда.

— Мы регистрируем только приход. Если вы знаете, какую книгу он читал, тогда я смогу ответить на ваш вопрос. Мы контролируем, как долго книга находится в руках. Через три часа читатель обязан вернуть книгу.

— Гм, вот как, — мисс Уайтерс задумчиво вертела в руках карандаш. — А нельзя ли узнать, какую он книгу читал? Ведь каждый, прежде чем взять книгу, расписывается в специальной карточке.

Но таких карточек тысячи. — Библиотекарь выглядела озадаченной. — Мы храним их какое-то время в алфавитном порядке по авторам книг, а не по именам читателей. Установить, кто какую книгу читал, невозможно!

— Нет ничего невозможного. От этого зависит жизнь человека. Могу ли я получить необходимую информацию, или я должна обратиться к дирекции библиотеки?

— Ну, хорошо, — смягчилась седовласая леди. — Раз вы так настаиваете, я попрошу двух мальчиков, они все сделают, но это может занять несколько часов.

— А хоть бы и дней, — сердито буркнула Хильда. — Как только узнаете название книги, которую читал мистер Стивенсон, позвоните мне, пожалуйста, по одному из этих номеров. Вот, пожалуйста. Да, вы случайно не помните, где вчера сидел мистер Стивенсон?

— О, разумеется, помню. Там, где обычно. Я покажу вам, — и библиотекарь провела ее через всю комнату к едва заметной нише между шкафов. Там стояли узкий стол, скамья, висел тусклый светильник. — Постоянные читатели обычно выбирают укромные уголки.

Хильда выдвинула ящик стола. Кроме старой промокательной бумаги в чернильных пятнах, там ничего не было.

Выйдя из библиотеки, она спустилась в метро, проехала одну остановку в сторону Квинса, пересела на лексингтонский поезд и через пять минут уже поднималась по ступеням школы Джефферсона, окруженная шумной толпой детей.

— Мисс Уайтерс, а убийцу вы видели?

— А много было крови, мисс Уайтерс?

Леланд тоже был здесь. Глаза его горели любопытством. Он схватил Хильду за руку.

— Расскажите, мисс Уайтерс! Вы поймали убийцу, мисс Уайтерс? Задайте ему жару, мисс Уайтерс!

Она погладила его по голове и, повернувшись к детям, распорядилась:

— А ну, отправляйтесь-ка по домам, разбойники!

Вход в школу охранял страж в голубом мундире.

— Доброе утро, Толливер, — приветствовала его Хильда. — Как себя чувствует Малхоллэ^чд? Как прошло дежурство?

— Лучше б мы дежурили у следующей двери, — ответил, зевая, полисмен и показал пальцем на склад, возвышавшийся слева от школы. Мисс Уайтерс удивленно подняла брови.

— Идите в класс 1«А», — сказал Толливер. — Мне приказано посылать всех учителей туда, а детей отправлять домой- Но дети не расходятся, — хотят посмотреть, как будут ловить бандитов.

— Сейчас я их отправлю, — пообещала мисс Уайтерс и, повернувшись к толпе, хлопнула несколько раз в ладоши: —Дети, пожалуйста, не расходитесь! Подождите еще немного, и мы вскоре сможем начать занятия!

Не успела она договорить, как толпа стала рассеиваться. Часть детей направились на спортплощадку, другие скрылись в кондитерской напротив, третьи побежали в сторону ближайшей станции метро. Через минуту перед входом не осталось никого, за исключением Леланда.

— Я не хочу домой, — объявил он. — И на уроки тоже не хочу.

— А чего же ты хочешь?

— Хочу остаться с вами.

Мисс Уайтерс взяла его за руку и провела мимо полицейского.

— У меня есть для тебя небольшое поручение, — пообещала она.

Толливер удивленно взглянул на нее, но промолчал.

Хильда раскрыла сумочку, вынула ключ и вложила его во влажную ладошку Леланда. Затем наклонилась и прошептала что-то ему на ухо. Мальчик важно кивал.

— Принесешь это вместе с ключом сюда, — уже громко закончила она. — А теперь беги, и чтобы никто тебя не видел!

В классе 1«А» все учителя были в сборе. Хильда разочарованно вздохнула: она надеялась, что убийца сбежит, тем самым доказывая невиновность остальных. Дело в том, что Хильда не верила в виновность истопника, в этом ее убеждали определенные нюансы происшедшего, хотя последующие события, как мы увидим, заставят ее изменить свое мнение.

Она села за парту. Кто-то из присутствующих убил Энис Хэллорен и едва не убил ее друга, инспектора, а теперь сидит у нее за спиной или рядом с ней, через проход.

Может, это симпатичный Боб Стивенсон, который с таким деловым видом листает страницы лежащей перед Ним тетради? А может, Элис Реннел, с ее острым взглядом и еще более острым языком? Или Вера Коэн — юная и миловидная, но слишком честолюбивая?

Мисс Майкрофт, всегда безмятежно-спокойная, хладнокровно управлявшаяся со своими первоклассниками, сейчас выглядела расстроенной и озабоченной. Брошь на ее груди приколота криво, волосы, всегда тщательно уложенные, сегодня небрежно заколоты в узел на затылке. Мисс Майкрофт всегда проявляла материнское участие к молодой учительнице пения.

Никто из учителей не выглядит особенно привлека-телъно, решила Хильда. Она представила, как женщины ломали голову, что надеть в таких трагических обстоятельствах. Большинство, как она называла их, «девочек» остановили выбор на черном и темно-синем, а чтобы не выглядеть слишком мрачно, оживили костюм кружевными манжетами и воротничками. Только мисс Хопкинс по неизвестной причине нарядилась в яркое, персикового цвета платье. Мисс Джонс и мисс Кейси, сидевшие за одной партой через проход, безумолчно шептались, пока Хильда не постучала слегка по крышке парты, чтобы утихомирить их.

Натали Пирсон сидела в одиночестве на первой парте. Глаза ее покраснели и опухли, она то и дело прикладывала к ним кружевной платочек. Хильда вдруг вспомнила засохшую орхидею в столе мисс Пирсон. Должно быть, в этой чопорной и строгой молодой женщине в туфлях на низких каблуках и темном твидовом костюме билась романтическая жилка.

Через проход от Натали Пирсон сидела мисс Мар-чисон, преподававшая в четвертом классе и, кроме того, заведовавшая школьной библиотекой. В данный момент она демонстрировала мисс Страсмик, слишком рыжей даже в слишком розовом платье, какой-то конверт. Хильде вдруг ужасно захотелось вытянуть шею и прочитать надпись т конверте, но она сдержалась.

Уолд Эмерсон Макфарланд сидел за кафедрой, Джейни Дэвис рядом с ним, на низком стуле. Он специально затягивал паузу, желая дать понять Хильде, что она очень опоздала. Наконец он чихнул, откашлялся и постучал по столу:

— Инспектор Тейлор просил меня…

— Сержант, — поправила его Хильда вполголоса.

— Сержант Тейлор просил меня собрать всех вас вместе, — он опять чихнул и, помолчав, продолжил: — Теперь, когда мы собрались здесь все, конечно за исключением мисс Каррен…

В дверях показался сержант:

— А кто такая Каррен? Почему ее нет?

Директор сообщил, что мисс Каррен, которая преподавала в школе домоводство, в настоящее время отсутствует по причине операции аппендицита.

— Вот уже десять дней, как она лежит в Бруклинской больнице, поэтому, я полагаю, не может играть никакой роли в данном деле, — тут мистер Макфарланд деликатно засопел. — А мы до сих пор не нашли ей замены.

Сержант махнул рукой. Директор набрал в легкие воздуха и приготовился продолжить речь. Резкий телефонный звонок, донесшийся из-за дверей, прервал ход его мыслей.

Джейни Дэвис оторвала влюбленный взгляд от Боба Стивенсона и хотела было выйти, но сержант дал ей знак остаться.

— Малхоллэнд, подними трубку, — крикнул он в коридор.

Через минуту огромная голова Малхоллэнда возникла в дверном проеме:

— Кто-то просит мисс Уайтерс.

Хильда прошла через класс под любопытными взглядами всех присутствующих. Проходя мимо Малхоллэнда, бросила ему благодарный взгляд за то, что тот не объявил всем присутствующим, кто ей звонит.

Это была библиотекарь из Генеалогического кабинета.

— Мы все узнали, — сообщила она. — К счастью, книга была на «А», поэтому поиски заняли всего десять минут. Мистер Стивенсон взял первый том книги «История семьи Аддисон до 1812 года» Роберта Аддисона. Он взял ее ровно в три тридцать вечера и вернул в четверть шестого.

Хильда спросила, не отлучался ли он.

— О нет, это исключено. В этом случае мой ассистент взял бы книгу со стола и вернул на полку. Мальчик проходит по залу каждые полчаса. Пожалуйста, заходите еще. Нет, разумеется, я никому не скажу.

В коридоре к ней подбежал Леланд и вручил ключ. Она вопросительно посмотрела на него, но мальчик отрицательно покачал головой:

— Он исчез, мэм. Я осмотрел весь стол, но ничего не нашел.

Хильда потрепала его по плечу и собралась было вернуться в класс, как вдруг снова подошла к телефону и набрала номер. По-видимому, результат звонка не удовлетворил ее, она набрала еще и еще один номер и g триумфальным видом вернулась к собравшимся учителям.

— Позвольте прервать вас, — с порога бросила она.

— Слушаю вас, мисс Уайтерс, — Макфарланд выглядел удивленным.

— Позвольте спросить, откуда вам известно, что преподаватель домоводства мисс Бетти Каррен находится в Бруклинской больнице?

Директор удивленно поднял брови:

— Она сама сообщила мне. И мы же посылали ей цветы, мисс Уайтерс, вы что, забыли?

— А кто-нибудь навещал ее?

— До Бруклина слишком далеко. Кроме того, она просила нас не приходить, говорила, что хочет побыть одна, — директор все еще удивленно глядел на Хильду. — А в чем дело?

— А в том, что вы были не правы, утверждая, что Бетти Каррен не играет никакой роли в этом деле. Бетти Каррен была подругой Энис Хэллорен. Кроме того, я только что звонила в Бруклинскую и в другие больницы в той части города — ни в одной из них нет пациентки по имени Бетти Каррен.

Макфарланд даже рот раскрыл от удивления:

— Это… это… неслыханно! Где же тогда мисс Каррен? И что она делала все это время?

— Вот это я и хотела бы знать.

IX. Из чего сделаны девочки

Происшедшее было выше понимания сержанта. Он поглядывал по сторонам, ища помощи у мисс Уайтерс или у директора. Но учительница молчала, а Макфарланд сам нуждался в помощи.

Сержант собрал учителей в надежде получить сведения, которые помогли бы потуже затянуть петлю вокруг Андерсона, но события вышли из-под его контроля. Всплыли новые имена, замаячили новые направления поиска, а Тейлору не хотелось расставаться со своей версией.

— Я не вижу.. — начал он.

— То-то и оно, что вы ничего не видите, — прервала его Хильда.

Приглушенный шепот пронесся по классу. Сержант решительно сдвинул шляпу на затылок:

— Вы думаете, Каррен убила Энис Хэллорен и скрылась? Но это же совершенно бессмысленно. Женщины так не убивают. Если уж они убивают друг друга, то с помощью пистолета или яда, но не лопатой же!

— Я ничего такого не думаю, — Хильда окинула взглядом собрание. — Здесь не время и не место говорить о том, что я имею в виду. Давайте прекратим обмен мнениями, а вы, сержант, лучше начинайте розыск Бетти Каррен. Побывайте в квартире, разошлите описание внешности. Пропавшая девушка играет важную роль в деле, не забывайте об этом ни на минуту. Истопник сидит за решеткой, его вину вы всегда успеете доказать, а на поиски девушки нам отпущено всего несколько часов. — Хильда понизила голос так, что ее слышали лишь директор и сержант. — Возможно, мы уже опоздали.

— Вы хотите сказать, что и ее… тоже? — Сержант прищурился. — Две жертвы вместо одной? — Тейлор повернулся к собравшимся. — Прошу прощения, я должен позвонить. Подождите меня здесь.

Учителя, собравшиеся было расходиться, снова покорно расселись по местам. Все, кроме мисс Страсмик.

— Не делайте этого, — ее голос звенел— Мисс Каррен — моя подруга!

Сержант остановился в дверях:

— Чего я не должен делать?

— Вы не должны поднимать тревогу, как будто она преступница! Не надо искать ее, я уверена, она не имеет со всем этим ничего общего. Это жестоко, это…

— Вот именно, — поддержал ее Боб Стивенсон. — Может, мисс Каррен в какой-нибудь другой больнице, в конце концов, это ее личное дело!

— Ну, я думаю… — начал сержант, но Хильда прервала его:

— Мы расследуем убийство или обсуждаем, куда поехать на пикник?

Сержант махнул рукой и вышел. Хильда решила воспользоваться случаем:

— Я ненадолго вас покину, — сказала она Макфар-ланду.

— Но, мисс Уайтерс, сержант собирался опросить всех нас, кроме того, я хотел бы поговорить с вами.

— Отложим, мистер Макфарланд.

— Но я хотел сообщить вам… э-э… я думаю, что в свете происшедших изменений вы можете уже не заниматься тем, о чем я вас просил вчера вечером.

— А я считаю, такая необходимость есть, — отрезала Хильда, вышла в коридор и направилась к выходу. Малхоллэнд остановил ее:

— Простите, мэм, сержант приказал никого не выпускать без его разрешения.

— О Боже! Это не касается меня, — Хильда улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.

— Я не хочу лишиться работы, мэм, — Малхоллэнд покачал головой. — Раз сержант сказал…

Сержант в это время орал в телефонную трубку так, что было слышно у выхода.

— Ну что ж, Малхоллэнд, надеюсь, сержант оценит твое усердие, передай ему привет, — сказала она и направилась в сторону директорского кабинета. Остановившись у двери, прислушалась. По всей видимости, сержант разговаривал с хозяйкой Бетти Каррен.

— Говорите, уехала в начале прошлой недели и сняла все деньги со счета? А адрес не оставила? О’кей. Какого цвета у нее волосы?

Хильда резко повернулась, взбежала по лестнице на третий этаж, промчалась в конец коридора, набрала полную грудь воздуха и что есть силы толкнула небольшую квадратную дверь пожарного выхода. Раздался пронзительный вой сирены… С головокружительной быстротой она съехала вниз по пожарному желобу, держа в одной руке шляпу, в другой сумочку.

Круг за кругом спускалась она вниз, наконец туфли ее коснулись крышки нижнего люка и в глаза ударил дневной свет. Встав на ноги, она придирчиво осмотрела свою одежду. Убедившись, что все в порядке, она бодро зашагала через спортплощадку, мимо качелей, на улицу. Через пять минут Хильда уже сидела в такси, направлявшемся в Гринвич-Виллидж.

…Вызываются все машины… вызываются все машины… пропала девушка…. пропала девушка… Бет Каррен… двадцать три года… светлые волосы… рост… вес… родинка на левой щеке… последний раз видели в голубом плаще и голубой шляпке…

Слова пульсировали в эфире, сотни патрульных машин кружили по городу, и сидящие в них люди огрызками карандашей записывали приметы.

Телетайпы стучали во всех больших городах страны, печатая слова: «…последний раз видели в голубом плаще и голубой шляпке…» Санитары моргов поднимали белые покрывала с мраморных столов. В Бюро по розыску пропавших пожилой джентльмен в лейтенантской фуражке и в рубашке с короткими рукавами, высунув язык, трудолюбиво заполнял желтый бланк: «…вес… последний раз видели в голубом плаще и голубой шляпке…»

Не ведая о вызванном ею переполохе, Хильда стояла на крыльце многоквартирного дома на Барроу-стрит, в самом центре Гринвич-Виллидж. Перед ней, удобно устроившись на пятидесятифунтовом куске льда, сидел смуглый мужчина и вертел в пальцах только что полученную пятидесятицентовую монету.

— Да, мистер Стивенсон мой покупатель, почему нет? Два или три месяца я продаю ему лед, платит каждую неделю. Зачем ему идти к другим, если я здесь, в подвале?

— Может, вы продавали ему еще что-нибудь, кроме льда?

— Иногда он звонил ночью, хотел огня. Камин, понимаете? Я приносил ему дрова, дешево.

Но не дрова интересовали Хильду.

— Джин? Я имею хороший джин, галлон пять долларов, все покупают, мистер Стивенсон не покупает. Не делает вечеринок. Только лед и дрова, хочет тепла, уюта, когда к нему приходит женщина.

— Ага, — Хильду бросило в жар, и она задала главный вопрос, ради которого сюда приехала.

— Нет, сеньора. Я не видел мистера Стивенсона со светловолосой леди. Нет, не видел голубого плаща и шляпы. Я все о нем знаю, я живу здесь и все вижу, кто входит, кто выходит. Иногда приходит высокая стройная леди, темные волосы. Блондинок не было.

Ну вот. Делать здесь больше нечего. Квартира Стивенсона закрыта, и ключа нет ни под ковриком, ни над дверью.

Хильда вручила смуглому неаполитанцу еще полдоллара за молчание о ее визите и вернулась в такси. Немного подумав, она назвала Сентер-стрит. На этот раз ее догадки оказались ложными.

— Верно, впадаю в детство, — удручалась она. — В каждом деле есть какая-то улика, указывающая на убийцу. И в этом деле должна быть, но, видимо, она слишком бросается в глаза, чтобы ее увидеть…

Поднявшись по каменным ступеням в мрачное здание полицейского управлення, она направилась в кабинет инспектора Пайпера. В приемной сидел лейтенант Келлер, старый знакомый Хильды Уайтерс. Лейтенант сосредоточенно поедал сандвичи с ливером, запивая пивом. Он тут же предложил сандвич ей, что было очень кстати.

— Утром я звонила в больницу, сказали, что инспектору уже лучше, — сообщила Хильда. — Как только он придет в сознание, я непременно должна с ним повидаться, хоть на минутку. Как вы думаете, можно ли узнать, кто его ударил?

Лейтенант пожал плечами.

— Мы и так знаем кто — этот швед, истопник. Одного я только не пойму: инспектор, конечно, не супермен, но и слабаком его не назовешь. Может постоять за себя. Не понимаю, как пьяный старик сумел незаметно огреть его по голове.

— Согласна с вами. Вот почему я и просила полицейского врача проверить Андерсона. Сержант считает, что тот притворялся.

— Да, знаю, — отмахнулся лейтенант. — Он ошибается. Несколько минут назад я говорил с доктором Франсуортом, он, кстати, звонил вам, но вас не было.

Андерсон до сих пор весь пропитан алкоголем — боязно спичку зажечь. Доктор абсолютно уверен: прошлой ночью истопник был беспробудно пьян. Конечно, этим здоровякам шведам нужно раза в два больше, чем нам, но все равно, вряд ли он мог что-то соображать, если столько выпил. Аллен и Барнс на стенку лезут от злости — весь допрос насмарку. В чем бы тот ни признался, защита легко все опровергнет: в таком состоянии Андерсон не мог ничего запомнить.

Хильда задумчиво смотрела на лейтенанта:

— Хотела бы я знать, как это он, смертельно пьяный, так хорошо мог прятаться в подвале, что эти болваны Аллен и Барнс обыскали все дважды и не нашли ни истопника, ни хотя бы пустой бутылки. — Тут ей пришла в голову новая догадка. — Лейтенант, может, стоит проверить Тоби? Коротышку, который держит кондитерскую напротив школы? Не думаю, что он замешан, но на всякий случай…

— Мы и так следим за ним. Он чист, мэм. Это место он держит много лет, продает дешевые сладости, а летом еще и фейерверки. Нам известно, что недавно он стал торговать виски, но виски вполне приличное, никто от него пока не умер. С мафией не связан, поэтому мы не вмешиваемся. Пусть ФБР само ищет, если ему надо.

— Выходит, виски у него получше, чем сласти. — Хильда наконец-то расправилась с огромным сандвичем. — Я, пожалуй, пойду, лейтенант.

В дверях она столкнулась с невысокого роста суетливым человечком. Доктор Левин, окружной медэксперт, очень спешил.

— Хэлло, мисс Уайтерс. Как инспектор? Хэлло, Келлер. Вот наш отчет. Хочешь посмотреть, пока я не отдал комиссару?

Лейтенант и мисс Уайтерс заинтересовались.

— Но где же небольшой пакетик, который ты обещал принести? — спросил Келлер.

— Пакетик? Ах, забыл! — Левин покачал головой. — Не имеет смысла, лейтенант. Это ничего не даст, по ним ты ничего не определишь.

— Ну почему же? Мы всегда так делаем. Найдем дантиста, который лечил Хэллорен, и попросим его идентифицировать тело. Это самый надежный способ, если, конечно, они не разрушились от огня.

— В том-то и дело, — ответил Левин, — что они не разрушились. Они вообще не разрушались! Дантист к ним ни разу не прикасался. У этой девочки ни одного порченого зуба — что же показывать дантисту?

Лейтенант задумался.

— Но ведь нам необходимо идентифицировать тело. Другого способа я не знаю. Мисс Уайтерс видела Энис Хэллорен убитой, но как мы докажем суду, что тело, вынутое из печи, та же девушка? По логике, все вроде бы и так ясно, но логика для присяжных — не доказательство. У нас должны быть вещественные доказательства. А о каких вещественных доказательствах можно говорить, если тело полчаса провело в печи — в нем и вещества-то почти не осталось.

Мисс Уайтерс взглянула на бланк отчета: «Исследован труп молодой женщины индоевропейской расы… Причиной смерти послужил перелом лобовой части черепа, вызванный ударом тяжелым острым предметом, по всей вероятности топором… Смерть наступила в результате повреждения мозга».

— И писать-то особенно нечего. Почти ничего не осталось, все сгорело: волосы, лицо, кожа, даже две ноги и одна рука. Еще полчаса, и остались бы одни ребра.

— Тот, кто сунул эту девчонку в печь, знал, как работает тяга, — рассуждал лейтенант. — Если истопнику удастся избежать электрического стула, его охотно возьмут на работу в крематорий.

Хильда поморщилась. Доктор Левин кивнул и заметил:

— И что интересно — в убийстве совершенно не было необходимости.

— Необходимости? — удивилась Хильда. — Разве может быть необходимость в убийстве?

— Не знаю, не знаю. Но в этом точно не было. Энис Хэллорен, если это, конечно, ее тело, была обречена еще до того, как ее ударили по голове. Я давно интересуюсь действием высокой температуры на человеческое тело. Как обычно, обработал кости ее руки серной кислотой, чтобы определить изменения в их структуре. И наткнулся на неожиданность — у девушки обнаружилась злокачественная анемия костной ткани, одна из наиболее редких и наиболее опасных форм анемии. Возможно, она выжила бы, но осталась бы инвалидом на всю жизнь. Кости у нее совершенно разрушены, огонь не мог вызвать такого разрушения. — Доктор надел шляпу. — Ну, пока, ребята. Передавайте привет инспектору. Ему повезло: огрели обухом, а не полоснули лезвием. Если будете покупать цветы или что-нибудь в этом роде, не забудьте про меня.

— Минуточку, — Хильда остановила его. — Рука! Вы говорили, что огонь уничтожил обе ноги и одну руку. Значит, одна рука осталась?

Доктор утвердительно кивнул:

— Левая. Ребята, которые вытаскивали ее из печи, говорят, она сохранилась потому, что провалилась в поддувало. Зачем вам рука?

— Дело в том, что Энис была элегантной девушкой, очень следила за собой. Учителя сплетничали, что она, вместо того чтобы самой делать себе маникюр, ходила в косметический салон на Лексингтон-авеню.

Хильда повернулась к лейтенанту:

— Постарайтесь найти ту маникюршу, которая обслуживала Энис Хэллорен. Покажите ей руку, и она опознает тело не хуже дантиста.

— А что, может, и сработает. — Лейтенант встал, подтянул ремень. — Где этот салон? Сейчас же пошлю туда человека.

— Правда, боюсь, для маникюрши будет несколько непривычно опознание частично кремированного трупа, — заметила Хильда.

Доктор Левин усмехнулся.

— Дантисты привыкли к такой процедуре, а вот маникюрша… Как бы не упала в обморок…

Мисс Уайтерс согласно кивнула.

— Надеюсь, это и в самом деле тело Энис Хэллорен, хотя все может быть — в нашей школе пропала еще одна молодая учительница, и пока неизвестно, где она и что с ней.

— Да, веселенький денек у вас выдался, — заметил доктор Левин, выходя из приемной.

X. Туфельки Золушки

Лейтенант говорил по телефону.

— Тащите их сюда. Что? Я не приказывал оставлять их в участке. Сказал только, что понятия не имею, зачем истопник коллекционировал женские туфли. Впрочем, у каждого свой вкус, как сказала старая дева, целуя корову. — Лейтенант смутился, заметив, что Хильда прислушивается к разговору. Но та пропустила фразу мимо ушей.

— Может, Андерсон сам объяснит? — спросила Хильда.

— От него дождешься! — Келлер покачал головой. — Эта шведская лиса корчит из себя невинную овечку. Одно твердит: ничего не знаю, впервые слышу, кто-то подбросил. Кому могло понадобиться подбрасывать ему старые туфли? — Сержант нажал на кнопку внутренней связи: — Эй, Мактиг! У кого этот ящик с туфлями, который ребята нашли в комнате истопника? Тащи его сюда!

Через несколько минут глазам присутствующих предстала картонная коробка, наподобие тех, в которые пакуют лекарства или конфеты. В коробке лежало пять пар туфель, сильно поношенных, но вовсе не старомодных. Хильдегард взяла бальную туфлю, задумчиво взвесила ее на руке, внимательно осмотрела каблук, затем, потянув за ремешок, вынула сандалию и тоже подвергла тщательному анализу. Лейтенант непонимающе уставился на учительницу.

— К чему вам это старье, мэм? Он подбирал их по мусорным бакам или еще где-нибудь. Он же ненормальный. Но к делу они не имеют никакого отношения.

— Вы так полагаете? Впрочем, сержант Тейлор тоже такого мнения, — она подтолкнула ящик к полисмену. — Ну-ка, лейтенант, проверим вашу наблюдательность. Не замечаете ничего странного в этих туфлях, которые, как вы утверждаете, Андерсон подобрал в мусорной куче?

Келлер покачал головой.

— Туфли как туфли. Для меня, мэм, все дамские туфли на одно лицо.

— То-то и оно, что все туфли слишком похожи друг на друга. Они с одной ноги! Все пять пар одного размера, и даже каблуки сношены одинаково. Более того, — Хильда понизила голос до шепота, — голову даю на отсечение, что это туфли Энис Хэллорен.

— Откуда такая уверенность?..

— Я была у нее вчера вечером и просмотрела весь ее гардероб. Эти туфли не только ее размера, но и каблуки сношены под тем же углом. Я абсолютно уверена. Дайте-ка телефон. Сегодня утром я специально попросила доктора сделать Андерсону анализ, чтобы помешать Аллену и Барнсу его допрашивать. Я опасалась за истопника, зная, что эти болваны любят давать волю рукам. Теперь я жалею, что помешала им допросить его как следует. Пусть бы они выбили из него все, что можно. Это туфли выдали его. Согласитесь, лейтенант, коллекционирование туфель одной и той же девушки вряд ли можно назвать невинной причудой…

Телефон зазвонил прямо в руках лейтенанта.

— Хэлло, сержант. Нет, о Каррен пока нет сообщений. Кто? Да, она здесь. Директор. Подождите минутку. — Лейтенант глянул на Хильду. — Это сержант Тейлор. Очень зол. Говорит, вы нарушили его приказ. Директор хочет с вами говорить.

— А я с ним не хочу. Представляю, что он мне скажет! Ну да ладно, давайте трубку… Хэлло, мистер МакФарланд.

Макфарланд, как пристало джентльмену, если и сердился, то тщательно скрывал свой гнев.

— Дорогая мисс Уайтерс, — начал он, — во время нашего разговора я еще не знал, что убийца Энис Хэллорен найден. Теперь, когда истопник находится в тюрьме, вам нет никакой необходимости заниматься расследованием. После тщательного и всестороннего рассмотрения вопроса я вынужден просить вас забыть о нашем разговоре, — он чихнул и тем самым дал возможность собеседнице вступить в разговор.

— А если это не истопник? Разве вы не читаете детективы? Ни истопник, ни дворецкий никогда не убивают. Обычно убийца — приятный, благородный человек, который выглядит абсолютно незаинтересованным на протяжении всего романа.

Макфарланд замялся.

— Да-да, конечно. Но мистер Чапни и мистер Вили из опекунского совета рекомендовали мне просить вас прервать расследование, которое вы начали сегодня утром по моей просьбе. Полиция заверила нас, что убийство совершил истопник, и дело можно считать закрытым.

«Закрытым, но не для меня», — произнесла про себя мисс Уайтерс, положила трубку и направилась к двери.

— Кстати, Келлер, что с тем небольшим кусочком металла, помните, оплавленное колечко, которое нашли в печи вместе с телом?

— Думаю, Ван Доннен до него еще не добрался, во всяком случае, у меня нет рапорта. Впрочем, можем его позвать, — и нажал кнопку внутренней связи.

Немного погодя пришел Макс Ван Доннен и положил на стол кусочек металла вместе с бланками отчета.

— Все отшень просто, — объявил он. — Если это был пуля, я мог много писать, но это всего лишь кольцо. Золотое. Золота не больше пять карат. Стоит пять доллар, не больше.

— А следы камня или оправы сохранились? — поинтересовалась Хильда. — Может, камень сгорел? Я слышала, алмазы горят?

— Металл слегка расплавился, но следов оправы не заметно. Это есть обручальное кольцо, я не сомневаться. Тело было в огне, да? Ну вот, кольцо упало с пальца в золу и поэтому сохранилось. Вот и весь мой рапорт.

Мисс Уайтерс взяла бумаги со стола.

— Постойте-ка, а это что?

Ван Доннен вернулся.

— Вторая страница? Сержант Тейлор дал мне на анализ две жидкости: одна в бутылке с этикеткой, другая без.

Наконец мисс Уайтерс поняла, почему Леланд не выполнил задания, — сержант взял бутылку со стола в кабинете Энис Хэллорен и вторую у нее на кухне.

«Объект А, — начинался рапорт, — бутылка с этикеткой «Дьюаре Дью», объем — одна кварта, содержит — ³/₄ кварты. Этикетка старая, возраст приблизительно десять лет, отпечатков пальцев нет. Содержимое — чистое выдержанное шотландское виски, сивушных масел нет, чужеродных примесей нет, содержание алкоголя 60 %».

«Объект Б. Бутылка темного стекла, используемая обычно для безалкогольных напитков. Объем — Vs часть галлона. Заполнена наполовину. Содержимое бутылки — см. выше».

— Что это значит — «см, выше»? — Хильда удивленно подняла голову.

— А это значит, — терпеливо объяснил доктор, — что содержимое двух бутылок идентично. Анализ показывает идентичное содержание алкоголя, а также совершенно идентичный вкус и запах, — добавил доктор, облизав губы. — Конечно, трудно будет это доказать суду, но клянусь своей профессиональной репутацией, в бутылках совершенно одинаковое виски. Такое виски в наше время редкость! Оно чище, чем спирт, который дают в аптеках по рецепту. До свидания.

Лейтенант Келлер аккуратно подшил отчеты в папку и вместе с кольцом положил в ящик стола.

— Хотел бы я знать, где девочка брала свое виски!

— Виски меня не волнует. Меня интересует обручальное кольцо.

— Ах да! Обручальное кольцо! — воодушевился лейтенант. — Скажите, вы когда-нибудь видели Энис Хэллорен с обручальным кольцом?

— В том-то и дело, что нет. Но есть и еще одна странность.

— Думаете, это тело другой женщины, которая была замужем?

— Нет, не то. Не могу понять, почему кольцо оплавилось, если левая рука почти не обгорела. Ведь обручальное кольцо, насколько мне известно, американцы носят на левой руке? — Мисс Уайтерс глубоко задумалась. — Если кольцо было у нее на пальце, почему не обгорело? А если его на пальце не было, то каким же образом оно попало в печь? Мне еще не приходилось слышать, чтобы кто-то швырялся золотом.

— А мне приходилось. В Рино[2] есть река, в которую девочки выбрасывают свои кольца, как только получат развод. Там живет моя кузина, так она берет удочку, забрасывает в реку и…

Но мисс Уайтерс не дослушала его. Она устремилась к выходу.

XI. Хильда приподнимает покров тайны

— Хэлло, — из-под бинтов донесся слабый голос инспектора.

Наконец-то Хильде удалось прорваться к старому Другу.

— Как себя чувствуешь, дорогой?

— Отвратительно. Кто огрел меня, как ты считаешь?

— Сестра просила не говорить с тобой об этом. А ты сам как думаешь? — не удержалась Хильда.

Забинтованная голова слегка пошевелилась.

— Кто бы это ни был, он подкрался ко мне бесшумно, не хуже кошки…

— А мог это быть пьяный? — Мисс Уайтерс прищурилась.

— Ни в коем случае! Кто до такого додумался?

— Не волнуйся, я просто хочу кое-что выяснить. Для меня это вопрос чести. Потому что, во-первых, все это произошло у меня под носом, а во-вторых, ты мой друг. А пока лежи и отдыхай.

— Недолго мне осталось здесь валяться. Говорят, комиссар очень мной недоволен.

— Почему? Из-за того, что ты отстранился от расследования?

Забинтованная голова энергично качнулась:

— Нет, его не смущает, что Тейлор ведет расследование вместо меня. Из-за того, что я не в состоянии произнести речь на торжественном обеде в честь прибытия в Нью-Йорк венской знаменитости — профессора-криминалиста Пфаффля. Обед назначен на сегодня, и комиссар просто вне себя. Представь только сержанта Тейлора, выступающего на званом обеде! Старина Келлер на эту роль тоже не годится.

— Если уж на то пошло, я и тебя не могу представить. Не волнуйся, найдется кому приветствовать профессора. Ты лучше поправляйся. Что, сильный был удар? Воображаю, как тебя двинули, если даже твой медный лоб треснул!

— Да, это точно, — инспектор поднес руку к голове, — ты не представляешь — адская боль!

— Я пришла на минутку, только взглянуть, как ты. Завтра опять приду. Что тебе принести? Цветы? Конфеты? Может, радио?

— Принеси скальп той гориллы, которая меня саданула, — изъявил желание Пайпер. — Этот болван Тейлор и за тысячу лет не найдет его. И как это комиссар доверил ему расследование!

— Мне никто ничего не поручал, но я все равно буду искать убийцу. Может, и вправду виноват истопник, но если это сделал он, то во всяком случае не по той причине, о какой они думают. Нравится это сержанту или нет, я буду продолжать шпионить и вынюхивать.

— Ваше время истекло. — В дверь заглянула медсестра.

Мисс Уайтерс покорно встала.

— Подожди, — остановил ее Пайпер и обратился к сестре: — Принесите мою одежду.

— Ни в коем случае! Вам нельзя вставать. Еще две недели одежда вам не понадобится. Ложитесь!

— Я не собираюсь одеваться, — нетерпеливо пояснил Пайпер, — я хочу, чтобы вы принесли сюда мою одежду, — в его голосе послышались приказные нотки, — и побыстрее!

Сестра пересекла комнату, открыла дверцу встроенного шкафа и достала серый твидовый костюм.

— Только пиджак, — распорядился Пайпер.

Сестра подала. Он обшарил лацканы пиджака, пока не наткнулся на свой полицейский значок. Значок отличался от обыкновенного, медного, только одной, но существенной деталью — он был золотой. Его вручили инспектору за двадцатилетнюю безупречную службу в полиции. Он потер значок о подушку и вручил его Хильде.

— Хочу, чтобы эта штука была у тебя до тех пор, пока я не встану на ноги, — сказал он удивленной учительнице. — Буду просить комиссара допустить тебя к расследованию в качестве специального уполномоченного или кого-нибудь в этом роде.

— Спасибо, Оскар. — Хильда взяла значок и прикрепила его под лацкан своего костюма. — Это как раз то, что мне нужно. И лучше пусть об этом никто не знает. Чем меньше официальности, тем лучше. А так я обязана только тебе. Я, пожалуй, пойду, а то эта юная леди уже волнуется. И вот что еще я тебе скажу, Оскар Пайпер: может, это и глупо, ты не привык слышать от меня такое, но я сейчас пойду домой и на коленях буду благодарить Бога за то, что у тебя такой крепкий череп. Не знаю, что бы я делала, если бы тебя… тебе…

— Перестань, — смутился инспектор. — Иди и постарайся, чтобы мой значок тебе пригодился. А если завтра не придешь, так и знай — пришлю за тобой патрульную машину.

Хильда вышла. В вестибюле ей бросилось в глаза знакомое лицо — Джордж Свертаут, молодой практикант. В прошлом году много их пришло после колледжа работать в полицейское управление, но к нынешней осени остался только он один. Джордж Свертаут непринужденно беседовал с сестрой, дежурившей у телефона.

— Ага, — улыбнулся он, увидев Хильду, — а говорят — к инспектору нельзя! Или к нему только учителей пускают, а сыщикам дорога закрыта. Как босс?

— Поправляется. Но к нему нельзя, — строго ответила Хильда. — Охладите свой пыл до завтра.

— Это мне не в новинку, — признался Свертаут, — последнее время я только и делаю, что охлаждаю свой пыл — его благородие сержант не подпускает меня к расследованию, говорит, что и так все ясно, преступник пойман. Мне даже не разрешили заняться поисками этой пропавшей Каррен.

— Может, действительно все ясно, а я…

— А вы решили провести собственное расследование? Голову даю на отсечение — вы так просто не успокоитесь. Помните, в прошлом году, когда мы расследовали дело Стейта, вы нам с инспектором шагу не давали ступить, везде совали свой нос?

Хильда улыбнулась, отвернула лацкан жакета и показала ему золотой значок.

— Теперь я сама займусь расследованием. Надеюсь, вы мне поможете?

У входа в школу Джефферсона вместо Малхоллэнда стоял незнакомый полисмен. Увидев золотой значок, он тут же распахнул дверь перед Хильдой. Вслед за ней поспешил Свертаут.

Школьный вестибюль. Они направились к подвальной лестнице.

— Где-то здесь, — объяснила Хильда своему спутнику, — он выскочил отсюда и хватил инспектора по голове топором. Впрочем, почему «он»? Может, это была женщина. И где-то здесь пьяный истопник скрывался от этих идиотов Аллена и Барнса, а затем преспокойно поднялся наверх.

— А почему вы так уверены, что тот, кто ударил инспектора, не скрывался в подвале?

— А вот почему. Сержант Тейлор кое о чем забыл или намеренно помалкивает. Пока я осматривала классы наверху, кто-то пробрался на третий этаж и спустился по пожарному желобу на спортплощадку. А истопник вышел из подвала. Тот, кто ушел пожарным ходом, потом не мог вернуться в здание, даже если бы и захотел, — выход охраняла полиция. Необходимо установить, кто сбежал через пожарный ход, а точнее говоря, кто открыл дверь пожарного хода и включил сирену, поскольку я уже начинаю сомневаться, видела ли я кого-то на спортплощадке или мне померещилось, было очень темно.

— Но мог же этот кто-то, перед тем как сбежать, прятаться в подвале вместе с Андерсоном? — предположил Свертаут.

— Это невозможно. В то время когда наш неизвестный испарился через пожарный ход, в подвале было полно полиции. Он, должно быть, после того как огрел инспектора, прятался где-то на втором этаже и ждал случая удрать. Пока я ходила звонить в полицию, у него было время уйти из подвала.

— Погодите, — возразил Свертаут. — Истопник мог тюкнуть инспектора топором и скрыться в подвале, а этот другой преспокойно сидел на втором этаже.

— Пьяный не смог бы незаметно подкрасться к инспектору, — напомнила Хильда. — Доктор утверждает, что истопник был в стельку пьян. Следовательно, должен быть еще кто-то, действовавший или сам по себе, или вместе с Андерсоном.

Лампы тускло освещали подвал. Непрошеные гости старательно отводили глаза от раскрытой дверцы черной печи. Они пробирались среди беспорядочно сваленных деревянных скамеек, старых декораций, оставшихся от прошлогодних школьных спектаклей, и прочего хлама, который обычно скапливался в школе. Нигде не было укрытия, где бы мог надежно спрятаться человек.

В дальнем сыром углу они осмотрели наполовину выкопанную могилу.

— Чтобы ковырять такую твердую землю, надо быть трезвым как стеклышко, — заметил Свертаут. — Вряд ли пьяный Андерсон мог так энергично орудовать лопатой.

— Есть еще одна подробность, которая убеждает меня в этом. Его брови. Когда Андерсона арестовали, на его бровях была солома. Я совершенно отчетливо это помню. Думаю, надо изрядно надраться, чтобы упасть лицом в солому. Если он притворялся, вряд ли такая мелочь пришла бы ему в голову.

— Минуточку, — Джордж Свертаут оглянулся по сторонам. — Мы обошли весь подвал, но нигде не заметили соломы.

Мисс Уайтерс растерялась.

— Солома? Действительно, здесь нигде нет соломы. Где же он мог вываляться в соломе?

— Я думаю, что именно истопник съехал по пожарному желобу, а потом вернулся через подвальное окно, — предположил Свертаут. — А в соломе он вывалялся где-то в другом месте. И там же напился.

— Прекрасная мысль, только окна эти не шире шести дюймов, да они и не открываются, взгляните сами.

Свертаут тщательно обследовал каждую из четырех узких щелей в западной стене подвала. Через толстое волнистое стекло можно было рассмотреть спортплощадку. Но вряд ли здесь мог пролезть даже комар, не то что человек. «Дай пас!» — донеслось снаружи, а затем хор мальчишеских голосов дружно заорал: «Гол!»

— У вас случайно нет фонарика? — Свертаут вынул из кармана металлический цилиндр, нажал кнопку, и мощный отражатель отбросил на стену сноп яркого света.

— Где-то здесь должна быть солома, — настаивала Хильда, — может, несколько соломинок, такие маленькие, что ни мы, ни полиция их не заметили. Давайте поищем.

— Ну что ж, — согласился Свертаут, — можно и потискать. Только нам придется основательно попотеть. Может, позовем Вилли Солнышко, который стоит у дверей? Он нам поможет. Ребята прозвали его Солнышком за то, что он вечно ходит с кислой физиономией, но вообще-то он неплохой парень, может, как раз ему и повезет. Какого черта ему околачиваться у дверей? Достаточно показать ему ваш значок, и он мигом примчится сюда.

Он действительно примчался, хотя не обошлось без пререканий.

— Не беспокойся, — уговаривал его Свертаут, — немножко попотеешь, набьешь пару шишек, зато получишь повышение по службе. Лишних полсотни в месяц, а, Солнышко?

— А если сержант узнает? Меня переведут в патрульные куда-нибудь в Бруклин, — колебался Вилли, но все же пошел.

— Ты, Джордж, пойдешь вдоль правой стены, а ты, Вилли, вдоль левой, — командовала Хильда. — У меня нет фонарика, поэтому я буду работать в центре — там еще можно с грехом пополам кое-что разглядеть. Дайте мне спички. Если замечу что-нибудь интересное, зажгу спичку. И прошу вас, не торопитесь, ребята, ничего не пропускайте. Если ничего не найдем, то расчертим пол на квадраты и обследуем каждый дюйм.

И охота началась. Вилли, встав на четвереньки, внимательно осматривал пол, затем как лягушка прыгал на несколько футов вперед и повторял процедуру. Свертаут придерживался другой технологии: ползал на коленях, дюйм за дюймом исследуя поверхность, забыв о сырости и грязи. Хильда, согнувшись под прямым углом, озирала центр помещения. Вилли исчез под лестницей, в комнате истопника, и через несколько минут появился снова.

— Здесь есть несколько листиков клевера над дверью, — сообщил он, — истопник подвесил их на счастье, да, видно, зря. А соломы и в помине нет. — И он снова пополз вдоль стоявших в этом углу стеллажей со всякой всячиной.

Свертаут быстро продвигался вдоль стены, пока не исчез в завалах декораций и старой мебели. Каждый шел своим курсом. Изредка кто-либо из них докладывал о результатах поиска, а потом в подвале снова воцарялась тишина.

— Крысиная нора, — орал Вилли.

— Собираешься насыпать в нее песка? — через весь подвал отвечал Джордж.

— Песка здесь нет! Может, грязь подойдет?

Их молодые голоса звонко раздавались в тишине подвала. Мисс Уайтерс едва сдерживала улыбку. К великому сожалению, ей попалось несколько обгорелых спичек и обрывок этикетки, на котором зелеными буквами было написано: «Государственный таможенный ск…», затем надпись прерывалась. Она задула спичку и двинулась дальше.

Снова отозвался Вилли:

— Контейнер с углем. Перелопатить?

— Лучше попробуй дотянуться до отверстия, через которое в подвал засыпают уголь, — посоветовала Хильда. — По-моему, оно слишком высоко, но проверить не мешает, вдруг убийце удалось через него выбраться на улицу.

Послышался грохот осыпающегося угля и глухой удар, сопровождаемый весьма крепкими выражениями.

— Вы совершенно правы, оно слишком высоко, — крикнул Вилли. — Прошу прощения, мэм, но я набил шишку на лбу. Здесь никто не пролезет.

Поиски продолжались. Вилли обошел уже печь, снова послышался грохот, видимо, он достиг второго угольного контейнера. Мисс Уайтерс то и дело бросала взгляд на Свертаута, продвигавшегося вдоль дальней стены. Она несколько опередила своих помощников и приближалась уже к недостроенной части подвала, по центру которой шел узкий деревянный настил. Медленно двигаясь по настилу, она выискивала глазами следы соломы. Свет здесь был слишком тусклый, а спички кончались. Она остановилась у бетонной колонны и вынула последнюю спичку. Вдруг свет часто-часто замигал и погас. От неожиданности она выронила спичку.

— Эй, — встревоженно закричала она, — что случилось? Кто выключил свет? Где вы? Зажгите свет! Дайте мне спички!

— Минуточку, — до нее донесся голос Свертаута, и у дальней стены мелькнул свет фонаря.

Вдруг позади скрипнул настил. Хильда резко обернулась.

— Это ты, Джордж? Кто здесь?

Ответа не было. Мисс Уайтерс пожалела, что оставила свой зонтик на ступенях подвальной лестницы.

Настил опять скрипнул. Теперь она окончательно поняла, что это не Джордж Свертаут. Хотя бы найти спичку, которую она уронила. Хильда быстро наклонилась и ощупала руками настил у своих ног. Страшный удар раздался над ее головой, в темноте сверкнул сноп искр, и несколько каменных осколков со свистом отскочили от колонны, возле которой неподвижно затаилась Хильда, не поднимаясь с колен. Опять послышался скрип настила и быстрые шаги, удаляющиеся в сторону лестницы. Через мгновение на нее упал свет фонарика Свертаута.

— Мисс Уайтерс, в чем дело? Что случилось?

— Ничего. Уже все в порядке, — ответила она, поднимаясь с колен. Волосы ее слегка коснулись чего-то. Подняв глаза, она с ужасом заметила топор, застрявший между бетонных блоков как раз на уровне ее головы. Не нагнись она в поисках спички…

— О Боже! — Джордж хотел было схватить топор, но тут же отдернул руку. — Там могут быть отпечатки пальцев. Кто-то промахнулся всего лишь на дюйм. — Он круто обернулся. — Вилли! Быстро к двери! Тут кто-то есть!

Хильда схватила его за руку:

— Останьтесь со мной. Вилли сам справится. В любом случае уже поздно. Он уже покинул здание.

Хильда оказалась права — Вилли вернулся ни с чем.

— Я слышал только, как ктогто бежал по коридору, пока я поднимался по лестнице, — объявил он. — Но когда я добежал до двери, на улице не было ни души.

— Ни души? Надеюсь, вы шутите? — Хильда оторвала взгляд от топора. — Конечно, у нас здесь не слишком людно, но чтобы вообще не было прохожих?..

— Никого. Только этот парень из кондитерской напротив. Он как раз входил в свою дверь. Я спросил, не видел ли он, кто выбежал из школы, он сказал, что не видел.

Хильда обернулась к Свертауту и хотела было его о чем-то спросить, но передумала.

— Лучше бы я не отходил от двери, — расстроенно сказал Вилли.

— Скорей беги назад и включи по дороге свет, — распорядилась Хильда. — Стой у дверей и никого не впускай. Мы сами тут управимся.

Джордж направил фонарик на торчащий из колонны топор.

— Как только закончим, сразу же вызову эксперта, чтобы снять отпечатки, — пообещал он. — Истопник невиновен, провалиться мне на этом месте. Не мог же он метнуть этот томагавк из своей камеры?

— Странно, — задумчиво сказала Хильда, — но я узнаю этот топор. Видите красную краску на лезвии? Она символизирует вишневый сок. Это же модель из витрины на втором этаже. Но тот топор был деревянным!

— Если зрение меня не обманывает, топорище стальное. Деревянный топор не вошел бы в стену.

— Идем, — Хильда решительно двинулась к лестнице, — посмотрим, на месте ли модель.

Они бегом поднялись на второй этаж и остановились у витрины «Биографии президентов». Задвижка на дверце была открыта. Топор Джорджа Вашингтона исчез с пня вишневого дерева.

В молчании они вернулись в подвал и продолжали поиски.

— Я буду держать фонарик, а вы смотрите, — предложила Хильда, — кому-то очень не хотелось, чтобы мы закончили поиски, поэтому нужно их закончить.

Медленно продвигаясь вдоль западной стены, они достигли южного угла, но ничего, кроме паутины, там не было.

— Уверена, где-то здесь есть солома, — настаивала Хильда. — Мы должны найти ее.

Они обследовали все пространство вдоль южной стены. Потолок нависал здесь так низко, что приходилось ползать, согнувшись в три погибели.

— Сумасбродная затея, — ворчал Свертаут. — Откуда здесь взяться соломе? Минуточку, — он вдруг резко нагнулся. — Посветйте-ка сюда!

В небольшой нише в стене, рядом с грудой досок, оставленных рабочими, Джордж поднял с земли две соломинки.

— Вот они! — радостно крикнул он. — Эврика!

— Наконец-то! Я искала солому, потому что была уверена — она приведет нас к выходу из подвала. А здесь глухая стена!

— Посмотрите-ка. Эта стена выглядит совсем новой! — воскликнул Свертаут.

— Вы что, хотите сказать, что истопник или кто-то другой выбрался отсюда и заделал за собой выход?

— Нет, конечно, но все равно это странно, — он указал на кучу досок. — Не здесь же он прятался, правда?

Фонарик осветил покрытый паутиной строительный мусор.

— Мы опять зашли в тупик, — устало проговорила Хильда, — но хоть солому нашли. — Она осторожно подняла соломинку и завернула ее в носовой платок. — Больше нам здесь нечего делать.

Хильда, поднявшись с колен, выпрямилась в полный рост, больно ударившись о потолок. Шляпа надвинулась ей на глаза, но она, в восторге от своего открытия, забыла об этом: потолок над ее головой зашевелился.

— Он слегка приподнялся, когда я ударилась, — радостно воскликнула она. — Здесь, Джордж. Ну-ка, помоги мне.

Вдвоем они с силой нажали на дощатый настил над их головой. Доски слегка приподнялись. Из приоткрывшейся узкой темной щели пахнуло пылью и соломой;

— Полезем? — спросила Хильда. — Нашли нору, найдем и лисицу!

XII. Лисья нора

— Подождите минутку, — возразил юный сыщик. — Мы ведь не знаем, что там.

Хильда задумалась.

— Это южная сторона, значит, мы попадем куда-то в коридор первого этажа или под лестницу. Но там темно. Может, это пространство между этажами? — Она попыталась вскарабкаться наверх. — Хотела бы я знать, как сюда влезть без лестницы!

Джордж прищурился:

— Погодите-ка, у меня есть идея!

Куча строительного мусора была совсем рядом. Он Еялтянул из нее несколько досок, сложил их одна на другую и, подтянувшись на руках, исчез в отверстии. — Это не первый этаж, — объявил он. — Лучше вы взгляните сами.

— Так помогите же мне!

Не без ущерба для платья Хильда вскарабкалась на кучу досок и, кряхтя и пыхтя, пролезла в дыру в потолке. Увиденное поразило ее. Они оказались в небольшом закутке, стены которого были сложены из деревянных ящиков. Ряды их уходили высоко вверх, потолка не было видно. Джордж Свертаут зажег керосиновую лампу, которая висела на гвозде, вбитом в один из ящиков. Старый холщовый шезлонг стоял на полу, усыпанном соломой, рядом с шезлонгом — два ящика, из которых тоже торчала солома.

— Но это же совсем не наша школа! — воскликнула Хильда.

— А я что говорю? Видимо, подвал школы заходит под склад. Вы ведь сами говорили, что следующее за школой здание — склад. Только не сказали, что это склад конфискованных спиртных напитков. — И он указал на этикетки, наклеенные на ящиках, — «Дьюаре Дью оф Киркинтиллоч» — выдержанное шотландское виски.

Все еще тяжело дыша, мисс Уайтерс присела на ящик.

— Теперь я понимаю, почему ваш Толливер говорил, что предпочел бы охранять соседнее здание. Но что, черт возьми, делал здесь истопник?

— Что делал? Устроил здесь тихий уголок, где можно отдохнуть и расслабиться, — объяснил Свертаут. — Думаю, работа заняла у него несколько месяцев. Сначала натаскал досок, потом проделал дыру в фундаменте и устроил небольшую нишу в стене, которая заходила под склад. Вот почему стена почти новая — он сложил ее сам. Не забывайте — у него была уйма свободного времени. Чтобы замаскировать свою нишу, он навалил здесь кучу мусора. Ему повезло — он попал в дальний угол склада, далеко от коридора, по которому ходит охрана. А потом оставалось стаскивать вниз ящик за ящиком, пока не очистилось достаточно места для берлоги. Доски от ящиков он наверняка сжигал в печи.

— Неплохо он здесь устроился, — заметила Хильда.

Боясь, как бы их не обнаружили, она говорила шепотом. На ящике, стоявшем возле шезлонга, рядом с банкой, набитой табаком, лежали три трубки, сделанные из початков кукурузы, и коробка кухонных спичек, а также железная кружка и штопор.

Порывшись в одном из ящиков, Свертаут вытащил облепленную соломой бутылку.

— Непонятно, — рассуждала вслух Хильда, — куда Андерсон подевал бутылки из тех ящиков, которые ему пришлось отсюда вытащить? Не сомневаюсь, что он бы их выпил, но ведь чтобы освободить такое пространство, ему пришлось вытащить сотни ящиков.

— Наверное, продавал, — решил Джордж, — а может, выливал в печь, но для этого нужно быть круглым идиотом.

— Я готова изменить свое мнение об Андерсоне, — прошептала Хильда. — Он наверняка невиновен. Не мог же он, в самом деле, метнуть в меня топор — ведь он сидит за решеткой!

— Тихо! — Свертаут приложил палец к губам. Откуда-то из глубины склада донесся едва различимый голос. — Охранник совершает обход.

Голос постепенно приближался. Охранник пел песню о погибшем в пьяной драке молодом ковбое. Хриплое завывание слышалось уже в нескольких шагах от них, потом постепенно отдалилось. Раздался скрип металлической двери, и снова стало тихо.

— Давайте уйдем отсюда, — попросила Хильда. — Я не выношу этого запаха.

Спуститься вниз оказалось еще труднее, чем взобраться сюда. Хильда полезла в люк; юный сыщик, прежде чем задуть лампу, окинул жадным взглядом бутылки, выглядывавшие из соломы. Бормоча: «Прочь, Бахус, прочь!» — леди исчезла в дыре. Свертаут последовал за ней. Он был не прочь прихватить с собой бутылку-другую виски, но прекрасно представлял себе реакцию мисс Уайтерс.

За несколько минут они привели все в прежний вид и поднялись наверх. Солнышко Вилли с кислой физиономией стоял на часах у двери. В руках он держал газету.

Свертаут ушел звонить в управление.

— Не хотите ли почитать? — Вилли протянул газету Хильде. — Суперновость, советую почитать.

Хильда взяла газету. Огромные черные буквы шли через всю полосу: «Преступник, подозреваемый в убийстве, бежал!»

— Что это? — Она уселась на ступеньку и на одном дыхании прочла: «Сегодня в одиннадцать утра Олаф Андерсон, арестованный по подозрению в убийстве Энис Хэллорен, симпатичной молодой учительницы, совершил побег из гостиничного номера известного венского криминалиста, профессора Августина Пфаффля. Андерсон был доставлен к профессору по указанию руководства полиции для проведения психоаналитического исследования. Оставшись наедине с профессором, Андерсон оглушил ударом по голове известного ученого и сбежал через окно, спустившись по орнаментальному фасаду отеля «Парк-Вью». Преступник пока не найден, но все выезды из города блокированы. Полиция утверждает, что арест неизбежен». Идиоты! Надо же додуматься подвергнуть Андерсона психоанализу! Было бы что анализировать! Да этот венский криминалист такой же идиот, как и Андерсон.

Подошел Свертаут. Она протянула ему газету, но тот даже не взглянул на нее.

— Как вы думаете, что натворили эти болваны из главного управления?

— К черту главное управление! — перебила его Хильда.

— Нет, вы только послушайте. Мы были уверены, что истопник невиновен, раз он не мог оказаться в подвале. А теперь тысяча против одного, что это был именно он!

— Нисколько не сомневаюсь, — уверенно заявила мисс Уайтерс. — Выходит, я в нем ошибалась. Джордж, не могли бы вы меня проводить? Вид топора расстроил меняло дороге к метро Свертаут озабоченно рассуждал:

— Теперь нам придется ловить истопника. Как вы думаете, где он может прятаться?

— Понятия не имею, пусть этим занимается полиция. Я не хочу о нем и думать. Гораздо важнее найти Каррен.

Она остановилась, увидев выражение лица Свертаута.

— Ох, я совсем забыл сказать вам, — он попытался перекричать шум подъезжавшего поезда, — они нашли ее!

— Что? Где? Ее убили?

— Полиция арестовала Каррен в Ниагара Фоллз, она там скрывалась в одном из отелей под именем миссис Роджерс.

— Вот так сюрприз!

— Для нее это тоже был сюрприз. Я только что говорил по телефону с лейтенантом, он все подробно мне описал. Вместе с Каррен, а вернее, вместе с миссис Роджерс, в одном номере скрывался и мистер Роджерс. Полиция упрятала их в каталажку. Не правда ли, приятное место для молодоженов? Но провести весь медовый месяц в каталажке им не удалось: комиссар телеграфировал, чтобы их освободили. Как оказалось, они на самом деле женаты, церемония состоялась десять дней назад. Правда, они подправили при этом свои имена и возраст, но одно несомненно — они женаты.

— Тайное замужество, вот оно что! Ну что ж, я понимаю ее — если бы опекунский совет узнал, что она замужем, ее бы тут же выставили. Так вот почему Бетти Каррен говорила всем, что ложится в больницу, а мисс Страс-мик пыталась помешать мне, когда я стала разыскивать Каррен! Глупо получилось! Но я была совершенно уверена, что исчезновение Бетти Каррен как-то связано с убийством Энис Хэллорен.

— Совершенно верно, — согласился Свертаут, — но куда мы направляемся, если не секрет?

— На 74-ю стрит, я собираюсь задать кое-кому несколько вопросов.

Хильда решительно поднялась по ступеням мрачного серого дома на 74-й стрит и, только открывая дверь вестибюля, заметила, что Джордж остался на тротуаре.

— Я подожду вас здесь, без меня вы лучше справитесь, — сказал он.

— Вы пойдете со мной, молодой человек, — распорядилась Хильда. Не беспокойтесь, я делаю все как надо. Кроме того, мне интересно, что вы скажете о молодой леди, очень красивой молодой леди.

Дверь им открыла Джейни Дэвис.

— Я не подумала, что вы не одна, — смутилась девушка, запахивая ворот вишневой пижамы, и тут же убежала переодеться. Через минуту она вернулась, закутанная в бледно-зеленую шаль, которая не столько скрывала, сколько подчеркивала достоинства ее фигуры.

— Вы были совершенно правы, — шепнул Джордж Хильде, — а я еще собирался остаться на улице!

Последовало формальное представление. По лицу Джейни было заметно, что она только что перестала плакать, и теперь дожидалась их ухода, чтобы начать снова. Руки ее дрожали.

— Я догадываюсь, зачем вы пришли, — взволнованно заговорила Джейни, едва оба гостя вошли и сели. — Вы сводите меня с ума! Сначала сообщаете страшную новость. Она ошеломила меня, я не могла поверить, не могла ни спать, ни есть. Я не могу без ужаса думать, что Энис, которая так любила жизнь, лежит на мраморной плите и доктора хладнокровно режут ее тело!

— Спокойно, спокойно, — прервала ее Хильда. — Думай о приятном, старайся не оставаться одна. Я понимаю, все это ужасно, но могло быть еще хуже…

— Куда уж хуже!

— Если бы преступник точнее метнул топор или если бы я не нагнулась за спичкой… — едва слышно продолжала Хильда. — Ты говорила, что знаешь, зачем мы пришли?

— Полиция уже была здесь, — кивнула Джейни, — сказали — придут еще. Интересовались лотерейным билетом. Они не верят, что половина его принадлежит мне, что он куплен за мои деньги, предъявляли мне чудовищные обвинения — будто бы я хочу присвоить эти деньги.

— Но мы-то так не думаем, — успокоила ее Хильда, хотя в глубине души была уверена: деньги — главный двигатель людских поступков, включая кровавые убийства.

Джордж Свертаут наконец, оторвал взгляд от лица Джейни и включился в разговор:

— Мы знаем, что вы совершенно непричастны к убий-ству, мисс Дэвис. Мы пришли к вам за помощью, вот и все.

Девушка благодарно взглянула на него и обернулась к Хильде:

— Простите меня, пожалуйста, я ужасно себя вела в прошлый раз! Я говорю о лотерейном билете. Но я так хотела выиграть, так мечтала об этом! Знаете, мои родители живут далеко- отсюда, они уже старые, они могут лишиться дома, если вовремя не выплатят долг. Эти деньги так им нужны, — лицо ее помрачнело. — Ноя все равно не смогу получить эти деньги, даже свою половину, потому что билет на имя Энис, а Энис мертва. Взять эти деньги — это… это все равно что ограбить могилу.

— Ты права. — Хильда одобрительно взглянула на нее. — Но, дитя мое, это очень важное решение, надеюсь, ты его как следует обдумала?

— Я все обдумала и обговорила с Бобом. Может, он и считает меня простофилей, но, думаю, гордится мной.

— Если не ошибаюсь, Боб — это мистер Стивенсон? — уточнила Хильда.

Джейни смущенно кивнула и радостно улыбнулась.

— Мы пришли сюда, — продолжала. Хильда, — не за лотерейным билетом, билет — это дело твоей совести. Я пришла задать тебе несколько вопросов. Почему ты не сказала мне в прошлый раз, что она покупала виски у Андерсона?

— Вы имеете в виду эту бутылку на кухне, которую она называла лекарством?

Хильда кивнула.

— И эту и другую, в столе у нее в кабинете. Почему ты не сказала мне, особенно после того, как Андерсон оказался замешанным в это дело?

Джейни широко раскрыла глаза.

— Потому что это неправда! Энис никогда ничего не покупала у Андерсона. Я и не знала, что он торгует виски. Она купила у него только лотерейный билет. Он еще хотел оставить этот билет себе, а ей предлагал другой, но Энис настояла, вы же ее знаете.

— Но у меня есть доказательства, что она покупала виски именно у Андерсона. — Хильда не отступала.

— Нет, не у Андерсона, — энергично возразила Джейни, — не у Андерсона! У Тоби, в лавке напротив школы! — Она спохватилась и прикрыла ладонью рот. — Я не хотела говорить.

— Почему же? — настаивала Хильда.

— Потому что это не имеет никакого отношения к делу. Я не хочу осквернять ее имя. Пусть ее тайна останется с ней. Может, она пила потому, что у нее слабые нервы. А покупать виски она предпочитала сама. Она была больна, очень больна, особенно в последние две-три недели, и тогда же она начала пить! — Джейни почти кричала. — Что вы привязались? Что вы никак не можете забыть о ее маленьких слабостях? Лучше бы искали убийцу! У всех есть недостатки.

Хильда предпочла не комментировать последнее высказывание.

— Рано или поздно все тайное становится явным. Лучше расскажите нам все, что вы знаете. Это очень поможет следствию.

Но Джейни лишь тихо всхлипывала. Свертаут терялся в догадках, как успокоить девушку. Внезапный звонок разрядил обстановку. Джейни перестала плакать и подошла к двери. При виде Боба Стивенсона она просияла. Он не успел даже снять пальто, как Джейни схватила его за руку и буквально втащила в комнату.

— Ах вот оно что, испанская инквизиция все еще здесь, — сердито начал он, наткнувшись на испытующий взгляд Хильды. — Джейни не имеет никакого отношения к убийству. Разве нельзя оставить ее в покое? Убийца уже арестован, во всяком случае, был арестован, пока полиция не проворонила его. И я не вижу…

— Вам и не следует ничего видеть, молодой человек, — прервала его Хильда. — Следствие продолжается, хотите вы того или нет. Насколько это зависит от меня, я стараюсь быть деликатной и человечной, но это не значит, что я прекращу расследование. Я получила ответы на интересующие меня вопросы и уже ухожу. Ах да, простите мою забывчивость: мистер Стивенсон — мистер Свертаут, из полиции.

Молодые люди раскланялись и пробормотали слова приветствия. Хильда направилась к двери; но вдруг неожиданно обернулась:

— Сегодня ужасно холодный день, Джейни очень расстроена, мистер Стивенсон наверняка замерз и промок, и мы изрядно промокнем, пока пройдем один квартал. Думаю, в такой ситуации не мешало бы выпить в знак примирения.

Джордж Свертаут замер. Боб Стивенсон рассмеялся, но глаза его сохраняли настороженность. Джейни, казалось, совсем не удивилась:

— Извините, но у меня ничего нет, лекарство Энис забрала полиция…

— Ну что вы, детка! Я вовсе не это имела в виду, — загадочно произнесла Хильда и извлекла из кармана бутылку. Это была бутылка со склада. Хильда со стуком поставила виски на стол. — Стаканы у тебя есть?

— Подумать только, а я всегда считал вас пуританкой! — Стивенсон попытался разрядить обстановку.

Свертаут первым поднес стакан к губам, не сводя восторженного взгляда с Хильды.

— В наше время такое виски — редкость! — Стивенсон даже причмокнул от удовольствия.

— Да, очень редкий сорт, — согласилась Хильда. Сама она пробовала виски первый раз в жизни. — Как бы обрадовалась Энис, если бы она сейчас была с нами! Прекрасное виски, и вы двое, с которыми она так часто выпивала в прошлом. — Хильда понизила голос: — А может, она сейчас среди нас, заглядывает через плечо, пытается сообщить нам имя того, кто навсегда отправил ее в царство теней?

— Ради Бога, прекратите! — Джейни, спрятав лицо в ладони, бросилась в кресло.

Джордж кинулся было к девушке, но Хильда взглядом остановила его.

Рука Боба Стивенсона едва заметно дрожала, когда он ставил стакан на стол. Он подошел к Джейни:

— Успокойся, Джейни, — утешал он ее. — Мисс Уайтерс вовсе не хотела кого-то обвинить.

— Мисс Уайтерс доставляет удовольствие обвинять людей, — сквозь слезы прошептала Джейни. Она доверчиво опустила голову Бобу на плечо. Тот нежно обнял ее и повернулся к Хильде:

— Оставьте нас одних, придете в другой раз. Видите — у нее истерика?

— Боюсь, вы правы, — Хильда направилась к двери. — Идем, Джордж. Мы зайдем в другой раз.

— Ну, что вы скажете? — спросила Хильда на лестнице.

Джордж не сразу ответил.

— Я заметил, вы в чем-то подозреваете этого учителя, но только не понял, в чем. Для этого вы ввернули о девушке, которая взывает к нам, и тому подобное? Но он даже глазом не моргнул.

— Зато кое у кого даже дыхание перехватило. Признайтесь, не ожидали увидеть меня со стаканом виски?

— Да уж, до сих пор не могу оправиться от удивления. Но зачем вы это устроили? Думали, виски развяжет им язык?

Мисс Уайтерс отрицательно покачала головой.

— Нет, я хотела проверить их реакцию именно на тот сорт виски, который пила Энис Хэллорен. К сожалению, мои подозрения не подтвердились. Что-то не везет мнё в этом деле.

— Во всей этой истории меня смущает лишь одно — мы оставили бутылку на столе, — заметил Джордж уже на улице.

Но виски на столе в квартире Джейни Дэвис не было. Разбитая бутылка валялась на крыше гаража, во дворе, и ее янтарное содержимое смешивалось с тающим снегом.

Юная леди, только что выбросившая бутылку из окна, прижалась щекой к оконной раме.

— О Боб, я не могу больше!

Молодой человек встал с ней рядом.

— Делай так, как я говорил тебе, дорогая.

— Но, Боб, — она прижалась к его плечу, — они подозревают меня!

— Да Хильда готова подозревать кого угодно! Представляю, как она сидит дома и выстраивает в уме разные версии, пока совсем не запутается. Не бойся ты мисс Уайтерс, она просто выжившая из ума старая дева. Хочется ей корчить из себя детектива, пусть корчит.

— О Боб, мне бы твою уверенность! А я боюсь! — Она подняла на него глаза, полные печали. — Скажи что-нибудь, ну пожалуйста!

Он наклонился и поцеловал ее.

— Ты знаешь, что я хочу сказать, дорогая, но сейчас не время. Когда кончится этот кошмар, когда все будет забыто, когда убийца Энис будет наказан, тогда… тогда ты скажешь мне «да», Джейни?

Она нежно коснулась пальцами его губ.

— Не надо сейчас об этом, Боб. Не спрашивай меня. Когда все, все пройдет, тогда, если ты все еще будешь… будешь чувствовать то же, что сейчас, тогда приходи и спроси меня о самом важном на свете…

Стивенсон рассмеялся.

— Ты шутишь?! Да разве есть такая сила, которая заставит меня разлюбить тебя?

Джейни обвила его шею руками.

— О Боб, я так одинока! Я так хочу, чтобы кто-то был рядом!

XIII. Вопросы без ответов

— Никак не могу разгадать эту головоломку, — жаловалась Хильда инспектору. Укутанный бинтами, он походил на магометанина в тюрбане. Сидя на кровати, он пускал клубы голубого сигарного дыма прямо ей в лицо. — Когда я ее наконец разгадаю, наверняка окажется, что я билась головой о стену, как однажды я целый день ломала голову над кроссвордом, а на другой день купила газету и узнала, что слово «ирис» какой-то болван газетчик определил как «греческий бог любви».

— Мне кажется, ты без меня неплохо справляешься, — утешил ее Пайпер. — У тебя уже есть несколько версий, кроме того, хотя это венское светило и прошляпил истопника, мои ребята живо его найдут и упрячут за решетку.

— Что же тут хорошего? Ведь истопник не убийца, это совершенно ясно. Он был пьян как свинья, да он вообще не способен убить, разве что случайно, а это убийство не было случайным. Убийца знал школу, знал мои привычки, знал, что Энис Хэллорен последней зайдет в учительскую, потому что я туда никогда не захожу. Он даже знал, что я связана с полицией, и рассчитывал на это.

— Вот как? Да, здесь есть над чем поразмыслить. Если б не головная боль, я бы, пожалуй, согласился за-правлять всем делом отсюда, а так — остается только слушать.

Инспектор безмятежно выпустил очередной клуб дыма. Он был доволен: впервые за многие годы ему выдалась возможность выкурить сигару от начала до конца, не гася ее по нескольку раз.

— Кстати, ты еще не рассказала мне, как Энис Хэллорен ухитрилась выйти из школы, а потом вновь очутиться в учительской? Не прошла же она назад на цыпочках, специально чтобы ты ее не слышала?

— У меня есть версия на этот счет, но я хотела бы ее как следует обдумать. Если мои подозрения оправдаются, это будет еще одно, причем неопровержимое, доказательство невиновности Андерсона.

— По-моему, ты не хочешь признать виновность истопнику только потому, что против него слишком много улик. Й просто из чувства противоречия пытаешься обвинить кого-нибудь другого. Ты подгоняешь факты под теорию, а не создаешь теорию, опираясь на факты. Боюсь, подозрительность сыграет с тобой злую шутку, когда окажется, что убийца именно тот, на кого с самого начала указывали все улики.

— Возможно, — согласилась Хильда, — но Андерсон не убивал Энис Хэллорен; у него слишком большие ноги и в бровях была солома, да и не похож он на убийцу!

— Сколько раз я говорил тебе, что убийцы ничем не отличаются от нормальных людей! А что ты скажешь о топоре, который кто-то швырнул в тебя сразу же после того, как Андерсон вырвался на свободу? Разве это не свидетельствует против него?

— Конечно, это в первую очередь свидетельствует против него, — опять согласилась Хильда, — но, возможно, кто-то рассчитывал на такое совпадение!

— А версия с лотереей? Ты слишком увлеклась ею, — мягко продолжал инспектор. — Не думаю, чтобы она к чему-нибудь привела. Зачем Джейни Дэвис убивать? Ведь она не получит даже свою половину!

— Она решила отказаться от выигрыша. Похоже, кое-кто усердно убеждает ее не брать денег. Однако до скачек осталось еще несколько дней, и шестое чувство подсказывает мне, что Джейни наверняка изменит свое решение. Слишком все запутано, слишком много фактов. Они не укладываются в целую картину. — Хильда заходила по комнате. — Зачем истопнику туфли Энис Хэллорен? И откуда они у него? Где в тот вечер был МакФарланд? Он утверждает, что дома, а жена — гулял. Почему исчез деревянный топор с витрины, а в меня бросили точно такой же, но настоящий? Почему Андерсон, имея огромные запасы прекрасного виски, не продал ни бутылки, а Тоби из кондитерской, напротив, продает виски направо и налево, а ведь он не имеет никаких дел ни с одной бутлегерской бандой? Почему Энис, совсем еще молоденькая девочка, вдруг пристрастилась к виски? Почему у нее вдруг так резко ухудшилось здоровье? Почему, почему…

— Постой, дай мне хоть слово вставить, — взмолился инспектор. — Или ты не ждешь от меня ответа?

Хильда задумалась.

— Есть и для тебя вопрос. Ответь, почему Энис Хэллорен, специально оставшись после уроков, чтобы подготовиться к завтрашним занятиям, начала писать на доске ноты и вдруг, не закончив последнего такта, направилась в учительскую? Послушай-ка, вот как звучит этот такт, — и она засвистела: — Фью-иии, фыб-иии.

— Абсолютно никакой мелодии. Ерунда. Не думаю, чтобы это имело хоть какое-то значение.

— Но это может иметь значение. Энис написала ноты за несколько мгновений до смерти. Может, это мелодия какой-то песни, в словах которой есть намек, ведущий к разгадке?

— Я не слышу в этом ничего, кроме воробьиного чириканья, но ты еще подумай, посвисти, до чего-нибудь и додумаешься.

— Я так и сделаю, — Хильда направилась к выходу. — Встретимся завтра, Оскар, а то, боюсь, сестра уже шпионит — под дверью.

— Пока, — отозвался инспектор. — Я многое бы отдал, чтобы уйти с тобой вместе. Очень уж хочется посмотреть на этого Пфуффа.

— Пфаффля.

— Вот именно. Здорово он подшутил над комиссаром. Это ж надо додуматься — оставить подозреваемого в убийстве наедине с этой венской знаменитостью! Интересно, как уважаемый профессор объяснит, почему преступник сбежал у него из-под носа?

— Эти венцы — большие хитрецы. Уж он как-нибудь выкрутится. Ну, чао.

— Что?

— Чао. Так обычно прощается Джордж Свертаут.

— A-а… Ну как, этот бездельник помогает тебе?

— И весьма усердно. Сегодня вечером он начал поиски в новом направлении, — Хильда удовлетворенно улыбнулась. — Юнец делает большие успехи, надо только держать его подальше от дурного примера. Мне нравится с ним работать. Он выдвинул новую версию в первый же день расследования. А завтра обещал ознакомить меня со своими выводами.

Хильда помахала на прощание рукой и удалилась, насвистывая незатейливую мелодию, которую мисс Хэллорен написала на доске в последние минуты своей жизни.

Швейцар удивленно покосился на нее, на улице за ней увязалась бездомная собака, но Хильда, не обращая ни на что внимания, продолжала насвистывать: «Фью-иии, фью-иии».

XIV. Кто ищет, тот всегда найдет

— Алло, алло! Да, мисс Дэвис. Кто? Кто? Мистер Свертаут? Нет, не припоминаю. Ах, вы тот сыщик, что приходил с мисс Уайтерс? Что? Извините, но я уже приглашена сегодня на завтрак. Да, и на обед тоже. Не сомневаюсь, что вы мне расскажете много интересного, но встреча невозможна. А теперь извините, я принимаю ванну.

«Надоел, — подумала про себя Джейни Дэвис, прыгая на одной ноге в ванную, из приоткрытой двери которой вырывались клубы пара. — Думает, если он полицейский, так я сразу брошусь ему на шею».

А на противоположном конце Манхэттена, в номере люкс отеля «Парк-Вью» профессор Пфаффль отбивался от назойливых репортеров. Джентльмены — хотя джентльменами профессор называл их исключительно из вежливости, — напористо атаковали профессора.

— Можно ли утверждать, что американские идиоты сообразительнее идиотов в вашей стране?

— Сколько раз Андерсон вас ударил — два или один?

— Что вы прикладываете к глазу — сырое мясо или монету?

— Как случилось, что вы, опытный криминалист, остались наедине с убийцей?

— На какой вопрос ответом был удар?

— Внимание, профессор, улыбнитесь… снимаем!

Наконец герр профессор не выдержал, воздел тощие руки над блестящей лысиной и возопил:

— Тшентльмены! Пошалуйста! Я не делать никаких заявлений. В Вене преступнику невозможно убежать через окно и по стене! Это несчастный случай, тшентльмены, это нишего, преступник скоро будет в тюрьма, уверяю вас.

Толстый небритый молодой человек вплотную придвинулся к профессору:

— А могли бы вы с помощью психоанализа определить, где скрывается истопник? Ну-ка, профессор, покажите нам свой венский талант в действии!

Остальные джентльмены тут же обрушили на профессора град подобных вопросов.

— Давай, проф, давай! Ты его прошляпил, теперь вычисли, где он скрывается! Тебе это раз плюнуть!

— Вы слышали историю о фермере, который всегда находил пропавшую свинью? Когда его спросили, как ему это удается, он ответил: «А я всегда думаю, куда бы я пошел, если бы был свиньей: иду туда, и свинья непременно оказывается там».

— Разумеется, я знаю, куда он пошел, — подумав, объявил психоаналитик. — Его поведение для меня открытая книга. Он… там, — профессор неопределенно махнул рукой в сторону окна, из которого открывалась широкая панорама Нью-Йорка.

Репортеры немедленно бросились к окну.

— Вы хотите сказать — в Центральном парке?

— Да-да, парк. — Профессор энергично закивал. — Этот шеловек страдает клаустрофобия, боится замкнутого пространства. Поэтому он спрятался на просторы Центрального парка. Я чую его след.

— Вот это да!

— Готовый заголовок!

Репортеры разбежались, торопясь разнести по городу сенсационную новость. Профессор вытер пот со лба.

— Вы прекрасно вышли из положения, дорогой Пфаффль, — просиял агент лекционного бюро. — Теперь наверняка ваши лекции пройдут успешно и не придется возвращать деньги за билеты. Если, конечно, истопник действительно скрывается в парке.

Профессор в ответ проворчал, что истопник скрывается где угодно, только не в парке. При этом осыпал истопника самыми нелестными эпитетами на двух языках.

— Этот болван не иметь никакой психики! Он есть наиболее грубый и упрямый хунд, который я встречал в своей практике! Надеюсь, его не найдут! Андерсон есть полный идиот, и я готов засвидетельствовать это на суде!

В дни, свободные от занятий в школе, Хильда обычно гуляла в Центральном парке. Вот и сейчас она сидела на скамейке у входа с 72-й стрит и рассеянно листала газету.

— Газету, леди? «Вечернюю газету», леди? «Уолд телеграм», «Сан», «Пост»? — Подбежавший мальчишка неприязненно уставился на «Нью-Йорк тайме» в ее руках.

Хильда не устояла, купила газету.

В этот момент потрепанный тип, судя по его жалкому виду — безработный, вышел из кустов, пересек газон и остановился у ларька рядом со скамейкой, на которой сидела Хильда. Занятая чтением, она не заметила его.

Оборванец подошел к ларьку, протянул монету в окошко, получив взамен теплый бумажный пакетик с калеными орешками…

Эта традиционная процедура привлекла внимание местных голубей, привыкших к щедрости посетителей парка. Но человек и не помышлял угощать их. Продавец наклонил голову и неодобрительно глянул на странного покупателя.

Беспокойное поведение птиц привлекло внимание Хильды. Оторвавшись от газеты, она взглянула в сторону ларька и обнаружила, что какой-то небритый бродяга самым наглым образом нарушил неписаный закон этих мест. Он торопливо шел по тротуару вдоль главной аллеи парка и жадно ел орешки! Сотни удивленных взглядов провожали нарушителя, но взгляд мисс Уайтерс был острее других. Она тут же поднялась, сжала в руке зонтик и решительно двинулась за подозрительным оборванцем, который пытался перелезть через проволочную изгородь.

— Андерсон! — скомандовала Хильда. — Олаф Андерсон! Ко мне!

— Сдаюсь, — наконец выдавил он, — не стреляйте!

Хильда и не думала стрелять. Она вплотную приблизилась к истопнику и вперилась в него грозным взглядом.

— Слушай, — сурово приказала она и просвистела мелодию, которую Энис Хэллорен написала на доске в последние минуты своей жизни: — Фью-ии, фью-ии.

Андерсон растерянно моргал, но ни тени страха, ни слабого света мысли не отразилось на его лице.

— Не слышали вы этого раньше? Может, это вам что-то напоминает? Вот послушайте-ка: фью-ии, фью-ии…

Андерсон постепенно успокоился и украдкой шагнул, в сторону кустов. Ухмыльнувшись, он покрутил пальцем, у виска. Затем резко повернулся, перемахнул через изгородь и побежал что было духу к кустам.

К счастью, в это время по Парк-уэй с грохотом проезжал патрульный полисмен Майкл Каммингс. Увидев, как немолодая леди неистово размахивает зонтиком вслед убегающему оборванцу, Каммингс мигом перевалил мотоцикл через проволочную изгородь и рванул на полной скорости к кустам. Мотоцикл, как и следовало ожидать, тут же наткнулся на препятствие. Майкл, описав в воздухе параболу, оказался в непосредственной близости от Андерсона и, дабы смягчить удар, мертвой, хваткой вцепился в комбинезон истопника.

— Попался! — рявкнул полисмен и свалился вместе с пойманным злоумышленником.

Печальным взглядом проводила Хильда отъезжающий мотоцикл. Впервые в жизни она не ощущала радостного чувства выполненного долга. Она пыталась внушить себе, что арестован преступник, убийца, который едва не убил ее и инспектора, но утешения это не принесло. На душе остался неприятный осадок.

До сих пор она даже не взглянула на вечернюю газету, которую только что купила, и теперь, чтобы отвлечься, развернула ее. Заголовок на первой странице сразу же бросился в глаза: «Пфаффль смеется последним… Венский криминалист заявил, что с помощью психоанализа он может указать местонахождение сбежавшего преступника. Это Центральный парк. Вывод сделан после психоаналитического обследования преступника, который, как оказалось, страдает боязнью замкнутого пространства».

— Чепуха! — объявила Хильда и выбросила газету в урну.

Было уже после одиннадцати, и она отправилась в больницу Бельвью, надеясь встретить там Джорджа Свертаута.

Молча вошла она в палату инспектора, молча плюхнулась на стул у кровати. Пайпер вынул сигару изо рта и удивленно уставился на нее.

— Ты выглядишь, как три фурии разом! Что случилось?

Она вкратце пересказала ему утренние события.

— Браво! Поздравляю! Вот это успех! — инспектор даже присвистнул. — Только ставлю десять против одного, что вся слава достанется патрульному. В лучшем случае он укажет в протоколе, что проходившая мимо женщина помогла задержать преступника, но даже не упомянет твоего имени.

— И слава Богу. Мне стыдно, что я помогла снова засадить человека за решетку. До сих пор не могу забыть его взгляд…

— Смотри-ка, наш венский друг приобретает все большую популярность! — инспектор кивнул на газеты. — Может, и впрямь что-то есть в психоаналитическом методе?

— Все, что угодно, кроме здравого смысла! — сердито объявила Хильда. — Если уж…

Ее прервал приветственный возглас Свертаута. Молодой человек одарил Хильду многозначительным взглядом. Для инспектора он припас кое-что посущественнее — очередную коробку сигар.

— Я вижу, тебя так и распирает от желания что-то рассказать, — набросилась Хильда на Свертаута. — Ну, выкладывай, что ты еще обнаружил? Запонки с монограммой убийцы, оставленные им на месте преступления?

— Ничего общего с ужасами Эдгара Уоллеса, хотя само по себе — не менее ужасно. У меня появилось подозрение… Не знаю даже, с чего начать.

— А ты с начала, — посоветовала Хильда.

— Как только я увидел Стивенсона, он сразу мне не понравился. Уж слишком изысканно одет… Этот парень что-то скрывает, — объявил Джордж.

— Как будто есть в этом деле кто-то, кому нечего скрывать, — вставила Хильда.

— Вы, как всегда, правы Ну да ладно. Мне не нравится его лицо! Как только представлю его рядом с этой шикарной девочкой, с Джейни Дэвис… — Джордж скрипнул зубами. — Я сразу его заподозрил, тут же отправился к нему домой, в Виллидж, и порасспросил итальянца, который продает в его доме лед и дрова…

— И джин, насколько мне известно, — снова встряла Хильда.

— Вот как? Я дал ему доллар и спросил, не приходила ли к Стивенсону дама, и описал Энис Хэллорен. Итальянец поклялся, что никакой дамы не видел — ни блондинки, ни брюнетки, ни высокой, ни низкой. Но сейчас не об этом. От итальянца я ничего не добился и решил заглянуть в квартиру Стивенсона. Его не было дома. Я открыл дверь — и вошел…

— Один ноль в твою пользу, — призналась Хильда.

— Не квартира, а лавка старьевщика. Мебели нормальной нет — всякая рухлядь с дешевых распродаж. Камин забит пеплом — газеты он, что ли, в нем жег? На полках полно книг…

— А что за книги? — Хильда судила о людях по их рукам, ногам и книгам в домашних библиотеках.

— Книги как книги, ничего особенного, о генеалогии, про семейство Аддисонов да про Стивенсонов и тому подобное. В гостиной и в ванной — ничего, но вот на кухне я кое-что нашел! — Юный сыщик с триумфом извлек из кармана бутылку и вручил ее Хильде. — Не узнаете?

Она задумчиво кивнула. Это было все то же шотландское виски «Дьюаре Дью».

— Так что мистер Стивенсон вовсе не такой уж пай-мальчик, каким хочет слыть. Такое виски не купишь в любой лавчонке. Полагаю, это означает, что кто-то еще, кроме истопника, знает секретный ход на склад.

Хильда задумчиво повертела бутылку, понюхала ее и с отвращением поморщилась:

— В этом деле слишком большая концентрация алкоголя. Что ни улика, то бутылка!

Инспектор сел на постели, опершись на подушки.

— Свертаут, а ты не мог найти что-нибудь вроде бутылки сельтерской с отпечатками пальцев убийцы? Мисс Уайтерс была бы очень довольна.

— Я буду довольна любой уликой, — помрачнела Хильда.

Вошла сиделка, протянула Пайперу голубой телеграфный бланк.

Телеграмму подписал Джаспер Эббот, заместитель комиссара полиции. Мистер Эббот никогда не питал особо дружеских чувств к инспектору, хотя, как и тот, начинал рядовым патрульным. Правда, в отличие от Пайпера, у мистера Эббота была кузина, которая вращалась в высших кругах и усиленно тянула за уши своего кузена по служебной лестнице.

Хильда прочла вслух:

— «По поручению комиссара передаю вам его пожелания скорейшего выздоровления и возвращения к своим обязанностям. Рад сообщить, что в ваше отсутствие профессор Августин Пфаффль из Вены приглашен для участия в деле Хэллорен. Согласие окружного прокурора получено».

— Он рад! — горько усмехнулся инспектор. — Еще бы ему не радоваться!

XV. Кое-что знаю, но не скажу

Всю ночь Джейни Дэвис мучили кошмары, уснула она только под утро. И тут раздался звонок.

Она выпростала из-под одеяла руки, нажала кнопку будильника, но звон не стих. Села на постели, со страхом уставилась на дверь и только тогда увидела телефон, сотрясавшийся на столике у окна.

В трубке раздался голос мистера Макфарланда, весьма озабоченный.

— Мисс Дэвис? Джейни? Слушайте меня внимательно: приходите в школу как можно скорее…

— Но… — сон мгновенно слетел с Джейни. — Но я думала, что до понедельника занятий не будет. Вы же сами сказали!

— Неважно, что я говорил, я только что получил новые указания. Идите немедленно в школу и сразу же обзвоните всех учителей и всех работников школы, за исключением Андерсона конечно, вызовите их к часу дня. Нет, я лично не знаю зачем. Это нужно полиции. Предупредите всех, что явка обязательна. Если до двух часов кто-нибудь не придет, за ним пошлют полисмена. Вы поняли меня? Я могу на вас надеяться?

— Поняла, — ответила Джейни. — Но я думала, с ледствие уже закончено? Истопник ведь арестован. Да, он сбежал, но они снова его найдут. Чего они еще хотят?

— И еще…

— Да, мистер Макфарланд?

— Ведите себя осторожно!

«Что он имеет в виду?» — подумала Джейни.

Едва она вошла в ванную, опять зазвонил телефон.

Завернувшись в полотенце, Джейни на одной ноге запрыгала к аппарату.

— Алло! Кто? Да, я. Мистер Свертаут, неужели вы не нашли другого времени позвонить? Обязательно, когда я стою под душем? Вы что, специально выбираете время? Простите, но я спешу. Что? Нет, сегодня не могу. Спасибо. Я иду на работу. Ра-бо-ту. Да. Нет, не знаю, когда освобожусь. Извините, я правда не могу!

В тридцать пять минут третьего все парты в классе Веры Коэн были заняты. Класс этот обычно использовался для собраний из-за его близости к кабинету директора.

Даже Бетти Каррен и та была здесь. На руке ее блестело новенькое обручальное кольцо, а на губах застыла испуганная улыбка — в любой момент она ожидала получить от опекунского совета официальное уведомление о том, что в связи с истечением в конце семестра срока ее контракта школа Джефферсона не будет нуждаться в ее услугах. А ведь недельный доход начинающего коммивояжера мистера Роджерса составляет жалкие двадцать два доллара…

На этот раз мистер Макфарланд уже не возвышался над кафедрой, скромно сидел за партой, как все, и настороженно поблескивал очками.

Джейни Дэвис уселась через проход от него и нервно малевала завитушки на лежащем перед ней листе бумаги.

Мистер Стивенсон расположился тут же, за Джейни. Он то и дело озабоченно посматривал на нее, но девушка не оборачивалась.

Стивенсон привстал, хотел было шепнуть что-то ей на ухо, но Джейни покачала головой:

— Ради Бога, не забывай, где мы.

Мисс Реннел громко возмущалась, адресуя свои слова директору:

— Хотела бы знать, во-первых, зачем нас вызвали, во-вторых, чего мы ждем, а в-третьих, это произвол, чистейшей воды произвол!

— Я же говорил — это вовсе не мое распоряжение. — Директор лишь пожимал плечами. — Я знаю столько же, сколько и вы.

— А я уверена, мы ждем Хильдегард Уайтерс! Кто она такая, чтобы допрашивать нас, как прокурор? И только потому, что у нее, видите ли, приятель — полисмен! Скажите, — тут мисс Реннел задала витавший в воздухе вопрос: — Скажите, мистер Макфарланд, есть ли у мисс Уайтерс какие-либо офицальные полномочия?

— Никаких, насколько мне известно. До того как я узнал об аресте истопника, у меня была мысль поручить ей расследование, но последующие события…

Его прервало появление торжественной процессии.

В авангарде следовал сержант Тейлор, за ним выступал Сам профессор Августин Пфаффль со свитой — секрета-рем-стенографистом и фотографом; замыкал шествие, блестя медными пуговицами, Майкл Мактиг,

— Леди и джентльмены! — торжественно возвестил сержант. — Я имею честь, то есть хочу сказать, я счастлив иметь возможность иметь честь представить вам величайшего криминалиста мира! Я имею честь иметь возможность работать с ним! Все вы читали в газетах, как он, не выходя из номера отеля, определил местонахождение подозреваемого в убийстве! В деле Энис Хэллорен имеются некоторые невыясненные обстоятельства, поэтому комиссар полиции и окружной прокурор решили привлечь к расследованию профессора Пфаффля. Он намерен полностью прояснить это дело с вашей помощью, леди и джентльмены, дабы дело могло быть передано в суд и справедливость восторжествовала.,

— И ныне, и присно, и во веки веков, аминь, — прошептал Боб Стивенсон на ухо Джейни.

— То, что я иметь сказать вам, очень просто, — начал великий криминалист. — Известно, что убийство совершено в это здание в определенный время, определенный человек. Мы должны узнать, почему, и мы должны узнать, как. Кроме того, мы должны представить доказательства известный вам факт. Поэтому прошу вашу помощь. Я прошу, чтобы каждый из вас постарался вспомнит, что он делать в тот день, когда был убита Энис Хэллорен. Это отшень важно. Вам, возможно, будет интересно знать; все, что мы делать здесь, войдет в мою книгу о преступлениях и преступниках, а также будет напечатать в газетах, — он кивнул в сторону секретаря, записывавшего каждое его слово. — Я хотеть, чтобы вы вели себя сегодня точно так же, как в тот день после окончаний занятий. Надеюсь, все на месте?

— Все, кроме учительницы третьего класса Хильде-гард Уайтерс, — ответил директор. — За ней послали, и она скоро прибудет.

— Скоро прибудет?! — возмутился профессор Пфе-ффль. — Мне нужно ВСЕ и немедленно!

Заложив руки за спину и нахмурив брови, он прохаживался вдоль доски, на которой еще сохранились ноты, написанные погибшей учительницей. Но психоаналитик не обращал на них внимания.

— Вы обещать мне сотрудничество, — обрушился он на Макфарланда. — А теперь здесь есть нет одной учительницы!

— Двух, — поправил его Боб Стивенсон, глядя на доску.

Но услышала его только Джейни Дэвис и еще ниже опустила голову.

— Как вы могли допустить! — разорялся профессор.

— Но ведь вам даны все полномочия, мистер Пфаффль, — оправдывался Макфарланд, — и вы могли послать за ней полицию.

— Да, — Пфаффль обернулся к сержанту. — Пошлите этого, — он указал пальцем на Мактига, — пошлите этого привести сюда фройляйн Уайтерс. А если отказаться, арестуйте ее!

Мактиг от неожиданности вздрогнул:

— Арестовать мисс Уайтерс?

— Я отдал бы месячный заработок, чтобы посмотреть, как он это сделает, — злая улыбка мелькнула на лице Стивенсона.

Сержант молча переминался с ноги на ногу.

— Вы получать приказ! — разъярился профессор. — Сейчас же послать за ней!

— О’кей, профессор. Но может быть, оставим Мактига? — осмелился спросить сержант. — Кто же будет охранять вход?

— Зачем? Чем меньше полиции, тем лучше. Я хотеть, чтобы все вести себя естественно, понимаете? Они не смочь вести себя так, как в день убийства, если у каждой двери будет торчать полисмен. Отправьте его отсюда!

— Ну что ж, начальству видней, — вздохнул сержант, и Мактиг ушел, напутствуемый приказом во что бы то ни стало доставить мисс Уайтерс, живую или мертвую.

Профессор Пфаффль вынул массивные серебряные часы:

— Мы уже потерять двадцать минут, и все из-за фройляйн Уайтерс… — Тут он удивленно замолк. В коридоре послышались стремительные шаги, дверь распахнулась, и вошла Хильда.

— Кто-то здесь говорил обо мне? Прошу прощения, я опоздала. Надеюсь, это не очень вас огорчило?

— Мисс Уайтерс, — Макфарланд привстал с места. — Где вы были? Вы встретили Мактига? Мы его только что послали за вами.

Хильда уселась за первую парту.

— Я видела, как кто-то выходил из двери, когда спускалась со второго этажа. Но мне и в голову не пришло, что Мактиг ищет меня.

— Спускалась по лестнице? Что вы там делали? — Удивлению Макфарланда не было предела.

— Ходила смотрела… Я полагаю, это и есть знаменитый профессор Пфаффль? Наслышана, наслышана…

— Да, это есть я, — с достоинством подтвердил профессор. — Мы ждать вас, а вы все это время быть наверху?

— Да, я искала там своего друга — рыжего муравья. Но вот я здесь, можете начинать.

Профессор с сомнением покачал головой и постучал по столу костяшками пальцев.

— Вы понимать? Вы должны вести себя точно так и делать все то, что делали в тот день и час. Если вы вышли в коридор, сделайте это сейчас, если вы подойти к окну, подойдите сейчас. Все так, как тогда, вы понимать? Не забудьте ничего — любая мелочь может иметь значений. В случае патологического убийцы, каким есть Андерсон, важна любой деталь. Ничего не пропустите!

Он взглянул на часы.

— Уже почти три часа. Воспроизведите последние полчаса того рабочего дня с точность до минута. Помните — любой мелочь!..

Мисс Страсмик подняла руку.

— Профессор, я порезала палец в тот день. Мне снова его резать? Я не согласна!

Учителя постепенно разошлись по классам и оставили мисс Коэн одну. Та с треском выдвинула ящик стола и вынула номер «Сэтэдэй ивнинг пост».

— Я в тот раз читала рассказ, а Энис что-то писала на доске, потом я ушла, а она осталась. Придется перечитывать, хотя я уже знаю, что все кончилось свадьбой.

Профессор со свитой стоял в коридоре.

— Где есть та фройляйн?

Тейлор указал на Хильду, входящую в дверь своего класса.

Профессор со свитой тут же двинулся в указанном направлении. Сержант поспешил за ним, боясь пропустить малейшую деталь этого исторического события, знаменующего переворот в криминалистике.

Психоаналитик вошел в класс без стука. Хильда отложила номер «Атлантика» и уставилась на него поверх очков.

— Вы, говорят, случайно найти то место, где прятаться истопник. Нам требуется ваш помощь в ближайший несколько минут.

— Но вы приказали делать то же, что в день убийства, — напомнила она. — В тот день я как раз сидела за этим столом.

— Вы мочь по дорога рассказать нам о ваших передвижениях в ту день. Я желаю делать фотографии подвала и дыры в стене. Полиция — так и не найти потайной ход, и я желаю, чтобы вы показать его нам.

— Найдите сами, — предложила Хильда. — Вам ведь несложно, раз вы, не выходя из отеля, определили, где прячется преступник. Мне-то ход никто не показывал.

Профессор напыжился:

— Вы не понимать моего положения! Я есть действующий инспектор полиции! Комиссар собственноручно вручать мне этот знак моей власти! — И профессор с гордостью указал на большой серебряный значок на лацкане пиджака.

— Как блестит! — Хильда взглянула на значок через очки, отложила в сторону «Атлантик» и встала из-за стола. Она решила не предъявлять свой значок, приберечь его для более важного случая. — Теперь я вижу, что должна показать вам все, что потребуется. Но боюсь снова спускаться в подвал. В прошлый раз, когда я была там, меня едва не убили. Кстати, — она обернулась к сержанту, нашли отпечатки на топоре?

— Абсолютно ничего! Эксперты все тщательно обследовали и только на лопате нашли следы крови и волосы инспектора. Доказательство, что истопник ударил его лопатой.

— Истопник? Что-то сомнительно.

— Нонсенс, — профессор снова обрел пошатнувшуюся было уверенность в своей гениальности. — Я понимать, вы воображать себя детектив-любитель, фройляйн Уайтерс? Ох уж эти любители! Всегда ищут загадки. Кто еще, кроме истопника, иметь возможность? Подвал есть его территория, и он мог делать там что хотеть. Он есть патологический тип, только он способен на такой род убийство! Ах, гнедиге фройляйн, это сразу бросаться в глаза, как ваш нос!

Хильда метнула на него гневный взгляд, но профессор невозмутимо продолжал:

— Я уже иметь подобный случай, совпадающий с этим в одной деталь. Известно ли вам, что несколько пар обуви убитой девушка найти в комнате истопника под. лестница? Это есть явный случай фетишизма. Мне известно случай — один несчастный похитил сотню пар женские туфли из обувной лавки в Берлине, но не одевал их, найн! Их нашли в его комнате позже, он кусал их!

— О Господи! — Хильда выглядела чрезвычайно смущенной. — Так вы полагаете, что Андерсон один из этих…

— Фетишистов? О, я уверен! Когда вы найти тело, туфли лежали посреди комнаты. Без сомнения, они были потом добавлены в коллекция этот несчастный, после того как он расправился с телом.

Хильда вспомнила голубые туфли, обнаруженные ею в учительской. Их среди обуви, найденной у Андерсона, не было. Но она не стала спорить.

— Вот печь, где было найдено тело, — пояснила она тоном, каким объявляют остановки в автобусе. — Там, в углу, находится неоконченная могила, а здесь, — она сошла с настила и быстро прошла к стене, туда, где потолок почти смыкается с земляным полом подвала, — а здесь дыра в стене.

Молча наблюдала она, как repp профессор, услужливо подталкиваемый сержантом, протискивался в дыру, как фотограф делал снимок за снимком, как профессор страницу за страницей диктовал свои замечания, указания и наблюдения, предназначенные для того, чтобы окончательно пролить свет на преступление и заодно обогатить мировую науку.

Здесь, в подвале, хорошо были слышны шаги учителей в коридоре первого этажа. Какое-то время Хильда развлекалась тем, что определяла, кто на этот раз идет к выходу. «Тот, кто скрывался здесь, мог свободно следить за событиями наверху», — подумала она.

Наконец профессор выразил удовлетворение проделанной работой и изъявил желание подняться наверх. Свита направилась к лестнице. Сержант Тейлор ни на шаг не отступал от мирового светила, и на лице было написано живейшее удовольствие от своей миссии в столь великом деле.

— Профессор, возможно, вас это заинтересует, — обратилась к нему Хильда, взглянув на свои старомодные часики. — Сейчас ровно три пятьдесят пять, как раз в это время я обнаружила тело убитой. И сейчас самое время воспроизвести убийство.

Она вздрогнула, неожиданно услышав тяжелые шаги в коридоре. В скрипе половиц над головой было что-то грозно-неуловимое. Все застыли в тревожном ожидании.

Шаги замерли где-то возле двери учительской, и приглушенный, низкий голос спросил:

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

Голос был нормальный, человеческий. Все вздохнули с облегчением. Значит, там, наверху, не привидение.

Сержант отозвался, дверь в подвал открылась, и в проеме показался высокий мужчина в смокинге с тростью в руках.

Тейлор вытянулся в струнку.

— А я думаю, дай зайду по дороге, посмотрю, как вы тут, чем занимаетесь, — улыбаясь произнес комиссар, а это был именно он. — Я думал, тут дым столбом стоит, а здесь тихо, как на похоронах.

— Дым будет позже, — заверил комиссара профессор, — вы смочь убедиться. Сейчас я приступлю к допросу учителей. Они должны подробно восстановить события того дня. Если кто-то ошибаться, другие поправлять его.

Тейлор подобострастно кивнул.

— Как это ни печально, но, похоже, вам предстоит узнать кое-что неожиданное, — вполголоса произнесла Хильда.

Герр профессор покровительственно усмехнулся.

— Вы, фройлян, наверное никогда не слышать об аномальной психологии? — И он повернулся к комиссару. — Я счастлив, что вы пришли сюда быть свидетель моего триумфа! Те же научные принципы, которые позволить мне определить местонахождение сбежавшего преступника…

— А куда ему было сбегать, если не в парк? Отель ведь выходит в парк, — терпение Хильды лопнуло.

Профессор не удостоил ее взглядом.

— Те же научные принципы позволить мне установить, что преступник долгое время страдать клаустрофобия и фетишизм…

— И в эту нору среди ящиков он тоже забился из-за боязни замкнутого пространства?

— Эти же принципы, — Пфаффль бросил возмущенный взгляд на мисс Уайтерс, но счел ниже своего достоинства вступать в спор с дилетанткой, — эти же принципы полностью объяснить мне ментальность преступника и мотив его поступков. Это было любовное убийство, он был влюблен в свой жертва.

Хильда не стала прерывать профессора, а тот окончательно вошел в раж.

— Мне ясна теперь каждая мысль преступник, — вдохновенно объявил он. — Я проник в его душевные движения. Андерсон питал извращенный любовь к Энис Хэллорен. Она быть для него далекой, недостижимой звезда, он был недостоин поцеловать даже носок ее туфля— это ли не фетишизм? — и он начать собирать ее туфли. Положение истопника давать Андерсону множество возможностей. Вы согласны со мной?

— Да, конечно, — кивнул комиссар, — все логично.

— Постепенно страсть в нем разгоралась. Он мочь обладать лишь туфли своей возлюбленной, но он желать владеть ими безраздельно, а для этого надо было уничтожить их хозяйка. Он затаился в коридор, дождался, пока все учителя, кроме нее, уйдут. В руках у него топор.

Извращенному уму представляется, что он совершает акт священного жертвоприношения.

Он входить в учительскую, наносить удар, жертва не успевать да>ке вскрикнуть, снимает с нее туфли и тут сознает, что мисс Уайтерс еще не ушла. Может, он слышал ее голос. Он бежит, оставив тело. Мисс Уайтерс находить тело, идти за помощь. Пока ее нет, он решает взять тело и закопать в подвал. Но инспектор приходить слишком быстро, сумасшедший преступник бить его лопатой, и тут до него доходит, что времени у него нет. Остается только печь, и тело скрывается в огненной пасть. Андерсон в страхе прячется в тайнике и пить, пить до потери памяти. Он выходить навстречу полиции как ребенок, забыв о своих прегрешениях. Это типично для сексуальный маньяк.

— И не менее типично для невинного, — вставила Хильда, но никто не обратил на нее внимания.

— Вот и все, — торжествующе закончил профессор, — осталось только уточнить детали, и в этом мне помогли учителя. Сержант, соберите всех снова. Немедленно! Хочу, чтобы комиссар все видеть! Пройдите по школе и приведите учителей!

И, полный энтузиазма, герр профессор направился в класс мисс Коэн. Комиссар и мисс Уайтерс немного отстали.

— Что скажете? — спросил комиссар.

— Прекрасная теория, жаль только, что ничего общего не имеет с действительностью, — ответила Хильда. — Андерсон не мог быть убийцей, у него слишком большие ноги, и в бровях у него была солома, а кроме того…

Неожиданно она замолчала, услышав крик сержанта.

— Профессор! Я проверил все классы. В школе ни души! Все ушли! Все до одного!

Профессор побагровел и, сорвав очки, швырнул их на пол.

— Mein liber Gott! Schweinhunds! Я бросать их за решетка! Я шею им свернуть!

— Но за что, профессор? — Комиссар с трудом удерживался от смеха.

— Dumkopfs! Они отвечать за это!

Можно было подумать, что профессор решил на собственном примере продемонстрировать собравшимся типичное поведение маньяка.

Хильда презрительно фыркнула и, сунув зонтик под мышку, повернулась, чтобы уйти, но не могла отказать себе в удовольствии напоследок слегка уколоть выдающегося криминалиста.

— Вы же сами приказали учителям вести себя точно так же, как в день убийства, с точностью до малейшей детали. А учителя, как вам известно, уходят из школы ровно в три тридцать. Постового, который стоял у входа, вы отправили за мной. И учителя со спокойной совестью разошлись. На мой взгляд, поступили весьма разумно.

XVI. Ах, мой милый Августин

— У вас действительно нет оснований в чем-либо обвинять учителей, — обратился к профессору комиссар.

— И тем не менее кое-кто ушел раньше, — заметила Хильда. — Кое-кто в день убийства задержался здесь до прихода полиции, а затем покинул школу через пожарный ход, наделав при этом много шуму. Боюсь, что этот кто-то, в отличие от других, не выполнил ваше указание, профессор.

При этих словах психоаналитик впал в бешенство, сорвал свой полицейский значок и швырнул его на стол.

— Я отказываться сотрудничать с вами! — объявил он. — Августин Пфаффль не привык быть посмешище! — Подозвал свою свиту и гордо удалился. Двери школы Джефферсона с треском захлопнулись.

Хильда переглянулась с комиссаром.

— Жаль, нет здесь инспектора Пайпера, он бы с удовольствием посмеялся, — заметил комиссар.

Хильда с готовностью согласилась. Недоволен был лишь сержант Тейлор.

В этот момент открылась дверь кабинета, и появился директор.

— Что за шум? Стреляли?

Руки директора заметно дрожали. «Вряд ли хлопок двери мог так напугать его», — подумала Хильда.

— Вот те на, — удивился Тейлор. — Я обошел все классы и только сюда не заглянул. А вы сидели здесь!

— Конечно, а где мне еще быть, — раздраженно бросил Макфарланд. — Как долго будет продолжаться все это безобразие? Где профессор?

— Профессор удалился вместе с безобразием, — прищурилась Хильда. — Все остальные тоже ушли. А вы почему остались? В день убийства вы тоже были здесь?

— Конечно, нет! Я уже говорил вам, что в тот день ушел рано — Джейни может подтвердить — и гулял по улицам, собирал материал для своего ежедневного эссе.

— Выходит, вы нарушили указание профессора?

Макфарланд мялся, не зная, что сказать.

— Сегодня слишком сильный ветер, — наконец нашелся он, — а я слегка простыл.

Комиссар посмотрел на часы.

— Ну, мне пора, я ведь зашел на минутку, взглянуть, как тут наш новый сотрудник. Теперь все ясно. Моя машина у входа, подвезти вас, мисс Уайтерс?

— Не подбросите ли меня в тюрьму Томбс? Полагаю, истопника поместили туда? Я хотела бы с ним встретиться, если, конечно, вы не против.

— Похоже, вы единственный человек, который хоть что-то смыслит в этом деле, — комиссар подошел к столу и поднял значок, брошенный профессором. — Возьмите, покажете его, вас пропустят. Могу, если хотите, официально назначить вае инспектором…

Хильда приколола серебряный значок рядом с золотым, который дай ей Оскар Пайпер.

— Нет, спасибо, две почетные награды вполне заменяют одно официальное назначение.

У Макфарланда глаза от удивления полезли на лоб, а комиссар церемонно поклонился, взял мисс Уайтерс под руку, и они направились к выходу.

— Не больше пятнадцати минут, — предупредил надзиратель, впуская Хильду в камеру.

— Мне вполне хватит десяти. Добрый день, Андерсон, — обратилась она к мужчине, который стоял в углу камеры, сунув руки в карманы куртки и свесив голову на грудь.

Истопник поднял голову:

— Зачем вы пришли? Оставьте меня в покое! Мне нечего сказать.

— Зато мне есть что сказать вам, Андерсон.

— Я вижу, вы не боитесь оставаться со мной в камере, — проворчал истопник, тяжело опускаясь на стул. — Вы что, газет не читали? Не знаете, что я «кровожадный палач»?

Впервые за эти дни с ним говорили по-человечески, и у Андерсона развязался язык.

— Ерунда, — махнула рукой мисс Уайтерс. — Сдается мне, единственное преступление, которое вы совершили, — это кража виски со склада. Вы продавали его в кондитерскую лавку напротив школы.

— Это Тоби сказал вам? — Андерсон нисколько не удивился. — Все только и делают, что болтают. Болтают и болтают, покоя нет. Этот немец, доктор, тоже пристал ко мне как репей, все спрашивал, что я вижу во сне. А что я могу ответить?

— Оттого вы и сбежали? Немудрено. Но сейчас не об этом, у нас мало времени. Послушайте, Андерсон, вскоре вы предстанете перед судом, и, если сейчас не поможете мне кое в чем разобраться, вы так и останетесь убийцей Энис Хэллорен. Ведь никто пальцем не шевельнет, чтобы доказать вашу невиновность.

— Мне все равно, оставьте меня в покое.

— Возьмите себя в руки, Андерсон. Вы что, умереть хотите?

— А зачем жить? — Он пожал плечами. — Сорок лет мне не везло, и вот наконец пришла удача, а я упустил ее. Я невезучий и уже ни на что не надеюсь.

— Какая удача? Что вы имеете в виду?

— А какая еще может быть удача? Деньги! Вы что думаете, я собирался прожить всю жизнь в бедности, топить печи и мыть полы в школе? Я всегда надеялся на удачу, но она отворачивалась от меня. — Андерсон слишком долго молчал, и теперь его прорвало. — Я играл на бирже — и проиграл, играл в Мексиканскую лотерею — и проиграл, играл в Китайскую лотерею и тоже проиграл. Играл на скачках, заключал пари и все проигрывал и проигрывал. Вот уже третий год я играю в Ирландскую лотерею. В этом году у меня не было денег, но тот человек, у которого я в прошлом году покупал билет, предложил мне пачку билетов: если продам ее, то получу один билет бесплатно. И я продавал их — ходил, убеждал, доказывал. И продал все билеты. Все, кроме двух — один из них я хотел оставить себе. Я знал, что мисс Хэлло-рен — азартная девушка, она покупала виски у Тоби. Пошел к ней, убедил ее, она заняла деньги у другой девушки и купила билет. Но она купила именно тот билет, который я хотел оставить себе—131313, а мне достался 131319. Я знал, что три раза тринадцать обязательно выиграет, но по правилам покупатель имеет право сам выбрать билет, и она выбрала мой номер. Когда я прочитал в газете, что мой номер выиграл, мой номер — но ее билет, я чуть с ума не сошел! В тот день я ничего не соображал, не мог ничего делать. Удача была так близко!

— И из-за этого вы убили Энис Хэллорен? — с сомнением покачала головой Хильда.

— Никого я не убивал! Я забрался в склад и напился. Выпил столько, сколько за всю жизнь не пил. А когда вышел оттуда, меня схватили и сказали, что я убил мисс Хэллорен.

— Послушайте, Андерсон, а кто-нибудь еще знал о тайном ходе на склад?

— Никто!

— А Тоби, кондитер? Он что, тоже не знал?

— Ему я сказал, что виски достаю у шведских матросов.

— Не думаю, чтобы он вам поверил. Конечно, кто-то из учителей или даже мистер Макфарланд вполне могли проследить за вами, когда вы выносили виски… — Хильда немного помолчала, задумавшись. — Ну, спасибо, Андерсон, я пойду.

Тот тронул ее за рукав.

— Надеюсь, вы верите мне? Нет, вы такая же, как все. Добивались, чтобы я заговорил, а сами считаете, что я убил девушку, потому что хотел взять ее туфли или что-то в этом роде. Вы тоже думаете, что я кровожадный палач.

— Нет, Андерсон, я так не думаю. Ты не палач и не маньяк, во всяком случае, в тебе не больше патологии, чем в любом из нас, и, пожалуй, даже поменьше, чем в профессоре. Убийца ты или нет, решит суд, а я желаю тебе удачи.

Из тюрьмы Хильда сразу же направилась в полицейское управление. Ей вдруг вспомнился дохлый муравей в немытом лабораторном стакане и захотелось проверить возникшее подозрение. Поднявшись по лестнице, она прошла в самый конец коридора, туда, где на двери висела табличка: «Ван Доннен». Эксперта она застала за работой, в расстегнутой рубашке, без пиджака. Тот кинулся было повязывать галстук, но Хильда остановила его:

— Бросьте, не обращайте внимания. Я пришла кое-что узнать. Хочу выяснить, чем можно отравить муравьев.

Ван Доннен поднял брови.

— Мисс Уайтерс, у вас что, в буфете завелись муравьи? Любое средство против муравьев, которое продается в магазинах…

— Я не совсем об этом, — пояснила Хильда. — Есть ли такой яд, который приманивал бы муравья и тут же его убивал?

— Обычно в качестве отравы для муравьев используют сладкий сироп, смешанный с арсенидом натрия, но он действует медленно. Значит, это не то, что вам нужно. — Он щелкнул пальцами. — Думаю, это может быть какая-либо фракция нефти, например, керосин. Запах привлекает муравья, но как только керосин попадает внутрь организма, муравей наверняка погибнет.

Мисс Уайтерс задумчиво кивнула.

— А каково действие керосина на организм человека?

— Он практически безвреден, его даже применяют в лечебных целях для смягчения голосовых связок. Но другие производные нефти могут быть опасны. Но зачем это вам? Насколько мне известно, в вашем деле девушке проломили череп топором?

— Да так, хочу кое-что уточнить. Скажите, а эти, как вы говорите, производные нефти, как они действуют на организм? Допустим, я выпью стакан бензина.

— Ваш организм тут же отторгнет его, вас вырвет, вот и все. Если бы не это свойство желудка, бензин был бы опасным ядом, поскольку содержит свинец. Больше одной-двух капель желудок не принимает, и если вы задумали кого-то отравить, вам придется в течение двух, а то и более недель давать своей жертве по микроскопической дозе, прежде чем она умрет, но это будет медленная и мучительная смерть.

— Вы затронули очень интересную тему, мисс Уайтерс. — Доктор Ван Доннен воодушевился. — Я сам когда-то этим интересовался. В прошлом году в одном медицинском журнале была очень интересная статья некоего Эмиля Ладрю из Парижа. Он ежедневно в течение недели давал обезьяне по капле бензина, чем вызвал у бедного животного злокачественную анемию костной ткани. Обезьяна прожила всего несколько месяцев. Ладрю утверждает, что, если бы она получала бензин в течение еще одной недели, смерть наступила бы значительно быстрее.

— Это как раз то, что мне нужно. — Хильда помрачнела. — Я буду настаивать на эксгумации тела Энис Хэллорен для проведения анализа желудка!

Доктор с сомнением покачал головой.

— Но, мисс Уайтерс, дорогая, если вы подозреваете, что ее отравили бензином, анализ желудка ничего не даст! В нем никаких следов не остается! Анализ желудка даст результат лишь в случае отравления неорганическими ядами.

— Доктор, предположим, вы хотели бы скрыть вкус бензина, как это сделать? Может, добавить в кофе? Мама обычно так давала мне касторку.

— Лучше всего добавить в виски! — Ван Доннен улыбнулся. — В наше время виски зачастую отдает бензином!

Джейни Дэвис и Джордж Свертаут сидели на балконе ресторана «Альпийская роза».

— Ну, теперь ты не жалеешь, что пришла? Здесь совсем неплохо, правда? — Он обвел рукой зал с таким видом, будто все вокруг происходило исключительно ради них. На подиуме три печального вида леди выводили смычками нечто штраусоподобное.

— Здесь неплохо, — Джейни в раздумье водила вилкой по скатерти. — Только я никак не могу понять, почему я пришла?

— Могу сказать. — Джордж улыбнулся. — Ты пришла потому, что поняла: я не отстану и буду звонить до тех пор, пока не согласишься или позавтракать, или пообедать, или поужинать со мной. А так как я выбирал не очень-то подходящее время…

— Очень неподходящее!

— Совершенно верно, — согласился Джордж. — Потанцуем?

— Нет-нет, я не могу

— Идем! Забудь, что я полицейский. Ты чем-то огорчена? Расслабься, иначе себя доконаешь.

— Ну хорошо, идем, — она слабо улыбнулась. — Ты умеешь танцевать вальс?

— Как тебе сказать. Во всяком случае, смогу придерживать тебя, а танцевать будешь ты.

Джордж обнял ее за талию и почувствовал, что девушку бьет дрожь.

— Что с тобой? Ты дрожишь, будто я предложил тебе горькое лекарство.

— Зачем ты меня сюда привел? Что тебе нужно?

— Поверь, из чисто практических соображений. Как только я тебя увидел, сразу сказал себе: эта девушка умеет танцевать вальс. И вот ты уже в моих объятиях.

В молчании они закончили танец и вернулись за столик.

— Послушай, — начала Джейни. — Я уже все сказала полиции, все, что знаю об этом деле. Чего ты еще хочешь?

— Хочу знать, что ты намерена делать сегодня вечером Может, сходим в театр? Со мной тебе открыты двери в любой. Выбирай!

— Извини, но сегодня я не могу.

— Может, в другой раз?

Она согласно кивнула.

— Встречаешься с этим Стивенсоном?

— А тебе что за дело? Почему он тебя так волнует?

— Мне до него нет никакого дела, ведь он — твой лучший друг, а не мой.

— Да, он мой друг. Мой и Энис.

— И давно ты его знаешь?

— С осени, как только стала работать в школе. Но Энис он знал раньше. Они познакомились прошлым летом в поместье Макфарланда в Коннектикуте.

Джордж не стал скрывать своего интереса.

— Так ты говоришь, Энис Хэллорен и раньше знала Стивенсона и Макфарланда, еще до начала занятий?

— Я не хотела этого говорить! — Джейни покраснела до корней волос. — Это все ты! Ты заставил меня признаться! Мистер Макфарланд был так добр ко мне, он и Боб — мои лучшие друзья…

Слезы выступили у нее на глазах, но она так и не расплакалась— похоже, признание все-таки не очень огорчило ее.

— Прости, Джейни. У меня просто вошло уже в привычку задавать вопросы. Давай забудем обо всем и просто повеселимся.

— Мне не до веселья, — Джейни достала из сумочки платок. — Я, наверное, уже никогда не смогу беззаботно веселиться. Прости, но мне совсем не хочется есть. И я никак не могу забыть, что ты — сыщик.

— Да, я — сыщик, но не слишком-то удачливый, — горько усмехнулся Свертаут, когда они уже выходили из ресторана.

— А вот в этом я как раз сомневаюсь, — Джейни многозначительно посмотрела на спутника.

XVII. Козел отпущения

Хильда возбужденно ходила из угла в угол, дожидаясь, пока инспектор закончит трапезу. В палате непривычно пахло картофельным пюре и жареным цыпленком.

Пайпер отставил наконец тарелку и потянулся за сигарой. Хильда тут же поднесла ему зажженную спичку, смахнула со столика гору воскресных газет и поставила пепельницу.

— Может, и хорошо, что все так получилось, — в ее голосе прозвучала забота. — Отдых пойдет тебе на пользу. Тебя ведь никак не заставишь отдохнуть…

— У меня этот отдых уже в печенках сидит, — проворчал Пайпер. — И какого черта меня огрели по голове именно теперь, когда заварилась такая каша с этим убийством! Пока я валяюсь здесь, связанный по рукам и ногам, распоряжается какой-то идиот профессор из Вены!

— Успокойся, профессор уже отказался от этого дела, — напомнила Хильда. — Правда, я слышала, что за свои услуги в качестве консультанта он потребовал три тысячи долларов.

— Дешевле было бы посадить этого истопника на электрический стул, не пытаясь понять, из-за чего у того произошло замыкание в мозгу и почему он убил девчонку.

— Я абсолютно уверена — он не виноват, — твердо объявила Хильда. — Говорила об этом и тебе, и сержанту, и профессору, но меня никто не слушал. А зря! Теперь я могу доказать, что Андерсон не убивал.

— Вот как? Может, ты знаешь, кто убил?

Хильда помолчала, внимательно разглядывая стакан с водой, стоявший на столике в изголовье кровати. Нервно сдернула перчатки, помяла их в руках, потом снова надела и, наконец, уже спокойным голосом сказала:

— Да, знаю!

— Ты знаешь, кто убил, и сидишь здесь? — Инспектор осторожно сел. — Ради Бога, говори: кто и как…

— Пока я могу сказать только КТО. Что толку, если я скажу об этом тебе или еще кому-нибудь из полицейского управления. Слишком невероятно, слишком фантастично, чтобы мне поверили. К тому же у меня нет доказательств, только подозрение. Но я чувствую, что оно верно.

Инспектор в азарте швырнул на пол сигару.

— Скажи мне — кто? Мистер Стивенсон? Или МакФарланд? Или кто-то из учителей? Уж не эта ли мужеподобная Пирсон?

— Сейчас я ничего не скажу, — Хильда была непреклонна. — Ты еще, чего доброго, прикажешь сержанту и этим его болванам, Аллену и Барнсу, арестовать подозреваемого, и тогда мы уж точно ничего не узнаем.

— А если я никому не скажу? — настаивал инспектор. — Я, кажется, догадываюсь, о ком ты говоришь! Это могла бы сделать женщина!

Мисс Уайтерс осталась непроницаемой.

— Запомни самое главное, Оскар: убийца Энис Хэллорен дьявольски хитер и к тому же прекрасный актер. Все было спланировано так, чтобы инсценировать сексуальное убийство, но сексом здесь и не пахнет. Убийца рассчитал все до мелочей, но кое в чем ему не повезло.

— В чем же?

— Он перестарался с туфлями. Если посмотреть на дело с этой точки зрения, можно сразу понять, что…

Ее прервал скрип дверей. В палату заглянул сержант Тейлор.

— Как здоровье, шеф?

— Я тебе не шеф, — сердито буркнул Пайпер. — Ты, как я слышал, стал ярым последователем психокриминалистики. Почему бы тебе не обратиться за советом к профессору Пфаффу, или как там его?

— Из-за этого я и пришел, — понуро опустил голову сержант. — Психокриминалистика накрылась. Комиссар в бешенстве, и профессор вовремя смотался, иначе комиссар его отстранил бы. Но Пфаффль успел нажаловаться окружному прокурору, и тот решил передать дело в суд на основе выводов венца. Это комиссар послал меня к вам. Велел узнать, может, у вас или у мисс Уайтерс есть своя версия?

— Вот оно что! — Инспектор мрачно усмехнулся. — Затронута честь мундира, и тут комиссару понадобился я, чтобы найти нового убийцу и утереть нос Пфаф-флю!..

— Оскар! — Хильда энергично потерла руки. — У меня есть идея. Если сержант послушает меня…

— Спасибо, — грубо перебил ее сержант. — Однажды я уже послушал и арестовал Каррен, а потом оказалось, что она совершенно ни при чем!

— Да, тут я виновата. Поверьте, сержант, мне самой стыдно, мне… — Хильда отрешенно задумалась, и вдруг глаза ее загорелись. — Эврика! Так вот в чем дело! Теперь я все поняла!

Инспектор взглянул на нее как на сумасшедшую. Хильда вся дрожала от возбуждения и энергично размахивала руками.

— Что с тобой, Хильдегард? Лихорадка напала? Или муравей влез за пазуху?

Она радостно закивала.

— Без муравья не обошлось. Все сходится, все! Только теперь я не знаю КТО, зато знаю ПОЧЕМУ! Но доказать, боюсь, будет очень трудно. Но я знаю, что надо делать. Нам нужна приманка…

— Что-что? — сержант кисло глядел на Хильду. — Что нам нужно?

— Нам нужен козел, — сердито ответила мисс Уайтерс. — Я читала, что в Индии так охотятся на тигров. Козла ночью привязывают к дереву. Тот орет всю ночь, тигр слышит, подкрадывается и, думая, что нашел легкую добычу, набрасывается на него. И тут охотник, который сидит на дереве, стреляет в тигра. Легко и просто.

— Но не для козла, — вставил инспектор. — И кого же ты предназначила на роль козла отпущения? Уж не сержанта ли?

— Конечно нет, — при этих словах сержант с облегчением вздохнул. — Козлом будешь ты, Оскар!

— Что-о-о?! — инспектор едва не проглотил сигару.

— Ты ведь жаловался, что тебя не подпускают к делу, не так ли? А теперь ты будешь в самом центре событий.

— Я? Но что я могу? На что я годен с этими дурацкими бинтами? Доктора говорят, я смогу вставать не раньше, чем через две недели…

— Ничего, ты и лежа в постели прекрасно справишься со своей ролью, — заверила Хильда.

XVIII. Домашнее задание

— Мне что-то холодно. — Джейни просительно посмотрела на своего гостя. — И совсем не хочется идти гулять в парк. Может, останемся дома?

Боб Стивенсон рассмеялся.

— Конечно, дорогая, я и забыл, что ты тепличное растение…

— Это не тот холод, Боб. Мне холодно изнутри. Я боюсь.

Стивенсон решительно обнял девушку. Она на секунду прижалась к его плечу, но тут же отстранилась. — Я знаю, что бояться нечего, но все равно боюсь. Прости, ничего не могу с собой поделать.

Джейни вернулась в комнату и остановилась у камина. Стивенсон опустился в кресло напротив.

— Я знаю, в чем дело, дорогая. Ты боишься завтрашнего дня — снова в школу, снова туда, где все напоминает об Энис…

— Пожалуйста, замолчи! Я не перенесу этого, Боб, — она побледнела, ужас отразился на ее лице. — Давай уедем куда-нибудь, сегодня, сейчас, туда, где никто никогда не вспомнит имя Энис Хэллорен, никто не будет приставать с расспросами, никто не будет следить за нами. Давай уедем, Боб!

— Но ты же знаешь, что сейчас невозможно уехать. Я чествую то же, что и ты и наверняка все другие учителя. Подожди немного, Джейни, и мы уедем далеко, очень далеко, поплывем на Майорку, на Вали, в Тимбукту…

— Тимбукту в пустыне, — напомнила Джейни и улыбнулась сквозь слезы.

— А что ты скажешь о Персии? О Рангуне? Об озерах Ирландии? О храмах Камбоджи? В один прекрасный день…

— О Боб! — восхищенно промолвила Джейни, но верх одержала практичность. — Но откуда мы возьмем деньги? Разве что получим выигрыш по этому злополучному билету…

— А почему бы и нет? В конце концов, половина билета твоя! Родители Энис умерли…

Его прервал телефонный звонок.

Джейни вздрогнула и пальцем указала на аппарат.

— Вот видишь! Мы ни на минуту не можем остаться одни, хоть на миг забыть обо всем. Ни минуты покоя — ни днем, ни ночью. То полиция, то репортеры, то МакФарланд…

— Думаю, бедному Маку тоже нелегко приходится, — Боб погладил ее по руке. — Лучше сними трубку. Скорее всего, кто-то ошибся номером.

— Это ты, Джейни? — раздался голос Джорджа Свертаута.

— Да, я, — она прикрыла микрофон рукой и беспомощно оглянулась на Стивенсона. — Опять этот сыщик! Я не вынесу. Он затравит меня до смерти. Снова пригласит в ресторан. Что делать?

— Я бы советовал пойти, — отозвался Стивенсон. — Не стоит портить отношения с копами, дорогая. Он безобидный парень, а приятель в полиции тебе пригодится, когда начнется слушание дела.

Джейни упрямо покачала головой. Свертаут что-то бубнил ей на ухо, но она не слушала. И вдруг до нее дошло, что на этот раз он никуда ее не приглашает.

— Повтори, пожалуйста, я плохо слышу.

— Повторяю. Я хотел только узнать, дома ты или нет. Я сейчас зайду. По делу. Следствию известны новые обстоятельства, и я должен тебя увидеть.

— А где ты? Когда придешь?

— Уже иду.

— Я, пожалуй, пойду, — поднялся с кресла Стивенсон.

— Не вздумай! Мне нужна поддержка. Этот Джордж

Свертаут слишком нахален. Лучше будет, если ты останешься.

— Ну хорошо, — согласился Боб, на всякий случай надевая пальто.

Не успел он снова усесться в кресло, как раздался звонок и появился Джордж Свертаут.

Возможно, он и был недоволен присутствием Боба Стивенсона, но не подал виду.

— Слушайте меня внимательно, — начал он одышли-вым голосом. — У меня всего несколько минут. Хорошо, что я застал вас обоих. Вы должны поехать в Бельвью. Ты, Джейни, и вы, Стивенсон.

— Но почему? — хотела знать Джейни.

— Бельвью? Это что, больница? — невинно поинтересовался Стивенсон.

— Да, слушайте же. В деле произошли большие перемены. Возможно, сегодня все выяснится. И вы наконец-то вздохнете спокойно. Там, в Бельвью, лежит Пайпер. Ему заделывают трещину в черепе, да вы знаете. Он наконец-то пришел в сознание. Поэтому всех, кто связан с делом Хэллорен, решили собрать сегодня вечером в больнице. Десять против одного — кто-то из них убил Энис Хэллорен, и Пайпер может опознать преступника!

Потрясенная Джейни ухватилась за каминную полку, чтобы не упасть.

— Опознать? Что вы имеете в виду? Как может инспектор кого-либо опознать? — удивился Стивенсон.

— Разве вы не слышали, что инспектор был в подвале, когда там еще скрывался преступник? И о том, что этот негодяй огрел его по голове?

— Слышал. Но ведь инспектор не видел того, кто его ударил!

— Да, так пишут в газетах. Инспектор тоже так думал. Подобного рода травмы черепа вызывают провалы в памяти, человек забывает все, что произошло незадолго до сотрясения, но потом память восстанавливается. И инспектор вспомнил, как выглядел тот негодяй. Теперь осталось только собрать всех подозреваемых и произвести опознание. Инспектор укажет преступника, и остальные наконец освободятся от подозрений.

— А пока мы арестованы, так, что ли?

Свертаут покачал головой.

— У меня нет никаких оснований для ареста кого бы то ни было. Вы вовсе не обязаны являться в больницу. Обязан явиться только Андерсон, поскольку он обвиняется в убийстве. Но сами понимаете, на любого, кто откажется прийти, сразу же падет подозрение…

Глаза Джейни расширились от страха.

— Нам нечего бояться, дорогая, — успокоил ее Боб и повернулся к Свертауту. — Надеюсь, инспектор не ошибется при опознании? Ведь он еще не совсем здоров.

— Не думаю, чтобы он ошибся. У инспектора богатый опыт. Случайная ошибка исключена. Он сам говорил мне, что ясно помнит преступника. Сначала видел его как бы в тумане, но теперь, когда память восстановилась, может описать его с точностью до мельчайших деталей. Врачи опасаются рецидива потери памяти, поэтому опознание решили провести сегодня.

— Если так, мы принимаем приглашение, — согласился Стивенсон. — Надеюсь, полицейская машина уже ждет?

— Что вы, ничего подобного! Я даже не поеду с вами в больницу, мне еще надо кое-куда зайти. Все делается в полном секрете. Об этом пока знают только Тейлор и я. Приезжайте в больницу Бельвью ровно в десять вечера. Помните — это просто формальность, но не для убийцы, разумеется!

Джейни проводила юного детектива до двери.

— Я рада, — голос ее дрожал. — Слышишь, рада, что все это наконец кончится!

— А не выставить ли тебе этого парня и не пойти ли наконец со мной? — прошептал Джордж.

Джейни решительно подтолкнула его к двери.

Следующим в списке значился Уолд Эмерсон МакФарланд. Дом казался покинутым, однако Джордж все же нажал кнопку звонка. Когда он уже потерял всякую надежду, загорелся свет, и в дверном окошке показалось чье-то лицо.

— Откройте! — крикнул Джордж.

Лицо тут же исчезло, свет погас. Джордж снова нажал звонок, затем вынул полицейский значок и постучал по стеклу.

Наконец дверь открылась, раздалось хриплое «Войдите», и Джордж шагнул в темную прихожую. Дверь мгновенно захлопнулась, и что-то твердое уперлось в спину полицейского.

— Вот вы и попались, — раздался голос директора. — Одно движение, и я стреляю.

Джордж стоял не шелохнувшись. Директор тоже. Прошло довольно много времени, наконец директор слегка пошевелился, потянулся к выключателю. Загорелся свет. Джордж бросил взгляд через плечо и увидел испуганные слезящиеся глаза Макфарланда. Тот был без очков, в халате и домашних туфлях.

Они постояли несколько минут, с удивлением разглядывая друг друга. Наконец Джордж заговорил, не двигаясь с места:

— Не следует выдавать трубку за револьвер. Думаете, я не могу отличить мундштук от ствола? — Он сунул свой значок под нос Макфарланду. — Как вы обращаетесь с полицией?

— Простите, я ошибся. События этой недели совершенно выбил меня из колеи. Я опасался за свою жизнь. Кроме того, я был занят — писал эссе, на этот раз о преступлении и наказании…

Джордж объяснил причину своего визита.

— Мне нужно пригласить еще кое-кого, а ваша выходка меня задержала! Это всего лишь формальность, но советую все же прийти в больницу. Заставить вас я не имею права, но если вы не придете, мы сделаем соответствующие выводы.

— Какой мне смысл отказываться? — Макфарланд улыбнулся. — Никто не заинтересован в раскрытии этого дела более, чем я. И я надеюсь получить дополнительный материал для заключительных абзацев эссе.

Таксисту Джордж назвал следующий адрес:

— Отель Марта Вашингтон.

— В эту богадельню для старых дев? — Водитель удивленно уставился на него.

Они подъехали к зданию, украшенному барельефом, изображающим, по всей видимости, Марту Кустис, поскольку изображение ее же, но уже в виде Марты Вашингтон, жены отца нации, было бы не совсем уместно— к чему лишний раз тревожить чувства обитательниц отеля.

— Подожди меня здесь, — бросил Свертаут водителю и поднялся в холл.

Суровая матрона за стойкой у входа тут же остановила его. Джорджу приходилось иметь дело с женщина-ми-полицейскими, но ничего более мегероподобного он еще не видел.

— Я хотел бы видеть мисс Пирсон.

— Сейчас полдесятого, а принимать посетителей разрешается только до десяти, за исключением джентльменов разумеется. Им вход воспрещен в любое время.

Суровый взгляд матроны не оставлял сомнений, что последнее правило выполняется безукоризненно.

— А вы не могли бы вызвать ее сюда? — Джордж изменил тактику.

— Я полагаю, она ушла в кино, но на всякий случай попробую позвать, — полицейский значок произвел нужное воздействие — мегера сняла трубку и вставила штепсель в гнездо коммутатора. — Четыре-одиннадцать? Мисс Пирсон? Здесь внизу вас ждет джентльмен, — трубка вернулась на место. — Она спустится через несколько минут. Подождите в гостиной. Курить строго воспрещается!

— Спасибо. — Джордж уселся на диван и приготовился ждать. Но не прошло и двух минут, как на лестнице показалась запыхавшаяся мисс Пирсон.

Она подбежала к стойке:

— Меня ждет джентльмен?

— Вот он, — мегера кивком указана на Джорджа. — Из полиции.

Лицо мисс Пирсон сразу же потускнело.

— Ах, это вы, — произнесла она растерянно. — Я помню вас, вы сыщик, а я спешила, бежала по лестнице — лифт занят, думала, меня ждет джентльмен.

— Я приглашаю вас на прогулку, — пояснил Джордж.

— Что? — она удивленно уставилась на него. — Куда? В полицию?

— Нет, просто на прогулку. Идемте, в такси я все объясню.

XIX. Выпускной экзамен

— Все в сборе? — Сержант Тейлор появился в дверях приемного покоя больницы Бельвью со списком в руках.

— Все, — отозвался Свертаут. — К счастью, все оказались на месте. Так начинайте, чего мы ждем?

Хор учительских голосов дружно поддержал его.

— Где Хильдегард Уайтерс?

— Хотелось бы знать, она что, вне подозрений? — раздался раздраженный голос мисс Реннел.

— Поторопитесь. Не можем же мы сидеть здесь всю ночь!

— Подождите еще чуть-чуть, не хватает двух подозреваемых. — Свертаут хотел что-то спросить, но Тейлор незаметно толкнул его локтем. — Я спущусь вниз, посмотрю, как там дела, а вы, Свертаут, следите за порядком.

Сержант растворился в темноте холла, оставив Джорджа на растерзание разъяренным учителям.

Если среди собравшихся здесь людей и был убийца Энис Хэллорен, то он был прекрасным актером. Лица всех присутствующих выражали только одно чувство — нетерпение.

В дальнем углу шептались о чем-то Джейни Дэвис и Боб Стивенсон. Джордж видел, как Боб дотронулся до руки Джейни, но та сразу же ее отдернула, к вящей радости юного сыщика.

Мисс Коэн, дабы не терять времени, занималась самообразованием, но, судя по всему, ей это плохо удавалось — она так и застряла на первой странице «Учительского журнала». Сидящая рядом с ней мисс Майкрофт, учительница первого класса, внимательно разглядывала узор ковра у себя под ногами. Мисс Джонс и мисс Кейси смотрели в окно, хотя, кроме густого тумана, скрывавшего Ист-Ривер, там ничего не было видно.

Бетти Каррен-Роджерс задумчиво крутила обручальное кольцо на безымянном пальце. На лице ее недвусмысленно читалось: у нее-то стопроцентное алиби, но тем не менее она тоже здесь.

Уолд Эмерсон Макфарлаяд в полном одиночестве, как и полагается директору, сидел в углу. Он натянуто улыбался. Судя по разочарованному взгляду, ему так и не удалось собрать материал для заключительных абзацев эссе о преступлении и наказании. Наказанием пока и не пахло.

Мисс Реннел, как всегда, кипела возмущением, но ее никто не слушал. Мисс Марчисон молча сидела с ней рядом, пытаясь совладать с собой, глаза ее были полны слез.

За ней сидели мисс Хопкинс и мисс Пирсон. Лицо мисс Пирсон выражало сдержанную скорбь, по-видимому, она решила, что здесь следует вести себя как на поминках.

Мисс Страсмик расхаживала взад и вперед по приемному покою, изредка бросая на Джорджа возмущенные взгляды.

Вдруг дверь открылась, и сержант втолкнул в комнату невзрачного низенького человечка. Вырванный из-за прилавка кондитерской, Тоби казался пауком, лишенным своей паутины. Он тут же забился в угол, чтобы укрыться от любопытных взглядов.

С его прибытием в комнате установилась тишина. Только Джейни и Боб по-прежнему шептались в углу.

— Так вот кого мы ждали, — во всеуслышание объявила мисс Реннел после минутной паузы. — Может, начнем, наконец?

— Подождите еще чуть-чуть.

— То же самое вы говорили полчаса назад!

Прошло еще минут двадцать, наконец дверь открылась снова и появился не кто иной, как Андерсон, истопник,

Джордж вышел из комнаты, не обращая внимания на шум, который поднялся среди учителей. В холле сержант отдавал приказание Аллену и Барнсу.

— Вы, ребята, можете подождать в машине.

— Эй, стойте-ка, — прервал его Свертаут. — Ты что же, хочешь оставить истопника без охраны? А если он улизнет, как в прошлый раз?

— Ты так думаешь? — Тейлор глубокомысленно наморщил лоб. — Я не удивлюсь, если ты окажешься прав. Но мне так приказано. Ну, ребята, давайте живей в машину.

— На мой взгляд, мы поступаем слишком беспечно. — Джордж с сомнением покачал головой.

— Не наше дело. Приказ есть приказ, — решительно произнес сержант. — Лучше сообщи своим друзьям, что скоро начнем.

— Боюсь, их терпение уже на исходе.

Он с опаской вошел в комнату. Все, не исключая и Тоби, сгрудились у окна. У двери одиноко стоял истопник.

— Если сейчас же не начнете, я ухожу! — Мисс Рен-нел кинулась к Джорджу. — Я ни минуты не останусь здесь, — тут она смерила Андерсона презрительным взглядом, — рядом с убийцей. Даже если он стоит в другом углу комнаты!

— Вполне возможно, что убийца как раз в вашем углу, мисс Реннел, — хладнокровно заметил Свертаут.

От его слов будто электрический ток пробежал по собравшимся. Учителя затихли и невольно отодвинулись друг от друга. Даже Джейни и Боб перестали шушукаться.

В молчании прошло еще несколько минут. Джордж снова вышел в холл, но сержант исчез. Юный сыщик вернулся в комнату и, чтобы хоть чем-то занять собравшихся, стал читать список, согласно которому они будут заходить к инспектору.

— Андерсон, вы первый в списке. Далее следуют мисс Кейси, мисс Коэн и мисс Каррен, затем ты, Джейни, то есть, простите, мисс Дэвис. За ней…

В дверном проеме появилась Хильдегард Уайтерс в сопровождении сержанта Тейлора и низенького человека в белом халате, по всей видимости доктора.

— Все отменяется, — скорбно объявила она, оглядев собравшихся. — Леди и джентльмены, можете расходиться. Мы с сержантом пытались убедить доктора Хормана, но он категорически запрещает беспокоить инспектора. Вид убийцы, как утверждает доктор, может повергнуть его в шоковое состояние. Сожалею, но все откладывается на завтра.

Никто не проронил ни слова. Кто-то среди собравшихся наверняка вздохнул с облегчением, но кто?

— Мисс Уайтерс попросила меня объяснить вам положение, — начал доктор. — Инспектор все еще в тяжелом состоянии, и малейшее волнение может оказаться смертельным. Ему сделали укол, и теперь он крепко спит. Поэтому, полагаю, опознание следует отложить на завтра. Я не стал его будить даже для того, чтобы дать лекарство.

Вместо того чтобы с облегчением разойтись, учителя молчали, словно ждали чего-то.

— Мне так и не удастся закончить свое эссе! — выразил общее разочарование Макфарланд. — Такого со мной еще ни разу не случалось…

— Сожалею, но ничем не могу помочь, — прервал директора сержант и взял за плечо Андерсона. — Пойдем, Олаф, тебе пора назад, в тюрьму.

Остальные в молчании наблюдали, как сержант выводил Андерсона. Но только они скрылись из глаз, поднялась суматоха: учителя бросились разбирать свои шляпы и пальто.

Вдруг из холла донесся шум и крики.

— Эй, держи его! Уйдет!

Все бросились к двери: по лестнице мчался сержант, следом бежала дежурная медсестра.

— Он сбежал, — крикнул сержант, хотя и так было ясно. — Ударил меня по голове, кинулся к лестнице и скрылся!

— За ним! — воскликнул Стивенсон и помчался вниз по лестнице, следом за ним Свертаут и Макфарланд, а Тоби замыкал кавалькаду.

Хильда слышала, как Стивенсон пробежал пролет и остановился.

Когда остальные догнали его, Стивенсон стоял у окна.

— Куда он подевался? Вы видели, как он выбежал?

— Боюсь, мы опоздали, — покачал головой Боб.

Пришлось возвращаться в холл.

У мисс Реннел, как всегда, нашлось что сказать по поводу происшедшего:

— Подумать только — оставить этого маньяка без охраны, даже без наручников в одной комнате с женщинами, когда поблизости всего-то два полицейских и те только болтать горазды! Я напишу об этом в «Таймс»!

— Я ужасно, ужасно сожалею о том, что произошло, — извинялась Хильда. — Мы хотели сделать как лучше.

Боб Стивенсон отстал от остальных.

— Мисс Уайтерс, — предложил он, — мы едем домой с Джейни, в такси достаточно места, может, и вы поедете? Вы ведь живете совсем рядом с Джейни.

— Спасибо, дорогой, в другой раз, — отказалась она. — Вы молодые, зачем я вам — третий лишний, сами знаете.

Она двинулась вниз по лестнице, вслед за остальными, но у выхода остановилась:

— Спокойной ночи! Еще раз извините. Я поднимусь на минутку наверх, посмотрю, как там инспектор.

Позади нее с удрученным видом остановился сержант.

— Я уже запер дверь, вам придется стучать.

Последнее, что увидела Хильда, оглянувшись на уходящих учителей, было вытянувшееся от удивления лицо Макфарланда.

Предупреждение сержанта не соответствовало действительности: дверь не была заперта. Хильда тоже не стала ее закрывать и, поднявшись по лестнице, оказалась на пятом, последнем этаже.

В конце длинного коридора дремала ночная сестра, подложив под голову журнал. Больные спали в палатах. Сквозь щели под дверями не пробивался ни один лучик. Палата инспектора была в самом конце коридора, у выхода на запасную лестницу.

Слова доктора Хормана о состоянии здоровья инспектора мало соответствовали действительности: Пайпер преспокойно курил сигару и читал «Уголовные дела прошлого».

Хильда решительно вынула сигару изо рта больного и вышвырнула ее в окно.

— Кто же поверит, что ты при смерти, если от тебя разит табачищем?

— Ну как, сработало? — поинтересовался Пайпер.

— Все идет по плану.

— Андерсон сбежал?

— С Андерсоном мы чуть было не влипли, — улыбнулась Хильда, — Аллен и Барнс едва успели затолкать его в машину — еще немного, и Стивенсон догнал бы их. Не думала я, что он так быстро бегает! Но все обошлось. Сейчас придет сержант.

В дверном проеме показался улыбающийся Тейлор.

— И почему я не подался в актеры, — сержант излучал удовольствие. — Ловко я всех надул с этим побегом! В театре меня забросали бы цветами!

— Не спешите радоваться, последний акт еще не закончен, — напомнила Хильда. — Снаружи все спокойно?

— Так точно, — отрапортовал сержант. — Дежурная сестра каждые полчаса отлучается пить кофе, а в промежутках между отлучками спит. Кофе, видно, действует на нее как снотворное. Я прошел у нее за спиной, но она даже не пошевелилась.

— Все готово. Оскар, ощущаешь себя жертвенным козлом?

— Можно начинать.

Хильда хотела было выключить свет, но вовремя спохватилась.

— Я ведь забыла про лекарство!

Она наполнила стоявший на столике стакан водой из графина, критически оглядела его и с сомнением покачала головой.

— На лекарство не похоже. Даже в темноте будет видно, что это просто вода.

Она вышла из палаты и тут же вернулась с пузырьком. Три капли йода придали воде требуемый лекарственный оттенок.

— Не вздумай выпить, а то я тебя знаю! — предупредила она инспектора.

Тот усмехнулся.

— А ты не вздумай свалить вину на меня, если твоя ловушка не сработает! Я тоже тебя знаю.

— Но ведь ты у нас козел отпущения, — парировала Хильда. — Смотри, будь осторожен.

В ответ инспектор приподнял подушку. Под ней чернел пистолет.

Хильда еще раз внимательно оглядела комнату, опустила штору, подошла к стенному шкафу, в котором хранилась одежда инспектора, и распахнула дверцу:

— Прошу вас, сержант, занимайте позицию. Шнур достаточной длины? — Она осмотрела настольную лампу у изголовья Пайпера и осталась довольна: шнур, тянувшийся от лампы под дверь шкафа, лежал ровно. — Запомните, сержант, что бы ни случилось, что бы вы ни услышали, не включайте свет и не выходите из шкафа, пока я не позову вас по имени. Ясно?

Хильда убедилась, что дверь за ним плотно закрылась, и повернулась к инспектору:

— Дыши тяжело и громко! Запомни — ты без сознания! Ну, начали!

Она подошла к двери и повернула выключатель. Палата погрузилась во мрак.

На ощупь, вдоль стены, она прошла в соседнюю с палатой комнату. Спать этой ночью Хильда не собиралась: села на стул, оставив дверь приоткрытой.

На ее груди, скрытый складками платья, лежал пистолет, который она недавно нашла в столе у Джейни Дэвис. Впрочем, теперь ей казалось, что это случилось очень давно, так много событий произошло за эти дни. Пистолет был заряжен, и Тильда чувствовала себя в полной безопасности, хотя не была уверена, сможет ли воспользоваться оружием, поскольку знания ее были сугубо теоретическими.

Хильда откинулась на стуле, напряженно всматриваясь в темноту и прислушиваясь. Постепенно глаза ее закрылись, тиканье часов превратилось в шум волн, набегающих на берег моря…

Неожиданно Хильда встрепенулась и в первый момент не могла сообразить, где она и что с ней. Затем поняла, что ее разбудил звук, доносившийся из соседней комнаты.

Звук повторился — тихий, но уверенный стук в дверь палаты инспектора.

XX. Мышеловка захлопнулась

— Черт бы побрал эту медсестру, — прошептала Хильда, встала, медленно, на цыпочках, прошла через комнату инспектора, постояла, прислушиваясь, у двери, резко распахнула ее… и нос к носу столкнулась с Бобом Стивенсоном.

Какое-то время они молча разглядывали друг друга.

— Не пугайтесь, — прошептал молодой человек. — Я подумал, что вы наверняка останетесь здесь на всю ночь, и решил кое-что сказать вам.

— Но… — Хильда растерялась. Произошло вовсе не то, чего она ожидала.

— Я знаю, вы опасаетесь, что кто-то попытается убить инспектора, ведь так?

— Допустим…

— Я тоже боюсь этого, — он повысил голос — Послушайте, это очень важно, я никому, даже Джейни, не говорил об этом. Я видел в окно, как Андерсона вели в машину два подозрительного вида типа. Его побег был подстроен! Кто-то все продумал заранее!

— О Боже! — воскликнула Хильда.

— И я догадался, зачем был устроен побег! — продолжал Стивенсон. — Раз Андерсон на свободе, его можно обвинить и в том, что произойдет с инспектором сегодня ночью. Я думаю, убийца, настоящий убийца, устроил Андерсону побег, и теперь спрятал его, чтобы у того не было алиби на сегодняшнюю ночь. Теперь убийце осталось расправиться с инспектором — ведь только инспектор может опознать его! Вся вина ляжет на Андерсона, а убийца будет преспокойно гулять на свободе.

— Я тоже подумала об этом, и потому я здесь, — призналась Хильда.

— Вы необыкновенная женщина! — Стивенсон с восторгом смотрел на нее. — Таких, как вы, — одна на миллион. Хотел бы я, чтобы Джейни хоть немного походила на вас, если что-нибудь подобное случится… с нами. Ждать здесь, одной, в темноте, ежеминутно ожидая, что войдет убийца…

— Но я не одна…

— О да, конечно, инспектор, — Стивенсон вытянул шею, пытаясь заглянуть в комнату. — С ним все в порядке?

Натужное дыхание Пайпера разносилось по палате. Инспектор старался изо всех сил.

— Вы же слышали, что сказал доктор? Он спит. Простите, но я не могу больше оставаться с вами, мне нужно быть рядом с больным.

— Конечно, конечно, — заторопился Стивенсон. — По дороге сюда я зашел домой и взял свой револьвер, — он вынул из кармана оружие. — Возьмите, вдруг вам пригодится?

— Спасибо, я все равно не умею стрелять, — покачала головой Хильда. — Если хотите помочь, останьтесь подежурить вместе со мной.

— Конечно, конечно! — с готовностью согласился Стивенсон.

Хильда впустила молодого человека в палату и провела в соседнюю комнату. Руки ее дрожали от волнения.

— Вот еще один стул. Постарайтесь не уснуть.

Они уселись, и снова наступила тишина. Только тиканье часов да тяжелое дыхание инспектора раздавались в темноте.

Раз или два кто-то тихо прошел по коридору — по-видимому, сестра направлялась в очередной раз пить кофе. И снова только тиканье часов…

— Если кто-то придет, мы наготове, — нарушил тишину Стивенсон.

— Ш-ш-ш, — сердито прошипела в ответ Хильда.

Шли секунды, минуты, часы. Хильда уже засомневалась, не просчиталась ли она, — возможно, мышь поняла, что имеет дело с мышеловкой, и никакой приманкой ее уже не заманишь.

— Скоро утро, — снова раздался шепот Стивенсона прямо у нее над ухом.

Она не ответила, хотя вся напряглась, как взведенная пружина. Слабый проблеск зари просачивался из-под шторы, но в палате по-прежнему было темно, хоть глаз выколи. Теперь или никогда…

Ни шагов, ни скрипа двери, только слабое, едва слышное шуршание донеслось до слуха мисс Уайтерс.

Она резко встала.

— Тейлор! — От волнения у нее пересохло в горле. — Тейлор!

В тот же миг комнату залил яркий свет — с настольной лампы специально заранее сняли абажур, двери шкафа распахнулись, и появился сержант. Хильда держала руки на груди, готовая в любой момент выхватить пистолет.

У изголовья инспектора стоял Боб Стивенсон в одних носках. В руках он держал стакан с «лекарством», и лоб его был покрыт каплями пота.

— Что случилось? — Оскар Пайпер проснулся.

— Я… я только хотел… стакан воды, — заикаясь, оправдывался Стивенсон, не сводя глаз с Хильды. — Я не хотел никого беспокоить. Подумал, что на столике наверняка есть вода. — Он глянул на коричневатую жидкость, плескавшуюся в стакане, на поверхности плавали пылинки какого-то белого порошка. — Теперь я вижу, что ошибся и взял по ошибке лекарство…

Все молчали, не зная, что делать.

— Почему же вы его не выпили? — первой пришла в себя Хильда. — Это как раз подходящее лекарство для вас.

Глаза Стивенсона злобно сверкнули. Он криво ухмыльнулся:

— Ваше здоровье! — и поднес стакан к губам.

— Тейлор! Взять его! Что же ты стоишь, болван! — заорал инспектор, окончательно проснувшись. Но было уже поздно.

Стивенсон дрожащими руками опустил пустой стакан на стол.

Какое-то время он еще стоял, опираясь руками на столик. Лицо его медленно бледнело, глаза тускнели, но ухмылка осталась, осталась даже тогда, когда тело его корчилось на полу в предсмертных конвульсиях.

— Скорее! — приказал инспектор, приподнявшись на постели. — Вызовите сестру! Позовите врача! Несите сюда желудочный зонд! Ему не удастся улизнуть от суда!

— Не надо врача. Все равно ни суд, ни законное наказание не воскресят убитую девушку. Убийца сам себя наказал.

XXI. Подведение итогов

— Когда ты догадалась, что это Стивенсон? — устало спросил инспектор. Ему недавно сделали укол, и он все еще чувствовал сонливость.

Хильда сидела в изголовье кровати и щурилась от яркого утреннего солнца, заливавшего палату.

— Я давно подозревала его. Но никак не могла понять, зачем он это сделал, пока сержант не напомнил мне о Каррен. Он упрекнул меня, что я зря подняла шум из-за ее исчезновения. Но Каррен натолкнула меня на мысль: если одна девушка скрывает свое замужество, почему бы и другой не поступить так же? Я подозревала, что Боб Стивенсон знал бедняжку еще до того, как она пришла работать в школу. Они познакомились в имении Макфарланда. Он специально приглашает молодых учителей к себе на лето, чтобы потом принять на работу тех, кто ему понравился. Готова держать пари — Стивенсон и Энис Хэллорен поженились еще прошлым летом, в Гринвич Виллидж. Скорее всего, под чужими именами. Одного жалованья Стивенсона им, конечно, было недостаточно, а два учительских заработка — это уже вполне прилично. Но они преподавали в одной школе, поэтому им пришлось жить врозь. Помнишь, я рассказывала тебе о жалобах Энис на квартирную хозяйку, которая терпеть не могла молодых людей? Как только Энис переехала к Джейни Дэвис, единственным молодым человеком, который приходил к ней, был Стивенсон. Правда, приходил он якобы к Джейни, так что Макфар-ланд не мог ничего заподозрить.

А теперь я вкратце объясню тебе, что произошло. Семейная жизнь Стивенсонов не сложилась. Да и как она могла сложиться — им приходилось все время прятаться, жилн они порознь, вряд ли в таких условиях возможна семейная гармония. К тому же Боб Стивенсон — эротоман, неуравновешенный, невротический тип. Но почему он пошел на преступление?

Одно время я думала, что все дело в лотерейном билете. Энис выиграла большие деньги. Но эти деньги принадлежали и Стивенсону, ее мужу. Зачем же убивать? И зачем Джейни убивать Энис, ведь половина билета принадлежит ей?

Я продумала десятки вариантов, но все не сходилось. Энис в последние несколько дней очень плохо выглядела. Даже я обратила на это внимание. Кроме того, как выяснилось, она втайне пристрастилась к алкоголю. Но не в этом же причина ее болезни! И что самое обидное — преступник вершил свое грязное дело чуть ли не-на моих глазах, а ведь знал, что мне уже приходилось разгадывать подобные загадки! Может, у него не было выбора.

— Что-то уж слишком запутанно, — прервал его инспектор. — Даже голова разболелась.

— Чересчур много улик указывало на Андерсона. Именно это и убедило меня в том, что он невиновен. Девушка сожжена в печи — кто мог это сделать, если не истопник? Туфли найдены в его комнате — разве не улика? Все было подстроено так, чтобы направить полицию по следу истопника. Но улики рассыпались одна за другой: истопник был слишком пьян, и это подтвердили мед-эксперты, у Андерсона была солома в бровях и, самое главное, — у него слишком большие ноги. Помнишь те туфли, что я нашла возле тела убитой? Профессор Пфаффль утверждал, что это было убийство на почве секса, и основывался именно на том, что убийца снял с девушки туфли. На самом же деле убийца снял с нее туфли и прошел в них мимо моего класса, поскольку знал о моей подозрительности! У входной двери он переобулся и, пока я шла к окну учительской, чтобы посмотреть на Энис, успел выбросить их в окно.

— Пока все сходится, — согласно кивнул инспектор, — давай дальше.

— Дальше все просто — убийца снова проскользнул в здание, рассчитывая закопать тело в подвале, опять же наводя на истопника.

— Постой-ка, — возразил инспектор. — Ведь Андерсон мог обнаружить его там, пока он копал могилу?

— Он знал о норе Андерсона и знал, что тот имеет привычку ежедневно напиваться. Но он не рассчитывал, что тело так скоро обнаружат, потому что я в учительскую никогда не захожу — раздеваюсь у себя в классе.

Он спокойно копал могилу, как вдруг появляешься ты и путаешь ему все карты. Он оглушил тебя лопатой, с ним был топор, но убивать тебя ему не было нужды. Он прекрасно понимал, что там, где появился один сыщик, вскоре появятся и другие, поэтому ему пришло в голову сжечь тело. Управившись, спрятался скорее всего на втором этаже, поставил свой топор в витрину, а деревянную модель унес, чтобы позже уничтожить.

Так вот, он скрывался на втором этаже и ждал удобного момента, чтобы сбежать. Во всяком случае, он еще был в здании, когда я обыскивала третий этаж. Ага! Я поняла! Он хотел пробраться в свой класс, чтобы удалить кое-какие улики!

— Что за улики?

— Зажигалку, банку с бензином и немытые стаканы, в одном из них был дохлый муравей, — объяснила Хильда. — Все это доказывает, что он не хотел убивать Энис именно в тот день, но что-то заставило его это сделать.

— Объявление в газете о тираже лотереи?

— Возможно, но зачем ему убивать Энис как раз тогда, когда она неожиданно разбогатела? Ему надо было закончить дело, которое он начал раньше, — уже давно он стал спаивать Энис, добавляя при этом в ее стакан несколько капель бензина. Помнишь хомячков? Сначала умер один, а вскоре другой? Он сначала проверил свой дьявольский замысел на них — не забывай, он был учителем естествознания. Наверняка он читал тот французский журнал, о котором мне говорил Ван Доннен.

Хильда встала и прошлась по палате.

— Так что дело не в лотерейном билете. Ему пришлось убить Энис потому, что она стала догадываться кое о чем. Стала сама покупать выпивку в кондитерской Тоби и поняла, что Стивенсон что-то подмешивал ей в виски.

Лотерейный билет — это просто случайность. Он убил девушку потому, что она надоела ему, а может, увлекся ее соседкой Джейни. Или просто хотел проверить новый способ убийства. Бывают и такие люди, Оскар.

— Кому ты это говоришь!

— Он решил, что все предусмотрел — даже зажигалку держал на столе, чтобы банка с бензином не вызывала подозрений. Но странно — зажигалкой ни разу не пользовались, а в капсуле бензина почти не осталось. Стивенсон не успел вымыть стакан, а оказавшийся в лаборатории муравей выпил оставшуюся на дне стакана жидкость.

Ему осталось только убить Энис и навести след на Андерсона. Но тут вмешался случай. В таких делах всегда вмешивается случай — в этом есть какая-то трагическая справедливость. Энис Хэллорен цеплялась за остатки семейного счастья. Она боялась мужа — даже попросила у Джейни пистолет, который та достала где-то в Нью-Джерси, но все еще носила обручальное кольцо. Кольцо было с ней и тогда, когда Стивенсон бросил тело в печь.

— Ты хочешь сказать, он забыл снять кольцо?

— Но его и не было на пальце, в том-то и дело! Ведь она не могла допустить, чтобы кто-либо узнал о ее замужестве. Скорее всего, она носила кольцо на цепочке, как талисман. Стивенсон не додумался обыскать ее— слишком спешил, — и этот почерневший кусок металла стал уликой против него!

И еще кое в чем он просчитался — подбросил туфли Энис истопнику. Но откуда у того могли казаться ее туфли? Тем более пять или шесть пар? Кто, кроме Стивенсона, мог раздобыть ее туфли в таком количестве? Только он бывал в ее квартире. И эта страсть к мелочам выдала его с головой. Туфли обманули Пфаффля, полицейских, но не меня!

— Я тоже обманулся, — признался инспектор. — Когда ты окончательно убедила меня в невиновности Андерсона, я стал подозревать Макфарланда. Помнишь, ты рассказывала мне, что слышала, как он чихнул в коридоре приблизительно в то же время, когда произошло убийство? А тебе он сказал, что сидел дома и писал эссе.

— Возможно, Стивенсон думал и об этом — подставить не Андерсона, так Макфарланда. Хитер. Думаю, он специально стучал в подвале, чтобы я думала, будто там орудует истопник.

После убийства Стивенсону надо было отвлечься, и он стал изображать любовь к Джейни. Возможно, тут сыграл свою роль лотерейный билет.

— Но как быть с алиби? — возразил Пайпер.

— Ты имеешь в виду библиотеку? Он и тут все прекрасно рассчитал. Стивенсон был постоянным посетителем Генеалогического кабинета — как всегда, взял историю рода Аддисонов, ее, кроме него, вряд ли кто заказывал, укрылся в нише, спрятал книгу в стол, чтобы библиотечный служащий не вернул ее на полку, и выскользнул из библиотеки. После бегства пожарным ходом, когда понял, что уже поздно что-либо делать в лаборатории, как ни в чем не бывало вернулся в библиотеку, вынул книгу из стола и сдал ее. Вот тебе и алиби. Мог бы придумать кое-что получше, но для этого у него было слишком мало времени.

Что ж, все сходится, — согласился инспектор. — А потом он заподозрил, что ты напала на его след и пробрался в подвал с топором, чтобы убить тебя?

— Заподозрил? Да он был уверен, что я вот-вот обо всем догадаюсь! Вся цепь улик, которую он выстроил против Андерсона, рушилась. Он прекрасно понимал это и, как только узнал о побеге истопника, тут же решил действовать. Если бы в тот день ему удалось меня убить, ни один суд в мире не оправдал бы Андерсона. Но, к счастью, он промахнулся.

— Да уж, ловкий малый. — Инспектор задумчиво покачал головой. — Такого хладнокровия я еще не видывал!

— Но как раз хладнокровия ему и не хватило! Ведь он прекрасно знал, что ты не мог видеть его, — и все равно запаниковал! Вернувшись в больницу после того, как все ушли, он проглотил и наживку, и крючок, и леску. Возможно, с бегством Андерсона мы напортачили, и. это чуть не испортило дело. Он насторожился и поэтому постучал в дверь палаты. Войди он скрытно, без стука, с пистолетом или ядом в руках, все было бы ясно. Но доказать, что именно он убил Энис, было бы все равно очень трудно.

Возвращаясь в больницу, он, видимо, надеялся, что в палате никого, кроме тебя, нет. Но дверь открыла я, и он придумал историю, будто пришел помочь мне. Когда я согласилась на его помощь, он поверил в удачу. А у меня не было другого выхода — это был последний шанс вывести его на чистую воду. Он снял ботинки, но сначала заговорил со мной, чтобы убедиться, сплю ли я. А я притворилась спящей. Я слышала легкий то ли плеск, то ли шорох — это он бросил яд в стакан. Ну, остальное ты знаешь…

— Да, знаю, — согласился инспектор. — Но объясни мне, ради Бога, что за мелодию ты насвистывала целыми днями? Какое отношение к делу имеет это воробьиное чириканье?

— Ты об этом? — Хильда вытянула губы и засвистела: — Фью-иии, фью-иии… — Это как раз и была главная улика, — она смущенно улыбнулась, — которая, по твоей теории, всегда лежит на видном месте. Эту мелодию Энис написала на доске под нотами песни, которые она приготовила к завтрашним занятиям. Она хотела оставить нам знак, предвидела свою участь.

— Да, но что это все-таки значит, это фью-иии, фью-иии?

Мисс Уайтерс вынула из сумочки карандаш и листок бумаги.

— Я всем насвистывала эту мелодию, и все принимали меня за сумасшедшую. В этом-то и была моя ошибка. Думала о мелодии и забыла про ноты. Смотри, Оскар. Что может быть проще, — она написала две ноты — ля и ре, или А — D. Полное имя Стивенсона — А. Роберт Стивенсон. Это А — конечно же от Аддисон, девичьей фамилии его матери. Он ведь так гордился, что принадлежит к столь древнему роду! Наверняка Энис ласково называла его Ад! Когда она писала это послание, она в волнении забыла, что об этом никто не знает. А ноты кричали нам с доски: «Ад! Ад!»

Хильда встала.

— А теперь я пойду. Эта ночь утомила меня. Я ведь не сомкнула глаз, не то что ты — преспокойно спал, как бревно. А я-то думала, ты притворяешься.

— Я знал, что меня надежно охраняют, — испектор улыбнулся и погладил ее по руке.

А в это время Джейни Дэвис проснулась от телефонного звонка в своей квартире на 74-й улице.

— Джейни, я знаю, еще слишком рано, — раздался знакомый голос. — Но хочу сказать тебе что-то очень важное. Не могла бы ты встретиться со мной? Сейчас.

В жизни каждой девушки однажды наступает момент, когда она, сто раз ответив юноше «нет», в сто первый раз из чистого противоречия говорит «да».

То же самое произошло и с Джейни…