Сквозь вязкую муть в голове проступает чёткое осознание того, что кто-то осторожно мнёт мою грудь. Инстинктивно хватаю руку, хозяйничающую без разрешения, и чувствую неприятный холод — словно жабу за тело ухватила.
Внутри стремительно разрастается ужас, а потом так же стремительно затухает, как пламя отсыревшей спички. Уже без особых эмоций отталкиваю конечность и распахиваю глаза: прямо перед лицом висит серая ушастая голова с огромными растерянными глазами без век и ресниц, маленькими дырочками в области носа, и щелью — вместо рта.
Таращусь не моргая. Вновь нахлынувший ужас делает ещё одну попытку вырваться наружу, но терпит поражение. Лежу, не шевелясь.
Существо тем временем осторожно, без резких движений, прячет тонкие шаловливые руки с тремя пальцами-щупальцами за спину, и растягивает безгубый рот от уха до уха.
Судорожно сглатываю. Обнаруживаю, что во рту сухо и язык прилип к нёбу. В голове творится что-то неладное: отчётливо чувствую панику, но выход ей дать не могу, — словно преграда стоит.
Закончив изображать дружелюбие, ушастый несколько раз открывает рот и издает булькающие звуки.
В голове что-то шипит, щёлкает, и приходит осознание, что он спросил моё имя.
Ещё больше выпучиваю глаза, кое-как справляюсь с языком и вместо того, чтобы заорать, представляюсь:
— Илона.
Не узнаю собственный голос, и не понимаю, что за звук выдала вместо имени.
Что за херня вообще происходит?!
Крик всё-таки вырывается наружу.
Ору с открытыми глазами, что само по себе странно. Но сознание, видимо, решило, что существо лучше из поля зрения не выпускать.
Тип весь сжимается. На ошалелые глаза сбоку наезжают полупрозрачные плёнки, а уши-лопухи складываются пополам, спасаясь от выдаваемых мной децибелов.
Увиденное становится последней каплей. Страх и паника получают неожиданную свободу и накрывают с головой. И я бью кулаком в странную серую морду.