Похитители грёз

Глава 32

— Залезай, — скомандовал Ронан.

— Куда мы едем? — спросил Мэттью. Но он уже забирался внутрь, забросив сумку назад. Он захлопнул дверь. В салоне тут же запахло образцовым одеколоном.

Ронан переключил передачу у БМВ. Аглионбай сжался в зеркале заднего вида.

— Домой.

— Домой! — завопил Мэттью. Схватившись за ручку двери, он смотрел через плечо, будто безучастные свидетели могли догадаться об их маршруте. — Ронан, мы не можем. Деклан сказал…

Ронан ударил по тормозам. Шины услужливо завизжали, и машина резко остановилась на тротуаре. Автомобиль позади них загудел и пошел на обгон.

— Можешь вылезать и тащиться обратно, если хочешь. Но я поеду. Ты хочешь или нет?

Глаза его младшего брата, уже округлившиеся, стали еще круглее.

— Деклан…

— Не произноси его имя.

На подбородке у Мэттью появилась ямочка, вроде тех, которые означали, когда ему было три-четыре года, что он готов разрыдаться. Ронану на долю секунды захотелось, ради спокойствия Мэттью, перестать ненавидеть Деклана.

— Хорошо, — сказал Мэттью. — Ты уверен, что все будет путём?

— Нет, — ответил Ронан, потому что всегда говорил ему правду.

Мэттью пристегнулся.

Ронан перерыл свой MP3-плеер, пока не нашел плейлист с музыкой базуки[39]. Мэттью не прикасался к инструменту со смерти Найла Линча, но прежде играл довольно неплохо. Он почувствовал искушение. Ронан дозировал музыку из их старой жизни, будто каждый раз, когда она играла, он расходовал немного своих воспоминаний об отце. Хотя, конечно, такой случай допускался.

Когда мелодия вырвалась из динамиков, от чего у его младшего брата перехватило дыхание, Ронан поехал домой. Во второй раз.

На этот раз ощущения были другими. Присутствие Мэттью должно было сделать возвращение в Барнс более привычным, чем тогда, но вместо этого, Мэттью, скорее, послужил напоминанием, что это было под запретом. Солнце только усилило тревожность поездки, будто яркий свет сделал их уязвимее, когда они двигались по дороге.

Ронан ехал медленно, пока не убедился, что машина медсестры, приходящей на дом, отсутствует, а потом объехал дом сзади, где стоял заросшей зеленой плесенью сарай для инструментов.

— Открой ту дверь, — приказал он Мэттью. — Живо.

Мэттью выбрался из машины, убрал немного побегов и изо всех сил попытался приподнять металлическую дверь. Он отодвинул с дороги небольшую ржавую газонокосилку, и Ронан закатил БМВ. Он выключил двигатель, вернул дверь на место и проверил, не оставили ли шины очевидных следов.

— Джеймс Бонд, — ни с того ни с сего ляпнул Мэттью. Он был невероятно весел. — Что это?

Ронан держал подмышкой коробку-паззл.

— Обувная коробка.

Мэттью склонил голову набок, чтобы удостовериться в этом. Он выяснил несколько фактов: идеально квадратная коробка была полностью деревянной, покрытой странными отметинами, и на несколько дюймов короче ступней его старшего брата. Мэттью моргнул, а потом сказал:

— Ладушки!

Рысью помчавшись вперед к задней двери, он нашел ключ, спрятанный под барабаном элеватора.

— Постой, — предостерег его Ронан. — Будь начеку. Если кто-то появится на дороге, ныряй в подвал. И, Бога ради, выключи сотовый.

— Верно! Точняк! Умно!

Он радостно проскочил перед Ронаном, который посмотрел себе через плечо, чтобы убедиться, запер ли он черный ход. Он услышал шаги Мэттью по направлению к гостиной, нерешительные, а затем бросившиеся скачками вверх по лестнице, в свою спальню. Привязанность Мэттью была сентиментальной, показательной, и, похоже, он не знал, как быть теперь с их неподвижной матерью.

Ронан последовал по коридору в гостиную гораздо медленнее, прислушиваясь с каждым шагом к автомобильным звукам. Гостиная была тусклее и тише, чем коридор без окон, которые могли впустить кипящий полдень или трели птиц. Дверь в подвал была на дальней стене, а значит, он сможет перехватить Мэттью, если кто-нибудь появится.

Ронан прошел прямиком к столу у стены, не глядя на свою мать. Отец называл этот стол своим «офисом», как будто в его работе требовались законно оформленные документы. Ронан гадал, знала ли его мать, чем жил Найл Линч. Разумеется, она должна была знать. Она должна была знать, что и сама из сна.

Вдруг на краткий миг его охватила паника.

«Может, я и сам порождения сна? Хотел бы я об этом знать?»

А потом он позволил разуму отбросить эту идею. У всех мальчиков имелись детские книжки, фотографии и записи в больнице. У него была группа крови. Он был рожден, а не наколдован. Он был реальным.

А что такое реальное?

А было ли реальным то, что когда-то вынули из сна? Если так, был ли этот момент реальным, когда он о нем думал?

Он покосился через плечо на свою мать. Сейчас все казалось не особо логичным, когда она сидела вот так неподвижно и была безразлична ко всему и вся на протяжении многих месяцев. Но он никогда не сомневался в ней до смерти отца, даже когда она была единственным родителем в течение некоторого времени.

Без папы она ничто.

Деклан был неправ. Она существовала отдельно от Найла Линча, даже если он был ее единственным создателем.

Ронан повернулся обратно к столу. Положив коробку-паззл на стол, он открыл основной ящик. Копия завещания отца была на самом верху, как он и запомнил.

Не потрудившись перечитать пункты документа (они бы только разозлили его), он перелистнул страницы сразу на последнюю. Вот, как раз до подписи отца.

Во время составления завещания Найл Личн находился в здравом уме, трезвой памяти, в сознании и не под каким-либо принуждением и не был по любому аспекту недееспособным, чтобы составить завещание. Данная воля остается действующей, пока не будет создан новый документ.

Подписано этим днем: T’Libre vero-e ber nivo libre n’acrea.

Ронан прищурился на заключительном предложении. Подобрав коробку-паззл, он стал вращать её, пока не нашел сторону с неизвестным языком. Потребовалась кропотливая работа, чтобы вырезать каждое слово. Однако, он не мог понять, как коробке это удавалось, но она содержала ранее внесенные слова в своих внутренних механизмах, чтобы переводить еще и грамматику. В конце концов, именно так это и работало во сне.

Если во сне срабатывало, то и в реальной жизни все получится. Нахмурившись, он глядел на перевод, который она выдала.

Данная воля остается действующей, пока не будет создан новый документ. Прижав палец к бумаге, чтобы та оставалась на месте, он сравнил записи. Разумеется, перевод был идентичен последнему предложению на английском. Но для чего его отец написал одно и то же предложения на двух разных языках?

Надежда (он не понимал, что это чувство теплилось в нем, пока оно не покинуло его) медленно сочилась из него. Он был прав на счет языка, но ошибался по поводу тайного сообщения. Или, если это и было тайным посланием, тогда он был недостаточно умен, чтобы расшифровать его.

Ронан задвинул ящик и, свернув завещание, спрятал его себе в карман. Как раз когда он повернулся с коробкой-паззлом, в дверном проеме появился Мэттью. Он примчался с такой скоростью, что врезался в косяк плечом.

— Класс, — сказал Ронан негромко.

Мэттью махнул ему рукой и тяжело дыша, выдал, понизив голос:

— Мне кажется, здесь кто-то есть.

Оба оглянулись на дверь в подвал.

Ронан спросил:

— Что за машина?

Мэттью яростно мотнул головой.

— В доме.

Это было невозможно, но волоски на шее Ронона встали дыбом.

А потом он услышал, как откуда-то из дома, издалека раздавалось: тккк-тккк-тккк.

Ночной кошмар. Ронан не раздумывал. Он бросился через комнату и потащил Мэттью за собой.

Откуда-то со стороны кухни раздавался медленный скрежет.

— Подвал? — в ужасе сглотнул Мэттью.

Ронан не ответил. Он захлопнул дверь в гостиной и неистово огляделся.

— Стул! — прошипел он младшему брату. — Быстрее!

Мэттью задумался, прежде чем подать хлипкий стул без ручек. Ронан попытался подпереть дверь, но старомодный дверной крюк сопротивлялся его усилиям. Даже если бы там была обычная ручка, стул был недостаточно высок, чтобы работать рычагом.

Тккк-тккк-тккк.

— Ронан? — прошептал Мэттью.

Ронан перепрыгнул через три старых кувшина с мукой, туда, где к стене был прижат комод из кедра. Он примерился к его весу, а потом начал толкать.

— Ну же, помоги мне, — прорычал он. Мэттью резко подался вперед и подпер комод плечом.

Когти стучали по половицам коридора. Послышалась возня.

Комод из кедра дополз до двери и остановился перед ней. Ронан не знал, насколько был силен этот ночной кошмар. Он никогда не испытывал на себе ничего подобного.

Мэттью посмотрел на Ронана, соображая, когда его старший брат взобрался на кедровый комод. Ронан протянул руку и обнял кудрявую голову брата. Один раз. Крепко. Потом оттолкнул Мэттью прочь.

— Сядь рядом с мамой, — прошипел он. — Оно не хочет тебя. Ему нужен я.

— Ро…

— …Но если оно пройдет через меня, не жди — дерись.

Мэттью отступил туда, где сидела Аврора Линч в своем кресле посреди комнаты, безмятежная и неподвижная. Ронан видел, как он присел возле неё в тусклом свете, держа маму за руку.

Не следовало брать его сюда.

Дверь рванули.

Мэттью дернулся от неожиданности. Аврора нет.

Ронан держался за дверную ручку, когда та сдвинулась. Раздался медленный звук, будто воду в кране продували.

Дверь вновь подпрыгнула.

Мэттью снова вздрогнул. Но кедровый комод не сдвинулся с места. Он был тяжелым, а ночной кошмар нет. Его сила заключалась в когтях и клюве.

Дверные петли три раза дернулись. А потом наступила длинная-предлинная пауза.

Возможно, оно сдалось.

Но Ронан не стал обдумывать их следующий шаг. Они не могли рисковать и открывать дверь, если ночной кошмар находился по ту сторону. Возможно, он сам должен был выйти — человек-птица никого больше никогда не хотел. Это Ронана они презирали. Ничего в нем не испытывало желания бросать своих брата с матерью, но им обоим будет безопаснее без него.

Тянулась долгая минута тишины. А потом где-то в доме хлопнула дверь.

Мэттью с Ронаном уставились друг на друга. Что-то в этом звуке было очень неспешным и человеческим — совсем не такого ожидал Ронан от ночного кошмара.

Без сомнений, по коридору заскрипели обычные шаги. В голове Ронана стали проигрываться возможность за возможностью, и ни одна из них не была хороша. Не было времени передвигать комод, чтобы не привлечь к нему внимания. Не надо быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что это предупреждение о приближении нового ночного кошмара — присутствие Ронана только бы усугубило ситуацию.

— Прячься, — велел Ронан Мэттью. Его младший брат застыл на месте, поэтому он схватил его за рукав и оттащил подальше от матери. Там как раз была комната для них, в которую они затолкали себя, спрятавшись за свернутые в рулоны ковры в углу. Это бы не помешало тщательному изучению, но в полумраке не нашлось бы причин для их обнаружения.

Спустя много минут после поскрипывания половиц где-то в другой части дома, кто-то для пробы толкнул дверь. На этот раз это был совершенно определенно кто-то, а не что-то. По другую сторону были слышны человеческие вздохи и шарканье ног об половицы, которое явно издавали туфли.

Ронан приложил палец к губам.

Только еще один толчок, а потом между дверью и косяком появилась расщелина в дюйм. Ворчание, еще толчок, и дверь открылась достаточно, чтобы впустить человека.

Ронан толком не знал, кого ожидал увидеть. Скорее всего, приходящую медсестру. Может, даже Деклана, который незаконно приехал.

Но это был красивый, одетый во все серое, мужчина. Прежде Ронан его никогда не видел. По тому, как его взгляд скользил по комнате, Ронан боялся, что мужчина в итоге заметит их за коврами. Но мужчину заинтересовала Аврора Линч в кресле посреди комнаты. Ронан напрягся.

Ему ничего не будет стоить броситься из своего укромного уголка. Прикоснись он только к ней…

Но Серый Человек и не думал прикасаться к Авроре. Вместо этого, он наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо. Это было любопытство, внимательное изучение в течение нескольких секунд. Он коснулся носком обуви трубок и проводов от устройств, которые вели в никуда. Потер челюсть и задумался.

Наконец, Серый Человек поинтересовался:

— Почему вас здесь замуровали?

Аврора Линч не ответила.

Серый Человек развернулся, чтобы уйти, но остановился. Его взгляд зацепился за коробку-паззл, все еще лежавшую на столе. Взяв коробку, он начал её вертеть в руках снова и снова. Экспериментируя, покрутив то одно, то другое колесико, и наблюдая за результатом на другой стороне головоломки.

А потом он прихватил её с собой.

Ронан приложил кулак ко лбу. Он хотел броситься за мужчиной и вернуть свою коробку, но не мог рисковать обнаружением. Где он возьмет себе другую коробку? Он не знал, приснится ли ему такая когда-нибудь опять? Ронан напрягся, он думал показаться ли ему, думал, остаться ли в укрытии или все-таки обнаружить себя. Мэттью положил свою ладонь ему на руку.

Они выжидали долго. Наконец, машина поползла по дороге, удаляясь.

Они перестали прятаться. Мэттью прижался к боку Ронана, напоминая тому Чейнсо, когда та пугалась. Обычно Ронан стал бы возражать, но на этот раз смирился.

— Что это было? — прошептал Мэттью.

— Это, — ответил Ронан, — были самые худшие вещи на свете. Давай выбираться отсюда.

Мэттью поцеловал маму в щеку. Ронан убедился, что завещание все еще у него в заднем кармане. Утрата коробки-паззл причиняла боль, но, по крайней мере, при нем осталась головоломка его отца. Два предложения, два языка. «Что же ты пытался сказать этим, папа?»

— Пока, мам, — сказал он Авроре. Карман оттягивали ключи: настоящие от БМВ и фальшивые от Камаро. — До скорого.