Глава вторая

Франческа

Тем же вечером, куря сигарету и изучая каждую паутинку и изъян на потолке своей спальни, я чувствовала, как внутри у меня все клокочет от гнева.

Это не более чем дурацкая, забавная традиция. И уж точно не научный факт. Безусловно, сбывались не все предсказания в записках. С Вулфом Китоном я наверняка виделась в первый и последний раз.

Впрочем, скоро мне придется встретиться с Анджело. Даже если он отменил наше свидание в следующую пятницу, в этом месяце будет много свадеб, празднований и общественных мероприятий, на которых нам предстояло присутствовать.

Наедине мне удастся с ним объясниться. Один идиотский поцелуй не сотрет многолетних словесных прелюдий. Мне даже удалось вообразить раскаяние Анджело, когда он узнает, что я целовалась с сенатором Китоном лишь потому, что приняла его за него.

Я потушила сигарету и закурила следующую, еле сдерживаясь, чтобы не схватить телефон и не отправить Анджело чересчур виноватое и полное отчаяния сообщение. Мне нужно обсудить случившееся с кузиной Андреа. Она жила на другом конце города и с двадцати лет была для меняя единственным, пусть и не по своей воле, наставником в вопросах о противоположном поле.

Наступило утро, и небо заволокла розово-желтая завеса. На подоконник у моего окна взгромоздились птицы, заливая трелью наше поместье из белого камня.

Я прикрыла глаза рукой и поморщилась. Во рту стоял вкус пепла и обманутых надежд. Сегодня суббота, и мне нужно выбраться из дома прежде, чем матери взбредет что-нибудь в голову. Например, поход по магазинам в поиске дорогих платьев или допрос с пристрастием насчет Анджело Бандини. Невзирая на все безвкусные тряпки и обувь в моем гардеробе, по меркам итало-американской элиты, я была самой что ни на есть заурядной девицей. Приходилось играть отведенную роль, но ужасно бесило, что ко мне относятся как к ни на что не способной пустоголовой принцессе. Я почти не пользовалась косметикой и обожала, когда мои волосы были растрепанными. Шопингу и маникюру предпочитала катание верхом и садоводство. Любимым видом отдыха была игра на фортепьяно. А долгие часы в примерочной под оценивающими взглядами моей матери и ее подруг стали моим личным адом.

Я умыла лицо и надела черные бриджи, сапоги для верховой езды и белую куртку-пуловер. Потом спустилась на кухню, вытащила из пачки сигарету и закурила, проглотив две таблетки обезболивающего и медленными глотками запив их капучино. Изо рта к потолку поднималась струйка голубого дыма, а я постукивала обгрызенными ногтями по обеденному столу и в очередной раз мысленно проклинала сенатора Китона. Вчера он имел дерзость обвинить меня в том, что я не только сама избрала такой образ жизни, но и люблю его. Китону даже в голову не пришло, что, быть может, я всего лишь примирилась с подобным существованием, предпочитая уже проигранным битвам те, из которых выйду победителем.

Понимая, что мне не позволят строить карьеру, я смирилась с этой душераздирающей действительностью. Так почему же не имею права заполучить то единственное, что по-прежнему желаю? Жизнь с Анджело – с единственным мужчиной из мафии, который мне действительно нравился.

Я слышала, как металась наверху мать, цокая каблуками, и как открылась старая скрипучая дверь в кабинет отца. Потом папа рявкнул что-то по-итальянски, а мать разревелась. Она не была по натуре плаксой, а отец не имел привычки говорить на повышенных тонах, поэтому и то, и другое пробудили во мне интерес.

Я обследовала первый этаж с кухней открытой планировки и огромной гостиной, выходящей на широкую террасу, и заметила Марио и Стефано, яростно шепчущихся на итальянском. Увидев меня, оба резко умолкли.

Я посмотрела на часы под потолком. Еще даже не было одиннадцати.

Вам знакомо ощущение приближающейся катастрофы? Первая встряска земли под ногами, первое дребезжание кофейной чашки на столе перед свирепым штормом? Именно такое чувство у меня сейчас и возникло.

– Фрэнки! – воскликнула мама неестественно высоким голосом. – Мы ждем гостей. Никуда не уходи.

Как будто я имела право просто встать и уйти. Это было предупреждением. По коже поползли мурашки.

– И кого же мы ждем? – крикнула я в ответ.

Я уже собралась подняться на второй этаж и спросить у родителей, что происходит, когда ответ на мой вопрос появился сам. Секунды не прошло, как раздался звонок в дверь.

Я резко ее распахнула и увидела на пороге своего новоиспеченного заклятого врага, Вулфа Китона, со злорадной ухмылкой на лице. Мне удалось узнать его без маски, хотя вчера он почти весь вечер ее не снимал. Какую бы сильную ненависть я ни питала к этому мужчине, его лицо забыть невозможно.

Надменный и раздражающе элегантный в своем клетчатом костюме и сшитом на заказ блейзере, Вулф ворвался в дом и медленно стряхнул с лоферов утреннюю росу. За ним хвостом плелись охранники.

– Немезида, – выплюнул он, словно это я его обманула. – Как ваше утро?

Благодаря тебе – дерьмово.

Разумеется, ему нет необходимости знать, как он повлиял на мое настроение. И без того дурно при мысли, что он лишил меня первого поцелуя с Анджело.

Не удостоив Вулфа взглядом, я закрыла дверь, приветствуя его дома так же, как встретила бы старуху с косой.

– Чудесно, сенатор Китон. Собственно, я хотела поблагодарить вас за вчерашний день, – упомянула я, натянув на лицо до ужаса вежливую улыбку.

– Правда? – он недоверчиво изогнул бровь и, сняв блейзер, передал одному из своих телохранителей, поскольку я не предложила его забрать.

– Да. Вы показали, каким не должен быть настоящий мужчина, подтвердив, что Анджело Бандини – подходящая для меня партия.

Не обращая на меня никакого внимания, охранник Вулфа повесил его пиджак на одну из вешалок. Телохранители Китона отличались от папиных: на них была настоящая униформа, а за плечами, скорее всего, военное прошлое.

– Вы подвели меня как джентльмен. Но как жулику ставлю вам «отлично». Весьма впечатляюще, – я показала ему два больших пальца.

– Вы забавная, – губы Вулфа сжались в тонкую полоску.

– А вы… – начала я, но он резко меня перебил.

– Я юрист и потому крайне нетерпим к праздной болтовне. Франческа, я бы с превеликой радостью поболтал о нашем наводящем тоску поцелуе, но мне нужно уделить внимание одному делу. Советую вам подождать, когда я закончу, потому что наш легкий обмен колкостями всего лишь тизер.

– Паршивый вышел тизер. Не удивлюсь, если фильм провалится.

Китон наклонился, вторгаясь в мое личное пространство, и потрепал меня за подбородок. Его серебристые глаза сияли как рождественская гирлянда.

– Сарказм – неподобающая черта для благовоспитанных барышень, мисс Росси.

– Кража поцелуев тоже не входит в мой список свойственных джентльмену поступков.

– Немезида, вы очень охотно меня целовали.

– До того, как узнала, кто вы, Подлец.

– Вы подарите мне и другие поцелуи, о которых даже просить не придется, поэтому я не стану раздавать обещания, которым все равно суждено быть нарушенными.

Я открыла рот, чтобы посоветовать ему обратиться к психиатру, но он посмотрел наверх, и не успела я слова сказать, как Вулф оставил меня у лестницы в полном изумлении. Откуда он вообще знает, куда идти? Но все и без того ясно.

Китон бывал тут и раньше.

Он знал моего отца.

И тот ему совсем не нравился.

Следующие два часа я курила одну сигарету за другой, бродила туда-сюда и заваривала себе капучино, который выливала после первого же глотка. Курение – единственная вредная привычка, которую мне позволили завести. Моя мать говорила, что сигареты помогают умерить аппетит, а отец принадлежал тому поколению, которое считало курение утонченной и практичной привычкой. Я же благодаря ей чувствовала себя взрослой, хотя в остальном со мной обращались как с ребенком и чрезмерно опекали.

Через двадцать минут после того, как Вулф поднялся наверх, в дом вошли два адвоката моего отца и еще двое похожих на юристов мужчин.

Мама тоже вела себя странно.

Впервые со дня моего рождения она вошла в кабинет отца во время деловой встречи. Дважды мама выходила. Один раз, чтобы принести напитки и закуски, – работа, которую обычно выполняла наша домоправительница Клара. А в следующий она вышла в коридор, что-то отчаянно бормоча себе под нос, и случайно сбила вазу.

Казалось, что прошла целая вечность, когда дверь кабинета наконец открылась, но спустился только Вулф. Я замерла, словно в ожидании смертного приговора. От его последнего замечания в душе зародились змеи, чьи укусы были смертельны и крайне ядовиты. Китон рассчитывал, что я снова его поцелую. Если он просил у отца разрешения на свидание, его ждет жестокое разочарование. В Вулфе не течет итальянская кровь, он не вступал в Синдикат и ни капельки мне не нравился. Три довода, которые моему отцу следовало бы принять во внимание.

Вулф замер на последней ступени изогнутой лестницы, молча демонстрируя, какой он высокий и величественный. Какая мелкая и незаметная я.

– Вы готовы выслушать вердикт, Нем? – Уголок его рта приподнялся в зловещей улыбке.

По коже поползли мурашки, словно я оказалась на американских горках за секунду до того, как они махнут вниз. Мне пришлось судорожно вдохнуть и почувствовать, как страх зарождается в моей груди.

– Умираю от любопытства, – закатила я глаза.

– Следуйте за мной на улицу, – приказал он.

– Нет, спасибо.

– Я не прошу, – отрезал Китон.

– И хорошо, потому что я не согласна, – губы жгло от резких слов. Я никогда и ни с кем не вела себя так грубо. Но Вулф Китон заслужил мои гнев и честность.

– Соберите чемодан, Франческа.

– Не поняла?

– Соберите. Чемодан, – медленно повторил он, как будто проблема заключалась не в абсурдности его слов, а в том, что я плохо его поняла. – Пятнадцать минут назад вы официально обручились с вашим покорным слугой. Свадьба состоится в конце месяца, так что ваша дурацкая традиция со шкатулкой не нарушена. Кстати, благодарю за рассказ, это стало приятным дополнением к моему предложению, – спокойно сообщил он новости, в то время как у меня сердце ушло в пятки. От потрясения и гнева закружилась голова.

– Папа никогда бы так со мной не поступил. – Ноги словно приклеились к полу. Я слишком боялась подняться наверх и проверить свои же слова. – Он бы не продал меня даже за самую большую ставку.

На лице Вулфа медленно расползалась ухмылка. С нескрываемой алчностью он лакомился моей яростью.

– Кто сказал, что предложенная мной цена была самой высокой?

Я бросилась на него что было сил. Ни разу в жизни я не подняла ни на кого руку. Меня учили, что женские истерики – это прерогатива низшего класса. Поэтому пощечина оказалась не такой силы, на которую я рассчитывала. Это, скорее, был дружеский шлепок, слегка задевший его массивный подбородок. Вулф даже не дрогнул. В его бездонных чистых глазах появились жалость и безразличие.

– Даю вам несколько часов, чтобы собрать вещи. Все, что не упакуете, останется здесь. Не испытывайте мое терпение в вопросах пунктуальности, мисс Росси. – Китон приблизился ко мне и застегнул на моем запястье золотые часы.

– Как вы могли? – В мгновение ока я перестала ему прекословить и зарыдала, толкая его в грудь. Я оцепенела и даже не была уверена, что могу дышать. – Как вам удалось выпросить у родителей их одобрение?

Я была единственным ребенком. У моей матери была предрасположенность к выкидышам и поэтому называла меня бесценным сокровищем. Но отныне я заклеймена незнакомцем наручными часами от «Гуччи» – часами, которые наверняка были лишь малой толикой обещанного выкупа за невесту. Родители тщательно отбирали для меня кавалеров на общественных мероприятиях и были печально известны своими покровительственными замашками, когда дело касалось моих друзей. До такой степени, что на самом-то деле их у меня и не было, кроме женщин, носивших фамилию Росси.

Каждый раз, когда я знакомилась с ровесницами, родители называли их недостаточно утонченными, а поведение – слишком вызывающим. Это казалось каким-то абсурдом. Но почему-то я ни на секунду не усомнилась, что все именно так и есть.

Впервые в жизни я признала, что мой отец не бог. У него тоже были слабости. И Вулф Китон только что откопал все до единой и извлек из них выгоду.

Он влез в блейзер и вышел за дверь. Охранники последовали за ним как верные щеночки. А я взлетела на второй этаж, от злости не чувствуя пола под ногами.

– Как ты могла! – первым делом я обрушила гнев на маму, которая в вопросах брака всегда обещала вставать на мою сторону.

Я рванула к ней, но папа схватил меня за руку, а другую руку поймал Марио. Впервые подчиненные отца применили ко мне силу. Впервые ко мне применил силу он сам.

Я брыкалась и кричала, пока они вытаскивали меня из кабинета отца, где со слезами в глазах стояла мама. Юристы толклись в углу комнаты, смотрели в документы и притворялись, будто не происходит ничего необычного. Мне хотелось орать до тех пор, пока дом не рухнет и не похоронит меня под обломками. Хотелось пристыдить их, дать отпор.

Мне девятнадцать. Я могу сбежать. Но куда? Я была совершенно оторвана от жизни. Никого и ничего, кроме родителей, не знала. Да и на какие средства я буду жить?

– Франческа, – сказал папа с безжалостной решимостью в голосе. – Не так уж это и важно, но твоя мать ни в чем не виновата. Я выбрал Вулфа Китона, потому что он лучший кандидат. Анджело – приятный молодой человек, но он почти простолюдин. Его дед был простым торговцем. Китон же самый завидный в Чикаго жених. Он наверняка станет президентом Соединенных Штатов. Не говоря уже о том, что он существенно богаче, старше и значимее для Синдиката.

– Но я не Синдикат! – я чувствовала, как при этих словах задрожал мой голос. – Я человек.

– Ты и то и другое, – парировал отец. – Как дочь человека, который с нуля восстановил Чикагский синдикат, ты должна принести жертвы, хочешь этого или нет.

Они потащили меня в мою комнату в конце коридора. Мама плелась сзади и шептала извинения, но я была на грани нервного срыва и не понимала, что она бормочет. Я ни секунды не верила, что отец мог выбрать Китона, не обратившись предварительно ко мне. Но еще я знала, что он был слишком горд, чтобы признаться: в этом вопросе власть была у Китона. И я понятия не имела почему.

– Я не хочу самого завидного жениха в Чикаго, президента или ватиканского папу. Я хочу Анджело! – рыкнула я, но никто меня не слушал.

Я как воздух. Невидимый и незначимый, но все же жизненно необходимый.

Они остановились у моей комнаты, крепко сжимая мне запястья. Тело обмякло, когда я поняла, что они больше не двигаются. Тогда я осмелилась заглянуть внутрь. Клара запихивала мою одежду и обувь в лежащие на кровати чемоданы и утирала слезы. Мама взяла меня за плечи и повернула к себе:

– В записке сказано, что тебе дарует поцелуй любовь всей твоей жизни, правда? – Мамины красные опухшие глаза нервно метались. Она хваталась за соломинку. – Тебя поцеловал он, Фрэнки?

– Он обхитрил меня!

– Но ты же даже не знаешь Анджело, vita mia[4].

– Сенатора Китона я знаю еще меньше.

И все, что узнала о нем, было мне ненавистно.

– Он богат, хорош собой, и ему светит яркое будущее, – объяснила мама. – Вы еще не знакомы толком, но узнаете друг друга. Я тоже не была знакома с твоим отцом до свадьбы. Vita mia, что за любовь без риска?

«Спокойствие», – подумала я и поняла, что Вулф Китон посвятит свою жизнь тому, чтобы сделать мое существование как можно менее спокойным.

* * *

Спустя два часа меня провезли на черном «Кадиллаке» через черные кованые ворота в поместье Китона.

Во время поездки я умоляла юного прыщавого водителя в дешевом костюме доставить меня в ближайшее отделение полиции, но он притворился, будто не слышит. Тогда я перерыла всю сумку в поисках телефона, но его там не оказалось.

– Проклятье! – вздохнула я.

На пассажирском сиденье хмыкнул мужчина, и впервые я обратила внимание, что в машине присутствовал и охранник.

В районе Маленькой Италии, где жили мои родители, было полным-полно католических церквушек, самобытных ресторанов и людных парков, кишащих детьми и студентами. А вот Вулф Китон обитал на непорочной и пользующейся престижем Берлинг-стрит. Его ослепительно белый особняк даже среди других огромных домов выглядел смехотворно большим. По его размерам я догадалась, что для постройки потребовалось снести несколько зданий. Похоже, добиваясь своего, Китон привык идти по головам.

Моему взору предстали подстриженные лужайки и выполненные в средневековом стиле окна. По стенам огромного здания вверх ползли плющ и папоротник, напоминая ревнивые женские пальцы на теле мужчины.

Возможно, Вулф Китон действительно сенатор, но деньги у него не от государственной деятельности.

После того как мы подъехали к входу в дом, двое служащих открыли багажник и вытащили мои многочисленные чемоданы. В дверях показалась щуплая женщина, по виду старше Клары, в строгом черном платье и с заколотыми наверх серебристыми волосами.

Она задрала голову и с усмешкой окинула меня взглядом:

– Мисс Росси?

Я вылезла из машины, прижимая к груди сумку. Этот придурок даже не вышел меня поприветствовать.

Сцепив сзади руки и чопорно выпрямив спину, женщина подошла ко мне и протянула ладонь:

– Я мисс Стерлинг.

Я уставилась на ее руку, но не стала пожимать. Она помогала Вулфу Китону похитить меня и принудить к браку. То, что я не поколотила ее своей дизайнерской сумочкой, уже показывает величину моей вежливости.

– Я покажу вам ваше крыло.

– Мое крыло? – Я на автопилоте пошла за ней, говоря себе – нет, обещая, – что это временные трудности. Мне просто нужно собраться с мыслями и наметить план. На дворе двадцать первый век. Весьма скоро я окажусь рядом с мобильным телефоном, компьютером или полицейским участком, и этот кошмар закончится, не успев начаться.

И что потом? Проявишь неповиновение отцу и рискнешь жизнью?

– Да, дорогая, крыло. Я была приятно удивлена, что мистер Китон придерживается старых идеалов в отношении своей невесты. Отказался делить ложе до брака.

На ее губах мелькнула еле заметная улыбка. Очевидно, она и сама фанатела от этой затеи. Тут я была с ней согласна, потому что скорее выцарапаю себе глаза, чем лягу в одну постель с этим дьяволом.

От площадки из белого мрамора вправо и влево расходились две лестницы. Мятного цвета стены с портретами бывших президентов, высокие, искусно вылепленные потолки, камины и роскошный внутренний двор, видимый через высокие окна, – все это слилось в одно пятно.

Я ахнула, когда мы прошли мимо распахнутых двойных дверей, за которыми я увидела рояль «Стейнвей», книжные полки высотой до потолка со множеством книг. Вся комната была выполнена в кремовых и черных тонах.

– Вы кажетесь совсем юной.

– Это наблюдение, а не вопрос… Ваше мнение? – недоброжелательно ответила я.

– У меня сложилось впечатление, что он предпочитает спутниц постарше.

– Возможно, ему стоит предпочитать заинтересованных спутниц.

Господи. Я действительно так сказала. Я хлопнула себя по губам.

– У сенатора Китона никогда не было трудностей по части женского внимания. Как раз наоборот, – трепала языком мисс Стерлинг, пока мы шли в восточную часть дома. – Огромное количество женщин и разнообразие пресытило ему. Я начала беспокоиться. – Она покачала головой, и от воспоминаний на ее тонких губах появилась улыбка.

Так он еще и бабник. Я почувствовала досаду. Анджело, несмотря на свой жизненный опыт и суровое воспитание, был истинным джентльменом. Я знала, что он не хранил целомудрие, но и не гонялся за каждой юбкой.

– Тогда, возможно, это мне стоит теперь волноваться, раз уж придется делить с ним постель, – огрызнулась я. Судя по всему, правила хорошего тона я оставила за дверью вместе со своей свободой.

Когда мы подошли к моей комнате, я не бросилась оценивать по достоинству кровать с балдахином, дорогие фиолетовые шторы из бархата, вместительную гардеробную, внушительный туалетный столик, резной стол из дуба или кожаное кресло, повернутое к саду. Оно стояло у окна, и я не сомневалась, что вид открывался завораживающий. Но даже самый прекрасный вид на Чикаго не смог бы меня заинтересовать. Я хотела вернуться в отчий дом и предаваться мечтам о свадьбе с Анджело.

– Устраивайтесь поудобнее. Мистеру Китону пришлось улететь в Спрингфилд. Он уже на пути домой. – Мисс Стерлинг пригладила подол своего платья.

Итак, Вулф – американский сенатор. И спрашивать не пришлось: я знала, что он приобрел частный самолет еще до начала политической карьеры. Я наизусть вызубрила Положение о выплатах на представительские расходы, потому что отец частенько поговаривал о правилах. По его словам, чтобы нарушать правила, их нужно знать назубок. А отец за всю свою жизнь подкупил немало политических деятелей.

Почему-то мне стало еще хуже оттого, что у Вулфа есть частный самолет. Из-за одной такой рабочей поездки в атмосферу выбрасывалось столько углерода, что для баланса необходимо было высадить средних размеров лес. Что за мир Китон планирует оставить своим детям и внукам, когда по первому требованию прыгал на самолет до Спрингфилда или Вашингтона?

Тут мне пришло в голову, что я даже не попыталась переманить мисс Стерлинг на свою сторону. Она ведь могла не знать, что я попала в беду. Когда та направилась к выходу, я схватила ее за холодную субтильную руку и потянула назад.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Я знаю, прозвучит безумно, но ваш начальник только что купил меня у моих родителей. Мне нужно сбежать отсюда.

Она уставилась на меня и заморгала.

– О, дорогая, по-моему, я забыла выключить духовку. – Мисс Стерлинг рванула в коридор, хлопнув напоследок дверью.

Я побежала за ней и дернула дверную ручку. Она заперла меня. Черт! Я заметалась по комнате, потом схватилась за штору и сорвала ее с карниза. Не знаю зачем. Мне захотелось что-нибудь сломать в доме Вулфа, как он сломал меня. Я плюхнулась на кровать и закричала во все горло.

В тот день я плакала, пока не уснула. Мне приснилось, как Анджело заезжает в гости к моим родителям, узнает, что случилось с Вулфом, а потом ищет меня по всему городу. Во сне он заявляется сюда, не в силах смириться с мыслью, что я живу с другим мужчиной, и требует объяснений у Вулфа. Во сне он увозит меня далеко-далеко, в какое-нибудь тропическое место, где нам ничто не угрожает. Тут-то я и поняла, что это игра моего воображения: если отцу не под силу остановить Вулфа, то уж остальным и подавно.

Когда проснулась, сквозь высокие окна в комнату лениво проникали заходящие лучи солнца. У меня в горле пересохло и хотелось пить, а глаза так опухли, что я даже не могла их полностью открыть. Я бы убила за стакан воды, но скорее умру, чем попрошу.

Кровать прогнулась с одной стороны. Открыв глаза, я поняла причину. На краю широкого матраца сидел Вулф и смотрел на меня своими пронизывающими глазами, словно прожигал кожу, кости и сердце, оборачивая их в пепел.

Я прищурилась, а затем открыла рот, чтобы поделиться с ним соображениями.

– Прежде чем ты что-нибудь скажешь, – предупредил он, закатывая рукава белоснежной рубашки и обнажая жилистые, мускулистые и загорелые предплечья, – полагаю, необходимы извинения.

– Думаешь, извинениями можно все исправить? – ледяным тоном отрезала я и дернула за одеяло, чтобы прикрыть свое тело, хотя была полностью одета.

Вулф ухмыльнулся, и я поняла, что ему очень даже нравятся наши словесные баталии.

– Это стало бы хорошим началом. Ты сказала, что я вел себя не как джентльмен, а я позволю себе не согласиться. Я удостоил чести ваш обычай и после поцелуя потребовал твоей руки.

Фантастика.

Теперь я полностью проснулась и села, опершись спиной об изголовье.

– Ты хочешь, чтобы я извинилась перед тобой?

Не торопясь с ответом, Китон разгладил мягкую ткань отутюженного постельного белья.

– Какая жалость, что родители задались целью сделать из тебя покорную маленькую хозяюшку. Ты от природы быстро все схватываешь.

– Ты глупец, если считаешь, что я приму тебя в качестве мужа. – Я скрестила руки на груди.

Вулф угрюмо задумался над моими словами и водил пальцами рядом с моей лодыжкой, но не касался ее. Я бы не раздумывая пнула его, если бы не знала, что мой гнев доставит ему гораздо большее удовольствие.

– Забавно, что ты думаешь, будто можешь касаться меня или того, что мне принадлежит. Этой участи удостоится лишь мой член, и то когда я буду настолько щедр, что разрешу его пососать. Почему бы нам не узнать друг друга получше за ужином, прежде чем ты сделаешь еще несколько заявлений, которые нельзя будет забрать обратно? В этом доме существуют правила, которым ты должна покориться.

Боже, аж пальцы заныли, как хотелось его ударить.

– Для чего? Потому что я лучше съем гнилой фрукт или выпью воды из канализации, чем стану с тобой есть, – прошипела я.

– Вот и отлично.

Вулф достал что-то из-за спины. Простой белый календарь. Он протянул руку и поставил его на тумбочку рядом со мной. Это было мило, особенно после часов, которые казались скорее кандалами, чем подарком.

Когда он снова заговорил, то смотрел не на меня, а на календарь.

– Привычки формируются за двадцать один день. Рекомендую начать привыкать ко мне. Потому что двадцать второго августа, – заявил Вулф и встал с кровати, – ты будешь стоять у алтаря, давая клятву провести со мной остаток жизни. Обещание, к которому я намереваюсь подойти ответственно. Ты – взысканный долг, реванш и вполне достойная спутница. Доброй ночи, мисс Росси. – Вулф повернулся и пошел к двери, пнув мимоходом штору.

Не прошло и часа, как ко мне пришла мисс Стерлинг и принесла серебряный поднос с мятыми гнилыми фруктами и стаканом воды подозрительного серого цвета. Она уставилась на меня с сокрушительной скорбью, от которой ее и без того морщинистое лицо выглядело еще старше.

В этих глазах горело извинение.

Я не приняла ни его, ни еду.

Загрузка...