Похождения Аркадия Бобрика

Двухколесный скороход

– Дружище-красотище, наконец-то! Я уж думал, погибну с голоду!

Аркадий Бобрик поднялся с кровати навстречу курьеру Михаилу Сорокину. За плечами Михаила громоздился короб для доставки обедов из ресторана.

Сорокин освободился от поклажи.

– Это не тебе, это заказ.

– Мишаня, а как же я?! Ты знаешь, мне сегодня пришла оригинальная идейка…

– Мне тоже. Отвези продукты, а я немного отдохну.

Аркадий нахмурился.

– Мишаня, ты напоминаешь моих стариков. Они все время хотели затолкать меня на завод. А теперь и ты. Интеллектуальный труд несовместим с физическим. Тебе, как будущему биологу, это хорошо известно…

– Аркаша, велосипед внизу. И поторопись, его могут увести, – Сорокин говорил громко и раздельно – сказалась речевая курьерская практика у домофонов.

– Хорошо. Только знай, благодаря тебе я сегодня ничего не напишу.

– Как и вчера.

Аркадий неохотно взвалил ящик на плечи, вышел из университетского общежития, в котором его приютил товарищ.

Аркадий приехал в Москву из маленького провинциального городка Посторомкино, где, как он полагал, зряшно пропадал его оригинальный талант. Пару лет назад он решил посвятить себя писательскому ремеслу, но до сих пор так и не определился с магистральным творческим направлением. Сочинять рассказы? Мелковато. Исторические романы? Все давно уже истоптано борзописцами различных мастей. Окружающая действительность? Кому она интересна? И без бумаги все понятно. О-хо-хо!

Аркадий взобрался на велосипед. Ощущение непривычное. Ездить он, конечно, умел. В детстве у него были маленькие железные лошадки, норовившие изорвать штаны своими звездочками и цепями. Но то были родные и объезженные существа. Теперь же ему достался неудобный одногорбый верблюд.

Ящик за спиной ходил из стороны в сторону, мешая держать равновесие. И весит как шлакоблок! Если все это съедает пусть даже одна семья, то пора задуматься о здоровье нации. А кто подумает о курьерах?

От зигзагов по тротуару дорога перед глазами Аркадия металась из стороны в сторону, как автомобильные дворники. Затрудняли движение и бестолковые пешеходы! Вот, например, по тротуару вышагивает раздобревший тетерев в шляпе – ничего не видит и не слышит. Аркадий подергал звонок на руле. В тот же момент «тетерева», словно взрывной волной, с безопасного места швырнуло под колеса.

Аркадий вильнул, наехал на слетевшую с пешехода шляпу, ударился о бордюр и свалился наземь. Велосипед опрокинулся, его заднее колесо бессмысленно вертелось в воздухе. Наверное так сраженный в бою жеребец в агонии дергает ногами.

Испуганный пешеход протянул руку.

– Вы не ушиблись?

– Еще и как! – Аркадий поднялся с земли, потирая колено. – Какого дьявола вы прыгаете по тротуару?!

Мужчина удивленно поднял брови.

– Вы что, велосипедного звонка никогда не слышали? – не унимался Аркадий. – А если бы зазвонил трамвай? Вы бы сальто изобразили?

Недавняя благорасположенность пешехода исчезла.

– Вам бы не мешало подавать сигнал заблаговременно.

– Следующий раз специально для вас начну трезвонить, выезжая из дому.

Аркадий поднял велосипед. Переднее колесо утратило недавнюю округлость – оно не проходило в вилку, как погнутая монета в щель банкомата. Аркадий положил велосипед на асфальт, попрыгал на ободе.

– Я вижу у вас богатый опыт, – не без ехидства заметил прыгучий толстяк. – Он поднял с земли шляпу и понял, что ее не исправить подсмотренным методом – на тулье зияла большая дыра.

– А вы попробуйте себя в прыжках с места, – ответил Аркадий. – Чемпионство гарантирую!

– А вы попрактикуйтесь вон на той машине! – пешеход указал в сторону детской площадки, где стояла деревяшка, символизирующая грузовичок. – А когда освоите, садитесь на велосипед.

Аркадий вернулся в общежитие.

– Где ты пропал?! – закричал Сорокин. – Заказчик дважды звонил.

– Мишаня, дружище-красотище, вот видишь, что выходит, когда человек занимается не своим делом!

– Заказ доставил?

– Нет смысла его доставлять. Я забочусь о твоей репутации. Не поверишь, я упал, и теперь в ящике винегрет, – Аркадий указал на короб. – Придется самим его съесть.

– У меня отберут велосипед – сделают топ-топ менеджером! Или вообще уволят!

– Мишаня, глупости! Не имеют права. И не вздумай уходить по собственному их желанию. Ты коробейник, а не дуралейник! Уйдешь не солоно хлебавши – продлишь их сладкую жизнь. Скажешь, попал под машину.

– Нам запрещено выезжать на дорогу.

– Я буду свидетелем, что машина выскочила на тротуар, сбила тебя, а мне покалечила колено. Дружище, мы целый месяц проживем за счет твоих разжиревших рестораторов! Они тебе каску выдали?

– Нет.

– Ну, вот, видишь! А должны были. И пусть купят тебе новый велосипед. На всякое барахло не соглашайся.

Под этим небом ничего не случается просто так. Благодаря аварии на тротуаре у Аркадия появилась возможность предстать перед своей невестой в выгодном свете. Звали девушку Юлия Соболевская. Познакомились молодые люди на одном из литературных вечеров. Аркадий влюбился сразу, еще до того, как узнал, что ее отец – директор издательства «Геликон-Бук». Юля тоже влюбилась в юношу.

– Что ты во мне нашла? – удивлялся Аркадий.

– Ты у меня душенька! Ты гений! И с тобой всегда весело!

– Согласен. Веселые гении встречаются редко.

– А ты меня за что полюбил?

– Да как же тебя не любить?! Я хоть и гений, но, слава богу, не Гомер – со зрением у меня все в порядке. И голосок у тебя ангельский. А я глухотой не страдаю. А синие-синие глазки! Да будь я дальтоником, и тогда бы разглядел их небесную синь! А губки!..

Далее объяснения Аркадия утопали в длительном поцелуе.

Аркадий и Юлю, взявшись за руки, шли знакомиться с родителями девушки. На Аркадии был светло-серый, почти белый, костюм, обзавестись которым стоило немалых трудов. Сорокин упрямо отказывался делиться своим гардеробом – вероятно, среди его предков было полно прижимистого кулачья.

– Мишаня, – еще недавно уговаривал товарища Аркадий, – я не могу предстать перед ее родителями в потертых джинсах! Что они подумают обо мне? А в твоем костюме я – вылитый писатель. Не поверишь, стоило надеть, как в теле появилась сутулость от умственного труда!

– От матраса у тебя сутулость.

– Годы, проведенные за письменным столом, дают о себе знать. Мишаня, ты ведь знаешь, я не останусь в долгу. Обязательно включу тебя в мое завещание. Так что береги здоровье – после моей смерти пятьдесят лет будешь получать авторские отчисления.

– Предпочел бы получить раньше. Ты обещал вернуть на прошлой неделе.

– Я ведь говорил, у нее папаша – директор издательства. Что тут неясного? А какая задача у всякого издателя? Отбиться от бездарей и отыскать настоящий талант.

– В моем костюме?

– Мишаня, Юля говорит, у нее добрый, чудесный, отзывчивый и веселый папаня – ну совсем как ты. Грех ему не помочь.

– Юленька, свет моих очей, в жизни всегда есть место подвигу, – рассуждал Аркадий по дороге к родителям девушки. – Не поверишь, я вчера спас человека от верной погибели! Представляешь, иду погруженный в мысли – у меня зародился очередной сюжетец – и вдруг ужасный скрип тормозов. Какой-то лихач мчится на Мерседесе, а дорогу переходит глухой старикашка. Горбатенький такой, в руках тросточка, согнулся в три погибели, смотрит под ноги и ничего не слышит и не видит. Я мгновенно бросился к нему, схватил эту мумию в охапку, отпрыгнул в сторону. Но Мерс меня все-таки зацепил. И даже не остановился! Что за люди!

– Тебя ведь могли задавить! – воскликнула Юля.

– Нет-нет, в тот момент я все контролировал. Самое интересное, что этот старикашка так ничего и не понял. Утерял шляпу и давай возмущаться. Я ему жизнь спас, а он талдычит о своей шляпе. Попадаются же людишки, настолько влюбленные в шмотки!

Квартира Соболевских приятно удивила Аркадия. Четыре комнаты с резной мебелью из карельской березы напоминали солнечную лесную поляну. Высоченные стены украшали картины в золоченых рамах. В основном это были пейзажи. Среди них Аркадий не заметил разноцветных квадратиков и пятен, вероятно, тут не баловали прохиндеев-авангардистов.

Узорный паркет Аркадию рассмотреть не удалось – его покрывали толстенные ковры. Так что ни одна из дорогих безделушек, толпящихся на столах и комодах, не пострадала бы от случайного падения вниз. Да что там фарфор и керамика! Упади Аркадий при спасении человека в таких условиях, колено бы сейчас не болело.

Оценив обстановку, Аркадий впервые усомнился в правильности намеченного жизненного пути? Разве обязательно добывать хлеб за письменным столом? Издательский бизнес тоже очень почетное и не менее благородное дело.

Дверь открыла сестра Юлии – Ирина. Она была на четыре года старше и на четырнадцать сантиметров выше сестрички. Однако по весу, скорее всего, девушки были равноценны. Ирина с интересом рассматривала молодого человека, вернее – очередную несправедливость, когда все хорошее почему-то всегда достается младшенькой.

А вот мать двух сестричек – Агния Петровна – хрупкостью не страдала. Она была в пределах возрастной нормы – кругленькая, бодрая, веселая, радушная хозяйка, с завитушками в прическе и бахроме на розовом халате. Она щебетала больше своих дочерей вместе взятых, что немного скрасило первые неловкие минуты знакомства.

– Проходите, располагайтесь! Юля много о вас рассказывала.

«Рассказывала, но вероятно не все», – подумал Аркадий.

Поэтому ему пришлось развеять туман, окутавший его загадочную личность.

– Родом я из Посторомкино, – начал Аркадий, расположившись в уютном кресле. – Все мои предки с незапамятных времен трудились на местном керамзаводе. Не было такого Бобрика, который бы не висел на заводской доске почета. И я с детства мечтал продолжить династию. Но родственники в один голос твердили: «Аркаша, с твоим дарованием обязательно надо ехать в столицу!» Пришлось уступить, – рассказчик вздохнул.

– Мама, вы еще не все знаете, – воскликнула Юля. – Аркадий вчера спас человека!

Юля начала было рассказать о происшествии, но Аркадий не дал разгуляться женскому красноречию. Им только позволь, обязательно все переврут, перекрутят, а главного героя столкнут на обочину разговора.

Вскоре Аркадий «по настоянию женщин» поведал о вчерашнем происшествии.

– Иду я, значит, погруженный в свои мысли – в голове зародился новый сюжетец. И вдруг слышу скрип тормозов. Какой-то мелкий старикашка переходит дорогу, а на него летит грузовик!..

– Грузовик? – переспросила Юля. – Ты говорил Мерседес.

– Конечно Мерседес. Грузовик-мерседес. Громадный такой. Знаете, бывает Скания или Вольво – доставляют песок и щебень на стройки. А пешеход-старичок в это время шаркает ножками, ничего не видит и не слышит. Не в осуждение будет сказано, все мы когда-то окажемся в таком возрасте. Но если ноги не поднимаются, то вооружись хотя бы этими, как их…

– Ходунками, – подсказала Юля.

– Правильно. Иногда их делают на колесиках. А если уж совсем нет сил, то найди хотя бы пару сиделок – пусть, как ангелочки, хватают тебя подмышки, поднимают над дорогой и несут в безопасное место. В конце концов, в таком возрасте пора бы уже хоть что-то соображать! А я вижу, не миновать беды, – продолжил Аркадий, – хватаю старикашку в охапку и отпрыгиваю с проезжей части…

В этом месте рассказ пришлось остановить. В комнату вошел отец Юлии – Иннокентий Павлович. Это был холеный упитанный мужчина приятной внешности. Его черные с проседью волосы волнами ниспадали назад, от чего он напоминал оперного баса. Да и голос у него был соответствующий – с басовитыми медными нотками.

– Добрый день, – с порога сказал Иннокентий Павлович. Но тут с его горлом что-то случилось. Он сдавленно произнес:

– Это… вы?..

Аркадий не знал, что ответить. Перед ним стоял недавний гуттаперчевый толстяк, сигающий по тротуарам от велосипедных звонков.

Иннокентий Павлович первым пришел в себя.

– Надеюсь, вы приехали не на велосипеде? Это курьер, который вчера сшиб меня на тротуаре!

– Курьер? – эхом переспросила Агния Петровна.

– Папа, – возразили Юля, – ты ошибся. Аркадий – писатель.

– Он посыльный по доставке неприятностей. Официант на колесах! Еще и лгун! Я кое-что услышал, раздеваясь в прихожей.

Юля с Аркадием сидели за столиком кафе.

– Аркадий, как ты мог обозвать папу глухим и мелким старикашкой? Он очень обиделся.

– Юленька, ты ведь понимаешь – это авторское воображение. Ну, расскажи я, как оно было на самом деле: «Хлоп! Стоп! Бах!» Кому это интересно? Это все равно что протокол, который мне когда-то довелось подписывать…

– Тебя забирала полиция?

– Маленькое недоразумение. Потом как-то расскажу. Не поверишь, я читал, что они нацарапали после часовой беседы – зубы заныли от скуки. Они и убийство изобразят так, что поневоле заснешь! Юленька, владычица души моей, я ведь все придумал из хороших побуждений – придать происшествию свежие краски. И я не курьер. Я помогал Сорокину, пытался влезть в его шкуру. Мне так необходим жизненный опыт.

Артур Хейли, например, два года работал на аэродроме, чтобы написать «Аэропорт». Он что, тоже не писатель? Да, я сбил твоего папеньку и свалился на землю! Но моя фантазия в тот момент не упала, а полетела вверх. Как говорит мой дядюшка, герой должен запрыгивать на коня, а не падать с осла.

– Папа сказал, что не может быть и речи, чтобы ты поселился у нас.

– Все шляпу свою забыть не может.

– Но мама за тебя заступилась. Сказала, что папа слишком импульсивен.

– Твоя мама на триста процентов права. Ты бы видела, какое он сальто изобразил!

– Мама посоветовала нам снять квартиру. Обещала помочь.

– Спасибо твоей маме. И дядя Веня обещал помощь.