Канашибари 1. Пока не погаснет последний фонарь

Глава 1 論より証拠 Доказательства лучше рассуждений

Внезапный удар откуда-то сбоку выбил из меня весь воздух. Голова дернулась влево, и шею пронзила резкая боль, которую почти сразу перебила новая боль. Она отозвалась во всем теле, особенно с правой стороны, разлилась по мышцам и костям как внезапный ледяной ливень.

Перед глазами потемнело, кабина автобуса закружилась, но я не могла понять: это у меня в голове или мир вокруг сошел с ума. Все мысли покинули мою голову. Вместо них остались режущий страх и жалящее удивление.

Все произошло очень быстро, но словно бы в замедленной съемке. Как издалека я услышала крики, грохот и скрежет. Мне даже показалось, что среди слившихся воедино звуков я расслышала голос Минори.

А потом все поглотила темнота. Из этой черноты я вылезала как из густого, вязкого болота. Веки слиплись, а отяжелевшая голова отказывалась подниматься. Я продолжала лежать, хотя из-за неудобной позы затекли и уже начали покалывать мышцы. На задворках сознания мелькнула мысль, что это были единственные неприятные ощущения. Ни боли от сломанных костей или порванных мышц, ни горячей крови, ни жара стертой кожи. И хоть это могло быть следствием болевого шока, всколыхнувшая мою душу паника улеглась.

Слабость наконец отступила, и я глубоко вдохнула, ощутив странную свежесть воздуха. Дождавшись, пока отступит тяжесть в голове, я медленно открыла глаза, оторвала щеку от чего-то шершавого и прохладного и осторожно приподнялась на локтях.

Зрение сфокусировалось не сразу, и какое-то время я лишь терпеливо моргала, ожидая, когда картинка перед глазами прояснится. Внешне я оставалась спокойна. О том, что произошло, напоминало лишь рвано колотящееся сердце.

Наконец ко мне вернулось зрение, и я медленно, чтобы не спровоцировать новый приступ головокружения, встала на ноги. Сердце все еще билось в груди как сумасшедшее. Оглядевшись, я поджала губы. Я не понимала, где оказалась. Точнее, как я тут оказалась. Я ведь… только-только я ехала… Мы были вместе… Мысли ускользали, и размытость воспоминаний неприятно саднила разум. Но я терпеливо собирала их по осколкам и внезапно испуганно оглянулась.

– Минори… – прошептала я. А затем почти крикнула: – Минори!

Ответом на этой пустынной улице мне была лишь тишина. Тогда я, подумав пару секунд, побежала вниз по улице, свернула влево, но быстро наткнулась на тупик. Я вернулась туда, где очнулась, когда из-за угла здания чуть дальше по улице появилась Минори.

Я облегченно выдохнула, увидев знакомое лицо. Оглядев подругу с головы до ног, я отметила, что и она вроде как не пострадала. Разве что выглядела совсем бледной и потерянной, словно только что проснулась. Внезапно в ушах раздался крик Минори, который, казалось, я слышала только что. Вот только чем он был вызван? И не кричала ли я сама, не слыша собственный голос в какофонии других криков и странного грохота?

– Хината-тян[1], – выдохнула Минори и ускорила шаг. Подойдя ближе, она тоже окинула меня взглядом: – Ты как?

Я покачала головой:

– Всё в порядке.

Я отвернулась, решив оглядеть место, в котором мы очутились.

– Точно все нормально? Ты была как раз справа от меня…

Точно. Разрядом электричества меня пронзило воспоминание. Авария… Наш автобус попал в аварию. Вот почему в ушах до сих пор раздавались отголоски странного грохота и скрежета, вот почему я помнила крики…

Но как мы оказались здесь? И где вообще оказались? Где автобус, где остальные люди?

– Ничего не сломала? Голова не болит? – продолжила Минори.

Я с легким раздражением взглянула на нее, но потом выдохнула и взяла себя в руки. Она просто проявляла заботу. Как и всегда. А сейчас как раз был повод, в отличие от многих других моментов.

– Точно. Все хорошо. – Я выдавила легкую улыбку, борясь с подступающей дрожью, и вновь огляделась. Мы стояли в безлюдном, темном переулке без единого фонаря. Двери магазинов закрыты исписанными граффити рольставнями, асфальт кривой и местами раздробленный, с покосившихся столбов свисают спутанные и рваные, явно нерабочие провода, а облупившиеся стены домов давно пошли глубокими трещинами. – Где это мы?

Минори, прищурившись, тоже огляделась.

– Надеюсь, это Токио, – пробормотала она. – Хотя я бы не отказалась от того, чтобы внезапно очутиться в Париже. Но… Мы же только что были в автобусе? Как это произошло? Что?..

Минори, явно сбитая с толку и напуганная, не договорила и искрящимися от тревоги глазами вновь посмотрела по сторонам.

Я не знала ответы на ее вопросы и сама совершенно ничего не понимала. Охватившее меня беспокойство грозило перерасти в страх, но я постаралась не поддаваться панике.

– И почему так темно? – испуганно поежилась Минори, и я вскинула брови, только сейчас осознав, что на темно-фиолетовом небе уже начали появляться звезды. – Был же день… Автобус отъехал в час…

Я судорожно вздохнула, вновь не найдя ответа. Из нашей памяти исчезла половина дня? В душе вихрем поднялось смятение, мешая мне собрать разлетающиеся мысли воедино. Если уже наступила ночь, получается, мы с Минори все это время… были без сознания? Или же случилось что-то, что вызвало у нас потерю памяти? Но что? И у обеих сразу?..

Меня пробила дрожь, но я постаралась взять себя в руки и не теряться даже в подобной пугающей ситуации. Особенно в подобной ситуации.

– И что думают мама с папой! – воскликнула Минори, запустив пальцы в волосы. – Я же никогда не возвращаюсь домой так поздно! И они знают, что в случае чего я бы их предупредила…

Я в панике распахнула глаза. Родители… Они наверняка не находят себе места, ищут меня, ведь мы с Минори и правда давно уже должны были вернуться.

Я прикоснулась к плечам: рюкзака за спиной не было. Быстро оглядевшись, я удостоверилась, что не было его и на земле. Если пропал рюкзак, то вместе с ним – и телефон. Я даже не могла позвонить маме или папе…

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я приказала себе собраться. Надо не паниковать, задаваясь вопросами, на которые у нас нет ответов, а попытаться эти ответы найти. И выбраться из сложившейся жутковатой ситуации…

Я попыталась успокоиться: хоть время и позднее, родители часто задерживались на работе. Возможно, они еще даже не поняли, что меня нет дома, еще не успели заволноваться и тем более испугаться.

Но значит ли это, что нас никто не ищет?

– Минори, где твой телефон? – без всякой надежды спросила я.

Минори, как и я пару мгновений назад, огляделась: похоже, ее сумка тоже пропала.

– Что же происходит… – хрипло произнесла Минори. – Нас обокрали? И почему я ничего не помню? Мы ведь даже с тобой не ели и не пили вне дома, нам не могли ничего подмешать…

В ее голосе прозвучало отчаяние, но я не могла позволить ему отравить и меня. Потеряться, по сути, не так уж и страшно. Всегда можно найти помощь – набрести на полицейский участок, например. Или попросить у кого-нибудь телефон и позвонить. Например, из какого-нибудь круглосуточного магазина. Что по-настоящему пугало, так это то, что я совершенно не помнила, как мы умудрились оказаться на этой полуразрушенной улице, явно в неблагополучном районе. Я не знала даже, что в Токио существовали подобные места.

– Нужно выйти на большую улицу, там сможем понять, куда нам идти, или спросим дорогу, – произнесла я так твердо, как могла, и Минори кивнула. – И найдем, откуда позвонить.

– Пойдем в ту сторону? – предложила она.

– Я была там, дорога ведет в тупик. А что там?

Я указала туда, откуда появилась Минори, и та пожала плечами, явно борясь с паникой:

– Я очнулась за углом, прошла вперед и увидела тебя. Так что стоит проверить…

Ее голос звучал неуверенно. Я кивнула, делая вид, что совсем не волнуюсь, хотя в голове роилось множество вопросов и рой этот больно жалил изнутри. Что? Как? Где мы?

Но теперь у нас появилась цель, и это чуть успокоило мои заискрившиеся нервы. Мы с Минори не помнили, как оказались в этом месте, не понимали, каким образом у нас обеих из памяти исчезло несколько часов… но сейчас надо просто найти кого-то, кто подскажет, где мы, и поможет связаться с родными. А там уже можно будет найти метро или попросить родителей забрать нас… Потом – поехать домой или же заглянуть для начала в больницу, но это уже следующий шаг. Я надеялась, что все прояснится и помощь врача нам не понадобится.

Должен же быть какой-то ответ… Должно быть логичное объяснение тому, что приключилось со мной и Минори. Одновременно и беспричинно. Сама я ничего толкового придумать не могла – мысли разбегались, а варианты, болезненными вспышками появляющиеся посреди хаоса размышлений, были один другого страннее и пугающее. Поэтому я решила не гадать – подобные мысли, сплошь мрачные и зловещие, лишь усиливали панику.

Я решительно пошла вперед, но спустя пару шагов обернулась. Минори все еще стояла на месте, глядя куда-то в сторону.

– Минори? – мягко позвала я. – Что случилось?

– Мне как-то не по себе… – пробормотала она. – В двадцать лет обычно ничего не помнят после вечеринки, а не после обычной поездки в библиотеку… У меня плохое предчувствие…

– Это не плохое предчувствие, – вздохнула я, чтобы Минори не услышала в моем голосе испуг. – Просто ситуация странная… Тревожиться из-за внезапной потери памяти нормально; было бы странно, если бы ты не обратила на это внимания.

Произнося подобные слова вслух, я понимала, насколько неубедительными они были. Однако ничего лучше в мою звенящую от напряжения голову не приходило.

– Наверно, ты права, – кивнула Минори. – И я такая голодная… Сегодня почти ничего не ела.

– Еще и место тут… странное, – продолжила я, настороженно оглядываясь. От узлом скрутившейся в груди тревоги мне стало холодно, и я посильнее натянула на пальцы длинные рукава толстовки.

Даже не потеряй я память и не перенесись из автобуса на незнакомую улицу, была бы совсем не рада оказаться в подобном месте…

– Нужно выбираться отсюда, – громче повторила я, придавая нам обеим уверенности.

Минори кивнула, и мы поспешно пошли вперед.

Свернув за угол, мы увидели другую улицу, более широкую. Она уходила вверх, и дальше виднелся, кажется, выход с пешеходной улицы на трассу.

Меня что-то напрягало, но на этот раз не потеря памяти, не странное происшествие, а нечто еще, что лишь разжигало огонек страха в моей душе, который я старательно пыталась погасить. И я все не могла понять причину этой смутной тревоги. Это была именно тревога, непонятное напряжение…

Странным казалось отсутствие людей – на новой улице мы вновь никого не увидели. По обе ее стороны располагались кафе и конбини[2], но ни покупателей, ни случайных прохожих не было. Двери заведений заперты, свет не горит. Еще больше удивляли разбитые окна и покосившиеся вывески.

– Что за ужасный район… – пробормотала Минори, поежившись, и попыталась поплотнее запахнуть свой укороченный пиджак.

Я пожала плечами, словно пытаясь подобным жестом, полным равнодушия, прогнать тревогу, но в этом мне мешала мертвая тишина. Казалось, вокруг нас на сотни метров не было совсем никого.

– Давай пойдем быстрее. – Минори ускорила шаг.

Я последовала за ней, хотя и не умела ходить так быстро. Минори была капитаном волейбольной команды, а я со спортом не дружила, а потому даже в туфлях на невысоком каблуке она шла быстрее, чем я в кроссовках.

Слегка запыхавшись, я догнала Минори, которая застыла в конце улицы.

– Что такое?.. – начала было я, но тут же удивленно замолчала.

Перед нами открылся вид на город… И этот город…

Это был не Токио.

Высотки с обвалившимися этажами, ощетинившиеся обломками арматуры, взирали на нас темными провалами окон, а зазубренные осколки стекол в рамах казались застывшими слезами. Полуразрушенные дома перемежались заброшенными магазинчиками, напоминая декорации для дешевого фильма ужасов.

Пейзаж разваливающегося на куски современного города разбавляли дома в традиционном стиле, на удивление чистые и целые, словно прошедшийся по городу ураган аккуратно огибал их. Казалось, перед нами предстало ожившее суми-э[3]. Или же это мы попали внутрь такой картины?

– Смотри, – тихо выдохнула Минори.

Я проследила за ее взглядом. Впереди стояла ухоженная матия[4] – длинный деревянный дом в стиле цумаири[5], когда вход расположен с узкой стороны. Последний раз я видела подобные дома в Киото.

Но эта матия с крышей, покрытой черной черепицей, не походила на наследство прошлого из Киото – она была мрачной и даже пугающей. Тем сильнее казался контраст с яркой вывеской на здании: «Начало нового кайдана»[6].

– История о сверхъестественном? Что это? Как думаешь, зайти? – сдвинув брови, протянула Минори.

– Не знаю, выглядит подозрительно…

– Да тут все выглядит подозрительно, – нервно усмехнулась она.

– Минори… мы не в Токио. Это… – у меня затряслись руки. – Что это вообще за город? Почему он выглядит как после землетрясения?

– Не знаю… – простонала Минори и прикусила губу. – Может, действительно случилось землетрясение? И мы пострадали и поэтому временно потеряли память?

В голосе Минори прозвучала отчаянная надежда, словно подобная причина была менее пугающей, менее странной, чем тот факт… Что мы непонятно как оказались в совершенно незнакомом, жутком месте.

Из переулка рядом с матия вышли девушка и парень. Они огляделись и, посмотрев на вывеску, зашли в дом.

– Отлично, туда кто-то пошел! – воскликнула Минори, и взгляд ее посветлел от вспыхнувшей надежды. – Пойдем быстрее! Тем более в этом доме хотя бы на голову крыша не обвалится и можно будет спросить, что произошло. И взять телефон.

Я поспешила за Минори, едва не переходя на бег, чтобы не отстать.

Минори подошла к дверям, но замешкалась. Я, не сдержавшись, вздохнула и сама отодвинула дверь.

Мы оказались в небольшой передней комнате, в таких обычно располагаются магазинчики. В комнате стояли парень и девушка, которых мы заметили на улице, и еще одна женщина. Их взгляды сразу же обратились к нам, и я отодвинулась подальше, предоставив слово Минори.

– Здравствуйте! – преувеличенно бодрым тоном поздоровалась она и поклонилась, сжав пальцами ткань пиджака, чтобы унять дрожь. – Скажите, пожалуйста, не знаете ли вы, где мы?

Девушка, которую мы видели на улице, на вид немногим старше нас, неуверенно посмотрела на парня, ее ровесника. Она хотела было что-то сказать, но он дернул ее за рукав платья и, помедлив, пожал плечами:

– Не имею ни малейшего понятия. Ни я, ни Акико-тян не помним, как тут очутились.

Меня пронзило разочарование, но я, прищурившись, чуть внимательнее посмотрела на этого парня… почему-то мне показалось, что он солгал.

– Мы с Саито были на вечеринке… – дрожащим голосом добавила Акико, кинув взгляд на своего спутника. – Веселились с друзьями. – Она всхлипнула, и Саито, сжав ее руку, притянул Акико поближе к себе.

Минори перевела вопросительный взгляд на женщину, но та хранила молчание, обхватив себя руками. Я же внимательно посмотрела на Саито и Акико, но, подумав, решила, что мои подозрения были надуманными. Зачем им нужно что-то скрывать?

Мы с Минори не имели ни малейшего представления о том, где и как очутились… Видимо, с этими двумя произошло нечто подобное.

От этой мысли мне стало еще больше не по себе.

– Мм… а что там дальше? Вы не заглянули? – Минори натянуто улыбнулась.

– Двери не открываются, – глухо ответила женщина.

– Может, пойдем отсюда, Минори? Не думаю, что мы здесь что-то узнаем…

– Зачем так торопиться? – раздался за моей спиной незнакомый снисходительный голос.

Минори вздрогнула от неожиданности, а я оглянулась.

– Кажется, вы не Минори. А я обращалась к ней, – мрачно произнесла я.

У входной двери, прислонившись к стене, стоял парень лет двадцати пяти в качественно сшитом костюме темно-серого, почти черного оттенка. Прямая спина, руки скрещены на груди, на губах полуулыбка – он явно не разделял общей нервозности.

Взгляд незнакомца упал сначала на Минори, а потом переключился на меня, и мне показалось, что в глазах его мелькнуло удивление, но эта искра исчезла слишком быстро, чтобы я могла говорить наверняка.

– Хозяева, скорее всего, заканчивают приготовления к приему гостей, – проговорил незнакомец. С его лица не сходила холодная улыбка.

Минори встрепенулась и уже открыла рот, чтобы спросить у незнакомца что-то еще, как сёдзи[7] раздвинулись. За ними оказалась комната, погруженная в непроглядную темноту, которую слабый свет фонаря под потолком прихожей не сумел разогнать.

По коже пробежали мурашки – казалось, из глубины дома повеяло морозным холодом. Прикусив губу, я присмотрелась, но ничего не разобрала, слишком уж было темно.

– Некрасиво заставлять… хозяев ждать, – на секунду запнувшись, проговорил последний из пришедших и оттолкнулся от стены. Все с той же странной полуулыбкой он, не оглядываясь, исчез в темноте комнаты.

Несмотря на то что он ничего не объяснил, его вид внушал куда больше доверия, чем нервные и перепуганные лица остальных. И его слова… Этот парень явно что-то знал. А нам с Минори необходимо выяснить, что именно.

– Пойдем, – как можно более уверенно проговорила я, разбив воцарившееся в прихожей молчание, и направилась вперед. Мне не хотелось ни поддаваться тревоге, ни демонстрировать ее остальным – мне хотелось разобраться в этой сложной ситуации и выбраться из нее. – Минори? – Я обернулась.

Минори стояла, обхватив себя руками за плечи, больше не пытаясь выказывать бодрость и уверенность. Я с легким недовольством выдохнула и протянула ей руку:

– Пойдем, ты же так хотела узнать, где мы. Или предпочтешь и дальше слоняться по развалинам?

– Нет. Конечно нет. Пойдем, – непривычно тихо ответила Минори и схватила мою ладонь.

За нами двинулась молодая пара, и женщина, немного помешкав, тоже пошла к дверям.

Как только все мы оказались в темноте, сёдзи закрылись, отрезав нас от света, и мы оказались в таком мраке, что я не могла разглядеть даже своих рук.

Я, хоть и намеревалась выяснить у незнакомца, что ему было известно, застыла от неожиданности. Страха я еще не чувствовала, но тревога уже бежала по моим венам. Рядом часто задышала Минори, всхлипнула незнакомая девушка. Но никто не произнес ни слова.

Вспыхнул свет, и через пару мгновений я поняла, что это был напольный фонарь из синей бумаги. Мы очутились в островке его зловещего голубоватого света.

Единственным, что я увидела помимо фонаря, был старинный трехструнный сямисэн[8]. Дальше освещенного пятачка ничего разглядеть не получилось, но мне показалось, что погруженное во тьму пространство гораздо больше одной простой комнаты… И я вдруг поняла, что свет от бумажного фонаря падал не на устилающие пол плетенные татами[9], а на голый камень.

Легкий ветер, сырость… Не веря собственным глазам, я, присев на корточки, провела рукой по каменному полу. И похолодела.

Это был не пол. Я пригляделась, насколько позволял скудный свет единственного фонаря, и поняла: это действительно был камень. Как будто бы мы стояли в горах или на валунах у берега реки.

Я ощутила на себе взгляд и, подняв голову, поняла, что пришедший последним невозмутимый парень беззастенчиво наблюдал за мной и даже не попытался отвести глаза. Преодолевая дискомфорт, я продолжила эту игру в гляделки, но тут в тишине раздался голос, и я, поднявшись на ноги, посмотрела по сторонам, чтобы увидеть говорящего.

– Добро пожаловать! Сейчас вы станете героями нового кайдана!

Голос звучал из ниоткуда и отовсюду одновременно. Искаженный, словно размноженный эхом, он казался нереальным. Даже зловещим. В нем не было искусственности, как у компьютерного голоса, но… не было и чего-то человеческого.

– После сотворения мира Аматэрасу[10] и Цукиёми[11] стали править на небе, а Сусаноо[12] – на море. Сусаноо, младший из триады великих божеств, был подобен шторму, которым мог повелевать. Пренебрегая своими обязанностями, он насылал на сушу и море несчастья, строил козни другим божествам. Ничего удивительного, что терпение богов иссякло и они решили изгнать Сусаноо в Ёми[13], Страну желтых вод – царство мертвых.

Сусаноо отправился в небесное царство Аматэрасу – Такамагахару[14]. Богиня солнца хорошо знала брата и его непредсказуемый характер, а потому стала готовиться к войне. Но вместо того, чтобы напасть, Сусаноо лишь умолял о прощении – и получил его. Однако прошло время, и, несмотря на обещания не совершать прежних ошибок, Сусаноо серьезно оскорбил Аматэрасу. Богиня солнца так опечалилась, что спустилась с небес и спряталась в глубокой пещере.

И весь мир погрузился в кромешную мглу.

Тогда боги, отчаявшись открыть пещеру, решили выманить Аматэрасу, устроив поблизости пышное празднество, и поставили у входа в убежище богини зеркало. Услышав веселые крики, музыку и смех, Аматэрасу, не сдержавшись, выглянула из пещеры – и увидела собственное ослепительно сияющее отражение. Очарованная, богиня вышла из укрытия, и боги тут же закрыли вход в пещеру.

Вернулась Аматэрасу – и свет солнца вернулся в наш мир…

На секунду воцарилась тишина. А затем театральная и эмоциональная манера речи рассказчика изменилась, голос стал вкрадчивым и зловещим:

– Однако пока солнце еще не вернулось в мир людей, и он принадлежит мраку и всему, что обитает в нем. Ваша задача – выманить богиню Аматэрасу из пещеры и вернуть солнечный свет в погрязший во мраке мир, пока смерть не стала править и в надземном царстве! Для этого исполните правильную мелодию на сямисэне. Но сначала вам нужно ее расшифровать. Внимательно слушайте дальше…

– Вы должны завершить историю. Только от вас зависит, каким будет конец кайдана. Время пошло…

Голос стал очень низким и теперь действительно звучал пугающе.

Я нахмурилась от недоумения, пытаясь сопоставить все то, что видела, все то, что слышала… Но не могла.

Что происходит?

Мы с Минори зашли в матия, чтобы разобраться в произошедшем, чтобы найти хоть какие-то ответы… Но вопросов стало только больше. И почему-то мне казалось, что потеря памяти сейчас была не главной нашей проблемой.

– Что это? – удивилась женщина. – При чем здесь Аматэрасу? Какая мелодия? – Она выглядела раздраженной. – Это розыгрыш? Нас снимают? Выпустите нас отсюда, мы ни на что такое не подписывались!

Незнакомец в костюме громко вздохнул.

– Думаю, лучше для начала все-таки выполнить задание. – Он странно улыбнулся.

– С чего бы это? Я ухожу! – воскликнула женщина.

– Двери наверняка заперли… – неуверенно протянула Минори, явно не понимая, что делать дальше.

Я молчала, напряженно оглядываясь: что-то не давало мне покоя. И это что-то не было рассказанным непонятно кем мифом и странной загадкой. Что-то другое, но я все не могла понять, что именно, и это доводило до предела мои и без того натянутые нервы.

– Мне все равно! – зло бросила женщина и направилась к выходу.

Она уже собиралась пересечь границу между светом и темнотой, как вдруг незнакомец в костюме схватил ее за рукав кофты и резко дернул назад.

– Что вы себе позволяете? – возмутилась женщина, оборачиваясь.

Внезапно что-то черное, оказавшееся темнее мрака вокруг, выскочило из темноты рядом с тем местом, где только что стояла женщина, и та, громко вскрикнув, отшатнулась. Это нечто исчезло в темноте так быстро, что я даже не разобрала, чем оно было.

Зато теперь я поняла, что меня напрягало.

Звук. Совсем тихий, но слышимый. Такой, словно что-то острое скреблось о камни.

По моей коже пробежала дрожь.

Женщина тихо застонала, и, переведя на нее взгляд, я удивленно распахнула глаза. Рукав незнакомки пересекали четыре длинных разреза, из-под которых виднелись кровоточащие царапины.

– Я же сказал, что лучше сначала сыграть, – заметил парень в костюме.

Его случившееся явно не впечатлило.

Минори кинулась к раненой и обеспокоенно осмотрела ее руку.

– Они поверхностные, крови совсем немного. Видимо, вам помогла кофта.

– Или я, – тихо фыркнул парень в костюме.

Я резко развернулась к нему.

– Вы знали? – тихо выдохнула я, и это прозвучало скорее как утверждение.

Я не ошиблась. Этот парень действительно что-то знал, однако, как оказалось, совсем не то, на что я рассчитывала.

– Про что? Про этих монстров? Конечно же, нет. – Он хладнокровно пожал плечами.

– Тогда почему предупреждали? – так же тихо и бесстрастно продолжила я задавать вопросы.

Мне стало еще тревожнее. Нет, мне стало страшно, просто я не признавалась себе в этом, чтобы не поддаться панике.

– Когда проходишь кайданы, всегда так. Не выполнишь задание – живым не выберешься. Кайдан – это страшная история о сверхъестественном.

– Что ты несешь? – истерично выкрикнула женщина, у нее застучали зубы.

Стоявшая рядом Минори не просто побледнела, ее лицо стало оттенка мела, а глаза широко распахнулись.

– Какая еще история о сверхъестественном? Почему не сказал прямо? – нервно спросила Минори, и я забеспокоилась, что у нее начнется истерика.

– Представлял вашу реакцию, – ответил парень все с той же холодной улыбкой. Но потом его ледяной взгляд упал на молодого человека и девушку, молчавших все это время. – Можно и у них спросить, почему ничего не сказали?

– Мы не знали! – воскликнула девушка, и ее друг хмуро и даже со злостью посмотрел на парня в костюме:

– Мы же сказали, что не знаем, где мы и как тут очутились.

– Охотно верю, – усмехнулся парень в костюме. – Вот только это не ответ на вопрос. Вы проходите уже не первый кайдан и прекрасно знаете правила.

– О чем ты?! – дрожащим голосом воскликнула раненая женщина.

Я тоже не понимала, о чем говорил парень в костюме, только догадалась, что мои подозрения были верными: те двое нам солгали. Или просто не сказали правду.

– Саито… – пробормотала Акико, испуганно глядя на своего друга.

– Подожди, – бросил он, отодвигая вцепившуюся в него Акико в сторону, и шагнул ближе к парню в костюме. Взгляд Саито стал совсем мрачным. – С чего это ты взял, что мы уже проходили кайданы?

Парень в костюме в ответ холодно улыбнулся:

– Хм… Пора бы решить загадку, пока мы все не погибли, не так ли?

Улыбка его стала совсем ледяной. Саито еще больше помрачнел, а Акико испуганно сжалась. Я же нахмурилась, силясь понять, что происходит, но в голове все перемешалось, а тело сковывал страх.

Фонарь продолжал гореть, но странным образом островок света становился все меньше. Темнота подобралась ближе, и Саито, стоящий у границы, частично попал за круг света. Он не заметил этого, прожигая парня перед собой злым взглядом.

Я, не до конца веря в реальность происходящего, все равно воскликнула:

– Саито, осторожно!

Он кинул на меня раздраженный взгляд, но тут из темноты выпрыгнуло нечто, оставшееся для моего взгляда лишь размазанной тенью, и вцепилось Саито в спину.

Он громко закричал и вытянул вперед руку:

– Помогите!

– Саито! – Акико, парализованная страхом, застыла на месте, а Минори и незнакомая женщина с криками отскочили подальше.

Парень в костюме, стоявший к Саито ближе всех, даже не шелохнулся. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Саито исчез в темноте.

До нас донеслись рычание, треск и крики. В голове пронеслась единственная более или менее связная мысль – облегчение от того, что крики Саито оборвались так быстро. Но Акико кричать не прекращала.

Звуки, от которых стыла кровь в жилах, тоже не стихали еще какое-то время. И я была даже благодарна Акико, что она хоть немного приглушала их.

Я стояла, не в силах отвести глаз от того места, где только что стоял Саито – живой и невредимый. У меня затряслись руки. К сожалению, взгляд зацепился еще за одну деталь: брызги крови, попавшие на освещенную часть.

Незнакомец в костюме отвернулся и шагнул к центру безопасного участка, дальше от темноты.

Секунду ничего не происходило, но вдруг тишину пронзил злой вопль, и от неожиданности у меня чуть не остановилось сердце. Я невольно прижала руку к груди.

Акико, не прекращая истошно кричать, только теперь уже не от страха, а от злости, бросилась на парня в костюме и вцепилась в его одежду:

– Ненавижу! Это все из-за тебя! Ты мог его спасти! Ты убил Саито! Ненавижу! Отправляйся в ад!

Акико дергала парня за одежду и пыталась вытолкнуть за черту света. Однако сил для этого у нее было недостаточно, и парень с легкостью отцепил ее от себя. На лице у него не было ни ухмылки, ни недовольства, оно словно превратилось в каменную маску.

– Половина времени прошла, – прозвучал как ни в чем не бывало тот самый размноженный эхом голос.

Я как будто очнулась. И, оглядевшись, с тревогой поняла, что освещенного фонарем пространства осталось теперь куда меньше, чем в самом начале. Еще немного, и нам пятерым не будет хватать места.

Затем еще немного… и, я не сомневалась, фонарь просто погаснет.

Раненая женщина, погибший в темноте Саито, кровь… Я откинула все мысли об этом, концентрируясь на том, что было важнее.

Нужно было решить загадку. Только это было предельно ясно.

Я прокрутила в голове слова трех хокку. Как в них могла быть зашифрована мелодия?

Минори оторвала Акико от парня в костюме и прижала к себе. Акико уже не кричала, она рыдала, уткнувшись лицом в плечо моей подруги. Женщина стояла в стороне, и лицо ее ничего не выражало. Здоровой рукой она придерживала раненую, хоть царапины и были неглубокими.

Я угрюмо посмотрела на тех, с кем совсем скоро могла умереть, и ровным тоном произнесла:

– Если не хотите закончить так же, как Саито, начинайте работать головой. Еще немного, и свеча погаснет. Тогда мы все умрем.

Я поняла, как дико прозвучали мои слова. Этого не могло быть… Но я же видела все своими глазами, а им я доверяла. Как и способности соображать. И мой разум, анализируя сложившуюся ситуацию, выдавал неутешительный результат.

Если свеча погаснет до того, как будет сыграна верная мелодия, мы умрем.

На Акико мои слова не произвели никакого впечатления. Женщина побледнела еще сильнее и огляделась, как будто хотела найти ответ где-то вокруг. Парень в костюме сложил руки на груди и вновь отвернулся. Минори же, еще сильнее распахнув глаза, запустила пальцы в волосы:

– Ты же играешь на скрипке, Хината!

Я мрачно посмотрела на Минори:

– Прежде чем сыграть, надо понять, что за мелодию зашифровали.

Я отвернулась, осознав, что помощи ни от кого не дождусь. Моя жизнь была только в моих руках.

Я села на холодный камень скрестив ноги и уперлась локтями в колени. Необходимо было вернуть себе хладнокровие и мыслить логически. Когда есть загадка – есть и отгадка.

Так как же можно зашифровать мелодию? Всего есть семь нот. Есть октавы. Ноты записываются с помощью специальных символов на нотном стане, так записывается произведение. У нас нотного стана нигде не было. Мелодия же была зашифрована в хокку.

Как это можно было сделать? Вложить в слова названия нот?

Я перебирала в голове слова трех хокку, но ни до, ни ре, ни названий остальных нот ни среди чтений иероглифов, ни среди слогов азбуки не было…

Раздался вскрик, и я с раздражением отвлеклась от размышлений. Оглядевшись, поняла, что круг света сузился и Акико задела рукой тень. Видимо, нечто, что пряталось в темноте, было невероятно быстрым и держалось наготове: на тонком запястье Акико, которое та прижимала теперь к груди, алели четыре короткие полосы, а капли крови испортили светлую рубашку.

Прикусив губу, я закрыла глаза и прижала ладони к ушам. Думай, думай, думай…

Может, мелодия была зашифрована в смысле слов, а не в их звучании?

«Осенний день, опадают листья, приближается зима».

«Холодный дождь, горячая лапша, традиция!»

«Иллюзии опасны, секреты – это оружие, не дай себя одурачить».

Бред какой-то! Совершенно разный смысл и даже настроение! Как в совершенно разных по смыслу трехстишиях могла быть зашифрована мелодия?

Я почувствовала резкую боль в ноге и едва не закричала. Углубившись в размышления, я не заметила, как граница между светом и мраком приблизилась ко мне вплотную. И теперь кто-то или что-то, вцепившись в мою кроссовку, резко дернуло меня к себе. Я попыталась вскочить, но не смогла. Новый рывок – и я упала, больно ударившись локтями, – а существо потащило меня к себе. Я вцепилась пальцами в землю, но лишь обломала ногти о холодный, скользкий камень.

Кто-то резко и с силой дернул меня за капюшон толстовки и потащил в обратную сторону. Боль в ноге усилилась, и я с трудом сдержала крик. Две руки вцепились в мои плечи, еще две до боли сдавили ребра. Свободной ногой я изо всех сил пнула наугад и почувствовала, как попала по кому-то или чему-то. Я пнула еще раз, а затем свободной стопой быстро скинула с ноги кроссовку, в которую вцепилось неизвестное существо, и меня полностью втащили в круг света.

Безопасное пространство стало настолько узким, что мне пришлось быстро встать, чтобы опять не стать добычей для монстров.

– Хината, как ты? Прости, прости, я слишком поздно заметила, что ты в опасности… – затараторила Минори голосом, полным вины и жалости, но потом резко сорвалась на крик: – Как ты так, надо быть осторожнее!

Я не ответила, встретившись взглядом со странным парнем. Это он помогал Минори тащить меня и первым схватил за толстовку.

Спас меня, хотя до этого просто смотрел, как утаскивают Саито. Кто знает, что было в голове у этого парня, – а потому я не собиралась его благодарить. И что он об этом подумает, меня тоже не волновало. Мне уже давно не было дела до мыслей других людей. Зачастую и до их чувств.

Акико прижалась ко мне, стараясь быть как можно дальше и от парня в костюме, и от темноты. Минори же вцепилась в мое предплечье.

– Неужели ни у кого нет идей! – истерично воскликнула раненая женщина, и я презрительно вздохнула. На языке так и вертелся вопрос: а вы сами размышляли хоть немного?

Я невольно посмотрела на парня. Он производил впечатление очень уверенного в себе человека: зашел в комнату как будто бы без опасений, несмотря на то, что, как выяснилось, знал о поджидавшей нас смертельной угрозе. Неужели он просто был легкомысленным? Или же считал себя удачливым?

А может, решил покончить с собой?

Я качнула головой. Нельзя полагаться на других, сейчас я сама по себе и могу рассчитывать только на себя.

Должен же быть ответ…

Мы медленно подступали все ближе к бумажному фонарю. Ногой я задела сямисэн и поняла, что осталась буквально пара минут. Не больше.

Акико, казалось, смирилась и тихо стояла, опустив голову. Женщина всхлипывала и что-то невнятно бормотала сквозь слезы. Минори, прильнув к моему боку, сжала мою ладонь и, как заклинание, повторяла строки хокку.

Общий смысл или посыл разобрать не получалось, названий нот внутри слов не было. Значит, разбор иероглифов и хираганы мне не поможет.

А что насчет латиницы?..

Латиницей ведь тоже обозначают ноты… У них есть не только всем известные названия «до», «ре», «ми» и так далее. Так, может, в этом и была разгадка?

A, C, D, E, F, G, H – ля, до, ре, ми, фа, соль, си.

Однако каким образом эти ноты были зашифрованы в хокку?

Нам сообщили, что мелодия короткая. Так, может, надо было взять каждый звук из хокку, совпадающий со звуком, который обозначается латинскими буквами?

Нет, это было бы слишком бессистемно… В какой-то строке подходящим был один звук, в какой-то – пять.

Не зря же нам дали именно хокку, стихотворение. Есть деление на строки… Иначе можно было просто дать несколько предложений или же прозаический текст… Тогда, возможно, действительно нужно было бы только начало строк. И в результате у нас три стихотворения по три строчки – всего девять звуков, короткая мелодия…

Минори потянула меня за собой, и я столкнулась плечом с Акико и спиной с парнем. Свеча почти потухла, и в кругу света места уже практически не осталось.

Парень подхватил сямисэн, и вовремя: мы могли его ненароком сломать, спасаясь от тварей из мрака. Я быстро и даже немного грубо выхватила инструмент, проигнорировав недовольный оклик парня и его встревоженный взгляд, и поудобнее обхватила сямисэн.

Сделав вдох, я быстро провела пальцами по струнам: ля, си, фа, до, ля, фа, соль, си, ре.

Девять нот улетели в никуда. Спустя пару мгновений, показавшихся мне вечностью, свеча внутри бумажного фонаря погасла. Мы снова оказались в непроглядной темноте.

Я непроизвольно сжалась, приготовившись к боли, но тут же заставила себя выпрямить спину и открыть глаза.

Загоревшийся свет буквально ослепил меня. Я зажмурилась и прижала пальцы к глазам, роняя сямисэн. Осторожно приоткрыв глаза, увидела простую комнату: тонкие стены, деревянные перекладины, татами, маленький чайный столик, какэмоно[18] на стене, изображающее кленовые листья…

– Привлеченная звуками праздника, Аматэрасу, не сдержавшись, выглянула из пещеры – и была поражена собственным ослепительным светом и блистательной красотой. Богиня вышла из укрытия, и боги тут же закрыли вход в пещеру. Тогда солнце вернулось в наш мир. Поздравляем, вы удачно завершили историю!

Я продолжала стоять, глядя в пустоту, а в ушах эхом звенел издевательски радостный голос: «Поздравляем, вы удачно завершили историю!»

Я смогла. Я справилась. Я спасла нас.

Я выжила.

Однако ни радости, ни облегчения не было. Внутри ощущалась пустота.

Уровень адреналина в крови упал, и меня затрясло от пережитого напряжения. Голову прострелила острая боль, и, поморщившись, я привалилась спиной к стене.

– Хината, спасибо тебе! Спасибо! – Ко мне подлетела Минори и начала обстреливать словами благодарности с частотой пулемета.

Я молча кивнула, жестом попросив ее замолчать.

Минори шумно выдохнула и упала на колени. Казалось, если бы не присутствующие, она легла бы прямо на спину.

– Молодец, спасибо, что не убила всех нас.

Я подняла глаза и встретилась взглядом со странным парнем. В его голосе не было ни капли благодарности, скорее ирония.

– Что-то не так? Или ты хотел стать ужином для тех чудовищ? – процедила я.

– Нет, но прежде, чем вырывать сямисэн, могла бы хоть что-то сказать. Я решил загадку, а ты могла ошибиться и всех нас убить.

Он говорил спокойно, но с едва уловимой ноткой издевки… и недовольства. И я их расслышала:

– Вот только я не ошиблась. А что ты там решил, никто не знает. Как хорошо, что я вовремя забрала сямисэн, а то это ты, скорее всего, убил бы всех нас.

Парень едва заметно дернул уголком губ. Я же смотрела на него мрачно, пряча боль и страх. В голову тут же пришел образ Саито и вид его крови на камнях.

Парень первым отвел взгляд и, медленно развернувшись, пошел к выходу.

Женщина неуверенно поклонилась мне и молча поспешила уйти. Казалось, находиться в этом доме лишние секунды было выше ее сил.

Акико же и след простыл.

Я перевела взгляд на Минори. Она сидела сгорбившись и вытянув длинные ноги. Взгляд был пустым, макияж размазался от слез, волосы растрепались. Сейчас был редкий случай, когда подруге был безразличен ее внешний вид.

Я сползла на пол и откинула голову назад. Напряжение медленно и болезненно покидало мое тело, но страх вцепился мертвой хваткой. Сейчас, когда смертельная – и совершенно противоестественная – угроза осталась позади, я наконец ощутила, насколько сильным был вспыхнувший в душе страх, пламени которого я, сосредоточенная на загадке, поначалу не замечала.

– Пойдем, Хината, – тихо произнесла Минори. – Давай уберемся отсюда подальше и найдем тебе обувь. А потом постараемся разобраться… хоть в чем-то.

Я, тяжело вздохнув, кивнула и, поднявшись на ноги, с раздражением скинула вторую кроссовку. Гулять по городу в носках не особо хотелось, тем более что ждали нас не чистые улицы Токио, однако ходить в одной кроссовке было бы еще неудобнее.

– Ой, что это? – раздался удивленный голос Минори, когда мы вышли на улицу.

Повернувшись, я увидела, что Минори держит в руке желтый, перевязанный белым шнурком мешочек с вышитыми на нем белыми иероглифами.

– Омамори…[19] – произнесла я, и Минори кивнула. – Где ты его взяла?

– Он… лежал в кармане моего пиджака. Но его там раньше не было! Точно! – взволнованно начала убеждать меня она, я поспешно кивнула и положила ладонь ей на плечо, призывая успокоиться.

– Что написано?.. – Я всмотрелась в надпись.

– Оберег от сил зла на удачу, – прочитала Минори.

– Оберег от сил зла… У меня был только омамори для успехов в учебе, – протянула я, а потом, заподозрив неладное, засунула руки сначала в карманы темно-синей толстовки, а потом в карманы удлиненных шорт и нащупала небольшой тканевый мешочек. Сердце на мгновение остановилось, и я, быстро вытащив омамори из кармана, внимательно его рассмотрела.

Его украшала та же надпись, что и у Минори, только мой мешочек был темно-синего цвета, а вышивка и шнурок – серебряного.

Я, хмурясь, потянула за шнурок, чтобы вытащить наружу деревянный оберег, на котором должна была быть выгравирована молитва, но Минори схватила меня за запястье.

– Стой! – ее явно не смутил мой мрачный взгляд. – Нельзя открывать омамори, ты лишишься удачи.

– Тебя сейчас это волнует? На нем даже нет символа ками[20] или храма, как должно быть.

– Потому что не ками дают вам защиту, – послышался сбоку знакомый голос.

Минори развернулась к говорившему, я, помедлив, тоже. Это был тот самый парень в костюме. Парень, который якобы знал ответ и который не помог Саито, а значит, доверять ему не стоило. Мало ли что взбредет ему в голову, лучше держаться от него подальше.

– Что тебе опять нужно? – недовольно спросила я, подавляя желание шагнуть назад. Нельзя было показывать страх, хоть он, против моей воли, и уколол изнутри.

– Ищу кое-кого… – Пожал плечами парень с той же легкой улыбкой на лице, в которой не было ни капли веселья.

– Подожди… – Минори укоризненно посмотрела на меня, а потом с деловым выражением лица повернулась к парню, хотя в ее глазах я заметила тревогу. – О чем ты говорил? Откуда эти омамори?

– Они дают вам защиту от ёкаев[21], о́ни[22] и прочих монстров на время между кайданами, – отозвался парень, удивив меня. Но не своими словами, а тем, что вообще ответил. Он не обязан был этого делать, так зачем сам завел разговор? – Но срок их действия, увы, не год, как принято. Здесь правила иные… Чтобы выжить, нужно проходить эти страшные истории каждые три дня.

– Погоди, что за бред. Какие еще ёкаи… – начала было Минори, но парень уже развернулся и зашагал в другую сторону.

Я проводила его неприязненным взглядом. Минори же, с оскорбленным видом выдохнув, поджала губы.

– Вот что значит не суди книгу по обложке, – возмущенно пробормотала она. – Такой грубый и злой, еще и сумасшедший, видимо, хотя на лицо…

– Лучше не продолжай, – я покачала головой.

Красота и правда ни о чем не говорила. Было бы легко, если бы характер и суть человека можно было узнать по чертам лица.

Внутри меня боролись противоречивые мысли. Раздражающее непонимание того, что произошло, и того, что до сих пор происходило, вытеснило страх, и сейчас мне очень хотелось разобраться во всем. Хотя бы в чем-то.

– Пойдем, нам все еще нужно найти тебе обувь и выяснить хоть что-нибудь, – произнесла Минори и первой пошла вперед.

В тяжелом молчании мы направились вверх по улице, но буквально через пару минут Минори остановилась. Ее губы задрожали, глаза увлажнились. Минори закрыла лицо руками, явно борясь со слезами, плечи дрогнули от сдерживаемых рыданий, и она громко всхлипнула.

– Минори… – протянула я, однако не могла найти ободряющих слов, а потому просто, сжав ее ладонь, потянула за руку и усадила на тротуар. Сейчас ее явно не волновала чистота дорогого наряда.

Прорыдав пару минут, Минори затихла, но продолжила сидеть, обхватив ноги руками и уткнувшись носом в колени. Я видела, что ее слегка трясло, и хоть мне стало очень жаль Минори, слова утешения всегда давались мне с большим трудом. Поэтому я, еще раз сжав ладонь Минори, отвернулась, задумавшись. Мне было что проанализировать.

А потому я, стараясь не обращать внимания на грызшую меня изнутри тревогу, на холодящий кожу страх, начала размышлять.

Каким бы безумием это ни казалось… мы справились со странным заданием, во время которого погиб человек, а мы чудом уцелели. Более того, сама организация этого испытания не поддавалась здравому смыслу. Что это было? Массовая галлюцинация? Нас чем-то отравили? Загипнотизировали? Или это была какая-то проекция, а может, игра актеров…

Я тряхнула головой. Нет, я лишь надумывала, а мне нужно подойти к увиденному и пережитому объективно. Те люди… они точно не были актерами. А смерть… Это было по-настоящему. Этот омамори, якобы защищающий от злых духов… Откуда он взялся? И еще странные слова того парня…

Значит, все это было взаправду. И мы с Минори могли умереть по-настоящему.

Жуткие мысли ледяным потоком хлынули в кровь, так что меня пробрала дрожь, а голову пронзила новая вспышка боли, и на пару мгновений я зажмурилась.

Кто это все устроил? И как? И где мы? Что произошло?

Мои размышления пошли по кругу. Необходимо было найти ответ, однако сделать этого я пока не могла – слишком мало данных.

Сердце болезненно сжалось, стоило мне вновь подумать о родителях… Что они сейчас делали? О чем думали? Все ближе подбиралось утро следующего дня, а я так и не вернулась домой – даже не позвонила, не написала! Мама с папой знали, что я не могла так поступить. А это значит, что они наверняка уже предполагали наихудшее…

Тем более что и Минори, с которой мы вместе поехали в библиотеку, тоже пропала. Наверняка мои родители связались с родителями Минори и теперь поняли, что домой не вернулись мы обе и обе не выходим на связь…

Если я не вернусь… как мама с папой это переживут? После того, что совсем недавно случилось с Киёси?

Горло сдавило, я хрипло вдохнула, но не смогла выдохнуть, в груди начала разливаться паника. Я сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони, и приказала себе собраться. Нельзя терять хладнокровие, нельзя поддаваться страху. Только так я могла разобраться в том, что случилось, и найти выход.

– Ох, – вздохнула Минори. – Мне так страшно, но я все равно умираю от голода.

– Нам нужно есть, чтобы жить, – отозвалась я, не давая голосу выдать притаившийся страх. – Это понятно. Нам нужны силы, иначе мы отсюда не выберемся. Я тоже чувствую голод… Значит, нужно достать еду. Пока это поважнее кроссовок.

Хоть какая-то цель, хоть какое-то дело… для начала. Но только не повторение одних и тех же тяжелых мыслей, что грозили утянуть меня на дно отчаяния.

Минори невесело хмыкнула:

– Тут все закрыто, заброшено и сломано… Эх, я бы не отказалась от натто[23] с рисом. Да я съела бы даже жареную курицу, и плевать на диету!

– Пойдем. – Я протянула ей руку. Если действовать твердо и решительно, можно даже самого себя убедить в собственной уверенности. – Тут должна быть еда. Даже если магазины закрыты, это не значит, что они пусты. Не знаю, где мы оказались, но люди тут живут… Видимо. Не думаю, что они бессмертные и не нуждаются в пище.

– Бессмертные. – Минори, вставая, сморщила нос. – Видели мы… – Она замолчала, передернув плечами, а потом кивнула: – Пойдем.

Мы вновь вышли на одну из улиц и, оглядевшись, заметили на противоположной стороне трехполосной дороги крупный супермаркет.

– Судя по всему, движения здесь нет, – проговорила Минори.

Светофор не работал, а на разбитой дороге то тут, то там застыли пустые машины. Подернутые ржавчиной одни автомобили стояли без колес, другие – с разбитыми окнами. Посмотрев по сторонам, мы просто пошли вперед, и это казалось таким неправильным и непривычным.

Автоматические двери супермаркета не работали, застыв в закрытом положении, но чуть дальше мы нашли незапертую дверь для персонала. Войдя внутрь, мы заметили выключатель, но, к нашему сожалению, свет не загорелся – торговый зал освещали лишь проникавшие сквозь большие мутные окна первые и еще слабые солнечные лучи.

Как я и предполагала, полки в магазинах и не пустовали. Разнообразие товаров не было настолько обширным, насколько мы привыкли, но больше половины мест на полках было занято.

– Холодильники не работают, – фыркнула Минори, пройдясь по залу. – Ну и ладно. Я нашла консервы, лапшу и хорошо выглядящие фрукты. Крекеры и печенье тоже не должны были испортиться.

Взяв с одной из полок пару шоколадных батончиков, я подошла к Минори, которая закинула в корзинку четыре коробки лапши, две банки рыбных консервов, а в руках держала открытую пачку печенья с кремом.

– Будешь? – спросила Минори и достала одно печенье из пачки.

– На твоем месте я бы не стал этого делать.