Пока-пока, шеф! (СИ)

1.

— Он меня убьет... - Простонала, после того, как положила трубку телефона, но уже через пару секунд натянул невозмутимое выражение лица, и встала из-за стола, гордо продефилировав к кабинету начальника.

Два коротких стука. Уже вошло в привычку. Три стука, по мнению «великого и ужасного» было слишком много, и отвлекало от дел, один — мало, могло показаться, что никто не стучал. Поэтому ровно два.

После — три секунды выдержать за дверью, мало ли чем там занимался мой босс.

Вот теперь можно было заходить.

- А не надо мне ставить какие-то условия! — громыхал на весь кабинет Михаил Алексеевич.

Его ор был привычным фоновым шумом приёмной и кабинета. Я перестала вздрагивать где-то день на пятый, как сюда строилось. Но первое время даже коленки дрожали.

- Да мне плевать, где вы возьмете. В договоре прописаны ваши обязательства, так что хоть высрете, но к четвергу поставка должна быть. Если у меня пойдут на хрен сроки, мало не покажется. Вы меня знаете, или не с тем человеком связались.

Трубка ударилась о станцию подзарядки с таким звуком, что было удивительно, как вообще выдержала. Хотя, что это я? Ничего удивительного. Я очень долго выбирала эту модель, предыдущие продержались на столе босса не больше двух месяцев.

- Тася, ты связалась с клиентской поддержкой? Что в итоге? — Перевёл взгляд на меня начальник, как будто я тут всегда стояла, а не только что зашла. Ах да, я же забыла, что я у него была уже вроде просиженного удобного дивана, который не замечаешь.

- Я по этому поводу и зашла. — Выдохнула, делая шаг вперёд. — Начальник отдела сказал, что они всё проверили, и он не знает как так получилось, но они действительно эту женщину упустили из списков, и не направили никого на устранение недочётов по кухне в положенный срок..

Лицо Михаила Алексеевича начало приобретать пунцовый цвет Казалось, ещё немного, и его могло разорвать на кусочки от напряжения.

Он прикрыл глаза, и начал глубоко дышать. Ага, как будто это хоть раз помогало.

Я прекрасно знала, что будет дальше. В конце концов, я работала личной помощницей генерального директора огромного кухонного производства, то есть помощницей Михаила Алексеевича, уже более пяти лет.

Сейчас он должен был понять, что дыхательная гимнастика уже не помогала, и непременно двинуться к бару. В такие, особо напряженные дни, бутылка с коллекционным напитком из его запасов могла заметно опустеть.

На одну треть, если шеф был очень зол, все косячили и бесили его.

На две трети, если помимо всего прочего срывалась какая-то крупная сделка, или что-то случалось ещё у него лично.

То, как начальник выпил бутылку полностью я видела лишь один раз в жизни, и это зрелище было не для слабонервных. Случилось это два года назад. Как позже выяснилось, в тот день он застал свою жену с любовником.

И, что самое интересное, напился он только в тот день, а все последующие был даже более хладнокровен, чем обычно. И тогда, когда она прибегала и устраивала прямо тут при мне сцены, и когда они решали, с кем останется их общий сын, и в день развода.

Босс действительно направился к бару. Открыл его, достал бутылку, покрутил в руках и... неожиданно поставил обратно. Нет, видимо ещё не дожали сегодня. Что ж, был малюсенький шанс уйти домой вовремя, и он провалился.

- Зови Корзунова сюда, пусть мне это в лицо скажет, как они пропустили клиентку, а теперь у нас иск в суде на несколько миллионов.

- Михаил Алексеевич, — я сделала ещё один шаг вперёд, стараясь говорить максимально спокойно, будто разговаривала с диким зверем, которого не стоило пугать резкими движениями. — Корзунов уже в машине. Сказал, что лично едет к клиентке, чтобы принести извинения и поговорить. Вы же сами приказали им разгребать, если что..

Босс замер, упёршись руками в край стола.

- Ладно, - он выпрямился, и провёл рукой по лицу - Ладно. Значит будем разбираться без него. Тась, садись.

Это было неожиданно. «Садись» — это был не приказ, а почти приглашение. Я медленно опустилась в кожаное кресло для гостей, поставив блокнот на колени.

- Начальник логистики у нас в отпуске, его зам — кретин, мы это в прошлый раз установили, — начал он, расхаживая по кабинету. — Звонить Корзунову на выезде —значит, показать клиенту, что у нас тут паника. Но мы тоже сидеть не должны. Созвонись с юристами, пусть...

Он продолжал говорить, сыпал именами, должностями, цифрами неустоек, строил схемы. А я смотрела на него и вдруг поймала себя на странной мысли.

Я видела, как на виске босса вздулась жилка, как он нервно потирал переносицу, привычным жестом, который означал начинающуюся мигрень. Я знала, что через час ему нужно будет принести таблетку и стакан воды, не спрашивая. Знала, что его личный водитель Игорь в этот момент уже ждал моего звонка, чтобы узнать, во сколько забирать шефа сегодня, и стоит ли заезжать в химчистку за его костюмом.

Внезапно осознала, что знала алгоритм действий этого человека лучше, чем он сам.

Интересно, а что знал он обо мне? Что я пью иногда вместо обеда просто кофе с молоком? Что у меня, кажется, есть кот? Что я никогда не опаздываю? Или, что у меня, очевидно, нет личной жизни, раз я могу работать в таком режиме вот уже пять лет?

Его голос, громкий и властный, вернул меня в реальность.

— и скажи этому болвану, что если он к пяти вечера не предоставит мне письменные объяснения, я лично приеду и вгоню его лицом в его же бракованный фартук! Всё записала?

- Да, Михаил Алексеевич, — я автоматически проверила исписанную страницу блокнота. Всё было там. Каждый пункт. Как всегда.

- Отлично. Иди, действуй. Жду отчет через час. И да, Тась, Игорю будешь звонить, скажи, что сегодня скорее всего задержимся, не раньше десяти точно закончим.

Я кивнула и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь без единого звука.

Приёмная, моя крошечная крепость, встретила меня тихим гулом системного блока и видом на промзону за окном.

Села в своё кресло. Руки сами потянулись к телефону, чтобы набрать первый номер из списка. Но вместо этого пальцы замерли в сантиметре от трубки.

Я обвела взглядом стол. Идеально организованный хаос. Стикеры с напоминаниями о его делах, его встречах, его звонках. Его календарь. Его жизнь.

А где же среди этого всего была моя?

Рука дёрнулась к верхнему ящику стола. Там, уже больше месяца лежало ОНО. То самое заявление «по собственному», которое я никак не решалась вручить своему начальнику, хотя обещала себе уволиться сразу, как только брат выпустится из университета, и я помогу ему с жильем.

Я ещё помнила, что отработав первый месяц мечтала, как скажу этому трудоголику-тирану, ставшему моим руководителем: «Пока-пока, шеф»… А потом погрузилась в рабочую трясину настолько, что перестала отделять себя от работы.

И... безответно влюбилась в босса.

Это было закономерно, с учётом того, сколько времени мы проводили вместе, особенно после его развода, и того, что других мужчин в моей жизни просто даже не мелькало. А босс ещё и был такой весь большой, спортивный, уверенный в себе... и абсолютно во мне не заинтересованный.

Хорошо, что я вовремя справилась со своими чувствами, поняла, что перепутала влюбленность с привязанностью и ощущением нужности. Так что сейчас я относилась к Михаилу Алексеевичу исключительно как к своему руководителю.

Только вот сообщить о том, что я собиралась уйти, вот просто так, без причины, просто потому что устала от этого ритма, было всё равно сложно.

- Закроем квартал, и уйду. - Прошептала себе под нос, и убрала руку от ящика, начав набирать первый номер из списка тех, кого нужно было обзвонить.

Тогда я ещё не знала, что жизнь заставит меня принимать решение намного быстрее.

2.

- Ты в курсе, что с моего звонка тебе, когда ты обещала перезвонить, прошло два дня? — Искусственно спокойно спросила подруга, когда я набрала её, добравшись до дома.

- Блин, Свет, прости. Работы море, выпала немного из жизни. Но перезвонила же.

Что там стряслось?

Я скинула с наслаждением туфли, быстро опустилась на корточки, чтобы погладить кота, перевела телефон на громкую связь, и перешла в спальню, начав переодеваться в домашнее.

В идеале, конечно, было бы сразу лечь спать, чтобы с утра проснуться свежей, завтра предстоял очередной сложный день, но так хотелось хоть немного «пожить для себя».

- Ты чего делаешь? Какое-то эхо, и шуршание одно слышно.

- Телефон на громкой, я переодеваюсь. А, блин, Васька ещё тут же трётся, сейчас я его сгоню.

- Блин, скажи, что ты не только что домой вернулась?

Я метнула взгляд на часы, они показывали начало одиннадцатого вечера или ночи, как посмотреть. Промолчала, зная, как подруга относилась к моему боссу, и абсолютному игнорированию им моих личных границ и времени.

- Ну, супер. Если что, Тась, работать больше двенадцати часов каждый день практически без выходных — это ненормально. Даже если на этой работе очень хорошо платят.

- Я в курсе. — Вздохнула, понимая и принимая слова подруги.

Я и сама знала, что это было ненормально. Решила же, до конца квартала, и всё.

На этот раз точно.

— Свет, если ты решила меня повоспитывать просто, так я уже большая девочка, которая очень устала. А если по делу, давай сразу к сути.

На другом конце провода пыхтела подруга. Ей не понравилось, как я ответила. Ну, я была не самым приятным человеком после долгого рабочего дня, и с учётом того, что ела последний раз часов шесть назад.

- Короче, ты же спрашивала меня как-то, помнишь, нет ли у нас случайно вакансий каких-то офисных.

- Помню, и?

- Ну, не тупи! Не стала же я бы просто так звонить тебе! Появилась вакансия. Ты на неё очень подходишь, прямо как с тебя списана. Я за тебя позавчера, когда ты не перезвонила, сама резюме подала.

- Ты... чего?

Того. Тебя пока дождешься, уже кто-то устроится, отработает положенные годы, и на пенсию выйдет. А мне хочется для моей лучшей подруги счастья. И чтобы у неё снова было на меня время. Мы с тобой, когда вот последний раз виделись?

Так, Свет, давай сначала решим вопрос с вакансией. Что за резюме ты отправила?

Что написала там?

- Подкорректировала старое твоё. Ты же нам присылала тоже резюме в офис, когда к своему узурпатору устраивалась. Добавила туда пару навыков, фотографию обновила твою, ну и последнее место работы указала.

Внутри, вопреки тому, что я сама собиралась уволиться, почему-то тут же возник страх.

— Ты не молчи, Тась. Ничего же не произошло такого... Ну, отправила я твоё резюме на офигенную вакансию.

- И что дальше?

- Не знаю. Если выберут, позовут на собеседование, наверное. Так что отвечай, пожалуйста, на незнакомые номера в ближайшие дни.

Разговор со Светой закончили ещё не скоро. Я много расспрашивала её про работу, где открылась вакансия. Она оказалась действительно очень заманчивой.

Света работала в большой компании, занимающейся производством развлекательного контента на всевозможных площадках. Условия у них были шикарные, соответственно, вакансии появлялись очень редко, и разлетались как горячие пирожки.

А тут требовался помощник руководителя. Обязанности почти такие же как у меня, только нормированный рабочий день. Не было переработок в выходные и праздники, и общались в компании Светы все на «ты» и очень дружелюбно, а не так, словно ты заведомо в чём-то провинился.

В общем, очевидно было о чём подумать.

Только подумать мне не дали. С утра, ещё до того, как я успела доехать до офиса, мне позвонили, и пригласили на собеседование.

С временем собеседования были трудности, но по какому-то нереальному совпадению босс в тот день отпустил меня вовремя, и после работы я смогла подъехать и пообщаться с руководителем компании, где работала подруга. Им оказался, кстати, приятный молодой мужчина.

А дальше произошло и вовсе невероятное. Мне прислали оффер. То есть официальное приглашение на работу. Я прошла собеседование, и меня ждали на рабочем месте через две недели.

В общем, получалось, что тянуть с решением об увольнении было некуда. Я собиралась и до этого увольняться. Меня ждали на новой перспективной классной работе. Жизнь словно сама подталкивала меня к этому.

Так что в тот же день, не обращая внимание на трясущиеся руки, я достала то самое заявление, написанное мною больше месяца назад. Вписала дату, и, задержав дыхание, поставила подпись. Неужели действительно всё?

Оставалось самое страшное.

Два стука в дверь. Три — много, один — мало. Поэтому ровно два. Три секунды выждать, перед тем, как зайти.

Да, я знала с уверенностью в девяносто девять процентов всё, чем жил мой дорогой босс. А вот он то, что я собиралась сейчас сделать, от меня точно не ожидал.

- Михаил Алексеевич, я тут на подпись вам принесла...

- Тась, у нас что, в лотке документов на подпись место закончилось? Хоть ты не беси меня, а? Итак придурков сегодня хватило. Кстати, что там по фурнитуре немецкой? Нашли, в итоге, эти дебилы складские?

- Это важно, Михаил Алексеевич. — Я положила лист с заявлением прямо перед начальником.

Он, зло выдохнув, глазами быстро пробежался по тексту и, вдруг замер.

Непривычно так. Даже моргать перестал.

Сердце стучало как бешеное. Я ожидала... да чего угодно. Ора, привычных криков, но только не тишины, абсолютно оглушающей.

И точно не вкрадчивого, совершенно не свойственного моему начальнику голоса после.

- Тася, это что такое?

3.

- Вы видите, что это. - Не знаю, откуда во мне нашлась смелость ответить начальнику подобным образом. Но, на самом деле, я вообще не умела лебезить перед людьми. Когда-то Михаил Алексеевич даже признался мне, что это моё качество его в том числе и подкупило при приёме на работу.

Я гордилась тогда, потому что босс на похвалу был очень скуп, я бы сказала. И только потом до меня дошло, что, возможно, это и не комплимент был вовсе.

Не присуще это моё качество обычно было женщинам. Женщина должна была быть хитрой, манкой, себе на уме. Знать, что сказать, или сделать, чтобы мужчина принял решение в её пользу, и сам не понял, что сделал это по указке женщины.

Я же часто была прямой, как палка. Да, умела говорить и деликатно, вежливо, но всё-таки... интриганка была из меня никакая.

В том-то и дело, что вижу. И не понимаю, что происходит.

- Я хочу уволиться. Обычное дело в рабочем процессе.

Михаил Алексеевич откинулся на спинку рабочего кресла, и посмотрел на меня прямо, внимательно. От его взгляда у взрослых больших мужиков поджилки тряслись, но я привыкла за годы работы с ним к подобному, так что храбрилась до последнего.

- Интересно. Я так понимаю, что-то случилось? — Нарочито спокойно говорил он Хотя я видела, что он был далек от спокойствия.

- Что вы имеете в виду?

- Ну ты же не можешь просто так взять, и уйти. Работали четыре года вместе.

- Пять лет и два месяца. — Вставила я свои пять копеек, босс лишь блеснул взглядом, сердитым. Ненавидел, когда его перебивали. Да плевать уже. Я же уходила, могла напоследок почувствовать себя не роботом, а живым человеком.

- Тем более. Работали, всё всех устраивало, а тут вдруг заявление на увольнение, ни с того, ни с сего.

- А с чего вы взяли, что всё всех устраивало? — Выдала я раньше, чем успела подумать. Что-то сегодня я совсем была несобранная. Это всё говорила во мне нервозность.

- То есть тебя что-то не устраивает? Почему молчала? Могли бы поговорить, обсудить, решить. Чего сразу заявление писать? Женщины... - Вздохнул Михаил Алексеевич. — Всё, Тась, я тебя услышал, перфоманс засчитан. Давай, дуй работать, заявление забери своё, чтобы настроение мне лишний раз не портить. И часов в девять, когда закончим сегодня, зайди, обсудим, что там у тебя стряслось.

А потом, уже отвернувшись от меня, и возвращаясь к работе, ещё и добавил:

- Как будто мало мне было всего происходящего, теперь ещё и это.

- Михаил Алексеевич, - окликнула я босса, поняв, что он вообще забыл о моём существовании почти сразу, как ему показалось, что «проблема» решена, и даже не замечал, что я стояла рядом. — Я не заберу заявление. Подпишите, пожалуйста.

Мои обстоятельства непреодолимой силы. Их не разрешить. Я приняла решение, и я ухожу.

Вот так. Не объяснить же было боссу, что не устраивал меня на этой работе он сам? И сам себя он не перекроит.

Что я устала быть незаметным механизмом в его рабочей машине. Устала отдавать всю свою жизнь работе. Устала от его равнодушных взглядов, от того, что он всегда ждал, что я, опережая его собственные мысли, что-то сделаю, и я действительно делала. Устала выбирать цветы для случайных женщин, которые стали появляться в его жизни после развода с женой, а сама не получать даже гребанного цветка на восьмое марта. Потому что я же не женщина, я сотрудник. Да много от чего устала.

От тирана-начальника, которого звали Михаил Алексеевич, до одури прекрасного, и настолько же ужасного, в конце концов.

- Болезнь? Нужна большая сумма денег? Смерть близких? Да твою мать. Ты можешь нормально сказать, что случилось? — Взорвался, всё же, босс, вскочив из-за стола.

- Я не хочу больше работать здесь. Достаточная причина?

- Хреновая! Что за бабские нюни, Тася? Ты же всегда была образцовым сотрудником! Что значит не хочу? У тебя эти дни, что ли? Совсем крыша поехала?

- Думайте, что хотите. Подпишите заявление, я пойду работать. — Тоже подняла я голос, но просто, чтобы быть если не на равных, то хотя бы не чувствовать себя нашкодившим ребёнком.

- Шиш тебе, а не увольнение, поняла? Не отпускаю. — Босс демонстративно поднял моё заявление и разорвал его в клочья. Настолько мелкие, что даже удивительно было. С какой агрессией он подошёл к вопросу.

После чего подхватил порванные куски со стола, подошёл ко мне, и высыпал прямо перед моими ногами. Дыша при этом часто, возмущенно, грудь вздымалась быстро.

- Это не вам решать. Я не рабыня, и могу уволиться, когда захочу. По трудовому кодексу. Заявление напишу ещё одно, не проблема. Если потребуется, для начала пойду в отдел кадров, и пущу заявление через них. Я хотела сказать напрямую.

Босс сверлил меня взглядом, стоя совсем близко. Я смотрела снизу-вверх, чувствуя на своём лице его разгоряченное дыхание.

- По трудовому кодексу будешь отрабатывать две недели. заодно подумаешь над своим поведением, и заберешь потом заявление обратно. Ты же знаешь, я всегда получаю то, что хочу.

- Да без проблем. Я и не собиралась просто тут всё кидать. Как раз успею подготовить себе кого-то на замену.

- Какую замену, Тася? — Схватил меня за плечи Михаил Алексеевич, а меня всю словно током дёрнуло от его прикосновений. Раньше он себе подобного не позволял. Держался чуть отстраненно, всегда соблюдал дистанцию.

Никаких неуместных намеков, слов, всё в рамках деловой этики, насколько этичным он был сам, разумеется. И уж тем более никаких касаний.

А тут, стоял так близко, а теперь ещё и за плечи держал, не давая отступить назад.

Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы в дверь не постучали, и она не приоткрылась через некоторое время.

- Михаил Алексеевич, я хотел... ой, простите.

Я воспользовалась возможностью чтобы тут же высвободиться из захвата начальника и, не оглядываясь, выбежать из кабинета в приёмную.

4.

Прошло уже пару минут, как я была в приёмной, а меня до сих пор потряхивало.

Наверное, от пережитых эмоций и того, что я всё-таки это сделала. Сказала, что увольняюсь.

Эта мысль до сих пор заставляла меня чуть сжиматься, потому что за годы работы здесь, я просто привыкла к своему ритму жизни.

Я помнила, как попала на работу к Михаилу Алексеевичу, и, возможно, понимала, откуда у меня ещё было это чувство вины, что я вот так неожиданно уходила.

В двадцать четыре я жила свою лучшую жизнь. У меня была полная семья: мама, отец, брат и я. Младший брат, балбес только поступил в университет платно. Не смог пройти на бюджет, потому что голова была забита в школьные годы девочками, а не уроками. Ну да ладно.

Я после университета сразу устроилась работать к отцу в компанию офис-менеджером. Папа пророчил мне большое будущее, дальнейшее продвижение по карьерной лестнице, но... всего этого не случилось.

ВСЁ закончилось очень резко, в один день. Мы до сих пор с братом не были уверены, как именно это произошло, но машина, в которой ехали мама с отцом упала с моста в реку, и они оба утонули. Официальная версия — несчастный случай, хотя, мы начали сомневаться после того, как узнали больше о жизни родителей.

Мы с Женей, моим братом, даже не успели отгоревать, вступили в право наследства, в том числе нам в равных долях перешла часть бизнеса отца, и примерно в то же время нам от его партнёра стало известно о долгах нашей семьи перед ним и ещё несколькими влиятельными людьми.

Будто бы компанию на плаву держали только деньги партнёра, а отец уже несколько лет пытался «выплыть» из этого, и, видимо, не смог.

Так мы оказались с братом, который зарабатывал примерно ноль, с многомилионными долгами. Не отдать было нельзя. Это были не банки, не государство, всё было неофициально, в нас тыкали расписками, какими-то документами.

Сначала продали родительскую квартиру, потом ещё одну машину, которая была в семье. Следом пошла машина брата, подаренная отцом ему на восемнадцатилетние. И всё равно оставался долг в районе полумиллиона. Мне уже ничего было не нужно, только бы эти люди отстали от нас с братом, которым и так было не просто.

Поняла, что надо было искать работу. И тут выяснилось то, что меня никуда по каким-то причинам не хотели брать. Слишком маленький опыт, или опыт не по вакансии, слишком молодая, могу выйти замуж и уйти в декрет, или платили такие копейки, что я с такой зарплатой выплачивала бы долги до пенсии.

Брат тем временем оставил университет, потому что платить за него было нечем, и тоже начал искать работу, подрабатывая то разово на стройках, то курьером, то ещё где-то.

Когда пришла в офис к Михаилу Алексеевичу, ни на что уже не надеялась.

Слишком лакомая вакансия, как мне казалось, меня уж точно не возьмут.

А он, неожиданно, вместо того, чтобы проводить собеседования, устроил сразу «тест драйв», пробные два рабочих часа.

Нас было пять кандидатов, Михаил Алексеевич работал в привычном ему темпе, кричал, закидывал задачами, и так получилось, что к концу второго часа осталась только я. Потому что остальные девушки оказались не готовы к подобному, а у меня выбора не было. Зубы стиснула, и работала, выполняя всё, что говорили.

За первые полгода работы здесь я закрыла наш долг. Всё окружение меня потеряло, конечно, потому что я работала реально двадцать четыре на семь. Но я так боялась теперь не иметь никакой подушки, уходя куда-то, что решила для себя, буду работать как минимум до тех пор, пока брат не закончит университет, и я помогу ему со своим жильем.

Наверное, теперь было более понятно, почему я относилась к своей работе с особым трепетом. Когда-то Михаил Алексеевич, сам того не зная, протянул мне руку помощи, а я теперь его как будто кидала в неожиданный момент. Но у всего был предел, и мой, кажется, настал.

Дверь кабинета отлетела в сторону, и оттуда сначала вышел бледный начальник юридического отдела, а следом красный босс. Красный точно не от смущения, он явно всё ещё был в ярости.

Надо же, а я даже не слышала, как он кричал, настолько погрузилась в свои мысли, и за годы привыкла к этому фону.

Начальник юридического моментально смылся, оставив меня с Михаилом Алексеевичем наедине.

- Пары минут хватило, чтобы мозги встали на место?

- Они у меня там и были, и да, я всё ещё собираюсь уволиться. Михаил Алексеевич, все взрослые люди, давайте вести себя соответственно. Я на вас работаю, а не прислуживаю по личной инициативе. И наши с вами отношения определены нормативными документами, в соответствии с которыми я имею полное право уйти. Тем более, что у меня уже на руках предложение по другой работе. Меня там ждут через две недели.

- Чего? За моей спиной искала работу другую... — Взвыл босс, а потом бац, и сдулся. Даже не поняла, как это произошло.

Просто замолчал, окинул меня хмурым разочарованным взглядом, покачал головой и скрылся в кабинете.

Не просто ушёл в кабинет, а закрылся там на замок. И дальше я слышала, как открылся бар, и досталась бутылка для особо тяжелых случаев.

Босс не выходил до самого окончания рабочего дня. Несколько раз к нему приходили посетители, но он не отвечал мне даже по селектору. Я, конечно, понимала, что туалет у него в кабинете был личный, но что он там делал столько времени? Почему не отвечал?

Ровно в шесть вечера пришло письмо по рабочей электронной почте от Михаила Алексеевича.

«Можешь идти.»

Но, разумеется, пока не проверю, как там босс, никуда идти я не собиралась. Через минут десять замок двери начальника повернулся. Дверь теперь была открыта.

Внутри зрел страх, я не представляла, что могла увидеть в кабинете. Но не зайти не могла.

Два стука, и вот, я внутри. Когда зашла, даже рот прикрыла от представшей мне картины.

Это был второй раз, когда я видела, что босс осушил бутылку чего-то крепкого полностью.

И его кабинет выглядел так, словно там прошёлся торнадо. Вмятины в мебели, даже в стенах, что-то разорвано.

Михаил Алексеевич сидел на диванчике, и смотрел на меня пьяным взглядом.

- Я же сказал тебе идти. Ты что тут делаешь? — Довольно чётко для своего состояния спросил босс.

— Что тут произошло? Вы как?

- Как я? — Встал он на ноги, и от его взгляда мне стало страшно.

5 .

Я инстинктивно сделала шаг назад. Такой босс меня немного пугал. меня вообще всегда пугали пьяные люди, казалось, что они не могли себя контролировать, а тут ещё и такой бугай, ростом выше меня на полторы головы, а насколько шире и говорить было глупо.

Не знаю, когда он успевал бывать в спортзале с таким рабочим графиком, но все годы, что я работала на Михаила Алексеевича, у него была очень спортивная, крупная фигура, как если бы он занимался с большими весами.

- Тебе лучше уйти, пока я не сделал что-нибудь глупого, о чём ты могла бы в последствии пожалеть, Тася. - Прохрипел, но продолжал наступать, идя в разрез со своими словами.

У меня же ноги словно приросли к земле, я не могла оторвать взгляд от его лица.

Он смотрел на меня, и в нём было столько эмоций, что я не могла их разобрать. Ни разу не видела босса таким.

- Вы что, меня ударить хотите? — Выдавила я из себя. Клянусь, это было первым, что приходило мне в голову, когда на меня надвигалась мощная фигура начальника.

Хотя я в жизни не видела, чтобы он поднимал на кого-то руку. Кричал — да, но чтобы ударить... такого не было.

- Ударить? — Сморщился, словно ударила его сейчас я, словесно. — Вот, за кого ты меня принимаешь? Думаешь, я мог бы ударить женщину? Тем более, ударить тебя?

- Нет, но... - Слова застряли в горле, я не понимала, что происходило, и как было действовать дальше.

А начальник тем временем подошёл ко мне почти вплотную. Смотрел сверху-вниз, обжигая своим взглядом, и алкогольным дыханием, но мне почему-то было не противно. От него приятно пахло, даже несмотря на всё выпитое.

- Ты так ничего и не поняла. Как давно ты решила уйти? — Его голос звучал так близко, пробираясь мурашками под кожу. Он меня не трогал и пальцем, но я ощущала себя зажатой в тиски.

- Какая разница? Факт есть факт. И я не понимаю, почему такая реакция. —Стараясь звучать честно ответила я. — У вас постоянно увольняются сотрудники. Я найду себе замену, достойную.

Уголок губ Михаила Алексеевича дрогнул. Но он не выглядел так, словно хотел улыбнуться, или рассмеяться, больше походило на нервный тик. Если всё принимать так близко к сердцу.

А после тик начался уже у меня. Потому что лицо босса стало приближаться, словно он собирался меня поцеловать. Я вся превратилась в один сплошной нерв.

Зачем он это делал?

Но, я ошиблась. Он замер в сантиметрах десяти от меня. Губы же пощипывало. То ли от предвкушения, то ли от страха, то ли ещё от чего-то.

- Значит, просто работа, просто босс, просто рабочие отношения. Как у вас женщин всё просто. Захотела и ушла.

- Отойдите, пожалуйста. - Пропищала я, чувствуя, как краска заливала меня полностью. У меня, кажется, даже волосы покраснели в тон красному пиджаку, что был на мне.

Михаил Алексеевич прикрыл глаза, и мне почудилось, что втянул воздух глубоко в себя, словно вдыхая мой запах.

А я воспользовалась разорвавшимся зрительным контактом, и, наконец, пришла в себя, сама отступив в сторону двери.

- Простите, Михаил Алексеевич. Я благодарна вам за все годы работы, но мне пора двигаться дальше. — Сказала, и вышла в приёмную, сразу схватив сумку, и почти побежав к лифтам, хотя за мной никто и не гнался.

Просто было ощущение, что ещё секунда, и босс сказал бы что-то, что могло изменить моё решение об уходе навсегда. А я была не готова. Я уже всё продумала, решила, уже представляла, какого будет жить без всего этого, бесконечной работы и часов, проведенных бок о бок с боссом.

Может, я смогла бы построить, наконец, личную жизнь, в тридцать было уже ой, как пора. Вернула бы свои личные связи, друзей в свою жизнь. С братом бы проводила больше времени... Я не могла всё испортить снова по прихоти этого человека, хоть он и действовал на меня таким образом. Словно последнее слово внутри меня всегда оставалось за ним. Я впервые за долго время сделала выбор сама.

В метро было непривычно много народа. Я давно не ездила в обычное для людей пиковое время, возвращаясь с работы, как правило, ближе к ночи.

Внутри меня был настоящий ураган, а все люди, уставшие после трудового дня, ехали с постными минами, наверное, со стороны и у меня было похожее лицо.

Плохо помнила, как добралась до дома. И только там, закрывшись зачем-то на все замки, села на пуфик у входа, и отчего-то расплакалась.

Что это были за слёзы? Эмоциональное напряжение, понимание законченности этапа жизни, или мысли о том, что через две недели босса я больше не увижу, скорее всего.

Рядом с ногами мельтешил кот, ему было всё равно на мои переживания, всё, о чём он думал, что его сегодня покормят пораньше, а я всхлипывала, закрыв лицо руками, почти как в детстве.

Хорошо, что я жила одна, и мою истерику никто не мог лицезреть, потому что как объяснить её я толком не понимала.

В сумочке гудел телефон, но я, впервые за годы работы, не обращала на него внимания. Кто бы там ни был, подождут.

Только через полчаса, придя в себя, умывшись, я взяла в руки мобильный, и сердце дрогнуло, увидев четыре пропущенных от Михаила Алексеевича. Перезванивать было страшно.

Смалодушничала, и позвонила охраннику, работающему сегодня в офисе.

- Роман, добрый вечер. Подскажите, пожалуйста, а Михаил Алексеевич ещё в офисе? Он мне просто звонил, а теперь трубку не берет. — Я соврала, мне надо было знать просто, что он был в порядке. Закусила губу, ожидая ответа.

- Вот минуту назад буквально вышел, сел в такси, кажется. Я ещё удивился, что не на своей.

Поблагодарив охранника, завершила разговор. Значит он был в норме.

Разговаривать с ним пьяным не было смысла. Тем более, что завтра было на работу, лучше ещё раз поговорить, когда мы оба будем в адеквате.

Но, у большого босса, видимо, мнение было другое. Потому что через сорок минут в мою дверь постучали. Даже не постучали, натурально долбились. Увидев начальника в глазок, моё сердце совершило кульбит уже который раз за день.

6.

Я прижималась к глазку, боясь отойти, или пошевелиться, чтобы Михаил Алексеевич меня не услышал. Не была готова к разговору. Совсем.

- Тася! — Долбанул он ещё раз в дверь. — Открой, я должен тебе сказать.

- Мужик, ты чего долбишься? Не открывают, значит, не хотят видеть. Иди давай отсюда, пока я полицию не вызвал. — Это был голос соседа, живущего в квартире слева от меня.

Милая, молодая семья. У них недавно ребёнок родился, не давал им сейчас спать, и, периодически даже мне. Так что понятно, что ему лишний шум в позднее время был вообще ни к чему.

- А ты кто такой? — Пробасил нестройно босс.

- Кто надо. Как минимум собственник жилья, и ты перед моей дверью громыхаешь тут и орешь. Ещё раз говорю, вали по-хорошему.

Сосед захлопнул дверь. Наверное, испугался вида моего начальника. Его многие боялись. Выглядел грозно и внушительно.

А сосед был чуть щупловат, хоть и тоже довольно спортивно сложен. Но он явно взвесил все шансы, и понял, что Михаил Алексеевич мог сложить его пополам одной левой.

Босс ещё раз тоскливо посмотрел на мою дверь, потом вниз на что-то, и вздохнул, убрав руки в карманы.

У меня даже сердце дрогнуло внутри. Что-то жалко его стало, хотя непонятно, чего жалеть. Он меня не щадил, когда оставлял без праздников и выходных. В отпуск я уходила только тогда же, когда уходил босс, то есть никогда.

Всё это я повторяла себе мысленно, словно мантру. Чтобы не дать слабины, не открыть дверь, и не пригласить босса всё же поговорить, или вообще, чего хуже, остаться и отказаться от нового предложения.

Михаил Алексеевич, к слову, в моей квартире не был ни разу. Пришёл впервые. Я даже была не в курсе, что он знал адрес. Хотя, если подумать, достать его было не сложно. Вся информация была в отделе кадров.

Постояв несколько секунд, Михаил Алексеевич, понурив голову, начал спускаться по лестнице вниз. Я ждала, пока хлопнет входная дверь в подъезд, и, услышав заветный звук, побежала к окну на кухне, чтобы посмотреть за начальником уже оттуда.

Зачем приезжал? Что хотел сказать? Уговаривать, чтобы не уходила? Предлагать повышение зарплаты, или ещё что-то?

Козырёк подъезда мешал разглядеть что-то, но по небольшому дымку можно было предположить, что мой начальник стоял и курил. Стоп. Он же не курил вообще, кажется? Сколького я о нём не знала?

В конце концов, к дому подъехало такси. Михаил Алексеевич загрузился в него, и был таков. А я осталась стоять, с гулко бьющимся сердцем, на котором было неспокойно.

Я ожидала многого, понимала, что мой уход будет восприниматься им как удар, потому что я была его верным помощников несколько лет, а к стабильности легко привыкалось. Но, чтобы вот так.

Не знаю даже, зачем, но вернулась ко входу и открыла дверь в подъезд.

Так вот, на что он смотрел. Внизу, у двери, стояла корзина с красными розами.

Большая. Такую даже не одной любовнице босса ни разу не посылали. А мне с чего вдруг такая честь? Решил задобрить цветами? Так это надо было раньше.

Еле затащился корзину домой. Красивые и тяжелые, заразы, и пахли слишком сильно, навязчиво, будто бы как и всё, что было связано с ним.

После визита начальника долго не могла заснуть. Гоняла мысли по кругу, додумывала, что он мог мне сказать, если бы я открыла, и даже в какой-то момент пожалела, что этого не сделала.

Хорошо, что сон забрал меня в своё царство чуть раньше, и я отключилась до того, как написала какое-нибудь сообщение Михаилу Алексеевичу.

На следующее утро я пришла в офис раньше обычного. Первым делом занесла новое заявление на увольнение в отдел кадров. На меня там посмотрели странно.

- А почему уходишь? Поругались, что ли, с Медведем нашим?

- Почему поругались? Нет. Просто решила сменить работу. — Хмурилась я, не понимая, куда клонила сотрудница отдела кадров.

- Так вы же с ним встречаетесь, вроде бы как... неужели он не против?

- Чего?

Дальше меня ждал пятнадцатиминутный экскурс в то, что все в офисе и на производстве считали, что Михаил Алексеевич развёлся с женой из-за меня, и последние два года у нас с ним были отношения.

- Ты просто подумай сама: приезжали иногда вместе, уезжали... Задерживались так поздно на работе, вдвоём в кабинете его. Чем ещё было тут заниматься?

- Может, работать?

Из отдела кадров вышла уже заведённая. Но, по мере того, как подходила к приёмной, настрой был всё менее и менее боевой. Не представляла, как мы должны были общаться с начальником после моих новостей, и всего, что произошло вчера.

А мне бы очень нужно было много сделать, прежде чем я собиралась уйти. Помимо исполнения прямых обязанностей, закрыть все свои хвосты, рассортировать всю документацию и прочее, подобрать и обучить кандидата на моё место.

Очень бы хотелось, чтобы Михаил Алексеевич этому не препятствовал. Не могла же я уйти, не сделав всего этого.

Включила компьютер, пытаясь мысленно составить список дел на сегодня.

Получалось плохо. Глаза то и дело липли к кабинету начальства.

Дверь в кабинет босса была закрыта. Непривычная тишина давила на виски.

Обычно к этому времени он уже вовсю громыхал на кого-то по телефону.

Ровно в девять дверь распахнулась.

Михаил Алексеевич стоял на пороге. Безупречный костюм, идеально повязанный галстук, властная осанка. Но под глазами тёмные, почти фиолетовые тени, а во взгляде та самая опасная, сконцентрированная тишина, которая бывала куда страшнее любого крика.

Он медленно прошелся взглядом по моему столу, по сумке, которую я зачем-то всё ещё держала в руках, и наконец остановился на мне.

- Кофе, - произнёс он тихо, без предисловий. Его голос был низким, безжизненным.

- Без сахара. И зайдите ко мне через пятнадцать минут. С отчётом по немецкой фурнитуре.

Он развернулся и скрылся в кабинете, оставив после себя ледяную пустоту.

На «вы». Прямо как пять лет назад.

Словно и не было вчера ни пьяных разговоров, ни разорванного заявления, ни розу моей двери. Ни пяти лет работы, за которые мы, безусловно, стали относиться друг кругу несколько иначе.

Будто он стёр всё это и откатился на самые первые дни наших рабочих отношений.

К тому времени, когда я для него была просто функцией. Приложением к рабочему месту секретаря.

И я не знала, что было хуже и больнее: вчера или сегодня.

7.

Чашка с кофе звянькала о блюдце, потому что руки немного подрагивали.

Я зашла в кабинет босса, он даже не поднял головы на меня. Сидел, сосредоточенно вглядываясь в чертежи новой коллекции кухонь, которая должна была выйти через месяц.

- Ваш кофе. - Я поставила чашку на край стола, и замялась, не зная, стоило мне просто выйти, и ничего не говорить, или всё же завести разговор. — Михаил Алексеевич... - второе победило.

Начальник медленно поднёс руку к чашке кофе, сделал небольшой глоток, и только потом поднял взгляд на меня. Словно абсолютно пустой.

- Насчёт вчера. Я сегодня утром была в отделе кадров, оставила там заявление вчерашним числом. — Внутренне вся сжалась, готовая к повторению вчерашнего, но…

- Я в курсе, мне позвонили. Начинайте подбирать кандидата на своё место, рабочие процессы при этом не должны простаивать. Мне надо работать. Через пятнадцать минут жду с отчётом, как говорил.

Я кивнула, закусив губу, и поспешила на выход, чтобы приступить к своим прямым обязанностям. Что, вот и всё? Получалось, один день срыва надо было потерпеть, а теперь я была свободна? Могла готовиться к своему уходу?

Эти мысли кошками скребли на душе, но анализировать свои чувства мне вовсе не хотелось.

Михаил.

Как только дверь за Тасей закрылась, я тут же бросил ручку на стол, и откинулся на спинку рабочего кресла, задрав голову к верху.

Голова болела жутко. Но физическая боль была ничто по сравнению с той, что разрывала грудь.

Давненько я так не напивался. Поводы представлялись почти каждый день с умением сотрудников косячить, но такого как вчера - не было давно.

Уходит.

Словно дежавю. Острая, знакомая колющая боль предательства. Сначала жена два года назад. Теперь Тася.

Ни первая, ни вторая не говорили со мной о том, что их что-то не устраивало, а просто поставили перед фактом, что им подобное больше не подходило. Разве это было честно?

Нет, я понимал, что сравнивать было странно. И всё-таки ощущалось именно так.

Я ещё помнил, как было больно в прошлый раз, а тут уже подоспел новый удар.

Тогда, два года назад, было тяжелое время. Из страны ушла добрая половина иностранных поставщиков фурнитуры и материалов, которые мы закупали обычно, и я дневал и ночевал на работе, пытаясь выгрести как-то из этой ямы. Ища новые контракты, в бесконечных переговорах, заваленный сметами, обязательствами и прочими бумагами.

Из-за всего этого хотел я, или нет, приходилось проводить много времени со своей помощницей. Наверное, тогда я впервые и понял, что она мне нравилась. Как женщина.

Но я никогда не был подлецом. И уж тем более не был тем начальником, кто спал со своими подчинёнными.

У меня были жена, ребёнок, который с моим диагнозом был настоящим чудом, а эти чувства... я же осознавал, что это было не более, чем временное помутнение.

Просто из-за того, что постоянно рядом. И потому что с женой в плане интима давно всё как-то практически сошло на нет, причем больше по её инициативе.

То у неё болела голова, то был тяжелый день, то она просто была не в настроении.

А я, в конце концов, был человеком со своими потребностями. Но я не жаловался.

Миллионы семей в стране жили без секса, и я мог сбросить напряжение самостоятельно.

Всё, что чувствовал - кратковременное явление.

Только Тася легче всё это не делала. Вот и поплыл.

Была такая... вся идеальная. Красивая, исполнительная, чёткая, яркая, и пахло от неё, словно райским садом. Рядом чуть ли не двадцать четыре на семь, готовая сделать всё, что бы я не попросил. Даже не знал, за что мне была послана такая сотрудница.

Из-за всего этого я неизменно ощущал чувство вины перед своей семьей. Что пускал слюни на секретаршу, вместо того, чтобы быть с ними. Так что решил что-то делать. Начать с себя, так сказать.

Кое-как выскреб себе несколько часов, и ушёл с работы раньше, сюрпризом. Решив провести день с женой.

А дома, как в банальном анекдоте меня ждал сюрприз. Оказалось, что, что жена не хотела секса только мной, зато спокойно спала при этом со своим фитнес-тренером.

Когда выбрасывал за шкирку этого тренера из дома, узнал ещё много нового.

- Руки убрал! Она с тобой только из-за бабок твоих и имени. Думаешь, кому-то нужен мужик, стреляющий бесконечно холостыми патронами?

- Я тебе сейчас стручок твой в узел свяжу. — Пробасил, толкнув это посмешище в чём мать родила на подъездную дорожку дома. Тот не удержался на ногах, и некрасиво плюхнулся голой задницей на брусчатку. Я очень надеялся, что его фаберже тоже прочувствовали скольжение по поверхности, для этого не предназначенной. — У тебя зато, похоже, ни денег, ни имени, ни чести не спать с чужими женщинами.

- Если у женщины от меня ребёнок, то как будто не такая она уже и чужая, не думаешь? — Оскалился тренер, а я перевёл обезумевший взгляд назад, где мельтешила жена, пытающаяся что-то кричать, и просить меня не причинять вред её тренеру.

Вот так, у меня была жена, сын, а в один день оказалось, что не было ни того, ни другого.

Сына я таки не смог отпустить. Всё равно считал своим, несмотря ни на что, и не собирался меня своё мнение.

А жена уплыла в свободное плавание. Теперь мы с ней связывались только чтобы обсудить что-то, касаемо Максима, так звали сына.

Единственным оплотом стабильности в моей жизни оставалась Тася. Женщина, которая пробуждала разные желания, но я успешно научился их игнорировать.

Потому что она, сама того не подозревая, держала на плаву не только мой бизнес, но и меня самого. После жены, после того, как рухнуло всё, во что я верил, Тася стала тем единственным человеком, чьё присутствие не вызывало тошнотворного чувства собственной неполноценности, а дарило чувство постоянства.

Я не мог подпустить её ближе, не хотел портить ей жизнь, зная о своей «бракованности». Она была словно создана для семьи и детей, а этого я дать ей не мог.

Понимал, конечно, что когда-то всё могло закончиться, но просто не думал, что так скоро.

Для неё я был просто тираном-начальником. И её уход был логичным финалом.

Для всех, кроме меня. Почему от этого было так больно?

Я встал, и подошёл к окну, где внизу мельтешили люди, все бежали по своим делам.

Я всё правильно делал. Хорошо, что вчера ничего ей не сказал.

Мне надо было её отпустить, и не мешать быть счастливой там, где она этого хотела и заслуживала.

В такой холодной, отчужденной атмосфере прошло три дня. Все эти дни босс старательно избегал меня. Минимизировал наши пересечения, всё общение свёл к переписке в электронной почте, или разговоры через селектор.

Я понимала, что таким образом он показывал своё отношение к моему поступку, но что я могла сделать? Пытаться что-то ещё раз ему объяснить, как будто бы не было смысла.

Я поступила так, как всегда поступала в последнее время в стрессовых ситуациях: погрузилась в работу с маниакальным упорством.

Составляла подробнейшие инструкции для того, кто придёт на моё место вместо меня, описывала все свои процессы, проводила собеседования с кандидатами.

Их, кстати, было до сегодняшнего дня уже трое. И ни один из них не подошёл «его величеству».

Михаил Алексеевич каждого удостоил пятиминутной аудиенции, после которой выносил вердикт: «Не тянет», «Слишком медлительная» или просто безличное «Следующую», которой не было.

Я знала, конечно, что найти кого-то будет тяжело, но уже сейчас начинала сомневаться, что вообще могла успеть найти кого-то, кто удовлетворил бы запросам начальства.

Сегодня должен был прийти четвёртый претендент. И на неё я возлагала большие надежды, судя по резюме и предварительной беседе. Но, разумеется, на всякий случай уже морально готовилась к очередному отказу.

Однако, когда дверь в приемную распахнулась, и я ожидала увидеть претендентку, внутрь вплыла вовсе не она.

А Вероника. Бывшая жена Михаила Алексеевича.

Я узнала её сразу, хотя видела лишь пару раз два года назад, во время тех самых скандальных визитов, когда она ругалась и кричала при всех какие-то страшные, неприятные вещи.

С тех пор она почти не изменилась: идеальная стрижка каре, дорогой деловой костюм, высокие шпильки, холодная, надменная красота.

- У себя? - бросила она мне, даже не поздоровавшись. Никогда не здоровалась. Все люди, которые не входили в её круг были для неё словно людьми второго сорта.

- У Михаила Алексеевича сейчас совещание. Вы договаривались о встрече? Он знал, что вы должны прийти?

- Для меня время найдёт. Тем более, что вопрос касается нашего сына. Иди. Передай ему, что я пришла. Скажи, что важно. Максим в больнице.

Я, зная, как трепетно Михаил Алексеевич относился к сыну, сразу же подскочила, и побежала к нему в кабинет, где проходило совещание с начальниками отдела.

Извинившись, подошла к боссу, и, склонившись над ним, прошептала на ухо, что его ожидала бывшая жена, вопрос по сыну, который, похоже, в больнице.

Как я и думала, Михаил Алексеевич моментально подскочил и направился в приёмную.

Когда мы вместе вышли из кабинета Вероника скривилась.

- Как Лёлик и Болик, до сих пор. Как в старые добрые, да? Небось твоя прислужница, уже и постель заправляет тебе по утрам?

- Ещё одно слово, и тебя выведет отсюда охрана. Что с Максом? Почему пришла, а не позвонила сразу, как что-то случилось.

- Представь себе, звонила. Но кто бы мне отвечал ещё. А потом сел просто телефон. У Макса высокая температура, врачи говорят подозрение на двустороннюю пневмонию. — Удивительно, но я впервые в жизни видела Веронику хоть немного взволнованной.

Всё-таки материнский инстинкт в ней какой-никакой был.

Про меня Михаил Алексеевич с бывшей женой, кажется, забыли, не обращая внимание. Я села за стол, делая вид, что не слушала их разговор, но, разумеется, когда они находились в том же помещении, это было просто нереально.

- Почему ты здесь, а не с ним? Бросила его просто дома? Кто за ним присматривает?

- Он не дома, в больнице, центральной детской. Поэтому я и здесь. У меня закончились деньги, а эта городская больница — клоповник. Нужно перевести Макса в какое-то нормальное место. Можешь устроить?

- Могу. — Вздохнул начальник. — Поехали. Хочу сам узнать о его состоянии из первых уст надо поговорить с лечащим врачом, и понять, так ли плохо в центральной.

Босс резко развернулся, чтобы вернуться в кабинет за вещами, но его взгляд упал на меня. На мои широко раскрытые глаза, на блокнот, который я бессознательно сжимала в руках, просто сидя за столом.

- Таисия, — произнёс он, и мое сердце упало от этого холодного, официального обращения. - Отмените все мои встречи на сегодня и на завтра. Вернусь вечером, дождитесь.

- Хорошо. А что делать с кандидаткой ещё одной?

- Узнайте, сможет ли подойти завтра.

- Это, конечно, мило, что вы так воркуете. Но мы, вообще-то, торопимся. —недовольно прошипела Вероника.

Босс, вздохнув, зашёл в кабинет, чтобы отпустить начальников отдела, и взять всё необходимое, оставив меня одну в приёмной с этой змеюкой.

- Забралась к нему в трусы за это время? — Перевела бывшая жена босса взгляд на меня.

- Не понимаю, о чём вы. У нас с Михаилом Алексеевичем были и есть исключительно рабочие отношения. Ваши намёки неуместны.

- Да мне плевать, собственно. Просто хотела, чтобы ты знала, что скоро это место, рядом с ним, снова станет моим. Предупреждаю исключительно из женской солидарности.

Я молчала. Ответить было нечего. Ведь у нас с боссом действительно ничего не было, несмотря на то, что, оказывается, все вокруг нас считали иначе. И коллеги, и его бывшая жена.

Хорошо, что Михаил Алексеевич быстро вернулся, забрав с собой Веронику, и холодно кивнув мне на прощание.

Когда в приёмной стихли все голоса, я осталась сидеть, по ощущениям, словно помоями облитая. Хоть ничего такого и не произошло.

Интересно, зачем босс просил задержаться сегодня? Все предыдущие три дня он настаивал, чтобы я уходила вовремя.

Что сегодня он собирался обсудить? И связано ли это было как-то с визитом его бывшей жены?

9.

Время уже давно перевалило за семь часов вечера, а я не знала, что делать.

Михаил Алексеевич просил, чтобы я его дождалась, но не уточнял, как долго надо было ждать.

Конечно, мне всё равно было, чем заняться в это время, и всё-таки, руки так и горели взять телефон, позвонить ему и уточнить, когда он будет.

Только вот, написав заявление на увольнение, я вдруг в один миг перестала чувствовать себя той, кто могла ему названивать, когда босс был очевидно занят.

Он был с бывшей женой, и их ребёнком, которому было плохо. Разве можно было тревожить человека в такой момент? Тем более, что я не была в курсе всей ситуации, что там с Максимом.

Подумав, решила часов до девяти-десяти ничего не предпринимать. Просто работать, и, если уже к этому времени босс не вернётся, то что-то думать.

Но, Михаил Алексеевич зашёл в приёмную, когда не было еще и восьми.

Босс выглядел измотанным и постаревшим лет на десять. Не знаю, как это было возможно за один день.

Прошел в кабинет, не глядя на меня. Я застыла, ждала.

Ждала, что он выйдет, скажет что-то, может быть спросит, всё ли в порядке с делами, что с новым кандидатом на моё место. Ждала минуту, две, три, смотря на дверь.

Но она оставалась закрытой. А тишина за ней была словно зловещей. Это все усугублялось полной тишиной в офисе, потому что все уже завершили свой рабочий день, и полутёмным освещением, которое я не стала прибавлять на максимум, пока работала за компьютером.

Через десять минут на моей рабочей почте появился значок нового непрочитанного сообщения. От него.

«зайдите.»

Я отложила в сторону папку с бумагами, над которой сейчас работала, и, сделав глубокий вдох, вошла.

Михаил Алексеевич сидел за столом, уставившись в одну точку. Таким я видела его будто бы впервые в жизни.

На столе перед ним лежало моё заявление об увольнении. То самое, которое я отнесла в отдел кадров.

- Садитесь, - сказал он тихо, не поднимая глаз.

Я медленно опустилась в кресло. Внутри всё было натянуто, как струна. Казалось бы, чего напрягаться, волноваться, переживать? Всё же было уже решено. И всё равно меня немного поколачивало. Я вдруг осознала, что в таком напряжении находилась вот уже четыре дня как минимум.

- Вы сказали, что у вас есть предложение о другой работе, - начал он, и его голос был ровным, безжизненным. Ну и, опять на «вы»... - Я не вправе вас удерживать.

Я... прошу прощения за свою несдержанность. Это было непрофессионально.

Он наконец поднял на меня взгляд. В его глазах была такая бездонная усталость и пустота, что мне стало физически больно.

- Вы были прекрасным сотрудником, Таисия. Лучшей из тех, что у меня были.

Уверен, компания, куда вы переходите, приобретет очень многое, наняв вас, как сотрудницу. Я подписал ваше заявление. Решил сказать просто, чтобы вы были в курсе.

Внутри всё дрожало. Я бросила взгляд на заявление, лежащее перед ним, в углу действительно стояла его виза, размашистым подчерком, который я ни с чем бы не перепутала.

- Отрабатывать две недели не нужно. Ваша трудовая книжка и расчёт будут готовы завтра.

В горле встал ком. Вот оно. То, чего я так хотела. Свобода. Но почему сейчас это всё чувствовалось как приговор?

- Спасибо, - прошептала я, не в силах выдать ничего больше.

- Я позвоню в компанию, куда вы устраиваетесь. Дадим вам отличные рекомендации. Вы этого заслуживаете.

Босс взял в руки ручку, непонятно зачем. Он сжимал её так сильно, что костяшки на его пальцах белели от силы сжатия.

- Михаил Алексеевич, подождите.

Он замер.

Я не знала, что хотела сказать. Действовала на абсолютнейших инстинктах и эмоциях. Поэтому выдала первое, что пришло в голову. И то, о чём действительно думала сегодня.

- Как дела у Максима? Что с ним? Всё хорошо?

Он отложил ручку и снова посмотрел на меня. И в этот раз в его взгляде промелькнуло что-то живое. Боль.

- Врачи говорят, что да. Кризис миновал. Оставили его в центральной детской. Вероника, конечно, была категорически против, но мне по связям посоветовали оставаться там, потому что там лучшее детское реанимационное отделение, и вообще сильная педиатрия. К вечеру уже стало лучше, он у меня сильный, поправится.

— Есть в кого быть сильным. — Попыталась улыбнуться я, но Михаил Алексеевич наоборот стал более серьезным, чем до этого.

Я что-то не то сказала? Не замечала раньше за ним подобного. Пока говорили о его сыне, в голове сформировалась другая мысль.

- Михаил Алексеевич, спасибо за ваши добрые слова, и за возможность уйти без отработки, но мне бы хотелось, всё-таки, закрыть тут все дела, и передать их той, кто займет моё место. Сами подумайте, как вы будете тут без меня, параллельно подбирая кандидатов в личные помощники, ещё и с больным сыном. Давайте я всё же останусь ещё на пару дней.

Босс поджал губы, но в итоге кивнул.

- Вы как всегда правы, Таисия. Договоримся тогда так: находите себе замену, обучаете, и можете быть свободны. Можете идти домой. А я ещё задержусь.

- мне точно не нужно остаться с вами?

- Абсолютно точно. Я бы даже сказал стопроцентно.