Поклонитесь колымскому солнцу

К удивлению Попова

Куда только судьба не забрасывает геолога! Всегда мы впереди всех.

Впереди других пробивались мы и к чукотскому золоту.

Если исключить своеобразие прибрежной полосы Чукотки, то она так же холодна, мшисто-таежна, такие же на ней ключи, распадки и сопки, такие же лиственницы и такой же стланик, как и на всей остальной части нашей планеты с суровым названием Колыма. Так, во всяком случае, считали наши родственники на материке, хотя сами-то мы отлично чувствовали разницу, когда попадали с Яны на Индигирку, с Колымы на Чукотку.

Но это для посвященных. Для всех остальных и птицы, и звери, и рыбы на Чукотке такие же. В ее крутых, быстрых и студеных речках водятся и черноспинные хариусы, и краснотелая семга, и знаменитый омуль, знакомый с детства по сибирской песне о священном Байкале, но которому в омулевой бочке убегает с каторги симпатичный русский человек…

Всем этим Попова не удивишь. Он был такой же отличный рыбак, как и охотник, и умел разнообразить наш стол рыбными деликатесами.

Но вот однажды…

Начинают разведчики с того, что снимают с земли ее растительные одежды, травяной и мшистый покров. Мхи на Севере мощные. Летом они очень утомительны для пешехода: нет под ногами привычной твердой опоры, и страшно устаешь от этой влажно-зеленой податливости. На досуге я всерьез подумывал об изобретении какого-то подобия лыж для хождения по мшистой тундре.

Зимой в толще мха, под слоем снега, если не тепло, то уж, во всяком случае, холод сильно умеряется. Слегка смерзшиеся мхи легко поддавались кайлу и лопате. Очищать от них площадки для шурфов было не трудно и приятно.

Удивительное обнаружилось именно во мхах. На мшистом берегу ключа, который мы шурфовали на Чукотке, в комке спаянной льдом волокнистой зелени мы вдруг обнаружили вмерзшую рыбку. Как и всякую любопытную находку, мы доставили ее Попову. Он долго разглядывал необычный комок мха и сказал:

— Да, чудные бывают дела на свете!

Попову захотелось познакомиться с неведомой рыбкой получше, он решил оттаять ее и опустил в бочонок с водой.

Утром Попов с видом таинственным и даже тревожным позвал меня к бочонку:

— Поди-ка сюда. Чудеса!

Я подошел. В бочонке плавала небольшая рыбешка, похожая на щучку.

Не часто, но находили мы на Чукотке комки мха с вмерзшими в них рыбами. Обычно, оттаяв в воде, они оживали к неизменному удивлению Попова.

Потом я узнал у сведущих людей, что это была чукотская даллия, обитающая также на Аляске, способная, зарывшись в мох, притвориться мертвой, обмануть северную зиму. Даллия оживает, согретая лучами весеннего солнышка…

И хотя книги и люди раскрыли мне тайну даллии, чувство удивления не угасло до сих пор: на всю жизнь эта странная рыбка осталась для меня одним из самых изумительных существ на земле.