Покоритель сердец

Глава восьмая

На следующее утро Ханна проснулась с пересохшим ртом и раскалывающейся головой. Из-за окна доносились звуки стройки, и ей казалось, что молотки и пилы работают у нее внутри черепа.

Заглянула Эстер.

— Жива?

— Лучше бы я умерла.

— Терновый джин — крепкая штука.

— Почему ты не сказала мне об этом вчера вечером?

— Потому что тебе нужно было отключиться. А сейчас лучше полежи. Я принесу аспирин. Сегодня тебе ничего не нужно делать. Ребята работают на крыше, а Джордан повез Кевина покататься на мотоцикле. — Эстер хихикнула. — Фея оставила целый доллар, и малышу не терпится его истратить.

Когда Эстер вернулась с аспирином, Ханна сидела на кровати.

— Я не переживу этого позора, — сказала она, проглотив таблетку. — Все, наверно, смеются надо мной.

— Не волнуйся. Джордан сказал, что ты простыла вчера под дождем, и просил всех не беспокоить тебя.

— Он это сказал? — Ханне трудно было поверить в такую деликатность. Особенно после того, как он едва не полил ее из садовой лейки (это было то немногое, что помнилось со вчерашнего вечера).

— Да, — подтвердила Эстер. — А когда я пошла к Кевину изображать фею, там уже был Джордан. Знаешь, он очень хорош с твоим мальчишкой.

— Я знаю, — вздохнула Ханна.

— А ты с Джорданом вовсе не хороша.

— Я ничего не могу поделать, Эстер, — сказала Ханна.

— А что ты устроила ему прошлой ночью? — не успокаивалась Эстер. — Или ты вообще ничего не помнишь?

— Почему ты решила, что я ему что-то устроила?

— Потому что я видела его лицо утром. Ханна Брюстер! Может быть, я прочитала не много книг и не умею говорить и все такое, но уж в лицах я разбираюсь. У этого мужчины в глазах тоска.

Ханна вздохнула и закрыла глаза.

— Это не ночью. Это было днем, когда мы ездили в хижину. — Она приоткрыла один глаз и увидела, что Эстер вся внимание. — И не смотри на меня так. Я не собираюсь излагать подробности.

— Очень надо! — отмахнулась Эстер.

— Ну вот. А потом я так ждала от него каких-нибудь слов о любви. И не дождалась.

И сказала, что он может приходить к Кевину, но что больше не будет... интимности между нами.

Эстер закатила глаза.

— Но ты хоть сказала, что любишь его?

Ханна удивилась.

— Почему ты думаешь, что я его люблю?

— Почему, почему... — ухмыльнулась Эстер. — У нас со Святым Джудой свои методы. А теперь послушай меня, Ханна. Возможно, этот парень немного смущен перспективой стать под венец, но он никогда не преодолеет свое смущение, если не услышит от тебя того, что хочет услышать.

— Смущен? А мы не о разных людях говорим, Эстер?

Раздался треск мотоцикла, и Эстер встала.

— На твоем месте, — сказала она, — я бы привела себя в порядок.

Только теперь Ханна вспомнила, что спала не раздеваясь, волосы у нее всклокочены, а лицо не умыто. Она со стоном встала и побрела в ванную.

— Мам! — кричал Кевин. — Я должен тебе все рассказать!

— Иду! — отозвалась она. — Минутку.

Приняв ванну и причесавшись, она почувствовала себя почти новым человеком. Но, едва увидев Джордана, поняла, что ошиблась. Она — все та же вчерашняя женщина, влюбленная в мужчину, который избегает долгих связей.

— Мам! — Кевин за руку волок ее на кухню. — Мам, у Джордана такой классный мотоцикл! Называется «Харлей-Хулиган». Ты видела, какой он классный?

— «Харлей-Хулиган»? — повторила она, взглянув на Джордана и тут же отведя глаза. — Милый мотоцикл, Кевин.

— Милый? — возмущенно воскликнул Кевин. — Мама, не называй такую крутую штуку милой!

Мальчик был так искренне возмущен, что Ханна рассмеялась, но тут же поморщилась от боли в голове, что не ускользнуло от внимания Джордана.

— У меня есть идея, — сказал он Кевину. — Давай отвезем твою маму в какое-нибудь тихое место выпить чашку кофе.

— Кофе, — с отвращением произнес Кевин. — Тьфу. Может лучше еще молочный коктейль?

Эстер откашлялась.

— Мне пора ехать в закусочную, Кевин. Может, присоединишься?

— Класс, — сказал Кевин. — Ладно, мам?

Эстер подмигнула Ханне, уводя Кевина.

— Надеюсь, мы едем не на «Хулигане»? — поинтересовалась Ханна.

Джордан молча отвел ее к пикапу Джона. Он получил искреннее удовольствие, проведя утро с Кевином. Рано или поздно она ему скажет: «Ты — отец Кевина».

Ханна не спросила, куда они едут. Достаточно было, что ее увозят от стука молотков и свежий ветер дует в открытое окно. Ей уже становилось лучше. Из головы у нее не шли слова Эстер: «Но ты хоть сказала, что любишь его?» Вот уж чего не хотят услышать мужчины вроде Джордана. Стоит прозвучать этим словам, и он растает в воздухе, как дым, вместе со своим «Харлеем-Хулиганом». И она никогда больше не почувствует его объятий. От этой грустной перспективы Ханна вздохнула.

— Плохо? — спросил Джордан.

— Сейчас мне уже не хочется умереть, если ты об этом.

— Кофе тебе поможет, — улыбнулся Джордан. — А также тишина и покой.

Тишина — может быть, думала Ханна, но покоя ее сердцу не видать еще долго.

Джордан остановился у автозакусочной, заказал два кофе с датским рулетом и направил машину к реке. Там, на поросшем травой берегу, нашелся стол и вдосталь тени.

— Прошу, — сказал Джордан. — Доктор прописал чашку кофе и свежий воздух.

Он помог ей выйти из кабины и усадил за стол. Поблизости не было никого, кроме пожилого мужчины, медленно и с усилием нагибавшегося за полевыми цветами для букета. Ханна пригубила кофе, закрыла глаза и подставила голову легкому ветерку с реки.

Несколько минут они сидели молча.

— Жена Джейка, Лора, беременна, — негромко сообщил Джордан. — Ребенка ждут к Рождеству.

Ханна открыла глаза. Он смотрел на реку, и было в его глазах беспокойство, заставившее Ханну подумать о скором прощании.

— Джейк, наверно, счастлив.

— Да. Никогда раньше не видел его таким... довольным. Джейку на роду было написано жениться, а с Лорой ему просто повезло.

— «Что для одного хлеб насущный, то для другого — отрава», — процитировала Ханна.

— Я никогда не чувствовал в себе способности осесть с одной женщиной, — спокойно пояснил Джордан. — Думаю, это просто не для меня. Три недели, от силы месяц, и меня тянет дальше.

Ханна сглотнула. Ее месяц был уже на исходе.

— Неужели ты действительно хочешь этого? — спросил Джордан. — Провести жизнь с одним мужчиной, наблюдая, как он постепенно толстеет, теряет волосы и слух? Я никогда не понимал, что романтичного в скуке и однообразии брака.

— Брак — это гораздо больше, — возразила Ханна, сама удивляясь своей страсти. —Для тебя брак что-то вроде одежды, из которой выросли братья. Она поношена и несет ненавистную тебе печать бедности. Но брак дает единственное богатство, которым стоит дорожить. Вечной молодости не бывает, но супруг сохраняет прекрасный образ подруги в своем сердце. Они видели друг друга в лучшие и худшие минуты и остались вместе, потому что нужны друг другу.

— Почему же ты не вышла замуж, Ханна? — мягко спросил он.

— Наверное, еще не... нашла того, чего хочу, — проговорила она, едва не поперхнувшись застрявшими в горле словами правды.

— А чего ты хочешь?

— День добрый, — поздоровался старик с букетом. — Денек-то и вправду прекрасный.

— Это точно, — согласился Джордан. — А для кого фиалки?

— Для жены, — ответил старик, разгибаясь. — Она перенесла операцию и еще не ходит как следует. А мы всегда приезжали сюда на пикник весной и осенью. Она у меня помешана на цветах. Дома столько горшков, что похоже на зимний сад. Она так расстраивалась, что не увидит весенние фиалки. — Он хмыкнул. — От этого букетика она будет совершенно счастлива.

Поболтав еще минут пять, старик поковылял дальше.

— Ты уже в состоянии съесть что-нибудь? — спросил Джордан, помолчав, и при- двинул рулет.

— Спасибо. Мне гораздо лучше после кофе.

Когда они наконец собрались уходить, Ханна оглянулась на старика. В душе ее шевельнулось нечто вроде зависти.

— Джордан! — сказала Ханна, задерживая его. Она кивнула в сторону старика. — Вот чего я хочу. Кого-то, кто сделает для меня то же, когда я состарюсь.

Он взглянул на старика, медленно покачал головой и направился к пикапу.

Ханна с тяжелым сердцем последовала за ним.

В понедельник утром в Сент-Луисе шел дождь, и погода была под стать настроению проснувшейся Ханны. Она отправила Кевина в школу и занялась домашними делами — в этот день у нее была вторая смена. Однако уже сейчас Ханна мечтала о том, как в половине девятого вечера закроет библиотеку.

Она все еще не оправилась после выходных. Джесси, летняя практикантка, встретила ее у стола регистрации.

— Твой заходил, — выдохнула она, вытаращив голубые глазищи. Джесси училась в колледже и разрывалась между библиотечным делом и театром. По мнению Ханны, ее место было на театральном факультете.

— Мой кто? — спросила Ханна, кладя сумочку.

— Твой мужчина.

Ханна насторожилась.

— Высокий, темноволосый. Хороший итальянский костюм. Туфли, по-моему, тоже итальянские.

— Джесси, — сказала Ханна, — ты не думала заняться дизайном одежды вместо театра?

— Слушай, это гениально! — воскликнула Джесси, просияв еще больше, если это было возможно. — Можно пойти в костюмеры, чтобы объединить театр и одежду.

— Хорошая идея. Он что-нибудь говорил?

— Кто?

Ханна вздохнула.

— Высокий брюнет в итальянском костюме.

— А-а, твой. Нет. Но оставил тебе вот это. — Джесси покопалась в ящике, где хранились штрафные квитанции за просрочку книг, и достала сложенную записку. — Спорю, живот у него шестеренкой.

— Чем?

— Шестеренкой. Когда мышцы живота хорошо развиты, видны шесть штук.

Ханна вдруг почувствовала себя иностранкой в мире молодости. Она уже не понимала их жаргон. Сунув записку в карман синих брюк, она дождалась, пока Джесси увезет тележку с книгами к стеллажам. Потом проскользнула в офис и, затаив дыхание, прочитала записку.

Нахмурясь, перечитала еще раз: «Когда закончишь работу, приезжай ко мне домой. Кевин будет у меня».

Что происходит? Кевина должна забрать из школы няня. Что ему делать у Джордана? Внизу был приписан адрес. Будто она могла забыть, где это было много лет назад.

Ханна открыла телефонную книгу, чтобы найти рабочий телефон Джордана, и закрыла снова. Зачем ему было приезжать сюда и оставлять такую загадочную записку?

Весь день Ханна была рассеянна. Забывала вложить в коробки видеокассеты, забывала просканировать карточку читателя.

— Итальянский костюм? — ухмыльнулась Джесси.

Ханна почувствовала, что краснеет.

— Ты живешь с ним? — невинно поинтересовалась Джесси, и Ханна уронила книги, которые несла к тележке. Пожилая чета у стойки с журналами подняла глаза.

— Живу с ним? — повторила она. — С чего ты взяла?

— В субботу заходила миссис Петерсон. Она спрашивала, как дела у тебя и твоего сожителя.

— У миссис Петерсон слишком много свободного времени, — мрачно сказала Ханна.

— Ни минуты, — рассмеялась Джесси, — с тех пор, как она развелась. Она делает предложение каждому мужчине старше восемнадцати, если у него нет обручального кольца и татуировки. Знаешь, какую книгу она искала? «Как выйти замуж за богатого, или Рецепты обольщения».

Остаток дня тянулся бесконечно. Когда они наконец закрылись, Ханна так резко бросила с места свою машину, что Эрл, ночной сторож, в шутливом испуге отпрыгнул в сторону.

До дома Джордана в богатой части города было минут пятнадцать езды. Консьерж кивнул, очевидно предупрежденный заранее. Ханна нетерпеливо нажала на кнопку лифта.

Проходя по застеленному ковром холлу, Ханна повторяла заготовленную речь. Она хотела знать, что здесь делает Кевин, и хотела указать Джордану, что ей не понравился тон записки.

Но, увидев его, забыла все.

На Джордане были джинсы в обтяжку, а мускулистая грудь была обнажена. Судя по влажным волосам, он только что вышел из душа.

Джесси права, видны все шесть мышц на животе.

— Я думал, что успею одеться к твоему приезду, — извинился Джордан, пропуская ее. — Мы ходили с Кевином в спортзал и поработали там.

— Что он здесь делает? — без предисловий спросила Ханна.

Джордан пожал плечами.

— Хочешь выпить?

— Джордан... — начала Ханна, но он поднял руку.

— Сначала выпей. Я думаю, это не помешает.

— О, Боже! С ним все в порядке?

— Да, он в порядке, — поторопился уверить Джордан. — Просто вышла маленькая неприятность. Хочешь белого вина? Тернового джина у меня нет.

Ханна кивнула, и Джордан прошел к бару у дальней стены. Слишком возбужденная, чтобы сесть, Ханна осматривала комнату. Она сильно изменилась со времени ее прошлого посещения. Присмотревшись, она обнаружила встроенные книжные шкафы по обеим сторонам камина. Вспомнив подаренный Джорданом сборный шкаф, она вдруг почувствовала себя ужасно не на месте в этой квартире.

Обернувшись, она увидела Джордана с бокалом вина для нее. Поблагодарив, Ханна быстро пригубила и поставила бокал на журнальный столик у огромного дивана.

— Где Кевин? — тревожно спросила она.

— Принимает ванну.

— Почему? Он не будет ночевать здесь.

— Ханна, позволь ему остаться. Только сегодня. Останьтесь оба. У меня есть две спальни для гостей, так что тебе не придется беспокоиться за свои принципы.

Она проигнорировала сарказм последнего замечания.

— Это невозможно, Джордан. Я хочу увидеть сына.

— Ханна, прошу тебя. Сядь и дай мне все рассказать.

Она позволила взять себя за руку и усадить на диван. Джордан подал бокал, и она сделала еще глоток.

— Кевин подрался в школе, — сказал Джордан, глядя ей в лицо.

— Кевин никогда не дерется.

— Поэтому он так и волнуется, что ты скажешь.

— У сына нет от меня секретов.

— Я знаю, — сказал Джордан. — Но он знает, что ты против любых драк, и боится, что ты расстроишься.

Ханна вздохнула.

— Из-за чего была драка?

— Чисто детская ссора, — уклончиво сказал он.

— Джордан, это мой сын. Я хочу знать.

Он посмотрел на Ханну ласково, но твердо.

— Какие-то мальчики смеялись над тем, что у него нет отца, — сказал он и замолчал, ожидая ее реакции.

Ханна покачала головой, не в силах поверить.

— У многих его одноклассников матери разведены.

— В том-то и дело, — ответил Джордан. — Они могут жить без отца, но хотя бы знают его имя. Они назвали Кевина ублюдком. Он ударил одного, и тогда еще двое бросились на него. Хорошо, что в этом возрасте дети не умеют бить сильно. Пара синяков. Но он так расстроился, что учительница решила отпустить его домой. — Джордан помедлил. — Кевин попросил позвонить мне. Няне я все объяснил по телефону... Более или менее. Ханна, я был бы очень благодарен, если бы ты забыла о том, что он ударил первым. Его... спровоцировали.

Ханна растерялась. Как же она до сих пор не замечала, что Кевина так ранит отсутствие отца?

— Ханна, — мягко сказал Джордан, — не довольно ли играть в игры?

Ханна не слышала.

— Я должна поговорить с ним, — сказала она, вставая.

— Ханна, подожди...

Не успела она сделать два шага к двери, как вошел Кевин.

— Привет, ма, — осторожно сказал он.

Ханна молча вглядывалась в синяк на щеке и красную шишку на лбу мальчика. В следующее мгновение она бросилась к нему, опустилась на колени и обняла сына.

— Как ты, милый? — пробормотала она в его волосы.

— В порядке. — Кевин отстранился с непринужденным видом, в глазах видно было облегчение. — Я думал, ты будешь ругаться. Меня еще никогда не выгоняли с уроков.

— Ничего, Кевин. Ты не виноват. — Она промолчала о том, что он ударил первым. Не по просьбе Джордана, а потому что это было правильно. Она сама бы ударила.

Этим и должно было кончиться, подумала она, снова обнимая Кевина. В век разводов позорно только не знать имени своего отца.

— Завтра решим, как нам быть, — сказала она, улыбаясь. — А сегодня тебе надо отдохнуть. Ты голоден?

Кевин помотал головой.

— Джордан купил хот-доги и бобы на обед. И еще мороженое.

— Значит, не голоден, — сказала она, чуть касаясь пальцами синяка. — Больно?

Он помотал головой и ухмыльнулся.

— Джордан чем-то помазал, и он сказал, что я смелый.

У Ханны навернулись слезы на глаза.

— Я тоже так думаю.

— Мам, можно мы переночуем здесь? В холодильнике еще осталось мороженое.

— Хочешь выдать меня замуж? — Но она уже знала, что сдается. Ей было невыносимо жалко сына, и если ему будет легче...

— Можно? — настаивал Кевин.

— Ладно. Но только один раз. Давай покажи, где ты будешь спать. Что надо сказать Джордану?

— Спасибо, Джордан, — сказал Кевин. — Спокойной ночи.

Джордан попрощался, но остался сидеть, и Ханна неуверенно повела Кевина в спальню.

— Кевин, — сказала она, когда мальчик разделся и нырнул в постель, — я знаю, что тебе нужен отец...

— Все в порядке, мам, — перебил он, зевая. — Джордан будет моим папой. Мне повезло. Лучше папы, чем Джордан, не найдешь.

И менее надежного тоже, подумала Ханна. Но Кевину об этом лучше не знать. В отличие от нее он имеет право на мечты.

— Уже спит, — сказала она, вернувшись в гостиную. — Нелегкий у него был день.

— Он славный малыш, — сказал Джордан. Хотел сказать что-то еще, но передумал.

Ханна позволила усадить себя на диван и с деланной непринужденностью сказала:

— Ты произвел впечатление на Джесси. Особенно костюмом.

Джордан улыбнулся. Потом сказал:

— Да ты успокойся, Ханна. Кажется, ты боишься, что я могу в любую минуту броситься на тебя.

— А тебе это и в голову не приходило. — Уголки ее рта приподнялись в лукавой улыбке.

— Была, конечно, такая мысль. Обычно она появляется раз шестьдесят на день. Но, веришь ты или нет, я уважаю твои принципы.

Ханне не понравилось, как он произнес это слово.

— Я должна думать о сыне.

— Я знаю, — нетерпеливо перебил он. — И понимаю. — Он улыбнулся одними губами. — Но мое либидо не может постичь данный принцип.

Ханна вздохнула.

— Пожалуй, я лучше пойду.

Джордан покачал головой.

— Не надо. Выпей-ка вино.

Она взяла у него бокал и сделала большой глоток.

— И как же нам быть... с этой проблемой?

Джордан долго смотрел на нее темнеющими глазами, потом взял ее руку и положил на свою обнаженную грудь, где гулко билось сердце. Ханна поспешила поставить бокал на столик.

— Ты целовалась с мальчиками, когда была подростком?

Ханна покачала головой. Пытаясь образумить сестру,, она лишила себя многих развлечений.

— Это происходит примерно так, — сказал Джордан и легонько коснулся губами ее рта. Ханна подавила стон и попыталась ответить на поцелуй.

— Такой поцелуй возбуждает, но не дает удовлетворения, — продолжал он, щекоча губами ее шею. Ханна прижалась к нему.

Пальцы Джордана нащупали ее соски под голубой блузкой и затеяли мучительную игру с ними. Потом он начал медленно расстегивать пуговицы.

Это отрезвило Ханну.

— Кевин может войти, — тревожно прошептала она, отстраняясь.

Но Джордан только улыбнулся и выключил свет. Потом встал и закрыл дверь в коридор.

— Пока Кевин дойдет до двери, у нас будет уйма времени.

«Уйма времени на что? — подумала она. — Чтобы сделать вид, будто мы просто болтаем в темноте?»

— А теперь расслабься.

Легко сказать. И гораздо труднее сделать, когда его руки расстегивают блузку. Лифчик упал на диван вслед за блузкой.

— Мы не... — начала она и запнулась.

Джордан покачал головой.

— Нет. Я же говорил. Мы только целуемся, как в старые добрые времена. Не волнуйся. У тебя будет достаточно времени, чтобы одеться, если Кевин вздумает прийти.

Одеться? Так он собирается ее раздеть? Нет, она не допустит...

А Джордан уже посадил ее к себе на колени, и Ханна обвила руками его шею.

— Джордан, я...

Но он закрыл ей рот поцелуем, таким же шаловливым, как первый.

Ханна задышала чаще, ее руки опустились на твердые плечи, бугрящиеся мышцами.

Потом его язык касался сосков, а пальцы расстегивали ее кремовые слаксы. Потом руки гладили живот и бедра, старались раздвинуть ноги, и она застонала. А когда он коснулся ее в самом чувствительном месте, Ханну будто пронизало током.

— Джордан... — задохнулась она. — Если ты не остановишься, я... Дай мне коснуться тебя.

Волна наслаждения смыла последние колебания. Его рот опускался все ниже, и Ханна изогнулась, чтобы коснуться губами его плеча. Невыразимо чувственные движения ее губ сводили Джордана с ума. Но он поклялся уважать ее решение и намерен был сдержать клятву. Он знал, какому испытанию подвергает себя, но никогда еще ему так не хотелось доставить удовольствие женщине.

Когда ее тело содрогнулось в экстазе, Ханна уткнулась лицом в его шею. Она тихо повторяла его имя, а Джордан гладил волосы, успокаивая ее.

Она подняла голову, лишь взглядом невыразимо прекрасных глаз выражая свое чувство. Джордан улыбнулся и поцеловал ее.

Только сейчас она подумала о том, как мучительно это для него.

— Спасибо, — смущенно пробормотала она.