Покорить дерзкого парня

Соблазн — Harlequin — 447

Пролог

Данте Кавелли сидел на барном стуле в коктейль-баре одного из самых модных отелей Лондона в Вест-Энде и пил мартини. Он взглянул на свои часы — тонкие, золотые и очень дорогие. Она опаздывала.

Данте окинул взглядом роскошный коктейль-бар. Он был слабо освещен, столы расставлены по всему широкому пространству, а в углу стоял белый рояль, за которым пианистка играла тихую блюзовую мелодию. Взгляд Данте на мгновение остановился на ней. Пианистка была очень привлекательной блондинкой с длинными волосами. Мужчина почувствовал воодушевление, но затем взял себя в руки. Нет, исключено.

Нахмурившись, он посмотрел на вход в бар. Никого. Подняв бокал, сделал глоток. Его взгляд все еще был сосредоточен на входе, а кончики пальцев слегка барабанили по поверхности стола в такт блюзовой мелодии.

Внезапно его пальцы замерли. На пороге возникла женщина. И какая женщина!

Данте воспрял духом.

Прежде всего, его внимание привлекла ее фигура. Платье синего цвета с отливом в зеленый, облегающее каждый сантиметр ее роскошного тела, доходило до колен ее стройных ног. Пальцы одной руки сжимали клатч, а другая рука была поднята чуть выше ее полной, изящной формы груди. Данте показалось, что женщина немного нервничала и была не уверена в себе…

Но с чего бы вдруг ей быть неуверенной в себе? Не с таким роскошным телом.

Что касается ее лица…

Еще одна легкая морщинка образовалась между его бровями. Стоя в дверном проеме, женщина была наполовину скрыта тенью, из-за чего ее черты лица было трудно рассмотреть. Он заметил ее точеные скулы, большие глаза и пухлые губы. Ее волосы были уложены в пучок и открывали длинную шею и изящную линию подбородка.

В тот момент, когда он мысленно призывал женщину выйти вперед, в бар вошел кто-то еще, и женщине пришлось слегка посторониться. И он увидел ее полностью.

У Данте перехватило дыхание.

Этого не может быть!

Просто потому, что этого не может быть. Это было просто… невозможно.

Глава 1

Двенадцать месяцев назад

Данте ехал слишком быстро. Это особенно опасно на сельских дорогах. Он пребывал в мрачном расположении духа с тех пор, как огласили завещание его деда. Он сжимал руль арендованной машины и пытался справиться с гневом.

Разве он не сделал все, чего хотел от него дед? Данте находился в его полном распоряжении двадцать четыре часа в сутки. Выполнял все пожелания старика.

И теперь выясняется, что дед выдвинул это возмутительное, невыполнимое требование в своем завещании!

В ярости взглянул на навигатор. Данте приближался к месту назначения.

Свадьба.

Какая ирония! Данте направлялся к тому единственному человеку, который ему сейчас был нужен. К своему адвокату.

Его старый друг Рафаэлло Раньери знал свое дело.

«В семейных делах он как рыба в воде», — мрачно подумал Данте, помня, что юридическая фирма Рафаэлло вела дела половины богатейших семей Италии.

Данте, несмотря на то, что входил в элитные круги общества, никогда не нуждался в профессиональных услугах Рафаэлло.

До настоящего времени.

Он почувствовал, что его плохое настроение немного улучшилось. Ладно, ему было нелегко добраться до загородного дома на западе Великобритании, где его друг был гостем на свадьбе своего друга-итальянца. Но Раф был единственным, кто мог найти выход из этой ситуации, этой ловушки, в которой Данте оказался по воле своего деда.

Менее, чем через полчаса Данте пристально изучал, вернее, пожирал глазами лицо своего старого приятеля. Лицо Рафа выражало недоумение и непонимание.

— Раф, давай! Должна быть оговорка об освобождении!

Рафаэлло пожал плечами в своем элегантном дорогом смокинге.

— Он выразил свое желание предельно ясно. Не к чему придраться, — сообщил он Данте, иронично ухмыльнулся и тряхнул головой. — Итак, скажи мне, кто станет счастливой женщиной, которая получит одного из самых завидных холостяков Италии? До сих пор ты не был замечен в постоянных связях.

Глаза Данте мрачно сверкнули.

— Не начинай! У меня никогда не было времени на отношения, и ты это знаешь!

Его друг поднял бокал шампанского, который поставил на ближайший столик в пустой гостиной.

Их провели туда, чтобы они могли изучить завещание.

— Ну, — принялся размышлять Раф, — разве твой дедушка не попытался это исправить? Он хотел, чтобы теперь ты начал постоянные отношения. Или в противном случае ты можешь отказаться от своего наследства.

— Я работал ради этого наследства, Раф. Я очень хорошо работал! Я обеспечивал своему дедушке все, что он хотел!

В его голосе слышалось разочарование, но не только. Обида, недоумение…

Дедушка воспитывал его с самого детства. Отец Данте ни дня в своей жизни не работал и прожигал родительские деньги. В итоге разбил свою машину, убив в ней себя и свою жену. Что касается его матери… Ее работа заключалась в том, чтобы красить ногти и думать о том, какое платье надеть на ту или иную вечеринку.

Вот почему его дедушка настаивал, чтобы мальчик, родившийся у таких праздных, самодовольных родителей, понял, что деньги не растут на деревьях, их нужно зарабатывать.

И это было именно то, что Данте делал последние десять лет, с тех пор как с отличием закончил обучение на факультете экономики и финансов. Он начал работать заместителем своего деда и стал его наследником.

А теперь он понял, что его обманули.

— Данте, не принимай все близко к сердцу. Послушай, хотя завещание нельзя оспорить, оно не навсегда. Твой дед распорядился, что вступление в брак обеспечивает тебе получение наследства, но… — он многозначительно посмотрел на своего мрачного друга, — его завещание не предполагает пожизненного брака.

Глаза Данте сузились. Он сразу понял, что имеет в виду Раф.

— О каком минимальном сроке мы говорим? — прямо спросил он.

Рафаэлло задумчиво сделал глоток шампанского.

— Что ж, ты должен избегать любого риска, что брак может показаться… фиктивным. Это вполне может привести к аннулированию условий завещания. Поэтому я сразу скажу, что речь идет как минимум о двухлетнем сроке.

— Два года? Да к тому времени мне будет почти тридцать пять!

Рафаэлло снова пожал плечами, но с сочувствием посмотрел на Данте:

— Ну, тогда, скажем, восемнадцать месяцев. Смог бы ты вынести такой короткий брак?

Данте нахмурился.

— Брак, — мрачно сказал он, — на любой срок — это последнее, чего я хочу. Раф, ты знал моего дедушку. Он контролировал мою жизнь, утверждая, что моя ответственность и моя привилегия — быть человеком, который поддерживает деятельность основанной им компании. Раз уж мой отец оказался таким никчемным. И даже теперь, — с горечью продолжил он, — дед все еще пытается контролировать меня с того света.

Рафаэлло снова нахмурился.

— Ну, а что, если ты найдешь женщину, которая не будет к тебе предъявлять никаких требований? Такую, которой самой нужен брак по расчету?

— Как будто это возможно! — прорычал Данте.

Нет, ему не нужны были оковы в виде брака. Быть заточенным в браке с требовательной женой было бы ничуть не лучше, чем находиться под постоянным контролем деда…

Но Рафа не смутил отказ Данте от его идеи.

— Я не понимаю, почему бы и нет. У женщины могут быть свои собственные причины желать замужества на ограниченный период времени, и только номинально, потому что на самом деле она имеет с тобой очень мало общего. Однако для такого брака все равно должны быть веские причины, чтобы он не вызвал подозрений и не нарушил условий завещания.

Размышления Рафаэлло не впечатлили Данте. Он пренебрежительно фыркнул.

— И как мне найти такую подходящую невесту? — саркастически спросил он.

— Кто бы знал? — добродушно ответил Рафаэлло, обнял Данте за плечи и повел его в бальный зал, откуда все гости уже перешли в столовую. — Возможно, ты найдешь ее здесь сегодня вечером.

Единственным ответом было еще одно насмешливое фырканье Данте.

Конни чувствовала себя загнанной лошадью. Сегодняшнее мероприятие — свадьба — длилось очень долго. В идеале ее бы здесь вообще не было — она сидела бы дома с бабушкой. Но у нее не оказалось выбора. Кроме уборки двух соседних коттеджей, по вечерам, когда миссис Боуэн, жившая напротив, могла посидеть с бабушкой, Конни работала в местном пабе в деревне. Или, как сегодня вечером, она трудилась в Клейтон-Холле, где богатые люди устраивали вечеринки. Работа на таких мероприятиях была тяжелой, но за нее платили лучше, чем в пабе, а она не могла позволить себе отказаться от денег. Особенно сейчас.

При воспоминании о деньгах желудок Конни сжался от холодного ужаса. Дом, который они арендовали с бабушкой на протяжении десятилетий, недавно был продан, и новый владелец хотел сдавать его в аренду на период отпусков, как два соседних дома. Кратковременная аренда приносила владельцу гораздо больше денег, чем постоянная.

Но куда же они могли переехать?

Конни не могла найти ответа. Все больше и больше владельцев сдавали свою недвижимость в выгодную аренду для отдыха здесь, на западном побережье. Она подала заявление в администрацию города, но ей сказали, что социальное жилье от местных властей будет означать убогую квартиру в городе. Хуже того, они предложили отправить ее бабушку в дом престарелых.

Сердце Конни болезненно сжалось. Нет, она не отправила бы бабушку в дом престарелых и не переселилась бы с ней в квартиру в городе без сада, в незнакомой обстановке. Людям с деменцией — страшной болезнью, которая день за днем разрушала личность ее бабушки, — требовалось общение, иначе их страдания только возрастали.

«Господи, пожалуйста, пусть она доживет свои дни в коттедже, который был ее домом всю ее взрослую жизнь!»

Так Конни молилась каждый день, но казалось, что она не получит ответа.

Через служебную дверь она вошла в опустевший бальный зал и начала собирать мусор и забытые вещи со столов. С полным подносом она поспешила мимо двери, ведущей в коридор, как раз в тот момент, когда дверь распахнулась и кто-то вошел. Этот человек врезался прямо в нее. Девушка вскрикнула от неожиданности, потеряла равновесие, и полдюжины пустых стаканов соскользнули с ее подноса и разбились о кафельный пол.

Позади раздался голос:

— Извините, я нечаянно!

Голос звучал сердито.

Конни присела, поставила поднос на пол и лихорадочно принялась собирать разбитое стекло.

Внезапно рядом с ней появилась еще одна пара рук, делавшая то же самое.

— Извините еще раз.

Она снова услышала этот голос, но на этот раз он звучал не сердито, а просто нетерпеливо.

Конни посмотрела на говорящего. Ее глаза расширились.

Мужчина, сидевший на корточках рядом с ней, был явно не местный. Темные волосы, темные глаза и лицо… О, лицо, которое выглядело так, будто оно должно быть на киноэкране! В течение одного бесконечного мгновения Конни, не отрываясь, смотрела на него. Чуть позже она поняла, как нелепо выглядит со своим открытым ртом и глупым взглядом. Вздрогнув и мысленно собравшись, она снова принялась собирать осколки.

Раздался еще один мужской голос. Конни поняла, что мужчина говорит по-итальянски, но этот язык она не знала. «Кинозвезда» выпрямился, а затем ответил что-то.

Конни взяла с пола последний осколок стекла и поднялась.

— Прошу прощения, — автоматически сказала она, встревоженно глядя на мужчин.

— Это не ваша вина, — ответил итальянец и посмотрел на пол у ее ног. — Из стаканов вытекло изрядное количество жидкости. Я думаю, вам понадобится швабра.

Конни вздохнула:

— О да, конечно. Э-э…

Она не знала, что сказать, и стояла на месте, взволнованная. Второй мужчина, который выглядел скорее угрюмо, повторил:

— Швабра?

Его тон был пренебрежительным, как и взгляд, который тот бросил на нее. Конни почувствовала, что покраснела, ее плечи ссутулились, как будто она пыталась спрятаться, и начала отступать к служебной двери. Она привыкла к пренебрежительным взглядам и комментариям.

А мужчина с такой внешностью иных чувств к ней испытывать точно не будет.

Она вздохнула, собралась с духом, вышла через служебную дверь и отправилась искать швабру.

Данте без особого энтузиазма разглядывал гостей свадьбы, которые наслаждались обильным угощением. Рафаэлло тихо переговорил со своим другом-женихом и его невестой, и Данте был включен в состав гостей вместо какого-то не приехавшего человека. Хотя с определенной долей цинизма он подумал, что присутствие богатого и вполне привлекательного молодого человека на этой свадьбе было, вероятно, весьма желанным.

— Ты можешь, скажем так, разведать обстановку, — предложил Рафаэлло в своей типичной скучающей манере. — Посмотри, может быть, здесь есть одинокие женщины, отвечающие твоим требованиям. Я уже заметил, что на тебя многие поглядывают…

Ответом ему был хмурый взгляд Данте.

— Тебе бы понравилось потерять свободу именно тогда, когда ты поверил, что обрел ее?

Данте был благодарен деду за то, что он забрал его из школы-интерната, куда его отправили нерадивые родители, и дал ему хорошее образование. Но жизнь под контролем деда с годами становилась все более утомительной, и как бы Данте ни любил его, понимал, что неожиданная и внезапная смерть родного человека от сердечного приступа три месяца назад стала для него своего рода освобождением.

— Я почувствовал, что наконец-то могу жить своей жизнью и делать все, что захочу. Никаких обязанностей. Не надо отчитываться перед дедом! Я думал, что могу принимать собственные решения о своей жизни.

Конечно, он по-прежнему должен нести ответственность за компанию «Кавелли файненс», это было понятно, и у Данте не возникало никаких возражений. У него уже были планы по развитию бизнеса, и он планировал воспользоваться новыми возможностями для инвестиций, особенно в тех областях, которые его крайне консервативный дед упорно блокировал, несмотря на все убедительные доводы Данте.

Но когда дело касалось его личной жизни… После смерти деда он решил, что наконец-то сможет делать с ней все, что захочет. Иными словами, Данте решил не жениться и не создавать семью.

Но теперь его дедушка подал голос из могилы, чтобы добиться своего…

Разочарование и гнев вновь завладели им.

Конни спешила по длинной дороге к воротам, вжав голову в плечи, потому что начинался дождь. Свадебная вечеринка все еще продолжалась, но она сообщила управляющей, что ей придется уйти в одиннадцать. Она не могла просить миссис Боуэн оставаться с бабушкой дольше, да и бабушку нужно будет уложить спать, а не просто оставить дремать в кресле.

Что же они будут делать, когда у них отнимут дом? Этот вопрос постоянно крутился у нее в голове. Это была совершенно не разрешимая проблема.

Она спотыкалась на гравийной дороге. Ей оставалось пройти еще километр по проселочным дорогам, чтобы добраться до деревни, и, когда она выйдет за эти ворота, ей понадобится фонарик.

Конни вышла за ворота и остановилась на обочине, нащупывая в сумочке фонарик, когда услышала быстро приближающийся шум машины. Она увидела, что ворота начали закрываться, а затем ее ослепил свет приближающихся на скорости фар. Вероятно, водитель хотел проехать через ворота, пока они еще не закрылись.

Со страшным ревом машина преодолела сужающуюся щель, выбрасывая кучу гравия из-под колес. Конни инстинктивно отпрыгнула назад и уронила фонарик. Она тут же присела, чтобы найти его, и не заметила, что машина замедлила ход, остановилась и водительская дверь открылась.

— С вами все в порядке?

Голос, раздавшийся в темноте, был резким. Человек говорил с акцентом, показавшимся Конни знакомым.

Она подняла голову.

— Я уронила фонарь, — пробормотала она.

Рядом с ней на корточки опустился мужчина. Это был итальянский гость со свадьбы. Тот, который был похож на кинозвезду.

— Вот, — сказал он, поднимая фонарик с земли.

— Э-э… спасибо, — поблагодарила Конни, поднимаясь.

Потрясающе красивый мужчина сделал то же самое. Свет фар падал на лицо, делая его черты еще более притягательными, а дождь бросал алмазные капли на его темные волосы и удивительно длинные ресницы.

Он хмурился.

Он пробормотал что-то по-итальянски, а затем повторил по-английски:

— Вы та официантка, которая уронила стаканы?

— Да, — ответила Конни. Больше ей сказать было нечего.

Мужчина еще сильнее нахмурился.

— У вас нет зонтика, — заметил он.

— Э-э… нет, — запинаясь, подтвердила Конни.

Она попыталась уйти. Дождь лил все сильнее, и ей нужно было вернуться домой.

Внезапно она почувствовала, как он схватил ее за руку.

— Садись в машину, — предложил он. — Нет, не возражай, я тоже намокну.

Он снова пробормотал что-то по-итальянски и повел ее к своей машине. Рывком распахнул пассажирскую дверь и, положив руку ей на поясницу, подтолкнул вперед.

— Нет, правда… пожалуйста, все в порядке!

— Это явно не совсем «в порядке», — сухо произнес он, окинув ее быстрым взглядом. — Я отвезу тебя домой. Твой дом явно не так далеко, если ты собиралась идти пешком.

— Мой дом в деревне, — сказала Конни, рухнув на сиденье, потому что это проще, чем спорить.

Это было шикарное сиденье и шикарная машина — самая дорогая, в которой она когда-либо ездила в своей жизни. Она откинулась назад, торопливо застегнув ремень безопасности. Мужчина обошел машину, сел на водительское сиденье и с мощным ревом завел двигатель.

Конни украдкой взглянула на него, чувствуя себя ужасно неловко из-за того, что происходит. В профиль его внешность была такой же потрясающей, как и анфас, и она отвернулась, чтобы он не заметил, как она пожирает его взглядом.

— Э-э… очень любезно с вашей стороны подвезти меня, — сказала Конни, обращаясь к нему, но пристально глядя в лобовое стекло.

— Ты всегда начинаешь все свои высказывания с «Э-э»? — последовал его ответ.

— Я? — взволнованно переспросила она. — Э-э… Наверное, я просто… ну, немного нервничаю.

Он мастерски прошел на скорости крутой поворот.

— Нервничаешь? — Его голос странно изменился. — Уверяю вас, синьорина, со мной вы в полной безопасности.

Конни почувствовала, что краснеет, и была рада, что этот красавец этого не видит. Конечно, с ним она была в полной безопасности. Ему бы даже в голову не пришло ничего подобного в отношении ее…

Женщины, которых он предпочитает, похожи на тех, что сейчас веселятся на свадьбе: дизайнерские платья, туфли на высоких каблуках и настоящие украшения. Ухоженные, причесанные, с идеальным макияжем. Полная противоположность Конни…

Ее печальные, но полные смирения мысли были прерваны его замечанием:

— Мы приближаемся к деревне. Где тебя лучше высадить?

— Сразу за церковью. Там несколько коттеджей. Бабушкин последний.

— Бабушкин?

— Да, я живу там с бабушкой. По крайней мере, сейчас. — Она не смогла скрыть горечи в голосе. — Нам скоро придется оставить деревню.

Машина подъехала к церкви, старому кладбищу и коттеджам.

— Как жаль, — произнес этот сказочный великолепный итальянец. — Эти домики так красиво выглядят!

Даже под дождем при свете одинокого уличного фонаря коттеджи с кустами роз у дверей и маленькими палисадниками, огороженными частоколом, выглядели очень мило.

— Да, два других сдаются в сезон отпусков. Новый владелец хочет сдавать и бабушкин домик. Поэтому нам придется выехать.

Конни нащупала ручку в двери машины и оглянулась на мужчину, готовясь поблагодарить его за то, что он ее подвез. Она надеялась, что не зальется при этом краской. Это было бы слишком неловко.

— В ее возрасте это будет тяжело для нее. Пожилым людям нравятся знакомые и привычные им места, — услышала она его голос.

Казалось странным слышать эти слова от кого-то вроде него, но девушка не могла с ним не согласиться.

— Особенно когда у них деменция, — сказала она. — Все новое ее сбивает с толку. И, кроме того… нигде больше не будет так хорошо, как здесь. Мы не можем себе позволить ничего, что можно было бы арендовать сейчас, в сезон отпусков. Нам предложили муниципальную квартиру в городе на верхнем этаже дома. А иначе бабушке придется отправиться в дом престарелых. Я боюсь этого, но с этим нужно смириться: у нас просто нет возможности здесь оставаться.

Она услышала, как ее голос дрожал. О чем она думала? Почему начала изливать душу незнакомому человеку, который предложил ее подвезти только из жалости?

Конни взялась за ручку и распахнула дверь. Дождь утих.

— Большое спасибо, что подвезли меня. Это было очень любезно с вашей стороны, — вежливо сказала она, выходя из машины.

— Пожалуйста, — ответил он рассеянно.

Конни позволила себе взглянуть на него. В конце концов, она видит его последний раз в жизни. Такие мужчины из другого мира могли появиться только в ее снах или в ее глупых фантазиях, пока она выполняла работу по дому.

Он смотрел на нее, задумчиво прищурив глаза и поджав губы.

Просто смотрел.

Конни почувствовала, как краснеют ее щеки, и отчаянно молилась, чтобы мужчина этого не заметил. У нее не было никаких причин для того, чтобы краснеть, он ведь всего лишь разглядывал ее как какой-то предмет мебели. Его взгляд не выражал никаких эмоций, просто запечатлел всю ее непривлекательность. Неряшливая, коренастая и, несомненно, слишком полная для своего роста.

Она вздохнула, закрыла пассажирскую дверь и неуверенно подняла руку в знак благодарности, когда машина двинулась дальше по переулку, ведущему из деревни.

Конни еще раз вздохнула, открыла садовую калитку. Она только что в последний раз видела самого красивого мужчину в своей жизни.

Совершенно очевидно, что они никогда больше не встретятся.

Вот только она была совсем не права…

На следующий день Данте снова ехал в машине, но на этот раз гораздо медленнее — словно сомневался, стоит ли ему вообще ехать. Это было совершеннейшее безумие — делать то, что пришло ему в голову ночью, пока он боролся с бессонницей.

Но все равно направлялся туда.

Когда он приехал, было уже позднее утро, и три коттеджа выглядели до смешного красиво в ярком солнечном свете со своими белыми частоколами и палисадниками, полными цветов. Его взгляд остановился на том месте, где он вчера вечером высадил свою незваную пассажирку.

Неудивительно, что он не может перестать о ней думать.

Он почувствовал, как эти мысли снова закружились в его голове, и усилием воли заставил себя сконцентрироваться. Сейчас было время для холодной, рациональной практичности.

Выражение лица Данте еще больше напряглось, а рот скривился. Да, он был сумасшедшим — конечно, так оно и было. Но тут уже ничего не поделаешь. Время имело решающее значение. Ему нужно во всем разобраться — и быстро.

Он остановил машину у дальнего коттеджа. Неподалеку заметил старинный паб, еще несколько симпатичных домиков, средневековую церковь и небольшой деревенский магазин — все было очень красиво и очень типично для сельской Англии. Он понимал, насколько эта местность будет привлекательной для отдыхающих и насколько выгодной — сдача коттеджей в аренду. В высокий сезон можно будет заработать хорошие деньги.

Проблема заключалась в том, что здесь не оставалось места для постоянных жителей…

Когда Данте вышел из машины, на улице никого не было. Он сделал глубокий вдох, распахнул садовую калитку и в два коротких шага оказался перед зеленой дверью.

Подняв руку, он резко постучал молоточком.

Пришло время испытать свою судьбу.

Однако это было просто безумие.

Глава 2

Конни усадила бабушку в кресло в саду. Перевезти ее из одного места в другое было делом непростым. Бабушку в эти дни нельзя было торопить. Если она хочет чего-то, ее трудно переубедить. Конни училась терпению, не показывая никаких признаков раздражения.

Лечащий врач бабушки говорил с ней с сочувствием, но при этом был честен.

— Если другая болезнь не прервет ее жизнь раньше, приготовьтесь к долгому пути. Это может занять годы. Вы готовы к этому?

Да, Конни была готова. Ни о чем другом даже и речи не шло. Она ни за что добровольно не отдала бы бабушку в дом престарелых, никогда!

Когда вошла в дом, она почувствовала знакомую смесь страха и ужаса. Жизнерадостная улыбка исчезла, уступив место обычному выражению беспокойства и напряжения.

На маленькой кухне она включила чайник, чтобы приготовить чай для них обеих.

В дверь постучали. Конни нахмурилась, гадая, кто бы это мог быть. Снова раздался нетерпеливый стук, и она вышла в маленькую прихожую и осторожно открыла дверь.

При этом она отступила назад и увидела, кто там стоит. Девушка застыла на месте.

Выражение лица Данте не изменилось. Но чтобы оставаться таким спокойным, ему потребовалось приложить определенные усилия. Он явно сошел с ума. Он не мог и думать о том, чтобы реализовать ту безумную идею, которая пришла ему в голову. Но ноги сами понесли его к маленькому коттеджу.

Все беспокойные мысли в предыдущую бессонную ночь привели его к этому решению. Но это было невозможно… просто невозможно.

Усилием воли он взял себя в руки. Теперь нет смысла убегать.

Он кивнул женщине, стоящей в дверном проеме и ошеломленно смотрящей на него с открытым ртом.

— Надеюсь, вы извините за это вторжение, — начал он, пытаясь говорить ровным, спокойным голосом, — но есть кое-что, что я хотел бы обсудить с вами… Если вы позволите.

Какое-то мгновение выражение лица девушки оставалось прежним. Затем она произнесла:

— О чем вы хотите поговорить?

В ее голосе было полное недоумение — и нечто большее, как с удивлением заметил Данте.

Недоверие.

— Это я объясню, — ответил он ей и многозначительно добавил: — Но не на пороге.

Она отступила, словно подчинившись его воле. Возможно, угрюмо подумал он, это хороший знак.

— Э-э… да, — произнесла она. — Вам лучше войти.

Конни отошла в сторону, и Данте заглянул в крошечную прихожую. Узкая лестница вела наверх. Справа он заметил гостиную, а слева кухню.

За лестницей коридор вел к приоткрытой двери в сад. Он вопросительно взглянул на Конни, давая понять, что она должна показать ему дорогу.

Она так и сделала — провела его на кухню.

— Мне нужно приготовить чашку чая для бабушки. Она сидит в саду.

Конни отвернулась от него и принялась заваривать чай.

Данте воспользовался этой возможностью и принялся ее разглядывать. В нем поднялся протест. Да, он был сумасшедшим. Совершенно безумным. Конечно, он не должен был делать всего этого. Ему следует уйти. Немедленно!

Он снова взял себя в руки. Нет, он выдержит это испытание. Он должен.

Данте смотрел, как девушка заварила чай, добавила в чашку молока и сахара, а затем бросила на него извиняющийся взгляд и пробормотала:

— Я сейчас вернусь.

Конни пошла по коридору к двери в сад. Данте последовал за ней. Он хотел увидеть ее бабушку. В конце концов, его безумная схема основывалась на пожилой женщине и на том, что узнал вчера вечером.

Выйдя в сад, он оказался на небольшом патио, за которым располагался аккуратно подстриженный газон, окаймленный клумбами. По краям сада росло несколько деревьев, под одним из которых стоял верстак. Как и фасад коттеджа, все это было уютно и красиво.

И снова ему пришла в голову мысль: неудивительно, что она не хочет уезжать отсюда.

Затем его взгляд остановился на старушке, сидящей в удобном на вид плетеном садовом кресле.

— Доброе утро! — сказал он вежливо.

Голубые глаза медленно обратились к нему, и в них он увидел пустоту, которая указывала на природу ее недуга. Ее внучка поставила чашку чаю на стол рядом с ней.

— У нас гость, бабушка. Разве это не мило?

Голос был ласковым и бодрым.

Пожилая дама ничего не ответила, только повернула голову, осторожно взяла чашку с чаем и отпила. Ее взгляд снова устремился к саду, и она, казалось, немного расслабилась. Она выглядела спокойной и умиротворенной, даже довольной. Какое-то мгновение Данте просто наблюдал за ней. — Вам лучше зайти, — заговорила хозяйка дома и указала на коттедж.

Данте прошел через дверь обратно в прихожую.

— Гостиная, наверное, лучшее место, — предположила она.

Данте вошел в гостиную и огляделся. Как и весь коттедж, комната казалась небольшой, но уютной. Диван и кресло обиты ситцем, тут были небольшой камин, телевизор в углу и потертый ковер на полу.

Кресло явно принадлежало бабушке, поэтому незваный гость сел на диван. Внучка, по-прежнему растерянная, осталась стоять.

Данте перекинул ногу на ногу и решительно начал:

— Тебя, несомненно, заинтересует то, что я хочу сказать. У меня есть к тебе предложение, скажем так, деловое предложение. Это будет выгодно для нас обоих. Но больше всего для твоей бабушки.

— Моей бабушки?

Официантка с вчерашней вечеринки недоверчиво смотрела на него.

— Да, — сказал он. — Выслушай меня.

Он увидел, как она нервно схватилась рукой за открытую дверь, как будто ища опору. На девушке были темные домашние штаны с вытянутыми коленями, поверх которых она надела большой, свободный и совершенно бесформенный свитер. Ее темные волосы собраны в хвост и совершенно не украшали ее лицо.

Данте пронзила вспышка жалости. Он знал, что существует много причин, по которым женщины пренебрегают своей внешностью или чрезмерно много едят, находя в еде утешение. Конечно же, он допускал, что молодая женщина, которой, по его оценке, было около двадцати пяти лет и которая проводила свои дни, ухаживая за пожилой женщиной с усиливающейся деменцией, имела свои причины искать утешение там, где могла его найти.

Особенно когда ей грозила потеря дома.

Он увидел, как что-то изменилось в ее лице, и тут же отвел взгляд в сторону. Было очевидно, что ей не нравилось, что гость ее так пристально разглядывает.

Данте почувствовал, как его снова охватила волна жалости. Затем он отбросил эмоции в сторону.

Пора заняться делом.

И совершенно определенно пора взять себя в руки.

Конни стояла, держась за дверь, в то время как человек, который с таким же успехом мог прилететь с другой планеты, где жили только прекрасные люди, или действительно шагнул в гостиную прямо с киноэкрана, начал излагать свои мысли.

И пока тот говорил, она поняла, что не верит своим ушам. Потому что то, что он говорил, было просто невозможно. Безумно. Абсурдно. Нелепо. Невероятно. Нереально.

Наконец он замолчал. Конни смотрела на него, не в силах сказать ни слова. Невозможно было поверить в то, что она только что услышала.

— Итак? — спросил он.

Лицо его было бесстрастным, и она не могла понять почему.

— Вы не можете говорить серьезно, — слабым голосом прошептала она.

Что-то изменилось в его глазах — глазах, в которые она не могла смотреть, поэтому постоянно отводила взгляд.

— Это вполне разумное предложение, — последовал ответ.

Конни собиралась возразить. Но мужчина снова заговорил спокойным, ровным тоном, и ей показалось, что он заставлял себя говорить.

Она почувствовала, как у нее в горле нарастает ком, и поняла почему. Конечно, он заставлял себя! То, что он только что сказал ей, говорят любой женщине на земле, но не такой женщине, как она.

Как это часто случалось, Конни почувствовала, как краска начала заливать ее лицо, и она потупилась. Как она ненавидела себя за это, просто ненавидела!

Как дурочка, покраснела в присутствии такого человека…

Прекрасный итальянец поднялся. Он был высоким, и низкие балки, проходившие по потолку всего коттеджа, располагались в опасной близости от макушки.

— Я оставлю тебя все обдумать, — произнес он, и взгляд, который он бросил на нее, был таким же холодным и безразличным, как и его голос.

Данте полез в карман пиджака, и Конни заметила бледно-серую шелковую подкладку. Красиво скроенный пиджак идеально сидел на его стройной фигуре, как и его смокинг накануне вечером. Он вытащил визитку и протянул ее девушке двумя пальцами.

— Советую тебе проверить мои данные — при таких обстоятельствах это было бы разумно. И тогда, пожалуйста, обдумай то, что я сказал. Но я не могу уделять этому вопросу много времени. Твое решение мне нужно к концу недели.

Девушка могла бы сообщить ему свое решение прямо сейчас — возможно, она уже все решила, учитывая ее ошеломленную реакцию на его предложение. Но он не позволил ей заговорить.

— Нет. — В уголках его красивого рта мелькнул слабый намек на улыбку. — Ты должна это обдумать. Ведь у меня-то было на это время.

Она молча смотрела на него.

— Вы узнали о моем существовании только вчера вечером, — пробормотала она.

Данте пожал плечами:

— Поэтому я сказал, что время имеет существенное значение. Если мы собираемся заключить сделку, это должно произойти как можно скорее.

Данте подошел к ней, явно намереваясь попрощаться и уйти. Она попятилась назад в крошечный коридор. Он открыл входную дверь, затем повернулся.

— Предложение звучит действительно безумно, — в его голосе Конни услышала заговорщические нотки, — но в этом есть большая доля здравого смысла.

Она ничего не могла ответить.

Спустя мгновение ее гость ступил за порог, закрыл за собой дверь и исчез.

Конни медленно, очень медленно вернулась в гостиную. Она уставилась на диван, на котором итальянец сидел минуту назад.

Выйти замуж за человека, который был ей совершенно незнаком, и оставаться с ним в браке по крайней мере восемнадцать месяцев… чтобы он мог претендовать на свое наследство, а она добьется того, что ее бабушка доживет до конца своих дней в их коттедже…

— Я сплю, — сказала она себе.

Это было единственное разумное объяснение произошедшего.

— Раф! Ответь на звонок! Мне нужно поговорить с тобой.

Данте барабанил пальцами по приборной панели своей машины, припаркованной возле отеля, из которого он только что выехал.

Ему нужно было отправляться обратно в Милан. Поговорить с адвокатами его деда, исполнителями завещания.

— Данте, что случилось? Где ты? — раздался голос друга в трубке.

— Собираюсь уехать в Лондон. Потом Милан. Я нашел ее. — Данте сильнее сжал телефон. — Женщину, на которой я могу жениться.

Раф долго молчал.

— Кто она? — наконец раздался его голос.

Данте вздохнул:

— Эта официантка. Та, что уронила стаканы.

Повисла еще более долгая пауза.

Затем в трубке раздалось:

— И… ты злишься?

Три слова, которые полностью обрисовали ситуацию. Данте было все равно.

— Послушай меня, — сказал он. — Я объясню тебе свой план.

Когда он закончил, Рафаэлло холодно сказал:

— Я умываю руки, друг мой. Пока ты не придешь в себя.

И повесил трубку.

Данте бросил телефон на пустое пассажирское сиденье. Ему было все равно.

Просто все равно.

Он завел мотор и с ревом уехал.

Конни лежала на кровати и смотрела на балки низкого потолка своей маленькой спальни. Она жила в этом доме с восьми лет, с того дня, когда счастливый мир ее детства закончился ужасной автокатастрофой, в которой ее родители погибли, а она попала в больницу на несколько недель.

Это ее бабушка сделала все, чтобы изменить ее жизнь к лучшему. Она привезла ее жить сюда, в коттедж, где Конни медленно восстанавливалась физически и эмоционально. С тех пор бабушка поддерживала Конни — и внучка не может оставить ее в беде сейчас, когда та больше всего нуждается в помощи.

Диагноз «деменция» бабушке поставили почти два года назад, когда болезнь уже начала проявляться. Это было плохо. Получить уведомление о выселении было еще хуже.

Снаружи она слышала уханье совы, тихий шелест листьев, часы на колокольне, отбивающие четверть часа. Это были с детства знакомые ей звуки.

Конни принялась разглядывать визитную карточку человека, который, без сомнения, сделал ей самое странное предложение, какое только можно себе представить.

Данте Кавелли. Так его звали. Он сказал ей об этом, и это было написано на жесткой, дорогой на вид карточке. Данте Кавелли, компания «Кавелли файненс». И на итальянском с обратной стороны.

Она ввела в поисковую систему название «Кавелли файненс». На экране ноутбука увидела много ссылок на статьи, в основном на итальянском языке. Прочитав их с помощью онлайн-переводчика, Конни убедилась, что этот человек не плод ее воображения, а действительно существует.

На нескольких фотографиях Данте Кавелли был запечатлен с мрачным пожилым мужчиной — Артуро Кавелли, основателем «Кавелли файненс». Однако на большей части снимков Данте позировал с красивой женщиной. Каждый раз с разной.

Пока она разглядывала фотографии, его предложение казалось ей все более нелепым. Если он действительно хотел сделать то, о чем говорил, — заключить какой-то формальный брак, чтобы получить свое наследство, — тогда с какой стати он не остановил свой выбор на одной из этих роскошных женщин?

Конни почти решила, что его предложение было какой-то дурной шуткой. Но зачем ему так нелепо шутить?

Нет, его голос звучал серьезно и убедительно.

«Мне не хочется жениться ни на одной из моих знакомых, потому что никто из них не поймет те ограничения, которые я налагаю на брак, который собираюсь заключить».

Конни смотрела на фотографии всех этих роскошных красавиц, прильнувших к высокому, стройному, потрясающе великолепному телу Данте Кавелли. Нет, ни одна женщина в здравом уме не пожелает каких-либо ограничений, когда выйдет за него замуж…

Так вот почему…

Вот почему он решил, что ему больше подойдет официантка из курортного ресторанчика. У нее никогда не возникло бы мысли, что она может хотеть большего, чем он обещал в самом начале.

И то, что сказал Данте Кавелли, было очень просто. Он хотел жену, но только номинально. В идеале она должна была бы жить в другой стране. Они останутся в браке по крайней мере восемнадцать месяцев, после чего последует развод с заранее обговоренным соглашением — Данте назвал сумму, от которой у нее расширились глаза, — и это положит конец их союзу.

«В день нашей свадьбы ты получишь документы на этот коттедж — я гарантирую его покупку… ты можешь не беспокоиться об этом, — и на протяжении всего брака будешь получать ежемесячную сумму в шесть тысяч фунтов. Если твоей бабушке потребуется медицинская помощь или сиделка в конце жизни, я оплачу это дополнительно. Я предоставлю тебе машину и покрою расходы на поездки, когда тебе придется находиться в моей компании в какие-то дни, чтобы подтвердить законность нашего брака».

Он продолжил говорить, и, пока он говорил, его голос внезапно начал дрожать.

«А я, заключив брак, унаследую все, что оставил мне мой дед. Ты можешь убедиться в этом сама, если почитаешь финансовые колонки в прессе».

И она впоследствии просмотрела прессу, и там черным по белому было написано, насколько велика компания «Кавелли файненс» и насколько прибыльна. И насколько богатым станет Данте Кавелли.

Просто заключив брак. Конни уставилась в потолок. Она почувствовала, как ее сердце начало колотиться.

«Могу ли я это сделать? Могу ли я действительно это сделать?»

О, возможно, она самая нетипичная женщина на земле, на которой остановил свой выбор такой мужчина, как Данте Кавелли, но что с того? Все, что имело значение, — это те волшебные слова, которые он ей сказал.

«Ты получишь документы на этот коттедж…»

Ее охватили эмоции — самые чудесные эмоции на свете. Облегчение и радость.

Конни почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Слезы благодарности. Да, конечно, то, что предложил Данте Кавелли, было безумием, но она не переживала из-за этого. Не тогда, когда могла обеспечить безопасную и спокойную жизнь для бабушки в ее последние годы. Это стоило чего угодно! Даже брака, настолько странного, что никто никогда в него не поверил бы.

«Я делаю это ради тебя, бабушка, все ради тебя».

И впервые с тех пор, как узнала, что новый владелец приобрел эти коттеджи и что предвещает для нее эта смена владельца, она заснула крепким и спокойным сном. Вся тревога, беспокойство и страх исчезли.

Данте стоял в зале ожидания окружного бюро регистрации браков и нетерпеливо поглядывал на часы. Он послал машину за женщиной, с которой собирался вступить в законный брак, и она уже должна была прибыть сюда. Но ее все еще не было.

Мрачная мысль закралась в его голову. Она решила отказаться от их соглашения в последний момент?

Это было маловероятно.

Данте посмотрел на портфель, стоявший на стуле рядом с ним. Помимо документов, необходимых для заключения брака в Великобритании, в нем были документы на коттедж — он купил его, просто предложив за него новому владельцу значительную сумму. Владелец коттеджей ему чуть руку не откусил, услышав предложенную цену. Точно так же, как его будущая невеста едва не откусила ему руку за его предложение.

Это было вполне ожидаемо. Если предложить людям то, чего они хотят, они ответят «да».

Послышался звук голосов, и мужчина повернул голову к двери. Его будущая невеста прибыла, чтобы получить то, что хотела.

«Точно так же, как я получу то, что хочу».

Его законное наследство.

Данте снова почувствовал обиду. Ему пришлось пойти на то, что он сделает сейчас, чтобы получить свое законное наследство. Это было действительно унизительно. Заключить брак с совершенно неизвестной женщиной…

Его взгляд, нарочито бесстрастный, остановился на ней. Он уже должен был к ней привыкнуть. По необходимости они встречались уже несколько раз, но каждый раз ненадолго. Один раз по возвращении из Милана через неделю после того, как он сделал ей предложение. И конечно, получил ее весьма предсказуемый ответ. Затем они встретились, чтобы он мог подробно проинформировать ее о том, как будет развиваться их брак. Затем возник вопрос о предсвадебных документах: от свидетельств о рождении и паспортов до подписания ею брачного договора, в котором определялось, что она получит в финансовом отношении при их разводе.

Данте проявлял щедрость, понимая, что эта женщина была ключевой фигурой в его игре, но все же ему пришлось тщательно ограничить то, на что она могла претендовать, учитывая размеры его наследства. А чтобы получить наследство, они должны были вылететь в Италию сразу после свадьбы, чтобы встретиться с адвокатами деда и представить им Конни в качестве его жены.

Что они о ней подумают, ему было все равно — лишь бы они признали, что он выполнил условия проклятого завещания.

— Извините, я опоздала, — прошептала Конни, задыхаясь.

Было очевидно, что она бежала вверх по лестнице, поскольку лицо ее было красным и она тяжело дышала. На ней было нарядное платье, хотя оно было похоже на палатку, как и вся ее одежда, — очевидно, оно было предназначено для того, чтобы скрыть ее фигуру, а не подчеркнуть ее достоинства.

Данте пришла в голову мысль, что из всех женщин, которых он знал, она была единственной, кто не требовал от него постоянного восхищения своей внешностью. Конни была полной противоположностью его подружкам. Во всяком случае, он чувствовал, что ей не нравится, когда он смотрит на нее, поэтому Данте старался не смущать ее, всегда игнорируя ее не слишком шикарный внешний вид. Несмотря на это, он заметил, как синий цвет ее платья подчеркивает голубизну ее глаз. Удивительно глубокий синий цвет…

Данте слегка нахмурился.

Как она могла бы выглядеть с небольшим количеством макияжа, хорошей прической и в более модной одежде?

Но эта мысль не имела отношения к браку, который он собирался заключить.

Она все еще обращалась к нему на «вы» и с извиняющейся интонацией в голосе.

— Бабушка никак не могла успокоиться. Она узнала, что я уезжаю, и расстроилась. Медсестра, которую вы помогли мне нанять, очень милая, но бабушка не любит перемен. — Она сглотнула и отвела взгляд. — Я тоже немного расстроилась. В конце концов медсестра сказала мне идти, потому что мои переживания расстраивали бабушку еще больше. Извините, пожалуйста.

Данте почувствовал укол жалости.

— Пожалуйста, не нужно извиняться, — сказал он. — Я уверен, что твоя бабушка освоится через день или два. И ты вернешься домой, я обещаю тебе, через неделю. И давай перейдем на «ты»? Нас ждут. Пойдем?

В конце концов, не было смысла откладывать задуманное.

Данте почувствовал, как у него сбилось дыхание.

Он кивнул на дверь, ведущую в зал регистрации браков. Он увидел, как его невеста сделала еще один глубокий вдох. Внезапно Данте понял, что Конни выглядит испуганной. Его собственное напряжение спало, он подошел к ней и взял ее руку в свою. Ладонь оказалась липкой, но он успокаивающе сжал ее и ласково посмотрел на девушку. Он не хотел, чтобы она боялась.

— Все будет в порядке. Я обещаю тебе, — спокойно произнес Данте. — Это хорошо для нас обоих — для тебя и для меня. Ты делаешь это ради своей бабушки. Помни об этом.

Он еще раз коротко, ободряюще улыбнулся, затем отпустил ее руку, открыл дверь и провел Конни внутрь зала. Там их ждали регистратор и несколько сотрудников, двое из которых должны были стать необходимыми свидетелями.

— А, мистер Кавелли и мисс Уэстон, вот вы где, — тепло приветствовал их регистратор. — Начнем?

Данте почувствовал, как его невеста вздрогнула. Он спокойно и твердо сказал «да», и они заняли свои места.

Юридически необходимая церемония была короткой. Голос невесты был слабым, но все ответы она давала четко и твердо. Как и жених.

Данте стал женатым человеком. Его наследство наконец-то принадлежало ему по праву.

А его жена, теперь синьора Кавелли, стояла рядом с ним.

Он не мог поверить, что все это происходит в реальности.

— Мы полетим в Лондон, а затем в Милан? — спросила Конни в машине, когда они направлялись в местный аэропорт.

— Нет, мы летим сразу в Милан, — ответил Данте.

Она нахмурилась:

— Я не знала, что отсюда можно улететь прямо в Милан.

— Можно, если летишь на частном самолете, — последовал ответ.

— О… — протянула Конни. Она не знала, что еще сказать.

Возможно, вообще не было смысла что-либо говорить. Данте достал телефон и полностью погрузился в свою электронную почту.

Сначала она решила, что ей следует поступить так же. Она написала медсестре, присматривающей за бабушкой, и спросила, как дела. Вскоре пришел ответ, в котором говорилось, что бабушка обедает и что она уже не так беспокоится. У Конни немного отлегло от сердца.

Она положила телефон в сумочку и посмотрела в окно. Ее окружала атмосфера полной и абсолютной нереальности. Но так оно и было с тех пор, как Данте Кавелли вошел в их коттедж со своим невероятным предложением.

С тех пор все казалось сказочным. В том числе и только что состоявшаяся короткая церемония бракосочетания.

Задавался ли регистратор вопросом, насколько странно выглядела эта пара? Ведь они были совершенно разными!

«Мне придется привыкнуть к такой реакции людей».

Конни почувствовала, как на сердце у нее стало тяжело. Как она сможет пережить предстоящую неделю в роли жены человека, сидящего рядом с ней, человека, который с таким же успехом мог быть с другой планеты?

По крайней мере, все будут говорить по-итальянски… Комментарии, недоверие, сплетни, шок и изумление.

Дело не только в том, что Данте Кавелли вернется в Италию с женой. Дело в том, что он вернется с такой женой… Некрасивой, полной, неэлегантной и совершенно не подходящей такому человеку, как он.

Она почувствовала, что краснеет. Но у нее не было причин так смущаться. Да, она не из тех женщин, на которых мог бы по собственной воле жениться такой мужчина, как Данте Кавелли. Но ведь никого не касалось их взаимное желание вступить в брак!

Она почувствовала, как Данте откладывает телефон и поворачивается к ней. Конни тихо вздохнула. Он выглядел так же великолепно, как и всегда. Его серый костюм на шелковой подкладке был, очевидно, сшит для него по индивидуальному заказу, и он носил его с талантом, которым, казалось, обладают только итальянские мужчины. Его внешность кинозвезды, эти сказочно выразительные темные глаза, обрамленные длинными ресницами, скульптурные скулы и точеная линия подбородка — все это было создано для того, чтобы на него смотрели и любовались им.

Но именно ей этого делать не следует. Или, по крайней мере, он не должен был застать ее за этим занятием. Это было бы слишком неловко, даже унизительно.

Хотя он, должно быть, полностью привык к тому, что женщины смотрят на него в полуобморочном состоянии…

Даже женщины, которые выглядели так же непривлекательно, как она.

Конни еще раз тихо вздохнула. Сегодня она приложила усилия, надев по случаю свадьбы платье. Но она прекрасно понимала, что эта попытка хорошо выглядеть вряд ли превратит ее в подходящую невесту для Данте Кавелли. Это было лучшее, что она могла сделать с собой, и ей следовало успокоиться.

«Он женился на мне не из-за моей внешности. Он женился на мне, потому что я буду держаться подальше от него, не буду предъявлять ему никаких требований!»

И Конни, конечно, не станет ничего от него требовать. Все, чего она хотела, — это безопасность для своей бабушки и себя, и это было то, что она получит от этого брака. Документы на бабушкин коттедж теперь лежали в ее сумочке, и она была счастлива.

— Конни, как ты себя чувствуешь? — спросил ее муж.

Его голос был дружелюбным, и она была благодарна за это.

Именно так и она будет относиться к нему. Дружелюбие поможет справиться со всей этой ситуацией. Как будто их полнейшая несхожесть — он такой великолепный, а она полная противоположность — просто не существовала.

«Единственный способ, как я могу справиться, — игнорировать это».

В конце концов, они были просто двумя людьми, решавшими свои собственные проблемы таким образом, который не имел ничего общего с личными отношениями.

«Нам просто придется смириться и приспособиться к обстоятельствам. Без суеты и спешки».

Поэтому она решительно ответила:

— Странно. Ты, наверное, тоже?

Он кивнул.

— Мы привыкнем. Мы не будем встречаться с большим количеством людей в Милане. Только с адвокатами моего деда — его душеприказчиками.

Конни нахмурилась, ее осенила мысль.

— Разве он не сделал тебя душеприказчиком, если ты его единственный внук?

— Нет, — коротко ответил Данте. Сделал паузу, затем заговорил: — Я подозреваю, что он думал, что я попытаюсь использовать назначение душеприказчиком, чтобы обойти условия его завещания.

— Ты же сказал, что это невозможно.

— Именно так, — последовал короткий ответ.

Автомобиль повернул на территорию аэропорта. Ворота открылись, и они медленно проехали. На взлетной полосе, далеко от зоны коммерческих полетов Конни увидела небольшой самолет. Ее убеждение в том, что все происходящее ей снится, усилилось.

Ситуация стала еще нереальнее, когда она села в просторное кожаное кресло — одно из немногих на борту самолета. Улыбающаяся стюардесса уделила ей немного внимания, но большую часть времени она посвятила Данте. Конни даже не удивилась. Она была человеком, которого люди не замечали. Данте же был полной противоположностью.

Он сел напротив нее.

— Прости, но мне нужно будет работать во время полета, — сказал он, пристегивая ремень безопасности и открывая портфель. — Благодаря нашему браку я наконец-то могу принимать решения относительно «Кавелли файненс». В ближайшие месяцы я буду работать в полную силу, и начать мне нужно прямо сейчас.

Он коротко улыбнулся ей и погрузился в работу.

Конни услышала, как завелся двигатель. Она откинулась назад, внезапное чувство волнения охватило ее. Летать вообще, не говоря уже о частном самолете, было классно.

«Я давно не была за границей…»

Студенческая поездка — должно быть, тогда она покидала страну в последний раз. Она летала на Корфу, чтобы отпраздновать окончание учебы. Ее лицо омрачилось. Отпуск, путешествия — вообще любая радость в ее жизни — исчезли, потому что бабушке становилось хуже. Конни вынужденно поставила свою жизнь на паузу.

Что ж, сейчас — только сейчас — ей нравятся изменения в ее жизни…

Когда они получили разрешение на взлет и самолет начал ускоряться, она схватилась за подлокотники своего кресла.

— Ты нервничаешь? — обеспокоенно спросил Данте и поднял на нее глаза.

Она покачала головой:

— Нет, это великолепно! — Ее глаза сияли.

На секунду — всего на секунду — она, казалось, почувствовала, что Данте все еще смотрит на нее, как будто что-то его удивило.

— Ух ты, я действительно почувствовала отрыв от земли в таком маленьком самолете! — воскликнула Конни.

— Действительно, — сухо подтвердил Данте.

Казалось, он не разделял ее восхищения, и Конни поняла, что это, вероятно, его обычный способ путешествовать. Она наконец осознала, насколько он богат.

«Какое счастье, что я вышла за него замуж!»

Конни знала, что не должна забывать об этом. Возможно, она была самой последней женщиной на земле, на которой такой мужчина, как Данте Кавелли, решил жениться из личных соображений, но, несмотря на это, она оказывала ему такую же большую услугу, как и он ей.

«Мне нужно помнить об этом всякий раз, когда я начинаю чувствовать себя подавленной всей этой роскошью!»

Ее глаза обратились к нему. Его ноутбук был открыт, и его внимание было сосредоточено на экране. Несмотря на всю свою решимость игнорировать неравенство между ними, она почувствовала, как что-то прорывалось сквозь эту упрямую решимость.

«Какой он великолепный! Какой невероятно красивый! Я могу смотреть на него вечно…»

Конни почувствовала, как маленький самолет выравнивается, достигая крейсерской высоты. Стюардесса подошла к ним со своего откидного сиденья возле кабины. Она улыбнулась, но только Данте.

— Пожалуйста, дайте мне знать, если вы хотите, чтобы я подала обед, синьор Кавелли. Хотите сначала аперитив?

Данте поднял глаза и тут же взглянул на Конни.

— Аперитив? — спросил он.

— Э-э… — промычала Конни, внезапно почувствовав себя неловко и… неуместно.

Это странное, радостное чувство внезапно улетучилось и сменилось другим. Внезапной неприязнью к стюардессе, которая так очевидно считала ее невзрачной и некрасивой и, следовательно, совершенно неподходящей для путешествия в качестве пассажира с божественным синьором Кавелли.

Ее подбородок поднялся, глаза вызывающе сверкнули.

— Шампанское, — заявила она. — Нам есть что отпраздновать.

Благодаря ей Данте Кавелли станет очень, очень богатым. И она благодаря ему сможет обеспечить спокойную жизнь своей бабушке.

Каким бы странным ни был их брак, каким бы нереальным он ни казался, за него стоило поднять бокал.

Данте рассмеялся, и, взглянув на стюардессу, произнес:

— Шампанского.

Кивнув, стюардесса ускользнула прочь.

— Ты права, — сказал Данте, глядя прямо на Конни. — У нас есть повод отпраздновать. Мы оба получили то, что хотели. За это определенно стоит выпить.

Стюардесса вернулась с подносом, на котором стояли два бокала с нежно шипящим шампанским.

С небрежной улыбкой она предложила один Конни, а затем, ласково улыбаясь, передала другой Данте. И снова испарилась.

Данте протянул свой бокал через проход.

— За то, чтобы получить все, что мы хотим! — провозгласил он.

Конни сделала глоток, чувствуя, как шампанское закипело во рту. Ее взгляд скользнул к мужчине, за которого только что вышла замуж, и она снова почувствовала это странное, невозможное чувство, поднимающееся внутри ее, — совершенно неуместное, как бы то ни было.

«Чтобы получить все, что мы хотим».

Слова Данте эхом отдавались в ее голове, а затем вдруг ее накрыло осознание непреложного факта.

Для нее это никогда не исполнится.

Никогда она не получит все, что хочет…

Глава 3

Одиннадцать месяцев спустя…

Данте нахмурился. Письмо от Конни было кратким и тем более пронзительным.

«Бабушка угасает, это только вопрос времени, как говорит врач. Невозможно сказать, как долго ей еще осталось».

Он сразу же позвонил ей. Услышал слезы в ее голосе, когда она говорила. Он позволил ей говорить, понимая, что Конни сейчас нужно выговориться.

Теперь он знал ее лучше. Хотя после того первого раза она больше не приезжала в Италию, Данте время от времени навещал ее на выходных.

Он остановился не в ее коттедже, в котором было всего две спальни, а в одном из коттеджей по соседству. Поездки были исключительно для приличия, чтобы подтвердить легитимность их брака для адвокатов деда, но ему нравилось оставаться на пару дней в сельской местности, вдали от напряженных будней городской жизни.

Конни вообще не вызывала у него никакого напряжения, она была нетребовательной и добродушной, и это тоже по-своему освежало. С ней было очень легко.

За то время, что проводили вместе, они больше привыкли друг к другу. Они происходили из разных стран, разных миров, но нашли друг в друге что-то, что роднило их. Как и она, он в детстве потерял родителей, и его воспитывали бабушка и дедушка — в этом они были похожи и понимали друг друга.

У Данте появилась привычка звонить ей по воскресеньям вечером и выслушивать ее рассказы о бабушке. Он знал, что это помогает ей — общаться с кем-то, кому она могла рассказать о своих опасениях. В свою очередь, он рассказывал ей о том, как прошла его неделя. О работе, о клиентах и их интересах, о местах, куда собирался съездить по делам.

Иногда он бывал в Лондоне, и дважды она приезжала к нему, оставаясь с ним в его любимом отеле. Опять же, это было сделано для того, чтобы их брак выглядел настоящим, хотя ей было тяжело оставлять бабушку с сиделкой. Данте уважал и восхищался ее преданностью. Одновременно Данте сочувствовал ей, поскольку слабоумие ее бабушки все больше прогрессировало.

Конечно, это было печально, и он старался утешить Конни.

— Ее жизнь мирно подходит к концу, — с сочувствием сказал он.

Как и долгое испытание для Конни, хотя он и не произнес этих слов. Но во время их последней встречи, когда навестил ее, он был неприятно удивлен тем, насколько измученной она выглядела.

Он нашел для ее бабушки сиделку и медсестру, но Конни настаивала на том, чтобы тоже присматривать за ней.

Хотя Данте не произносил этого вслух, он надеялся, что этот заключительный этап не продлится слишком долго. Болезнь бабушки истощала все силы Конни.

— Я прилечу завтра утром, — пообещал он.

Ее ответ удивил его, но он знал, что она была права.

— Нет, Данте, пожалуйста. Я знаю, это звучит неблагодарно, но… но это, видимо, последний раз, когда я остаюсь с бабушкой одна, и я хочу… я хочу…

Она не смогла закончить фразу.

Данте пошел на попятную.

— Если передумаешь, просто скажи. И если я могу сделать что-нибудь еще…

— Нет, правда, спасибо. Данте, мне пора идти, сейчас придет медсестра.

Она положила трубку, и Данте какое-то время разглядывал свой телефон. Он хмурился.

Бабушка Конни умрет, и что тогда?

Что будет с этим странным браком, который они заключили? Сейчас ему ничего не приходило в голову.

Конни тихо сидела на скамейке на кладбище, на котором скоро будут погребены останки ее бедной бабушки.

Раскопанная земля была похожа на свежую рану. Да, Конни понимала, что смерть бабушки — лучший способ сбежать от цепких лап слабоумия, но все же ей было очень тяжело.

Данте собирался приехать на похороны. Его нельзя было переубедить.

— Я должен быть рядом с тобой, — сказал он ей тихим, но твердым голосом.

И она испытывала к нему благодарность. Не только за финансовую поддержку, которую он оказал ей в рамках их сделки, но и за доброту, которую проявил. За сопереживание и поддержку. Так она чувствовала себя менее одинокой.

Ее соседи, викарий и все сиделки сочувствовали ее горю и помогали с организацией похорон, но в конце концов, все они вернулись в свои дома. Что касается ее друзей из школы и университета, то они все жили своей жизнью, большинство из них находились далеко. Длительный уход за бабушкой отрезал Конни от ее прежних связей.

С Данте, при всей странности их необычного брака, который не был браком в нормальном смысле слова, все было по-другому. Между ними установилась связь. Причина их присутствия в жизни друг друга, какой бы ограниченной она ни была, странным образом утешала и обнадеживала ее.

Прошли месяцы после их свадьбы, и ей стало гораздо спокойнее находиться рядом с ним, когда они встречались по необходимости. Она перестала быть неловкой и скованной в его присутствии, и ей было легко говорить с ним о бабушке, о ее страхах за нее и других повседневных заботах. И Конни любила слушать, как он рассказывает ей о своей жизни в Италии. Его рассказы были для нее чем-то вроде бегства в другой мир.

Никто здесь даже не знал, что она замужем. Она не носила обручального кольца и не меняла фамилию. Приезды Данте и его участие в ее жизни она объяснила любопытствующим тем, что он двоюродный брат ее покойного отца и был достаточно любезен, чтобы предложить свою помощь и поддержку. Это звучало правдоподобно. В конце концов, никто бы не поверил, что такой человек, как Данте Кавелли, мог влюбиться в нее.

Но кем он был для Конни теперь?

Конни вздохнула, почувствовала спазм в горле, и ее глаза снова обратились к пустой могиле. Боль терзала ее. Неуклюже она поднялась. Сумерки сгущались, и вороны на деревьях вокруг кладбища каркали, оглашая местность скорбными резкими звуками. Завтра состоится отпевание, а сейчас ей предстоит вернуться в пустой коттедж, привести себя в презентабельный вид и попытаться что-нибудь съесть…

Аппетит пропал несколько недель назад, поскольку ее бабушка неумолимо угасала. Конни худела на глазах, но ей было все равно. Она не придавала большого значения своему внешнему виду — с тех пор, как посвятила себя заботе о бабушке. А для Данте ее внешность, конечно, не имела значения…

В ее голове промелькнула фраза, которую Данте произнес, когда они летели в Милан.

«Чтобы получить все, что мы хотим».

В результате он получил наследство, а она сохранила дом и обеспечила своей бабушке достойный уход до конца ее дней. И вот эти дни прошли…

Слезы снова выступили у нее на глазах. Завтрашние похороны надо как-то пережить.

Но рядом с ней будет Данте, который поможет ей выстоять.

Это была единственная утешительная мысль, и она цеплялась за нее с удивительной силой.

Данте стоял рядом с Конни у могилы, пока носильщики медленно опускали в нее гроб, а викарий произносил торжественные слова прощания. Конни тихо плакала.

Он вспомнил похороны деда. Его горе было смешано с шоком от внезапного смертельного сердечного приступа, неожиданного, несмотря на возраст покойного. Он казался таким сильным и молодым! Данте думал, что дед будет жить вечно. Но он умер, оставив внука совершенно одного в этом мире.

Те же чувства испытывала сейчас Конни.

Это была странная мысль… что у них обоих больше никого нет.

Кроме друг друга.

Эта мысль показалась ему какой-то… правильной. Тем временем служба заканчивалась, викарий говорил последние слова, а у Конни уже отчетливо прорывались рыдания.

Инстинктивно он положил руку ей на плечо, искренне желая утешить ее, в чем она так явно нуждалась. Данте почувствовал, как дрожит ее тело. Было странно ощущать ее так близко к себе, но это тоже казалось правильным. На похоронах деда он стоял совершенно один… никого не было рядом с ним.

Служба подошла к концу, пришло время уходить, и они с викарием повели Конни по тропинке через кладбище. Поминки не были запланированы, потому что Конни сказала, что не сможет этого вынести, и он понял ее.

Они простились с викарием у ворот, и Данте проводил Конни обратно в коттедж. Ее голова все еще была опущена, слезы не высохли на щеках, плечи ссутулились. Она выглядела, с тревогой подумал Данте, совершенно уничтоженной и потерянной…

В коттедже он провел ее в маленькую гостиную и помог снять пальто. Черное траурное платье подчеркивало худобу ее тела, утратившего свои былые формы. Но какое значение имела внешность в такой день?

Внезапно Данте вспомнил, как он впервые заметил неожиданную яркую голубизну ее глаз в день их свадьбы много месяцев назад. А потом, как ее глаза ярко сияли от волнения, когда самолет взлетел. Теперь ее глаза покраснели от слез.

— Я приготовлю тебе чаю, — предложил он.

Это было английское лекарство от всех бед. Даже от горя…

Когда он вернулся с чашкой чаю в одной руке и растворимым кофе для себя в другой, Конни не пошевелилась. Она сидела на диване, слепо глядя на кресло, теперь пустое. Пустое навсегда.

Он поставил чашку с чаем на маленький столик возле дивана.

— Когда я вошел в кабинет деда в день его похорон, — услышал он собственный голос, — я не мог вынести вида его стула за столом. Я вдруг понял, что он никогда больше не сядет там…

Он замолчал и опустился на другой конец дивана, обхватив руками свою чашку. Конни повернула голову и посмотрела на него сквозь слезы.

— Я как будто вижу ее там… Бабушку. В ее кресле. Хотя она не сидела там уже несколько недель…

Голос у нее был низкий, хриплый и усталый.

— Со временем это пройдет. Я обещаю тебе, — сказал Данте. Он нахмурился и посмотрел в сторону. — В конце концов, останутся только хорошие воспоминания.

Даже когда произносил эти слова, он знал, что это не совсем так. Да, у него осталось много воспоминаний, но не все были хорошими. Чувство обиды и предательства из-за условий завещания деда все еще терзало его. Он поднял глаза на женщину, сидевшую рядом с ним. Женщину, на которой ему пришлось жениться… которая была для него совершенно незнакомой.

Но она уже не была чужой…

С мрачным выражением лица она снова перевела взгляд на пустое кресло.

— Мне так ее не хватает, — сказала Конни. — Я не могу поверить, что она умерла. Что я никогда ее больше не увижу, никогда…

Данте увидел, как слезы снова наполнили ее глаза, затуманивая глубокую синеву, которую он так редко замечал, и делая их серыми от горя.

Жалость переполняла его.

Это была женщина, с которой он вообще никогда бы не познакомился, если бы не интриги его деда.

Они оба потеряли родителей. На протяжении большей части их жизни у каждого из них были только дедушка и бабушка. А сейчас они остались совсем одни.

Сам того не осознавая, он взял в свою руку ее руку, вяло лежавшую у нее на коленях. Ладонь была теплой и мягкой. Диван был маленький, и она сидела совсем недалеко от него. Ему нужно было только притянуть ее к себе, обнять, чтобы утешить в ее горе.

На мгновение Данте ощутил что-то, чего никогда раньше не испытывал… чувство близости.

Он продолжал сидеть тихо, ничего не говоря. Тишину нарушали только тикающие часы на каминной полке.

Он почувствовал, как ее пальцы сжали его руку. И в тот момент ему показалось, что это правильно.

Данте не задержался у нее надолго. Конечно, он был готов остаться и предлагал свою помощь, но Конни сказала, что хочет побыть одна, и он с уважением отнесся к ее желанию.

Уходя, он повернулся к ней у входной двери.

— Конни… — он сделал паузу, затем продолжил: — Если тебе что-нибудь понадобится — что угодно, — ты должна немедленно позвонить мне, и я приеду. Ты понимаешь? Я знаю, что тебе тяжело… очень тяжело.

Ее голос звучал глухо, когда она подняла на него глаза и ответила:

— Спасибо, это любезно, но…

Данте снова кивнул. Конни была на исходе тех немногих сил, которые у нее еще оставались.

— Ты можешь гордиться тем, что сделала, — сказал он. — Ты оставалась с бабушкой до конца ее жизни. Ты была любящей, преданной внучкой и отдавала ей свою любовь до самого конца. А теперь, Конни, теперь она свободна, ты понимаешь? И она освободила тебя!

Она не ответила. Она не могла говорить, он видел это. Ее голова снова склонилась, и из ее глаз опять потекли слезы. Она не смотрела на него — не могла, он тоже это видел. Конни отвернулась, ее плечи затряслись, она совсем потеряла самообладание. Она отступила назад, закрыла за ним дверь и исчезла внутри дома.

Некоторое время Данте просто стоял на пороге, встревоженный и озабоченный. Затем, понимая, что она действительно не хотела, чтобы он оставался с ней, вздохнул, сел в машину и уехал.

Он возвращался к своей жизни. К той свободе, которую получил благодаря Конни.

Девушка лежала на кровати в коттедже.

«Теперь я одна, совсем одна».

За исключением…

Нет, об этом нельзя было думать. Она не должна думать о Данте таким образом.

«Каким бы добрым ни был и как бы сильно ни поддерживал меня сейчас, он просто деловой партнер».

Чувство утраты все еще одолевало ее, но она также осознавала, что со смертью бабушки ее жизнь изменилась навсегда.

Или это было не так?

Данте ясно дал понять, что хочет, чтобы их брак продлился как минимум полтора года, то есть впереди было еще семь месяцев. Как они будут общаться теперь, после смерти бабушки? Она не знала и сейчас не могла сосредоточиться на этом. Данте вернется в Милан, а она останется здесь, в коттедже, который называла своим домом, все еще наполненным воспоминаниями о бабушке, которую так любила.

Данте открыл письмо от Конни и прочитал то, что ожидал увидеть. Оглашение завещания ее бабушки прошло так гладко, как он ее уверял. Бабушка не оставила Конни практически ничего после своей смерти.

Выражение его лица стало мрачным. Он вспомнил, как Рафаэлло задал ему очень важный вопрос, который снова обрел актуальность сейчас, когда он читал электронное письмо Конни.

— Что произойдет теперь, Данте? — спросил Раф. — Ты заключил этот брак, исходя из предположения, что Конни все это время будет присматривать за своей бабушкой. Поэтому ей придется оставаться в Англии. Но сейчас?…

Тогда Данте отмахнулся от друга:

— Оставь бедную девушку, Раф! Она только что похоронила свою бабушку. У нас достаточно времени для планов на будущее. Я не хочу, чтобы она еще больше беспокоилась или расстраивалась.

Рафаэлло вопросительно посмотрел на него. Данте это не понравилось. На лице Рафа было типичное проницательное выражение адвоката, как будто он хотел заглянуть в мозг Данте.

— Она приедет в Милан?

Вслед за вопросительным взглядом последовал прямой вопрос. Вопрос, который Данте не хотел слышать, не говоря уже о том, чтобы отвечать на него.

— Почему она должна это делать? — возразил он.

Вопросительный взгляд сменился другим, менее понятным. Это еще больше разозлило Данте.

— Раф, кроме адвокатов моего деда, ты единственный человек, который знает о Конни… Который знает, что я женат. И я хочу, чтобы так и оставалось. Нет причин что-то менять. Конни прекрасная девушка, и я уже привык к ней… Я привык к тому факту, что она есть в моей жизни по определенным причинам. Я даже люблю ее. Ей пришлось тяжело в жизни, и я рад, что помог ей и что у нее есть возможность обратиться ко мне за помощью. Но…

Он замолчал, ему все еще не нравилось выражение лица Рафа. В любом случае Конни и его отношения с ней, какими бы они ни были, не касались его друга! Они не касались никого, кроме него и Конни.

Он резко вздохнул и сказал:

— Нам осталось чуть больше шести месяцев. Раф, ты сам говорил мне, что это минимальный срок для выполнения условий завещания! Что касается того, как пройдут эти месяцы… Что ж, я что-нибудь придумаю с Конни.

Да, но что? Он не нашел ответа для Рафа, как и не нашел ответа для себя. Но надо было что-то решать — вот в чем загвоздка.

И что теперь будет делать Конни? Они смогли прожить отдельно друг от друга, как он и планировал с самого начала, потому что у нее были веские причины жить в другой стране. Но теперь этих причин больше не было.

Вопрос Рафа снова прозвучал в его ушах:

«Что произойдет теперь?»

Он все еще не знал ответа.

Конни смотрела на себя в зеркало, встроенное в старомодный шкаф в спальне бабушки, и презирала себя за свой внешний вид.

Это было знакомое чувство. Давно знакомое.

Когда она была студенткой, ей казалось, что она выглядит нормально, хотя всегда была склонна к полноте. Когда отказалась от общественной жизни, у нее не было ни времени, ни желания, ни цели заботиться о том, как она выглядит. Это просто перестало быть важным.

После того как она набрала килограммы из-за неправильного питания, не было смысла обращать внимание на состояние волос или цвет лица, не говоря уже об одежде.

Она обреченно вздохнула. Ирония заключалась в том, что из-за стресса последних дней она полностью потеряла аппетит и сбросила большую часть лишних килограммов. Но осталась все такой же нескладной и непривлекательной.

Конни отвернулась, не желая больше смотреть на себя, и натянула мешковатую футболку и брюки. Такая одежда скрывала ее тело.

На нее снова накатил приступ депрессии. Забота о бабушке была ее основным занятием в последние годы, но теперь бабушки не стало. И что же будет теперь? Конни понимала, что должна приложить усилия и не позволить себе еще глубже скатиться в бездну отчаяния, но сейчас ей было так трудно найти какую-либо цель в жизни! Она попыталась вспомнить, о чем мечтала до того, как оставила свои интересы и посвятила себя бабушке. Она вспомнила, что колебалась между желанием продолжить учебу и получить степень магистра, с одной стороны, и начать работать, попробовать себя в издательском деле, — с другой.

Проблема была в том, что теперь все эти планы пугали ее. Казалось, что все требует огромных усилий… Конни была настолько растеряна, что ей было трудно даже собрать все документы после кончины бабушки.

Чего бы хотела для нее бабушка? Конни вошла в гостиную, готовая скоротать время за просмотром телепередач, которые толком не смотрела, и мельком увидела себя в зеркале над камином. Волосы ее были зачесаны назад, просто и непривлекательно, как обычно.

«Конни, дорогая, тебе пора сделать прическу».

Она замерла. Как будто услышала знакомый голос бабушки, бодрый и веселый, каким он был давным-давно, еще до того, как слабоумие затуманило ее разум…

«Ты позволила себе махнуть на себя рукой, так нельзя! Пришло время немного себя побаловать!»

Хотя она знала, что ей это показалось, Конни почувствовала живительное тепло в теле.

Возможно, ей действительно нужно было взять себя в руки. Не загадывать слишком далеко вперед, а вместо этого сосредоточиться на чем-то настоящем, что помогло бы ей почувствовать себя лучше.

Это можно было сделать…

«Но я не хочу, чтобы это длилось вечно. Иначе я откачусь назад к старым плохим привычкам и снова наберу вес. Я хочу уйти от саморазрушения… Может быть, что-то вроде учебного лагеря или оздоровительного спа-центра?»

Конни взяла ноутбук и плюхнулась на диван. Могла ли она себе это позволить? Заведения, где можно было привести себя в форму, стоили недешево…

Но из тех денег, которые Данте продолжал переводить на ее счет, она почти ничего не потратила.

Итак, Конни принялась искать оздоровительные центры. Впервые за долгое время туман горя и депрессии начал рассеиваться, когда она стала строить планы на будущее…

Данте читал еще одно письмо от Конни. На этот раз его содержание было неожиданным. Конни писала, что она направляется в Озерный край. Она забронировала себе отдых на оздоровительном курорте. На целый месяц.

Он перечитал письмо еще раз, словно убеждая себя, что это именно то, что она написала. Это было совершенно не похоже на ту Конни, которую он знал. Та Конни была домашней девочкой. Ей становилось плохо, если она оказывалась вдали от любимого коттеджа.

Но это было тогда, когда она присматривала за бабушкой.

Теперь в этом больше нет необходимости.

И все же мысль о Конни в оздоровительном спа-центре все еще была непривычной.

С другой стороны, размышлял он, возможно, это пойдет ей на пользу. Ей не помешало бы немного отдохнуть и подумать для разнообразия о себе, а не о нуждах бабушки. И все же Данте осознавал, что испытывает смешанные чувства. Ему не придется беспокоиться о ней, пока она будет отдыхать. И он не будет тратить время на размышления о ней… думать о том, что она собирается делать со своей жизнью теперь, когда ее бабушки больше нет.

Конечно, он предпочел бы, чтобы Конни просто продолжала жить так, как жила, в своем коттедже, пока они не смогут развестись. Но Данте знал, что это было совершенно эгоистичным желанием. Что, если Конни не захочет вести прежнюю жизнь?

Как это повлияет на него?

Он этого не знал, и ему не нравилось это чувство.

Конни почувствовала, как беговая дорожка замедлила ход. Она прошла десять километров под небольшим уклоном. И хотя ее сердце учащенно билось, она больше не задыхалась. Это был явный прогресс по сравнению с ее первыми днями в санатории.

И дело было не только в ее физической подготовке.

Полная смена обстановки преобразила ее. Здесь, в Озерном крае, на фоне поразительной красоты сурового дикого ландшафта, она чувствовала, как день ото дня улучшается ее настроение. А что касается здоровья…

Она сошла с беговой дорожки и направилась к тренажерному залу. Она никогда бы не подумала, что ей действительно понравятся те упражнения, которыми занималась под присмотром личного тренера. Он составил программу, которая день за днем изменяла ее некогда вялое тело.

Но Конни не ограничивалась тренажерным залом. На курорте был крытый тренировочный бассейн, где проходили занятия аквааэробикой, йогой и пилатесом. Кроме того, здесь предлагали роскошные процедуры для тела, на которые она с удовольствием тратила деньги. Но больше всего она любила долгие прогулки по горам и берегам озер, которые позволяли ей глубоко дышать и постепенно, день за днем, сбрасывать с себя, как чешую, стресс прошлых лет.

Невозможно было не почувствовать, как туман горя рассеивается, когда после тренировки, съев легкий, но питательный обед, она каждый день выходила на улицу на яркий, бодрящий воздух, чтобы полюбоваться величием природы вокруг нее.

Невозможно было не наслаждаться миром, от которого она слишком долго пряталась.

В своей голове она слышала голос бабушки, теплый и любящий:

«Живи, моя дорогая, любимая девочка, ради меня и ради себя».

Конни чувствовала на себе благословение бабушки каждый день.

Одновременно в ее голову начали закрадываться нежелательные мысли. И хотя это было трудно, она знала, что ей придется с этим смириться, как только придет время.

«Смирись с тем, что Данте уйдет из твоей жизни. У вас совершенно разные судьбы».

Конни знала, что так и должно быть, и все же ей становилось грустно, когда она думала о предстоящем разводе. С самого начала их брак был лишь средством для достижения цели, но по прошествии недель и месяцев, даже несмотря на все ограничения контракта, который они заключили, она поняла, что Данте стал важным человеком в ее жизни.

Девушка остановилась у своей любимой скамейки у водопада, и выражение ее лица внезапно стало встревоженным. Запретные мысли снова вернулись. Она вспомнила тост, который Данте произнес в тот день в самолете много месяцев назад.

«Чтобы получить все, что мы хотим».

Тогда Конни уже понимала, что хочет гораздо большего, чем он.

Потому что ее желания были из разряда недостижимых.

Данте закрыл ноутбук и сунул его в кожаный портфель с монограммой. Самолет начал снижение в Хитроу. Он готовился к поездке в Великобританию, потому что Конни вернулась с оздоровительного курорта, и ему нужно было поговорить с ней о своих планах. И о ее планах, конечно, тоже.

Пока они не смогут подать на развод.

Развод, который, наконец, освободит его от контроля деда.

«Почему он сделал это со мной? Я выполнял все, что он от меня хотел, и все же он предал меня…»

Затаенная обида, как зубная боль, снова напомнила о себе. Выражение его лица изменилось, стало печальным. Условия завещания были неблагоприятными для него, но они не должны ухудшить жизнь женщины, которая дала ему возможность получить наследство.

На его губах заиграла легкая улыбка, и он почувствовал, как его напряжение ослабло. Ему повезло с Конни, это точно. Дело было не только в том, что она стала ему идеальной женой в его крайне затрудненном положении, но и в том, что…

Он задумался. Так в чем же было дело?

«Дело в том, что она милый, добрый человек, и я по-своему полюбил ее».

Конечно, на самом деле он не видел в ней жену — настоящую жену. Он не рассматривал ни одну женщину в качестве своей жены, и жить с кем-либо не входило в его планы. Он хотел свободы, чтобы никто не претендовал на него, будь то его дедушка или любая женщина, которую дедушка хотел ему навязать.

Или Конни.

Его мысли вернулись на круги своя. Как они собираются прожить оставшиеся несколько месяцев своего брака? Его мысли вернулись к случайным разговорам, фразам, которыми они обменивались во время встреч, разговоров по телефону или в электронных письмах. Она ведь упоминала, что после получения степени бакалавра не могла решить, продолжить ли учебу или заняться карьерой в издательском деле. Затем, конечно, все ее планы были нарушены из-за ухудшения здоровья бабушки, и Конни оставила все свои намерения и амбиции.

Но теперь она могла «стряхнуть пыль» со своих планов. Сделать со своей жизнью что-то, что вывело бы ее на новый уровень.

«Чего бы она ни хотела сделать, я поддержу ее, конечно, поддержу».

И, конечно же, она захочет остаться в Англии. Или для продолжения учебы, или по работе. Это ему идеально подошло бы.

«Я могу снять для нее квартиру, где бы она ни захотела обосноваться. И я могу продолжать заезжать к ней, или мы можем встречаться в Лондоне — все, что необходимо, чтобы наш брак по-прежнему выглядел настоящим».

Кроме того, учеба или работа в Англии стали бы разумным объяснением, почему она не живет с ним в Италии. Адвокаты его деда наверняка не пропустят этого факта. Поскольку ей пришлось поставить свою жизнь на паузу, чтобы ухаживать за бабушкой, было бы естественно, что она захочет продолжить карьеру или учебу теперь, когда бабушка умерла.

Сегодня он проведет вечер в Лондоне, а завтра отправится на запад. Судя по электронным письмам Конни, ей понравилось на курорте. Было приятно думать о том, что она хоть раз побаловала себя и начала новую жизнь после того, что ей пришлось испытать.

«Точно так же, как я это сделаю, когда освобожусь, наконец, от брака, которого никогда не хотел».

Это была обнадеживающая мысль.

Когда самолет подрулил к зданию аэропорта, мужчина нахмурился. Быть свободным от оков брака, да, он этого хотел. Но освободиться от присутствия Конни в своей жизни? Внезапно ему в голову пришла одна мысль, и морщины на его лбу разгладились. Тот факт, что они разведутся, не означал, что он полностью исключит ее из своей жизни — с чего бы это? Они могут продолжать встречаться время от времени, как и сейчас, и иметь такие же непринужденные отношения. То есть дружить, как и сейчас. В конце концов, почему бы и нет?

Он привык к ней и уважал ее. Этого было достаточно, более чем достаточно.

Конни села в такси.

— Куда? — спросил через плечо лондонский таксист.

Она назвала адрес отеля Данте, чувствуя, как в животе у нее порхают бабочки. Она не удивилась их присутствию — не в последнюю очередь потому, что Данте предполагал, что она будет дома, в коттедже, а не здесь, в Лондоне.

Она достала телефон и написала сообщение. Его самолет приземлился, и она знала, что он всегда останавливался в одном и том же отеле на Пикадилли, когда бывал в Лондоне.

«Данте, привет! Я в Лондоне проездом. Могу ли я приехать в твой отель? В половине шестого будет нормально?»

Отправляя сообщение, она вдруг начала сомневаться. Устроит ли Данте ее присутствие сегодня вечером в Лондоне? Может быть, у него были другие планы на вечер? Однако сообщение уже было отправлено. И если бы не написала ему, она бы полностью потеряла самообладание.

Конни почувствовала, как бабочки снова запорхали в ее животе, пока такси медленно пробиралось сквозь оживленный лондонский поток машин.

Она сошла с ума!

Экран ее телефона загорелся. Пришел ответ от Данте.

Он был удивлен, что она не у себя дома, в коттедже, но он не возражал встретиться с ней в отеле.

«Я буду в коктейль-баре».

Она быстро написала ответ и расправила плечи. Бабочки вспорхнули в ее животе и закружились в радостном вихре.

Глава 4

Данте взглянул на свои часы. Без десяти семь.

Они с Конни договорились встретиться в половине шестого. Она, наверное, не привыкла к лондонскому движению в такой час и неправильно оценила время приезда в отель. Он до сих пор не был уверен, зачем она вообще ехала через Лондон из Озерного края. И все же ее визит спас бы его от поездки в коттедж.

«И пара дней в Лондоне пойдет Конни на пользу», — подумал он.

Данте пригласил ее на ужин в превосходный ресторан отеля и сменил свой номер на люкс. Может быть, завтра вечером она захочет пойти в театр? Он спросит ее сегодня. А также, конечно, необходимо начать неизбежный разговор о том, что она хочет делать в будущем.

Еще одна приятная мысль пришла ему в голову.

Теперь, когда она провела время, побаловав себя на оздоровительном курорте, он мог бы уговорить ее побаловать себя еще больше — сходить по магазинам, купить новую одежду, сделать прическу… и все такое. Он всегда жалел ее, хотя понимал, что в последнее время ей было не до своего внешнего вида. Но теперь, конечно, она могла бы для разнообразия сосредоточиться на себе.

Данте вспомнил, как много месяцев назад он заметил, что, несмотря на ее мешковатую одежду и зачесанные назад волосы, у нее невероятно красивые глаза. Голубые, с длинными ресницами…

Бармен поставил перед ним второй заказанный им мартини. Бар заполнялся, и он снова взглянул на часы — на этот раз более нетерпеливо. Почти семь, а ее все еще нет!

Пианистка, сидевшая за белым роялем в углу, действительно была очень привлекательной, подумал он.

И отвел глаза. Нет, это неуместно…

Данте перевел взгляд дальше, остановился на входе в зал и сделал глоток мартини. Затем, как только начал опускать бокал обратно на стол, он замер. Какая-то женщина вошла и остановилась у входа.

И на этот раз отвести взгляд было совершенно невозможно…

Конни остановилась в дверях. Она нервничала. Просто войти в холл отеля потребовало от нее больше душевных сил, чем она думала. Однако сейчас ей понадобится вся смелость, которой она обладает. Ей вдруг захотелось вернуться в свой коттедж, находящийся далеко-далеко отсюда.

Мысли ее метались. Ей не хотелось думать о причинах своих действий. Она просто знала, что хочет встретиться с Данте в Лондоне, а не в коттедже.

Ведь у себя дома она была бы той же старой Конни. А здесь, в роскошном пятизвездочном отеле, где она всегда слишком сильно ощущала разницу между своим внешним видом и видом остальных гостей, дела обстояли совершенно иначе.

Именно поэтому Конни отправилась покупать одежду, которая была сейчас на ней. Но только чтобы выглядеть как все гости этого отеля, а не по какой-то другой причине. Во всяком случае, она бы не призналась даже себе, что хотела вызвать интерес у мужчины, с которым ей предстояла встреча.

Внезапный страх охватил ее, когда она подошла к входу в коктейль-бар. Она собиралась встретиться лицом к лицу с Данте, которого не видела с похорон бабушки, состоявшихся несколько недель назад. И теперь, после отдыха на курорте, после того, как отправилась по магазинам в Лондоне…

«Может быть, он посмеется надо мной?»

Если Данте действительно сочтет ее смешной, то не покажет этого. Она знала его достаточно хорошо, чтобы быть в этом уверенной. Он всегда был вежливым и тактичным, даже любезным. Она знала, что была застенчива сама по себе, а не из-за Данте.

Она нервно вздохнула, остановившись у входа в слабо освещенный коктейль-бар, не подозревая, что ее силуэт вырисовывается на фоне более яркого света из холла.

Она позволила своим глазам привыкнуть к темноте, услышала тихую блюзовую музыку, доносящуюся от рояля неподалеку, и стала искать Данте.

Затем с облегчением увидела его, и у нее, как всегда, перехватило дыхание. Данте сидел на одном из высоких барных стульев и выглядел великолепно.

Он был в деловом костюме. Темный шелк его галстука контрастировал с девственной белизной рубашки, и она могла видеть блеск золотого ремешка от часов на запястье руки, держащей бокал мартини. Его волосы, безукоризненно подстриженные, спадали на лоб. Черты его лица, как всегда, выглядели так, словно он был рожден, чтобы украшать собой киноэкран.

На секунду — всего на мгновение — она почувствовала безнадежность и тоску. Какой невзрачной она была по сравнению с ним!

Но она не могла просто стоять, как манекен, и любоваться Данте. Конни взмахнула рукой, показывая, что увидела его, но он не ответил на ее жест. Он казался совершенно неподвижным. Конни направилась к нему.

До того места, где Данте сидел, все еще неподвижно, с бокалом мартини в руке, было совсем недалеко. Его лицо ничего не выражало, и Конни почувствовала, как неприятный холодок пробежал по ее спине.

Она остановилась перед Данте и сказала, немного заикаясь:

— Э-э… извини, что опоздала. Много машин на дорогах.

Данте все еще не двигался. Он не произнес ни слова. Его лицо застыло. Затем…

— Конни?

Его голос был пропитан неподдельным изумлением. Она ощутила, как румянец залил ее щеки, и на одно ужасное мгновение почувствовала себя самой большой дурой в мире.

«О боже, он считает меня совершенно нелепой!»

Потом он сказал что-то по-итальянски, чего она не смогла разобрать.

Он переключился на английский, выражение его лица по-прежнему оставалось ошеломленным.

— Ты выглядишь просто потрясающе!

Его удивление было настолько искренним, что Конни почувствовала слабость. Ее колени внезапно подогнулись. Она схватилась за пустой барный стул и забралась на него. Сердце билось все так же быстро, и ее охватило странное волнение.

Он смотрел на нее так, как ей всегда хотелось…

— Я преобразилась, — сказала Конни. — Все началось на курорте, когда я снова пришла в себя, стала нормально питаться, заниматься спортом и совершать длительные прогулки. А сегодня… Ну, я провела день в Найтсбридже, сделала прическу, профессиональный макияж и все такое и купила это платье. Это было ужасно дорого, Данте, но на этот раз мне просто захотелось этого!

Говоря это, она с удовольствием ощущала, как Данте разглядывает ее. Она знала, что изысканно красивое платье привлекло его внимание. Тонкий шелк синего цвета облегал ее постройневшее, подтянутое тело, подчеркивая соблазнительные изгибы. Мало того, ее недавно подстриженные, окрашенные и красиво уложенные волосы, а также легкий макияж — все это создавало именно то впечатление, на которое она надеялась. Голова кружилась.

Конни едва осознавала, что бармен спросил, хочет ли она что-то выпить. Она моргнула и внезапно вспомнила о той высокомерной стюардессе на частном самолете, которая сопровождала их в Милан в день ее свадьбы… О том, как та небесная красотка едва обращала внимание на неряшливую, плохо одетую женщину, осмеливающуюся путешествовать с таким великолепным мужчиной, как Данте Кавелли.

— Шампанское! — услышала она свой ответ. — Коктейль с шампанским, пожалуйста.

Затем Конни перевела взгляд на Данте. На его лице все еще было выражение недоверия, и это развеселило ее.

Она рассмеялась.

— Я сама с трудом могу в это поверить, — призналась она. — Шикарное платье и все эти ухищрения творят чудеса!

Он рассмеялся в ответ.

— Ах, это чудо все время пряталось в тебе, Конни. Но у тебя были другие, более важные дела, на которых тебе нужно было сосредоточиться. Теперь ты можешь начать жить своей жизнью.

На ее лице проступила тень печали.

— У меня не было другого выбора, Данте. Но все равно я знаю, что бабушка хотела для меня только хорошего.

Бармен поставил перед ней бокал с коктейлем, и она подняла его. Данте сделал то же самое со своим бокалом.

— За все хорошее для тебя, Конни! — произнес он. Его голос был таким же теплым, как и его взгляд.

В ее голове снова всплыл тост, который он произнес в самолете в день их свадьбы.

«Чтобы получить все, что мы хотим…»

Конни сделала глоток коктейля.

И тут же поперхнулась.

Схватив ближайшую бумажную салфетку, она поднесла ее к губам.

— Боже мой! Что в бокале? — хрипло воскликнула она.

Данте рассмеялся.

— Кроме мараскиновой вишни, ломтика апельсина и сахара? Ну, биттер «Ангостура» и изрядная порция коньяка. Коньяк придает коктейлю крепость, — любезно подсказал он.

— О боже мой! — простонала Конни. — Я думала, это будет просто шампанское, разбавленное соком, или что-то в этом роде.

— Это, скорее всего, «Беллини», — сообщил ей Данте. Его глаза встретились с ее глазами, и еще раз она ощутила, как разряд ужаса, смешанный с возбуждением, пронзил ее. — Этот момент определенно требует особенного напитка.

Что-то изменилось в его выражении лица…

Он протянул к ней руку, коснувшись ее волос, а затем откинулся назад.

— Выпей, — улыбнулся он. — Но на этот раз просто выпей, ладно?

Конни собралась с духом и подчинилась. На этот раз она была готова.

Готова к большему.

И эти беспокойные бабочки в ее животе снова взлетели и запорхали.

Данте все еще находился в каком-то оцепенении. Его глаза продолжали изучать Конни, сидевшую перед ним в ресторане отеля.

Он мог предположить, что после отдыха и в новой одежде она может выглядеть не так, как он привык, но то, что сейчас увидел, превзошло все его ожидания.

Данте не хотел слишком сосредотачиваться на физическом влечении к Конни. Он прекрасно знал, что в ней таится нечто большее. О, она все еще была той Конни, такой, какой он ее знал, — естественной, неприхотливой, открытой и добродушной, — но теперь… Он пытался выразить свои мысли словами. Теперь он видел вокруг нее сияние — новую уверенность, ощущение жизненной силы, которых ей не хватало. Она как будто заново открывала свою жизнь, о которой забыла за годы ухода за бабушкой.

Теперь она может смотреть в будущее с новой уверенностью в себе, новыми надеждами и перспективами.

Данте был рад за нее.

— Я чувствую, что для тебя это начало чего-то нового и захватывающего, Конни, — сказал он. — И ты этого заслуживаешь, ты этого действительно заслуживаешь.

Он поднял бокал с вином и с удовольствием сделал глоток.

Он хотел, чтобы Конни провела чудесный вечер и отпраздновала начало своей новой жизни.

— Скажи мне, есть ли у тебя какие-нибудь мысли… идеи… о том, что может произойти с тобой дальше?

На мгновение ему показалось, как что-то промелькнуло в ее глазах, но исчезло прежде, чем Данте смог понять, что это было.

— Ну, я чувствую себя намного лучше — благодаря времени, что я провела на курорте.

Ее голос изменился, и Данте снова почувствовал, что в нем появилось что-то такое, чего он не может понять.

— Я понимаю, что теперь, когда бабушка умерла, мне нужно смотреть вперед. Снова стать хозяйкой своей жизни. — Она слегка нахмурилась. — Я просто еще не совсем уверена, чего хочу и как этого добиться.

— Ты говорила мне, что когда-то подумывала о получении степени магистра, — напомнил ей Данте. — Ты еще хочешь этого?

— Я не уверена. Может быть, мне лучше поискать работу. Хотя… — Девушка закусила губу. — Честно говоря, каким бы прекрасным ни был коттедж, в той местности не так уж много вакансий, требующих знания английской литературы!

— Переезжай сюда, в Лондон, — быстро сказал он. — Тут полно вариантов.

Конни поморщилась:

— Здесь очень дорого жить. С другой стороны, то невероятно щедрое пособие, которое ты мне предоставил, до сих пор лежит в банке. Я потратила часть этих денег на месяц на курорте, но остатка мне хватило бы на некоторое время здесь, в Лондоне, пока не найду работу и не начну получать зарплату.

— Я был бы рад снять для тебя квартиру, — ответил Данте. — В конце концов, ты моя жена!

Она решительно покачала головой:

— Я не могу позволить тебе сделать это. Это никогда не было частью нашей договоренности. Кроме того… Ты предложил очень щедрое вознаграждение, когда… ну, когда наш брак закончится.

Данте наблюдал, как Конни потянулась к бокалу, наполненному вином, отмечая, как ее изящные пальчики — теперь с красивым маникюром — сжались вокруг ножки.

— Что ж, у нас есть еще немного времени, — ответил он ровным голосом. — Но Лондон, безусловно, будет лучшим местом, когда дело касается поиска работы. Ты все еще хочешь найти что-нибудь в издательском деле?

— Это было бы прекрасно, — задумчиво сказала Конни. — Однако здесь очень высокая конкуренция, и я старше большинства новичков. И действительно, хочу ли я жить в Лондоне? Иногда это хорошо, как сейчас, но хотела бы я жить здесь все время?

Она слабо вздохнула, и Данте уловил это.

— Не нужно спешить с принятием решения. На самом деле, — медленно произнес он, — сейчас для тебя лучше всего сделать перерыв. Время, проведенное на курорте, несомненно, пошло тебе на пользу, так почему бы не продолжить расширять свой кругозор?

Он снова внимательно посмотрел на нее. Данте почувствовал, что эта женщина тревожит его душевное спокойствие. Он знал, что должен помочь Конни определиться со своей жизнью, помочь ей двигаться вперед. Знал также, что преображение, которое с ней произошло, было в первую очередь ради ее собственной выгоды.

Не для него.

Но все же…

Пауза затянулась. Данте был ошеломлен тем, как изменилась внешность его «жены», и совершенно честен в своих комплиментах. Он хотел, чтобы она наслаждалась жизнью после всего, через что ей пришлось пройти.

Но все же…

Вот оно снова. Он был уверен, что чувство, которое пробудилось в глубине его души, — очень личное.

И он знал, как это чувство называется. До этого момента оно не имело никакого отношения ни к их браку, ни к их отношениям, ни к их дружбе.

Он ощущал, как оно зарождается внутри его, и понял, что не может его отрицать. Оставалось только признать и принять его.

Желание…

— Это была великолепная еда, — сказала Конни с улыбкой. — Но очень калорийная.

Данте вставил ключ-карту в замок на двери их номера.

— Я рад, что тебе понравилось, — улыбнулся он. — Но, Конни, я не хочу, чтобы ты беспокоилась о калориях. Ты выглядишь фантастически, и я так рад за тебя! Ты обещаешь мне, что не будешь экономить на еде?

Он провел ее в номер. Он все еще находился в каком-то оцепенении, пытаясь осознать свои чувства к Конни. Это произошло так внезапно. В каком-то смысле Конни все еще была той же женщиной, которую он достаточно хорошо узнал за те месяцы, что прошли со дня их свадьбы. Но та же Конни предстала перед ним сегодня в совершенно новом свете. Это было так странно и волнующе!

«Интересно, она реагирует на меня так же, как я на нее?»

Данте не знал — не мог понять. Знал только, что ему следует действовать очень осторожно.

— Кофе, — весело сказал он. — Я заказал его в ресторане. Его должны были уже принести.

Кофе был сервирован на низком столике перед диваном в гостиной номера. Конни подошла к дивану и села, вздохнув с облегчением. Скривившись, она наклонилась, чтобы снять туфли на высоких каблуках, а Данте занял свое место на диване, убедившись, что сидит не слишком близко к ней. Это было бы рискованно.

— О, так намного лучше! — воскликнула Конни со стоном облегчения.

— Красивые туфли, — рассеянно заметил Данте. Он никогда прежде не замечал, но теперь остро чувствовал, что она женщина…

Он перевел взгляд на столик, налил кофе и протянул ей чашку. Ему нужно было взять под контроль свое либидо, а не потворствовать ему.

«Это происходит слишком неожиданно».

Он приказал себе найти безобидный предмет для разговора, отвести взгляд от ее расслабленного тела на диване.

«Имеет ли она хоть малейшее представление о том, как влияет на меня?»

Данте был уверен, что она этого не понимала.

— Итак, ты купила сегодня еще какие-нибудь потрясающие наряды? — спросил он, надеясь, что разговор на общие темы его отвлечет.

— Нет, только это платье, — ответила Конни.

— А почему бы тебе не купить что-нибудь еще? — предложил он. — Может, Лондон и не Милан, но и ему есть, что предложить в плане моды. Давай пойдем завтра за покупками.

Конни подула на кофе, опустив глаза.

— Завтра мне надо уезжать домой, — тихо произнесла она.

— Почему? — недоумевал Данте. Это был невежливый вопрос, но Данте не хотел, чтобы она уезжала от него. Не сейчас.

«Не сейчас, когда я впервые увидел ее. Теперь, когда между нами все меняется…»

Она продолжала пить кофе. У Данте сложилось впечатление, что она делает это, чтобы не смотреть на него.

— Ну, меня уже давно не было дома, — заговорила она наконец. — Мне надо проверить коттедж.

— Это ведь может подождать еще один день? — уточнил он. — Как насчет того, чтобы завтра пойти за покупками, а послезавтра я отвезу тебя в коттедж?

Конни удивленно посмотрела на него.

— О, тебе не обязательно это делать, Данте. Я могу поехать на поезде.

— Я настаиваю, Конни!

Она посмотрела на него с озадаченным выражением лица.

Данте поставил чашку кофе на стол.

— Конни, я уже упоминал ранее о том, что ты расширяешь свой кругозор. У меня возникла идея. Пока ты думаешь, чем бы хотела заняться дальше, как насчет того, чтобы отдохнуть по-настоящему?

Он выдержал ее взгляд. Ощущение, что она что-то скрывает, снова пришло ему в голову, хотя девушка смотрела прямо на него.

— Почему бы тебе не съездить со мной в Италию? Ты ничего не видела, когда приехала туда после нашей свадьбы, но теперь я могу показать тебе Милан и Ломбардию, показать тебе всю Италию, если хочешь.

Данте чувствовал себя окрыленным. Взять ее с собой в Италию — это было именно то, что нужно!

— Ты… ты правда этого хочешь, Данте? — Голос Конни звучал нерешительно.

— Да, — ответил он.

Настала его очередь задавать вопросы.

— Разве это не классная идея?

Он смотрел прямо на нее, в ее красивые голубые глаза, на ее изящно изогнутые брови и невероятно длинные, густые ресницы. Он едва не протянул руку, чтобы погладить шелковистую кожу ее щеки…

«Желай меня, Конни, желай меня так же сильно, как я желаю тебя».

Он увидел, как выражение ее глаз изменилось. И вдруг они вспыхнули.

— О да… — выдохнула она. — О, Данте, да, да!

Теперь ее глаза сияли, словно сапфиры. У него перехватило дыхание. Она была так красива, так невероятно, потрясающе красива!

Усилием воли он поднялся. Приложив еще больше усилий, он сохранил свой голос легким, а улыбку — теплой и дружелюбной.

— Хорошо, — объявил Данте. Он допил остатки кофе и поставил чашку. — Итак, решено. Завтра мы обновим твой гардероб, а потом отправимся в Италию. Хорошая идея?

Она все еще смотрела на него своими прекрасными лазурными глазами. Он почувствовал, как внутри его зашевелилось желание.

Нет! Сейчас, прямо сейчас ему нужно взять себя в руки.

— Хорошо, допивай кофе, и пора спать. Завтра у нас целый день впереди. Все эти покупки… И еще нам нужно заказать курьерскую службу, чтобы тебе привезли твой паспорт.

Конни покачала головой, и Данте увидел, как заколыхались завитки ее волос.

— Паспорт у меня с собой, — сказала она. — Я всегда беру его с собой. Это удобно.

Она встала, прихватив при этом свои туфли. Ее глаза блестели, губы были слегка приоткрыты, а ее прекрасное стройное тело, окутанное шелком платья, было так близко к нему, что он мог уловить аромат ее духов.

Ему показалось, что в ее глазах было желание? Это заставило каждый мускул его тела напрячься в предвкушении… Но Данте стоял как вкопанный, словно мысленно вгоняя себе в ноги якоря, чтобы удержаться на месте.

«Не смотри на меня так, Конни. Не надо! Потому что, если ты будешь на меня так смотреть… тогда…»

— Спокойной ночи! — ровным тоном произнес он. Никто не знал, чего ему стоило это спокойствие.

К его облегчению и сожалению, Конни отвернулась, опустив глаза, и направилась к своей спальне.

— Спокойной ночи, Данте, — повторила она, и он был бы глухим, если бы не услышал, что было в ее голосе.

Точно такое же желание, как и в ее мерцающем взгляде.

Он вогнал эти якоря себе в ноги еще глубже. Ему нужно было держать себя в руках.

«Я не могу торопить ее, как бы сильно мне этого ни хотелось».

Он наблюдал, как она вошла в свою комнату, и только тогда осмелился вздохнуть.

«Мне надо пойти в свою комнату и принять холодный душ — настолько холодный, насколько я могу выдержать».

Конни сидела у туалетного столика в спальне, глядя на свое отражение в мягком свете лампы над зеркалом. Она сняла платье — это красивое, элегантное платье, которое превратило ее в совершенно иную женщину, которой она никогда не была и не подозревала, что может быть, — и повесила его в шкаф, любовно разгладив блестящий материал.

Теперь она сидела в своем новом роскошном шелковом белье, зная, что ей пора пойти в ванную, надеть пижаму и лечь спать. Но не могла…

Она все еще вспоминала, как вошла в коктейль-бар и увидела, что Данте заметил ее. Он был самым красивым мужчиной на свете. Он был для нее таким с самой первой встречи. И в его глазах она сейчас увидела то, о чем тайно мечтала и фантазировала. То, что она подавляла, в чем никогда не признавалась себе, но то, что каким-то образом теперь стало удивительно реальным.

О последствиях она подумает позже. А сейчас просто отдастся настоящему моменту… чуду и восторгу, охватившим ее.

Это чувство чудесного, смущенного восторга продолжалось весь вечер. Пока они сидели в баре, а затем ужинали в шикарном ресторане с его знаменитым шеф-поваром, тихой эксклюзивностью и дороговизной, о которой свидетельствовало меню без цен.

И его глаза… эти темные, глубокие глаза с длинными ресницами, которые заставляли ее мечтать о совершенно невозможных вещах… Он не переставая смотрел на нее.

И она знала, что кроется в его взгляде.

Желание.

Ее тайная, несбыточная мечта.

Что, казалось, было невозможным…

Это же желание она видела в своем отражении в зеркале.

И в зеркале она смогла увидеть кое-что еще.

Конни увидела, что дверь ее спальни открывается, и на пороге, освещенный светом, появился Данте.

Он слышал, как колотится его сердце в груди, почувствовал стеснение в легких, во всем теле. Он слышал в голове собственный голос, предупреждающий его, что ему не следует так поступать, и это не то место, где он должен быть. И все же он с абсолютной уверенностью знал, что это единственное место, где хотел бы оказаться.

Данте почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда взглянул на нее, сидящую у туалетного столика, окутанную золотым светом. А затем он заметил, что она сняла это невероятное платье, которое так преобразило ее тело, и сидела в одном только шелковом нижнем белье.

Он инстинктивно шагнул вперед.

Конни не двинулась с места. Но ее взгляд, отраженный в зеркале, встретился с его взглядом. Он подошел к ней, не говоря ни слова. Никаких слов не требовалось. Он встал позади Конни, посмотрел на нее сверху вниз и медленно… бесконечно медленно… положил руки на ее почти обнаженные плечи.

И только тогда он произнес ее имя.

Прикосновение его рук к ее плечам, а затем прикосновение кончиков его пальцев к нежной коже ее шеи вызвало у Конни шквал ощущений. Она вздрогнула и издала тихий стон. Данте стоял так близко позади нее, что она могла ощущать тепло его тела, его запах, она видела его глаза в отражении зеркала.

Ее охватила слабость.

Ее муж снова произнес ее имя хриплым голосом. Конни почувствовала, что поднимается и поворачивается к нему лицом. У девушки перехватило дыхание. В глазах Данте горел огонь, который воспламенил ее.

Его рот опустился на ее губы легчайшим и сладким прикосновением. Инстинктивно ее руки обвили его шею и прижали его к себе. Его поцелуй стал глубже. С легкой дрожью от шока Конни почувствовала силу его возбуждения.

Пальцы Данте заскользили по узким бретелькам ее сорочки и бюстгальтера под ней. Он снимал с нее нижнее белье, освобождая грудь. Взяв ее за плечи, он опустил голову, и Конни почувствовала, как его рот сомкнулся на одном соске ее груди. Ее возбуждение нарастало. Ей хотелось большего, гораздо большего.

Словно отвечая на ее невысказанную мольбу, Данте стянул с ее тела остатки откровенного нижнего белья и бросил его на пол. Затем занялся своей одеждой. Конни слышала его тяжелое дыхание. Он не отрывал от нее глаз, пока она стояла в тусклом свете и ждала его.

Ждала, пока он сделает ее своей.

Это было самое прекрасное чувство на свете…

Конни беззастенчиво рассматривала его: сильную мускулистую грудь, узкие гибкие бедра. Доказательство его желания к ней.

Он заметил направление ее взгляда и усмехнулся, что вызвало в ней еще один прилив возбуждения. Затем Данте взял ее за руку и повел к кровати. И простыня встретила прохладой разгоряченную кожу ее спины. Конни потянулась к нему, когда он скользнул в постель рядом с ней. Она так сильно хотела его, так отчаянно…

Она произнесла его имя, и в ее голосе была вся ее мольба, все ее желание. Данте еще раз улыбнулся.

— Я хотел дать тебе время, — хрипло произнес он. — Чтобы ты поняла, что ты со мной делаешь.

Конни обвила руками его шею.

— Время уже пришло, — сказала она. И потянулась к нему губами.

Он навис над ней, и вес его твердого обнаженного тела был всем, что она хотела сейчас чувствовать. Она так долго жаждала его, его желания к ней, и вот теперь это произошло. Теперь, когда его руки ласкали ее грудь, ее талию, когда его бедра оказались между ее бедер, которые инстинктивно расступались перед ним, позволяя ему достичь того места, где она больше всего ждала его прикосновения.

Конни почувствовала, как Данте отстраняется от нее, и застонала от отчаяния. Но потом он снова опустился на ее тело, и теперь… ее тело выгнулось навстречу ему, ее бедра инстинктивно поднялись, и она приняла его, их тела слились, и они стали одним целым…

Конни закричала, когда ощущения захлестнули ее. Волна за волной накрывали ее… И в цунами удовольствия она услышала, как он кричит, хрипло и торжествующе, а затем волна поглотила их обоих.

Внезапно она поняла, что принадлежит ему, а он принадлежит ей, и больше ей ничего не было нужно, кроме Данте.

Ее Данте.

Ее…

Конни проснулась и блаженно потянулась. Рука Данте обнимала ее, а ее голова покоилась на его широкой груди. Во всем мире существовали только она и Данте. Данте и она…

Она почувствовала, как он слегка пошевелился, а затем снова затих. Конни вздохнула с самым сладким удовлетворением и снова забылась сном… сном о Данте.

Глава 5

Данте смотрел на мирно спящую женщину.

Неужели вчера вечером это действительно произошло?

«Вчера в это время я не имел ни малейшего понятия, что этим утром буду вот так смотреть на Конни».

На мгновение — всего на мгновение — его охватило сомнение.

«Я поспешил! Я сказал себе, что не должен, но в конце концов просто не смог устоять перед ней». Его охватило раскаяние, но только на мгновение. Конни пошевелилась, как будто почувствовала на себе его взгляд, и открыла глаза, морщась от утреннего света.

Как только она заметила его, ее лицо засияло от радости. И ее радость заставила его забыть о всех сомнениях и унесла с собой раскаяние.

Данте сел на кровать и наклонился вперед, чтобы поцеловать Конни в губы.

— Доброе утро, — пробормотал он. — Давай позавтракаем!

Она не ответила сразу, только недоверчиво смотрела на него, как будто сомневалась, что он действительно сидел на кровати рядом с ней. Ее глаза светились, как два сапфира.

— Не смотри на меня так, — сказал Данте и поднялся. Он улыбался во весь рот. Он знал, что Конни понятия не имела, насколько сильно на него действовал ее откровенный взгляд. — Или завтрак придется отложить на потом.

Данте направился в ванную комнату ее спальни и принес оттуда банный халат.

— Ваш халат, миледи, — объявил он и повесил его на кровать. Затем подошел к двери. — Скоро увидимся, завтрак уже в пути.

Ему не хотелось смотреть, как она надевает халат и прячет от него свою прекрасную шелковистую кожу — это тоже могло надолго задержать завтрак.

Данте вышел из комнаты и стал смотреть в большое окно, выходившее на крыши Лондона. Он пытался понять, что чувствует, осмыслить все, что с ним происходит. Но к настоящему моменту он точно знал лишь одно: Конни не была похожа ни на одну другую женщину в его жизни.

«Потому что я хорошо знаю ее. Я провел с ней время, познакомился с ней, наши судьбы оказались тесно переплетены. Между нами уже было что-то — симпатия, дружба, поддержка, — и поэтому наши отношения стали…»

Другими.

Только почему и как именно произошла эта метаморфоза, он не знал. Для него эти чувства были новыми, совершенно незнакомыми.

И особенными.

Данте обернулся, услышав, что она вошла в комнату. Его лицо расплылось в улыбке, и ослепительное сияние ее ответной улыбки заставило его пошатнуться и схватиться за подоконник.

В утреннем свете она выглядела так же прекрасно, как и вчера вечером, но совсем по-другому. Она не была тем потрясающе гламурным существом, которым казалась вчера вечером, но в ней была какая-то мягкая чувственность из-за ее взлохмаченных волос, сонного взгляда и опухших от поцелуев губ…

В дверь позвонили, и он почувствовал облегчение, когда принесли завтрак. Официант ввез нагруженную тележку и принялся расставлять посуду с едой на столе. Казалось, это продолжалось целую вечность, но наконец они снова остались одни. Его глаза были прикованы к Конни все время, пока они наслаждались обильным завтраком. И ее взгляд был ласковым, светящимся и наполнял его теплом.

Теплом, которым Данте без зазрения совести воспользовался, когда они наконец насытились.

— Не нужно спешить с походом по магазинам, — сказал он ей, взяв ее за руку и слыша, что его голос звучит хрипло и многозначительно.

Она переплела свои пальцы с его пальцами, ничего не ответив, и позволила ему отвести ее туда, где он хотел быть с ней.

На ее кровать, чтобы снова заниматься с ней любовью. И потом снова…

В Италии они не планировали долго оставаться в Милане. Данте появился в офисе компании — к очевидному сюрпризу своих сотрудников, — а затем отвез Конни в легендарный район Квадрилатеро, где находились самые известные модные дома.

Удивленная и восхищенная, она пыталась сопротивляться тому, чтобы Данте покупал ей слишком много одежды и украшений, помимо тех, что он уже купил в Лондоне.

— Я чувствую угрызения совести, принимая эти подарки, — сказала ему Конни.

Данте выглядел озадаченным. Затем он снисходительно поцеловал ее в лоб.

— Я делаю это с большим удовольствием, — ответил он.

Но его слова не убедили девушку. Конечно, она хотела выглядеть как можно более красивой для своего мужа, теперь, когда она наконец чувствовала себя так хорошо в своем теле. Но не за его счет. Они мило ссорились по поводу покупок, и Конни все-таки согласилась с тем, чтобы он сам оплатил все покупки.

На второй день пребывания в Милане они начали собираться в поездку по Италии. И Конни почувствовала сомнения.

— Данте, я не хочу отвлекать тебя от твоей работы. Я знаю, насколько она важна для тебя, — с тревогой сказала она.

— Конни, повторю: я делаю это с удовольствием, — возразил он.

Он привлек ее ближе к себе на массивном диване, который был центральным элементом в гостиной его миланской квартиры. Это была очень современная квартира, и Конни казалось странным, даже нереальным, то, что она снова оказалась здесь.

Единственный раз, когда она была в квартире раньше, случился сразу после свадьбы. Они провели здесь всего два дня. Тогда Конни не хотела оставлять бабушку слишком долго одну, а Данте беспокоился из-за адвокатов своего деда, которым он должен был предоставить доказательства своего права на наследство.

Данте был тогда взволнованным и озабоченным, и Конни старалась вести себя как можно тише. Это было напряженное время, когда Конни постоянно задумывалась о том, что она сделала.

«Получить все, что мы хотим…»

Этот тост Данте снова возник в ее памяти. О, как изменилось все вокруг нее за прошедшее с того момента время!

Она прижалась к нему, чувствуя его сильное плечо под своей головой.

Тогда Данте был так далеко от нее, как будто на Луне. Она могла только смотреть на него и восхищаться им.

Но теперь она с ним рядом, потому что он этого хотел. Он перестал быть для нее чужим. И это так восхитительно!

«Теперь он желает меня… Он хочет меня в своей жизни. Хочет быть со мной и хочет, чтобы я была с ним».

Конни видела, как меняется выражение его лица, когда она смотрела на него. Она почувствовала, как его рука на ее плече сжалась. Увидела, что его губы начинают опускаться к ее губам, и почувствовала их бархатное прикосновение. Она ответила на поцелуй, прижавшись к его мускулистой груди.

Остальной мир исчез, остались только она и Данте. Их тела жаждали друг друга, их желание разгоралось, как пламя. Затем он подхватил ее и понес в свою спальню — их спальню.

Данте припарковал машину на пароме и посмотрел на Конни.

— Мы почти добрались туда, — сказал он.

— Почти добрались куда? — спросила Конни с улыбкой.

— Скоро увидишь.

Это было все, что Данте сказал ей. И только тогда, когда они погрузились на борт парома.

— Мы направляемся на один из островов в Тосканском архипелаге.

Брови Конни поднялись.

— Я никогда не слышала о Тосканском архипелаге! — воскликнула она.

— Самый известный остров архипелага — Эльба, — пояснил Данте. — Мы можем посетить его, если тебе интересно. Это было место ссылки Наполеона. Но остров, на который мы собираемся, намного меньше. Автомобильное движение там очень ограниченно — только для поставок товаров первой необходимости, но не для туристов. Я надеюсь, тебе понравится. Это очень тихое, сонное и старомодное место, но, я думаю, именно в этом заключается его прелесть.

— Это звучит прекрасно. Я уверена, мне там понравится, — заверила его Конни.

Данте выбрал этот остров потому, что думал, что он больше всего понравится Конни из-за ее любви ко всему «старому». Она вежливо похвалила его квартиру в Милане, но было ясно, что ее вкусы сформировались в маленьком викторианском коттедже ее бабушки, и Данте был счастлив побаловать ее в отпуске.

Кроме того, у острова было еще одно существенное преимущество. Он не был популярен среди туристов, что означало, что они вряд ли столкнутся с кем-то, кто их знал. И это означало, что он мог наслаждаться безраздельным вниманием Конни.

По ночам Данте все еще иногда просыпался, когда Конни лежала в его объятиях, прижимал ее крепче к себе и удивлялся тому, что произошло с ними.

Наблюдая за тем, как маленький остров приближается, Конни наклонилась к перилам парома, ветерок играл с ее волосами.

Данте обнял ее за плечи, и она, улыбаясь, повернулась к нему.

— Ты знаешь остров, на который мы собираемся? — спросила она. — Ты был там раньше?

Он покачал головой:

— Нет. Большая часть того, что я видел в своей собственной стране или любой другой, обычно ограничивается рабочими поездками. Так что это будет для меня реальным развлечением и сменой обстановки, — добавил он.

Конни снова улыбнулась ему, затем отвернулась, чтобы смотреть на горизонт.

— Это прекрасно, когда можно любоваться морем с парома, — заметила она. — Солнце на воде… ветерок в моих волосах.

— Если хочешь, — сказал он, — мы наймем моторную лодку. Есть маленькие отдаленные бухты, и мы можем заняться сноркелингом.

Она снова посмотрела на него.

— Где мы, кстати, собираемся остановиться? Или это тоже секрет?

Данте покачал головой:

— Нет, совсем нет. Я снял пляжную виллу за городом — единственным городом на острове. Она не особо роскошная, но выглядела достаточно хорошо в Интернете, поэтому я надеюсь, что она нас не разочарует. В городе есть приличный отель, если мы решим переехать.

— «Пляжная вилла» звучит прекрасно, — с энтузиазмом заявила Конни.

— И если нам станет скучно, мы будем ходить в город и обедать в ресторанах.

— Все это звучит необыкновенно мило! — воскликнула Конни.

Данте обнял ее за талию. Он вгляделся в очертания приближающегося острова и указал ей на гавань, которую уже можно было разглядеть вдалеке.

Вскоре паром пришвартовался, и они высадились. Несколько такси ждали у причала, но у Данте было другое транспортное средство, как он сообщил Конни.

— Велосипеды? — предположила она.

Он рассмеялся.

— Не сейчас, но мы можем арендовать их, если захотим исследовать остров. Нет, наш транспорт ждет нас там.

Он указал на край набережной, и Конни взвизгнула от восторга:

— Лошадь и повозка!

Они направились к своему транспортному средству. Данте загрузил чемоданы в повозку. Кучер, древний старик в еще более древней соломенной шляпе, сказал ему что-то на непонятном диалекте, подняв свой кнут в приветствии.

Тем временем Конни направилась к лошади, которой предстояло тащить на себе весь груз. Это была спокойная рабочая лошадь, также украшенная соломенной шляпой для защиты от солнца.

— Все на борт! — весело воскликнул Данте.

Его настроение было превосходным. Конни была с ним, солнце пекло, но морской ветерок освежал их, и они были готовы направиться к своей пляжной вилле!

Он помог Конни сесть, и повозка медленно тронулась с места. Данте не возражал против тихой езды. Она давала им возможность рассмотреть городские улицы.

Дома, рестораны и кафе, попадавшиеся им по пути, были старомодными, с деревянными ставнями и выцветшими пастельными стенами. В городке царила спокойная, сонная атмосфера. Древний кучер приветствовал своих знакомых почти неразборчивыми фразами по мере продвижения, и Конни рассмеялась.

— Я чувствую, что тоже должна поздороваться с ними! Представь — как королева из кареты?

— Кто знает? Они могут принять нас за королевскую пару, — поддержал ее Данте.

Он вытянул ноги, чувствуя, как его хорошее настроение нарастает. Им предстоял отличный отпуск…

Пляжная вилла была довольно простой, но отлично оборудована всем, что необходимо для жизни. Она находилась всего в нескольких шагах от небольшого и уединенного пляжа. На вилле отсутствовал бассейн, но кому нужен бассейн, когда их ждали чистые, спокойные лазурные воды?

Данте задумался: была бы какая-то из его прежних подружек согласна провести отпуск в такой тихой деревенской глуши? Но Конни не была похожа ни на одну из его бывших дам, и ей явно понравилось здесь.

И ему тоже.

Его прежние увлечения никогда не длились долго. Почему? Он вспомнил, как говорил Рафу, что у него никогда не было времени на отношения. Не поэтому ли любой роман, который он начинал, был таким краткосрочным?

«Или потому, что я никогда не хотел, чтобы они длились долго?»

Психотерапевт мог бы сказать, что причиной всему были его родители, которые погибли, когда он был еще ребенком. Но как это связано с его отношениями с женщинами — если связано вообще? Или причина крылась в том, что он поддался одержимости деда работой и не оставлял себе времени ни на что другое?

Данте вспомнил, как яростно он отвергал идею женитьбы на одной из своих бывших, хотя ему нужно было выполнить условия завещания. Ни одна женщина, которую он знал, не была бы готова заключить временный брак. Они хотели бы связать его… ограничить его свободу, которой у него даже не было возможности насладиться…

В конце концов, именно это сделало Конни такой идеальной женой. Она не была заинтересована в постоянном браке. Ни тогда, когда он женился на ней, ни сейчас.

Данте почувствовал облегчение. Именно поэтому они с Конни так хорошо ладили. И то, что происходило между ними сейчас — как бы удивительно это ни было, — ничего не меняло.

«Мы просто наслаждаемся… чудесно проводим время. Мы друзья, которые совершенно неожиданно стали любовниками. Но лишь на время».

Да, именно так можно было расценить их отношения. Данте мог отбросить свои опасения и просто наслаждаться временем с Конни, пока они были вместе. И он, и Конни это заслужили. Впереди было еще несколько месяцев наслаждения. Им было хорошо, очень хорошо!

Он протянул к ней руку, выбросив из головы все серьезные размышления. Он не хотел осложнений. Он хотел наслаждаться тем, что имел сейчас.

О, он определенно хотел Конни…

Днем и ночью.

И прямо сейчас тоже.

Он улыбнулся. В такую жару не до страсти…

Данте пробежал пальцами по ее позвоночнику. Конни пошевелилась от его прикосновения и томно потянулась.

— Время освежиться, — заявил Данте. — Потом обед.

— Звучит неплохо, — ответила его жена, завязывая верхнюю часть бикини.

— Здесь ты можешь позволить себе гулять топлес, — заметил Данте. Его глаза блестели надеждой.

В награду он получил старомодный осуждающий взгляд.

Плавание разбудило у них аппетит, и они принялись за обед на тенистой террасе виллы. Еда была простой, но очень вкусной. Сегодня вечером они собирались прогуляться по городу и посетить еще один ресторан на набережной…

За ужином они обсуждали планы следующего дня.

— Как насчет того, чтобы завтра переправиться на Эльбу? — рискнул предложить Данте, взглянув на Конни. — Приобщимся к истории?

Лицо Конни просветлело.

— О да, давай! Поплывем на пароме или на моторной лодке? Ты сможешь сам преодолеть такое расстояние?

— Я думаю, мы наймем яхту с капитаном.

— Звучит неплохо, — одобрила Конни. — Расскажи мне об Эльбе! Я знаю, что Наполеон сначала был сослан туда, а затем сумел бежать и вернуться во Францию, но это все…

Данте поведал ей то, что знал сам, но их путешествие на следующий день буквально открыло для них новую страницу в истории.

— Слишком много информации, чтобы усвоить ее всю сразу, — грустно заключила Конни. — Я и не подозревала, что у Наполеона было здесь два дома. А у нас нет времени осмотреть оба.

— Что ж, нам просто придется вернуться в другой раз — провести отпуск здесь, на Эльбе, и мы все спокойно осмотрим, — ответил Данте, и эта идея звучала замечательно.

— Это было бы прекрасно, — пробормотала Конни.

Но в ее голосе было что-то такое, что насторожило Данте. Он на мгновение задумался над ее словами, а затем решил не обращать внимания на признаки тревоги.

— Давай выпьем кофе, — предложил он. — История всегда вызывает у меня жажду.

Конни рассмеялась:

— У Италии очень богатая история! Ты, должно быть, постоянно хочешь пить!

Он рассмеялся в ответ, обнял ее за талию, и они направились в кафе.

«Мне очень приятно быть с ней, — размышлял Данте по дороге. — Вероятно, потому, что она живет в более медленном темпе, чем я. Она учит меня ценить жизнь и каждый ее момент».

И он ценил настоящее — этот расслабляющий отпуск, в котором можно убежать от всех проблем, на этот раз вместе с Конни. Да, это было хорошо, несомненно, хорошо.

Они уселись за столиком под полосатым зонтом и заказали кофе. Данте, почувствовав голод после столь интенсивного погружения в историю, заказал еще и выпечку.

Конни посмотрела на него с завистью.

Данте лениво подтолкнул к ней тарелку.

— Побалуй себя, — предложил он добродушно.

Она неохотно покачала головой.

— Заманчиво, но не так соблазнительно, как ты, Данте, — заявила она. — Я не хочу снова набрать весь этот вес и обнаружить, что тебе больше не нравлюсь!

Она говорила легко, с юмором, но Данте не хотел, чтобы даже на мгновение ей приходили в голову такие мысли.

Он взял пирожное, разрезал его пополам и протянул одну половинку Конни.

— Давай проверим эту теорию, ладно? Ты съешь половину пирожного, и я скажу тебе, хочу ли отвести тебя в постель. Потом я доем остальное, и ты скажешь мне, хочешь ли ты отвести меня в постель. Справедливо?

Конни рассмеялась.

— Хорошо, ты меня убедил, — сказала она и взяла себе кусок слоеного теста с кремовой начинкой.

— Могу подтвердить, — произнес Данте с притворной торжественностью, — что да, я определенно, определенно все еще хочу уложить тебя в постель. На самом деле, если хочешь, мы могли бы переночевать здесь, на Эльбе. Забронировать отель прямо сейчас…

Конни бросила на него хитрый взгляд.

— Но моя зубная щетка на пляжной вилле, — поддразнила она.

— Мы купим тебе другую, — парировал он.

В конце концов, они вернулись обратно на свой остров.

Солнце садилось, заливая море золотом и огнем. Данте обнимал Конни за плечи, ее голова покоилась на его груди, ветер трепал их волосы и охлаждал их лица, пока они плыли по темнеющим водам Тирренского моря.

— Может ли что-нибудь быть совершеннее этого? — пробормотала Конни.

Данте услышал счастье в ее голосе и почувствовал, как оно эхом отдается в его сердце.

Его рука на ее плече сжалась, прижимая ее еще ближе к себе.

Это было потрясающе…

Глава 6

Конни резала овощи на ужин, тщательно следуя рецепту на экране ноутбука, стоящего на столе в кухне Данте в Милане. Продукты она купила днем и хотела сделать Данте сюрприз. Это был первый раз, когда она готовила для него.

Несколько дней назад они вернулись со своего острова мечты. Данте отправился в офис, а она с удовольствием проводила время, исследуя Милан. До сих пор Данте всегда заказывал еду на ужин. Не пиццу или карри, а что-то гораздо более изысканное! Но теперь она хотела доказать, что может сама приготовить для него съедобную пищу. Как настоящая жена.

В ее голове пронеслись воспоминания из давних времен. В детстве она наблюдала, как ее мама нарезала овощи на ужин. Отец приходил с работы, целовал мать, говорил, как он голоден, как хорошо она готовит, а мать сияла от удовольствия.

Конни чувствовала, как ее разум мечется между потускневшими картинками прошлого и ярким настоящим.

Она услышала, как Данте вошел в свою квартиру, и крикнула:

— Я на кухне!

Он появился в дверях. Данте выглядел великолепно, как всегда, независимо от того, была ли на нем домашняя одежда или деловой костюм, как сейчас. Он подошел и поцеловал ее в щеку, а затем с сожалением осмотрел ее кулинарные старания.

— Мне очень больно это говорить, но может ли это подождать до завтра? Нас пригласили на ужин, — сообщил он.

«Не выглядел ли он неприятно удивленным, увидев, что я занята домашним хозяйством?» — подумала Конни. Но она была счастлива готовить для него. Просто счастлива, без всяких намеков.

— Нас пригласил Раф, — продолжил Данте. — Он сегодня вечером в Милане. Прилетел из Рима по делам. Говорит, что с нетерпением ждет встречи с тобой снова.

— О… — протянула Конни.

Она уже думала о том, познакомит ли ее Данте с кем-нибудь из своих друзей здесь, в Милане. И она не возражала против встречи с Рафаэлло. Он был близким другом Данте, хотя и жил в Риме.

Когда они приехали в ресторан, Конни почувствовала неловкость. Хотя Данте часто рассказывал о нем, она не видела Рафаэлло с тех пор, как была в Милане после свадьбы. Нетрудно было догадаться, что Раф считал, что Данте сошел с ума, женившись на ней. Будет ли он теперь думать иначе?

Она не знала. Несмотря на то, что он был другом Данте, мнение Рафаэлло не имело значения. Тем не менее, ради Данте было бы неплохо увидеть в глазах его друга удивление, а может быть, и восхищение по поводу ее внешнего вида.

«Может быть, он наконец сочтет меня достойной своего друга», — едко подумала Конни.

Рафаэлло вежливо поприветствовал ее, но не сделал никаких комментариев по поводу ее изменившейся внешности.

Наряд, что она носила сейчас, сильно отличался от похожего на палатку синего платья, которое было на ней на свадьбе. Это был кремовый костюм-двойка с узкой юбкой и лифом в стиле болеро с нежной однотонной вышивкой по вырезу и манжетам. Волосы у нее были уложены в низкий шиньон с декоративными гребешками, макияж она наносила очень тщательно.

Оглядывая элитный ресторан и других модных миланцев, собравшихся там, Конни знала, что прошла проверку, и была этому рада.

Они направились прямо к своему столу, рука Данте поддерживала ее за талию. Он был очень внимателен, но все равно в нем чувствовалось легкое напряжение. Возможно, он тоже осознавал огромную пропасть во внешности между старой и новой Конни…

Что ж, теперь она была новой Конни, и у нее не было причин чувствовать себя неуверенно в таком месте. Она знала, что выглядит здесь как любая другая богатая женщина.

Выражение ее лица смягчилось. Но она была бесконечно более счастливой, чем они.

Ведь у нее был Данте.

— Немного отличается от тратторий, к которым мы привыкли в отпуске, — сухо заметил Данте, когда они заняли свои места за столом. — Раф любит стильно обедать.

— Траттории тоже не совсем твой обычный стиль, друг мой, — последовал холодный ответ Рафаэлло. — Но, возможно, что-то изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз…

Он скрытно окинул Данте и Конни оценивающим взглядом.

— Так куда вы поехали в отпуск? — продолжил он, его голос был уже не таким холодным, а просто вежливым.

Данте назвал остров Тосканского архипелага, и Рафаэлло поднял брови.

— Это определенно в стороне от проторенных дорог, — пробормотал он. — Но это пошло тебе на пользу — ты выглядишь очень расслабленным, друг мой. И это приятно видеть.

Он переключил свое внимание на Конни, и, когда заговорил снова, его голос звучал сочувственно:

— Мне было жаль слышать о смерти твоей бабушки. Пожалуйста, прими мои соболезнования.

Это было сказано искренне, и у Конни сжалось горло, а к глазам подступили слезы. Данте тут же взял ее руку и успокаивающе сжал.

— Спасибо, — поблагодарила она Рафаэлло. Она заметила, что от его взгляда не укрылся оберегающий жест Данте.

— Надеюсь, переезд в Италию поможет тебе быстрее прийти в себя, — продолжил Рафаэлло. — Ты уже многое успела здесь увидеть?

— Я исследую город, — ответила Конни уже более твердым голосом, — пока Данте занят в офисе. Для начала я зашла на ближайший продуктовый рынок. И я собираюсь опробовать некоторые рецепты на Данте, — легкомысленно добавила она.

— Очень по-домашнему, — иронично заметил Рафаэлло, словно его позабавил ее ответ.

Его взгляд упал на друга. Он пробормотал ему что-то по-итальянски, но Конни расслышала всего два слова «сокровище» и «жена»,

Данте не ответил, но у Конни сложилось впечатление, что ему не понравились слова Рафаэлло.

Однако Рафаэлло казался невозмутимым и просто спокойно продолжил:

— Как только Конни привыкнет к Милану, тебе следует заняться ее досугом, — заметил он. — Твои друзья захотят с ней встретиться. Они тоже будут рады наконец-то увидеть тебя.

Он повернулся к Конни:

— Данте стал настоящим трудоголиком с тех пор, как принял бразды правления от своего покойного деда. Вот почему я был рад услышать, что он уехал с тобой в отпуск. Это определенно пошло ему на пользу. — В его голос снова вернулась теплота. — И хорошо, что ты теперь здесь с ним, — добавил он.

В его голосе звучало одобрение, и это понравилось Конни.

Она широко улыбнулась.

— Как чудесно быть здесь! — восхитилась она, бросив ласковый взгляд на Данте. Однако он казался напряженным, и она не понимала почему.

Подошли официант и сомелье, и все они какое-то время внимательно изучали меню.

— За синьору и синьора Кавелли, за эту удивительную пару! — поднял первый тост Рафаэлло. В его темных глазах снова плескалась ирония. — Добро пожаловать! На самом деле я очень рад.

Конни немного неуверенно улыбнулась и сделала глоток шампанского. Данте тоже сделал глоток, но ничего не ответил. Он напряженно сжал губы, и она снова задалась вопросом, что с ним.

Затем Рафаэлло поставил свой бокал на стол и обратился к Данте:

— Я серьезно, мой друг, я радуюсь тому, что вижу.

Внезапно Конни увидела, как Данте расслабился. С облегчением она почувствовала, что ей и самой стало легче. Вскоре принесли первые блюда, и Рафаэлло начал расспрашивать их об отпуске. Конни и Данте охотно отвечали, с энтузиазмом вспоминая и дополняя воспоминания друг друга.

Она ловила на себе проницательный взгляд Рафаэлло, но, казалось, он больше не изучал ее. Конни показалось, что она даже понравилась ему.

«Наверное, — рассеянно подумала она, — это из-за того, что изначально он с опаской относился к выбору жены Данте, а теперь он увидел, насколько мы счастливы».

Потому, что Данте был счастлив. Она знала это с абсолютной уверенностью. И она была этому очень рада. Ее охватило то же самое волнение, глаза затуманились. Чувствовала ли она, что Рафаэлло смотрит на нее? Что ж, ему будет приятно — более чем приятно — увидеть, как она счастлива… как счастлив Данте.

«Как мы оба счастливы быть вместе».

Конни расслабилась, наслаждаясь происходящим. Еда в ресторане была просто превосходной, и, даже если она не разбиралась в дорогих винах, они ей определенно нравились. Разговор был легким и непринужденным. Рафаэлло развлекал ее рассказами о Риме, а они с Данте делились с ним своими планами совершить поездку по северу Италии.

— Не утомляй Конни, — сказал наконец Рафаэлло и улыбнулся Данте. — И еще — найди время для друзей в Милане. Как я уже сказал, они давно тебя не видели.

— Конни предпочитает осмотр достопримечательностей, — ответил Данте.

Конни показалось, что его голос стал более жестким. Возможно, ему не понравилось предположение, что он заставляет ее гулять, хотя на самом деле все было наоборот. Именно она не хотела, чтобы Данте чувствовал себя обязанным показывать ей город. Но ему, казалось, это нравилось так же, как и ей. Просто быть с Данте — это все, чего ей хотелось. Ее мечта сбылась…

Позади нее кто-то быстро заговорил по-итальянски. Она не поняла ни слова.

Кроме одного.

— Данте!

Она увидела, как Рафаэлло резко поднял глаза, и почувствовала, как Данте напрягся рядом с ней. Конни повернула голову на голос.

— Данте! Мой дорогой! Как приятно тебя видеть! Как давно мы не виделись!

Блондинка, невероятно стройная, высокая, как модель, и одетая в платье из ведущего миланского дома моды нагнулась на своих высоченных каблуках и поцеловала Данте в щеку. Рафаэлло и Конни она полностью проигнорировала.

Взгляд Конни обратился к Данте. Лицо его стало бесстрастным, хотя он вежливо поднялся.

— Бьянка, — поприветствовал он блондинку и снова сел на свое место.

На глазах Конни эта Бьянка подошла к четвертому стулу за их столом и снова обратилась к Данте на итальянском языке, который Конни почти не понимала.

Затем, словно запоздало осознав присутствие других людей за столом, она повернулась к ним, одарив их ослепительной улыбкой.

— Вы же Рафаэлло Раньери, правда? — Ее улыбка стала шире, и она обратилась к Конни: — А вы новая девушка Рафаэлло? Как мило!

И снова забыв о них, Бьянка обратилась к Данте, и ее голос стал печальным. Конни догадалась, что Бьянка сокрушалась о том, что Данте лишил себя ее любви. Она видела, как застыло выражение лица Данте, как потемнели его глаза, но тут в дело вмешался Рафаэлло.

Он заговорил по-английски:

— Боюсь, здесь произошло небольшое недоразумение. Конни не со мной, она с Данте. — Его голос был холоден.

Выражение лица блондинки тут же изменилось, и она бросила на Конни откровенно враждебный взгляд.

— С каких это пор? — прямо спросила она, сузив глаза. Теперь она тоже говорила по-английски.

— С тех пор, как они поженились, — ответил Рафаэлло ледяным тоном.

— Что?

Блондинка выдала еще один залп итальянских слов, а затем отодвинула стул и вскочила. Взгляд, которым она наградила Конни, был полон яда.

Что касается Данте, то он превратился в камень. Но не из-за Бьянки, поняла Конни.

Из-за Рафаэлло.

Блондинка бросила Данте последнюю гневную фразу и ушла. Конни уставилась на Данте, затем на Рафаэлло. Не понимая. Не желая понимать. Что-то происходило между двумя мужчинами, от чего Данте напрягся, а Рафаэлло сохранял нарочитое хладнокровие.

И тут она догадалась.

«Он сказал намеренно, что Данте женат на мне».

Но почему Данте так отреагировал? Они действительно были женаты. Так почему?

— Спасибо, Раф, — язвительно произнес Данте, бросая на друга злобный взгляд. — Бьянка Деламонди — последний человек, которому нужно было это знать!

Он яростно впился взглядом в Рафаэлло, но его друг, как видела Конни, был совершенно спокоен.

— Мне показалось, это самый быстрый способ избавиться от нее, — объяснил он, спокойно дотягиваясь до чашки с кофе и осушая ее. Затем взглянул на часы: — Пожалуй, пора заканчивать. Я лечу утренним рейсом в Палермо. На пожилого клиента подала в суд на развод его молодая вторая жена, и он возражает против ее финансовых претензий. Я должен посмотреть, что могу сделать, чтобы защитить его деньги от ее притязаний.

— Сделай это, — коротко поддержал Данте. — Это то, в чем ты лучше всего разбираешься. И еще зашей себе рот!

Единственным ответом был смех Рафаэлло, когда он потребовал счет за их ужин.

Конни почувствовала себя неловко. Происходили какие-то события, в которые она оказалась вовлечена, но не понимала почему.

Словно осознавая ее беспокойство, Рафаэлло бросил на нее веселый взгляд:

— Не переживай. Мы с Данте так развлекаемся с подросткового возраста. Он злится, я веселюсь, и наоборот. Вот почему мы такие хорошие друзья.

Конни с сомнением посмотрела на него. Лицо Данте все еще сохраняло прежнее напряженное, замкнутое выражение.

Раф оплатил счет и улыбнулся Конни:

— Я так рад снова встретиться с тобой, Конни, это было такое удовольствие!

Он взял руку Конни и, прежде чем она успела понять, что тот намеревается сделать, поднес ее к губам.

— И я очень надеюсь, что мой старый друг оценит, какую жемчужину он приобрел. — Теперь его голос стал серьезнее, и она увидела, как он бросил вызывающий взгляд на Данте. — Признаюсь, сначала я беспокоился из-за необходимости заключить такой брак, но больше нет. Ты благотворно влияешь на него, я подозреваю, что даже больше, чем он думает.

Затем Рафаэлло поднялся и попрощался с ними.

Когда он ушел, Данте повернулся к Конни и взял ее за руку.

— Раф иногда пытается манипулировать, — произнес он напряженно. — Ему нравится думать, что он знает меня лучше, чем я сам себя знаю. Если бы!

Его голос изменился, и в глазах появилось извиняющееся выражение.

— Прости из-за Бьянки.

Конни тут же смягчилась, почувствовав беспокойство, вызванное напряжением Данте.

— В этом нет необходимости, — заверила она его. — Я все равно не поняла, о чем она говорила.

Данте криво усмехнулся:

— Она вспоминала прежние времена.

Конни заставила себя взглянуть на него понимающе, чтобы показать, что ее нисколько не смущает это столкновение с прошлым Данте. Блондинка Бьянка будет не единственной его бывшей в Милане…

— Но я мог бы обойтись без Рафа! С чего вдруг он раскрыл свой рот? — воскликнул Данте.

— Да разве это важно? Он ведь всего лишь сказал, что ты женат на мне.

Конни почувствовала неуверенность. Ей хотелось услышать что-нибудь обнадеживающее, но выражение его лица изменилось и стало отстраненным.

— Это никого не касается, — сказал он коротко. — Я никогда не надевал обручальное кольцо, и ты тоже. Наш брак и причины, по которым мы вступили в брак, касаются только нас, а не кого-либо еще.

В голове у Конни возникла масса вопросов.

«Но теперь все изменилось?» — хотела спросить она.

Данте поднялся, и она сделала то же самое, по-прежнему чувствуя себя беспокойно и неуверенно.

Они вышли, и швейцар ресторана остановил для них такси. В машине Данте снова взял Конни за руку.

Настроение у него явно улучшилось, как и у Конни.

— Не могу дождаться возвращения домой, — признался он тихим голосом, повернувшись к ней.

Она вздрогнула от предвкушения, и ее чувство беспокойства начало отступать. Сейчас она так же, как и он, жаждала вернуться в квартиру, оказаться в его объятиях и в его постели. Испытать экстаз, который ждал ее там.

Это было ее самое счастливое место на свете…

Конни снова нарезала овощи, и на этот раз Данте не прервал ее. Вместо этого он следил за ее успехами в кулинарии и диктовал ей рецепт, который они вдвоем нашли в Интернете.

Счастье переполняло ее. Эта спокойная домашняя обстановка была ей дороже всей роскоши вокруг. Она была для нее дороже, чем все приятное волнение, когда он возил ее за покупками или на осмотр достопримечательностей.

Просто нарезая овощи, Конни чувствовала себя в высшей степени счастливой.

«Это все, чего я хочу. Просто быть с ним. Мне больше ничего не нужно. Мне не нужна дизайнерская одежда или роскошная квартира, как бы все это ни было чудесно. Все, что я хочу, — это… Данте».

В какой-то момент ей придется вернуться к планам о работе — или, возможно, она сможет получить степень магистра здесь, в Италии. Возможно, она даже сможет преподавать английскую литературу итальянским студентам. Но сейчас не было ни спешки, ни срочности в этих планах. Сейчас она была довольна просто быть здесь с Данте вот так.

Конни перевела взгляд на своего мужа. Он стоял, прислонившись к кухонному столу, держа в руке бокал с пивом, из которого время от времени отпивал. Прядь волос упала ему на лоб, а его скульптурные скулы освещал один из потолочных светильников. Данте сменил деловой костюм, и мягкий кашемир его свитера облегал его торс. Домашние брюки подчеркивали длину его ног.

Он выглядел восхитительно, и как чудесно было просто стоять здесь, смотреть на него и знать, что они вместе.

Это было самое дорогое чувство на свете…

Данте оторвался от экрана своего телефона.

— Конни, тут в рецепте написано, что теперь надо добавить нарезанные помидоры. Затем баклажаны нужно нарезать и посолить, чтобы стекла лишняя жидкость, и тоже добавить. Поскольку они будут солеными, больше соли добавлять не нужно. Так сказано в рецепте.

— Да, шеф! — послушно ответила Конни, кивнув и улыбнувшись.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Завтра вечером готовить буду я, а ты будешь отдавать приказы, — сказал он и засмеялся.

Каждый вечер они ужинали в квартире — иногда готовили сами, иногда заказывали еду. По выходным отправлялись в поездки по стране, останавливаясь в маленьких, но очень дорогих отелях.

Но они не ужинали в ресторанах Милана с того вечера, когда произошла встреча с Бьянкой. Конни не возражала, ведь ей нравились эти домашние вечера с Данте. У нее еще будет достаточно времени, чтобы встретиться с его друзьями здесь, в Милане. На данный момент она была счастлива — более чем счастлива — посвятить себя только ему.

Как будто они были настоящей семейной парой.

— Хорошо, я нашел рецепт для завтрашнего дня, — объявил Данте. — Я добавлю его в закладки, так что, если хочешь, можешь купить завтра все необходимые продукты.

— Отлично, — улыбнулась Конни. Ей нравилось ходить в магазины за продуктами и пытаться говорить на итальянском с продавцами.

«Мне нужно взять себя в руки и выучить язык как следует», — мимоходом подумала она.

Ее словарный запас улучшался с каждым днем, но с грамматикой она была пока не в ладах.

Убавив огонь, она взяла свой бокал с вином, подошла к Данте и села на высокий барный табурет. Тут она вспомнила, как сделала это в роскошном коктейль-баре в Лондоне, когда Данте увидел ее впервые после преображения. Как он пожирал ее ошеломленным взглядом.

В тот момент между ними что-то изменилось. В тот момент Данте увидел в ней женщину.

— Привет! — сказал Данте, небрежно чокаясь своим бокалом с пивом с ее бокалом с вином и отодвигая планшет в сторону. — Итак, куда мы поедем на этих выходных?

— А как насчет гор? — предложила Конни. — Или они слишком далеко?

— Вовсе нет, — заверил ее Данте.

Они продолжили обсуждать маршрут на выходные, а затем, когда ужин был готов, направились в столовую. Это была долгая и ленивая трапеза, за которой последовал долгий и ленивый отдых на диване. Конни была довольна. Она свернулась калачиком рядом с Данте и читала женский журнал на итальянском языке — или пыталась его прочитать, — пока он смотрел футбол на огромном настенном экране.

— Ты неплохо справляешься. — Данте восхищенно поцеловал ее в голову, когда она поинтересовалась о значении какого-то слова.

— Ну, мне нужно как следует выучить язык, — сказала Конни. — Мне бы очень хотелось говорить по-настоящему свободно.

— Это так необходимо? — спросил Данте. — Учитывая, что…

Он замолчал, его внимание внезапно снова переключилось на экран, когда голос комментатора повысился от волнения, а толпа стала еще громче шуметь. В этот момент мяч влетел в ворота, и Данте радостно подпрыгнул на диване.

Вскоре матч закончился, и команда, за которую болел Данте, одержала победу, к его большому удовлетворению.

— Кстати, у меня есть кое-какие дела в Риме, скорее всего, в конце следующей недели. Если хочешь, мы могли бы увидеть Вечный город во всей его красе.

Конни улыбнулась.

— О, это было бы великолепно! — воскликнула она. Ее осенила мысль. — Ты хотел бы встретиться с Рафаэлло? Кстати, у него есть подруга? Я имею в виду, я знаю, что он не женат — он не носит кольца. Конечно, это не обязательно что-то значит…

Она вдруг осознала, что Данте тоже не носит кольца. И она тоже.

«Может, сейчас нам стоит их надеть?»

Эта мысль промелькнула у нее в голове прежде, чем она успела ее остановить.

— Раф, — сухо произнес Данте, — это то, что, как мне кажется, по-английски называется «бабник». Это должна быть очень умная женщина, которая сумеет доставить его к алтарю или хотя бы заставит его идти в этом направлении.

Конни нахмурилась:

— Может быть, однажды он поймет, что влюбился в женщину, с которой захочет провести остаток своей жизни.

Данте не ответил, и она слегка повернула голову, чтобы взглянуть на него. Неопределенное выражение снова появилось в его глазах. И он беспечно пожал плечами:

— У тебя очень романтический взгляд на жизнь. — Его слова прозвучали резко. — Раф слишком циничен, чтобы верить в любовь. Он прирожденный юрист. — Затем выражение его лица изменилось, он улыбнулся ей и поцеловал ее в губы. — Да с чего вдруг мы обсуждаем Рафа? — произнес он с притворным негодованием и снова поцеловал ее.

Его поцелуй стал глубже, и Конни почувствовала, как растворяется в нем, как всегда, когда он целовал ее вот так. В считаные мгновения все мысли о Рафаэлло, о чем-либо еще исчезли, и Конни погрузилась в сладкую чувственность поцелуев Данте…

Глава 7

Данте несся по автостраде. Они подъезжали к Риму и должны были быть там к ужину. Конни с интересом разглядывала проносящиеся мимо пейзажи.

— Мне так много предстоит узнать об Италии! — воскликнула она. — Я просто хочу узнать как можно больше, пока живу здесь.

Данте не ответил, сосредоточившись на том, чтобы обогнать раздражавший его грузовик. Но слова Конни эхом отдавались в его голове.

Он с нетерпением ждал этой поездки в Рим. Он хотел поскорее завершить все дела с клиентами, с которыми ему предстояло встретиться, и показать город Конни. Кроме того, они договорились встретиться за ужином с Рафаэлло, но пока Данте не хотел об этом думать.

Если Раф снова попробует провернуть какой-нибудь из своих трюков, забавных для него, но ни для кого другого, как он сделал это с Бьянкой в Милане, Данте разорвет все отношения с ним!

Он взглянул на Конни, и выражение его лица смягчилось, как всегда, когда он смотрел на нее. Ей понравится Рим, он уверен в этом.

Он был рад, что Конни наконец-то избавилась от тех забот и проблем, которые навалились на нее, пока она ухаживала за бабушкой. Он был рад, что их брак облегчил ее финансовое бремя. Теперь Данте был уверен, что Конни развлекается так, как того заслуживает.

Ему нравилось все, что они делали вместе.

«Раньше со мной такого не случалось», — подумал он. И все это благодаря Конни.

С ней было так легко — она была веселая, дружелюбная и наивная. И она так страстно занималась с ним любовью! О таком мог мечтать любой мужчина.

А он, в свою очередь, делал все, что мог, чтобы доказать ей, как сильно он желает ее.

— Где мы остановимся в Риме?

Вопрос Конни прервал его мысли.

— В отеле «Фальконе», — ответил он, обгоняя другой грузовик, который ехал медленно, как улитка. — Он почти в центре Рима. Кстати говоря, какие у тебя планы на то время, когда я буду работать?

— О, мне есть из чего выбрать! — ответила она.

Отель «Фальконе», переоборудованный из величественной виллы девятнадцатого века, был расположен на склоне одного из легендарных римских холмов. На территории был бассейн, и Конни заверила Данте, что будет более чем счастлива провести свой первый день, наслаждаясь удобствами отеля.

Сейчас у Данте был совершенно другой ритм жизни, чем прежде, когда он работал на своего деда. Раньше Данте подчинялся его графику. А теперь его время принадлежало ему, и, если хотел сократить свой рабочий день, что ж, он был волен это сделать.

Он отогнал свои мысли. Данте не хотел вспоминать о прошлом. Просто хотел насладиться настоящим. Этого было достаточно. Более чем достаточно.

Попрощавшись с Конни, он ушел. В городе у него было назначено три встречи. Он собирался провести их одну за другой, чтобы потом посвятить вечер своей жене.

Данте с нетерпением ждал не только возможности побыть с ней, но и возможности самому снова увидеть достопримечательности столицы. Его визиты в Рим, как и в любой другой город, были всегда связаны с работой. Теперь, с Конни, он мог вести себя более расслабленно.

Он только что попрощался с одним деловым партнером, с которым вместе обедал, когда его окликнул знакомый, хотя и неожиданный голос.

— Раф? Что ты здесь делаешь? — Данте оторвался от проверки счета за еду — приличная сумма, но достигнутое соглашение о сотрудничестве того стоило.

Перед его столиком появился Раф.

— То же, что, видимо, и ты, Раф. Я обедал с клиентом.

— Как Конни? — Раф присел за столик к Данте.

— Прекрасно, — ответил Данте. — Я показываю ей Рим. Завтра у нас Форум и Ипподром, а послезавтра собор Святого Петра и Ватикан.

Рафаэлло откинулся на спинку стула.

— На выходных я устраиваю вечеринку — у меня день рождения, если ты вдруг забыл. Почему бы вам не прийти ко мне?

Данте покачал головой:

— Нет, я не думаю, что у нас получится, но все равно спасибо.

Рафаэлло поднял брови:

— Почему нет? Ты познакомишься там с массой нужных людей, и Конни, я думаю, это понравится. — Он буравил взглядом Данте, но тот оставался спокойным. — И я уверен, что люди хотели бы познакомиться с твоей женой.

Данте почувствовал, как выражение его лица невольно изменилось.

— Для Конни это будет сильным стрессом, — коротко ответил он. — Я бы не хотел подвергать ее всему этому!

— Боишься, что вас разоблачат?

Выражение лица Данте стало жестким, и он заговорил прямо, зная, что пришла пора объясниться:

— Раф, перестань! Я знаю, ты находишь забавным, что мне пришлось жениться, чтобы получить наследство. Но твое веселье неуместно!

Его друг поднял руку, как бы признавая возражение Данте. Но взгляд его по-прежнему оставался ироничным.

— Что? — потребовал ответа Данте. Его раздражение росло, и он не хотел, чтобы Раф продолжал над ним насмехаться.

Но Рафаэлло только непонимающе посмотрел на него.

«Это проклятое лицо адвоката!» — подумал Данте, его раздражение вспыхнуло с новой силой.

— Абсолютно ничего, — спокойно сказал Рафаэлло. Он поднялся с непроницаемым выражением лица. — Ладно, забудь о вечеринке, но почему бы мне не приехать в «Фальконе» на ужин? Скажем, завтра вечером?

— Хорошо, приезжай, — согласился Данте.

Но после ухода Рафаэлло он все еще ощущал это чувство раздражения.

«Просто оставьте нас в покое — это все, чего мы хотим».

Словно по сигналу, его телефон запищал — пришло сообщение от Конни:

«Надеюсь, твои встречи прошли хорошо. Я бездельничаю у бассейна!»

Он быстро написал ответное сообщение:

«Если хочешь сменить обстановку, как насчет того, чтобы встретиться со мной за коктейлем, когда мои дневные встречи закончатся? Мы могли бы осмотреть Испанскую лестницу и фонтан Треви».

Она моментально ответила согласием, и он был доволен. Данте почувствовал, как его раздражение из-за Рафа улетучилось. Раф просто ничего не понимал про них с Конни, вот и все.

В гораздо лучшем настроении он отправился на следующую встречу, попутно ища в Интернете хорошее место, где можно выпить коктейли. Выбор был богатый…

Когда Конни встретила его позже у подножия знаменитой Испанской лестницы, он отвел ее в бар, где они сели за столик на улице и наблюдали, как римляне и туристы гуляют по вечернему городу.

Затем, совершив ритуальный подъем и спуск по ступенькам, они отправились ужинать. После ужина оказались у фонтана Треви. Тут по-прежнему толпились туристы.

— Хочешь бросить монету в фонтан? — улыбнулся Данте.

— А нужно ли мне это делать? — спросила она.

— Только если хочешь снова вернуться в Рим, — поддразнил Данте.

— Я думала, эта легенда распространяется только на тех, кто живет в других странах. Ну, пожалуй, мне лучше перестраховаться!

Конни нашла монету, повернулась к фонтану спиной и бросила ее через плечо. Затем она посмотрела в воду, чтобы увидеть, куда та приземлится, но понять это было невозможно, так как дно фонтана устилал ковер из монет.

— Их собирают ежедневно и отдают на благотворительность, — сказал Данте. — Да ладно, нам лучше уйти отсюда, пока толпа не столкнула нас в фонтан. Давай возьмем мороженое. А потом выпьем кофе перед возвращением в отель.

Он рассказал ей, что встретил Рафа, и тот согласился поужинать в их отеле завтра вечером.

— Как насчет того, чтобы продолжить путь на юг и захватить еще и Амальфи? — спросил Данте.

Конни удивилась:

— Это довольно большое расстояние. Ты можешь себе позволить не работать так долго? Честно говоря, я была бы счастлива вернуться в Милан.

Выражение ее лица изменилось, и он увидел в нем нотку беспокойства.

— Данте, честно… тебе не обязательно показывать мне всю Италию за один раз. У меня еще много времени, чтобы постепенно изучить ее.

Она взяла его руку и сжала, словно успокаивая.

— Мне очень нравится в Милане, правда!

Он приподнял бровь.

— Но моя квартира тебя не так уж и интересует, я прав? — проницательно сказал он и понимающе улыбнулся. — Она слишком современная для тебя.

— Она идеальна для жизни в городе, — подтвердила Конни. — Но, учитывая, что сельская местность Ломбардии такая красивая, очень жаль, что у тебя нет домика, куда можно было бы уехать из города на выходные. Где ты вырос, Данте? Где жил твой дедушка?

Он ответил ей, но неохотно, не желая вспоминать прошлое.

— У него был огромный особняк на окраине города. Я продал его, когда получил наследство. Это не было семейной ценностью или чем-то в этом роде — дед купил особняк, когда впервые заработал серьезные деньги. Мне он никогда особо не нравился, — признался Данте. — Это было одной из немногих вещей, которые связывали меня с отцом.

Конни какое-то время молчала.

— Это ужасно, — тихо сказала она. — Разве… разве ты с ним не был близок до того, как он погиб?

— Нет, — ответил Данте.

Он потянулся за кофе. Он не хотел рассказывать Конни историю своей жизни. В этом не было необходимости.

— Я уже говорил тебе, Конни. Меня воспитывал дедушка. Мои родители постоянно отсутствовали, они оба были социальными бабочками. Мой дедушка много работал и занимался мной, и я вырос с чувством ответственности и надеждой, что именно я буду управлять компанией после его смерти. Он по-своему любил меня, но был суровым человеком — он заработал свое состояние с нуля, а это требует определенного уровня жестокости. С возрастом он стал перекладывать на меня все больше и больше обязанностей, но я всегда работал под его пристальным наблюдением, которое выходило далеко за рамки работы.

Продолжая, он услышал, как его голос изменился и стал напряженнее.

— Он хотел контролировать всю мою жизнь. Хотел, чтобы я прожил так, как он считал нужным. Может быть, когда он стал старше, задумался о потомках… следующем поколении… что-то в этом роде. И может быть, — сказал он, не глядя на Конни, — именно поэтому пытался манипулировать мной с помощью своего завещания. Вероятно, он хотел, чтобы у меня появились дети.

Данте посмотрел на нее. Его глаза горели гневом.

— Я был в ярости из-за того, что мной манипулировали из могилы. Я хотел найти способ перехитрить его. И я сделал это. Я нашел тебя, Конни. И вместе… вместе мы добились решения наших собственных проблем. Я думаю, мы оба согласимся с этим… — Его голос стал мягче. — И мы оба получили бонусное вознаграждение, о котором никто из нас не мечтал в начале всего этого.

Он потянулся к ее руке и поднес ее к губам, нежно и чувственно целуя костяшки пальцев.

— Невероятный бонус… — хрипло произнес он.

Внезапно Данте отпустил ее руку, допил остатки кофе, нашел свой бумажник, бросил несколько купюр на стол и поднялся.

— Вернемся в отель? — предложил он.

Конни вздохнула с глубоким удовлетворением, оглядывая небольшую мощеную площадь, беспорядочно усеянную старинными домами, некоторые были увиты плющом. По ее мнению, все это место выглядело очаровательно.

Насладившись великолепием собора Святого Петра, она попросила Данте показать ей район Трастевере за Тибром.

Он огляделся вокруг.

— Уже не помню, когда я был здесь в последний раз, — заметил он. — Наверное, когда был студентом.

— Ты учился в университете здесь, в Риме? — спросила Конни.

Данте покачал головой:

— Нет, в Милане, под контролем деда. Хотя иногда мне удавалось уйти в самоволку и сбежать сюда, в Рим, где учился Раф. Тогда я мог окунуться в ночную жизнь.

— Да, это было суровое воспитание. Моя бабушка посоветовала мне выбрать университет подальше от дома. Она хотела, чтобы я стала независимой. Это совершенно не в стиле твоего деда, — сказала Конни с сочувствием в голосе.

Данте пожал плечами:

— Он не хотел, чтобы я потворствовал своим слабостям, как мой отец.

Конни тряхнула головой:

— Каждый должен наслаждаться студенческими годами.

Он потянулся за пивом, сделал глоток.

— Ну, как я уже сказал, меня держали на коротком поводке. Вот почему я был полон решимости изменить свою жизнь после его смерти.

Данте решительно поставил свой бокал на стол, и Конни заметила, как он напряжен. Данте вырос без каких-либо забот о деньгах, но это не значило, что ему было легко.

Но теперь все это позади. Теперь он мог сделать свой собственный выбор в жизни.

Разве нет?

Ответ мгновенно пришел ей в голову.

«Да-да, конечно! И он выбрал меня!»

В конце концов, иначе почему она сейчас была здесь с ним?

«И он счастлив сейчас. Я знаю, что он счастлив! Это может увидеть любой. Отныне он всегда будет счастлив. Я позабочусь об этом».

— Итак, что мы будем делать после обеда? — спросил Данте.

Она была рада сменить тему.

Они обсудили некоторые достопримечательности, которые, как она читала, находились в Трастевере.

— Тут расположены старое гетто и базилика Санта-Мария, в которой, как сказано в моем путеводителе, есть мозаика Каваллини, о которой я никогда раньше не слышала, но которая выглядит очень красиво на фотографиях. Или мы могли бы пойти в Галерею Корсини, — с энтузиазмом продолжила она. — Это, судя по всему, дворец в стиле барокко с картинами Тициана и Караваджо, о которых я точно слышала! Но если тебе скучно, нам не обязательно это делать.

— Давай посмотрим все, пока мы здесь, — весело ответил Данте.

Застывший взгляд и длинные тени прошлого исчезли с его лица, и Конни успокоилась.

— Тогда мы сможем вернуться в отель как раз вовремя, чтобы искупаться в бассейне, прежде чем нас навестит мистер Само Совершенство по имени Рафаэлло, — сардонически сказал он.

К тому времени, когда Конни была готова отправиться в бар отеля, чтобы встретиться с Рафаэлло, она была уверена, что действительно подготовилась к этой встрече.

Ее платье цвета старого золота сочеталось с жакетом до бедер в тон, а волосы она собрала и старательно уложила в высокий пучок. Так она визуально немного увеличила свой рост и надеялась, что такая прическа выглядит изысканно.

Общий эффект, безусловно, вызвал похвалу и восхищение Данте.

Когда они вошли в элегантный бар, она увидела, что Рафаэлло уже прибыл. Он поднялся из-за стола, сделав ей изящный комплимент и улыбнувшись.

Вечер обещал быть веселым. Рафаэлло откровенно позабавил рассказ Конни о том, что они провели день в Трастевере.

— Трастевере? — На лице Рафаэлло появилось задумчивое выражение. — Кажется, я припоминаю, как мы с Данте и какими-то приятелями провели там довольно дикую ночь в нашей юности!

Он говорил легкомысленно, но Конни ответила с обеспокоенным выражением в глазах.

— Данте рассказал мне об этом, но на самом деле у него не было возможности прожигать свою жизнь. Из-за дедушки.

— О, он все же иногда ускользал из-под контроля деда. Что могут подтвердить такие пылкие особы, как Бьянка, — иронично заметил Рафаэлло. — Похоже, теперь все иначе.

Конни увидела, как изменилось лицо Данте. Очевидно, ему не нравилось, что Рафаэлло заговорил о его бывших подружках.

— Итак, какие у вас планы после Рима? — спросил Рафаэлло, быстро меняя тему. — Вы возвращаетесь в Милан? А что будет после этого? Конни, тебя устраивает холостяцкая квартира Данте или ты хочешь подыскать для вас дом? Может быть, где-нибудь в спокойном районе?

Он задавал вежливые вопросы, но Данте отложил нож и вилку и посмотрел прямо на своего друга. Конни видела, что его глаза заблестели, а выражение лица стало злым.

— Раф, я уже говорил тебе раньше. Отстань! Я знаю, что ты удивлен, что мне пришлось жениться, но ты уже изрядно пошутил на эту тему! А теперь… — в его голосе послышалась угроза, — просто прекрати.

Конни почувствовала тревогу, но выражение лица Данте снова изменилось, и он бросил на нее взгляд, в котором она увидела спокойную уверенность.

— Пожалуйста, не вовлекай Конни в свои развлечения. Я бесконечно благодарен ей за то, что она сделала для меня. Да, я надеюсь, что значительно облегчил ей жизнь в финансовом отношении, но теперь… — Он погладил руку Конни, его голос смягчился: — После всего, что она сделала для своей бабушки, она заслуживает этого. Хороший, долгий, роскошный отпуск столько времени, сколько я могу ей уделить и побаловать ее.

Данте снова бросил на нее теплый взгляд, но на этот раз по какой-то причине этот взгляд не согрел ее.

Он снова обратился к Рафаэлло.

— Я не позволю тебе расстраивать или смущать Конни! Она отлично справилась с трудной и безумно неловкой ситуацией и сможет обойтись без твоих несмешных шуток. Так же, — сказал он многозначительно, — как и я. Не говоря уже о том, что я смогу обойтись без твоих попыток создать проблемы с…

Он прервался, перешел на итальянский и быстро заговорил. Конни не успевала за ним, но тут и там она улавливала какие-то слова — и имя. Она отвела глаза, не желая быть причиной, пусть и непреднамеренной, раздора между двумя друзьями.

Когда Данте закончил, Рафаэлло сказал что-то, похоже, коротко и по делу. Она подняла глаза и увидела, что Данте нахмурился и сжал губы. Затем неторопливым жестом потянулся за вином. И снова перешел на английский.

— Хорошо, давай оставим эту тему.

Тон его голоса снова смягчился, и Конни могла слышать, что он пытается говорить дружелюбно.

— Ты спросил, какие у нас планы после Рима? — сказал он, обращаясь к Рафаэлло. — Я хочу отвезти Конни на побережье Амальфи. Я знаю, что уже не сезон, но такая хорошая погода заставляет меня рискнуть. Что ты думаешь, Конни? — Данте повернул к ней голову с вопросительным взглядом.

— Ну, это было бы прекрасно, но… — Она замолчала. Ее переполняли эмоции, а слова, наоборот, застыли на ее языке. Ее итальянский был слишком скудным и крайне несовершенным. Правильно ли она поняла то, что сказал Данте? Зачем ему надо было это говорить? Должно быть, она неправильно поняла…

Рафаэлло плавно вступил в разговор. Конни знала, что он наблюдает за ней из-под опущенных ресниц.

— Но она в ужасе от мысли, что ты будешь за рулем! — произнес он легкомысленно. — Достаточно один раз проехать с тобой в машине, чтобы понять, как ты любишь скорость.

Конни улыбнулась.

— Данте любит быструю езду, — призналась она. — Но я привыкаю к этому.

— Я буду аккуратен, обещаю, — заверил Данте, успокаивающе похлопывая ее по руке.

Когда-то он также обнадеживающе похлопал ее по руке, когда она согласилась выйти за него замуж, чтобы он мог унаследовать состояние своего деда, и поблагодарил ее за то, что она смирилась с их странным браком…

Конни снова улыбнулась — это было все, что она могла сделать сейчас. Она чувствовала комок в горле. Она понимала, что ей нужно продолжить прежний непринужденный разговор, подобно тому, как сейчас снова беседовали Данте и Рафаэлло. Потому что по какой-то причине ей было необходимо это сделать.

Их ужин продолжился, и, хотя знала, что ест самые вкусные и дорогие блюда, Конни не чувствовала их вкуса. И не из-за того, что старалась есть меньше, а по причине, о которой она не хотела думать.

Не стоит думать об этом.

Не сейчас.

Еще нет.

Но при всем этом Конни чувствовала себя шариком, который очень медленно сдувается, словно проколотый иглой.

Хуже того, она знала, что Рафаэлло, несмотря на свое дружелюбие, похоже, пристально наблюдает за ней. Как будто она была свидетелем или обвиняемой, а он пытался найти скрытый смысл в каждом ее слове или жесте.

Как будто ей было что скрывать…

Это ощущение заставило ее прятать свои чувства, и она постаралась притвориться, что ей весело.

— Однако я не уверена, что смогу осмотреть Помпеи, — услышала Конни свой голос. — Это невыносимо грустно. Все эти погубленные жизни…

В ее голосе прозвучала нотка меланхолии, Конни понимала, что причиной ее была не только ужасная трагедия, произошедшая два тысячелетия назад. Речь шла о чем-то гораздо более близком… гораздо более личном, о чем она не хотела думать, тем более говорить.

— Тогда мы не поедем туда, — решительно заявил Данте. — Я не хочу тебя расстраивать. Но как насчет поездки на Капри? Если погода будет достаточно хорошей?

— О, это звучит гораздо приятнее, — согласилась она с благодарностью.

Данте подарил ей еще одну теплую улыбку — и это опять же должно было ее успокоить. Но что-то с ней происходило… что-то, что она не могла объяснить и в чем не была уверена. Ее тревожило ощущение, что Рафаэлло наблюдает за ней.

«Он думает, что я неподходящая жена для Данте?»

Это была неприятная мысль. Раф не одобрял брак Данте с самого начала — она это знала.

Ей хотелось, чтобы ужин поскорее закончился. И даже когда это произошло и Рафаэлло неторопливо ушел, Конни обнаружила, что она все еще не может расслабиться.

Данте взял ее за руку, и они направились к лифтам.

— Давай выпьем еще что-нибудь наверху, — предложил он добродушно.

Конни улыбнулась и кивнула, чувствуя себя очень неуверенно. В их номере, откуда открывался вид на Рим и огромный освещенный купол собора Святого Петра, Данте включил кофемашину, затем налил ей ликера, а себе — бренди.

— Слишком холодно для балкона, — заметил он. — Давай сядем на диван.

Конни согласилась.

Он сел рядом с ней, вытянул ноги и обнял ее за плечо. Потом сбросил туфли и свободной рукой ослабил галстук.

Конни взглянула на него. Впервые с тех пор, как Данте заставил Рафаэлло замолчать, она почувствовала, как ее тревога утихает.

— Старый добрый Раф, — произнес он, и его голос стал гораздо более расслабленным. — Всегда знает, как на меня надавить… Но я не хочу, чтобы он поступал с тобой так же. Я могу ответить ему на его выпады, но я не хочу, чтобы он втягивал в это тебя. Он ничего не имеет в виду, но все равно…

Данте раздраженно фыркнул:

— Его извращенное чувство юмора нанесло достаточно вреда тем вечером в Милане. Я сразу сказал ему, что мне пришлось извиниться перед Бьянкой Деламонди и что я позвонил ей на следующий день, чтобы сказать, что он просто дурачится.

Конни сглотнула. Она надеялась, что не поняла сути того, что Данте сообщил Рафаэлло по-итальянски за ужином. Но сейчас он подтверждал ее догадку…

— Данте, это то, что ты сказал сегодня вечером Рафаэлло? Я… я поняла несколько слов, но не была уверена в этом. Ты объяснил Бьянке, что мы не женаты…

Данте немного отстранился от нее, чтобы посмотреть на ее изменившееся лицо.

— Это был самый простой способ утихомирить ее любопытство, — осторожно произнес он.

Конни пристально посмотрела на него.

— Но… но мы женаты, — возразила она.

— Это наше дело, и ничье больше. Я не собираюсь рассказывать миру, что меня заставили это сделать. Единственный человек, который знает об этом, кроме адвокатов моего деда, — это Раф. И я хочу, чтобы так и оставалось, — жестко отчеканил он.

В его голосе, на его лице читалось раздражение.

Она поежилась, как от холода, а Данте как будто не заметил этого и продолжил говорить:

— Вот почему я держал тебя при себе. Я не хотел никаких разговоров или спекуляций, не говоря уже о необходимости давать объяснения. Как я уже сказал, это никого больше не касается!

Выражение его лица смягчилось, но холод все еще струился по ее венам. Он легонько поцеловал ее в лоб. В свободной руке он держал бокал с бренди, другой обнимал ее за плечи. Но тепло его руки не прогнало холод, наполнявший ее.

— Дело в том, что нам с тобой пришлось столкнуться с ситуацией, о которой ни один из нас не удосужился бы даже подумать в обычных обстоятельствах. Но нас заставили это сделать. Если бы мог получить наследство другим способом, я бы это сделал. И если бы ты могла защитить свою бабушку каким-либо другим способом, ты бы это сделала. Ни один из нас не хотел этого брака, и его последствия стали испытанием для нас обоих. Ты стала для меня настоящей находкой, Конни. Ты знаешь это. И я надеюсь, ты знаешь, как сильно я ценю то, что ты сделала для меня, согласившись на мое предложение, После всего, что тебе пришлось испытать в жизни, ты заслуживаешь этого прекрасного отдыха.

Он еще раз слегка поцеловал ее волосы, а затем наклонил голову вперед, чтобы коснуться ее щеки. Его глаза встретились с ее глазами, и в них она увидела то, что всегда раньше заставляло ее таять.

Но сейчас… сейчас она как будто застыла. Как будто над ним — и над ней — образовалась ледяная глазурь.

— И тебе не нужно, чтобы я рассказывал тебе, каким фантастическим для меня было это время с тобой.

Он медленно сделал еще один глоток бренди и немного отодвинулся, чтобы лучше видеть ее.

— Я хочу, чтобы ты знала, что, несмотря на идиотские замечания Рафа, я полностью признаю тот факт, что у тебя есть своя собственная жизнь и что ты хочешь сделать карьеру. В издательском деле, в академических кругах или где-то еще по твоему выбору. Нам осталось прожить в браке еще несколько месяцев, прежде чем я смогу без рисков избежать любого судебного иска со стороны адвокатов моего деда. Но ты абсолютно не должна чувствовать себя обязанной оставаться со мной в Италии до тех пор. Когда бы ты ни захотела вернуться в Великобританию, просто скажи мне. Конечно, я надеюсь, что это произойдет не слишком скоро. Давай съездим в Амальфи! А зимой мы поедем в Доломитовые Альпы! Ты когда-нибудь каталась на лыжах?

Конни сглотнула.

— Нет… никогда… — призналась она. Ей едва удавалось выдавливать слова сквозь онемевшие губы.

Данте удовлетворенно улыбнулся:

— Тогда договорились! Доломитовые Альпы впечатляют сами по себе. Возможно, мы могли бы провести там Рождество. Что ты на это скажешь?

Она не ответила. Не могла. Она постаралась улыбнуться и сжала бокал с ликером внезапно онемевшими пальцами.

Данте продолжал говорить, не замечая ее реакции на его слова.

— Самый лучший снег — после Нового года, запомни. И возможно, после Рождества нам снова захочется ощутить вкус тепла — отправиться в более теплые края. Сейшельские острова, Маврикий, Мальдивы… Есть из чего выбрать. И в ближайшие четыре месяца или около того у нас будет много времени, чтобы попутешествовать, прежде чем мы начнем готовиться к разводу.

Его голос, казалось, доносился издалека, из-за пропасти, которая без предупреждения разверзлась между ними. Зияющая пропасть, в которую она падала, падала, падала…

И Конни вообще ничего не могла сделать, чтобы остановить падение.

Глава 8

Восторг был настолько сильным, что она вскрикнула, ее голова откинулась назад, ее волосы рассыпались по спине, а тело растворилось в экстазе.

Она была его!

О, она принадлежала ему, а он принадлежал ей.

Они были одним целым — одной плотью, одним союзом, одним телом, одним пульсирующим, бьющимся сердцем…

Она упала на него, из ее горла вырвалось рыдание. Ее руки обхватили его, прижимая все ближе и ближе.

Медленно, очень медленно страсть угасла в них обоих, расслабив их тела, оставив удовлетворенными и опустошенными.

Она почувствовала, как его руки соскользнули вниз и остановились на ее бедрах. Его губы коснулись ее опущенных век, его голос, низкий и сонный, прошептал ее имя. А затем сладкий сон увлек ее в свой утешительный покой.

Данте услышал звонок своего телефона и потянулся к нему. Кто беспокоил его в такое время ночи, когда все, чего он хотел, — это проспать до утра?

Увидев номер на экране, он застонал, но принял звонок, вылез из постели и прошел в дальний конец комнаты, чтобы не беспокоить Конни. Разговор был, к счастью, коротким, но результат далеко не желанным.

Данте с неохотой завел будильник, направился обратно в постель и обнял Конни. Сон снова нахлынул на него, и он спокойно, мирно спал, пока в слишком ранний час не зазвенел будильник. Конни не проснулась, и он был этому рад.

Быстро приняв душ и одевшись, он вернулся к кровати и спящей Конни. Несколько драгоценных секунд он смотрел на нее сверху вниз в мягком свете, исходившем из ванной.

Она была по-настоящему красива! Каждый раз, когда смотрел на нее, он удивлялся, как она так долго скрывала от него такую красоту. Он любил в ней все: как ее волосы вились на ее округлом плече, как ее ресницы падали на ее мягкие щеки, как ее губы, слегка приоткрытые, даже сейчас соблазняли его прикоснуться к ним в поцелуе.

Но именно тогда, когда она выглядела такой соблазнительной, когда он с нетерпением ждал еще одного дня вместе с ней, ему придется уехать.

Он коснулся ее губ в легком поцелуе, а затем отстранился, нежно погладив ее плечо.

Ее глаза распахнулись. На секунду он увидел, как что-то вспыхнуло в их глубине, а затем исчезло в тени. Наверное, тревога из-за того, что он разбудил ее вот так, полностью одетый, в столь ранний час.

Извиняющимся тоном он сообщил ей плохие новости.

— Мне нужно лететь в Женеву, чтобы встретиться с клиентом. Это дело, которое я не могу поручить никому другому. Я вылетаю самым ранним рейсом. — Данте поморщился. — Я вернусь к ужину, так что… Я желаю тебе хорошего дня! Оставайся в отеле или попроси консьержа предоставить в твое распоряжение лимузин. Увидимся вечером.

Он быстро поцеловал ее, понимая, что еще одна минута промедления — и он не успеет во Фьюмичино на свой рейс.

— Мне очень жаль…

И он ушел, желая, чтобы скорее наступил вечер, чтобы он мог вернуться туда, где хотел быть.

Сюда.

К Конни.

Долгое время Конни лежала, почти не двигаясь и едва дыша. В комнате стояла гробовая тишина, и ее не нарушал даже гул кондиционера — температура падала, и в кондиционере больше не было необходимости.

И без кондиционера ей было обжигающе жарко и убийственно холодно…

Она балансировала между двумя непреодолимыми импульсами, совершенно противоположными, разрывающими ее надвое.

Случайные мысли проносились у нее в голове, почти как обрывки сна — хотя она и не помнила, чтобы ей что-то снилось этой ночью.

Но было ли это так удивительно, учитывая, что ее мечты полностью разрушены, уничтожены несколькими простыми словами Данте.

Она снова вспомнила их сейчас.

«…много времени… прежде чем мы начнем готовиться к разводу…»

Такие простые слова. Такие разрушительные последствия. Эта фраза крутилась в ее голове, разбивая ее глупые мечты, ее надежды и тайные стремления. Эти простые слова превращали ее жизнь в прах…

Должно быть, Конни каким-то образом снова заснула, потому что в следующий раз она открыла глаза под треньканье гостиничного телефона. Она нащупала трубку и ответила. Ей звонили со стойки регистрации, сообщая, что к ней пришел посетитель.

Она взглянула на часы — было уже десять утра, и яркий солнечный свет пробивался сквозь занавески.

— Синьор Раньери здесь, синьора.

Она удивилась. Рафаэлло пришел к ней?

Все еще в оковах тяжелого сна, она изо всех сил пыталась прийти в себя.

— Я… я скоро спущусь.

Она положила трубку и тупо уставилась на телефон. Что здесь делал Рафаэлло?

На ее мобильный телефон пришло сообщение:

«Конни, привет! Надеюсь, я тебя не беспокою. Данте попросил меня присмотреть за тобой, так как ему пришлось покинуть тебя сегодня. Если хочешь, я в твоем распоряжении на весь день. Чао! Р.».

Конни хотелось попросить его уйти. Он был своеобразный человек, и она сомневалась, что сможет вынести сегодня его присутствие.

«Но я должна!»

Она мрачно окинула взглядом роскошную спальню: от бархатных оконных штор до огромной резной деревянной кровати и богато украшенных ковров. Все здесь казалось теперь совершенно чужим.

Конни откинула одеяло и поднялась навстречу новым испытаниям.

Самолет Данте приземлился в Женеве. В том городе, где ему совершенно не хотелось оказаться. Потому он хотел быть в Риме. С Конни.

«Возможно, мне следовало взять ее с собой. Она могла бы провести день в Женеве, пока я буду на встрече, а потом мы могли бы переночевать здесь и завтра улететь обратно в Рим».

Она была бы с ним во время полета туда и обратно, и он не скучал бы по ней так, как сейчас.

Ожидая, пока самолет остановится, Данте быстро написал ей сообщение:

«Уже скучаю по тебе. Я попросил Рафа составить тебе компанию. Увидимся вечером. Я напишу, когда узнаю, на какой рейс смогу взять билет. Как можно раньше!»

Он добавил в свое сообщение смайликов, которые, как он знал, заставят ее улыбнуться, а затем убрал телефон, схватил портфель и поднялся со своего места, чтобы как можно скорее покинуть самолет.

Чем скорее он окажется в Женеве, тем скорее сможет увидеть своего клиента и тем скорее вернется в аэропорт.

Вернуться к Конни, к тому единственному человеку, с которым хотел сейчас быть.

— Конни!

Увидев, что Конни выходит из лифта, Рафаэлло с распростертыми объятиями направился к ней, но, внимательно посмотрев на нее, остановился. Беспокойство отразилось на его лице.

— Ты плохо себя чувствуешь? Ты очень бледная!

Он взял ее за локоть и повел в бар за столик в самом углу.

Конни села, вялая, как тряпичная кукла.

— Что случилось? — тихо спросил Рафаэлло, садясь напротив нее.

Она посмотрела на него. Она знала, что ведет себя неправильно, но ничего не могла с собой поделать.

— Я не знаю, что делать, — сказала Конни наконец. Даже эти несколько слов она произнесла с большим трудом…

Рафаэлло пристально смотрел на нее.

— О чем ты?

— О Данте.

Рафаэлло перебросил ногу на ногу и уставился в пол.

— Ах вот что…

Рядом возник официант, и Рафаэлло обратился к Конни:

— Ты позавтракала?

Она покачала головой.

— Тогда тебе следует поесть, — решительно произнес он.

Он заказал ей завтрак, а себе кофе, и официант исчез.

Конни едва могла дышать. Ей показалось, что Рафаэлло говорит с ней, и она посмотрела на него. Его глаза были сосредоточены на ней, их выражение было настороженным. Он сбросил с себя маску доброжелательного и воспитанного молодого человека. Перед ней сидел адвокат, желающий нащупать ее слабое место.

— Ты так расстроилась из-за того, что он сказал вчера вечером за ужином, не так ли? — спросил он.

Ее глаза расширились, она пристально посмотрела на него, а потом уставилась на стол.

До нее снова донесся голос Рафаэлло:

— Ты поняла, что он сказал Бьянке?

Она могла только кивнуть. Какой смысл отрицать это?

— Он… он подтвердил это, когда я спросила его об этом позже. Он сказал ей, что мы не женаты. Я сначала не поняла, почему он ей это сказал…

Конни подняла тяжелый взгляд на Рафаэлло — его лицо было бесстрастным и непроницаемым.

— А потом… потом он… он объяснил. О, не про Бьянку. А то, что он сказал о нас. О себе. О… — Она вздохнула. — Обо мне.

— А что Данте сказал о тебе? — спросил Рафаэлло.

Она не должна была ему говорить. Это касалось только ее и Данте. А Рафаэлло вообще никогда не одобрял брак своего друга, так что он в любом случае согласился бы с Данте. Он будет даже рад это услышать.

Но Конни не могла не сказать ему о своем разговоре с Данте.

Потому что она не могла больше носить это в себе.

— Он сказал… он сказал, что уважает тот факт, что у меня есть своя жизнь, и что, хотя он предпочел бы сохранить наш брак еще на несколько месяцев, на всякий случай я не должна ничего чувствовать… любое обязательство оставаться с ним в Италии все это время… чтобы я могла вернуться в Великобританию, когда захочу.

Камень в ее горле был тверже и больше, чем когда-либо. Теперь это ее душило.

— А потом… потом он сказал, что у нас еще много времени, прежде чем нам придется заняться нашим разводом…

Она замолчала, снова опустила глаза и вжалась в кресло. Она не хотела и не могла смотреть на Рафаэлло. Ей не хотелось видеть торжествующее выражение на лице друга Данте.

На мгновение воцарилась тишина. Затем она услышала, как Рафаэлло заговорил, спокойно и бесстрастно:

— Что ж, он высказал свое мнение, и теперь ты знаешь, как обстоят дела. Ах… вот и твой завтрак. Пока ты ешь, расскажи мне, что ты планируешь теперь делать.

Конни вздохнула. В горле у нее сдавило, и она почувствовала слабость. В голове у нее крутились бессвязные мысли.

Ей не хотелось есть, но она знала, что надо. У нее совершенно не было сил.

Рафаэлло налил им обоим кофе. Пока она ела, он молчал, но постоянно поглядывал на нее. Она чувствовала на себе его взгляд и понимала, что не может от него спрятаться.

Конни допила свой кофе, а затем посмотрела на него.

— Ты никогда не хотел, чтобы он женился на мне, правильно? — спросила она.

Рафаэлло немного помолчал, прежде чем ответить. Затем сказал:

— Я подумал, что это очень рискованно. Вы были чужими друг другу, совершенно чужими. И в то время он действовал под влиянием гнева, а гнев никогда не помогает принять мудрые решения. Но с тех пор… — Он снова сделал паузу и слегка нахмурился. — С тех пор вы, кажется, наладили отношения. Я надеялся…

Он замолчал, переводя дыхание.

Его голос зазвучал ласково, когда он снова спросил:

— Конни, что ты собираешься делать теперь?

Она заставила себя говорить. Она должна сказать это!

— Мне придется оставить его, — ответила она наконец.

Слова повисли в тишине.

— Я думаю, — заговорил спустя некоторое время Рафаэлло, — это будет правильным решением. Для вас обоих.

Он смотрел на нее, но она ничего не могла прочитать в его глазах. Что ж, он был настоящим адвокатом.

— Но я также думаю, что тебе следует сделать еще одну вещь, — добавил он.

Конни непонимающе посмотрела на него. Эмоции разрывали ее на части, но внешне она была спокойной и вялой.

— Какую вещь? — спросила она онемевшими губами.

И Рафаэлло рассказал ей.

Данте, нахмурившись, смотрел на сообщение на экране своего телефона, пока его такси пробиралось сквозь пробки в Женеве по пути к месту встречи с клиентом.

«Данте, привет! Конни не было в отеле, похоже, она направилась в город одна». Данте тут же написал Конни:

«Жаль, что вы разминулись с Рафом. Развлекайся в Риме. Что ты собираешься посмотреть?»

Он не получил ответа до того, как началась встреча. Но когда он освободился через пару часов, то с удивлением обнаружил, что Конни все еще не ответила. Он снова нахмурился.

«Привет! Как дела? Моя встреча закончилась, и у меня есть шанс вернуться в Рим ранним рейсом. Я могу встретиться с тобой в городе или в отеле. На твой выбор».

На это сообщение он тоже не получил ответа.

Он написал Рафу.

«Не хочу, но чувствую некоторую тревогу. В Риме достаточно безопасно, но, может быть, у Конни украли телефон?»

Раф ничего не знал и написал ему об этом. Он сообщил, что тоже напишет Конни и попросит ее связаться с ним.

Затем Данте позвонил в «Фальконе», чтобы узнать, вернулась ли Конни. Но в отеле ее не было.

Ему стало страшно.

С ней все должно быть в порядке, конечно, с ней все в порядке! Возможно, ее телефон разрядился.

Возможно, она просто забыла его в номере.

Данте находился на борту своего рейса, ожидая взлета, когда от нее наконец пришло сообщение.

«Данте, мне очень жаль, я вернулась в Англию. Я узнала, что у меня есть шанс поступить на курс магистратуры, поэтому решила, что мне стоит сделать это! Мне жаль, что наш сказочный праздник прервался, но, возможно, это и к лучшему. Пришла пора заняться своей жизнью».

Мимо проходила стюардесса и проверяла ремни безопасности. Данте остановил ее.

— Мне нужно немедленно сойти с этого рейса. — Его голос был настойчивым и повелительным.

— Мне очень жаль, но сейчас это невозможно. — Стюардесса была вежлива, но непреклонна.

Он сел, в отчаянии закрыв глаза.

Конни вошла в свой коттедж. Было уже темно. Автобус из Хитроу довез ее всего лишь до Тонтона. Ей пришлось пересесть на местный автобус до деревни, а затем взять такси. Она очень устала.

В коттедже было холодно, мрачно и пахло затхлостью, ведь он так долго пустовал. Медленно и оцепенело она ходила по дому, зажигая свет, проверяя почту, положенную миссис Боуэн, у которой были ключи от дома, на стол.

Затем Конни прошла на кухню и включила отопление. Она не стала разжигать огонь — у нее не было на это сил. У нее не было сил ни на что. Никаких сил и никаких желаний. Разве что залезть под одеяло и рыдать навзрыд.

Но в этом занятии нет никакого смысла.

Она мрачно окинула взглядом маленькую гостиную. Именно здесь Данте сделал ей предложение. Предложил странный брак по взаимному расчету. Он должен был получить то, что хочет. И она должна была получить то, что хочет. Это был справедливый, идеально сбалансированный контракт. Беспроигрышный вариант для них обоих.

И у них все получилось. Все хорошо складывалось, пока бабушка была жива и пока Конни была такой, какой она была, когда они связали себя узами брака: неуклюжей и толстой.

Но потом…

Получается, что потом она нарушила контракт.

И все изменилось.

Девушка уронила голову на руки.

«Я просто не могла устоять перед шансом осуществить свою самую смелую мечту».

Это была мечта о том, как самый потрясающий мужчина в мире смотрит на нее, и в выражении глаз не было ни дружелюбия, ни сочувствия, а только желание.

И когда настал этот волшебный момент, и Данте действительно посмотрел на нее с желанием своими темными глазами, и принял ее в свои объятия, чтобы сделать своей, это было прекраснее, чем она себе представляла.

И с каждым днем, проведенным с Данте в Италии, ее мечты становились все смелее, приобретали новые очертания. В те дни в Милане, когда он ходил в свой офис, а она на рынок, чтобы купить продукты для ужина, когда они вместе готовили… Да, они жили, как настоящая семейная пара, чьи отношения основывались на любви, а не на расчете.

Да, ведь именно об этом она и мечтала. О настоящем семейном счастье и о любви, такой, какая была у ее родителей.

Но внезапно выяснилось, что Данте никогда этого не хотел!

Она сдавленно всхлипнула и отвернулась, не в силах вынести взгляда на то место, где когда-то в этой гостиной сидел Данте, предлагая ей совершенно новые возможности и открывая для нее дверь в волшебный мир.

И все, что ей нужно было сделать, — это поставить свою подпись в свидетельстве о браке…

Но все это предлагалось ей только на ограниченное время.

«Я думала, что его желание все изменит, и он захочет, чтобы наш брак был настоящим до конца нашей жизни…»

Это была не его вина. Это она заблудилась в своих мечтах.

И теперь она должна вспомнить, как жила раньше. Какой раньше была ее жизнь. Жизнь без Данте.

Глава 9

Данте работал в офисе. Ему нужно сосредоточиться на новом проекте, но сейчас это казалось невозможным. Его мозг отказывался. Он не мог сосредоточиться на цифрах, графиках и акциях и кредитах.

Он мог думать только о ней.

О Конни, которой больше не было рядом с ним.

Но почему?

Этот вопрос не давал ему покоя. Итак, она сказала, что хочет поступить в университет. Но разве она не могла сделать это в Италии? Она могла бы легко подать заявление удаленно. И она могла бы на несколько дней улететь обратно в Великобританию, если бы ее пригласили на собеседование. Он полетел бы с ней. Они могли бы заглянуть в коттедж, провести несколько дней в Лондоне…

Но нет, она собралась и уехала. Внезапно и без предупреждения.

А ведь им еще оставалось несколько месяцев до начала бракоразводного процесса.

Данте в который раз отвлекся от проекта и посмотрел в окно. Если она начнет учиться, у них не останется времени, чтобы быть вместе!

Значит, ее время здесь с ним закончилось.

Понимание этого было похоже на удар под дых.

Но это было совершенно не похоже на тот удар, который случился, когда его помощник вошел в дверь и осторожно, зная, насколько мрачным было его настроение, положил перед ним запечатанный пакет, только что прибывший авиапочтой из Лондона.

Оцепенев, он разорвал конверт и вытащил документы. А затем в шоке принялся перечитывать расплывающиеся перед глазами строчки.

Конни сидела в поезде, глядя в окно на сельскую местность, на голые деревья. Осень быстро переходила в зиму, и погода стояла отвратительная. Она закуталась в пальто, пошевелила ногами в сапогах. Это было не ее старое зимнее пальто и не старые зимние ботинки, но, когда она пошла покупать себе зимнюю одежду, не потратила много денег.

Она вспомнила, как Данте ходил с ней за покупками в легендарный миланский квартал Квадрилатеро. Это было невероятно и удивительно, что она могла ходить по знаменитым домам моды. Данте потратил тогда на нее целое состояние…

Что ж, теперь ей не понадобится эта великолепная одежда. Она оставила ему все дизайнерские вещи. Конни надеялась, что Данте сможет продать их… они, должно быть, стоят огромных денег, даже подержанные.

Она не хотела думать об этом, не хотела думать о Данте. В этом не было смысла. Она только лишь продолжила бы мучить себя. Ведь она так скучала по нему!

Как она проживет остаток своей жизни без него?

«Ты должна, вот и все! И хватит об этом думать!» — приказала она себе.

И если бы в то ужасное утро она поддалась искушению и осталась бы с Данте даже после того, что он сказал ей, если бы продолжила жить с ним, пока он не решит, что пришла пора с ней развестись, тогда ей было бы еще тяжелее.

Нет, каким бы кошмаром это ни было, ей пришлось сделать то, что она сделала.

Конни почувствовала, как у нее сжалось горло, когда вспомнила, что сказал ей Рафаэлло в своей спокойной, адвокатской манере в то ужасное утро, когда она решила, что должна покинуть Данте. Даже если еще не пришло время для развода.

Рафаэлло утверждал обратное:

«Ты не должна думать, Конни, что тебе придется и дальше продлевать свой брак. Немедленный развод с Данте по причине безвозвратного распада семьи не аннулирует условия завещания его деда, потому что это, в конце концов, совершенно логично. Ты согласна?»

У нее вырвался сдавленный всхлип.

Безвозвратный распад семьи…

Эти слова были подобны гирям, тянувшим на дно все те надежды и мечты, которым она когда-то так безрассудно предавалась и так глупо верила.

«Я верила, что хочу того же, чего хотел и Данте! Что он хотел бы, чтобы то, что у нас было, длилось вечно. У него были другие планы. Он всегда знал, что должно было закончиться, что бы ни произошло между нами!»

Ей не хотелось ехать сегодня в Лондон, но Рафаэлло сказал, что это необходимо. Он сказал ей, что следующий этап развода невозможно осуществить виртуально. Они должны были встретиться лицом к лицу.

Конни хотела нанять местного адвоката, но Рафаэлло сказал, что поскольку Данте был более чем состоятельным иностранцем, а она подписала брачный договор, то только лондонский адвокат достаточного уровня квалификации мог взяться за их дело. К счастью, Рафаэлло был лично знаком с подходящим адвокатом, и она согласилась последовать его совету.

В какой-то степени она была благодарна Рафаэлло за то, что он решил помочь ей пройти через весь ужасный процесс, используя свой юридический опыт. Это было очень мило с его стороны — наверное, ему было ее жаль.

«Но, возможно, он делает это только ради Данте — чтобы как можно быстрее освободить его от меня».

И она не смогла сдержать слез. Так больно было понимать, что Данте — человек, ставший ей другом, добрым и сострадательным, а затем любовником, желанным и страстным, — никогда не хотел, чтобы она стала той женой, которой хотела стать всем сердцем.

Никогда.

Данте сидел в самолете с мрачным выражением лица.

Он вспоминал о том, как в ярости поехал на запад Англии, чтобы разыскать Рафаэлло на какой-то свадьбе и потребовать, чтобы он нашел способ вытащить его из ловушки, которую устроил ему дед.

Его гнев тогда был всепоглощающим. А что он чувствовал сейчас? Он не знал и не хотел разбираться в своих чувствах. Он просто продолжал смотреть на документ в своей руке.

Ходатайство о разводе.

И письмо, полученное от лондонского адвоката Конни, с просьбой о встрече.

— Конни, как ты?

Рафаэлло подошел к ней. Она приехала на такси с вокзала Паддингтон к элегантному зданию восемнадцатого века в Иннс-Корт, где находилась юридическая фирма, которую порекомендовал Рафаэлло. Он ждал ее в узком коридоре.

Она вздрогнула, когда он пожал ей руку. Ей было тяжело видеть его снова, хотя она была благодарна ему за поддержку во всем этом мучительном деле. Рафаэлло помог девушке снять пальто и сопроводил ее наверх, в офис, обшитый деревянными панелями, где ее представили старшему партнеру, с которым она до сих пор разговаривала только по телефону.

Пожилой адвокат встал из-за старомодного стола красного дерева.

— Ах, миссис Кавелли, как приятно наконец встретиться с вами лично!

Конни ответила на его рукопожатие и села на стул, который пододвинул ей Рафаэлло. Она чувствовала себя оцепеневшей, замороженной.

— Что… что будет дальше? — запинаясь, спросила она.

Мужчина вернулся на свое место и доброжелательно посмотрел на нее поверх оправы очков.

— Ну, как вы знаете, вашему мужу вручено ваше ходатайство. Вы вступили в брак в Великобритании, и это хорошо — так все будет проще. Однако то, что ваш муж является гражданином Италии, усложняет ситуацию… и я думаю, вы это понимаете.

Он кивнул Рафаэлло.

— Но не в значительной степени, как я тебе уже объяснил, — включился в разговор тот.

Конни мрачно посмотрела на Рафа, а затем на старшего партнера.

— Я просто хочу, чтобы это было сделано как можно быстрее и проще. — Ее голос был тихим и напряженным, а пальцы она судорожно сжимала на коленях, спрятав их под сумочку.

— Конечно. Это понятно… — сказал адвокат, согласно кивнув. — Очень хорошо, давайте продолжим.

Телефон на его столе зазвонил, и он, пробормотав извинения Конни, поднял трубку.

Он выслушал говорящего, а потом произнес:

— Спасибо! Да, прямо сейчас, пожалуйста.

Он положил трубку и посмотрел на Конни. Выражение его лица стало напряженным.

Внезапно почувствовав укол тревоги в груди, она поняла, что Рафаэлло тоже напрягся.

За дубовой дверью кабинета она услышала быстрые шаги, а затем дверь бесцеремонно распахнулась.

В кабинет вошел Данте и остановился как вкопанный. Адвокат поднялся и вежливо поздоровался с ним. Данте проигнорировал его приветствие. Его глаза были направлены на одного человека в комнате, и только на одного.

На его жену.

Его жену, на плече которой лежала рука Рафаэлло Раньери.

Все эмоции, которые он подавлял на пути сюда, вырвались наружу.

— Убери руки от моей жены!

Адвокат за столом потрясенно воскликнул:

— Мистер Кавелли! Пожалуйста!

Данте проигнорировал его.

— Это ведь ты? Это ты все заварил? Да будь ты проклят! Ты меня слышишь? Будь ты проклят!

Теперь он говорил по-итальянски, и в нем кипел гнев. Он увидел, как Рафаэлло встал, поднял руку, а другая его рука все еще сдавливала плечо Конни.

— Данте, остынь.

Он говорил совершенно спокойно, что еще больше разозлило Данте.

Он двинулся вперед. Он хотел убрать руку Рафа с плеча Конни, а затем ударить его.

Крик остановил его. Конни вскочила.

Данте сменил объект своей ярости.

— Конни, что все это значит?

Теперь он перешел на английский, но его гнев на этом языке был таким же обжигающим, как и на его собственном.

— Ты уезжаешь от меня, не сказав ни слова! Ты просто уезжаешь и исчезаешь, отправляешься обратно в Великобританию под каким-то совершенно надуманным предлогом, и вскоре я получаю ходатайство о разводе? Да что происходит, в конце концов?

Рафаэлло снова заговорил. По-английски.

— Чему ты удивляешься, Данте? Вы ведь все равно собирались развестись, не так ли? Конни просто ускорила процедуру, вот и все.

Его голос был по-прежнему холодным и спокойным.

— Заткни свой рот, Раф! Это ты задумал! Ты подтолкнул Конни к этому! Я понять не могу, зачем тебе это надо!

Его глаза снова метнулись к Конни, и он увидел, что она очень побледнела.

Данте открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент ее бледное, осунувшееся лицо исказилось, она прижала руку ко рту, заглушая крик, и потом, спотыкаясь, прошла мимо него, распахнула дверь и быстро вышла из комнаты.

Она задыхалась, пока спускалась по лестнице. Лишь одна мысль владела ею. Быстрее выбраться отсюда…

Шок от появления Данте, ужас от его гнева на нее… Она не могла этого вынести. Она не могла вынести этого ни мгновения дольше, ни секунды…

Ее пальто висело на крючке в холле. Она схватила его и рывком распахнула входную дверь.

Позади себя она слышала крики и шаги. Она слышала, как ее зовут. В порыве отчаяния она побежала вниз по каменной лестнице, пытаясь засунуть руку в рукав пальто.

На нижней ступеньке она споткнулась, попыталась ухватиться за перила. Но ее рука была в рукаве пальто. Конни поняла, что падает, и не смогла удержаться. Она ударилась головой о фонарный столб и рухнула на камни брусчатки.

— Конни!

Голос Данте был хриплым от ужаса. Он мгновенно оказался рядом с ней. В ужасе поднес дрожащую руку к ее горлу, нащупал пульс. Его глаза закрылись с облегчением, и он снова вздохнул.

Но кровь начала стекать ей на лоб.

— Вызовите скорую помощь! — крикнул он.

Затем появился Раф, тоже присел на корточки с телефоном в руке и набрал номер службы экстренной помощи.

Данте попытался поднять Конни. Рафаэлло удержал его от этого.

— Нет! Это травма головы и, возможно, шеи. Ты не должен ее сдвигать — ни на сантиметр!

Данте все еще хотел ударить Рафаэлло, но тот убрал руку. Вокруг них столпились люди. Адвокат Конни, его секретарь. Конни не шевелилась.

Данте держал пальцы на ее горле, на тонком, слабом пульсе.

И когда ее кровь медленно потекла по ее белой как мел щеке и на его руку, у него в голове возникла фраза:

«Ее кровь на моих руках…»

Приехала «скорая помощь». Врачи переложили Конни на носилки, и машина направилась в больницу.

Рафаэлло поймал такси и посадил в него Данте, но к тому времени, как они добрались до больницы, Конни уже перевели в какое-то отделение.

Чтобы понять, где она, Данте подошел к стойке регистрации. Он был бледен как полотно и едва стоял на ногах.

— Мою жену только что привезли, — сказал он. — Она без сознания. У нее разбита голова. Где она?

Администратор проверил информацию, затем посмотрел на Данте.

— Она на обследовании. Ей нужна компьютерная томография. Скоро мы узнаем больше. Не могли бы вы заполнить этот формуляр за нее?

Данте проигнорировал формуляр и направился к зоне отдыха, ближайшей к двери с надписью «Рентген и томография».

Дверь открылась, и из помещения вышел мужчина в белом халате со стетоскопом на шее.

Данте подскочил к нему.

— Моя жена, — почти крикнул он. — Она упала. Она была без сознания. Она разбила себе голову, и у нее пошла кровь.

Доктор на мгновение взглянул на него, затем кивнул и устало улыбнулся.

Ему не всегда выпадал шанс сообщить хорошие новости, но это был как раз тот самый случай.

— С ней все будет в порядке, — ответил он.

Глаза Данте закрылись, и он рухнул в ближайшее кресло.

Глава 10

Комнату заполнил туман. Конни чувствовала и видела его повсюду.

Она моргнула несколько раз, но туман не исчез. Он скрывал ее мысли, ее чувства, и она не могла пробиться сквозь него, хотя у нее было ощущение, что ей очень важно это сделать. Ей было очень тяжело бороться с этим туманом, и с тихим стоном в горле она сдалась… погрузилась в туман.

Когда она в следующий раз всплыла на поверхность, туман исчез — не полностью, но теперь он распространялся только по краям комнаты, размывая стены.

Дверь открылась, и вошла медсестра.

— Как вы себя чувствуете? — весело спросила она.

— Как будто я пьяная, — ответила Конни.

Медсестра кивнула.

— Этого следовало ожидать. Но вы будете рады узнать, что у вас все хорошо. Мы оставим вас под наблюдением, но скоро вы сможете вернуться домой. Ваш муж очень хочет повидаться с вами. Как вы думаете, вы справитесь?

Желудок Конни сжался.

— Нет, — запротестовала она.

Она закрыла глаза, ее веки внезапно стали тяжелыми как свинец, и она провалилась в сон.

Данте ходил взад-вперед по широкому коридору возле палаты Конни. Он перевел ее в частное крыло больницы.

Дальше по коридору сидел Рафаэлло и читал газеты. Он по-прежнему был спокоен.

— Врачи говорят, что с ней все в порядке, Данте, — сказал он уже не в первый раз. — У нее сотрясение мозга, ей нужен отдых, наблюдение и обезболивающие.

Данте проигнорировал его.

Конни находилась так близко, по другую сторону двери, но он не мог к ней прорваться.

Конни сидела в своей кровати. Она чувствовала слабость, но у нее, к счастью, ничего не болело. Она принимала обезболивающие, и все еще была подключена к системе наблюдения, чтобы медики могли проверять уровень кислорода в ее крови. Как они утверждали, она скоро пойдет на поправку.

Конечно, это была ложь.

Медсестра завершила очередную проверку показаний и улыбнулась Конни.

— Если я в ближайшее время не впущу сюда вашего мужа, — сообщила она, — он сорвет дверь с петель!

Конни закрыла глаза, как в прошлый раз, но на этот раз благословенный сон не пришел ей на помощь.

— Я буду считать, что вы согласны, — сказала медсестра. — Я вам скажу: если бы у меня был муж, который выглядел бы так, как ваш, я бы никуда его от себя не отпускала!

Она издала театральный вздох и вышла.

Конни услышала ее голос за дверью:

— Теперь вы можете войти, мистер Кавелли. Но ненадолго. Ваша жена все еще очень слаба.

Дверь распахнулась.

Конни почувствовала, как на нее упала тень. Данте здесь, рядом. Она услышала, как он позвал ее по имени. Голос у него был низкий, напряженный, нерешительный. В нем не было слышно гнева, которого она ожидала.

— Как… как ты себя чувствуешь?

Ей не хотелось открывать глаза, но она знала, что не сможет избегать его вечно.

Она открыла глаза, и Данте мгновенно оказался в поле ее зрения.

— Нам… нам нужно поговорить, — услышала она его слова.

Его голос все еще был тихим и немного хриплым.

— Конни, почему ты оставила меня?

Она отвела взгляд. Сказать ему правду было невозможно.

— Это… все было так, как сказал Рафаэлло. Мы всегда собирались развестись. Я просто… ускорила процесс…

Это было все, что она могла произнести.

— Но почему? Конни, а почему именно в тот день? Что случилось? Я не понимаю! Нам было так хорошо вместе, и мы так чудесно проводили время. Это было похоже на бесконечный праздник. Так почему?

Он замолчал. Конни слышала полное непонимание в его голосе.

— Это связано с Рафом?

Данте стоял и смотрел на нее сверху вниз. Его глаза буравили ее.

— Это он подстрекал тебя. Он положил свою руку тебе на плечо, как будто имеет право прикасаться к тебе.

Она непонимающе смотрела на него.

— Раф? — выдохнула она. — Ты думаешь, Раф?…

Она замолчала, даже не будучи в состоянии выразить словами то, что имел в виду Данте.

— Может быть, именно поэтому он так хочет, чтобы ты как можно скорее развелась! Чтобы он мог заполучить тебя!

Конни попыталась заговорить, но не смогла. Да и что она могла на это сказать?

Она увидела, как глаза Данте вспыхнули.

— Ну, так он может и дальше мечтать об этом. Я не подпущу его к тебе! Потому что ты моя, Конни! Моя жена!

Она почувствовала, как ее лицо исказилось от желания заплакать.

— Не говори так, Данте. Не говори этого. Это ничего не значит! Мы оба знаем, почему мы поженились. Мы получили то, что хотели. Ты получил наследство, а моя бабушка дожила свои последние дни в родном доме. Это все, чего мы хотели…

«Чтобы получить все, чего мы хотим».

Слова его тоста в частном самолете снова всплыли в ее памяти.

Наступила тишина.

— На самом деле это неправда, — произнес Данте наконец. — Это перестало быть правдой той ночью в Лондоне. Когда ты вошла в коктейль-бар, и я перестал дышать от восхищения.

Она покачала головой, ее глаза все еще были закрыты.

— Нет. То, что происходило между нами с той ночи, — проговорила она медленно и осторожно, тщательно взвешивая каждое слово, — не имеет ничего общего с браком. Это был просто… просто роман.

Она знала это с той последней ужасной ночи в Риме. Роман — это все, чего Данте хотел от нее. То, что на самом деле происходило между ними, высмеивало ее надежды и мечты. Она хотела сделать их брак настоящим и думала, что именно это и происходит между ними. Но это было не так.

Роман, чтобы скоротать время, пока он не сможет без рисков развестись с ней, как он всегда и намеревался.

— Ты хотел добиться своей цели, а наш роман был приятным развлечением. Ты добился своей цели. И я решила тебе помочь завершить отношения со мной.

«Я мог потерять ее сегодня. Ее кровь на моих руках».

Данте чувствовал, как эмоции поднимаются в нем, как река, прилив, океан. Как они пульсируют в его жилах.

Каждое его слово, обращенное к ней, звучало очень отчетливо.

— Ты знаешь, что я был возмущен, когда женился на тебе, Конни. Я был возмущен, что вообще должен был жениться! Дед буквально за руку привел меня к алтарю. Он контролировал меня из могилы так же, как контролировал меня при жизни. От моего брака с тобой я хотел только двух вещей — получить наследство и затем расторгнуть этот брак.

Данте нахмурился.

— То, что я сказал тебе, Конни, в наш последний вечер в Риме, было правдой. Я был восхищен тобой. Ты вступила в этот брак на тех условиях, которые я хотел. Даже после того, как ты вернулась из санатория и выглядела так потрясающе… даже после этого ты принимала все на моих условиях. И я понял, что могу иметь все это. Я мог обладать тобой, такой теплой, милой и неотразимой. Я мог заполучить тебя, и я все еще мог бы, когда придет время, вернуть себе свободу. С помощью развода.

Выражение его лица стало тревожным.

— Вот почему я хотел, чтобы никто не знал о нашем браке. Я не хотел ни обручальных колец, ни смены фамилии, ни даже знакомства с кем-нибудь из моих друзей, кроме Рафа, который и так все о тебе знал. Я не хотел, чтобы ты была моей женой больше, чем только на бумаге, потому что я вообще не хотел жену.

Но когда ты оставила меня в тот день, когда я прилетел в Женеву… Когда ты подала на развод… Именно тогда я понял, насколько бессмысленным было мое желание прожить жизнь в одиночестве.

Он почувствовал прилив эмоций.

— Потому что моей жизнью была ты, Конни. И я понял, что без тебя не смогу существовать.

Он видел, как изменилось ее лицо… ее красивые голубые глаза наполнились слезами. Но она молчала и не двигалась.

Данте сел на кровать и взял ее за руку — руку, на пальце которой не было обручального кольца.

— Но я никогда не буду свободен, ибо свобода будет для меня потерей. Потерей всего, что мне дорого.

Он почувствовал, как ее пальцы зашевелились, и услышал, как она пытается заговорить. Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал.

Теперь он понимал, кем она была и кем всегда будет для него.

— Без женщины, которую люблю, я не смогу жить.

По щекам Конни потекли слезы. Наконец она смогла заговорить:

— Я начала надеяться, что ты чувствуешь ко мне то же, что я чувствую к тебе. Мне так хотелось верить, что ты стал думать обо мне как о настоящей жене…

Он наклонился вперед, поцеловав ее мокрые от слез глаза, а затем коснулся ее мягких, дрожащих губ своими.

Без сомнения, это был самый сладкий и самый драгоценный момент на свете.

«Как я мог не знать? Как я мог не видеть? Не понимать того, что происходит изо дня в день? Ночь за ночью? Почему я не понял, насколько она мне дорога?»

— Знаешь, — сказал он, и в его голосе прозвучало искреннее раскаяние, — тебе придется понять, что твой муж, несмотря на все его таланты и финансовую проницательность, абсолютно, постыдно и чрезвычайно глуп.

Из дверного проема послышался голос.

— Полностью поддерживаю!

Данте повернулся к двери. Рафаэлло прислонился к дверному косяку, наблюдая за происходящим. Данте собирался что-то сказать, но внимание Рафаэлло теперь было сосредоточено на Конни.

— Он идиот, — заявил адвокат, — и мне пришлось принять совершенно нелепые меры, чтобы заставить его наконец под угрозой развода это осознать.

Его улыбка стала шире.

— Но, несмотря на весь свой идиотизм и то, что он не понимал, что должен беречь и лелеять тебя всю свою жизнь, он все равно мой друг. А если он еще не сказал тебе, что любит тебя так же сильно, как ты любишь его, — ну, тогда он еще больший идиот, чем я уже думаю о нем!

— Раф, уходи! — сказал Данте.

Рафаэлло вскинул руку:

— Я заглянул только, чтобы передать слова медсестры. Пять минут и не больше.

И он закрыл за собой дверь.

Данте снова сосредоточил свое внимание на Конни.

— Пять минут? Что ж, думаю, я успею.

Он наклонился вперед, опустился на одно колено, но ни на мгновение не выпустил руку Конни.

— Ты проникла в мое сердце, Конни. А я не понял, насколько глубоко ты поселилась в нем. А потом, когда ты приехала в Лондон и я увидел, какая ты красивая, мне захотелось забрать тебя с собой. Все эти чудесные дни и ночи в Италии мне невероятно дороги. Это самое счастливое время в моей жизни… Я хочу, чтобы это счастье было навсегда. Для тебя и для меня. Я хочу, чтобы наш брак был настоящим.

Данте перевел дух и продолжил:

— Я сделал тебе предложение в гостиной твоей бабушки, а ты смотрела на меня, как на сумасшедшего. Ты снова посмотришь на меня так, если бы я сделал тебе предложение сейчас?

Он снова увидел слезы в ее глазах и почувствовал, как рука Конни дрожит в его руке.

Он воспринял это как хороший знак.

— Сначала я назвал тебе много причин для нашего брака, — услышала она его слова, — но теперь назову только одну.

Эмоции переполнили ее, и ее пальцы сжали его в ответ.

— Причина, по которой я прошу тебя прожить со мной жизнь, всего лишь одна. Я люблю тебя!

Она приподнялась и поцеловала его в губы. Он отпустил ее руку и обнял ее, отвечая на ее поцелуй.

Это было блаженство, это было чудо, это было счастье.

И прежде всего это была любовь.

Эпилог

— Здесь действительно самый красивый сад! — воскликнула Конни. — Здесь пахнет лавандой, как в бабушкином саду.

Она откинулась назад в объятия Данте. Коттедж на западе Англии по-прежнему принадлежал ей, но сейчас Конни отдала его в пользование благотворительной организации для обустройства в нем санатория для пожилых людей. Она знала, что ее бабушка это одобрила бы.

Их главным домом — ее и Данте — стала просторная вилла, окруженная садами в пышной сельской местности Ломбардии, недалеко от Милана, где по-прежнему работал Данте.

Данте оставил за собой свою современную квартиру на случай, если они захотят побывать в городе. Хотя… Он улыбнулся, потому что обнаружил, что деревенская жизнь его вполне устраивает.

Он обнял Конни, свою обожаемую, самую драгоценную Конни, свет его жизни и радость его сердца. Он стоял с ней на террасе, греясь в лучах теплого итальянского солнца, окутанный пьянящим ароматом лаванды.

— Бабушка была бы очень рада за меня, — тихо сказала она.

Данте рассмеялся:

— Я знаю, что мой дед тоже был бы рад. Все, что он замышлял и планировал, осуществилось. Хотелось бы мне понять, почему он включил этот пункт в свое завещание. Я думал, это потому, что он хотел контролировать меня… Так, как он контролировал меня всю мою жизнь. Но… — Данте тяжело вздохнул: — Но теперь я знаю, что это произошло по другой причине. Он хотел защитить меня.

Данте помолчал какое-то время, затем снова заговорил:

— Он хотел защитить меня от того, чтобы я прожил свою жизнь в одиночестве. Он хотел, чтобы я любил кого-то. И кто-то любил меня. Он сделал мне подарок, о котором я даже не подозревал, — сказал Данте, и теперь его губы коснулись ее шеи. — Подарок, которому нет цены.

Она откинула голову назад и повернулась так, чтобы поймать его губы своими.

Некоторое время они стояли, вдыхая аромат лаванды, греясь на солнце, а Данте прижимал Конни к себе.

— Когда Раф должен приехать? — спросила она.

— Поздно вечером, — ответил Данте и рассмеялся. — Я все еще не понимаю, как он мог так ясно видеть, что со мной происходит. Что я влюбился в тебя и даже сам этого не знал!

Конни улыбнулась.

— Так же, как он понял, что я безумно влюблена в тебя.

Данте поморщился.

— Все эти его интриги были только с одной целью — чтобы я понял, что ты для меня значишь. Он дразнил меня домашним счастьем только для того, чтобы я понял, это именно то, что мне нужно!

— И ведь это то, что у нас есть, правда? — уточнила Конни, обратив на мужа сияющий взгляд.

— Ни на секунду не сомневайтесь в этом, синьора Кавелли!

Она покачала головой.

Нет, у Конни не было никаких сомнений. У нее было все, чего она и он могли когда-либо желать.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.