Покоряя Шторм

Глава 13

Я просыпаюсь в руках Джейка, всё ещё одетая во вчерашнее платье.

– Эй, – мягко шепчет он рядом со мной.

Поворачиваясь лицом к нему, я смотрю прямо в его голубые глаза.

Его тёмные волосы спутались ото сна, но глаза выглядят бодрствующими. Он рассуждал.

Не очень хорошо.

– Как давно ты проснулся? – спрашиваю я, и мой голос звучит слегка взволнованно.

– Не так давно, – он убирает завиток волос с моего лба.

Это тот момент, когда всё между нами кажется обычным.

Я не знаю, что сказать после вчерашнего вечера, как и Джейк, видимо.

– Ты в порядке? – спрашивает он, прерывая наш безмолвный зрительный контакт.

Есть ли у меня причина не быть?

– Да, – киваю я и сглатываю.

А ты?

Джейк закрывает глаза, медленно выдыхая.

О чём он думает? Боюсь даже спрашивать. Боюсь, что он передумал на счёт ребёнка.

Я наблюдаю за ним в ожидании. Он открывает глаза, берёт моё лицо в руки и целует меня.

Глубоко. Страстно. Благоговейно.

Это поцелуй полон невысказанных слов, обещаний и любви. Глубокой любви. Любви, которая связывает нас почти три десятилетия.

– У нас будет ребёнок, – говорю я, когда поцелуи Джейка замедляются.

– Да, – он отклоняется и смотрит мне в глаза.

– Ты станешь папой, – вот сейчас, я не могу прочитать его. Он закрывается от меня.

Он улыбается, но его улыбка выглядит натянутой. Я вижу в его глазах страх, которого не было минуту назад.

Я чувствую, как в груди нарастает болезненное ощущение. Это ужасная, всепоглощающая боль.

– Джейк, ты... в порядке?

– Да, просто немного...

– Потрясён. Испуган. Не готов. Передумал, – выпаливаю я, прерывая его.

Джейк выглядит озадаченным, а затем его взгляд фокусируется на мне и не отпускает.

– Более чем готов. Счастлив. Хочу нашего ребёнка больше чем что-либо, – рукой он касается моего живота, и я выдыхаю, после того как задерживала дыхание. – Я просто беспокоюсь, – добавляет он тихо, глядя на меня.

Мой живот сжимается под его прикосновением.

– О чём?

– Что малыш не в порядке.

– Малыш в порядке, – расслабляюсь я и накрываю его руку своей, а затем прижимаю к животу.

– Я хочу, чтобы сегодня ты увиделась с доктором, Тру.

– Я планировала сходить в понедельник.

– Это должно быть сегодня, – хрипло говорит он. – Я попрошу Стюарта устроить это.

Джейк садится, отворачивается от меня и спускает ноги на пол. Я следую за ним и сажусь рядом. Разворачиваясь лицом к нему, я оборачиваю одну ногу спереди, а вторую – сзади его, тем самым не выпуская мужчину.

– К чему такая спешка? – спрашиваю я, наклоняя голову в сторону и глядя ему в лицо.

Вздыхая, он на секунду встречается со мной взглядом, а затем отворачивается.

– Тру, я восемь лет принимал наркотики, последние три – почти каждый день.

– Но сейчас же ты чист, – вдыхаю я.

– Но пять недель назад не был. Даже если я не употреблял их, когда ты забеременела, то они всё ещё могли остаться в моей системе и... – он резко вздыхает, проводит рукой по волосам, а потом смотрит вниз. – Мне просто нужно убедиться, что ребёнок в порядке, что наркотики никак на него не повлияли или не нанесли ущерб, – в его голосе слышна боль.

Чёрт. Я даже не подумала об этом. И если Джейк волнуется, то и мне тоже следует. Он никогда не беспокоится по пустякам.

Охваченная страхом, но продолжая быть позитивной, я говорю:

– Я уверена, что с ребёнком всё будет хорошо.

Его грудная клетка расширяется от быстрого и глубокого вдоха.

– Я поверю, когда услышу это от врача. Мне нужно знать сегодня, Тру. После того, как я узнаю точно, то смогу расслабиться и наслаждаться этим вместе с тобой.

Я наклоняюсь и беру его за руку, переплетая наши пальцы.

– Хорошо, – отвечаю я и провожу второй рукой по его мягким чёрным волосам.

Дотягиваясь то телефона, лежащего на тумбочке, он говорит:

– Я позвоню Стюарту, чтобы он устроил нам встречу с лучшим врачом по беременности, который здесь только есть.

Я кладу руку поверх его, чтобы остановить.

– Их называют акушерами, детка. И не думаешь ли ты, что сперва нам лучше рассказать моим родным, твоей маме и Дейлу, что у нас будет малыш, прежде чем говорить Стюарту?

– Конечно, но мы не расскажем, пока не убедимся, что всё хорошо. Я не знаю хороших акушеров, а ты?

Я качаю головой.

– Тогда Стюарт.

– Что именно Стюарт может знать об акушерах? Он, может, и гей, но у него не появляется магическим образом на ночь вагина, насколько я знаю.

Это вызывает у него улыбку. Маленькую, но это только начало.

– Потому что, всезнайка, нет ничего, что Стюарт не знает или не может узнать. Вот почему я так хорошо ему плачу.

Поднимая руки, я соглашаюсь:

– Хорошо, просто не говори ему, что я беременна. Скажи, что у меня появились женские проблемы.

Я не только хочу рассказать родителям первым, но и не хочу, чтобы кто-то узнал о ребёнке, пока я не буду уверена, что всё в порядке.

Я была спокойна, пока Джейк не заговорил. Но теперь... теперь я боюсь, что с ребёнком действительно может быть что-то не так.

***

Три часа спустя Джейк и я сидим в кабинете Сюзанны Кляйн – доктора, предназначенного только для богатых и знаменитых людей, которая является лучшей акушеркой, которую можно нанять за деньги.

Её секретарша запускает нас в кабинет. Она не выглядит очень-то счастливой, работая в субботу, но в тот момент, когда замечает позади меня Джейка, её лицо загорается как рождественская ёлка.

Она провожает нас в кабинет, предлагает напитки и говорит, что доктор Кляйн скоро появится.

Должна сказать, что это самый приятный кабинет врача, в котором я только была.

Он светлый и просторный, отделанный в бежевом и кремовом тонах. Я сижу в самом удобном кожаном кресле перед огромным столом из красного дерева, который, кажется, стоит больше, чем я зарабатываю за год. В углу стоит диван, похожий на тот, что у нас дома. И здесь очень много фотографий новорождённых детей. Полагаю, знаменитых новорождённых детей.

Мой ребёнок будет знаменит.

Дерьмо. Я даже не задумывалась об этом факте. Иногда я забываю о том, что Джейк – знаменитость. Даже несмотря на то, что мне суют это в лицо каждый божий день, я всё ещё думаю о нём, как о Джейке Уэзерсе, моём лучшем друге и мальчике по соседству.

Наш ребёнок будет знаменитым из-за обычного факта, что Джейк знаменит.

У него не будет шанса на нормальное детство, которое было у меня.

Он будет проводить всю свою жизнь с телохранителями, потому что безопасность – это повод для беспокойства.

Надо будет поговорить об этом с Джейком. Я хочу, чтобы у нашего ребёнка была нормальная жизнь, настолько, насколько это возможно. Знаю, он тоже этого хочет, так что нам придётся выяснить, как это устроить.

Джейк не присел ни разу с тех пор, как мы приехали. Я чувствую, как он нервничает и напряжён. Никогда прежде не видела его таким. Это сводит меня с ума.

Я кладу руку на его бедро, останавливая дрожащую ногу.

Он смотрит на меня и натянуто улыбается.

– Всё будет хорошо, – говорю я, стараясь звучать убедительно, хотя и сама не уверена. И с каждой минутой моё беспокойство только усиливается.

– Надеюсь, – произносит Джейк. – Я очень надеюсь на это.

Он берёт меня за руку, подносит её к губам и оставляет поцелуи на костяшках пальцев.

Тут как раз, наконец, появляется доктор Кляйн.

Представьте себе врача, которого вы бы не хотели увидеть в одной комнате с вашим горячим экс-бабником-рокером парнем. Ну что же, это и есть доктор Сюзанна Кляйн.

Она высокая. Я бы сказала, ей около тридцати. Её длинные блондинистые волосы связаны в конский хвост. На ней голубые джинсы с высокой талией, которые могут носить только худые люди, рубашка на пуговицах, которая идеально сидит на её идеальной груди. Никаких дырок от натянутой рубашки.

Короче, она великолепна. И от этого, я мгновенно начинаю её ненавидеть.

Напомните мне побить Стюарта, когда мы приедем домой.

Она, может, и лучший акушер-гинеколог в ЛА, но я бы скорее согласилась на тех, что занимают второе или даже третье место, пока они не выглядят так, как она.

– Простите, я немного опоздала, – говорит она, проходя по кабинету к нам.

Когда она протягивает мне руку, я вижу её идеальный маникюр и съёживаюсь от красного лака, который потрескался на моих ногтях.

– Я – доктор Сюзанна Кляйн, – говорит она. – Пожалуйста, зовите меня просто Сюзанна.

– Труди Беннет, – отвечаю я. Но, пожалуйста, зовите меня миссис Беннет. Меня так и соблазняет сказать это как сучке.

Я сильно прикусываю язык.

Поворачиваясь к Джейку, она выпускает мою руку и протягивает свою ладонь Джейку. Он отвечает на рукопожатие.

– Джейк Уэзерс, – говорит он.

– Я знаю, кто вы, мистер Уэзерс.

Она сжимает свои губы в кривой улыбке, выглядя немного смущённой, и я вижу, как её глаза распахиваются от его взгляда. В этот момент она похожа на одну из его фанаток.

Я ненавижу тот эффект, который он оказывает на женщин. Она умный, преуспевающий врач, который постоянно общается со знаменитостями, но одно касание и взгляд от Джейка – и она снова превращается в подростка.

Думаю, меня сейчас вырвет.

– Джейк, пожалуйста, – говорит он, звуча так идеально, что у меня возникает желание дать ему подзатыльник.

Отпуская её руку, он сразу же снова берёт мою и тянет её к себе на колени.

Мне хочется самодовольно улыбнуться, но я этого не делаю. Знаю, что веду себя неразумно, взгляд Джейка устремлен только на меня, но мне не нравится, как Сюзанна смотрит на него. Я быстро осматриваю её левую руку, пока она обходит свой стол, и подходит к стулу.

Да, там есть обручальное кольцо. Но напоминание о наличии мужа когда-нибудь останавливало женщину от того, чтобы залезть к Джейку в трусы?

– Пожалуйста, простите, что я так выгляжу, – говорит она с сексуальным американским протяжным акцентом, указывая на одежду, когда садится. – Я приехала прямо с семейного обеда.

– Простите, что прервали вас, – говорит Джейк. – Но я хотел, чтобы Тру увиделась с доктором сегодня.

– Не беспокойтесь. Так, в чём ваша проблема, Тру? – она задаёт вопрос мне, наклоняясь вперёд в своём кресле.

Я немного напрягаюсь под её пристальным взглядом голубых глаз.

– Ну, я... хм, сделала тест на беременность, три вообще-то, и все они показали, что я, эм, беременна, – понятия не имею, почему мои щёки горят, а я так взволнованна.

– Это же хорошие новости... для вас обоих? – спрашивает она осторожно, глядя то на меня, то на Джейка.

– Очень хорошие новости, – Джейк улыбается мне, сжимая мою руку. – Не запланированные, но очень желаемые.

Моё сердце тает.

– Это замечательные новости, – восклицает она, улыбаясь белозубой голливудской улыбкой. Если это возможно, то она выглядит ещё более великолепной.

Фу.

– Мои поздравления вам обоим, – добавляет Сюзанна.

– Спасибо, – отвечает Джейк.

Я не могу ответить, потому что слишком занята тем фактом, что растолстею и стану размером с дом, а доктор моего ребёнка – это гламурозон.

Доктор Гламурозон.

Должен быть закон против такого рода вещей. Таким людям как она, должны запретить становиться детскими докторами.

Думаю, я побью Стюарта дважды, так, чтобы запомнил. Теперь он официально вне моего рождественского списка.

Он только что представил Джейка умной красивой гламурозонщице, которая знает всё дерьмо по женской части, вероятно, даже по мужской, что делает её восхитительной в сексе. А я собираюсь превратиться в жирную и унылую Тру, которая скоро не сможет многого предложить по части секса.

– Как я понимаю из-за срочности, с какой вы хотели меня увидеть, у вас есть какие-то беспокойства по поводу беременности, – доктор Гламурозон больше заявляет, чем спрашивает, прерывая мои грязные мысли.

– Да, – Джейк садится в кресле прямо, но крепко продолжает держать меня за руку. – Это общеизвестно, что я употреблял наркотики и что я был в реабилитационном центре, очищаясь, – я чувствую, как он напряжён, так что кладу свою свободную руку ему на колено. Он быстро смотрит на меня и продолжает:

– Что не общеизвестно, так это то, что я начал употреблять их снова.

– Вы до сих пор их употребляете? – спрашивает она.

– Нет, – он яростно качает головой. – Употреблял две недели, затем остановился и оставался чистым уже пять недель.

– Какой вид наркотиков вы употребляли?

– Кокаин.

– Я так понимаю, вы беспокоитесь о том, что наркотики были в вашей системе на момент зачатия?

– Да, – он сжимает мою руку до боли, но я ничего не говорю. Я, как и он, волнуюсь из-за того, что она может сказать.

Я смотрю на доктора Гламурозон, пытаясь угадать её реакцию на то, что сказал Джейк, но на её лице нет никаких эмоций.

Бесстрастное лицо. Спорим, в ней есть ботекс.

Она откидывается на спинку кресла, упирается локтями в подлокотники и переплетает пальцы рук.

– Я понимаю ваше беспокойство, Джейк, но, честно говоря, здесь не о чем беспокоиться. Было проведено огромное количество исследований о возможном побочном эффекте на сперму через наркотики, которая способна к восстановлению, и на сегодняшний день нет ничего доказывающего, что такие наркотики вызывают какие-либо долговечные побочные эффекты на развивающийся плод.

Я чувствую, как рядом со мной расслабляется Джейк. И я тоже. Такое облегчение услышать это.

– Единственный известный побочный эффект – это значительное снижение количества сперматозоидов, – продолжает доктор Гламурозон. – Иногда это приводит к бесплодию, что, очевидно, не стало проблемой для вас.

Она намекает ему улыбкой, и от этого я злюсь сильнее.

Я знаю, что она врач, но ей определённо не стоит говорить о мужественности моего парня вот так.

Я прочищаю горло и поднимаю брови.

Она холодно смотрит на меня, успокаивается, и говорит Джейку:

– Чаще всего, проблемы, которые можно обнаружить из-за употребления наркотиков у развивающегося плода, переходят непосредственно от матери. Если женщина употребляет наркотики во время беременности, то они проходят через плаценту прямо к ребёнку. Вот тогда возникают такие проблемы, как проблемы со здоровьем и развивается уродство.

Ах, ты сучка!

Мне и вправду нужно поменять врача.

– Я в жизни не прикасалась к наркотикам, – заявляю я, вероятно, немного громче, чем требовалось. Я так впиваюсь ногтями в руку Джейка, что чувствую, как он вздрагивает. – Я даже не пробовала курить сигарету, не говоря уже о косяках!

– Приятно слышать, Тру, – мило улыбается она.

Как же мне хочется ударить её. Сильно. Несколько раз.

Господи, что за чёрт со мною происходит? Это всё из-за беременности? Или я всегда была такой ревнивой?

Думаю, я всегда становлюсь ревнивой, когда дело касается Джейка.

Он проводит подушечкой большого пальца по моей ладони.

Я знаю, Джейк пытается успокоить меня, но сейчас я взбешена и не в настроении, чтобы меня успокаивали.

– Я была на таблетках, когда забеременела, – выпаливаю я.

Дерьмо, как я могла забыть об этом? Вообще-то, как, чёрт возьми, мне удалось забеременеть, будучи на таблетках? Они ни разу не подводили меня, пока я принимала их.

– Вы принимали таблетки, когда забеременели? – спрашивает доктор Гламурозон, поднимая свою идеальную бровь.

Она думает, что я лгу? Или я связала Джейка, чтобы забеременеть намеренно?

Он тоже так считает?

Я украдкой смотрю на него, но его лицо выглядит бесстрастным, когда он смотрит на доктора Гламурозон.

Жаль, что я не могу узнать, о чём он думает сейчас.

– Да, я была на таблетках долгое время, и это ни разу меня не подводило раньше, конечно же, – я бормочу, что совсем не помогает мне.

Я начинаю грызть ноготь на пальце, убивая всякую надежду на сохранение лака на нём.

– Вы пропускали приём таблеток в этом месяце? – спрашивает доктор Гламурозон.

– Нет, – моё лицо краснеет, словно я виновна в чём-то. Ненавижу, когда это происходит. – Я никогда не забываю. Я систематически принимала их.

– Принимали ли вы другие медицинские препараты?

– Да, она принимала, – отвечает Джейк. Он убирает руку от моего рта, заставляя перестать грызть ноготь. – Тру заболела, пока мы были в отпуске. У неё было пищевое отравление, и доктор прописал ей лекарства.

– Говорил ли он, что могут быть некие препятствия с принятием контрацептивов наряду с лекарством? – спрашивает она.

– Нет, – Джейк отвечает прежде, чем у меня появляется шанс сделать это. – Тогда Тру была больна, чтобы задавать вопросы или отвечать на них, так что всё было на мне и, честно говоря, я даже не подумал о том, чтобы спросить доктора о подобном. Вся вина лежит на мне.

Я чувствую, что в последнем своём предложении он обращается ко мне.

– В этом нет твоей вины, – шепчу я ему. – Я счастлива, что у меня будет ребёнок.

Он улыбается мне. Одной из припасённых-только-для-меня улыбок.

Доктор Гламурозон начинает говорить, прерывая нас:

– Лекарства, которые вы принимали в сочетании с болезнью, возможно, сделали неэффективными противозачаточные таблетки. Прописывая лекарство, врач должен был предупредить вас об этом.

– А то, что я принимала таблетки, когда уже была беременной, может нанести вред ребёнку? – я обращаюсь к ней, поворачиваясь в кресле вперёд и меняя направление разговора.

Между нами двумя, кажется, ни Джейк, ни я не собирались дать нашему ребёнку хорошее начало.

Она улыбается и на этот раз искренне.

– Это обычное дело среди женщин, так что нет, не думаю, что будет какой-нибудь побочный эффект от этого. Просто, чтобы успокоить вас обоих, я сделаю узи сейчас и взгляну на вашего ребёнка, чтобы убедиться, что всё в порядке.

Узи? Сейчас? Я увижу своего ребёнка сейчас? Моё сердце чуть не выпрыгивает прямо из груди.

Я также не пропускаю и то, как Джейк сжимает мою руку.

Я рискую взглянуть на него, но он остаётся бесстрастным. Маска. Ту, которую он носит, когда не хочет, чтобы люди, особенно я, знали, о чём он думает.

Поднимаясь и обойдя стол, доктор Гламурозон спрашивает, когда проходит мимо:

– Когда был последний день ваших месячных, Тру?

Я пытаюсь вспомнить. Поворачиваясь в кресле, я отвечаю:

– Третьего октября, кажется.

– Хорошо, не могли бы вы снять нижнюю часть одежды и лечь на кушетку? – она указывает на кушетку, которая выглядит стерильно, стоящую в углу комнаты. – Вы можете прикрыться этим, – доктор Гламурозон показывает на простыню, которая лежит на кушетке.

С нервным трепетом в животе, я иду к кушетке, оставляя Джейка в его кресле. Доктор Гламурозон тянет шторку, давая мне немного уединения.

Пока я не на кушетке, но мне интересно, зачем нужно снимать с себя трусы, если она собирается делать мне узи живота? Если только для начала, я не должна пройти внутренний осмотр.

О Господи, она собирается осматривать меня при Джейке. Знаю, что он видел всё, что я могу предложить, но мне и правда не хочется, чтобы Джейк был здесь, пока доктор тычет в мои женские причиндалы. Смогу ли я попросить его уйти, и при этом не обидеть?

– Готовы? – спрашивает доктор Гламурозон из-за шторки.

– Да, – отвечаю я немного сдавленным голосом.

Отодвигая шторку, она входит и за ней следует Джейк.

Он выглядит так, словно ему неуютно. Но потом я вижу, как его глаза мгновенно спускаются к нижней части моего тела, укрытой простынёй, и сексуально-дразнящая улыбка возникает на его губах.

Только Джейк может увидеть сексуальную сторону в этой ситуации. Он извращенец. Но мне нравится, что, несмотря на обстоятельства, я все еще его возбуждаю.

Я тянусь к его руке, и с улыбкой шепчу ему одними губами: "Извращенец".

Его глаза сверкают, он усмехается и сжимает губы. Джейк смотрит на доктора Гламурозон, которая идёт к нам, достав что-то из шкафа. Он произносит губами мне в ответ: "Ты выглядишь так сексуально сейчас". Он нежно проводит пальцем по моей челюсти.

Я закатываю глаза и произношу в ответ: "Конечно же, так и есть".

Ещё один взгляд на доктора и он отвечает мне, с серьёзным и твёрдым выражением лица: "Да, это правда. Ты всегда сексуальна".

Ладно. Вот мне и сказали.

Я улыбаюсь ему, а затем доктор Гламурозон появляется рядом со мной.

– Хорошо, Труди, – начинает она, пока возится с монитором, стоящим рядом со мной. – Так, ты на стадии ранней беременности, и я собираюсь сделать тебе трансвагинальное узи.

– Что?

– Трансвагинальное узи. Я помещу это внутрь тебя, – она поднимает что-то, что может быть описано только как карманный блендер. – Это покажет нам твоего ребёнка. Это то же самое, что и узи, только внутреннее.

– Вы собираетесь поместить это внутрь меня? – я хватаю ртом воздух.

– Не беспокойся. Это абсолютно безопасно и не больно.

Я обеспокоенно смотрю на Джейка. Он улыбается и убирает волосы с моего лба, но я могу увидеть в его глазах, что он тоже немного шокирован.

– Ты будешь в порядке, – говорит он. – Сделав это, мы увидим нашего ребёнка.

Да, ему легко говорить. У него же во влагалище не застрянет огромный карманный блендер. Конечно, я хочу увидеть нашего ребёнка и знаю, что это нормально, но, чёрт побери, выглядит так, словно это будет больно.

– Обычно сначала я делаю нормальное узи, – поясняет доктор Гламурозон. – Но это возможно только на двенадцатой неделе. Так как ты на ранней стадии беременности, ребёнка не будет видно на узи. Это единственный способ, которым я смогу увидеть ребёнка и убедиться, что всё в порядке.

Кажется, у меня нет выбора.

Она достаёт пару медицинских перчаток из коробки и надевает их.

– Не волнуйся, Тру. Через несколько мгновений ты увидишь своего ребёнка на экране, – она кивает в сторону монитора, стоящего рядом.

– Ладно, – сглатываю я.

Я увижу своего ребёнка через несколько мгновений. Ничего себе. Это становится реальным.

– Если бы ты могла согнуть колени для меня. Идеально. А теперь расслабься, – говорит доктор Гламурозон, положив руку на моё колено, и начинает вводить эту отвратительную штуку в меня.

Вздрагивая, я морщусь и сжимаю руку Джейка.

Ох, хорошо, вообще-то, это не так уж и больно, как я себе представляла.

– Вот мы и на месте, – говорит она. – Это крошечная точка на экране – ваш ребёнок.

Я широко распахиваю глаза и встречаюсь лицом к лицу с небольшой каплей на экране.

Мой ребёнок. Наш ребёнок.

Моё сердце подступает к горлу, а слёзы щиплют глаза.

Я замечаю, что хватка Джейка на моей руке усиливается, как и моя на его, и когда я поворачиваюсь к нему, то вижу, как он впивается в экран пристальным взглядом. Его глаза блестят и наполнены благоговением. Моё сердце бьётся, поднимается, а затем изящно выпархивает из моей груди.

– Джейк? – шепчу я.

Его взгляд скользит по мне и когда наши глаза встречаются, то на лице Джейка возникает душераздирающая улыбка. Улыбка, которую я запомню навсегда.

Наклоняясь ко мне, он целует меня в макушку.

– Спасибо, – шепчет он напротив моей кожи, и я почти проваливаюсь на этом месте.

Слеза скользит из моего глаза, и я нежно вытираю её.

– Всё выглядит абсолютно нормальным, – говорит доктор Гламурозон, глядя на экран, перемещая мышку и нажимая на небольшие метки вокруг моего крошечного ребёнка. – У нас здесь хорошее и сильное сердцебиение. Ребёнок растёт хорошо. Я бы сказала, что ему где-то около шести недель.

Глядя на своего крошечного малыша, я испытываю шквал эмоций, которого не испытывала раньше. Я даже не могу подобрать слов, чтобы описать их.

Затем доктор Гламурозон убирает из меня эту палку, и мой крошечный малыш исчезает с экрана.

– Я убегу, чтобы распечатать вам фотографии, – она улыбается нам обоим, и думаю, это из-за одинакового выражения разочарования на наших лицах.

Оставляя меня одеться, Джейк садится обратно в своё кресло, пока доктор делает фотографии нашего малыша.

Я одеваюсь, чувствуя себя счастливой и радостной. У нас будет ребёнок. Господи, настоящий ребёнок.

Конечно, это было реальным, когда я увидела результаты тестов. Но более сюрреалистическим образом. Когда я увидела нашего малыша на экране, это сделало его реальным самым возможным образом.

Я скольжу в свою обувь и возвращаюсь на место к Джейку.

Он берёт меня за руку, когда я сажусь, переплетая свои пальцы с моими, а затем целует их.

Любовь и эмоции, которые движутся между нами, настолько ощутимы. Не могу дождаться момента, когда мы с ним останемся наедине и поговорим о нашем будущем, в котором будет наш ребёнок.

– Я выпишу тебе некоторые пренатальные витамины, – говорит доктор Гламурозон, записывая что-то на листике. – И я попросила свою секретаршу договориться с вами о следующей дате вашего осмотра, где мы сможем сделать анализ крови.

Она отрывает рецепт и вручает мне.

– И не забудьте фотографии вашего ребёнка, – добавляет она, передавая мне конверт.

Мой ребёнок. Я скоро стану мамой.

Понимая это как намёк на окончание приёма, я встаю с места.

– Спасибо, доктор. И спасибо, что согласились увидеться в выходной день.

– Я была рада. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, звоните, не стесняйтесь.

– У меня есть вопрос, – добавляет Джейк, всё ещё сидя на своём месте, вытянув длинные ноги вперёд.

Я замолкаю и смотрю на него вниз.

– Секс, – говорит он доктору.

– Секс? – повторяет доктор Гламурозон.

Секс?

– Да, секс. Можем ли мы с Тру всё ещё заниматься сексом? Это безопасно для ребёнка?

Она улыбается. Я тоже. Вообще-то, я не могу перестать хихикать. Он такой чертовски милый сейчас.

– Это абсолютно безопасно, – говорит доктор Гламурозон. – Вы можете продолжать вести активную сексуальную жизнь на протяжении всей беременности.

Джейк чешет лоб.

– Да, я знаю, что люди, как правило, могут заниматься сексом во время беременности, но просто я, эм... ну, у меня... – он проводит рукой по волосам, и я не могу перестать улыбаться, желая узнать, что, чёрт возьми, он собирается сказать.

– Слушайте, у меня большой пенис, – заявляет он, глядя доктору Гламурозон прямо в глаза.

Я хохочу, но быстро зажимаю рот рукой.

Доктор Гламурозон выглядит потрясённой. Не могу её винить. Джейк Уэзерс просто сказал слово «пенис» в её кабинете. В частности, «у меня большой пенис».

Моя грязная, татуированная, сексуальная рок-звезда Джейк только что сказал «пенис». Это просто звучит так неподходяще для него.

Я снова начинаю смеяться.

Джейк поворачивает голову ко мне, злобно глядя на меня. Хорошо, он от этого не в восторге.

– Извините, – говорю я, убирая руку от рта. – Я просто никогда не слышала, чтобы ты произносил это слово, – я фыркаю. – Хорошо, затыкаюсь, – добавляю я из-за его хмурого выражение лица. Я сжимаю губы вместе и выпускаю усмешку. Это сложнее, чем кажется.

– Слушайте, я пытаюсь сказать, что... – Джейк снова засовывает пальцы в свои волосы. – Что я больше, чем любой средний мужчина. Намного больше. И мне просто нужно знать, что это не причинит ребёнку вреда, когда я и Тру будем заниматься сексом.

Я смотрю на доктора Гламурозон и вижу, что она смотрит куда угодно, только не на Джейка. Я знаю, она пытается не смотреть на его промежность. Честно говоря, не могу её винить. Меня бы тоже убивало любопытство.

Она прочищает горло.

– Эм, Джейк, ребёнок будет в порядке во время полового акта. Честно, в порядке. Он действительно хорошо защищён. Вы никаким образом не сможете ему навредить, даже принимая в расчёт насколько вы... гм, большой, – она выглядит сейчас так смущённо, что мне её жаль.

Но мне всё ещё хочется смеяться. Я закусываю нижнюю губу.

Я вижу, как лицо Джейка расслабляется.

– Круто, рад слышать это, – говорит он, поднимаясь на ноги.

Он звучит так, словно закончил беседу о погоде, а не разговор о своем огромном пенисе.

Пенис.

Я снова хихикаю, и Джейк ещё раз смотрит на меня озлобленным взглядом, когда поворачивается.

У меня будут большие проблемы, когда мы выберемся отсюда.