Покой нам только снится

Глава 20

На трибунах уже много народа — финалы, как-никак. Да и турнир международный, хотя до этого в финале ни одного иностранца не было, а после нашего боя вроде ещё кто-то будет из ГДР. Присутствует и руководство взрослой сборной СССР в обязательном порядке. Так что мне надо постараться и показать себя с лучшей стороны, если хочу попасть в сборную! А я, кстати, не хочу и вообще мечтаю завязать с мордобоем. Я не алчный до славы, мне лучше деньгами.

На бой у меня был свой план — занять центр ринга и работать на длинных и средних дистанциях в спокойном темпе два раунда, а в третьем взвинтить темп. Мой соперник крепче, взрослее и как ни удивительно наглее меня! Его атаки начались сразу после команды рефери. Я по началу решил — пусть выдохнется немного, но чуйка мне подсказала, что это чревато, а пара увесистых плюх заставила меня менять на ходу планы. Вынужденно взвинтил темп, попытки соперника войти в ближний бой пресекаю работой по корпусу. Болгарину это не понравилось. В клинч больше не лезет! Под конец раунда он вообще сник и щемился от меня по углам. Раунд я выиграл, но и устал, конечно, сильнее чем надо. В перерыве меня подбадривает малознакомый мне тренер. Игорь Леонидович поехать на турнир не смог, и я оказался бесхозным. Каждый бой у меня разные тренеры в углу. На самом деле плевать на это, не мальчик. Да и боксом занимаюсь в обоих телах в общей сложности лет двенадцать, так что опыта у меня, как говна за баней. Уж точно больше, чем у молодого ещё, едва за тридцать, некоего Степаныча, так зовут моего наставника, а имя и фамилия мне не важны. Да и чушь, как по мне, он несёт.

— Толя, ты после прямого левой проваливаешься, он заметит это да найдет дыру в обороне!

Дыру! Дыра — это нора, а нора — это кролик, а кролик — это подходящая компания, а подходящая компания это… И вообще, нет никакой дыры, это ловушка моя. Если кто полезет в контратаку, там его ждёт сюрприз в виде моего правого бокового. Нет, сначала, конечно, уклон головой и туловищем от удара вправо и на развороте хук. Поэтому дальше слушаю тренера в полуха, стараюсь продышаться, ну и высматриваю Ингу на трибунах. Костян уже сидит в обнимку с Ленкой, и на меня они не смотрят, а Инга рукой помахала. Неплохо, хоть какая-то эмоция. Надо просто выиграть бой — и она моя! Бросив ещё раз взгляд на трибуну, выхожу на второй раунд. Вроде ничего не поменялось. Я, захватив центр ринга, атакую, но соперник стал действовать иначе. Резко контратакует, проводит серию ударов и тут же уходит в оборону. В итоге бой смотрится равным. В очередной атаке болгарин действует грязно и бьёт меня ниже пояса! Я чуть не упал, и тут уже сам вынужден войти в клинч. Самое противное — судьи пропустили этот момент. И это домашнее судейство называется? С трудом придя в себя, бью левой и пропускаю сильнейший удар в челюсть. Всё, как и говорил тренер в перерыве — соперник нашёл дыру, а я не смог уклониться от контратаки. Лежу на полу, прихожу в себя. Встать я могу и сейчас, но пока рефери считает, буду лежать до счёта восемь. Каждая секунда для меня сейчас на вес золота. На «восемь» вскакиваю, встаю в стойку, показывая, что готов к бою, и вообще «о-го-го». Рефери, чуть запнувшись, командует «бокс». Я-то, может, и «о-го-го», а вот Борислав «и-го-го». В том смысле, что бьёт как конь! И он, как опытный боец, знает, что мне сейчас фигово, и упускать свой шанс не намерен. В клинч войти мне не удалось, более того, я загнан в угол, и сил моих хватает только на то, чтобы, максимально закрывшись перчатками и локтями, терпеть и ждать конец раунда. Жаль, я не осьминог, двух рук маловато! Вид у меня, наверняка, сейчас жалкий.

— Брэк, — звучит команда судьи.

И болгарский лев с сожалением бросает свою недожёванную жертву. Падаю на стул в своём углу, слышу сквозь шум в голове нудного Степаныча, про то, что он говорил… Да помню, что он говорил. Не будь подлого удара ниже пояса, я бы уклонился от удара, а там, глядишь, и сам бы нахлобучил Абаджиева. Черт, у меня ещё и губы разбиты, хорошо хоть зубы целы — капа полезное изобретение! Краем глаза вижу Цзю, он уже не на трибуне, а около ринга. Прыгает как обезьяна, кривляется, рожи корчит. К рингу его не пускают, не положено. Чё это с ним? Бля, да он мне советует что-то! Обнимашки показал, потом прижал правую руку и машет локтем то поднимая, то опуская его. Дальше изображает резкий боковой удар левой в корпус, предположительно в печень. Это понятно, а остальное, что он имел в виду?

Гонг. Последний раунд. Уже выходя к центру ринга, вижу, как уходит с трибун в проход, покачивая красивой попкой, Инга. Сучка! Злость накатывает. Не верит она в мою победу? Даже бой не досмотрела! Хотя у нас с ней и поцелуя не было ни одного, и не обнял её ни разу.… Обнял! Обнимашки — это клинч! Локтем махал, как птица, — это дырка в защите, ну и боковой в печень в эту дырочку!

Борислав несётся добить меня. Подныриваю под удар и висну в дружеских объятьях на болгарском друге, тот не менее дружески весело тычет в меня кулаками. Ловлю момент, и не глядя, вкладывая последние силы, бью в открытый бок соперника. Борислав аж подпрыгнул вверх от тычка. Разрываю клинч, мой джеб левой и… рефери останавливает бой. Нокдаун Абаджиева! Вот же суки, не дали добить, остановили бой. Всё верно, я не в претензии. Всё ведь видят судьи, нокдаун вот заметили. Или нокаут? Нокдаун, противник поплыл, но драться может. Я тоже типа могу. Дальше мы грозно скачем на месте, выкидывая одиночные удары. Обоим хреново, но среди многоголосого гула трибун я ясно слышу Костин мощный рык:

— Штыба, бе-е-е-ей!

А херли мне! Терять нечего, лезу в ближний бой, работая двойками. Попал, попал! Ещё попал. Абаджиев пытаясь уйти от атаки, заплетается ногами и падает, явно не от моего удара. Рефери начинает отсчёт. При цифре «десять» болгарин даже не встал на ноги, похоже, сдался. Победа нокаутом, хотя, повторюсь, упал он не от удара, а от усталости и накопленного ущерба. Зрителям на трибунах мясорубка понравилась, а уж победа своего боксера вообще привела их в восторг. Ор, шум, гам. Мою руку, которой я не бил, поднимают вверх, а Бориславом занимается врач.

— Ну, ты дал, Толяныч, — чемпиона Европы отправил в нокаут! — хвалит меня Цзю.

Рядом скачет Ленка, груди под кофточкой прыгают как мячики, но мне не до её прелестей. В голове шумит, губы разбиты, ноги подкашиваются от усталости. Выйдя с ринга, понимаю, что укатали Сивку крутые горки.

— Толя, помощь нужна? — подходит и ко мне врач. — Глаза дай посмотрю. Зубы целы? Показывай.

— Да ерунда, губы вот разбиты только, — щупаю языком зубы, вроде ни один не качается.

— Да, недельку целоваться не сможешь, — признаёт доктор и спешит к рингу — начинается новый финал.

Мы, разумеется, смотреть не стали, я отправился переодеться вместе с Цзю.

— Инга домой поехала, у неё дела срочные, — вслед крикнула Ленка, отмазывая некрасивый поступок подруги.

— Да всё равно целоваться нельзя, — ответил я не оборачиваясь.

Перед награждением успел побеседовать тет-а-тет со старшим тренером сборной по боксу.

— К тебе вопрос только один — твой вес. Боюсь, в 63,5 ты не удержишься до лета, растёшь же. И так два килограмма лишних перед турниром было, — пышет папироской в лицо Константин Николаевич Копцев.

Понять его можно, сейчас в моём весе основной — это Яновский, который проиграл Абаджиеву, который в свою очередь проиграл мне. Непонятки. Логично нас с Яновским свести вместе и посмотреть уже кто кого. Впрочем, это будет так и так. Вернее, будет возможность нам встретиться в феврале на чемпионате СССР по боксу в Ташкенте. Яновскому тридцатник, но это проверенный боец. И я точно помню, он станет олимпийским чемпионом в Сеуле в следующем году. А вот кто там победил в весе до 67 кг, я не знаю. Но точно не Шишов, который сейчас главный претендент на место в сборной в этом весе. Не было у нас там чемпиона, Яновский был последним олимпийским чемпионом по боксу из СССР.

— Если хочешь, будем тебя готовить к Олимпиаде в весе 67 кг, и на чемпионате СССР будешь выступать в этой категории. У нас как раз неделю назад один из отобравшихся боксёров выбыл. Молодой парень, твой ровесник, Сергей Караваев из Мурома, — монотонно информирует главный тренер.

— А что с ним? — вяло спросил я, думая о своём.

— Попал в автомобильную аварию, четыре месяца точно без ринга. Можно, конечно, Шишова на чемпионат заявить, но можно и тебе место отдать, — пояснили мне.

— В принципе я согласен, вес сгонять не есть хорошо, а я по-прежнему расту. А так можно? А кто в 67 ещё у вас в кандидатах? — принял решение я.

За Яновского я спокоен, золото наше. Шишов почему-то не поехал в Сеул, значит, травма. Есть шанс! Чёрт, заманчиво!

— Кто-кто. Ну, Владимир Бердыбеков из Алма-Аты, Степан Шахбазян из Еревана, Володя Ерещенко из Воронежа, — Константин Николаевич назвал ещё пару незнакомых мне фамилий. — Но в итоге останется весной два человека — Шишов основной и чемпион СССР запасным.

— Я согласен! Буду хорошо кушать, вес набирать!

Копцев заржал.

— Ну, идём на награждение! — позвал он меня.

Финалы завершились. Приз за лучшую технику боя отдали Цзю, мне достался приз за самый зрелищный бой. В финалах был всего один нокаут. Приз в виде хрустальной вазы в позолоченной оправе с ручками, на длинной ножке. За победу на турнире мне выдали, кроме золотой медали, ещё и золотой хронограф «Полёт» с двумя дополнительными циферблатами и золотым же браслетом. Не знаю, сколько такие сейчас стоят, вполне возможно и тыщу. Ещё были деньги, но для меня это не актуально, я и так богатый Буратино, а вот Костя рад.

На банкет мы с другом не идём, у нас заказан столик на четверых в ресторане «Демьянова уха». Мой самолёт в Ростов только завтра вечером, можно и бухнуть. Но Ингу видеть неохота. Пропал к ней интерес. Едем сначала в гостиницу, там бросаем вещи, я переодеваюсь в модное. А Костя вполне возможно успел получить от Ленки не только поздравления. Уж больно довольной были физиономии обоих, когда мы втроём садились в такси до Кронверкского проспекта. Инги нет, и я лелею надежду, что и в ресторане она не появится. Однако напрасно.