Покров-2. Багряница

Глава 13. Слишком благообразно для правды

Василиса вышла из поликлиники и первым делом отвязала поводок Изюма от поручня. Все десять минут, что она провела у мамы, передавая ей результаты очередного обследования, пёсик оглашал окрестности лаем и поскуливанием.

Ладно хоть обследование проблем не добавило. Как обычно – никаких особых нарушений, заживление идёт как надо. Хромота пройдёт. Потом. Наверное.

Вместе с Изюмом они медленно пошли вдоль свежезаасфальтированных улиц Покрова. Василиса ступала, по-прежнему щадя больную ногу, но всё же более или менее уверенно. Старый сломанный костыль уже служил подпорками для маминых цветов в палисаднике. Новый оказался намного удобнее, но она решила почаще оставлять его дома. Подумаешь, небольшая хромота. Почти и незаметно. Ничего особенного. Может, если почаще ходить без костыля, то он скоро будет вообще не нужен.

Впереди показалось синее здание культурно-досугового центра, расположившегося по соседству с музеем. Когда-то давно здесь был клуб с буфетом, потом строение долго стояло заколоченным. Теперь его отремонтировали и заполнили детскими кружками и клубами по интересам для взрослых, а на уродливом боковом пристрое появилась полукруглая вывеска «Подсолнух». Под окнами расположилась огороженная плетнём клумбочка с уже распустившимися подсолнухами и сломанная деревянная садовая тачка, тоже превращённая в большой цветочный горшок. Рядом стоял старый велосипед с цветочной корзинкой под рулём. Василиса не сразу, но догадалась, что это тоже элемент декора. А что, симпатично.

Василиса осматривала входную группу кафешки, прикидывая, куда бы привязать Изюма. Тот быстро понял, что его снова собираются оставить одного на улице, и смирно сел у ног, подняв мордочку, будто обещавшую быть паинькой, если его возьмут с собой.

– Ладно, мы быстро, – пробормотала Василиса. – Привязать тебя всё равно некуда, только чур вести себя прилично.

Изюм в знак согласия подтявкнул и завилял хвостом.

Из кафе вышли две приятельницы мамы по клубу скандинавской ходьбы. Василиса поздоровалась и вошла внутрь. В кафе посетителей больше не было. Вот и отлично, потому что дело, с которым она пришла, лучше бы обсудить без свидетелей.

– Привет, – улыбнулся Гаврил из-за витрины. Помещение разделялось на кафешку и небольшой продуктовый магазинчик, и Гаврил, одетый в нарукавники и жилетку, занимал место продавца. – Вообще-то с собаками нельзя.

– Вообще-то табличку у входа надо вешать, раз нельзя. – Василиса спохватилась и сбавила тон. – Нет же никого. Можно, наверное, сделать исключение?

– Ладно. Чего изволите? – театрально спросил Гаврил.

– Курабьешек полкило.

Гаврил развернулся и взял с полки большую стеклянную банку, симпатично перевязанную верёвочкой. Кто-то, обладающий вкусом, догадался рассыпать печенье и конфеты по таким банкам и блюдцам под стеклянными колпаками. Смотрелось стильно.

Василиса заплатила за бумажный пакет с печеньками и достала из кармана деревянную фигурку, изображающую мозг.

– Вот, это твоё. Возвращаю. – Протянула мозг Гаврилу.

– Не надо, – покачал головой Гаврил – Оставь у себя.

– Но это же твоё.

– И зачем мне? Напоминать о том, что никогда не случится?

Гаврил как-то погрустнел. Чтобы его приободрить, Василиса осмотрелась и сказала:

– Ничего, если мы с Изюмом тут у вас что-нибудь закажем?

– Конечно, проходи. – Гаврил улыбнулся и указал на деревянные столики с другой стороны помещения. – Сейчас Зою позову. Я отвечаю за магазин, она – за кафе.

Василиса натянула улыбку и села за столик, а Изюм устроился под стулом. Когда появилась Зоя, Василиса её даже не сразу узнала. В жёлтом платьице с белым передником и кружевным воротником, а ещё с ярким искусственным подсолнухом в волосах Зоя смотрелась как девочка из рекламы.

– Ух ты, классная форма, – похвалила Василиса.

– Тебе нравится? – У Зои даже щёки покраснели. – Это я сама сшила.

– Здорово, – одобрительно произнесла Василиса. Взяла меню и восторг её угас. Ведь стилизованную жилетку Гаврила, значит, шила тоже Зоя. Что ж она себе приличных платьев-то не настрочит. – Давай слойку с вишней и монастырский чай.

– Сейчас, – пискнула Зоя и направилась было на кухню, но Василиса её удержала.

– Случай, а кто у вас готовит?

Зоя осмотрелась, наклонилась к Василисе и тихо проговорила:

– Заведует производством тётя Глаша. Она ещё на свинокомплексе куховарила. – Потом Зоя выпрямилась и сказала уже громче: – Плюс повара из школы подрабатывают.

Василиса кивнула, и Зоя ушла за заказом. Василиса поёрзала на стуле и вытянула ногу. Интерьер кафе выполнили в советском стиле, но со вкусом: скатёрки с цветочками, старые книжки на окне, фарфоровые фигурки, дисковый телефон, цветы в обычных стеклянных банках и лейках, даже какой-то яркий плакат на стене.

– А у вас мило, – улыбнулась Василиса, когда Гаврил подошёл, чтобы угостить Изюма печенькой.

– Угу. Собрали всё, что по углам завалялось. Зоя оформляла. – Гаврил сел на корточки, и Изюм тут же захрустел тем, что ему протянули.

– Зоя молодец, – кисло произнесла Василиса. – Ей бы дизайнером работать.

– Она и собирается. – Гаврил встал на ноги и отряхнул брюки от крошек.

– Как? Вы разве не вместе? В смысле – не вместе поступаете?

– В коммерческом колледже Добромыслова на дизайнеров тоже учат. – Гаврил опёрся руками о стол и наклонился к Василисе. – Что там слышно про полигон?

– Пока написали губернатору, – понизив голос, сказала Василиса. – Ждём ответа. Если что, наши и в Москве есть.

– Из-за печей проблем-то ни у кого не было? – криво усмехнулся Гаврил.

– Так не поймали никого, – театрально развела руками Василиса. – Представляешь, удрали все. А там ещё отец Павел приехал у местных чего-то святить, да бабушка Зои за грибами ходила. Вот пока с ними разбирались, поджигатели и разбежались.

– Ай-ай-ай, – покачал головой Гаврил.

– Вы о чём? – Зоя поставила подносик с чаем и слойкой перед Василисой.

– Да вот про печи. – Василиса подула на горячий чай.

– Да, такое безобразие, – подыграла Зоя.

Вообще-то, ребята из организации по секрету рассказали Василисе, что за ними гнались на огромном внедорожнике, и им бы не сбежать, если бы какая-то бабка не вынырнула из кустов и не подставила под колесо машины клюку. Они было испугались за бабушку и тормознули, да только старушке хоть бы что – даже клюка не треснула. А вот внедорожник перевернулся и угодил в болото. А там ещё и отряд местных женщин во главе со священником подоспел. Только монах и уберёг хозяев печей от смертоубийства. Местные ведь хорошо орудуют мётлами да лопатами.

– Знаешь что, а давай ещё пряник с варёной сгущёнкой.

Гаврил улыбнулся и пошёл в секцию магазина, а Зоя принесла ещё чаю. Пока Василиса уплетала мягкий ароматный пряник и хрустящую вишнёвую слойку, в кафе заходили покровчане, дети просили пряников и пирожных, взрослые набирали печенье и конфеты на развес. И почти все покупали растяпинское мороженое.

Со стороны – просто сельская идиллия. В прошлом году тоже так казалось. Что Василиса основательно усвоила за год, так это недоверие к тому, что выглядит слишком благообразно для правды. Когда она переехала обратно в свою комнату, сразу прилепила на стену плакат со знаменитым австрийским доктором, который утверждал, что чем приличнее человек выглядит, тем темнее его сущность внутри. Это чтобы не забываться.

По улице, метрах в двадцати от кафе, в сторону музея прошли Коля и Лета. Лета наотрез отказалась возвращаться в больницу, и теперь вроде совсем поправилась. Только на шее всегда стала носить какую-нибудь широкую бижутерию, чтобы шрам прикрыть. А Коля размахивал руками, явно что-то с энтузиазмом ей объяснял. Они, конечно, забавная пара. Зато люди хорошие.

Заплатив за чай со сладостями, Василиса потянула Изюма за поводок. Вместе они вышли на улицу в тёплый июльский вечер. Мама, судя по часам, только пришла домой, и надо дать ей время отдохнуть перед ужином.

Василиса, не спуская Изюмку с поводка, направилась к набережной и первым делом они спустились на деревянный настил. После прошлогоднего «урагана» его капитально отремонтировали. Причём, даже быстрее, чем переложили тротуары и закатали дороги.

Как обычно, местные прогуливались семьями и парочками, кормили уток. Любители рыбалки закидывали удочки, стоя почти по пояс в воде.

– Что, трудно подвинуться? – грубо спросил кто-то за спиной Василисы. Она обернулась и посторонилась, пропуская мужика на велосипеде, везущего на руле маленького ребёнка. Жаль, он быстро укатил и не услышал, как Василиса пожелала ему кувыркнуться в воду.

И тут же её сильно толкнули в плечо. Беременная жена того самого велосипедиста важно вышагивала по настилу, глядя в смартфон. Жутко гордая тем, что все встречные мужчины уступают ей дорогу и даже оборачиваются. Ещё бы – топает, виляя бёдрами, вся такая с распущенными волосами и в лёгком платьице, коротком настолько, что из-под подола при каждом шаге выглядывали розовые трусы.

Василиса сначала хотела и ей чего-нибудь пожелать, но, рассмотрев как следует внешний вид дамочки на сносях, просто усмехнулась.

Набережная растянулась на пару километров, и Василиса прошла её всю туда и обратно. И специально упёрлась вытянутыми руками в ограждение, когда в поле зрения снова показался грубиян-велосипедист, упорно делая вид, что не видит его и не слышит приказа убраться с дороги. Так ему и пришлось свернуть, чуть не сбив собственную жёнушку. Ещё и Изюм их облаял. Умничка.

Василиса посмотрела на часы. Наверное, и у отца рабочий день уже закончился. Пора бы и домой.

– А, привет ещё раз.

На настил сошла Зоя, за ней – Гаврил. Видимо, смена закончилась, и они закрыли «Подсолнух». Зоя только что была стильной и элегантной в своей униформе, а теперь смотрелась как мешок из-под картошки, надетый на трухлявый пень. Неужели это жуткое коричневое платье в оранжевую клетку она сшила сама? Быть не может. Его лет сорок назад сшил портной-дальтоник, пятый год не выходящий из запоя. А тех, кто произвёл такую чудовищную ткань, надо призвать к ответу.

– Ты домой? – глуповато спросила Зоя. – А мы вот вышли проветриться.

Василиса натянуто улыбнулась и кивнула. И тут почувствовала, что выпитый чай стал просить выхода.

– Слушайте, посмотрите за Изюмом, а я пока… – Ну не при Гавриле же это произносить.

– Да, давай, – Зоя понимающе кивнула и взяла поводок. Одевается она отвратительно, но в сообразительности и чувстве такта ей не откажешь.

Василиса помчалась вверх по пологому откосу, где за сосенками прятались синие кабинки. Спускаться назад из-за ноги быстро не получалось. Дохромала до половины откоса, а дальше всё пошло как в замедленной съёмке.

Вода искрится на солнце, волны тянут и колышат круглые листья с белыми кувшинками. И вдруг раздаётся визг – по настилу с грохотом несётся квадрацикл, новые доски трещат, люди кричат, расступаются, спрыгивают и падают прямо в воду.

Беременная ловко отпрыгивает, демонстрируя всем розовое бельё. Её муженёк на велике кувырком летит с настила. Хорошо, что малыш успел слезть, и мамаша его оттащила с пути квадрацикла.

Гаврил оборачивается, потом хватает Изюма и бросает в сторону, за псом летит Зоя в своём ужасном платье, надувшемся, как парус. Сам Гаврил успевает отскочить только в последний момент.

Квадрацикл, ломая доски, катит дальше. Люди отскакивают, роняют вещи, которые тут же давит жуткая машина, отталкивают детей, кричат и оборачиваются.

Девица, что сидит позади водителя в шлеме, визжит от восторга, её синие волосы развеваются, ляжки в минимальных шортиках трясутся. На одной татуировка с каллиграфиеской надписью.

Хруст – подломились сразу несколько досок. Треск – колесо соскакивает, и квадрацикл кувырком летит в воду, ломая перила ограждений. Там рыбаки, те самые, что когда-то чуть не утопили Изюма. Увидев надвигающуюся махину, они бросают удочки и отпрыгивают, плюхаясь в воду и поднимая веером брызги.

Миллион капель на солнце, суета, крики.

Василиса встряхнулась и, забыв о своей хромоте, помчалась к ребятам. Гаврил помог подняться Зое, которая тут же стала успокаивать лающего Изюма. Те, кто упал в цветущие кувшинки, даже не стали вылезать из воды, пошли прямо по илистому дну к Борюсику Вислогузову и его синеволосой подружке.

Парень довольно быстро вылез сам, снял шлем, тряхнул головой. А вот развесёлая девица не показывалась. Мужчины стали прыгать в воду и пытаться перевернуть квадрацикл, застывший колёсами вверх. Но дно там топкое, рыхлое, плюс кругом камыши и заросли кувшинок. Машина попросту увязла. Кто-то стал нырять и шарить по дну.

Василиса натянула поводок так, чтобы заливающийся лаем Изюм прижался к её ногам. Зоя наблюдала за действом, прижав руки к щекам.

– Гляньте-ка. – Гаврил указал в сторону, где Борюсик улепётывал по настилу, оставляя за собой на досках тёмные сырые следы.

– Расплющило, – произнёс вынырнувший парень. Он потряс головой, выгоняя воду из уха. – Рука только торчит.

Люди примолкли, начали расходиться и отводить детей подальше.

– Интересно, вывернется теперь Борюсик? – задумчиво произнесла Зоя.

– А почему нет? – пожал плечами Гаврил. – Такие всегда выходят сухими из любой жидкости.

– Ладно, мне пора домой, – сказала Василиса, понимая, что отца сегодня вовремя ждать не стоит.

Она попрощалась с ребятами и направилась вверх по откосу. Когда пришла домой, мама была уже в курсе дела. Ладно хоть ей туда ехать не пришлось – медиков вызвали из города.

Отец вернулся поздно, уже ночью, и Василиса специально долго не ложилась – всё ждала, когда хлопнет дверь. Голоса родителей слышались глухо, так что пришлось осторожненько вылезти из спальни в коридор.

Что сказала мама, Василиса не услышала, зато ответ отца прозвучал вполне чётко:

– Да ничего! Сбежал! Эта Вислогузова… хабалка… из района вызвал, пусть они сами с ней разбираются…

– А девочка? – тихо спросила мама.

– Девочка, – передразнил отец. – Она такая же девочка, как Изюм – космонавт.

– Нельзя так! – возмутилась мама.

– Да ладно, не гунди, – по-доброму отмахнулся отец. – Раздавило её. Махина этакая. Вытащили, конечно, но…

Дальше Василиса слушать не стала – вернулась к себе и залезла в кровать. В общем-то, всё ясно – внучок Вислогузовой, кажется, в который раз выйдет сухим из воды. На этот раз буквально.

Девица эта синеволосая ей, конечно, не нравилась. Но всё равно жалко. Человек же.

Василиса встала, чтобы открыть окно. Изюм отчего-то забеспокоился – засуетился под ногами, поскуливая. Странно – теперь воздух вполне чистый, окно можно спокойно открывать.

Василиса так и застыла, взявшись за ручку окна. На улице в тусклом свете фонаря маячила длинная фигура в шляпе. Пожалуй, хорошо, что Василиса вернулась в свою спальню с чердака. Оттуда бы она его не рассмотрела.

Открыла раму, залезла на подоконник. Выбралась наружу, прикрыла окно, чтобы Изюм не выскочил следом. Пробежала по изгороди. Хорошо, что кирпичная кладка довольно широкая. Через несколько секунд под скулёж Изюма спрыгнула на землю.

Долговязый в шляпе вальяжно привалился к изгороди.

– Вася? – тихонько позвала Василиса, подходя ближе.

Тот поднял голову. И тут Василиса поняла, что её старый знакомый скелет, что ходил в этом модном костюмчике, куда-то подевался. А перед ней – вроде бы человек, только какой-то полупрозрачный – кожа на лице истончилась так, что кости черепа проглядывали.

– Вася? – задумчиво произнёс долговязый. – А что, подходит.

– А где…? – Василиса осторожно попятилась. К тому скелету она привыкла, а вот можно ли доверять этому? Отличный вопрос, вполне подходит к обстановке.

– Он пошёл дальше, – сказал тощий.

– И больше не вернётся? – задала Василиса очередной глуповатый вопрос.

Тощий только коротко дёрнул головой.

– Ты же перерезала верёвку. Теперь я за него. А тебе вот – сувенир.

Василиса взяла из тонких длинных пальцев в перчатке сложенную опасную бритву. И тут же попыталась отдать её обратно. Но долговязый ловко согнул ей пальцы, оставив в руке бритву и ещё что-то маленькое и холодное.

Потом он выпрямился, изящно нацепил круглые тёмные очки, помахал рукой и танцующей походкой пошёл прочь от дома Василисы. Ступил в тень и пропал.

В окне беспокойно скулил Изюм. Василиса поёжилась, глянула на оранжевую луну и полезла обратно в спальню. Может, и правда, костыль ей больше не нужен? Вон как резво получается, и нога нормально двигается.

Вернувшись к себе, Василиса быстренько умылась, потом подошла к книжным полкам. Из дальнего угла достала шкатулку, куда отправила деревянный мозг, что не стал забирать Гаврил. В эту же коробочку Василиса положила опасную бритву с красной ручкой, украшенной серебристыми узорами и небольшое колечко с красным камнем. Видимо, привет от сестёр Русаковых.

Вернув шкатулку на место с намерением больше никогда её не открывать, Василиса залезла в кровать. Изюм забрался сверху на одеяло и, покрутившись, устроился, свернувшись клубочком.

81