Полдень, XXI век, 2009 № 02

Светлана Бондаренко Хроники «Обитаемого острова»

Конец 60-х — начало нового этапа в жизни страны. 1967-й — год юбилея Октябрьской революции. Соответственно дате оживились идеологи, гайки стали вновь закручиваться, печать и кино заполонили «датские» книги и фильмы. В следующем году было принято решение: войсками Варшавского договора поставить на место чехословацких реформаторов. Потом и вовсе — всю страну будто накрыли ватной подушкой. Дышать можно, но уже не в полные легкие. Найти интересное в прессе можно, но уже надо постараться. И напечататься стало еще труднее. Вольности инакомыслия в приватном разговоре позволить себе можно было только с надежными друзьями и только на кухне. Конечно, сталинские репрессии, миникульт Хрущева — позади. Но — страна замерла на пороге застоя.

У Стругацких в то время было несколько возможных вариантов поведения. Можно было покориться государству и писать то, что требуется. Как советовали многочисленные знакомые-приятели в издательствах: «Напишите о будущем, оптимистично!» Соответственно — быть, как теперь принято выражаться, «в шоколаде». Можно было, напротив, «переквалифицироваться в Солженицыны», уйти в диссиденты, быть в конце концов выгнанными из страны, быть «в шоколаде» уже «там». Стругацкие выбрали третий путь, самый, вероятно, тяжелый: не «дразня гусей», всё же пытаться достучаться через ватную подушку до своего читателя, учить думать тех, кто хотел этого.

Живя в Москве и Ленинграде, Стругацкие ежегодно встречались по нескольку раз — для написания очередного произведения и совместного обсуждения новых идей. В перерывах они писали друг другу письма. Ниже — отрывки из переписки Аркадия и Бориса Стругацких, прерываемые информацией из рабочего дневника авторов, который они вели совместно — при встречах.

Рабочий дневник (РД). 12.06.67. Б. прибыл в Москву в связи с отвергнутием СоТ[1] Детгизом. Надобно сочинить заявку на оптимистич<ескую> повесть о контакте.

Сочинили заявку. Повесть «Обитаемый остров».

Сюжет:

Иванов терпит крушение.

Обстановка. Капитализм. Олигархия. Управление через психоволны. Науки только утилитарные. Никакого развития. Машиной управляют жрецы. Средство идеальной пропаганды открыто только что. Неустойчивое равновесие. Грызня в правительстве. Народ шатают из стороны в сторону, в зав<исимости> от того, кто дотягивается до кнопки. Психология тирании: что нужно тирану? Кнопочная власть — это не то, хочется искренности, великих дел.

Есть процент населения, на кого лучи не действуют. Часть — рвется в олигархи (олигархи тоже не подвержены). Часть — спасается в подполье от истребления, как неподатливый материал. Часть — революционеры, как декабристы и народники.

Иванов после мытарств попадает в подполье.

29.06.67. Аркадий: Подписал за нас обоих договор на «Обитаемый остров».

7.07.67. Борис: Ходил в «Неву». Меня попросили дать рецензию на повесть Шейкина и согласиться быть ее редактором. Я дал и согласился. Познакомился с редактором отдела прозы — милейшим парнем Самуилом (Сашей) Лурье, большим нашим поклонником. Познакомился с главредом т. Поповым Лександрой Федорычем — человеком обаятельным, милым, мягким, вежливым и — по отзывам — чудовищной бездарью <…>, много лет уже старательно губящим журнал. Был обласкан, расспрошен о творческих планах и получил совершенно официальное предложение подать заявку на 1968 год, на фантастическую вещь в 10–15 листов. Оказывается, они уже давно говорят о том, что надо привлекать Стругацких (Лурье это подтвердил). Тираж у них падает. Ну что ж. Первый вариант «ОО»[2] можно будет дать им на потеху. Хватит им печатать Мартынова да Шейнина.

С 14 по 28 июля Стругацкие вместе. Они пишут чистовик «Гадких лебедей» и прерываются на обдумывание сюжета ОО.

РД. 27.07.67. Объявлен перерыв.

Обитаемый остров.

Взяли в местную полицию, отправили в столичный сумасшедший дом. Там он учится языку. Видения сумасшедших транслируются по телевидению. Его тоже. Им заинтересовался заговорщик, взял его на поруки. Во время пропаганд<истских> передач у неподверженных болит голова. Тех, у кого болит, разыскивает жандармская машина и сжигает. На улице такая машина сжигает заговорщика. Герой снова остается один, но со знанием языка.

Тучи вечные, ничего летающего нет. Запрещено.

Жандармерия отпускает героя как многообещающего заговорщика, на котором можно будет сделать громкий процесс.

31.07.67. Борис: Только что вернулся из «Невы». Говорил там с завотделом прозы и с Главным. Был обласкан. Некоторое словопрение возникло вокруг листажа: 20 листов — это для них много. Главный сказал, что мог немедленно подписать договор на 10 листов, а там, если окажется, что сокращать трудно и жалко, то можно будет рассчитывать на 15. Я согласился. Завтра еду подписывать договор.

С 17 по 29 сентября Стругацкие снова вместе. Они дописывают «Гадких лебедей», сокращают «Сказку о Тройке», но находят время и для окончательной разработки сюжета ОО.

РД. 19–21.09.67. Разрабатывали план.

1. Охотники в зоне.

2. Жандармерия.

3. Сумасш<едший> дом в столице. Телесеансы.

4. Освобождение и гибель освободителя.

5. Трущобы и девочка из кафе.

6. На службе в полиции. Встреча с ячейкой.

7. Деятельность ячейки. Главарь-провокатор. Секреты страны.

8. Взрыв башни. Неудача провокации. Арест. Посещ<ение> Гая.

9. Допрос. Каторга. Многообещающий заговорщик.

10. Рабочий отряд по строит<ельству> башен. Борьба с мутантами. Побег на танке к ним.

11. Попытка организован<ного> движения мутантов. Попытка поднять самолет.

11а. Белые субмарины.

12. Возвращение в зону. Война, вербовка в штрафчасть.

13. Казармы штрафной части. Знакомство с зубром подполья.

14. Танковый прорыв. Дезертирство.

15. Научный центр. Создание заглушек по заказу начальства. Тайное строительство радиомаяка.

16. Вступление в высшее общество.

17. Нападение на пропаганд<истский> центр. Уничтожение вопреки мнению подполья.

18. Прилет землян. Отказ возвратиться.

7 ноября в письме брату Борис Стругацкий замечает: «В 69-м мы должны выдать ОО — кровь из носу». И в два захода — с 15 ноября по 8 декабря 67-го года и с 16 по 27 января 68-го — Стругацкие пишут черновик ОО. Работают они очень плотно, выдавая по 10 машинописных страниц в день.

Чистовик ОО Стругацкие писали тоже в два этапа. С 9 по 22 марта 68-го года были закончены две трети повести. Написанное по приезде домой сразу было отправлено на перепечатку.

Доработка чистовика состоялась с 10 по 23 апреля. И начался новый этап рукописи — прохождение через издательство. Рукопись одновременно была предоставлена в ленинградский журнал «Нева» и в московское издательство «Детская литература».

1.05.68. Борис: Запоздал я с ответом — праздники, то, се… Собственно, надо было бы мне и еще подождать, ибо послезавтра я встречаюсь для подробного разговора с нашим редактором по ОО Сашей Лурье. Ну да ладно.

Саша прочел ОО. Мнение его весьма симптоматично. Вещь, он говорит, прекрасная; сокращать там абсолютно нечего; идеологически она выдержана совершенно. И тем не менее, он голову готов прозакладывать, что начальство встретит повесть весьма настороженно. Дело в том, что это вещь, резко отличающаяся и по форме, и по содержанию, и по уровню мастерства от того, что обычно публикуется в «Неве». Поэтому начальство приложит все усилия, чтобы как-то от нее отбрыкаться или в крайнем случае опубликовать только 10 договорных листов. Всё это не противоречит и моему впечатлению от ситуации, а потому нам надлежит решить сейчас, как вести себя дальше. 3-го я встречусь с Сашей и буду говорить подробно. Одна из проблем, насколько я понял, состоит в следующем: как упорно мы готовы сражаться за ОО? Согласимся ли мы на серьезные сокращения? Не пошлем ли мы «Неву» в задницу и не опубликуем ли мы ОО в другом журнале? Вот что интересует Сашу. Он говорит, что ОО — это вещь, за которую он готов драться до последнего, без дураков, но для этого он хочет быть уверен, что мы сами готовы драться. А как мы — готовы? Я не знаю. Мы имеем дело с бандитами — это факт. Все словесные обещания для них — тьфу. Фактический договор — 10 а. л. Значит, мы можем рассчитывать только на то, что они все же пожадничают выпускать из рук повесть, если мы заявим: не хотите полностью — не надо, вот вам ваш аванс, договор расторгается, мы будем публиковать повесть там-то и там-то. Для этого нам нужно: а) чтобы они все-таки жадничали, но это от нас не зависит и б) чтобы у нас был крепкий тыл, то есть твердое (хоть процентов на 80) намерение еще какого-то журнала опубликовать ОО. Это уже зависит от нас. Было бы здорово, если бы ты дал ОО почитать тем, кто просил, и выяснил бы — берутся они ее пробить или нет. Вот пока и всё. Подробнее я напишу тебе числа четвертого. А ты сделай все, что возможно, и, кроме того, пришли свои соображения.

7.05.68. Аркадий: Ну, будем считать, что о позиции в отношении «Невы» мы договорились. Держаться там за веру предков и за плоть свою упорно, ныть и изворачиваться, врать и прочее, но иметь в виду, что печатать придется, видимо, именно там и нигде больше.

9.05.68. Борис: Буду держаться за «Неву». Собственно, позиции у нас не такие уж слабые. Договор есть — пусть даже только на 10 листов. Обещания были главредом даны. Договор заключен по просьбе журнала, а не по нашей. Рецензии, по словам Саши, будут хорошими. Скандалов главред не любит, любит все устраивать втихую. Так что рассчитывать на опубликование хотя бы 10 листов мы можем.

12.05.68. Аркадий: Нина[3] позвонила Ленке[4] и сказала: прочла все с начала до конца, без карандаша, но внимательно, никаких кардинальных исправлений не усматривает, есть некоторые частности, о которых можно будет говорить в процессе, а сейчас она передает рукопись прямо Калакуцкой. Это, брат, признак неплохой, потому что она со мной договорилась, что если окажется что-либо, что ужаснет ее как цензора, она сначала это с нами исправит, а только тогда отдаст Калакуцкой. Уточнить ничего не могу, потому что Нина просила меня не звонить ей на работу, пока она сама не позвонит. Будем ждать.

15.05.68. Борис: В «Неве» уже начали читать ОО. Отзывы пока благоприятные, но из главных пока никто не читал. Саша считает, что обрезание может ограничиться и двумя-тремя листами, хотя угроза уполовинивания да и просто отказа отнюдь с повестки не снята. Ладно, там посмотрим.

31.05.68. Аркадий: Мадам[5] начнет читать только через неделю, а то и позже. Дело в том, что у них там страшная паника. Они, видимо (подробностей не знаю, разговор был по телефону), получили сверху какие-то непривычно строгие указания, и теперь все завы редакциями, мадам в их числе, в панике забрали из производства все верстки и тщательно перечитывают их на предмет искания крамольных блох. Этим занимаются все, соответственно паника перекинулась и на рядовых редакторов, которые, дабы не быть уязвленными, тоже читают и торопливо страхуются. Нина решила сделать так: сейчас она будет читать нашу рукопись с точки зрения «последнего идиота», как она выражается, а в субботу я к ней приеду, и мы будем все просматривать, «проходить по замечаниям», а заодно она и расскажет, что у них там происходит.

25.05.68. Борис: В «Неве» с ОО тоже ничего существенного не произошло. Я знаю, что прочел Гор, страшно обоср…ся и говорил Саше: прекрасно написано, но ведь — параллели! параллели! Саша долго ему втолковывал, что никаких параллелей нет, а если они там даже… эта… то не станет же именно Гор объяснять их редсовету. Кажется, убедил. Завотделом прозы попросил написать рецензию еще и Дмитревского. Дмитревский прочел, позвонил, расхвалил, написал хвалебную рецензию с двумя предварительно оговоренными замечаниями, именно: Мак маловато вспоминает Землю (только папу-маму, да и то нечасто) и недостаточно подробно описана история коммунистов на планете — надо бы добавить пару абзацев. Читал еще и завотделом прозы Кривцов — но до конца пока не прочел и отвечает на мои приставания довольно уклончиво. Саша Лурье считает, что дело в шляпе и всё теперь зависит от главного. Впрочем, все всегда зависело от главного, редсовет будет в середине июня, Саша надеется подготовить общественное мнение, чтобы толкать повесть в сентябрьский или октябрьский номер.

Нина Беркова прочла рукопись ОО «с точки зрения “последнего идиота”», и Авторы снова встречаются (с 30 мая по 1 июня) — правят ОО по ее указаниям.

9.06.68. Аркадий: Нина считает, что всё в порядке. Завтра иду на редколлегию «Мира приключений» и спрошу М. М., скоро ли она прочтет.

14.06.68. Борис: В «Неве» тут происходит следующее. Рецензия Дмитревского, как я и ожидал, насторожила Попова. Хоть рецензия и положительная, но все-таки… коммунисты там… неясное это дело. Забрал Попов рукопись и сидит над нею уже вот две недели, так пока и не прочитал. Все — в соответствии с прогнозами. Сегодня я ему позвонил, рассказал, что крайне нуждаюсь в деньгах (т. е. в одобрении), что скоро уезжаю, что Детгиз планирует книгу на первый квартал. Попов был чудовищно любезен и ласков, но фактически сообщил следующее. В этом году журнал не будет печатать ОО. Рассчитывает он на первые три месяца следующего года. (Это его решение, по-видимому, твердо.) В конце июня состоится редколлегия, на которой и будет решен вопрос об одобрении и прочем. Редколлегия должна быть 20-го. Результаты мне сообщат немедленно. Максимум, на что мы можем рассчитывать (по мнению специалистов) это — на одобрение рукописи и утверждение ее к печатанию в трех первых номерах следующего года. Но может быть и хуже, если Попов так и не сочтет для себя возможным прочитать рукопись, а на то похоже. Так что все надежды — на Детгиз.

18.06.68. Аркадий: Мадам ОО еще не прочитала. Стонет и жмет руку К бюсту, выражая поскорее <желание> прочитать настоящую хорошую литературу, в чем ее всячески поддерживает Нина, однако до дела пока не дошло.

23.06.68. Борис: Был в «Неве». Редколлегия там снова была отложена, на этот раз — на 27-е. Выяснилось, что кто-то (кто — неизвестно) дал читать ОО Гранину. Тому роман понравился, считает, что печатать его нужно, но (мать их… доброхотов!) тоже полагает внести уточнения: слишком, видите ли, однородно изображаемое общество, нет в нем, видите ли, разделения на полюса бедности и богатства, отчего и проистекают разные аналогии, параллели, меридианы и перпендикуляры. Вообще, создается любопытная и очень характерная для Ленинграда картина: ЗА роман все, кто его читал (зав отдела прозы, редактор отдела прозы, редактор отдела критики, художник журнала; Гор, Кара, Гранин — члены редколлегии; Дмитревский; Гранин, кроме всего, еще первый секретарь отделения СП); против — один главред, который не хочет роман прочесть.

26.06.68. Аркадий: Мадам ОО прочла, ей понравилось, есть несущественные замечания (в частности, по Страннику), Нина своими руками выписала и снесла в бухгалтерию одобрение. Сегодня в 14.00 заседание редколлегии альманаха «Мир Приключений», членом коей я имею быть, там мы встретимся с мадам и Ниной и выясним подробности и дальнейшие действия как наши, так и издательства. С разных точек зрения считаю полезным, если иллюстрации будет делать Макаров: это, в частности, придаст повести развлекательный вид со всеми вытекающими.

29.06.68. Борис: У меня, напротив, никаких новостей нет. Известно только, что редколлегия в «Неве» снова отложена.

7.07.68. Аркадий: Ниже привожу дословно замечания мадам по ОО, переписываю с ее листка, сообразно с которым она вела со мной беседу.

«1. Натуралистическая растянутость войны.

2. Очень затянуто начало части «Землянин», сцена Умника.

3. Несообразность мировоззрения Страны Отцов о строении их мира при высоком развитии их техники.

4. Странный конец, все запутывающий. Если Странник — землянин, то почему он с самого начала не взял Максима под контроль, не связался с ним, не помог разобраться? Роль Странника и его работа на Планете? Зачем он здесь?

Общая растянутость, длиннота».

Вот так. Кроме того, было категорически предложено УБРАТЬ все социологические соответствия с нашим миром, всячески затуманить социальное устройство Страны Отцов, чтобы не было никаких ассоциаций. Здесь, как я понял, дело сводится к вычеркиванию таких слов, как социал-демократ, коммунист и т. д.

Впечатление затянутости, положим, возникло у Мадам потому, что ей пришлось читать 18 а. л. в условиях спешки и ужасной жары. Насчет несоответствия мировоззрения я ей объяснил, но она все равно настаивала на еще одной-двух фразах в тексте, чтобы напомнить читателю о свойствах тамошней атмосферы. Серьезней всего — Странник. Как я понял, не нравится он им, не глядится он как представитель будущего человечества, надо где-то сделать еще одну вставку, приоткрывающую его железную маску. Не исключено, что придется слегка поступиться эффектом неожиданности в конце. Будем думать. На днях встречусь с Ниной и решим, как лучше: доделать повесть сейчас, в июле, или можно подождать до ее возвращения из отпуска в сентябре? Я склоняюсь к тому, что можно и подождать.

12.07.68. Борис: Я задержал ответ на твое письмо, потому что ждал сведений из «Невы». Теперь эти сведения получены: состоялась очередная редколлегия, вопрос об ОО не поднимался, ибо Попов СНОВА не успел прочитать роман. Читает уже больше полутора месяцев, скотина. В общем, надо набраться терпения. Срок одобрения истекает примерно в середине августа, и Попову таки придется принять какое-то решение. <… >

Замечания Мадам вполне умеренны, на мой взгляд. Как-нибудь вывернемся. <…> А насчет Странника что-нибудь придумаем. Здесь в «Неве» он тоже не нравится. Тут главное — так изгильнуться, чтобы уступить только в мелочи, не разрушая образ и не теряя ударной концовки. В Детгизе, мне кажется, дело будет проще — там хоть убеждать можно. А здесь — стена.

15.07.68. Аркадий: С Ниной мы договорились, что отдадим в редакцию рукопись к тому времени, когда она вернется из отпуска — где-то к концу октября. К тому времени будут готовы иллюстрации, а с рукописью Нина не собирается долго валандаться. <…> Все равно ОО запланирован на третий квартал, то есть на второе полугодие 69-го.

19.07.68. Борис: В «Неву» я не звоню. Не имеет смысла. Положение таково, что надо ждать истечения срока одобрения (середина августа).

5.09.68. Борис: Вчера был в «Неве». Официальная беседа. Присутствуют: Попов А. Ф. <…>, Кривцов В. Н., Лурье С. А. и я. Слушали: редзаключение по ОО. Очень много разговоров по типу шевеления пальцами, «здесь нам не хватает… вы понимаете?.. Недостает, так сказать… А хотелось бы! Ах, как хотелось бы…» Я встал на жесткую позицию: давайте нам четкие конкретные указания, и тогда все бу-сделано. Через час Попов А. Ф. <… > отчаялся и признался, что к этому разговору редакция не подготовилась… «прошел месяц все-таки… нам пришлось иметь дело с горой материалов… Конкретные замечания забылись…» Короче говоря, постановили: встретиться вторично в следующую среду и уже во всеоружии, то есть с конкретными четкими предложениями. Пока ясно следующее. Попов вроде бы все-таки намерен печатать роман. Отведены для него 2, 3, 4 номера на следующий год. Вроде бы даже готовится анонс. Наш план сокращений не принят («слишком грубо… нельзя так обижать читателя… это испортит роман…»). Редакция предложит конкретные сокращения кусочно-абзацного типа. Я не стал спорить. Посмотрим. Очевидно, придется выбросить слова типа «родина», «патриот», «отечество» и пр. Нельзя, чтобы Мак забыл, как звали Гитлера. Надлежит уточнить роль Странника. Заменить Комиссию по галактической Безопасности другим термином, с другими инициалами. (Кстати, хорошо бы придумать что-нибудь вроде Комиссии по помощи иным цивилизациям, а то слово «Безопасность» совершенно сбило их с толку — они искренне решили, что Странник нечто вроде стукача на этой планете. У них ассоциации: служба безопасности, СД, гестапо… понимаешь? А надо бы, чтобы в самом названии были слова «помощь», «переделка истории», «подготовка к коммунизму» и т. п.) <…> От тебя требуются две вещи: прислать текст Песни легиона и придумать — на выбор — несколько названий для Комитета.

11.09.68. Аркадий: Песню Легиона пока не посылаю — рукопись у Нины, а я у нее еще не был. Что касается названия Комитета, то — черт его знает, ничего приличного в голову не приходит. Разве что Комитет Помощи Слабым Силам? Или Комитет Поддержки Социалистического Сознания? Бредятина это все. Поставь любое сокращение, какое тебе придет в голову. В Детгизе это сокращение сомнений не вызвало, ну и ладно.

13.09.68. Борис: Получил от «Невы» конкретный список необходимых доделок. Список невелик. Надо вставить пять-шесть маленьких абзацев, в основном, на тему: социальное неравенство в Стране Отцов. С сокращениями решили так: изъять почти всю часть с приключениями от момента, когда Мак с Гаем встречают южных выродков, включая войну, до главы с Умником. Получается довольно естественно, а в главу с Умником добавить несколько рапортов о том, чем занимался Мак все это время. Я не возражал. Я только добиваюсь теперь еще одного свидания с Поповым, чтобы он санкционировал при мне эти исправления и дал гарантии, что больше ничего не потребует. <… > Это всё важно, ибо выяснилась страшная вещь: оказывается, рукопись еще не читал Некрасов, местный Жур. Саша говорит, что пока в редакции этой вещи никто не понял, а Некрасов со своим сверхъестественным чутьем может понять, спинным мозгом учуять, и тогда беда! Так что нужно продержать его в отдалении от рукописи по крайней мере до момента получения 60 проц. Короче, высылай мне Боевой Марш и еще: санкционируй, пожалуйста, разрешение исправить в невской рукописи только Гвардию на Легион, не изменяя лейтенантов на ротмистров.

17.09.68. Аркадий: В пятницу вызвала меня к себе Нина Матвеевна, вручила рукопись с отдельными поправками и велела ее к будущей среде привести в рабочий вид, ибо она уходит в больницу и хочет успеть сдать в производство. Три дня мы с Ленкой потели: надо было заклеить все черные места кусочками бумаги с «ротмистрами» и «легионерами», перепечатать некоторые неисправимые страницы, перепечатать и подклеить неисправимые части многих страниц; надо было отпечатать так наз. «заголовки» и «чужие шрифты» (это все рабочая редакторская терминология), а также оглавление; надо было, наконец, написать редакторскую аннотацию. Мы прошли через все это, и вчера вечером, вымазанные клеем, с опустошенными душами, попирая ногами горы обрезков бумаги с напечатанными там «ротмистрами» и «легионерами», присели отдохнуть. Сейчас еду в Детгиз отдавать рукопись, а Нина сдает ее — возможно, сегодня же — в производство.

Слушай «Марш Боевого Легиона»! Тра-та-та-та… та-та!

Санкционирую менять только Гвардию. Пущай лейтенант остается.

22.09.68. Борис: Неторопливо ввожу поправки в ОО. Тоже измазан клеем, а равно попираю ногами резаную бумагу. Поправки уже ввел, но Саша советует не спешить — показать, во-первых, какую гигантскую работу приходится проделать, а во-вторых, подольше продержать Некрасова вдали от рукописи.

26.09.68. Аркадий: В Детгизе пока без перемен.

1.10.68. Борис: Вчера был у меня Саша Лурье. Мы с ним проглядели рукопись ОО, учли кое-какие заметки на полях, кое-какие не учли, оставив впредь до выяснения, и я вручил ему рукопись. Он настроен мрачно. Попов уходит в отпуск, вместо него остается Некрасов, а это означает, что все начнется сначала. Некрасов прочтет рукопись, заявит, что это плевок в лицо советской власти и потребует бредовых корректур.

24.10.68. Аркадий: ОО в порядке, Макаров давно сделал рисунки, только у него еще их не приняли, потому что некому подписать: ММ уехала в ГДР, а Нина лежит в больнице. Макаров едет в больницу и там подпишет.

27.10.68. Борис: Звонил в «Неву», говорил с Сашей. Там пока всё без перемен. Некрасов ОО не читал, и Саша прилагает все усилия, чтобы он и не успел прочесть до конца ноября, когда пойдет в производство второй номер. Первый номер уже в печать отправлен.

13.11.68. Борис: 11-го Некрасов забрал таки читать ОО <…>.

Что решит Некрасов — неизвестно. Однако пока всё идет как должно. Повесть намечена на 2–4 номера, произведена разбивка по номерам — вернее, проект разбивки. При этом пришлось пожертвовать разбиением на части, остались только главы.

21.11.68. Борис: Был я в «Неве». Некрасов прочел ОО и, противу всяких ожиданий, не сделал никаких существенных замечаний. Масса идиотской стилистической правки, свидетельствующей о малограмотности, и — все. Саша обалдел от удивления. Я тоже. Потом я побеседовал с Некрасовым, еще раз поразился его тупости и косноязычию, и на том все кончилось. Договорились, что я напишу еще две-три маленькие вставки, содержанием коих будут воспоминания Мака о прекрасной Земле. В остальном же все пока ОК. В 11-м нумере уже напечатано, что «в первых номерах нашего журнала вы сможете прочесть…» в том числе и ОО. То же было объявлено по телевизору и на днях будет объявлено по радио.

25.11.68. Аркадий: Рад, что с «Невой» таки получилось. Надеюсь, стилистическая правка Некрасова не пройдет? Страх подумать, я как читал об этом — у меня остатки зубов заныли. Значит, со 2-го номера. А иллюстрации будут ли?

29.11.68. Борис: Что касается стилистической правки тов. Некрасова, то тут уж как бог даст. Основную массу замечаний, по-видимому, удастся нейтрализовать, но некий влажный след неизбежно останется. Тут уж ничего не поделаешь. Иллюстрации, кажется, будут.

25.01.69. Аркадий: Ездил к Нине, взял у нее верстку, сейчас буду читать и сокращать в целом по книге тридцать строк. Хорошо и сделал, что приехал. Нина говорит, что нужно все скорее делать, иначе может быть опасно.

29.01.69. Борис: Звонил в «Неву». Саша сказал, что пока ОК.

12.02.69. Борис: Первая часть ОО в «Неве» прошла цензуру. Без единой помарки. Теперь 10 марта должно ожидать сигнал, а 17-го номер поступит в продажу.

12.03.69. Аркадий: Старуха отказалась подписать сверку в печать. Требовала: замены термина «Неизвестные Отцы»; замены энтузиазма на агрессивность; умягчения военного эпизода; упрощения состава подполья. Нина дала мне сверку с тем, чтобы я все это сделал к четвергу. Утром в четверг мы с Ниной поедем к старухе в санаторий со сверкой и покажем ей. Я только что все закончил. Тошнит от усталости и отвращения. Заменил «Неизвестных Отцов» на «Огненосных Творцов». Энтузиазм вычеркнул, сделал небольшие замены. Военные эпизоды будем с Ниной отстаивать. Подполье буду отстаивать я.

17–18.03.69. Борис: Третий номер «Невы» вышел. <…>

Отпиши, как кончилось дело с мадам. Твои действия я, естественно, одобряю и имею только два соображения: а). Нельзя ли оставить хотя бы «Неизвестных Творцов»? б). Если нельзя, то надо не «ОГНЕНОНОСНЫХ» вписывать, а «ОГНЕНОСНЫХ» — не то не влезет в ритм гимна. Надеюсь, ты это и сам заметил.

21.03.69. Аркадий: С мадам всё хорошо. Откуда ты взял «огненоносные»? Неужто я так тебе написал? Конечно же, «огненосные». «Неизвестные» отстоять не удалось, это, видишь ли, ассоциируется с «могилой неизвестного солдата». Одним словом, сверка подписана, все идет хорошо, тьфу-тьфу.

29.03.69. Борис: Да! Я тут был в «Неве». Кривцов, завотделом прозы, очень просил повлиять на мадам, чтобы оставить Неизвестных Отцов. Я пожимал плечами, но он, конечно, прав — Детгиз ставит себя в идиотское положение: ведь «Нева» имеет тираж в два раза больший. Попытайся все-таки что-нибудь предпринять через Нину.

12.05.69. Аркадий: Верстка ОО находится в Главлите, наступил великий час. Нина предупредила уполномоченного, что за исключением одной части, вещь печатается в «Неве».

14.05.69. Борис: Горячо молюсь Главлиту за ОО.

16.05.69. Аркадий: Поздравляю, Главлит пропустил ОО благополучно, без единого замечания. Книга ушла в типографию.

14.07.69. Аркадий: Есть новость — и пренеприятнейшая. Вчера позвонил я Нине. ОО изъяли из типографии. Почему, за что — никто не знает. Приказ из шараги Михайлова, но им в свою очередь дали приказ еще из выше. Директор Детгиза настроен благодушно и безмятежно, но он тоже ничего не знает. Нина неделю занималась сверкой разночтений «Невы» и детгизовского варианта. Она персонально убеждена, что всему причина — «невский» вариант, где Отцы, энтузиазм и прочее. Во всяком случае, по ее словам, запрет на ОО вышел на основании «невского» варианта. Возможно, рука тех же сволочей, что в «Совроссии», а может быть, и местные наши друзья.

В следующую пятницу должен опять говорить с Ниной, она постарается что-нибудь выяснить. Будь оно всё проклято. Не исключено, конечно, что всё обойдется, но сам факт, что угрюмые идиоты положили глаз на книгу — уже скверно.

17.07.69. Борис: Итак, они таки поймали нас за гипотезу. Что ж, скажем прямо, мы оба этого ждали. Не могло так случиться, чтобы в нынешней обстановочке ОО прошел у вас в Москве без сучка, без задоринки. Ну, ладно.

Я кое-чего не понял.

1. Что значит: «рукопись изъяли из типографии»? Книга уже печаталась, и поступил приказ печатание прекратить? Или: книга дожидалась своей очереди, а ее приказали из очереди выбросить?

2. В любом случае — где она сейчас? В редакции? В дирекции? В Комитете? В ЦК? В цензуре?

3. <… > Мне тут по прочтении газет пришла в голову мысль: а не есть ли все это следствие проходящего сейчас пленума ЦК ВЛКСМ? Может быть, там кто-то что-то нехорошее о нас сказал? Нельзя ли это выяснить?

19–21.07.69. Аркадий: Нина была в отпуске, когда директору позвонили из комитета РСФСР (это не Михайлов!) и спросили, в каком состоянии книга. Ответ был: книга в типографии, выпуск запланирован на июль-август. Приказ: задержать книгу. Без объяснений, без разговоров. Только сказано: книга задержана из-за варианта в «Неве». Кто? Почему? Неизвестно. Окольными путями удалось установить, что это личное распоряжение товарища, который в свое время топал по поводу «Байкала» ногами и кричал, зачем напечатали этих двух жидов. Мнение Нины: нам врезают по совокупности за УнС и СоТ. Предлагаемый план: идти к директору за получением официального извещения о задержке книги со ссылкой на комитет; далее, идти в комитет за объяснениями и получить ссылку на товарища; наконец, идти к самому товарищу. Все строго субординационно и по восходящей инстанции. Окончательная мера — письмо Брежневу или Суслову. Со стороны издательства: пишется громадная телега с разночтениями между новым и невским вариантами в доказательство того, что книга безупречна. Кстати, книга действительно безупречна. Очень и очень придирчивый цензор пропустил ее без единого замечания, что бывает очень редко.

Далее: Нина рекомендует в последнюю инстанцию идти вдвоем с тобой.

23.07.69. Борис: План борьбы за ОО выглядит убедительно. Некоторое сомнение вызывает только телега из издательства. Писать список разночтений для доказательства чистоты детгизовского варианта перед невским имеет смысл только в том случае, если известно, ЧЕМ ИМЕННО в невском варианте недовольно начальство. Тогда можно продемонстрировать: вот вы были недовольны, и мы это переделали. Если же конкретные точки неудовольствия неизвестны, то может получиться, что мы вложим им в руки оружие против себя же, акцентировав внимание на том, чего они и не думали замечать. Дело-то в том, что невский вариант ТОЖЕ абсолютно безупречен! И пока начальство не сформулировало своих замечаний, разбор разночтений может привести лишь к косвенному признанию, что в «Неве» напечатано нечто подозрительное. Не знаю, кому это надо и зачем. Может быть, все-таки известны какие-то замечания и указания сверху? Тогда все ОК. А если неизвестны? Что же именно собирается Нина писать? Мол, вот были «Неизвестные Отцы», а стали «Огненосные Творцы»? Но, сразу, вопрос: а почему это плохо — «Неизвестные Отцы»? Ага, скажет начальство. Значит, что-то было! А тогда, может быть, и ЕСТЬ? В общем, вы там продумайте этот вопрос. По-моему, исходная позиция издательства не должна быть такова, что, мол, вот выпустили Стругацкие какую-то подозрительную книжку, мы ее подправили, и книжка стала неподозрительная. Позиция должна быть такой: Стругацкие написали прекрасную, поучительную, воспитательную, очень НАШУ книгу. Прекрасный, поучительный и очень НАШ вариант они опубликовали в «Неве» (вариант НАШ!). Однако детское издательство имеет свою специфику (военно-патриотическое воспитание и пр.), и потому мы попросили наших авторов внести кое-какие изменения, что они С УДОВОЛЬСТВИЕМ и сделали. Нам совершенно непонятно, почему такая ценная, воспитательная НАША книга задерживается в печати. Вот так я себе это представляю. Может быть, конечно, вам там виднее, но сам принцип отыграться за счет журнального варианта представляется мне опасным.

Другое дело, если бы удалось найти концы и получить список начальственных указаний. Тогда — пожалуйста! Вам не нравится то-то? Ради бога! Будет сё-то!

Если дело дойдет до визита к стучавшему ногами товарищу, я бы очень хотел при сем присутствовать.

27.07.69. Аркадий: Для чего детгизовцы сделали список разночтений, я сам хорошо не знаю. Полагаю, что это в порядке предосторожности на случай, если их припрут. По поводу невского варианта мне мадам и Компаниец при встрече выдали было упреки: зачем-де было нам не внести в тот вариант детгизовские исправления. Я их сразу оборвал. Я очень холодно сказал им, что в невском варианте все в порядке, что ленинградские обкомовцы не глупее их, детгизовцев, и что там, в обкоме, все были удовлетворены, так что им, детгизовцам, и подавно надо радоваться. Больше этот вопрос не поднимался.

Дела же идут так. Из моей встречи с мадам и с Компанийцем я не узнал ничего нового по сравнению с тем, что рассказала Нина. Да и не ожидал ничего узнать. Я искал только повода официально обратиться к комитетчикам. Меня направили к главному редактору художественной и детской литературы комитета по печати РСФСР тов. гр. Карелину Петру Александровичу. Пошел прямо из Детгиза. Карелина не было, ждал его полтора часа, но время потратил не зря, ибо понял, что, может быть, кому-нибудь он и главный, а нам он просто поц (или потц?). Там ниже главного никаких должностей нет. Выше есть, кажется, должности «самый главный» и «до невозможности главный». Как у листригонов все капитаны. Я позвонил ему на следующее утро. И тут меня ожидал некоторый шок. Понимаешь, обращение к этому Карелину, как я представлял себе, было тоже пустой формальностью, чтобы иметь повод обратиться выше. Но разговор был такой (подаю дословно).

Я: Здравствуйте, Петр Александрович, с вами говорит писатель Стругацкий. Вы будете у себя? Разрешите, я зайду к вам минут через сорок?

К: Одну минуту, я посмотрю, нет ли у меня какого совещания на это время.

Я: Пожалуйста.

(Проходит минуты три.)

К: Вы знаете, я как раз буду занят. А что у вас такое? Вы, наверное, по вашей книге в Детской Литературе?

Я: Да. Вчера мне сообщили, что по вашему распоряжению нашу книгу задержали, изъяли из типографии и изъяли из плана.

К: Ничего подобного. Мы никаких распоряжений не давали. Мы вообще не имеем обыкновения распоряжаться. Просто была в адрес вашей книги критика в прессе, в «Литературной газете»…

Я: В «Советской России»…

К: Вот я и говорю, в этой… как ее… Так вот мы обратили внимание товарищей на этот факт и предложили им еще раз просмотреть рукопись…

Я: У нас не рукопись, у нас уже почти готовая книга, ее изъяли из типографии!

К: Ну, не знаю, что там у вас… Одним словом, посмотреть, учтены ли все критические замечания прессы, а там поступать по своему усмотрению.

Я: Как же так, а мне в издательстве сказали, что вы приказали книгу изъять без всяких объяснений и на неопределенное время…

К: Это там что-то напутали. Мы таких указаний не даем. Мы не даем указаний изымать рукописи и выключать из плана. Идите и объясняйтесь с ними, мы тут ни при чем.

Я: Это вы точно говорите, что оставили все на их усмотрение?

К: Точно. Пусть сами там посмотрят, как, что… Мы ничего им не указывали, только поскольку были замечания в прессе, наш долг — указать… Вот так, товарищ Стругацкий.

Я: Спасибо, товарищ Карелин. Я сейчас же еду туда и буду выяснять.

К: Вот-вот, идите и выясняйте.

Вот такой разговор.

Я, естественно, встретился снова с Ниной, мадам и Компанийцем и передал им всё это. Все взвыли. Но тут выяснилось одно интересное обстоятельство. Никто не мог вспомнить, откуда взялась фраза «из-за невского варианта». Насчет высшего товарища выяснилось окольно, это мне Нина говорила, однако окольные выяснения страдают неопределенностью, сам знаешь. Короче говоря, очевидно, фразу эту произнёс директор Пискунов, который ушел в отпуск и будет через три недели. Решено все оставить до него. Мне было твердо сказано, что издательство будет драться за книгу, а Пискунов по возвращении дойдет до ЦК, если потребуется. Возможно, фраза «из-за невского варианта» в первоначальной редакции выглядела так: из-за критики невского варианта в прессе. Это тем более правдоподобно, что одновременно из-за дурацкой статейки в «Лит. газете» сняли поспешно с плана несколько отличных книжек для детей младшего дошкольного возраста. Это означало бы, что Карелин не врал, а Пискунов действительно напугался этой статейки, а высший товарищ понятия не имеет об ОО, а только выражал где-то нам «фе» по поводу УнС и СоТ. И это «фе» при выяснении окольными путями распространилось и на ОО в процессе передачи.

У нас с тобой достаточно богатый опыт, и мы можем вспомнить, как задержали «Возвращение» из-за вонючей статейки М. Лобанова (совпадение: то была тоже обзорная статья — только не по «Неве», а по «Уралу») и как держали «Стажеров» из-за «Запорожцев в космосе». Тогда схема происшествия необычайно упрощается. Карелин звонит Пискунову и сообщает о статье в «Сов. Рос.». Пискунов пугается и извлекает книгу из типографии до выяснения, а мадаме и Нине просто говорит, что ему предложили это сделать «из-за невского варианта». Нина бросается выяснять и легко обнаруживает, что где-то нами недовольны (это мы и сами знаем, однако в панике она распространяет это недовольство и на ОО). Тем временем Пискунов предлагает Нине составить список исправлений и укатывает в отпуск. Вот и всё. Исправления нужны не в комитете, а ему самому как документ на случай грядущих нападок. Одним словом, я настроен оптимистично.

1.09.69. Борис: Кажется, я понял, почему задерживают ОО в Детгизе. Сашка в середине августа случайно наткнулся в эфире на передачу каких-то паразитов — то ли «Немецкая волна», то ли «Свободная Европа». Так вот, паразиты передавали главы из ОО. Сам понимаешь, как это могли воспринять наверху. И дай бог, чтобы там не было никаких комментариев.

12.09.69. Аркадий: Все лежит без движения, Пискунов потребовал какой-то новый текст докладной записки, у Детгиза теперь новый куратор в ЦК, он пойдет туда.

16.09.69. Борис: Что происходит в Детгизе, я не понимаю. Ты, по-видимому, выпустил какую-то информацию, имевшую место в августе-начале сентября. Ответь, пожалуйста, на следующие конкретные вопросы: а). Подтвердилось ли, что Пискунову никто указаний сверху не давал? б). Если нет, то кто давал? в). Если да, то что теперь говорит Пискунов и, вообще, за чем дело стало?

19.09.69. Аркадий: Пискунов по-прежнему не мычит и равно не телится. Наверное, совершенно обалдел от разноречивых отзывов. Нина настаивает на следующем плане: ММ возвращается на той неделе, они вместе идут к Пискунову на приступ, если же ничего не выйдет, тогда пойду я и учиняю скандал. Кроме скандала нет средствий вытянуть из него, что к чему. А надо вытянуть у него, куда ведет цепочка.

25.09.69. Борис: Чем больше я думаю об истории с ОО в Детгизе, тем больше подозреваю, что здесь не обошлось без искусствоведов в штатском. Отсюда и таинственность, и недоговоренность, и путаница, и полная непробиваемость. Доконала нас «Свободная Европа», или что там за говнюки это дали в эфир. Если мои опасения оправдаются, то дело швах — тут уж мы концов не найдем. Но я считаю, что скандал мы должны будем учинить до самого верха. Хватит им бить в нас, как в бубен.

29.09.69. Аркадий: Нина посоветовала немедленно сходить к Пискунову и самому поговорить с ним. Пошел. Впечатление отвратное. Старая сволочь даже сесть не предложил, говорил сухо и в глаза не глядел. Содержание разговора передать трудно. Я спрашивал, что вменяется в вину ОО, а он упорно бубнил, что «Сов. Россия» — орган ЦК, что мы проштрафились, что ничего он сказать мне не может, а вот придет время, будет сам разбираться, и вообще шел бы я к этакой матери и не морочил ему голову. Что я и сделал, в растерянности и удивлении. Занятно, что впервые я услышал то, в чем были мы уверены по опыту: никакие положительные отзывы начальство не интересуют, внимание обращается только на отрицательные.

В пятницу позвонила мне вечером Нина и рассказала, что у нее был интересный разговор с Компанийцем (глав. ред.). Когда Нина передала ему мой разговор с Пискуновым, он был страшно удивлен. Не далее, как в понедельник, Пискунов сам говорил с ним и по своей инициативе заговорил о судьбе ОО: дескать, нельзя же так, деньги большие затрачены, висят на издательстве, ближайшая ревизия нам на шею их повесит, а оправдательных документов нет — только телефонный звонок, и как же тут-де быть. Одним словом, Вася (Компаниец) пришел в ярость после рассказа Нины и заявил: берется за дело сам, въестся Пискуну в печенки, сам пойдет на неделе в Комитет по печати, добьется, от кого идет распоряжение, а затем сам потащит Пискуна в ЦК.

Я осторожно спросил Нину, как она отнеслась бы к идее большого скандала вплоть до Брежнева. Она не менее осторожно ответила, что это, конечно, дело святое, но идти надо не к Брежневу, а к Демичеву, однако это дело терпит, надо посмотреть, что сможет сделать само издательство. <…>

Что касается «Свободной Европы», то видали мы ее гробу. Если это приведут как аргумент, то дело яснее ясного. Мало ли какие провокации делают эти гады, не надо поддаваться, это же явно направлено на такую реакцию со стороны вашей, а вы поддаетесь. Они стремятся отшатнуть нас от вас, только это уж не выйдет, господа хорошие, и т. д.

14.10.69. Аркадий: М. М. ходила к Пискунову, были опять общие вопли и сопли, что-де надо что-то делать, но ничего конкретного не произошло. Рассказал я ей о нашем плане вторжения с жалобой, она сердечно одобрила. Сама она лежит с повышенным давлением, частию из-за злости по нашему делу. В общем, вернусь, пойду к Пискунову и буду действовать по нашему плану.

2.11.69. Аркадий: Пискунов прочитал (!) ОО и кисло объявил, что, мол, да, нет здесь ничего крамольного, что надо бы… э… э… Что именно «э… э…», выяснить не удалось, ибо Нина болела и при сем не присутствовала, однако выходит завтра, постарается разузнать и обо всем напишет.

10.11.69. Аркадий: Пискунов дал команду печатать ОО и даже сам наложил свою подпись на титульном листе. Доконали его Нина, М. М. и Компаниец, а также, видимо, страх ревизий и иные страхи, о которых мы не знаем. НО! За это время истек срок действия разрешения Главлита (дается на 6 месяцев), и книга снова пошла в Главлит.

15.11.69. Аркадий: В самом главном перемен никаких: книга в Главлите.

2.12.69. Аркадий: Относительно ОО все по-прежнему. Но Нина излучает уверенность.

26.12.69. Аркадий: Позавчера позвонила Нина. Дело на мертвой точке. Хмыри в этом учреждении намекнули Компанийцу, что потребуется значительная переработка, выразив сомнение, пойдут ли на это авторы. Компаниец заметил, что это уже дело издательства. Короче, они сейчас с Ниной ожидают вызова, где и будет проведена беседа. Когда это случится, бог знает. Явно, что до Нового Года ничего не будет.

На исходе года Главлит выдал свои указания. 10–12 января 70-го года Стругацкие встретились, чтобы поправить цензурную верстку ОО.

21.01.70. Аркадий: Нина принять меня раньше субботы не смогла. В субботу я к ней поехал, мы часа три сидели, просматривали нашу правку, вносили еще новые коррективы. Коротко говоря, Нина была довольна, настроена оптимистично и воинственно. Вчера (вторник) она мне позвонила и сообщила, что показала правку Компанийцу, тот одобрил и приказал перенести на рабочий экземпляр, который, как выяснилось, находится уже не в Центре, а у местного дяди, человека, по словам Нины, довольно симпатичного. Чем Нина сейчас и занимается, проклиная нас на чем свет стоит, ибо мы ведь шли только по подчеркнутым местам и не приводили нашу правку в соответствие в местах не подчеркнутых. Ну, это уж ничего не поделаешь.

29.01.70. Аркадий: Видимо, в понедельник они вновь передадут верстку в Главлит на окончательное решение, и если там они не поленятся, к середине февраля все решится. Будем ждать.

6.02.70. Аркадий: Про ОО пока ничего.

6.03.70. Аркадий: Говорил с Ниной.

Цензор все еще читает (детгизовский), сегодня должен дочитать и передать на пл. Ногина. Читает, пожимает плечами и приговаривает: «Не понимаю, зачем все эти поправки. Впрочем, начальству виднее».

14.03.70. Аркадий: Местный людовед закончил свое дело и передал ОО на Ногина в понедельник. Сколько там это пробудет, решительно неизвестно, однако по прошествии 2-х недель Нина считает себя вправе начать звонить (вообще-то она не имеет на это права, это компетенция гл. редактора, но он болен и поручил ей).

27.03.70. Аркадий: С ОО никаких новых перемен.

28.04.70. Аркадий: Сегодня мадам, по словам Нины, должна ругаться с главлитчиками.

7.05.70. Аркадий: На мой взгляд, это настоящий саботаж. Нина бесится, Калакуцкая тоже. Накануне праздников Нина рассказывала, они со злости и ради интереса звонили ТУДА через каждые полчаса, им все отвечали, что их-де превосходительство отсутствует, придут через полчаса, просили позвонить через часок, опять куда-то ушли, велели сказать, что сами позвонят через полчасика, нет, только что ушли на совещание и т. д. и т. п. Понимаешь? Эта сука избегает работников издательства, норовит улизнуть. Саботаж, форменный саботаж.

10.05.70. Борис: У нас тут ходят слухи о пленуме ЦК по вопросам литературы. Ты что-нибудь слышал? Может быть, именно из-за этого ТАМ так тянут с ОО? Не дай нам с тобой бог загреметь в постановление! Жизни больше уж не будет совсем.

14.05.70. Аркадий: Нина звонила, сказала, что дело сдвинулось с мертвой точки. Что ТАМ передали, будто теперь всё в порядке, остались только малые доделки, которые будут решены с Ниной ТАМ же в рабочем порядке. Но вот уже неделя, как Нина не может добиться приема ТАМ, чтобы покончить с этим делом.

22.05.70. Аркадий: Пл. Ногина выпустила наконец ОО из своих когтистых лап. Разрешение на публикацию дано. Стало, кстати, понятно, чем объяснялась такая затяжка, но об этом при встрече. Стало известно лишь, что мы — правильные советские ребята, не чета всяким клеветникам и злопыхателям, только вот настрой у нас излишне критически-болезненный, да это ничего, с легкой руководящей рукой на нашем плече мы можем и должны продолжать работать.

Итак, ОО на марше снова.

Но!

За это время успели рассыпать набор, и теперь мне приходится начинать всё с самого начала.

Перепечатать текст на машинке (разумеется, со всеми исправлениями и купюрами).

Вычитать машинописный текст (о боже милосердный!).

Производственный отдел дает нам зеленую улицу, Софья Никитична (нач. отдела) могучим плечом уже сейчас раздвигает нам дорогу в толпе детгизовских изданий.

Вычитать верстку.

Произвести все необходимые производственникам манипуляции на предмет сокращения или удлинения абзацев и строк, чтобы уместилось на полном числе печатных листов.

Ждать выхода книги. (Впрочем, предварительно опять-таки потребуется ТАМОШНИЙ штамп, но ТАМ поклялись, что читать снова больше не будут и штамп поставят не глядя.)

Подсчитано, что если все пойдет гладко (в производстве), то книга выйдет где-то в сентябре.

2.06.70. Аркадий: Сидю в кабинете, загораю и на потолок плюваю. Передо мной заново перепечатанная рукопись ОО, стоит она пока 80 р. Я ее призван считать к утру среды, после чего явиться к Нине и с помощью художественного редактора разметить места для иллюстраций. Затем, видимо, она (рукопись) пойдет в производство. Нина надеется, что еще до ее отъезда в отпуск (до 15 июля примерно) получится верстка, а по приезде (в августе) и сверка, после чего бездумный штамп на Ногина и в сентябре… Эх, хорошо бы.

6.07.70. Аркадий: ОО приходил из производственного отдела, Нина сняла вопросы корректоров и производственников, сейчас рукопись направляется непосредственно в набор. Случится это либо сегодня, 6 июля, либо через день.

12.07.70. Аркадий: Относительно ОО ничего не слышно, считается, что это хороший признак, а там черт его знает.

9.08.70. Аркадий: Прошла верстка ОО, по техническим причинам пришлось посидеть, дабы увеличить число строк в последних трех-четырех листах на 200. Это не значит, конечно, что я дописал 200 строк, просто пришлось удлинять подходящие строки на одно-два слова — гл. образом прилагательные и наречия. Удлинил. Сдал.

17.08.70. Аркадий: Верстка ОО, несмотря на болезнь Нины (но под ее неусыпным наблюдением), была своевременно обработана и еще в ту среду сдана обратно в производство.

17.09.70. Аркадий: ОО получена сверка, на этой неделе, видимо, Нина понесет его в цензуру. Молись. Впрочем, надеюсь я, что всё обойдется благополучно. Детгиз, со своей стороны, твердо намерен выпустить книгу в этом году. Пискунов попробовал было дать нам всего 50 тыс. тиража (тогда бы нам больше ни копейки не заплатили), но Нине и Калакуцкой удалось отстоять нам 75 тыс.

12.11.70. Аркадий: С ОО все по-прежнему, я с Ниной не виделся, но, судя по голосу в телефоне, у меня такое впечатление, что она теряет силы и надежду.

29.11.70. Аркадий: С ОО все на месте. По секрету Ариадна передала слух, будто Главлит предложил Пискунову издавать под его, Пискунова, личную ответственность, но что Пискунов, якобы, отказался. Однако Нина этот слух не подтвердила: она звонит туда ежедневно, и ей бы сообщили. Видимо, придется в конце концов идти в ЦК, но это я откладываю на ближайшие дни после Нового года.

3.12.70. Борис: Теперь по поводу ОО. Мое мнение таково: если идти в ЦК, то идти надо прямо сейчас. Тянуть нечего. Они и сами затянут. <…> Посоветуйся с Ниной и, если она в принципе одобрит эту идею, давай прямо до отъезда в Ленинград и пробивайся. Побеседуй устно и для вящей солидности передай из рук в руки еще и письменную жалобу на недопустимую волокиту с книгой, имеющей большое воспитательное значение. Знаю, что тяжело, но ты не дрогни.

6.01.71. Аркадий: Звонил Нине. Перемен к худшему нет, видимо, на днях начнут печатать.

3.02.71. Аркадий: Партию ОО уже выбросили в продажу (в Москве), разошлись, конечно, мигом.

«Обитаемый остров» — роман, написанный «вопреки». Из «Комментариев» БНС можно узнать, что задумывался этот роман вопреки желаниям Авторов. Они хотели писать о настоящем, завуалированном в фантастику. Им не давали издаваться, тогда было решено: «Ах, вы не хотите сатиры? Вам более не нужны Салтыковы-Щедрины? Современные проблемы вас более не волнуют? Оч-чень хорошо! Вы получите бездумный, безмозглый, абсолютно беззубый, развлеченческий, без единой идеи роман о приключениях мальчика-е…чика, комсомольца XXII века…» И все же случилось так, что роман этот получился (вопреки решению Авторов) современным, наиболее, можно сказать, близким к реальности того времени. Параллели с настоящим прослеживались буквально во всем, и даже никакие поправки цензоров не смогли эту похожесть убрать.

Что интересно, этот роман приобрел еще большую актуальность в наше время. Сейчас, когда уже редкий человек может представить себе свою жизнь без телевизора, когда чрезвычайно развились информационные технологии по созданию общественного мнения целой страны путем специально сделанных теле- и радиопередач, как предсказание звучат слова Вепря: «Все знают, что здесь телецентр и радиоцентр, а здесь, оказывается, еще и просто Центр…»