Поле боя

АЛТАЙ ФЕДОТОВ – КОРНЕЕВ

Два дня он прятался у двоюродного брата Алексея в деревне Малый Пролом под Бийском, остро ощущая нехватку прежней команды оперативников, какой руководил, будучи полковником военной контрразведки. Будь с ним хотя бы пара ребят, профессионалов «наружки», можно было бы спать спокойно, перегрузив на них наблюдение за подходами к дому; ни один подозрительный человек не миновал бы их бдительного ока. Теперь же все приходилось делать самому: создавать ложные схроны, наблюдать за всеми приезжими, анализировать ситуацию и менять «лежку», если обнаружится слежка.

Родственников и знакомых в Бийске и по всему Алтаю у Ираклия было немало, но лишь одному из них он мог рассказать о своих проблемах, да и то в сильно усеченном виде, – мужу двоюродной сестры Валентины, капитану ФАПСИ [5] Михаилу Болдыреву, работавшему представителем своей серьезной организации в Бийске, под «крышей» АО «Алтай-Тур». С виду это акционерное общество закрытого типа занималось организацией туристических походов по Алтаю, на самом же деле представляло собой современный центр связи и обработки информации, оборудованный мощными компьютерами «Макинтош» и «Пентиум-II», а также аппаратурой космической спутниковой связи. Именно Миша Болдырев помог Ираклию определить координаты базы ЛООС Российского легиона – по документу, отобранному у Юрия Зиновьевича Демчина, поручика II Контрольного управления, которого Ираклий с Корнеевым захватили в лесу. И он же, капитан Болдырев, предложил Федотову возглавить местное отделение Боевого братства, объединяющего бывших офицеров и солдат, участников региональных войн на территории СНГ.

Чем капитан занимается в своем АО «Алтай-Тур», он Ираклию впрямую не сообщил, но из разговоров с ним Федотов понял, что Миша – хакер, хотя и на государственной службе. В задачи Михаила входило выявление массивов информации, представляющих угрозу безопасности существующему строю, то есть выявление неких конкурентных структур, в том числе политических и криминальных, а также «поиск полезных информационных образований, представляющих интерес для секретных технологий». Что стоит за этой обтекаемой формулировкой, можно было только догадываться. Скорее всего отдел Болдырева занимался технологической разведкой Среднеазиатского региона.

О существовании Российского легиона капитан тоже знал и сообщению Ираклия не удивился.

– Это очень серьезная контора, – сказал он Федотову при встрече. – Странно, что она имеет к тебе какие-то претензии. Мы получили приказ не совать свой нос в их дела. Я, конечно, покопаюсь в файлах, мне доступных, но сделать что-нибудь сверх того не смогу. И чем тебе помочь, не знаю. Я даже начальнику отдела не могу рассказать о твоих проблемах, несмотря на то, что ты бывший коллега. Вот когда возглавишь Братство, тогда я и предложу твою кандидатуру в качестве нештатного сотрудника.

– А сейчас не можешь? Я все-таки полковник.

– Был, – хмыкнул Михаил, по молодости лет не признающий авторитетов. – Сейчас мое предложение не прозвучит, да и репутацию ты себе подмочил в своей конторе. А вот президент Боевого братства – это фигура.

– Понял, – усмехнулся Ираклий. – Любите вы людей с цацками на груди, как в добрые советские времена.

– Так ведь все мы оттуда, из тех времен и отношений, а тем более мой начальник, подполковник Габрилович, которому в декабре стукнет пятьдесят. Может, поставят кого помоложе?

– Ты не желаешь занять его место?

– Нет, – серьезно ответил Михаил. – Неинтересно. Я компьютерщик, программист, взломщик се… – он прикусил язык. – В общем, начинай трудовую деятельность в Братстве и приходи. Буду рад помочь. После этого разговора Ираклий еще сутки отсидел у брата в Малом Проломе – почему так назвали деревню, ему так никто и не признался – и вернулся в Бийск. Через день он заявился к начальнику департамента занятости населения, занимающему кабинет в здании мэрии, и сказал, что согласен возглавить новую неполитическую общественную организацию Боевое братство.

Формальности с регистрацией Братства были преодолены быстро, в течение двух дней, хуже дело обстояло с помещением для новой организации, но в конце концов решился и этот вопрос: Боевому братству был отдан во временное пользование полуподвал старого бийского цирка на проспекте Маршала Буденного, а спонсор – местный «Горный банк» – в лице его президента Игоря Новикова обещал в скором времени предоставить помещение в строящемся бизнес-центре на площади Георгия Победоносца.

Уже в пятницу восемнадцатого сентября Федотов приступил к обязанностям президента, или, как ему предложили назвать эту должность, генерала Братства; видимо, инициаторам создания ББ нравилась иерархия древних тайных орденов, потому что наравне с генералом они предложили называть руководителей рангом пониже инспекторами, рыцарями и мастерами, а рядовых членов Братства – кавалерами. И первое, что сделал новоиспеченный генерал, так это создал службу безопасности Братства, отобрав для этой цели десять бывших офицеров спецназа, воевавших в Афганистане и Чечне и согласившихся работать на благо своих соратников.

Конечно, Ираклий понимал, что мизерной зарплатой и красивыми словами об «офицерской чести» людей в службу не заманишь, и предпринял кое-какие меры, чтобы обеспечить рискующим жизнью ребятам сносный заработок. Для этого он договорился о встрече с президентом «Горного банка», тоже бывшим афганцем, Игорем Новиковым, и выложил ему все свои проблемы. Тот выслушал Федотова спокойно и тут же предложил помощь Братству в создании собственных фирм и обществ, приносящих доход. Одной из таких фирм мог стать Бийский леспромхоз, акции которого недавно приобрел банк, а также оружейный магазин, об открытии которого говорили уже давно. И еще одна идея зрела в голове Новикова – создать «салон бронемоды».

– Не понял, – признался Ираклий, с удивлением присматриваясь к президенту банка, приятному молодому человеку с тихим голосом, уверенными манерами и жестким умным взглядом. – Что еще за салон такой?

Новиков улыбнулся.

– Не секрет, что террористические акты против бизнесменов, банкиров, владельцев фирм и членов их семей приобретают характер национального бедствия. В столице бизнесмены уже отреагировали на это созданием «индустрии страха», то есть сети магазинов, продающих бронежилеты.

Ираклий скептически покривил губы.

– Кто их будет покупать в нашей глуши, а тем более носить каждый день?

– Речь не идет о тяжелых армейских бронежилетах. Эксперты по бронированию совместно с модельерами разработали совершенно оригинальные кожаные и замшевые пиджаки, смокинги, джинсы, вечерние платья и даже купальники с пуленепробиваемой прокладкой из кевлара и отечественной суперкерамики. Я видел титановые каски, замаскированные под женские шляпки и мужские кепки, плащи с кевларовыми волокнами и даже галстуки. Между прочим, все они выдерживают удар пули от «магнума-357» или автомата «узи». Почему бы нам в Бийске не открыть такой магазинчик? Спрос будет, бизнесменов у нас становится все больше и больше, и все хотят жить. Деньги на первое время найдем, подыщите только людей.

– Попробую, – сказал заинтересованный, хотя и сомневающийся в успехе дела Ираклий. – Но ответьте мне на один больной вопрос. Вы вложили определенную сумму в создание Братства, какую именно отдачу вы хотите иметь? Зачем вам этот геморрой с его содержанием? Рассчитываете получить какую-то прибыль или… использовать для каких-то других целей?

– Вас это сильно беспокоит?

– Признаться, да. Я хочу знать пределы своей свободы, размер моего долга и то, что от меня потребуют взамен.

– Резонно, – кивнул Новиков. – Чувствуется, что вы профессионал. А на ваш прямой вопрос есть лишь один прямой ответ: банк – не благотворительная организация, хотя, конечно, может отстегивать какие-то суммы на благотворительные цели, на меценатство и поддержку предпринимателей среднего звена, но ему требуется и защита. Я надеюсь, что ваше ББ станет нам в этом смысле опорой и «крышей». На органы правопорядка, к сожалению, надежды мало.

– Я понял. – Ираклий встал, прощаясь. – Думаю, это реально.

Разговор происходил в субботу утром, а уже вечером Ираклий заметил за собой слежку. И понял, что его надежды на то, что ЛООС – служба Российского легиона по ликвидации особо опасных свидетелей – не станет доводить свое дело до конца, не оправдались. Неудача с покушением на жизни бывших контрразведчиков в лесу ее не обескуражила, а просто заставила искать другие пути к цели. Хорошо, что я не женат, вспомнил слова Корнеева Ираклий, вдруг понимая, насколько тот прав. Было бы намного труднее сохранить независимость и свободу маневра. Но мысль была одновременно и грустной: время уходило, менялись привычки, вечное движение уже не казалось нормальным образом жизни, все труднее становилось заставлять себя срываться с насиженного места, хотелось хоть изредка иметь возможность отдохнуть в уюте и покое и чувствовать рядом женщину… а может быть, и детей… пару сорванцов, к примеру.

Ираклий улыбнулся этим неожиданным мыслям, но в кабинете он был не один и постарался принять соответствующий статусу генерала вид.

– Собирайтесь, – бросил он начальнику охраны офиса Евгению Никитину, – поедем в леспромхоз, посмотрим, в каком состоянии наше приобретение, можно ли на нем заработать.

Выехав из Бийска, он и обнаружил слежку: их потрепанный «УАЗ» сопровождал черный «Гранд-Чероки» с затемненными стеклами.

С него не требовали соблюдения церковных правил и законов общежития, а также не диктовали условий отношения к высшим служителям церкви, Корнеев сам избрал линию поведения с ними, основанную на уважении к сану и одновременно на отторжении какого-либо диктата над собой. Он так и сказал протодиакону Димитрию, на что этот молодой дюжий – косая сажень в плечах – священник, отвечающий за охрану монастыря, ответил вполне в духе мирянина:

– Как бы ты ни поступил, человече, ты все равно будешь жалеть об этом. Во всем, что касается тебя лично, ты волен поступать так, как велит тебе твоя совесть, что же касается службы, ты можешь только советовать, как поступить, но не требовать немедленного исполнения приказов. Мы не солдаты, хотя многие из нас, занятые святым делом охраны сановных особ, прошли мирской путь войны. Среди нас есть даже бывшие офицеры спецназа.

– Я думал, буду такой один, – пробормотал Сергей.

Протодиакон улыбнулся.

– Я тоже когда-то был лейтенантом спецслужбы. Может быть, Господь специально дал мне такой путь, чтобы я стал полезен ему в будущем как защитник веры и церкви. Я понимаю, ты решился прийти к нам не от хорошей жизни, но не сожалей об оставленной части души, взамен получишь другую. Бог справедлив, он даст то, что ты заслужил.

– Почему-то раньше я этого не ощущал, – пробормотал Корнеев.

Беседовать с Димитрием ему приходилось чаще, чем с другими монахами Дягилевой пустыни, иеродиаконом, архидиаконом и настоятелем-игуменом, которого он лицезрел лишь однажды, но ощущение монолитности, веявшей от духовной общины монастыря, от этого не уменьшалось. Каждый служитель как бы нес в себе силу остальных, и трогать его – означало будить эту скрытую силу, способную отреагировать не только смирением или словесным порицанием, но и физически, в материальном плане. Тем более непонятной для бывшего майора контрразведки была реакция церкви на некую опасность, заставившую ее создать особую полумирскую-полумонашескую службу защиты церковных объектов и охраны высших священнослужителей.

Во время визита к игумену монастыря отцу Иоанну Корнеев все же не удержался и напрямую спросил его об этом:

– Простите меня, святой отец, если я слишком любопытен, но мне до сих пор непонятна ваша суета. Что угрожает церкви? Почему вы забеспокоились? В чем видите опасность?

Убеленный сединами отец Иоанн, пожелавший познакомиться с человеком, которого прочили в начальники службы безопасности Алтайской православной общины, благожелательно взглянул на Корнеева, но ответ дал странный, обтекаемый, требующий размышлений:

– Сын мой, опасность весьма велика, однако назвать ее конкретные приметы я не могу. Знаю одно: Сатана, – тут игумен осенил себя крестом, – решил подняться из ада к нам и пустил вперед свое воинство. Остальное ты обсудишь с теми, кто непосредственно занимается этими проблемами.

– Как же я смогу работать, не зная, кто покушается на… э-э, церковь? – пожал плечами Корнеев. – От кого я должен буду ее защищать?

– Атака Сатаны началась не сегодня и не вчера, а давно, когда образовались первые компьютерные сети. Мы тоже пользуемся этими изделиями ума и рук человеческих, но очень осторожно, каждый раз изгоняя из них дух нечистого. Тебе придется привыкнуть к этой процедуре, сколь бы смешной она тебе ни показалась.

– Не покажется.

– Тогда начинайте, благословясь, и да поможет нам Бог!

Игумен осенил крестом Сергея, и Димитрий увел майора из кельи настоятеля. Затем началось знакомство Корнеева со службой, и тут ему пришлось убедиться в том, насколько основательно поставлена охрана у невоенных людей.

Отдел специального назначения Русской Православной церкви занимал в Бийске отдельный приход, то есть специально построенное двухэтажное здание, замаскированное под реставрируемую ветхую церквушку с черненым куполом, в которой даже самый придирчивый взгляд не заметил бы ничего необычного. Мало ли таких церквушек реставрируется по Руси? На самом же деле внутри церковь представляла собой самый настоящий суперсовременный деловой центр, нашпигованный компьютерами, факсами, аппаратурой связи, телекамерами и электронными системами охраны тайны. Попасть в него можно было только при наличии специальной магнитной карты и дактилоскопической проверки, входов же в центр было восемь, причем шесть из них были подземными и начинались в полукилометре от него, замаскированные под разного рода хозяйственные постройки, магазины, другие церкви, конторы и склады.

Структура службы была многоуровневой и мало чем отличалась от структур действующих российских спецслужб. Она имела отделы анализа и обработки информации, разведки, контрразведки, исполнения поручений, дипкурьерской почты, связи, технического обеспечения, выработки решений и этического воспитания. Отличалась эта секретная епархия церкви от родственных ей структур лишь наличием «департамента веры», то есть службы архимандрита, следящей за соблюдением церковных обычаев, и «святой инквизиции», играющей роль внутреннего политотдела. Занималась эта суровая организация выявлением «антихриста» в собственных рядах, по сути выполняя задачи внутренней контрразведки. Что подразумевалось под «этическим воспитанием», Сергей узнал гораздо позже. Ошеломленный размахом деятельности церковной службы безопасности, он долго не мог прийти в себя. До знакомства с ней он понимал, что задачи охраны священнослужителей должны решаться в нынешнее время достаточно современными методами, а главное, незаметно и эффективно, однако не представлял себе, насколько все это серьезно. Особенно его поразило техническое оснащение центра, включающее компьютеры последнего поколения и комплекс спутниковой связи.

Отец Димитрий (Сергей не сразу привык называть протодиакона, который был лет на семь моложе его, отцом) понимал чувства новоиспеченного главы отдела и не торопил с выходом на работу. Вдобавок оказалось, что он занимает здесь гораздо более высокий, чем в церкви [6], пост главы отдела контрразведки. Но Корнеев не стал тянуть с приемом дел и уже на второй день после ознакомительной экскурсии занял свое рабочее место, напоминавшее монашескую келью и кабину космического корабля одновременно. К отцу же Димитрию он проникся таким доверием, что решился рассказать ему почти всю историю, происшедшую с ним и Ираклием в Жуковских лесах, закончив ее нападением ликвидаторов Легиона во время охоты в долине Чулышмана.

– Теперь они наверняка будут искать нас здесь, – добавил он, на что протодиакон с мягкой улыбкой ответил:

– Мы уже приняли кое-какие меры, пусть ищут.

– Так вы… знали?! – не поверил ушам Корнеев.

– Поскольку ты был кандидатом на протопресвитерскую должность…

– Какую?

– Начальник отдела спецназначения имеет сан прото-пресвитера, что примерно равняется чину полковника в мирских службах. Так вот, поскольку ты проходил проверку, мы должны были…

– Следить за мной?

– Божье око не следит за человецем, и мы должны подстраховываться. Прости, если это задевает твои чувства.

Корнеев гневно сдвинул брови, но подумал и успокоился.

– Это разумно, на вашем месте я сделал бы точно так же. Итак, вы изучили мое досье и проверили в деле…

– Иначе не пригласили бы. Что же касается твоих врагов, то они и наши враги, враги церкви, враги России. Все, кто будет работать с нами, работают не за деньги, не за коммунистическую или какую-то другую идею, и даже не во имя церкви, но во имя России. Вскоре ты убедишься в этом сам.

И Корнеев убедился, разбираясь в файлах персонального компьютера начальника отдела, скрывающих такие сведения о деяниях политиков и спецслужб страны, что волосы дыбом вставали на голове. Но все же более удивительной для Сергея оказалась не информация, а процедура «изгнания беса» из компьютера при каждом его включении.

Для этого действа всегда требовалось присутствие двух священников-монахов, один из которых, обладающий, наверное, большей духовной силой, должен был иметь сан не ниже архидиакона. Именно он начинал процесс «экзорцизма», обнося процессор, монитор и клавиатуру зажженной свечой (свеча должна была гореть рядом и потом, во время работы) и шепча молитвы. Затем он же, когда компьютер включался, осенял его крестом, в то время как второй монах бил поклоны и призывал светлые силы небесные «не пущать нечистого» в это «орудие человеческого ума». Самое интересное, что при этом происходило как бы мгновенное отключение компьютера от сети – экран мигал, индикаторы на «морде» процессора тоже, а потом по экрану сверху вниз пробегала ослепительная белая полоса, словно стирая следы чьего-то присутствия.

От этой процедуры у Сергея холодела спина, хотя ни во что сверхъестественное он не верил с детства.

– Объясни мне, святой отец, – сказал как-то Корнеев Димитрию, – кого вы изгоняете из аппаратуры? Вы что, всерьез верите, что там кто-то сидит?

– Пока еще нет, – без обычной улыбки ответил протодиакон. – Но на все достаточно мощные компьютерные сети наложена «печать Сатаны». Мы просто нейтрализуем ее, ставим нечто вроде духовного запрета на ее пути в наши машины. В противном случае то, над чем мы работаем, давно стало бы достоянием Сатаны.

– Что это за «печать»?

Димитрий задумался.

– Скажем так: это некая программа, виртуальная реальность, поддерживаемая эманацией нечистых сил. Войти в нее легко, выйти – очень трудно. Примером могут послужить современные компьютерные игры, в которые играют и молодежь, и старики, и зрелые люди по многу часов кряду, уходя из реальной жизни в псевдожизнь, эрзацбытие, губя здоровье и душу. Для того чтобы быть в курсе мировых событий, мы вынуждены пользоваться и телевизорами, и компьютерами, то есть современной техникой, страхуясь при этом от проникновения в наши умы и души чужих программ.

– Вы очень хорошо разбираетесь в современной терминологии, батюшка. Дань моде?

– Дань времени, брат мой.

– Но вы всерьез при этом считаете, что ваши молитвы и свечи не пустят этого самого… нечистого.

– Молитвы и свечи – лишь атрибутика веры, на самом деле каждый раз мы инициируем духовный потенциал верующих, так называемый эгрегор. Это – реальная сила. Но ты кое в чем прав, «печать Сатаны» наши молитвы снимают, а вот от атаки духовной самого нечистого не спасут. Над этой проблемой работают другие люди, в том числе и священнослужители. Нам же поставлена задача поскромней: не допустить проникновения к нам воинства Сатаны. В большинстве своем это обыкновенные люди, зомбированные с помощью некоторых технических систем, и придут они с невиданным оружием в руках, подавляющим волю, убивающим души.

– «Глушак»… – пробормотал Корнеев.

– Как ты сказал?

– Я имел в виду пси-генератор, разработчики называют его «глушаком». Мы столкнулись с ними в Жуковских лесах.

– Да, это и есть оружие Сатаны. Вернее, оружие первого уровня. Но есть и второго и третьего.

– Откуда вы знаете?

– Работаем, – улыбнулся отец Димитрий.

– И о Российском легионе знаете?

– Вся информация хранится в твоем компьютере, брат мой, знакомься. Планами и текущей работой займемся позже.

– А до меня кто был у вас начальником отдела?

– Он… ушел, – уклончиво ответил протодиакон.

– Погиб? – деловито уточнил Сергей.

– Нет, перешел на другую работу, или, как говорят, пошел на повышение. Он теперь в Москве, при патриархии.

– Так он священник?

– Нет. – Димитрий перевел разговор на другую тему, и Сергею оставалось только гадать, что за человек управлял церковным спецназом на Алтае и как ему удалось получить доступ к Московской патриархии.

В субботу утром он позвонил Федотову на его новое место работы:

– Ну как твое ББ?

– Нормально, – ответил Ираклий. – Начинаем функционировать. А твоя «святая дружина»? В монахи еще не постригся?

– Меня не возьмут, больно грехов много накопилось. Вот сделаю что-нибудь хорошее для паствы, может быть, часть грехов и сниму с души. Кстати, монахи действительно называют свой спецназ дружиной, только не святой, а тайной. Встретиться бы надо, полковник, поговорить, поделиться кое-какими впечатлениями и размышлениями.

– Наши приятели из Легиона в поле зрения не попадали?

– Пока нет. Я ведь на людях теперь почти не появляюсь, то в монастыре, то на работе. Квартиру пообещали выделить в скором времени, приглашу на новоселье. А ты ничего подозрительного не замечал?

– Тоже нет.

– Странно. Неужели они оставили нас в покое?

– Вряд ли, мы просто заставили их себя уважать. Боюсь, следующая атака будет посерьезней.

– Ничего, справимся, мои монахи обещают помочь. Они тоже не в ладах с Легионом. Ну так как, где пересечемся?

– Я вечером еду в Бийский леспромхоз, не хочешь развеяться на природе? Там и поговорим, и отдохнем, если повезет.

– Заметано. Где встретимся?

– В шесть на выезде из Бийска по Чуйскому тракту, сразу за строящимся мотелем. Я буду на белом «уазике».

– Что так слабо?

– Братство – не церковь, крутые машины позволить себе не может. До встречи.

Корнеев положил трубку, покосился на горящую на корпусе процессора свечу и углубился в изучение служебных инструкций, ограничивающих свободу действий спецназа применительно к церковной службе. Свои обязанности он уже знал, а также составил общий перечень проблем, которые надо было решить в первую очередь. Одной из них была проблема защиты в складывающихся условиях церквей, монастырей и храмов от проникновения на их территорию «шпионов» Сатаны, второй проблемой, может быть, по значимости превосходящей первую, была защита настоятелей приходов, духовных лидеров церкви от нападений «воинства Сатаны», вполне способного применить втихую пси-генераторы и аппаратуру зомбирования, с тем чтобы подчинить себе священнослужителей, а главное – духовный эгрегор церкви, заставить их служить своим целям. Это была задача из задач, таких церковный спецназ еще не решал ни в центральном регионе, ни в провинции, и Корнеев чувствовал, что над ней придется здорово поломать голову. Церковь была доступна всем, и верующим, и преступникам, и проникнуть на ее территорию агенту Легиона ничего не стоило, а как выявить в толпе верующих этого агента, не знал никто. В том числе глава контрразведки спецназа отец Димитрий. В том числе и Корнеев, от которого ждали если и не чуда, то весомой отдачи. Мысли у него кое-какие ворочались, но их прежде надо было обсудить с более опытным Ираклием, для чего Сергею и понадобилась встреча с бывшим полковником.

Впрочем, неплохо в самом деле было бы и отдохнуть, признался сам себе Сергей, голова которого распухла от обилия полученных за несколько дней сведений.

Они встретились, как и договаривались, за зданием мотеля на Чуйском тракте. С Ираклием в машине ехали двое спортивного вида парней, Корнеев прибыл в сопровождении четверки личных телохранителей на белой «Волге»; хотелось проверить спецназовцев-монахов в деле, а еще было приятно ощущать себя «боссом», особо важной персоной, от которой кое-что зависело в этом мире.

Сергей пересел в «уазик» Ираклия, поздоровался с пассажирами, и Федотов, пожав ему руку, сказал:

– Оглянись назад, только осторожно.

Корнеев слегка повернул зеркальце заднего вида, оглядел стоящие у мотеля и за ним автомобили, смекнул:

– «Хвост»?!

– Он самый, – невесело усмехнулся Ираклий.

– Черный «Гранд-Чероки»?

– Молодец, глаз у тебя наметан. Что будем делать?

– Самое простое – подойти и спросить, что за люди и чего им от нас надо. Однако они этого могут не понять, начнут нервничать, хвататься за оружие. Надо сделать это внезапно.

– Как?

– Со мной пятеро моих монахов из «тайной дружины», неплохо проверить бы их в деле. Езжай вперед, не очень быстро, я за тобой. Остановишься где-нибудь за поворотом и выйдешь из машины, якобы по малой нужде.

– А ты?

– Увидишь.

Корнеев сел в свою голубую «десятку», развернулся и уехал обратно в Бийск. За ним скрылась и «Волга» сопровождения.

– Поехали, – кивнул Ираклий водителю, примерно представляя, что будет делать майор.

«УАЗ» выехал за город, через десять километров свернул с трассы направо и углубился в начинавшиеся сосново-кедровые леса. Черный «Гранд-Чероки» остался возле мотеля, и Федотов уже подумал было, что их затея провалилась – наблюдатели решили не рисковать после встречи объекта со своим приятелем, но разочароваться ему не дали. «Наружка» ЛООС тоже работала профессионально, и за «УАЗом» Федотова пошла вторая машина, «Мазда» цвета серый перламутр, с четырьмя седоками внутри. Ираклий, увидев ее в зеркальце заднего обзора, сразу уловил принадлежность машины к спецслужбе.

Проехав еще пару километров, он остановился и вышел из машины в сопровождении одного из парней, разминая затекшие мышцы ног. Сошел с обочины в лес, постоял там немного и вышел обратно. Возле «УАЗа» уже хлопотал водитель, делая вид, что меняет колесо. Второй телохранитель Ираклия курил, прохаживаясь по разбитой бетонке.

– Сзади, за поворотом, – лаконично сказал он.

– Вижу, – отозвался Ираклий, еще из леса разглядевший просверк металла сквозь кусты: «Мазда» явно следовала за ними, потому что остановилась сразу же, как только остановились они.

Обещанных действий Корнеева пришлось ждать четверть часа. Ираклий уже решил было ехать дальше, как вдруг неподалеку раздался выстрел, другой, а через несколько секунд из-за поворота дороги вышел Сергей с пистолетом в руке и помахал рукой, подзывая полковника.

Водитель сдал «УАЗ» назад, до поворота, остановился у «Мазды», окруженной со всех сторон вооруженными молодцами в обыкновенной «мирской» одежде. С монахами их роднили только бородки, усы и длинные волосы. Это, вероятно, и была дружина церковного спецназа, подчиненная Корнееву.

– Кто стрелял? – вылез из машины Ираклий, кивнул на неподвижно сидевших в «Мазде» четверых мужчин в одинаковых темных костюмах. – Они?

– Нет, я, для острастки.

– Неплохо сработали.

– Не хуже наших парней. Между прочим, «Гранд-Чероки» приказал долго жить. Мы засекли их маневр, а у моих ребят случайно оказался с собой гранатомет.

– А если это были законопослушные граждане?

– У нас был еще лазерный сканер, тоже случайно, – Корнеев ухмыльнулся, – и кое-что из переговоров внутри машины удалось прослушать. Это Легион, полковник, то самое сволочное отделение по ликвидации свидетелей, и прибыло оно по наши души. Командир группы докладывал как раз кому-то о нашей с тобой встрече и запрашивал инструкции.

– Понятно. Выводите этих в лес.

Безмолвные «монахи» Корнеева по одному выдернули из кабины «Мазды» четверых ее пассажиров, не проявлявших почему-то особых признаков беспокойства, обезоружили их, отобрали документы и отвели поглубже в лес. Допрос начал сам Ираклий, просматривая одинаковые малиновые книжечки со знакомыми надписями: РЛ ЛООС. Все сидевшие в машине мужчины, двое молодых, двое постарше, имели одинаковые звания – поручик.

– Кто старший?

Молчание.

– Плохо со слухом? Кто старший группы?

Снова ни слова в ответ.

Ираклий хладнокровно достал пистолет и выстрелил в лоб крайнего пленника.

– Повторять вопросы больше не буду. Кто старший?

– Ну я, – выступил вперед слегка побледневший мужчина с мешками под глазами.

– Какое задание вы получили от начальства?

Работники наружной оперативной службы Легиона переглянулись. Ираклий снова поднял пистолет, и стоявший рядом старший группы торопливо заговорил:

– Вы в списках…

– В списках на ликвидацию?

– Так точно.

– Как вы нас вычислили?

– Я не знаю. Нам приказали лететь в Бийск, дали конкретный адрес…

– Скорее всего у них есть все наши данные, – проворчал Корнеев. – Адреса родственников, родителей, друзей. А это, в свою очередь, означает, что они имеют доступ к файлам конторы, в том числе кадровым.

– Это так?

– Не знаю. – Старший группы наткнулся на взгляд Ираклия и отшатнулся. – Да, руководство имеет доступ ко всем секретным материалам спецслужб. Но мы люди подневольные…

– Это уж точно, – усмехнулся Ираклий. – Волю вашу сломали давно, а потом еще и зомбировали. Хотя этого вы можете и не помнить. Проверяется же это легко. Кто давал задание ликвидировать нас? Быстро!

Губы поручика затряслись. Он побледнел еще больше, буквально до землистого оттенка, поднес руку ко лбу, и его вдруг словно пронизал разряд электричества: тело выгнулось дугой, глаза выскочили из орбит, лязгнули зубы. Он схватился руками за горло, захрипел и упал. Его напарники смотрели на своего вожака испуганно и в то же время подавленно, словно знали, что их ждет та же участь.

– Готов, – прокомментировал Корнеев. – Не жалеет генералитет Легиона своих солдат, в каждого программу самоуничтожения запихивает. Ничего они не скажут, Кириллыч, даже если что и знают. Где ваша база?! – внезапно рявкнул он, ткнув пальцем в грудь одного из поручиков помоложе.

Тот вздрогнул, открыл рот, выдохнул:

– В Бар… – и тут же замолчал, будто в рот ему вбили кляп. Лицо парня стало серым, глаза остекленели, плечи опустились. Упал он на толстый слой сосновых иголок уже мертвым.

– Где – в Бар?.. – тем же тоном обратился Корнеев к по-следнему пассажиру «Мазды». – В Барановичах? В Барыкине? В Барвихе?

Молодой человек, оставшийся безучастным к судьбе товарища, не сказал ничего. Просто прижал руки к сердцу, пошатнулся и упал бездыханным. Его программа самоликвидации сработала быстрее, чем у остальных легионеров ЛООС.

Корнеев и Федотов постояли над трупами, помрачневшие и молчаливые, не обращая внимания на оперативников церковной дружины, явно потрясенных случившимся, и посмотрели друг на друга.

«Ты думаешь, нас после этого оставят в покое?» – вопрошали глаза Сергея.

«Вряд ли», – отвечали глаза Ираклия.

– Куда их? – вслух спросил Корнеев.

Ираклий задумался.

– Посадите всех обратно в их машину и отвезите отсюда подальше, километров за тридцать.

– Документы?

– Документы оставьте, а оружие заберите. «Глушаков» у них случайно нет?

– Я проверил, нет. Может быть, были у тех, кто ехал в джипе.

– Жаль, парочка пси-генераторов нам бы не помешала.

– Ничего, ликвидаторы нам сами привезут «глушаки», – пошутил Корнеев. – Настырные ребята, вряд ли остановятся на достигнутом.

– И я так думаю. Видимо, простой обороной нам не отделаться.

– А лучшая оборона, как известно, – нападение. Пора вспомнить, чему нас учили, и браться за этот ЛООС основательно, с выходом на верхушку.

– Увы, майор, ты прав. Как и генерал Брусилов в свое время.

– Он тут при чем?

– Лет девяносто назад он произнес очень верные слова: «Правительства меняются, а Россия остается, и все должны служить ей по той специальности, которую выбрали».

– Наша специальность – контрразведка.

– Наша специальность – война! Война с врагами Отечества. А Легион с его лабораториями психотехники – именно такой враг и есть.

Они помогли спецназовцам Корнеева перенести погибших легионеров в их машину, один из парней сел за руль «Мазды«, и Корнеев проинструктировал его, что надлежит делать. Потом сел в «УАЗ» Федотова, и они поехали в леспромхоз, занятые каждый своими мыслями. Корнеев думал о том, что его парни из «тайной дружины» зарекомендовали себя с самой лучшей стороны и что на них можно положиться, Ираклий же размышлял о том, что всякий героизм имеет пределы, а оценивается он по обыкновению лишь после смерти героя…