6

Мы сидим в кабинете уже больше пятнадцати минут.

Я — в кресле Биг Босса. Кстати очень удобное! Стасик говорил, что там ещё где-то есть кнопка, котороя превращает это кресло в массажное.

Он — сидит на полу оперевшись спиной об дверь. Мужчина, таким образом, удерживает меня здесь.

Просто когда мы сюда зашли и он отшил Макса, который впрягся меня сопровождать, у нас с ним случилась небольшая потасовка. И когда я поняла, что мой откровенный наряд выставляет меня отнюдь не в выиграшном положении, я отошла на максимально безопасное расстояние.

— Мне нужен чистый листок и ручка.

— Договор лежит справа от тебя.

— Я не собираюсь ни с кем заключать договор. Я хочу написать заявление об уходе. Хотя знаешь… к черту формальности! Отойди от двери, я уйду!

Мирослав поджимает губы, поднимается с пола и идёт ко мне.

— Ты добровольно подпишешь контракт, и возможно, я для тебя смягчу условия. У тебя будет только один VIP-клиент.

— Моему мужу-уголовнику не понравится даже один клиент.

Боже, что я несу?

Отталкиваюсь от пола и отъезжаю к окну, что расположено позади меня.

— Ложь! У тебя нет никакого мужа, тем более уголовника. Если бы был, он бы не разрешил тебе трясти жопой полируя трубу. — Блокирует мне путь нависая надо мною.

От него пахнет чем-то металическим. Да, я понимаю что металл не пахнет, но почему-то ассоциации именно такие: ледяной запах, который остриём проходится по нервам. Я никогда в жизни не встречала таких людей.

— Не нужно нарушать мое личное пространство! — поджимаю ноги и упираюсь коленями ему в грудь. — Окей, ты меня раскусил, он мне не муж, он уголовник.

— Подписывай! — игнорирует слова концентрируясь на моих губах, а я почему-то ощущаю резкую потребность их облизать. — Иначе..

— Иначе?..

Вот это мне уже не нравится.

— Иначе, в твою квартиру случайно забредёт кто-нибудь из органов опеки и увидит в каких условиях живет твоя больная дочь. Кажется у неё астма? — его рука перемещается на мое колено и скользит по крупной капроновой сетке к краю шорт. — Ты только представь как они удивятся, когда узнают, что ее безработная мать, бывшая стриптизерша.

— Замолчи..

Каждая фраза валит меня наповал. Убивает. Как он может об этом так просто говорить? Он же не сделает этого? Зачем я ему сдалась? Сейчас становится очень страшно. Если за сутки он узнал всю поднаготную, то что ему стоит не привести свои слова в действия.

— А может опекунство над твоей девочкой перехватит твой бывший? — продолжает он давить на меня умело подбирая доводы.

Это была последняя капля. Прямое попадание в цель, я будто порхнула с девятого этажа и разбилась в лепешку.

— Я подпишу! — отталкиваю его от себя и он уходит победно ухмыляясь.

Сутки. И он нашёл самые сильные рычаги давление. Интересно, он на всех нарыл подобную информацию?

Склоняясь над столом перекидываю волосы на одну сторону. Открываю последнюю страницу. Беру ручку и пишу: «Ты самый настоящий мудак! Гори в аду!», и черкаю роспись.

— Умница!

Подходит в плотную и проводит руками вдоль талии. Склоняется целуя обнаженное плечо:

— Только вместе с тобой! — хватает за волосы и дергает на себя. — И желательно в одном котле. — Возле самого уха.

Загрузка...