Полемика Новикова с Екатериной II в 1769 г.

149

Из приведенных вышепомянутых примечаний нашел я нижеследующие достойными имети здесь место.

Есть род горячки, которая в прежние времена была смертоносна; потом она час от часа менее была опасностям подвержена. Ни вись по причине той, что врачи выучились лучше ее лечить, или оттого, что кровь чище стала с прочими в жизни переменами, кои мы у себя видели с 1700 года, то есть чрез шестьдесят девять лет. Новейший образ лечения, который с большою пользою употребляют лучшие доктора в сей болезни, состоит ныне в неуважении оной и в неупотреблении никаких лекарств, так, что ныне смеются больным. Сия болезнь подвержена следующим припадкам. Человек сначала зачинает чувствовать скуку и грусть, иногда от праздности, а иногда и от читания книг: зачнет жаловаться на все, что его окружает, а наконец и на всю вселенную. Как дойдет до сей степени, то уже болезнь возьмет всю свою силу и верх над рассудком. Больной вздумает строить замки на воздухе, все люди не так делают, и само правительство, как бы радетельно ни старалось, ничем не угождает. Они одни по их мыслям в состоянии подавать совет и все учреждать к лучшему.

Иногда несколько их съезжалося вместе, но сие прежде сего весьма прибавляло им опасности. Тут было что слушать: чего они не выдумывали для общей пользы? Иный, быв воспитан в набоженстве, хотел учредити при каждой Церкви в государстве богодельню, позабывая, что столько нищих найти трудно бы было, а если б сыскались, иждивений казны на то одно не стало бы. Иный по добросердечию хотел удовольствовати всех просителей, позабыв, что во всех тяжебных делах есть истец и ответчик и что столько же бывает прихотей, как действительных нужд. Иный жаловался, что правосудия нет; ибо несколько ябедников нашел, коим удачи не было. Иный хотел убавить роскошь, однако сам не отпускал от себя ни единого излишнего служителя. Иные пеняли на скачку в городе, держав сами великое число бегунов. Иные хотели учредить безопасность в столице и на больших дорогах, но с тем, чтоб они ни единой копейки не платили полицейской должности и починка бы дорог на них не спрашивалась. Иные скучали, что не заключают оборонительного союза с китайцами. Но где все бредни сея болезни описать? одним словом, сии больные беспрестанно упражняются распоряжением всего на таком же твердом основании. Но упомянуть должно, что женщины имеют те же припадки; и они их далее распространяют так, как всякую вещь, коя им в руки попадается. Одна вздумала одиножды, что окроме ее у всех умы расстроились; погодя всем милости обещала и распоряжала чужим имением на словах, как будто бы своим, твердя часто слова евангельские: приидите ко мне все труждающиися и обремененныи, и аз упокою вы. Потом, отъезжая из одного места в другое, сказывала знакомым и незнакомым: увидите, как пойдет все навынторот; я в целости все содержала; только мочи не стало; я все покинула. Потом сделалась хожатым вместо разных аки правых особ и для лучшего объяснения дел, где надлежало, зачала весьма невежливою бранью негоциацию вместо покровительствуемых ею. Но везде приняли брань за брань, а недомогающую за больную. Другая так отягощена была сею же скорбию, что не могла уже почти вставать с одра; но, лежа, вздыхала о колобродствах нынешнего света, похваляя и оплакивая прежние драгоценные обычаи, говоря между прочим, что они были во многом чувствительнее нынешних. Печаливалась же она о сухощавых и сама похудела, видя жир других; не могши делать рассказами и обеняками ни добра, ни вреда никому, отомщала всем одною, однако, бреднею. В ней болезнь уже заматерела. Третья получила сей род горячки от долгов. Сия весьма хулила все то, что не служило ко оплате оных. Четвертая, имея домашние неудовольствия, вздумала, что весь свет имеет таковые же, и для того ворчала от утра до вечера, и ничто ей не мило было. Сия слушателям была очень скучна. Пятая имела при сих припадках жажду необычайную, а выпивши чарку, другую, умноживалися в ней мысли черного цвета; но точно нельзя было узнать, в чем неудовольствия ее состояли; ибо ни в чем недостатка она не имела, окроме того, что иногда языком немела.