Полет орлов

Эндшпиль 1943–1944

Весь октябрь, служа под началом Уэста, Гарри инспектировал эскадрильи и проверял их готовность к тому, что должно было случиться в 1944 году, – высадке в Европе. Это была нудная, но необходимая работа. По иронии судьбы Макс исполнял схожие поручения Галланда, в основном во Франции, хотя он много времени проводил в Берлине. Как и Гарри, он рвался в бой, но Галланд требовал от него терпения.

Единственным человеком, не желавшим проявлять терпение, была баронесса Эльза фон Хальдер. В начале года гестапо провело облаву на евреев, которые были женаты на немках. Более трехсот немецких женщин собрались перед центральным управлением гестапо, чтобы выразить свой протест. В первом ряду демонстранток рядом со своей горничной Розой Штайн, чей муж был арестован, стояла Эльза. Гиммлеру, который наблюдал за всем этим из окна вместе с Буби Хартманом, не понравилось то, что он увидел.

– Порядочные немецкие женщины устраивают уличную демонстрацию, и их поддерживает баронесса из знатнейшего рода. Это даже больший позор, чем то, что они вышли замуж за евреев.

Буби Хартман абсолютно ничего не имел против евреев. Более того, у него была страшная тайна: его прабабка по материнской линии была еврейкой. Слава Богу, все это было в таком далеком прошлом, что всплыть не могло.

– Многие промышленники выразили протест, – заметил Буби. – Все эти люди – высококлассные профессионалы, они достояние рейха. Я припоминаю, что несколько месяцев назад вы указывали фюреру на их полезность.

Гиммлер мрачно кивнул, соглашаясь с Буби: «Вы правы. Животные, но если их можно использовать…» Он пожал плечами.

– Очень жаль, – продолжил Буби, – что министр пропаганды ничего не хочет об этом слышать. Это сделано по его прямому приказу.

– Этот идиот Геббельс! Вечно он сморозит какую-нибудь глупость.

– Фюрер будет недоволен. Позволю себе предложить вам, рейхсфюрер, поговорить с ним. Это поставит Геббельса в дурацкое положение.

– Вы правы, Хартман, ради этого стоит пойти к фюреру.

Хартман уже собрался было выйти из кабинета, но Гиммлер остановил его: «Да, еще одно. Баронесса фон Хальдер оказалась в неподходящей компании. Тот факт, что ее сын – один из наших героев, не спасет ее».

Тем же вечером в Овальный кабинет Белого дома в Вашингтоне в сопровождении агента Секретной службы вошел Эйб Келсо.

– Господин президент, вы за мной посылали? – обратился сенатор к сидевшему за столом в инвалидном кресле президенту Рузвельту.

– Наконец-то, Эйб. В январе Монтгомери и Эйзенхауэр встретятся в Лондоне, чтобы подготовить высадку во Франции. Эйб, я хочу, чтобы вы отправились туда в качестве моего личного наблюдателя. Мне нужно знать ваше честное и непредубежденное мнение о том, как они себе представляют высадку союзных войск в Европе. Поговорите с Черчиллем, Эйзенхауэром, Монтгомери, Паттоном и всеми остальными.

Эйб улыбнулся: «Иными словами, вы хотите знать, что на самом деле думают тамошние лидеры».

– Точно. – Президент кивнул. – Ну, а что слышно о ваших внуках? Как они?

– Один, имя которого мы не называем, – теперь уже подполковник Люфтваффе. Обвешан медалями с ног до головы.

– А другой? Гарри, кажется?

– Командир авиакрыла. Тоже с ног до головы в медалях.

Рузвельт нахмурился: «Вы хотите сказать, что он все еще в Королевских ВВС? Эйб, вам не кажется, что его место в наших рядах?»

– Он, похоже, думает по-другому.

– В таком случае я считаю, вам, Эйб, следует на него повлиять. Поговорите с ним, когда будете там. Скажите ему, что это желание президента. А теперь, прежде чем вы уйдете, я приготовлю вам один из своих знаменитых мартини.

Жизнь на Бейкер-стрит в УСО, как и предполагала Сара Диксон, оказалась гораздо интереснее, чем в Министерстве обороны. Прежде всего, несмотря на то, что ее работа была чисто административной, она имела возможность узнать, кто есть кто – Манро, например, или Джек Картер, однажды там появился Уэст в сопровождении Гарри Келсо.

– Кто этот офицер? – спросила она у своей коллеги Мадж Смит, когда они обедали в столовой.

– А-а, это Гарри Келсо. Он потопил «Орсини». Он – американец, служит помощником вице-маршала Уэста и выполняет специальные рейсы для Манро.

– Специальные рейсы?

– Специальные рейсы из Колд-Харбора.

– Как интересно, – сказала Сара.

На следующий день было еще интереснее. Мадж сказала: «Будьте душкой. Отнесите эту папку Нелли в копировальный отдел. Нужно пять копий. Срочно».

Пока Сара шла по коридору первого этажа, она успела заглянуть в папку. В ней лежало донесение в Министерство обороны, которое включало в себя рукописную карту Колд-Харбора. Кроме того, в донесении подробно сообщалось о заброске агентов во Францию, рейсах с лондонского аэродрома Кройдон в Колд-Харбор и прилагался список пилотов. Там был упомянут и Гарри Келсо.

Сара не могла поверить своему счастью. Когда она вошла в копировальный отдел, Нелли, седая женщина средних лет, складывала бумаги в стопку.

– Это срочно, Нелли. Пять копий.

– Господи, что за утро! Сбилась с ног. Не могу даже сходить сами знаете куда.

– Ну так идите сейчас. Я размножу эти бумаги за вас.

– Какая вы прелесть!

Она выбежала из комнаты, а Сара напечатала шесть копий, опустив первую себе в карман. Когда Нелли вернулась, все было готово.

– Я только-только закончила, – сказала Сара.

– Господь вас вознаградит. Я успела покурить. Передайте Мадж от меня привет.

Прошло четыре дня, прежде чем Жуэль Родригиш вручил донесение Труди, секретарю Буби Хартмана. Она тут же отнесла его шефу.

– Это же золотая жила, – сказал Буби. – Прочтите.

Она быстро пробежала документ глазами. «Вы обратили внимание на имя одного из пилотов?»

– Гарри Келсо.

– Вы собираетесь сказать барону?

– Конечно, нет. Но Гиммлеру – безусловно. Хотя бы для того, чтобы продемонстрировать, какую важную работу мы делаем. Передайте Диксон, что нам нужна вся возможная информация. И поставьте братьев Родригиш на двойное денежное довольствие.

Макс летел на «Юнкерсе-88С» из Берлина на авиабазу в Ферманвиле на побережье Франции. В два часа ночи при переменной облачности он пересек границу между морем и сушей. Он связался с Ферманвилем и сообщил свои координаты.

– Кто вы? – прозвучал голос авиадиспетчера.

– Полковник фон Хальдер. Должен вам доставить нового «черного дрозда».

– У вас есть стрелок?

– Нет.

– Жаль, барон. У меня есть для вас цель.

– Дайте мне ее координаты, и я на нее взгляну.

– Следуйте курсом ноль-шесть-семь градусов. Расстояние до цели – три мили.

«Юнкерс» вышел из облака, и Макс увидел свою жертву: бомбардировщик «ланкастер», из правого двигателя которого шел дым.

– Вижу цель, – доложил он на базу.

«Ланкастер» был очень сильно поврежден – так сильно, что задняя турель просто отсутствовала. Макс ушел в облако и, снизившись на пятьсот футов, вынырнул прямо под бомбардировщиком. На «Юнкерсе-88С» устанавливались две 20-миллиметровые пушки, направленные вверх. Если Макс откроет огонь, он распорет брюхо бомбардировщика.

Он взглянул вверх и подумал о бойне, которую он сейчас начнет: холодный ветер, прорывающийся сквозь зияющие в фюзеляже дыры, мертвые и умирающие летчики. И по какой-то непонятной причине неожиданно для себя самого он решил: все, хватит. Он развернулся, отчетливо в лунном свете разглядев пилота вражеского самолета, который отсалютовал ему рукой, и полетел в другую сторону.

Приземлившись в Ферманвиле, Макс вырулил на запасную полосу и вылез из машины навстречу аэродромной команде. Он отошел от самолета, подавленный, усталый и обеспокоенный. Верная добыча, а он ее отпустил. Почему? Он никогда не совершал подобных поступков, он всегда был готов уничтожать противника.

– Что с тобой происходит, старина? – тихо спросил он самого себя.

Гарри впервые отвозил Манро и Джека Картера в Колд-Харбор. Начался новый год, и корнуоллский ландшафт рассекали струи свинцово-серого дождя. Они подлетели к месту на высоте около тысячи футов, внизу можно было разглядеть бухту и причал с пришвартованным к нему судном.

– Разве это не немецкий торпедный катер? – спросил Гарри.

– Совершенно верно, – весело ответствовал ему Манро. – Но вас это не касается. Здесь каждый занимается только своим делом.

– А местные жители? – спросил Гарри, приступая к снижению.

– Всех выселили, старина, – ответил Картер. – Правда, мы сохранили паб, в нем и в усадьбе командует Жюли Легранд.

Серый камень, башни – усадьба выглядела весьма внушительно, – за стеной сад, спускающийся к реке. Озеро. «Мило», – отреагировал Гарри.

– Там размещаются агенты, которых мы готовим к заброске во Францию.

Самолет пролетел над усадьбой, едва не задев ее крышу, и опустился на поросшую травой взлетно-посадочную полосу. Рядом стояли два ангара, несколько домиков и два немецких истребителя. Гарри заглушил двигатели, открыл люк и вместе с Манро и Картером вылез наружу.

– Спешу удовлетворить ваше любопытство, мой мальчик, – пояснил Манро. – В нашей работе иногда бывает целесообразно воспользоваться вражескими самолетами.

На поле появился джип, которым управляла женщина лет тридцати с небольшим. У нее было приятное и спокойное лицо.

– Жюли Легранд… Гарри Келсо, помощник вице-маршала Уэста, прошу любить и жаловать.

– О-о, слава подполковника идет впереди него.

– Мы сядем в джип. – Манро повернулся к Гарри: – Вы возвращаетесь на аэродром Кройдон. Жюли, накормите его и сразу же проводите.

Столовая оказалась достаточно скромной: несколько столов и стульев, стойка бара, кухня. Внутри никого не было.

– Хотите кофе? – спросила Жюли.

– Нет, – ответил Гарри, – я теперь пью чай. Британцы варят самый отвратительный в мире кофе.

Он уселся за столик и стал ждать. Она появилась через некоторое время с заварным чайником и тарелкой с сандвичами.

Эйзенхауэр и Монтгомери прибыли в Англию в январе 1944 года, тогда же Люфтваффе возобновило бомбардировки Лондона. «Маленький блиц», как его назвали, не был столь ужасен, как первый, но его последствия были достаточно тяжелыми. «Юнкерсы», базировавшиеся в Шартре и Ренне, точечно бомбили избранные цели, и Макс, уговоривший Галланда вернуть его в строй, летал на одном из них. В операции было задействовано всего от шестидесяти до семидесяти самолетов, и, хотя «Маленький блиц» принес большие разрушения, он вскоре выдохся.

В один прекрасный день Макс прибыл в главное управление Люфтваффе в Берлине на доклад к Галланду. Он нашел его в столовой за пивом с бутербродами.

– Я думаю, нам надо поговорить. – Макс сел рядом с ним. – Наша последняя баталия над Лондоном, судя по всему, закончилась. Я бы хотел вернуться на «мессершмитт», «юнкерсы» – не моя стихия.

Галланд нахмурился, затем кивнул.

– Я сделаю тебя своим личным представителем на французском побережье. У тебя будет свой собственный «Ме-109». Чем ты будешь заниматься, когда я этого не вижу, – твое дело. Это тебя устраивает?

– Совершенно.

– Хорошо. Кстати, мне сказали, что гестапо на днях арестовало генералов Прина и Кребса и еще несколько офицеров. По слухам, они готовили покушение на фюрера. Все они были членами бридж-клуба и собирались в гостинице «Адлон».

– Ну и что? – спросил Макс.

– Разве твоя мать играет не там?

Макс замер как громом пораженный: «Я не уверен».

– Я думаю, ей стоит ходить в другой клуб, – сказал Галланд. – Времена сейчас неспокойные. – Он повернулся и вышел.

Рейхсфюрер Гиммлер изучил доклад о деятельности французского Сопротивления, который принес ему Буби Хартман, и кивнул: «Весьма основательно. Все эти террористы будут выловлены и расстреляны».

– Безусловно, рейхсфюрер.

– Мне необходимо ехать в бункер на встречу с фюрером.

– Что-нибудь случилось? – осторожно поинтересовался Буби Хартман.

– Точно не знаю, хотя он вряд ли обрадован недавним покушением на свою жизнь. Мое специальное подразделение, конечно же, арестовало всех, кто в этом замешан. Бридж-клуб, представляете? Все они тут же были уничтожены: Прин, Кребс, Линдеман, еще несколько офицеров и две женщины.

Буби побледнел: «Они были расстреляны, рейхсфюрер?»

– Слишком много чести для такого отребья. Нет. Фюрер отдал четкий приказ: удушить рояльной струной. Нет, полковник, мать вашего друга, прекрасная баронесса, не вошла в их число. Против нее недостаточно улик.

– Понятно, рейхсфюрер.

Буби направился к двери, но Гиммлер его окликнул: «Я бы посоветовал вам, Хартман, подумать о своей дружбе с бароном. Вы ценный работник, но незаменимых людей нет».

Макс сидел в баре «Адлона» и пил коньяк, чтобы успокоиться. Ему было страшно, но не за себя, а за мать. Какую глупость она сморозила, какую невообразимую глупость! Вошел Хартман и сел рядом, рукою отослав официанта.

– Буби, слава Богу, ты пришел, – произнес Макс.

– Лишь на этот раз, Макс. Я не могу рисковать. Дела очень плохи.

– Объясни.

Что Буби и сделал, не упустив ничего: «Теперь ты все знаешь».

– Господи Боже, они на это не способны.

– Способны, поверь мне. Твоей матери следует соблюдать осторожность. – Он встал. – Мы больше не будем встречаться, Макс. Гиммлер лично предостерег меня.

Эльза сидела в своих апартаментах на диване у камина с бокалом в руке, когда в комнату вошел Макс.

– Мой дорогой мальчик. Ты как раз к коктейлю.

– Плевать на коктейль. У меня для тебя новость. Генералы Прин и Кребс, полковник Линдеман и все остальные, плюс две женщины, все – члены вашего бридж-клуба, эти имена тебе что-нибудь говорят?

– Прошел слух, что у них какие-то проблемы.

– Проблемы заключаются в том, что они пытались взорвать фюрера. Все твои друзья мертвы, мутти, их повесили на рояльных струнах.

Эльза явно была потрясена.

– Хартман рисковал своей головой, чтобы предупредить меня. Гиммлер до сих пор не арестовал тебя только потому, что у него пока нет неопровержимых доказательств.

– Будь он проклят! – вскричала Эльза. У нее на глазах выступили слезы бессильного гнева. – Они не посмеют.

Дверь гостиной открылась, и появилась Роза. Глаза ее опухли от слез. Макс спросил: «Что случилось?»

– Они отправили Хайни в Освенцим, – ответила Эльза.

– Как же так, мутти? Ты только что сказала мне: «Они не посмеют». Разве это не твои слова?

– Иди к черту, Макс.

Она набросилась на него с кулаками, он схватил и сжал ее руки: «Ты думаешь, что баронесса фон Хальдер такая важная птица? Ты думаешь, Геринг тебе поможет? Ты, мутти, всегда была только декором, как и я. Черный Барон в летной форме, весь обвешанный орденами».

– Макс, пожалуйста…

– С меня хватит. Если ты будешь и дальше идти по той же дорожке, ты всех возьмешь с собой. – Он повернулся к Розе: – Так они взяли Хайни? Ничего. Благодаря моей матери скоро возьмут вас. Может быть, даже и меня.

Он направился к двери. Эльза окликнула его: «Макс, послушай…»

Он повернулся: «И ради всего этого мы уехали из Бостона? Ради баронской спеси фон Хальдеров я лишился брата?»

Он вышел за дверь, а она, рыдая, упала на диван.

«Мерседес» Гиммлера повернул на Фоссштрассе и направился в сторону рейхсканцелярии и бункера, подземного командного пункта Гитлера. Тридцатиметровая толща бетона должна была защитить фюрера от любой бомбы, сброшенной союзниками на Берлин.

«Мерседес» въехал на автомобильную стоянку. Приветствуемый часовым-эсэсовцем Гиммлер вылез из машины и спустился в подземелье. Он прошел по слабо освещенным, бесконечным коридорам, тишину которых нарушало лишь легкое гудение электрических вентиляторов, и наконец оказался у двери, охраняемой еще одним эсэсовцем. Войдя в помещение, Гиммлер увидел там Геббельса, фон Риббентропа, личного секретаря Гитлера Мартина Бормана и адмирала Канариса. Все они сгрудились у стола с разложенной на нем картой. Из кабинета фюрера доносился рассерженный голос.

– Что здесь происходит? – спросил Гиммлер у Бормана.

– Он недоволен.

Дверь кабинета открылась, и оттуда вышли фельдмаршал фон Рундштедт, Роммель и фельдмаршал фон Клюге. Замыкал шествие фюрер: «Убирайтесь отсюда. Вернетесь, когда начнете соображать».

Военачальники смущенно удалились, Роммель выглядел подавленным. Гитлер обратился к оставшимся: «Они говорят только о том, где высадится неприятель. В Па-де-Кале или в Нормандии, какая разница? Мы разобьем их на пляжах».

– Безусловно, мой фюрер, – поддакнул Борман.

– Так почему же эти шуты не могут предложить ничего стоящего? – Он хлопнул себя по ляжке и рассмеялся. – А знаете ли, господа, что действительно стоит сделать?

Все нервно уставились на Гитлера. Наконец Гиммлер спросил: «Что бы это могло быть, мой фюрер?»

– Сбросить бомбу на голову Эйзенхауэру! Если вывести его из строя, противник придет в полное замешательство.

– Вы, как всегда, правы, – сказал Гиммлер. – Существует множество способов достижения поставленной цели. Обыкновенное убийство, например. Как жаль, что вся разведывательная сеть Абвера в Великобритании была разгромлена.

У Канариса был неважный вид, и Гитлер сказал почти ласково: «Это не ваша вина, адмирал. Превратности войны. – Он повернулся к Гиммлеру: – Но какая заманчивая перспектива, рейхсфюрер. Даже думать об этом и то приятно».

Позже в своем кабинете Гиммлер спросил у Буби Хартмана: «Кому-нибудь из наших агентов по плечу подобное задание?»

– К сожалению, нет, рейхсфюрер. Вы представляете, как охраняется Эйзенхауэр?

– Тем не менее, – сказал Гиммлер, – имейте это в виду, полковник.

На следующий день сенатор Эйб Келсо пересек Атлантический океан на «летающей крепости». Поселившись в люксе лондонского «Савоя», Эйб первым делом созвонился с Тедди Уэстом.

– Как я понимаю, мой внук является вашим помощником? – уточнил Эйб.

– В некотором роде, сенатор. Дело в том, что его здесь сейчас нет. Он находится в Шотландии, где инспектирует захваченный немецкий самолет. Он возвращается через пару дней.

– Беда в том, что я через шесть дней должен лететь домой. У меня здесь много дел, но я обязательно должен повидаться с Гарри. В последний раз я видел его в тридцать девятом.

– Я с ним свяжусь.

Эйб внимательно выслушал Черчилля и Эйзенхауэра. К мнению генералов Паттона и Брэдли тоже стоило прислушаться, даже если они выражали различные точки зрения. Эйб почувствовал себя не в своей тарелке, обедая с Монтгомери. Фельдмаршал открыто дал понять, что именно он, а не Эйзенхауэр должен занять пост верховного главнокомандующего силами союзников.

Потом его отвезли в Норфолк на американскую авиабазу, откуда бомбардировщики «Б-17» совершали дневные рейды в Германию. Потери были ужасны. Эйб сам присутствовал при возвращении нескольких самолетов. Один из них был поврежден настолько сильно, что вынужден был садиться на малой скорости. Самолет свалился на крыло на взлетно-посадочной полосе и взорвался.

Перед отъездом Эйб сказал принимавшему его бригадному генералу Риду: «Такие молодые, эти мальчики. Я расскажу президенту, что я видел, но я в некотором роде ответствен за это, и мне стыдно».

На следующее утро Гарри пилотировал захваченный «юнкерс» в Лондон. Когда он приземлился, к самолету подкатил автомобиль Королевских ВВС и оттуда вылез Уэст: «Решил тебя подбросить, Гарри».

– Очень любезно с вашей стороны, сэр. – Гарри сел к нему в машину.

– В «Савое» ждет твой дед. – Уэст предложил Гарри сигарету. – Кстати, у меня для тебя на завтра есть курьерский полет. Убьешь одним выстрелом двух зайцев.

Эйб стоял у окна в гостиной своего люкса, наслаждался сигарой и смотрел на Темзу, когда в дверь постучали.

– Это носильщик, сэр.

– Войдите. Не заперто, – крикнул Эйб.

Дверь открылась, и в номер вошел носильщик с двумя сумками.

– Что это значит? – удивленно спросил Эйб, и в этот момент в комнате появился Гарри.

– Привет, Эйб, – сказал он, и как будто они расстались вчера.

Эйба переполняли эмоции. Он заключил Гарри в объятия и заплакал. Несколько минут спустя, сидя у окна, он говорил: «Ради всего святого, Гарри, это невероятно. Бог мой, чего только стоят все эти ордена».

– Помнишь, как говаривал отец? Погремушки. Есть какие-нибудь новости от Макса и мутти?

– Нет. У меня теперь нет с ними никаких контактов.

– Может быть, я смогу что-нибудь выяснить.

– Каким образом?

– Я работаю на бригадира Манро. Разведка.

– Я о нем слышал. Он тесно сотрудничает с Эйзенхауэром.

– Еще бы, – сказал Гарри. – Готовится высадка войск во Франции. Манро забрасывает туда агентов, а я летаю по его заданиям.

Эйб кивнул: «Гарри, у нас проблема. Президент хочет, чтобы ты перевелся в американские ВВС. Того же хочет и Эйзенхауэр».

– Почему же? Они считают, что Макс тоже должен перевестись из Люфтваффе? – Гарри поднялся и сделал глубокий вдох. – Ладно, хватит. Что ты делаешь сегодня вечером?

– Я заказал столик в ресторане «Савоя».

– Превосходно.

Гарри раскрыл парашютную сумку и достал из нее Таркуина.

– Тебе это не напоминает старые добрые времена? Он был со мной во всех полетах. – Гарри поднял вторую сумку. – Я займу пустую комнату. – Открыв дверь, он добавил: – Я слышал, ты завтра с Эйзенхауэром летишь в Портсмут?

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я вас повезу.

Ресторан был полон с раннего вечера, но так в те дни было во всех лондонских ресторанах. Эйба и Гарри посадили за столик на четверых. Эйб заказал коктейли с шампанским, а Гарри спросил: «А кто еще будет?»

– Пока ты был в ванной, я пригласил твоего бригадира Манро. Он сказал, что придет со своей племянницей, доктором Собел. Я понял, что ты с ней знаком.

– Да, мы встречались, но это было довольно давно.

В этот момент у столика возник Манро вместе с Молли. Он был в мундире, а она в вечернем костюме из коричневого крепа. Ее волосы были зачесаны назад и перехвачены бархатной лентой.

Гарри и Эйб встали, а Манро произнес: «Моя племянница, Молли».

Эйб смотрел на нее с большой симпатией: «Я вижу, вы знакомы с моим внуком».

Она улыбнулась и поздоровалась с Гарри за руку: «Как поживаете?»

– Лучше всех. Последний раз, когда я вас видел, вы выглядели уставшей, – сказал он.

– А сейчас?

– Вполне подходяще для танцев, – ответил Гарри. – Давайте дадим старшему поколению возможность поговорить.

Оркестр играл медленный фокстрот «Ночь и день», и она позволила ему себя обнять.

– Как вы? До сих пор работаете в госпитале?

– Иногда. Я теперь старший хирург и обслуживаю несколько госпиталей.

– Вы все еще исполняете поручения Манро?

– Я время от времени появляюсь в Колд-Харборе. – Она нахмурилась. – Вы имеете в виду что-либо помимо этого?

– В прошлый раз я случайно подслушал ваш разговор с Дугалом. Он спрашивал, удалось ли вам что-нибудь из меня вытянуть.

– О Господи, – ответила она. – Шпион из меня никудышный.

– Все нормально. А сегодня вы шпионите?

– Если хотите знать, дядя сказал мне, что встречается за ужином с вами и вашим дедом, и я попросила его взять меня с собой.

– Неужели? Зачем же?

– Не будьте свиньей, Гарри Келсо. Вы прекрасно знаете зачем.

В какой-то момент показалось, что она вот-вот заплачет, и он тут же пожалел о сказанном: «Простите».

Оркестр начал играть «Туманный день в Лондон-Тауне», и Молли прильнула к нему. Манро за столом прокомментировал это так: «Могу вам также сказать, сенатор, что бедная девочка влюбилась в этого негодника».

– А я могу вам ответить, что меня это очень устраивает, – сказал Эйб.

Молли и Гарри вернулись за стол, официант разлил по бокалам шампанское. Метрдотель порекомендовал им треску и пирог с картофелем и луком, все четверо согласились с этим выбором.

– Вот что такое война для вас – хорошее угощение. – Манро поднял бокал: – За нас, и чтоб Гитлеру пусто было!

– Кстати, раз уж речь зашла о фюрере, – сказал Гарри. – Есть ли что-нибудь новое о Максе?

– Ничего такого, что бы вам хотелось услышать. Во время «Маленького блица» он совершал разведывательные полеты на «юнкерсе».

– Наверное, ему пришлось несладко, – спокойно сказал Гарри. – В настоящее время юг Англии не самое подходящее место для полетов Люфтваффе.

В воздухе повисла неловкая пауза. Молли сказала: «Несладко? Гарри, он бомбил Лондон. Только на одной станции метро погибло около ста человек».

– Команда «Орсини» состояла из 820 человек, – хладнокровно отреагировал Гарри. – Выжило семьдесят два. – Он пожал плечами. – Станция метро, крейсер… Люди гибнут, Молли. Мы их убиваем. Вот чем мы занимаемся.

За столом воцарилось неловкое молчание, пока наконец Манро не сменил тему разговора.

– Вы уже встречались с Эйзенхауэром, Гарри? – поинтересовался он.

Но Гарри не успел ответить, так как к столику подошел официант: «Прошу прощения, доктор, звонили из госпиталя. Срочно требуется ваше присутствие».

– О Господи, ну вот опять. Дядя, можно мне воспользоваться вашим автомобилем?

– Конечно.

– Я провожу вас к выходу, – сказал Гарри.

Они вышли на улицу и стояли на тротуаре, пока швейцар искал водителя. Автомобиль подъехал, и Гарри открыл для Молли дверцу: «Было очень приятно снова вас увидеть».

– Ой, какой же дурак. – Она приподнялась на цыпочках и поцеловала его в губы. – Надеюсь, ты сам найдешь дорогу к чертовой матери. – Она села в машину.

Когда Гарри вернулся к столику, Эйб и Манро что-то обсуждали. Эйб обратился к Гарри: «Бригадир Манро сообщил мне об одной не очень приятной новости из Берлина. После неудачного покушения на Гитлера было казнено несколько офицеров и две женщины. Все они являлись членами бридж-клуба, в котором состояла баронесса фон Хальдер».

Лицо Гарри окаменело и стало белым как полотно.

Эйб сидел в полупустом разборном металлическом домике, пил жидкий кофе и ждал. Кройдон был закрыт густым туманом, шел сильный дождь. «Лисандр», приземистый, уродливый, с высоко посаженными крыльями моноплан, стоял на бетонной площадке перед ангаром, вокруг него суетились два механика. К домику подъехал автомобиль. Из него вылез шофер и открыл дверцу для Эйзенхауэра.

Главнокомандующий подошел к домику. «Доброе утро, Эйб. – сказал он. – Это кофе?»

– Худший в мире, но горячий.

– Это мне подойдет. – Эйзенхауэр взял кружку, поданную ему сержантом. – Такой туман и дождь. Вы полагаете, Эйб, мы куда-нибудь улетим?

– Не уверен. Лучше спросите у пилота.

В этот момент из штурманской вышел Гарри и обратился к Эйзенхауэру: «Никаких проблем, сэр. Сильный дождь, но зато в Портсмуте ясно. Вы будете на месте через сорок минут». – Он снял с крючка свою летную куртку.

– Вы американец? – спросил Эйзенхауэр.

– Гарри Келсо, сэр.

Эйзенхауэр протянул ему руку: «Наконец-то мы с вами познакомились, подполковник, и это для меня большая честь».

Гарри сдержал слово и приземлился точно в назначенное время. Их уже ждал штабной автомобиль. Эйзенхауэр настоял, чтобы Гарри отправился с ними в Саутвик-Хаус и пообедал.

Форт Саутвик был построен в XIX веке. В лабиринте туннелей, вырытых под фортом, был оборудован подземный штаб Объединенного командования операцией «Оверлорд». Его сердцем была штурманская комната, которая являлась одним из самых охраняемых секретов Второй мировой войны.

Штаб операции «Оверлорд» размещался в Саутвик-Хаус из-за его близости к форту. На территории, примыкавшей к дому, стояли палатки и автоприцепы, в которых квартировал многочисленный персонал.

Гарри присоединился к Эйбу и Эйзенхауэру в столовой. Между ростбифом и йоркширским пудингом Эйзенхауэр сказал: «Подполковник, я буду с вами откровенен. Вы должны перевестись в наши военно-воздушные силы, естественно с сохранением звания».

Гарри подавил возникшее раздражение. Ведь все-таки это был Эйзенхауэр. «Меня устраивает существующее положение, генерал. Я хочу закончить то, что начал».

– Я полагаю, ваш дед сказал вам, что это желание президента, да и мое, как вашего верховного главнокомандующего. А теперь давайте закончим нашу трапезу в гармонии. Мясо и в самом деле превосходно.

В тот же вечер Гарри снова очутился в «Савое», благополучно доставив Эйзенхауэра обратно в Лондон.

Позвонил Манро: «Как прошла поездка?»

– Эйзенхауэр дал мне неделю на то, чтобы я перевелся добровольно. Вы не в курсе, где Тедди Уэст?

– Я узнаю, однако могу вам предложить кое-что, что отвлечет вас от этой заботы на ближайшие два дня.

– Все, что угодно. А что именно?

– Из Франции надо доставить одного из людей де Голля, полковника Жобера. Из Колд-Харбора вылетает «лисандр», нужно, чтобы вы прикрыли его на «харрикейне». Вы готовы?

– Господи, конечно.

– Если Уэст это одобрит, вы будете официально прикомандированы к моей спецэскадрилье. Как вы знаете, подобные командировки рассчитаны на шестьдесят операций. Возможно, я только что спас вашу шкуру. – Манро повесил трубку.

На следующее утро Гарри прибыл в Кройдон к десяти часам. Его уже ожидал «харрикейн», припаркованный рядом с «лисандром». Войдя в командный пункт, чтобы справиться о метеоусловиях, он увидел, что за окнами остановился штабной автомобиль, на нем приехали Манро, Джек Картер и Молли Собел. Когда они вошли в здание, Манро бодрым голосом приветствовал Гарри: «А, вот вы где».

Гарри обратился к Молли: «Вы летите с нами?»

– Похоже, что так.

– Предосторожность, – пояснил Манро. – Опасная миссия. Пусть Молли будет под рукой.

Гарри повернулся к Картеру: «Я вижу, вас повысили, майор. Поздравляю».

– Я вас тоже. – Они обменялись рукопожатием. В комнату вошел пилот «лисандра».

– Старший лейтенант Грант, – представил его Манро. – Он прилетел прошлой ночью. Десантировал моих людей не сосчитать сколько раз. Отменно знает свое дело.

Гранту было года двадцать два – двадцать три, и он носил рыжие усы. «Знакомство с вами – это большая честь, сэр», – сказал он Гарри и удалился на командный пункт.

Сержант-ординарец принес чай, Гарри закурил. Его парашютная сумка лежала на столе, и Молли поинтересовалась:

– А знаменитый Таркуин там? Можно взглянуть?

– Пожалуйста.

Она расстегнула на сумке молнию и достала медвежонка. Манро и Картер замерли на полуслове. «Бог мой!» – воскликнул Картер.

– Ох, какой чудесный! – Молли прижала Таркуина к себе.

– Во всех полетах над Фландрией он летал вместе с моим отцом. Вот почему на нем эмблема Королевского военно-воздушного корпуса. Эмблема Королевских ВВС – это уже от меня.

– Во всех полетах? – переспросил Манро.

– Во всех.

Молли уложила Таркуина обратно в сумку и застегнула молнию.

– Ну, хорошо, продолжим. – Манро повернулся к Гарри. – Встретимся в Колд-Харборе.

С моря надвигался дождь, когда «харрикейн» Гарри, совершив мягкую посадку, подкатил к ангарам. На летном поле его встречала аэродромная команда.

Он вылез из самолета и потянулся. Пока он закуривал сигарету, подъехала Жюли Легранд на джипе.

– Привет. Залезайте, – сказала она. – «Лисандр» будет здесь только через час, а меня ждут в пабе. Я не сомневаюсь, что вы бы тоже чего-нибудь поели.

– Не отказался бы.

В баре «Висельника» ярко горел камин. Всего в пабе находилось восемь человек: четверо играли в карты, один сидел у огня и читал газету, а остальные пили пиво у стойки бара.

– Жюли, мы умираем с голоду, – раздался чей-то голос.

– Не торопись. Пироги уже в духовке.

Человек с газетой произнес: «Оставь-ка ее в покое, а то получишь». Это вызвало у остальных присутствующих взрыв смеха.

Все с любопытством обернулись к Гарри. Жюли подвела его к камину: «Старшина спасательного катера Зек Экланд… Подполковник Гарри Келсо».

Экланд выглядел лет на тридцать. Это был живой, исключительно симпатичный мужчина с загорелым лицом морского волка. Он выглядел именно так, как и должен был выглядеть, – рыбаком, с детства живущим у моря.

Зек протянул Гарри руку, которая, похоже, была вытесана из гранита: «Бог мой, парень, есть такая медаль, которой у тебя нет?»

– Я купил их оптом на рынке, – ответил Гарри.

Моряки засмеялись, и Гарри осторожно поставил парашютную сумку на стол и сел. Зек сразу же проявил любопытство: «Там лежит что-то особо ценное?»

– Медвежонок, – сказал Гарри и закурил.

Все замолчали. Потом кто-то засмеялся: «Медвежонок?» «Понимаю. Талисман?» – спросил Зек.

– Нет. Больше чем талисман. Он летал с моим отцом в Первую мировую и был на всех заданиях со мной в эту.

– Я служил во флоте, – сказал Зек, пока Жюли за стойкой наполняла кружки. – На торпедных катерах нет места для талисманов.

Жюли поставила пиво на стол: «Подполковник потопил „Орсини“».

В пабе стало тихо. Все уставились на Гарри. «Вы это сделали? Там утонуло много моряков», – заметил Зек.

– Семьсот сорок восемь. – Гарри отпил из своей кружки. – Что-нибудь не так?

– Моряки везде моряки, подполковник. Море всегда их общий враг вне зависимости от национальности.

– Война, война, проклятая война, – сказала Жюли.

– Об этом и разговор. Это не ваша вина, подполковник. Это война. Давайте посмотрим на вашего медведя.

Гарри вытащил Таркуина, встал и посадил его на стойку. Мужчины столпились вокруг, а Жюли перегнулась через стойку бара: «Какой лапочка! Можно он какое-то время побудет здесь у нас?»

– Конечно, – ответил Гарри. – До тех пор, пока сегодня ночью не полетит.

– Сегодня ночью ты, парень, никуда не полетишь, – сказал Зек. – Погода испортится. – В этот момент открылась дверь, и в паб вошли Манро, Молли, Картер и Грант, пилот «лисандра».

Поздно вечером, когда в окна усадьбы барабанил дождь, они собрались у большой карты в библиотеке. Манро поставил задачу: «Цель находится вот здесь, в двух милях от деревни Грувиль. Один пассажир, полковник Жобер. Состоится все это на рассвете. Сорокапятиминутный полет. Туда и обратно, как только ветер разгонит туман. Примерно в три тридцать или четыре. – Он повернулся к Гарри. – У вас нет возражений?»

– Нет, – ответил Гарри. – Но я бы заметил, что все это произойдет на рассвете и нас будет очень хорошо видно.

– Для этого туда летите вы, – сказал Манро.

Грант взлетел первым. «Лисандр» набрал высоту и развернулся в сторону моря. Поскольку на нем не было вооружения, он должен был лететь очень низко, чтобы не быть обнаруженным радиолокацией. Гарри подождал пятнадцать минут, взлетел и набрал высоту две тысячи футов. «Харрикейн» очень быстро нагнал «лисандр» и стал сопровождать его.

Миновав береговую черту, они полетели над сушей. Наконец показалась цель – костры, выложенные в виде буквы «L». Грант приземлился, а Гарри продолжал кружить в воздухе. Уже вовсю светало.

В двадцати милях от этого места, на аэродроме в Ферманвиле, Макс и два других дежуривших ночью пилота играли в карты. Внезапно раздался сигнал тревоги. Голос авиадиспетчера спокойно произнес: «Есть движение. Обнаружены две цели. Быстро взлетайте, а я дам вам координаты».

Макс и его товарищи выскочили из здания и побежали к своим «Ме-109». Вскоре звено из трех самолетов было уже в воздухе.

С наступлением нового дня в небе появились тучи, и по фюзеляжу «харрикейна» забарабанил дождь. На высоте двух тысяч футов самолет Гарри выполнил очередную змейку. Через разрывы в облаках Гарри видел, что внизу летит самолет Гранта. Затем из ближайшего облака примерно в двух милях от них вынырнул «мессершмитт» и атаковал «лисандр».

Гарри нырнул вниз. В пике «харрикейн» мог развивать скорость около четырехсот миль в час. Он пристроился в хвост «мессеру», громыхнули четыре пушки «испано», и у немецкого самолета оторвало почти весь хвост. В ту же секунду справа к Гарри приблизился еще один «мессершмитт» и прошил его самолет пулеметной очередью от носа до хвоста. Часть защитного фонаря и лобовое стекло разлетелись на мелкие кусочки, один из которых вонзился Гарри в щеку. Он ввел самолет в крен, выполнил переворот, и второй «мессершмитт» проскочил мимо него. Инстинктивно Гарри выстрелил вдогон ему из пушки, и немецкий самолет просто развалился в воздухе.

До побережья Корнуолла оставалось пятнадцать миль. «Лисандр» летел на высоте восемьсот футов. Грант смотрел вверх, все произошло у него на глазах. За «харрикейном» тянулся шлейф дыма, и здесь появился третий «мессершмитт».

– Чудеса! – воскликнул полковник Жобер. – Я никогда не видел, чтобы так летали!

– Сейчас ему понадобится что-то большее, чем просто чудо, – ответил ему Грант и стал вызывать по радио Колд-Харбор.

Макс находился на значительном расстоянии от места боя и видел, как сначала упал один, а затем и другой самолет. Макс развернулся и направился к своей жертве.

Когда дымящийся «харрикейн» замедлил снижение, Макс решил воспользоваться запасным радиоканалом, предназначенным для радиоперехвата переговоров пилотов британских ВВС: «Эй, томми, ты здорово дрался, но пора уходить, а не то зажаришься, как бифштекс».

В ответ раздался родной голос: «Привет, Макс. Давно не виделись».

– Господи, Гарри! Это ты, – ответил Макс, а «харрикейн» тем временем начал снижаться. – Дотянешь до берега?

– Маловероятно, но я попытаюсь. Как мутти?

– Я тебя умоляю, Гарри.

– Передай ей, чтоб берегла себя. Как я слышал, Гиммлер только и ждет подходящего момента.

– Осторожно, Гарри. Твой фюзеляж разваливается. Я вижу пламя!

У Гарри в наушниках раздался голос Зека Экланда: «Говорит спасательный катер „Лайвли Джейн“. Мы идем к вам, Келсо. Сообщите свои координаты».

Рация Гарри задымилась и умолкла. Он пристегнул лямку парашютной сумки к своему ремню, открыл кабину и отстегнул ремень от сиденья. Ужасно пахло паленым. Огонь уже лизал подошвы его сапог. Гарри перевернул машину вверх брюхом и вывалился наружу.

В эфире снова раздался голос Зека Экланда: «Вы меня слышите? Подполковник, вы можете сообщить свои координаты?»

В этот момент Зек Экланд услышал в эфире голос Макса: «С вами говорит дружественно настроенный пилот Люфтваффе. Ваш пилот только что выбросился с парашютом». Макс сообщил координаты и вошел в глубокое пике, следуя за парашютом, который сносило влево.

Вид огромных волн с клочьями пены был устрашающе грозен. «Все, – подумал Макс. – Они его ни за что не смогут найти». И вдруг его осенило. Он нащупал полотняный мешочек с краской, которая, попав в воду, расплывалась по поверхности огромным желтым пятном. Он развязал мешочек, сдвинул назад фонарь кабины и пошел на снижение.

Гарри плюхнулся в море и ушел под воду. Затем он надул спасательный жилет, вынырнул и попытался избавиться от парашюта. Он очутился в ложбине между волнами. Они были настолько высоки, что закрывали весь горизонт. Затем его подняло на гребень, и он увидел унылый рассветный ландшафт, над которым плыли черные штормовые тучи. «Мессер» кружил в небе по левую руку от Гарри. Он никак не мог понять, что затеял его брат, а Макс сбросил скорость почти до нуля и пошел на него на невероятной стофутовой высоте. Он высунулся из кабины и сбросил вниз мешочек с краской. Тот упал в стороне, и вокруг него стало расползаться желтое пятно.

Гарри поплыл к пятну, а Макс прибавил газу, взял штурвал на себя и поднялся до тысячи футов. Оттуда он увидел «Лайвли Джейн» всего в миле к северу от своего брата.

Макс снова вышел в эфир: «„Лайвли Джейн“, он в миле к югу от вас. Я сбросил мешок с краской, так что ищите желтое пятно. Я буду кружить над ним, пока вы туда не доберетесь. И смотрите у меня. Если не поспеете, я разнесу вас в щепки».

– Ладно, ты, дьявол. Я не знаю, что за игру ты затеял, но мы там будем, – ответил Зек, и Макс отлетел в сторону. Зек был так поглощен поисками, что до него не сразу дошло: пилот Люфтваффе говорил по-английски.

Желтое пятно разрослось уже до колоссальных размеров, и Гарри оказался почти в самом его центре. Когда его в очередной раз подбросило вверх, он увидел «Лайвли Джейн» в сотне ярдов слева. Его бросило вниз, затем вверх, и катер оказался уже совсем рядом, развернувшись к нему бортом.

Ох, ну и устал же он. Гарри попытался плыть, и над ним сразу же навис борт катера. К нему потянулись руки и перетащили его через леер. В следующее мгновение он уже стоял на коленях, и его рвало соленой морской водой.

Рядом с ним присела Молли. «Твое лицо мне не нравится. Давай спустим тебя в каюту».

Радиопередатчик затрещал, и из него раздался голос: «Эй, вытащили его?»

– Да, спасибо вам, – ответил Зек. – Кто бы вы ни были.

Гарри протянул дрожащую руку: «Дайте мне микрофон. – Он схватил его: – Макс, это я».

– Я люблю тебя, Гарри.

– Я тебя тоже люблю. Не забудь передать мутти, чтобы она была осторожна.

«Ме-109» ушел в сторону, взвился высоко в хмурое небо и исчез, как если бы был призраком.

– Кто это был? – спросил Зек. – По разговору – американец. – Он наморщил лоб. – У него голос на ваш похож.

– Конечно, похож. Это мой брат, Макс, мы близнецы.

Сидя в медицинском кабинете, Гарри, уже переодетый в халат, ощущал расслабляющее воздействие морфина. Молли осматривала его левую щеку.

– Только не дергайся, пока я буду тебя зашивать. У тебя будет симпатичный шрам, Гарри. Девушкам это понравится.

Открылась дверь, и в кабинет заглянул Манро: «Можно к вам присоединиться?»

– Смотрите и учитесь, – сказал Гарри. – Грант и полковник Жобер долетели?

– Конечно, долетели и проследовали далее, в Лондон. Полковник сказал, что вы истинный герой и что он собирается просить де Голля о вашем производстве в кавалеры ордена Почетного легиона.

– О нет, – простонал Гарри.

– Возьмите себя в руки. Я только что разговаривал с Тедди Уэстом и изложил ему все в деталях. Он сказал, что незамедлительно представит вас к награждению пряжкой к ордену «За безупречную службу». – Манро подошел к двери и открыл ее. – Увидимся позже.

– Видишь? – сказала Молли, накладывая последний шов. – Ты всегда ведешь себя так, как будто ты один на всем белом свете. Это не так. Сегодня вместе с тобой были и Макс, и Зек, и Манро, и вице-маршал Уэст.

– И ты.

Прежде чем она успела ответить, дверь снова отворилась и появилась Жюли Легранд.

– Как наш чудо-мальчик?

– Десять швов, и он как новенький. За исключением мундира.

– Сейчас посмотрим, что у нас есть в кладовке, – сказала Жюли.

Гарри и Молли последовали за ней, в самом конце коридора Жюли открыла дверь, и они вошли. Это была пещера Али-Бабы: на огромном столе штабелями лежали пистолеты и автоматическое оружие, британские и немецкие мундиры, французская гражданская одежда.

– Дайте ему хороший, удобный свитер и какие-нибудь брюки, – сказала Молли. – Хорошо накормите. А потом я уложу его в постель.

Жюли пожала плечами: «Действуйте сами, Гарри. Здесь есть все, что вам может понадобиться. Нижнее белье, рубашки, ботинки и носки».

– Увидимся в библиотеке, – сказала Молли и вышла из комнаты вслед за Жюли.

Они спустились на кухню, где Жюли занялась готовкой.

– Он не для вас, шери, – сказала Жюли, проверяя курицу в духовке.

– Он вообще ни для кого, – сказала Молли.

– Тогда зачем вся эта суета? Он уже пожил сверх отведенного ему времени.

– Идет война, Жюли. Берешь то, что есть.

Позже, после импровизированного обеда, приготовленного Жюли, Гарри полулежал на подушке в постели и курил сигарету. Дверь щелкнула и открылась, и через мгновение Молли оказалась в постели рядом с ним. Он обнял ее одной рукой.

– Что с нами будет, Гарри?

– Кто знает? – сказал он, прижимая ее к себе в безмолвной темноте.

Два дня спустя, когда Гарри и Молли приехали на Хастон-плейс, их встретил Джек Картер. Он поздоровался с Гарри за руку: «Рад видеть вас целым и невредимым».

Из гостиной раздавался смех, и Картер отвел их туда. В комнате находились Манро, Уэст и генерал-майор американец. В кресле у окна Гарри с удивлением обнаружил генерала Эйзенхауэра.

Молли подошла к генерал-майору и чмокнула его в щеку:

– Здравствуй, папа.

Эйзенхауэр поднялся и протянул Гарри руку: «Подполковник, вы знакомы с отцом Молли Томом Собелом?»

Собел был среднего роста, черноволосым и черноусым. Его рукопожатие оказалось крепким: «Большая честь – познакомиться с вами».

– Отлично. Теперь перейдем от комплиментов к делу, – сказал Эйзенхауэр. – Я дал вам неделю, – обратился он к Гарри.

В комнате повисло молчание. Эйзенхауэр произнес: «Я могу вам просто приказать».

Но тут в разговор вступил Уэст. Его голос звучал сдержанно: «По существующему между нами соглашению летчик, заступивший на вахту в британских ВВС, должен полностью отработать свой график. Подполковник Келсо только что приступил к очень важной работе в эскадрилье, выполняющей специальные миссии. Ему еще предстоит выполнить пятьдесят девять заданий. Некоторые из них связаны с вашей транспортировкой, сэр».

Эйзенхауэр долго, не мигая, смотрел на Уэста, после чего расхохотался. Даже Собел улыбнулся. «Вы хитрая лиса, – проговорил Эйзенхауэр. – И вы, бригадный генерал. Хорошо, сдаюсь, но я хочу, чтобы он сегодня же был в американском мундире. – Он повернулся к Гарри: – Это приказ, полковник».

Манро улыбнулся: «По правде говоря, мы обо всем позаботились, генерал. Мы с вице-маршалом Уэстом поговорили вчера с портным полковника Келсо. Он согласен принять срочный заказ. Как вы знаете, сегодня в три он должен быть в гостинице „Коннот“ и получить из рук генерала де Голля орден Почетного легиона».

– О Боже, – простонал Гарри.

– А завтра утром, в одиннадцать часов, ему предстоит прибыть в Букингемский дворец и получить свой второй орден «За безупречную службу».

Эйзенхауэр улыбнулся и сказал Гарри: «Полагаю, что это вас практически доконает».

От портного Гарри вышел одетый в широкие кремовые брюки и коричневый походный китель, популярный у американских летчиков. Серебряные «крылышки» сияли у него на левой стороне груди, под орденами. Эмблема английских ВВС была прикреплена на правой стороне груди.

– Ты здорово выглядишь, – сказала Молли. – Очень эффектно. – Она посмотрела на часы и взяла его под руку. – Нам надо поторопиться.

В «Конноте» к ним подошел молодой французский капитан.

– Полковник Келсо? – Он с сомнением посмотрел на Молли. – Молодая леди с вами?

– Да. В соответствии с приказом генерала Эйзенхауэра. Это доктор Собел.

– А-а, понятно. – Капитан одарил ее своей самой обаятельной улыбкой. – Если вас не затруднит, следуйте за мной. – Когда они поднялись наверх, он добавил: – Полковник Жобер ожидает у генерала. Он хочет поблагодарить вас лично.

Когда они дошли до апартаментов де Голля, капитан открыл дверь и вошел первым. Генерал де Голль сидел у окна за кофейным столиком, на котором лежала сафьяновая коробочка.

Стоявший рядом полковник Жобер бросился к Гарри и обнял его.

– Я навсегда запомню ваш героический поступок. Вы спасли мне жизнь!

– Разрешите представить вам доктора Собел. Она находится здесь по требованию верховного главнокомандующего.

– Прекрасно. – Жобер повернулся к де Голлю, который прикуривал в этот момент сигарету и не проявлял, казалось, никакого интереса к тому, что происходит. – Вы позволите, генерал?

Генерал де Голль кивнул, и Жобер открыл шкатулку, вынул оттуда знаки отличия кавалера ордена Почетного легиона и прикрепил их к кителю Гарри. Он расцеловал Гарри в обе щеки, отступил назад и отдал честь.

Здесь заговорил генерал де Голль: «Республика благодарит вас, полковник, но теперь, надеюсь, вы нас извините. Много дел».

Гарри небрежно отдал ему честь. Капитан открыл дверь, и Гарри с Молли вышли. На лестнице у них случился приступ смеха.

– Республика благодарит вас, – сказала она низким голосом. – Этому человеку никто не нравится. Он даже не испытывает чувства благодарности.

К гостинице подъехало такси и высадило каких-то пассажиров, Молли помахала водителю рукой.

– Мне сегодня в госпиталь в ночную смену. – Она поцеловала Гарри в щеку, села в такси и уехала.

Гарри столь стремительно уничтожил два «Ме-109», что немецкий авиадиспетчер в Ферманвиле не мог понять, что же произошло. А поскольку запасная частота не прослушивалась, разговоры Макса с Гарри и Зеком Экландом не были записаны. Вернувшись на базу, Макс рассказал, как двое его товарищей первыми вступили в огневой контакт. Он видел, как они упали вместе с «харрикейном». Он не упомянул в своем отчете и «лисандр». Ему поверили. Да и кто бы осмелился сомневаться в рассказе Черного Барона?

Прибыв в Берлин, он узнал, что Эльза переехала в их загородный дом, и поспешил к ней. Как всегда, она была очень рада его приезду и много суетилась.

– Нет, мутти. Подожди, сначала послушай. Мне надо тебе кое-что рассказать.

Когда он закончил свой рассказ, Эльза сидела абсолютно потрясенная.

– Боже мой! Просто чудо!

– Да. Он вышел из этой передряги целым и невредимым, а это главное. Что же касается его слов по поводу Гиммлера… Ты что думаешь?

– Откуда он может об этом знать?

– Я могу лишь предполагать. Он прикрывал самолет под названием «лисандр». На этих машинах союзники забрасывают и вывозят агентов во Франции. А это означает, что он работает на разведку.

На лице Эльзы можно было впервые прочесть явную панику: «Что же мне делать?»

– Будь осторожна, мутти, очень осторожна. Общайся с Герингом, будь мила со всеми остальными, а если фюрер на каком-нибудь приеме заговорит с тобой, покажи ему, как ты ослеплена его величием. Все просто.

В ее глазах стояли слезы: «Прости меня, Макс. Я так виновата».

– Ничего, мутти. Мы все были не правы. Мы помогли взрастить чудовище, и теперь оно готово нас сожрать.

Три дня спустя по вызову Гиммлера Буби Хартман прилетел в Вевельсбург. На погруженном во тьму аэродромном поле его ждал «мерседес» с шофером. Рейхсфюрер уже без малого неделю как удалился в Вевельсбург. Когда «мерседес» подъехал ближе, стали хорошо видны башни и зубчатые стены замка. В окнах горел свет, а на подъемном мосту факелы. Все это напоминало декорацию для съемок исторического фильма. Буби ненавидел это место.

В вестибюле сержант-охранник помог ему снять шинель и забрал пистолет «вальтер». «Рейхсфюрер в гостиной, полковник. Вас проводить?»

Буби отрицательно покачал головой и стал подниматься по лестнице. По всему замку были развешаны нацистские флаги. Даже на потолке были свастики.

В гостиной горел камин и было еще больше флагов. Гиммлер сидел за письменным столом. Он поднял голову: «Наконец-то вы добрались».

– В Берлине туман, рейхсфюрер. Чем могу служить?

– Я просмотрел почту. Меня заинтересовала информация о брате барона фон Хальдера. Он выполнял миссию прикрытия для Манро и сбил два наших самолета, а затем выбросился с парашютом над морем, где очень удачно оказался спасательный катер. Все это смахивает на мелодраму.

– Да. – Буби не знал, как еще можно на это отреагировать.

– А теперь Келсо получает звание подполковника американских ВВС и становится пилотом для особых поручений, он перевозит Эйзенхауэра. Странно, не правда ли?

– Да, странно, – пролепетал Буби.

– Еще более странным, полковник, представляется обстоятельство, которое вы упустили из виду. Третий самолет. Тот, который не пострадал. Вам не интересно узнать, кто им управлял?

Буби весь похолодел и проглотил образовавшийся в горле ком: «Рейхсфюрер?..»

– Это был барон Макс фон Хальдер. Знаменательное совпадение.

Буби удалось справиться с удушьем: «Каковы будут указания, рейхсфюрер?»

– Зачем? Никаких указаний, полковник. Абсолютно никаких. Есть еще один вопрос, который я желал бы с вами обсудить. Вы помните, что фюрер интересовался, возможно ли убить Эйзенхауэра? Мы можем внедрить в его окружение кого-нибудь из наших людей?

– Не думаю, рейхсфюрер. У меня есть в Англии несколько человек, но они не составляют сеть. Забросить туда агента на парашюте слишком рискованно.

– Вы так думаете? Ну, что же, попробуйте что-нибудь изобрести, полковник. Я не хочу разочаровывать фюрера.

Жизнь Гарри стала на какое-то время относительно упорядоченной. Он выполнял курьерские полеты и часто летал с Эйзенхауэром из Лондона в Саутвик. Не менее часто он летал с Манро и Джеком Картером в Колд-Харбор, иногда к ним присоединялась Молли. Подготовка высадки союзников во Франции шла полным ходом. Манро засылал туда все новых и новых агентов.

Погода стояла замечательная, и, когда Молли приезжала в Колд-Харбор, они с Гарри гуляли по берегу, ели в «Висельнике», где им составляли компанию Зек Экланд и команда спасательного катера.

Конечно, это не могло продолжаться долго, и однажды Гарри получил предписание явиться в штаб УСО. Когда он прибыл на Бейкер-стрит, он увидел разложенную на столе у Манро крупномасштабную карту Ла-Манша.

– Зачем это? – спросил Гарри.

– Морле, двадцать миль вглубь от французского побережья. К полуночи мне нужно доставить туда агента. Оттуда забирать никого не надо. Это очень важная миссия. Агент – Жако, руководитель Сопротивления всего этого района. Лететь должен был Грант, но этот болван свалился с мотоцикла и сломал руку. Для этой операции нужен кто-нибудь твоего калибра.

– Не надо лести. Когда лететь?

Низкого роста, в очках в круглой стальной оправе, твидовом костюме и мягкой фетровой шляпе, Жако был больше похож на школьного учителя, чем на секретного агента. В Кройдоне они с Гарри говорили по-французски.

– Эта история, – сказал Жако, – о вас и вашем брате, мне ее рассказал Манро. Я бы осмелился предположить, полковник, что она больше похожа на роман.

– Кажется, Оскар Уайльд сказал, что жизнь в своих наивысших проявлениях напоминает дурной роман, – ответил Гарри.

– Такие понятия, как «хороший» и «дурной», значат очень мало в жизни, которой я живу. – Жако закурил «житан». – Из Колд-Харбора обещают хорошую погоду?

– Отличную.

Наконец прибыли Манро и Джек Картер. «Прошу прощения за задержку, – обратился к ним Манро. – Если вы не против, Гарри, мы можем отправляться».

– Конечно, бригадир. Я готов.

– Молли просила передать, – вступил в разговор Картер, – что она хотела бы вас проводить, но в госпитале, как обычно, что-то экстренное. Вы знаете, как это бывает.

– Она напрасно беспокоится, – сказал Гарри. – Завтра вечером я приглашу ее в «Савой». Хорошая еда, хорошая музыка – кто может требовать большего?

– Молли, – ответил Картер.

– Ну да. Пути женщины неисповедимы. Поехали.

Сквозь облака в небе проглядывал месяц. Лететь, выдерживая высоту четыреста футов, чтобы избежать вражеских радаров, было довольно просто. Таркуин, как обычно, сидел на полу кабины, и тут случилось неожиданное.

Внизу слева появились два торпедных катера голландских ВМС, базировавшихся на базе в Фалмуте, и сразу же открыли огонь. Гарри быстро набрал высоту и укрылся в облаках. Он повернулся к Жако и прокричал: «Извините за случившееся. Голландцы, судя по всему, не знают, на чьей стороне они воюют».

В это время Гарри засекли в Ферманвиле. Три «Ме-109» взлетели в ночное небо и отправились на поиски.

Гарри приземлился в Морле очень удачно. Жако быстро вылез из самолета навстречу бежавшим к нему людям и захлопнул люк. Гарри разогнался и уже оторвался от земли, но в этот момент произошла катастрофа.

Два «мессершмитта» подлетели на малой высоте и открыли по пустоши, где еще догорали посадочные костры, шквальный огонь. Третий «мессер» погнался за самолетом Гарри и огнем из пушки оторвал часть крыла. Машина, клюнув носом, пошла вниз. На дальнем конце пустоши росли деревья. Гарри взял штурвал на себя, но задел колесами шасси верхние ветки дерева. Мгновение спустя в ночное небо взметнулся огненный столб.

Жако и его люди бросились в сторону взрыва. Они добежали до леса и углубились в него, но тут на фоне пламени перед ними выросли два бронетранспортера. Один из партизан, фермер Жюль, схватил Жако за руку: «Это подразделение СС. Мы ничего не сможем сделать».

– Ладно, – сказал Жако. – Но все же посмотрим, что будет дальше. – Они подползли к опушке и стали наблюдать за происходящим.

Гарри удалось открыть люк. Он схватил сумку с Таркуином и вывалился на землю. Куртка на нем горела. Когда он попытался встать, выяснилось, что он не может опереться на левую ногу. Он пополз, волоча за собой парашютную сумку, но боль была столь сильной, что сумку ему пришлось бросить. Вскоре появились эсэсовцы и перенесли Гарри в свой БТР. Когда пламя утихло, люди Жако поднялись и подошли поближе к остаткам обгоревшего «лисандра».

Жако закурил и сказал Жюлю: «Какое несчастье. Он был настоящим асом – Почетный легион, столько заслуг».

Один из партизан подошел с парашютной сумкой в руках.

– Я нашел это рядом с самолетом. Странная вещь – медвежонок в летной форме.

– Возьми его с собой на мельницу.

На мельнице вот уже два года находился командный пункт Сопротивления района Морле. В углу чердака молодая женщина помешивала стоявший на плите кофе.

Жако сказал: «Мне нужно непременно связаться с Колд-Харбором».

– Я выхожу на связь через полчаса, – ответила она. – Выпейте пока кофе.

– Спасибо. – Он взял протянутую ему кружку. – Куда немцы отвезут полковника Келсо?

– В шато Морле, прямо рядом с деревней. Эсэсовцы устроили там штаб.

– К нему никак нельзя подобраться?

– Нет. Если только вы не самоубийца.

Жако кивнул. Жюль принес парашютную сумку. Он расстегнул ее и посадил Таркуина на стол.

– Наверное, это что-то вроде талисмана, – сказал Жако.

Мари взяла медвежонка в руки: «Он особенный. Это сразу видно. Жако, можно я его заберу для дочки?»

– Почему нет? – Жако посмотрел на часы. – Свяжи-ка меня с Колд-Харбором.

В комнате отдыха для врачей Молли наскоро утоляла голод кофе и сандвичем. В дверь постучали. Она встала, открыла ее и увидела своего отца.

Молли улыбнулась: «Что это ты, папа? Что тебя сюда привело? – Затем улыбка исчезла с ее лица. – Говори мне всю правду. Не тяни».

Несколько минут спустя она сидела, курила сигарету и ее лицо было искажено мукой. «Так он, возможно, жив?»

– Руководитель Сопротивления Жако считает, что он жив. Однако, судя по всему, это была очень тяжелая авария.

– Но он выжил. – Она кивнула и улыбнулась вымученной, холодной улыбкой. – Если бы Гарри Келсо погиб, я бы об этом знала, папа.

Гарри Келсо полулежал на подушках в одной из комнат в шато Морле. Удивительная вещь, у него не было ни одного ожога, хотя все лицо было в ссадинах, а лодыжка ужасно болела.

Дверь отворилась, и в комнату с рентгеновским снимком в руках вошел молодой гауптштурмфюрер СС Шредер.

– Как я и опасался, полковник, у вас перелом лодыжки, но края кости чистые. Сейчас сюда придет майор Мюллер.

– Спасибо, капитан, – сказал Гарри. – Ваш английский превосходен.

В этот момент в комнате появился штурмбанфюрер в черном мундире со множеством наград.

Шредер щелкнул каблуками: «Майор Мюллер».

– Рассказывайте, – сказал Мюллер по-немецки.

– Полковник Келсо, ВВС США, пилотировал «лисандр». Англичане используют их для заброски секретных агентов. Наши «Ме-109» сбили его при взлете.

– Значит, он кого-то высадил. Вам придется поработать для меня переводчиком.

Наверное, было бы умнее промолчать, но Гарри сказал по-немецки: «В этом нет необходимости, майор. Необходимость есть только в уколе морфина».

Оба эсэсовца воззрились на него с удивлением.

– Вы прекрасно овладели нашим языком, полковник. Поздравляю, – сказал Мюллер.

– Спасибо, но все-таки кто займется моей лодыжкой? Я подпадаю под действие Женевской конвенции. Вам известны мои имя, звание и личный номер.

Мюллер нахмурился, подошел к стулу, на котором висел китель Гарри, и увидел награды.

– Бог мой, полковник, вы не скучали на войне. – Он достал из кармана серебряный портсигар, угостил Гарри сигаретой и дал прикурить. – Капитан Шредер незамедлительно вас осмотрит. Я поговорю с вами позже.

Он кивнул Шредеру, и они вместе удалились из комнаты.

– Сделайте все, что нужно, – сказал Мюллер.

– Один вопрос, сэр. Мы не сообщили в штаб Люфтваффе в Сент-Мало, что он выжил.

– И не будем. – Мюллер был возбужден. – Полковник – крупная дичь, Шредер, очень крупная. Я сейчас же отправлю сообщение в штаб-квартиру СД в Берлине. Я обращусь на самый верх. – Мюллер похлопал доктора по спине. – Сделайте все, на что вы способны! – пожелал он и удалился.

Как и большинство служащих центрального аппарата гестапо на Принцальбрехтштрассе, Буби Хартман в эти дни не уходил с работы из-за регулярных авианалетов англичан. Он спал на раскладушке. До трех часов ночи, когда ударила английская авиация, ему спалось хорошо. После получаса кромешного ада они улетели. Он плеснул в лицо холодной воды, сел за письменный стол и принялся читать документы. В следующую секунду в кабинет вошла Труди. «На прошлой неделе вы предупредили, что вас интересует все, что касается подполковника Гарри Келсо. – Она протянула ему листок с радиограммой. – Радисты только что получили вот это».

Он прочитал сообщение, и она спросила: «Вы известите барона?»

Буби отрицательно покачал головой: «Не могу себе этого позволить, Труди. Это пойдет к рейхсфюреру. Вызовите вестового». Он написал сопроводительную записку, положил ее в конверт вместе с радиограммой и заклеил его.

Гиммлер вызвал Буби уже в девять утра. Рейхсфюрер стоял у окна, наблюдая за происходящим на улице. «Еще одна кошмарная ночь, полковник, а этот толстый дурак Геринг клялся, что ни одна бомба не упадет на Берлин. Вот так Люфтваффе помогает нам выиграть войну. – Он повернулся к Буби. – Таким образом, именно на нашу долю выпала честь помочь фюреру исполнить его великое предназначение. – Он подошел к столу и взял листок с радиограммой. – Бог иногда смотрит с небес на грешную землю, полковник, и сегодня утром именно это и случилось. Я нашел для вас убийцу».

– Извините, но я не понимаю, рейхсфюрер.

– Это достаточно просто. Мы захватили подполковника Келсо, который служит в американских ВВС и часто пилотирует самолет Эйзенхауэра. Мы позволим ему бежать обратно в Англию, где при первой же возможности он с Эйзенхауэром разделается.

На какое-то мгновение Буби в голову пришла мысль, что Гиммлер сошел с ума. «Но, рейхсфюрер, зачем он будет это делать? И к тому же у него сломана лодыжка».

– Но у его брата-то не сломана, – улыбнулся Гиммлер. – Они внешне неразличимы, во всяком случае, меня так информировали. Им просто надо поменяться мундирами, вот и все. Мы устроим так, что он благополучно сбежит из шато Морле, затем украдет самолет и улетит в Англию. Даже если его больше и не пригласят летать с Эйзенхауэром, добродетельный генерал наверняка захочет с ним повидаться.

Буби Хартман силился осознать сказанное Гиммлером. «Но, рейхсфюрер, чтобы барон фон Хальдер предстал в роли своего брата, ему нужно будет узнать о брате все, а это предполагает согласие полковника Келсо и барона с вашим планом».

– О-о, они согласятся. Особенно после того, как вы арестуете их мать сегодня утром. Тайно, разумеется.

Буби почувствовал дурноту.

– Вы, похоже, расстроены, – заметил Гиммлер. – Я думал, что вы с радостью ухватитесь за возможность послужить рейху, полковник. Это и вам пойдет на пользу, принимая во внимание ваших еврейских предков. – Буби оцепенел от ужаса, а Гиммлер мило улыбнулся. – Неужели вы могли предположить, что я не узнаю? Ваш отец ведь до сих пор жив? И его сестра?

Буби тяжело вздохнул: «Что от меня требуется?»

– Я всегда восхищался вашим прагматизмом. Итак, Жуэль Родригиш из португальского посольства переводится в Лиссабон дипкурьером. Вы повидаетесь с ним сегодня утром и напишете бумагу для его брата и Диксон, в которой изложите план операции и предупредите их, что прибытие в Англию барона – вопрос нескольких дней. Завтра Родригиш вылетит в Лондон. Я не вижу, как мы можем проколоться. А вы?

У Буби пересохло во рту. «Согласен с вами, рейхсфюрер», – выдавил он.

– Прекрасно, полковник. Теперь, когда я сделал за вас вашу работу, будьте любезны, закончите ее.

Первым делом Хартман приказал Труди найти Жуэля Родригиша и передать ему, чтобы он незамедлительно явился за инструкциями. Затем он продиктовал письмо для Фернанду Родригиша и Сары Диксон, в котором детально изложил план, в общих чертах обрисованный Гиммлером.

Когда он закончил, на Труди лица не было.

– Какая свинья. Почему Келсо и барон должны согласиться на это? – спросила она.

Буби объяснил. Она побледнела еще больше.

– Перепечатайте письмо, – распорядился Буби. – Быстро. Затем выясните, где сейчас Макс, и закажите мне самолет, скажем, к трем часам. «Шторх» подойдет. Я поведу его сам.

– Пассажиры будут?

– Баронесса.

Эльза сидела в своем люксе в «Адлоне» у камина и читала журнал. Внезапно в комнату в сопровождении Розы вошел Буби Хартман. Баронесса протянула ему руку для поцелуя.

– Какая неожиданность, полковник.

– Я к вам с исключительно важной новостью, баронесса. Полковник Келсо был сбит прошлой ночью во время выполнения задания. Он находится в шато Морле, в Бретани. Мне приказано лететь туда и допросить его.

– Макс об этом знает?

– Нет. Но он будет информирован. Гиммлер разрешил мне взять вас с собой, если вы выразите такое желание.

– Могу я лететь с горничной?

– Конечно. Через час я пришлю за вами автомобиль. – Он надел фуражку, отдал честь и вышел.

В Ферманвиле был ранний вечер. Макс зашел в офицерскую столовую, чтобы пропустить стаканчик, когда там неожиданно возник Буби Хартман. Макс извинился перед сидевшими с ним офицерами и пошел его поприветствовать. «Буби, – он вопросительно поднял брови. – Что-нибудь случилось?» Буби жестом отослал официанта. «Ты ведь знаешь, где находится шато Морле?»

– Конечно. Там есть резервная база Люфтваффе.

– Я привез туда сегодня из Берлина твою мать.

Макс встревожился: «Она арестована?»

– Не из-за того, о чем ты подумал. Прочитай вот это. – Он вынул из кармана письмо и передал его Максу.

На документе также стояла подпись фюрера.

Макс вернул письмо Буби. «Твои полномочия, судя по всему, безграничны. Сейчас я бы не отказался выпить. – Он позвал официанта. – Два коньяка. Больших».

– Макс, ты отстраняешься от полетов.

– Даже так? – Официант принес коньяк, и Макс залпом выпил. – Я слышал, что в шато Морле расквартировано бронетанковое подразделение СС.

– Да. Оно подчиняется мне напрямую. Стальное кольцо.

– Потому что там моя мать?

– Нет. Потому что там твой брат.

– Гарри в Морле? – Макс побледнел. – Что это значит? Гиммлер так не любит счастливые семьи. Чего он хочет?

– Потом, Макс, потом. Собирайся, мы уезжаем.

Гарри, лежа на высокой кровати, листал журнал. Его левая нога была в гипсе и покоилась на подушке. В комнате появилась Эльза. Гарри посмотрел на мать с улыбкой: «Надо же, мутти, ты совсем не постарела. Невероятно!» Он уронил журнал и раскрыл объятия. Она бросилась к нему.

Прошло некоторое время. Эльза сидела у его постели.

– Так ты не знаешь, что здесь происходит? – спросил Гарри.

Она покачала головой: «Я рассказала тебе все, что знаю. Макс, конечно же, передал мне твое предупреждение. Откуда у тебя информация?»

– Я выполняю особые задания британской разведки. У людей, с которыми я работаю, есть контакты в Берлине.

– Понятно. – Она зажгла сигарету. – Так ты не женат?

– Мутти, мне всего двадцать шесть лет.

– Отцу, когда он на мне женился, было двадцать два.

– Ну, что ж, я был довольно сильно занят.

Она кивнула. «У тебя есть девушка, достойная девушка?»

– Возможно. Ее мать была англичанкой, а отец – американский генерал. А сама она – прекрасный хирург.

– Это обнадеживает. Ты меня приятно удивил.

– Не надо, мутти. Она заслуживает большего.

Прежде чем она успела ответить, открылась дверь и вошел Буби: «К вам еще один гость, полковник». Он отошел в сторону, и Гарри увидел Макса.

В великолепную столовую шато, где был накрыт ужин, Гарри привезли на кресле-каталке два эсэсовских санитара. За стол также сели Мюллер, Шредер и два молодых лейтенанта. Еда была превосходной: черепаший суп, прекрасно зажаренная баранина, чудесный салат, хорошее шампанское и отличный довоенный кларет.

– Должна признать, майор Мюллер, – заметила Эльза, – СС и в самом деле знают, как надо вести дела.

– Что-нибудь менее изысканное было бы абсолютно неприемлемо, учитывая, что вы с нами, баронесса, – галантно ответил он и поднял свой бокал. – За братьев по оружию, полковника Келсо и барона фон Хальдера.

Все, кроме Эльзы и Гарри, выпили стоя. Буби сказал: «А теперь, майор, надеюсь, вы нас извините».

– Разумеется, полковник.

После того как Мюллер и его офицеры удалились, Макс спросил: «Так в чем же все-таки дело, Буби?»

– Все полагают, что главным вопросом предстоящей высадки союзников является место, где это произойдет. Фюрер же думает, что мы должны сосредоточить наши усилия на решении более достойной задачи. – Он помолчал. – Например, убийстве Эйзенхауэра.

На лицах присутствующих застыло крайнее удивление.

– Но это безумие, – сказал Макс.

– Да, но, к сожалению, Гиммлер с ним согласен. От наших агентов в Лондоне, полковник Келсо, мне известно о бригадире Манро, майоре Картере, Колд-Харборе и УСО на Бейкер-стрит. Я знаю о докторе Собел, ее отце – генерале штаба Эйзенхауэра. Я знаю, что вы часто летаете с Эйзенхауэром. Ваше пленение привело к тому, что у рейхсфюрера родился, как он считает, гениальный план.

Он сделал паузу, и Макс подал голос: «Продолжай, Буби».

– В общих чертах план таков. Полковник Келсо совершает побег на «шторхе» и возвращается в Англию. Эйзенхауэр захочет с ним повидаться. Если нет, то рано или поздно он наверняка полетит куда-нибудь вместе с генералом. Когда наступит подходящий момент, он его убьет.

В комнате воцарилась абсолютная тишина. Затем раздался громкий смех Гарри: «И как я совершу все это на костылях?»

– Это будете не вы, – объяснил Буби. – Это будет Макс.

Макс отпил кларета и поставил бокал обратно на стол:

«А с какой стати я буду это делать? Я летчик-истребитель, Буби, а не наемный убийца».

Буби подошел к столу и налил себе вина. Было видно, что он очень нервничает. «Я всего лишь мальчик на побегушках. Гиммлер и меня держит за горло. Это не моя идея».

– Ну, – сказал Макс, – говори же все до конца.

– К сожалению, баронесса выбрала себе не тех друзей. Восемнадцать арестованы, двенадцать казнены, двое из них женщины. Это называется ассоциированная вина. Если вы двое не станете с нами сотрудничать, тем хуже будет для нее.

Эльза выплеснула ему в лицо вино: «Ты свинья!»

Макс вскочил и схватил ее за руки. «Не делай глупостей. У него выбор не больше нашего».

– К черту эти разговоры, – сказал Гарри. – Чтобы исполнить задуманное, вам понадобится моя помощь. Вы должны знать в деталях мою жизнь. – Он покачал головой. – А я вам помогать не буду.

– Подумайте до завтрашнего утра, – сказал Буби. – Это все, что я могу для вас сделать.

Эльза удалилась в свои покои, а эсэсовские санитары отвезли Гарри в его комнату и помогли перебраться на кровать. Через некоторое время к нему пришел Макс.

– Ну, братец, вот мы и снова вместе. – Макс дал Гарри сигарету и огня. – Не хватает только Таркуина. Как старина поживает?

– Не спрашивай. Он был со мной на всех заданиях.

– А что случилось на этот раз?

– Они подбили мой «лисандр», при падении он зацепился за деревья. – Гарри пожал плечами. – Потом он загорелся. Я помню, что, выпрыгивая из кабины, схватил сумку с Таркуином, но на мне горела куртка. Едва эсэсовцы меня оттащили, самолет взорвался.

– И Таркуин вместе с ним?

– Похоже, что так. Он приносил мне удачу.

– Не говори глупостей. Ты сам приносил себе удачу. Ты – великий летчик. – Макс улыбнулся. – Почти такой же великий, как я.

– И что теперь? – спросил Гарри.

– Не знаю. Посмотрим, что скажет Буби утром.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься убить Эйзенхауэра?

– Он – враг. Я, как и ты, убил массу людей. Идет война. – Макс подошел к двери и обернулся. – Эта молодая женщина, доктор, – ты любишь ее?

– Она любит меня. Я и не знаю, что такое любовь. У меня просто не было на это времени. А ты знаешь, что это такое?

– Боюсь, что да. – Макс открыл дверь. – Увидимся утром.

Дипкурьер Жуэль Родригиш вылетел ночным рейсом из Лиссабона в Лондон. Полет был не из приятных. За бортом бушевала гроза. Многие пассажиры почувствовали себя плохо. Жуэль, однако, пережил все это с помощью бутылки бренди, предусмотрительно положенной им в карман.

В Кройдоне он отстоял очередь, чтобы пройти через таможню и службу безопасности.

– Ваш паспорт, сэр, – попросил его чиновник.

Жуэль отдал ему свой паспорт.

– Дипломатический иммунитет. Португальское посольство.

– Я вижу, сэр. – Чиновник внимательно изучал документ.

Как часто в жизни бывает, что ничего не значащие мелочи оказываются предвестниками катастрофы. Жуэль Родригиш совершил серьезнейшую ошибку. Это должны были предусмотреть другие люди, Гиммлер в первую очередь: в его паспорте стояли отметки о прибытии и отъезде из Берлина.

Этим утром в аэропорту дежурил главный инспектор Особого отдела Скотленд-Ярда Шон Райли. Чиновник кивнул, и Райли подошел к нему. Он только посмотрел в паспорт, увидел все, что было нужно, и улыбнулся новоприбывшему: «Добро пожаловать в Лондон, сэр».

Жуэль прошел через контроль и обнялся с братом. Когда они отошли от стойки, Райли бросил молодому человеку в поношенном плаще: «За этими двумя, Лейси».

– Слушаюсь, – ответил Лейси и пошел за ними.

У агентов британских разведывательных служб нет права на арест. Поэтому они всегда работают рука об руку с Особым отделом. Так получилось, что Райли обслуживал секцию Д УСО и ее главу Дугала Манро. Была половина девятого, когда он позвонил на Бейкер-стрит. Райли доложил Манро о Жуэле Родригише.

– Дело в том, – объяснил Райли, – что его ждала машина португальского посольства, и мой парень, Лейси, слышал, как шофер называл второго мужчину тоже Родригишем.

– Серьезно? – спросил Манро. – Что-нибудь еще?

– Да. Они заехали в квартиру неподалеку от Кенсингтонского сада, а затем отправились в посольство. Лейси вернулся и проверил квартиру. Она зарегистрирована на имя Фернанду Родригиша. Я уже выяснил, что он главный торговый представитель.

– Как обычно, Шон, – вздохнул Манро. – Но я думаю, что это наш клиент. Паспорт проштампован в Берлине – вот что важно. Не спускайте с них глаз.

– Я сейчас же этим займусь, бригадир.

Завтрак в Морле проходил в узком кругу. Гарри спустился по лестнице, опираясь на костыли, и сел в конце стола. Эльза сидела по левую, а Макс по правую руку от него. Буби расположился на противоположном конце. Они ели молча. Закончив завтракать, Буби посмотрел на часы.

– Сейчас девять тридцать, – сказал он. – Я вернусь в десять. К тому времени у меня должен быть ответ. – И он вышел.

– Пускай он идет к черту, – сказала Эльза по-английски и жестом подозвала солдата, который подлил ей кофе.

– Все не так просто, – произнес Макс.

– Не забывай, кто ты, Макс. Барон фон Хальдер, Черный Барон, лучший немецкий ас. Что они могут тебе сделать?

Макс покачал головой: «Ты так ничего и не поняла, мутти. В руках таких людей, как Гиммлер, мы – ничто».

– Он прав. Нам некуда деваться, – вступил в разговор Гарри.

– Вы хотите сказать, что верите в это безумное предприятие? Я презираю вас обоих, – сказала Эльза и встала.

– Мутти, мы должны думать о тебе, – сказал Макс.

Она гордо выпрямилась: «Я – Эльза фон Хальдер. Рейхсмаршал Геринг – мой друг. Они не посмеют меня тронуть». И величественно прошествовала к выходу.

В гостиной установили 16-миллиметровый проектор. Буби отпустил помогавшего ему солдата, достал из коробки пленку и вставил ее в аппарат.

– Хорошо, Буби. Что это такое? – поинтересовался Макс. Он стоял у окна, Эльза и Гарри сидели на диване.

– Прежде, чем мы начнем, – ответил Буби, – позвольте мне еще раз повторить, что я лишь выполняю приказ.

– Давайте дальше, – прервал его Гарри. – Мы хотим услышать самое худшее.

В этот момент над шато проревел самолет, который, очевидно, шел на посадку. Буби выглянул в окно и увидел «Юнкерс-52».

– Подождите здесь, – сказал он и вышел.

К нему по коридору бежал майор Мюллер.

– Рейхсфюрер Гиммлер только что приземлился на нашем аэродроме, полковник.

– Выставьте почетный караул и препроводите его в южную гостиную. Я полагаю, вы выясните, почему он здесь.

– Как прикажете, полковник. – Мюллер поспешил прочь.

Когда он вернулся, Эльза спросила: «Мы что, должны здесь сидеть все утро?»

– Извините. События принимают серьезный оборот. Через несколько минут сюда прибудет рейхсфюрер Гиммлер. Это был его самолет.

Может быть, именно в этот момент Эльза поняла всю тяжесть ситуации, в которой они оказались. Она прикрыла рот рукой, чтобы не закричать.

Через десять минут дверь открылась и вошел майор Мюллер. За ним в черном мундире и форменной фуражке появился рейхсфюрер Гиммлер. Его глаза сверкали за стеклами очков в стальной оправе.

– Итак, Хартман, проблема решена?

– Боюсь, что нет, рейхсфюрер.

– Я так и предполагал, тогда давайте продолжим. – Он повернулся к Максу, Гарри и Эльзе. – Полковник Хартман, я уверен, объяснил вам, почему вы находитесь здесь.

Эльза, до последнего пытаясь сохранить достоинство, сказала с дрожью в голосе: «Вы не можете так со мной обращаться. Я – баронесса фон Хальдер и…»

– Вы – изменница рейха, – перебил ее Гиммлер. – Ваши гнусные сообщники уже заплатили за свое предательство. Была бы моя воля, вы бы уже последовали за ними.

Макс вскочил на ноги: «Черт вас возьми!»

– Участие в заговоре против фюрера влечет за собой незамедлительную кару – удушение рояльной струной. Казнь снимается на кинопленку в назидание другим. – Он кивнул Буби, и тот включил проектор.

Фильм был сплошным ужасом. Эсэсовцы вводили в помещение одну жертву за другой. С их мундиров были сорваны все знаки различия. Жертве на шею накидывали петлю из рояльной струны и подвешивали на мясных крюках. Особенно душераздирающим зрелищем была казнь двух женщин, одной из которых было по меньшей мере семьдесят лет.

Когда пленка закончилась, в комнате воцарилось гробовое молчание. Эльза неожиданно издала сдавленный крик, спотыкаясь, подошла к камину, и ее вырвало.

Первым нарушил молчание Гиммлер.

– Я против насилия во всех его проявлениях, но перед лицом измены рейх должен уметь защитить себя. – Он повернулся к Максу и Гарри. – У вас есть возможность сослужить рейху большую службу. Платой за это будет жизнь вашей матери. Если вы и дальше будете несговорчивы… – Он пожал плечами.

Эльза с трудом дошла до дивана, прижимая к лицу носовой платок. Гиммлер посмотрел на Макса.

– Я верю, барон, что вы будете разумны.

– Да, черт вас возьми, – ответил Макс.

Гиммлер перевел взгляд на Гарри: «А вы, полковник?»

Гарри молчал. Его лицо было белым как мел.

Гиммлер подался к нему и сказал, не повышая голоса: «Я должен жестко заявить, что, если высшую цену придется заплатить вашей матери, ее же заплатит и барон фон Хальдер. Вы готовы пожертвовать ими обоими, полковник?»

– Гнусный, мелкий ублюдок, – сказал Гарри, но Гиммлер понял, что он победил.

– Прекрасно, – Гиммлер обратился к Буби. – Я уезжаю. Оставляю это дело в ваших надежных руках, полковник.

Он поклонился и вышел из комнаты. Эльза тихо всхлипывала, Макс закурил, а Гарри, не мигая, уставился в стену.

– Буби, ты и вправду думаешь, что я смогу это сделать? – спросил Макс.

– С помощью своего брата. В вашем распоряжении сутки.

– Свинья, – подала голос Эльза. – Как ты можешь во всем этом участвовать?

– Я объяснил вам, что Гиммлер держит меня за горло, – сказал Буби. – Во мне есть еврейская кровь. Я думал, что он не знает, но этот дьявол знает все. Моя жена погибла, но живы мой отец и его сестра.

– Я тебе искренне сочувствую, – в голосе Макса слышалось сострадание.

– Я тебе тоже, – ответил Буби. – Мы теперь в одной лодке. – Он тяжело вздохнул. – Но дело прежде всего. У твоего брата на левой щеке шрам. Мы должны об этом позаботиться. Я скажу Шредеру, чтобы он все тебе объяснил.

– Ну так давай, – сказал Макс и пропустил Буби вперед. Когда все остальные отошли на достаточное расстояние, Макс положил руку Гарри на плечо: – Мы что-нибудь придумаем, брат.

Гарри угрюмо кивнул.

Шредер осмотрел левую щеку Гарри. «Хорошая работа и относительно недавняя. Я прав?»

– Да.

Шредер обратился к Максу: «Давайте предположим, что вы ударились лицом при падении, а это привело к ушибу левой стороны лица. Поскольку шрам у вашего брата появился недавно, будет разумно предположить, что он воспалился. Следовательно, возникла необходимость в повторном наложении швов».

– Да, но у него нет шрама, – заметил Гарри.

– Это правда, но скоро он у него будет.

Эльза пришла в ужас, увидев Макса.

– Что они с тобой сделали? – спросила она за обедом.

– Это необходимо, мутти.

Она была вне себя.

– Но твое прекрасное лицо! – Она обратилась к Буби. – Послушайте. Даже если все получится, даже если Макс сделает то, к чему он готовится, как он скроется?

Буби ответил, накладывая себе в тарелку картошку: «У него будет доступ к самолету. Он сможет улететь».

– А если такой возможности не представится?

– В Лондоне у нас есть агенты в португальском посольстве. Мы организуем его переброску в Лиссабон по морю.

– Переброску в Лиссабон? – фыркнул Гарри. – После смерти Эйзенхауэра все границы будут закрыты.

Возникла пауза, которую прервал Макс: «Ну, ты слишком многого хочешь».

Эльза гневно взглянула на него: «Ты хочешь сказать, что рассчитываешь выйти после всего этого сухим из воды?»

– У меня не очень большой выбор, мутти. Я думаю о тебе.

– Нет, – закричала она. – Не перекладывай ответственность на меня. Я этого не потерплю. – Она вскочила и выбежала вон из комнаты.

В своей спальне Эльза села у окна, нервно закурила и все рассказала Розе Штайн.

– Они посылают Макса на верную смерть. Все это предприятие – чистейшей воды безумие.

Роза осторожно возразила: «Но ведь если все находится под неусыпным контролем Гиммлера, что же можно сделать?»

– Я полечу в Берлин. Я обращусь к фюреру.

– Баронесса, фюрер будет слушать Гиммлера, а не вас. – Роза покачала головой.

Эльза посмотрела на нее: «Должен же быть какой-нибудь выход».

– Нет, никакого выхода нет, – сказала печально Роза.

В дверь постучали. Эльза открыла, и в комнату вошли Буби и майор Мюллер. Она смерила их холодным взглядом.

Буби тяжело вздохнул.

– Должен с сожалением вам сообщить, что по прямому указанию рейхсфюрера Гиммлера вас переводят в охотничий домик.

– Я отказываюсь, – вызывающе сказала она.

– В таком случае у меня есть инструкции отправить вас в Берлин, если понадобится – насильно.

Она опустилась на стул и как-то сразу постарела. «Ваша взяла. Могу я повидаться с сыновьями?»

– После того как улетит Макс, вы сможете общаться с Гарри. – Буби обратился к Мюллеру: – Проводите баронессу, майор.

– Слушаюсь, полковник.

Выйдя в коридор, Буби закурил. У него тряслись руки, и он был полон отвращения к самому себе. В библиотеке Макс и Гарри рассматривали фотографии.

– Это я и Молли в Колд-Харборе, – сказал Гарри.

– Очень хороша. Красивая.

– Я получил из Берлина материалы, – сказал Буби. – Давайте уточним, что нам нужно? Подробности о докторе Собел, Колд-Харборе, Эйзенхауэре, его штабе в Саутвике, – записывал он. Затем тяжело вздохнул. – У нас впереди тяжелый день, господа.

Братья угрюмо принялись за работу.

Главная спальня в охотничьем домике была обставлена старинной дубовой мебелью, в гостиной потрескивал камин. Пока Роза распаковывала чемоданы, Эльза не могла найти себе места.

Она выпила бренди, но он лишь усугубил ее состояние. Эльза поднялась в спальню. Роза извлекла из ее сумочки «вальтер»: «Баронесса, куда его положить?»

Эльза протянула руку: «Я разберусь».

Она спустилась вниз и положила «вальтер» на диван рядом с собой. Судьба Макса была решена, а потом они прикончат и Гарри, и все это из-за нее. Она знала, что ей делать. Эльза взяла пистолет, сняла его с предохранителя, положила на прежнее место и велела Розе позвать полковника Хартмана.

При входе в охотничий домик стоял часовой. Остальные охранники находились неподалеку. Эльза видела в окно, как к дому подъехал автомобиль. Она села на диван, спрятала «вальтер» среди подушек и проинструктировала Розу: «После того как впустишь полковника, иди на кухню и не мешай».

– Слушаюсь, баронесса.

Буби прибыл в сопровождении Мюллера и Шредера.

– У вас какие-то проблемы, баронесса? – спросил он.

– Единственная проблема заключается в самом факте моего существования. Если меня не будет, вы не сможете шантажировать моих сыновей.

Она подняла руку с пистолетом. Буби сразу понял, что она хочет сделать, и закричал: «Нет!»

Он метнулся в сторону, и две пули угодили в стоявшего позади него Мюллера. Шредер молниеносно выхватил «маузер» и выстрелил три раза. Эльзу отбросило на спинку дивана.

Буби наклонился над Мюллером: «Мертв».

Шредер осмотрел Эльзу и произнес: «Она тоже. – Он ошарашенно посмотрел на свой „маузер“. – Никогда прежде мне не приходилось никого убивать».

– Вы не виноваты. Она хотела умереть.

В дверь начали барабанить, и Буби пошел открывать. За дверью стоял ошеломленный сержант.

– Майор Мюллер и баронесса мертвы, – сказал ему Буби и обратился к Шредеру: – Все должно быть тихо. Ни барон, ни полковник Келсо не должны знать об этом.

Шредер кивнул и, подумав, спросил: «А что делать с горничной, полковник?»

Буби чертыхнулся и бегом бросился наверх, но Розы Штайн нигде не было.

– Здесь была еще одна женщина, горничная. Скажите охране, чтобы нашли ее, – приказал он сержанту.

Дверь на кухню была приоткрыта, и Роза видела и слышала все. Она была до смерти напугана, ее единственной мыслью было бежать. Схватив с вешалки старый плащ, она напялила его на себя и открыла дверь на улицу.

Охранники, привлеченные выстрелами, бежали к дому. Роза быстро пересекла лужайку и оказалась у ворот. Набрав в легкие побольше воздуха, она пустилась бежать что есть силы.

Макс и Гарри все еще сидели в библиотеке, когда туда вошел Буби. Он натужно улыбнулся: «Макс, ты чувствуешь себя уверенно?»

– Смеешься, Буби? – ответил Макс. – Ты слишком многого от меня хочешь.

– Знаю, знаю, но при удачном стечении обстоятельств все это скоро будет позади. Можно управиться за пару дней. Португальские дипломаты, которые работают на меня, позаботились о твоей эвакуации.

Макс кивнул.

– Когда я вылетаю?

– Около четырех утра. Ты крадешь мой «шторх», и через час с небольшим ты уже в Колд-Харборе.

– Пара автоматных очередей, выпущенных по фюзеляжу, смотрелась бы очень неплохо, – саркастически заметил Гарри.

– Отличная идея. – Буби встал. – На вашем месте я прошелся бы по всей легенде еще раз. Ужин в девять.

– Пойду попрощаюсь с мутти, – сказал Макс Гарри.

– Боюсь, это невозможно, – сказал Буби. – У меня четкие инструкции Гиммлера держать ее отдельно от вас, пока не начнется операция. Ты не сможешь с ней повидаться, Макс. И это не обсуждается.

– Да ладно тебе, Буби, – сказал Макс.

– Когда ты улетишь, я позволю твоему брату ее навестить. – Буби чуть не поперхнулся своей собственной ложью. – Это максимум, что я могу для вас сделать.

В воздухе повисло молчание, затем Макс пожал плечами: «Ладно, продолжим. Не мешай нам, Буби».

Братья Родригиш зашли в гости к Саре Диксон. Лейси и Перри, фотограф из Скотленд-Ярда, не выпускали их из виду и фиксировали на пленку каждый шаг. Затем они вели их по Уэстборн-гроув до итальянского ресторанчика.

– Где-то я видел эту женщину, – сказал Лейси. В ресторане оказалось довольно много народу. Встав у конца стойки бара, Лейси заказал стакан вина. Когда мимо проходил метрдотель, он притянул его к себе, показал свое удостоверение и спросил имена двух мужчин и женщины, сидевших за столиком у окна.

– Дама – миссис Сара Диксон. Тот, который повыше, – синьор Родригиш из португальского посольства. Второго я раньше не видел.

Лейси похлопал метра по плечу и вышел. Фотограф ждал его на другой стороне улицы.

– Все в порядке? – спросил тот.

– Отлично. Оставайся здесь и следи за ними. Я отвезу пленку в Ярд и отдам проявить. – Он уже собрался уходить, но что-то его остановило, и он вернулся обратно. – Бог мой, вспомнил, где я ее видел.

Манро сидел у камина в своей квартире на Хастон-плейс и наслаждался горячим пуншем. Зазвонил телефон.

– Манро слушает, – сказал он в трубку.

– Это Картер, сэр. У нас проблема, бригадир.

– Серьезная? – спросил Манро.

– Очень серьезная, сэр. У меня находится главный инспектор Райли и один из его людей. Я полагаю, вы должны нас принять.

– Чем быстрее вы будете у меня, тем лучше, Джек.

Через пять минут Райли уже рассказал Манро о прибытии Жуэля Родригиша в Кройдон, о его проколе с берлинскими штампами. Райли извлек из папки снимки.

– Братья Родригиш и женщина, бригадир.

– Сара Диксон – она работает на Бейкер-стрит, бригадир, – добавил Лейси.

– Ее опознал детектив Лейси, из Особого отдела Скотленд-Ярда, – взял слово Картер. – По делам службы он бывает в УСО.

– Так. – Манро встал, подошел к серванту и налил себе виски. – Рассказывайте уж все.

Картер кивнул Райли, и тот начал докладывать:

– Сара Диксон, вдова, родилась в Лондоне, отец – англичанин, мать – ирландка. Ее дед был активистом ИРА, его расстреляли англичане. Она работала в военном министерстве, а с год назад была переведена в УСО.

Манро покачал головой: «Неужели ее не проверяли?»

Картер вздохнул: «Вероятно, ее просто… проглядели».

– Мы должны их взять, сэр? – спросил Райли.

– Нет, пока ограничимся наблюдением. Поставьте на это дело своих лучших людей.

Когда Буби вышел к ужину, он испытал шок: на какой-то момент он поверил, что у камина в американском мундире стоит Гарри. Потом до него дошло, что Гарри сидит рядом в летной куртке Люфтваффе. Около него на полу валялись костыли. «Невозможно поверить», – сказал Буби.

– Ты уж поверь, – ответил Макс. – А что, Мюллер к нам не присоединится?

– Нет. Его вызвали в Сент-Мало. Шредер тоже занят. – Он повернулся к стоявшему у двери солдату. – Ладно, теперь давайте поедим.

Роза брела по лесу. Ей было плохо, и она насквозь промокла. В небе сверкнула молния, на мгновение осветив все вокруг, и Роза разглядела проселочную дорогу и домик. Пошатываясь, она пошла к нему, нашла дверь и открыла ее. Ей показалось, что внутри тепло, а когда молния сверкнула еще раз, она увидела сено. Она улеглась на него. Сено хорошо пахло. Роза закрыла глаза и моментально заснула.

Старший сержант СС выпустил из «шмайссера» очередь по фюзеляжу «шторха», а затем еще одну по левому крылу.

– Превосходно. – Буби повернулся к Максу. – Я думаю, достаточно.

– Момент истины. – Макс протянул руку. – Дай мне свой «вальтер», Буби, и запасную обойму. – Буби нахмурился, и Макс терпеливо объяснил: – Я скажу, что снял его с оглушенного охранника и застрелил еще одного.

Буби вынул из кобуры «вальтер», достал запасную обойму и отдал их Максу.

– Пора. – Буби протянул Максу руку. – Извини.

– Ты не виноват, Буби.

Он подошел к самолету и забрался в кабину. Эсэсовец закрыл за ним люк. Макс включил зажигание. Спустя мгновение пропеллер начал вращаться. «Шторх» стронулся с места и развернулся против ветра. Самолет помчался по взлетно-посадочной полосе и взмыл в темное небо.

На протяжении первых сорока минут Макс соблюдал радиомолчание, а затем вышел в эфир: «Колд-Харбор, Колд-Харбор, вы меня слышите?»

Ему почти сразу же ответили: «Колд-Харбор. Слышу вас хорошо. Кто вы?»

– Полковник Гарри Келсо. Лечу из Бретани на немецком «шторхе». Расчетное время прибытия двадцать минут.

– Будьте на связи. – Капрал, дежуривший в радиорубке, не верил своим ушам. Он взял телефонную трубку и позвонил Жюли Легранд.

Восходящее солнце осветило небо, внизу ходило ходуном и волновалось темное море. Макс теперь превратился в отличную мишень для любого «харрикейна» или «спитфайра». У него не было бы ни малейшего шанса. Он рассмеялся. Отличная концовка для этого гиблого дела! Но это не спасло бы ни его мать, ни Гарри, ни даже беднягу Буби.

В наушниках раздался голос Жюли.

– Гарри?

– Подлетаю к береговой черте. Да, это я, Жюли.

– Это – чудо!

– Буду через десять минут. Побитый, но непокоренный.

– Я позвоню Манро в Лондон.

– Да, разбуди старика. Вытащи его из постели.

– Господи Боже, Жюли, ты уверена? – спросил Манро.

– Я только что сама с ним разговаривала, бригадир.

Он спустился на первый этаж и растолкал Джека Картера.

– Не могу в это поверить, – сказал Картер.

– Давай двигаться, Джек. Позвони в Кройдон и закажи «лисандр».

Манро снова поднялся наверх, постучал в дверь к Молли. Она уже некоторое время не спала, она вообще стала плохо спать с тех пор, как Гарри пропал.

– Дядя Дугал? Что случилось?

– Невероятная новость, моя дорогая. – И он присел к ней на постель.

Макс зашел со стороны моря. Он опустился на поросшую травой взлетно-посадочную полосу и подкатил к ангару. Навстречу ему бежали шесть человек из аэродромной команды.

– Чертовски здорово, полковник, – сказал механик, и все они столпились вокруг него. – Судя по вашему лицу, вам не очень-то повезло, сэр.

– Это пройдет. Ударился, когда «лисандр» упал. – Макс сделал вид, будто изучает фюзеляж «шторха». – Вам придется здесь кое-что залатать. Я взлетал, так сказать, под огнем.

К самолету подкатил джип, из него выскочила Жюли и обняла Макса.

– Какое счастье видеть тебя снова, Гарри Келсо. Что с твоим лицом?

– Из-за этого я тебя и не целую. Больно. – Ему удалось улыбнуться. – Но я еще способен поглощать пищу, и, знаешь что, я умираю от голода.

– Я отвезу тебя в «Висельник». Полезай в машину.

Он сел спереди рядом с ней. В бардачке лежала пачка «синиор сервис» и зажигалка.

– Ты не против, если я сам за собой поухаживаю?

Он открыл пачку, и тут она удивленно заметила:

– Я всегда считала, что ты их терпеть не можешь. Ты, насколько я помню, всегда курил «плейерс».

Он быстро сообразил, что к чему.

– Жюли, любовь моя, после того, что мне пришлось пережить, я могу курить все, что угодно.

Она улыбнулась: «Могу себе представить».

Макс откинулся на спинку сиденья. В крови играл адреналин, все вокруг было четким и ясным.

Когда Жюли и Макс появились в пабе, Зек Экланд подкладывал в камин новые поленья. Удивлению Зека не было предела. «Помилуй, Господи, меня и всех нас, но мы, полковник, думали, что распрощались с вами навеки».

– Почти, но не совсем. Мне удалось угнать «шторх».

Макс рассказал свою историю: успешная высадка Жако, нападение «Ме-109», эсэсовцы, спасшие ему жизнь.

– Они отвезли меня в шато Морле. При падении я ударился лицом, но их врач наложил мне швы. Им приказали переправить меня в Берлин. – Он уже вошел в роль. – Я понял, что, если это случится, мне конец. Убежал я очень просто. Это было чистое везение. У дверей моей комнаты, конечно же, стоял часовой, и я притворился, что лег спать. Я решил попытаться бежать после трех часов ночи. К моей комнате примыкала ванная в старинном стиле, со стеклянной дверью, ведущей на балкон. Я спустился на землю, обогнул дом и наткнулся на штабной автомобиль. Шофер стоял рядом и курил. Я поднял с земли камень, ударил его сзади и забрал у него «вальтер». Затем я надел его плащ, пилотку и уехал.

Жюли принесла и поставила на один из столиков тарелку, на которой дымилась яичница с беконом и тосты.

– Я подъехал к взлетно-посадочной полосе. На площадке стоял «шторх». Шел сильный дождь, часовых не было видно. Когда я подъехал к самолету, появился часовой, пришлось его застрелить. Я взлетел так быстро, как не взлетал никогда в жизни. Двое других часовых стали поливать меня из автоматов. Большого вреда самолету они не причинили. И вот я здесь. – Он расправился с едой и откинулся на спинку стула. – Все, что мне сейчас надо, – это большая чашка кофе.

– Кофе? – переспросила Жюли. – Ты же перешел на чай.

Ошибка номер два. Макс улыбнулся.

– В последние несколько дней я пил только кофе, Жюли. В СС никогда не слыхали о чае, но ты права. Конечно же, чая!

В поместье он повел себя осмотрительнее, позволив Жюли отвести себя в комнату Гарри.

Она осмотрела его.

– Твои брюки не слишком хороши. Левая штанина порвана. Давай посмотрим, что у меня есть в кладовке.

Кладовка. Гарри упоминал о ней.

– Я пойду с тобой, – сказал Макс.

Он был поражен, увидев мундиры и оружие, но ему удалось скрыть свое удивление. Жюли выбрала для него пару брюк цвета хаки.

– Походишь в них, пока не доберешься до Хастон-плейс.

Хастон-плейс. Дом номер три. Спальня Манро справа, как поднимешься на второй этаж. Следующая комната Молли, а третья по счету спальня Гарри. В квартире на первом этаже живет Картер. Штаб УСО поблизости, на Бейкер-стрит.

Позже Манро и Джек Картер внимательно выслушали историю Макса, которую он уже успел рассказать Зеку и Жюли.

Когда он закончил, Манро изрек: «Потрясающая история, Гарри».

Джек добавил: «Жако сообщил нам о подразделении СС, неожиданно занявшем шато».

– Слава Богу, что они там оказались. Я бы сгорел среди обломков.

– Ладно, доедай свои сандвичи. Следующая твоя остановка – Кройдон. Я позвонил Тедди Уэсту.

Вице-маршал авиации Уэст. Как он выглядит?

– Как он? – спросил Макс.

– Несказанно рад. Он летит к Эйзенхауэру. Я предоставил ему возможность лично сообщить верховному главнокомандующему хорошую новость. – Манро встал. – Рад, что ты вернулся, Гарри, несмотря на то что выглядишь ты так, как будто по твоему лицу проехался грузовик. Молли передает сердечный привет. Я подумал, что сегодня вечером было бы неплохо поужинать в «Савое». Отпраздновать твое возвращение с того света.

В Кройдоне Макса спас случай. Он помогал Картеру вылезти из «лисандра», и тот вдруг сказал:

– Там стоит вице-маршал Уэст, сэр.

Макс обернулся. Уэст чуть не задушил его в объятиях: «Не вздумай меня снова так пугать».

– Постараюсь, сэр, – ответил Макс.

– Мы сегодня ужинаем в «Савое», – сказал Манро, – может быть, вы присоединитесь.

– Отличная идея.

Макс без проблем нашел спальню Гарри на Хастон-плейс. Зашел Картер и предложил отвезти его в госпиталь к Молли.

В травматологическом отделении госпиталя, как всегда, была запарка. Макса уложили на стол в рентгеновском кабинете и делали снимки. Затем его проводили к Молли.

Она сидела за письменным столом со стетоскопом на шее. Увидев Макса, она вскочила, обежала стол и повисла у него на шее.

– Гарри, не делай так больше. Никогда. Я побывала в аду.

Он прижал ее к себе и нежно поцеловал в лоб: «Прости».

Она отстранилась. На ее лице читалось легкое недоумение.

Макс сказал вкрадчивым голосом: «Знаешь, как говорят в кинофильмах? Я чудом спасся. Может быть, благодаря этому я переродился».

Принесли рентгеновские снимки. Изучив их, Молли кивнула: «Перелома нет».

Она обернулась. «Расскажи мне, как все случилось».

В «Савое» они заняли круглый стол у окна. Манро заказал шампанского для себя, Макса, Картера и Уэста. Ждали Молли и ее отца.

– За тебя, Гарри. – Манро поднял бокал. – Полагаю, ты уже исчерпал отпущенное тебе везение.

– Посмотрим, – сказал Макс.

– Нет, не посмотрим, – вмешался Уэст. – Ты отстранен от полетов по прямому указанию Эйзенхауэра.

Максу это не понравилось, так же как это не понравилось бы Гарри.

– Он хочет с тобой повидаться, но я не знаю когда. Завтра утром я полечу с Эйзенхауэром в Саутвик.

– Вы будете пилотировать? – спросил Макс.

– Еще есть порох в пороховницах. Еще тверда рука.

В этот момент, петляя между столиками, появились Молли и ее отец. На этот раз у Макса не возникло трудностей, поскольку это непременно должен был быть генерал Собел, который к тому же широко улыбался. Он долго тряс Максу руку.

– Не могу тебе передать, как это важно. Эйзенхауэр был потрясен. – Он усадил Молли. – Он хотел с тобой повидаться, Гарри, но сегодня вечером у него не получается. Он хочет, чтобы ты прибыл к нему завтра в семь утра.

– Отлично. – Макс потянулся за своим бокалом. Его рука была тверда, но в голове творилось черт знает что.

О Боже! Так скоро?

Уже смеркалось, когда Роза Штайн вышла из сарая. Через пятнадцать минут тропинка привела ее к ферме. Из трубы поднимался дымок; в хлеву мычали коровы. На улице появилась молодая женщина с ведром молока в руках. Это была Мари, радистка Жако.

– Кто вы? Что вам надо? – крикнула она по-французски.

– Помогите мне. Пожалуйста, помогите, – зарыдала Роза. Мари показала рукой на дом, и Роза последовала за ней.

Макс и Молли танцевали на переполненной танцплощадке. Около них появился метрдотель. Он кивнул. Молли сказала: «Что-то невероятное. Каждый раз, как я прихожу сюда с тобой, происходит одно и то же. – Она отстранилась от Макса, пошла поговорила с метром и вернулась. – Мне надо ехать в госпиталь».

– Я тебя подожду, – сказал он, когда они возвращались к своему столику.

– Я бы на твоем месте не стала. Если я освобожусь после полуночи, то останусь ночевать там.

Молли уехала в автомобиле Манро, и Уэст предложил развезти всех по домам на своем. Выйдя из «Савоя», Макс сказал:

– Бригадир, вы знаете, я хочу прогуляться. Я что-то немного взвинчен.

– Это вполне объяснимо, мой дорогой мальчик, – ответил Манро. – Прогуляйся, расслабься. Ты всегда сможешь вернуться на такси.

Собел пожал Максу руку.

– Увидимся утром в Кройдоне.

– Обязательно.

Все они набились в машину Уэста и уехали. Макс остановил первое попавшееся такси и сел в него.

На Уэстборн-гроув он быстро нашел улочку, которая привела его к многоквартирному дому. Он остановился перед подъездом, прочитал список жильцов и нажал кнопку домофона. Спустя какое-то время раздался голос Сары Диксон: «Кто там?»

– Миссис Диксон? Час расплаты настал.

Она спокойно ответила: «Поднимайтесь. Третий этаж».

Макс толкнул дверь и вошел. Перри дважды сфотографировал его из подъезда напротив. Макс оказался одним из сорока восьми человек, которых он снял на пленку в этот вечер.

– Чертов янки, – пробормотал Перри. – Наверное, пришел к проститутке.

Жако приехал на ферму Мари уже за полночь. Жюль не смог добиться большого толку от немки, поэтому послали за Жако, который хорошо говорил по-немецки. На кухне Жако сел за длинный стол, пока Мари ходила за Розой. На столе сидел медвежонок Таркуин. Жако угрюмо уставился на него.

– Послушайте. Никто вас не тронет, – сказал он, когда Роза уселась за стол. – Расскажите мне все по порядку.

Пятнадцать минут спустя она закончила, а он продолжал сидеть, наморщив лоб. Первой заговорила Мари:

– Это безумие. Подменять одного брата другим, чтобы убить Эйзенхауэра? Я в это не верю.

– Я вот что думаю, – сказал Жако. – Элен спит с этим эсэсовским доктором, Шредером. Пусть Жюль пойдет к ней. Если немец там, приведите его. Он может подтвердить рассказ этой женщины.

Спустя двадцать минут капитан Шредер, который крепко спал в обнимку с любимой Элен, проснулся от того, что рядом с кроватью стоял Жюль, а в горло ему упирался «кольт».

Убежденный, что ему грозит смерть, Шредер охотно пошел на сотрудничество.

– Вы должны понять, она желала умереть, – говорил он. – Я лишь защищался, когда она пыталась убить полковника Хартмана.

– Хорошо. Давайте все сначала. О братьях, обо всем.

Когда он закончил свой рассказ, Мари спросила по-французски: «Ну что, он помог?»

– О да, – ответил Жако. – Я напишу донесение. Ты передашь его Манро.

Туман над Кройдоном закрыл взлетно-посадочную полосу. Том Собел пил кофе и недовольно поглядывал в окно.

Макс вышел из штурманской комнаты: «В Саутвике хорошая погода. Сядем без проблем».

– Да, это хорошо, но где же, черт возьми, Тедди Уэст?

Именно в этот момент к зданию подъехал автомобиль Эйзенхауэра. Затем из штурманской вышел старший лейтенант с листком телефонограммы, которую он отдал Собелу.

Собел прочел ее и посмотрел на вошедшего Эйзенхауэра.

– Плохие новости, генерал. Тедди Уэст по дороге сюда попал в автомобильную аварию. Ничего страшного, но ему необходимо отлежаться в госпитале.

– Черт! – выругался Эйзенхауэр. – У нас важное совещание, Том. Вы можете быстро найти другого пилота?

Макс понял, что это судьба: «У вас есть пилот, генерал. Я поведу самолет», – отрапортовал он.

Эйзенхауэр повернулся и протянул ему руку. На его лице сияла знаменитая улыбка: «Рад снова вас видеть, полковник».

Макс вернулся в переднюю, надел летную куртку, переложил «вальтер» из плаща в карман куртки и вышел на улицу.

Манро и Джек Картер приехали на Бейкер-стрит без четверти семь. Джек обнаружил на стуле около своего кабинета Перри.

– Что-то вы рано, – приветствовал Манро детектива.

– Лейси сказал мне, чтобы я лично доставил вам с утра все вечерние фотографии Диксон, бригадир.

Манро первым вошел в кабинет: «Давайте посмотрим».

Перри по одному выкладывал снимки на стол.

– В общем, ничего необычного. – Он рассмеялся. – Представляете, у них там, судя по всему, филиал публичного дома. Вот отличный снимок какого-то американского офицера. Сделан в десять вечера.

Манро посмотрел на фото и чуть не лишился дара речи.

– О Боже!

В этот момент в кабинет вошел Картер. В руке он держал бланк радиограммы: «Только что получена от Жако, бригадир. – Картер был крайне взволнован. – Открытым текстом, сверхсрочно».

Манро прочитал радиограмму, затем сказал:

– Взгляните на эти фотографии, Джек. Это не Гарри Келсо у подъезда дома Сары Диксон. Это Макс, его брат, и он прибыл сюда, чтобы убить Эйзенхауэра.

Через секунду он говорил с командным пунктом в Кройдоне.

– Генерал Эйзенхауэр уже улетел? – Он выслушал ответ и положил трубку. – Самолет только что взлетел. За штурвалом барон фон Хальдер. Закажите мне самолет, Джек. Я лечу в Саутвик. Дело крайней важности.

– Но, сэр, что, если…

– Что, если он застрелит во время полета Эйзенхауэра и Тома Собела и сбежит во Францию? Нам остается лишь надеяться, что он этого не сделает. Я полечу за ними. Вы свяжитесь с фортом. Возьмите братьев Родригиш, Райли пусть арестует Диксон.

Макс летел на высоте пять тысяч футов. За бортом «лисандра» проносились рваные тучи. Собел и Эйзенхауэр сидели сзади и разговаривали, пытаясь перекричать шум двигателя.

Макса раздирали противоречивые чувства. Он познакомился с верховным главнокомандующим, жал ему руку, узнал в лицо, но сам человек не значил для него ничего. Было бы проще простого вытащить «вальтер», повернуться и выстрелить Эйзенхауэру между глаз. Но в этом случае пришлось бы убрать и Собела, отца Молли, а это и ее превратило бы в жертву. Как бы чувствовал себя Гарри, если бы прилетел в Морле с двумя трупами, один из которых принадлежал бы отцу женщины, которую он любит?

С другой стороны, если он не убьет Эйзенхауэра, погибнет мутти. Что же ему делать? Лететь в Саутвик и ждать другого случая? Повернуться и прямо сейчас сделать это?

Неожиданно раздался рев, и «лисандр» попал в спутный след, который оставила черная тень, пронесшаяся у них над головой. Затем она ушла влево.

– Бог мой, что это было? – спросил Эйзенхауэр.

– Ночной истребитель «юнкерс», – ответил Макс. – Прилетел из Франции и рыскает в поисках добычи над югом Англии. Держитесь, господа.

Макс бросил самолет вниз на тысячу футов. «Юнкерс» зашел сзади и открыл огонь. Снарядом «лисандру» пробило левое крыло и разбило ветровое стекло. «Юнкерс» отошел, чтобы еще раз зайти на цель.

Новая атака. Макс резко нырнул, и снаряды прошли мимо. Полет захватил его. Он начал снижение. Две тысячи футов. Тысяча. Внизу показались заросшие лесом склоны Даунса. «Юнкерс» опять и опять промахивался и снова заходил на цель. Макс снизился до шестисот футов, а затем внезапно выпустил закрылки. Это был старый трюк, «лисандр» почти завис в воздухе, и пилот «юнкерса», избегая столкновения, в спешке нырнул вниз. Здесь он не справился с управлением и врезался в лес. Взметнулось пламя, а Макс потянул на себя штурвал, поднялся до высоты тысяча футов и выровнял самолет.

Он обернулся: «Вы там целы?»

Эйзенхауэр и Собел еще не пришли в себя. У него еще было время вытащить пистолет, застрелить их обоих и улететь во Францию.

Но что-то изменилось за последние несколько минут. Он принял решение, даже не думая об этом. Когда в его крови циркулировал адреналин воздушного боя, он понял, он – пилот, а не убийца. Он связался с Саутвиком: «Буду у вас через пятнадцать минут».

Седой мужчина в синем костюме быстро пересек тротуар и опустился на сиденье рядом с Джеком Картером. Это был полковник да Кунья, глава службы безопасности португальского посольства. «Давно не виделись, Джек. Вы сказали, это срочно».

– Да. Фернанду и Жуэль Родригиши находятся на содержании у нацистов.

Да Кунья открыл было рот, но Картер поднял руку: «Я могу предоставить вам доказательства».

Да Кунья достал из портсигара сигарету и закурил: «Они объявят о своем дипломатическом иммунитете, Джек».

– Вы имеете в виду, что это сделаете вы? Ну что ж, законно. Они нам не нужны. Посадите их на ночной рейс до Лиссабона и передайте им, чтоб не возвращались.

– Спасибо, Джек. Вы очень добры.

– Я могу себе это позволить. Мы выигрываем войну.

Он наклонился и открыл дверь. Да Кунья вылез из машины и пошел прочь.

Когда Джек вернулся к себе на работу, Сара Диксон подписывала протокол допроса. Шон Райли сидел рядом с ней, а Лейси у окна.

Сара Диксон спросила: «А что теперь? Суд?»

– Да нет же, Господи, – ответил Картер. – Кому вы нужны? Мы, конечно, вас посадим. Ну, а после войны посмотрим.

«Лисандр» остановился на взлетно-посадочной полосе Саутвика. К нему устремилась большая группа встревоженных офицеров Генерального штаба.

Эйзенхауэр поднял руки и успокоил их.

– Со мной все в порядке, как и с генералом Собелом. – Он повернулся к Максу. – Полковник Гарри Келсо, властью верховного главнокомандующего я награждаю вас Крестом за боевые заслуги. – Он пожал Максу руку и повернулся к Тому Собелу. – Нам лучше поспешить.

Том Собел положил руку Максу на плечи.

– Я горжусь тобой, сынок, а Молли будет гордиться еще больше.

Собел последовал за Эйзенхауэром, а Макс закурил. Руки у него дрожали. Что будет теперь с мутти, с Гарри? Начался дождь. К нему подошел майор Королевской военной полиции и раскрыл над ним зонтик.

– Я должен сохранить вас сухим, полковник, для бригадира Манро. Он скоро прибудет.

В этот момент Макс понял, что за ним пришли.

– Что случилось?

– Моя фамилия Верекер. Я отвечаю за безопасность. Два капрала, которые стоят там, – мои люди. Я не понимаю, что происходит, но мне приказано арестовать вас на основании закона о безопасности государства.

– Звучит интригующе, – сказал Макс.

– Я знаю, полковник, что у вас при себе есть оружие. Вы меня очень обяжете, если передадите мне его без шума.

– О, я всегда осторожен. – Макс вытащил из кармана куртки пистолет, запасную обойму и передал их майору.

Верекер опустил пистолет себе в карман: «Как насчет того, чтобы выпить? Я не знаю, что здесь происходит, но думаю, что могу вам доверять. В конце концов, куда вам бежать?»

– Истинная правда, майор. – Макс улыбнулся. – Ведите меня.

Когда Дугал Манро вошел в столовую, он слегка замешкался, но затем приблизился к столу, где сидели Верекер и Макс.

– Майор, – обратился он к Верекеру, – с этой минуты вы подпадаете под действие закона о неразглашении государственной тайны. Мы воспользуемся вашим кабинетом.

Спустя несколько минут Манро уже сидел за письменным столом Верекера. Он передал ему сложенный лист бумаги: «Это ордер на арест, майор».

Верекер его прочитал и поднял на Манро удивленный взгляд: «Но здесь говорится о подполковнике бароне Максе фон Хальдере?»

– Все правильно. Полковник Гарри Келсо был подбит на прошлой неделе в Бретани, совершил побег, угнав «шторх», и вернулся. Только это был не Келсо, а его брат-близнец.

Верекер был ошарашен: «Но зачем?»

– Чтобы убить генерала Эйзенхауэра.

– Но это бред, бригадир. Он только что спас ему жизнь.

– Да, странно, не правда ли? – Манро повернулся к Максу. – Когда дошло до дела, у вас не поднялась рука?

– Я уже обдумывал этот шаг, но здесь появился «юнкерс». Если бы я был фаталистом, я бы ничего не стал делать, и мы втроем просто бы разбились. Но когда этот мерзавец сел мне на хвост… – Он пожал плечами. – Я летчик-истребитель. Я поступил так, как подсказывали мне мои инстинкты. Может быть, я и убийца, но в другом смысле.

– Думаю, что могу вас понять.

– Теперь моя мать и Гарри оказались в очень, очень большой опасности. – На его лицо набежала тень. – Постойте-ка, вы не сказали, как вы меня вычислили.

– Мы следили за Сарой Диксон. Полицейский фотограф дежурил у ее дома. Вы и попались. Вот так все просто.

– Ну, я ведь любитель.

– Кроме того, я получил сообщение от своего резидента в Морле. Теперь я знаю все: Буби Хартман, ваша мать, Гарри, ужасная дилемма, перед которой вас поставил Гиммлер.

– Как вам все это стало известно?

– Горничная вашей матери, Роза, бродила по лесу и, слава Богу, попала в руки моему агенту.

– Бродила по лесу? О чем вы, черт возьми, говорите?

И Манро ему все рассказал.

Верекер открыл буфет, плеснул в стакан бренди и протянул Максу. Макс выпил его залпом, поднял глаза на Верекера и улыбнулся улыбкой, от которой в жилах стыла кровь.

– Теперь вы прекрасно представляете себе людей, с которыми вам приходится воевать.

– Мне очень жаль, Макс, – сказал Манро.

– Сами виноваты. Гитлер взял власть, а мы расслабились. Мы словно попали под гипноз. Только я один сбил для них больше трехсот самолетов. И беда в том, что все это еще не кончилось. Гарри-то у них.

– А Буби Хартман вам солгал.

– Да, Буби солгал. Но мне кажется, я могу его отчасти оправдать. У него есть родственники-евреи, и об этом стало известно Гиммлеру. Буби был в таком же безвыходном положении, как и все мы.

– Я хочу, чтоб вы отсюда исчезли, прежде чем Эйзенхауэр вызовет вас. – Манро повернулся к Верекеру. – Скажите главнокомандующему, что мне было необходимо исследовать обломки «юнкерса», полковник Келсо понадобился мне как эксперт. И запомните, того, что вы сейчас слышали, никогда не было.

Они приземлились в Колд-Харборе после полудня. Их встретила Жюли: «Рада вас видеть. Еще успеете пообедать».

Манро спросил: «Почему бы и нет? Как вы думаете, Макс?»

– Макс? Что это значит? – опешила Жюли.

– Пойдем-ка в «Висельник», и я тебе расскажу.

В баре в одиночестве у камина сидел Зек и читал книгу. Он поднял голову и улыбнулся: «С возвращением».

Манро произнес: «Позвольте представить. Подполковник барон Макс фон Хальдер, брат Гарри Келсо».

– Бог мой, – выдохнул Зек.

Макс зашел за стойку бара и взял пачку сигарет «плейерс». Закурив, он устало улыбнулся: «Заканчивайте с этим, бригадир. Если не возражаете, я пойду прогуляюсь. Поем позже».

Когда Манро закончил, Жюли сказала: «Ужасно. Бедная их мать».

– Я никогда не слышал ничего подобного, – изрек Зек. – Но что это вы задумали, сэр? Вы должны были отправить его в Лондон.

– На этой работе становишься таким лгуном. – Манро вздохнул. – Я не могу отделаться от чувства, что этой ситуацией можно как-то воспользоваться. Надо подумать.

Дверь открылась, и в пабе появился Макс: «Я бы не отказался прямо сейчас отведать один из этих пирогов. Я умираю с голоду».

– И пинту эля, – подхватил Зек. – Я поем с вами за компанию.

– И я тоже, – присоединился Манро. – Трудное было утро, мягко говоря.

Жюли подала пироги с мясом и почками и картофель. Они уже ели, когда раздался рев пролетевшего у них над головой самолета. Жюли подошла к двери и выглянула наружу.

– «Лисандр», – сказала она. – Поеду посмотрю, кто это.

– Не надо. Кто бы это ни был, он скоро здесь появится, – сказал Манро.

Примерно через четверть часа дверь открылась, и в пабе появились Джек Картер и Молли.

– Из Саутвика поступило сообщение, – заговорил Картер. – Вас разыскивает генерал Эйзенхауэр, сэр.

– Хорошо. Я его не получал, и на данный момент неизвестно, где я нахожусь.

Джек повернулся к Максу: «Сегодня утром вы показали класс».

– Фамильная черта, – ответил Макс. – Единственное, что мы с Гарри умеем хорошо делать, – это летать.

– Я хотела бы с вами поговорить, – сказала Молли. – Ты не против, дядя?

– Думаю, мы можем пренебречь правилами.

Она вышла на улицу, за ней Макс. Они дошли до конца причала. Молли села на скамейку, а он облокотился о перила. Они ощутили странную близость.

– Я очень сожалею о том, что случилось с вашей матерью.

– Я тоже. Мне также жаль Гарри. Он ведь все еще там.

– Расскажите мне, как он?

– Не могу сказать вам ничего утешительного. К сожалению, там, где я, там обязательно какое-нибудь несчастье.

– Это неважно. Любовь не подвластна разуму. Она слепа. Расскажите мне о нем.

– Чувствовал он себя неплохо. Правда, лодыжку сломал, но капитан Шредер все сделал как надо. Можете оценить качество его работы по моему лицу.

– Все это ужасно. – Она тряхнула головой, как бы отгоняя от себя эти мысли. – Но затея с убийством Эйзенхауэра…

– Если бы вы посмотрели фильм о казни так называемых предателей, который нам показал Гиммлер…

– Я понимаю. Правда. Если бы самолетом Эйзенхауэра управлял другой, генерал был бы уже мертв. – Она встала. – Из этой ситуации должен быть какой-то выход.

– Послать туда десант? – Макс покачал головой. – Для подготовки подобных операций требуется время.

Они шли вдоль причала.

– Это какой-то кошмар, – сказала Молли. У нее в глазах стояли слезы. – Я чувствую себя такой беспомощной. Ведь никакого выхода нет.

– Не знаю, Молли, – Макс обнял ее за плечи. – Я сейчас подумал, а что, если мне снова стать гордостью Люфтваффе? На взлетно-посадочной полосе стоят два «шторха». Через час я буду в Морле. А там я буду действовать по обстоятельствам.

– Это безумие, – сказала Молли. – Верная гибель.

– Верная гибель ожидает Гарри. Мы хотя бы будем вместе.

– Это фантазии. Это нереально.

В джипе около паба их ждали Джек Картер и Жюли. Макс залез в машину, и они уехали. Молли вернулась в паб. Манро, облокотившись о стойку, потягивал виски и беседовал о чем-то с Зеком.

– Ну что, – спросила Молли, – у тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, как помочь Гарри?

– Нет. Это невозможно.

– Макс так не думает.

Манро нахмурился.

– Давай, выкладывай, – потребовал он.

Она рассказала.

Всю вторую половину дня Макс предавался размышлениям. Дождь, не утихая, барабанил в зарешеченные окна. В конце концов Макс задремал, лежа на кровати. В 6.30 за ним пришел Джек: «Пора ужинать, старина. Мы не хотим оставлять вас наедине с самим собой».

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил Макс. Они спустились в библиотеку, где у камина сидели Манро, Зек Экланд и Молли.

– А, это вы, – приветствовал его Манро. – Что будете пить? Виски?

– Я бы с удовольствием выпил бренди с содовой. – Картер смешал ему напитки, и Макс спросил: – Ну и что теперь?

– Не знаю, – ответил Манро.

– Я всегда думал, что таким людям, как я, непременно светит лондонский Тауэр.

– Дорогой мой, таких людей, как вы, больше нет, – сказал Манро раздраженно.

– Что скажет Эйзенхауэр?

– Он еще ничего не знает. Как говорят наши друзья-американцы, все это дело – сплошной динамит. Поскольку союзники должны высадиться уже через несколько недель, мы меньше всего на свете нуждаемся в рекламе.

В комнату заглянула Жюли: «Ужин на столе».

Они сели за стол и с удовольствием продегустировали приготовленные Жюли морковный суп, дуврскую камбалу и тушеный картофель. Говорили мало. После того как все поели, Манро предложил: «Давайте перейдем в библиотеку».

– Откровенно говоря, я устал, – поднялся Макс. – Когда решите, что со мной делать, дайте мне знать. Я пойду к себе в комнату. Джек, вы не против?

– Конечно, нет, старина. – Картер вылез из-за стола.

В библиотеке царила тишина. Джек подошел к серванту, налил виски и поднял стакан: «Будем здоровы! Он абсолютно потрясающий парень, хоть и немецкий ас. Война есть война, идиотская кровавая игра, которую мы не в состоянии контролировать».

– Но кое-что мы можем контролировать, – подала голос Молли. – Дядя Дугал?

– Ладно, я сдаюсь. Джек, налей мне бренди, и я кое-что расскажу тебе. – Когда он закончил свой рассказ, первым молчание прервал Картер: «И вы верите, сэр, что он и вправду попытается спасти своего брата?»

– Ради Бога, Джек, ну задействуйте же свои знаменитые мозги, – взорвалась Молли. – Его и его брата шантажом попытались заставить совершить ужасный поступок. Они зверски убили его мать и скрыли это от него.

– Гарри сидит в этом проклятом шато и ожидает исхода, – вмешалась Жюли. – Гиммлер, не задумываясь, казнит его. Пока мы тут говорим, может случиться непоправимое.

– Конечно, вы все правы, – наконец произнес Манро. – Я не изобретаю задним числом оправданий, но мне бы хотелось думать, что в глубине души я с самого начала знал, зачем я привез Макса сюда, а не отправил его в Лондон.

– Как мы поступим, сэр? – спросил Картер. – Вы ему все расскажете?

– Господи! Конечно, нет. Это было бы слишком просто. Мы дадим ему убежать.

Гарри и Буби Хартман ужинали вместе. Буби волновался в ожидании новостей из Англии, а кроме того, необъясненным оставалось исчезновение Шредера. Ужин завершился кофе с коньяком, после чего Гарри потянулся за своими костылями.

– Я провожу вас, – сказал Буби. Они поднялись по лестнице. Буби кивнул часовому, и тот открыл дверь.

– Что с моей матерью, Буби? – спросил Гарри. – Когда я смогу ее увидеть?

– Завтра, Гарри. Думаю, я могу вам это обещать.

Буби развернулся, чтоб идти вниз. Гарри охватило странное беспокойство. Он подошел к зарешеченному окну и выглянул на улицу. Он думал о Максе. В конце концов Гарри лег на кровать и уснул.

Буби устроился в углу гостиной и стал накачиваться бренди. Он в очередной раз потянулся за бутылкой, когда зазвонил телефон. Буби взял трубку и услышал голос телефонистки: «Вам звонят, полковник».

– Кто?

– Какой-то француз, но по-немецки говорит хорошо. Он категорически заявляет, что хочет говорить с вами лично.

– Соедините.

– Полковник Хартман? – раздался в трубке голос Жако.

– Кто это?

– О, я командую, как вы говорите, «оппозицией» в этом районе. Мой друг, бригадир Манро, недавно связался со мной по радио.

– Что вам нужно?

– Ничего, – ответил Жако. – Я просто хочу поделиться с вами информацией. Я полагаю, что следующие имена не будут для вас пустым звуком. Братья Родригиш летят обратно в Лиссабон. Сара Диксон и барон фон Хальдер арестованы. Вот хорошая новость для вас: барон пилотировал самолет с Эйзенхауэром в Саутвик, но их атаковал «юнкерс». Поверите ли, барон заставил ублюдка разбиться? Он спас Эйзенхауэру жизнь.

– Будьте вы прокляты, – прорычал Буби.

– Ну, прокляты-то как раз вы. Скоро настанет великий день. Да, кстати, спасибо за Шредера. Когда начнутся настоящие боевые действия, нам понадобится хороший врач.

И он отключился. Буби сидел, стиснув в руке телефонную трубку. У него в глазах застыл ужас. Все было кончено. Он не питал никаких иллюзий по поводу того, какую цену придется заплатить в случае неудачи. Он мог сделать только одну вещь. По крайней мере у него имелась прямая линия связи с Берлином.

Он дозвонился до своего секретаря. Она в любом случае должна была находиться в офисе на Принцальбрехтштрассе.

– Труди, это я.

– Полковник, что случилось?

– Слушайте и не перебивайте. Предприятие провалилось. Братья Родригиш, Диксон и Макс арестованы. Бегите, Труди. Если сможете предупредить моего отца, я буду вам очень благодарен.

Буби почувствовал странное облегчение. Что за черт, подумал он. Пора с этим кончать. Он позвонил в канцелярию Гиммлера. Через несколько мгновений в трубке раздался голос Гиммлера.

– Итак, полковник, у вас для меня хорошие новости?

Буби, которому внезапно все стало безразлично, ответил:

– Напротив, рейхсфюрер, все плохо.

Буби получал мазохистское удовлетворение, вдаваясь в мельчайшие подробности, как, например, в случае со спасением Максом жизни Эйзенхауэра. Когда он закончил, на другом конце провода молчали.

Наконец Гиммлер заговорил:

– С самого начала это была откровенная авантюра, полковник. Но должен признаться, что вы заразили меня своим энтузиазмом. Смерть несчастной баронессы продемонстрировала, что у вас, к сожалению, отсутствуют качества, необходимые руководителю. И вот теперь барон фон Хальдер попал в руки англичан, что ставит нас в очень неловкое положение. Сегодня вечером к вам в шато прилетит штандартенфюрер Фассбиндер. Завтра он примет от вас командование и доставит Келсо в Берлин. Вы прилетите вместе с ними. Тогда и обсудим вашу дальнейшую судьбу.

Гиммлер положил трубку. Буби понимал, что ему, как и Гарри Келсо, был объявлен смертный приговор. Он взял бутылку с бренди и пошел наверх в свою комнату, выпил еще один большой стакан, снял с себя ремень, вытащил из кобуры новый «маузер» и улыбнулся. Этого штандартенфюрера Фассбиндера, кто бы он ни был, ожидает сюрприз. Умереть лучше в бою. Он лег на кровать и провалился в пьяный сон.

Макс курил, лежа на кровати. Дверь вдруг скрипнула и приоткрылась. Он посмотрел на часы. Было два часа ночи.

– Макс, это я. – Жюли зажгла свет.

Макс сел: «Что такое?»

– После того как вы ушли, Молли рассказала нам, что вы собираетесь угнать «шторх» и спасти Гарри.

– И как на это прореагировал Манро?

– Сказал, что это безумие. – Она пожала плечами. – Но я так не считаю. Я боролась с нацистами в Сопротивлении. Вы мне нравитесь, и, может быть, я немного влюблена в Гарри, хотя Молли об этом говорить не надо. Если вы хотите бежать, я вам помогу. Я проверила «шторх», на котором вы прилетели. Бак у него полон.

В кладовой Макс переоделся в мундир Люфтваффе. Жюли даже нашла для него Рыцарский крест. Он выбрал себе «вальтер», вставил в магазин обойму и привинтил к дулу глушитель. «Вооружился до зубов. Так говаривал мой дед, когда мы с Гарри в детстве отдыхали в палаточных лагерях».

– Если вы готовы, я отвезу вас к самолету.

Макс спустился вниз вслед за Жюли. Они вышли через заднюю дверь, пересекли двор и сели в джип. Когда они отъехали, Жюли заметила: «Примерно к четырем часам туман рассеется и на небе будет полная луна».

На подъезде к аэродрому Макс сказал: «Второй раз на этой неделе берусь за невыполнимое задание. Моя мать считала покушение на Эйзенхауэра безумным предприятием. Она полагала, что я иду на верную смерть».

– Вы пока живы.

– Вот именно, что пока. – Он закурил. – О'кей, если дежурный авиадиспетчер в Морле примет Черного Барона, я, возможно, вернусь сюда к пяти часам. Они ничего не знали о моем задании. Я думаю, что, пока Буби все держит в тайне, у меня есть шанс.

«Шторх» стоял на площадке у ангара. Макс открыл дверцу самолета, затем поцеловал Жюли в щеку: «Да благословит вас Господь».

– Да благословит Господь вас, Макс.

Он сел на командирское кресло: «Кстати, а где Манро?»

– Честно говоря, не знаю.

– Давайте, Жюли. – Он улыбнулся, закрыл дверь и включил зажигание. Через мгновение самолет исчез в ночи.

В «Висельнике» Зек пытался разжечь тлеющие угли. Джек Картер и Молли сидели у камина, а Манро стоял у стойки бара. Члены команды спасательного катера разбрелись по всему залу. Один из них спросил:

– Что это все значит, Зек?

В этот момент над ними взлетел «шторх».

– Что это? – спросил другой матрос.

Зек посмотрел на Манро. Тот ответил:

– Это полковник Келсо отправился во Францию. Он попытается забрать там одного человека. Вероятно, еще никто не отправлялся из Колд-Харбора с более опасным заданием. Я надеюсь, мы увидим его в пять часов. Но может случиться, что ему понадобится помощь в море. Я не знаю.

– Вот почему я хочу, чтоб вы были под рукой, – сказал Зек. – Есть возражения?

Один из его людей рассмеялся:

– Ради Бога, Зек, разожги огонь и давай сыграем в покер.

Макс решил связаться с Морле, лишь когда до него останется пять миль. Из Колд-Харбора в Бретань он летел на высоте пятьсот футов. Он был спокоен, полностью владел собой и не испытывал ни малейшего страха.

– Я лечу, чтобы вытащить тебя, Гарри, – прошептал он.

Гарри разбудил дурной сон. Он лежал, уставившись в потолок, и чувствовал непонятное нервное возбуждение. Он потянулся за сигаретой.

В ту ночь дежурному авиадиспетчеру в Морле, сержанту Грайзеру, делать было нечего. С тех пор как в полночь прибыл штандартенфюрер Фассбиндер, полетов не было. В 3.30 в эфире раздался голос Макса:

– Морле, я подлетаю. Вы меня слышите?

Грайзер взял в руки микрофон:

– Слышу вас хорошо. Кто вы?

– Барон фон Хальдер со специальным заданием. Буду у вас через пять минут. Никого не извещайте о моем прибытии. Я действую по прямому указанию рейхсфюрера Гиммлера.

Сон Грайзера как рукой сняло. Он зажег посадочные огни, выскочил из радиорубки и побежал под накрапывающим дождиком к ангару, в котором стоял «Ме-109» Фассбиндера. У ангара нес дежурство часовой, на плече у него висел «шмайссер».

– В чем дело? – поинтересовался он.

– «Шторх» на подлете.

– В такое время? Кто же это?

– Не твоего ума дело, – ответил Грайзер.

«Шторх» совершил мягкую посадку, покатился по взлетно-посадочной полосе и остановился. Макс выключил двигатель, вылез из самолета и подошел к Грайзеру: «Представьтесь».

– Грайзер, господин барон. – Сержант щелкнул каблуками. – Мне очень приятно.

– Хочу с вами поделиться, Грайзер. – Макс закурил. – В шато я должен забрать пассажира. У вас есть автомобиль?

– Я сам отвезу вас, господин барон.

– Нет необходимости. Я вернусь через полчаса.

Грайзер повел его во второй ангар, где стоял автомобиль.

Когда Макс выезжал из ангара, Грайзер отдал ему честь.

У ворот шато в будке стоял молодой эсэсовец. Макс подъехал к шлагбауму и приказал: «Поднимите эту штуку! Я барон фон Хальдер. Я только что прилетел и безумно устал».

Мальчишка даже не попытался ничего выяснять. Он увидел мундир Люфтваффе, подполковничьи петлицы, Рыцарский крест, подошел к шлагбауму и поднял его. Макс въехал на территорию поместья. У дверей парадного входа стоял еще один часовой.

– Барон фон Хальдер. Меня ждут, – сказал Макс.

Этот часовой был старше и опытнее. И повел он себя совсем по-другому.

– Ваш пропуск, господин барон.

– Разумеется.

Макс вытащил из кармана «вальтер» с глушителем и выстрелил часовому между глаз.

При входе за столом сидел молодой капрал в форме СС. Он поднял голову, и Макс дважды выстрелил ему в сердце.

Постояв несколько секунд, Макс стал подниматься по лестнице. Никогда в жизни он не чувствовал в себе такой решительности и силы. По коридору, покрытому ковровой дорожкой, он направился к комнате своего брата. Он шел тихо и был абсолютно в себе уверен.

Часовой у комнаты Гарри сидел и читал книгу. Его «шмайссер» лежал на полу. Как только он поднял глаза, Макс приставил глушитель к его лбу и выстрелил. Он повернул торчавший в двери ключ и вошел: «Гарри, это я».

Лежавший на кровати Гарри не верил своим ушам.

– Макс? Что, черт возьми, происходит?

– Слушай и не перебивай. Все рухнуло. Меня арестовали, и Манро отвез меня в Колд-Харбор. Я угнал «шторх» и прилетел сюда. Я отвезу тебя в Англию. Ты что, думаешь, я оставлю тебя здесь, Гиммлеру?

– А как же мутти?

– Мутти погибла. Ее застрелили еще до того, как я улетел.

– Не может быть! – простонал Гарри. Он натянул ботинок на правую ногу, взял костыли и в полном смятении захромал за Максом.

Когда они дошли до лестничной площадки, внезапно отворилась дверь ванной комнаты и оттуда вышел Буби.

– Макс, это ты?

Макс мог бы его пристрелить, но вместо этого он дважды ударил его пистолетом по виску. Буби рухнул на пол как подкошенный.

Макс помог брату сесть в автомобиль, и они поехали. Часовой у ворот стремглав выскочил из будки и поднял шлагбаум. За воротами Макс прибавил газу. Наконец машина въехала на аэродром. Макс остановился около «шторха», помог Гарри взобраться в самолет, закрыл за ним дверь и пошел к кабине пилота. Залезая в кабину, он увидел бежавшего к самолету Грайзера.

– Могу ли я чем-нибудь вам помочь, господин барон?

– Нет, спасибо. Вы отлично поработали, – сказал Макс.

Через мгновение «шторх» оторвался от земли и исчез в темноте.

Придя в себя, Буби с трудом поднялся на ноги. Через минуту он уже бежал по коридору: «Поднимите тревогу и подгоните машину к парадному подъезду». Пять минут спустя он сбежал по ступеням лестницы и прыгнул на заднее сиденье своей машины. «На аэродром», – приказал он шоферу.

Макс мог оказаться здесь, только прилетев на самолете. Бог мой, они снова вместе. Это произведет впечатление даже на Гиммлера. Весь расклад может поменяться.

Зек бросил карты на стол: «Вот так, бригадир. Думаю, вы наказали нас на десять фунтов».

– Что я могу поделать, имея более сильную карту, – ответил Манро.

– Да, а я ничего не могу поделать со своим нюхом. Там, в море, я все носом чую, сэр, я держу его по ветру. Я не могу сидеть здесь. Мне кажется, что нам лучше отойти от берега на пятнадцать-двадцать миль и ждать там.

Манро даже не колебался: «Я доверяю вашему опыту».

– Уходим. – Зек повернулся к своей команде. – Пошли!

Добравшись до аэродрома, Буби выпрыгнул из машины и побежал через бетонную площадку. Он открыл дверь радиорубки. Грайзер обернулся. На его лице было написано удивление: «Полковник?»

– Барон фон Хальдер был здесь?

– Да, полковник, а что? Он прилетел на «шторхе», сказал, что выполняет задание рейхсфюрера Гиммлера. Двадцать минут назад он взлетел с пассажиром на борту.

– Вы кретин!

Буби повернулся и побежал к «Ме-109», стоявшему в ангаре. «Шторх» был медленным самолетом, «Ме-109», напротив, был очень быстр. Буби надеялся, что положение еще можно исправить.

Прогноз Жюли оказался абсолютно верным. Когда «шторх» пролетал над морем, облака рассеялись и на небе появилась луна, залив все вокруг холодным белым светом. Макс повернулся к Гарри, который надел запасные наушники и микрофон, и спросил его: «Как ты себя чувствуешь?»

– Превосходно!

Макс улыбнулся.

– У нас получилось, братец. Мне жаль Буби. Как бы мне хотелось посмотреть на физиономию Гиммлера.

– Мне тоже. – Гарри посмотрел на приборы. – Будем на месте примерно через полчаса.

Внезапно послышался рев, «Ме-109» пронесся мимо, и «шторх» сильно тряхнуло. В наушниках раздался голос Буби: «Поворачивай, Макс. Игра окончена. Я не могу тебе позволить сделать то, что ты задумал. Это смертный приговор мне и моим близким».

– А как же наша мать, Буби? Ты солгал.

– Это случилось не по моей вине. Клянусь.

– Очень плохо, – произнес Макс. – Буби, неужели ты и вправду хочешь, чтобы я повернул назад?

– Если ты этого не сделаешь, я тебя собью.

– Буби, я всегда испытывал к тебе симпатию, но как пилот ты никогда не блистал. Что скажешь, Гарри?

– Скажи ему, чтоб проваливал, – ответил Гарри.

– Ты слышал, Буби. Если тебе интересно попробовать нас сбить, попробуй. На это уйдет гораздо меньше времени, чем на то, чтоб подвесить нас на мясных крюках.

Макс резко пошел вниз, и на высоте полутора тысяч футов Буби зашел к нему в хвост. От крыльев и фюзеляжа «шторха» полетели куски. Макс продолжал снижаться, и Гарри спросил: «Все тот же старый фокус?»

– На днях он спас от смерти Эйзенхауэра. Я расскажу тебе как-нибудь.

На семистах футах Буби снова зашел сзади. «Шторх» раскачивало из стороны в сторону. Сзади раздался мощнейший удар, и Макс застонал. Он выпустил закрылки, «шторх» почти остановился, и Буби, которому некуда было деваться, врезался в воду.

– Никогда не подводит, – выдохнул Макс. – Ты так не считаешь?

– Это уносит меня в прошлое, в то время, когда Роки Фарсон давал нам первые уроки, – сказал Гарри. – Что бы мы делали, если бы не он?

– Давно погибли бы.

Макс подавился, и у него изо рта хлынула кровь.

– О Боже! – прошептал Гарри.

– Свяжись с Колд-Харбором, – сказал Макс. – У нас катастрофически падают обороты двигателя.

Гарри проговорил в микрофон:

– Колд-Харбор, ответьте. Говорит полковник Келсо. Мы с братом на сильно поврежденном «шторхе».

Ответил спасательный катер:

– Говорит Зек, полковник. Мы в двадцати милях от берега на «Лайвли Джейн». Где вы находитесь?

Гарри сообщил координаты и добавил: «Мой брат ранен».

– Мы от вас не далее чем в трех милях.

«Шторх» продолжал снижаться. Его хорошо было видно в лунном свете над черным морем. На востоке небо слегка раскрасил рассвет. На «Лайвли Джейн» самолет, судя по всему, заметили все одновременно. Катер летел по волнам, Молли и Манро стояли на кокпите, опираясь на леера. «Шторх» шел в миле от катера, нещадно дымя.

На высоте четырехсот футов двигатель заглох и винт замер. Стало тихо, только шумел ветер. Макс опять закашлялся.

– Надень спасательный жилет, Гарри.

Гарри сделал, как ему было сказано, и достал из-под сиденья второй жилет.

– А теперь ты, Макс.

– Бессмысленно. Я тону в своей собственной крови.

Сто футов. Еще ниже. Самолет уже задевал верхушки волн. Макс довернул влево и сел параллельно волнам. «Шторх» замер, в него потоком хлынула вода. Гарри попытался расстегнуть ремень Макса.

Макс закашлялся, и у него изо рта снова хлынула кровь.

– Мне конец. Вылезай отсюда.

– Макс! – закричал Гарри. – Нет!

Барон Макс фон Хальдер собрал все остававшиеся у него силы и ударил брата в губы. Гарри вывалился назад через открытую дверь. Волна отнесла его от самолета. У него за спиной спасательный катер разворачивался к нему бортом, но Гарри видел только «шторх». Вот под воду уходит левое крыло. Вот самолет накреняется. Промелькнул Макс в кабине. Самолет ушел под воду, исчезнув навсегда.

Два спасателя подтащили Гарри к борту, чьи-то заботливые руки вытащили его на палубу, кто-то накинул ему на плечи одеяло.

– Гарри, это ты? – спросил Манро. – Что случилось?

– Макс спас меня. Буби Хартман атаковал нас на «Ме-109». Максу в спину попал снаряд. Он сбил Буби вон там. Все.

Молли обняла его одной рукой.

– Пойдем вниз. Мне надо тебя осмотреть.

– Зачем? Чтобы сказать мне, что я умру? Я знаю об этом много лет. Думаю, что и мой брат знал это. Теперь его нет. – Лицо Гарри окаменело. – Знаешь что, Молли, любовь моя? Моя удача пропала вместе с Таркуином. Я – живой труп.

Он встал и спустился вниз.